Сказочные Вечеринки

От Сергея Сергеевича не укрылось, что Элен всеми силами старается не смотреть на танцующего рядом Загряжского. Он находил сие чрезвычайно презабавным и милым. И даже немного завидовал всем этим терзаниям, надеждам, признаниям и опасениям. Уже завтра он уедет на новую фабрику в Пермь и среди шума работающих механизмов этот бал покажется чудесной грезой.
Но все же, Сергей Сергеевич не забывал о своей задаче кавалера, которому надобно развлекать барышню.
- Я, как вы могли заметить, балов не люблю, как и государь. Кстати, вы слышали призабавшейший случай, который произошел давеча в Петербурге? Императрица балы обожает, приходит первая – танцует до упаду. И вот императору ждать надоело, ну и стал он по одному отправлять музыкантов восвояси. Оглянуться не успели, а там один лишь турецкий барабан сидит. Под него последние такты вальса и закончили.
Демидов усмехнулся. Танец завершился и он поцеловал ладонь Элен с необычайной для него элегантностью.
- Благодарю вас, Елена Петровна. И надеюсь в скорости увидеть на открытии моего театра в Москве. Оставлю за вами и батюшкой ложу.

- Ждите меня в саду, в беседке – шепнула Долли так, чтобы мог расслышать только Аркадий.
А потом, очаровательно улыбнувшись, подала ладонь Загряжскому.
- Ах, князь, только и ждала минуты кадрили, чтобы потанцевать с таким изысканным кавалером.
Долли усмехнулась, с легкостью и изяществом следуя за Георгием Николаевичем в быстрых движениях танца.
- И как вам бал, князь? Только не стоит говорить об убранстве и закусках, это скучно. Лучше скажите, как находите местных барышень? Кто-то привлек ваше внимание? Помимо меня, разумеется, ибо себя я всегда ставлю на первое место, а скромность не входит в число моих добродетелей.
Долли хихикнула.
Вы обворожительны, Дарья Петровна, - улыбнулся Загряжский. - и вообще на вашем балу такое ощущение, что просто попал в цветник.
- Цветущий сад, какая чудная аналогия. И нет ли в том саду особой розы? Хотя, не стану вас боле пытать. Одно могу с уверенность сказать - девушки нашего уезда лучшие в губернии, а может и во всей России.
- Не могу не согласиться. И вы, Дарья Петровна, самая прекрасная роза в вашем саду. - князь машинально делал па танца, увлеченный разговором. - Но ваше сердце, как я понимаю, занято, - он вздохнул, - как и сердце вашей протеже M-le Чарской. Видел её выходящей на балкон и не в одиночестве. Впрочем, обсуждать барышень не в моих правилах, тем более, когда со мной танцует само очарование этого вечера.
- Обсуждать сердечные привязанности подруг дело напрасное, на то мы и подруги. А вы в свое сердце поглядите, Георгий Александрович и приглядитесь внимательно, может в нем и найдётся место для кого-то ещё и тогда, уж поверьте, жизнь ваша совершенно изменится.
Кадриль завершилась и Долли присела перед князем в лёгком реверансе.
- Благодарю за танец, Дарья Петровна. - князь приложился губами к тонкой девичьей кисти. – Вас к дядюшке отвести?
- Нет, спасибо. В зале немного душно, я выйду в сад, подышать свежим воздухом.
_________________

- У вас получится все задуманное осуществить, - произнес Алексей, когда госпожа Чарская закончила свой монолог. Слова преображали ее, как проповедника, что в церкви за кафедрой у восточной стены говорит, а за ним на восходе солнце алое ореол духовного сияния создает. А потом в тишине оно гаснет, что вновь превратило Нину в «снежное» земное создание. – Пообещайте, что отпразднуете со мной свою первую большую награду за вклад в изучение химии.
- Тогда и вы, - горячо предложила она, - отметите со мной первое достижение на литературном поприще.
- Уже, - Воронцов изящно поднял свой бокал с шампанским с перил, отсалютовал собеседнице и чуть подался вперед, чтобы хрусталь встретился. – Мой знакомец Чехов отнес пару рассказов в журнал «Северный вестник». Несколько дней назад генерал Мещерский получил экземпляр.
С печатавшимся в журнале Антоном Павловичем встретился Алексей накануне отъезда из столицы. Даже он, в круг светских сплетен не вхожий, знал о дуэли, и изрек за чашкой кофе мудрые слова «Теперь, друг мой, вам больше незачем слушаться светлейшего тирана вашего семейства. Пришлите мне свои рукописи, а я отрекомендую их в «Северный вестник». Адрес же мой помните?». Воронцов помнил, хотя сам заезжал к нему лишь единожды, когда Прохор слег с ангиной, но отказывался воспринимать хворь всерьез и лечиться.
- Нам следует вернуться, пока ваше отсутствие не затянулось и не привлекло внимание соседушек Долли, - вполне разумно рассудил Алексей, когда они пригубили золотистый напиток каждый из своего бокала. Он жестом предложил ей вернуться в бальную залу первой и напоследок сказал: – Я запомнил, что в вашем разумении похож на вашего батюшку. Только вот на его месте сам сделал бы все, чтобы жена не ушла.
После вечерней свежести балкона бальная зала встретила Алексея духотой и музыкой. Оглядев комнату, Воронцов попросил Евдокию Аристову оказать ему честь. Кажется, Прошка, собиравший сплетни не хуже, чем сельские мальчишки дикую малину, о ней ничего примечательного не разузнал. «Старая дева живет с тетками» - махнул рукой верный слуга, но, поразмыслив, добавил, что, по словам дворовых, она богата. Выглядела Аристова довольно мило и привлекательно, отчего Алексей задавался вопросом, что же не позволило ей найти свою пару за столько сезонов в столице – вот уж где шпиону Прохору не хватило сноровки. Впрочем, надолго эти мысли не задержались, потому как рядом оказался Демидов с увлекательнейшим спором о том, как следует правильно пить виски, чтобы прочувствовать вкус хмельного напитка.
- Только чистый и неразбавленный, - купец сказал, как отрезал, настаивая на своем.
- Со льдом, Сергей Сергеевич, - вторил ему Алексей, тоже не желая уступать, - только так удается раскрыть жгучее послевкусие.
Они определенно нуждались в третьем, кто мог бы их рассудить, занять чью-то сторону, потому Воронцов обратился к Миролюбскому. – Рассудите нас, сделайте милость.

*диалоги согласованы

Нине отчего-то живо представилось, как сидят они вместе с Воронцовым в каком-нибудь кафе за столиком в Лейпциге и рассказывают друг другу о взаимных достижениях. Но, довольно мечтать. Даже если с браком все выйдет, вряд ли они снова увидятся. Для будущего развода личное присутствие не обязательно.
Довольно странно было обдумывать развод, даже не заключив брака.

С помощью Яши в центр залы выкатили большой стол, заставленный колбами и мензурками.
Нина повязала простой полотняный фартук прямо на платье.
- Дамы и господа, дабы немного вас развлечь - я продемонстрирую несколько химических опытов.
Чарская решила начать с одного из самых красочных опытов - создания радуги.
Для этого подготовила семь одинаковых пробирок, куда поочередно наливала разные растворы, поясняя:
- Хлорид железа и роданид калия - первая пробирка тут же приобрела красный цвет под одобрительные возгласы присутствующих - Нитрат свинца и йодид калия - пробирка окрасилась желтым.
И так постепенно все семь пробирок заиграли разными цветами.
Нина достала другой большой прозрачный сосуд - А теперь эти же реакции мы проведем о одной колбе, смотрите изменение окраски раствора произойдет в последовательности цветов радуги.
Гости бала зааплодировали, когда она завершила демонстрацию.
Нина довольно улыбнулась.
- А сейчас я покажу свойства неньютоновской жидкости, для ее приготовления я взяла крахмал и воду - она показала на небольшой глубокий таз, где размещалась вязкая белесая жидкость. - И для этого опыта я попрошу помочь...вас Сергей Сергеевич.
Нина зарделась. Демидов, польщенный вниманием, чинно раскланялся и вышел вперед.
Чарская зачерпнула жидкости в стакан и отдала его Демидову.
- Убедитесь в прозрачности ее консистенции.
- На сметану похожа.
- А теперь быстро переверните стакан и поставьте на стол.
Сергей Сергеевич подчинился - и чудо - жидкость не пролилась, оставаясь внутри.
- Попрошу вас опустить ладонь в жидкость.
Демидов засучил рукав. Его мощный кулак полностью погрузился в не ньютоновскую жидкость.
Нина улыбнулась.
- Попробуйте резко вытащить.
К своему удивлению, Демидов не смог этого сделать, ладонь застряла.
- Не могу, господа - он рассмеялся.
- По этому же принципу действуют зыбучие пески - пояснила Нина, - нужно медленно и постепенно.
С ее помощью рука Сергея Сергеевича оказалась на свободе и Чарская обтерла ее от жидкости тканью.
Вытерев и свои ладони, Нина глубоко вздохнула.
- А теперь завершающий опыт.
Она смешала в большом сосуде борную кислоту, этиловый спирт, добавив немного серной и соляной кислоты.
- И для его демонстрации мне понадобятся двое смельчаков, желательно дама и кавалер. - Нина внимательно вгляделась в присутствующих.

Именинница сослалась на духоту и вознамерилась выйти на воздух. Загряжский подумал было проводить, но потом решил, что не стоит этого делать.
Он давно не танцевал и немного устал, к тому же в зале было несколько душно, вознамерившись освежиться, он прошел к столам, но тут началось какое-то действо в центре зала. Музыка стихла, выкатили большой стол, и Нина Ивановна стала показывать опыты. Жорж был небольшой любитель подобного и держался несколько в стороне, но, когда девушка предложила поучаствовать, его вдург разобрало любопытство.

- Я готов - Жорж вышел вперед.

- Ждите меня в саду, в беседке – шепнула Долли так, чтобы мог расслышать только Аркадий.
Долли улыбнулась и подала руку князю Загряжскому.
Трубецкой поклонился и неспеша двинулся к выходу из залы.
Воздух был свеж и прохладен. Вечер был прекрасен. Аркадий прогуливался, ожидая окончания кадрили. Смотреть, как Дарья Петровна танцует с другим мужчиной ему претило, хотя он и понимал глупость всей своей ревности. Он продумывал, с какими словами обратиться к Павлу Павловичу, как просить руки Долли. На мгновение его посетила страшная мысль, что ему будет отказано, но он отбросил эту мысль как можно дальше.
- До тех пор пока Дарья Петровна не станет княгиней Трубецкой мне покоя не будет, - задумчиво прошептал Аркадий.
В саду более не было ни кого, князь ловил каждый звук, ожидая, когда же Долли присоединится к нему. И вот он услышал легкие шаги, обернувшись, Аркадий увидел улыбающуюся Дарью Петровну.
Он слегка наклонился, приветствуя девушку, а потом притянул ее к себе и поцеловал ее руку.
- Вы так прекрасны, что мое сердце замирает, едва я вас вижу. - прошептал князь.

Демидов поблагодарил Елену Петровну за танец и сопроводил ее к отцу.
- Не надумали, папенька? – спросила Елена, опустившись рядом с ним на стул и обмахиваясь веером.
- Танцевать? – уточнил Петр Николаевич у дочери.
- Жениться, - с добродушной улыбкой ответила та. – Где еще можно увидеть сразу столько хорошеньких барышень на выданье как не на бале! И все как одна хороши!
- Если уж снова жениться, я бы остановил свой выбор на молодой вдовушке, - наклонившись к Елене, шепнул Артемьев.
- Я ее знаю? Вдовушку вашу, - спросила она, заинтригованная словами отца.
- Возможно…- Петр Николаевич вынул из кармана часы и, уточнив который час, сунул обратно. - И, кстати, генерал Мещерский мне предложил кандидатуру управляющего нашим Задонским имением!
- Вот как? – Елена Петровна нахмурилась. Эта неожиданная новость была неприятна ей. – Значит, вы не хотите, чтобы я ехала туда?
- Разумеется, не хочу. Я не могу позволить тебе заниматься мужским делом, Елена.
- Вы в своем праве, отец. - Более ничего не сказав, Елена встала и направилась в центр залы, где в эту минуту творилось что-то странное.
Сюда выкатили стол, заставленный колбами и мензурками. Мадемуазель Чарская в фартуке, повязанном прямо поверх бального платья, колдовала над ними как средневековый алхимик. Зрелище было занимательное.
Помочь девушке с опытами вызвались вначале Демидов, а после него поручик Загряжский.

- Благодарю, Георгий Александрович. Сейчас у вас, поручик, появится отличная возможность испытать свою смелость.
Нина мило улыбнулась.
- Но для начала опыта надобно найти еще и смелую девушку - Чарская было приблизилась к одной, незнакомой ей барышне, но та в ужасе замахала руками. Тогда Нина решила попросить кого-то из знакомых ей дам и заметила, стоящую невдалеке Артемьеву.
- Елена Петровна, выручите меня пожалуйста, кажется, остальные слишком бояться - шепнула Чарская Элен.
К ее облегчению, та согласилась.
- Прошу вас стать напротив друг друга и вытянуть правую руку. Георгий Александрович, ваша ладонь должна находиться сразу над ладонью Елены Петровны.
Нина встала между ними.
- В алхимии, что предшествовала нынешней науке мужское начало олицетворялось с серой, а женское - ртутью. Сливаясь воедино, они способны произвести гремучую смесь и устроить настоящий взрыв, но вот получиться ли у нас завладеть даром бога Прометея? И разжечь между вами...настоящее пламя?
Чарская вернулась за стол позади них и тихо произнесла:
- Уверяю вас, что дальнейшее абсолютно безопасно, но я прошу вас ни в коем случае не убирать руки и не размахивать ими. Главное, это сохранять самообладание. Георгий Александрович, так как ваша ладонь сверху, если ладонь Елены Петровны дрогнет, то сожмите ее, чтобы она оставалась в текущем положении, и не опустилась сильно вниз.
Нина включила горелку. Из сосуда показались первые языки пламени не привычного, а голубого цвета. Они все разрастались, поднимаясь выше и выше. Зрители замерли, затаив дыхание, ибо в сей момент пламя должно было достигнуть ладоней Загряжского и Артемьевой.
Голубое пламя прошло сквозь их ладони и танцевало на поверхности.
- Это пламя не обжигает, дамы и господа! Георгий Александрович, Елена Петровна, что вы чувствуете? - спросила Чарская.
Они должны ощущать лишь тепло и ни в коем случае не размыкать руки.

Нина Ивановна позвала в помощь Загряжскому Элен, и та с готовностью согласилась.
– Не знал, что вы тоже авантюристка, – прошептал он девушке на ухо столь тихо, чтобы слышала только она.
– Прошу вас стать напротив друг друга и вытянуть правую руку. Георгий Александрович, ваша ладонь должна находиться сразу над ладонью Елены Петровны, – сказала Чарская.
Жорж и Элен протянули руки, а Нина встала рядом, как раз около их ладоней.
Она что-то говорила про Прометея, но Жорж не особо слушал. Он сосредоточился на руке – держать ее вытянутой долго было не очень просто. А тут еще Чарская сказала, что обе руки нельзя опускать, и он отвечает не только за себя, но и за Элен, и Загряжский сделал то, что предложила Нина Ивановна, и чего он от себя не ожидал – он крепко взял ладонь Елены Петровны в свою, не давая ей опуститься вниз.
Из сосуда показались первые языки пламени голубого цвета. Они все разрастались, поднимаясь выше и выше, пока не достигло ладоней Жоржа и Элен. Голубое пламя прошло сквозь их ладони и танцевало на поверхности.
– Это пламя не обжигает, дамы и господа! Георгий Александрович, Елена Петровна, что вы чувствуете? – спросила Чарская.
– Тепло, – ответил Жорж. – И какую-то радость. Я испытывал такое однажды, в Иерусалиме, в Великую Субботу. Тогда было схождение Благодатного Огня. Он не обжигал, а словно ласкал, там были арабы, которые скакали от счастья и умывались этим огнем. Но у того огня природа другая – Божественная, а у вашего – земная. Удивительно, право, как вы это сделали?

Поблагодарив князя Загряжского за танец, Долли проскользнула вниз по лестнице и вышла в сад. Она старалась идти не быстро, но и не медленно, чтобы не выдать собственных чувств и привлечь излишнее внимание.
Одинокие прохожие и редкие парочки, встреченные ею на пути, предпочитали узкие дорожки и лавочки неподалеку от усадьбы. Парочки стыдливо отскакивали друг от друга и стремились поскорее вновь остаться наедине.
Долли свернула на гравийную дорожку вдоль живой изгороди, которая вела к беседке. Когда до нее оставалась всего пара шагов, Мещерская внезапно остановилась. Она видела князя Трубецкого, вот он там, стоит спиной и, очевидно, что ждет ее...
...неужели любит? и впрямь не сон все это? и возможно ли - чтобы вместе навсегда?
Камешек хрустнул под ее туфелькой и Аркадий обернулся.
Долли улыбнулась, глядя на его красивое и благородное лицо.

- А мое, напротив, бьется сейчас так сильно.
Мещерская опустила глаза.
И вновь в его присутствии она начинает вести себя глупо. Она желала многого, но в то же время и боялась своих желаний. Стоит ли самой поцеловать его или это неслыханная дерзость, ведь ничего еще не объявлено и...
Долли усмехнулась.
- Вы ведь слышали о чем я говорила с Авдотьей Ильиничной и ее подругой? О моем сне?
Аркадий улыбнулся в ответ и кивнул.
Она лукаво посмотрела на князя.
- А я вот думаю, Аркадий Григорьевич, не присниться ли сегодня вновь мне этот странный сон?
_________________

Глаза Елены Петровны при виде поднимающихся языков пламени расширились от страха. Она никогда прежде не слышала, чтобы пламя не обжигало кожу. Зато видела однажды обожженные лица и руки несчастных, просивших милостыню у церкви. «Боже мой! Зачем я согласилась участвовать в этом?! Выходит, Жорж прав: я, в самом деле авантюристка», - промелькнуло у нее в голове.
Когда же, переливаясь голубым светом, пламя достигло их с князем ладоней, Елена от ужаса едва не вырвала свою руку из руки Загряжского. Но он держал ее так крепко, что сделать это у нее не получилось. Она попробовала пошевелить пальцами, но они словно онемели. Зато сердце Елены колотилось как сумасшедшее.
Вдруг она заметила, как язычки пламени, пройдя через ладони, начали причудливо изгибаться, будто танцуя. Не было боли, только чувство удивления и облегчения.
– Это пламя не обжигает, дамы и господа! Георгий Александрович, Елена Петровна, что вы чувствуете? – спросила Нина Чарская.
Загряжский ответил, и слова его поразили Елену Петровну. Князь открылся ей с другой стороны, к которой она и подумать не могла.
- Мне было страшно, признаюсь, но страх ушел, будто сгорел в пламени. И я...я почувствовала облегчение и радость, - сказала она, обращаясь к Нине. - Вы раскроете нам секрет?

Бальная зала

За время пребывания в должности мирового судьи Звегинцов успел твердо увериться в том, что у двух сторон в споре всегда разные взгляды на предмет спора, причем зачастую диаметрально противоположные. И выносить какое-либо суждение, не услышав прежде доводов обеих сторон, заведомо неблагодарное занятие. Потому, при всей симпатии к Евдокии Ильиничне, поддержать графиню смог лишь самыми общими словами:
- От всей души надеюсь, что между вами и Еленой Петровной произошло какое-то недоразумение, которое не скажется на вашей многолетней дружбе. Полагаю, вы сможете объясниться после бала, а сейчас попробуйте забыть обо всех размолвках и неурядицах. У вас такая лучезарная улыбка, что мне эгоистично хочется любоваться ею каждую минуту. Быть может, вы сочтете возможным проявить снисхождение к моей слабости?
Он сказал правду: улыбка у Евдокии Ильиничны была на редкость теплой и душевной. Она словно подсвечивала красоту графини, превращая и без того привлекательную девушку в головокружительно прекрасную.
А может быть, во всем был виноват кружащийся вокруг них зал и отзывающиеся в душе полузабытыми чувствами звуки скрипки.

Графиня оказалась чуткой партнершей, легко подхватывающей любое движение, и после вальса Звегинцов искренне произнес:
- Благодарю вас за доставленное удовольствие, Евдокия Ильинична, давно я так не наслаждался танцем. Куда вас проводить? Только не говорите, что в угол к матронам, вам там совсем не место.
- Думаю, в буфетную, Николай Александрович, я бы выпила воды или оранжаду, если он не очень сладкий, – с улыбкой ответила она. – Благодарю за танец, вы великолепный партнер.
- Могу ли я надеяться, что вы сегодня подарите мне еще один танец, если мои слова не оказались пророческими, и ваша книжечка еще не заполнена, конечно же?
- А вас любой устроит?
- Да. Видите ли, я никого, кроме вас, не приглашал заранее, так что свободен в выборе.
- Отчего же, могу я узнать?
- Чтобы никого не ставить в неудобное положение. Для многих дам общество разведенного мужчины может оказаться неприятным, а непосредственно на балу отказаться от танца с неугодным партнером проще, достаточно сослаться на усталость или же на то, что танец обещан. Вы же уже неоднократно говорили, что вас подобные детали моей биографии не смущают. Впрочем, если вы сочтете второй танец излишним, можете сказать прямо, я вас пойму.
- У меня свободна мазурка, – они как раз пришли в буфетную, и графиня взялась за свою бальную книжечку, но держала ее как-то неловко, словно ей было неудобно писать. – Буду рада танцевать ее с вами.
- Уже с нетерпением жду обещанный танец.
Взяв бокал оранжада для спутницы, Звегинцов заметил непорядок в своем туалете – у него лопнула перчатка. Передав бокал Евдокии Ильиничне и уточнив, по вкусу ли ей напиток, он вежливо откланялся и поднялся в отведенную ему спальню, чтобы устранить досадную неловкость.
Поиск запасной пары занял некоторое время, и когда Звегинцов вернулся в зал, там уже стоял стол, у которого колдовала та же барышня, что помогала Дарье Петровне с фонографом. Девушка увлеченно смешивала в пробирках разноцветные жидкости. Звегинцов с интересом наблюдал за проводимыми опытами и вместе с остальными гостями поддерживал каждый удачный эксперимент аплодисментами. Это было неожиданное и любопытное зрелище. Особенно эффектным оказался последний фокус: ладони князя Загряжского и Елены Петровны охватило голубое пламя. Звегинцов с уважением взглянул на хрупкую девушку, облаченную в полотняный фартук поверх бального платья и демонстрирующую столь нестандартные для юных барышень познания.

Диалог с Евдокией Ильиничной согласован

- Пламя голубого цвета - продукт горения кислот, и действительно не обжигает...хотя, возможно это результат вашего взаимодействия - Нина подмигнула, потом выключила горелку и отставила сосуд - Можете опустить руки.
Чарская достала свежую ткань и предложила князю и Элен вытереть руки, чтобы на ладонях и перчатках случайно не осталось никаких следов реакции.
- Благодарю вас за помощь, Георгий Александрович и вас, Елена Петровна.
Нина глубоко вздохнула. Вышла из-за стола и обратилась к гостям.
- Это всего лишь некоторые зрелищные опыты, которые некоторые могут принять за магические трюки, но уверяю вас, это не так. У химии огромный потенциал. Это наука будущего.
В ответ раздались аплодисменты и Нина опустила глаза, немного смутившись.
- Давайте лучше поаплодируем моим храбрым помощникам - Сергею Сергеевичу, и конечно, князю Загряжскому и Елене Артемьевой!

«Вальс, вальс, вальс…» – крутятся в голове обрывки какого-то романса. Докки, улыбаясь, смотрит на Звегинцова. Она так давно не танцевала, а с таким великолепным партнером – уж и не припомнит, когда. Слегка кружится голова – от кружения в танце, выпитого шампанского, какого-то общего приподнятого настроения. Хочется петь, танцевать. улыбаться, особенно, когда на тебя так смотрят, как смотрит Николай Александрович. «Он удивительный, – приходит мысль, которой Докки вдруг смущается. Размолвка с Элен после слов Звегинцова кажется и в самом деле нелепой, и графиня уверена, что еще до конца бала они помирятся. Впрочем, это была не ссора, так, мимолетное недопонимание. Еще Докки понравилось, как он говорил с ней – не менторским тоном, как отец или его сестра, но и не как с ребенком. И все же девушка пожалела, что не сдержалась и пожаловалась, не стоило оно того. Вальс продолжался, сердце стучало на три такта, и так не хотелось, чтобы танец заканчивался – Докки было очень уютно в больших теплых ладонях Звегинцова, и когда музыка смолкла, она почувствовала себя так, словно праздник кончился… И очень обрадовалась, что Николай Александрович попросил еще один танец – сама предложить она бы не решилась – похоже, на признании, что он ей симпатичен, ее смелость на сегодня закончилась.
Докки удивилась, что Звегинцов не пригласил никого более. Ей, возможно, по молодости, казалось, что он – самый завидный жених уезда, и любая девица с радость потанцует с таким кавалером, а неприятие обществом его развода – глупые предрассудки. Впрочем, возможно, матери девиц на выданье считали иначе. Докки же была в летах достаточных сама решать, насколько ей прилично танцевать с разведенным мужчиной второй танец.
– У меня свободна мазурка, – Докки достала карне, чтобы записать, стараясь открыть книжечку так, чтобы Звегинцов не увидел, что она почти пуста.
Он принес ей оранжаду и, извинившись, ушел куда-то. Напиток оказался приятно-кисловатым, и Докки выпила немного. А еще она съела несколько канапе, чтобы голова, наконец, перестала кружиться, и подумала, то надо было нормально поесть перед балом, а теперь остается только пенять на себя и не пить шампанское. Тем временем закончилась кадриль, и Докки решила выйти в залу поискать Элен и поговорить с ней, но снова заиграла музыка – галоп.



У графини танец был свободен, и она собиралась спокойно отсидеться в кресле, хотя Николай Александрович и сказал, что сие ей не пристало, но его в зале не было, потому она вольна была спокойно занять место у стеночки.
– Евдокии Ильинична, прошу оказать мне честь, – рука в белой перчатке, знакомый голос. Докки подняла голову – Воронцов, младший внук Светлейшего князя. Когда-то графиня танцевала с ним в Петербурге и помнила, что танцор он хороший.
– Извольте, Алексей Михайлович, – Докки вложила свою ладонь в руку Воронцова.
Танец был слишком быстрым для обмена любезностями, к тому же Докки вовсе не хотелось пустых разговоров, потому они обменялись лишь парой фраз, а когда танец закончился, Воронцов проводил девушку к креслам.
И снова у нее не получилось поговорить с Элен – именинница решила дать музыкантам отдохнуть и развлечь гостей иным способом. Химические опыты, которые показывала Нина Чарская, были столь интересны и необычны, что Докки смотрела в первых рядах, забыв обо всем и обо всех и чуть ли не с открытым от удивления ртом. Весь ее вид выдавал заинтересованность, радость, волнение, она снова была маленькой девочкой, верящей в чудеса.
Когда Чарская пригласила помощников, Докки хотела выйти, но слегка замешкалась, и Нина позвала Элен. А потом случилось невероятное – пламя обняло руки Жоржа и Элен. Но оно явно их не обжигало. Загряжский вспомнил про схождение Благодатного огня – Докки тоже об этом слышала, правда, самой видеть не довелось. Нина после объяснила, что к чему, и графиня решила непременно тоже попробовать сделать такой опыт. Дома. Ей захотелось ощутить на собственной руке необжигающее пламя. «Надо будет расспросить Элен, как это было», – подумала она.
Опыты закончились, стол убрали, музыканты заняли свои места и настраивали инструменты. Бал продолжался.

Нина Чарская рассказала, откуда берется пламя и почему оно не обжигает, все поаплодировали Жоржу и мадемуазель Артемьевой. Они оба вытерли руки, и пока поручик натягивал перчатки, зала снова преобразилась в бальную. Музыканты заиграли вторую кадриль. На нее он, помнится, приглашал именинницу, но вышла путаница, и с Дарьей Петровной князь, выходит, танцевал первую кадриль. Тогда сейчас самое время пригласить Нину Ивановну, – подумалось ему. И, обернувшись к Чарской, Жорж протянул руку и произнес:
– Нина Ивановна, не соблаговолите ли вы станцевать со мной кадриль?