Остров Эсми

 » Остров Эсми  [ Завершено ]

Автор: Элис Котова.

Статус: закончен.
Жанр: фэнтези, мелодрама.
Дисклеймер: все герои принадлежат Стефани Майер.
Размер: миди.
От автора: фанфик написан с максимальным подражанием автору - Стефани Майер.
Это мое первое произведение, потому откликов жду с особым нетерпением.

Мой рассказ «Совместное завещание или еще раз о любви» есть в разделе «Собственное творчество»
https://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=14875

Мое новое произведение "Форкс" является продолжением "Острова Эсми".


ОСТРОВ ЭСМИ
(Всем поклонникам "Сумерек" посвящается…)



"В темном мире, населенном демонами и призраками,
нет никого ужаснее, страшнее и, как ни странно,
обаятельнее вампиров. Они не относятся ни к призракам,
ни к демонам, однако обладают не меньшей
колдовской и дьявольской силой…"
Преподобный Монтегю Саммерс “The Vampire”



Глава 1. ПЕРВАЯ НОЧЬ. БЕЛЛА

Теплые волны ласкали и дразнили тело. Очень нежно и очень ласково руки Эдварда притянули меня к себе. Красиво очертанные губы приближались медленно и неумолимо. Сначала поцелуй был нежным, как волны океана, как руки любимого, как и все остальные поцелуи моего Эдварда. Его губы легко, почти не касаясь, обводили контуры моих губ. Я потянулась ему навстречу и попыталась сильнее притянуть к себе его плечи. Эдвард отреагировал мгновенно: объятия стали крепче, дыхание быстрее, губы настойчивей, а руки, зарывшись в мои волосы, уже не давали возможности отстраниться. Этот поцелуй совсем не походил на прежние: в этот раз мы оба знали, чем все закончится. Чувства были обострены до предела. Шелест волн, стук моего сердца и наше дыхание, слившееся воедино, как восхитительное продолжение интимности этой ночи…

Губы Эдварда неожиданно оторвались от - моих. Одной рукой он обнимал меня за плечи, другая медленно двинулась ниже плеча; длинные пальцы очень осторожно коснулись груди и ладонь замерла над моим сердцем.

- Ты готова, любимая? – тихо спросил меня мягкий бархатный голос.

Дыхание у Эдварда было такое свежее, такое сладкое, что кружилась голова.

- Да, – прошептала я в ответ. И снова тишина; и только шепот океана, мое непослушное сердце и наше дыхание. Да… Эта ночь не предназначалась для разговоров.

То, что Эдвард вынес меня из воды я ощутила по теплому легкому дыханию ночного воздуха на моей коже. Океана я больше не видела, впрочем, я не видела ничего, кроме лица любимого. Как я мечтала об этом моменте! Неужели этот красавец с горящим взглядом мой муж? И наш брак налагает на него (на нас!) определенные обязанности. От которых тебе, милый, уже никак не отвертеться!

Я почувствовала, как Эдвард очень бережно уложил меня на кровать. Холодные руки разомкнули объятия и южная ночь напомнила о себе жарким огнем разливающимся по телу. Или это не ночь разливала огонь? А его взгляд? Эдвард не лег рядом.

- Пока еще не лег. – тревожно екнуло сердце, разгоняя восхитительную дрожь по телу. Эдвард застыл возле кровати и с жадностью рассматривал мое тело.

- Мое тело! О, Господи! – усилием воли я подавила в себе отчаянный порыв схватить простыню и закутаться в нее полностью. Хотелось спрятать все: начиная от далеко не роскошной груди и заканчивая ничем не примечательными мизинцами ног.

Но мотаться в простыню я не могла. Его взгляд зачаровывал меня и лишал рассудка.

До сегодняшней ночи я тысячи раз смотрела в лицо Эдварда, я знала каждую его черточку, каждый изгиб. Но в этот момент что-то изменилось. Лицо его такое белое и гладкое сейчас было застывшим, как у статуи. На нем не шевелился не один мускул, не было не одной мимической морщины. На этом прекрасном каменном лице жили только глаза. Не золотистые (как было всегда), и уже не серебряные (какими казались они в океане при свете луны), а черные, как сама бездна. Они горели в темноте слишком ярко и слишком непредсказуемо. Это были глаза вампира! Даже совсем не двигаясь, Эдвард излучал угрозу… По моей спине невольно пробежал холодок озноба и предвкушения.

- Я люблю тебя, Белла… - прошептал Эдвард. И эти черные обжигающие вампирские глаза окатили меня такой волной нежности, что я задохнулась, затрепетала на огромной белой кровати. Не отрывая взгляда от моего тела, Эдвард сделал шаг вперед и матрац прогнулся под его весом.

- Белла, ты хотя бы представляешь, какая ты красивая? – голос, как и взгляд обволакивал и ласкал. – Какое восхитительное у тебя тело… - шептал мне красавец муж.

А я млела от этих признаний: - ему, наверное, нравится! – ликовало сердце. И ощущение божественной сказки увеличивалось в тысячи раз. Тело, как никогда раньше, жаждало его поцелуев и его ласк. Казалось, Эдвард предугадывает все мои желания и волнения. Поцелуй только начался с губ. Потом Эдвард проложил пылающую дорожку по моему горлу. Через несколько мгновений его нежные пальцы уже скользили по моей груди. Потом я ощутила его губы; нежными, едва ощутимыми поцелуями он ласкал грудь; я почувствовала, как сомкнулись его губы вокруг соска. Я задыхалась от этой ласки, выгибала спину и прижимала к себе его голову. Руки любимого скользили к талии, ниже, ниже…

Мое непослушное сердце громко отстукивало удар за ударом. Мысли улетели куда-то далеко, за пределы этой спальни и этого острова. Был только зов плоти, его (Эдварда) частое дыхание, его нежные губы и настойчивые руки. Мое тело плавилось в блаженстве. А внизу живота и между бедрами разливался почти невыносимый жар.

- Эдвард! – в моем стоне была просьба, желание, мольба. Я хотела чего-то, угадывая, что оно принесет еще большее наслаждение, чем то, что было сейчас. Его ладонь медленно скользнула по моим бедрам. И когда холодные пальцы отыскали самое нежное и сокровенное я задрожала, затрепетала. Эти тонкие длинные пальцы искушали, обольщали, опьяняли, посылая мириады ощущений в каждый нерв моего тела. Эти дерзкие пальцы проникали все дальше… медлили… задерживались… и вдруг неожиданно пропали!

- Нет, Эдвард! – воскликнула я. И в тот же момент ладонь его вернулась.

- Сейчас, любимая. – прошелестел его шепот, но я уже ничего не слышала, ничего не воспринимала, кроме этой ласки. Мир взорвался, разлетелся на тысячи осколков. Сокрытое глубоко внутри, внезапно вырвалось таким бешеным взрывом острейшего наслаждения, что, казалось, не только тело, но и душа моя сотрясалась от мощнейших импульсов. Издалека, словно в тумане я услышала собственный крик. Мои пальцы погрузились в его густые бронзовые завитки, я со всей силой прижимала его голову к своей груди.

***
Мало-помалу выходя из сонного оцепенения я почувствовала, что Эдвард уже не лежит рядом со мной. Холодное мраморное тело накрыло меня сверху. Плавно, но с достаточной силой он стал медленно погружаться – я обняла его плечи и боялась даже пошевелить ресницами, чтобы ненароком не спугнуть его. Но тщетно, едва он начал проникать в меня, я ощутила резкий болевой толчок и из моих уст сдавленно вырвалось «ах!». Мой болезненный испуганный возглас прозвучал, как громкий выстрел в тишине спальни.

- Белла? – тревожно позвал Эдвард. Он не вышел из моего тела, но и двигаться дальше не смел.

Я постаралась расслабиться. Я очень (!) старалась вернуться в предыдущее полусонное состояние… Но я не могла. Все мое тело замерло, сжалось, испугалось. Ощущения были слишком новыми, слишком сильными и, увы, слишком болезненными. Если я не возьму себя в руки, Эдвард остановится совсем, отодвинется, у нас ничего не получится, - пронеслось у меня в голове. Но у нас должно получиться! - лихорадочно ухало сердце. Мне нужно всего несколько секунд, чтобы прийти в себя, приспособиться к этим странным ощущениям! Когда Эдвард не двигался, боль была терпимой. Но ему нужно двигаться! – я это точно понимала.

- Все хорошо, Эдвард, продолжай, - мой голос был таким неуверенным, дрожащим. Я не могла долго смотреть в его глаза. Отразившееся в них страдание, было намного сильнее тех чувств, что сейчас испытала я.

- Я люблю тебя, Эдвард, - прошептала я любимому и мои дрожащие пальцы пробежались по его гранитной спине.

Эдвард зарычал и с неистовой силой впился мне в губы. Он снова начал двигаться и его движения становились все более интенсивными и быстрыми. Я чувствовала, как огромная сила растягивает меня внутри, проникает в меня все глубже и глубже, едва не разрывая. Еще одно его движение и… Я сумела сдержать себя. Мое горло не издало ни звука в тот момент, когда Эдвард полностью проник в меня. Эдвард был во мне (!) – эта мысль стала сильнее всех чувств на свете, даже боль отступила на второй план. Отныне и во веки веков мы были связаны с ним самым древним и самым надежным способом. И в этот же момент, я почувствовала: что-то произошло! Эдвард натужно кусал губы, прекрасные черты исказила плохо скрываемая боль. Он резко подался вперед и тишину спальни прорезал страшный звериный рык:

- Белла, не двигайся, - прохрипел Эдвард.

Я вообще-то и не думала двигаться! Двигался только Эдвард, я же, что есть силы, вцепилась ногтями в его плечи и замерла от переполнявших меня, пугающих ощущений. Через несколько мгновений я услышала сдавленное рычание и дрожь в могучем теле Эдварда передалась мне.

- Какой же он сильный! – мысленно восхитилась я. Еще секунда и Эдварда во мне уже не было. Он прилег рядом.

- Белла, - голос любимого был хриплым и немного срывался. – Я и не представлял…

Его взгляд ласкал мое лицо. И никакие другие глаза на свете не могли вместить столько ласки и нежности!

- Родная моя! – ласковые руки скользнули по моим плечам. – Отныне и навеки ты только моя! – очень серьезно, почти пафосно произнес Эдвард.

Я улыбнулась. – И ты только мой! – и шутливо чмокнула мужа в нос. Я видела, как он резко втянул воздух – затрепетали крылья изящного носа. Выдох получился шумным – даже я это услышала. Он не мог дышать. Наверное, малая толика разума все-же осталась в моей опустошенной голове, раз я наконец-то вспомнила! Прикоснувшись к своим бедрам, - надеюсь, Эдвард не увидел этого жеста, - я чуть не застонала вслух: конечно, кровь. Как же моему любимому сейчас тяжело! И хотя я не произнесла вслух ни слова, Эдвард сразу насторожился. Наверное, переживания отразились на моем лице.

- Что случилось, Белла?

- Ничего. – я постаралась улыбнуться как-можно беззаботней. – Мне нужно в ванную.

Эдвард насторженно кивнул и через мгновение я уже ощутила, как он поднимает меня с кровати.

- Сейчас, отнесу. – холодные руки бережно обнимали мое тело, золотистые глаза смотрели ласково и обеспокоенно.

- Ну-у-у… Я могла бы и сама, – промямлила я на пути в ванную. Моя нерешительность и черепашья медлительность растягивали пытки Эдварда во времени.

В ответ он отрицательно покачал головой.

- Нет, Белла. Сегодня ночью я не могу оставить тебя в одиночестве.

Хорошенькая перспектива. Он, что захочет, чтобы я приводила себя в порядок при нем? Я покраснела.

С необычайной осторожностью, будто я была не я, а вместо моего бренного тела он нес самую хрупкую вазу тонкого богемского стекла, Эдвард опустил меня на прохладный кафель. Понимая, что надо действовать быстро и решительно, я, не прекращая смотреть ему в лицо (ниже взгляд мой не опускался: не сейчас, Белла, последствия могут быть непредсказуемыми, сегодняшней ночью мое тело удивило меня не раз), выставила обе руки вперед, имитируя, что выталкиваю Эдварда из ванной. Судя по выражению его глаз, он был несколько озадачен, но послушно попятился, и я захлопнула дверь.

Так, у меня есть пара минут, чтобы привести себя в порядок. Больше задерживаться в этом тускло освещенном, сверкающем кафелем помещении не хотелось. На нашем брачном ложе меня ждал Эдвард! И малейшее расставание было ни к чему. Но доставлять ему неприятности (мягко сказано, я знала какую обжигающую жажду ему приносит моя кровь и какими нечеловеческими усилиями он сдерживается) тоже не надо. Я быстро сполоснулась, вымыла раковину – никакого запаха не должно оставаться!

- А от меня? – спросила я себя. Взгляд неожиданно натолкнулся на чемодан с кружевным бельем, который с вечера лежал открытый в ванной. Белье я напялила на себя моментально, не глядя при этом ни на его фасон, ни на себя в зеркало. И – о чудо! Только теперь увидела. На двери ванной висело несколько банных халатов. Ура! Мне повезло.

***
Я даже немного испугалась, когда резко открыла дверь ванной, устремясь к любимому. Оказывается он ждал меня на пороге, прислонившись к косяку двери. Восхищенный взгляд, будто мы не виделись три дня (!); легкая тень недовольства при осмотре халата. Сама знаю, что не по размеру, мешковато, некрасиво. Но, извини, милый, выбирать было не из чего.

- Я думала ты в постели. – улыбнулась я и кивнула в темноту. Наверное, Эдвард выключил ночник, горевший возле кровати всю ночь. Осталась только неяркая полоска света из ванной, спальня же была погружена во мрак.

- Я хочу быть там, но только с тобой, Белла! – по-мальчишески задорно сверкнули золотистые глаза и муж подхватил меня на руки. Секунда и мы уже в кровати.

Его цепкий взгляд снова прошелся по халату. Дался он ему! Могу переодеть другой, но тоже будет не моего размера!

- Ты оделась? – с легкой ноткой раздражения спросил Эдвард.

- Э-э-э… Это по старой привычке. – я не хотела напоминать ему про изнуряющий запах, не хотелось портить впечатление этой дивной ночи. Мне было очень хорошо, пусть и ему будет также. – Я еще не научилась спать обнаженной.

Выпалив конец фразы, я почувствовала, как вспыхнули мои щеки, и поспешила спрятать пылающее лицо на холодной груди мужа.

- Белла, если будет очень жарко, - морозное дыхание Эдварда приблизилось к моей макушке.

- Ты меня охладишь. – закончила я его мысль.

Со всех сторон нас окутывала глубокая и прекрасная тропическая ночь. И объятия Эдварда уже не были жадными и настойчивыми, как в начале этой дивной ночи. И, хотя только тусклый свет луны освещал сейчас спальню, я могла бы поклясться, что глаза любимого были совсем не такими, как тогда, когда он впервые смотрел на меня обнаженную. Дико сверкающие, черные, алчные – прокрутилось воспоминание в моей голове. Да-а-а, не только темнота, но и девичьи страхи, наверное, сказываются на внешности любимого в первую брачную ночь. Я улыбнулась в темноте и почувствовала, как отяжелели мои веки. Приятная нега и усталость разливались по телу. Эдвард продолжал обнимать меня очень нежно, почти неосязаемо. Глаза закрывались и весь мир погружался в темноту.

- Спи, любимая. – прошептал бархатный голос и я провалилась в сон.



Я ещё не смею рукой прикоснуться к мечте -
Кажется, что это только сон.
Юная богиня в белоснежной фате,
Девочка, в которую я был влюблён.


Глава 2. ПЕРВАЯ НОЧЬ. ЭДВАРД

- Навсегда. – подтвердил я и осторожно потянул Беллу на глубину.

Набегавшие одна за другой мелкие волны пенились белыми гребнями и скрывали от меня тело любимой. Я смотрел в ее лицо – и понимал, что в мире нет ничего прекраснее, чем моя Белла. Как же хотелось ее поцеловать; почувствовать ее, такую хрупкую и трепетную, в своих объятиях! Я наклонялся очень медленно, бережно прикоснулся к ней губами. Ее руки обхватили мои плечи; приоткрылись сочные, мягкие губы. Белла отвечала на мои объятия! Ее ответные ласки всегда приводили меня в восторг. Но сегодня все было не так, как всегда! Сегодня Белла уже была моей женой, и мы были одни на этом острове, и она хотела большего. А как хотел ее я в эти минуты! Наверное, так же сильно, как и боялся того, что должно было произойти сегодня ночью.

Я целовал ее так жадно, как в последний раз. Белла должна была понять, как сильно я ее люблю! Я оторвался только, когда вспомнил, что любимой нужно дышать. Белла смотрела мне в глаза. Ее взгляд полный одухотворенности, страсти, истомы… Я не мог оторваться от этих глубоких карих глаз. Снова притянул любимую к себе и кончиками пальцев провел по ее плечу, ниже плеча. Я ощутил под рукой тепло девичьей груди и собственная кровь барабанной дробью застучала у меня в висках. Ничто на свете не может разделять меня и Беллу! Даже волны, которые пытались проскользнуть между нашими телами, стали лишними. Они (волны) ласкали спину и плечи любимой – а эти ласки должен был дарить ей только я и никакая другая стихия.

- Ты готова, любимая?

- Да…- негромкий шепот и хрупкие нежные руки на моих плечах. Я подхватил ее невесомое тело и пошел на мягкий свет, лившийся из спальни.

Опустив Беллу на кровать, я отступил на шаг назад и не мог оторвать взгляд от своей любимой. Десятки, нет сотни ночей я провел в ее спальне, но никогда, до этого момента, я не видел Беллу обнаженной. Ее тело выглядело так ослепительно, что смотреть на нее было – все равно, что смотреть на солнце невооруженным глазом. На короткое мгновение я застыл, стараясь успокоится. Я понимал, что нужно взять себя в руки. Каждую реакцию, каждый рефлекс своего сильного и грубого тела я должен был подчинить разуму! Одно неверное движение может привести к губительным последствиям! – Эдвард, - мысленно твердил я себе, - эта девушка самое ценное, что есть в твоей никчемной жизни, и самое хрупкое, что есть на этой планете. Странно… в этот момент я вдруг понял, что совсем не горло жжет сейчас мое тело. Впервые за мое девяностолетнее существование жажда крови отступила. Нет, горло я тоже чувствовал, но это чувство не было таким невыносимым и всепоглощающим. Во мне зажегся другой огонь. Сейчас мною повелевал другой инстинкт. Инстинкт более сильный и более могущественный. Я не знал его раньше, я не знал смогу ли я его укротить!!! Я сжал кулаки и еще на шаг отступил от кровати. На подсознательном уровне понял, что мне надо закрыть глаза, оторваться от Беллы, хотя бы на короткое мгновение!

Я моргнул глазами. О, ужас! Несмотреть я уже не мог. Раньше я думал, что из всех известных мне и человечеству чувств только обоняние способно полностью воссоздать картину Беллы. Глупое умозаключение: раньше я не видел ее тела. Надо хотя бы не дышать! – пришла в голову простая и спасительная мысль, и я задержал вздох. Стало чуть-чуть легче, но совсем чуть-чуть. Мощный огонь не прекращался. Наоборот, он поднимался по венам, разливаясь по всему каменному телу. Я чувствовал его бешеную пульсацию в каждой клетке своего организма.

А мой взгляд пировал! Я жадно рассматривал то, что всегда скрывала от меня одежда. Прелестные небольшие груди, украшенные розовыми сосками; плоский живот, стройные ноги, восхитительный изгиб бедер, атласная кожа. Ее прекрасное тело посылало мне волны чувственного наслаждения. Я алчно пялился на маленькую родинку возле сердца любимой, и на ее открытые плечи, и на чудные каштановые локоны на этих плечах. Я упивался нежной прелестью ее грудей и бедер. Я рассматривал каждый пальчик на ее ноге, я ловил каждый толчок ее сердца, каждый вздох, малейшее трепетание ресниц. И снова, и снова возвращался к самым красивым глазам в мире. Я не мог себе поверить: неужели это чудо, это совершенство принадлежит мне? Мое сказочное везение, моя самая дивная иллюзия… Инстинкт собственника с бешеной силой ударил мне в голову. И в эту роковую минуту я подумал об убийстве. Всю свою жизнь я убивал. Убивал чтобы насытиться, чтобы потушить в своем горле жажду крови. Сейчас горло напоминало о себе только легким першением. Но если бы в это мгновение какое-либо существо (будь-то зверь, человек или вампир) стало бы между мной и Беллой, я убил бы его сразу, не задумываясь о причинах и последствиях!

Неожиданно сердце Беллы сделало резкий скачок, затрепетала восхитительная грудь, дрогнули длинные ресницы. Что случилось? В карих глазах промелькнул страх? И еще в ее глазах - лицо чудовища, маска бездушного монстра, мое застывшее отображение. Белла, не бойся! – я еле сдержался от крика. Это было слишком больно – понять, что она меня боится. Нет, только не в эту ночь! Все время, проведенное с Беллой, я пытался внушить ей здравые мысли, что я опасен, что меня надо бояться. Сейчас я был готов вопить про обратное – не бойся меня, любимая! Я не вынесу, если ты будешь дрожать от страха, потому что

- Я люблю тебя, Белла. – последние слова я произнес вслух.

Я так хотел к ней прикоснуться! Я так боялся этого… Невыносимо. Как можно медленней я двинулся к кровати. Медлить получалось! В глазах Беллы уже не было страха, они смотрели с любовью и нежностью. Может я дышать смогу? Глоток воздуха и аромат любимой уже окутывает мое тело. И руки любимой… И ее губы на моих губах. Каждый мускул, каждый нерв дрожал во мне как в лихорадке. Моя любимая! Она не отталкивала мое холодное тело, не зажималась в себе, наоборот, мое хрупкое сокровище льнуло ко мне, с такой искренностью отвечая на мои ласки. Не бойся меня, любимая, я буду очень осторожным, я буду касаться тебя только кончиками пальцев, я буду медлительным как никогда. И даже, если меня сожжет дотла этот дикий огонь, я не позволю себе ни одного неконтролируемого жеста, ни одного резкого движения, ни одного лишнего вздоха. Я вытерплю любую пытку, только бы быть с тобою, Белла.

Я прикоснулся к ее груди и уже не мог оторваться: маленькие нежные трепетные. Никакие мои фантазии не могли предугадать, что Белла может быть такой мягкой и теплой. Я чувствовал, как напряглись под моими пальцами ее соски. Очень осторожно, только кончиками губ (спрятав как можно дальше свои ненавистные зубы) я прикоснулся к этому прелестному холмику. Сердечко Беллы затрепетало сильнее, послышался восхитительно сладкий стон. Этот стон, ее волнение наполняли меня такой радостью, околдовывали, опускали в самую бездну сокровенных желаний и подносили до небес.

Мои руки опускались ниже, туда, где тело Беллы истекало волшебными соками. Пальцы уже скользили по такому откровенному и желанному.

- Ее вкус! – мысль, как вспышка молнии в моей голове. Я отнял на мгновение руку и поднес ее к лицу. И в этот же момент тело любимой резко выгнулось, подалось вперед, Белла схватила рукой мое предплечье.

- Нет, Эдвард! – почти испуганно воскликнула она.

Наверное, в ту минуту во мне сработал инстинкт. Ибо я сразу понял, чего хочет любимая и уже не прекращал ее ласкать, пока Белла не забилась в экстазе. Прелестное тело дрожало… Из ее уст вырвался крик наслаждения. Я дарил удовольствие ей и себе одновременно. Какое это было чувство! Весь мир перевернулся! Губами, руками, всем телом я узнавал каждую частицу моей любимой! Словно я обретал что-то извечно родное и все же сказочное неведомое, приоткрывшееся мне в эту ночь. Мир сжался до этой спальни; до полоски света, падающей на эту кровать; до этой прелестной девушки, стонавшей в моих объятиях.

Огонь в теле достиг своей высшей точки. Было в нем что-то страшное и восхитительное! Я не мог больше ждать!

Мгновение, и я начал входить в тело любимой. Я сжимал ее плечи, скрежетал зубами и, казалось, никакая сила на Земле не сможет остановить этот порыв. Я уже чувствовал, как ее влажная горячая плоть сжимает - мою. Еще одно восхитительно-мучительное мгновение и я сольюсь с моей Беллой в одно целое. И вдруг я почувствовал, как резко напряглось тело Беллы.

- Ах! – вздрогнула любимая от боли. Я замер. Я причиняю ей боль, я должен выйти из нее. Но я почему-то медлил. Видно огонь, разлившийся по телу выжег и часть мозгов… Надо остановиться…

- Белла? – я смотрел в ее лицо. Белла прикусила губу.

Я сейчас выйду из тебя, Белла, я прекращу твою пытку и продолжу… свою. И вдруг ее восхитительный голос:

- Все хорошо, Эдвард, продолжай. – и трепетные пальчики легонько прошлись по моей спине. – Я люблю тебя, Эдвард.

И… мое изголодавшееся каменное тело не смогло вытерпеть этого невинного призыва. Я яростно впился в губы любимой, прижал ее хрупкие плечи к своей груди. Очнулся уже через секунду: медленно-медленно скользил в ее теле. Эта медлительность сводила с ума, я хотел быстрее резче чаще…, уже не оставалось сил сдерживаться… Я содрогнулся и проник внутрь, не ведая какую боль причиняю и не в силах ее смягчить.

Аромат ее свежей крови всего на одну долю секунды одурманил мой мозг, я задержал дыхание. Белла пошевелилась подо мной и ее руки сильнее вцепились мне в спину. О, ужас! Я хищник! И я мужчина! Любое, даже самое мелкое и неосознанное шевеление Беллы еще больше распаляло мои желания. Горло жгло каленым железом, яд заполнял рот, рефлекторно сокращались все мускулы, голодные спазмы раздирали меня изнутри. Но я смогу сдержать этот голод! Я умею его сдерживать, я знаю его, я давно подавил в себе этого монстра! Ужас был в другом: другой огонь, не имевший ничего общего с горлом, был слишком сильным, я могу не справиться! Я запаниковал, резко отпрянул от Беллы, подался вперед, рванул руками спинку кровати. Я все еще оставался в ее теле. Надо оставить ее, срочно! Слишком опасно! – и сигналы разума гасли перед зовом плоти…

- Белла, не двигайся, - с ужасом прохрипел я и Белла застыла.

Вот только я уже все равно не мог остановиться. Я дико зарычал, двигаясь в теле любимой; наслаждаясь, борясь с охватившими меня чувствами. Руки рвали спинку кровати. И вдруг – взрыв! Меня всколыхнула новая неведомая до сегодняшней ночи сила. Вулкан извергался в моем ледяном теле, разнося лавины огня и наслаждения. Я летел на гребне самой высокой волны на нечеловеческой, но такой захватывающей скорости. Мое тело сотрясалось в бешеных конвульсиях. Сердце, если бы оно могло биться, давно бы разбило грудную клетку и выпрыгнуло из груди.

Меня несло девятым валом и тысячи жизней разливались блаженством по моему телу. Теряя остатки разума, я резко дернул зубами подушку, на которой лежала Белла. И в этот момент что-то сломалось во мне, где-то глубоко внутри открылись шлюзы и бурный поток ослепительного счастья вырвался наружу. Тепло разливалось по моему каменному телу. Мне было тепло! И это чувство совсем не напоминало жар насыщения кровью после удачной охоты. Это было другое тепло! Девяносто лет я был заточен в холодное каменное тело и вдруг живое человеческое тепло! Тепло Беллы, ее нежная плоть вокруг меня, трепетные руки на моей спине, ароматное дыхание на моей щеке. Я смотрел в большие шоколадные глаза. Я наслаждался ее телом. Я эгоист, - первая здравая мысль после взрыва. Как не хочется покидать тело любимой! Я сжал челюсти, задержал дыхание и плавно вышел из Беллы – ей же больно? О, чудо, тепло не покинуло меня сразу! Я лежал рядом с Беллой, смотрел в ее глаза и ослепительно теплое счастье продолжало разливаться по телу.

- Белла, - голос совсем охрип. – Я и не представлял…

Разве такое можно представить? Я не мог выразить словами и тысячной доли тех эмоций, что пережил в эти минуты.

Только я и Белла! Все вопросы получили свои ответы, все страхи растворились, все сомнения развеялись…

- Родная моя! – Я нежно прикоснулся к ангелу, подарившему мне такое блаженство. Счастье заполняло каждую клеточку моего тела и моей души. – Отныне и навеки ты только моя! – торжественно произнес я клятву, нежно прижимая к себе любимую.

- И ты только мой! – губы Беллы прикоснулись к кончику моего носа. И я снова затрепетал от этого невыразимо сказочного аромата.

Какое же наслаждение любить тебя, Белла! Приятное тепло, подаренное мне Беллой еще чувствовалось в теле и одновременно в этом теле ощущался такой прилив адреналина! Чтобы порадовать любимую, я мог сделать все: оббежать вокруг земного шара; собрать все цветы мира и бросить к ее ногам; дотянуться до звезд, доставать эти небесные светила и складывать к ее коленям; написать волшебную сонату, как «Лунный свет» у Дебюсси, нет, для моей любимой я напишу лучше – у меня получится! Я мог бы не одну, а пять, нет – десять сонат написать! И как же хочется ее поцеловать, снова и снова прикасаться к ее телу. Затуманенные от пережитой страсти глаза делают Беллу еще красивей и еще желанней. Я тяжело вздохнул: стоп, Эдвард. Ты и так получил сегодня слишком многое.

Белла зашевелилась. Еще минуту назад в ее взгляде читались только отзвуки нашей любви, только счастье и умиротворение, а сейчас… Белла отодвинулась от меня. Почему?! Я не хочу ее отпускать, не сейчас! – паническая мысль в моей голове. Ее рука прикоснулась к бедрам, как раз там, где была кровь. Может быть до сих пор больно? Знаю, любимая, виноват, но это ведь только в первый раз. Как бы спросить, может Белле что-то нужно?

- Что случилось, Белла?

- Ничего. – Она улыбнулась так ласково, нежно. Я знал эту улыбку. Я тысячи раз наблюдал, как обходятся матери с человеческими детьми. – Мне нужно в ванную.

Ага, значит, в ванную. Я мог бы отнести и на другой конец света, ты только скажи, Белла, что ты сейчас хочешь! Я молниеносно спрыгнул с кровати и очень бережно, очень осторожно устроил свое сокровище у себя на руках. Аромат крови был все-еще слишком резким, слишком свежим и я боялся, что любое лишнее движение может ранить Беллу еще больше.

- Сейчас, отнесу.

- Ну-у-у… Я могла бы и сама. – почему-то замялась Белла.

- Нет, Белла. Сегодня ночью я не могу оставить тебя в одиночестве. – возразил я, приоткрывая плечом дверь. На мгновение оторвал руку от Беллы, чтобы повернуть выключатель (вовремя вспомнил, что любимой нужен свет). Опустил ее на пол. Что делать дальше я, честно говоря, не знал. Тут Белла выставила обе руки вперед и легонько начала меня выталкивать из ванной. Наверное, она хотела, чтобы я ушел?

Дверь захлопнулась у меня перед носом и через секунду из крана полилась вода: Белла принимала душ. Я порадовался, что ничего страшного не случилось – всего лишь водные процедуры – словил себя на мысли, что я, как последний идиот, стою, таращусь на закрытую дверь и не могу дождаться, когда снова увижу любимую. Сейчас оттуда появится Белла… Как сладко замирает каменное сердце и уже знакомый жар поднимается в животе. Тело реагирует моментально. Нет, сегодня больше никаких поползновений с моей стороны! Белла устала, должна отдыхать, да и теплый аромат крови еще висел в воздухе, напоминая о причиненной ране. Сегодня я только буду любоваться ее восхитительным телом, и даже мое возбуждение... Я посмотрел на себя и застонал. Срочно одеться, чтобы не пугать Беллу!

Я бросился к чемодану, но не добежал: застыл посреди спальни. Что в ней, в этой спальне творилось? Изуродованная кровать, разлетевшиеся перья, перекошенная москитная сетка. Да… - хорошо, что Белла в темноте видит не совсем отчетливо. Я резко повернул выключатель. – Так будет лучше.

Прислушался, вода не лилась, шуршало полотенце – сейчас Белла выйдет ко мне. Еще один счастливый кульбит по направлению к чемодану. Плавки на мне, и я прислонился к косяку двери.

Белла появилась только через две минуты. Ее видом я был так разочарован, что чуть не застонал вслух.

- Я думала ты в постели? – как ласково и дразняще звучит ее голос.

- Я хочу быть там, но только с тобой. – любуюсь этим счастливым лицом и терплю этот проклятый халат. Белла, что собралась спать в нем? А раньше она никогда не спала ни в каких халатах. Какие странные причуды, и надо же именно сегодня!

Стараясь не делать резких движений, я уложил жену в наше разгромленное брачное ложе. Кажется, погрома она не заметила.

- Ты оделась? – более идиотского вопроса невозможно было и придумать. Я и сам прекрасно видел, что оделась. Но зачем-то еще и спрашивал?

- Это по старой привычке. – ответила мне Белла и скороговоркой добавила. – Я еще не научилась спать обнаженной.

Щеки Беллы порозовели, а я расплылся в блаженной улыбке. Ближайшая перспектива меня радовала почти так же сильно, как и воспоминания о том, что происходило в этой спальне полчаса назад. Белла призналась, что еще не научилась, а значит в будущем, может уже завтра… Фантазия разыгралась.

- Белла. – вынырнул я на поверхность из сладких грез. – Если тебе будет жарко…- я хотел пообещать жене, что могу ночью быть ее кондиционером, могу охлаждать ее своим дыханием, своим телом…

- Ты меня охладишь. – сонно пробормотала любимая, удобней устраиваясь в моих объятиях. Я увидел, как нежные веки накрыли глаза, и длинные черные ресницы опустили крохотные тени.

- Спи, любимая. – прошептал я.

Белла, Белла, ты не можешь даже представить, как я люблю тебя в этот момент! Я не мог любоваться ее совершенным телом и прелестными карими глазами, но ничто не мешало мне всю ночь наслаждаться ее нежным лицом, каштановыми локонами, вдыхать чарующий запах. Я очень осторожно, совсем чуть-чуть подул на лицо Беллы и игривый локон переместился на подушку, открывая моему взгляду атласную кожу. Только один целомудренный поцелуй (нет, не в губы – могу потом и не остановится), я поцелую только кончики твоих волос. Я вижу только…

Мгновенно я застыл в оцепенении. Вся ледяная кровь каменного тела холодной струей ударила мне в голову, оставляя тело без малейшей жидкости. Обездвиженное страшное ледяное тело монстра. На левой скуле у Беллы багровыми пятнами проступал огромный кровоподтек.

- Белла, что с тобой? – испуганно выдохнули окаменевшие губы. Белла вздохнула во сне. Ее губы… они стали более пухлыми, походили на силиконовые. Еще полчаса назад этих изменений на лице любимой не было.

- Может она упала в ванной? – мозг лихорадочно искал объяснения. Но я бы услышал: из ванной не доносилось ни одного лишнего звука!

- Ха! Ха! Ха! – проснулся монстр в моем теле. И черная пропасть обступила меня со всех сторон. – Я опасен для Беллы! – только ледяная вспышка, кратчайший импульс мозга. Мышцы резко сократились и я отлетел в противоположную сторону спальни. Но даже оттуда я видел эту страшную рану на лице Беллы и, о какой кошмар(!), проступившие гематомы на шее. Что-то еще скрывает халат?

Испуг перерос в непомерный ужас. Это я изувечил тело любимой? Это мои длинные ледяные цепкие пальцы оставили на теле любимой..? Я с трудом оторвал взгляд от Беллы и тупо уставился на ненавистные мне руки. Что я наделал? Изувечил тело любимой в первую же ночь, как только предоставилась такая возможность. Барабанная дробь в ушах наростала, ледяная пустыня засасывала… Было невыносимо, я скрежетал зубами, сжимал кулаки; вены наливались темной кровью и продирали сухожилия. О, ужас! Я сломал ей кости! – мысли понеслись бешеным потоком по воспаленному мозгу. Почему Белла ничего не сказала? Она меня терпела, она меня жалела?! Она нарочно одела халат, чтобы я больше не прикасался к ней?!! Ненавижу руки, я отгрызу их себе сам, сейчас.

- Ха! Ха! Ха! – потешался злобный монстр. – Можешь грызть свои руки, ноги, голову. Вырви с груди свое каменное сердце. Ха! Ха! Ха! Тебе не станет легче. Тебе уже никогда не будет так хорошо, как было в эту ночь! Ты чудовище, ты зверь в человеческом обличье! Ты создан убивать все живое. Сегодня ты был за шаг до этого!

Я пулей вылетел из дома и помчался по острову. Так, быстро я не бегал еще никогда. Я несся сначала по ухоженной лужайке, потом мимо декоративных пальм, в лес, лес. Северо-западную часть острова покрывал почти девственный лес. Я пролетал мимо сейб, цедрел и гуаяв. Ветер бешено свистел у меня в ушах, а в мозгах лихорадочно стучало: что я наделал, Белла? Простишь ли ты меня когда-нибудь за тот ад, который я устроил сегодня ночью? Столетнее чудовище и ты, моя Белла, в постели – такая хрупкая, такая нежная, доверчивая и бесконечно щедрая…

Бешеная скорость не давала успокоения. Мозг посылал хаотические сигналы тревоги и болевых импульсов. Руки сжимались в кулаки, потом спазматически разжимались. Боль была такой, словно, суставы выворачивались наизнанку. Руки чудовища жаждали ломать, рвать, убивать. Я резко разжал кулаки, раскинул руки и ребра ладоней синхронно опустились на стволы эвтерны. Раздавшийся позади меня треск, не только не остановил меня, наоборот, усилил мое бешенство. Я по-прежнему несся на нечеловеческой скорости, сбивал деревья, клацал зубами и дикое рычание вырывалось из моего горла. Трещали стволы эвтерны и…, - эта мысль напомнила об Эсми. Несколько лет назад Эсми делала аллею, она любила эти хрупкие деревья. На тысячную долю секунды я подумал о чем-то другом, не о том, что натворил сегодняшней ночью. Я резко остановился. Из-под ног полетели клочья выбитой почвы. Сама земля стонала от моего гнета.

- Аллея! – я оглянулся назад. – Да-а-а…

Единственный уцелевший эвтерн сиротливо смотрел мне вслед. Шумел океан и больше никаких звуков. Все живое спряталось от меня. Все шорохи стихли. И не одной человеческой мысли в голове. Правильно, ничьих мыслей, никто не отвлекает. Все как я хотел. Мы с Беллой одни на острове.

- Белла! – каменное сердце рвалось на куски. – Я не остановился, когда тебе стало больно. К тому моменту я уже подарил удовольствие тебе. Я получил удовольствие сам, когда ты стонала в моих объятиях. А потом мне захотелось большего! Смутно, неосознанно, но я хотел твоего тепла. Грубое дикое чудовище захотело слиться с тобою в одно целое, уничтожить даже малейшую преграду, которая бы нас разделяла! Я должен был остановиться! Любой другой на моем месте после ее болезненного вскрика… Другой, который не был бы таким эгоистом, как я…

Что?!! Еще одна ледяная вспышка боли и ярости. С моей Беллой другой мужчина?!! Другой - вдыхает ее аромат, шепчет ей нежности, ласкает ее обнаженное тело?!! – разве каменное сердце может так болеть? От резкой боли закрылись глаза. Я не мог дышать – вокруг уже не было воздуха. И мои ноги уже не касались земли.

- Ба-бах… - удар был такой оглушительной силы, что мне показалось будто на острове началось землетресение. Моя голова резко дернулась, распахнулись глаза. Я уже не бежал, я летел вниз в черную пропасть, в ад. Почти блаженство, потеря сознания на долю секунды.

- Ба-бах… - еще удар. Мышцы непроизвольно сократились и я уже стою на дне глубокого ущелья. Значит все-таки не ад... Надо мной возвышалась вершина самой высокой на острове горы. Значит я уже на западном побережье, добежал до скал. Сознание возвратилось моментально. Вместе с ним возвратилась память, возвратилась боль.

Сверху раздавалось громкое шуршание, я поднял голову. Отвалился кусок горной породы и летел на меня. Сейчас упадет мне на голову. Мышцы сжались, тело сфокусировалось для прыжка. Нет, я не буду прыгать. Тупое безразличие ко всему. Белла с другим… Белла никогда не простит мне эту ночь.

- Ба-бах! – гранит раскололся о мою голову и мягким дождем осколков осыпал плечи и руки. В голове гудело. Как неприятно! Как после вкуса другого вампира: жжет. Наверное деформировался череп. Ничего, череп вампира может выдержать и не такое. Выровняется, восстановится через несколько минут. Я начал вылезать из ущелья.

- Белла с другим… Белла моя жена, она согласилась выйти за меня. Белла всеми своими словами и поступками доказывала, что любит она меня. О каком другом я думаю? Я что параноик? Два высших медицинских образования и всеумещающий мозг вампира быстро помогли воспроизвести определение этого психического состояния.* Я застонал – признаков наблюдалось великое множество! И среди этих признаков замаячила отчетливая тень Джейкоба Блэка. Я начал двигаться быстрей.

* Паранойя - данное психическое расстройство характеризуется длительными периодами необоснованного недоверия к окружающим…

- Но ведь, Белла, уже сделала выбор. Белла никогда не была легкомысленной, – уверял я себя. - Хотя, сегодняшняя ночь может изменить многое, – ныло каменное сердце. Боль в голове уже притупилась и лед отчаяния снова заполнил меня до краев. Я вылез из ущелья. Если бы так же легко можно было уйти и от этой боли!

Если бы я мог блокировать не только чужие мысли у себя в голове, но и собственные - тоже.

Одинокая эвтерна на краю скалистого берега… Возможно, утром Белла сообщит мне свое решение? Я застыл. Что она мне скажет утром? Она пожалеет, что связалась с монстром. Она соберет свои вещи и не захочет, чтобы я даже проводил ее?

Я сиганул в воздух, резко выдернул последнюю эвтерну из аллеи Эсми. – Вот тебе, Джейкоб Блэк! Я ломал ствол, трощил ветки. Я чудовище! Ненасытное жадное самое свирепое чудовище на свете. Но я люблю ее, я никогда ее никому не отдам! И пусть я буду проклят навеки (я уже проклят), и пусть я никогда больше не прикоснусь к ее телу я все-равно буду бороться за мою Беллу. Я должен принять решение.

***
Я стоял на краю самой высокой скалы. Далеко за горизонтом черный океан сливался с черным небом. Холодная, безразличная ко всему, луна служила мрачным фоном для моих мыслей. В эту ночь я познал рай на земле. Рай для самого грешного из грешников. Увы, я всегда был ближе к аду. И эта ночь только звено в цепи тысячи других ночей. И путь мой пролегает сквозь вечную ночь, во тьме, под светом холодных и бездушных звезд. Я стоял один на краю пропасти в огромной черной безжизненной пустыне.

Я не смогу существовать без Беллы… Я не смогу вымолить у нее прощение… А может быть она меня простит? Не сразу, потом… Белла часто потакала моим слабостям, но раньше я никогда не заходил так далеко. А, если не простит? Жизнь без Беллы… Как я хотел “забыть” те месяцы, что мы провели врознь. После покушения Джаспера я принял решение оставить Беллу...

- Забыть? – лицо монстра исказила гримасса боли и отчаяния. Моя память, слишком острая, слишком четкая; время не может вытравить ее, не может сгладить. Страшные картины из прошлого – существование без Беллы - всегда со мной. Чудовищные живые картины; ни кисть художника, ни фотография не смогли бы запечатлеть их так ясно.

Я никогда не смогу объяснить человеку, что я чувствовал, в то время, когда оставил Беллу. Ломка, непрекращающаяся адская пытка и ледяная черная пустыня. Нет, не ломка. Даже самая страшная, героиновая ломка наркомана, оставляла надежду на смерть или хотя-бы на кратковременную потерю сознания. Я же знал, что не смогу умереть никогда. Как знал и то, что сознание мое всегда будет оставаться полным и ясным…

Скоро наступит утро. И Белла сообщит мне о том, что она уходит… И начнет собирать чемодан. Что же делать?

***
Делать? Эта спасительная мысль натолкнулась на образ Карлайла. Отец всегда знал, что делать, а еще он всегда возил с собой медицинский чемоданчик: бинты, шприцы, болеутоляющие средства. Все, что нужно человеческому организму, попавшему в беду. Может быть сегодняшней ночью у Беллы был посттравматический шок и она не почувствовала боли? Утром шок пройдет и Белле понадобятся медикаменты. Как ни прискорбно было думать о причине ее болезненных ощущений и про медицинское вмешательство, эти мысли самую малость притупляли другие мысли. Нужны медикаменты. Я вцепился в эту мысль, как утопающий в соломинку, и ноги сами понесли меня к бухте, где была пришвартована яхта.

Надо, как можно быстрее, взять в аптеке болеутоляющие. В аптеку – это значит в Рио. Мысли неслись все быстрей, побуждали к действиям. Только бы не возвращаться к вопросу, «что я наделал?». Внезапно подумал о деньгах. Карлайл всегда учил поступать с людьми честно и порядочно. И, несмотря на то, что силой и хитростью, мы могли получить безвозмездно любые материальные блага и в любом месте – будь-то магазин, банк или биржа – наша семья всегда платила по счетам. Денег в этот момент у меня с собой, конечно, не было. Ничего, в экстренных случаях можно и одолжить лекарства. А сегодняшняя ночь и есть сплошной экстрим – невесело подумал я.

Легкое дребезжание двигателя казалось слишком резким на фоне ночных звуков. Наверное, я не пришел в себя окончательно. Неприятные ощущения в верхней части головы еще давили на меня. Но думаю, что череп уже пришел в свое изначальное положение и мой вид не будет пугать мирных жителей Рио. На корме яхты было прикреплено большое зеркало и я мельком в него взглянул.

Я застыл: из стеклянной поверхности на меня смотрело взлохмаченное нервное дикое существо с горящими глазами. Из одежды на этом жутком субъекте были одни плавки или то, что от них осталось после каменепада в ущелье. Я представил себя в мегаполисе, среди ночных огней в поисках аптеки. Стало очень скверно. Я поднял глаза к небу в надежде, что меня пронзит молния или унесет ураган, или еще какая-нибудь стихия успокоит мою боль и мой рассудок. Конечно, в небе не намечалось ничего необычного: ни ураганов, ни цунами, ни каких-либо других природных катаклизмов. Луна светила мне в лицо холодно и безразлично. Я завыл.
И вдруг на фоне холодного мерцания небесных светил появились два прелестных карих глаза. Смотрели на меня ласково, тревожно: Эдвард, что с тобой?

Я очнулся.

Двигатель работал по-прежнему. Куда я собрался? В Рио, грабить аптеку? Белла в ссадинах и кровоподтеках, разломанная кровать, уничтоженная аллея, ко всему прибавить пару разгромленных аптек. Что еще можно успеть за эту ночь? Теплые карие глаза на фоне ледяной пустыни… Я люблю тебя, Белла. Я заглушил двигатель и вспомнил, что в доме тоже есть аптечка. В большом бюро у Карлайла всегда хранились дополнительные препараты для врачевания. Утром можно будет… Почему утром? Белла уже могла проснуться, пока я носился, как ненормальный по острову. И собирающийся чемодан снова замаячил предо мною.

***
Считанные секунды, и я уже входил в спальню. Затормозил на пороге, застыл, вдыхал ее запах, крался по комнате как вор. Как преступник, который не мог не возвратиться на место преступления. Белла спала в том же положении, в котором я ее оставил. Мерно вздымалась под халатом прелестная грудь. Сердечко ее стучало размеренно и четко. Халат немного распахнулся и восхитительно-белая атласная ножка была предоставлена моему обозрению. Лицо дышало таким покоем и нежностью. Чуть блестела капелька пота на шее.
Прости, любимая. Я обещал охлаждать тебя ночью… Очень осторожно я убрал капельку. Приблизил свое лицо к любимой, выдохнул на нее морозный воздух.

Я протянул руку и погладил любимую. Какое нежное тепло… Сонное тело потянулось ко мне.

- Эдвард… - ее сладкий шепот в тишине спальни. И земля ушла из-под моих ног. Такое чувство, как в момент отлива: как-будто ты стоишь на берегу и волны вымывают песок из-под твоих ступней.

Я останусь с ней в эту ночь. Это наша ночь. А потом… Утром… Я не буду думать про утро. Может быть в последний раз я буду наслаждаться спящей Беллой. Я буду дышать с нею одним воздухом, угадывать ее сны, сходить с ума от счастья и отчаяния, когда ее сонные губы назовут мое имя.

Принять ледяной душ и переодеться я успел за 3 минуты. Подошел к кровати и осторожно прилег рядом с Беллой. Я не позволю себе даже прикасаться к ней. Время от времени буду только обдувать холодным воздухом. Но Белла думала иначе. Как только я опустился на матрац, она зашевелилась и, не открывая глаз, подвинулась ко мне. Я помог ей, устроил на моей ледяной груди, как раз там, где давило каменное сердце. Я видел кровоподтеки, оставшиеся после когтей монстра. Я видел, как первый луч рассвета озарил остров и эту спальню. Я стиснул челюсти, еще одно нечеловеческое усилие – я отвернул лицо от Беллы и посмотрел на противомоскитный полог.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Элис Котова)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: Элис Котова; yafor; Дата последней модерации: 17.09.2012

Очень приятно читать эту любовную историю! Спасибо, тронула меня!

Большое спасибо за Ваш отзыв.
Для меня он очень много значит: этот фанфик мое первое литературное творение.
Завтра постараюсь выложить следующую главу.
С уважением, Элис Котова.
_________________

Этот фанфик супер! Он самый лучший среди других которые мне встречались. Прочитала на одном дыхании. Жду с нетерпением продолжения. Желаю всем фанатам саги почитать его, будете в восторге.

 » Глава 3. УТРО. ЭДВАРД

Глава 3. УТРО. ЭДВАРД

Сегодняшнее утро было мучительно бесконечным. Радовало то, что во сне Белла не проявляла никаких признаков боли. Она спала, как никогда, тихо и спокойно. Но это сонное спокойствие удивляло и настораживало меня еще больше, чем ее ночные разговоры. Если бы Белла ночью разговаривала, я мог бы услышать, понять ее намерения, а так… – оставалось только ждать. Такого напряженного утреннего часа я не припомню за все мое существование. Я не мог дождаться, когда Белла проснется и, в то же время, боялся, что, как только она откроет глаза – наступит самый страшный момент в наших отношениях.

Расслабленное дыхание Беллы стало меняться. На долю секунды участился сердечный ритм. Белла просыпалась.

Я ждал.

- Стук. – чуть резче толкнулось ее сердце. Белла зашевелилась. Она пробудилась ото сна. Белла молчала. Я смотрел на противомоскитный полог.

Сейчас Белла откроет глаза; с ужасом и омерзением отпрянет от меня и молча начнет собирать вещи. Надо хотя бы попытаться поговорить с нею, пока еще можно поговорить. Но начать разговор сейчас я не мог. Челюсти свело от ужаса и напряжения. Я продолжал сверлить взглядом дырки на противомоскитной сетке. Неопределенность сводила с ума не меньше, чем кровоподтеки на нежной шее любимой. Не удержался: осторожно провел ледяной рукой вдоль теплой спины Беллы. Медленно, очень медленно Белла потянулась, промурлыкала что-то нечленораздельное и… подвинулась ко мне. Я перестал дышать. Я не знал, что будет дальше. Может это последние прощальные мгновения? Ожидание становилось совсем уж нестерпимым.

У Беллы заурчало в желудке: нужна пища. Обычно в такое время суток она уже была на ногах и уже завтракала. Но сегодняшним утром не было и не могло быть чего-то обычного. После такой ночи обычное навсегда покинуло наши отношения.

Вдруг Белла ни с того, ни с сего захихикала.

- Что смешного? – не выдержал я. Пытка становилась невыносимой. Мы должны поговорить! У Беллы снова заурчало в желудке и она опять развеселилась.

- Никуда не денешься от человеческой природы. – смеясь, произнесла Белла. И снова пауза. И ни слова о ее решении.

Я почувствовал, как Белла чуть сдвинулась и ее нежное дыхание защекотало мне ноздри. Я знал, что Белла приподнялась на кровати и смотрела мне в лицо.

- Эдвард? – голос Беллы задрожал. – Что случилось?

- Ты еще спрашиваешь? – я вдохнул воздух. От страха мой голос прозвучал слишком резко.

Вообще-то поведение Беллы всегда отличалось от - обычного. Ее реакция всегда была неправильной. Но сегодня Белла превзошла себя. Зачем делать вид, что все нормально? Это какой-то специальный маневр? Что Белла желала на самом деле? Никогда еще я не хотел так сильно услышать ее мысли, как в это страшное утро. Белла наморщила лоб. О чем она думает? Я не выдержал. Протянул к ней руку, погладил крохотные морщинки на лбу.

- О чем ты думаешь? – я надеялся услышать правду, какой бы горькой она для меня не была.

- Тебя что-то тревожит. А я не понимаю. Я что, что-то не так…

Вот тебе и ответ. Впрочем, что необычного? Белла занималась самокопанием. Какие бы неприятности ни случались – причину Белла всегда искала в себе. Терпеть я больше не мог!

- Ты сильно пострадала? – как я ненавидел себя в эту минуту! Мог ли я представить себе раньше такое утро после нашей первой брачной ночи?

- Только правду, Белла, пожалуйста, не надо ничего преуменьшать. – взмолился я. Я должен знать, что она чувствовала на самом деле!

- Пострадала? – переспросила Белла, будто я говорил на непонятном языке. В шоколадных глазах недоумение, затрепетали черные ресницы. Или в эту ночь в Белле проснулась величайшая актриса всех времен и народов или болевой шок длился до сих пор? Я не мог поверить ни первому, ни второму. Белла немного отодвинулась от меня и вытянула вперед руки, потом ноги, потом руки и ноги одновременно. Воротник халата закатился и я с ужасом увидел новые кровоподтеки. Белла как-то странно посмотрела на меня (я не мог прочитать ее взгляд), а потом сердито бросила:

- С чего ты решил? В жизни себя лучше не чувствовала.

Такого я вытерпеть уже не мог! В мозг закралась малодушная мысль: сбегать к скалам и грохнуться лбом разок-другой. Может повезет и череп будет жечь дикой болью хотя бы несколько секунд. Но призрак собирающегося чемодана был таким реальным, что я только закрыл глаза и сжал кулаки.

- Перестань! – попросил я Беллу.

- Что перестать? – казалось искренне недоумевала Белла.

- Перестань меня выгораживать. Я чудовище, у которого хватило ума согласиться… - я не мог произнести это вслух. Как я мог заниматься любовью с такой хрупкой нежной девушкой, если я – вампир? Я грубый мерзкий дикий зверь.

- Эдвард. – испуганным шепотом окликнула меня Белла. – Не говори так!

Я не мог открыть глаза. Я не мог взглянуть в лицо любимой. Могильным голосом, сквозь зубы, я произнес:

- Посмотри на себя, Белла. А потом уже убеждай, что я не чудовище.

Прошла секунда. Белла молчала. Еще секунда. И еще одна секунда моей ледяной пытки. Белла громко ахнула. Я понял, что она увидела и осознала кровоподтеки. Сейчас будет… Я заставил себя открыть глаза: негодяи должны видеть результаты…

Увиденное мною можно было бы назвать даже комичным, если бы не серьезность ситуации. Белла держала в руках перо и рассматривала его так пристально, словно птичий пух был самым загадочным химическим соединением на Земле. Будь у нее под рукой микроскоп, наверное изучила бы перо с его помощью. Она нарочно оттягивала момент истины, продлевая мою пытку. Я понимаю, что я виноват, что я не человек, что я чудовище – но нельзя же так меня мучить!

- Откуда эти перья? – недоумение в голосе.

Я резко втянул воздух.

- Я разорвал зубами подушку. – объяснил очевидное. – Может, две. Но я не об этом.

- Подушку? Зубами? Но почему? – казалось удивлению Беллы не было предела.

Может действительно ночью у нее был болевой шок или она теряла сознание от ужаса, или … Я не знаю что… Я взорвался.

- Белла, да посмотри же ты! Вот, гляди! – я потянул Беллу за руку, указывая на огромный багровый кровоподтек. Очень медленно Белла приблизила свою правую руку к - левой. И ткнула пальцем гематому. Если я и мог что-то прочитать на ее лице, то только изумление. Наконец-то Белла отвела взгляд от кровоподтека и уставилась на меня. Она смотрела так выжидательно, будто я был иллюзионистом и сейчас собирался вытянуть из нагрудного кармана десяток голубей и парочку летучих мышей.

Стараясь не причинять боль, я осторожно приложил руку к ее предплечью: очертания кровоподтека совпали с контурами моих каменных пальцев.

- Прости, Белла… - прошептал я. – Мне не следовало… Нельзя… - из моей груди вырвался возглас отвращения. – Передать не могу, как я перед тобой виноват.

И ледяная пустыня снова заполнила душу. Все. Были сожжены все мосты. Белла уже знала, что кровоподтеки – это моих рук дело (а чьих же еще?). Сейчас она рассмотрит в зеркале лицо. И… Свое лицо я закрыл руками. Было нестерпимо холодно. Ледяные руки на ледяном лице. Пытка, боль, агония, омерзение и вдруг… ее пальцы – теплые и нежные – на моих руках.

- Эдвард… – голос ласковый и настойчивый.

Я молчал. Чудовище ничего не могло сказать в свое оправдание. Язык тоже был ледяным. Прирос к каменному небу.

- Эдвард! – снова позвала меня Белла. – Я ни о чем не жалею, Эдвард. Я… я даже передать не могу. Я так счастлива! И этим все сказано. Не сердись. Не надо. Со мной все хоро…

Белла меня жалела, выгораживала как могла! Стало еще хуже.

- Не надо! Если не хочешь, чтобы я сошел с ума, не вздумай говорить, что с тобой все в порядке!

- Но так и есть, - прошептала Белла в ответ на мой злобный крик. Ее теплая ладошка замерла на руке чудовища. Ее тепло… Я не выдержал, отнял руки от своего лица и посмотрел в глаза любимой.

- Белла!

- Не порть мое счастье, Эдвард! Я. Правда. Счастлива.

- Я уже все испортил, - прошептали мои ледяные губы.

- Прекрати! – сердито воскликнула Белла.

Я заскрежетал зубами.

- О-ох! – простонала Белла. – Ну почему ты не можешь прочесть мои мысли?

От удивления я даже на мгновение забыл про ужас происходящего.

- Это что-то новенькое. – удивился я вслух. – Тебе же нравится, что я их не читаю.

- А сейчас жалею.

- Почему? – я уже совсем запутался в рассуждениях Беллы.

Белла всплеснула руками, а потом обе ее ладони легли на мою ледяную грудь. Я ничего не понимал. Но призрак чемодана становился все более отдаленным. В ледяной пустыне стало немножко теплее. Ее руки у меня на груди – так приятно! Я весь превратился в слух.

- Потому что ты почувствовал бы мое счастье и перестал терзаться попусту! Пять минут назад я была счастлива. Абсолютно, безгранично и безмерно. А теперь… Теперь я злюсь.

- Я этого заслуживаю. – уныло согласился я.

- Ну, вот, я на тебя зла! Доволен?

- Нет, — вздохнул я. — Как я могу теперь быть чем-то доволен?

- Именно! — резкий ответ. — Поэтому я и злюсь. Ты рушишь мое счастье, Эдвард.

Я покачал головой. Неужели Белла и вправду чувствовала так, как говорила? Неужели есть надежда, что она меня простит? Или уже простила? Но даже, если предположить, что вчера Белла пребывала в таком же экстазе, как и я, потому и не заметила, как грубо я впивался губами и руками в ее тело, то сегодняшние кровоподтеки – уж точно не повод для счастья.

- Мы понимали, что будут сложности. А все оказалось гораздо проще и легче. Так что ничего страшного. Для первого раза, когда мы оба не знали, как все пройдет, по-моему, просто чудесно. Немного практики…

О, ужас! Она, что ожидала, заранее знала, что я причиню ей жуткую боль и сознательно пошла на это? Учитывая благородство Беллы, временами переходящее в жертвенность, такое вполне могло быть. Знать, что грубое чудовище будет терзать твое девственное тело и легко согласиться на такие пытки?

- Понимали? То есть ты примерно этого и ожидала? Ожидала, что я причиню тебе боль? Думала, что будет хуже? Раз на ногах держишься – значит эксперимент прошел удачно, да? Кости целы, и слава богу? – я начал резко хватать ртом воздух. Меня трясло, как в лихорадке.

- Я не знала, чего ждать – но уж точно не подумала бы, что будет настолько… прекрасно и идеально.

Прекрасно? Идеально? Впервые с того момента, как я увидел кровоподтеки на теле Беллы, я задался вопросом о начале ночи, а не о ее последствиях. Хм, ну начало…

- Я не знаю, как тебе, но мне было именно так. – прошептала Белла. Она спрятала от меня лицо и сидела молча.

Белла беспокоилась о том, как было мне? Я приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.

- И это все, что тебя беспокоит? Получил ли я удовольствие?

- Я знаю, что ты чувствуешь иначе. Ты же не человек. Я просто хотела сказать, что для человеческого существа вряд ли в жизни найдется что-то прекраснее.

Я был поражен. Белла совершенно не думала о себе, о страданиях, которые я ей причинил. Оказывается, она боялась, что я не испытал удовольствия? Невинная 18-летняя девушка беспокоилась о чувствах столетнего дикого монстра?

- Получается, я еще не за все прощение попросил. Мне и в голову не могло прийти, что из моих слов ты сделаешь вывод, будто эта ночь не была… самой лучшей за все мое существование. Но разве я могу так думать, когда ты… - горло сдавила судорога. Говорить стало невозможно. Белла, - уже мысленно продолжил я, - разве я могу так думать, когда твое тело изуродовано моими когтями и тебе все еще больно?

- Правда? Лучшей? – робко переспросила Белла.

Я вдохнул побольше воздуха.

- Когда мы заключили уговор, я побеседовал с Карлайлом. Надеялся, он чем-нибудь поможет. Он меня, конечно, сразу предупредил, какая тебе грозит опасность.

Тот разговор с Карлайлом сейчас так ясно звучал у меня в голове. Отец очень беспокоился и за меня, и за Беллу.

- Эдвард! Физическая любовь – это очень сильное потрясение для тела. Насколько я знаю, девушки тебя раньше не интересовали? – Карлайл тогда тактично умолк, хотя мысленно прокрутил: первый раз и так чреват осложнениями, а тут еще с человеческой девушкой, с любимой девушкой. К тому же Белла может оказаться невинной. Значит, не обойтись без кровотечения. А это очень осложняет и без того непростую ситуацию.

- Да, раньше не интересовали. – я изменил своей многолетней привычке и ответил только на высказанное вслух. Обсуждать невинность Беллы даже с Карлайлом я не мог. Это было только наше с Беллой, очень личное. Но Карлайл не желал прерывать разговор. Он был не только отец, но и врач.

- Эдвард, Белла невинна? – прямо спросил он.

Я угрюмо молчал.

- Да пойми, ты. – Карлайл резко взмахнул рукой. Чисто человеческий жест нетерпения. Наверное, сказывались годы близкого общения с людьми – Когда вы впервые будете заниматься любовью, Белле будет больно; возможно, очень больно, начнется кровотечение…

Я не выдержал и перебил его.

- Карлайл, я давно переборол в себе эту жажду! Если мне и было тяжело сдерживаться, когда Джаспер бросился на Беллу в день ее рождения, то это было в последний раз. Время проведенное без Беллы во многом изменило мои рефлексы. Уже, когда перед нападением новорожденных…, когда мы с Беллой одни шли в лесу и она случайно поранилась – я совсем не затрачивал усилий на борьбу с жаждой!

Но Карлайл был неумолим.

- И в том, и в другом случае – не ты, Эдвард, был причиной травм Беллы! – взгляд, как и тон Карлайла, был очень серьезным. – Когда же ты сам впервые войдешь в ее тело, ранишь ее; возможно, причинишь сильную боль, твои действия вызовут кровь… Я не знаю, Эдвард, какие инстинкты могут у тебя выплеснуться наружу в этот момент.

Я отчетливо понимал, что Карлайл говорит об инстинктах хищника.

- И какие могут произойти сдвиги в твоем сознании. – продолжил отец.

Я молчал. Карлайл, как всегда, говорил разумно. Лучше, нам с Беллой повременить до ее превращения. Но я же обещал Белле! И Белла так стремилась к этому. И, что тут скрывать, я тоже очень хотел. И очень боялся… Больше, чем хотел.

Казалось, уже не я читал мысли Карлайла, а он – мои. Тон его стал более мягким почти философским.

- Я, конечно, не могу предвидеть твое поведение, Эдвард, в такой экстремальной ситуации. Но… За последнее время у вас с Беллой были всякие моменты. И ты всегда вел себя очень достойно. Я знаю как ты любишь Беллу. И как она изменила тебя. Благодаря Белле ты стал другим, Эдвард. Я думаю, что все у вас получится. И я уверен ты сумеешь себя контролировать. – лицо Карлайла смягчилось, а невысказанные мысли были только о том, что он гордится сыном, то есть мною.

Я вышел из кабинета Карлайла. Разговор был закончен и больше мы к нему не возвращались.

Я кратко описал Белле беседу с Карлайлом.

- Братьев я тоже спрашивал. Оба в один голос твердят, что это огромное удовольствие.

Разговор с братьями был легче, чем с Карлайлом. Они были рады поделиться со мною впечатлениями по поводу физической любви. Правда, Джаспер сразу же уловил мое волнение: - Почему Эдвард так нервничает? Если проблема только в том, что Белла до сих пор человек, то все может и решиться в их первую совместную ночь. Эдвард может не удержаться и укусит Беллу, превратит ее. Ну, чему бывать, того не миновать! Все равно Белла станет вампиром. Чуть раньше или чуть позже – какая разница?

Эммет, в отличие от Джаспера, и не думал волноваться за меня. Мои вопросы вызвали у него шквал воспоминаний об их с Розали интимных отношениях. Я, ради приличия, постарался блокировать эти мысли в своем сознании.

Сразу же после разговора и Джаспер, и Эммет и думать забыли о моих мытарствах.

Правда, Эммет подшутил по этому поводу, когда мы прощались с гостями после свадьбы. Но я никак не связывал тот серьезный разговор и глупую выходку брата. Белле лучше не рассказывать. Она и так смущается, когда шутки Эммета выходят за пределы дозволенного. Хорошо, что на свадьбе ничего не заметила, а то пришлось бы поколотить любимого брата на глазах у гостей. Белла, как раз прощалась со своими друзьями, вокруг нас было слишком много провожающих, и я пропустил в этом рое человеческих и вампирских мыслей приближение Эммета. Братец подобрался ко мне вплотную, «легонько» стукнул кулаком по плечу, (если бы ненароком попал в человека, сломал бы сустав), я же только резко дернулся и туфли погрузли в дорожное покрытие всего лишь на фут. Эммет расплылся в радостной улыбке: наконец-то, сумел застать меня врасплох(!), и, делая круглые глаза, предупредил:

- Не забудь, Эдвард, исполнить свои обязанности в первую брачную ночь. Иначе молодая жена обидится!

Я постарался, как можно незаметней, вылезти из ямки – не хотелось привлекать внимание гостей, а еще больше не хотелось отпускать руку Беллы. Конечно, мои телодвижения нельзя было назвать ловкими.

- Не забудь, Эдвард! – продолжал Эммет мысленно, зная, что я читаю эти «советы» в его голове. - А то ты какой-то дерганный стал! – наконец-то, я выдернул себя из асфальта, делая страшные глаза и мысленно посылая Эммета ко всем чертям. А тот радостно продолжил:

- Если не знаешь, что да как, я могу ехать с вами – по дороге расскажу обоим сразу, а, если сильно попросите, то могу и показать. – последнюю реплику Эммет посмел произнести вслух.

Белла обеспокоено оглянулась. Мелкой потасовки, конечно, было уже не избежать. Я двинул Эммета в предплечье кулаком довольно неожиданно для него. Братец подскочил и резко схватился рукой за что-попало. В данный момент этим «что-попало» было новое платье Розали. Последнее, что я видел – это кусок блестящего серебристого шелка в руке Эммета и его виноватый взгляд, направленный на Розали. Мне понравилось. Я был отомщен. Уже, когда повернулся к Белле, услышал злобное шипение Розали:

- Армани, летняя коллекция… Идиот, придурок, допрыгался…

Первое явно касалось платья, второе – предназначалось Эммету. Я не стал вслушиваться. Сейчас (и всегда) для меня важнее всего была Белла. А Розали и без меня надает тумаков Эммету.

Я опустил этот незначительный эпизод.

А, да, еще, самая главная характеристика любви из уст моих братьев:

- Приятнее только пить человеческую кровь. – я нахмурился. Все в нашем существовании, нашей хищной сущности связывалось с жаждой крови.

- Но я… - я совсем разнервничался. Белла же, наоборот, смотрела на меня ласково и спокойно. – Но я пробовал твою кровь, и для меня нет ничего притягательнее… - голос сорвался на шепот. Когда я сжимал обнаженную Беллу в своих объятиях, я забыл даже о жажде. Жажда крови отошла на второй план, она была такой мелкой по сравнению с той, другой жаждой... Я совсем запутался. Я не знал, что сказать. Братья никогда не любили человеческих девушек. Их партнерши тоже относились к нашему клану. Может быть братья, по-своему, правы? Я вздохнул.

- Хотя, наверное, они (братья) правы. Просто у нас с тобою по-другому.

В этот момент я четко осознал, что для меня любить Беллу – это намного лучше, чем пить кровь, пусть даже ее кровь, самую ароматную и вкусную в мире. Это открытие ошеломило меня. И мысли, мысли резко понеслись в другом направлении. Уже не о крови, не о гематомах, а о том, как это было прекрасно… Я дернул головой.

- Так и было. Все лучшее сразу. – серьезно кивнула Белла.

Да, у нас все по-другому. Совсем по-другому. – подумал я.

- Только это не умаляет моей вины. Даже, если тебе и в самом деле было хорошо…

- В каком смысле? Думаешь я притворяюсь? Зачем?! – воскликнула Белла.

- Чтобы я не терзался. Я ведь не могу отрицать очевидное. И выкинуть из головы прошлые разы, когда ты делала все, чтобы я забыл о своих ошибках.

Белла потянулась ко мне и прикоснулась рукой к моему подбородку. Восхитительным блеском сверкнули глубокие карие глаза. Я сразу понял: хочет сообщить мне что-то важное.

- Послушай меня, Эдвард Каллен. – громко и торжественно начала Белла. - Я ни капельки не притворяюсь. У меня и в мыслях не было, что тебя надо утешать, пока ты не развел тут мировую скорбь. Никогда в жизни не чувствовала себя счастливее - даже когда ты понял, что не можешь убить меня, потому что любишь. Или когда я проснулась, а ты ждал меня в комнате утром. И когда твой голос звал меня там, в балетном классе…

Я резко дернулся всем телом, когда вспомнил бездыханную Беллу в разгромленной балетной студии и ужас, пронизывающий меня тогда, отобразился у меня на лице. Еще одна моя непоправимая ошибка и жизнь Беллы находилась под угрозой.

- И когда ты произнес «да» и я осознала, что теперь никогда тебя не потеряю. Это мои самые счастливые воспоминания. Однако сегодняшняя ночь сделала меня еще счастливее. Вот и не отрицай очевидное.

В эту секунду больше всего на свете я хотел прижать ее к своей груди и бесконечно долго покрывать поцелуями ее лицо.

Но я сдержался. Ради безопасности Беллы, я должен сдерживать свои порывы. Я только нежно коснулся ее щеки.

- Я причиняю страдания, Белла. Но я не хочу, чтобы ты страдала.

- Тогда сам не страдай! – резко перебила меня Белла. – Ведь все остальное просто чудесно.

Какое счастье быть рядом с Беллой. И она меня простила. Ох! Если бы не эти кровоподтеки… Если бы я был хотя бы немного сдержанней в эту ночь…

- Ты права. Что сделано, то сделано, тут ничего не изменишь. Нельзя, чтобы по моей милости ты тоже расстраивалась. Что угодно сделаю, чтобы исправить тебе настроение. – я даже смог улыбнуться Белле.

- Что угодно? – хитро прищурилась Белла, видно на что-то намекая. Снова урчит в животе.

- Ты же у меня голодная! – я вскочил с кровати. Все то время, пока я занимался самобичеванием, Белла страдала от голода. Как я забыл о завтраке?

Я уже натянул брюки и был на полпути к кухне, когда Белла неожиданно спросила:

- Так чем провинились подушки Эсми?

Я обернулся.

- Провинились… Как будто я нарочно… Скажи спасибо, что я не тебя растерзал, а подушки.

Подушки! Нашла о чем беспокоится. Постель можно заменить, кровать и балдахин тоже, аллея, конечно, тяжелей…

Белла спрыгнула с постели следом за мной. Едва ее ноги коснулись пола, как болезненная гримаса исказила нежные черты. Халат чуть сдвинулся, открывая моему взгляду багряные гроздья чуть ниже шеи любимой. Судорога пронзила мое тело. Я отвернулся. Кулаки сжимались с такой силой… Захотелось ломать стены.

- Что все настолько страшно? – спросила Белла мне в спину.

Хуже, Белла, чем страшно. Ты меня простила, но я не прощу себя никогда!

Я не оборачивался. Босые ноги Беллы прошлепали в ванную и через минуту оттуда послышался ее испуганный стон. Я бросился в ванную со всех ног. Случилось что-то ужасное?!

Белла разглядывала себя в большом зеркале и продолжала стонать.

- Белла? – я не знал, что болит, какую часть тела я изувечил больше всего, и, какую помощь нужно оказывать.

- Мне эти перья за всю жизнь не вычесать! – она ткнула пальцем себе в волосы. Я вздохнул с облегчением. Значит, пострадала прическа. Эх, Белла, Белла…

- И кроме перьев тебя ничего не волнует… - я начал выбирать пух из волос.

- Неужели тебе не смешно? Я же вылитое пугало огородное! – засмеялась Белла.

Я не знаю, что смешного она узрела в ужасе происходящего? Мне смеяться не хотелось вовсе.

- Ничего не выйдет, - вздохнула Белла, глядя на мои старания с перьями. – Все присохло намертво. Попробую смыть под душем. Поможешь?

Она повернулась ко мне лицом и нежные руки легли мне на плечи.

Ну и шутки у тебя, Белла! – подумал я.

- Я лучше раздобуду что-нибудь на завтрак. – хмуро произнес в слух и разомкнул ее объятия. Поспешно ретировался на кухню. Видеть страдание в ее глазах мне было не под силу.

***
Я схватил тефалевую сковородку и нечаянно оторвал ручку. Угрюмо посмотрел на блестевший на стене кухонный инвентарь. Все было слишком хрупким, ничего стального. Хотя сталь я бы тоже раскрошил. Взял алюминиевую сковородку, поставил на плиту бережно, почти нежно: раскололась на две части. Хорошо, что хоть сковородка, а не плита…

Белла хочет завтрак и я его приготовлю! Все, что бы ты ни пожелала, Белла. И больше никаких членовредительств с моей стороны.
Белла появилась на кухне только через полчаса. К тому моменту я уже перестал трощить посуду и сумел пожарить омлет.

- О! Восхитительно! – Белла шумно втянула воздух. Ей нравился запах моей стряпни. А мне… - я мысленно вздохнул - мне нравилась Белла.

Как восхитительно она выглядела в это утро! Простенькое белое платьице изящно подчеркивало каждый изгиб ее стройного тела. Слегка влажные волосы переливались на солнце немыслимыми оттенками. Шоколадные глаза так ласково блестели мне навстречу. Улыбка преображала лицо и заставляла забыть все ужасы и горечи. Какая она … чистая! Разве может быть в этом мире такая чистота?

Порыв прижать ее к своей груди был просто непреодолимым! Но я должен контролировать эмоции! Белле надо завтракать, а омлет, хоть и не из первой попытки, но уже готов:

- Держи. – я протянул Белле тарелку, улыбаясь как полоумный идиот. Только подумать – это хрупкое создание в моих объятиях стало женщиной – от этой мысли можно сойти с ума. И несмотря на то, что пережила ночью… (я не буду об этом вспоминать), какая же она красавица!

Белла устроилась на высоком кованом стуле. Поболтала в воздухе ногой, закинула ногу на ногу. Ткань платья чуть-чуть натянулась, подчеркивая ее бедро. Из-под платья показалось атласное колено. Я быстро переместился на другую сторону стола. Наблюдал, как Белла жадно глотала омлет.

- Надо кормить тебя чаще. – прокомментировал я.

- Когда? Во сне? – удивленно поднятые брови. Ну, почему она такая красивая?

- Очень вкусно, кстати. А уж из рук повара, который сам ничего не ест, - вообще шедевр. – Белла закатила глаза и я расцвел от ее комплимента.

- Кулинарные передачи, - кратко объяснил свои таланты.

- А яйца откуда?

- Передал уборщикам, чтобы забили холодильник. Впервые за все время. Надо их будет попросить собрать перья… - Воспоминания о последствиях сегодняшней ночи вспыхнули с новой силой. Какой же я все-таки негодяй! И как же мне хочется ее поцеловать! Никаких телесных контактов до перевоплощения Беллы. Я стиснул челюсти.

Белла, как ни в чем ни бывало, продолжала доедать омлет. Казалось никакие мои напоминания - ни умышленные, ни неумышленные - не изменят ее состояние. Она прямо светилась изнутри!

- Спасибо! – Белла перегнулась через стол и мое лицо тут же непроизвольно потянулись к ней. Я замер в сантиметре от ее губ. Нельзя, надо жестче контролировать себя! Поцелуй получился очень поверхностный. Только легкое касание к ее губам, легкий вздох и неповторимое облако ее дивного аромата на моих устах.

- То есть ты вообще больше до меня дотрагиваться не будешь? – в голосе Беллы звучала сталь. Я промолчал. Не выдержав, поднял руку и погладил Беллу по щеке. И ее нежное лицо уткнулось мне в ладонь.

- Ты же понимаешь, я не об этом. – Белла была очень настойчива. Но я должен (ради ее же блага!) проявить твердость. Я выдохнул воздух и опустил руку.

- Понимаю. Да, именно так. – Я говорил решительно и твердо. – Пока ты не переродишься, я не стану заниматься с тобой любовью. Чтобы не причинить тебе новую боль.

Ответом мне было молчание и такая нестерпимая мука в этих шоколадных глазах. Никогда, за все свое столетнее существование я не чувствовал себя настолько никчемным и подавленным.
(Продолжение следует)
_________________

Спасибо за новое продолжение, понравилось, ты так интересно пишешь и читаю с удовольствием!

Спасибо за рассказ.

 » Глава 4. РАЗВЛЕЧЕНИЯ. ЭДВАРД

Я грешник, но я не виноват
Я лишь ее хочу обнять…

Глава 4. РАЗВЛЕЧЕНИЯ. ЭДВАРД

Белла играла с дельфинами. Они приплывали в эту бухту каждый вечер, как раз перед заходом солнца, когда уже спадала полуденная жара и в воздухе чувствовалось едва уловимое дыхание ночи. Увидев их впервые вблизи, Белла была в таком восторге, что пришлось отложить все остальные развлечения.

Дельфины всегда приплывали стаей. Я уже знал их вожака: самый крупный, и самый осторожный. Он никогда не играл вместе с остальными. В то время, как его соплеменники совершали всевозможные прыжки – с полным отрывом от воды, вертикальные «свечи», «свечи» с вращением, поодиночке и группой – их вожак плавал кругами вокруг веселящейся стаи и наблюдал, чтобы к ним не подкрался хищник.

Белла сразу и безвозвратно была причислена вожаком к его стае. Она плескалась вместе с остальными дельфинами, смеялась, наслаждалась каждым моментом отдыха. Я наблюдал с берега, издалека. Малейшее мое приближение расценивалось вожаком, как угроза. Он протяжно свистел и стая бросалась в открытый океан. При этом все дельфины издавали такие тревожные скрипящие звуки, как будто кто-то уже пострадал и стая не может ничем помочь. Может быть мне только так казалось, но дельфины не хотели, чтобы Белла оставалась со мной, она должна была уплывать вместе с ними. Они считали ее своей, я же - был хищник.

Сегодня мне повезло. Ветер дул с океана. Можно было подойти почти к самой воде, не боясь, что меня услышат и бросятся прочь. Я хотел быть как можно ближе к Белле, опасался за ее способности держаться на воде и не на мгновение не выпускал ее из виду. Рассказы Беллы о том, что она в детстве занималась плаванием, и потому не стоит волноваться, меня просто умиляли.

Я признаю, что Белла умела держаться на воде. Да и дельфины очень способствовали этому. Самые дружелюбные существа в океане, они разрешали Белле прикасаться к их скользким телам, иногда, играя подталкивали ее из воды на поверхность. Но даже, если бы Белла плавала так же хорошо, как и дельфины, я бы все равно о ней беспокоился.

Вожак продолжал наматывать круги вокруг стаи. У дельфинов очень интересно устроено зрение. Глаза расположены на противоположных сторонах их вытянутой головы, настолько далеко друг от друга, что дельфин не может видеть одновременно – двумя. Потому вожак сначала наблюдал правым глазом. Потом изменил направление, мотал круги уже в другую сторону и смотрел левым глазом. Я охранял Беллу от всего на свете, дельфин-вожак охранял ее от меня. Какая странная история.

Сегодня было все как всегда и сегодня все было не так. Не так, потому, что сегодня вместе со взрослыми дельфинами приплыл малыш-дельфиненок. Я не знаю сколько ему было отроду – месяц или полгода, раньше меня никогда не интересовало потомство дельфинов – но этот детеныш был довольно забавным. Он все время держался рядом с мамой, пытался повторять ее прыжки, неумело плюхался в воду и фонтаны брызг заливали дельфинью стаю и Беллу.

- Смотри, Эдвард, какой он маленький! – прокричала мне Белла, едва стая приблизилась к ней. Я увидел малыша раньше нее и этот дельфиненок совсем не улучшил мое настроение. Белла так искренне им восхищалась, а я снова и снова вспоминал разговор о детях, состоявшийся в спальне Беллы накануне свадьбы. «Возьмем приемных» - как легко и беспечно ответила мне тогда Белла. Может быть она сказала это абсолютно искренне, а может - просто утешала меня. Но, если ее мнение когда-нибудь изменится, а оно может измениться – ведь Белле всего восемнадцать! – ее страдания станут невыносимыми. И все из-за меня…

- Смотри, он боится отплывать от мамы! Мама закрывает малыша от меня. Я не могу его даже погладить, а так хочется! – смеялась Белла.

Я вздохнул и улыбнулся ей в ответ. Все было слишком сложно. Хорошо, что Белла не задумывалась об этом сегодня. И я не знал, что будет завтра. Я не хотел думать о завтрашнем дне. Белла наслаждалась сегодняшним моментом и я тоже был счастлив за нее. Просто на протяжении последней недели я потратил слишком много усилий, пытаясь удержаться от Беллы на расстоянии. И, конечно, это не лучшим образом отображалось на моем настроении.

Еще Карлайл сказал, что встреча с Беллой очень сильно изменила меня. Вот только отец видел изменения в лучшую сторону, я же знал, что встреча с Беллой, наоборот, способствовала самым низменным проявлениям моего характера. Я стал собственником, тираном и еще большим эгоистом, чем был раньше. Да, раньше моя жизнь была неинтересной, серой и однообразной. Она тянулась монотонными десятилетиями, которые также скучно обещали перейти в столетия. Но только в той прошлой жизни я четко осознавал свою цель и свое место.

Целью существования было потушить пожар в пылавшем горле. Весь ритм жизни был покорен этой идее. Правда, со временем и не без помощи Карлайла, цель стала более благородной. Тушить пожар можно было и кровью животных. Поначалу было невыносимо тяжело. Но железная дисциплина, нечеловеческая сила воли – и вегетарианская диета воплотилась в жизнь. Со временем воплотилась настолько, что я считал – так можно жить вечно. Да я так и жил вместе с семьей Калленов.

Мое место, конечно, было в семье вампиров-вегетарианцев. Я исполнял своеобразную роль охранника. Считывая день за днем чужие глупые бесполезные и надоедливые мысли я иногда наталкивался на подозрения и домыслы о нашей сущности. И, если подозрения были правдоподобными или же могли перерасти во что-то большее, чем просто домыслы, - я предупреждал Карлайла. Мы исчезали так быстро, что люди не успевали даже опомниться. Тактика, отработанная десятилетиями.

Может быть так и продолжалось бы целую вечность. Если бы однажды в сыром проморзглом городишке не севере Штатов, я не встретил Беллу. И вмиг невыносимая жажда человеческой крови сломила десятилетние чудеса самоконтроля. А дальше - хуже. Весь смысл моего существования сосредоточился в ней, в Белле. Я перестал исполнять роль защитника семьи Калленов. Хотя – я хмуро улыбнулся – я готов был пойти дальше. Я сам лично мог истребить часть этой семьи. Я ясно помнил тот скандал, когда Джаспер решил «помочь» мне справиться с жаждой и убить Беллу. Меня передернуло. Я бы не дал ему это сделать никогда. Я готов был убить самого Джаспера! Следующими в очереди были Розали и Эммет. Какой то был ужас: семейная сцена в загородном доме возле Форкса! К тому времени мы с Беллой еще даже не начали встречаться, я ничего о ней не знал, я ни разу к ней не прикоснулся. Но ради нее я готов был пожертвовать своей семьей, своей жизнью. Не знаю, что могло случиться, если бы в то страшное время Карлайл, Эсми и Элис не поддержали меня. Но они меня поддержали… Я же в ответ на их доброту и понимание почти отрекся от них. Очень редко эта мысль – о защите моей семьи – приходила мне в голову. И я эгоистично думал о том, что способностей Элис будет достаточно. Я снова и снова был поглощен Беллой. А потом случилось так, что Белла очень постепенно, и как-то очень незаметно, сама стала членом семьи Калленов. Еще до заключения брака, до свадьбы Белла уже принадлежала к нашей семье. Я это отчетливо понял в тот момент, когда Каллены вместе с квилетскими оборотнями защищали ее от нашествия новорожденных вампиров. Казалось, что постепенно все становится на круги своя.

Итак, предсказание Эллис сбывалось с ужасающей точностью. «Ты не сможешь держаться от нее на расстоянии» - предрекала Эллис мое будущее с Беллой. И я действительно не смог. Сила воли, самые здравые доводы рассудка, железная логика, нечеловеческие усилия – все оказалось безрезультатно. Меня притягивало к Белле, как магнитом. Только рядом с нею я ощущал вкус жизни. Я не мог находиться вдали от нее. Даже самые короткие, жизненно важные для меня отлучки на охоту становились испытанием.

Но мое отношение к Белле было еще хуже, чем отношение к семье. Год назад, еще не зная даже как ко мне относится девушка и значу ли я вообще хоть что-нибудь в ее человеческой жизни, я стал испытывать чувство ревности. Это было настолько сильно и неожиданно, что я сначала даже не мог понять, что со мною происходит? Хотя и осознание не принесло ни капли утешения. Ревность била меня бичем, разрывала изнутри, едва находился для нее малейший повод. А поводов мое эгоистическое сознание находило, ох, как много! Только в первый день, когда Белла появилась в школе я недоумевал – как обычная человеческая девочка могла вызвать такой ураган эмоций у школьников? После роковой встречи на биологии я уже и сам пребывал в эпицентре этого урагана. Наблюдать за ней, читать мысли окружающих о ней, заботится о ней, защищать ее и оберегать от всего на свете – это стало навязчивой идеей, недоступной мечтой.

А тут эти мечты о Белле в головах школьников – неприличные, грубые, грязные, похабные и самонадеянные. Я не мог допустить, чтобы хоть одна из них воплотилась в реальность! Белла не была достойной таких мыслей, как и ее неотесанные одноклассники не были достойны ее внимания. В отличие от всех этих Майков, Эриков, Тайлеров (как я их ненавидел!), мои мечты о Белле были нежными трепетными, как и сама Белла. А потом – последнее воспоминание вызвало яростный скрежет зубами – в жизни Беллы появился этот ненавистный индеец Джейкоб Блэк. Прочитав его мысли впервые после приезда из Италии, я был ошарашен, оглушен и раздавлен – он мечтал о Белле. Возможно эти мечты были немного по-детски наивными, но они не были ни грязными, ни грубыми. Изнывая от адской пытки ревностью, я с ужасом разглядел, что мысли Джейкоба Блэка были схожи с - моими. Это был кошмарно. Это было намного хуже, чем все то, что было раньше. Оказывается то, что было раньше даже ревностью нельзя было назвать – так, только бледная копия этого чувства. Если ту мелкую ревность к Беллиным однокашникам можно было оправдать грубостью и мелочностью их замыслов, то пытка Джейкобом Блэком имела под собою лишь одну основу – мой собственный эгоизм. И Белла… Если в отношении своих одноклассников она вела себя безукоризненно-безразлично, даже сквозь пелену ревности я это понимал, то ее отношение к Джейкобу Блэку я боялся охарактеризовать даже мысленно. Я сжал кулаки и нервно клацнул зубами. Дельфин-вожак застыл в воде, а потом издал скрипящий звук. Я отпрыгнул назад, подальше от того места, где резвилась стая и смеялась Белла.

Белла… Ревность чуть-чуть поутихла только, когда Белла приняла мое предложение и наши родственники начали готовиться к свадьбе. Как бы это кощунственно ни звучало, я настаивал на соблюдении церковного обряда. Мне казалось, если нас с Беллой обвенчает священник – это уже навсегда, как и моя любовь к ней. Когда следом за мистером Уэбером, Белла прошептала «да», чувство радости, гордости, победы всколыхнуло меня с необычайной силой. Свое «да» я готов был прокричать всему миру. «Да!» - эта девушка стала моей и никто не смеет ни думать о ней, не прикасаться к ней, не посягать на мою территорию. А потом Джейкоб Блэк заявился на свадьбу с поздравлениями. Вот уж последний человек, если этого оборотня можно было так назвать, присутствия которого я бы хотел на свадьбе. Но Белла, когда его увидела, так обрадовалась, что мое каменное сердце чуть не разорвалось от горя и отчаяния…

В тот день я особенно желал, чтобы Белла была полностью безгранично счастлива, и, если для этого требовался разговор с Джейкобом Блэком, то так тому и быть. Я отошел в сторону. С точки зрения моих собственных чувств, этот поступок иначе как пыткой мазохиста охарактеризовать было нельзя. Чего мне стоили те минуты, когда я оставил их одних?! Я весь сжался, напрягся, заледенел, когда руки этого индейца легли на хрупкие плечи моей жены. Тогда я оставил их вдвоем, но, боюсь, что больше такой подвиг я не сумею повторить никогда.

Я не пошел тогда танцевать с Розали, хотя действительно поначалу собирался. На негнущихся ногах, с большим трудом, я отошел от Беллы и Джейкоба всего на 20 метров и танцевать перехотелось совсем. Спрятался за кустами, чтобы Белла меня не видела. Джейкоб, конечно, слышал мой запах, но мне было абсолютно наплевать на его чувства. Оставляя их вдвоем, я делал подарок Белле, но никак не Джейкобу. Находясь совсем рядом, я в любую секунду в один прыжок мог преодолеть расстояние, разделявшее нас, и выбить этому индейцу все зубы одним ударом. Или оторвать ему руки, которые прикасались к Белле. Лучше, конечно, и зубы и руки сразу. О, как мне хотелось в тот момент, если не убить Джейкоба, то хотя бы покалечить его! Но я сцепил челюсти и напомнил себе, что рядом с этим ненавистным оборотнем сейчас находится самое восхитительное и дорогое существо в мире – моя жена. И потому я должен вести себя разумно.

Я стоял совсем рядом и слушал, о чем они говорили. Поступок крайне постыдный и абсолютно лишенный здравого смысла. Как бы не храбрился Джейкоб перед Беллой (он не хотел ее расстраивать), мысли индейца в тот момент были такими громкими и отчаянными, что я бы услышал их даже на другом конце Форкса. Хотя надо отдать должное этому потомку квилетов: несмотря на боль и отчаяние, он вел себя поначалу очень прилично. Его поведение почти не выражало его истинного состояния. Я даже в какой-то мере понимал этого индейца: Белла предпочла меня, а не – его. Может быть мне просто повезло, может быть Вселенная сыграла со мною в необъяснимую игру, но Белла носила на руке мое кольцо. Я даже не представляю свое поведение, случись эта ситуация наоборот. Черт! Мы с Джейкобом Блэком всегда оказывались по разные стороны баррикад – вампиры и оборотни были врагами по своей сути. Но если бы существовал только такой барьер – может быть, как это ни странно звучит, - мы могли бы с Джейкобом Блэком даже подружиться. В крайнем случае, точно могли бы мирно сосуществовать. Но эта мнимая теория была изначально обречена на провал. Между нами всегда стояла Белла. И каждый был готов убить другого из-за права обладания этой девушкой.

«И все-таки хорошо, что я находился рядом во время их разговора» - оправдывал я свою ревнивую слежку. Когда Белла упомянула о нашем медовом месяце, Джейкоб вмиг озверел. Он почти спровоцировал драку, я был на грани срыва. Ни Сет, ни Сем, конечно, не смогли бы остановить меня, но Белла… Она и так была расстроена разговором с Джейкобом, не хватало еще испортить праздник дракой или… убийством. Уничтожить Джейкоба Блэка, убрать его навсегда от Беллы – завораживающая мысль. Тогда я сдержался из последних сил. Оборотни уволокли Джейкоба. Но я не знаю, как я буду сдерживаться, если Джейкоб еще хотя-бы раз приблизиться к моей Белле. Даже то, что он охранял Беллу, не могло пересилить мою ревность и ненависть к нему, не могло заставить трезво смотреть на ситуацию. Надеюсь, когда Белла станет вампиром, и не будет такой уязвимой, наши пути с Джейкобом Блэком разойдутся навечно!

А если Белла захочет продолжать общаться с этим индейцем после медового месяца? А она может захотеть. Эта мысль вызвала новый приступ бешенства. Я сцепил зубы. Если завою, то напугаю дельфинов и Белла лишится развлечения – такого я допустить не мог. Если Белла и дальше будет общаться с Джейкобом… Мне будет очень больно, но я стерплю это ради Беллы. Я не могу ограничивать мою любимую ни в чем! И я не смогу даже намекнуть ей о том, какую ярость и боль я испытываю, видя Джейкоба Блэка рядом с ней. Никаких намеков с моей стороны! Тем более, я верю Белле, я знаю как она любит меня, какую пытку она вытерпела в первую брачную ночь из-за моей несдержанности и, что еще предстоит ей перенести при превращении. Ради меня Белла вынуждена терпеть намного больше, чем я. А мне просто нужно доверять своей жене. Я ей верю, доверяю… и я схожу с ума от ревности. Я думал, что после свадьбы, после первой ночи, когда Белла станет моей навеки, я задушу в себе это позорное эгоистическое чувство. Но… Ясно и понятно, что легче не стало. И после обладания Беллой чувство ревности не ушло. Я уныло вздохнул – может оказаться, что оно станет еще сильнее.

Но не пренебрежение интересами семьи и даже не ревность стала главной проблемой после встречи с Беллой, а моя собственная глупость. За последний год я сделал столько ошибок, сколько не сделал за предыдущие 100 лет. Я видел это сам, видела моя семья, видела Белла. И я продолжал творить новые глупости.

- Эдвард! – Белла помахала мне рукой. Рядом с нею выпрыгнул из воды крупный дельфин и обдал Беллу фонтаном брызг. Белла хлопала ресницами, терла глаза руками, заливалась счастливым смехом. А я мечтал, чтобы она поскорее оказалась в моих объятиях.

Очередная глупость с моей стороны. Еще какая опасная глупость! Я не буду заниматься с Беллой любовью, пока она не превратиться – эту фразу я мысленно повторял по несколько раз каждый час. В первый день после той злополучной ночи самовнушение действовало безотказно. Кровоподтеки на хрупком теле любимой поддерживали незыблемую веру в собственную силу воли. Но уже через пару дней уверенность подверглась первому серьезному испытанию. Следы от моих когтей начали блекнуть. Подозреваю - то, что было особенно ярко, Белла искусно прятала под одежду. Первый существенный удар по тщательно возведенной стене самоконтроля пришелся на третий день нашего пребывания на острове. Когда впервые перед сном Белла появилась из ванной в шелковой пижаме, я был всего лишь удивлен. Дома в Форксе она спала всегда в старенькой футболке и спортивных брюках – такая милая и домашняя. Я привык к ней такой, я любил ее такую и никогда в жизни не подумал бы, что Белла может быть другой. Новая пижама делала Беллу какой-то особенно загадочной и необычной. Я всю ночь не мог отвести глаза от моей любимой, наслаждаясь ее красотой и представляя, что находится под пижамой.

Но эта пижама оказалось самым скромным одеянием из того гардероба, который мне продемонстрировала Белла в последующие дни. Пижам больше не было. Их место заняли легкие полупрозрачные халаты из-под которых угадывалось шокирующее мой рассудок кружевное белье. Одежды становились изо дня в день, вернее из вечера в вечер все более откровеннее; следы от моих когтей таяли, как, впрочем, и мое самообладание.
Сомнений не было – Белла решила меня соблазнить. Мысль, конечно, чрезвычайно приятная, но совсем не ко времени. Нам никак нельзя было сейчас заниматься любовью. Нельзя было осознанно еще раз подвергать Беллу такому испытанию. Я, как мог, старался отвлечь Беллу от мыслей о сексе. Целый день мы с Беллой носились по острову. Ее восхищение дельфинами, кораллами и черепахами доставляло мне огромную радость и, хоть немного, но отвлекало и меня самого от опасных фантазий. Так вот, если дни были терпимы и даже приятны из-за постоянного общения с Беллой, то ночи для меня стали сплошной пыткой.

Ночи напролет я обнимал Беллу, охлаждая ее и мечтая о ней… Проклятье… Если бы в спальне был кондиционер, я мог бы ночью ненадолго выходить из дома и не смотреть на спящую Беллу. Хотя… зачем я вру себе? Я бы и так мог не смотреть на нее. Достаточно повернуть голову вверх и смотреть в потолок. Но потолок я изучал только, когда знал, что Белла еще не уснула. Как только она закрывала глаза и до того момента, когда ее ресницы начинали трепетать в утреннем пробуждении, я не отрывал восхищенного взгляда от любимой. И будь в доме, хоть десяток кондиционеров, я бы все равно не согласился оставить мою красавицу спать ночью одну и все равно бы смотрел на нее ночи напролет.

А еще хуже, чем ночи были вечерние мучения.

Начиналась пытка поздно вечером, когда Белла выходила из ванной ко мне на кухню. Последний раз было особенно невыносимо. Я несколько раз в день принимал ледяной душ. Наверное, Белла уже считала меня маниакально чистоплотным. Вода ненадолго отвлекала от дурных мыслей, но все равно не могла уменьшить тот всепоглощающий огонь, который не утихал во мне ни днем, ни ночью. Я прекрасно понимал, что огонь я могу погасить только с помощью Беллы… Я не буду заниматься с Беллой любовью, пока она не превратиться – я цеплялся за остатки своего благородства, я взывал к своей совести и здравому рассудку. Но самоконтроль трещал по швам. Он разбивался об эти вечерние шелка и кружева, как мыльный пузырь о гранитную стену. Я призывал на помощь воспоминания о всепоглощающей жажде, которую испытывал в первые годы после перерождения. Но эти воспоминания не вдохновляли. Жажду крови мне помогал в свое время подавить Карлайл, объяснял, что можно не быть монстром, а человеческую кровь можно заменить кровью животных. Все можно заменить в этом мире. Только не любовь с Беллой! Я был в отчаянии: жажду наслаждения ее телом, ее теплом я не мог заменить ничем. И эта жажда, вырвавшись на свободу в первую ночь нашей любви, росла изо дня в день, становилась все более сильной и изнуряющей.

Белла, Белла! Если бы ты захотела мне помочь. Вдвоем мы бы справились со всем этим. Если бы ты одевалась на ночь хоть чуточку поскромнее. Или, если бы ты сама запретила мне прикасаться к себе до твоего превращения. Я мысленно представил, как Белла выдвигает мне условие - не заходить к ней в спальню в ближайшее время. От такого видения настроение совсем испортилось. Конечно, это было бы очень разумно со стороны Беллы – поставить мне условие после той жуткой первой ночи. Но Белла никогда бы не поступила так со мной. Боюсь, что она слишком любит меня. Намного больше, чем я того заслуживаю.

А может попробовать все таки поговорить с ней. «Белла, ты же всегда была умной девочкой. Кому, как не тебе понимать, что кровоподтеки – это не случайность, а закономерность?» И что я попрошу Беллу – не надевать эту прозрачную одежду, появляться передо мною только закутанной в халат или в покрывало? Лучше, чтобы она замоталась полностью: сначала в халат, а наверх еще покрывало. Бред какой-то. Я не могу высказать подобной просьбы. Как бы не одевалась Белла – мое дикое возбуждение – это моя проблема, а не ее. Даже, если она выйдет вечером на кухню в паралоновом мешке – я не уверен, что я перестану хотеть ее. Я ненормальный идиот. Нужно потерпеть всего какой-то месяц до превращения Беллы. «Что такое месяц в бесконечной жизни?» – вот, какая правильная мысль. «Месяц не дотрагиваться до Беллы!» – какая ужасная перспектива! Нет, нужно думать правильные мысли. Всего-то через месяц Белла станет вампиром, и мы сможем любить друг друга столько, сколько пожелаем. И я буду наслаждаться теплом, которое Белла подарила мне в первую ночь на острове… А будет ли тогда человеческое тепло? Или оно только, пока Белла – человек. Как же хочется испытать то блаженство хотя бы еще раз… Нужно выгнать прочь, уничтожить эту эгоистическую мысль. Если не уничтожается, то загнать ее в дальний угол своего сознания. Тепло - не тепло: душу Беллы я все равно люблю больше, чем ее тело… И эту душу мне предстоит погубить, отняв у нее человеческую жизнь. Только таким способом можно преодолеть пропасть, разделяющую нас. Как же все запутано и сложно…

- Эдвард! – помахала мне рукою из воды Белла. Господи, какая она красивая с улыбкой на губах, с влажными волосами, почти обнаженная…

Я восхищался и злился. Подумать только, за целую неделю не одного полноценного поцелуя! Ни разу я не позволил себе обнять ее по-настоящему, прикоснуться к ней, так как мне этого хотелось… Стоило мне посмотреть на Беллу, как руки мимо воли, совсем на спрашивая моего разрешения, тянулись к ней. Едва уловив ее сказочный аромат, я уже хотел целовать ее до безумия. Но я очень четко осознавал, что мое желание не ограничивается поцелуями и объятиями. Я знал, какая незамедлительная реакция последует за такими знаками внимания, и я сдерживался как мог. Я избегал Беллу, если можно так сказать. Я не поддавался ни на какие ее уловки. Я держал дистанцию. И мне это удавалось ценой неимоверных усилий. Вот только эти усилия и эта дистанция настолько измучили меня, что в голову постоянно лезли всякие хмурые мысли и омрачали радость нашего с Беллой уединения на острове.

Конечно, расстояние между нами не нравилось и Белле (а кому оно нравилось?):

- Ты охладел после свадьбы? – спросила она меня однажды поздно вечером, когда мы направились в постель и я целомудренно прикоснулся губами к ее макушке.

- Я всегда такой холодный. – попытался отшутиться я. Правда, в это мгновение мне было совсем не до шуток.

Даже такая легкая ласка вызвала во мне шквал эмоций. И я старался какое-то время не дышать, чтобы успокоиться. Прекрасно понимал, что не дышать надо было тогда, когда прикасался к ее волосам… А после успокоиться уже трудней. Знал, понимал, осознавал и все равно стремился к этому дурманящему запаху, как наркоман к своему героину. Пусть не полная доза, хотя бы чуть-чуть…

- Эдвард! – укоризненно произнесла Белла. – Ты, ведь понимаешь, я не о том.

Белла помолчала. И шоколадные глаза наполнились грустью:

- Да, официальный брак, как и штамп в паспорте, совсем не улучшает отношения.

- Белла! – взревел я. – Ты же знаешь, как много для меня означает, то, что ты стала моей женой! – даже мое каменное сердце замерло, когда я выговорил это слово. - А то, что сейчас мы не можем… Но это же временно…

Я пытался обуздать эмоции. Частично удалось. Голос звучал почти спокойно. Я больше не буду совершать никаких ошибок. Я уверен в своей правоте:

- Белла, нужно подождать совсем немного. Ты для меня все в этом мире. Я не могу тобой рисковать. – я легонько притянул ее к себе, старясь сосредоточиться на чем-либо другом, только не на этом хрупком нежном теле, трепетавшем в моих объятиях.

Оно (ее тело) обещало сказочное блаженство, но я не должен был к ней даже прикасаться! Я грубое дикое чудовище – это было доказано еще в первую ночь на острове. И я не имел права приближаться к ней! Та первая ночь была ошибкой, невероятной глупой самонадеянностью с моей стороны.

Черт, ошибка?! За повторение такой ошибки я готов был отдать собственную никчемную жизнь. И чем больше я вспоминал ту неповторимую сказочную ночь, а это воспоминание становилось все более объемным, постепенно вытесняло остальные мысли из моего сознания, тем отчетливее понимал, что это была самая прекрасная, самая восхитительная ночь в моей жизни. И даже страдания, причиненные Белле, не могли опровергнуть эту простую истину. Я не должен был тогда заниматься с ней любовью! Если бы время повернулось вспять, если бы … Какой ужас! Я не знаю, смог бы я отказаться от той первой ночи… Я желал Беллу настолько страстно, что это просто сводило с ума. В этом и была главная опасность – мое безволие и моя уступчивость своим внутренним порывам.
Белла вертелась в моих руках. Ее нога легла на мое застывшее бедро.

Невыносимо!!! Желание росло во мне со страшной силой, каждую минуту грозя прорвать тщательно возведенную стену самоконтроля. Белла пошевелила головой, удобнее устраиваясь у меня на плече. Теплая ладонь прикоснулась к моему животу. Ее мягкое нежное тело посылало сильнейшие импульсы во все мои, окаменевшие от напряжения, конечности…

Характерно, что неподвижность для меня, для вампира, всегда являлась чем-то само собой разумеющимся. Я мог застывать недвижимо на несколько часов или на несколько дней, в зависимости от необходимости. Но находясь сейчас в постели с Беллой, я тратил титанические усилия, чтобы выдержать в обездвиженном положении несколько минут, пока она уснет. Я наверное чувствовал сейчас то, что чувствует обычный смертный, когда пытается не дышать. Какая бы у него не была сила воли, и как бы он не тренировался задерживать дыхание раньше, он все равно бы в определенный момент расправил легкие и пустил по ним поток кислорода. Моя сила воли была в тысячи раз мощнее человеческой; я год сдерживался, чтобы не приблизиться к Белле на опасное для нее расстояние… и сейчас я панически боялся, что могу сорваться в любой момент.

Хорошо, что в тот вечер сразу же после тяжелого разговора Белла уснула. Когда она спала, я не боялся провокаций с ее стороны. Было только мое желание. Когда же вечерами мое желание пересекалось с ее желанием, становилось вообще невыносимо.

- Эдвард! Эдвард! – позвала меня Белла, выбираясь из воды, и, отвлекая меня от воспоминаний. – Почему ты такой хмурый? Ну их, этих дельфинов. Лучше вместе поплаваем! Хочешь?

Звенящий от восторга голос разгонял самые злые тучи в моей голове. Хочу, Белла. Я хочу все делать с тобой. А больше всего я хочу… Где мой девиз последних дней: я не буду заниматься с Беллой любовью, пока… Не отпускать эту умную мысль.

- Конечно, поплаваем! Хочешь здесь или в той бухте? Принести тебе маску?

***
Сегодняшний вечер обещал быть еще мучительнее, чем предыдущие – Белла не выходила из ванной уже 40 минут. Можно было только догадываться, что она там делает или во что переодевается. От звука открывающейся двери я резко подпрыгнул, как от удара и сразу же оказался в нужном месте – подальше от обеденного стола и поближе к плите. Когда Белла появилась на кухне я был потрясен. Это прозрачное черное, сплошь капрон и кружева, одеяние даже халатом было назвать нельзя! Не знаю, как оно называется, но предназначено оно было точно для того, чтобы я рехнулся окончательно и бесповоротно. Я смотрел на Беллу, как школьник впервые увидевший обнаженную женщину и упавший в транс. Я горел в аду и черти жарили меня на сковородке.

- Ну как? – невинно спросила меня Белла и покрутилась из стороны в сторону, чтобы я получше рассмотрел.

Легкое одеяние встрепенулось, приподнимаясь на ее груди и обволакивая прозрачными волнами ее бедра. Волосы были собраны в высокий хвост, открывая моему взгляду тонкую жилку на белоснежной шее. Отчетливо стучало сердце и восхитительная жилка вздрагивала, как сосредоточие жизни Беллы. Я видел как пульсирует её кровь, несущаяся под ее прозрачной кожей… Я прокашлялся.

- Очень красиво. – хорошо, что хоть это умудрился высказать. Белла ясно осознавала, насколько она прекрасна в этот момент и не отводила взгляд, ожидая моей реакции. Реакция… Я не буду заниматься с Беллой любовью, пока она не превратиться. Я держался за эту мысль всеми силами: человеческими и вампирскими. Как она смотрит! Я утонул в этих бездонных карих глазах.

- Ты всегда красивая. – нервно подытожил.

- Спасибо… - Белла, что обиделась? Но как можно ожидать от меня чего-то разумного в такой момент?

Нужно отвлечься. Срочно! Мне же удавалось раньше. Хватаю тарелку с ужином – на стол. Сам быстро перемещаюсь от стола к плите. О, Господи, Белла, как же ты пахнешь! Я неподвижно застыл, пытаясь обуздать эмоции. Стоять нужно возле плиты, в пол оборота к мойке – стратегически важное место – чуть подальше от тебя, Белла, но не очень далеко. Чтобы можно было охватывать тебя полностью боковым зрением и одновременно считать плитки кафеля в противоположной стороне кухни. Подсчеты немного должны отвлечь. Итак, ряд первый – 22 (такое же количество, как вчера и позавчера). Ряд второй – еще раз 22. Сочетаем, умножаем на количество оконных рам (всего 6 рам, тоже со вчерашнего дня не менялись). Разделить на 3 дверных проема… Белла мне улыбается и говорит, что вкусно. Я тихонько вздыхаю. Арифметика не помогает…

- Эдвард, что ты делаешь? – беспокойство за меня в голосе Беллы. На ее лице появилось осуждающее выражение.

Я уже что-то натворил? Вроде ничего еще не успел, пока держусь. Белла поднимается и идет ко мне. Зачем она идет ко мне? Я уже не дышу. Приближаться ко мне сейчас – это совсем неразумный поступок с ее стороны! Если Белла все таки приблизится и поцелует меня, я, наверняка, не удержусь от ответного порыва. И будь, что будет. Если эти зовущие губы прикоснутся ко мне, я возьму ее на руки и отнесу в спальню…

- И что ты сделал? – укоризненно спрашивает Белла и… даже не пытается меня поцеловать. Я разочарован и очень расстроен. Белла прикасается к моей руке и я разжимаю застывшие пальцы. В них серебряная пыль, остатки кухонного ножа. Черт! Не заметил.

- Я не хотел. Я не нарочно. – оправдываюсь перед Беллой и на всякий случай отступаю на шаг назад. Спина опирается о стенку. Белла моргает. Наверное, мои движения слишком быстры для человеческих глаз.

- Да, что с тобой сегодня происходит, Эдвард? – спрашивает уже сердито. – Испортил нож. Шарахаешься от меня, как от прокаженной.

- Нет, Белла, как ты можешь так говорить? Я не шарахаюсь. – а что же я делаю? – просто отступил, достану корзину. Мусор… - выбрасываю пыль.

Белла укоризненно смотрит на меня и, как ни в чем не бывало(!), возвращается к столу доедать свой ужин. Кажется, пронесло. Мое одеревеневшее тело немножко расслабилось. Я снова позволил себе дышать. Я думал, что не выдержу. Я был на грани . Так нельзя. Надо продержаться месяц. А через месяц… Эти каштановые локоны на белоснежных простынях, и Белла отдается мне… Нет, думать о чем-нибудь другом. Например, о дельфинах. Да, дельфины – это безопасно во всех отношениях: и для людей, и для меня. Лекция по биологии, 40 лет назад, старый профессор в очках и с благородными сединами: «Дельфины почти единственные млекопитающие на свете, которые, как и люди, занимаются сексом ради удовольствия». Черт, черт, черт! Зачем я вспомнил о дельфинах?!

- Спасибо! Все было очень вкусно! – улыбается мне Белла, уже не сердится. Она прощает мне грубости и глупости. А сейчас самое тяжелое – поход в спальню и… 20 восхитительно-мучительных минут, пока Белла уснет в моих объятиях.

Белла взмахивает каштановыми прядями и направляется из кухни. Я плетусь следом за нею, за ее запахом. Белла не сразу подходит к кровати, а делает шаг к большому зеркалу и поднимает руки у себя над головой. Хвост распадается на десятки мелких локонов. Я знаю, какие ощущения будут у меня, когда я прикоснусь к этим нежным прядям. Восхитительный жар разливается по каменному телу. Я судорожно глотаю слюну и сжимаю кулаки. Это было задумано заранее? Пытки одеждой уже мало? Белла преспокойно берет щетку и начинает медленно водить по волосам. Да, инквизиция продолжала жечь костры. Ноги стали ватными и я, как в замедленной съемке, потихоньку съехал на кровать.

- Перед сном нужно расчесывать волосы, чтобы блестели. – назидательным тоном сказала мне Белла. То есть, она предупредила, что каждый вечер будет это делать? Зачем она так поступает со мною?

- Ты идешь в душ или сразу в постель? – продолжала мучить меня Белла.

Ну подожди, Белла. Через месяц, когда ты уже не будешь такой хрупкой, я вспомню этот вечер, и этот твой умопомрачительный наряд. Как же мне пережить этот злосчастный месяц?!

- Так идешь в душ? – поддразнила меня Белла.

- Нет. Я там уже был сегодня четыре раза… Не помогает. – нервно выдаю я сквозь стиснутые зубы. Если бы можно было залезть в морозильную камеру и сидеть там сутки – может быть и помогло бы. Но морозильной камеры на острове нет. Есть холодильник. Неплохая идея – продукты можно выбросить. Только Белла очень удивится. Хорошо хоть немного отвлекся, пока обдумывал.

Белла легла в постель. Я осторожно ее обнял. Постарался не касаться шеи, груди, каштановых локонов… Ничего лишнего. Не целовать на ночь. Не сойти с ума за месяц. Не натворить ничего. Не навредить Белле.

- Давай договоримся, - сонно пробормотала Белла.

- Никаких уговоров, - я вспылил, боюсь ее провокаций.

- Ты ведь даже не знаешь, о чем…

- Все равно.

- Ну и пусть. – вздыхает Белла и зевает. Сейчас уснет. И я не узнаю, что она хотела предложить. Дополнительный плюс к ночным мучениям. Очень большой плюс. Терпеть не могу недосказанности между нами. Хочу знать о ней всё: что думает, о чем тревожится, о чем мечтает. Всё, что скрыто от меня в этой прелестной головке. Хочу разгадать мучительную загадку, умопомрачительный ребус под названием «Белла»…

А вдруг действительно что-то очень важное хочет мне сказать? Почему я сразу решил, что просьба будет связана с интимными отношениями?

- Хорошо. Рассказывай, что ты хотела. – сдаюсь я на милость победительницы.

- Мне тут подумалось… По идее, Дартмут всего лишь прикрытие, но что плохого, если я действительно поучусь семестр в колледже? Буду развлекать Чарли историями о студенческой жизни. Обидно, конечно, если не смогу угнаться за институтскими умниками. И все же… Восемнадцать, девятнадцать – какая, по большому счету, разница? Морщинами за год я вряд ли покроюсь.

Я не верил тому, что слышал. Неужели Белла решила еще несколько лет оставаться человеком? Я сам ее уговаривал не спешить превращаться. Я даже называл строк, какой нужно повременить, - 5 лет. Тогда Белла и слушать меня не хотела. Я настаивал, как мог, я приводил массу веских аргументов в пользу продления человеческой жизни, я возвращался к этому разговору не один и не два раза. Но Белла – она была такой упрямой. Она хотела стать вампиром, как можно скорее. Она хотела стать такой как я – это радовало и пугало одновременно. Пугало больше, чем радовало. И я согласился – через месяц после свадьбы я превращу Беллу. А теперь Белла передумала и говорит, что лучше на год отложить превращение? Что это меняет в нашей жизни?

Этот человеческий год Белла будет наслаждаться учебой в колледже, общением со сверстниками и родными. Ее не будет терзать невыносимая жажда крови и она не будет вынуждена ежесекундно бороться с этой жаждой. Не нужно будет прятаться от ее родственников. Для Беллы такой год обещал стать намного лучшим, чем первый год в образе вампира. Раз для Беллы – это лучше, значит, так должно быть. Просто я не ожидал такого резкого изменения наших планов. У Беллы всегда было нестандартное мышление и я никогда не мог предвидеть ее решения и поступки. Но… в вопросе превращения мне казалось уже нет ничего неизвестного. И вот на тебе. Белла передумала. И когда? Именно сегодня. Зачем этот сегодняшний маскарад? Вывести меня из себя? Заставить мучиться еще больше, чем я мучился? Целый год или сколько там еще Белла захочет оставаться человеком? - я похолодел от этой мысли, - я не смогу даже поцеловать ее по-настоящему! Долгие месяцы я не смогу позволить нам с Беллой наслаждаться даже теми объятиями, какие были до свадьбы. Тогда я еще мог сдерживаться, контролировать свои порывы. Теперь же, после того, как Белла стала моей по-настоящему, я мог сорваться в любой момент. Я так стремился к ее теплу, я тратил колоссальные усилия, чтобы держаться как можно дальше от Беллы и не причинить ей вреда. И я не знал, на сколько меня хватит. Я мучился неимоверно, а Белла - вместо того, чтобы мне помочь - своим поведением и своими шокирующими нарядами доводила меня до белого каления… Я был зол и я не смог сдержать в себе эту злость.

- Зачем ты так со мной? – процедил я сквозь зубы. Все слишком мучительно. Мои ледяные пальцы мертвой хваткой сжали черное кружево возле ее атласного бедра. Я хмуро созерцал прозрачный шелк. Я знал, какое восхитительно теплое тело находится под ним. Одним движением я мог бы разорвать сразу всю одежду на Белле. Она бы не успела даже опомниться, и я бы уже наслаждался ее теплом. Если я это сделаю… Я сцепил зубы и медленно, очень м-е-д-л-е-н-н-о разжал пальцы.

- А, все равно. Никаких уговоров. – угрюмо возразил я.

- Я хочу в колледж. – упрямство Беллы переходило все границы! Можно подумать, что через год, который нужен, чтобы Белла пришла в себя после превращения, на планете уже не останется колледжей!

- Нет, не хочешь. Ради чего снова подвергать твою жизнь опасности? Ставить ее под удар? – наши интимные отношения – это дело одно, но была еще и безопасность Беллы – это другое. С ее восхитительным запахом и поразительной способностью притягивать к себе опасности оставалось только подождать еще немного, пока она не окажется приманкой для какого-нибудь маньяка, вампира или иного злодея. Каждый раз уходя на охоту я терзался мыслью о безопасности Беллы, просил Элис охранять ее, даже отвозил сам лично к этому индейцу в резервацию ради ее безопасности. А как она водила автомобиль? Могло случиться что угодно, если меня не было рядом…

- Я правда хочу. Не столько в колледж, если честно, сколько еще чуть-чуть побыть человеком. – упрямо твердила Белла. Мое терпение было на исходе! Я закрыл глаза и шумно выдохнул через нос.

- Белла, ты меня с ума сведешь! Сколько было разговоров на эту тему, и каждый раз ты умоляла сию же секунду сделать тебя вампиром.

- Да, но… Теперь у меня есть причина остаться человеком подольше.

Я был поражен. Оказывается есть еще что-то, чего я не знаю! Я что-то пропустил?

- Какая причина?

- Догадайся.

Белла поднялась с подушки и потянулась ко мне губами. Хорошо, что предыдущий неприятный разговор меня отвлек. Я мог себя контролировать: легонько чмокнул ее в ответ. Бережно отстранил Беллу от себя: я не знал, насколько хватит моего самоконтроля. Мне так отчаянно хотелось ответить на ласку Беллы! Я нежно, едва касаясь прижал ее плечи к своей груди. Сквозь полупрозрачные одежды отчетливо слышалось тепло ее тела. И собственная кровь набатом застучала у меня в висках.

- В тебе и так столько человеческого, Белла. Поведением правят гормоны.

- В том-то и дело, Эдвард. Эта часть человеческой натуры мне нравится. И пока я не хочу с ней расставаться. Пройдут годы, прежде чем я перестану быть жаждущим крови новорожденным вампиром и снова обрету эту радость. – Белла наконец-то зевнула. Я обрадовался.

- Ты устала. Поспи любимая. – как же было все таки приятно укачивать сонную Беллу в своих объятиях. Я начал напевать колыбельную.

- Интересно, откуда взялась усталость? – хитро прищурилась Белла. – Ты ведь совсем ни при чем, да?

Я улыбнулся. Сколько еще придется ждать месяц, год… Это же всего лишь время. Я его выдержу ради моей любимой. Только бы быть рядом с нею.

- Учитывая, как я еле до кровати доползаю, должна была бы спать как сурок.

Я насторожился.

- Так и есть. Спишь как убитая. За все время, что мы тут, я от тебя во сне и слова не слышал. Если бы ты не храпела, подумал бы, что впадаешь в кому. – пошутил я по поводу мнимого храпа.

- И не металась во сне? Странно. Обычно, когда снятся кошмары, я всю постель переворачиваю. И кричу.

- Тебе снятся кошмары?

- Реалистичные до жути. И очень выматывающие. Не может быть, чтобы у меня никаких воплей во сне не вырывалось.

Я не на шутку встревожился. Даже не подозревал, что Белле плохо во сне. Мне казалось, что на острове она спала тише и спокойнее, чем дома в Форксе.

- А что именно снится?

- Сны разные. И одновременно похожие. Потому что цветные.

- Цветные? – переспросил я Беллу. Да, знаю людям снятся цветные сны. В принципе в этом нет ничего необычного. Но Белла разволновалась и ее волнение передалось мне.

- Очень яркие, совсем как в жизни. Обычно во сне я чувствую, что сплю. А здесь нет. И от этого еще страшнее. – Ее прелестное личико передернулось от страха. Я похолодел от жуткой догадки – эти сны могли быть следствием нашей первой ночи на острове. Белла подсознательно мучилась кошмарами из-за моего чудовищного поведения.

- Что же в них страшного? – мое волнение нарастало, я приготовился к худшему.

- В основном… - протянула Белла и умолкла. Она явно не торопилась поделиться со мною собственными страхами. Любимая смотрела куда-то вдаль, а на ее лбу образовалась тонкая складка. Она что-то скрывала от меня, не хотела меня расстраивать?

- Вольтури… - наконец-то прошептала Белла. Я был поражен. Я и думать забыл о них после того, как Белла согласилась выйти за меня и мы назначили время превращения. Вольтури не представляли для нас угрозы. И эти надуманные страхи Беллы точно можно развеять.

- Они нас больше не тронут. Ты скоро станешь бессмертной, а значит, им не к чему будет придраться. – мягко пообещал я Белле. К чести Вольтури – они никогда не нарушали правила, как и свои обещания. И, если мы не будем затягивать с превращением, они нас не потревожат. Я внимательно следил за реакцией Беллы. Кажется мои слова не возымели успокаивающего воздействия – Белла по-прежнему выглядела очень напуганной.

- Чем тебе помочь? – я не знал, что можно сделать.

- Это просто сны, Эдвард.

- Хочешь, я буду петь колыбельную? Всю ночь. И ни один кошмар близко не подберется. – Белла часто мне говорила, что ей нравится мой голос, и я надеюсь, что слушая его всю ночь, любимая будет чувствовать себя в безопасности.

- Ну, там ведь не только кошмары. Некоторые сны очень красивые. Разноцветные. Как будто я плаваю под водой, среди рыб и кораллов. Как наяву, совершенно не чувствуешь, что спишь. Наверное, все дело в этом острове. Тут везде такие яркие краски…

- Хочешь домой? – спросил я. Если Белла захочет, мы можем сразу же завтра уехать.

- Нет. Пока нет. Мы можем еще тут побыть?

- Сколько угодно, Белла, - заверил я.

- А когда начинается учебный год? Я совсем забыла о времени.

Я вздохнул. 20 минут явно растянулись во времени. Давно пора было спать. Может быть Белла просто не высыпалась и от того кошмары? Я снова стал напевать колыбельную и шоколадные глаза наконец-то закрылись.


"Женские слезы – это самая сильная вода в мире".
Джон Морли

Ах, эти женские слезы,
Небо, не осуди!
Бури, и штормы, и грозы,
И проливные дожди…
Ах, эти женские слезы,
Если б я мог их стерпеть!
Муки и адские грезы
Не погасить мне вовек.

***
Я не знаю, сколько прошло времени, скорей всего было ближе к полуночи, когда Белла начала метаться во сне. Она стонала, что-то сонное шептали губы, прелестное тело то льнуло ко мне, то, как в испуге, отодвигалось - подальше. Я не знал, стоит ли мне разбудить Беллу совсем, или, наоборот, продолжать ее укачивать.

- Ах! – испуганно выдохнула Белла и открыла глаза.

- Белла? Все хорошо, любимая? – шепотом спросил я. Я внимательно всматривался в затуманенные сном глаза – Белла еще не проснулась окончательно. На мой пытливый взгляд она не реагировала.

- Ах! – повторила Белла еще раз и внезапно заплакала.

- Белла! Что с тобой? – что же ее так тревожило? Я не мог понять причину ее слез.

- Мне все приснилось! – воскликнула сквозь всхлипывания Белла.

- Все хорошо, любимая, все в порядке. Я здесь. – я готов был защитить мою любимою от всех бед на свете. – Опять страшный сон? Это сон, всего лишь сон… - ласково уговаривал я.

- Не страшный… Это был хороший сон.

- Тогда почему ты плачешь? – я уже не знал, что и думать.

- Потому, что проснулась! – зарыдала Белла еще сильнее и потянулась руками к моей шее. Я ощущал ее трепещущее тело все ближе и ближе. Белла обняла меня.

- Все хорошо, Белла. Дыши глубже.

- Он был такой настоящий (сон). Я думала, это все по правде…

- Расскажи, - попросил я. – Вдруг поможет?

- Мы были на пляже, - всхлипывая начала Белла.

- И? – ну, рассказывай же, любимая!

- О, Эдвард…

- Рассказывай, Белла! – взмолился я. Но вместо рассказа Белла прижалась ко мне и начала целовать меня с такой страстью, что я на мгновенье позабыл обо всем на свете. Ее губы были такими мягкими и теплыми. Никогда еще не было так тяжело сохранять дистанцию между нами! Но… нам же нельзя, родная моя. Осторожно отстранил любимую. Еще чуть-чуть и я не смогу остановиться.

- Белла, нет. – настойчиво проговорил я, отодвигая Беллу на безопасное расстояние.

- П-прости! – прошептала Белла, и ее руки отпустили мою шею, безвольно упали вниз. Она снова залилась слезами. Она рыдала так горько, так безнадежно, будто завтра наступит конец света.

И эти слезы, и ее прерывающийся шепот вмиг сделали ее еще ближе мне, еще роднее. Это все из-за меня! Я не мог дать ей то, что она хотела. Я не мог сделать ее счастливой, потому и сам был несчастен! Что же мне делать?

Она подняла голову, прелестные губы дрожали, широко раскрытые глаза блестели лихорадочным блеском. Она плакала все громче. И я мог ее успокоить только одним способом… Я не хотел и думать о таком способе!

- Не могу, Белла, нельзя! – я уже не мог говорить: рычание голодного льва вырывалось из моего горла.

- Пожалуйста! - огромные карие глаза умоляюще смотрели на меня. И слезы придавали магнетическую силу ее мерцающему взгляду.

- Эдвард, прошу тебя! – умоляла меня Белла. И страстное, жгучее, ни с чем не сравнимое первобытное желание – любить ее и защищать – мгновенно смело все здравые мысли…

Эти слезы сделали то, что было неподвластно словам и шелковым нарядам.

Я сорвался…

(Продолжение следует)
_________________

Красиво! Очень нравится!



Как трудно удержать слово! Эдвард не сможет выдержать, очень любит Беллу.



И он действительно сорвался, но так лучше.

Понравилось горячее продолжение! Спасибо тебе!

Отлично написано, мне очень понравилось! Спасибо! Жду продолжение, уведомите пожалуйста в ЛС, я редко на сайте бываю.
_________________

Интересный, добротный, выдержанный фанфик. Очень здорово, особенно для первого опыта. Вы - молодец.
___________________________________

 » Глава 5. ВТОРАЯ НОЧЬ (НАЧАЛО). БЕЛЛА

Глава 5. ВТОРАЯ НОЧЬ (НАЧАЛО). БЕЛЛА

Он отыскал мои губы и закрыл их страстным поцелуем, простонав от бессилия. И уже через секунду я услышала звук рвущейся ткани и поняла, что и я, и он полностью обнажены.

- Только не плачь, родная моя, – шептал мне в перерыве между поцелуями Эдвард. И его холодное тело обволакивало, заставляло сильнее трепетать мое сердце.

- Как же я соскучился по тебе, Белла… - я закрыла глаза, наслаждаясь каждым его прикосновением, каждой нежностью. Я уже была готова к большему, жаждала ощутить его в себе. Я почувствовала его возбуждение, сильнее прижалась к его груди, вздрогнула от страстного томления, от предвкушения и… от того, что в прошлый раз было почти невыносимо больно. Мои глаза перепугано распахнулись и… Эдвард лежал возле меня, очень близко ко мне, но при этом совершенно меня не касаясь. Он отстранился от меня настолько быстро, что я даже засомневалась было ли то, что было секунду назад? Или это продолжение сна?

Эдвард опирался на локоть, обеспокоено заглядывая мне в лицо.

Захотелось зарыдать снова. Как глупо я себя веду! Отталкиваю Эдварда, боюсь сама не зная чего. Там, во сне я была смелой и раскованной. Отвечала на его ласки не пугаясь, и, не дрожа. О Господи! Даже, если у глупости есть пределы, то моя все равно была запредельной. Осталось только выть белугой всю ночь – Эдвард уж точно ко мне не прикоснется. Он рассердился на меня (и поделом мне!), а значит никакого интима. Я почувствовала, как слезы снова навернулись мне на глаза.

- Эдвард. – умоляюще прошептала я. Но Эдвард, кажется, и не думал злиться.

- Не бойся, любимая, - мягко ответил он. – Я только буду тебя ласкать. Так, как ты хочешь. Того, что тебя пугает не будет. Расслабься, я полностью себя контролирую.

- Не надо бояться. – снова попросил он и холодная рука успокаивающе погладила мои волосы.

Несмотря на то, что голос Эдварда звучал мягко и спокойно, я явно чувствовала проступавшие в нем отчаяние и горечь. Конечно, он готов был доставить мне удовольствие! Собственные же ощущения, как и жажду крови, он загонит в дальний угол своего сознания. Нечеловеческие усилия, железный контроль, бесконечное терпение и потакание моим слабостям – в этом был весь Эдвард. Нет, я не позволю! Я приподнялась, посмотрела ему в лицо. Тусклый свет луны слабо освещал самые совершенные в мире черты. Но глаза его горели довольно ярко. Я смотрела только в этот чарующий огонь.

- Эдвард, я очень хочу, - я сделала ударение на слове «очень», - заниматься с тобой любовью. Мне очень нравится, когда ты меня целуешь и ласкаешь, но больше всего на свете мне хочется чувствовать тебя в себе. Мне это надо.

Я хотела принадлежать ему полностью, вся, без остатка. И так же сильно хотела, чтобы он принадлежал мне. Господи, когда же мы с ним сможем быть по-настоящему вместе?

Несколько бесконечно долгих секунд Эдвард собирался с мыслями. А потом его веки вздрогнули.

- Белла, я такой холодный и грубый, по сравнению с тобой… - какая обжигающая боль в этом бархатном голосе! Эдвард запнулся.

При слове «грубый» мне захотелось расхохотаться – наверное, становлюсь истеричкой – может ли быть в мире кто-то нежнее моего Эдварда?

- Я хочу быть с тобой, с холодным… с грубым, потому, что ты такой есть. Я люблю тебя только таким. Мне не нужно другого. Сейчас и с тобой. И удовольствие должно быть взаимным. На меньшее я не согласна.

Эдвард колебался целую вечность. Я чувствовала его сомнения, его боль и его страх.

- Ты правда так думаешь?

Я застонала в ответ. – Ну почему он мне не доверяет?

- В том, что я люблю тебя, ты тоже сомневаешься? – как страшно прозвучали мои слова! Я сама ужаснулась тому, что сказала. Знаю, это был запрещенный прием, но я не успела поразмыслить, реплика сама сорвалась с языка.

Слишком больно ранил меня Эдвард своим недоверием.

- Белла! – не выдержал Эдвард. – Не говори так. Я не сомневаюсь в тебе. Я ведь… Белла! С тех пор, как мы впервые поцеловались, я мечтал показать тебе, как сильно я тебя люблю…

- Я очень хочу знать Эдвард, как сильно ты меня любишь… - прошептала я и сомкнула руки у него на шее. Эдвард послушно наклонился надо мною, и его холодное дыхание обожгло мне лицо. В ответ мое сердце застучало сильней: он все еще сомневался, но у меня появилась робкая надежда.

- Белла, мне так трудно себя контролировать, когда ты вот так со мной… - блестящие глаза полны вселенской муки, видно признание далось нелегко. Мне стало немного стыдно за свое поведение, но я не могла остановиться. Я уже была близка к цели.

- Если я не сдержусь – ты снова можешь пострадать… - Господи, сделай так, чтобы Эдвард забыл о тех двух несчастных синяках после первой ночи! Внезапно меня озарила дельная мысль:

- Эдвард, я тоже буду себя контролировать. Я постараюсь не делать резких…

- Белла, - застонал мне в ответ Эдвард. Наверное, я сморозила очередную глупость? Хотя иронии в его голосе я не расслышала… Действительно: что означает «контролировать себя», если от одного его прикосновения у меня голова шла кругом? Но я не хотела сдаваться.

- Обещаю, - на всякий случай, повторила я уже сказанное накануне первой брачной ночи. – Если мне станет больно, я сразу же скажу тебе. Сразу-сразу.

Еще секунду Эдвард молчал, а потом (о, чудо!) он решился и притянул меня к себе.

- Больно уже, наверное, не будет. – мягко прошептал он. – Ты очень влажная – я это чувствую, когда прикасаюсь. И в последние три дня я не слышал запаха свежей крови. Раны, которые я причинил тебе в прошлый раз, - прекрасные черты исказила гримаса, - уже затянулись, их нет.

Я кивнула в знак согласия. Все он знает про меня – краска стыда залила щеки. Какая же я невыдержанная – то хочется плакать, то краснеть. Хорошо, что во время разговора смотрим в глаза друг другу, а то на мне ничего нет, да и одежда Эдварда куда-то подевалась. Эдвард чуть сдвинулся, чтобы быть еще ближе ко мне, и я с особой отчетливостью осознала, что между нашими телами нет никаких преград. Покраснела еще больше.

- Ты такая милая, когда смущаешься, если бы я еще знал причину… - прошептал Эдвард что-то совсем не разборчиво и его губы накрыли мои.

Я не переспрашивала. Вмиг стало не до разговоров. Словно разряд прошел по моему телу, когда оно соприкоснулось с ним. Не хотелось говорить, не хотелось думать; только быть с ним, чувствовать его, любить его… Внизу живота, глубоко внутри, стало тепло, и это тепло раскручивалось словно по спирали, распространялось по телу. Все поплыло как в тумане…

Его проникновение было таким легким и естественным, как будто мы давно были двумя половинками одного целого. И одновременно это проникновение казалось таким необычайно острым, пронзительным, почти болезненным. Он входил в меня медленно, соизмеряя каждое свое движение, постепенно и неуклонно наполняя меня собой. Так невыносимо было ощущать в себе: горящий лед и ледяное пламя.

Остановился глубоко во мне. Не хотелось открывать глаза. Улыбнуться ему только кончиками губ, рассказать, как все чудесно. Он вышел из меня и снова медленно скользнул обратно – ледяной ожег наполнил меня до краев и дрожь прокатилась по моему телу. То, что я чувствовала было сродни боли, но болью это было назвать нельзя. Ощущения были просто нереальными… Я застонала.

- Как ты, любимая? – низкий, вибрирующий голос полный тревоги и участия.

- Хорошо… - сдавленно выдохнула я и Эдвард немного осмелел. Движения стали уверенней.

Ушли последние страхи и сомнения - тело само диктовало, как действовать дальше.

- Хочу быстрей… - и мои ноги обхватили его холодное сильное тело. Когда он стал выходить из меня, я приподняла бедра и устремилась следом. Я не хотела его отпускать, я хотела быть с ним. И Эдвард меня понял.

Его движения во мне – непреодолимая, немного пугающая сила и восхитительная умопомрачительная нежность. Рывок, другой… И реальный мир растаял в одночасье. Мое тело разбилось на мириады хрупких осколков, летящих куда-то во тьму, пронизанную бриллиантами звезд. Как же все прекрасно! Эдвард все еще во мне. Шепчет мне самые дивные слова, целует бесконечно долго нежно осторожно…

Эдвард откинулся на кровать, я, оказывается, лежу на нем. Моя обнаженная грудь на его прохладной груди. Тишина неимоверная. Все свершилось: сказка, нега, мираж. Как можно было жить без всего этого раньше?

Моя рука в его руке. Какая нежная прохлада…

- Ты такая восхитительная, Белла… Как же с тобой хорошо… - мы по-настоящему принадлежим друг другу. Так и должно быть. Он мой муж. Душой и телом хочу принадлежать ему вечно.

Ошеломленная происшедшим, я не хотела ни двигаться, ни соображать. Нехотя приоткрыла глаза. Его сияющая триумфальная улыбка.

- Что ты хочешь, Белла? – спрашивает меня самый мелодичный голос в мире.

Разве после всего этого я могу еще чего-то хотеть? Сказка стала былью. Ничего не хочу, ничего не знаю.

- Отнести тебя в ванную?

В ванную? Нет, мне и здесь хорошо, с тобой. Я отрицательно качаю головой. Сознание возвращается медленно. Склонившееся надо мною ангельское лицо приобретает более резкие, почти реальные черты. Он выжидательно смотрит мне в глаза. Наверное, задал еще какой-то вопрос, а я прослушала. Какая же я не собранная. Никак не могу собрать себя в кучу: притянуть здравые мысли к отупевшему телу. Пересохло во рту. Язык скользнул по губам. Мои губы все еще горят восхитительным огнем его ледяных поцелуев…

- Хочешь пить?

Наконец-то я пришла в себя. Я не хочу пить. Но я уже вернулась с небес на Землю. Сколько длилось отсутствие: несколько секунд или несколько столетий? Неважно, ведь каждое мгновение было наполнено нашей близостью.

- Нет, не хочу.

Оказывается, я уже могу разговаривать.

- А что ты тогда хочешь? – мучается Эдвард незнанием моих мыслей. – Я же не могу прочитать…

- Тсс… Не расстраивайся, милый, - осторожно прижимаю пальцы к его ароматным губам. – Читать нечего. Мыслей нет. Когда появятся, я тебе выскажу вслух.

Сознание возвратилось полностью. Спать не хотелось. Чего ж хотелось? Я прислушалась к своим желаниям. Желание только одно. Едва закончилось это блаженство, захотелось повторения.

- Эдвард! Угадай сам, чего я хочу!

Эдвард стонет.

- Белла, от твоего постоянства можно сойти с ума. То ты скажешь сама, чего хочешь, то не скажешь…

- Хочу, чтобы ты сам догадался! – я смеюсь, и мне впервые в жизни нравится мой смех.

Эдвард не отрывает взгляд от моего лица: может быть любуется, может боится за мой рассудок? Наконец-то улыбается. Сверкают белоснежные зубы и мое сердце на секунду замирает от восторга: какой же он красивый! Эдвард снова накрывает мою руку своей ладонью. Я чувствую, что его рука теплее, чем обычно.

- Чего же ты хочешь? Ванная? Нет. – с улыбкой искусителя начинает перечислять он, и прежде, чем согнуть мой палец, нежно прикасается к нему губами.

- Сок? Минеральная? Нет. – холодные губы поочередно ласкают мои пальцы. Я чувствую, что уплываю… Как же не потерять нить разговора?

- Купаться в океане? – я из последних сил пытаюсь мыслить здраво и резко мотаю головой из стороны в сторону.

- И купаться - нет? Тогда, может быть ты хочешь кушать? – совсем нетактичный намек на мой непомерный аппетит!

- Эдвард! Я же ночью не ем! – рассердиться по-настоящему не получается. Слишком нежные у него губы. В смеющихся глазах нестерпимо ярко сверкают золотистые искры.

- Ну, тогда вообще не знаю. – шумно вздыхает Эдвард и так выразительно смотрит на мои губы…

- Какой же ты непонятливый! Я тебя хочу. – шепчу я мужу и снова заливаюсь краской румянца. Действительно, непостоянство граничащее с шизофренией: хочу, соблазняю; чего то боюсь, не знаю чего… Только Эдвард с его безграничным терпением может все это вынести.
_________________

Стало еще интересней. Эдварда жаль, ведь любит ее, но знает, что любовью своей страдания ей причиняет.
___________________________________

Спасибо за новое продолжение, начинаю читать, только сейчас увидела, извини меня!

 » Глава 6. ВТОРАЯ НОЧЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ). ЭДВАРД

Глава 6. ВТОРАЯ НОЧЬ (ПРОДОЛЖЕНИЕ). ЭДВАРД

Я с восхищением смотрел на Беллу. Она согласна снова?

- Белла, я тебя не утомил? Ты хочешь продолжить? – переспрашиваю на всякий случай. Вдруг я что-то недопонял. Последнее время я глупел прямо на глазах – надо это учитывать!

- Хочу… - улыбаются мне в ответ шоколадные глаза и восхитительно стучит ее сердце.

- А ты хочешь? – робко спрашивает Белла.

- Ты еще спрашиваешь! – почти кричу я от радости. У нас все получилось! Я смог себя контролировать. И я знаю главное: я не причинил Белле вреда, наоборот, я видел, что ей было приятно. А какие ощущения она подарила мне?! Лучше пока-что и не вспоминать. Воспоминания туманят рассудок, будоражат собственную кровь, заставляют терять равновесие и развевают миф о самоконтроле…

Белла хочет, чтобы мы и дальше занимались любовью! Я не знал было ли ей настолько же хорошо со мной, насколько мне с - нею. Хотелось бы в это верить! Сейчас я жалел, что не уделял должного внимания мыслям людей об их интимной жизни. Люди часто думали об этом, но я всегда отключал свое сознание от такой ненужной, и как мне казалось абсолютно неинтересной информации. Хотя… Вовремя отключиться не всегда удавалось и кое-что я запомнил.

- Белла… - прошептал я, с любовью глядя в ее прелестное лицо. Я мог ей доставить самое изысканное удовольствие, которое одинаково сильно нравилось и мужчинам, и женщинам. И я почувствую ее вкус на своих губах – эта мысль мгновенно наполнила меня жаром и подтолкнула к самым активным действиям.

Я потянулся к Белле и прикоснулся к ней губами. Я уже не мог думать ни о чем, кроме близости Беллы и наслаждения от этой близости. Я зарылся лицом в ее шелковистые пряди и ее запах полностью заполнил мои легкие, заставил дрожать каменное тело. Я опустился чуть ниже, только легонько коснулся ее восхитительного горла и задохнулся от неутолимого инстинкта обладания. Губы скользнули ниже, к соблазнительной припухлости груди. Ах, какие восхитительные чудеса таило в себе ее хрупкое тело! Как нежно оно трепетало под моими губами. Как невыразимо приятно было прикасаться к каждой частичке этого тела. Я опускался все ниже и ниже. Дыхание Беллы стало чаще. Сейчас я попробую ее вкус… И бешеное пламя обожгло мое ледяное тело.

И вдруг я почувствовал, как резко Белла оттолкнула мою голову. Я даже не ожидал, что Белла может быть настолько резкой и настолько ощутимо толкнуть меня! Я растерялся. На губах еще ощущалось послевкусие ее изысканного аромата, и я несколько секунд не мог прийти в себя. Когда осознал происходящее, был потрясен увиденным. Белла полностью затянутая в простыню, сидела неподвижно на противоположной от меня стороне кровати. «И когда она успела?» – первая мысль. «Я ее укусил?!» – вторая мысль была гораздо хуже первой. Я весь похолодел. Тело инстинктивно сжалось и я резко вдохнул воздух. Запах свежей крови не ощущался. Еще раз вздох и выдох. На теле Беллы не было кровоточащих ран. Это я уяснил точно. Прояснившееся сознание клялось моему разуму, что во время ласк хищные зубы не касались тела любимой. Монстр сидел на цепи. Последнее время он даже не пытался вырваться. Так, что же случилось?

- Что случилось, Белла? – паника придала моему голосу ненужную резкость.

- Белла? – я подскочил в постели и протянул к ней руки, но Белла не ответила и даже не повернулась. Дела обстояли хуже некуда. Мои руки застыли, как парализованные.

Сердце Беллы выбивало стаккато.

- Белла, повернись ко мне и скажи, что болит. – потребовал я.

Я был уверен, что не я заставил любимую страдать, но ведь что-то же случилось? Белла заболела? Люди сами по себе существа хрупкие. Ни с того, ни с сего у них может начаться приступ аппендицита, или почечная колика, или ущемиться грыжа или… И страницы медицинской энциклопедии со страшной скоростью замелькали у меня в голове. Белла всегда была такой уязвимой, а у меня – только теоретические знания по медицине.

- Белла, срочно нужен врач!

Белла повернула ко мне пылающее лицо и посмотрела на меня так, как смотрят медсестры в психиатрических клиниках на пациентов этих клиник.

- Какой врач? Эдвард, ты чего? – Белла снова отвернулась и отодвинулась от меня еще дальше. Она не хотела принимать мою помощь. Я был в растерянности. Я вообще перестал ориентироваться в ситуации. Собственная тупость давила неимоверно. Я ничего не понимал. Может мне нужен врач? Может сердце Беллы так учащенно бьется от испуга, а не от боли? Но чего или кого она могла испугаться? Опасных животных на острове не было, в доме, кроме нас, тоже никого не было.

- Белла, что тебя напугало? – настаивал я севшим от страха голосом.

- Ты меня поцеловал так… - очень тихо прошептала Белла.

Так дело было в моей интимной ласке! Всего-лишь… Облегчение было настолько резким и настолько сильным, что я откинулся на подушки и принялся хохотать как ненормальный. Еще минуту назад я строил догадки, одну страшнее другой. А оказывается, моя прелестная соблазнительница до сих пор очень стесняется меня, своего мужа, и потому так необычно себя ведет. Я не удержался, схватил Беллу обеими руками и развернул ее к себе. Она была прелестна: пылали щеки, сверкали глаза. Она смущалась и сердилась водночасье. И восхитительная жажда в моем теле снова напомнила о себе.

- В каком веке вы родились, миссис Каллен? – спросил я, не прекращая смеяться.

- Сам знаешь! – совсем неучтиво буркнуло мне в ответ это прелестное создание. Котенок злился. Меня это смешило и возбуждало одновременно.

- А кто меня мучил целую неделю, демонстрируя прозрачные наряды? – попытался я разрядить атмосферу.

- Не очень то ты и мучился. – сердито бросила Белла. – Ты, вообще, на меня внимания не обращал!

Если бы я не был вампиром, и у меня не был бы 100-процентный слух, я решил бы, что я ослышался. Разве Белла не замечала, что со мной творилось? А особенно в последние дни?

- Эдвард! – карамельные глаза распахнулись шире, выражая неподдельное любопытство. – А, если бы я тебя так целовала?

Смеяться я перестал сразу. Впрочем, как и дышать. Мои пальцы резко опустились на матрац, делая в нем уродливые прорехи, и схватились за стальные пружины внутри кровати.

- Почему ты молчишь? – спросила Белла.

Почему я молчу? Да потому, что я забыл все слова и все языки, которые выучил за последние девяносто лет.

- Хочешь попробовать? – шепнул я, прерывающимся от волнения голосом.

Белла еще больше залилась краской смущения и отрицательно покачала головой.

- Уже и спросить нельзя, – сказала почти обиженно.

- Белла! – простонал я. – Ты сведешь меня с ума.

- Вампиры не сходят с ума – ты же сам говорил, – удивленно хлопнули черные ресницы и мое возбуждение достигло апогея.

- Ну, да… Не сходили до этого момента. Я буду первым… Белла, иди ко мне!

- Нет… Не хочу. – раскапризничалась Белла.

- Ты, что всю ночь будешь сидеть на краю кровати? Иди ко мне, родная моя, – уговаривал я.

- Нет, буду сидеть! – ах, какой грозный ультиматум! И через секунду испуганно: - Эдвард! Куда ты меня тащишь?

- Посидишь на мне.

- Эдвард, ты точно с ума сошел этой ночью…

- Хм… удивительно, что этого не произошло со мной раньше. Белла, да брось ты эту простыню! Тебе, что холодно?

- Нет, не холодно. Просто ты ведешь себя отвратительно…

- Белла! Тебе же нравилось раньше сидеть на мне. Вспомни, когда мы бывали на поляне…

- На мне тогда была одежда! И ты тоже был одет…

- Без одежды гораздо интересней. – я не выдержал и подмигнул Белле. Может она в темноте и не заметила, но ее смущение было таким милым и мне так хотелось поиграть с ней.

- Ты еще немножко покраснела? – Господи, как же я хотел обладать ею в эту минуту! Игры надо было заканчивать. Собственное возбуждение уже пугало меня своей силой.

- Хорошо тебе говорить! Ты же знаешь, что я ночью почти ничего не вижу, потому ты и не стесняешься…

Эту неравноправие между нами так легко было исправить. Я потянулся к выключателю:

- Зажечь ночник?

- Нет! – испуганный возглас. – Если будет освещение и я буду видеть тебя… Я буду видеть, что ты меня видишь – будет еще хуже… - голос сорвался на приглушенный шепот.

Ох, уж этот образец женской логики! Я не мог больше ждать.

- Белла, я уже не могу сдерживаться, – честно признался я.

- На что ты намекаешь? Тебе должно быть стыдно за… за… за свой предыдущий поступок!

- Нет, не стыдно. Хочется повторить.

- Что-о-о?!

- Белла, что ты делаешь? Оставь в покое подушку. На чем ты будешь спать?

- Да, уж на чем-нибудь! – прямо как разозленный котенок, который считает себя тигром.

- Белла! Осторожно, ты можешь расшибить руку! Какие прелестные пальчики! Мне так нравится, когда ты злишься! Можно вас поцеловать, моя прелестная амазонка?

- Нет, нельзя! Я не хочу с тобой целоваться!

- Правда, не хочешь? Тогда и не будем, – соглашаюсь я с Беллой.

- Что ты опять задумал? Что ты делаешь?

- Тсс. Не бойся, расслабься. Я сейчас приподниму тебя и ты сядешь немножко по-другому… - предупредил я Беллу, боясь ее напугать.

- Ах-х-х… Эдвард…

- Тише, тише, любимая. Я поддерживаю тебя только кончиками пальцев, совсем чуть-чуть. Ты можешь двигаться, как ты хочешь…

- Эдвард… - шепот и стон одновременно. Как завораживающе звучит мое имя в ее устах.

- Все хорошо, любимая, – шепчу я Белле, задыхаясь от восторга.

- Ты так глубоко во мне…

- Я знаю, родная моя, так и должно быть…- сейчас огненная лавина выйдет из-под контроля и сожжет меня всего без остатка. Ценой неимоверных усилий, пытаюсь обуздать собственные эмоции, отрываю руки от ее хрупкого тела – нельзя прикасаться к Белле в это мгновение.

- Сладкая моя, люблю тебя больше жизни…
_________________