Другие страны мира

Аймут, Шотландия

"Адам, ты простишь меня когда-нибудь? Может, не сегодня, не завтра, но есть ли вероятность, что я доживу до этого момента?" - вторую фразу дед не сказал тогда, но ввиду плохого самочувствия именно такое завершение вопроса читалось во взгляде старика.
В последнее время я часто думаю о нашем разговоре в кабинете головного офиса в Дортмунде. Тогда я ушел от ответа, не смог выдавить ни слова. Но сейчас задумываюсь о том, что возможно я должен был пересилить себя и подарить старику прощение. Хотя бы на словах. Однако противится все мое существо при попытке соврать, и особенно соврать в этом.
Вспоминаю подарок Каспара Охмана на свадьбу - маленький браслет для младенца, якобы купленный Кейт Фостер для меня, - и невольно представляется маленькая ручка ребенка, на которой красуется сердечко - защита любящей матери. Но отчего-то я не воспринимаю себя тем ребенком. Меня не за что любить. А вот для своего сына или дочери я бы океана любви хотел.
Некстати перед глазами возникает испуганное выражение лица Арлин, когда она узнала, что беременна, и мысли страшные об аборте, тогда ею полуозвученные, снова звучат в ушах
"А если и моя мать хотела от меня избавиться, но не сумела?" - страх тонкой струйкой яда проникает в сердце, заставляя легкие сжиматься, так что не вдохнуть и не выдохнуть. Пытаюсь вспомнить все советы о способах подавления приступов паники от именитых психологов, к которым я обращался за помощью, когда еще верил, что память и полученную боль можно просто стереть. Однако ничего не помогает. Давно, очень давно меня так не накрывало, и вот опять я не принадлежу себе. И боюсь. Но теперь не за себя боюсь, и оттого еще хуже. Нерожденный малыш, мое дитя не должно пройти те муки ада, которые были в моем детстве.
"Даже если Арли…" - сглатываю, не завершив безумную мысль, но ком в горле так и остается, принося боль. "Черт возьми, как же тяжело даже предполагать такое! Но даже если... если Арли не сможет полюбить нашего "не вовремя родившегося" малыша, то есть я."
Навязчивая идея стать лучше, чем мой родной отец, поглощает меня. Точнее даже не лучше, а вообще не похожим на пьяницу-отца. Стать тем, кого сам бы смог уважать - посильная задача. Тем, кто не обидит, а защитит. Несмотря ни на что.
- О чем ты думаешь, милый? - врывается в мои раздумья голос супруги. - Я уже пять минут просто перечисляю алфавит, но ты не обращаешь внимание.
Арли демонстративно дует губы и отворачивается к окну, скрывая от меня свой прелестный, но еще едва заметный живот. Я уже знаю, что настроение будущей матери моего ребенка скачет и без причины, но когда она появляется, решать ситуацию нужно незамедлительно. Обнимаю жену со спины, бережно укутывая в защитный кокон рук и к виску любимой губами прикасаюсь, но на прекрасный вид бескрайних полей и холмов, который открывается с кухни, не обращаю внимание. Страхи сжирают изнутри, однако держу их в клетке, дозируя правду по капле.
- Я думал о своем детстве, об отце, о деде. О том, что не желаю, чтобы мой неприятный опыт, - смягчаю, описывая прошлое и свои ужасные домыслы, хотя бы на словах, - как-то повлиял на нашу семью. И понимаю, что просто забыть, отключить память, не могу. Я в тупике. И снова, как тогда, меня поглощает страх и безысходность.
- Чего ты боишься, Адам? - не оборачиваясь, прижимается всем телом ко мне жена и шепчет тихо, словно опасается, что громкий звук прервет мой рассказ.
- Ошибиться, - выдыхаю горькую правду и продолжаю. - Не дать шанс тем, кто этого заслуживает, или дать, а затем совсем разочароваться в людях.
- Ты о ком? - напрягается жена, но я не заставляю любимую пребывать в неведении долго.
- О мистере Охмане. Он болен. Сильно. Умом я понимаю, что проявить милосердие и рассказать о своих обидах детских нужно сейчас, ведь потом может быть некому открываться. Но в сердце - боль. Знаешь, я до сих пор смотрю на него, как в детстве, с надеждой увидеть одобрение. Надеждой, что он меня заметит и выделит из толпы теплом взгляда. И когда такое желанное действие происходит сейчас, я словно не верю в происходящее и замыкаюсь, отворачиваясь от того, что всегда мечтал получить.
Арли крепче меня обнимает, и по влаге на моем плече понимаю, что довел свою девочку до слез.
- Теперь ты плачешь, детка. Что же я за сволочь такая? - шепчу с грустной улыбкой, хоть теплом своего тела стараясь унять причиненную своей половине боль.
- Ты - не сволочь, - упрямо заявляет жена, в глаза заглядывая. - Ты просто запутался. И дед твой - не плохой человек. Если мое мнение для тебя хоть что-то значит, то поверь, плохие люди, даже через годы, не меняются. И лживые заверения и увещевания ты бы ощутил сразу. А вот как раз оттого, что лжи нет, ты и запутался. Отпусти внутреннюю проверку каждого его слова и просто живи.
На какое-то время замолкаю, не отвечая и обдумывая сказанное. И понимаю, что да, мне было бы проще, если бы дед был лживым ублюдком. У меня вряд ли было бы дополнительное разочарование, ведь все просто стало бы на свои места. Подспудно я, наверное, проверяю деда, ожидая, когда он оступится, и когда смогу с уверенностью сказать, что был прав.
"А нужна ли мне такая правда? Вот по-настоящему, разве нужна, что я для этого извожу себя, извожу близких? Тех, кому на меня не наплевать."
- Милая, а как ты смотришь на то, чтоб дед пожил у нас? - неожиданно, даже для самого себя, предлагаю. - Развлечения в виде работы я ему подкину, а свежий воздух и спокойная атмосфера помогут уйти от обострений болезни. Ведь… я же его совсем не знаю, а времени… почти нет.
- А что с ней? - снова напрягается любимая, делая акцент на последнем слове, и я знаю, кого в этом безличностном обращении супруга имеет в виду.
- Она останется в Дортмунде. Я не говорил тебе, чтоб лишний раз не поднимать неприятную тему, но Охманы разводятся. Бракоразводный процесс еще идет, однако они уже не живут вместе. Не знаю, что послужило причиной, да я и не спрашивал. Один в огромном доме дед не хочет жить, потому подозреваю, что ночует он в офисе. Во всяком случае, в каждый свой приезд я нахожу Каспара Охмана там.
- О! - только и отвечает Арли.
- Так как ты смотришь на эту идею? Боюсь, что передумаю, если…
- Звони деду, милый. Сейчас. И сообщи, что мы его ждем в гости, - тут же расставляет все точки над і любимая. Видимо, лишь опасение, точнее полное нежелание жить под одной крышей с Вероникой, заставило Арли колебаться.
- Так рано же еще. Даже восьми нет… - невольно придумываю отмазки, хотя правда хочу наверстать упущенное в общении с дедом.
- Не рано. Звони, - жена берет телефон со стола, чтоб затем передать его мне. - Порадуй старика хорошими новостями, - кивает категорично, хоть в глазах ее небесно-синих до сих пор блестят слезы.
Разговор с дедом мне дается нелегко. Отчего-то стыдно, и стеснение сдавливает грудь. А может, страх услышать отказ тому виной. Но Каспар Охман не томит ожиданием, отвечая словно и без раздумий, мгновенно.
- Адам, конечно, я приеду. Когда? - с места в карьер бросается дед, и мне даже кажется, что голос его становится веселее и бодрее.
- Как только сможете, хоть сегодня. Мы с Арли вас ждем. У нас здесь все есть для комфортной жизни, а чего нет - на месте купим. Вы ни в чем не будете нуждаться, - уговариваю и не могу остановиться, хотя и понимаю, что со стороны это звучит глупо.
- Мне мало чего нужно на старости лет.
- Все равно.
- Спасибо, Адам. Большое спасибо. Я тронут, - голос деда стихает, и какой-то громкий звук временно заглушает слова. А мне отчего-то снова становится страшно, но теперь - потерять то, что еще не успел обрести.
- У вас все в порядке? Как самочувствие? Может, мне приехать за вами? - закидываю Каспара Охмана вопросами и от того, что не получаю незамедлительный ответ, переживаю сильнее.
- Я в норме. Почти, - добавляет дед спустя секунду. - Моему врачу достался нерадивый пациент, - затем пытается отшутиться, но появившееся тяжелое дыхание в трубке говорит само за себя.
- Я позвоню Стефану, он все организует. И возьмет рекомендации врача, а я лично буду следить за их выполнением, - мне даже самому кажется, что я перегибаю. Все слишком быстро и кардинально. Но чувство, что времени в обрез, не отпускает и подгоняет.
- Я… люблю тебя, Адам, - уже хрипит на том конце связи дед, с трудом выговаривая слова. А потом снова что-то падает на заднем фоне, заглушая на мгновение родной голос. - Люб…
Полнейшая тишина в динамике телефона - это, наверное, самое страшное, что вообще могло произойти. Мучительно медленно осознаю, что отведенное время закончилось. И больше не услышать такого, оказывается, родного голоса и укоризненного "Адам, так нельзя, предлагаю поступить иначе…" или "Я помогу тебе, смотри…" или "Я в тебя верю…" Не иметь больше близкого человека, который всегда поддерживал. И даже когда я в лицо кричал страшные слова, что ненавижу и хочу, чтоб он умер - любил. Весь мир в один миг темнеет. Перед глазами теперь чернильная мгла, а сквозь шум в ушах не разобрать ни звука. Только внутренний голос в сознании озвучивает приговор: "Ты опоздал."
- Адам! Адам!
"Какова же сука - жизнь: не ценишь - дарит возможности, ценишь - все отбирает."
- Адам, пожалуйста!
"Но я заслужил все это. Каждую грань боли заслужил. Так что все правильно."
- Да послушай же меня!
"Я отказывался от тепла, отворачивался от поддержки, продуцируя лишь гнев, обиду и злость. Нельзя делать зло безнаказанно. Даже ошибаясь. В определенный момент все встанет на места. Но черт возьми, как можно было к этому подготовиться?"
- С Каспаром все хорошо. Твой дед случайно уронил телефон, и он разбился. Сейчас с ним рядом Урсула. Слышишь? - меня встряхивают, и я осознаю, что сижу на полу, а любимая уже долгое время пытается до меня достучаться. И лишь потом доходит смысл сказанных ею слов.
- Что? - поднимаю голову, надеясь и одновременно боясь надеяться. - Что ты сказала?
- Все хорошо, милый. Дедушка сожалеет, что разговор прервался так внезапно, но подтвердил, что приедет к нам. У него пока нет мобильного телефона, но миссис Шульц вскоре решит этот вопрос. Пока связь через офис…
Дальше уже не слушаю, делая болезненный вдох. Глаза застилает пелена слез. И я, как в детстве, сворачиваюсь в позу эмбриона и пытаюсь втиснуться в стену, выбрасывая все накопившиеся переживания и эмоции одним доступным мне тогда способом - самозабвенно плача. Но теперь все иначе. Вместе с солеными каплями, бегущими по щекам, уходит все то, что мешало жить: боль, внутренняя тревога, обида. Это глубинное очищение, которому я рад.
_________________

- Дааа... Беременность — это такая штука: то она ласковая и любящая, то…
- Жестокая, мстительная и кастрирующая?
- Ну я хотел сказать «капризная»…
- Ну еще всё впереди.
© 2,5 человека

- Как ты себя чувствуешь? - в голосе отца слышу беспокойство. Но оно и понятно, он всего неделю как узнал, что станет дедом. Отсюда и гиперопека ещё и с его стороны.
- У меня всё хорошо, даже не тошнит утром, - улыбаюсь, устраиваясь удобнее на диване перед огромным камином, и кутаюсь в плед, который покупала специально для этого дома. - Только сплю почти постоянно. Кажется, что стоит только голову опустить куда-нибудь, где мягко, и сразу вырубаюсь.
- Думаю, все беременные - сони, - улыбается отец, и тут же слышу голос Бет:
- Ты хорошо питаешься, деточка? Ох, лучше бы тебе приехать к старой Бет, чтобы точно есть всё правильно и вдоволь. А то сама там на своих хлебах поди заморишь и себя, и ребеночка голодом.
- Нет, Бет. У нас есть человек, который помогает мне с приготовлениями, - смеюсь, всматриваясь в хмурое лицо экономки отца. - Тем более, кто же меня учил готовить в свое время?
- Всё равно лучше бы тебе приехать в Лондон. Или хочешь, я приеду к тебе?
- И оставишь меня на еде из ресторанов? - подает голос до сего молчавший отец. - Нет уж, не отпущу.
- Но мистер Меррик…
- Вопрос закрыт, Бет, - отзывается Майкл и подмигивает мне. - Ты остаешься со мной.
- Как скажете, - бурчит старая женщина, а после опять влезает в объектив камеры. - Но если что, ты всегда можешь меня вызвать, и я приеду, несмотря на все запреты твоего отца.
- Договорились, Бет, - смеюсь, наслаждаясь домашней атмосферой, которой я не видела так давно.
Время пролетело, как одно мгновение, от моего отъезда в Штаты и постоянных ссор с отцом до смерти Шарлотты, встречи с Адамом и последующих событий, которые привели меня сюда. Путь этот оказался долгим и не всегда счастливым. Но возможно, именно моменты боли заставляют нас острее ощущать счастье. Потери заставляют больше ценить, ссоры и обиды - дорожить любимыми людьми.
- Пойду перекушу, пап. Увидимся ещё, - отец кивает и, прежде чем “скайп” выключается, замечаю, как отец уже шуршит какими-то бумагами. Как всегда неизменный. Кажется, до последнего дня он будет заниматься бизнесом.
Захожу в кухню и, открыв холодильник, рассматриваю, что там имеется. Взгляд цепляется за куриный рулет, а также пакет молока, что я и извлекаю на стол, приготовившись хорошенько поесть. Но не успеваю даже отрезать кусочек, как телефон снова звонит. Увидев имя вызывающего, улыбаюсь.
- Привет, дорогая! - снимаю трубку, чтобы услышать радостный голос Монс.
- Привет, Арли, - отзывается мисс Спарсен. - Рада застать тебя не спящей.
- В последнее время я много сплю, да.
- Ну надеюсь, мои новости заставят тебя проснуться.
- Не больше, чем мои - тебя, - смеюсь в ответ. - Но говори первая.
- Тебя номинировали сразу на три “Грэмми”! - я даже через расстояние слышу неподдельную радость подруги. - Представляешь?! Сразу на три: лучший альбом, лучший артист и лучший сингл.
- Это здорово, Монс, - зеваю снова и, прижав смартфон к уху, всё же отрезаю колесо рулета, а в стакан наливаю молока.
- Что-то не слышу того энтузиазма, который ожидала, - уже спокойнее проговаривает мой продюсер.
- Нет, я правда рада, очень рада.
- Думаю, радость твоя по-другому выражается.
- Да нет, просто я сонная целыми днями и наверное потому не сильно эмоциональна, - но тут же обрываю себя на этом слове, вспоминая, что я устроила сегодня ночью Фостеру.

Просыпаюсь от жалобного мяуканья маленького котенка. Открываю глаза и первое, что вижу, это потолок в спальне. Чуть скосив глаза в сторону, замечаю спящего любимого. Но звук плачущего котенка не выходит из головы, поэтому трясу за плечо Фостера.
- Адам, проснись, - толкаю, пока он не ворчит.
- Что случилось? - муж даже глаз не открывает, поэтому толкаю уже сильнее, едва не спихивая с кровати, благо, что та огромная.
- Проснись же! Адам!
- Ну что случилось? - супруг садится в постели, открыв только один глаз.
- Я слышала, как плачет котенок.
- Может, тебе просто приснилось это? - любимый обнимает и пытается уложить меня обратно.
- Пойди посмотри. Вдруг он ещё там? - стою на своем, опять садясь в постели.
- Арли, милая, три часа ночи. Давай я утром схожу?
- Нет, иди сейчас. Может он до утра не доживет? - чувствую, как глаза начинает щипать от непролитых слез. - И его унесут хищные птицы?
- Мы же в Аймуте, а не в джунглях. Откуда здесь хищные птицы?
- С гор спустятся, чтобы убить беззащитное существо.
- Милая, ничего не случится, если я утром посмотрю. А сейчас давай ещё поспим?
- Адам, как ты можешь думать о сне, когда там одинокий ребенок плачет и зовет на помощь? У тебя вообще нет сердца? - падаю на кровать и уже реву в голос.
- Ладно, только перестань плакать, прошу.
Муж садится на кровати и натягивает домашнее трико, а после и футболку, поднимается и направляется к двери. Я, видя, что он всё же отправляется на улицу, стараюсь успокоиться и дышать глубоко и спокойно.
Спустя десять минут Фостер возвращается. Один.
- А где котенок?
- Милая, как я и говорил, там нет никакого котенка. И тебе, скорее всего, просто приснилось.
- Нет! Ты не успел! Я так и знала, что он погибнет! - истерика накрывает в одно мгновение, заставляя захлебываться слезами. - Ты специально тянул время, чтобы не найти никого!
- Арлин, ну успокойся, ты навредишь ребенку, - муж садится на кровати и притягивает меня к себе в объятия. - Это был просто сон. Никаких следов, что там был и ушел любой зверь, на улице нет, поэтому перестань плакать.
- Не могу, - уже рыдаю на его груди. - Я не могу уснуть. И теперь буду думать о том, что мы не успели спасти малыша.
- Это всего лишь сон, родная, - Адам гладит по волосам и спине, успокаивая, и слабость в сочетании с нежностью срабатывают, усыпляя. Так и засыпаю, не заметив того момента, когда супруг укладывает меня обратно на подушки и зажимает руками и ногами, согревая и погружая в сон.

- Арлин? Арлин, ты слышишь меня? - Моника почти кричит в трубку.
- Ой, извини, я задумалась просто.
- Что происходит, Фостер? - я прямо вижу, как она прищуривает глаза.
- Я жду ребенка, - закрываю глаза и выпаливаю на одном дыхании. - Срок около десяти недель.
- Ах ты… - не часто бывает, что Монс теряет дар речи. - Вот ты даешь, Арлин! А как же "Сони"?
- А что с ними? Я не отказываюсь от работы, просто забеременела.
- Да, но… ещё…
- Концерт это уже спустя год, мы продлим сотрудничество. Но если повезет со статуэтками, можем не подписывать такой рабский контракт. Я хочу больше времени для семьи, а не торчать в студии круглыми сутками или мотаться по всему свету в турне.
- Не уверена, что они согласятся… - с сомнением проговаривает Монс.
- Тогда выберем другую студию.
- Да ты уже чувствуешь себя суперзвездой, - смеется мисс Спарсен. - Смотри не задавайся.
- Постараюсь, - улыбаюсь. - А что с выступлением на самой премии? Они хотят какие-то определенные песни?
- Нет, организаторы не озвучивали предпочтения, но всё ещё может поменяться. И, Арли, я так рада за вас!
- С кем ты говоришь? - знакомый с самого далекого детства голос врывается в наш разговор.
- Со своей подругой, - отзывается мисс Спарсен. - А ты рано сегодня.
- Монс? - хмурюсь, понимая, что мне не послышалось. - Это Дом?
- Ну… - и второй раз за этот телефонный разговор мой продюсер не находится с ответом. - Не только у тебя есть новости.
- А Изабелла знает? - я уже представляю тетку в полном восторге от романа сына и такой замечательной девушки, как Моника Спарсен.
- Нет, ни она, ни моя мама. И я прошу тебя не озвучивать это. Они и так сводят нас с ума своими расспросами.
- Передавай привет моему непутевому кузену… - смеюсь, представляя, как эти двое изворачиваются, скрывая свои отношения.
- Я всё слышу, звезда моя, - веселый голос Дома раздается в трубке.
- И я люблю тебя, кузен, - снова зеваю. - Ладно, Монс, созвонимся ещё. Хочу послушать, как вам удается избегать “Ока Саурона”. Но сейчас я бы вздремнула.
- Соня, - смеется подруга. - До связи. Как только станут известны подробности подготовки к премии, позвоню.
- Договорились. Пока, до встречи, - отключаю телефон и, прихватив нарезанный рулет и молоко, возвращаюсь в гостиную к камину, где включив телевизор, попадаю на какую-то комедию, без названия и почти без сюжета. И под мерное бубнение тут же вырубаюсь.
- Так и знал, что ты здесь, - слышу голос мужа, а после и ощущаю его губы на своих. - А я привез деда.
- О-о! - тут же сон как рукой снимает, и я сажусь на диване. - Это здорово. Где же…
- Он в комнате, устал после перелета, хоть тот и не длился долго, но всё равно.
- А ты? - поднимаю руку и приглаживаю волосы любимого. - Тоже устал, наверное?
- Немного, но больше вымотан эмоционально, - Адам устраивается рядом, и тут же появляется наш рыжий пес. - О, троглодит, вот и ты.
Хикари не меньше меня рад видеть Фостера, поэтому тут же опускает морду на его колено и прикрывает глаза от счастья, когда любимый начинает чесать и гладит пса.
- А меня погладить и почесать? - вроде бы сначала в шутку, но понимаю, что спустя пару секунд готова разрыдаться на самом деле.
- А тебя поглажу чуть-чуть позднее, когда устроюсь с комфортом в кровати, - муж играет бровями, на что я тут же хихикаю.
- Хорошо, я буду ждать, - тоже опускаю руку в шерсть собаки, и уже с двух сторон мы гладим акита-ину. - Кстати, Моника звонила сегодня. Рассказала, что меня будут номинировать на три премии “Грэмми”.
- Это же здорово, милая! Ты - самая лучшая! - супруг тоже выдает явно более эмоциональный ответ.
- Да, я тоже рада, но из-за беременности словно в коконе из ваты хожу каждый день.
- Ты - самый прекрасный кокон, - он наклоняется и прижимается своими губами к моим.
- Люблю тебя, - выдыхаю и смеюсь, когда пес, заметив, что его перестали чесать, начинает облизывать наши руки. - Ай, Хикари! Кстати, любимый, ты представляешь, Моника и Дом встречаются.
- Да ладно? - Фостер удивлен, но я киваю и продолжаю:
- И каким-то чудом они всё это держат в тайне от Мерриков и родителей Монс.
- Разве от твоей тетки можно что-то скрыть? Майкл говорит, она заметила твою беременность ещё на свадьбе.
- Да, у Изабеллы орлиный глаз, - смеюсь и потягиваюсь, а после ещё раз почесав акита-ину, поднимаюсь с дивана. - Идем, муж мой, самое время тебе принять душ и отдохнуть, а я проведаю Каспара и узнаю, как он устроился.
- Я схожу с тобой, - тут же заявляет Адам, и я не отказываюсь. Как и не комментирую то, что случилось неделю назад. Хоть сердце у меня и сжимается каждый раз от боли и сострадания к маленькому мальчику, который показался в Фостере тогда. Но кажется, с того утра словно наступил новый этап жизни для любимого, где осталось ещё меньше напряжения. И я сделаю всё, чтобы так и оставалось в будущем.
_________________

Аймут, Шотландия

Погружаю пальцы в шерсть Хикари, задумчиво глядя на бескрайние снежные просторы. В голову лезут мысли о будущем: о старости, о том, каким стану сам, каким станет мое окружение, а что останется неизменным. И мне немного грустно, что нет возможности остановить время и насладиться текущим моментом на полную. Есть лишь сейчас, не больше и не меньше. Потому у меня только один шанс прожить жизнь так, чтоб не было сожалений. Особенно таких, как у деда.
- Адам, - слышу тихий оклик вспоминаемого мгновение назад старика и вздрагиваю от неожиданности. Будет враньем сказать, что я не ожидал его встретить на кухне ранним утром понедельника. Но наверное, мне хотелось бы, чтоб Каспар Охман посвятил хоть немного времени отдыху и своему здоровью.
- Доброго утра, - с улыбкой более веселой, чем ощущаю, поворачиваюсь к деду. - И почему вы уже не в постели? Никаких дел на сегодня у вас не запланировано - я уточнил это через миссис Шульц.
Так странно переживать за здоровье человека, которого всю сознательную жизнь отталкивал, но я принимаю это противоречие. Не знаю, верит ли в мои добрые намерения Каспар, но просто отдаю то, что могу, не требуя ничего взамен и ни на что не надеясь. Мои слова и поступки причиняли боль, пока детская обида руководила мною. Ныне я ощущаю себя иначе. Заново узнавая и проникаясь рассказами своего единственного родственника, мне удается взглянуть на мир деда его глазами. При этом он не дает непрошенных советов, но предоставляет возможность самостоятельно сделать правильные выводы.
- Доброго, - улыбается в ответ Каспар, но видно, что пришел он не просто так. Пожелание хорошего дня и приятного времяпровождения - лишь преамбула к серьезному разговору. - Ты не думал перевести руководящий состав офиса из Дортмунда в Эдинбург? Мне кажется, многие из сотрудников были бы рады сменить консервативную Германию на цветущие поля Шотландии.
- О! - только и нахожусь воскликнуть. Дед редко ходит вокруг да около в обсуждении бизнеса, но такой темы я не ожидаю. Мне сложно приходится, ведь тяжелее уследить за всем в дистанционном режиме, даже двадцати четырех часов в сутках мне не достаточно, но у меня и мысли не возникло настолько кардинально подойти к вопросу нехватки времени.
- Арлин нужна твоя поддержка и внимание, как никогда ранее. Я более недели наблюдаю за твоими частыми разъездами и вижу в тебе себя в молодости. Мне тогда казалось, что я все успеваю и все делаю правильно. Да и как иначе? Быть добытчиком - главная задача мужчины. Но сейчас, со стороны прожитых лет, я осознал, что сам отказался от самого драгоценного в жизни - семьи. И не важно теперь, насколько благими были мои намерения. Не важны былые старания и ущемления своих желаний ради благополучия и благосостояния близких. - Каспар Охман с каждым предложением все больше мрачнеет, но продолжает: - Сейчас, живя рядом с вами, я вижу, что потерял. Это время, проведенное с самыми дорогими сердцу людьми. С тобой…
Последнее слово дед произносит совсем тихо, едва слышно, но когда поднимает взгляд, слезы блестят в его мудрых глазах. Однако я не спешу с ответом. Мы начали с нуля, но в этот момент прошлое и будущее соприкоснулись. И важно не перечеркнуть достигнутое взаимопонимание неосторожными фразами.
- Мне не нужно дополнительное напоминание о том, к чему даже в мыслях не хочется возвращаться, поскольку уже несколько дней я сам просыпаюсь с мыслью, что не хочу такого повторения для своего ребенка. И да, я стараюсь везде поспевать, загоняю себя, не зная иного выхода, чем бежать все быстрее и быстрее. Знаете, я смотрю только перед собой, как конь, у которого надеты шоры. А вы, дедушка, - нарочно использую такое обращение, чтоб порадовать старика, да и сам привыкая к звучанию этого слова, - с легкостью их сняли. Но мне всегда казалось, что в фирме во главу стола ставятся многолетние традиции…
- Нет, Адам, - дед отрицательно качает головой. - Вопрос не в традициях, а в том, что ты управляешь своей жизнью, а не она тобой. В силу различных обстоятельств быть гибким и сильным необходимо, но не стоит бояться менять окружающую реальность, даже если изменения требуются значительные. Я не желал заключить тебя в клетку обязанностей, когда просил продолжить мое дело, а хотел дать тебе множество возможностей для реализации собственных планов.
- О чем секретничаете с самого утра? - с широкой улыбкой входит в дверь любимая. Ее наряд светлый, мягкий и удобный, полностью отвечающий расслабленной домашней атмосфере.
Подхожу ближе, захватывая губы супруги в поцелуе, а после приступаю к первоначально важным для меня вопросам:
- Как самочувствие, родная? Когда я вставал, ты так крепко спала, что даже топот Хикари по комнате не разбудил тебя, - переживания за Арли теперь неизменно со мной, хоть я и стараюсь не напрягать излишней заботой. Ведь настроение моего пузанчика может перемениться в момент, а нервы тратить ей совсем противопоказано.
- Все хорошо, милый. Только проголодалась сильно. Успеваешь позавтракать? - просьба, и некая грусть появляется во взгляде любимой, словно я уже отказал.
"Неужели он прав?" - мелькает в сознании вопрос и, не раздумывая более, соглашаюсь, хотя действительно опаздываю.
- Да, соня моя. Что бы ты хотела на завтрак? Дед, давай с нами, - улыбаюсь, расставляя приоритеты по-новому, и от этого мне становится легче. Конечно, я буду в офисе сегодня, но немного позднее.
- О! - Радость в глазах Арли греет сердце, а ободряющая улыбка Каспара словно подтверждает, что поступаю правильно. - Тогда предлагаю французские тосты с яичницей и беконом, а еще хрустящие теплые круассаны к чаю. Я быстро все сделаю. Не успеете и глазом моргнуть, - жена уже вовсю гремит посудой, излучая заразительно хорошее настроение. Ведь так мало и, одновременно с этим, много нужно для счастья любимой, а значит, и для моего.
- Каспар, может, вам заварить овсянку с фруктами? - по-хозяйски, но так душевно Арли вовлекает моего старика в разговор, что наш завтрак перерастает в нечто большее, чем обычный прием пищи. В той или иной мере каждый из присутствующих был лишен ощущения семьи и ее поддержки какое-то время, а потому так важно наверстать упущенное сейчас.

В офис попадаю лишь к десяти, и мой новый секретарь бросается ко мне, заваливая текущими делами. Но перебиваю нервного местного паренька, которому я дал шанс на карьерный рост:
- Гавин, стоп, не все сразу. Соедини меня с миссис Шульц. Все остальные вопросы - позднее.
- Но…
- Немедленно, - уточняю, заходя в свой небольшой, но уютный кабинет, который обставил самостоятельно.
"Если взяться за перенос головного офиса в Эдинбург, то этого здания для размещения всего штата сотрудников может не хватить, - обдумываю возможность переезда. Не то, чтобы я бросался головой в карьер, но все преимущества и риски оцениваю уже сейчас. - Также понадобится хорошее жилье, которое бы подошло семьям с детьми. Год, а то и два, придется платить за аренду, пока все сотрудники не обоснуются на новом месте и их супруги не найдут работу. Быть может, возникнет необходимость в выделении отдельных средств, как детских пособий. В общем, стоить этот переезд для концерна будет немало. Но ладно, сначала нужно выяснить юридические вопросы."
- Урсула Шульц на линии, - слышу из коммуникатора и снимаю трубку.
- Урсула, как ты смотришь на переезд с семьей в Шотландию? - не тратя время на преамбулу, выясняю главное. Ведь если согласится моя помощница, эта безумная идея, по крайней мере, осуществима. - Если здесь будет оплачиваемое жилье, хорошая зарплата и, - предупреждаю сразу, - нескончаемое количество дел?
- Мистер Фостер, добрый день. Я не справляюсь со своими обязанностями? - испуганный голос помощницы мне не понятен, но уточняю:
- Так согласилась бы? Или для Руперта это стало бы проблемой? - даже недолгое молчание в динамике начинает раздражать меня. - Говори, как есть. Увольнять я тебя и не думал. Мне необходимо оценить вероятность, что все ключевые работники согласятся на переезд в новый головной офис.
- Мужа снова уволили с работы. Он… - небольшая заминка, - снова взялся за выпивку. Не знаю, поможет ли ему перемена места жительства взять себя в руки или усугубит...
- Урсула, я тебя понял. Нужна какая-то помощь? Могу организовать...
- Нет, мистер Фостер, мы сами пока, - чувствую, что собеседнице неприятен разговор.
- Хорошо, - соглашаюсь не лезть в чужую личную жизнь и перехожу снова к обсуждению дел. - Мне нужна хорошая команда юристов здесь, в Шотландии. Профи своего дела. Местные - хорошие и старательные работяги, но им не хватает опыта.
- Найду, мистер Фостер.
- И помни, что мое предложение помочь еще в силе. Пускать на самотек не стоит, - все же проговариваю, слишком лично воспринимая чужую беду, так как она, как две капли воды, похожа на то, что довелось пережить в детстве мне.
- Спасибо вам, - слышу тяжелый выдох совсем не своего всегда собранного и сдержанного секретаря, а убитой горем женщины.
- Пока не за что. Давай, жду от тебя хороших вестей.
Кладу трубку и понимаю, что путь выбран правильный. Будет сложно, очень сложно по всем фронтам. Не все меня поддержат. Не все смогут поддержать даже, если захотят. Но не выигрывает тот, кто не пытается.
_________________

В городе.

Прибыв на место, мужчины надели на себя по бронежилету, взяли каждый по пистолету и фонарики.
Да, у владельца сервиса по ремонту, оказался еще и небольшой запас оружия, хранящегося в отдельном месте.
Дэррок, когда увидел, тихо присвистнул и добавил:
− А вы полны сюрпризов.
− Не моё, − обвел визави содержимое взглядом. − Дают пользоваться, если бывает нужно, как сейчас.
− Кстати, сколько стоит у вас сменить имя и получить новые документы? – взяв в руки один из пистолетов, и проверяя заряжен ли он, спросил Райн.
− С чего, вы решили, что подобным занимаюсь? Интересно узнать.
− Возле одной из стен находится белый экран для фотосъемки, рядом стоит ламинатор, для ламинирования документов, еще заметил фотобумагу, сумку с фотокамерой и несколько других вещей. На любителя фотографироваться, не похожи, как и делать фото природы или животных. Тем более не стали бы тратить деньги на то, что вам по идее вообще не нужно в вашем ремонтном деле.
−Может, свой товар фотографирую для привлечения клиентов? − хитро щуря глаза, произнес оппонент. – Или вопреки вашим наблюдениям в свободное время красоты природы снимаю.
− Такое вполне может быть. Однако... Жизнь сводила с фальсификаторами.
Кривая ухмылка и тихий смешок были ответом.
− Зависит от сложности проработки новой личности. Частично что-то изменить или абсолютно новое имя с такой же биографией. В каждом случае нужен разный пакет документов и детальная проработка легенды, которая не вызовет подозрений. Но это не универсальное решение. Бывает и отказываю, когда клиент слишком приметный или за ним тянется значительный, так скажем, след. Для вас могу сделать небольшую скидку, если понадобиться.
− Буду знать.
Зайдя в заброшенное строение, держа наготове оружие, если вдруг обнаружатся неожиданные гости, стали осматриваться вокруг.
Они осторожно переходили от одного места до другого, пока не увидели в углу приоткрытую металлическую дверь. На пару стали поступательными шагами вправо-влево, чтобы был больший обзор, двигаться вперед, но так, чтобы находиться к противнику боком (если он будет ждать), и тот не сразу в них попал. Также локти прижали, закрывая жизненно важные органы.
Перед тем как войти внутрь, в целях предосторожности был совершен резкий удар ногой по двери. В случае если там кто-то находиться, то удар дверью его ошеломит или причинит боль, соответственно, сопротивления не окажет. Затем “ крест на крест” вошли в помещение.
В комнате никого не оказалось. Мужчины стали бегло осматриваться вокруг.
Небольшой разгром, наводил на мысли, что тут была драка. Вот слой темной сажи на стене, немного озадачил.
− Что здесь можно поджечь могу догадаться. Те же одеяла, или полотенца, которые в туалете лежат. Но чем? − тихо проговорил Дэррок.
− Вот этим, − второй мужчина показал пальцем вверх, и почти дотронулся до цоколя, где раньше была лампочка. А все из-за небольшой высоты потолка и благодаря своему высокому росту. − Не самая хорошая идея, − добавил, подобрав один осколок и принюхался. − Жвачка. Но девушки, как видно, рискнули.
− Кейт, наверняка это придумала.
− Надеюсь, ваша знакомая, больше не будет опрометчивые вещи осуществлять.
В ответ был лишь тяжелый вздох.
Дальнейший осмотр помещений особых результатов не дал.
− Работали не обычные похитители. Тут чисто, не в смысле чистоты обстановки, а следов пребывания никаких. Когда чересчур идеально, то значит, без специалистов не обошлось.
− В смысле? Шпионы? − спросил агент.
− Те, кто прошел специальную подготовку.
− Военные или разведка?
− Да.
− Что в этом здании раньше располагалось? – задал вопрос Райн.
− Очень давно тут было предприятие по производству деталей для станков. Потом оно обанкротилось, и здание выставили на продажу. Когда купили, тут сделали перепланировку. Несколько последних лет, различные небольшие компании здесь арендовали офисы. Однако, не так давно обнаружили, серьезные дефекты в несущих конструкциях, застройщики чего-то намудрили при ремонте. В общем, все отсюда переехали в другое место. Местное управление огородило забором (если так можно назвать тонкие жестяные листы) территорию и пустует здание.
Стоя возле стены, помощник внезапно сделал знак пальцем молчать, затем достав нож, разрезал обои. Под ними оказался маленький микрофон.
− Они слушают, чтобы быть в курсе и опережать расследование, если правоохранительные органы найдут это место, − отойдя немного от стены, проговорил визави шепотом.
− Кто они? − также тихо, произнес Дэррок.
− Давайте узнаем, − владелец мастерской вернулся к микрофону. − Если, вы слушаете, я не коп. Мне не интересно кто вы, и не волнуют ваши дела и закон. Нужна только девушка. Если вы умны, то звоните, − продиктовал номер, − обсудим условия. В противном случае... Решать вам.
Не прошло и нескольких минут, как заиграл рингтон мобильного телефона. Затем последовал короткий разговор и договоренность о встрече.
− С вами, − решительно сказал Райн по окончанию беседы.
− Нет. Вы сейчас, агент, как раненый зверь. Только можете усложнить дело.
− Это не просьба. И моя личная заинтересованность не причем. Мало ли что случится, вы же сами понимаете, какой риск подобные сходки.
− За это, вы и платите.
− Да, но если вам навредят, пользы от этого никому из нас не будет. И делу не поможет. Предлагаю вариант, который устроит нас обоих.

* Владелец мастерской (кое-что было добавлено и изменено) списан с героя сериала «Breaking Bad» (на рус. Во все тяжкие). По телешоу его звали Эд Гэлбрейт (актер Роберт Форстер − не стало осенью 2019) и помимо продажи и ремонта пылесосов он помогает в исчезновении, и дает возможность начать жизнь с чистого листа новым человеком с новыми документами. Этот герой также появлялся в фильме «El Camino: A Breaking Bad Movie» (на рус. Путь: Во все тяжкие. Фильм, 2019). И то и другое было просмотрено. С сериалом целая история.

* Про заброшенное здание, история взята реальная, но отчасти дополнена и изменена.

Честно говоря, я не думала, что Маркус примет мои слова о похищении всерьёз. Он такой серьёзный и... взрослый. Я была уверена, что он просто поцелует меня и посмеётся над моими фантазиями, как посмеялся бы мой брат. Скажет что-то типа того, что я совсем ещё глупенькая девочка, которая насмотрелась мелодрам, и что так в жизни не бывает. Или же даже, как заохала бы тётушка, мол как же так без настоящей свадьбы? Неужели ты не хочешь пышное платье, как у принцессы, и вуаль до земли, и чтобы быть самой красивой? Конечно, я всё это хотела, но ещё больше я хотела, чтобы Маркус меня так любил, чтоб готов был выполнить любое моё желание, даже самое глупое. Хотя свадьба в Шотландии мне совершенно не казалась плохой идеей. Да и рисковать, ждать, что он может решить, что свобода дороже и на самом деле он не так уж меня и любит, пока будет идти вся эта подготовка к роскошной свадьбе... если она вообще когда-нибудь начнётся, судя по тому, как настроен Петер. Конечно, на моей стороне будет тётя Эмили, но всё равно, пока ещё мы его уговорим, если уговорим. А судя по тому, как брат хлопнул дверью, ему попала вожжа и это будет далеко не просто. Вот оно мне надо, а? Сначала мы будем его уговаривать, что Маркус самый лучший, и что я его люблю. Потом начнём готовить свадьбу, а потом через год Маркус решит, что ему надоело и всё? Или ещё хуже, пока всё это будет тянуться, встретит какую-нибудь другую инопланетянку. Ну уж нет. Если говорит, что любит, то пусть женится. Вот!

 Примерно всё это, только не столь упорядоченно и крутилось в моей голове, пока я сломя голову носилась по комнате, пытаясь уложиться в отведённые мне две минуты, отыскивая паспорт, запихивая в любимый рюкзачок расчёску, телефон и даже успела нацарапать записку Петеру.
«Петер, я тебя люблю, но лучше вернусь к тёте Эмили. Там на меня рычит только собака, и то если только ей наступить на хвост. Не теряй меня. Целую.
Сильви.»

Совесть всё же неприятно царапнула меня, когда я сунула записку в дверь спальни брата, но тут же перевернула подушку и уснула снова. Хоть я и обиделась на него, но я же не хочу, чтобы Петер волновался за меня. Ну и чтобы он догнал нас до того как... ну в общем до. Пусть лучше думает, что я на Кадоган-сквер, может он даже не сразу узнает, что меня там и нет.
 
К машине Маркус вынес меня на руках, ну прямо как настоящий рыцарь из кино. Если бы я не была в него влюблена, то влюбилась бы сейчас.
Только когда мы остановились около большого торгового центра я сообразила, что опять вышла, точнее, меня вынесли из дома без кошелька. Это всё спешка виновата! Если бы Маркус дал мне не две минуты, а хотя бы три, я бы наверное вспомнила, а так... Но слушать меня Маркус не стал, хотя я и попыталась намекнуть ему, просто чмокнул меня в нос, как маленькую, и сунул кассиру свою карточку.
 
Гретна-Грин. Шотландия

Через несколько часов машина въехала в живописную деревушку. Я с интересом глазела по сторонам, не зная, что именно я ожидала увидеть. Но маленькие белёные домики и кривые улочки казались словно сошедшими с каких-то старинных картинок. Если бы не современные костюмы прохожих, то я бы подумала, что мы в самом деле перенеслись во времени. Хотя количество мужчин в юбках, ой, прошу прощения, в килтах, было огромным.
 
Остановив машину, Маркус протянул мне коробочку с кольцом, так что у меня даже сердце зашлось от волнения. Значит, он пришёл к нам с кольцом? Ну почему же он сразу этого не сказал?
-Сильви, ты выйдешь за меня, сделаешь меня счастливым?
Вне себя от счастья я бросилась ему на шею.
-Да! Да! Да!
 
Так отель или церковь? Вопрос решился сам собой, отелей и пансионатов тут было не меньше, чем мужчин в килтах. Так что с ночлегом мы определились почти сразу. А вот с венчанием всё оказалось не так моментально, как мне представлялось по фильмам и книгам.

Увидев вывеску над кузницей, я толкнула Маркуса в плечо, но он рассмеялся и, обнимая меня за плечи, покачал головой. Оказывается, кузнецы больше не заключают браки, даже здесь в Гретна-Грин. Придётся идти в церковь. Я сначала несколько разочаровалась, но потом воспрянула духом, а не всё ли равно где я стану женой Маркуса? Небольшая церквушка была как раз рядом. Правда, когда мы говорили со священником, тот, поняв, что я иностранка, поинтересовался, к какой конфессии я принадлежу. Но услышав, что папа был англичанином, согласно кивнул. Уточнять, что в церкви я бываю только раз в год на Рождество, и то не каждое, я не стала. К моему огромному разочарованию выяснилось, что немедленно нас не обвенчают даже здесь. Формальности надо соблюсти. Договорились на следующий день. Мне показалось, или Маркус выглядел довольным? Отсрочкой или наоборот, тем что так быстро? Спрашивать, почему именно, я не стала, просто вернувшись в отель, не удержалась от маленькой мести Маркусу за те волнения, которые я пережила сегодня по его милости. Заявив, что последнюю ночь перед венчанием я хочу провести одна, в размышлениях и, чуть было не сказала, молитвах, но вовремя спохватилась, что он поймёт, что это я специально. И вообще, я же обещала, что поломаюсь для приличия, ну а обещания надо выполнять, иначе верить не будут. Так что вот — ломаюсь. Весьма довольная собой, я закрыла дверь в комнату.
Такой тяжёлой ночи у меня ещё не было. Ну да сама виновата. Что уж теперь.
 
Рано утром я разложила на кровати платье. Так, старое, новое есть. Чужое есть. А голубого нет? Ой, голубое тоже есть! Я с волнением нарядилась в новое платье, которое купила по дороге. Точнее, Маркус мне купил. Ещё точнее, он заплатил, а выбирала я сама, не показывая ему, что именно, потому что за моим кошельком мы так и не вернулись. Конечно, оно не очень-то было похоже на традиционный свадебный наряд, скорее даже совсем не похоже, но всё же оно было белое! И оно понравилось Маркусу! Я это сразу поняла, как только вышла из спальни, в которой провела самую длинную и одинокую ночь в моей жизни. Но видя, как загорелись глаза Маркуса, я подумала, что оно того всё же стоило! Счастливая, я сделала шаг к нему. Шаг — в новую жизнь. Жизнь с Маркусом.
 
Священник нас уже ждал. И не только нас. Ещё несколько пар договаривались о предстоящем венчании. Это прям Лас-Вегас какой-то, вот правда! Но мы всё равно были первые! Ноги у меня немного подкашивались от волнения, но я встала рядом с Маркусом, крепко сжимая его руку. Страшно. И хорошо. И сердце, кажется, сейчас выскочит из груди. Только бы кольцо не уронить, говорят, это плохая примета.
Возлюбленные мои...
 
Церемония, как мне показалось, не сильно отличалась от нашей. Если вообще хоть чем-то отличалась. От волнения я боялась не сразу расслышать, когда надо будет сказать «Да», но всё прошло хорошо. Я даже не перепутала имена Маркуса во время клятвы. И кольцо не выронила, чего очень боялась.
Объявляю вас мужем и женой.
Ой, уже? Мамочки!
 
На выходе из церкви нас ослепила вспышка. Девица в джинсах в обтяжку и коротеньком топике, оголяющем живот, без устали щёлкала фотоаппаратом, а неподалёку стоял плакат, предлагающий молодым фотографии самого счастливого мгновения их жизни. Но поймав оценивающие и излишне одобрительные взгляды, которые эта девица кидала в сторону моего мужа... как же непривычно и потрясающе это звучит — мужа! Моего мужа! Я покрепче взяла Маркуса под руку и потянувшись поцеловать его, прошептала:
-Запомни, любимый мой, отныне девушки делятся на две категории: я и никакие!

»» 22.06.20 20:24 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Гретна-Грин. Шотландия

- Да! Да! Да! – ответ феи даёт возможность счастливо улыбаться и крепко поцеловать.
Теперь я был уверен, что не зря купил снятый с витринного манекена костюм и он сыграет большую роль в моей судьбе.
Вообще всё складывалось просто отлично. Возможно Сильвия как все девушки хотела шикарную свадьбу, со шлейфом и роднёй, огромным количеством гостей, но раз согласие дала вот так, значит и такой вариант её устраивает. А уж я вообще был счастлив, я не любитель пафосных мероприятий, даже по столь замечательному поводу. Единственное кого я думал, что мы огорчим таким решение это будут брат феи и мачеха, но мы точно это переживём. Ну я на это очень надеялся.
Отказ феи спать в одной комнате, не буду скрывать меня огорчил, но традиции есть традиции, да и дел у меня было много. Я позвонил отцу, мы довольно долго разговаривали. Он пообещал дать объявление в одной из газет о нашем с Сильвией бракосочетании, чтобы всё было по правилам. Возможно он даже поговорит с тётей Сильвии или с художником, но это уже будет его решение. Друзьям пока решил ничего не сообщать, решив, что лучше сделать по факту. И договорившись о некоторых организационных моментах и, заказав маленький букетик из белых фрезий, лёг спать. Был уверен, что желания, бурлящие в крови не позволят нормально выспаться и нужно будет отвлечься и наговорить на диктофон хоть немного из тех мыслей, что так и держал в голове после встречи с Петером, но вырубился как младенец.
В церкви было невероятно уютно. Молясь, отвлекался на фею, просил за это прощение. Ощущал как-будто мама где-то совсем рядом и наблюдая за нами с феей, довольно улыбается. Одевая кольцо на палец Сильвии чувствовал, как дрожит моя рука, а вот когда фея одевала, купленное в деревушке для меня кольцо, она действовала так уверено, что я задумался, а я ли окольцевал или это меня так быстро поймали.
Но эти мысли не беспокоили, они просто позволяли ощущать себя не только любящим, но и любимым.
"…Я объявляю вас мужем и женой!"
Счастливым! Целую невесту и под поздравления абсолютно чужих людей, вывожу свою жену на улицу.
Несколько фото на память и можно двигаться дальше, но Сильвия, взяв меня под руку, поцеловав, говорит:
- Запомни, любимый мой, отныне девушки делятся на две категории: я и никакие!
- Ну почему же никакие, любимая, - шепотом, обнимая за талию, покрепче, - есть же красивые, талантливые, веселые, доступные… - Я понимал, что дразню фею, но мне хотелось чтобы она на всю жизнь, на всю нашу семейную, надеюсь, счастливую жизнь поняла, что для меня разграничение женщин теперь всегда будет другим. Повернул девушку лицом к себе, поймал взгляд и сказал очень серьезно:
- Фея, ты - МОЯ, а остальные чужие и мне абсолютно всё-равно какие они, они не мои. Для меня никогда уже не будет важна ни одна другая женщина, миссис Уэстморленд. Только ты, Сильви, всегда. - Немного подумав, добавил: - Вот если ты родишь мне дочку, тогда могу изменить эти слова. - Мне было всё равно кто смотрит на нас, кто фотографирует, мне хотелось поцеловать мою жену, так как я не позволил себе в церкви и я не стал отказывать себе в том. И если сразу после моих слов фея выглядела не очень довольной, то на ответном поцелуе это не отразилось. Рукам было сложно удержаться на приличной позиции, но у меня было кое-что романтичное в плане на сегодня и всё самое вкусное я оставил на попозже.
Как только мы приехали в Гретна-Грин Сильвия показывала кузницу, предлагая заключить брак в ней по старой, но уже фактически не работающей традиции. Вчера это действительно было для нас невозможным, а вот после заключения церковного брака и узаконивания нашего союза в соответствии с современными порядками, мы, за отдельную плату, можем пройти через символический обряд венчания в той кузнице.
Тут мы тоже не были с Сильвией единственной парой. И нам пришлось постоять в очереди с полчаса. За это время мы успели оформить отношения в магистратуре, которая располагалась в старой кузнице, вступать в брак стоит по всем и церковным и гражданским законам.
Переплетя наши с феей пальцы, под звуки волынки, я повёл свою красавицу-жену внутрь невысокого белёного домика. На кузницу внутри это строение было не похоже совсем. Кроме наковальни в центре и подков на стенах ничего больше не увидел. Но несмотря на всё это, трепета и волнения это казалось бы шуточное мероприятие вызывало у меня ничуть не меньше, чем скрепление клятвами нашего союза в церкви. Дождавшись своей очереди, мы так и не разрывая рук стали у наковальни. Группа молодых людей, не знаю жителей или туристов, весело поддерживали нас, пока крупный мужчина брал с нас с Сильвией обещания.
- Маркус, ты сейчас должен пообещать твоей будущей супруге несколько вещей, - улыбаясь, проговорил "кузнец", - И главное условие – на всё ты должен говорить "да", готов?
- Да, - ответил я, - наклонившись поцеловал руку Сильвии, на которой блестело колечко, надетое мной в церкви.
- Готов ли ты отдать Сильвии всё свои деньги, карточки, когда она соберётся идти по магазинам?
Группа поддержки смеялась, давала советы, я быстро согласился, фея лучисто улыбнулась.
- Обещаешь ли ты, Маркус, готовить для Сильвии завтрак? – задал очередной вопрос ведущий.
- Обещаю, - улыбаясь ответил я.
А фея, наклонившись, тихо спросила:
- Будешь подавать в постель? - продолжая широко улыбаться, напомнила жена, как-будто я забуду: - Говорить нужно только да.
- Да, - также негромко ответил, чуть не пропустив третий вопрос мужчины.
- Обещаешь ли ты, Маркус, никогда не ходить в стрип-клубы?
- Обещаю, - громко сказал я, наклонившись к фее, добавил потише, - Мне же всегда смогут показать приватный танец дома, да, Фея? О, может мы пилон установим в спальне?
- Мы подумаем, - шепнула в ответ девушка, невероятно прекрасная от смущения.
- Теперь ты, дорогая Сильвия, должна дать Маркусу несколько обещаний. И как и он ты не можешь говорить нет, согласна?
- Да, - уверенно ответила моя жена.
- Вот ты знаешь какой напиток любит Маркус в жару.
- Пиво?!- ответила Сильвия, поглядывая на меня одновременно спрашивая и уверяя.
- Пиво, - согласился я, смеясь, - Холодное тёмное пиво.
- Так вот, ты, Сильвия, знаешь что в жару от холодного тёмного пива у Маркуса улучшается настроение, обещаешь ли ты вечерком поднимать ему настроение, принося для него из холодильника этот прохладный напиток, когда он будет отдыхать в своём любимом кресле.
- Обещаю, - смело соглашается Сильвия.
- Хорошо, - говорит ведущий, - А готова ли ты пообещать, что когда вы будете уходить с Маркусом в спальню у тебя никогда не будет болеть голова и ты никогда ему не откажешь в супружеском долге.
- Обещаю, - говорит моя жена , а я не могу на неё наглядеться. Ей идет смущение, несмотря на то что мы были вместе, я рад такой её реакции. И взгляд Сильвии сейчас пробирает до нутра – он одновременно наивный и искушающий. Моя взрослая девочка или маленькая женщина. Моя. Моя жена.
- И последний вопрос. Сильвия, будешь ли ты стирать ежедневно носки Маркусу?
Моя Фея соглашается, заставляя меня довольно громко смеяться, глядя как она при этом хмурится и почему-то я уверен, что она переплела пальцы крестиком, когда давала согласие.
- Маркус и Сильвия, связываем вас узами брака, - говорит кузнец, завязывая на наших с феей руках узел ткани, так что ладонь Сильвии лежит на наковальне, моя сверху, рассказывая символичную историю о двух металлах, которые удар молота спаивает навеки. – Перед лицом всех свидетелей, - мужчина примеряет удар молота по нашим ладоням, проверяя не сдвинет ли её кто-то из нас испугавшись, и сильно замахнувшись проводит символический удар у самых рук, заставляя вздрогнуть от звона, но не сдвинуть руку ни на миллиметр, громко, празднично объявляет, - Объявляю вас мужем и женой!...
Праздничный обед, заказанный мною прошёл просто отлично. Возможно Сильвия заметила, что я тороплюсь, да по хитренькой улыбке это не просто возможно, а точно, но и сама она тоже была совсем не прочь уединения.
- Давай, я попрошу десерт и шампанское отправить в наш номер, миссис Уэстморленд. Я бы хотел отправиться в спальню со своей женой, - шепнул я на ушко Фее, легко прикусив мочку.
- Да, - ответила девушка, и взяв её за руку, я повел Сильвию наверх, подхватив на руки у порога.
Мне было не до рассматривания номера. Он был для новобрачных, но не выглядел настолько современным как бывают в городах. Даже тут фольклорное убранство создавало особую атмосферу. Букет фрезий на тумбочке у кровати дарил комнате свой лёгкий цветочный аромат. Но для меня сейчас имела значение только фея. Не отпустил Сильвию от себя. Не отпуская Сильвию от себя и поставив на ковёр у кровати, я начал неторопливо её раздевать, целуя каждый открывающийся кусочек тела.
- Моя фея, жена моя, - прошептал, лаская сосок, с которого легко соскользнул бело-голубой настолько девичий бюстгальтер. Вот только его размер был просто замечательным. Вообще свадебное платье Сильвии так привлекало взгляд к груди жены, что мысль о ней всё время крутилась где-то на заднем плане и сейчас я как дорвался. Не укладывая фею, я стал возбуждать её стоя, пока не заметил, что ноги девушки дрожат. Аккуратно опустив на кровать, поцеловал в губы, дразня языком спустился на шею, вдыхая возбуждающий аромат жены. Обежал соски, ставшие крепкими и яркими, слегка прикусил. Пупок не остался обделённым внимание, но он не был моей целью. Ногтем легонько провел по коже, рисуя границу трусиков, с удовольствием слушая дыхание феи. Ноги Сильвии были великолепны, погладил бёдра, икры, стараясь задеть особенные точки. Снял трусики, не прерывая ласку. Посмотрел на жену с восхищением и возбуждением, заставив Сильви смутится, но несмотря на румянец, она не отвела взгляд от моих глаз. Разведя ноги, неторопливо оглаживая кожу, наклонился и обвёл языком ту же границу, что очертил ранее. И мне нравился контраст абсолютно голая жена и я в рубашке и брюках. Язык добрался до цели.
Было сложно ласкать не торопясь, мягко. Дразня и массируя пальцами, я менял темп, ловя звуки, которые издавала жена, шалея. Сам держался с большим трудом, но оно того стоило. Раскрасневшаяся, тяжело дышащая фея, сжимающая кулачками простынь, застонала, кончая. Мышцы влагалище сжали мои пальцы , вызывая чувство восторга. Не останавливаясь ласкал, пока ноги жены не перестали дрожать. Наклонившись над Сильви, спросил, не удержавшись от счастливой улыбки:
- Вам понравилось, миссис Уэстморленд?

»» 25.06.20 08:14 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Шотландия
Глазго

Пока оформлял бумаги для аренды автомобиля в аэропорту, сверился со своими записями. По всему выходило, что сегодня уже нет смысла заезжать в какое-либо из намеченных мест в Глазго – никого не застану. Значит, архивы подождут, отправлюсь прямиком в Киннерфилд, а дальше уже по обстоятельствам.
Поездка вышла несколько спонтанной. Полученные мной в Лондоне сведения о Филиппе Киннере совпадали с изложенной в письме историей, я даже разжился кое-какой информацией о семействе баронета. Только насчет его нынешней жены пока ничего узнать не смог, но этот момент как раз легко объяснялся: люди могли пожениться совсем недавно, например, а могли и вовсе не оформлять отношения официально. В последнем случае женщина вполне могла подписать письмо «миссис Киннер» просто для того, чтобы не объяснять дополнительно, какое она имеет отношение к Киннеру. Впрочем, этот вопрос можно было прояснить уже на месте.
Мы с миссис Киннер обменялись несколькими электронными посланиями, в которых я уточнил ряд деталей. Отвечала она быстро и пространно, и по письмам создавалось ощущение, что женщина относится к супругу с большим уважением и теплотой. Узнав, что я готов приехать на несколько дней в Шотландию, чтобы своими глазами все увидеть и понять, сможет ли наше издание чем-то помочь, миссис Киннер гостеприимно предложила остановиться непосредственно в замке. Точные даты моего визита пока не оговаривались, но предполагалось, что текущие дела в Лондоне я смогу закончить к концу недели. Однако несколько запланированных встреч по разным причинам пришлось передвинуть на более поздние сроки, в результате в моем расписании неожиданно возникло окно длиной в пять дней. Этого времени вполне хватило бы на поездку в Шотландию, если Филипп Киннер готов встретиться со мной чуть раньше намеченного. Остановиться я мог и в гостинице.
Чтобы не терять время и решить все организационные вопросы сразу, я набрал номер мобильного телефона миссис Киннер, но абонент оказался вне зоны действия сети. Тогда я воспользовался номером непосредственного владельца Киннерфилда. С Филиппом Киннером я пока не общался даже в письменной форме, но его супруга любезно сообщила мне номер его мобильника в одном из своих писем.
На этот звонок ответили.
Разговор с Киннером произвел на меня благоприятное впечатление: мужчина говорил спокойно, четко, кратко и по существу. Мой собеседник сообщил, что он всегда дома, гостевая комната свободна и готова к моему приезду, и если я смогу самостоятельно добраться до Киннерфилда, то могу вылетать любым рейсом, на который сумею достать билет, без дополнительных звонков и уточнений.

Ресторан The Laird's Table

Уже выехав за пределы Глазго, на дорогу, ведущую к Киннерфилду, сообразил, что следовало бы пообедать в каком-нибудь ресторанчике, чтобы не доставлять лишних хлопот хозяевам замка. Возвращаться обратно не хотелось, поэтому я присматривался к указателям – наверняка в окрестностях крупного города найдутся какие-то придорожные кафе, закусочные или что-то в таком духе.
Пару подобных заведений, расположенных у самой трассы, я пропустил, как не внушающие никакого доверия, а вот аккуратный указатель, приглашающий проехать треть мили вдоль берега озера к ресторану The Laird's Table, мне понравился. Деревянное здание с большими окнами строили явно поклонники конструктивизма, зато из окон должен был открываться отличный вид на озеро. Впрочем, в ресторане кухня важнее вида из окна.
Пройдя в стеклянную дверь, я осмотрел прямоугольный зал, оформленный без особых затей в тон деревянным столешницам. Светло, чисто, горелым не пахнет. Уже хорошо.
Невысокая брюнетка в темном пиджачке проводила меня к свободному столику, вручила меню, я вежливо кивнул, ясно давая понять, что рассиживаться тут не намерен, и девушка понятливо оставила меня в одиночестве.
Выбрал летний салат с пряной куриной грудкой, рыбу с картофелем фри, клубничный сандей и ромашковый чай.
Как оказалось, кормили здесь очень даже хорошо! Рыба была свежей, мягкой и хорошо прожаренной, картофель радовал золотистой корочкой, овощи пахли овощами, а не пластиком из супермаркета, в сандей не пожалели клубники, а ради ромашкового чая с легким привкусом ванили я готов был заехать сюда еще раз.
Когда я уже допивал чай, началась музыкальная программа. Вообще-то, я не собирался слушать выступление местных представителей художественной самодеятельности, потому едва мазнул взглядом по девушке в ярко-красном платье, подошедшей к микрофону, и собрался попросить счет…

You must know that moment
When the miserable world cracks open
You finally meet someone
Suddenly the chapter's written...

Я отчетливо увидел звезды.
Яркие, крупные и так низко висящие на темном бархате неба, что кажется: протяни руку и оторвешь сияющую пуговицу. Легкое дуновение ветра, не облегчающего духоту южной ночи, коснулось кожи, а на зубах захрустел песок.
Словно я вновь вернулся в замерший на грани войны мир, коварно следящий за тобой зрачками оптических прицелов.
Это был тот самый голос – немного хрипловатый, но приятный, который я отчетливо представлял себе в обманчивой тишине Иракских ночей.
Я вновь посмотрел на стоящую у микрофона девушку, на этот раз вглядываясь в каждую деталь.
Певица не была точной копией девушки из моих фантазий, хотя у нее тоже были темные блестящие волосы, взгляд сорванца и ладная фигурка.
Зато голос…
Голос раздирал мне нервы, царапая наждаком и лаская мягким плюшем.
В горле пересохло, я попытался сделать глоток из чашки, но понял, что она уже пуста.
Заказал еще чаю и продолжил слушать.
С каждым новым куплетом по телу пробегала обжигающая волна.
В брюках стало тесно.
Мне было уже наплевать, когда я попаду в Киннерфилд.
Да мне почти на все было наплевать.
Мне хотелось только, чтобы этот хрипловатый голос произнес мое имя.
Но не родовое, оскверненное еще до моего рождения, и не то, за которым я привык скрывать свое прошлое в последние десятилетия. Мне хотелось, чтобы этот голос произнес имя, которым меня не называли уже очень много лет. Потому что рядом с обладательницей этого голоса хотелось забыть о том, что я журналист, аристократ, сволочь, наркоман и все такое прочее.
Хотелось быть просто мужчиной.

Когда долго кого-то ждешь, минута за минутой, кажется, уже бесконечно сверлишь взглядом дверь, из-за которой человек должен выйти, обязательно пропускаешь момент его появления.
Невысокая женская фигурка в темном пиджачке появилась в поле моего зрения, словно из ниоткуда. Только что никого не было, и вдруг!
В ярком платье, с распущенными волосами, незнакомка выглядела эффектнее, но сейчас меня уже вряд ли остановило бы, даже если бы она появилась облаченной в рваную дерюгу.
- Как тебя зовут? – задал я вопрос, словно имя было канатом, связывающим фантазию с реальностью.
- Джо. А твое имя?
Джо… Да, имя ей подходило: дерзкое, хлесткое, не сладко-женственное, царапающее слух, как голос с хрипотцой.
- Дэвид, - произнес, наконец, я и сделал последний шаг, отделяющий безумство от здравого смысла.
Обхватил ладонями шею Джо, сомкнул пальцы на ее затылке, вынуждая чуть откинуть голову, вдохнул терпковатый аромат ее духов, что-то знакомое, но непонятное, ягодно-цветочное, неуловимое, но будоражащее, и впился в ее губы.
Это сложно было назвать поцелуем. Скорее уж я трахал ее рот своим языком, как хотел трахать ее лоно своим членом: жадно, жарко, долго. Так, чтобы ноги потом свести не могла.
Перед глазами замельтешили красные круги, и мне пришлось оторваться от нее, чтобы глотнуть воздуха.
Сжав ладонями голову Джо, я с трудом произнес, глядя в ее расширившиеся зрачки:
- Здесь наверняка есть камеры, а в паре минут езды – мотель.
_________________

Шотландия,
ресторан The Laird's Table

На меня словно обрушился ливень, внезапно и мощно, мгновенно смыв бОльшую часть реальности, и я застыла на месте, ошеломленная, со сбившимся дыханием, бешено бьющимся сердцем и путающимися мыслями.
Самое время бежать отсюда, а я стояла, как парализованная, не в силах ни то что слово произнести, даже издать невнятный звук. Я должна была одуматься, возмутиться, отпихнуть озабоченного мерзавца, чтобы приземлился на задницу прямо в груду пустых ящиков, сложенных у стены ресторана. Я умела за себя постоять. Но вместо этого позволила ему засунуть язык мне в рот и наслаждалась дерзким напором его губ с легким привкусом ромашкового чая.
Я всегда подозревала, что порок, опасность, риск, похоть имеют крайне привлекательный аромат. Например, нежных летних цветов.
Незнакомец прервал поцелуй, но его горячие ладони все еще касались моего лица. Я чувствовала, как он напряжен, но не отступила, не отвела взгляда от лихорадочно блестящих глаз.
Сумбурные эмоции кружили во мне, путая, перегружая привычное восприятие, но я предпочла прислушаться не к панике, а к тому, что зародились где-то глубоко внутри меня.
Я никогда еще не испытывала столь отчаянного чувства, никогда не хотела настолько забыть обо всем и поддаться опасному искушению.
- Здесь наверняка есть камеры, а в паре минут езды – мотель, - хрипло произнес Дэвид.
Сомневаюсь, что он назвался настоящим именем, но эта мысль вдруг пробудила во мне острую потребность притвориться той, кем я не была.
Уступить чему-то разрушительному, а не пытаться сложить обломки. И, сделав что-то, уйти, не обернувшись.
И не осуждать себя. Не пытаться найти объяснение и оправдание каждому своему действию, слову, желанию.
Но при этом я хотела чувствовать то, что чувствовала настоящая Джо и сохранить эти ощущения такими, какие они есть, без обмана, без прикрас. И помнить все завтра, даже когда эйфория рассеется, а безумство будет казаться лишь тем, чем оно и являлось.
Я просто хотела знать, каким еще бывает безумство.
- Камеры прямо сейчас наблюдают за нами, - проговорила я, - а мотель я знаю.
Незнакомец пару мгновений еще вглядывался в мои глаза, потом взял за руку и потянул за собой.
- Пойдем. Моя машина на стоянке, - он крепче сжал мои похолодевшие пальцы.
- Нет, постой, - запротестовала я, - не надо машины, пройдемся пешком через аллею. Здесь совсем близко.
Видимо, я все еще подсознательно надеялась, что ночной воздух охладит мой помутившийся рассудок, и заснувшее мертвым сном благоразумие встрепенется и призовет на помощь инстинкт самосохранения и нечто, зовущееся добропорядочностью. Во мне же должно быть что-то подобное? Я же леди. И верная жена.
Была ею до этой самой минуты.
Дэвид только кивнул, и я заметила, как дернулось его горло, словно он испытывал нестерпимую жажду.
Не помню, встретились ли нам по дороге прохожие, я не заметила никого. Мое тело двигалось, совершая шаги, я чувствовала твердую мужскую руку, сжимавшую мои пальцы, и мне ни разу не пришло в голову высвободиться и повернуть обратно.
Мы лишь раз остановились в затененном промежутке между горящими фонарями, чтобы безотчетно рвануться навстречу друг другу.
Я ощущала жар его напряженного тела, слышала учащенный стук сердца и резкие, хрипловатые вдохи-выдохи. Он сжимал меня руками, сминая одежду, и целовал, не позволяя отстраниться. Это были не просто объятия, а какая-то невозможная близость другого человека, прежде ни разу не испытанная мной, и даже сквозь туман в голове я знала, чувствовала, что он контролировал себя, и если бы я сказала «нет», он бы меня отпустил.
Но я не сказала.
Я его не знаю, а он не знает меня. И нам ничего друг от друга не нужно, кроме секса. У нас не свидание. У нас есть только эта ночь.

…Дверь закрылась за нами, и мы оказались в темноте номера мотеля. Лишь свет с улицы проникал через задернутые прозрачными шторами окна.
- Я сошла с ума, конечно, - проговорила я, задыхаясь, - но не настолько, чтобы забыть о…
- Не волнуйся, я позабочусь об этом.
Он шагнул ко мне, оттеснил к двери, прижал своим телом. Я сдавленно ахнула и вцепилась в него руками, подавшись навстречу. Дэвид погрузил пальцы в мои волосы, впился губами в мои губы, и я снова ощутила сладковатый, немного пряный привкус теплой влажности его рта.
Лихорадочная возня, жадно и нетерпеливо блуждающие по телам руки... Каждое его прикосновение, вздох, хриплое слово, поцелуй отдавались во мне ответным вскриком, стоном, касанием рук или губ. Кожа горела под слоем одежды, по венам бежала уже не кровь, а чистое возбуждение. Я не знала, что могу чувствовать так остро, не подозревала, что вообще можно испытывать нечто подобное.
И уже невозможно остановиться.
_________________

Испания.
Мои шаги эхом раздаются в коридорах элитной клинике. Посторонние звуки лишь фон, к которому я не прислушиваюсь. Ушел в свои мысли и администратор, что, едва успевая за мной, перебирает стройными ножками, кажется назойливой мушкой. Ещё каких-то десять минут назад, она распорядилась не пускать меня в клинику, видите ли, внешний вид не соответствовал этому месту. Пара пересадок с рейса на рейс, поиск и поездка на такси, не добавили мне свежести, а мятая одежда усилила общий неприглядный вид.
Прямо с аэропорта приехал в клинику, чтобы сразу войти в курс дела. Теперь поздно жалеть об поспешном решении.
Впрочем, стоило назвать фамилию того, к кому пришёл, показать документы и все изменилось в один миг. Вокруг начинают чуть ли не поклоны бить, стелиться и лебезить. Ненавижу все это. Приходится терпеть и продолжать хранить молчание.
Я никогда бы не переступал порог лечебниц - не очень радостные воспоминания связаны с такими местами - если бы не отец. Несмотря на яркие стены, улыбчивый и
услужливый персонал, хороший уход, здесь не хочется оставаться.
Меня проводят до палаты отца. Вышколенный администратор открывает дверь, пропуская внутрь. Навстречу поднимается молодая женщина. Смотрит настороженно.
Короткое приветствие и замолкает, кладя руку на плечо своего мужа. В ней нет и тени, от той женщины, которую я встретил несколькими месяцами ранее. Сейчас передо мной холеная и ухоженная, в дорогом платье, дона Гальварра. Радует одно, что ее бриллиантовые сережки не подарены отцом из драгоценностей матери.
Мой короткий кивок и больше она не представляет для меня никого интереса. Все моё внимание обращено на пациента, лежащего на кровати. Из правой руки тянутся провода, а на лице кислородная маска. Я не могу определиться, что чувствую к нему сейчас, но ненависти нет среди тех эмоций. По Гальварре - старшему видно, как он сдал. Но взмах руки, которым он отправляет всех кроме меня из палаты, всё ещё властный и уверенный. А я вдруг определяюсь с чувством, которое сейчас ощущаю. Этот некогда могущественный человек, сейчас достоин только моей жалости. Подзывает поближе к себе, снимая маску. Подхожу и наклоняюсь к нему, чтобы услышать его шепот. Ему тяжело говорить, но я слушаю внимательно и киваю, дав понять, что понял. В малой степени хочу, чтобы он умер таким образом. Хотя шанс есть всегда. И прежде, чем уйти из клиники, решаю зайти к лечащему врачу, поговорить насчет шансов на восстановление.
Уже вечером, за столом сидим вдвоем, с женой отца. Тягостное молчание никто не решает прерывать первым. Мачеха не предоставляет для меня никого интереса.
Разве что в качестве пешки, которую умело запустили в игру. Предстоит только узнать кем. Нажимаю кнопку "заказать" и удовлетворенно улыбаюсь.
В Лондоне у меня не было времени послать комплимент мисс Скеффингтон за приятный вечер, что я провёл в её компании. Пока всего лишь цветы и записка, с уверением,
что жду от нее пригласительные, и жду, что она составит мне компанию.
После открываю чат с Мелиссой, которую я едва смог уговорить остаться курировать мой клуб. Надеялся, что с ней не случится такая же история, как с другом.
Хотя, с другой стороны, зная эту железную леди, никто не сможет ей перечить. Не тот характер и вряд ли кто-то сможет слово, без разрешения.
Вообще, моему персоналу полезно работать с таким руководством. Поймут и сравнят, кто лучше. Если надо будет, я могу их хорошенько напугать, сказав, что Мелисса останется вместо меня.
Отложив девайс посмотрел на женщину. Ничем не примечательная, я вообще удивлен, что она смогла заинтересовать отца. Не его типаж абсолютно.
Отпиваю крепкий кофе и ставлю на блюдце. Намеренно громко, с интересом смотря, как моя соседка по столу вздрагивает. Ясно, что она напугана.
Вот кем я не представляю. Усмехаюсь. Чувствую себя актером в мыльном сериале. Вокруг меня происходят невероятные вещи, а я не знаю, за что хвататься и
что предпринять. Единственное, что мне любопытно - дадут ли докопаться до сути.
А на завтра, придется поехать в офис, чтобы разобраться с текущими делами. Кажется, что желания отца начинают сбываться.
Сейчас же, встав со стола и коротко попрощавшись с "мачехой" решаю ехать в город и поселиться в какой-нибудь гостинице. Все же этот дом для меня чужой, где в каждой комнате затаились свои призраки прошлого. Бегу от напоминания, что больше не прозвучать здесь ее смех и легкие шаги. Ухожу, с четким пониманием, что этот дом никому и никогда не достанется.
_________________

Токсикоз - странное состояние: хочешь мандарин, а ешь колбасу.
© Неизвестный автор

Аймут. Шотландия

Первое Рождество в Меррик-Менор для меня имеет какой-то сакральный смысл. Особенно потому, что в этот год так много всего случилось, даже беременность. Опускаю руку на округлившийся живот, чуть улыбаясь ощущению тепла, которое затапливает всё моё существо от осознания, что во мне растет плод любви, такой сильной и крепкой, что смогла выдержать множество испытаний.
Сидя за столом, смотрю в окно на то, как Хикари носится по двору, ныряя в сугробы снега. Пес не изменился с течением времени, но зато он помогает мне переживать самые трудные моменты одиночества. Хотя с приездом Каспара у меня появился собеседник в этом большом доме. Дед Адама неизменно составляет мне компанию, пока не устает и не возвращается в свою комнату вздремнуть. Вот и сегодня, я ещё не успеваю сварить какао, как Охман появляется в кухне.
- Как ты себя чувствуешь? - голос дедушки, раздавшийся в тишине, заставляет вздрогнуть, но я тут же оборачиваюсь с улыбкой. - Слышал, Адам сегодня рано улетел в Дортмунд.
- Да. Впрочем, так бывает всё реже с тех пор, как вы приехали к нам.
- А мне здесь очень нравится. Это место сильно отличается от шумного города, где я провел всю свою жизнь.
- Да. Представляете, я не хотела иметь ничего общего с этим домом, как и с наследством своей бабки, - наливаю какао в чашку и передаю её старику. - Я считала - да и сейчас, наверное, так считаю, - что она отказалась от моего отца за то, что тот женился на маме, рискнул пойти против воли старой графини Рокбурн. Но я не узнаю правду теперь уже, наверное, никогда.
- Все мы совершаем ошибки, - Каспар с улыбкой принимает теплый напиток. - Иногда у нас есть шанс исправить их, иногда - нет, но это остается с нами как бесценный жизненный опыт.
- Я рада, что вы здесь, и рада, что Адам наконец осознал своё упрямство. Правда, ему это дорогого стоило, - мне снова становится грустно до щемящей боли в груди, когда я вспоминаю сильного мужчину, который плакал на полу, как маленький мальчик, решив, что опоздал исправить свою жизнь. - Но теперь всё налаживается.
- Я надеюсь увидеть ещё своих правнуков, - улыбается дед. - Кстати, сегодня сочельник, чем займемся, милая?
- О, у меня уйма планов, - отвожу взгляд в сторону и быстро-быстро моргаю, стараясь поскорее прогнать слезы из глаз, что замутили моё зрение. Хотя на четвертом месяце я уже не так рыдаю, как раньше, но настроение до сих пор не поддается контролю. - Будем пить глинтвейн и закусывать это шоколадом.
- Глинтвейн? - вскидывает свои седые брови Каспар, ну точь-в-точь, как любимый.
- Да, знаю, - усмехаюсь, потягивая своё какао, - но я нашла рецепт безалкогольного, так что традиции быть. Только надо съездить в супермаркет в городе, пока всё не разобрали, и купить корицу с анисом. Вы же подождете меня?
- Конечно. Хотя не хотелось бы мне отпускать тебя одну в город, - хмурится старый Охман, опять напоминая мне супруга. Наверное, его жена тоже была без ума от такого красавчика в молодости.
- Да всё со мной хорошо будет, - как можно беззаботнее отвечаю. - Тем более, что водитель здесь, а не сама я сяду за руль, - вздыхаю, вновь вспоминая, что отлучение моё от дорог не закончилось. "Хотя теперь у меня другая фамилия и другая страна, почему бы не попытать удачу вновь, сдав экзамен на права?" - А вам не помешает ещё вздремнуть, пока я гуляю по магазинам и готовлю праздничный ужин.
- Думаю, Адам успеет вернуться, - старик ободряюще сжимает мои пальцы и поднимается на ноги, медленно направляясь к себе в комнату. А я остаюсь сидеть, гадая, как этот пожилой мужчина с первого взгляда догадывается и понимает, что не дает мне покоя, даже лучше меня самой. Ведь до того, как Охман произносит эти слова, я и не осознаю, почему у меня накануне самого светлого праздника года такое меланхоличное настроение. А всё оказывается куда проще: муж ещё в пять утра собрался и уехал в аэропорт, лишь разбудив, чтобы сказать, что это последнее собрание акционеров в году. И пообещал, что постарается прилететь как можно быстрее.
"Но не время раскисать, особенно когда на носу Рождество!" - уже в пятый раз повторяю себе эти слова, словно волшебную мантру.
Поднимаюсь со стула и направляюсь в спальню одеваться, чтобы через тридцать минут, полностью одетая в шубу и кожаные брюки, сесть на пассажирское сидение автомобиля, предварительно поздоровавшись со Стефаном, и отправиться за покупками в Аймут.
Целых два часа трачу на шопинг, потому что не везде есть то, что мне нужно. Ведь помимо покупок для глинтвейна, я ищу ещё и небольшие подарки папе и Каспару, а после и Дугласу, решив, что старого Меррика тоже надо пригласить на праздник.
"Окружу себя стариками в отсутствие молодого и сильного супруга. Дожилась, Арлин," - усмехаюсь не слишком весело, но такова правда. Радует лишь то, что в этом обществе мне уютно, и ни один из пожилых джентльменов не напрягает нравоучениями. Даже отец.
Покупками остаюсь довольна, сложив их все в багажник, а ещё больше радости приносит, что зайдя в гости к Дугласу, застаю того дома.
- Деточка, как я рад тебя сегодня видеть! - старый Меррик улыбается и начинает суетиться, ставя чайник и заваривая травяной чай. - Тем более в такую погоду, когда на улице холод собачий.
- Я не замерзла и приехала не просто так, - улыбаюсь, наблюдая за седовласым мужчиной.
- Да? - он ставит на стол плетеную корзинку с шотландскими булочками, аромат которых в буквальном смысле кружит мне голову.
- Да, - не могу устоять перед запахом корицы и ванили в одном сочетании и беру одну булочку, хотя врач и предостерег, что нельзя увлекаться мучным. - Я хочу забрать вас к нам домой на Рождество. Оно первое для нас в этой стране. Да к тому же, должен приехать папа, а дедушка Адама уже давно с нами, им будет весело в вашей компании, чем с одной глупой девчонкой.
- Ты про себя что ли? - старик улыбается, потягивая чай. - Не надо так. С тобой забавно и интересно беседовать. Это мы, старики, впадаем в детство, ностальгируя о былых временах.
- Так вы поедете? - тяну руку за ещё одной булочкой, но останавливаю себя, поднимаясь со стула.
- Конечно, поеду. Мне очень приятно, что ты не забываешь меня, навещая и тем более разделяя со мной этот праздник. Ведь в Шотландии очень любят Рождество, даже больше, чем эти франты с рыбьей кровью в венах.
- А мне приятно, что вы будете рядом, - обнимаю старого Меррика и целую его в морщинистую щеку. - Тогда собирайтесь, машина за калиткой ждет уже.
- Да чего мне собираться. Так, натянуть джемпер и теплые носки, и я готов во все оружие, - смеется Дуглас, но всё же уходит в свою комнату, а я остаюсь в кухне, вспоминая наш с Адамом первый визит сюда.
Ещё даже года не прошло, но уже столько всего случилось. Мы тогда только-только признались друг другу в любви, пережили похищение и стрельбу, гастроли и аварию, но в Аймут приехали счастливыми. Чтобы и в этом месте испытать ещё один шок, когда Дуглас показал миниатюру с подписью и рассказал историю Дженифер. Но я сейчас только вспоминаю, что миниатюра так и осталась у старика, когда мы уехали на следующее утро.
Меррик выходит через пятнадцать минут, когда я уже перестаю бороться с собой и съедаю ещё одну ароматную булочку. Он улыбается и ничего не говорит по поводу моего аппетита, но недолго, как оказывается. Едва машина трогается в путь, как Дуглас поворачивается ко мне и с улыбкой произносит:
- Эти булочки я всегда покупаю на Черч-стрит, когда хожу к своему старинному приятелю. Моя дорогая жена, упокой Господь её душу, просто обожала их, когда была в положении. С тех пор взял привычку покупать по несколько штук.
- Стефан, - обращаюсь к водителю, ловя его взгляд в зеркале, - надо заехать, куда говорит мистер Меррик, и купить этих булочек. Думаю, Каспару они тоже понравятся.
- Хорошо, миссис Фостер, - и разворачивается на светофоре.
Откидываюсь на сиденье, прижимая ладонь к животу, и тут ловлю на себе хитрый взгляд старческих глаз.
- Какой срок?
- Около двенадцати недель, - отвечаю, слегка краснея, но тут же улыбаюсь, ощущая, что это не повод стесняться, а наоборот веское основание гордиться собой, ребенком, Адамом, всей нашей семьей.
- Это замечательно. Дети это всегда замечательно, - он отворачивается, и я понимаю, что неосознанно затронула глубокие раны в душе пожилого человека.
- Простите, Дуглас, - сжимаю морщинистую ладонь старика.
Машина тормозит возле упомянутой лавки, и я выбираюсь из салона. Подойдя к двери, открываю её, слушая легкий звон колокольчика.
- С Рождеством! - маленькая рыжеволосая девочка выбегает из-за прилавка, но тут же тормозит, во все глаза уставившись на меня.
- С Рождеством, - улыбаюсь и приседаю на корточки рядом с девчушкой. - Ты за главную здесь?
- Да, я продаю всем мистерам и миссисам мамины булочки.
- Замечательно! Я как раз за ними и пришла, - только теперь маленький рыжеволосый эльф отвисает. - Мама! Мама! Ма-ма-а-а, к нам Арлин Меррик пришла за булочками!
"Странно. Привычное имя, стало теперь чуть ли не чужим для меня, а ведь я замужем всего лишь чуть меньше двух месяцев."
Усмехаюсь, поднимаясь с корточек, и тут вижу за прилавком улыбчивую розовощекую женщину в красном костюме миссис Клаус.
- Добрый день, с праздником вас!
- И вас с Рождеством. Простите мою дочь, она только учится мне помогать, но ваш приход совершенно лишил её всех выученных правил приличия, - и уже обращаясь к девочке: - Дороти, предложи нашей гостье стул. Сколько раз тебе повторять, что нельзя покупателей заставлять ждать стоя, пока готовится заказ?
- Ничего, мне приятно, что столь юные девушки знают меня в лицо.
- Дороти сказала, вы за нашими булочками?
- Да, мой родственник Дуглас Меррик сказал, что всегда покупает у вас булочки, которые я почти все съела у него дома.
- Ах Дуглас! - взмахивает руками хозяйка. - Как мило с его стороны! Но он прав, у нас самые лучшие булочки во всей Шотландии.
- Тогда я возьму десять штучек для себя и своей семьи, - улыбаюсь, чувствуя, что и Адам, да и папа тоже, не устоят против такого лакомства.
- А можно сфотографировать вас? - девчушка продолжает крутиться вокруг матери, даже когда приносит бумажный пакет с теплыми и волшебно пахнущими булочками.
- Конечно, и даже больше, - обнимаю маленького эльфа и сажаю её себе на колени, улыбаясь в камеру, пока её мама делает снимок на “Polaroid”. - Счастливого Рождества! - расплатившись за булочки и помахав на прощание рукой, выхожу из лавки и ощущаю какое-то странное ощущение чуда, к которому оказалась причастна, исполнив желание маленькой девочки.
- Ты улыбаешься, - замечает Дуглас, едва сажусь рядом с ним на сиденье автомобиля. - Довольна покупкой?
- Довольна, но дело не в этом. Знаете, я сегодня совершила маленькое чудо для дочки хозяйки.
- А, Дороти, чудесная девочка.
- Да, и думаю, она немного была удивлена, увидев меня там.
- Ей нравятся твои песни, - хмыкает старик.
- Я оставила им наше совместное фото на память, - продолжаю улыбаться до самого дома.
_________________

Внезапно захотелось чернослива с уксусом и поплакать…
© Дневник домового

Аймут. Шотландия

Машина останавливается возле крыльца на подъездной дорожке, и в этот самый момент дверь дома открывается, являя в переднике и уже с половником в руке Элизабет Баркли собственной персоной.
- Ну, наконец-то, ты приехала, деточка! - всплескивает руками экономка отца, не сбавляя хода, несмотря на заснеженные ступени.
- На нас надвигается британская армия, - Дуглас замирает, стараясь вжаться в сиденье. - Может, я потом заеду? - не слишком воодушевленно произносит он.
- Идемте, Дуглас, - ободряюще сжимаю его руку и открываю дверь. - Бет никого не укусит, разве что вы будете покушаться на её царство сковородок и кастрюль.
- Да я и не собирался, - старик всё же выбирается из салона и направляется к ступеням, стараясь даже взгляда избежать отцовской поварихи. Видимо, между этими двумя что-то случилось при прошлой встрече.
Я же обнимаю старую домоправительницу, совершенно счастливая видеть её здесь в этот праздник. И выслушиваю сетования мисс Баркли касательно моих запасов еды:
- Я видела здешние припасы. Это ужасно, деточка. Одни тосты и яйца, а ещё этот кошмарный хаггис! И ты говоришь мне, что хорошо питаешься? - сокрушается Бет, шагая рядом со мной по ступеням крыльца обратно в дом, даже не взглянув в сторону Меррика.
- Как тебе сюрприз? - улыбающийся отец появляется в дверях, тоже обнимая и прижимая меня к себе.
- Неожиданно! - улыбаюсь, целуя его в щеку.
- Мне пришлось пережить “вторую мировую” за возможность поехать. И только последний аргумент, что никто не приготовит тебе рождественский ужин лучше Бет, убедил меня взять билет для неё.
- И я оказалась права, - тут же вставляет своё слово экономка, успевшая сходить в кухню и вернуться оттуда как раз к концу отцовских жалоб.
- Господи! Не хватает только моего брата с женой, - Майкл вскидывает руки сдаваясь и прикрывает глаза.
- И Доминика с Моникой, - усмехаюсь я, вспоминая откровения своей подруги об их тайном романе.
- Не понял?
- Не бери в голову, - отмахиваюсь и вешаю шубу в гардероб. - Ты уже видел Каспара?
- Да, но он тоже не выдержал суеты Бет, и теперь мы вместе скрываемся в кабинете.
- А я купила чумовые булочки по совету Дугласа и хочу съесть ещё парочку.
- Булочки не очень полезны для беременных, - тут же опять материализуется Бет и недовольно поджимает губы. - Тем более непонятно из чего сделанные.
- Бет, но они очень вкусные, - прижимаю бумажный пакет к груди, не желая расставаться с лакомством.
- Старая Бет сделает вам намного лучше, мисс, - ворчливо замечает экономка. - Не то, что эти варвары с гор.
- Зато среди нас есть настоящие мужчины, а не расфуфыренные напомаженные денди! - заносчиво заявляет Дуглас, а после обращается к Майклу: - Можно и мне к вам в кабинет?
- Начинается, - отец обнимает меня за плечи и уводит в гостиную, где я закидываю ноги на пуфик, чувствуя, как те гудят от усталости. И хотя я не так много времени потратила на эту поездку, но всё же утомилась, а сейчас, дома, это особенно остро ощущается.
- Знаешь, пап, я рада, что ты привез Бет. Я внезапно осознала, что не смогу осилить рождественский ужин самостоятельно.
- Знал, что тебе нужна помощь. К тому же, это не я её привез, а она меня, если учесть, кто кого подгонял в аэропорту.
- Хорошо, что Бет здесь. Но ты посмотришь, чтобы они там с Дугласом не сцепились? - не могу сдержать зевок, ощущая, что веки тяжелеют. - Хотя я так и не поняла причины их вражды.
- Не обращай внимания. Бет яростно отстаивает английские ценности, так же как Дуг - шотландские. И это ещё со свадебного приема тянется, - усмехается отец, а я же закрываю глаза, чувствуя, что возле горящего камина меня окончательно разморило. Но продолжаю держать в голове мысль, что не успела сделать глинтвейн, как обещала дедушке.

- Арлин, - просыпаюсь от того, что меня трясут за плечо. - Арлин, просыпайся.
Раскрываю глаза и вижу перед собой отца, который слегка улыбается, словно его забавляет какая-то мысль.
- Каспар говорит, ты собиралась купить что-то для глинтвейна?
- О, точно, - стараюсь прогнать остатки сна, потирая глаза пальцами, - Стефан должен был достать всё из машины, но я так и не дошла до кухни, - сажусь более удобно и потягиваюсь. - Который час?
- Уже почти девять вечера, - отвечает Майкл, взглянув на часы на стене за диваном.
- А… Адам? - маленькая надежда теплится, хотя и осознаю, что прилети Фостер, он бы сам будил меня, а не отец.
- Нет, милая, его ещё нет, - отвечает папа, и надежда умирает, не успев расцвести, как следует. Но улыбаюсь через силу, понимая, что его могла задержать затянувшаяся встреча, а не нахальная блондинка, которая осталась не у дел после развода с Охманом. - Но ещё есть время, и он обязательно вернётся сегодня, - киваю, оставляя без комментариев эти слова утешения, и отец улыбается, но вижу, что брови он хмурит так же, как мне запомнилось в детстве, когда Майкл сомневался в своих словах.
- Я уверена, пап, что успеет, - обнимаю его и прислоняюсь к сильному плечу отца. - А сейчас идем со мной в кухню.
- Зачем?
- Будешь помогать мне готовить рождественский напиток.
- Арлин, но разве вам можно глинтвейн? Ты в положении, Каспар на лекарствах, Адама нет, а мы втроем можем и какао обойтись.
- Но я хочу глинтвейн, - чувствую, что меня хотят лишить любимого лакомства, за которым я даже в Аймут ездила. - К тому же, он будет безалкогольный, так что можно всем.
- Ну без вина это уже другое дело, - отец следует за мной в святая святых, откуда уже идет аромат пирогов Бет и наваристого лукового супа.
- А мы пришли тебе помешаться, - Бет зыркает строго в сторону отца. - А где пакеты из машины?
- Твой водитель сложил их все вон там, - экономка кивает на обеденный стол. Направляюсь туда и извлекаю виноградный и гранатовый сок, а также специи и булочки с корицей. Но сейчас мне уже не хочется, организм словно получил свою дозу и больше не требует. Поэтому всё остальное я достаю из холодильника: клюкву, апельсины с лимонами и мед.
- Папа, сколько у нас человек будет сегодня?
- Почему я?
- А кто у нас “главный по тарелочкам”? - шутливо толкаю его в плечо своим плечом. - Ты дружишь с цифрами, тебе и считать.
- Так, дай-ка подумать: я, ты, Бет, Дуглас и Каспар с Адамом.
- Значит пять бокалов, - и подойдя к шкафу, достаю нужную посуду. Я не уточняю, но всё равно убираю из этого списка одного человека, которого физически нет рядом.
Дальнейший процесс проходит в шуточной и уютной семейной атмосфере. Такой, какой у меня очень давно не было. Прошлое Рождество было у нас с Адамом у него дома: свечи, фрукты и шампанское, а потом мы занимались любовью до рассвета. Но тогда ему нужно было проехать всего пятнадцать минут до дома, а теперь он преодолевает почти тысячу километров в одну сторону каждый раз, когда мотается в Дортмунд. Но если Фостеру приходится оставаться на ночевку в своей квартире, сон пропадает уже у меня. И это было уже ненормально, ещё когда я не была беременна, а теперь и вовсе превратилось в какую-то фобию. Тем более, что больше силиконовую суку ничто не удерживает от посягательств на моего мужа. И вот сегодня, с каждым часом, что Адам отсутствует, червь ревности медленно, но верно подтачивает мою уверенность, рисуя в сознании возможные варианты времяпровождения двух сексуально активных людей в рождественскую ночь.
- Как здесь вкусно пахнет, - Каспар входит в кухню как раз в тот момент, когда я завершаю украшать напитки дольками апельсина и корицей, понимая, что это отвлекает меня от ненужных и не слишком веселых мыслей.
- Да, а на вкус ещё лучше, - двигаю к нему один из бокалов. - А где Дуглас?
- Он остался в гостиной. Говорит, не войдет в ту комнату, где командует британская фурия. Прошу прощения, - это уже сказано покрасневшей от злости Бет.
- Британская фурия? - со свистом произносит экономка. - Ну я ему сейчас устрою “фурию”!
Фартук летит в одну сторону, половник - в кастрюлю, так и не исполнив своей миссии до конца, а пышущая праведным гневом экономка, насколько позволяет ей платье, марширует мимо нас в гостиную.
- Папа, ты бы присмотрел за ними, - киваю в сторону коридора, где скрылась разъяренная мисс. - Не хотелось бы, чтобы эти двое разгромили с таким трудом и любовью обставленную комнату.
- Я не думаю, что они будут громить, но как скажешь, - отец уходит из кухни, а мы остаемся вдвоем с Каспаром.
- Адам звонил, сказал из-за сильного снегопада его рейс отложили. И просил передать, что прилетит, как только улучшится погода.
- Спасибо, Каспар, - теперь у меня вообще нет настроения не то, что праздновать, но даже видеть всех своих гостей. Я рада, что они здесь, но главный человек моей жизни так далеко сегодня от меня.
- Не стоит так расстраиваться. Когда мой внук перенесет головной офис компании в Великобританию, всё будет намного проще, дорогая, - дед Адама делает шаг и обнимает меня, а я утыкаюсь ему в плечо, не сдерживая слезы обиды.
- Но сегодня ведь Рождество, - шепчу едва слышно, не в силах остановить поток слез, катящихся по щекам.
- И тут обнимаются, - слышу насмешливый голос вернувшегося отца.
- Что значит “и тут”? - отстраняюсь от Каспара, быстро вытирая слезы с щек, не видя смысла грузить своими переживаниями ещё одного родственника.
- То и значит. Или вы не слышите тишины вместо воплей и кидания предметов мебели?
- Нет, - чуть улыбаюсь, поворачиваюсь к столу и беру в руки бокал с глинтвейном, согревая холодные пальцы теплом напитка.
- А я так и подумал, когда она стащила с себя фартук, - добавляет дед Адама, улыбаясь.
- Всё вы знаете. Но Бет и Дуглас? - округляю глаза.
- А что? - хмыкает Охман. - Чудеса иногда случаются.
- Точно! Это чудо, которое случилось в Рождество, - уже смеюсь, на какое-то время позабыв о своей печали при воспоминании о том, что и сама я оказалась причастна к волшебству. - Кстати, я сегодня тоже сделала маленькое чудо для местных продавцов булочек, или скорее для их ребенка. Для меня ничего не стоило сфотографироваться с девочкой, но я так поняла, что для нее я чуть ли не Санта-Клаус.
- Это здорово, милая, - Майкл обнимает меня. - Ты стала доброй феей для какой-то девочки.
- Да, вот только для себя я не могу осуществить ни одного чуда.
- Всякое бывает, Арлин. От погоды никто не застрахован, - отец оказывается тоже в курсе, и это только сильнее задевает меня.
- Но почему он сам мне не позвонил, папа? Почему передал через Каспара? - на глаза снова наворачиваются слезы, но делаю глубокий вдох, прикрывая их, и считаю до десяти.
- А где твой телефон, дочка? - чуть улыбаясь, спрашивает Майкл.
- Он… - замолкаю, понимая, что оставила сотовый в машине на зарядке, еще когда отправилась в первый магазин. - Я сейчас, - и отправляюсь за мобильным, надеясь найти там сотню пропущенных вызовов и столько же сообщений.
Но реальность разочаровывает меня в тот же момент, как беру “Самсунг” в руки. Один пропущенный звонок и текст, в котором Адам сообщает, что застрял минимум на три часа в аэропорту.
Бросаю телефон на заднее сиденье и возвращаюсь в дом, собираясь с силами продержаться до полуночи, чтобы раздать всем присутствующим уже приготовленные и купленные подарки. Но как не странно, когда пироги готовы, и все гости, поужинав, перемещаются в гостиную к огромному камину, а Дуглас начинает рассказывать истории об этом доме, время пролетает очень быстро.
Часы в холле бьют двенадцать раз, и я поднимаюсь.
- Вот и настал этот момент, самый волшебный из волшебных. Вы готовы? Потому что я очень сильно волнуюсь.
Выхожу из гостиной, чтобы вернуться с целым ворохом подарков. Среди них нет дорогих и помпезных, но зато есть милые мелочи: перьевая ручка с гравировкой автографа британского премьер министра для отца, плед из самой дорогой шотландской шерсти для Каспара, трубка Шерлока Холмса для Дугласа и красивый комплект из шарфа и варежек для Бет. Тут мне даже сократили расстояние и время для поздравления любимой экономки, ведь я хотела передать их с отцом в Лондон. В ответ меня тоже заваливают подарками, и самый ценный оказывается от старика Меррика - фотография Дженни Меррик, вставленная в рамку и под стеклом.
- Это невероятно, дочка, - проговаривает отец, пребывая в том же шоке, что и мы с Адамом полгода назад, впервые узрев свою пращурку.
- Спасибо, Дуглас! - обнимаю старика, не выпуская из рук портрет.
- Мне приятно называть тебя леди Рокбурн, - он улыбается, но в глазах его вижу слезы. - И глядя на этот дом, я считаю, что ты заслуживаешь титул графини больше всех других, которые были много сотен лет, превращая красивое поместье в развалины.
- А знаете что? - улыбаюсь сквозь слезы, сжимая руку старика. - Я сделаю из этой картинки большую. Сейчас со всеми этими цифровыми технологиями чего только не делают. И повешу в холле, вернув Дженифер на свое законное место.
И вновь меня посещает ощущение, будто исполняю чье-то желание. Точнее, глядя на старого Меррика, прекрасно понимаю чье это желание. Каспар одобрительно кивает и улыбается. Он дарит мне кресло-качалку с таинственным напутствием, что очень скоро я оценю этот подарок по достоинству. Бет преподносит свою книгу рецептов, написанную аккуратным почерком, словно она специально переписывала из старой поваренной книги сюда рецепты, будто на чистовик. Папа вручает небольшую блестящую коробку.
- Не уверен, что именно это ты хотела, но я поспрашивал, и показания всех опрошенных сошлись.
Разворачиваю ленту и от удивления теряю дар речи. На мягкой бархатной ткани лежит новое водительское удостоверение на имя Арлин Фостер.
- Папа! - поднимаю на отца взгляд, не находя связных слов. - Но как?! Не далее, как сегодня, я только думала о возможности, и вот оно - моё чудо.
- Не уверен, что они действительны в Штатах, но по всей территории Европы ты можешь перемещаться свободно.
- Спасибо, пап! - сжимаю его в объятиях и целую в щеку.
Мы распиваем ещё по чашке горячего виноградного напитка, который я приготовила самолично, а после расходимся по комнатам. Даже Дугласа удается уговорить не возвращаться домой. Хотя теперь мне ясно, что тут причина в другом: "британская фурия" приручила "дикого горца".
_________________

— Ты меня даже не ревнуешь!
— Ты что, рехнулась?! Ты беременная! Я тебя пометил и застолбил.
Это высшее проявление мужской ревности!
© Интерны

Аймут. Шотландия

Засыпаю в этот раз не слишком быстро. Постель мне кажется холодной, подушки - жесткими, включенное отопление - жарким, и кислорода не хватает за закрытыми портьерами. В итоге, проваливаюсь в сон в районе трех часов ночи. А когда просыпаюсь, понимаю, что только теперь мне тепло, уютно, и под щекой бьется сильное сердце. Запах, что окутывает меня, воспринимается правильным, а значит, это “тепло” никто иной, как Фостер.
Прихожу в себя в одно мгновение, вспоминая всё, что пережила накануне. Я обижена на него. За то, что уехал. За то, что попал в непогоду - и меня не останавливает, что это природа. И за то, что не разбудив меня, залез в кровать. Поэтому поднимаясь, не слишком аккуратничаю, скинув со своей талии руку Адама. Он тут же просыпается, но я смотрю на футляр на столике с надписью “Chopard”.
- С Рождеством, сладкая, - хрипло ото сна произносит супруг, проводя по моему бедру рукой вверх.
- Ах, с Рождеством?! - вскакиваю с постели, будто ошпаренная кошка. - А это что? - киваю на небольшую шкатулку из черной кожи. - Искупление за "внеплановые" загулы в сочельник?
- Что? Какие еще загулы, Арли?
- Да такие! С кем ты встретил Рождество в то время, как вся твоя семья была здесь?
- Я был в аэропорту, потом перелет и часовая поездка из Эдинбурга. Не понимаю, что на тебя нашло, любимая, - муж садится на кровати, растирая лицо руками. - Давай лучше иди ко мне, я не целовал свою ревнивую жену уже больше суток.
Скрещиваю руки на груди, всматриваясь в его лицо, но кроме следов усталости ничего не вижу.
- И захвати коробочку, - подсказывает супруг, глядя на меня снизу вверх. - Хочу, чтобы ты надела их. Ведь Рождество только-только началось, а вчера был всего лишь сочельник.
Стою на месте, не двигаясь и стараясь уговорить себя, что этот взбрык - просто мои глупые мысли, которые не стоят ни единой секунды внимания, но эмоции остаются неподконтрольными.
- Ты обещал приехать, - закусываю нижнюю губу, по-прежнему не касаясь футляра, - а сам не приехал. А ведь я ждала тебя!
- Но я уже здесь, - Адам снова протягивает руку, маня к себе. - Почему же ты стоишь там вместо того, чтобы лежать в моих объятиях?
И тут я уступаю. В одно мгновение оказавшись рядом, опускаюсь на колени мужа, утыкаюсь ему в шею носом, стискивая руками сильные плечи, и изо всех сил стараюсь не расплакаться. Ведь это первое Рождество в этом доме. Первое Рождество у нас, как у полноценной семьи. И первое Рождество, когда я ношу ребенка от любимого.
- Милая, ну не надо, - муж гладит по волосам, и понимаю, что слёзы всё же не удержались под веками. - Я ведь здесь, и ты здесь, и малыш, - Адам опускает руку на уже выступающий живот, - с нами. Не говоря уже о том, что пока я направлялся в свою спальню к жене, повстречал Дугласа и Бет, о чем-то шепчущихся в гостиной в семь часов утра, - он делает удивленные глаза, а после повторяет: - Так ты возьмешь мой подарок или мне самому надеть его на тебя?
- А что там? - не двигаюсь с места и снова опускаю голову, продолжая тереться о любимого.
- А ты открой и узнаешь, - хмыкаю, осознавая, что муж специально дразнит, отвлекая меня от грустных мыслей. Поднимаю голову и всматриваюсь в его лицо. Адам же наклоняется и нежно касается своими губами моих.
- Умеешь ты это делать, - ворчливо, но уже без боли в голосе произношу.
- Что именно? - между поцелуями тихо спрашивает супруг.
- Завлечь и отвлечь меня, - крепче обхватываю его плечи и толкаю любимого на кровать, садясь на него сверху. - И каждый раз у тебя это отлично срабатывает, - наклоняюсь, осыпая нас обоих волосами.
- Сладкая, - Адам крепче обнимает меня, зарываясь пальцами в волосы в тот момент, когда накрываю его губы своими, совсем не нежно целуя Фостера. Голод, вызванный отнюдь не отсутствием пищи, толкает меня вперед, чтобы жадно впитывать каждое прикосновение, запоминать каждое поглаживание супруга.
- Хочу тебя, - между вдохами произношу, спускаясь поцелуями от губ ниже.
- Арли, постой…
- Нет, не хочу ждать, не могу ждать… Если ты сейчас же не возьмешь меня, я умру. А ты ведь не хочешь, чтобы я умирала?
- Даже не шути с этими словами, - в одно мгновение мрачнеет любимый, и я всё же торможу со своими домогательствами.
“Что в самом деле произошло? Ну, задержался немного муж, но не в первый и не последний раз это случилось. Это не вселенская трагедия. Тем более, что теперь он рядом и в моих руках.”
- Так что там в коробочке?
- Мой подарок для любимой жены на Рождество, - он с нажимом проводит по моей спине и резко переворачивает на спину. - И раз любимая не желает вылезать из постели, значит, сам дотянусь до футляра. Вдали от тебя я не мог думать ни о чем, кроме твоих глаз, в которых, как и сейчас, отражается любовь. И наверное, этим обусловлена моя покупка.
Протянув руку и взяв черную кожаную шкатулку в руки, Адам садится на кровати. Щелчок замка, и крышка открывается, а я теряю дар речи, глядя на серьги, что сверкают и переливаются в свете солнца, которое заливает спальню.
- Адам… - дрожащей рукой поглаживаю подарок. - Это просто…
- Как твои глаза, - любимый наклоняется и целует меня в губы. - Такие же синие и яркие.
- Как красиво… - единственное, что могу выдавить из себя, пальцами касаясь синих танзанитов.
- Так ты наденешь?
- Сейчас? - с удивлением смотрю на мужа.
- Да, хочу увидеть тебя в них. И чтобы не было больше ничего из одежды - чистая красота и эротизм.
- О-о, - достаю подвески, ощущая холод камней и металла.
Адам отсаживается, выпуская меня из постели, и я, поднявшись, подхожу к зеркалу. Вынув из ушей свои маленькие “пусеты”, вставляю тяжелые серьги. Супруг останавливается за спиной, обнимая за талию, и рассматривает наше совместное отражение. А после поднимает руку и спускает лямку ночной рубашки с плеча, открывая его и полушарие увеличившейся в последнее время груди. Серьги касаются обнаженной и чувствительной кожи шеи, заставляя вздрогнуть. Муж тянет шелк дальше вниз, сдвигая и с другого плеча ткань, а после встречается в зеркале со мной глазами.
- Красота, - Адам ладонью откидывает мои волосы в сторону, а после прижимается губами к чувствительному месту за ухом, так что я на мгновение прикрываю глаза. - Именно так я и представлял тебя. Ничего, кроме этих серег, - горячий шепот, и руки мужа скользят с плеч и обхватывают грудь, сжимая между пальцами чувствительные соски.
Выгибаюсь навстречу касаниям, ощущая ягодицами возбуждение Фостера. Эротичная картина отображается в зеркале: движения ладоней любимого, которые гладят уже выступающий живот и спускаются ниже.
- А-а-ада-а-ам, - стон срывается с губ, едва лишь супруг касается разгоряченной плоти. Судорога наслаждения заставляет колени подогнуться, и лишь Адам держит меня вертикально, не давая опуститься лужицей на пол.
- Да, сладкая? - дыхание мужа обжигает шею, а пальцы продолжают ласкать, доводя меня до безумства.
- Не вздумай остановиться, - всхлипываю, почти повиснув на руках Адама.
- И не собирался, - он прикусывает мое плечо, просовывая пальцы глубже, поглаживая и растягивая изнутри. - Мне нравится видеть тебя такой жадной до ласк и требовательной, как сейчас.
Смотрю на наше отражение, но осознаю, что все, будто в тумане, и только карие глаза супруга ещё удерживают меня в этой реальности.
- Я хочу тебя, - хнычу, стараясь обернуться. - Сейчас…
- Какая горячая девочка, - вместо разворота муж прижимает мои руки к столешнице туалетного столика и вынуждает опереться, а после поглаживает и целует мою спину. Затем собрав волосы в кулак и раздвинув мне ноги, любимый одним точным движением наполняет собой, так что я не могу сдержать вскрика от такого долгожданного слияния.
Медленные движения, что соединяют нас при каждом толчке, заставляют серьги качаться, сверкая в отражении миллионами синий искр. Я теперь точно не смогу носить их и не думать об этом утре, но вскоре мне уже становится не до наблюдений. Жар поднимается по бедрам, концентрируясь внизу живота сначала легкой дрожью, но ещё один глубокий толчок, одно касание в самом центре чувственности, и с моих губ срывается крик оргазма, смешавшись с именем супруга.
Муж крепче обхватывает меня, не давая упасть, и ускоряет свои толчки, кончая с задержкой в полминуты. И так стискивает меня в объятиях, что кажется, собирается выдавить весь кислород из легких, при этом опустив голову и оставляя на шее алеть метку страсти.
- Я проголодалась, - выдаю и краснею, когда Адам сперва непонимающе смотрит на меня, а после начинает смеяться. - Что? Я же не завтракала ещё. То есть мы не завтракали.
- И что желает мой пузанчик? - это ласковое обращение прочно прилипло ко мне. И при каждом удобном случае муж использует его, особенно когда у него хорошее настроение.
- Думаю, чтобы не пожелала, Бет приготовила уже это.
- Да, точно, Бет, - хмыкает и хитро улыбается супруг. - Я и забыл, что в нашем доме полно гостей. И даже Дуглас здесь.
- Да. Подозреваю, что у этих двоих что-то происходит, ведь не просто так развернулась эта “Война Роз”.
- Я уже говорил, но ты из-за ревности не услышала меня, что я видел Бет и Дугласа вместе рано утром.
- Нет никакой ревности, - отстраняюсь, вновь хмурясь, потому что Адам напомнил о неприятном инциденте при пробуждении и, как следствие, о том, почему я злилась.
- Есть, - Фостер поднимает руку и легонько щипает обнаженный сосок, так что вздрагиваю. - Но для неё нет оснований. Разве ты не знаешь, что я люблю только тебя?
- Посмотрела бы на тебя, Фостер, пропадай я на почти сутки в другом городе, где живет кто-то из моих бывших воздыхателей. Ты бы ещё и не так ревновал, даже если бы я сидела в аэропорту, как когда-то в Хитроу одним февральским днем.
- Тогда ты встретила меня, - он наклоняется и поднимает мою ночную рубашку, но не протягивает её, а кидает на кровать.
- Тогда я встретила не только тебя, - пожимаю плечами и, отвернувшись, достаю из комода и надеваю теплую и уютную фланелевую пижаму.
- Не понял? - темные и красивые брови супруга сходятся на переносице, когда до него доходит смысл моих слов.
- А что тут непонятного? До тебя был мой друг, который тоже летел во Францию на показ моды.
- Ты сейчас специально провоцируешь меня? Зачем?
- Чтобы ты так же поревновал меня и ощутил то, что я чувствую, когда ты там, с ней.
- Но я был на работе, а после…
- Так и я про после. А когда я сделаюсь ещё толще, ты и вовсе станешь рассматривать других молоденьких и красивых девиц, что вьются вокруг тебя, не переставая строить глазки. Да-да, я помню красоток на ресепшн.
- Нашла, что сравнить, - фыркает Адам. - Это не я фотографировался голым для мужских журналов.
- Тебе и не надо, - смотрю на мужа, который до сих пор не одетый замер посреди спальни. - Стоит только слух пустить, и всё, метлой придется мне разгонять баб от тебя.
- Не думал, что беременность сделает мою девочку настолько ревнивой.
- А сам? Не ревнуешь что ли?
- Ты моя и так, от макушки до кончиков пальцев на ногах, - любимый подходит, обнимая и прижимая к себе.
- Скажи ещё раз, - поднимаю руки и обнимаю за шею, почти мгновенно переключаясь на совсем другие ощущения. - Что я твоя.
- Моя, только моя, - он наклоняется, жадно целуя в губы, и только когда я вновь едва не теряю голову от страсти, супруг отпускает меня и сам начинает одеваться. - Знаешь, думаю, я тоже проголодался.
- Адам? - сажусь за столик и вынимаю из ушей эти великолепные серьги, возвращая свои маленькие и удобные “пусеты”.
- М-м?
- Почему ты не звонил мне вчера? Всего один пропущенный вызов.
- Я думал, ты спишь, и не хотел будить, а потому набрал деда. И только от него узнал, что ты вся в делах готовишь какую-то вкуснятину.
- Да, я делала глинтвейн, а ещё привезла вкуснейшие булочки из лавки в Аймуте, которую мне показал Дуглас. Правда, Бет раскритиковала их, но думаю, всё дело в том, что это не она сама слепила.
- А глинтвейн остался? Я бы не отказался выпить по стаканчику сегодня вечером.
- Но он без вина, - уточняю тут же, продолжая расчесывать волосы и глядя на мужа в отражении.
- Не совсем обычно, но думаю, всё равно выпью то, что сделала моя любимая жена.
- Подлизываешься, Фостер? - щурю глаза, хотя уже не злюсь и не обижаюсь, осознав, что его молчание в заботе, а не в игнорировании.
- Я могу и по-другому подлизаться, - он играет бровями, а у меня учащается пульс от таких намеков.
- Д-да-а, - выдыхаю, а после поднимаюсь и делаю шаг к мужу. - А сейчас идем есть, иначе тебя покусаю с голодухи.
- Хотел бы я это проверить, но оставлю на другой раз, когда в доме будет поменьше народа. Идем, жена, будем кормить вас обоих.
И обняв за плечи, Адам выводит меня из спальни, направляясь к лестнице и держа курс в одну из моих любимых комнат в доме в Рождество - кухню.

»» 06.08.20 20:18 Чудо Света USA
_________________

Где-то в промзоне.

Дэррок из укрытия в бинокль наблюдал за компанией, явившейся на переговоры. Говорил только один из четверки. Остальные скорей всего были для охраны. Предусмотрительные товарищи.
Вести разговор на встрече он доверил владельцу мастерской, как тот и хотел, а сам решил наблюдать со стороны, если что-то пойдет не по плану. И это произошло…
Что именно компанию мужчин насторожило трудно сказать. В лесу разные звуки бывают.
Но когда помощник уже собрался уходить, один из команды похитителей с подозрительным взглядом глянул в сторону, затем что-то тихо проговорил другому, и они направились…
− Черт! − выругался про себя агент.
Двое вооруженных наемников шли в его направлении.
Потом все стало развиваться очень быстро. Краткий приказ избавиться от предателя и тех, кого он с собой привел.
Никакие объяснения от визави Райна, что “хвоста” за собой не приводил, убедить похитителей не смогли. Убить и точка.
Дэрроку удалось незаметно выбраться из укрытия, но вот прийти также на помощь, уже нет. За его спиной раздался голос и пришлось замереть на месте. Он что-то просил, но мужчина не понимал.
− Не с места, − с сильным славянским акцентом повторил один из похитителей.
Агент подчинился и под дулом оружия, которое было направлено ему в голову, пошел вперед.
Встав рядом с владельцем мастерской, заметил, как он зло на него смотрит. От дальнейшего спасает, если так можно сказать, то что из-за дерева появляется один из наемников, который осматривал территорию, и сделав несколько шагов падает на землю с ножом в теле. Подбежавший к нему товарищ понимает, что тот мертв.
Поток его ругательств обрывает выстрел. Дальше уже раздается их череда…
Райн с помощником, едва успевают спрятаться за большим упавшим деревом, пока преступник отвлекся.
− Слишком стар для всего этого дерьма*, − достав пистолет и прицеливаясь, сказал мужчина.
− Наговариваете. Вам всего… − ответил Дэррок.
− Глупец. Знал бы, как дело сложиться, то отказал бы сразу. Не взялся бы.
− О чем вы?
− Почему, вы не сказали кто она!
− Не понимаю…
− Ваша знакомая!
Стрельба вдруг прекращается. Двое мужчин еще немного скрываются за деревом, но потом все же выглядывают и осторожно выходят из укрытия. Видят, что кроме убитого ножом, еще двое похитителей мертвы, один ранен.
− Где Кейт? Отвечай! − наставив оружие на раненого, требует Райн.
Тот лишь ухмыляется и теряет сознание.
В ответ на это раздается не цензурное ругательство.
Дэррок тяжело дышит, а потом спрашивает у владельца мастерской: − Что вы имели в виду, говоря не сказал, кто она? Что с Картер не так?
− То, что, если бы знал у кого ваша девушка и кто она такая на самом деле, никогда не стал бы помогать вам. В данном случае риск превышает мой допустимый уровень. Мне моя жизнь дороже!
− В смысле кто она такая на самом деле? − удивленно произнес мужчина. − Что такого вы про нее узнали?
− Если, вы не в курсе, то значит, она всем врала и продолжает, прямо в глаза.
Райн слушал и не знал, как реагировать. Им бы спокойно обсудить, но…
− Все. Моя работа на вас окончена. Дальше сами! − шагая к машине, на которой сюда приехали, гневно бросил оппонент.
− Эй! Постойте! Скажите, хоть что от них узнали!
− Она еще жива. Вот, − хозяин заведения по ремонту техники, вынул из кармана сложенный лист, затем развернул и показал фото Кейт с газетой в руках. − Выпуск сегодняшний. Об остальном спрашиваете у того, кто помог усмирить наших “друзей”, − кивок головой в сторону идущей фигуры, которая до этого вынула нож из тела и убрала.
Затем сел в автомобиль и уехал, подняв пыль.
Тем временем неизвестный подходили все ближе к Райну и тот предостерегающе сказал:
− Стой! А не то выстрелю!
− Не дергайся, парень, − был ответ, и одна рука поднялась в примирительном жесте. − Если бы хотел, то уже убил тебя. Нам надо уехать отсюда.
Голос незнакомца был изменен модулятором и звучал очень низко. К тому же свое лицо он скрывал за капюшоном. В правой руке держал снайперскую винтовку для стрельбы на расстоянии. Ну и одет в маскировочные куртку и штаны, на ногах ботинки.
− В безопасное место, − добавил следом.
− Может назовете себя?
− Джон Метрикс*.
− А чего не Рэмбо. *?
− Пошли, умник.

* Цитата из фильма “Смертельное оружие” (1987). Это слова героя Роджера Мерта́ (Денни Гловер).

* Герой фильма «Commando» (1985). Исполнил главную роль Арнольд Шварценеггер.

* Джон Джеймс Рэмбо (англ. John James Rambo) — вымышленный персонаж, герой книг и серии боевиков. Впервые появляется в 1972 году, в романе американского писателя Дэвида Моррелла «Первая кровь», по которому был снят фильм «Рэмбо: Первая кровь», вышедший в прокат в 1982 году с Сильвестром Сталлоне в главной роли.
Джон Рэмбо — ветеран Вьетнамской войны. Образ героя стал одновременно символом поствоенного синдрома, связанного с войной во Вьетнаме.

Аймут, Шотландия

Погода может стать преградой. За последние несколько недель я понял эту истину, как никогда ранее. Намеченные встречи, совещания, презентации состоятся, но традиционно без меня. Или со мной, но посредством мигающей видео-связи. Если бы, ко всему прочему, интернет пропал полностью, то у меня опустились бы руки. Но словно чувствуя мое пограничное состояние, погода играет, то давая надежду, то забирая ее. Вот и сегодня, с утра я собирался вылететь в Германию, но сначала рейс перенесли на послеобеденное время, затем и вовсе отменили из-за непрекращающейся метели. И про завтрашний рабочий день тоже думать не приходится. Снежные заносы в человеческий рост даже не всякому внедорожнику преодолеть под силу, а комфортный седан, имеющийся в наличии, точно застрянет на первых ста метрах пути.
- Отрезаны от цивилизации? - в гостиную входит дед, заставая меня за разглядыванием ледяных узоров на стекле.
- Да, пора покупать снегоход, - шучу, но доля правды в этом есть, а потому заканчиваю со вздохом: - Как я могу доказывать совету, что переезд лишь улучшит коммуникацию с клиентами и откроет новые рынки сбыта, если здесь настолько большие проблемы с логистикой? Я, конечно, знал, что будет непросто, но не так.
- Я переговорю с Райном…
- Мистер Херц не против расширения и создания еще одного филиала, - перебиваю деда несколько более нервно, чем следует, - но перенос головного офиса не рассматривает вовсе. А поскольку Херц пользуется уважением в совете, то его мнение поддержали все, - не хочу загружать Каспара Охмана делами, он только-только сумел абстрагироваться от происходящего и посвятить время себе и здоровью, но держать напряжение внутри больше не получается. - Я попросил год для становления и полноценного запуска отдела продаж в Эдинбурге. Но чем дольше живу здесь и чем теснее знакомлюсь с местными, тем с большей ясностью понимаю, что шотландцы - люди совершенно другого толка.
- Что ты имеешь в виду, Адам?
- Они... домашние, что ли. Доброжелательные, радушные, старательные, но иногда в переговорах нужна твердость, а здесь это редкость. При этом присутствует сильная гордыня и обидчивость, которая проявляется в самый неожиданный момент. Я их не понимаю. Например, Гавин Ридель частенько вводит меня в ступор. Мы говорим по-английски, а ощущение словно на разных языках.
- Адам, - смеется Каспар, разряжая тем самым обстановку, - тебе просто нужен проводник. Ты не представляешь, в скольких неловких ситуациях я побывал, когда открывал первые филиалы вне родной Германии, пока не понял, что мне нужен гид. Я даже специально пользовался услугами переводчика на совещаниях, чтобы случайно не сболтнуть лишнего. Все люди, хоть и имеют одинаковые потребности: в крове, пище, тепле, но совершенно разные традиции наследуют. Ты пока здесь "не свой". Надо найти того, кого бы местные знали и уважали.
- Дед, я сразу дал Урсуле задание найти хороших юристов в Эдинбурге…
- Это должен быть не юрист и, возможно, даже не из сферы промышленного производства оборудования. Назовем его контакт-менеджером.
- Не знаю даже, - сомнение сквозит в моем голосе.
- А я знаю, что говорю. Он поможет тебе с подбором персонала, и учтя национальные особенности характера шотландцев, ты сможешь выжать максимум при минимальных задействованных людских ресурсах. Попробуй. Ты ничего не потеряешь, а лишь приобретешь, - дед ободряюще хлопает меня по плечу и оставляет наедине подумать над сказанными словами.
"И где искать этого проводника? - запускаю пальцы в волосы, взлохмачивая немного, но к возникновению идей в голове это действие не приводит. - Не ходить же по улице, высматривая того самого? Да и кого мне стоит искать? Мужчину или женщину? Молодого или уже умудренного опытом?"
Вопросов появляется все больше, а ответов на них нет.
- Снова задумчивость на твоем лице, милый. Снова что-то случилось? - любимая супруга появляется в кухне, в защитном жесте прикрывая округлый живот. Не знаю, замечает ли Арли, что частенько так делает, однако вслух свои наблюдения не озвучиваю. А как сокровище, прячу такой трогательный момент в памяти.
- Дед говорит, мне нужен проводник в Шотландии. Кто-то, кого все знают, и он знает всех. А я даже не представляю, где и как искать такого человека, - раскрываю свои переживания, притянув в объятия любимую. Уже не могу, да и не хочу, сдерживать порыв кожей к коже прикоснуться.
- Проводник? Ты собираешься в командировку? В такую погоду? - улыбка сходит с лица Арли в момент, а тело ее сковывает напряжение.
- Нет, сладкая, проводник не для путешествий, а по взаимодействию с местными. Мне никак не удается подобрать персонал, который бы справлялся со своими задачами. А дед посоветовал найти человека, который поможет с этим. Каспар долго объяснял преимущества такого подхода, и я со всем согласен, но где найти своего "гида по Шотландии" ума не приложу, - трусь щекой о волосы жены, тактильно успокаивая. - Хоть бери да старику Меррику работу предлагай, - сокрушаюсь, покачивая свое сокровище в объятиях и ладонь свою бережно на ее живот положив.
- Хм… - задумчивость появляется на лице Арлин. Она сводит к переносице брови и прикусывает нижнюю губу. - А почему бы и нет? Меррик знает всех в округе, считай, с младенчества. Кто чей брат, кто чей сват, кто лентяй, а кто работяга. И если он советует что-то, то стопроцентно хорошее. Как те булочки, при мысли о которых у меня слюнки текут.
- Ты шутишь, любимая? - с улыбкой спрашиваю, не ожидая даже, что в ответ услышу "нет". Ведь сельского пастуха в качестве советника даже в мыслях представить не могу.
- Ничуть, родной, - спустя мгновение выдает свой вердикт Арли, поворачивается ко мне лицом и продолжает: - Даже если в офис старика Меррика не затянуть, то дома, в личной беседе, ты сможешь расспросить его обо всем. И он точно подскажет.
Дюжину дней вынужденного простоя провожу в раздумьях, вспоминая слова деда о том, что нужно подстраивать обстоятельства под себя, а не плыть против течения. Что заниматься нужно тем, чем хочется и к чему лежит душа. Что семья это самое главное в жизни, которое ни за какие деньги не купишь. Что потерять любимых намного легче, чем приобрести. И что время не вернуть вспять, а потому нужно всегда использовать его так, чтоб сожаления после не съедали изнутри. Потому с особым вниманием в эти дни я смотрю на жену, которая просто светится от счастья. И причина тому банальна - мое присутствие дома.
Каждую минуту мы проводим вместе: готовим себе вкусности, смотрим фильмы и мультики, обсуждаем происходящее в мире и даже работаем. Арли помогает мне с анкетами для новичков и списком вопросов на собеседование, однако любимая быстро устает и потому часто засыпает прямо в кабинете, где мы вместе строим планы на будущее. Но этот сон такой сладкий, что сижу часами, не шевелясь, боясь разбудить лишним своим движением "спящую красавицу". И убаюкиваю свою драгоценную, охраняя ее покой, и наслаждаюсь каждым мгновением.
Смотрю на наши переплетенные пальцы, и в памяти возникают наши гуляния на Форментере под луной. Знакомство, первые откровения, нежность. Множество улыбок, которые подарила мне Арли. Они, как разноцветный калейдоскоп, прокручиваются в сознании. Но не только позитивные моменты случались со времени нашего знакомства. Были и ссоры, и жгучая ревность, которая чуть не стоила мне жизни.
"Черт возьми, я мог уже давно не ходить по этому свету," - качаю головой, радуясь, что пострадала в той аварии по большей части машина, а не я сам.
Были потери, да, но и очень большое количество находок. Как вот это место в Шотландии, которое с удовольствием сейчас называю домом. И все это заслуга моего пузанчика. Кто был я раньше? Одинокий волк, запуганный, с кучей затаенных обид. Кто я сейчас? Ненаглядный муж? Будущий хороший отец? Любимый внук? Счастливый человек? На все вопросы с легкостью отвечаю "да", даже несмотря на проблемы на фирме, запреты совета и ограничения. Да и несмотря на непогоду, скорее даже благодаря ей.
Мне кажется, я всю жизнь так быстро бежал, что окружающий мир просто слился в одно размытое пространство между точками назначения. А сейчас, когда за окном бушует снежная буря, я вижу происходящее вокруг. И мне оно нравится.
"Мне не гид по Шотландии нужен, а правая рука, которая разгрузит меня, дав время быть с семьей," - решение четко сформировывается в моем мозгу, и тут Арли распахивает свои небесно синие, еще сонные глаза.
- Опять уснула? - она вздыхает тяжело, но крепче к груди моей жмется. Видно, что такое положение наших тел жене очень нравится.
- Снова. И ты даже похрапывала, - усмехаюсь, не отказывая себе в удовольствии немного подразнить.
- Скажешь тоже, - хмыкает любимая, щекой о мое плечо потираясь. - О чем думал ты? Ты же явно не смыкал глаз, пока я бессовестно дрыхла.
Запускаю пальцы в длинные волосы супруги и начинаю массировать их у корней, тем самым заставляя Арлин постанывать от удовольствия.
- О нас думал, родная. И о том, что хочу обедать дома каждый день. Сегодня было неимоверно вкусное жаркое, - и облизываюсь, всем своим видом показывая, с каким наслаждением я ел приготовленный супругой обед.
- Все же пригорело что-то? Я же говорила тебе помешивать постоянно, - хмурится любимая, не понимая, о чем речь, и уже придумывая себе причины моих таких слов.
- Нет, сладкая, было правда вкусно, и даже дед соблазнился, хотя его диета таких изысков не предполагает.
- Тогда почему ты так сказал? Признавайся! - грозит Арли, легонько стукая меня кулаком по плечу.
- Воу-воу, полегче. Я всего лишь решил уйти с руководящей должности ради твоей стряпни. Не хочу пытаться везде поспевать. И на две страны жить тоже не желаю. Совет поставил меня в рамки, а я выйду из них. Я займусь развитием направления здесь, но на том все. Пусть ищут того, кто будет плясать под их дудку, - проговариваю это и только сейчас осознаю, что решения совета сдерживали меня и оттого злили. - Будучи в статусе генерального, доля акций деда не давала мне никаких привилегий и преимуществ. Всегда приходилось искать того, кто еще поддержит меня. А вскоре я смогу так же недовольно барабанить пальцами по столу и высказывать свое "нет" в любой удобной для меня форме. Вынужденный отпуск дал мне возможность остановиться и подумать. Я подумал и решил, что хватит метаться из Германии и Шотландию. Хватит.
- Ой!
- Что случилось, родная? Болит где-то? Я звоню врачу, - уже тянусь к телефону, как Арлин отнимает его у меня и кладет мою ладонь себе на живот. И самое главное, улыбается. Только последнее меня и останавливает от вызова скорой помощи в ту же секунду.
- Он толкается, чувствуешь? Кажется, малыш с тобой согласен, а потому так неожиданно подал сигнал, - шепчет любимая, чтоб не спугнуть момент, и даже я едва дышу, прислушиваясь к ощущениям. А когда в ладонь что-то толкается, начинаю улыбаться, как умалишенный. Плод нашей любви, драгоценный малыш, в утробе еще, а уже с характером.
- Невероятно, - целую в губы девочку свою, замирая от переизбытка нежности в сердце. Хочется сдавить посильнее, прижать к себе, но нельзя, а оттого дышу любимой, в поцелуе реализовывая свое желание обладания. - Ты - моя драгоценность. Точнее, вы вдвоем - мое самое главное сокровище. Обожаю, люблю, живу ради вас, родные, - снова и снова припадаю к губам супруги, ощущая, как жар вожделения течет по венам вместо крови. Теперь я уверен, что все делаю правильно. И мы вместе со всем справимся.

»» 13.08.20 06:57 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Где-то на гастролях

В моей жизни было много женщин, которые пытались сделать меня своим. Были и те, с кем я просто тусил, пил, трахал. Но все это не оставило на мне следа – они словно прошли по касательной, промелькнули в общей суете лиц. Была лишь одна женщина, которую я любил…
Я отпустил ее. Я не малодушный и не инфантильный мальчик. Отец с детства вдалбливал мне в голову, что женщин нужно уважать. Я не всегда следовал его советам, но… Я уважил решение Лео. И она выбрала уйти. Я принял ее выбор и отпустил. Я не бегал за ней словно бездомный пес, когда она ездила с нами на гастроли. Я не звонил и не писал ей. Не настаивал на встрече. Я не убивался тоской. Но я любил ее. Херня все это, что она выражается в страданиях и драме.
Чувство собственного достоинства и отсутствие вины не позволяло мне тащиться за ней ссаной тряпкой. Я не посыпал голову пеплом, я пустил эту энергию в другое русло, в сочинительство. Шелдон билась в экстазе, читая мои тексты и слушая минусовку. Кажется, меня тянет на философию. А что еще делать в два часа ночи в номере отеля? Я уже и забыл, какой по счету это отель. Каждый день выступление. Они держат меня на подъеме, как доза кокаина, но эффект проходит и наступает ночь, а вместе с ней и бессонница. Блдь, это до уссачки смешно. Что я вот так, меряю шагами комнату - двадцать в одну сторону и двадцать четыре в другую. А за стеной спит причина моей бессонницы. И даже не подозревает, как я опускаю ладони на стену, разделяющую нас в попытках почувствовать тепло той, кто лежит, свернувшись под толстым одеялом.
Двойник в оконном стекле неторопливо достает сигареты из кармана и прикуривает одну. Очень редкое удовольствие в последние дни. Репетиции, концерты, снова репетиции. Бег по кругу. Я уже и забыл, что можно вот так, незамысловато получать удовольствие. Горький дым скапливается в горле, сизым облаком скользит между губ, медленно поднимаясь вверх.
Я не знаю откуда берутся все эти хэппи энды, которыми заканчиваются слезливые мелодрамы. Кто вообще снимает эту порнографическую муть? Любовь – это та еще ненасытная сука. Ей всегда все мало, и когда вы ей недодаете, она начинает вас сжирать изнутри. И никакого хэппи энда слюней и ванили. Всюду ложь.
Я тушу бычок о дно стеклянной пепельницы, и снова беру следующую. Как же ох*ительно, вот так выпускать дым, и смотреть на смазанную рожу в оконном стекле. Что это дождь? Да-а, когда я пытался с ней объясниться тоже шел дождь. Помню, смотрел, как капли бежали по оконному стеклу, скапливаясь внизу у рамы и думал, что это музыка. Я и сейчас пальцами выбиваю этот ритм. Ударные: капля – бам, капля – бам-бам. Запах ее волос – клавишные, и снова ударные - шторм в ее глазах. Крещендо – в электрогитаре и тшшшш, тише – струны гитары.
Очередной бычок тушу о дно пепельницы. Обжигаю пальцы, но даже не чувствую, так загрубели от игры на гитаре или… просто уже не чувствую.
Ее хочу. Ее одну.
Бляяя... ночами представляю ее. Голую, горячую в постели. На вот этом столе, на котором стоит стеклянная пепельница. В этом кресле, спиной к себе, а ее пальцы сжимают серую обивку. Стоны ее вспоминаю и вкус. Губы облизываю, представляя, что сладость ее слизываю. Только на губах горечь выкуренных сигарет. Как подросток кончаю в кулак ночами. Плюнуть хотел и позвать одну из девок, что крутились вокруг. Но нихрена не вкусно. Когда распробовал, как это трахать ту, что любит. Нет не трахать, любить. Что нежность свою дарит и смотрит на меня так, словно я один единственной на этой гребенной земле.
Не вкусно.

Проникла она так глубоко в меня, держит в своих тонких пальцах мое сердце. А я тут без сердца хожу, дышу, смеюсь над чем-то. Снова двадцать шагов от стены к стене и двадцать четыре от двери к двери. Нет, она не разбила мое сердце, не предала и не бросила ради другого. Я просто перестал существовать для нее. Это хуже, чем измена, страшнее, чем смерть, больнее, чем равнодушие и жестокость. Это пустота, и в ней нет ничего живого, настоящего.
Хватит. Просто хватит. Моя она. И хватит ей уже дурковать, обижаться и строить из себя недотрогу. В конце концов, у нее даже причин на обиду нет. Пошло оно все. Преодолел быстро двадцать четыре шага от двери ванны до входной распахнул резко, что чуть с петель не слетела. Еще три шага до ее двери. Замер. Прислушиваюсь. Спит, маленькая, конечно, два тридцать на часах. Ну, ничего, еще выспишься, а сейчас меня послушай. И хрен я тебе дам, закрыть перед собой дверь. Стучу. Еще раз и еще, сильнее кулаком. Открывает. Глаза сонные, щеки розовые и волосы взъерошены. Родная и мааать твою, моя девочка. Моя маленькая.
- Джереми, ты смотрел на часы?
- Смотрел, ничего в них интересного, - наступаю на нее, и ей ничего не остается, как отступать. – Я сейчас буду говорить, а ты – будешь слушать.
- Джер, я уже все сказала…
- Я сказал – ты будешь слышать.
Она молчит. Слышу, как пыхтит недовольно, руки на груди скрестила и пыхтит. А мне улыбаться хочется от этого. Обошел ее по касательной, носом как зверь запах ее втянул и встал у окна.
- С детства отец вдалбливал мне, что если встретил свою женщину, береги. Он мать всю жизнь, что с ней живет, любит. Ей бережет так, что все ей все завидуют. Челс, с детства говорила, что хочет себе мужчину, похожего на отца. Я раньше не понимал, как это вот так всю жизнь с одной женщиной жить. А он мне: «дурак ты еще». Дурак... – Прошелся по ее номеру, зеркальный моему. И за окном все еще дождь, размывает отражение. Руки в карманы засунул, чтобы Лео не коснуться, она теплая такая еще спросонья. – Я больше не буду оправдываться, и просить прощение, Лео. Это твой выбор: простить или нет. Верить или нет. Позволить мне сделать тебя счастливой или упиваться своей обидой. Это только твой выбор, Лео. Блдь, нихрена я не умею говорить, - пятерню в волосы на макушке запустил и из под бровей на Лео смотрю. Пытаюсь считать ее реакцию, пролезть ей в голову. А ни черта. Отхожу от окна и к ней. Не касаюсь, но слышу ее дыхание, как сердце в грудной клетке бахает.
- Закругляться буду, - она в упор не смотрит на меня, а я пальцами ее за подбородок поднимаю, чтобы посмотрела. – Посмотри на меня, - когда глаза отвела, - Лео, посмотри. Знаешь, почему я так часто ссорюсь с отцом, потому что я слишком сильно на него похож. Лео, часто будет хреново, но я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ты была счастлива. Пздц пафосно, но… Леони, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
…
_________________