Альтернативная реальность

 » Альтернативная реальность

В этой теме нет правил мира и реальности.
Здесь не действуют законы Забытого мира. И можно все. Любые зарисовки. Стихи, любое творчество
Жгите ребята)

  Содержание:

  Добавить тему в подборки




»» 06.03.15 17:26 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

 » Весенние безумие)

Домина:
У Доминочки было горе. Орвик из шестой квартиры собрался поступать в институт.
Конечно, ничего ужасного не случилось, наоборот, такое стремление было похвально. Но только на первый взгляд. Все дело в том, что Орвик собрался поступать в институт, который находился в областном центре. И это означало, что после окончания школы он уедет из города. Он-то уедет! А Доминочке предстояло еще целых два года ходить в школу.
И что теперь делать?
Как известно, беда не приходит одна. Мало того, что Орвик собрался поступать в институт и уехать их города, так он еще готовился к поступлению в компании Марго из двадцать пятой квартиры! А она была признанная красотка выпускного класса- будущая золотая медалистка.
И как тут готовиться к зачету в музыкальной школе? Тяжело вздохнув, Доминочка открыла ноты и стала играть "Сентиментальный вальс" Чайковского.
Может, сменить прическу? Сколько можно ходить с косой? Вот Майка ей давно говорила и на танцы звала... Сбилась. Надо начинать вальс сначала. На чем остановилась? Ах да, на танцах. Вот сдаст этот вальс и сразу на танцы! Только с прической ничего не получится. Орвик не разрешил ей отрезать волосы. Тоже командир нашелся! Сделать стрижку не разрешил, а сам математику с Марго считает.
В комнату заглянула мама:
-Дочка, ты уверена, что для исполнения этой пьесы так необходимо долбить по клавишам?
Доминочка не была в этом уверена. Она в третий раз начала играть вальс. И снова сбилась. А все из-за мопеда, который проехал под окнами.
Мопед- это было почти такое же событие, как поступление Орвика в институт. Безьке старший брат по кличке Солнце подарил на день рожденье б/ушный мопед. Где он его взял- никто не знал, но факт оставался фактом. Это был единственный мопед в их дворе. Все остальные мальчики могли похвастаться только великами, и Безька чувствовал себя королем, по тридцать раз на дню проезжая под окнами Доминочки. Вернее, не под ее. Этажом выше проживала Шурка- та еще задавака. И это перед ней павлином проезжался первый парень на мопеде.
А мешал Доминочке! Ей, между прочим, вальс учить!
Совершенно невозможно заниматься музыкой в такой обстановке. Закрыв крышку пианино, девушка заглянула на кухню:
-Мам, нам в магазине ничего не надо?
-Надо! Хлеба надо!
- Я куплю.
- А вальс?
- Я успею выучить,- уже открывая дверь, крикнула Доминочка.
Она бегом спустилась вниз и вышла во двор. Безька сидел на своем мопеде и что-то говорил обступившим его парням.
Орвика среди них не было. Ну и ладно. Зато можно купить пирожок. Нет! Два пирожка. Говорят, хорошее питание помогает лучше подготовиться к зачетам и экзаменам.
И зачем Орвику обязательно учиться в другом городе? Местный политехнический тоже очень даже неплох.

Безя
- Смотрит? Не смотрит... - гадает Безька. Протирая зеркало на мопеде от грязи. Пытается рассмотреть окна Леськи. Ну, хоть бы к окну вышла. Зараза!
Первый парень на улице. С мопедом! А ей хоть бы хны.
И чего ей не хватает?
Серенаду пел, на гитаре сам себе аккомпанировал - кинула в него горшок с цветами.
Стихи читал, спасибо Орвику тот в кустах сидел подсказывал. Зараза слушала, но назвала извращенцем.
Цветы дарил - кактус. Редкий! - назвала дураком.
Звал самогонку пить... не пошла!
И зачем нужна такая холодная язва?
Что поделать... не равнодушен Безька к горделивым девочкам.
Плюет Безька на зеркало протирает белой кепкой. Смотрит... Доминочка-девочка гимназистка из подъезда выходит. Сеточку хлебную в руках несет. За пирожками пошла!
Безька морду кепкой белой протер. Грудь колесом надул.
Мопед сделал ДзыынДзаДза! Для солидности.
Газу напустить... под окнами Леськи. Чтоб цветы в кадушках на окнах завяли. Чтобы вышла зараза поругаться.
И заметила как Безька вокруг девочки Домины круги наворачивает. По кругу ходит. Яйки раздувает
- Доминочка, а Доминочка. Дай геометрию списать. - говорит, бровями дергает.

Домина:



Доминочка глубоко вздохнула в ответ. Она сама геометрию не сделала. Им задали задачи повышенной сложности (под звездочкой). Раньше Доминочка не раздумывая попросила бы Орвика помочь, но сейчас он сидит с Марго и, может быть, даже угощает ее шоколадкой. Девушка с досады топнула ножкой, так, что безупречно-белый гольфик спустился вниз.
-Я сама ее еще не сделала, - призналась Доминочка Безьке.
-И что нам делать? – спросил он, засовывая руку в карман вместе с когда-то белой кепкой.
-Не знаю.
И тут во двор вошел Дарик. Про себя Доминочка его называла Знайкой. Потому что Дарик все всегда знал. Он был высокий, худой, ходил в школу с югославским дипломатом и считался непререкаемым авторитетом. Никто не желал ссориться с Дариком – секретарем школьной комсомольской организации.
Совсем недавно Доминочка прочитала «Трех мушкетеров», которых с огромным трудом достала мама, выменяв книгу на 5 кг макулатуры. Так вот, в те моменты, когда Дарик ей не напоминал Знайку, он был похож на кардинала Ришелье. Такой же умный и никогда не угадаешь, что скажет в следующий момент. Ах, если бы Доминочка была такая же смелая, как Миледи, тогда она пришла бы к Дарику и попросила помочь с геометрией. Вся школа под большим секретом последние полгода обсуждала планы Дарика поступить в судостроительный институт. «Если он будет проектировать корабли, - рассуждала Доминочка, - то решить задачку по геометрии ему раз плюнуть». Ах, если бы она была Миледи, а Безька- Рошфор! Они бы пришли, они бы попросили… Доминочке очень нравилась роковая блондинка в исполнении Маргариты Тереховой. Как она в кино быстро скачет на лошади! Какая у нее красивая шляпа с красным пером! А как точно кидает в цель кинжалы!



Очень жаль, что Доминочка совсем не умеет скакать на лошади и метать в цель кинжалы.
И Орвика как назло нет, чтобы помочь с геометрией!
Безька перехватил взгляд Доминочки и тоже уставился на важно шагающего по двору Дарика.
Через несколько мгновений горе-одноклассники понимающе переглянулись.
Ну и кто первым подойдет к будущему светилу судостроительной отрасли?

Безя:
У Доминочки взлетела правая бровь. А Безя хорошо знал девочку -Доминочку. И уже понимал, что это значит: Геометрию списать не даст.
От разочарования Безя стал пытаться рассмотреть грудь Доминочки. Не то что бы Безя никогда не видел груди. Как то Солнце привозил Безе закардонные журналы разлагающегося общества. Безя так проникся, что морально разлагался три ночи подряд - рассматривая картинки порочных женщин. Но даже тогда он знал и верил, что у Леси грудь лучше.
"Вообще все что сделано в союзе - всегда лучше закардонного" - Думал Безя. Безя был патриотом.
Безя долго искал грудь Домины. А когда нашел впился в нее глазами... и даже покраснел. Хорошо Что Доминочка не смотрела в этот момент на него. Во дворе появился Дарий. Коварнейший из коварнейших. Мало того что джинсами фарцевал. ( Тесными в попе - между прочим!) так еще был членом комсомола. ( ядреная смесь) Вообще Безя не верил в миф о том что Дарий поступает судостроительный. Он точно знал, что Дарий пойдет на службу отечеству. В КГБ... А у КГБ - длинные руки, чистая душа, и острый ум. Вот кто поможет ему с геометрией!
Для Бези вопрос с геометрией стоял остро. Не то что он тяготел к точной науки. Но вот девочка Лесичка как-то ему сказала. Что если бы он был отличником как Орвик. То она бы ему дала... возможность сводить ее в кино. А сейчас в кино крутили жесткий боевик "Пираты двадцатого Века" И Безя точно знал, что на этом боевике можно будет потрогать Девочку -Лесичку за коленку.
Безя переглянулся с Доми и подтянув свои спортивные штаны "Адидас" ( купленные как раз у Даричка его братом Солнцем) взял ее под локоток и направился к Дарику.

Майко)
Ну вот опять этот Безя со своим мопедом, так и дзынькает, так и дзынькает под Шуркиными окнами.
Прячет улыбку Майка да одной ногой раскачивает качели. В кармашках белого платья по конфете, а то и по три. Только одну достала фольгой пошуршать.
- Маааайка, ты видела? Ты его видела? - шепотом конспиративным на ухо. Чуть с качели не упала.
- Кого это? - думает, вздыхает, но конфетами делится с подругой.
- Нового мальчика, он та-а-акой.
- Какой это "тааакой"? - рисуя сердечки вокруг тигриной морды.
- Такоой темненький, - хихикает подруга, рот ладонью прикрыв. - С усами.
Даже про конфету забыла, с усами у них еще никого не было.
Тетрадку захлопнула, смотрит.
- Правда, говоришь, с усами?
Смеются девчонки, летит разноцветный фантик, пыль подбирает.

Вот и Доминочка, эх, на танцы бы ее затащить, такие ножки, такие ножки, все мальчишки были бы ее. Интересно, Орвик ее пригласит?
- Думаешь Безик уломает Шурку на выпускной пойти?
- Чтобы Безик и не уломал?
Качает Майка головой, теребит кончик косы. Кто ж его знает, этого Безьку, такой и на балкон влезет.
- Майка, а Майка, а ты с кем на выпускной пойдешь?
На секунду задумалась, даже нос почесала кончиком карандаша.
Так и хотелось ответить "ни с кем".
- С ботаником из двадцать пятой! - быстро нашла решение, улыбнулась довольно.
Бросила и убежала, только платьице белое, подол веером - мелькнуло. И тут во дворе появился Дарик.
Раскачиваются качели...

Дарий:

Дарий возвращался с внепланового заседания школьного комитета комсомола, на котором обсуждалось удручающее состояние школьной успеваемости. Особенно в части точных дисциплин. И в особенности, как просила обратить внимание зауч, Изольда Поликарповна, плохо обстояло дело с геометрией. А стране нужны грамотные инженеры и подкованные работчие, чтобы работать на умных сложных станках, строить для Родины корабли - космические и не очень, а так же...
Дарий остановился. Те, на кого особо просила обратить внимание Изольда Поликарповна, были тут, во дворе. Безе с его вонючим мопедом, хорошая девочка Доминочка и вон Майка убегает - на тренировку, наверное. Майка - гимнастка, совсем как в фильме про Электроника.
Дарик поправил комсомольский значок и пошел проводить разъяснительную работу. Про геометрию. А еще ему Безе рубль должен - за те самые штаны, что сейчас на нем. Но сначала - геометрия.

Орвик:
Исключительно вовремя Орвик выглянул во двор. Из окна двадцать пятой квартиры на последнем этаже он просматривался отлично, от угла до угла. А уж Безьку, примостившего тощий зад на мопед, было видно как на ладони. И не только его. Рядом стояла Доминочка и раздраженно притоптывала ногой. А Безька щурился на солнце, улыбался и мял в руках грязную кепку.
- Марго?
- Ммм? – она подняла глаза, покусывая карандаш.
- Мне надо… домой сбегать. За справочником.
Марго заложила прядь волос за ухо и недовольно дернула плечом.
- Только быстро! Брат скоро придет, ему стол нужен будет.
- Ага, - Орвик прыгал в прихожей на одной ноге, пытаясь попасть в ботинок.
- Я дверь не буду закрывать! - крикнула она ему вдогонку.

После сумрачного и прохладного подъезда солнце во дворе резануло по глазам, на мгновенье ослепив, и у Орвика мелькнула мысль, что он не успел.
Но нет, вот же он, Безька, тянет Доминочку за локоть… куда, кстати, тянет? И успел ли он пригласить ее на танцы?!
- Доми!
Оглянулись, оба. И Безе даже не подумал руку ее отпустить. Вот же гад!
- На пару слов, - Орвик оттеснил Безю плечом, за что получил чувствительный пинок по ноге. Ну да потом сочтемся…
- Куда мы?
- Тшш. Уже пришли.
В большой подъездной нише, где дворники хранили метлы и ведра, было темно и тихо. Пахло пылью.
- Ой, - Доминочка споткнулась.
Хорошо, что Орвик сумел поймать.

Доми:
Орвик поймал Доминочку, и она оба чуть не рухнули на пыльный грязный пол, потому что под ногами мешалась метла.
Показалось, что грохот был слышен на весь подъезд. И сетка, в которую надо было положить хлеб и пирожки, запуталась в руках. И вообще!
Пирожок не купила, вальс не выучила, и геометрию у Дарика не спросила как делать.
А кто во всем виноват? Конечно, Орвик! Сидел там, в двадцать пятой...
-Ты зачем меня сюда приволок? – она не смогла справиться с обидой в голове и как-то совсем по-детски шмыгнула носом.
Но он ничего не ответил, только вдруг обнял.
Доминочка оказалась крепко прижатой к груди Орвика и даже могла слышать, как сумасшедше колотится его сердце. Наверное, он тоже мог слышать, как бьется ее сердце. Никогда еще Орвик не прижимал ее к себе так крепко, и никогда еще она не чувствовала его так близко. Это было так ново и так волнительно, что Доминочка вдруг забыла про геометрию и зажмурила глаза.

Орвик:

Безя звал ее на танцы? Орвик так и не спросил, вдруг разом стало не до этого.
Девочка, которая снилась ему ночами - вот она, здесь, доверчиво прижимается всем телом.
Такая тоненькая... Орвику казалось. что если он только чуть сильнее сожмет ее в объятиях, она хрустнет, рассыплется.
Он взял ее лицо в ладони, наклонился и принялся неспешно целовать - осторожно, медленно. Лоб, брови, вздрагивающие веки, тонкие прядки волос на висках. Уголок губ. Другой. Доминочка вдруг прерывисто вздохнула, и Орвик понял, что все это время она почти не дышала.
И тогда он поцеловал ее по-настоящему.

Кот Ведя:

Кот ярко рыжего окраса с белым пузом и подбитым глазом, сидел в подъездной нише. Зоркий взгляд одного его глаза не упускал ни одного врага. Кот всем своим видом оправдывал свою кличку "Чекист".
Его хвост елозил по земле как метёлка туда-сюда. Собирая грязь. Но кота это не смущало. Он был на парт задании. Ему приказали ловить мышей. Всех мышей этого подъезда кот уже переловил - если быть честным. И вообще Чекист был грозой не только мышей. Но и Собак. Спросите у Шарика из соседнего двора. Тот до сих пор ходит с драным боком.
Но на самом деле Чекист прятался от вредного пятиклассника Коли. Тот при любом свободном моменте кидал в Чекиста водяные бомбочки с зеленкой. Чем яро злил Чекиста. И пугал... Но признаваться в этом Чекист сам себе не мог. Он был советским котом. А советские коты не могут боятся воды и пятикласников.
Кот притаился в темной нише. И думал о том какие вкуснятины сейчас можно спереть из квартиры 25. Там сейчас готовят беляши. Запах Чекиста воодушевлял. Но страх перед водой был сильней. Кот прижимался к земле. И полностью сливался в темени. Только глаз сверкал в темноте.
Кот уже почти задремал как тут... дверь открылась и в кладовую зашли двое.
Уши кота дернулись... он весь напрягся. И сделал МРЯ!!!! Когда носок туфли наступил ему на хвост.

Доми:

Лопата свалилась и загремела в самый неподходящий момент, когда губы Орвика раскрывали, лаская, неумелые губы Доминочки. Она почти совсем перестала соображать, думая о том, что это одновременно и страшно, и волнительно, и необыкновенно... но тут с грохотом свалилась лопата. Из-под нее выскочил разъяренный кот и в громким криком: «Мяяяяяяяяяяяяяяу!» прыгнул в пустое оцинкованное ведро. Ведро упало и гулко покатилось по бетонному полу. Доминочка вздрогнула и открыла глаза.

Орвик:

- Вот *****ь! - пробормотал Орвик.

Безя:
Безя был расстроен. Вот привык Орвя все портить. Придет всех девок отобьет. Вот морда буржуйская! Костюмчик в "Березке" купленный.
Вздохнул горько Безя. Прищурился от солнца смотря в окно девочки Лесички, видит ли? смотрит ли? Штаны подтянул - сползают. Или он растет. Не понятно.
Посмотрит Безя как Орвик увел девочку Доминочку. Одел очечи темные, почувствовал себя Капитаном Катани. Набираясь храбрости. Ему она пригодится, к нему Дарий идет. А Домину увели. Кто его спрашивается гольфами белыми и ресницами пушистыми отвлекать будет?
Не Безя же, коленками своим с редкими ворсом?
Через темные очки увидел как к нему приближается бодрым шагом, Дарик.
Вспомнил, что должен ему рубль.
Достал папиросу зажатую за ухом.
Одел на себя наглую рожу. И забыл про рубль. Сам себя простил за долги.
Вообще с будущим КГБшником портить отношения не стоит. - подумал.
Хорошие связи они всегда пригодятся.
- Курить будешь? - спросил в лоб когда тот подошел. - О! Да ты усы отрастить решил? А тебе идет.
Кивает Безя рассматривает пушок над верхней губой у Дарика.

Кот Ведя:

"Не ++++ь, а Чекист! " - подумал кот. Вылезая из ведра.

Дарик:

"А чо сразу пинать?" - подумало ведро. А что подумала лопата, мы не скажем, потому что мы очень воспитанные.

»» 06.03.15 20:58 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

И Доминочка сразу почувствовала, как у нее краснеют уши, щеки и, наверное, даже шея.
В их семье было непринято… произносить некоторые слова. Она осторожно отодвинулась от Орвика и стала распутывать сетку, которая замоталась вокруг ее руки.
-Мне за хлебом надо, - сказала она тихим и почти испуганным голосом.
А сама еле на ногах держалась. Все-таки первый поцелуй. Это событие.
-И пирожок, - прошептала еле слышно.
-Что пирожок? – не понял Орвик.
-Купить…, - она боялась на него взглянуть.
Губы горели и было неловко, и ничего умного в голову не приходило.
-Ну…я пойду. Там еще … геометрия.
-А что с геометрией? – уцепился за слово Орвик, сунув руки в карманы. Ему тоже было … неловко, но отпускать Доминочку он не хотел.
-Не получается. А послезавтра сдавать. Я думала, Дарик поможет, ты ведь занят теперь.
-Ничего не занят! Приноси учебник завтра в школу, на перемене посмотрю. Если что – останемся после уроков и сделаем.
-Правда? – спросила с надеждой Доминочка, решившись наконец поднять на Орвика глаза.
-Правда, - улыбнулся он в ответ.
-Тогда пошли?
-Пошли.
Он проводил ее до булочной и возвратился к занятиям с Марго.
Все пирожки разобрали. Но это было уже совсем неважно.
Первый поцелуй не забывается. Даже если он сопровождается грохотом лопаты, падающим ведром, недовольством кота и крепким словом. Он – первый. Самый чистый, самый трепетный. Он – само дыхание юности.
Уже почти совсем стемнело, когда сквозь приоткрытое окно на улицу заструились переливы «Сентиментального вальса» П.И. Чайковского.



»» 12.03.15 12:11 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Что за суета? Что за шум? Целый день со двора то орут, то бурчат. Хорошо что хоть серенады не поют... цветов то жалко.
Лесичка положила исписанную ровным почерком тетрадку с сочинением сверху на тетрадь с геометрией. Все уроки она давным-давно сделала. Вот теперь можно и погулять.

Лесичка была хорошей, правильной девочкой. Спускаясь по лестнице не прыгала и не скакала, а по перилам скатываться... Да никогда.
Леська поправила задравшуюся юбку и пригладив косички вышла из подъезда.
Хорошо на улице, солнышко печет, все гуляют да милуются. Какая гадость. Леся не любила солнце, от него она вся покрывалась веснушками. Не выходя из под тени козырька подъезда двинулась в подвал...
И это не от готичности натуры, а во спасение. Кот, рыжий и наглый почуяв весну смысля из родного дома. В этом были конечно и свои плюсы, но кота надо было вернуть восвояси.
Достав из кармана сосиску стала ползать по всем углам ища наглую морду. На "кыс-кыс" она (морда) не отзывалась. Только на "ути-пути мой пушистый, мой родной".
После тщательного осмотра, можно было точно сказать, что в этом подвале кота не было.
Леся приуныла. Сев на скамеечку жует сосиску, вспоминает пушистого котейку. Эх... Он же не выживет на улице... Привык все на руках сидеть, да спать в постельке, есть отборные сосиски и гадить только в папины итальянские ботинки.
Только отчаялась Лесечка и почти оплакала котика, как вдруг... Мау- мау...
- Ах ты рыжий! Сам меня нашел? Или запах сосиски почуял? - Сгребла кота на ручки, прижав к себе... Киса жадно впилась в сосиску, а потом в знак признательность и в Лесин палец.
- Видимо, чтобы ты в следующий раз не убежал, стоит принять меры!

»» 24.04.15 18:19 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

За зопу укушу. В розовые труселя одеваную. ( кот был ооочень наблюдательным). - Думал кот сидя на руках девочки-Лесички.
Чекист - кот в полном расцветет своих лет. В этом возрасте опасно... принимать меры. И вообще, мало, видимо, Чекист писяет в итальянские ботинки папы Девочки Лесички.
Вот уйду жить к девочке Марго. Буду писять в ботинки ее брата! Будут знать. - Думал кот...
Но все плохие и коварные мысли ушли из головы Кота. Когда он заметил Сосиску. Тут ведь дело какое: Планы о захвате мира и мести актуальны только до того как ты чуешь запах еды. Потом они теряют свою важность.
Сосиска была как раз такой какой Кот всегда ее любил - теплой. Вкусной. И без сои. Все же умеют в союзе делать сосиски - думал кот. (Кот тоже был патриотом)
Сожрав с урчанием сосиску и приказав чесать себя кот улегся на колени. Показывая волосатое брюхо - покорял всем своим очарованием. Довольно щурил один глаз и думал - нет ли в карманах и потайных местах у девочке -Лесички еще сосиски.
Даже стал Мурчать громче от этой мысли....

Пы. Сы. Кот крепко обнимал лапами Девочку Лесичку. Мурчал ей на ухо и думал о сосиске которую получит дома. Все же хорошо быть котом.

»» 07.03.15 11:01 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Пы. Сы 2... Мальчик Безя шел позади Девочки Лесички. Таща за собой мопед. И думал... как он будет жить без рубля, что все же забрал будущий представитель КГБ. И как позвать Девочку-Лесичку на танцы и в кино.
Может усы отрастить? И бороду?
Может ... Точно! Школу закончит и в на Север! Крайний! К медведям!
Там возмужает. Придет с Севера... И все! И кино. И танцы... и грудь...
От мыслей о груди Девочки-Лесички стало как-то невообразимо тепло. Что мысли о морозной тундре, белых медведях, и полярниках не видевших женщин по пол года. Не так пугали Безю.
Но все же Безя не решался подойти к Девочке -Лесичке.... Сначала он усы отрастит....
Бросал завистливые взгляды на кота. Хоть кому-то повезло....


Для Леси, Доми, Майке... и всем Девочкам Зм))


»» 07.03.15 12:10 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Будем считать что весна.
С той которой никогда не будет.

- Умеешь?
Качаю головой.
- Научить?
Улыбается плутовато.
Выпрямляюсь словно кол вбили в позвоночник.
Смотрю на улыбку. Киваю.
- Да. - Руки прячу за спиной. Боюсь сделать больно? Или дотронуться с лаской? ... Не знаю...
Подходит осторожно в пять мелких шажков.
Волосы ее пахнут ладаном.
Задирает голову, смотрит на меня. Опускаю глаза к ней, рассматривая вздернутый нос.
Пальцы кладет на плечо. Вторую руку протягивает мне.
- Ты должен вести. Задавать ритм. - Улыбается, но тут же смущаясь отводит глаза.
Смотрю на ее рот. Поджимаю губы.
Рука на талии. Вторая берет ее ладонь.
Тесно прижимается к метке в центре.
Опасно...
Боль в теле становится нестерпимой...
Вернулась родная...
Предупреждает.
Стоим не шелохнувшись.
- Что дальше? - спрашиваю
- Надо двигаться.- Говорит буравит взглядом пуговицу на жилете.
Моя рука сжатая в кулак на ее талии расправляется, начинает поглаживать.
- Как? - спрашиваю смотрю на губы.
- Молча... - отвечает не отводя глаз с моего рта.
Вдыхаю запах ладана. Понимаю, что нравится запах ладана
- Умеешь? - слышу возле губ.
Качаю головой.
- Научить? - поднимаясь на носочки тянется ко рту.
- Да...


»» 26.03.15 15:34 ЦАРЬ ОСТРОВОВ
_________________

Сюжет. Это история, которая уже когда-то случилась. История двух человек, двух жизней, двух характеров. Судьба дала им еще один шанс и устроилась поудобнее в кресле, чтобы посмотреть, что из этого получится.

Место встречи. Научно-исследовательский институт генных технологий.

Задействованные лица.

Олаф Хоффманн – выпускник института. Спецагент. Способность сверхскорость.

Шалимар Монтескье (Рысь) – выпускница института. Спецагент. Способность управление погодой.

Эйвери – лучшая подруга Шалимар.

Юдит – сестра Олафа.

Минди – приемная мать Шалимар.

Прошло 10 лет.

Локация. Дубай, ОАЭ, ресторан Armani.


Эти туфли были орудием инквизиторской пытки и никак иначе. Еще не выходя из номера, я поняла, что вечер перестает быть томным, когда фаланги пальцев искривились под немыслимым углом. Страшно было подумать, что мне предстоит преодолеть расстояние до лифта, прошагать холл и спуститься по лестнице к автомобилю, дверца которого приветливо откинута. Но это были только цветочки. Амир протягивал мне руку и улыбался во все свои белоснежные тридцать два. Это была уже вторая наша совместная операция, и можно было позволить себе немного расслабиться. Целый год подготовки и три месяца проведенные в Эмиратах добавляли уверенности в том, как обернется сегодняшний вечер. А потом отпуск. Где-нибудь на забытом всеми острове, затерянном в океане – два дня, но только мои. Без спутников связи, без новостных лент, без навязчивой расположенности новых соседей, слишком дружелюбных, чтобы я могла их вынести. Два дня тишины, о большем я не прошу.

- Не нервничай, хабибти, мы почти на месте, - теплая рука накрывает мои пальцы и слегка пожимает.

- Я уже просила тебя не называть меня так, - устало вздыхаю, не отворачиваясь от окна и отнимая руку. - И как только они ходят в этих шубах, ума не приложу.

Вспышки фотокамер сопровождают каждый шаг изысканно одетых женщин и вальяжных мужчин. Мне казалось несколько странным место проведения аукциона, но перепроверив все тысячу и один раз, я не нашла к чему прицепиться. И все же в этом вечере что-то было не так. Длина сережек была не та, разрез на платье был не тот, даже убранные на манер двадцатых годов прошлого столетия волосы казались мотоциклетным шлемом одетым задом наперед.

- Амир, что-то не так, - в очередной раз завела я безрезультатный разговор, - это витает в воздухе…

- Прекрати. Уже поздно что-то менять. Действуем по плану, - он широко улыбнулся и положил мою руку на согнутый локоть.

Все отточено до блеска – черные полы и каждое мое движение. Чуть качнулись серьги, отбрасывая радужные блики, когда я склоняю голову в уважительном полупоклоне перед группой мужчин, с которыми знакомит меня Амир. Туфли уже не казались мне наказанием за прошлые грехи и не отвлекали внимание. Пока мужчины обсуждали деловые вопросы, я осматривала зал аукциона с едва заметно скучающим видом. Люди продолжали прибывать, но все это были просто люди – баловни судьбы, приехавшие развеять скуку и позвенеть туго набитыми кошельками. Женщины, висевшие у них на руках, были либо чересчур молоды, либо излишне молодились. Впечатление весьма удручающее, что беспокоило меня все сильнее и сильнее – раньше я никогда не отвлекалась на такие мелочи и не оценивала обстановку, не относящуюся к заданию. Тебе просто нужно как следует выспаться, - зазвенел голосок Эйвери в голове, - и желательно не одной.

- Будь внимательной, - шепнул Амир, касаясь моего виска и забирая у меня бокал шампанского.

- Всенепременно, - обворожительно улыбаюсь я, поглаживая его предплечье и слегка смущаясь от пристального взгляда аргентинского футболиста. Не сказать, чтобы после тридцатилетнего рубежа я стала чувствовать себя слишком зрелой для таких мальчишек, просто на его навязчивость следовало как-то отреагировать и уж точно не холодным равнодушием.

- Катарина Леони! Какая неожиданная встреча! – знойная испанка останавливается рядом и приглашающее распахивает объятия.

- Паола, - смешно морщу нос я, расцеловывая ее в обе щеки согласно приличиям.

- Тебе твои туфли не жмут? – простецки спрашивает меня художница. – Я готова продать все государственные секреты за домашние тапочки.

К тому моменту, как Амир отвлекает меня и приглашает занять наши места, мы успеваем обменяться всеми сплетнями о наших общих знакомых и поделиться несколькими секретами. Послав ей воздушный поцелуй, я послушно беру под руку своего спутника и почти весело вышагиваю на убийственных шпильках по страшно скользкому полу.
_________________

- Нет, я не смогу прилететь на следующей неделе, - с нескрываемым удовольствием протянул я в трубку.
- Но, Оле! - голос Юдит звенел нарастающим возмущением. - Ты же обещал!
- Прости, дорогая, служба. Мне пора бежать, - я нажал на отбой прежде, чем сестра попыталась бы развить в себе новую способность и придушить меня на расстоянии.
Года идут, а она не меняется. И почему-то меня все меньше и меньше начинает забавлять попадание в ловушку случайных встреч с ее подругами, "сплошь красавицами" и "глубоко незамужними". То, что у нас с сестрой кардинально различаются вкусы на то, какая женщина подходит мне лучше всего, я уяснил себе еще в НИИ. С тех пор практически ничего не изменилось. Лишь с появлением собственной квартиры, стало проще избегать навязываемых знакомств.
До сегодняшнего дня мне казалось, что десять лет с момента выпуска из НИИ это много, чертовски много и многое осталось за плечами. До сегодняшнего дня я не знал, как ошибался.

Новая географическая координата задания - Дубай. Отель настолько пафосный и официозный, что челюсть можно вывихнуть буквально на пятой минуте. И виснущая у меня на локте миниатюрная брюнетка - это часть моего сегодняшнего прикрытия. Тото настолько виртуозно изображает практически полное отсутствие интеллекта, надувая губы и щеголяя декольте, что мне хочется устроить бурные овации ее таланту. Она гениальная актриса. Можно часами наблюдать, как она поводит плечами в стиле кинодив 50-х, упирает руки в крутые бедра, опускает глаза и каждой линией своего маленького тела дает понять "Господа, не принимайте меня всерьез, я всего лишь ценный трофей".

И как всегда бывает на таких мероприятиях, в зале просто прорва народу, большую половину которой назвать людьми язык не повернется, а мне все сильней хочется эмигрировать в какую-нибудь заброшенную хижину на Аляске примерно на год-два, чтобы стряхнуть с себя навязчивое чувство толпы. Тото уходит в дамскую комнату, что называется "припудрить носик", а я отлавливаю курсирующего мимо официанта, чтобы разжиться бокалом шампанского. Нужно же чем-то заполировать зудящее внутри неприятие окружающей обстановки, иначе чревато последствиями.

Я только-только выбрал место поуютней, там, где народу было немногим меньше, подперев плечом колонну и сделав первый глоток шампанского, как глаза захотелось протереть и опрокинуть бокал залпом, как пьют текилу или виски. Этого, мать вашу, просто не могло быть.
Навстречу мне, улыбаясь и держа какого-то мужика под руку, шла Рысь. Вот так просто. Словно не было этих десяти лет, прошедших с выпуска. Словно только вчера мы разошлись по комнатам, разругавшись перед этим вдрызг. Я не хотел вспоминать. Вообще. Но услужливая, когда это совершенно не требуется, память заботливо подсовывала одну картинку за другой, пока не остановилась на конкретной. Я вспомнил тот сугроб на территории НИИ, лежа в котором пел про того, который мог бы быть одним из нас и завернутую в какой-то плед, мокрую до последней нитки Шалимар, стоящую на тропинке и слушавшую мои вокальные потуги, и строгую Сандру, и то, что произошло потом. Мне не нужно было смотреть, не нужно было вспоминать, и вообще хоть как-то реагировать на происходящее тоже было не нужно. Самым разумным было бы, пожалуй, поздороваться и раствориться в толпе, оставив прошлое прошлому, которое не нужно ворошить, сделать вид будто ничего экстраординарного не произошло, будто меня только что не ударило поддых. Да черта с два. Взболтнув в бокале зашипевшее пузырьками игристое, я поднял глаза, в упор изучая шедшую навстречу женщину, невольно замечая, что зрелость ей явно к лицу и что черти все так же скачут и прыгают в шоколадных глазах.
- Здравствуй, Рысь, - говорю я, едва мы оказываемся лицом к лицу. Мой голос ровен настолько, насколько я вообще могу себе это позволить. - Как поживаешь?
_________________

Прошлое настигает нас всегда неожиданно. Тебе только недавно начало казаться, что ты живешь и дышишь полной грудью, что испещренная рубцами юность никак не отзывается на тоску в сердце, что все ушедшее стало просто воспоминаниями, частью жизни, фотокарточкой, спрятанной между страниц любимой книги. Совсем недавно, еще вчера. А двадцать пять градусов северной широты и пятьдесят пять восточной долготы оказываются той самой точкой, которую следовало избегать. А жизнь еще обладает чертовски иезуитским чувством юмора и всякий раз, как ты решаешь, что Рубикон пройден, она улыбается с непреодолимым обаянием акулы и достает из рукава крапленые карты. И ничего, ничего ты не можешь поделать.

Почти десять лет. Целая жизнь. Я прожила целую жизнь. И это была настоящая Эпоха. Девять лет после окончания института мы с Эйвери снимали вместе квартиру. У нас не самая спокойная работа, но от того еще ценнее были моменты, когда удавалось остановить сумасшедший бег времени и притвориться, что мы такие же, как все. Обычные девчонки, которые ходят в бар, чтобы поболтать о своем и пофлиртовать с мужчинами, оставить номер телефона, ошибившись в паре цифр, или согласиться позавтракать вместе. Обычные подруги, которые ходят вместе по магазинам, вспоминая со смехом, отдающим болью в сердце, тот единственный раз, когда нас было трое. Тот единственный раз, который стал последней каплей, развернув вектор жизни в совершенно ином направлении. Тот единственный раз, когда казалось, что что-то еще может быть по-другому. Сегодняшнее задание пришлось на конец Эпохи, начало Излома. Полгода назад Эйвери вышла замуж и с тех пор тоска не унимается. Я сменила квартиру, отвадила излишне любопытных соседей, завела себе кошку, с которой мы жили в состоянии перманентной войны, подружилась с семьей ливанских эмигрантов, но ничто не смогло наполнить пустоту, образовавшуюся в квартире. Я тосковала по ее смеху, по долгим телефонным разговорам, если мы оказывались в разных частях света, по тому, что меня кто-то встречает в аэропорту с обязательной охапкой белых роз, обнимает и не отпускает долго-долго, а обычно безразличные люди бросают заинтересованные взгляды и замедляют шаг, проходя мимо нас. Конечно, мы и сейчас разговаривали по телефону часами. И жила она в двух кварталах от моей новой квартиры и даже присматривала за кошкой, пока я бывала в отъезде, но она была не со мной.

- Ты где? – осторожно спрашивает у меня Амир, жестом отказываясь от шампанского.

- Что? Прости… я задумалась просто, - рассеяно отзываюсь и также отрицательно качаю головой. Шампанское не самый мой лучший друг и лучше не рисковать сегодня.

- Катарина, соберись…

Покрепче цепляюсь за его локоть, показывая, что я поняла его. Он волнуется за меня и это даже приятно. Я не могу позволить себе расслабиться и переложить всю ответственность на его плечи, от этого может зависеть жизнь. Основная часть аукциона будет проводиться не здесь, где разношерстая, искрящаяся в свете сотен ламп толпа примется лениво взмахивать табличками. Лоты, которые интересуют все службы мира, будут представлены после полуночи на одном из подземных этажей, и приглашения туда было чертовски трудно достать. Вновь глажу его предплечье, даже подсознательно ни на минуту не выходя из образа. Катарина Леони улыбается, заглядывая в глаза, и постоянно касается своего спутника, ласково поглаживая его, почти ничего не делает, не спросив его разрешения. И уж точно она не будет здороваться с мужчинами, разглядывающими ее в упор, от чего земля ушла у нее из-под ног.
Он не первый так смотрел на нее в этот вечер.
Она впервые за этот вечер не смогла улыбнуться.

Только пальцы дрогнули на его локте. Амир мог ничего и не почувствовать, если бы не знал ее уже настолько хорошо. У нее изменился сердечный ритм и руки похолодели настолько, что она почти перестала их чувствовать. И все. Никаких внешних изменений. Никогда нельзя быть готовым к тому, что прошлое ворвется в твою жизнь. Вытянется во весь рост и просто скажет «Здравствуй, Рысь».

Приличия требовали, чтобы я представила мужчин друг другу, но я не знала, как это сделать. Вряд ли мне следовало называть его настоящее имя, а я точно не могла знать, под каким он находится здесь. Он. Находится. Здесь. Я все еще не слышала звуков, которые меня окружали, по-прежнему цепляясь за локоть, удерживающий меня от падения. Локоть едва заметно напрягся, давая понять, что он чувствует какой-то подвох. И теперь оттащить Амира от меня можно было только в качестве трупа. Хотя умирать из нас двоих приходилось мне.

Он избавился от акцента, - отстраненно замечаю я. – Жаль…

Мистер Смит? Йоханссон? Мсье Бертран? Какая, к черту, разница?

Внимательно смотрю на Амира, пытаясь молча упросить его дать мне несколько минут, и напарываюсь на стену невозмутимости. Только этого не хватало. Намеренно решаю игнорировать необходимость их знакомства, выбирая это как меньшее из зол.

- Восхитительный вечер, не правда ли? – учтиво откликаюсь я, переводя взгляд с бокала на лицо Олафа. – Шампанское необходимо этой стране, иначе здесь просто невозможно дышать.

Сколько раз можно переходить Рубикон? Неприметная речушка – гуляй туда-сюда сколько влезет. Хочешь вдоль берега, хочешь вброд.

Сколько раз можно умереть? Тысячу раз и еще сотню раз. Снова тысячу, сызнова сотню. И еще, и еще… Я теперь умираю.
_________________

Видимо, я все же не зря не люблю пафосные отели - врожденное чувство самосохранения дает о себе знать. Ночные клубы, пиццерии и сомнительной репутации пивные - вот это наш размер и масштаб. И никак уж не мажористая фигня, где от количества истеблишмента на квадратный метр физиономию перекашивает гримасой счастья на второй минуте. Просто удивительно, как выскочившее из-за угла прошлое по степени воздействия может напоминать переехавший тебя грузовик. В том смысле, что оклематься ты сможешь так же быстро. А мы стоим, спустя десятилетие, глядя друг другу в глаза, и обсуждаем... что?.. Шампанское? Особенности местного климата?.. Гребаный в душу цирк. Будто я не знаю ее тело от кончиков волос до кончиков ногтей, будто не было никогда и ничего, пустые выдумки, блеф. И будто не мне сейчас хочется намотать ее волосы на кулак, притягивая ближе, посмотреть в широко распахнутые шоколадные глаза и вытребовать обратно свое законное "Я хочу тебя до содранной с меня живьем кожи". Ты помнишь карцер, Рысь? Помнишь, что сказала перед тем, как нас развели по тем долбанным комнатушкам "мотать срок"?
Не глядя, всучиваю бокал проходящему мимо официанту, слишком велик риск сжать тонкую ножку, ломая стекло. Столько времени впустую, зря, мимо... Осознание колючим клубком першит в горле. Да в бога душу мать... Как же так, Рысь? Почему мы это упустили?

Всего десять лет назад мне казалось, что все впереди. Жизнь, работа, эмоции, все. Будто все ненастоящее и не со мной. Словно набрасываемый на жизнь вперед черновик: прожить вот это и испытать вот то. Только в двадцать три можно быть таким идиотом. Не понадобилось и десяти лет, чтобы дошло - самое важное случилось со мной тогда, в стенах НИИ, где мы клеймили позором режим, учились выживать и узнавать настоящую цену всему. Как перец на языке: остро, пряно. Я помню все, каждый день словно выжгли в мозгу. Спорить готов, я никогда не ощущал себя таким же живым, как тогда.

- Рэйнер Шварц, - протягиваю я руку сопровождающему Рысь мужчине (шеф решил, что нет смысла полировать мою бюргерскую физиономию, к которой немецкое имя липнет как жвачка к подошве - меньше вопросов, меньше ненужного любопытства). Во-первых, мне просто интересно - пожмет или нет? - а во-вторых, я банально пытаюсь навести мосты. С полувзгляда понятно, что Рысь ему придется отдавать с боем, но это явно не мои проблемы. Моя проблема невозмутимо смотрит на меня в ответ, а в глубине ее глаз смертный бой ведет юная девушка. Та самая, с кисточками на ушах.
- Предпочитаю виски, а ты? - да, моя хорошая, да. Вот так пинком политес отправляется в сторону, почти как то самое злополучное ведро.

»» 17.04.15 00:02 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Свет горел ярко. Не отнять. Слепил глаза и отвлекал внимание, раздражал, но не сильно. Ему было несколько не по себе из-за Катарины и ее напряженности. Самое первое совместное задание, когда они только познакомились несколько лет назад, прошло словно в тумане. Ситуация развернулась так, что пришлось действовать не по уставу и времени для размышлений не оставалось, хотелось просто унести ноги, сунув под мышку голову. Еще тогда он поразился абсолютному спокойствию напарницы. Просто не знал, что эта женщина никогда не проявляет эмоций больше, чем четверть от требуемого приличиями. Видеть ее в исходящей от неги южной ночи в состоянии, близком к рассеянности, было не просто странно. Почти тревожно. Но все-таки свет горел слишком ярко. Отвлекал.

Почти тревожно было до того момента, как он понял, что она не дышит. Только что она смеялась со своей старой знакомой, которую они часто встречали на разных светских приемах, минутой раньше строила глазки какому-то сопляку, а потом вдруг он понял, что его заставило насторожиться. Катарина не дышала. Не нужно хватать звезды с небес, чтобы сложить два и два и получить в сухом остатке восемьдесят восемь. Задумчиво глядя на протянутую ладонь, он не делал никаких выводов. Просто забавлялся тем, как плотно прилегает к телу роль, отрепетированная до мелочей, как накладные эмоции просачиваются в его сознание и диктуют свою волю. Он узнал ее как Катарину Леони и ею она и была для него, а он Амиром Саадат и между ними вроде бы что-то было, а вроде бы и нет. Кто знает?

- Амир Саадат, - он старался как-то помочь Катарине, раз уж не было возможности встряхнуть ее посильнее, чтобы перестала задерживать дыхание через вдох.

Очень удобно, можно пожать ему руку и отодвинуть застывшую на месте спутницу подальше, разрывая непонятный круг, зацикливший ее на явно неожиданной встрече. Чуть-чуть подальше, выставив вперед плечо, защищая ее.

***

Я никогда не была так близка к провалу, как сейчас. Образ благовоспитанной вдовы итальянского фабриканта, уже какое-то время показывающейся в свете с известным арабским генетиком, рассыпался на кусочки. Из этих кусочков состояла вся моя жизнь. Я вся такая – неправильная, изломанная, как плитка перемороженного шоколада, отказывающаяся крошиться на ровные квадратики. И все еще не могу улыбнуться – слишком острый шок. И подумать не могла, что мы можем встретиться, хотя, если перестать кривить душой, такая вероятность существовала всегда, просто было намного легче и слабовольнее не думать об этом. Не думать, не вспоминать, не плакать ночами в подушку без слез. Слезы кончились еще до того, как я подписала договор с НИИ. Думалось, буду доктором. Каким-нибудь нейрохирургом или военным врачом – романтика. Романтика… Когда твой муж умирает у тебя на глазах, мысль о спасении чужих жизней не сразу приходит в голову. А если и приходит, то вяжет внутренности в морские узлы.

Какое изощренное чувство юмора у судьбы. Я вновь вдова. И вновь он возникает в моей жизни. И вроде бы теперь нет повода раздваиваться, делиться на атомы, ненавидеть себя за предательство и любить двоих – время все вылечило, рассекло сердце на части и заштопало суровой ниткой, только что ж оно бьется перепуганной птицей в клетку ребер? Страшным грузом сваливается на плечи понимание того, что десять лет я любила этого человека. Десять лет. Целую жизнь. И так и не научилась справляться с этим чувством, предпочитая делать вид, что с нашим разрывом закончилось все сразу – это был короткий роман без надежды на продолжение. С глаз долой, а сердце захлопнулось накрепко и сохранило. Я закрыла дверь в прошлое и повесила амбарный замок, запретив себе думать о нем, положив чувства в коробочку и засунув в дальний угол антресоли. Обманула себя так, как учили меня в НИИ.

Зачем ты это делаешь? – замирая на мгновение, гляжу на протянутую Амиру руку и уже открываю рот, чтобы попрощаться с прошлым и увести напарника подальше, как мне остается только моргнуть и шагнуть назад, подчиняясь маневру. Мы не там разыгрываем сцену, - хочется мне постучать Амиру по плечу и вернуть к действительности, а горло вновь царапают шипы розовых кустов, в изобилии рассыпанных по периметру. Szeretlek… О, szeretlek, kedvesem... Боже мой, словно вчера это было. Словно не было всех этих лет, когда мне казалось, что я перешагнула через промежуточный этап жизни и вышла на прямую. Все, что было, должно было остаться там, в стенах института, где глупые дети, не знавшие, не пробовавшие жизни, пытались строить из себя взрослых. Некоторые из них успели побывать замужем и похоронить мужа. И изменить ему. Именно в таком порядке.

Ну зачем ты вглядываешься так пытливо в мои глаза? Что ты хочешь там увидеть? Постоянно паникующую девчонку, которая сломя голову бежала от себя, бессильная признаться в собственной слабости? Я выросла, Олаф. Я повзрослела. Но не пережила. Помню. Все помню. И вряд ли когда-нибудь смогу забыть.

Время неспешно берет свое и расставляет фигуры по местам. Амир накрывает ладонью мои ледяные пальцы, сжавшиеся у него на локте, давая понять, что пора занимать наши места и возвращаться к роли, сыграть которую нужно безукоризненно. Меня вдруг осеняет – не по той же самой причине здесь сейчас находится Олаф… и кукольная брюнетка, повисшая на нем и глуповато улыбающаяся Амиру? Да ты верно шутишь… Не спешу делать выводы, хотя бы по самой элементарной из причин – у нас похожая работа, судя по месту встречи и псевдонимам, а прикрытие, которое выбирает руководство, еще никогда не подводило. Даже если оно хлопает густо накрашенными ресницами.

- Добрый вечер, - синхронно реагируем мы с Амиром.

Только я с приторной вежливостью, а он явно подтянул сейчас живот. Обожемой… - мысленно закатываю я глаза, мечтая наступить ему на ногу каблуком.

- В последнее время я пью очень много зеленого чая, - уклончиво отвечаю Олафу, так и не отрывающему от меня взгляда.

И ни за что. Ни за что я не буду задавать встречные вопросы. И думать о том, насколько широкое окно в туалете этого ресторана и смогу ли я протиснуться туда в вечернем платье. Не стоит даже надеяться, что ситуацию еще можно спасти. Мой карточный домик рассыпался от дуновения ветра и из коробки, спрятанной подальше, высыпались наружу эритроциты-воспоминания, несущие вместо кислорода, вычеркнутые из жизни чувства. Мне вновь двадцать три и я вновь люблю больше, чем могу выдержать. Зачем ты назвал меня Рысью?
_________________

Чувство нереальности происходящего не оставляет меня с самого начала вечера. И даже сейчас, при условии, что я необыкновенно четко ощущаю себя конкретно в этой точке земного шара, а не в двадцати тысячах лье под водой, почва из-под ног все равно уходит. Потому что, не смотря на то, что мир тесен, а Земля круглая, что специфика работы у нас одинаковая, а потенциальные цели могут нечаянно совпасть, я ни разу всерьез не думал о том, что мы хоть раз еще столкнемся лоб в лоб. Да, память предательская штука, нежданно и негаданно выбивающая воздух из легких, вползающая под покровом ночи в тревожные сны, оставляющая после себя смутные надежды, но... Но. Хрена ради, я никогда не думал, что действительно повстречаю тебя вновь. И то, насколько сильно меня это сбивает с толку - и веселит, и злит одновременно, причем в равных долях.

Работу под прикрытием я давно воспринимаю как что-то само собой разумеющееся. Для меня не было и нет в этом ничего особенного - напялить любую личину, сыграть любую роль. Ведь этому нас учили, разве нет? День за днем вдалбливали сопливым щенкам, под завязку полным высоких идеалов, что цель оправдывает средства, что нет такой роли, которую ты не сможешь сыграть, и куда именно ты должен запихать свою точку зрения на данный вопрос. Только вот от этой мизансцены в вылощенном холле отеля настолько явно разит фальшью, что хочется плюнуть с досады прямо на выдраенный до блеска пол. Как дешевая постановка в захудалом театре - актеры путают слова, а пьяный суфлер беспробудно спит.

Мне не нравится то, что я вижу в ее глазах. Слишком прозрачен и ясен этот немой разговор. То ли время постаралось, шлифуя душевную близорукость, то ли я просто поумнел. Не суть. Живое слово у меня по-прежнему в приоритете. Слишком часто ошибался раньше, чтобы сейчас мне хватило лишь взгляда. И слишком долгим был срок, чтобы на этом взгляде успокоиться. Мне не странно, почему я не могу просто вежливо кивнуть головой и уйти, таща за собой на буксире улыбающуюся Тото. Не странно, что десять лет практически ничего не изменили. Мне не нравится то, что я вижу, именно потому, что я не хочу это видеть, я хочу это слышать. И задвинутая за спину Рысь, и выставленное плечо защитника лишь подстегивают поднимающуюся во мне уютную привычную злость.

Очень уж лихо вышибает из привычной колеи происходящее и я не успеваю отметить, когда мне на предплечье ложатся тонкие пальцы, легонько царапающие ткань пиджака. Тото вернулась и снова готова играть и покорять. Я не вмешиваюсь, позволяя ей сверкать и блистать в своей роли, и, словно со стороны, забавляюсь представлением. Этот арабский парень пока и сам не понял, как он попал.

Искоса наблюдая, как Тото округляет в изумленном выдохе алый рот и как внимательно Саадат изучает ее лицо, мне приходит в голову идея.
- На пару слов, - протягиваю я руку Рыси, вопросительно изогнув бровь и предоставив Тото включить обаяние на максимум - слишком провокационная улыбка играет сейчас у меня на лице. - Обсудим сорта зеленого чая.
Ты же не струсишь, девочка, правда?

»» 02.06.15 09:56 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Я люблю тебя. Я. Люблю.

- Кто это такой, черт побери?! – свистящим театральным шепотом спрашивает у меня Амир, стоит нам отойти всего на пару шагов.
- Человек, которого я люблю до содранной с меня живьем кожи, - невозмутимо отвечаю я, не заботясь о том, что нас могут услышать, очаровательно улыбаясь напарнику бескровными губами. А под помадой не видно.

И в тот же момент всплескиваю руками и хлопаю в ладоши, увидев в карусели лиц, от которой кружится голова и начинает подташнивать, очередное знакомое, но не бьющее в незащищенное солнечное сплетение. Кто-то целует мои ледяные руки, и я прикрываю глаза, впервые позволив себе надломиться от испытываемой боли. Пленка медленно отматывалась назад.

- Нам пора, милый, - срывается голос, не позволяя назвать чужого мужчину ласковым словом, - извините. Очень рада была познакомиться, - чужой игрушкой, бесполезной куклой, легкомысленной блондинкой виснет на единственной защите в мире – локте напарника – Катарина, незаметно, но настойчиво заставляя увести ее подальше.

Я люблю тебя. Я. Люблю.

- Обязательно обсудим, - мягко улыбается Катарина привычно отрепетированной улыбкой – той самой, с толикой понимания происходящего, правильных выводов и собственной королевской недостижимости, - только в другой раз.

В ее глазах легкий отблеск кокетства. Она знает, что лоск и блеск шикарной жизни делает из угловатой девчонки красавицу, что дорогое платье отвлекает внимание любого, чей взгляд нечаянно или намеренно упадет на оголенное самую малость свыше приличного бедро, что над высоким лбом вьется непослушная прядь, выбившаяся из идеальной укладки. Она потратила на нее три часа.

А я… словно смаргиваю все, наконец-то взяв себя в руки. Там внизу, занесенным в список чрезвычайно дорогих лотов, ждет решения своей судьбы иранский журналист, помимо воли оказавшийся не в то время не в том месте. Я могу отказаться от своей жизни. Могу попросить Амира понять меня. Но не могу подвести его. Не могу пожертвовать им ради призрачной надежды, едва не заставившей мое сердце остановиться. Я хотела бы быть опавшей листвой под твоими ногами. Чтобы ты шел по парку и не замечал, как шепчу я тебе всякие глупости. Хотела бы стать луной, глядящей в твои окна и охраняющей твой неспокойный сон. Хотела бы быть ветром и воровато касаться твоих губ, на которые даже посмотреть не могу, чтобы не сорваться. Я хотела бы стать водой и стекать по твоей груди дождевыми струями. Хотела бы быть стаей белых собак. Таких белых, словно они сотканы из воздуха, который тебя окружает, чтобы ты дышал мной. Хотела бы посмотреть в глаза тому, кто решил, что я в силах любить так и не разлететься на осколки. И тебе. Десять лет назад. Когда ты меня отпустил.

Я никогда не позволю тебе узнать, как болело мое сердце, и рвалась на части связанная с тобой душа в тот последний вечер. Словно скрипка с порванными струнами. Однажды ты поднял испорченный инструмент, и в твоих руках он снова смог издавать музыку. Но играть на нем с тех пор мог только ты. Стоило отпустить, и струны рвались – хлестко и больно, рассекая кожу на щеках и разрезая кончики пальцев. Мой музыкант… мой милый, славный мальчик, играющий на сломанной скрипке. Я тогда думала, что в один из дней перестану плакать и, надев улыбку, как самый лучший свой наряд, выйду на солнечный свет и засияю. Никогда раньше я так не ошибалась в жизни. Сегодняшний вечер станет дымом догоревших дней, обязательно станет воспоминанием.

Ярче и четче всего я помню первый поцелуй. Почему из нечаянных, непрошеных поцелуев всегда получается самое лучшее впечатление в твоей жизни? Потом их были сотни и тысячи, мне жизни не хватит сосчитать, сколько раз мы целовались, но тот самый, не (!) запланированный, не (!) желанный, не (!) лелеемый и даже не (!) импульсивный, навсегда сковал твоим именем мое сердце. Много-много раз я вспоминала его, даже когда гнала от себя воспоминания, когда давала себе обещания, сдержать которые было выше моих сил, и каждый раз меня пронизывало крупной спицей в позвоночник ощущение, что тогда открытая душа прислонилась к душе. Тонкой нитью, легкой паутинкой невесомость недоказуемых субстанций привязала меня к тебе. Невинная шутка судьбы, и я обречена ждать тебя всю свою жизнь. С тобой или без тебя. Я не могу жить с тобой или без тебя. Так и осталась той открытой душой, беззащитной перед ветрами и ливнями.

Я люблю тебя. Я. Люблю.
_________________

Эта история возникла совсем спонтанно. С шутки. И никто даже представить не мог, что шутка-экспромт может вдруг стать настоящей повестью. Но раз уж такое случилось, то надо начинать с самого начала.

Глава 1. Начало

Доминочка была влюблена в Орвика из шестой квартиры. Она была девочкой из хорошей семьи, училась на пятерки, носила белые гольфики и ходила в музыкальную школу, где брала уроки по классу скрипки и фортепьяно. А тут угораздило.

Орвик рос настоящим сорванцом. Лет в 12 был пойман отцом в подъезде с сигаретой. С тех пор прятался лучше. Любил футбол и велосипеды. А еще (тайно, конечно же!) девочку из соседнего подъезда. Правда, она была ужасно заносчивой и подойти к ней было страшно.*

Каждый раз, когда Доминочка шла со своей скрипкой в идеально отутюженном платьице, мимо проносился Орвик на велосипеде, как заправский гонщик, и девочка мечтательно вздыхала. Вот бы хоть раз он посадил ее на раму и прокатил по соседним дворам! Но мальчик всегда проезжал мимо и даже не замечал Доминочку. Ей ничего не оставалось, как идти дальше, на встречу с наследием Вивальди.

Но вот однажды... Совершенно случайно колесо попало в выбоину (а надо глядеть на дорогу, а не на девчонку!), и Орвик совсем не геройски свалился с велосипеда под ноги тихоне.
А она даже не вскрикнула. Только огромными от ужаса глазами смотрела на свои белоснежные гольфы, густо заляпанные грязью.

-Как же я теперь пойду в музыкальную школу? - пролепетала она.
-А если прогулять? - с надеждой спросил Орвик.
-А скрипка?
-А что скрипка? Привяжем к багажнику!
Орвик поднял велосипед и ждал, что скажет девочка. У девочки были длинные ресницы, и они ему очень нравились. Очень-очень.
- А она не упадет?- с сомнением спросила Доминочка.

Если девочка беспокоилась о скрипке, то значит, она была согласна!
Доминочка действительно прогуляла тот урок. Они до самого вечера гоняли с Орвиком на велосипеде по всем дворам, и все девчонки завидовали ей черной девчачьей завистью, а все мальчишки завидовали Орвику черной мальчишеской завистью.
Но наши герои об этом не знали. Им было не до них. Доминочка на всю жизнь запомнила тот первый детский восторг, когда мальчик прокатил ее на своем велосипеде.
_____________
* Предложения, выделенные курсивом, принадлежат перу сэра Орвика Понироса)))