Maniaka:
06.12.10 22:32
» Подарок на Рождество.
Протяжно подвывая, перебирая лапками, Пуфик топталась у двери.
Я нехотя поднялась с дивана. Гулять, так гулять. Не хотелось, а придется. Собака-то не виновата.
Натянув дубленку, потратила пять минут на поиски перчаток. Опять куда-то засунула. Вечно у меня так. Брошу где попало, потом маюсь. Нашлись заветные на кухне, рядом с микроволновкой. Видимо, как из магазина пришла, продукты разгружала, так и оставила.
- Ну что, идем? – обратилась к цвергшнауцеру, смотрящему на меня преданными глазами.
Я, вообще-то, не собачница. Больше кошек люблю, но когда подруги щенка принесли, не смогла отказаться. Маленькая такая, черненький комочек, она лизнула меня в нос, а я, заглянув в бархатную глубину карих глаз, растаяла и сдалась.
Пока открывала дверь, Пуфик подпрыгивала на месте, подтверждая радостным лаем, охватившее ее счастье. Ну, конечно. Гулять! Что еще надо?
Кубарем скатившись по лестнице, изображая из себя щенка, собачатина замерла у железной двери, всем видом показывая свое неудовольствие неожиданной преградой. Первый день как нам поставили домофон, Пуфик это несказанно разозлило еще с утра, когда она не смогла выкатиться на улицу в едином порыве.
- Привыкай. – посоветовала я, открывая дверь. – Так всегда будет.
Раздраженно тявкнув, негодница проскользнула в цель и исчезла в белых просторах.
Седьмое января. Рождество. Снег. Но где же счастье? Как я хотела получить ответ на это вопрос. Жаждала даже. Мечтала до слез!
Зима, моя ахиллесова пята, она сближает и разводит, дарует и забирает, сперва, поманив пальчиком, показывает кукиш в итоге. Пять лет назад она свела меня с Ринатом. Весело, игриво, припорошив волосы пушистыми снежинками. Год назад – развела, воздвигнув стену подтаявшего льда посреди дороги, разделив ее на две извилистых тропинки.
Целый год я и Пуфик в пустой квартире. Триста шестьдесят дней один на один. Восемь тысяч семьсот шестьдесят часов друг с другом, и вот оно. Опять Рождество. Милое, светлое Рождество, обещающее сказку. Сказку безупречно счастливую, незабываемую для других, но не мою. Смогла бы, зарылась с головой под одеяло, чтобы не слышать, не видеть, не ощущать. Отказаться от всего на свете, лишь бы остаться одной.
За серой дверью меня встретило белоснежное искристое покрывало, и Пуфик, зарывшаяся в сугроб так, что только обрубок хвоста черным пятнышком торчал наружу.
Еще мело, и ветер бросал в лицо льдистую поземку. Натянув шапку на глаза, я позвала псину.
- Черт, как холодно. – пожаловалась я ночной мгле, засовывая руки в карманы. – Бесстыжая, у тебя пятнадцать пять минут. Делай дела и домой.
Я медленно брела, утопая в хрупкой вязи зимнего налета, оставляя одинокие следы на ровной поверхности. Пуфик скакала рядом, отпечатывая пятиглавые звездочки на разглаженном покрывале. Счастливая, она даже не представляла, сколько всего я выслушала. «Либо я, либо собака. Ненавижу эту вонь!», - обычно кричал Рин в порыве гнева, когда пытался разбавить наши проблемы дополнительным неизвестным. А я кивала, соглашаясь, ведя невидимую тетрадь претензий, которые перевалив через обложку, накрыли нас с головой.
Крики, битье посуды, хлопанье дверей еще долго подкрадывались ко мне во сне. И шепот: «Ты предал! Ты предала! Ты забыл! А ты позволила!» - несколько месяцев терзал душу, пока не захлебнулся в собственной безысходности. И я смирилась! Поклялась забыть и вычеркнуть, растопить, пока последняя капля не испариться, осев мутной рябью на оконной стекле.
- Пуф! Домой! – крикнула я, разглядев еще одну скрюченную фигуру, пробирающуюся сквозь снег. – Хватит. – но меня не услышали, или не захотели.
Засранка навострила уши, поджалась, и устремилась к серому пятну, несущемуся ей навстречу. Течка. Я забыла и не взяла поводок. Чертово Рождество, перемешало все мысли.
- Пуфик, ко мне! – я сорвалась на крик. Бесполезно. Два одиночества встретились посреди футбольного поля, превратившись в серо-черный комок на безупречной поверхности.
- Пуф!
- Рем!
- Ко мне!
- Немедленно!
- Фу!
- Назад! – но нас не слушали, игривый клубок рисовал свой собственный узор на чистом листе, наплевав на зрителей.
Махнув рукой, я прислушивалась к щемящему визгу, замерев на грани понимания. Пусть будет, не у меня, так у нее. Пусть радуется, пока есть возможность и желание. Пусть живет.
- Лера?!
Я подпрыгнула от неожиданности. Случайный встречный обрел имя.
- Ринат.
- Ты… Пуфик…
- Здесь…
- Да, переехал.
- Неожиданно. Завел собаку?
- Привык… Потом понял…
- Я…
- Рем! – вторя отчаянному визгу. – Ко мне!
Мы сорвались с места одновременно, стремясь разнять разошедшуюся парочку. Я почти не видела Пуфик, зарытую в снег большими лапами самца.
- Не смей!
- Фу!
- Пуф! – вырвалась вперед.
- Рем!
- Черт! – нога зацепилась за что-то, и я нырнула лицом в снег.
- Лер? – он поставил меня на ноги, тревожно вглядываясь в лицо. – Нормально?
- Да.
- Уверена?
- Да.
Серые с крапинками, я так их любила. Нежные, ласковые, заботливые – искали подтверждения словам.
- Я люблю тебя.
- Не звонил.
- Ждала?
- Надеялась!
- Лера!
- Рин!
...