Как рождаются легенды (сборник рассказов о любви)

 » Как рождаются легенды (сборник рассказов о любви)  [ Сборник ]

Как рождаются легенды

Аннотация: Сборник рассказов о любви

От автора: Эти рассказы написаны в разное время и по разным поводам. Я надеюсь, они могут кому-то понравиться.




Так рождаются легенды

Легенды рождаются сами:
Из робкого взгляда, из жеста,
Из сорванных с губ поцелуев,
Из встречи в условленном месте,
Из шороха волн океанских,
Из вздоха и томного стона,
Из шелеста пальмовых листьев
И бархатной розы бутона,
Из тихого шепота ночи,
Из стука дождинок по крыше…
Легенды рождаются сами:
Их надо всего лишь услышать.



Нагревшаяся за длинный тропический день вода практически не ощущается телом. Я покачиваюсь на почти идеально ровной поверхности океана, раскинув руки в стороны и нежась в последних лучах заходящего солнца. Внезапно чьи-то сильные горячие руки крепко обхватывают меня за талию и утаскивают под воду.
Чьи-то? Я прекрасно знаю, чьи! На этом небольшом островке, затерянном в Тихом океане, сейчас находятся только два человека – я и мой новоиспеченный муж.
- Крис! – грозно произношу я, выбравшись на поверхность, и сердито стряхиваю с себя капельки воды прямо на его загорелую грудь. – Не делай так больше!
- Как? – игриво интересуется он, привлекая меня к себе. – Вот так?
И его губы ласково и нежно касаются моих. Опять. Уже в который раз за последнее время. Но я, как и в первый раз, когда Крис поцеловал меня, теряюсь в собственных ощущениях. Немедленно просыпается и встряхивается, казалось, уже давно удовлетворенное и отправившееся отдохнуть страстное желание. В животе начинает закручиваться томительная спираль, подчиняясь ритму, с которым твердые и одновременно такие нежные губы сливаются с моими. Ноги слабеют и поджимаются, ладони сами собой ложатся на широкие плечи моего мужа, и…
И мы уходим под воду уже оба. Приходится выбираться на берег, смеясь и барахтаясь, брызгаясь друг в друга, как дети, и весело зажмуриваясь, когда капли, сверкающие в предзакатном солнце, попадают в лицо.
Я ложусь на не успевший остыть песок. Желание не то чтобы исчезло насовсем – оно спряталось на время, свернулось пушистым котенком, прикрыв хвостиком нос и навострив ушки, и только и ждет момента, чтобы вновь пробудиться и заполнить целиком мое тело. Но пока мне хочется просто лежать и наблюдать, как ночь занимает место дня у дирижерского пульта. Начинается сумеречная прелюдия.
Взмах дирижерской палочки – и сереет небо, теряя свой удивительный лазоревый цвет.
Второй – и выглядывает первая, самая смелая звезда, проверяя, можно ли идти за ней остальным.
Третий – и цикады начинают свою однообразную, монотонную песню, гармонично сливающуюся с шелестом волн о песок и шорохом пальмовых ветвей.
- Как же хорошо, - мечтательно выдыхаю я.
- Что хорошо? – мягко спрашивает муж. Его глубокий бархатный голос вносит последнюю, недостающую нотку в общий хор, и я настолько погружаюсь в романтичную мелодию, что только через несколько секунд соображаю, что мне задали вопрос.
- Все…
Я небрежным жестом обвожу пляж, океан, песок и нас.
- Все вот это… - и добавляю, повинуясь непонятному желанию поделиться с Крисом внезапно пришедшей на ум мыслью. – Знаешь, мне кажется, мир явно кто-то создал. Кто-то очень любящий и тонко чувствующий. Не могло все это – вода, звезды, песок, пальмы и мы с тобой появиться после какого-то скучного Большого Взрыва или в результате панспермии.
Крис тихо смеется и приподнимается на локте, заглядывая мне в лицо.
- Конечно. А ты разве не знала?
- Ты сейчас про религию? «И создал Бог в первый день…» и так далее? Нет, Крис, я другое имею в виду. Этот мир явно создавала женщина. Прости, но мужчины неспособны сотворить подобное буйство красок, запахов и эмоций. Они мыслят совсем по-другому.
- Но и женщины не могут продумать все до мелочей, - усмехается муж.
Я, вспыхнув от возмущения, приподнимаюсь на локтях, собираясь возразить, но губы прикрывает его палец.
- Подожди. Я еще не закончил. Этот мир создавали двое. Хочешь, я расскажу тебе?
Я опять опускаюсь на песок и гляжу в любимые изумрудные глаза, потемневшие в сумерках почти до черного цвета.
- Хочу.
- Тогда слушай…
Крис проводит кончиками пальцев по моей щеке, убирая прядь мокрых волос.
- Все началось в незапамятные времена, когда еще не существовало ни солнца, ни луны, ни звезд, и вообще ничего живого и неживого. Была только богиня-Земля, и звали ее Дайна.
Я вновь возмущенно вскидываюсь.
- Я не хочу быть праматерью! Ты видел их изображения в музеях? Массивные, коротконогие, с огромной грудью и бедрами! Я же не такая!
- Конечно, не такая, - смеется мой муж. – И та богиня Дайна была очень похожа на тебя – с тонкой талией, стройными ножками и высокой грудью. Но ее не видела ни одна живая душа, потому что света еще никто не создал. Бедной богине приходилось странствовать в полной темноте, одинокой и печальной.
- А те древние изображения? - все же с подозрением интересуюсь я.
- А за безумные фантазии доисторических скульпторов я не отвечаю, - нарочито сердито произносит Крис. – Ты будешь слушать меня или вспоминать каменные изваяния?
- Слушать, - чуть виновато отвечаю я и изображаю напряженное внимание.
- То-то же, - смягчается муж, и я получаю в награду короткий поцелуй. Но не успеваю как следует насладиться им. Крис продолжает свою историю.
- В один прекрасный… надо бы сказать день, но ни дня, ни ночи тогда не существовало… Так вот, в одно прекрасное ничто Дайна-Земля почувствовала, как кто-то взял ее за руку. Она вскрикнула – и от ее дыхания образовался воздух. Теперь богиня могла слышать незнакомца и разговаривать с ним.
«Кто ты?» - испуганно воскликнула она.
«Я бог Огня, Крис».
- И он был широкоплечим, с зелеными глазами и всегда всклокоченными волосами? – ехидно уточняю я.
- Именно таким. Но Дайна-Земля пока не могла этого видеть, хотя очень хотела. И, когда Крис-Огонь вежливо и церемонно поцеловал ей руку, от неожиданности чересчур резко отдернула ее. Поцелуй, оставшийся гореть на коже, отлетел в небеса и превратился в солнце. Все вокруг озарилось ярким светом.
«О-о-о…» - одновременно произнесли боги, любуясь друг другом.
- Дайне точно понравилось то, что она увидела, - хихикаю я и шаловливо тянусь рукой к выпуклости в плавках моего мужа.
- Не сомневайся, - самодовольно хмыкает он. – Крис-Огонь был мужчиной со всеми вытекающими последствиями. И ему тоже очень понравилась Дайна. Они долго смотрели друг на друга, и, может быть, стояли бы так до сих пор. Но глаза богини не привыкли к яркому свету солнца. Она зажмурилась, покачнулась и упала прямо в объятия Криса-Огня. Он подхватил ее, обнял, не давая упасть, прижал к себе и еще раз поцеловал, на этот раз в лоб. Дайна-Земля робко приподняла голову, и поцелуй, слетев с нее, превратился в луну.
«Так лучше?» - заботливо спросил Крис-Огонь.
«Да, - ответила богиня. – Но я не понимаю… Что со мной происходит?»
«Происходит то, что должно произойти. Тебе же нравится?»
«Да, наверное… Но…»
«Тогда просто доверься себе и мне».
Крис-Огонь прижался к губам богини.
- Вот так? – Я притягиваю к себе голову мужа и сама жадно впиваюсь в его губы. Очень хорошо представляя, что должна чувствовать та, другая Дайна-Земля в объятиях Огня, я тоже хочу ощутить это: жар, разгорающийся в теле, мужские губы, страстно целующие меня, властный и настойчивый язык, вторгающийся мне в рот и вступающий в схватку с моим. Схватку, из которой никто не выходит проигравшим, потому что побеждают оба – и Крис, и я.
- Вот так, - выдыхает муж, неохотно отстраняясь от меня.
- И что образовалось после этого поцелуя? – чуть обиженно спрашиваю я, потому что предполагала, что мой Крис не ограничится только этим.
- Ничего, - смеется муж. – Точнее, появился ветер, потому что Дайна-Земля точно так же сердито выдохнула, когда им пришлось разорвать свои объятия и вдохнуть воздух в горящие легкие. Но Крис-Огонь подхватил свою богиню на руки, уложил и начал покрывать поцелуями ее роскошное тело.
- И они отлетали и превращались в звезды, - заканчиваю я, сжимаясь от предвкушения – мой муж наклоняется надо мной, и глаза его сверкают от страсти и желания.
- Да, - успевает прошептать он. Я растворяюсь в его ненасытных губах, горячем твердом теле, жарких ладонях. Дайна-Земля точно так же отдавалась невинным ласкам своего бога…
Невинным?
Верх от моего купальника – два миниатюрных треугольника и три тесемочки – куда-то и когда-то исчез. Крис прикусывает сосок, дерзко торчащий вверх, и я вскрикиваю, выгибая спину. Мне мало. Я хочу еще. Хочу повторения сладкой тянущей боли, проникающей глубоко в меня и взводящей пружину желания.
Крис без слов понимает меня и накрывает губами вторую грудь. Слепящая молния наслаждения пронизывает меня, и с губ невольно срывается стон:
- Да…
- Дайна-Земля таяла от удовольствия под ласками Криса-Огня, - шепчет бархатный голос моего мужа. – Она зажмурилась и тихо постанывала, и с каждым ее стоном мир расцветал.
На мгновение передо мной предстает картинка – растрескавшаяся корка земли, голая и неуютная, которая вдруг начинает покрываться ярко-зеленым травяным ковром с красными, белыми, синими пятнами огромных цветов. Но образ тут же исчезает. Я не хочу сейчас задумываться о проблемах возникновения жизни на земле, да и вообще не хочу размышлять. Мое тело, мысли, желания сейчас подчинены одному – нетерпеливо зудящему комочку между ног, настойчиво требующему хотя бы прикосновения.
А Крис дразнит меня. Он ласкает, целует и легонько прикусывает мою грудь, живот, бедра, даже колени – но его пальцы и губы упорно избегают дотрагиваться до трусиков бикини, давно уже влажных, и не от океанской воды.
- Крис, - жалобно прошу я.
- Что, любовь моя? – притворно не понимает он. – Ты хочешь знать, что было дальше?
Вместо ответа я приподнимаю бедра, подаваясь навстречу его руке
- Пожалуйста…
Мокрая скомканная ткань летит в сторону, и я нетерпеливо раскрываюсь перед своим мужем, страстно ожидая, когда он…
- Да!
Умелые пальцы ласкают, гладят и нажимают как раз там, где требуется. Я выгибаюсь и извиваюсь, бессильно сжимая пальцами единственное, что попадается мне под руки – остывшие песчинки. Пружина внутри меня сжимается все сильнее и сильнее, пока место пальцев не занимают горячие губы Криса – и тогда она распрямляется, принося мне такое желанное освобождение. Я поспешно кусаю себя за руку, но все равно не могу сдержать рвущийся на волю крик.
- Тише, любовь моя. Ты так перебудишь всех окрестных птиц, - весело укоряет меня Крис, но в его голосе отчетливо слышатся самодовольные нотки, и дыхание моего мужа явно отяжелело и участилось. - Дайна-Земля тоже закричала. По ее щекам покатились слезы блаженства. Так появилась вода. Теперь Земля приобрела привычный вид – зеленые поля и леса, синие моря, реки и океаны. Но они были пустынны. Никто не мог оценить эту красоту, никто не топтал траву и не плескался в теплой воде.
Мое дыхание успокаивается до такой степени, что я могу обольстительно улыбнуться.
- И как же появилась жизнь?
- А ты не догадываешься? – игриво усмехается муж.
- Я хочу услышать это от тебя…
- Я лучше покажу.
Крис резким толчком врывается в меня. Я вновь вскрикиваю, ощутив неповторимое чувство заполненности и правильности. Крис губами ловит мой стон, одной рукой опираясь на песок, а второй – находя мою ладонь и крепко сжимая ее, переплетая пальцы. Он двигается во мне. Я с восторгом подчиняюсь его движениям, повторяя их, раскрываясь и приподнимаясь, принимая как можно глубже, стремясь полностью слиться и стать единым целым со своим мужем. В голове сами собой возникают слова, как будто кто-то завершает легенду, придуманную Крисом.
«Крис-Огонь вошел в Дайну-Землю. Богиня без страха впустила его – и содрогнулась от боли. Капли девственной крови упали на траву – и мир словно бы вздрогнул вместе с Дайной-Землей. Закружились над цветами великолепные бабочки, защебетали высоко в деревьях птицы, плеснула хвостом, уходя на глубину, крупная рыба. Боги не замечали этого. С каждым толчком, каждым движением Крис-Огонь подводил Дайну-Землю к вершине блаженства, и недалеко было то мгновение, когда оба они вскрикнут от наслаждения…»
- Да!
Мой собственный крик растворяется в звездном бархате ночного неба. Тело дрожит, пальцы сжимают руку Криса, голова запрокидывается в отчаянной попытке остановиться, задержаться на пике экстаза. Муж врезается в меня последний раз – и замирает, тяжело содрогаясь во мне.
Потом мы лежим, приходя в себя, и лениво поглаживаем друг друга. Волны пережитого удовольствия продолжают гулять по телу, заставляя жмуриться и томно вздыхать.
- Вот так родился мир, - хриплым от недавнего взрыва эмоций голосом шепчет Крис.
- Нет, - сонно возражаю я и прижимаюсь щекой к плечу мужа. – Так родилась еще одна легенда о сотворении мира. И знаешь, мне она нравится гораздо больше, чем предыдущие.
Крис удовлетворенно хмыкает. Мы сливаемся в нежном и томительно-сладком поцелуе, и звезды, бесцеремонно подглядывающие с высоты, откровенно завидуют нам.

Легенды рождаются сами
Из страсти, любви и желанья,
Без боли, без страха и скуки
Мучительного ожиданья.
Их надо всего лишь услышать
Средь шороха, шума и стука,
И будет не властна над ними
Забвение – Смерти подруга.


,

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (amberit)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: amberit; yafor; Дата последней модерации: 12.07.2013


_________________

Очень интересно получилась ,а стих просто бесподобный
Спасибо за рассказ
___________________________________

 » Так рождаются легенды-2

Не уходите, я сейчас продолжение выложу

Так рождаются легенды-2

Легенды рождаются сами -
И так же легко умирают.
И вздохи, и шепот, и розы
Безмолвно в Ничто исчезают.
Подернувшись пеплом сомненья,
Свернувшись упругим комочком,
Застынут они неподвижно
Под гнетом забвения прочным.
И только упрямая память
В себе прячет ноты и слоги,
Храня до заветной минуты,
Когда возрождаются боги.


- И тогда Крис-Огонь поцеловал Дайну-Землю, и в небе засияло яркое солнце…
- Мама? А темнота?
- Что, милая?
- Темнота почему осталась? Ведь появился Свет, и Темнота должна была уйти навсегда. И тогда нам не пришлось бы ложиться спать…
Я грустно улыбаюсь, не зная, что ответить дочери. Мне бы тоже хотелось, чтобы Свет – тот Свет, что загорелся от нашей с Крисом любви – горел вечно. Но, очевидно, в той легенде, что он рассказал мне на заре нашей семейной жизни, остались недомолвки и неувязки. И Тьма все-таки пришла, исподволь завладевая нашими душами…
- Просто ты еще маленькая и ничего не понимаешь, Элис, - важно произносит Розали с высоты своего семилетнего возраста, хотя старше сестры всего на два года. – Свету, как и тебе, надо отдыхать, и тогда он зовет на помощь свою сестру Тьму. Правда, мама?
- Да, милая… Ты права. А теперь закрывайте глазки. Завтра придет новый день, и вам нужно встретить Свет отдохнувшими и бодрыми.
Я нежно целую одну дочь, потом другую, включаю ночник и выхожу из комнаты, тихо прикрывая за собой дверь. Завтра девочки радостно приветствуют приход нового дня – светлого, яркого, насыщенного новыми впечатлениями и открытиями, как это всегда бывает летом. Мы, скорее всего, пойдем на пляж, и они все утро провозятся в песке, строя замки и поселяя в них богиню Дайну и бога Криса. Или устроимся в саду под яблоней и будем читать истории про принцесс и принцев на белом коне. Непоседа Элис вскоре устанет слушать, и ее отвлечет красивая разноцветная бабочка. Дочь заверещит от восторга, показывая на нее, и девочки тут же вспомнят их любимую сказку. Мне придется улыбаться, соглашаться с тем, что именно таких создала богиня Дайна, и при этом чувствовать Тьму в своем сердце…
Каждое упоминание о богине Дайне больно ранит мое сердце. А девочки каждый день вспоминают нашу семейную легенду о сотворении мира. Иногда я ругаю себя за то, что как-то раз рассказала им ее, правда, основательно переделав, чтобы не травмировать нежные детские души упоминанием о физической любви. Это ведь только сказка… Реальность всегда напомнит о себе.
Крис уже вернулся домой. Я застаю его на обычном месте – на диване перед навороченной плазмой, сжавшим в руке бутылку минеральной воды. И, как уже вошло в привычку, едва замечает мое присутствие. Он никак не реагирует на мой необычный наряд – длинную юбку в пол и блузку с пышными рукавами – перед сном мы с дочерьми играли, и я изображала королеву, мать маленьких, но уже очень красивых принцесс. Вполне вероятно, Крис не заметил бы, даже если бы на мне вовсе не оказалось одежды.
Одно время я пыталась, правда, пыталась сменить прическу, соблазнительно одеваться, как советуют в женских журналах, накрывать ужин при свечах – все тщетно. На тушеное мясо, которое мы с девочками готовили три с лишним часа, Крис отреагировал точно так же, как на готовую пиццу – то есть равнодушно покидал в желудок и сел перед телевизором.
- Тьма вернулась… - само собой вырывается у меня. Я привычно вынимаю из руки Криса бутылку, переливаю содержимое в высокий стакан и возвращаю его мужу. Он едва замечает это, увлеченный происходящим на экране. Очень увлекательное зрелище. Зеленое поле, двадцать два мужика в шлемах и несчастный овальный мяч, который переходит от одного игрока к другому, иногда – и очень редко – влетая в промежуток между двумя высокими палками, изображающими ворота. Хотя, с другой стороны, это лучше, чем сериалы для домохозяек, которые увлеченно смотрит по вечерам муж соседки.
- Тьма вернулась, да, Крис?
- Что? – отвлеченно отзывается он.
- Тьма вернулась, и легенда закончилась совсем не так, как мы тогда хотели.
- Кто вернулся? Дайна, я не понимаю, о чем ты. Какая Тьма? Приезжает твоя мама, а ты говоришь мне об этом только сейчас?
Крис сердито ставит стакан с водой на столик и поворачивается ко мне.
- Никто не приезжает, Крис, - ровно отвечаю я, тщательно сдерживая разворачивающуюся во мне ярость. – Ты не слушаешь меня. Или не слышишь, что в данном случае одно и то же.
- Почему, я слышу. Ты только что сказала, что Рене не приедет, что не может не радовать. Твоя суетливая мать – совсем не то, что требуется для усталого мужчины, когда он приходит домой.
Крис вновь откидывается на спинку дивана и отхлебывает воду.
- А где ты устал? – все так же ровно интересуюсь я, сглатывая горький комок в горле. – Только не говори, что на работе. Я звонила туда два часа назад – и там никто не знал о твоем местонахождении. Бодрый женский голосок – кажется, твоей смазливенькой медсестрички Кейт - сообщил, что тебя с обеда не видели в клинике. И она намекнула, что все считают, что ты поехал домой после звонка от какой-то женщины. Твой сотовый весь день сообщал, что «аппарат выключен или находится вне зоны доступа». Я думаю, что ты немного недорассказал мне легенду, милый. Это Земля была девственницей, когда повстречалась с Огнем. А он как раз отлично понимал, что надо делать и как себя вести, потому что уже до их встречи имел любовницу – Тьму. И сейчас она вернулась. Я права?
Мне с большим трудом удается сохранить голос ровным, не выдавая своих чувств. А они волной захлестывают меня – обида, ревность, горечь от осознания того, что сказки рано или поздно заканчиваются. В нашем случае скорее поздно, чем рано – брак продержался целых десять лет. Может быть, где-то в глубине души я и надеюсь на отрицательный ответ, но сердце подсказывает - его не будет. Муж давно заскучал от мирной обыденности, пеленок, детского плача, игрушек на ковре и разрисованных фломастерами стен. Наверное, его можно понять.
Когда родилась Розали, я отказалась от услуг няни и целиком посвятила себя ребенку. Мне становилось плохо при мысли о том, что посторонний человек будет брать на руки мою девочку, гулять с ней, кормить и переодевать. А вдруг няня отвлечется, и Розали упадет с пеленального столика? Или просто будет плакать, потому что хочет быть с мамой, а не чужой тетей?
А потом появилась на свет Элис, и все стало еще хуже. Или лучше. Я купалась в любви, исходящей от моих девочек, с упоением играя с ними, видя, как они открывают для себя мир – такой огромный, интересный, красочный. Но, видимо, в процессе потеряла другую любовь – любовь мужа.
Но может быть, может быть… Возможно, мне удастся достучаться до мужа. Вот сейчас он отвернется от телевизора, отставит свою минералку, выключит свой футбол… И мы сможем нормально поговорить. Крис признается, что любит только меня, обнимет, усадит к себе на колени, поцелует сначала нежно, потом страстно, и все это перейдет в жаркий секс. Такой, какого уже давно не было между нами. Так, короткий перепих в постели после просмотра футбольного матча, а то и на диване, в перерыве между таймами, все время прислушиваясь – не прозвучал ли свисток судьи? Унизительно, больно – но я не в силах отказывать ему, боясь потерять последние крохи внимания.
Раньше он не вел себя так. Раньше – на заре нашего брака - мы не расставались ни днем, ни ночью. Вместе учились, вместе бродили по пляжу, купались, весело обсуждали семейные и мировые проблемы, находя юмор в решении бытовых сложностей, и любили друг друга до упоения. Но потом… Мне пришлось бросить учебу из-за тяжелой беременности, и после рождения дочери я не стала возвращаться в колледж.
Наверное, именно тогда началось наше отдаление. Я уже не могла принимать участие в жизнерадостном обсуждении профессора N, который положил глаз на хорошенькую второкурсницу. А Криса, кажется, мало интересовали типично женские проблемы коликов в животике младенца и прорезывания зубов. Он делал вид, что слушает, но отвлекался при первой же возможности. После рождения Элис муж внезапно заинтересовался футболом, и постепенно я пришла к выводу, что таким образом Крис просто нашел себе повод не разговаривать со мной и не выслушивать мои рассказы о девочках.
- Я права, Крис? – повторяю я, повышая голос, отчаянно ожидая ответа.
- Да, - коротко бросает он, не соизволив повернуться. Мое сердце падает и рассыпается на острые осколки, ранящие душу. Я права. Тьма действительно вернулась, заполнила мою душу и всю нашу жизнь, и теперь надо что-то делать с нашим разрушившимся браком.
Идиотка! Зачем я решилась на этот разговор? Ведь можно же было и дальше жить, прячась за иллюзией о счастливом браке и не в меру усталом муже. А что теперь? Развод, раздел имущества, алименты? И девочки! Как я смогу объяснить им, что их любимая сказка оказалась ложью?
- Ты всегда права, дорогая, - все так же не оборачиваясь, кидает мне Крис. Я еще не успеваю сообразить, о чем он говорит, как муж в ярости стучит кулаком по дивану: - Какого черта? Где там «офсайд»? Чистый тачдаун!
Печаль и опустошение превращаются в свою противоположность – гнев и возмущение. Он опять не слышал меня, занятый футболом! Ему плевать на меня, на нашу жизнь, на наших дочерей! Я успела утвердиться в мысли, что у мужа любовница, развестись, оплакать наш брак и несчастную судьбу дочерей, а он все это время просто смотрел футбол?!
Или он все-таки понял, что сказал лишнего? Что случайно проболтался, но не хочет ломать устоявшуюся жизнь – жена и дети дома, любовница, а, может, и не одна – вне его? Или не хочет развода, потому что он бросит тень на его положение в клинике, и все незамужние девицы – а может, уже и не являющиеся таковыми – откроют на него охоту? И нелепой фразой про тачдаун, что бы она ни значила – просто переводит тему, считая меня полной дурой? Он решил, что я поведусь на его уловку и вновь стану примерной женой, не вмешивающейся в дела мужа?
А самое стыдное, что мне хочется это сделать. Хочется поверить, что Крис просто устает на работе, и эмоционально, и физически, и все мои домыслы про Тьму – это безумные фантазии домохозяйки, занятой только детьми и собой. И в то же время я понимаю, что просто успокаиваю себя, точно так же, как и Крис, не желая разрушать брак и оставаться на его обломках одинокой и беспомощной.
Эмоции вырываются из-под контроля, и их с большим трудом удается сдерживать. Но уязвленная гордость требует, чтобы я не демонстрировала Крису свои слезы. Он все равно ничего не поймет и назовет это обычной женской истерикой, а мне потом придется всю оставшуюся жизнь сожалеть о проявленной слабости.
Я просто выхожу – из комнаты, а потом и из дома. Спокойно, с поднятой головой, тщательно контролируя шаги и осанку. И, только закрыв за собой входную дверь, позволяю себе сломаться и побежать. Побежать, не видя ничего перед собой из-за жгучих слез и темноты, закутавшей Землю своим покрывалом.
Штормовые порывы ветра рвут юбку, треплют слабо сколотые на затылке волосы, вырывая пряди и бросая их мне в лицо. Луны нет. Но даже если бы над океаном и висел огромный желтый диск – его все равно не было бы видно – небо заволокли рваные черные тучи, угрюмо нависшие над пригородом, где находится наш особняк.
Я продолжаю бежать и останавливаюсь только тогда, когда моя нога проваливается в пустоту. Дамба. Длинная дамба, глубоко вдающаяся в океан. На ее краю тихим осенним утром любят сидеть рыболовы, забросив в воду удочки и в полудреме глядя на медитативное подрагивание поплавка. Но сейчас бурная летняя ночь, и их место занимаю я, садясь на камни, подтягивая колени к груди и опуская на них голову.
Слезы продолжают течь. Я не хочу и не могу справиться с ними, выплакивая с ними всю неуверенность в дальнейшей жизни, отчаяние, боль, обиду и любовь. Мою любовь к Крису, которая не угасла за прошедшее десятилетие, тогда как его чувства, очевидно, превратились в угли, присыпанные серым пеплом, из-под которых еле-еле виднеется намек на Огонь. Можно ли разжечь его заново? Или своими бездарными попытками я только сожгу дотла наш брак?
Моих ног касается что-то мокрое и холодное. Я не сразу осознаю, что это, потерявшись в своих уныло-безнадежных мыслях. Но следом налетает еще одна волна, более сильная. Подол юбки намокает. Я в панике вскакиваю на ноги, отгоняя от себя ясную, отчетливую и от того еще более ужасную мысль. Прилив. И сейчас наш брак может завершиться сам собой – из-за смерти одного из супругов.
Я совершила невероятную глупость, забыв о приливе. В тихую безветренную погоду море подходит к краям дамбы, но во время шторма покрывает камни целиком. И мне предстоит пройти почти пятьсот футов в кромешной темноте, нащупывая под ногами твердую поверхность, при этом непрерывно сражаясь с усилившимся ветром и бушующими волнами.
Очень сложно. Почти нереально. Но мне придется это сделать, или Розали и Элис уже никогда не обрадуются новому дню. Крис и его любовница не будут заботиться о них, и мои девочки попадут в чужие руки где-нибудь в закрытой школе!
Шаг. Еще один. Мне приходится идти медленно, выбирая, куда ставить ногу, хотя все внутри так и рвется побежать, побыстрее преодолеть расстояние, отделяющее от спасительного берега. Сердце отчаянно колотится, кровь стучит в висках, тело дрожит то ли от холода, то ли от страха, то ли от того и другого. Дыхание то и дело стремится перерасти в судорожные всхлипы – но я невероятными усилиями заталкиваю истерику подальше. До нее еще дойдет дело – если я выживу. Когда я выживу.
Еще десять шагов. Я считаю шаги, чтобы хоть как-то сохранить ориентацию в абсолютно темном пространстве. Даже в космосе, на мой взгляд, светлее – там же должны быть звезды и планеты? А так я чувствую себя в Первозданной Тьме – той, что была до сотворения мира. До того, как встретились Дайна-Земля и Крис-Огонь.
Сто пятьдесят шагов. Вода поднимается выше и выше. Юбка становится тяжелее, и некоторое время я раздумываю, не снять ли ее совсем – и отказываюсь от этой мысли. Она хоть как-то закрывает ноги от ветра. Кроме того, добропорядочной домохозяйке не пристало разгуливать среди ночи в одной блузке, пусть и длинной. Из меня вырывается непонятный звук – не то смех, не то всхлип. Какое и кому сейчас дело до приличий? Кто в разгар шторма пойдет гулять по пустынным улицам, надеясь натолкнуться на тридцатилетнюю мать двоих детей в неглиже?
Но все же я оставляю юбку. До берега, по моим подсчетам, уже недалеко – еще каких-нибудь семьдесят шагов, если в мои подсчеты не вкралась ошибка. И даже шестьдесят девять… шестьдесят восемь… шестьдесят… пятьдесят пять…
Мне попадается чересчур сильно выступающий камень. Нога скользит, в этот же момент на дамбу налетает особенно сильная волна, и я падаю в воду.
Пронизывающий ветер пропадает. Это хорошо. Плохо то, что я, выбравшись на поверхность, поддаюсь панике. Липкие щупальца страха оплетают сердце и сжимают горло – что делать дальше? На дамбу мне не забраться. Мало того, надо держаться от нее как можно дальше, чтобы прибоем меня не стукнуло о камни. Вот тогда точно все будет потеряно, и я опущусь на дно с размозженной головой. Надо плыть к берегу, до которого оставалось так мало. Только где он? Вокруг Тьма. Колышущаяся, мокрая и соленая – внизу, и ветреная, холодная и резкая – вверху.
Очередная волна бьет мне по лицу, заливая глаза, нос и рот. Я инстинктивно отворачиваюсь от нее, яростно откашливаясь – и вдруг вижу ярко-серебристое пятнышко невдалеке. Луч света. Кто-то бродит по пляжу с фонариком – возможно, тот самый извращенец в поисках замужних дам в нижнем белье. Но какая сейчас разница? Пусть это будет хоть сам Сатана, неважно, разбираться будем потом, на берегу! Лишь бы он не убирал спасительный луч!
Первыми на дно летят мешающие туфли. Чертова юбка путается в ногах, сковывая движения. Почему я не сняла ее еще на дамбе? Мне приходится сбрасывать ее в воде, теряя драгоценные силы и время и молясь всем существующим в мире богам, включая Дайну-Землю и Криса-Огня – только бы этот неизвестный мужчина никуда не ушел! Пусть извращенец дождется свою жертву! Я не хочу умирать! У меня есть дети и пока еще есть муж, хоть и неверный!
Я плыву изо всех сил, понимая, что долго не выдержу борьбы со стихией. Потом вспоминаю, что под поверхностью воды волн нет, и ныряю. Становится легче – не надо уворачиваться от ветра и брызг – но и страшнее. А если мне не удастся выплыть? А если, когда вынырну – свет исчезнет, и я вновь потеряюсь во Тьме, уже навсегда?
Свет никуда не исчезает. Наоборот, пятно, кажется, увеличивается в размерах, когда я выныриваю. Это моя путеводная звезда. Я стремлюсь к ней всей душой, пытаюсь уловить мельчайшие частицы Света, впитать их в себя и не дать Тьме заполонить меня. И звезда не отпускает меня, подмигивая и притягивая к себе каждый раз, как я появляюсь на поверхности.
Наступает долгожданный момент, когда нога касается дна. Надежда на благополучный исход вспыхивает ярким фейерверком. Накопившаяся усталость растворяется в эйфории победы, я рвусь к своей звезде, выныриваю – и меня ослепляет яркий луч, направленный прямо в лицо, а следом накрывает волной. Ошарашенная, потерявшая ориентацию, падаю в неизвестность, заглатывая воду вместо воздуха, но, даже захлебываясь, продолжаю трепыхаться, собрав все силы, которые еще оставались в измученном теле. Мне нельзя умирать! Мои девочки не должны расти без матери! Земля, Огонь, помогите мне!
Но Тьма ласково принимает меня в свои смертельные объятия. Последнее, что я ощущаю – это горячие руки, крепко обнимающие меня за талию и утягивающие вниз. Или вверх. Или в никуда.

- Дайна!
Меня рвет. Мучительно и долго, до спазмов, сжимающих живот стальными обручами, до раздирающего горло и легкие кашля.
- Дайна, ты слышишь меня?
Руки сжимают влажный песок, забивающийся под ногти. Окончательно растрепавшиеся и спутавшиеся волосы развеваются на ледяном ветру. Ноги дрожат от озноба и слабости. Живот упирается во что-то жесткое.
- Дайна!
Мужской голос. Подозрительно знакомый, и, если бы не шум океана, затуманенное сознание и Тьму, окружающую нас – я бы узнала его. Наверное. Среди моих знакомых вроде бы не было извращенца, гуляющего по ночам и вытаскивающего из океанской пучины тонущих дам. Но он знает меня – иначе не называл бы по имени.
Извращенец, знающий меня?
Мгла в сознании внезапно вспыхивает яркими искрами, превращаясь в легкую дымку. С беззвучным грохотом взрываются эмоции, наполняя тело фантастической смесью чувств, желаний и ощущений.
Облегчение, смешанное с ликованием – я жива! Жива, практически не пострадала, и моим девочкам не грозит печальная участь сиротства!
Печаль, сплетенная с опасениями – проблема моего брака станет еще серьезнее, когда я в разгаре ночи появлюсь на пороге нашего дома, полуголая и усталая.
Страх, тесно обнимающийся с паникой – кто вытащил меня? Что ему от меня нужно, почему он вообще гулял в такую погоду на побережье и откуда знает мое имя?
Последние переживания настолько сильны, что я поддаюсь им и начинаю яростно вырываться из рук незнакомца.
- Дайна? Не дергайся!
Мне удается выскользнуть, но убежать все равно не удается – подкашивающиеся ноги не держат тело, и я падаю, не удалившись и на ярд.
- Не двигайся!
Мужчина нервно и порывисто начинает ощупывать мое тело – руки, ноги, голову…
- Кто вы? Откуда вы знаете мое имя?
Мне кажется, что я кричу, но на самом деле мой голос еле слышен из-за ветра, грохота волн и рыданий. Однако мужчина слышит меня и наводит на свое лицо свет фонарика. Безграничное удивление перекрывает все остальные мои эмоции.
- Крис?! Что ты здесь делаешь?
- Тебя спасаю, - бросает он. – Где-нибудь болит?
- Н…нет…
- Хорошо. Крис, я…
Но муж не дает мне договорить. Он поднимает меня на руки и несет, каким-то образом умудряясь подсвечивать себе фонариком. Путь, который мы с дочерьми днем и при хорошей погоде проходим за десять минут, сейчас преодолевается не меньше получаса. Или мне это только так кажется. Я плохо ориентируюсь во времени и пространстве, и осознаю только то, что прижимаюсь к твердой груди мужа и слушаю его учащенное сердцебиение, пытаясь разобраться в собственных бурных мыслях.
Вопросы «как», «зачем» и «почему» пылают ярким неоновым светом. Как Крис оказался на пляже? Зачем он туда пошел? По моим понятиям, он в принципе не должен был бы обнаружить мое отсутствие. Разве что утром, когда не обнаружил бы на столе готового завтрака. Почему он не решил, что я ночую в комнате у девочек, как бывало уже нередко? Кто-то из дочерей проснулся и пошел искать маму? С ними что-то случилось?
Последний вопрос я, не выдержав, задаю вслух.
- С ними все в порядке, - цедит сквозь зубы муж. – Они крепко спят.
Дверь отлетает в сторону, отброшенная ударом ноги. Я вздрагиваю – шум может разбудить детей. Но все обходится – я не слышу ни плача, ни удивленного детского голоска. И хорошо. Сейчас им лучше не видеть, что происходит между родителями.
Крис, не снимая обуви, проходит прямо в ванную комнату и встает под душ, только сейчас опуская меня на пол. Горячая вода льется по нашим телам, согревая, успокаивая, проясняя мысли. Но еще лучше сознание просветляется от злых и обжигающих слов Криса.
- Ты совсем с ума сошла? Что на тебя нашло?
- Ничего! – огрызаюсь я.
- Тогда какого черта ты решила утопиться?
- Я решила?
- А кто? Ты подумала о девочках?
- Именно о них я только и думаю! – вскидываюсь я.
Мы стоим, озлобленно глядя друг на друга, и, похоже, именно в эту секунду наш брак не просто висит на волоске – Тьма, злорадно похохатывая, подносит сейчас к тонкой ниточке остро наточенный нож. Я беру себя в руки – настолько, насколько могу.
- Крис, я не собиралась топиться. И вообще не планирую покончить с собой.
- Хорошо, - после недолгой паузы произносит он. – Тогда почему я выудил тебя из океана?
- Несчастный случай, - коротко поясняю я. – Меня сбросило в воду во время прилива с дамбы.
Крис молчит, но в его взгляде я четко вижу сомнение в моих умственных способностях. Да и сама, честно говоря, невысокого мнения о них же. Но надо же как-то оправдаться, тем более, что я оказалась на дамбе в шторм не по своей вине. Не только по своей.
- Мне нужно было подумать одной.
- И о чем же? – интересуется Крис, все с тем же подозрением глядя на меня.
- О нашем браке.
- А что с ним? – С Криса слетает его возмущенное негодование. Или оно успешно прячется за искренним удивлением. Мне же не кажется, что оно искреннее?
- Крис, ты действительно не видишь, что наш брак медленно, но верно превращается в руины?
- С чего ты взяла? – продолжает изображать недоумение муж. Вот теперь я взрываюсь и в очень красочных выражениях повторяю свои претензии: о его лжи, об игнорировании как меня, так и собственных дочерей, об имеющейся любовнице и Тьме, поглощающей нас.
- Какой любовнице?
Ни в голосе Криса, ни в выражении его лица нет вины. Только безграничное удивление и неверие.
- Что значит какой? – ехидно переспрашиваю я. – Ты признался лично, еще и пару часов не прошло. Уже забыл?
- Дайна… - Крис расстроенно запускает руки в волосы. – Я, наверное, отвлекся… И не слушал, что ты говоришь мне. Солнце мое, прости. Я и подумать не мог, что дело настолько серьезно и может окончиться трагедией.
- Серьезно? – горько усмехаюсь я. – Ты на самом деле не видел, что происходит между нами?
- Дайна… - Крис осторожно берет меня за руки. – Мне никогда не снилось и в кошмарах, что дойдет до сомнений в моей любви. Послушай меня, родная. Да, наверное, я виноват перед тобой, но не в том, что ты себе вообразила.
Я вскидываю подбородок, демонстрируя готовность выслушать все, что он скажет. И, может быть… может быть, поверить его словам. Поверить потому, что мне так хочется это сделать!
- Я действительно перестал рассказывать тебе о делах на работе. Но не потому, что не хотел допускать тебя в свой мир. Милая, ты сама отказалась входить туда. Мне приходилось одному идти на рождественские корпоративные вечера, потому что тебе не с кем было оставить девочек – а няня тебя не устраивала. Я готов был поделиться с тобой своими проблемами – но ты едва слушала, а потом убегала, так как Розали опять отобрала у Элис игрушку.
- И поэтому переключился на футбол! – с горечью заявляю я. – А детские проблемы тебя не интересуют!
- А ты позволяла мне помочь? На любое мое предложение следовал отказ и уверение, что ты сама со всем справишься. Мне не хотелось лишний раз выводить тебя из себя. Я хотел любить тебя, как раньше – но наша спальня расположена рядом с детской, и двери все время открыты, чтобы ты не пропустила детский плач. А меня все время мучают опасения, что кто-нибудь из дочерей проснется и зайдет в самый неподходящий момент, и поэтому приходится прислушиваться к каждому шороху, что, сама понимаешь, не способствует хорошему сексу.
Я уже не так уверена в собственной правоте. Но Кейт? И отсутствие мужа в клинике?
- Дайна… - Крис поднимает руку и легко проводит по моей щеке. – А сегодня я просто безумно устал. Ты не смотрела сегодня новости?
- Нет…
Я никогда не смотрю телевизор и вообще не включаю его, боясь, что девочки увидят по нему что-нибудь неподходящее. Единственное, что я разрешаю им – это мультфильмы, и то только после того, как посмотрю их сама и признаю подходящим для маленьких детей.
- Сегодня произошла серьезная авария. Столкнулись два автобуса. Больше десятка погибших, тридцать с лишним раненых. Я не выходил из операционной, пока не стало ясно, что мы сделали все, что могли.
- И Кейт об этом не знала? – цепляюсь я за последний довод.
- А причем тут Кейт?
- Ну как же… Она сообщила мне, что после обеда тебя никто не видел в клинике. По ее словам, тебе позвонила какая-то женщина, ты сорвался с места и умчался. Она еще изобразила удивление – как это я не знаю, кто тебе может звонить, и с фальшивым сочувствием предположила, что это была какая-нибудь пациентка с тяжелым заболеванием.
- Вот су… - гневно рявкает Крис, обрывая себя на полуслове. – Дайна, Кейт – злобная завистливая… особа, - с трудом подбирает муж последнее слово. – Я не хотел тебе рассказывать, чтобы не беспокоить по пустякам. Она на самом деле попыталась соблазнить меня, но получила отказ. И теперь, видимо, получив возможность, отомстила. Сука! - все-таки взрывается муж и в ярости ударяет кулаком по стене. – Ты могла погибнуть из-за нее!
Мне становится страшно. За десять лет я еще не видела Криса в таком состоянии, и, кажется, его гнев больше всего остального убеждает меня в моей ошибке.
- Я завтра же уволю ее, родная… - Крис усилием воли успокаивается и притягивает меня к себе. – Эта дрянь больше не посмеет ничего сделать. Если бы я только знал, когда принимал ее на работу, к чему это приведет…
Он обнимает меня, прижимаясь лбом к моей голове. Я молчу. Мне нечего сказать, кроме того, что виновата не меньше. Да, я совершила страшную глупость. Даже несколько. Я усомнилась в собственном муже, собственноручно отделила его от семьи, поверила завистливой девице, и, самое страшное – повела себя самым безответственным образом. Слезы, казалось бы, уже давно иссякшие, вновь подкатывают к глазам, и самые смелые из них смешиваются с горячими струями воды.
А еще я мучительно стыжусь того, что невыносимо хочу собственного мужа. Да, сейчас не время и не место, уже поздно, ему завтра – уже, видимо, сегодня – рано вставать, мы оба много пережили за последние несколько часов и зверски устали, но… Но я с трудом сдерживаюсь, чтобы не прижаться к Крису всем телом, не сорвать с него мокрую рубашку и не собрать языком капельки воды, стекающие по его груди. Может быть, сказывается вынужденное целомудрие, может быть, то, что совсем недавно я почти познакомилась со Смертью, может быть – бурное выяснение отношений между нами. А может быть – все это, смешанное в невообразимый коктейль эмоций и обильно приправленное сверху моей неугасшей любовью.
- Дайна…
Голос Криса на самом деле пропитан сочувствием и возбуждением? Или я просто настолько хочу это услышать, что принимаю сожаление за сочувствие, а усталость – за возбуждение?
Но одна рука мужа ложится мне на талию, прижимая к себе, а вторая – начинает перебирать длинные спутанные пряди, прилипшие к моим плечам.
- А Тьма… Дайна, Тьма никуда и никогда не исчезала. Она всегда прячется в наших душах. Это отражение наших страхов и сомнений. Хочешь, я расскажу тебе продолжение нашей легенды?
- Да… - выдыхаю я, прижимаясь к мужу всем телом.
- Дайна-Земля выпустила их на свободу, и все темные эмоции попали на плодородную почву. Они росли, ширились, и Тьма постепенно распространялась, заполняя собой недавно созданный мир. Огонь начал ослабевать – ему приходилось и бороться с Тьмой, и согревать Землю, и на все его не хватало. Земля начала замерзать, и это еще больше подпитывало темные силы, и Тьма все росла, и Огонь становился еще слабее…
- Замкнутый круг… - Я приподнимаю голову, глядя в любимые глаза.
- Да. Наступила зима. Все живое в мире начало умирать. Деревья сбросили листву. Бабочки сложили крылышки и бессильно упали на поникшие и увядшие цветы. Рыба ушла подальше от берега, чтобы не попасть в суровые зимние штормы. Земля покрылась толстым слоем снега, отдаляясь от Огня. Мрак и холод завладели миром.
- Ай!
Горячие струи превращаются в ледяные. Муж, что-то неразборчиво пробормотав, выключает воду и быстро и умело раздевает меня, бросая мокрую блузку прямо на пол. Я еще успеваю судорожно вздохнуть, когда он снимает тонкое белье, и нарисовать в голове неясное изображение пары, занимающейся любовью в душе, а потом на мою голову опускается огромное пушистое полотенце, и Крис начинает меня вытирать.
Никаких будоражащих касаний, никаких легких, горячащих кровь поцелуев – просто быстрое промакивание тела толстой ворсистой тканью. В финале муж закутывает меня, как ребенка, с головой, и быстро раздевается сам. Я слышу звяканье пряжки ремня, мокрый шлепок о кафель, треск ткани, тихий стук отлетевшей от рубашки пуговицы и отчетливое чертыхание.
Крис поднимает меня на руки и несет… очевидно, в спальню.
- Но мир же возродился? – с отчаянной надеждой спрашиваю я.
- Да, - улыбается муж. - Дети Земли, еще остающиеся в живых, взмолились и начали просить Мать о милосердии. Их горячие мольбы растопили скованное льдом сердце богини. Земля очнулась и разрыдалась от жалости к ним. От жгучих слез снег растаял, забрав с собой все темное и мрачное. Пришла долгожданная весна.
- И Тьма ушла?
- Тьма… Нет, она не ушла навсегда. Она спряталась в тени, сжалась и затаилась, только и поджидая удобного момента.
- Но Огонь же не даст больше Земле выпустить на волю страхи, сомнения и подозрения? – с замиранием сердца спрашиваю я.
Крис осторожно опускает меня на пол в спальне и приподнимает мой подбородок, заглядывая в глаза.
- Огонь постарается сделать все, что в его силах, чтобы зима между ним и Землей больше никогда не наступала.
В теле начинает тоненько звенеть знакомая струнка. Я вытягиваюсь, подставляя мужу губы, и со стоном выдыхаю, когда он с готовностью отвечает мне. Руки сами собой ложатся на плечи мужа, рот приоткрывается, впуская в себя наглого захватчика и одновременно такого нежного любовника. Язык Криса ласкает меня в томительно-узнаваемом ритме – том самом, которого так ждет мое тело.
- Подожди. – Муж внезапно отстраняется. Я с обидой и недоумением прихожу в себя – и тут же облегченно понимаю, почему он так поступил. Но Крис еще и поясняет вслух, закрывая дверь спальни на защелку.
- Я не хочу отвлекаться.
Три шага – и он опять рядом со мной, и его руки вновь лежат на моей спине, опаляя ее жаром, не оставляющим ожогов. И мы снова сливаемся в поцелуе. Кровь, вскипая, бежит по венам и стучит в висках. Тела вжимаются друг в друга, и я с ликующей радостью ощущая явное свидетельство желания Криса, упирающееся мне в живот.
Ногти впиваются в спину мужа. Легкие настоятельно напоминают, что им требуется воздух, но я не хочу заканчивать поцелуй, такой долгожданный, такой желанный и страстный.
Крис резко разворачивает меня к себе спиной. Я обиженно фыркаю, но обида длится недолго – одно мгновение. Ровно до той секунды, когда руки Криса властно ложатся на мою грудь, а зубы прикусывают мочку уха. Я не выдерживаю и тихо стону.
Крису это явно нравится, и он продолжает медленную пытку, неторопливо гладя, сжимая, покусывая, и целуя. Но я не могу стоять неподвижным статистом. Тело требует движения, губы ноют от настойчивого желания прикоснуться к чему-нибудь – горячему плечу, напрягшемуся соску мужа, или даже легкой щетине на подбородке. Я закидываю руки вверх, сцепляя их за шеей Криса, и бесстыдно выгибаюсь, приподнимая голову в надежде получить то, что хочу.
И чуть не взвизгиваю от счастья, когда наши губы соединяются, и язык Криса проникает в меня. Я перебираю пальцами отросшие волосы на затылке мужа – это все, что сейчас доступно мне, плотно прижатой к мужскому телу. Но все равно мало – и я игриво шевелю попкой, поглаживая притиснутый к моим ягодицам напряженный член.
Теперь Крис порывисто втягивает в себя воздух. Темп его движений увеличивается. Мучительно-медленные ласки сменяются жадными и требовательными. Одна рука Криса проникает между моих ног, безошибочно находя нужную точку. Я уже не могу сдержать стонов. Член давит на меня сзади, рука гладит и нажимает спереди – и вскоре тело начинает неконтролируемо дрожать и извиваться.
Внезапно Крис подталкивает меня. Я оказываюсь на кровати стоящей на четвереньках, призывно приподняв попку. Крис легко касается членом моего входа – и тут же отстраняется, дразня. Я, не раздумывая – а какие сейчас вообще могут быть мысли? Тело действует само, повинуясь древним, как Земля и Огонь, инстинктам – тянусь за ним. Но получаю только легкий шлепок. Он не приносит боли – лишь подогревает желание и усиливает жар между ног.
- Пожалуйста… - судорожно всхлипываю я, не уточняя, чего именно прошу. Мы оба прекрасно знаем это и так.
Крис словно бы ждал моих умоляющих слов. Его руки крепко обхватывают мои бедра, и член входит в меня. Коротко вскрикнув, я вцепляюсь в покрывало и отвечаю мужу движениями бедер. Крис врезается в меня – размеренно, глубоко, неторопливо и жестко. Мне не нравится ритм – и я пробую намекнуть об этом своим телом.
И ничего не добиваюсь. Крис продолжает все так же ритмично подводить меня к сверкающей где-то вдалеке вершине. Я не сдаюсь. Мне хочется дрожать, биться, яростно отдаваться а не просто послушно следовать молчаливым приказаниям мужа.
На третий раз Крис сдается, и с гортанным стоном начинает ускоряться. Я с восторгом подчиняюсь новому ритму. Дыхание с хрипом вырывается из легких, сердце колотится в груди, как пойманная пташка, кажется, сломался ноготь – с такой силой руки стискивают узорчатую ткань.
Я почти готова взорваться в оргазме. Почти, потому что до полного и окончательного растворения в страсти не хватает самой малости. Какого-то крохотного кусочка, который сдвинет с места лавину эмоций.
Еще немного… еще… еще…
Мир вокруг превращается в сверкающие брызги и всполохи. Я бессильно опускаю голову на руки, чувствуя, как содрогается в своем оргазме Крис. Мы падаем на кровать, задыхаясь, обнимая друг друга, продолжая испытывать спазмы удовольствия во внезапно ослабевшем теле.
Истома переходит в дремоту. Глаза отказываются открываться. Сознание медленно уползает вдаль, в мерцающую серебристыми искрами темноту.
Уже почти заснув, я слышу, как щелкает замок двери нашей спальни и с шорохом раскрывается дверь. Крис приподнимает меня и укладывает рядом с собой.
- Спокойной ночи, любовь моя…
Я невразумительно бормочу что-то в ответ, прижимаясь к горячему телу мужа, и засыпаю.
Тьма всегда будет в наших душах, питаясь страхом и сомнениями, подозрениями и ревностью. Но в наших силах не дать ей затмить собой Свет. Свет нашей любви.

Легенды легко умирают.
Когда забывают их люди -
Они растворяются в Мраке…
Так было, так есть, и так будет.
Но все же их след остается –
В рассвете и смехе ребенка,
В росе на лилейном бутоне,
В улыбке и щебете звонком.
И если найдется романтик,
Что сможет увидеть их всюду -
Легенды опять возродятся.
Так было, так есть и так будет.
_________________

Класс!!! Замечательно получилось,со смыслом и очень жизненно ,за своими проблемами мы порой не видим чужих
А стих повторюсь просто шедевр,это ты написала (можно ты?)?
Спасибо ещё раз
___________________________________

Можно
Да, стихи мои.
_________________

Нина, мне очень понравилось. Чудесная легенда , красивая история любви , тяжелые семейные будни , непонимание , трагедия от которой замерло сердце и хеппи-энд. В двух небольших рассказах ты сумела уместить очень много.
Я словно целую книгу прочитала. А стихи просто изумительные.
___________________________________

Нина, спасибо!!!!
Я в ауте. Это замечательно и немного волшебно.
_________________

Какие замечательные рассказы о Любви! Так емко - целая жизнь промелькнула в таком маленьком тексте! Любовь, страсть, счастье, рождение детей, быт, рутина, разочарование, обида, боль, страдание, надежда на возрождение былого и снова любовь... Я прожила все это с героями и рада, что у них все хорошо. В жизни всегда есть надежда, и пусть моя собственная сказка закончилась не хэппи-эндом, но я верю, что у кого-то иного все сложится по-другому, как в твоем рассказе, Нина. Спасибо!
_________________

 » Дочь конунга

Наташ, спасибо. У меня есть замечательная подруга, она же соавтор нескольких рассказов, и ей как-то раз пришла голову идея положить на НЦ легенду о создании мира. А потом уже логично появилась вторая часть, потому что без Тьмы, к сожалению, невозможно жить.


Спасибо


Элен, я люблю ХЭ, потому что в жизни и так много всего плохого. Я верю, что у вас еще все сложится. Поверьте мне, любовь есть, и все будет хорошо...

Еще один рассказ, на этот раз совершенно из другой тематики. Рассказы есть еще, как надоест, скажите, я перестану выкладывать

Дочь конунга

От автора: слова «конунг», «ярл» и «кнорр» заимствованы из лексикона викингов, «кона» и «конгаста» придуманы мною. Все совпадения случайны, описанные события и ритуалы не имеют ничего общего с реальной историей, а порождены исключительно фантазией…

Негромкое пение наполняет комнату, освещенную двумя маленькими светильниками. На стенах переплетаются и дрожат длинные тени женщин, кружащихся в хороводе. Все, принимающие участие в ритуале, одеты в белоснежные рубашки. Все – уже много повидали, неоднократно рожали и давно перешагнули рубеж молодости, приблизившись к краю зрелости. Все, кроме меня. Я единственная в этой комнате надела рубашку цвета крови. И я едва отметила свою восемнадцатую весну.
Мы кружимся, повторяя слова древней обрядовой песни, и наши тени танцуют вместе с нами. От запаха пряных трав, от предчувствия чего-то непоправимого, от того, что скоро я перейду невидимую линию, за которую уже никогда не вернуться, слабеют ноги и учащается дыхание. Я старательно скрываю все проявления опасений, боязни боли, неутихающего любопытства – а что там, за гранью? Что ждет меня дальше? Будет ли моя жизнь похожа на красивую сказку или на кошмарную историю, которые любят рассказывать старые бабки бесконечными зимними ночами?
Нельзя показывать свой страх – это недостойно дочери конунга. Через ритуал проходит каждая женщина нашего рода – и моя мать, и бабка, и прабабка… Все они кружились в хороводе, надев рубашку цвета крови. Все они выходили замуж за вождя клана.
- Пора, Кайса.
Хоровод останавливается. Я на подкашивающихся ногах выхожу в центр круга, к высокому, странного вида отполированному столу, где меня ждет Сив – ведунья клана.
- Не бойся, девочка, - улыбается она, демонстрируя черные провалы на месте зубов. Сив стара. Так стара, что никто не помнит ее возраста. Она проводила ритуал и с моей матерью, и бабкой, и, возможно, прабабкой…
- Смелее, - подбадривает меня ведунья. Я вспыхиваю от стыда – меня, дочь вождя, заподозрили в трусости! – и, почти сравнявшись цветом кожи с рубашкой, твердыми уверенными шагами подхожу к столу. Одна из женщин помогает мне забраться на него и лечь на спину, широко расставив ноги. Щеки, и так не избавившиеся от румянца, багровеют от унижения - мои самые укромные части тела выставлены на всеобщее обозрение. Правда, они мало кого интересуют. Лишь Сив что-то внимательно рассматривает, трогает и растягивает. Я инстинктивно сжимаюсь, когда меня касаются холодные пальцы, смазанные чем-то вязким и тягучим.
- Все хорошо, Кайса, - удовлетворенно замечает Сив. – А теперь расслабься, девочка.
В следующее мгновение я чувствую, что меня касаются уже не пальцы, а нечто гладкое, твердое и округлое. И тут же это самое нечто входит в меня.
Боль пронзает тело. Мне приходится закусить губу, чтобы не вскрикнуть, но слезы я не успеваю задержать, и несколько горячих капель скатываются на стол.
Сив просовывает нечто еще глубже в меня, а потом, к моему облегчению, вытаскивает. Боль… нет, не уходит окончательно. Но стихает, пряча в себя острые колючки.
Одна из женщин подносит ведунье небольшой ящичек. Та кладет в него отполированный деревянный цилиндр, испачканный кровью. Моей девственной кровью.
Мне помогают встать и снять рубашку. На несколько секунд неровный свет падает на мое тело – стройное, с небольшой грудью и плоским животом. Но на меня уже надевают другую рубашку – черного цвета.
Теперь я не девушка, но и не женщина. Я уже не принадлежу к одному миру, но еще не вошла в другой, находясь на перепутье. Два дня – до моей свадьбы – мне придется скрываться в крохотном домишке, больше напоминающем сарай, под стражей матрон. Мне не положены ни украшения, ни яркие ленты в косу – ничего, что могло бы привлечь к себе внимание. Только длинное, наглухо закрывающее тело черное платье - чтобы никто не польстился на меня, и моим первым мужчиной стал бы мой жених.
Жених, которого я еще не видела.
Брак заключается не между Кайсой и Алистером – так зовут мужчину, выбравшего меня в жены, а между кланами Скарларссонов и Торбьорнов. Объединение двух соседствующих родов устраивает всех. Моего отца – потому, что мы получаем защиту от постоянных набегов кочевников и доступ к железной руде, которой нам так не хватает. Алистеру же достается легкий доступ в глубь континента и древняя кровь Скарлассонов, текущая в моих жилах. Не очень много, если не считать богатого приданого. Поэтому отец был безумно рад, получив предложение о браке, и немедленно согласился на него.
О любви, чувствах и прочей чепухе никто, включая меня, не заводил и речи. Я была готова выполнить свой долг, ведя род Скарлассонов к процветанию. Как всегда в подобных случаях, Сив высчитала дату свадьбы, пользуясь одной ей известными способами – день, наиболее благоприятный для зачатия. Он совпал с днем летнего солнцестояния, что сочли хорошим знаком. И за два дня до намеченной даты меня подвергли унизительной, но необходимой процедуре лишения девственности. Невеста должна возлечь на брачное ложе полностью подготовленной, чтобы ничто не мешало ей выполнить свою главную задачу – продлить род и дать конунгу наследника.
Сив вручила моей матери ящичек.
- Сохрани его до свадьбы, Инга. А ты, девочка моя, иди. Привыкай к своему новому положению.
Две матроны проводили меня до сарайчика на отшибе. И, пока мы шли по хорошо знакомой улице, я особенно остро осознала свою новую ипостась.
Встречавшиеся нам мужчины, только завидев черное платье, немедленно отворачивались, делая вид, что меня не существует. Зато во взглядах женщин читались самые разнообразные эмоции – от сочувствия и поощрения (у замужних) до зависти и любопытства (у молодых). И только дети не обращали внимания на необычную процессию, занятые своими привычными детскими делами.
Я невольно подумала – не пройдет и трех дней, как под моим сердцем появится дитя, а через пару лет сын будет точно так же бегать по изумрудной траве и срывать одуванчики. Интересно, каким он будет? С темными волосами и глазами, как у меня? Или похожим на отца? Хорошо бы у него были зеленые глаза цвета моря в солнечную погоду… И кудри цвета серебра…
Я уже несколько лет вижу сны, в которых ко мне является мужчина со странного цвета волосами и зелеными глазами. Никто не знает о них. Я молчу, пряча в себе эту тайну, и верю, что мы встретимся не во сне, а в реальности…
Меня ввели в крохотное помещение, единственное убранство которого составляла медвежья шкура, небрежно брошенная на пол. Рядом стояли кувшин с водой и миска с первыми ягодами.
- Отдыхай, Кайса, - участливо улыбнулась одна из женщин. – Завтра сложный день.
- Помечтай пока о будущем муже, - хохотнула вторая матрона. – Если что-то потребуется – мы за стеной.
Дверь со скрипом закрылась, лязгнул замок, и я осталась наедине со своими страхами, смутными предчувствиями чего-то знаменательного и хорошего – обязательно хорошего! – и саднящей болью между ног.

Новый день встретил меня ярким солнечным светом, щебетом птиц в высоких сосновых кронах и шорохом прибоя.
- Вставай, Кайса! – Вошедшая женщина поставила рядом со мной немудреный завтрак. – На горизонте показался парус, и кона Инга приказала привести тебя на берег.
- Я считала, что кнорр должен прибыть к обеду? – удивилась я, с наслаждением вгрызаясь в ломоть свежего хлеба, намазанного медом.
- Уже почти полдень, Кайса, - рассмеялась матрона. – Так замечталась, что не заметила, как пролетело время?
Я смущенно опустила голову, не желая признаваться, что на самом деле заснула лишь под утро, всю ночь грезя о счастливой жизни с зеленоглазым мужчиной, оравой ребятишек и котом на подоконнике. Но женщине и не требовалось подтверждения. Она потрепала меня по голове и притворно сердито поторопила:
- Ешь быстрее, Кайса. Ты же не хочешь, чтобы твой будущий муж сошел на берег и не увидел тебя среди встречающих?
Я поспешила затолкать в рот остатки хлеба и запила водой.
А можно было и не торопиться. Когда я присоединилась к родителям на берегу, кнорр еще не причалил, и все, что мне удалось увидеть – черное пятно паруса в море. Мать молча оглядела меня, кивнула и показала на место рядом с собой.
- Помни, что ты – дочь конунга, - повторила она свою излюбленную фразу.
Нам пришлось подождать, пока виднеющийся вдали кнорр справится с волнением на море и приблизится к берегу. Время шло, парус становился виден все отчетливее, и вот уже я смогла разглядеть на нем герб клана Торбьорнов – сокола, зажавшего в когтях змею.
За нами начали собираться родовичи, снедаемые любопытством. До этого времени мало кто из них видел конунга Алистера, и люди – в особенности женщины – оживленно болтали, высказывая предположения о его внешности и нраве. Я сохраняла свои надежды при себе, тайно опасаясь, что, если озвучу их, то они уже никогда не сбудутся.
Наконец, кнорр, шурша днищем по песку, мягко ткнулся в берег. Не дожидаясь, пока с борта спустят доски, на землю соскочил высокий стройный мужчина с волосами странного серебристого цвета. У меня засосало под ложечкой. Рубашка из тонкой ткани, пряжка на поясе, богато украшенные ножны меча – все говорило о том, что этот человек принадлежит к знати. Но дело даже не в одежде. От мужчины просто исходила уверенность в себе, в своих силах. И энергичная грациозность, с которой он быстро шел к нам, сообщала о его талантах бойца. Неужели это и есть мой будущий муж?
Мне стало неловко за свою простую черную рубашку. Конечно, мать в ярко-синем платье с изумрудным ожерельем на шее и светлыми волосами, уложенными в корону на голове, выглядит подлинной коной – женой вождя клана. Но, если традиционный наряд невесты конунга не предусматривает ничего, кроме черноты – я ничего не могу с этим поделать. И мой жених знает об этом.
Я напряженно всмотрелась в мужчину, пытаясь различить цвет его глаз. И чуть не вскрикнула от ликующей неожиданности, когда он приблизился к нам. Его глаза сияли цветом изумруда – точно такого же, как покоился сейчас на высокой груди матери. Это был он! Он, мужчина из моего сна!
- Я пришел с миром, конунг Бальдр, - склонил голову пришедший, поворачивая руки ладонями вверх.
- Я приветствую тебя, Эйнар, - торжественно ответил отец, точно так же демонстрируя, что не держит оружие. – Мою жену Ингу ты знаешь. А это моя дочь, конгаста Кайса.
Эйнар повернулся ко мне, и на его лице отчетливо прочитался искренний интерес. Я же боролась с недоумением, скованно улыбаясь. Почему Эйнар? Отец же говорил, что моего жениха зовут Алистером?
Все выяснилось в следующее мгновение.
- Брат отправил меня вперед засвидетельствовать вам свое почтение, - учтиво произнес Эйнар.
Брат? Я ощутила, как по сердцу резанули разочарование и обида. Почему только брат? Почему этот красивый властный мужчина – только ярл, а не конунг? Оставалось утешать себя надеждой на то, что Алистер будет похож на Эйнара, и мне все-таки достанется зеленоглазый муж.
С кнорра с грохотом сбросили доски. По ним, не торопясь, спустился крупный широкоплечий мужчина со светлыми волосами, опоясанный поясом конунга. Вслед за ним сбежали, очевидно, его дружки – хотя больше всего они напоминали бойцов-головорезов. Мне стало тоскливо. Очень тоскливо.
В отличие от Эйнара, Алистер Торбьорн распространял вокруг себя грубую, первозданную силу, бездумную и непреклонную. Несмотря на свои габариты и кажущуюся медлительность, он явно мог двигаться быстро и ловко.
- Себе ты выбрал более красивую жену, чем мне, конунг Бальдр, - небрежно бросил Алистер, подойдя к нам. Он мазнул взглядом по мне и жадно уставился на мою мать.
- Кайса станет достойной коной, - ровно ответил отец. Ему не понравилось откровенное внимание, оказываемое его супруге, но ссориться с будущим зятем он явно не собирался.
- От нее требуется только раздвигать ноги по первому требованию и рожать сыновей, - выплюнул Алистер. – А с такой грудью, как у нее, не выкормишь здоровых детей. Надеюсь, приданое скомпенсирует мне внешний вид твоей…
- Алистер! – резко оборвал его Эйнар.
- Что, братец? – прищурился конунг. – Боишься, как бы нежные ушки молодой конгасты не свернулись от грубой брани? Пусть заранее знает, что ее ждет. Я не собираюсь следить за каждым своим словом. Так, Кайса?
К этому моменту я полностью оледенела от ужаса. Наверное, только это помогло мне не шевельнуться, когда жених нагло, по-хозяйски схватил меня за грудь.
- Прекрати, Алистер, - сквозь зубы процедил Эйнар. Я боялась повернуть голову, чтобы проверить реакцию своих родителей. А может быть, больше я страшилась того, что увижу на их лицах не возмущение и оскорбление, а одобрение действий конунга Торбьорна.
- А то что? – цинично поинтересовался Алистер, больно сжимая сосок через тонкую ткань. Я горжусь тем, что ни вздохом, ни звуком, ни жестом не отреагировала, замерев каменной статуей.
- Ты позоришь будущую жену на глазах у всех, - тихо и твердо произнес Эйнар.
- Ну и ладно, - фыркнул мой жених, убирая руку и напоследок властно проводя мне по щеке. – У меня еще будет возможность насладиться ее прелестями… Если удастся их отыскать. Идем, конунг, - Алистер похлопал отца по плечу. – Нам еще надо решить вопрос с приданым. А потом я отправлюсь пировать, а вы с Эйнаром можете обсудить все остальные проблемы.
Отец, мой жених и его дружки удалились. За ними медленно потянулись жители нашего селения. Я с облегчением выдохнула и вновь сжалась, поймав на себе взгляд Эйнара.
- Наверное, я должен принести свои извинения, конгаста. Мой брат не отличается хорошими манерами.
- Я заметила, - горько отозвалась я, почувствовав, как при звуках бархатного мужского баритона застывшее сердце начинает отогреваться.
- Могу только посочувствовать и посоветовать привыкнуть, Кайса, - мрачно проговорил Эйнар. – Алистер такой всегда. Простите, конгаста.
Эйнар тяжело вздохнул и быстрым шагом отправился догонять ушедших мужчин.
- Это действительно братья, мама? Настолько они непохожи друг на друга… - задумалась я.
- Сводные, - коротко пояснила мать. – Алистер старше Эйнара на два года. Его мать умерла в родах, и конунг Торбьорн взял себе новую жену меньше чем через год. Алистер ненавидит и ее, и брата. Но не может обойтись без Эйнара. После смерти конунга власть перешла к его старшему сыну, но фактически правит его младший брат. Эйнар в последние годы жизни отца занимался всеми делами клана, оставив Алистеру пиры и охоту. И, взойдя на престол, новый конунг с удовольствием оставил все как есть. Именно Эйнар устроил ваш брак, дорогая.
- Но вы же знали, за кого выдаете меня? – не подумав о своих словах, возмутилась я.
- Этот союз нужен нашему роду, Кайса. Ты дочь конунга – не забывай об этом.
Мать развернулась, подобрала подол, махнула рукой стоящим неподалеку матронам и двинулась в селение.
- Пойдем, голубка, - вздохнула одна из женщин. – Ничего не скажешь, хороший тебе муж достался.
- Зато он наверняка хорош в постели, - мечтательно восхитилась вторая. – Кайса, девочка, ты даже не подозреваешь, как тебе повезло!
Она ошибалась. Я уже чувствовала, что мои мечты о любящем муже и счастливой семейной жизни разбиваются на мельчайшие осколки, разрушенные тяжелым мужским сапогом. И что-то подсказывало мне – это еще не самое худшее, что может случиться.
И пока подозрения не обманывали меня. На пиру, устроенном в честь прибывших гостей, Алистер вел себя так, как я и ожидала. И с каждой новой чаркой медовухи его поведение становилось все более грубым и отвратительным, если такое возможно.
Шутки изрядно захмелевших мужчин давно перешли грань приличия. Я удовлетворенно отметила, что мать назначила сегодня прислуживать за столом не молодых девушек, как обычно, а пышногрудых и крутобедрых красоток, которые уже сталкивались в своей жизни с назойливым мужским вниманием. Они явно не возражали против одобрительных звучных шлепков, грубых ласк и непристойных высказываний по поводу их выдающихся во всех отношениях форм.
Правда, надо отметить, что Эйнар не принимал участия в застольных пьяных развлечениях. Он сидел на другом конце стола, напротив меня, и с непроницаемым видом смотрел в пространство. Я исподволь изучала его, стремясь хотя бы так сосредоточиться и не замечать нетрезвых соседей по столу, бросающих объедки на праздничную, искусно вышитую скатерть матери. Становилось все более и более тоскливо при мысли, что мне придется наблюдать подобную картину всю оставшуюся жизнь.
Может быть… когда я стану коной, то мне удастся изменить к лучшему порядки в клане Торбьорнов. Ведь не все мужчины в клане грубые свиньи? Эйнар, к примеру, не похож на них…
Словно бы уловив мой пристальный взгляд, ярл взглянул на меня и улыбнулся. Чеканные черты его лица на мгновение смягчились, а потом вновь застыли невозмутимой маской. Я поспешно отвернулась, смутившись от того, что меня поймали на беззастенчивом разглядывании мужчины. И не просто мужчины, а брата моего жениха.
В этот момент Алистер особенно громко расхохотался и усадил к себе на колени одну из молодух.
- Как тебя зовут, девка? – проревел он, сально ухмыляясь и уставясь на выпирающие из выреза полные груди.
- Милдрид, - жеманно хихикнула она.
- Дурацкое имя, - пренебрежительно бросил Алистер. – Больше подходит коровам с таким же выменем, как у тебя.
Мужчины, сидящие вокруг, громко загоготали. Все, за исключением Эйнара. Ярл не повел и мускулом на лице, только его глаза на мгновение полыхнули яростным блеском. Алистер, к сожалению, тоже заметил мое внимание к его брату.
- Ты не туда смотришь, конгаста! – прогрохотал его голос. – Полюбуйся лучше на то, что в скором времени будет принадлежать тебе. Ты ведь поможешь мне, корова? – обратился он к Милдрид.
- Д…да, - неуверенно ответила она.
- Прекрасно!
Алистер вскочил, отбрасывая табурет назад, и завалил девушку на стол. Одним движением он задрал ей на голову юбки, обнажая розовые ягодицы, и с размаху шлепнул по ним.
- Хорошая задница, корова! А сейчас я проверю, как у тебя между ног!
Одной рукой удерживая визжащую девушку, второй он начал развязывать пояс штанов.
- Смотри, конгаста! Смотри, чем одарила меня природа! Скоро это будет в тебе!
Последние его слова остались висеть в зале, среди наглого хохота мужчин и криков Милдрид. Я выбежала из дома, не желая наблюдать, как мой жених будет иметь на глазах у всех присутствующих несчастную девушку.
Сад встретил меня уютом, покоем и запахом цветов и земляники. Я прижалась лбом к яблоне, восстанавливая дыхание и пытаясь изгнать из памяти образ Алистера, насилующего Милдрид.
- Как ты посмела! – прогремел позади знакомый голос. Я замерла, не желая поворачиваться и видеть своего жениха. Алистер помог мне это сделать сам и гневно уставился на меня.
- Конгаста, никто не давал тебе разрешения уходить!
- Я никому не принадлежу и не обязана спрашивать разрешения, - гордо отчеканила я.
- Ошибаешься, конгаста, - медленно протянул Алистер. – Отец отдал мне тебя. Завтрашняя церемония свадьбы – только формальность. Ты моя, и принадлежишь мне со всеми потрохами.
- Нет, - бесстрашно отрезала я, понимая, что если сейчас признаю свое подчинение, то всю оставшуюся жизнь проведу в положении бессловесной скотины.
- Да, конгаста, - тем же тоном продолжил Алистер. – Ты моя рабыня, а непокорных рабов наказывают. Ты не слышала об этом?
Он резким движением ударил меня в живот. От боли я сложилась пополам, и тут же тяжелые мужские руки с силой нажали мне на плечи, ставя на колени.
- Я мог бы поиметь тебя прямо сейчас, - задумчиво проговорил жених, хватая меня за подбородок и задирая голову. – Но хочу наказать, а не подарить наслаждение. Поэтому ты удовлетворишь меня другим способом, раз уж не захотела видеть, как я делаю это с другой. Открой рот!
Я затуманенными от боли глазами смотрела на него, не понимая, чего Алистер хочет. Конунг уже успел развязать пояс штанов и вытащил свой член. Я зажмурилась, но успела увидеть толстую красную лоснящуюся головку.
- Открой рот, или ты останешься без зубов! – рявкнул Алистер, и горячая плоть уперлась мне в губы, раскрывая их и вдавливаясь внутрь. Я отчаянно застонала, пытаясь увернуться, но сильная рука крепко держала мою голову, не давая дернуться.
- Алистер! Оставь ее в покое!
- Я имею право наказывать свою жену, Эйнар! – рявкнул мой жених.
- Она тебе еще не жена, - твердо возразил ярл, и по звуку шагов и шороху травы я поняла, что он встал рядом со мной.
- Она будет моей завтра!
- Завтра еще не настало, Алистер. Отпусти ее и поищи себе еще кого-нибудь для постельных утех, раз так приспичило.
Алистер грязно выругался, но отпустил меня и, кажется, ушел.
- Вставай, Кайса. – Эйнар осторожно обнял меня за плечи и помог подняться. – Тебе сильно досталось?
- Нет, - умудрилась твердо и ровно ответить я. На самом деле меня трясло от пережитого, в горле стоял горький комок желчи, к глазам подступили слезы боли и унижения.
- Прости меня, Кайса, - тяжело вздохнул Эйнар, слегка сжимая мне плечо.
- Я знала, на что шла, - высокомерно вскинула я голову. – И мне не нужна ваша жалость, ярл.
- Ничего ты не знала, конгаста, - горько усмехнулся ярл. – Все решили за тебя и без тебя, а ты стала заложницей власти и денег. И самое неприятное, что во все это втянул тебя я.
- Мне говорили, - мрачно пробурчала я.
- Но вряд ли тебе сказали, что Алистер пытается сломать и унизить тебя из-за меня. Это мне он демонстрирует свой нрав, а не тебе. Это мне он показывает отношение к браку, на который я убедил его. Срываясь на тебе, конгаста.
Эйнар мягко провел пальцами по моей щеке. Я вздрогнула, сама не понимая, почему. Но совершенно точно не от страха или негодования. От чего-то незнакомого и будоражащего…
- Тебе еще придется пережить свадьбу и брачную ночь, Кайса. Здесь я ничего не могу поделать, - хмуро произнес Эйнар. – Но потом… как только произойдет зачатие… Я обещаю, что Алистер и пальцем не коснется тебя. В тебе будет жить наследник клана Торбьорнов, и весь род встанет на твою защиту.
- Алистер все равно будет считать меня своей рабыней, - неуверенно возразила я.
- Ты будешь матерью наследника клана, Кайса. Двух кланов. Ты не рабыня и никогда ею не будешь! Я обещаю, конгаста, что ты займешь положение, достойное тебя. Но нужно пережить завтрашний день.
- Я сделаю это, ярл, - безрадостно ответила я. – Мне придется это сделать, чтобы выполнить свой долг.
- Зови меня Эйнар, конгаста, - мягко попросил ярл. Меня словно бы обдало теплом, и безотчетно я потянулась к нему, как к пылающему очагу зимней ночью. Эйнар на мгновение прижал меня к себе и отстранился. – Тебе лучше не возвращаться на пир, Кайса. Отдохни. Завтра тяжелый день, конгаста. Ты позволишь мне проводить тебя?
- Да, - почему-то шепотом произнесла я.
Эйнар, не убирая руки с моего плеча, а второй привычно придерживая рукоять меча, довел меня до сарайчика.
- До завтра, Кайса. И пусть боги будут благосклонны к тебе.
Некоторое время он просто стоял и молчал, пристально глядя на меня. Под его взглядом растворялись в небытии мои страхи, опасения, печали, и будущее вновь представлялось светлым и радостным.
- Я пришлю женщин охранять тебя, - наконец, нарушил тишину Эйнар, развернулся и ушел.
В эту ночь мне не приснился зеленоглазый мужчина. Я видела во сне себя сидящей на изумрудной лужайке. Ярко светило солнце, громко щебетали птицы, пестрели в траве одуванчики, кипрей и медуница, а у моих ног ползал крепкий малыш с кудрями цвета бронзы.

Хорошее настроение, с которым я проснулась, быстро улетучилось при виде хмурых матрон, пришедших ко мне. Почуяв неладное, я приняла у них молоко и пирог и тревожно спросила:
- Что случилось?
- Ешь, Кайса, - мрачно посоветовала мне одна из женщин. – Ешь побыстрее. У нас еще много дел.
- Кона Инга сама расскажет тебе, - пояснила вторая и тихо добавила: - Если сочтет нужным.
Свежий и мягкий хлеб по вкусу напоминал землю. Я, давясь, кое-как проглотила его, запила молоком и, всунув кринку в руки одной из матрон, решительно вышла из сарайчика.
Мать стояла в своей спальне, сжимая в побелевших руках платок, и пустым взглядом смотрела в стену.
- Что произошло, мама? – с порога задала я вопрос.
- Кайса… - вздохнула она. – Не знаю, стоит ли тебе и говорить.
- Стоит, - уверенно ответила я. – Мама, мне нужно знать все, что касается Алистера. Это ведь связано с ним?
- Да, - тяжко вздохнула мать. – Кайса… Милдрид в очень плохом состоянии.
- Он избил ее из-за меня, - внезапно оледеневшими губами прошептала я.
- Нет, не совсем так. Ее не избили. Ну, по крайней мере, не больше, чем… - Мать оборвала себя и испуганно прижала палец к губам.
- Чем обычно? – бесцветным голосом переспросила я. – И меня ждет то же самое…
- Нет! – горячо воскликнула мама. – Нет, Кайса! Милдрид изнасиловали пятеро или шестеро мужчин, она не знает точно. Алистер взял ее, а потом отдал на потеху своим дружкам. С тобой он не посмеет так поступить! Ты будешь его коной, его женой. Матерью его ребенка!
Я с горечью подумала о том, что Алистер способен еще и не на такое…
- Кайса! – Мать сильно сжала мои руки. – Кайса, нашему клану нужен этот брак! Ты дочь конунга, дорогая, помни об этом! Ты не должна опозорить наш род!
- Я знаю, мама… - Я осторожно высвободила ладони. – И сделаю все, что от меня требуется.
«Даже если это потребует от меня невозможного», - мысленно добавила я, выходя из комнаты и отдавая себя в руки матрон, которые должны были одеть и причесать меня к церемонии.
Считается, что свадьба – самый счастливый день в жизни девушки. Я же шла на нее, как на плаху, чувствуя, как ноги оттягивают невидимые железные цепи. Меня вряд ли ждет впереди что-нибудь хорошее, несмотря на обещания матери и Эйнара. Он всего лишь ярл, младший брат конунга, и тот волен делать все, что ему вздумается. Но, по крайней мере, мой род будет процветать под защитой клана Торбьорна.
Утешая себя подобными мыслями, я шла, и ветер развевал пышную юбку черного как смоль платья – платья счастливой невесты. Уже не девушки, но еще и не женщины.
Отец подвел меня к безразличному Алистеру и отошел, оглядывая собравшихся вокруг людей. Свадьба – всенародный праздник, и на берегу собралось все селение, исключая, возможно, только древних старцев и новорожденных младенцев. Правда, последних принесли с собой матери, и детский плач иногда заглушал и шум морского прибоя, и людской гомон.
- Родовичи мои! – воззвал отец. – Клан Торбьорнов, прибывший к нам в гости по столь знаменательному поводу! Боги оказали нам милость, соединяя в священном союзе конунга Алистера, главу клана Торбьорнов, и конгасту Кайсу, дочь конунга Скарлассонов…
Я тоскливо и привычно углубилась в собственные мысли, по опыту зная, что подобные речи отец может произносить долго и со вкусом. Мне там не нравилось – слишком мои размышления были мрачными и печальными, но и выходить в реальность, слушая напыщенные фразы, не хотелось.
Щека загорелась под чьим-то пристальным тяжелым взглядом. Я подняла голову и огляделась.
Эйнар. Ярл, как и вчера, не сводил с меня глаз. Мне стало легче при мысли, что хоть кто-то из клана Торбьорнов готов поддерживать меня. Я не останусь одна, уехав жить к мужу. И, может быть, Эйнар действительно говорил правду, и, после того, как в моем животе появится ребенок, оба клана встанут на мою защиту.
Я почувствовала себя увереннее настолько, что смогла вслушаться в слова отца.
- И пусть чрево молодой жены будет таким же плодородным, как обильны хлеба на наших полях, как тучны стада на наших землях…
- Конунг Бальдр, не пора ли приступить к ритуалу, - недовольно поинтересовался изрядно заскучавший Алистер.
Отец прервал свою вдохновенную речь, виновато посмотрел на будущего зятя и, после короткой паузы, быстро проговорил:
- Пусть же заветный ритуал свяжет молодых нерушимыми узами брака!
Алистер громко фыркнул. Отец сжался и поспешно отступил назад. Его место заняла Сив. Она приняла из рук моей матери ящичек, хранящий мою девственную кровь, и раскрыла его.
- Вы проткнули ее этой штукой? – громогласно удивился Алистер. – Тогда жена достанется мне девственницей! Мое орудие как минимум вдвое толще и длиннее!
Стоящие вокруг дружки громкими возгласами поддержали своего конунга. Я продолжала высоко держать голову, делая вид, что происходящее никак меня не касается. И только пылающие пятна на щеках выдавали мое состояние.
- Ставлю бочонок медовухи, что в брачную ночь твое копье проткнет ее почти насквозь! – заявил кто-то из мужчин.
- И тогда вытолкнет наружу ее грудь, которую твоя дочь, Бальдр, прячет внутри себя, - с хохотом согласился Алистер.
Я до боли закусила губу и чуть отвернула голову, не в силах смотреть на покатывающихся со смеху грубых мужланов, и наткнулась на пылающий гневом взгляд Эйнара. Ярл виновато и сочувственно улыбнулся, но ярость в его глазах не угасла. Мне стало не по себе. Я поежилась, и это привлекло внимание Алистера. Он властно ухватил меня за подбородок и развернул к себе.
- Боишься? Нет… ты предвкушаешь это. Так, Кайса? Ты, как сука в течке, ждешь, когда я раздвину твои ноги и всажу свой член в твое нежное, нетронутое тело. Подожди ночи, невестушка, и получишь все, что тебе причитается.
Он резко убрал руку.
- Завершай церемонию, колдунья. Мои парни умирают от голода, и им надоело смотреть на всю эту ерунду.
- Все будет идти своим чередом, конунг, – не повышая голоса, ответила Сив. – Не гневи богов, Алистер. Неизвестно, когда им надоест терпеть твои выходки.
Алистер вновь хмыкнул, но промолчал. Сив вытянула вперед руки и негромко заговорила:
- Боги, благословите этот союз! Земля, дарующая нам пищу – дай свою частичку!
Песок под ногами ведуньи взвихрился и струйкой осыпался в ящичек.
- Вода, дарующая нам жизнь – дай свою частичку!
Очередная волна, падающая на берег, внезапно стала выше, и несколько капель упали на песок в ящичке.
- Кровь, дарующая нам силу – присоединись к сестрам!
Алистер грубо взял меня за руку, резанул запястье ножом и придержал его над ящичком, давая крови стечь внутрь. Потом протянул нож мне.
- Надеюсь, ты умеешь им пользоваться, конгаста.
Я недрогнувшей рукой надрезала запястье ему и, дождавшись, пока его кровь сольется с моей, вернула нож.
- Надеюсь, ты убедился в этом.
Жених никак не отреагировал на мои слова, бесстрастно отвернувшись.
- Священный огонь, вечно гори в душах молодой пары и воплотись в их будущем ребенке!
Содержимое ящичка внезапно вспыхнуло ярким пламенем. Огонь взметнулся, закрывая лицо Сив, опустился и исчез, оставляя после себя лишь темный пепел. Сив аккуратно высыпала его в поднесенный кубок, размешала содержимое серебряной ложечкой и протянула мне.
- Пей, девочка. Пусть сила четырех стихий вечно живет в тебе!
Я с дрожью в руках приняла кубок. В нем была простая вода, чистая и прозрачная, без малейших следов мути или грязи. Под неотрывными взглядами присутствующих – за исключением моего жениха, равнодушно смотревшего в море – я сделала три ритуальных глотка. Все та же родниковая вода, чуть нагревшаяся на солнце. Но было в ней что-то, от чего быстрее побежала кровь, а тело словно бы заново родилось.
- Теперь ты, конунг. – Сив забрала у меня кубок и передала Алистеру. Жених с пренебрежением отпил, сунул сосуд в руки ведуньи и недовольно осведомился:
- Теперь все?
Сив, не удостоив его ответом, выплеснула оставшуюся в кубке воду в сторону моря. Блеснувшие в солнечном свете капли растаяли в воздухе.
- Пусть боги наградят ваш брак здоровыми и крепкими сыновьями, - провозгласила Сив. – С этой минуты клан Торбьорнов и клан Скарлассонов навсегда породнились друг с другом!
- Теперь ты моя, - прошипел Алистер, наклоняясь ко мне и обдавая несвежим запахом перегара. Я зажмурилась и постаралась не дышать, когда обветренные губы впились в мои. Но меня все равно затошнило, когда толстый язык жениха – уже мужа! – полез ко мне в рот. Я с тоской ждала конца поцелуя, сосредотачиваясь на том, чтобы удержать комок желчи в своем организме. Но, когда терпеть стало невыносимо сложно, а Алистер еще и облапил мои ягодицы своими ручищами, больно сжимая, стон слетел с моих губ.
- Потаскуха! – Алистер брезгливо оттолкнул меня. – Надо было закончить с тобой вчера! Не сомневаюсь, тебе это еще и понравилось бы! Наслаждайся своей свадьбой, кона, пока еще можешь…
Алистер сплюнул и ушел, оставив меня одну, хотя по правилам ему полагалось находиться рядом со мной весь вечер. Честно говоря, я не расстроилась и медленно побрела по берегу.
Праздник шел своим чередом. Запылали костры, отбрасывая в сереющее небо снопы искр. Где-то жарили тушу вепря, где-то разливали медовуху и чокались чарками. Закружились в хороводе девушки, в обрядовых песнях призывая к себе любовь и благословение богов. Возле соседнего костра пели женщины постарше – про плодородное чрево молодой невесты и зерно новой жизни, зреющее в нем. Я не могла присоединиться ни к тем, ни к другим – именно поэтому жених и сопровождал невесту повсюду на свадьбе, не оставляя ее одну. Но мне нравилось одиночество. Оно позволяло не думать о брачной ночи, о том, что меня ждет на ней.
Устав от неприкаянного хождения между пирующими родовичами, я ушла подальше, обхватила себя руками и замерла, глядя на бушующее море.
- Не вздумай, - твердо произнес сзади мужской баритон.
- О чем ты, Эйнар? – даже не повернулась я.
- Не вздумай топиться, Кайса. Ты же об этом размышляла сейчас?
- Я – дочь конунга, - возмущенно напомнила я. – Мне и в голову не могло прийти подобное проявление слабости!
- Я рад, что ошибся, – мягко произнес Эйнар.
Как-то так получилось, что его руки оказались на моей талии, а я сама – прижатой к его телу. Пряный мужской аромат не вызывал отвращения, а только дурманил голову. Чуть учащенное сердцебиение Эйнара умиротворяло и успокаивало. Темнеющее небо, появляющиеся на нем искры звезд и шум прибоя создавали романтическую обстановку. Горячие мужские руки, казалось, прожигали ткань платья и оставляли следы на спине.
Мне не хотелось вырываться и убегать. Я могла стоять так вечно. И только сожаление мешало полностью насладиться объятиями ярла. Сожаление о том, что это не тот мужчина, что я замужем за его братом, и что у моих детей не будет ни зеленых глаз, ни серебристых волос…
Тяжелая мужская рука легла на мое плечо и резко развернула меня.
- Прости, что прерываю ваше трогательное общение, кона Кайса, - еле сдерживая ярость, прорычал Алистер. – Но пришла пора исполнить брачные обеты.
Он грубо поволок меня за собой, не дав сказать ни слова Эйнару. Я едва успевала за его широкими шагами, путаясь в пышной юбке, и безуспешно старалась подавить в себе волну отвращения и отчаянного сопротивления. Меня мутило при одной мысли о том, что сейчас Алистер будет лапать меня своими ручищами, а потом вгонит свой член и наполнит семенем. Я не хочу этого! Я не хочу его ребенка!
А я еще считала, что самым унизительным и болезненным будет лишение девственности, представляя брачную ночь волшебным праздником соединения душ и тел! Вместо этого меня ждет кошмарный сон, воплощенный в реальность, наполненный страданиями – как физическими, так и моральными.
Нас сопровождали разнузданные пьяные возгласы и похабные советы Алистеру со стороны его дружков. Они пролетали мимо меня, едва задевая краем. Сейчас все мои силы уходили на бег и запирание своих чувств глубоко внутри. Я понимала, что должна покориться своему мужу. Так велит долг дочери конунга. Так требует кровь Скарлассонов, текущая во мне. Ради процветания клана, ради продолжения нашего рода я должна выдержать все. И я выдержу – стиснув зубы, убивая в себе все нежное и доброе. Обязанности дочери конунга будут исполнены.
Алистер вихрем ворвался в дом, предназначенный для нашей брачной ночи.
- Вон! – коротко приказал он моей матери, поджидавшей новобрачных.
- Я должна приготовить дочь, - непреклонно заявила она.
- Я сам справлюсь с этим, кона Инга, - издевательски усмехнулся Алистер. – Если только ты не хочешь составить ей компанию или вообще заменить на брачном ложе? Я не буду возражать. Уверяю тебя, Инга, твой муж никогда не сможет доставить тебе такого удовольствия.
Мать сжала губы и бросила на меня взгляд, в котором отчетливо читались все те же слова: «Помни, Кайса, ты – дочь конунга». И, не произнеся ни слова, вышла, с грохотом хлопнув дверью.
- А жаль, - прокомментировал Алистер, задвигая засов. – Твоя мать, кона Кайса, аппетитная штучка. Хотя ей вовсе ни к чему видеть то, что сейчас произойдет. Не так ли?
Я ничего не ответила, боясь, что голос выдаст мой постыдный животный страх. Муж, правда, и не ждал моего ответа. Он встал передо мной и грубо накрыл рукой грудь - как вчера, при нашем знакомстве. Я неосознанно сжалась в тоскливом ожидании, готовясь к неминуемому. Рука Алистера проползла по моему телу, добралась до выреза на платье, ухватилась за него, словно бы он желал порвать ткань…
И муж резко отвел руку, тяжело прошагал к кровати и плюхнулся на нее.
- Сними с меня сапоги.
- Что? – вначале не поверила я ушам.
- Я не буду повторять два раза! – рявкнул Алистер. – Живо! Ты – моя рабыня! Помнишь!
Мне пришлось проглотить комок, застрявший в горле и подавить в себе острое желание воспротивиться. Жена конунга должна ему повиноваться – это непреложный закон. Я медленно, как будто сам воздух препятствовал мне, подошла к кровати и взялась за грязный сапог. Алистер с жестокой улыбкой уперся им в мое бедро, оставляя пыльный след на черной ткани. Я с усилием стянула его, потом второй, аккуратно поставила их у стенки и брезгливо отряхнула юбку, с трепетом ожидая дальнейших приказаний.
- А теперь ложись в углу и спи, - со злорадным смехом распорядился муж, расстегивая пояс и отбрасывая его в сторону.
- Алистер?
- Ты стала плохо слышать? – издевательски осведомился он, вскакивая с кровати. – Ложись сама, пока я не швырнул тебя, как драную тряпку!
Я не двигалась с места, беспомощно глядя на мужа. Мысли прыгали подстреленными оленями. Боль, унижение, насилие – к этому я готовилась. Но открытое пренебрежение? В первую брачную ночь, когда утром все будут ждать закономерных результатов?
- Я так и знал, что беру в жены потаскуху, - удовлетворенно протянул Алистер. – Но ты зря надеешься. Мой член никогда не побывает в тебе, жена, - с неповторимым презрением протянул он последнее слово.
- Ты должен взять меня, - твердо возразила я.
- Должен? – притворно удивился он. – Я никому и ничего не должен! Да, сначала я хотел взять тебя… Но потом присмотрелся к тебе получше. К тебе и моему братцу! Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, да?
Алистер с силой ударил меня по щеке.
- Не отворачивайся! Я видел, как вы обнимались! И тогда подумал – а зачем мне это все? Брак навязал мне мой братец, мотивируя выгодами для клана. Мне плевать на них! Мне не нужны ни ваши вонючие земли, ни плоская селедка в постели!
Алистер с отвращением провел рукой по моим ягодицам, больно сжимая их.
- Мне не нужна ни ты, ни он… Я мог бы взять тебя в рот – но, боюсь, это доставит тебе несказанную радость. Ты не заслужила удовольствия, кона! Только боль!
Он с силой залепил мне пощечину.
- Отправляйся в грязь, кона! И рыдай всю ночь, представляя, как утром я окончательно разделаюсь с тобой. Эйнар ответит мне за все немного позже, но тоже получит свое! А моему клану пригодятся твои денежки, дорогая. Очень дорогая, должен сказать… Когда утром выяснится, что ты не понесла, я объявлю тебя бесплодной и прилюдно откажусь. Мне нужны здоровые и крепкие сыновья, а не пустое чрево жены. А приданое – приданое останется у меня в качестве компенсации.
Я одновременно и горела в жарком пламени гнева и стыда, и оледеневала от ужаса. То, о чем говорит Алистер, во много раз хуже боли и унижения. Это позор, несмываемое клеймо бесплодной женщины, которое опорочит род Скарлассонов. С нами никто не захочет заключать союз. Кочевники постепенно разорят наши земли. Клан умрет. А я навсегда останусь прокаженной, проклятой богами женщиной.
- Я расскажу правду!
- И что? Правда будет на моей стороне! Ритуал покажет, что ты не беременна. А никто не поверит, что я провел ночь в комнате с женщиной, тем более своей коной, и не поимел ее!
Я уже не знала, что мне делать – бежать из дома, влепить мужу пощечину, падать на колени и униженно просить его о милости... Какое-то дикое оцепенение завладевало мной, перехватывая дыхание и застилая глаза темной пеленой.
- Твое место всегда будет в углу, Кайса! – продолжал разоряться Алистер. - Ты будешь отдаваться за миску объедков, чтобы хоть как-то прокормиться! Но только шелудивый пес польстится на твои кости! Пошла прочь, женушка…
Алистер толкнул меня с такой силой, что я не удержалась на ногах, отлетела к стене и, больно ударившись плечом, рухнула на пол.
- Вот так и лежи, кона, - с довольной усмешкой проговорил муж и пнул меня ногой. Я еле успела сжаться и закрыть руками голову, уже не зная, чего ждать – следующих побоев или унизительных слов.
Ничего. Только молчание, потом звук тяжелых шагов и легкий шорох – Алистер укладывался спать, удовлетворенный брачной ночью.
Я не осмеливалась пошевелиться. Оцепенение и ужас и паника сковывали мои конечности. Слепое бешенство, напротив, призывало к немедленным действиям. Но что я могла? Раздеться и попытаться соблазнить Алистера? Самое меньшее, что я получу в ответ – насмешки и новые побои. Попытаться изнасиловать? Даже не смешно.
Я имела очень приблизительные представления о плотской любви, основанные на наблюдениях за животными и рассказах матери и подружек. Мужчина должен возбудиться и вставить свой член в женщину, а потом из него брызнет семя, и зародится новая жизнь. И как это реализовать на практике?
Из глаз потекли жгучие слезы. Я тихо сглатывала их, сдерживая рыдания, чтобы не доставить мужу радость видом своих страданий. Мысли лихорадочно искали выход. Чтобы не навлечь позор на клан, я должна забеременеть. А для этого одного моего желания мало – нужен еще мужчина. А тот единственный мужчина, кому я принадлежу – по-хамски отказался от меня.
Комнату наполнил звучный храп. Только теперь я осмелилась пошевелиться, разминая затекшие ноги, и села, угрюмо поджав колени к груди. Рука легла на что-то твердое и продолговатое. Меч Алистера. Я мрачно усмехнулась – вот он, выход. Глупо со стороны мужа оставлять оружие в пределах моей досягаемости. Или Алистер не верит, что я в состоянии применить его?
Я уже было приноровилась поднять меч – и рука опустилась сама собой. Я могу убить мужа – и это оставит на клане точно такое же пятно позора, если не хуже. Могу покончить с собой – и все будут знать, что у конунга Скарлассона - трусливая и малодушная дочь, не перенесшая брачной ночи. Это тоже не выход.
Сквозь окно проникал мертвенный свет луны. Я хоронила в нем свои надежды, мечты и счастливое будущее с зеленоглазым мужем. Почему старшим братом оказался не Эйнар, а Алистер? С ярлом Торбьорном брачная ночь протекала бы совсем по-другому…
Одинокая мысль робко прокралась в сознание. Я перестала дышать, чтобы не спугнуть ее. Да, муж отказался от меня. Но Торбьорнам нужен наследник рода не меньше, чем мне. И, если конунг не хочет сам заняться этой проблемой – может быть, согласится его брат?
Если, конечно, он не в курсе дела и не сам придумал подобную интригу. Я тщательно обдумала эту мысль – ошибка может дорого стоить. Но в итоге пришла к выводу – вряд ли. Эйнар не производит впечатление человека, задумавшего гнусный поступок, а потом искренне извиняющегося за это.
Я тряхнула головой, не позволяя себе слишком сильно надеяться. Да, я сознательно иду на измену мужу. Мало того, хочу изменить с его сводным братом. Но, с другой стороны, ребенок, который родится у меня после этой ночи, будет из рода Торбьорнов. И, в конце концов, Алистер сам толкнул меня в чужую постель, не оставляя выбора.
А завтра, во время ритуала, он может сколько угодно кричать, что не брал меня – никто не поверит. Он сам говорил, что не может провести ночь в комнате с женщиной, не взяв ее. Сив подтвердит, что я беременна, и Алистер вынужден будет признать свое поражение.
Оставалась одна проблема – соблазнить Эйнара. Но во мне зрела восхитительная уверенность, основанная на взгляде, которым он смотрел на меня возле костра на берегу, и его горячих руках, лежащих на моей талии – ярл не будет сопротивляться. А еще – у меня всегда найдутся убедительные доводы. Вряд ли клану Торбьорнов понравится, если начнут распространяться слухи о мужской несостоятельности его конунга.
Робкая мысль превратилась в твердую уверенность – это мой единственный выход. Разум соглашался – да, таким образом я решу все свои проблемы. А сердце добавляло – и моя брачная ночь не станет кошмаром.
Я осторожно – очень осторожно встала, стараясь, чтобы не звякнул меч, и, затаив дыхание, начала двигаться к выходу. Светильник давно погас, но лунного света хватало, чтобы я не споткнулась о сапоги мужа и беспрепятственно обогнула все углы.
Засов тихо стукнул, и я похолодела от ужаса. Но Алистер крепко спал. Его храп по-прежнему эхом отдавался от стен. Я предельно осторожно выскользнула за дверь, прикрыла ее за собой и перевела дыхание. Часть дела сделана. Осталось найти Эйнара, уговорить его и… стать женщиной.
И где искать ярла? Честно говоря, я понятия не имела, где он сейчас может быть. Праздник еще не завершился окончательно. На берегу догорали костры и слышалось нестройное пение. Только вот остался ли там Эйнар? И даже если остался – я же не могу бродить и искать его? Для молодой жены, которая сейчас должна наслаждаться прелестями брачной жизни, это будет несколько странным занятием.
Но уверенность, вольготно расположившаяся во мне, подсказывала – мне не придется долго искать Эйнара. Ноги сами приведут меня к нему – стоит только довериться своему сердцу.
Я нашла Эйнара там, где и оставила – у практически погасшего костра. Ярл сидел на песке и глядел на серебристые пятна лунного света на бушующем море, погруженный в думы. Судя по его угрюмому выражению и заострившимся чертам лица, они не доставляли ему много радости. Мне пришлось легонько потрясти Эйнара за плечо – только тогда мой деверь понял, что рядом с ним кто-то стоит, и мгновенно вскочил на ноги, разворачиваясь ко мне лицом.
- Кайса?
В его голосе слышны растерянность, безграничное удивление, тревога - и счастье? Мне некогда анализировать его эмоции. Нам желательно как можно скорее убраться с места, где нас легко заметить.
- Идем со мной.
- Что-то случилось?
Рука Эйнара ложится на рукоять меча, и ярл начинает встревоженно оглядываться в поисках возможного врага.
- Нет… Точнее, да. Идем со мной, пожалуйста.
Теперь уже я тяну за собой мужчину. Вернее, он торопливо идет рядом со мной, не убирая ладони с рукояти, потому что не понимает, что происходит, и постоянно настороженно озирается. Мы обходим селение по краю, скрываясь в тени. Хорошо, что на мне черное платье! В белой рубашке было бы намного труднее прятаться от случайных любопытных взглядов.
Мы забегаем в сарайчик на окраине – тот самый, где я провела две предыдущих ночи. Сейчас ни в нем, ни рядом никого нет – кому придет в голову заходить в разгар ночи в крохотное неуютное помещение? Зато оно как нельзя кстати подходит для разговора без свидетелей.
- Кайса, что случилось? Почему мы здесь?
Эйнар, очевидно, справился с удивлением и теперь не просто спрашивает, а властно требует ответа. Что же, он его получит. Я набираю воздуха в грудь.
- Твой брат отказался от меня.
- Что?!
Последние сомнения по поводу Эйнара исчезают. Я не верю, что человек может так достоверно изображать изумление и гнев.
- Алистер отказался брать меня. Он хочет утром объявить меня бесплодной, забрать приданое и оставить мой род опозоренным.
- Я убью его!
Мне приходится схватить за руку Эйнара, готового немедленно выскочить из сарайчика.
- Не сейчас. Потом можешь хоть порезать его на кусочки, мне все равно. Но сначала я хочу отомстить.
Эйнар чуть отступает назад и притягивает меня к себе. Теперь мы оба стоим в пятне лунного света.
- Что ты хочешь, Кайса?
- Мне нужен ребенок, - твердо, без запинки, выпаливаю я. На четком невозмутимом лице Эйнара появляются признаки неуверенности.
- Да, но… Подожди, Кайса… Ты хочешь сказать?
Мои пальцы начинают распускать шнуровку на платье. Тонкая ткань сползает с плеча, обнажая багрово-синее пятно.
- Что это? – свирепо осведомляется ярл.
- Твой брат, - небрежно пожимаю я плечами. Платье сползает еще ниже, практически открывая грудь.
- Подожди, Кайса, - сквозь зубы произносит Эйнар и накрывает мои руки своими. Они дрожат, я чувствую это!
- Даю слово, что я разберусь с Алистером за все. – Он со злостью смотрит на мой ушиб. – Договоренности наших кланов не пострадают. Ваши земли останутся под защитой, и на ваш род не упадет позор.
Эйнар говорит хорошие, правильные слова, но голос его становится хриплым от едва сдерживаемых эмоций. Может быть, мне стоит согласиться и уйти, положившись на него. Но я не могу. Я чувствую жар его рук, тела, к которому стою почти вплотную, слышу его баритон, гляжу в потемневшие глаза… У меня кружится голова, начинают слабеть ноги, а внутри возникает незнакомое тянущее ощущение, нарастающее с каждым мгновением. Каким-то непостижимым образом я понимаю, что избавить меня от него может только мужчина. И не просто мужчина – только тот, что стоит сейчас передо мной.
Эйнар читает ответ в моих глазах.
- Почему я, Кайса? – тихо спрашивает он. И я словно со стороны слышу собственные слова.
- Потому что это должен быть ты. Потому что это ты приходил ко мне во снах. Я грезила о тебе, и, увидев на берегу, не поверила своему счастью… а потом жестоко разочаровалась.
Эйнар бережно проводит кончиками пальцев по синяку, сжимая зубы так, что на его лице играют желваки.
- Я бы исполнила свой долг… но представляла бы на месте Алистера тебя.
- Я хотел убить его еще вчера, когда он поднял на тебя руку, - отстраненно признается Эйнар. Его пальцы расплетают мою косу, перебирая пряди. – Не знаю, каким чудом мне удалось сдержаться. А сегодня, во время свадьбы, я постоянно спрашивал себя – почему уговорил Алистера на этот брак? Почему мне вообще пришла в голову мысль отдать в его руки такую невинную, чистую, красивую девушку?
- Ты считаешь меня красивой?
- Конечно, - без тени сомнения отвечает Эйнар. – И, когда он уволок тебя на брачное ложе, я хотел убить себя за то, что тебе придется вынести. Или сначала убить его, а потом себя. Но Алистер сам лишил себя своего счастья. И оно досталось мне.
- Оно досталось тебе, - зачарованно повторяю я, едва замечая, что он распускает шнуровку платья. Ткань небрежной тучкой собирается у моих ног. Я остаюсь совершенно обнаженная в лунном свете.
- Ты невероятно красива, Кайса. Я не могу отказаться от дара, который ты преподносишь мне…
Эйнар одним быстрым движением сбрасывает с себя рубашку и делает шаг вперед. Его тело касается моих сосков, немедленно напрягшихся и затвердевших. Губы Эйнара накрывают мои, и я от неожиданности прерывисто втягиваю воздух. Мне казалось, что мужчины всегда действуют быстро и грубо, стремясь как можно скорее получить желаемое. Но Эйнар не торопится. Он обращается со мной, как с хрупкой фигуркой, медленно и осторожно пробуя на вкус мои губы. Я неосознанно тянусь к нему, приподнимаясь и откидывая голову. Одна рука ярла ложится мне на спину, вторая поддерживает мне затылок, чуть увеличивая нажим.
Мне нравится это. Точнее, не так. Меня раздирают на части опасения, неуверенность, что я сделаю что-то не то, и незнакомое ощущение, вскипевшее во мне и заставляющее кровь быстрее бежать по жилам. В теле внезапно обнаруживается тьма местечек, которые жаждут мужских прикосновений, и о некоторых из них я даже не подозревала.
Эйнар отстраняется, подхватывает меня на руки и бережно опускает на медвежью шкуру.
- Подожди, Кайса, - умоляюще шепчет он и снимает сапоги, отбрасывая их. Потом аккуратно кладет рядом с нами меч. Я тянусь к завязкам его штанов.
- Подожди, - Эйнар улыбается и отводит мои руки. – Не торопись, Кайса, у нас впереди вся ночь.
Теперь его губы ласкают мое тело, оставляя за собой пылающие жаром дорожки поцелуев. Мужская ладонь накрывает мою грудь. Я вздрагиваю – и расслабляюсь. В ласке Эйнара нет ничего общего с унизительным ощупыванием Алистера. А когда соска касаются губы ярла, и он начинает легонько покусывать напряженную плоть, моя спина выгибается от удовольствия. С губ срывается стон. Я пугаюсь его, и Эйнару приходится успокаивать меня жаркими ласками.
Я тону в сладостном тумане непривычных ощущений. Тело горит там, где Эйнар трогает меня – руками, губами, языком и зубами, и мучительно требует - еще, еще, еще… Очень неуверенно я кладу руки на широкие плечи – и с восторгом понимаю, что моему мужчине это нравится.
Мы гладим, целуем и ласкаем друг друга. Из неторопливо-осторожных наши движения превращаются в жесткие и страстные. Дыхание становится отрывистым, жар между ног – невыносимым. В попытке хоть как-то утихомирить его я развожу бедра в сторону и начинаю тереться о внушительный бугор в штанах Эйнара.
Мужчина со стоном отстраняется от меня, распускает пояс и освобождает свой член. Не утерпев, я приподнимаюсь, и ужас охватывает меня. Я не видела полностью орудие Алистера, только его головку, но член Эйнара точно толще и длиннее того куска дерева, что лишил меня девственности. Возбуждение куда-то исчезает. Я сжимаюсь, в страхе ожидая, как меня сейчас разорвет на части.
- Я не причиню тебе боли, любовь моя, - шепчет Эйнар, приникая к моим губам.
Я успеваю отметить необычное обращение, удивиться, не поверить – но вихрь ощущений вновь увлекает меня за собой.
Рука Эйнара мягко ласкает меня между ног. Острые колючки наслаждения приникают в живот, грудь, сердце – во все тело, распростертое на шкуре, тяжело дышащее и пытающееся подаваться навстречу ритмичным движениям. Судорога спазма удовольствия заставляет его мелко задрожать. Я кричу, кажется, на все селение.
Мгновение – и Эйнар уже между моих ног, и, пока я прихожу в себя, подается вперед. Я ощущаю, как его член растягивает меня, заполняет и проникает, кажется, до самого сердца. Но боли нет. Есть только чистое, незамутненное блаженство.
Эйнар толчками входит в меня, удерживая себя на руках. Я цепляюсь за широкие мужские плечи и подстраиваюсь под ритм его движений – то замедляющийся, что вызывает у меня неотчетное раздражение, то ускоряющийся. Мир вокруг нас исчезает, сжимаясь до крохотного сарайчика, в котором синхронно двигаются два тела под аккомпанемент хриплого дыхания и неконтролируемых стонов.
Разрядка настигает нас почти одновременно. Сначала я вскрикиваю и замираю, чувствуя, как разливается по телу жаркая волна. И тут же гортанно вскрикивает Эйнар, выплескивая в меня струю семени.
Мы ложимся рядом, обнимая друг друга. Какое-то время я просто прихожу в себя от пережитого, но потом кое-что всплывает в памяти.
- Ты всех называешь так?
- Как? – сонно отзывается Эйнар.
- Моя любовь, - ревниво поясняю я. – Всех женщин, с которыми спишь?
- Нет. – Эйнар принимает меня к себе и нежно целует. – Я действительно люблю тебя. И поверь мне, любовь моя, - он голосом выделяет последние слова, - никому не отдам. Ты - моя, и только моя.
Он повторяет слова Алистера, но на этот раз у меня не возникает желания возражать. Наоборот, я хочу, чтобы они стали правдой. Хочу принадлежать Эйнару, засыпать, положив голову к нему на плечо, просыпаться и встречать рассвет поцелуем. Хочу от него детей. Хотя как раз это у меня уже есть… А основное препятствие нашему счастью спит сейчас на нашем брачном ложе.
Суровая реальность обрушивается холодным и отрезвляющим водопадом.
- Мне надо идти. – Я чуть не плачу, высвобождаясь из объятий Эйнара. Он подарил мне все – избавление от позора, ребенка, свою любовь – а я ничего не могу дать ему взамен. Может быть, только призрачное обещание любить его – на расстоянии. Правда, Эйнар будет знать, кто подлинный отец моего ребенка.
Это слегка поднимает мне настроение. Слегка, потому что нежелание возвращаться к мужу настолько велико, что я чуть было не поддаюсь ему. Но тогда моя месть не будет завершена. Я тянусь за платьем.
- Я провожу тебя. – Эйнар тоже встает и одевается, пока я торопливо заплетаю косу.
Луна уже зашла за лес, и в темноте мы беспрепятственно добираемся до нужного дома. Я кладу руку на дверь, но ярл останавливает меня.
- Поверь мне, Кайса. Ты будешь моей.
Он быстро и коротко целует меня и очень неохотно отпускает.
- Поверь мне.
Я, не ответив, пробираюсь в дом, задвигаю засов и тихо устраиваюсь в своем углу, молча возблагодарив богов за то, что мне все удалось. Еще минута – и сон быстро утягивает меня в свои владения.

- Вставай, кона! – Мои ягодицы обожгло острой болью. Я, взвизгнув, дернулась и, спросонья путаясь в юбке, вскочила на ноги – только для того, чтобы услышать свист от ремня Алистера. На этот раз удар попадает на ушибленное вчера плечо, и мне не удалось подавить вскрик.
- Переодевайся, кона, - презрительно выплюнул Алистер, застегивая пряжку ремня. – Скоро за тобой придут, и я не хочу, чтобы все увидели на тебе вчерашнее платье.
Морщась от боли, я открыла сундук с моими вещами и вытащила первое, что попалось под руку – платье изумительного изумрудного цвета.
«В точности как цвет глаз Эйнара, - мелькнула в голове игривая мысль. – Ему должно понравиться».
- Сойдет, - нехотя одобрил Алистер. – Одевайся, Кайса, и помни, что это твое последнее красивое платье. Всю оставшуюся жизнь ты будешь ходить в черном и грязно-сером, как ворона.
Я отвернулась, скрывая полыхнувшую ненависть. Мне надо продержаться совсем немного – до ритуала, а после него Алистер уже не посмеет так разговаривать со мной.
- Пошевеливайся, я сказал!
Муж рывком развернул меня к себе лицом.
- Может быть, ты сама не можешь справиться? А, изнеженная конгаста? Привыкла полагаться на служанок? Я могу оказать тебе услугу.
Быстрым движением меча Алистер разрезал шнуровку на моем платье, едва не задев кожу.
- Раздевайся, - велел мне муж. – Пока я не начал снимать с тебя эту тряпку по кусочкам.
Ненависть и ярость кипели и клокотали во мне. Но Алистер не должен ничего заподозрить. Мне надо продержаться еще полчаса, от силы час… И я сделаю это. Я – дочь конунга.
Платье упало к моим ногам. Я не пыталась прикрыться, демонстрируя себя своему мужу.
- Тело селедки и заячья душа, - злобно выплюнул он. – Ты даже не смогла воспользоваться мечом, чтобы избавиться от позора. Одевайся, кона. – Он швырнул мне в лицо зеленое платье. – Я не могу смотреть на твое уродливое тело.
Опустив голову, чтобы скрыть бурлящие эмоции, я молча принялась натягивать наряд, и оставшееся время до прихода матери простояла в углу, спиной к мужу, повинуясь его приказу.
Откровенно говоря, меня это вполне устраивало. Я могла беспрепятственно предвкушать выражение лица Алистера, когда он узнает о провале своего мерзкого плана, и нерешительно, не позволяя себе чересчур сильно надеяться, размышлять о словах Эйнара. Мне очень хочется верить ему – но разочарование может оказаться слишком жестоким.
Я настолько сильно погрузилась в размышления, что не услышала негромкого стука, и очнулась только от грохота распахнутой двери. Алистер даже не попытался изобразить вежливость при виде моей матери.
- Забирай ее. Я хочу поскорее покончить со всем, - бросил он, выходя из дома и чуть не сбив с ног Сив. Ведунья в последний момент отскочила в сторону и неодобрительно покачала головой.
- Как ты, Кайса? – обеспокоенно спросила мать, обшаривая меня тревожным взглядом.
- Все нормально, - улыбнулась я, уже не скрывая своих эмоций. – Пойдем. Мне тоже хочется побыстрее пройти через ритуал.
Под руку с матерью – вместо мужа, который, по правилам, должен сопровождать меня – мы направляемся на берег. Туда, где вчера проходила церемония свадьбы. Туда, где мы встретились с Эйнаром, и где, надеюсь, он ждет меня сейчас.
Толпа родовичей расступилась перед нами, пропуская вперед – к небольшому столику, возле которого стоял не скрывающий своего презрения Алистер. В моем сердце мрачно закопошились сомнения – а если я все-таки не беременна? И сейчас все узнают об этом? Алистер ликующе выбросит меня из жизни, и тогда действительно мне останется только утопиться в море или проткнуть сердце мечом.
Дружки мужа, помятые, похмельные и невыспавшиеся, толпились позади него и не проявили особой радости при нашем приближении. Правда, возможно, им мешало плачевное настроение?
Эйнар стоял чуть сбоку. Я боялась лишний раз посмотреть на него, чтобы случайно не выдать себя, но все-таки, не удержавшись, немного повернула голову в его сторону. Эйнар не сводил с меня взгляда. Его чеканные невозмутимые черты на миг смягчились в улыбке. Губы ярла беззвучно шевельнулись, но я и так понимала, что он говорит.
«Верь мне».
_________________

Спасибо!
Очень нравится, но как всегда, на самом интересном месте...
Хочется продолжения.
_________________

 » Дочь конунга, часть 2.

Упс. Первый раз оборвалось. Сорри.
Дочь конунга, часть 2.


Я заняла свое место рядом с нагло ухмыляющимся Алистером.
- Родовичи! – громогласно начал отец. – И вы, клан Торбьорнов, слушайте меня!
- Не будем! – оборвал его Алистер. – Мы уже вчера наслушались твоих речей, конунг! Зови свою колдунью, пусть она сделает все что положено, и покончим на этом.
Отец возмущенно открыл рот, но, наткнувшись на презрительный взгляд конунга Торбьорнов и его суровых дружек, сник и понуро отступил.
На его месте возникла Сив. Она торжественно воздвигла на столик прозрачный кубок. Одна из женщин подала ей кувшинчик. Ведунья вылила из него в кубок прозрачную жидкость, прикрыла его руками и неразборчиво пробормотала несколько слов. Я уловила только «помощь», «богиня» и «плодородие».
- Живее, - поторопил ее Алистер.
- Не спеши, конунг, - сурово ответствовала ведунья. – Всему свое время. Дай мне свою руку, девочка, - обратилась она ко мне.
С бешено колотящимся сердцем, на ослабевших ногах я шагнула вперед, протягивая руку.
- Не бойся, девочка, - мягко улыбнулась Сив. – Это не больно.
Острым ножом она провела по моему запястью – в том же месте, где делала надрез вчера, и точно так же несколько капель крови скатились по бледной коже, падая в кубок.
Все замерли. Люди в задних рядах приподнимались, чтобы получше рассмотреть происходящее.
Багровые капли упали в прозрачную жидкость, бесследно растворившись в ней. Я перестала дышать, напряженно всматриваясь в кубок, пытаясь уловить малейшие изменения цвета.
- Смотрите! – торжествующе взревел Алистер. – Она бесплодна!
Я сжала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони.
- Моя жена не зачала от меня!
Алистер повернулся к своим дружкам, победно воздевая руки в воздух.
- Не торопись, - вторично одернула его Сив. – Боги не любят спешить. Смотри сам, конунг.
Я осторожно перевела дух. Жидкость в кубке заволновалась.
- Не может быть, - пораженно вырвалось у Алистера. – Этого не может быть…
Жидкость взбурлила, поднялась до краев и опустилась, приобретая ярко-фиолетовый цвет. Я облегченно выдохнула.
- Кона Кайса носит под сердцем дитя, наследника родов Скарлассонов и Торбьорнов, - торжественно объявила Сив, поднимая кубок над головой.
Приветственные крики перекрыл рев Алистера.
- Ты лжешь, ведьма!
Муж выхватил меч и ударом вышиб кубок из рук ведуньи. Сосуд упал, расплескивая фиолетовую жидкость, быстро впитавшуюся в песок.
- Ты можешь проверить у себя дома, конунг, - бесстрашно заявила Сив, несмотря на упирающееся ей в горло острие меча. – У вас есть своя ведунья.
- Кайса не может быть беременной!
- Брат, ты хочешь сказать, что не смог взять свою жену на брачном ложе? – послышался насмешливый голос Эйнара. – Иначе почему ты так уверен, что она не понесла?
Алистер ошеломленно опустил меч. Наступила напряженная тишина. Мой отец не нашел ничего лучшего, как нарушить ее.
- Конунг Алистер, я не понимаю причины вашего возму…
- Заткнись! – бешено проорал Алистер, отшвырнул стоящую на его пути Сив и рванулся ко мне. – Потаскуха!
Его меч был направлен прямо мне в грудь. Я, как зачарованная, смотрела на сверкающее в солнечном свете лезвие, не в силах двинуться с места. Увернуться – Алистер настигнет меня вторым ударом. Защищаться столом – тоже невозможно, хрупкая вещь мгновенно разлетится.
- Полегче, брат.
Передо мной выросла фигура обнажившего меч Эйнара. Оружие со звоном столкнулось, высекая искры.
- Ты оскорбляешь свою жену, мать будущего наследника двух кланов и позоришь себя как мужчина, брат.
- Так это ты… - Пораженный внезапной догадкой, Алистер остановился. – Это ты взял ее!
- Ну, если ты признаешься перед всеми, что не смог взять собственную жену… - издевательски ухмыльнулся Эйнар.
- Я убью тебя! – взревел Алистер, бросаясь на Эйнара.
- Кайса! – Мать дернула меня за рукав, оттаскивая к себе. – Это правда?
- Да, - тихо, без колебаний ответила я, не в силах отвести взгляд от сражающегося Эйнара.
- Да спасут нас боги, - простонала она. – Надеюсь, ты понимала, что делала.
- Мама, я…
- Потом, - резко бросила она. – Сначала узнаем, кто останется в живых, а потом будем думать.
Мне не нужно было объяснять, что бой окончится чьей-то смертью: либо моего мужа, либо любимого. В первый раз я призналась себе, что тоже люблю Эйнара. Если это именно любовь заставляла меня со страхом и надеждой следить за каждым движением ярла, останавливала сердце, когда Алистер обрушивался на брата, и вновь разгоняла кровь по жилам, когда Эйнару удавалось увернуться.
Соперники не превосходили друг друга в мастерстве боя. Но Алистер действовал грубо, напористо, желая силой задавить сопротивление. Эйнар двигался с грацией дикого кота, изматывая брата, позволяя ему уже поверить в победу, и в последний момент ловко уклоняясь от меча. Опасно, очень опасно – но в то же время и эффективно, если ты дерешься с соперником, в полтора раза превышающим тебя по весу.
Никто из собравшихся вокруг людей не собирался вмешиваться в бой - ни мои родовичи, ни клан Торбьорнов. Все, как и я, с неизбывным интересом следили за ходом сражения. Правда, для них это было скорее развлечением. Для меня же исход боя решал мою судьбу.
Алистер с каждой секундой разъярялся. Его движения становились все более бешеными, глаза пылали от ярости, на губах появилась пена берсерка. В какой-то момент Эйнар споткнулся об обломки давно сшибленного и раздробленного столика. Лезвие меча задело его по плечу, обагрив кровью песок.
В напряженной тишине я услышала чей-то вскрик и только по сердитому оклику матери поняла, что кричу сама. Меня услышали и сражающиеся мужчины.
- Подожди, кона, - хрипло рявкнул Алистер, делая очередной выпад. – Сначала я убью его, а потом тебя.
- Не торопись, - с ненавистью выдохнул Эйнар.
Я, практически не дыша, смотрела, как ярл, подпуская брата, казалось бы, пропустил мощнейший выпад, но в последний момент извернулся, прошел под мечом Алистера и с размаху ударил лезвием по открытой незащищенной шее.
Из сонной артерии струей брызнула кровь. Алистер по инерции пролетел вперед на несколько шагов, замер и неуклюже свалился на песок. Эйнар брезгливо отшвырнул ногой меч, выпавший из неподвижной руки.
- Он опозорил свой род, - четко и звучно произнес Эйнар, ставя ногу на тело Алистера. - Он оскорбил свою жену. Он напал на своего брата. Это был честный бой. Теперь я – конунг Торбьорнов по праву крови и наследования. Кто-нибудь хочет оспорить это?
Наступила пауза. Потом люди по одному стали опускаться на колено, склоняя голову. Последними власть Эйнара признали дружки Алистера.
- Да будет так, - объявил Эйнар. Он вытер меч об одежду брата и медленно подошел к моему отцу.
- Конунг Бальдр, по праву крови и наследования власть над кланом Торбьорнов, его земли и имущество переходит ко мне. Подойди ко мне, Кайса.
- Иди! – толкнула меня в спину мать. Но я уже и сама шла к Эйнару, гордо подняв голову и светясь от ликующей радости.
- Я называю его вдову своей женой. Конунг Бальдр, имеешь ли ты что-то против нашего брака?
Отец ошарашенно посмотрел сначала на меня, потом на Эйнара, сглотнул и неуверенно произнес:
- Нет… - И тут же с воодушевлением добавил: - И свадебная церемония…
- Кайса уже связана кровью с кланом Торбьорнов и с его конунгом. И ребенок, которого она носит под сердцем, несет в себе нашу кровь. Нам не нужны никакие церемонии.
Отец еще раз разочарованно оглядел нас и кивнул.
- Родовичи мои! - вдохновенно обратился он к народу. – Возблагодарим же богов за ниспосланные нам милости…
- Я же говорил тебе – верь мне. – Эйнар привлек меня к себе и заглянул в глаза.
- И я верила, - прошептала я. – Это всегда должен был быть ты, Эйнар. Конунг Торбьорнов. И…
- Что? – изогнул бровь мой муж.
- Ничего, - смутилась я, утыкаясь ему в грудь.
Я скажу ему о своей любви потом. Не в окружении сотни ликующих и поздравляющих нас людей. Не в компании суровых родовичей Эйнара. Потом, когда мы будем одни на берегу моря, и луна высветит дорожку на его поверхности и шорох волн не заглушит мои слова.
Их услышит только мой зеленоглазый муж с волосами серебристого цвета и ребенок, которого я ношу в себе.
- Я люблю тебя…
_________________

рассказ очень понравился, жду других историй

Нина, талантище)))
спасибо за тебе за рассказы))
_________________

Нина привет
Чудесное вышло повествование,эмоции бьют через,интрига была до последнего,а герои получились интересными и живыми.
Спасибо ,жду новых творений
___________________________________

Супер!!! Я в твоих постоянных читателях!!! Пиши, у тебя прекрасно получается: так живо, чувственно, проникновенно! И стихи у тебя замечательные! А это не рассказ получился, а сказка, волшебная история...
_________________