Адвент в Альпах

С озорной улыбкой Карина сказала то, что я и ожидал. в общем-то услышать. За время нашего знакомства я заметил в ней черту идти на поводу у своих желаний, что проявлялось даже в мелочах. Но разве же это плохо? Я совсем не был против осуществить этот маленький каприз и получить удовольствие самому. Мне даже на миг показалось, что я вернулся в детство.

Сбивчивые объяснения мало что дали, но я, в принципе, разобрался с "важным заданием".

- Испугалась? - Хмыкнул я, посматривая на девушку и распаковывая фейерверки и расставляя их в снегу, а потом поднося огонек зажигалки к фитилям. Огонек стремительно пробежал вниз, и через миг столпы искр устремились ввысь, потрескивая и даже немного согревая. Но я не смотрел на них, я видел лишь радостное лицо Карины в отблесках фейерверков. Она радовалась им, как настоящему рождественскому чуду. И я почувствовал, как заряжаюсь такими же эмоциями. Дух Рождества был ощутим. Дух единства, радости, тепла и света. И его подарила мне она - девушка с озорным взглядом, ясной улыбкой, открытая и загадочная, очаровательная и дерзкая, такая разная Карина.

- Пусть этот год будет светлым для тебя, - я подошёл ближе, легко коснувшись губ девушки своими. - Спасибо за этот праздник.
_________________

Я отрицательно покачала головой. Ну не говорить же мне, что я все-таки сомневаюсь в его способностях? Но все обошлось...
Я стояла и, подняв голову вверх, с улыбкой ребенка на лице смотрела на расцветающую вверху красоту, которая захватывала меня все больше и больше. Словно цветок распускался, сначала, один лепесток, потом второй, а потом все остальные сразу вместе. Восхитительное в своей простоте и элегантности зрелище, в которое ныряешь с головой, как в море. И сердце начинает стучать быстрей, и кровь бьет в виски... Или это не только от россыпи огней, мерцавших высоко в небе, но и от мужчины, который пристально смотрел на меня. Я чувствовала этот взгляд, который пытался что-то выяснить для себя, понять или решить, чувствовала и наслаждалась его вниманием.

- И для тебя, - улыбнулась я, когда его губы коснулись моих. Обняла его и прошептала в губы: - Пошли в тепло...
_________________

Заснеженные Альпы уже не казались такими привлекательными, как то, что предложила Карина. Вернуться в отель и продолжить такой приятный вечер. Или уже ночь?.. Ведь пробила полночь, перебросив нас в другой день. Я не хотел расставаться с девушкой, и разве она хотела? Я был уверен, что нет. Поэтому я лишь улыбнулся одним уголком губ и взял Карину за руку. Воздух сгущался между нами, перетекая в вязкое состояние нарастающей потребности быть ближе. Но я всё-таки не хотел спешить, хотел продлить это состояние, как можно дольше оттягивая исходную точку. Я провожал Карину до номера с твёрдым намерением остаться в нём, и она знала об этом. Рождество дало мне повод предложить продолжить празднование. Заказав в номер ужин и шампанское, мы вошли в теплое помещение.

- Замёрзла? - Спросил я, помогая девушке снять верхнюю одежду. Она осталась в джинсах и длинном свитере. Двигаясь с непринуждённой грацией, Карина заставляла меня чувствовать себя зверем, выслеживающим добычу. Следящим за каждым её движением. Вот она поправила свитер, а он снова сполз с плеча, обнажив полоску кожи. Заправила волосы за ухо, и я позавидовал её пальцам. Джинсы стали неудобными. Чтобы чуть отвлечься, я стал прохаживаться по номеру, потирая замёрзшие руки. Н-да, видимо, вся кровь сконцентрировалась где-то ниже. Карина занимала стандартный номер, похожий на мой, и мы расположились на диванчике, поджидая, когда нам принесут заказанное. Мысли об еде стали улетучиваться, когда я вспомнил, как мы целовались там, около беседки, и я уставился на губы Карины, потеряв нить беседы. Девушка будто бы никак не могла согреться, заметно ёжась, и я посчитал себя обязанным заняться её согреванием. Мне всё время хотелось дотрагиваться до Карины. Целовать. Ощущать гладкость кожи и шёлк волос, нежность губ и чувственный, присущий лишь ей аромат.

- Вижу же, что замёрзла и не можешь согреться, - покачал я головой, сел удобнее и положил стройные ножки Карины себе на колени, чуть подтянув её так, что девушка оказалась в полулежачем состоянии. Ноги девушки были почти ледяными, и стал согревать их растирающими движениями, думая о том, как бы убрать эту джинсовую преграду между моими руками и обнажённой кожей Карины. Молчание затягивалось. Я замедлил движения, наблюдая за сменой эмоций на лице Карины, ожидая, что она скажет. Такие многословные, мы почему-то растеряли все слова. Но она также молчала. Стояла тишина, которую нарушил громкий стук в дверь. Стряхнув с себя наваждение, я открыл дверь и забрал у служащего тележку с кучей какой-то еды и бутылкой шампанского в ведёрке со льдом. На мой вопрос об еде Карина отрицательно помотала головой. Да-да, я тоже неспособен думать о таких мелочах, как еда... Я разлил шампанское по бокалам, любуясь Кариной, в глазах которой я читал призыв. Я не отпускал этот взгляд, усаживаясь совсем рядом. Благо, теперь уже меня была веская причина - тост.

- За эту ночь, - чуть отпив из бокала, я отставил его в сторону, и когда Карина отпила из своего, отправил его туда-же, в неважном уже направлении. Я посмотрел в её глаза и склонился к плечу, проведя по нему губами в нежном касании, чуть спустил ниже и прикусил, руками подтягивая край свитера выше. Тёплая кожа. Гладкая, которую я поглаживал, постепенно освобождая Карину от одежды. Маленькая пуговичка на джинсах и молния, и я стягиваю их вниз. Движения из медленных и томных превратились в лихорадочные, быстрые. Как только передо мною замаячила вожделенная цель, сокрытая чёрным прозрачным кружевом, чертовски соблазнительная и горячая, я шёл к ней с напором и пылом, мало что замечая вокруг. Всё сосредоточилось в ней, в этой девушке. В нашем горячем дыхании, слиянии губ и сплетении рук. Мне хочелось коснуться и поцеловать везде, где только я могу достать. И я не сдерживал свои желания, получая взамен то же самое. Мое терпение летело к чёрту, но диван был досадно неудобен, и я поднял девушку на руки и переместил на кровать.
Вид Карины, раскинувшейся на кровати, сводил с ума. Я хотел погрузиться в это сумасшествие и затянуть её с собой. Стянув свитер, я растянулся поверх Карины, раздвинув её ножки бёдрами и поставив руки по бокам от её лица. Я буквально втиснулся языком в горячий рот, желая от неё большего, пытаясь совладать с жаром, который стремительно разливался по венам. Дёрнув ширинку джинсов, я пытался стянуть их вниз, чувствуя, как Карина стремится к тому же. Мы избавились от последних остатков одежды, и я окунулся во влажный жар её тела, снова и снова, жадно овладевая Кариной, чувствуя, как убийственно она действует на меня. Перевернувшись на спину, я дал ей какое-то время властвовать над собой, чтобы после снова утверждать своё право мужчины. Я понимал, что долго сдерживаться не смогу, подстёгиваемый горячностью Карины, теми звуками, что она издавала, чувствуя её острые коготки, впивающиеся в мою спину. Несколько бешеных движений бёдрами, и девушка заметалась подо мной, дойдя до предела, а после я присоединился к ней. Последнее движение, и я застыл, запрокинув голову, крепко стиснув зубы, и упал на Карину, измождённый и пресыщенный.

Почувствуй моё настроение.
_________________

Мы уходили с улицы обратно в тепло, в мир, где появлялись тени меня, но не той, какой я была с ним, а меня обычной. Но сегодня я не собиралась снова становиться собой, а побуду еще чуть-чуть этой слабой, постоянно улыбающейся девушкой. Побуду еще чуть-чуть с ним.
В этот момент я была рада, что Валери ушла на всю ночь к Шарлю, я понимала, как хочу, чтобы окончился этот вечер, но пустила все на самотек, хотя обычно шла напролом, чтобы добиться желаемого. Я отдала ему всю инициативу, позволив себе плыть по течению.
Легкие прикосновения его рук, и верхний слой одежды исчез, избавляя тело от лишней тяжести, давая расслабиться. Но все равно было холодно, зябко, хотя на улице, где гораздо холодней, мне было жарко, хотелось скинуть все, чтобы ветер холодил кожу, остужая ее.
Провела ладонями по рукам, возвращая кожу и нормальное состояние, и начала медленно ходить по номеру, пытаясь незаметно найти глазами записку от Вэл. Хоть бы она не пришла в самый ненужный момент! Господи, пожалуйста!!
Мое внимание привлекла большая стопка книг, стоящая на столе. Мать моя женщина! Радостно, но тихо взвизгнув, я подлетела, понимая, что это то, о чем я подумала. Вэл, я люблю тебя! Я всегда хотела иметь книжки о приключениях мальчика-волшебника в книгах, хотя читала их сотни раз на читалке, которая всегда со мной, но это совсем не то. Но как-то руки не доходили купить себе мечту, и сейчас подруга подарила мне ее. Надеюсь, что и мой рождественский подарок станет для солнца приятным сюрпризом, но он дожидался ее в Америке. Она опять будет ворчать, что я за ее спиной все проделала, но никогда не сможет отказаться от стажировки в лучшей клинике, где онкология была профилем.
И все это время я чувствовала на себе взгляд Кэла, который заставлял кожу гореть, почти до боли желать его прикосновений, поцелуев, ласк, откровенных и желаемых. Желание исполнилось, я чувствовала его руки, которые дотрагивались до моих ног, но как же хотелось сказать, чтобы перестал мучить меня и снял эту чертову одежду, чтобы я могла ощутить грубоватую кожу его ладоней, которые будут дарить мне наслаждение. Хотела сама заставить его кричать от страсти, заставить молить о конце.
«Еда? Какая может быть еда в этот момент? Ты о чем?» - хотелось закричать мне, но я лишь покачала головой, когда заказанный ужин доставили в номер.
- За эту ночь, - прошептал он, делая глоток вина.
Это были последние слова, которые мы произнесли за ночь. Куда улетели бокалы, я не видела, да и параллельно было в тот момент. Я подумаю об этом утром, но не сейчас, когда тело плавится рядом с ним, когда каждое касание обжигает и бросает в холод одновременно. Медленно, но исчезает одежда, давай шанс прикоснуться к нему, почувствовать обнаженной, накаленной до предела кожей его, так, что осталось ни одной преграды между нами. Только тела, переплетенные и слившиеся в тесной объятии, которые никто не мог разорвать.
Холодные простыни на миг подарили освобождение от костра, в котором мы горели, а потом зажглись сами, подтапливая огонь, давая ему распалиться и унести нас с собой. Быстрые, алчные поцелуи, жадные ласки, которыми мы обменивались, боясь потерять момент, упустить что-то важное. И момент, когда он совершил рывок, проникая и целуя одновременно, и металлический вкус крови на моих губах. Я прикусила его губу до крови, пытаясь сдержаться от крика, настолько острыми были ощущения. Роли ведущих и ведомых менялись, я не успевала насладиться и пресытиться одной, как она уже становилась иной. Бешеный ритм движений и рык, который, я так и не поняла, кто издал. Я чувствовала, что скоро конец, что я испытаю «маленькую смерть», как это называют французы. И предвкушение этого момент ушло, когда я взорвалась, рассыпаясь на яркие огненные цветы, чтобы сегодня сверкали в небе по время фейерверка. Мы создали свой собственный, неповторимый и чарующий. Кэл упал на меня секундой позже, присоединяясь и расписываясь в полной неспособности ни сказать что-то, ни сделать.
Да, эта ночь была нашей. Мы проваливались с сон, так и не разжимая объятий, просыпались, чтобы снова заняться любовью, иногда подкрепляя себя вином, и снова засыпали. Мы наслаждались каждым моментом, растворяясь друг в друге…
Но это была последняя ночь в «The Crace», последняя наша встреча. Утром, на рассвете он ушел, оставляя меня на простынях, сонную и совершенно без сил. Мне даже не хватило их, чтобы проводить его. Легкий поцелуй на моих губах стал прощанием, финальной точкой нашего маленького приключения, который я всегда буду помнить. Но настало время возвращаться в реальный мир, где я была другой и совершенно не хотела меняться.
Спустя час я проснулась отдохнувшей, проснулась снова собой, эгоистичной, капризной, стервозной Кариной, которая всегда знала, чего она хотела, и готова была ради этого идти по трупам. Это была я, такая, какая есть, и ничто в мире не могло меня изменить.
Через три часа я покинула «The Grace», чтобы никогда больше сюда не возвращаться. По крайней мере, я не собиралась делать этого. Ни одного прощального взгляда, ни единого сожаления о том, что было.
_________________

Они добрались до номера быстро, Гарридо нравилось, что Стейси не пытается ломаться и превратить хороший секс в что-то большее. Охренительный секс. Стейси, как и обычно, что-то ему втирала по дороге: не то радуясь за Миру с Максом, не то выражая им же соболезнования, по хрен дым. Он всё равно почти не слушал. Подъем на этаж прошёл в штатном режиме и без эксцессов. Стейси, увидев лестницу, изогнула бровь, он её не разочаровал и, усмехнувшись, привычно закинул на плечо.

В номере Стейси бросила трындеть и занялась куда более стоящим, по мнению Гарридо, делом. Её "романтика" была крайне вдохновляющей. Правда ему было достаточно просто увидеть её в этом платье, чтобы вдохновиться. Гарридо аккуратно расстегивал молнию на платье, наслаждаясь открывающимся зрелищем.


Гарридо посмотрел на стоящую перед ним девушку. Охрененная фигура, шикарное бельё, чуть потемневшие от страсти глаза. Рывком он притянул Стейси ещё ближе и легко поцеловал светловолосую макушку. Кажется, всё зашло немного дальше, чем он рассчитывал. Для них обоих. Его руки скользили по спине, пояснице, остановились на бедрах, быстрая ухмылка, и Гарридо поднял Стейси на руки - Детка, ты и этот диван, вы мне оба кое что должны за утреннюю истерику - Мужчина опустился вместе со Стейси на указанную поверхность, накрывая ее собой. Прижимаясь всё крепче, он снова целовал шею, маленький синяк, который оставил вчера, руки стягивали кружевной бюстгальтер, жутко мешающий сейчас, потом с той же нетерпеливостью разобрались с трусиками. Гарридо раздвинул бедра девушки и толкнулся между ними, гребанные джинсы очень мешали. Стейси издала охрененно эротичный полусмешок-полустон, а потом он почувствовал её руки на ремне. С джинсами и предохранением они разобрались в считанные секунды, Гарридо скользнул внутрь заполняя и растягивая. Стейси выгибалась ему на встречу. Он чувствовал как её ногти оставляют отметки на спине, слышал её легкие стоны, смотрел в затемнённые страстью глаза, дерьмо, он и сам сходил с ума. С каждым толчком он ощущал, что всё ближе и ближе к развязке, но сначала он планировал увидеть, как придёт к финишу Стейси. Её чуть прикушенная нижняя губа, его имя, превратившееся в стон... Мля, он надеялся, что она успела.

Стейси снова болтала, он курил. Стук в дверь подтвердил, что башка у Стейси варит что надо, похавать было в тему. Чаевые сделали пожелание удачного вечера более искренними, и Гарридо усмехнулся. Он снова посмотрел на сидящую на кровати Стейси, которая нацепила его футболку, и неожиданно спросил:
- Слышь, детка, ты в Майами бывала?
- Нет, - Стейси пожала плечами, - Как-то не доводилось.
- Хрена делать, надо исправлять. У меня две недели до командировки и хата на отвязе, - он легко поцеловал Стейси в макушку и принялся за еду. - Ты хавай, а думать потом будешь...

Потом были сигареты, второй заезд, снова хавчик и сигареты, Стейси так и не ответила. Он не переспросил.

Бывали моменты, когда Гарридо обожал свою сестру. Например, когда она, ехидно усмехнувшись оторванному с платья ярлычку, без вопросов помогла купить в магазине при отеле шмотьё для Стейси. Или, когда Мира, просто приподняв бровь, забронировала через интернет на имя мисс Стивенс билет из Нью Йорка до Майами с открытой датой. Особенно в тот момент, когда сестра со словами "я ни на что не намекаю" отдала ему одну из своих подписанных* курток, если Стейси приедет - ей пригодится.

Бывали моменты, когда он был готов её прибить... Например, когда узнал, что она согласилась выйти замуж, даже не предупредив. Вдруг это хрен с горы даже каналюгу почистить не сможет? Или, когда она призналась, что улетает сегодня же в Лондон и ей пора. Или когда взяла с него обещание не начистить репу её мужику, уточнив, что тот своё уже дал... этот список был явно более длинным.

Гарридо не умел прощаться, да это и ни к чему. Через служащего он передал Стейси шмотки и билет. В кармане куртки уже была записка с адресом и ключ от его квартиры. Захочет - приедет. Охрененный секс ещё не повод для знакомства, он это знал точно. Гарридо закурил и перевёл взгляд на гору. Слишком холодно здесь... В аду должно быть так же... Только в аду его бы не ждали...
_________________

Эпилог

Прошло три месяца…

Карина сидела на подоконнике в их с Валери комнате общежитии. Она всегда любила сидеть там, наблюдать за людьми, которые спешили по своим делами, слушать музыку, которая отражала ее настроение в тот момент. Она любила ее любую, от классики до рока, от попсы до металла. Но больше всего она любила закутаться в одеяло или теплую безразмерную безрукавку, которую связала бабушка, обожающая вязать, и читать, пока глаза не начнут болеть. Читать обязательно книгу книгой, а не на читалке, пить горячий черный кофе, чай она терпеть не могла, и по кусочку отправлять в рот шоколад. В представлении большинства людей это не вязалось с образом Карины Францевой ну ни на процент, но это было так. У каждого свои предпочтения и глюки, вот у Карины они были такими.
Вот и сейчас девушка сидела по уши в теплой вязанной ткани безрукавки, читала свою тайную страсть - Гарри Поттера, а рядом стояла тарелка с… овощами и чашка чая. В последнее время ее тянуло есть все то, что обычно она терпеть не могла. Просто хотелось и все тут. Телефон оглушительно, на всю комнату, заорал:

Let the sky fall
When it crumbles
We will stand tall
And face it all together...

- О, Вэл объявилась, - обрадовалась девушка, хватая трубку и нажимая кнопку приема вызова. – Привет, солнце. Как ты?
- Нормально, а ты что делаешь?
- Читаю Гарика и трескаю чай с овощами. Тут как раз святая троица…
- Потом как-нибудь перескажешь мне сюжет очередной части, прочитанной уже сто раз. Повтори мне лучше, ЧТО ты ешь?
- Овощи и чай, - не понимая, что от нее хочется подруга, Карина даже оторвалась от драгоценных страниц.
- Рин, ты же почти не ешь сырые овощи, когда холодно, называя их кроличьей едой, да и чай терпеть не можешь. А теперь каждый день всякую гадость, по твоим же словам, в рот отправляешь. Ты часом не беременна? – в шутку ляпнула Валери, а Карину как током ударило.
Черт! Это когда последний раз были месячные? Вспоминая, девушка забыла, что нужно отвечать, она молчала, прикидывая в уме, воспроизводя в фотографической памяти все моменты, когда секс был под запретом. Но выходило, что секс, хоть и не был под запретом, но был в катастрофически малых порциях. Ей просто времени и сил не хватало на него, за учебой эти месяцы она света белого не видела, только пару-тройку раз после Адвента встречалась с мужчинами.
- Рин! Карин! Францева!!! – в трубке уже почти орала Вэл, не в силах дозваться до подруги. – Ты там есть?
- Есть, - преувеличенно спокойным тоном отозвалась Карина. – Солнце, слушай, мне лететь нужно, вспомнила про анализ, который не сдала вчера.
- Ну давай, - отошла Валери. – Удачи.
- И тебе…
Отключив вызов, девушка бессильно опустила руку вниз, роняя телефон на пол. Негромкий стук показал, что он достиг остановки, но ей была все равно. Разобьется этот, купит новый. Вот только нельзя разбить эту неотвратимую идею, что высказала подруга, нельзя отмахнуться от того, что со времени возвращения ни разу не было месячных. Вот только, занятая своей суматошной жизнью, она не заметила этого или не обратила внимание, такое уже случалось. Она решила что из-за усталости. Но чай… овощи…
- Нет, этого не может быть, - бессильно закричала она. От удара по тарелке по полу поскакали разноцветные кусочки перца и морковки, светло-зеленые листья капусты. – Не может быть правдой…
Она опустила голову на согнутые колени, глубоко вдыхая, как можно глубже, боясь потерять сознание. Она не плакала, нет смысла плакать, когда слезами ничего не изменишь. Но за что? За что это наказание в 23 года? Она молодая, она жить хочет, а не возиться с мокрыми подгузниками и вечно орущим младенцем. Это несправедливо! Может это ошибка?
Естественно, что тест, купленный получасом позже, показал, что никакой ошибки нет, но Карина не была бы собой, если бы верила всякому барахлу, купленному в ближайшей аптеке.
Но и врач, которого она посетила на следующий день, сказал то же самое:
- Вы беременны, мисс, - снисходительно улыбаясь, ответила доктор, когда девушка предположила, что это ошибка, - и никаких сомнений быть не может. Если хотите совет…
- Не хочу, - без лишних слов оборвала ее девушка. Она уже полностью контролировала себя, внутренне смирившись со всем, что будет потом. – Единственное, что я от вас хочу, это дата зачатия ребенка.
Врач что-то пробурчала себе под нос про молодежь, которая и сама не знает, когда тр****ся и с кем.
- Ваше мнение о том, что, с кем и когда я делаю, не входило в стоимость консультации, поэтому придержите его при себе, по крайней мере, пока я не покину ваше общество, - холодно отозвалась Рина, не собираясь из притворной вежливости выслушивать оскорбления.
Когда сказали число и месяц, девушка чуть облегченно выдохнула, все также холодно попрощалась и ушла. Механически дошла до общежития и упала на кровать, впервые за эти дни позволяя себе беззвучные слезы, которые катились по прекрасному лицу, оставляя потеки на щеках.
- Он только мой, - прошептала себе девушка, впервые поняв, что это значит. У нее будет малыш… - Ну и пусть, - упрямо сказал она сама себе, - его отец никогда не узнает о нем. Он только мой.

Еще шесть месяцев спустя…

- Маленькая моя, - ласково прошептала Карина, мягко поглаживая пальцем короткие волосики дочери. – Какая ты у меня красавица, Леночка, вся в маму, - девушка мягко улыбнулась, глядя, как маленькая Хелена, как звали ее врачи в дорогой клинике, где Рина рожала, жадно присосалась к груди.
Карина откинулась на подушки, вспоминая, как прошли эти ужасные шесть месяцев с того момента, как она узнала, что беременна. Первое время это было ее наказанием. Она даже знала, за что ей это, за то, что соблазнила мужчину, зная о его скорой свадьбе. Она тогда вернулась в Стэнфорд и снова стала собой, капризной, избалованной, эгоистичной девчонкой, которая думает только о себе. Делала, что хотела, как хотела и сколько хотела. А на одной из вечеринок соблазнила мужчину из той компании, что праздновала мальчишник. Виновника выбрала она, не заморачиваясь нормами морали. Ну и слава Богу, тот был умен, хорош собой, вот только характер слабый у него.
- А нас это не волнует, правда, солнышко мое? – прошептала она, трогая малюпасенькие пальчики дочки. – Ты унаследуешь мой характер!
Она никогда не заблуждалась насчет себя, прекрасно зная, за что ее зовут стервой, но также знала и то, что она сильная и характер у нее такой, что выдержит любой удар и ответит не медля.
И прекрасно знала, что вырастит дочку, балуя и потворствуя всем ее капризам. Она безумно ее любила уже давно, задолго до рождения малышки. Соблюдала все правила врачей, не курила, не пила, жила согласно режиму дня и все в этом роде. Карина была капризной, но не дурой: никогда не стала бы вредить ни себе, ни своему ребенку.
И также ясно, как и то, что будет для дочки обоими родителями, она знала, что никогда не будет врать Лене про ее отца, честно расскажет все, что было, когда придется время…
_________________

Эпилог.

"Самолет, рейс Париж - Лондон, сообщает Вам что мы попали в зону турбулентности и просит всем сесть и пристегнуть ремни безопасности..."
Ника сквозь сон слышала голос диспетчера, но не хотела прерывать свой сон. Ее начала трясти, но она все равно не просыпалась ей казалось, что она привыкла к такому сну, к таким кошмарам. Ника услышала во сне крики и столкновение, резкий удар, грохот. .ужасный грохот... наступила темнота и тишина.

- Первый, первый, сообщаю состояние заднего крыла, нет ни одного живого, продолжаю исследовать дальше. .- Вероника услышала мужской голос и открыла глаза. .яркий свет от солнца ударил в глаза, она зажмурилась и еще раз открыла. Когда она захотела подвинуться сильная боль пронзила все тело. Холода не чувствовалось, от боли. Казалось, что болит каждый кусочек тела.
- Аааа - стон мучение вырвался с губ. Вероника не могла двигаться потому что на ней лежало что то очень тяжелое, она не могла понять где она находится.
- Марк, сюда, тут есть знаки жизни. - Ника увидела перед собой мужской силуэт, - Она жива! Тут девушка! Живая!
Тело пронзало невыносимой болью и от этого она потеряла сознание.

Следующий раз когда она пришла в сознания, ей было намного легче, не чувствовала абсолютно ничего.
- Добрый день! - в этот раз она услышала женский голос. Вероника подняла взгляд и увидела девушку в белом халате.
- Что со мной? - спросила Ника с охрипшим голосом.
- Вы помните кто вы? Говорить можете?
- Да!
- Вы пролежали в больнице пять дней, не приходя в себя, скажите пожалуйста ваше имя!
- Меня зовут Вероника Спенсер! - тихо сказала девушка.
- Как вы оказались в Париже? Давно не были в Англии?
- Да, давно! Я была в Швейцарии. Оттуда полетела во Францию, на грандиозную благотворительную выставку, "Помощь детям!" И вот таким образом оказалась в самолете. - Вероника говорила тихо и иногда приходилось повторять, потому-что голос пропадал.
- Что вы делали в Швейцарии?
- Ездила в Альпы
- Отдыхать?
- Нет, я ездила туда умереть!
- Вы бредите! Скажите вы понимаете что с вами случилось?
- Нет..я это не бред, но я не смогла, - она прервала дыхание и, сделав, глубокий вдох, продолжила, - ..этого сделать. Покончить жизнь самоубийством, не смогла. После слов того незнакомца, - Она посмотрела верх и подумала о Леоне. Ника хотела продолжить дальше свой рассказ, как девушка прервала Нику и как будто не слышала ее слов. Девушка с холодным видом сообщила Нике следующее, дальше считая, слова Ника бредом:
- Ваш самолет разбился и вы единственный человек кто выжил!

***
3 года спустя.

-Любовь моя, я еду! - Вероника рассмеялась, - Вот скажи мне пожалуйста, ты ждешь вино или меня? - Сказала девушка в динамику телефона, поворачивая руль, на право, - Все, встречайте меня! - она вышла с машины и, выключив телефон, зашла к себе домой. Дом пуст и было темно, даже в холле. Мда и кто тут так ждал моего приезда?- подумала девушка и открыла дверь в гостиную, зайдя, включила свет.

-СЮРПРИЗ! !! - в темной комнате оказалась очень людно, все ее друзья стояли с шариками с хлопушками и с улыбкой смотрели на нее. Вероника удивилась, но не успела прийти в себя как все начали поздравлять ее с днем рождения, каждый обнимал и желал всего хорошего. Она принимала подарки, смеялась и благодарила, всех своих родных и друзей, за такой приятный сюрприз. Оставался только он.. ее любимый мужчина. Он стоял и смотрел на нее и ждал пока все поздравят. Ника быстрым шагом подошла к своему мужчине и крепко обняла. Он поднял ее и покрутил:
- С днем рождения, любовь моя!
- Спасибо! - она поцеловала его в губы.
- Ты готова получить подарок!?
- Дааааа, - с улыбкой ответила Ника.
Муж достал конверт и осторожно открыв, вынул листочек.
- Это с той клиники где ты лечились, они прислали результаты!- он посмотрел на нее и улыбнулся, - Вероника, поздравляю вас, у нас будет ребенок!
Ника ошарашенно смотрела на мужа и не могла сказать ничего, у девушки с глаз полились слезы, она не могла поверить.
Она жива. .у нее будет ребенок от любимого мужа. И счастлива.

Happy end
_________________

Стейси изумлённо распахнула глаза, поворачиваясь к нему. Это... приглашение!?! Это значит, что они не расстанутся утром навсегда? И целых две недели будут вместе? Она увидит, как он живёт? И где он живёт, и чем он живёт? Боже, но что же с ней будет, когда эти две недели пройдут? Ой, да какая разница? Потом, это всё будет потом.
Она открыла было рот, сама не зная, что собирается сказать. Просто согласиться? Спросить, может ли она сначала заехать домой, за вещами? У неё же гардероб только на три дня! И на работе надо появиться и отпуск взять. И... боже, боже, боже! Под носом возникла тарелка с едой, Фернандо недвусмысленно намекал, что подумать можно потом, и она автоматически что-то зажевала. Приглашение приглашением, но на эту ночь у неё всё равно имелись планы. А раз потом, значит, Фернандо её спросит, что она там надумала. Правда, потом оказалось как-то не до разговоров.

Утром девушку разбудило приглушённый звонок будильника в телефоне под подушкой. Стейси потянулась за ним, каждой клеточкой тела всё ещё чувствуя приятную утомлённость и негу и надавила отбой, уютно устраиваясь под боком у Фернандо и обнимая его свободной рукой. Всё равно через 5 минут будильник зазвонит ещё, и тогда она начнёт по чуть-чуть просыпаться. Зато Гарридо просыпался резко и сразу, и сейчас он просто вытащил её из постели, закутал во что-то и унёс в её номер. И ушёл, шлёпнув по заду, говоря что-то про "собирайся давай".
Улыбаясь, Стейси окунулась в душе и принялась за сборы, гадая, когда же Фернандо хочет, чтобы она к нему поехала. Чёрт с ней, с работой, и с вещами тоже, может, сразу махнуть? В дверь постучался посыльный с забытыми в номере на третьем этаже вещами. И не только забытыми. Футболка была незнакомой и совершенно новой. И ещё платье. И... куртка? Странно, курточку он вроде ей не был должен. Брови удивлённо поползли вверх при виде нашивки "собственность Гарридо". Это намёк? Утверждение? Вопрос? Кстати, он ведь больше не спросил её про Майами, или понял, что она согласна?

Не теряя времени, девушка упаковала чемодан и спустилась вниз, в холл, держа куртку в руках, и озадаченно выслушала от портье: "Мистер и мисс Гарридо уже уехали". Но... Но... А как же она???
- Я думал, ты уже укатила куда-то со своим Гарридо, - Кэл, неслышно подошедший сзади, был в отличном настроении и своём репертуаре. Девушка хмуро посмотрела на босса, и он сменил тон, - Эй, Стейс, всё в порядке. Друзья?
- Друзья, - она вяло пожала поданную руку, пытаясь улыбнуться, - Едем домой?

В поезде Стейси тихо сидела, задумчиво уставившись в окно. Куртка лежала на коленях, и она рассеянно её поглаживала. Она совершенно ничего не понимала. Может, Фернандо собирается приехать за ней в Нью-Йорк? Но он не знает её адреса, а если узнавать как-то ещё - да мало ли Стивенсов в таком большом городе? Под руками оказалось что-то твёрдое, не похожее на собачку молнии или застёжку, и девушка полезла посмотреть, что же это. В руках оказался ключ. Просто ключ, без каких-то опознавательных знаков. Стейси догадалась покопаться в кармане ещё, и выудила какие-то бумаги. Нет, не какие-то, а билет на самолёт до Майами на её имя! И - адрес. Просто адрес в Майами.
Стейси откинулась на сиденье и негромко рассмеялась. Мир вокруг перстал быть зыбким и неопределённым, и что нужно делать дальше, стало понятным без лишних слов.
- Кэл, - она прервала разговор босса с попутчиками, - Мне срочно нужен отпуск. На две недели. Где бы мне найти своего начальника, не знаешь?

День прилёта стал и днём отлёта. Самым сложным оказалось собрать вещи - чтобы были такими, в которых хотелось показаться на глаза Фернандо, то есть соблазнительными, и одновременно с этим практичными. И, конечно, невозможно было не надеть то самое, подаренное платье, идеально севшее. Он должен увидеть её в нём!

Ожидание рейса в аэропорту, заполненное рысканьем по интернету в поисках информации о возможном значении нашивки и прочих байкерских примочках - крайне интересно и познавательно проведённый час. Три часа полёта, за которые с лица Стейси так и не сошла мечтательная улыбка. Такси, увозящее её по названному адресу. Поворачивающийся в замке ключ, и встречающая её пустая квартира. Обстановка и разные мелочи, ярко напоминающие своего владельца. Шкаф, в который она устроила свои вещи. И - рокот мотоцикла, ну то есть, конечно, байка, раздавшийся внизу.
Когда дверь раскрылась, первое, что увидел вошедший мужчина - хаотично ездящий по полу с тихим жужжанием маленький игрушечный квадроцикл. Несколько секунд на театральную паузу, и Стейси вышла из комнаты и прислонилась к дверному косяку.
- Я купила его тебе в отеле как рождественский подарок, и забыла отдать, - призналась девушка, стараясь казаться серьёзной, хотя глаза её выдавали с потрохами, - Где тебя носит, Гарридо? - она всё-таки улыбнулась и оторвалась от стены, чтобы пойти к нему навстречу, не отводя сияющих глаз, и попасть в долгожданные объятья, - Я уже давно тебя жду.

Очень давно. И готова ждать и дальше. Всю жизнь. Лишь бы только моменты встреч - были.
_________________

Эпилог

Йен

31 декабря 2013 года.
- Ты еще не передумала съезжать с квартиры?
Голос Йена прозвучал будто издалека, не смотря на то, что они сидели друг напротив друга. Анна покосилась на него, отмечая, что весь вечер Эмерсон просидел с таким видом, словно хотел сказать что-то важное, но не решался.
Сегодня он пригласил ее на праздничный ужин в «Nobu», а не в давно облюбованный им «Сент Джон», и Анна вполне резонно предположила, что поводом были вовсе не проводы уходящего года.
- Нет. Я нашла небольшой уютный особняк в Мэрилебон. Его сдают до лета. Меня это вполне устраивает. – Ответила девушка, задумчиво гоняя по тарелке аппетитный кусочек лосося, который отчего-то в горло не лез. Последнее, чего ей хотелось сейчас, так это обсуждать планы на будущее. Даже с Йеном.
- Прекрасный выбор. Я думаю…
- Йен, - перебила Анна и испытующе посмотрела на своего визави, - ты ведь позвал меня сюда не для того, чтобы поговорить о предстоящем новоселье.
Мужчина лишь горько усмехнулся:
- Как всегда проницательна и бесцеремонна.
А после достал из кармана кольцо и протянул его Анне со словами:
- Думаю, если я сейчас преклоню колени и сделаю все по правилам, ты поднимешь меня на смех. Для тебя давно не секрет, как я на самом деле к тебе отношусь, поэтому, просто спрошу: Анна ты согласишься стать моей женой?
Не то чтобы Анна не ожидала этого вопроса, просто не думала, что Йен все-таки решится задать его. Она посмотрела на протянутую руку, на длинные сильные пальцы, сжимавшие золотой ободок увенчанный бриллиантом, потом перевела взгляд на его лицо, заглянула в глаза, в которых притаилась любовь и надежда. Любая другая на ее месте ответила бы согласием, не задумываясь. Надежный, добрый, заботливый, любящий… О таком можно только мечтать. Такие встречаются раз в жизни. Один на миллион…
- Йен, извини, но я не могу принять твое предложение,- слова дались нелегко. Она чувствовала себя сволочью , но ничего не могла с собой поделать. Немного помедлив, Анна нерешительно дотронулась до теплой кожи его запястья и продолжила:
- Я очень ценю нашу дружбу, ты много сделал для меня и… Я, правда, очень люблю тебя. Ты замечательный человек, но…
- Но, я и вполовину не такой замечательный, как неотразимый Симон Хоффманн, - с невеселой усмешкой договорил за нее Эмерсон.
Анна отдернула руку и застыла с открытым ртом, будто ее по лицу ударили. C ума сойти!
- Да как ты…– Анна была возмущена, если не сказать больше, - Господи, за мной что, все время следили? Я даже не хочу ни о чем спрашивать.
- Да никто за тобой не следил, - спокойно ответил Йен, - Это было лишним. Ваша трогательная сцена в ресторане достойна номинации на «Оскар». Ее с благодарным восхищением наблюдали больше двадцати человек. Я, признаться, даже удивился, что столь пикантная подробность из жизни знаменитого футболиста не появилась на следующий же день во всех таблоидах.
- Ты мне нотации читать собрался? – не выдержала Анна, - Я, черт возьми , взрослый человек и вполне могу сама решать, что, где и с кем мне делать. Между мной и Хоффманном ничего нет и быть не может. Мы будто с разных планет. И я не собираюсь больше это обсуждать.
Анна швырнула салфетку на стол и собралась подняться, когда перехватила сердитый взгляд Йена.
-Сядь, - рявкнул он, и уже более спокойным тоном продолжил, - Послушай, взрослый человек, если забыть на минуту, что ты меня только что отшила, я всегда был и буду впредь тем, кому не наплевать на тебя при любых обстоятельствах . Я знаю тебя как облупленную. Думаешь, я ничего не замечаю? Да ты же сама не своя с момента возвращения из Швейцарии. Мечешься, как волчица в клетке. Едва ли на луну не воешь. Что, после знакомства с ним одиночество стало в тягость?
- Йен, ты драматизируешь, - Он видел ее насквозь. Читал, как раскрытую книгу и Анну это доводило до отчаянья. Йен вслух говорил о том, в чем она боялась признаться самой себе даже в мыслях. Неужели все так очевидно?
- Черта с два. И тот факт, что ты только что дала мне от ворот поворот, лишний раз доказывает это.
- Мой отказ лишний раз подтверждает лишь то, что я воспринимаю тебя как друга и не больше. – Сердито сверкнула глазами Анна и отвернулась, давая понять, что разговор себя исчерпал…

Месяц спустя
Анна сидела за столом в своем кабинете, бесцельно пялясь в монитор.
Потерла уставшие глаза и откинулась на спинку кресла. Мышцы спины беспощадно ныли, в висках пульсировала противная монотонная боль. В последнее время ей никак не удавалось сосредоточиться на работе.
- Привет, - Йен вошел как всегда, без стука. Подошел к ней, фамильярно чмокнул в щеку, присел на край стола и весело объявил:
- Красавица, у меня чудесная новость. Наш драгоценный параноик Петерсон свалил на неделю в теплые края, поэтому выходные в твоем полном распоряжении. Расслабься, отдохни, сходи куда-нибудь. В воскресенье показ новой коллекции Вив Вествуд, закажи себе эпатажную тряпку для поднятия жизненного тонуса.
- Можно сказать, у меня других дел нет. - Отмахнулась Анна, не разделявшая энтузиазма Йена.
- Ну почему нет? Можно встретиться со старым знакомым, например. Святое дело,- как бы невзначай заметил Йен. – Кстати, он уже больше двух недель в Лондоне. Да ты, наверняка, уже в курсе. Умоляю, не надо делать такое лицо! Обманывай себя сколько угодно, меня не проведешь.
Анна, попыталась хоть что-то возразить, но Йен прижал к ее губам указательный палец и покачал головой.
- Лови, будешь мне должна, – На стол упала страничка из блокнота, сложенная вчетверо. Йен поднялся и бодро зашагал к выходу. Уже у двери он обернулся и добавил:
- Позвони ему или напиши, если трусишь, но ради Бога, прекрати изводить себя. Судя по твоим метаниям, последние слова так и не были сказаны. Позволь парню самому решать. И определись, в конце концов, чего хочешь от жизни.
Когда дверь за Йеном закрылась, Анна развернула листок и улыбнулась. Фея-крестная в своем репертуаре. Милый, добрый Йен. Лучшее, что было в ее поганой жизни. Одна беда - его угораздило полюбить не ту женщину…



Симон

Последняя запись в дневнике Анны за 5 февраля 2014 года
"Я устала бороться с собой. Я проиграла. А, может, наоборот, выиграла. Кто знает?
Сколько бы я не убеждала себя в обратном, после встречи с ним я уже никогда не буду такой, какой была раньше. Он вошел в мою кровь, в мое тело, в мое сознание и изменил меня до неузнаваемости. С ним я испытала столь сильные и глубокие чувства, на которые, как мне казалось, никогда не была способна, что впервые в жизни ощутила себя по-настоящему свободной. Теперь я готова раскрыть душу и вручить ее тому, кто раскрасил мой мир яркими красками и подарил ощущение полета.
Я знаю, что хочу невозможного и понимаю - выпросить второй шанс у судьбы нереально. Тогда было слишком рано, теперь, возможно, уже поздно. Но, это не имеет значения. Главное, теперь я знаю, что умею любить…"


Йен был прав, она струсила. Анна так и не решилась позвонить. Не смогла. Боялась что, услышав его голос не сможет выдавить из себя ни слова.
Отправить электронное письмо было куда проще.
Анна в сотый раз перечитала черновик сообщения, окончательно поборов в себе желание удалить его:

Привет!
Симон, если предложения встретиться еще в силе, мы могли бы поужинать вместе в эту субботу в шесть вечера у меня дома на 96а, Мерилебон-Хай-Роуд.
Помимо прочих «талантов», я неплохо готовлю. Обещаю накормить тебя самым вкусным в мире десертом, в надежде хоть как-то компенсировать так и не подаренный мною рождественский презент.
Ты не обязан принимать мое приглашение исключительно из вежливости. Я пойму.
Анна.

P.S.: После возвращения из Швейцарии, завела кота. Пока не сбежал.


Постояв несколько секунд в нерешительности, Анна загадочно улыбнулась, дописала:

Я скучаю по тебе!

и нажала иконку «отправить»...


_________________

Эпилог

Первое время было тяжело. Стоило мне переступить порог квартиры, первое что спросила Маиса
- Что произошло?
Бросив сумку на пол, я растянулся на диване, вытягивая ноги и даря спине долгожданный отдых.
- Ничего и очень много.
- Ого. Поделишься?
Усмехнувшись, я протянул руки притягивая сестру к себе прижимаясь подбородком к ее макушке
- Как ты думаешь, не пора ли нам сменить место жительства?
Я чувствовал как замерла сестра под моими руками. Почти слышал как ускоряют бег ее мысли. Но она молчала, молчала почти не дыша.
- Ты хочешь уехать?
Очень тихий шепот, еле слышный, раздающийся из недр груди.
- Почему я? Мы.
- Мы?
- Конечно мы, ты разве не слышала, что я сказал?
- Но я подумала…
Прижав сестру крепче, я глубоко вздохнул. Конечно, что еще она могла ожидать от меня, учитывая, что я уехал, бросил ее в канун Рождества. Ведь она не знает ничего. Она не знает про Эль.
Эль. Одно ее имя, вызывало улыбку и разливалось теплом по груди.
Я помнил ее прощальный взгляд. Она слушала меня, мои заверения и не верила. Я это чувствовал всем нутром, продолжал заверять и видеть в ответ лишь упрек и в глубине глаз прощание. На всегда.
Слишком мало мы были знакомы, пару дней. И очень мало знали друг друга.
А ведь все, что ей нужно было знать, это то, что я всегда добиваюсь своего. Всегда.
Но она конечно же этого не знала и не знает.
Узнает.
Поглаживая сестру по руке, усмехнувшись ей в макушку, я тихонько произнес
- Пошли на кухню. Я зверски голоден. И пока ты будешь кормить меня своими шедеврами, я расскажу тебе одну сказку.

Несколько месяцев спустя

Все эти месяца мы с Эль если и видели друг друга, то исключительно по скайпу. Каждый вечер. Но я никогда не забуду ее лица, удивления и восторга самой первой связи.
Этот взгляд я запомню навсегда. Прикосновение ладоней через мониторы, и спор кто первый нажмет кнопку «прервать связь».
Наверно никогда не забуду взгляд второй, все такой же настороженно – удивленный, перерастающий в выдох
- Не обманул.
И очень долгую лекцию о вреде недоверия.
Много чего было за эти месяцы. Повторный курс реабилитации и знакомство с родителями Эль. Все по тому же скайпу.
Продажа квартиры и знакомство Эль с Маисой..
О, это знакомство войдет отдельной строкой в нашу летопись. Хоть и на расстоянии, но они успели сдружиться настолько, что порой я чувствовал себя лишним.
Незаметно отходил от монитора, но слыша смех Эль, понимал. Что готов терпеть все что угодно, только бы она верила, ждала и рано или поздно не пожалела о своем выборе.
Мы общались. Эль училась, а я продолжал лечиться с удвоенной силой. Я должен был носить свою лягушку на руках.
Я готовил сюрприз.
Самым сложным в моем сюрпризе было рассчитать время перелета и устройства на новом месте. Мне не улыбалось обманывать Эль. И как не парадоксально, на помощь пришла сама Эль.
В тот день она была очень расстроенная. С самой первой минуты я понял, что что- то не то. Страх клубком скрутился, не давая возможности здраво и рационально оценить обстановку.
Будь я здоровым человеком, может я бы и подумал о чем - то другом. Но в своем положении, я мог думать только об одном. Она готовит речь. Разрыв.
Я смотрел перед собой, сцепив и опустив руки между разведенных колен, смотрел, видел и не слышал.
Вернее я уже заранее слышал ее речь. Каждое слово, камнем падающее на сердце.
- Майко, ты слышал, что я сказала?
- Да.
Мой ответ слился с голосом сестры, перехватившей ответ и разворачивая монитор к себе.
- Эль, не волнуйся. Все будет хорошо. Ведь можно и СМС написать, правда? Не волнуйся,- голос сестры, моей мудрой сестры был тихий и успокаивающий приводящий в чувство и заставляющий понять, что я, что-то пропустил, и пропустил очень важное,- я понимаю, что целая неделя это вечность, но потом…
Взгляд Маисы поверх монитора на меня, был громче любых слов.
Неделя? Какая неделя? Чего неделя? Денари, ты идиот погрязший в своих комплексах.
- Да- да, поворачиваю к своему братишке. До встречи через неделю, Эль.
Эль на неделю улетала в какие то дебри, где не то что интернет, связь была раз через десять.
И именно этой неделей мы и воспользовались. Нам хватило времени на перелет, устройство на новом месте и ждать. Ждать, когда вернется моя лягушка - путешественница.
И вот этот день настал.
Я стоял возле дверей ее квартиры, облокотившись плечом о стену, держа раскрытым ноут на руках, и ждал время нашей связи.
Долгожданный сигнал вызова на связь. Прием.
И на короткое
- Я наконец -то приехала.
Точно такой же ответ
- И я приехал.

Эпилог



Рейчел некоторое время вглядывалась в монитор ноутбука, на котором красовалось их с Райаном фото, сделанное как доказательство для Джулии. На фотографии она была счастлива и улыбающийся рядом мужчина тоже. Рейч тяжело вздохнула, провела пальцами по монитору, обводя очертания фигуры Райана, и решительно закрыла ноутбук.
Рейчел боялась. Дико, неистово, отчаянно боялась. Испытывала такой страх, которого не испытывала никогда в жизни. Ей казалось, что она не чувствовала и десятой доли этого слепого отчаяния когда потеряла родных. А сейчас оно захлестнуло её с головой. Она просто не могла, просто не имела права подвергнуть опасности того, кто стал ей настолько дорог за последнее время. Решительно поднявшись с постели, Рейчел подхватила с кровати сумочку и захлопнула ноутбук, оставляя его на месте. Райан вышел на полчаса, значит, у Рейч было совсем немного времени, чтобы доехать до аэропорта и улететь в Нью-Йорк. Чемодан так и оставался не распакованным, что значительно облегчало задачу. Рейчел собиралась сбежать, да, как бы постыдно это ни звучало, но она бежала от него…не желая стать причиной какого-нибудь несчастья.
Такси…бесконечная дорога, обочина которой присыпана серым снегом, и отчаянно колотящееся в груди сердце. Ни записки, ничего. Она не оставила после себя ровным счётом ничего, кроме воспоминаний. Но так было правильнее всего.
Рейч сообразила, где находится, только когда оказалась в здании аэропорта, и в руках у неё был зажат билет на рейс до Нью-Йорка. В голове родилась предательская мысль немедленно вернуться, найти Райана, чтобы прижаться к нему и понять одну простую вещь – в этих объятиях ей всегда будет хорошо, тепло и спокойно. И больше не случится ничего плохого…
Рейчи вынула из кармана мобильный, присела на неудобное кресло зала ожидания и стала лихорадочно искать номер гостиницы, в которой они остановились. Она просто не может вот так взять и уехать. Не может не предупредить.
- Райан, я, - она выдохнула эти два слова, делая судорожный вдох. От его голоса, такого родного и такого обеспокоенного, в душе всё перевернулось. – Я улетаю в Нью-Йорк, одна. Так будет лучше для нас обоих.
И отключила связь. Рейчи изо всех сил старалась держать себя в руках, чтобы не разреветься и не пойти на поводу у настойчивого желания немедленно перезвонить и сказать…А что она хотела ему сказать? Должно быть, то, что не имела никакого права говорить. Это был конец всему. Он не станет искать её, Рей знала это. Да и не хотела она подобного, наверное. По крайней мере, Рейч уговаривала себя, что всё обстоит именно так.
Объявили о начале посадки, и Рей поднялась на ноги, медленно направляясь к своему пути к свободе. И боли. Эти два понятия отныне лежали в одной плоскости.

- Эй, Рей, ты, верно, совсем с ума сошла! – голос Джулии донёсся до девушки словно сквозь толщу воды, а следом в глаза Рейч ударил яркий солнечный свет.
- Джулия! Немедленно верни мне одеяло и выметайся из моей квартиры, - голос Рейч был вялым и безэмоциональным.
- Да конечно, хватит валяться, немедленно поднимай с постели свою прекрасную пятую точку. Нам нужно поговорить.
- Не о чем, - отрезала Рейч и попыталась свернуться в кровати калачиком.
- Нет уж, - Рей впервые слышала настолько серьёзные нотки в голосе сестры. – Поверь мне, есть о чём.

- Ты ведь его любишь, - Джулия, сидящая напротив Рейчел в кухне и настойчиво подсовывающая сестре обильный завтрак, внимательно посмотрела на Рей.
- Это не относится к делу, - отмахнулась Рейч и попыталась спрятать нахлынувшие эмоции за обыденным жестом, сделав глоток остывшего кофе.
- Очень даже относится. И ты сама знаешь, что будешь полной дурой, если его потеряешь, - озвучила Джул те мысли, что не раз приходили Рейчел в голову.
- Я и так его уже потеряла. По собственной воле, - отрезала Рейч, глядя на сестру и желая, чтобы она её поняла.
- Да, а теперь не ешь, не выходишь на работу и вообще заперлась в четырёх стенах. Чертовски привлекательная, мать её, жизнь!
Джулия, её взбалмошная и несерьёзная сестрёнка, вдруг подалась вперёд, беря ладонь Рейч в свою, и заговорила тихо, но отчётливо.
- Не смей позволять своему страху отнимать у себя то, что сделает тебя счастливой на всю жизнь. Смерть твоих родителей и брата – случайность. Глупая случайность. И точка. Ты ни капли не виновата в том, что их нет рядом. Но ты сейчас можешь остаться виноватой в том, что у тебя не будет рядом того, кто смог – и не нужно мне врать, что не смог! – заполнить эту пустоту! И вот этого уже ты точно не сможешь себе простить.
Как много раз с того времени, когда Рейчел уехала от Райана, она гнала от себя эти мысли, что сейчас озвучила Джулия. Они казались ей такими абсурдными, такими неправильными, а сейчас…когда она поняла, что, позволяя себе погрузиться в них, была единственно права…Всё вдруг встало с головы на ноги, представая перед нею в совсем ином свете.
Что она сама сказала Райану тогда? Не давай ни единого шанса украсть у себя это волшебство. И что она сотворила сама с собой и с ним? Она обворовала саму себя…
- Ну, что? Заказывать билет до Чикаго?
Похоже, её любимая сестрёнка умеет читать мысли.

Выяснить адрес Райана удалось относительно просто. Не без хлопот от необходимости обратиться сначала по месту его работы, но всё же…
И вот Рейчел стоит возле двери в его квартиру, пытаясь унять отчаянно колотящееся сердце. А что, если он сейчас прогонит её? Прямо вот так, с порога. Укажет ей на выход из своего дома и из своей жизни? А что, если она вообще увидит его с другой? От этой мысли стало совсем холодно и больно, и Рейч поспешно постучала в дверь, чтобы не передумать. Вот и всё. Остаётся только ждать.
Дверь медленно открылась, или же это Рейч показалось, что всё стало происходить словно в замедленной киносъёмке. Она сделала глубокий вдох, встречаясь глазами с Райаном, и выдавила из себя одно-единственное слово.
- Привет…
Он молчал, просто облокотившись о дверной косяк и сложив руки на груди. Пока не торопился прогнать Рейч, и от этого в её душе затеплилась надежда.
Она шагнула к нему, мечтая сейчас только об одном – прижаться так крепко, чтобы хотя бы на мгновение вернуть себе ощущение, что ещё не всё потерянно.
- Прости меня, - шепнула она едва слышно, обнимая безучастного Райана, вжимаясь в его тело изо всех сил. Неужели она могла по собственной воле убежать от этого? – Прости меня, пожалуйста.
Слёзы покатились из глаз помимо воли, и Рейч попыталась прийти в себя, потому что она была обязана собраться с силами и попытаться всё исправить.
- Я испугалась…очень-очень сильно, - она всхлипнула и вновь замолчала. Молчал и Райан, просто стоял и не делал никаких попыток обнять её или выдворить вон. – Я испугалась, что с тобой может что-то случиться, понимаешь? Что я тебя потеряю так же, как и тех, кого я люблю. Так уже было, пон-нимаешь?
Она не могла больше сдерживаться и теперь просто тихо плакала, делая судорожные вздохи и отчаянно боясь. Боясь того, что после окончания этой тирады он всё же скажет, что всё это ему не нужно.
- И я решила, что нн-не имею права п-подвергать тебя такой опасности, потому что, - она закусила губу, а потом подняла к нему заплаканное лицо и всмотрелась в глаза своего мужчины, желая увидеть в них ответ на все те вопросы, что вихрем кружились в голове. А после тихо добавила: - Потому что я очень сильно тебя люблю…

Год спустя. Сочельник
- Рейчел, я, конечно, всё понимаю, семейная жизнь требует много времени, но мне просто необходимо, чтобы ты как можно скорее прилетела в Нью-Йорк.
Рейч убрала трубку от уха и тяжело вздохнула, закатив глаза.
- Нет, Вики, я же сказала, что теперь с моими частыми перелётами дело будет обстоять несколько иначе, - проговорила девушка как можно более уверенным тоном, вернув сотовый на место. - К тому же, повторяю, что тебе не стоит бояться брать на себя ответственность в важных вопросах и уже начать решать их самой. Ты с этим прекрасно справляешься, и ты – мой полноценный партнёр. Ты забыла?
- Что-то случилось?
- Случилось, - Рейч кивнула и улыбнулась сама себе в зеркало, подмигнув своему отражению. – Случилось то, что теперь я буду заниматься тем магазином, что открыла здесь, а ты – тем, что не требует столь пристального внимания.
- Окей, - Виктория сдалась. – Что с названием? Точно «Чёрная соль»?
- Точно, - Рей рассмеялась. – Будем продвигать этот шоколад.
- Раньше ты его терпеть не могла.
- А сейчас вдруг понравился. Странно, да?
- А по-моему, ничего странного, - голос Вики потеплел. – Ладно, я отключаюсь, встретимся в сети. Береги себя. И причину возникшей любви к шоколаду – тоже.
- Обязательно. До встречи.
Когда Рейч спустилась в кухню, Райан уже сидел за столом с неизменными чашкой кофе и газетой спортивных новостей. Поднял взгляд и прошёлся глазами по всей фигуре Рей, осмотрев её с головы до ног.
- Во мне ровным счётом ничего не изменилось за ночь, - улыбнулась Рейч и уселась напротив мужа, облокотившись на руку и внимательно глядя на него.
- Как знать, - покачал он головой, улыбаясь. - Будешь кофе? С корицей?
- Нет, сегодня не буду.
Он вопросительно приподнял бровь и отложил газету в сторону, копируя жест Рейч и подаваясь к ней.
- Что-то случилось? – в голосе послышались нотки беспокойства.
- Что-то интересное пишут? – Рейч опустила взгляд, переводя его на лежащую на столе газету. – Особенно в этих двух полосах, - наугад ткнула она пальцем в ровные колонки строк.
Он протянул руку и приподнял её подбородок пальцами, заставляя посмотреть в глаза.
- Что-то случилось? – произнёс с нажимом, давая понять, что она так или иначе ответит на этот вопрос.
- Что интересного пишут в этих…двух полосах? – Рейч не могла сдержать улыбки при виде непонимания, написанного на лице Райана.
- Ты о чём?
- Две…полоски, - Рейч закусила губу, чтобы не рассмеяться. Она чувствовала себя такой счастливой. – Вот я о чём. Это и случилось.
Потом подалась вперёд, ещё ближе к нему, уже чувствуя, как её безграничное счастье становится их общим счастьем с её мужем…с тем, кого она любила больше жизни.
- Как думаешь, бежевый цвет подойдёт для стен детской?

Рейчел понимала сейчас только одно – она уже очень-очень давно не была такой счастливой в Рождество. Второй раз за последние несколько лет. Был ли Райан причиной этого? Несомненно. Но и она сама стала причиной своего счастья. Порой нам достаточно просто сделать шаг, даже не зная, к чему он может привести. Мы даже не задумываемся над тем, что самое мимолётное решение способно кардинально изменить нашу жизнь, направить её в совсем иное русло, и нам останется только удивляться тому, как мы могли до этого жить, не зная, что всё может быть совсем по-другому.
Всего один шаг, одно вовремя принятое решение. И Рейчел была счастлива в это Рождество. И в следующее…И в ещё одно, и в ещё…отныне и навсегда.


_________________

Эпилог.

Наступило утро Рождества...
Что это было за утро! Замечательное такое утро, нежное и снежное. Им с трудом удалось ненадолго расстаться, только чтобы собрать вещи. Миранде всё ещё как-то не верилось, что Макс надел ей на палец столь ценное для него кольцо, что позвал замуж, а ещё её немного смущало, что она вот так, как с горы на парашюте, согласилась. Девушка покачала головой, с лёгкой иронией улыбнувшись своему отражению в зеркале ванной комнаты у себя в номере. Она не только согласилась лететь с Максом в Лондон, она ещё приняла его предложение. Девушка нарисовала удивлённую рожицу на запотевшем стекле. Потом быстро оделась и собралась. Ей нужно было увидеть брата и Мир, едва выйдя из номера, сразу уткнулась в его грудь носом. Они поняли друг друга с полуслова, да чего тут понимать-то- ярлычок, он и в Африке ярлычок. Закончив с покупками и заказав билет из Нью-Йорка в Майами, Миранда предупредила брата, что домой приедет через несколько дней к Новому году. А ещё, сказала она, кажется, его мечта сбыть её с рук, исполнится в скором времени, потому что она выходит замуж. Нет, пока не знает когда. Нандо, как водится, щёлкнул по-братски её по носу и сказал, пусть чувак делает всё как надо. На что Мир вытащила из сумки свою любимую курточку и сунула ему в руки со словами: "Я ни на что не намекаю," - потом хмыкнула для порядка и снова поцеловала брата в щёку (совсем расслабилась). На этом они и расстались. На пальчике Мир сияло тоненькое колечко, словно частичка тепла от мамы Макса. Ночью он немного рассказал ей о своей матери и о своём детстве... Не могла же она лететь за тридевять земель с человеком, о котором ничего почти не знала или могла?.. Нандо пошёл наверх, Макс спустился к ней и для Миранды рождественская сказка продолжилась.

Они попрощались с герром Хеттингом и со всеми, с кем провели этот замечательный Адвент и улетели в Берн. Это был её второй полёт в жизни, сначала до Берна, затем сразу же в Лондон. Макс постоянно отвлекал её поцелуями и говорил "сама всё увидишь" или "не торопись, у нас вся жизнь впереди " почти на все её вопросы. Он явно что-то не договаривал, и когда Миранда, выйдя из такси, оказалась перед совершенно старинным особняком, терпение её закончилось. Пока Макс расплачивался, она поплотнее закутавшись в белый пушистый шарф, двинула от него с независимым видом. Не обращая внимания на его окрик. И это он назвал небольшим домиком!? Конечно, ей удалось сделать не больше пары шагов, как она оказалась на его руках, и Макс, ни слова не говоря, понёс её прямиком в особняк. Ну.. она, собственно говоря, на это и рассчитывала. Она не ханжа в конце концов и не какая-то глупая гусыня, но Максу придётся кое-что ей объяснить. А пока они снова целовались, и была совершенно волшебная ночь, а потом они лежали обнявшись и говорили, говорили до самого утра. Миранда в какой-то момент стала рассказывать ему о своём детстве, и что это на неё нашло(?), о своём маленьком плюшевом друге с оторванным ухом. И как она тайком засунула медвежонка в сумку матери, чтобы та не забыла о дочери, перед тем как навсегда расстаться...
У них в запасе было всего три дня, и как бы Миранда не хотела расставаться с Максом, ей нужно было лететь домой. Да, ей нужно время, чтобы уволиться, чтобы... да чтобы завершить кучу дел, а когда Макс был рядом, она ни о чём думать нормально не могла. Она смотрела на него и улыбалась, видно воздух там, в этих Альпах какой-то заразный был и её и Нандо поразил вирус... Миранда улыбнулась. Но ей на самом деле нужно было хоть немного времени. Всё-таки с Максом у них слишком стремительно всё произошло, а она не привыкла к такому, совсем. Два дня и он стал ей необходим, как этот горный воздух и без Макса она ощущала себя только наполовину живой. Вот и снова вопросы... Откуда он свалился ей на голову, почему едва поцеловал, она сразу пропала... разве так бывает? Почему так трудно, почти невозможно расстаться...

В Хитроу Макс посадил её на самолёт "BRITISH AIRWAYS" до Майами и половину полёта девушка проспала, остро ощущая, как ей не хватает родных рук и губ, улыбки. Вторую половину Миранда решила помучиться сомнениями, но бросила это неблагодарное дело. Буду решать проблемы по мере их появлении, решила она, забирая багаж. Каково же было изумление девушки, когда на выходе из терминала она увидела улыбающегося Макса с медвежонком Тедди в руках. Пытаясь на ходу задавить в себе ростки сентиментальной чувствительности, она просто кинулась, смеясь, на шею любимого и обозвав его обалдуем, поцеловала... Как же она любила его в этот момент. Надо же! дурацкий Teddy bear с клипсой в ухе... Вот так, не размыкая объятий, они и оказались на пороге небольшого уютного дома семейства Гарридо. Она уехала отсюда с братом, а возвратилась с женихом... Ба уже ничему не удивлялась.
Её Макс удивительно легко вошёл в семью. Почему бы и нет? Наверное Ба действительно рада была, что наконец-то появился парень, который решился прибрать к рукам её сокровище. Потому что, налив Максу своего фирменного лимонада, она отослала Миранду в магазин, а сама скорей всего устроила парню настоящий допрос. Девушка быстро сгоняла в клабхаус и выяснила, что Гарридо не появлялся несколько дней. Угумс! Значит, сама его найдёт. А вернувшись домой, застала Ба перед зеркалом. Кружевная шаль на плечах превратила пожилую женщину с добрыми глазами в настоящую красавицу.
- Ба, шикарный прикид! - подзадорила её Мир.
- Я надену её на твою свадьбу, трещётка.
Миранда только покачала головой
- Макс! Не порть мне старушку! А то...- девушка рассмеялась, увернувшись от полотенца. - Ладно, помчали, у нас ещё дел немеряно.

Макс, сидящий в её машине, тут же вызвал целую кучу эротических фантазий, но надо было проверить брата и поговорить. Она собиралась замуж один раз в жизни и Гарридо поведёт её к алтарю в любом случае, даже с миной подмышкой. А ещё лучше в белом смокинге, размечталась нахалка. Им повезло, потому что они застали в квартире Фернандо, о-о! И Стейси! Мир, подбоченясь, встала напротив девушки и оценивающе оглядела её.
- Привет, подружка байкера! Давно не виделись. - Потом крикнула, - Мы скоро вернёмся, - и вытащила Стейси из квартиры. - Пошли прогуляем наши курточки, а вы, парни, пока на стол накройте.
Девушки прогулялись до магазина, прикупив морепродукты. Стейс немного рассказала о себе, Миранда о себе, в общем, посекретничали, выбирая устриц и креветки. Это мальчики не закусывают виски, а нам можно. Они вернулись к своим мужчинам, которые уже более-менее спокойно дегустировали 21-летний шотландский виски и обсуждали какой лучше - кентуккский или шотландский.
Нандо наотрез отказался от белого смокинга, как Мир и рассчитывала. Зато он поведёт её к алтарю в феврале, в День Святого Валентина и не где-нибудь, а в Лондоне. Стейс, посмеиваясь над проделками Миранды, сразу же согласилась быть подружкой невесты. А то, как бы её не заставили снова играть в "правду-неправду" - их с Мир персональную игру...
Обменявшись координатами и договорившись созвониться, Макс с Мирандой вернулись к Ба.

И вот снова Лондон.
Бабушка сидела в первом ряду вместе с отцом Максимилиана, нарушая традицию сидеть по разные стороны от прохода. Гостей в церкви было совсем немного. Миранда с гордостью посмотрела на высокого, невозмутимого мужчину в тёмно-сером костюме. В шутку она уговаривала его надеть белый смокинг... Невеста постаралась спрятать улыбку, вспомнив слова брата: "Делать не фиг, бабки на свадьбу тратить, забухали и расписались..." Как хорошо, что и Стейси смогла приехать. Сейчас две её подруги, Клер и Стейси прошли по проходу и встали у алтаря, рядом с женихом и его дружкой. Сейчас, после паузы, снова зазвучит орган и брат поведёт невесту по проходу к стоящему у алтаря жениху. Максимилиан... Её принц на белом коне, как назвала его ещё год назад Клер.
"Возлюбленные мои, – начал священник, – мы собрались здесь перед лицом Господа и всех присутствующих..."

Ответ Анне

Последние недели Симон только тем и занимался, что пытался сделать вид, что всё в порядке. Но в порядке он не был, и это видели все, кто был с ним знаком прежде. В Лондон он вернулся раздражённым и молчаливым, и с каждым днём становился всё злее. Симон, который раньше любил пошутить и повеселиться, теперь был готов дать в зубы любому даже за самый безобидный комментарий на тему своего плохого настроения. Эти вспышки заставляли недоумевать знакомых и злили его самого. И он ещё больше старался сделать вид, что у него, чёрт возьми, всё в порядке.
Шах знал правду. Потому что именно его за день до Нового года Симон попросил найти номер телефона клиники Эмерсона, и получил его СМСкой через каких-то десять минут. Набрать номер и попросить соединить его с доктором Розенфельд было так просто... и невозможно. Он оставил ей номер своего телефона – так почему она до сих пор не позвонила? Вывод напрашивался сам по себе – ей это не нужно. А он будет звонить и просить о встрече? Чтобы услышать, что у неё нет времени? Зачем? Когда вокруг столько красивых, свободных и готовых на всё девушек. Но вопреки разуму, ему хотелось встретить Новый год с Анной. Симон несколько раз брал телефон в руки, с намерением позвонить и пригласить её в Кёльн, но так и не сделал этого. Он не будет бегать за ней и просить уделить ему немного её драгоценного времени. Пусть сидит над своей докторской, а он найдёт себе компанию поприятней и повеселее.
Где-то в глубине души ещё теплилась надежда, что Анна не звонит, потому что знает, что он на Родине. Не хочет мешать и позвонит, как только он вернётся в Лондон. А пока он загнал мысли о ней поглубже, что сделало две недели в Кёльне терпимыми...

Но и по возвращению в Лондон она не позвонила. И это стало поводом кидаться на всех, кто косо посмотрел, глупо пошутил или просто бесит счастливым выражением своей физиономии.
Он удалил СМС с номером телефона клиники. Обзавёлся им снова. И опять удалил. Он вёл себя как придурок и чувствовал себя таковым. А ещё одним из тех извращенцев, что крадут женское нижнее бельё и, нюхая его, ловят кайф. Он так точно возбудился, обнаружив в кармане своих брюк порванные трусики Анны, которые машинально засунул туда, чтобы не бросать на пол в лифте. До смешного маленький лоскуток ткани, вызывающий столько воспоминаний и целую бурю фантазий. Что особенного в этой девице, что он так часто думает о ней? Заумная язва – иначе и не назовёшь.
Говорят «клин клином вышибают», но очень скоро Симон поймал себя на том, что ищет её черты в лицах девушек, с которыми его знакомят друзья и не найдя – тут же теряет к ним интерес. Он решил не сдаваться и попробовал начать новые отношения. Кэт – шикарная длинноногая брюнетка была красива, умна и чувственна. Но она всё делала не так. Не так смотрела, не так смеялась, не так ласкала его и даже не так стонала. Она не была Анной и это доводило его до бешенства. Он честно терпел её пять дней и, только расставшись, вздохнул свободно.


Прошёл уже месяц и пора было брать себя в руки. Выкинуть из памяти сочельник в Альпах, а вместе с воспоминаниями и трофейные трусики, и сосредоточиться на предстоящих матчах и приближающемся чемпионате Мира. Вот о чём нужно думать! Отношения Симон решил оставить до лучших времён, а пока сосредоточиться на работе. Нужна была цель и он решил сделать всё, чтобы получить на этом чемпионате звание «Лучший футболист мира по версии ФИФА». Ему было над чем поработать, и он ушёл в тренировки с головой. Он выматывал себя и находил в этом удовлетворение. Поставленная цель завладела его мыслями, заставляя искать границы своих возможностей и устанавливать новые. Он не отказался от вылазок с друзьями, но усталость брала своё и вечера дома, которые он проводил за компьютером или просмотром фильма, стали более частыми.
Вот и сегодня он решил пропустить встречу в пабе, предпочтя поваляться на диване. Симон медленно прокручивал страницу с почтой, лениво пробегая глазами по именам отправителей. Как обычно, большинство этих людей он не знал и как они постоянно умудрялись узнать его электронный адрес, оставалось для него загадкой. Читать писки восторга тринадцатилетних девчушек, вошедших в период полового созревания, ему надоело много лет назад и теперь он расставлял галочки, не открывая их разукрашенных сердечками посланий. Он уже собрался нажать на «Löschen»*, когда его взгляд задержался на имени «Анна». Так и есть – Анна Розенфельд. Симон смотрел на имя той, чей голос так хотел услышать несколько недель назад и спрашивал себя «почему сейчас?». Почему сейчас, когда он, наконец, перестал ждать и успокоился? Что ей надо? Курсор остановился на нужной строчке, один клик – и он узнает ответ на свои вопросы. Он передвинул мышку и поставил галочку, чтобы удалить мэйл вместе с остальными. Симон направил стрелку на иконку «Löschen», не сводя глаз с манящей строчки. Да ладно, почему бы не узнать, что ей понадобилось?

Он перечитал мэйл и откинулся на спинку дивана. Ну, выразилась она, по крайней мере, более, чем ясно. Ужин на дому, десерт, как компенсация рождественского подарка, визит вежливости не желателен. Ничего не изменилось – она предлагает ему своё тело. Соскучилась она. И только строчка о коте как-то выбивалась из общего контекста. Было в ней что-то трогательное... что-то о чём Симон сейчас думать не мог и не хотел. Опустив крышку ноута, он положил его на стол и вышел на террасу.
В груди клокотала злость и он надеялся, что холодный воздух поможет ему успокоиться и прояснить мысли. Уперев кулаки в бёдра, он откинул голову и глубоко вдохнул. Разве это не то, чего он хотел? Именно так. Так почему его бесит то, как она себя предлагает? Можно было больше не обманывать себя, ответ прост – потому что это всё, чего она от него хочет. Перепихнуться и отправить восвояси. Ей некогда заниматься глупостями.
Симон решил, что не станет отвечать на её мэйл.

* * *

Под утро ему приснилась Анна. Она лежала в снегу и счастливо смеялась. Беззаботно и заразительно – её бархатистый смех ласкал его слух и вызывал ответную улыбку. Красивая, как Белоснежка, со своими чёрными волосами и алыми губами, особенно яркими на фоне белого снега. Её раскрасневшееся на морозе лицо и улыбающиеся глаза светились счастьем. Почему она не могла быть такой всегда? Или для этого её нужно увезти на край земли, где слышать не слышали о психологии и докторских? Туда, где женщины – жёны и матери, а не доктора охренительных наук, не умеющие любить и не находящие время, чтобы накормить домочадцев. Считающие детей обузой, а отношения – глупостями.
Симон открыл глаза и понял, что сны с участием красивых женщин, как и прежде, вызывают в его теле весьма недвусмысленную реакцию. Он возьмёт её. Потому что, чёрт возьми, хочет до такой степени, что уже не чувствует влечение к другим женщинам. Возьмёт не потому что она хочет его, а потому что он хочет её. Но он не станет играть по её правилам, а будет устанавливать их сам. Он будет пользоваться её телом пока она ему не надоест. Никаких знакомств с друзьями, совместных планов, поездок – у неё на это нет времени, а у него теперь уже нет желания. Они будут делить постель, а вставая из неё – каждый жить своей жизнью.
Без обещаний, без обязательств.
Сверившись с календарём, Симон убедился что наступила среда, а значит смысла торопиться с ответом нет. Он решил, что напишет ответ завтра вечером, предупредит, что приедет только к восьми – днём у него будет матч и хорошо, что в Лондоне – этого будет достаточно, чтобы Анна не запланировала на субботу что-то другое.


Симон стоял на крыльце на вид довольно дорогого дома и ждал когда ему откроют дверь. В прихожей послышался перестук каблуков, щёлкнул замок и дверь открылась.
Анна. Всё такая же, красивая и собранная, какой он её помнил, но... он как будто видел её впервые. В ней что-то изменилось, но Симон не мог понять что именно, пока она, наконец, не перевела взгляд с цветов в его руке на лицо. Он снова видел ту девушку, что смотрела в его глаза на горе в Альпах. В её быстро ускользнувшем взгляде Симон заметил неуверенность, беззащитность, а в том как она, сказав «Привет», подставила ему щёку – неловкость.
- Привет. – Ответил он, едва коснувшись её щеки своей.
Да-а-а, по-другому он представлял себе их встречу.
Анна проводила его в гостиную, поблагодарила за цветы, предложила выпить и заверила что ужин почти готов. Она старалась быть внимательной хозяйкой, но, не смотря на все усилия, разговор у них плохо клеился. Анна заметно нервничала и Симон решил сменить тактику на выжидательную: отвечал на поставленные вопросы, но не торопился что-либо спрашивать сам. В конце концов ей придётся сказать о цели своего приглашения.
Они перешли за накрытый на двоих стол. Симон отметил вкус и изящество, с которыми тот был декорирован, но надолго его внимание на этом не задержалось. Анна, отказавшись от помощи, сама принесла дымящиеся тарелки, а затем заняла место напротив. Поведав о том, как встретила Новый год, завела кота, о проделках последнего и коротко о работе она обратилась с теми же вопросами к Симону. Он рассказал в общих чертах о Рождестве в кругу семьи и как отмечал Зильвéстер** со своими друзьями, о возобновившихся тренировках, квалификационных матчах и о том, что в этот раз WM будет в Бразилии – одной из немногих стран, побывать в которых ему ещё не довелось. Казалось, каждое сказанное слово всё больше отдаляло их друг от друга. Паузы становились длиннее и тягостнее, а улыбка Анны всё более натянутой. В их жизнях ничего не перекликалось, они были настолько разными, насколько вообще могут быть разными два человека. Вот и эта пауза затянулась. Симон посмотрел на Анну и перехватил её взгляд. Она сделала глубокий вдох и открыла рот, собираясь что-то сказать... но... с заметной досадой, снова сомкнула губы и отвела глаза.
- Я... Я, думаю, пора убрать со стола. – Анна встала, жестом удерживая Симона на месте, – Не надо, я сама. Всего-то две тарелки.
Казалось, она говорила просто так, чтобы заполнить тишину, выносить которую стало почти невозможно. За час, что они провели за столом было произнесено немало слов, но ни одного нужного. Оба понимали, что вероятность того, что главное останется невысказанным, становится всё более реальной и нервничали. В глазах Анны промелькнуло отчаяние и, кажется, даже слёзы. Напряжение было настолько ощутимым, что она решила сбежать на кухню.
Держа в руках свою тарелку Анна подошла к Симону и протянула руку к его. Сильные пальцы сомкнулись на её запястье и Симон поднялся из-за стола. Они оказались так близко, что слышали стук сердца друг друга. Анна протянула руку со своей тарелкой к столу и та, выскользнув из ослабевших пальцев, жалобно звякнула, стукнувшись о столешницу. Чуть дрогнув, опустевшая ладонь легла на грудь мужчины, а глаза встретили его взгляд.
Их неумолимо тянуло друг к другу, словно засасывало в воронку водоворота, а они и не думали сопротивляться. Губы встретились на полпути друг к другу и замерли на одно долгое мгновение, ощутив желанную цель. Симон почувствовал как затаила дыхание Анна, и понял что испытывает то же самое. Он обнял её и, по-хозяйски, прижал к себе. Словно вспоминая и узнавая друг друга, их губы без слов рассказывали о том, как тосковали, обнимались и, не желая расставаться, встречались в следующей ласке. Бешенный стук сердец, долгожданные объятия, мягкие, сладкие губы и нежные ладони, ласкающие его шею и затылок – Симон не мог вспомнить ни одного столь желанного и сладостного поцелуя, как этот. Если бы не досадная нужда дышать...
- Весь этот месяц я пыталась тебя забыть... – после нескольких прерывистых вдохов, прошептала Анна.
- А я тебя.
- Получилось? – Представив каким образом он пытался стереть её из своей памяти, Анна напряглась и обиженно дёрнулась, освобождаясь из его объятий.
- Я здесь. – Констатировал Симон, напрягая руки и удерживая её. Анна перестала пытаться отстраниться, притихла и прильнула к нему.
Так они стояли некоторое время и молчали. Обдумывая и понимая, что гордыня и страх быть отвергнутым, удерживали их в дали друг от друга, в то время как оба хотели быть вместе. Молчание больше не было неловким или напряжённым, оно было полно надежды и обещания.
- Я так скучала по тебе... – тихо пожаловалась Анна.
- Наконец-то у нас нашлось хоть что-то общее, - усмехнулся Симон, проводя губами от её виска к губам.
Он видел, что Анна хочет сказать какую-то колкость, но это выражение быстро исчезло из её глаз. Губы Анны приоткрылись в ожидании ещё одного поцелуя, а ресницы, дрогнув, спрятали от него серебро её глаз. И когда только она стала такой покладистой? Симон снова поцеловал её манящие губы, с каждой лаской всё больше распаляя желание в Анне и увязая в нём сам. Руки повторяя движения губ, скользили по телам, сминая одежду и стремясь прикоснуться к коже. Симон почувствовал ладонь Анны на своём животе; лаская, она обводила подушечками пальцев рельеф его мышц, заставляя их сокращаться от удовольствия, а его замереть, когда её пальцы, закончив своё путешествие по прессу, наткнулись на преграду в виде пуговицы джинс.
- Анна? – Усмешка была призвана скрыть его нетерпение.
Глаза Анны распахнулись и она, словно пойманная на месте преступления, уставилась на Симона. Она всё поняла по его взгляду и вспыхнула от нахлынувшего возбуждения, но попыталась скрыть это и перевести разговор в более безопасное русло:
- А как же десерт? Я обещала тебе лучший десерт...
- Так я именно о нём и говорю, - перебил её Симон, сжимая ладонями аппетитно-округлую попку и прижимая Анну ещё ближе к себе.
- Я имела в виду не это, когда писала тебе о десерте, - ещё больше покраснев, слабо защищалась Анна.
- Ты покраснела, - довольно улыбаясь отметил Симон, - Так где у тебя спальня?
- Конечно, покраснела! Потому что ты предположил... – возмутилась Анна и сделала несколько шагов в сторону двери, - Пойдём на кухню, раз ты мне не веришь.
- Можно и на кухне. – Согласно кивнул, - А десерт, - он снова ухмыльнулся, - Я уже знаю как хочу его попробовать.
- Симо-о-он, - простонала Анна, почувствовав как от его слов жарко потянуло низ живота и сжались внутренние мышцы.
- Анна? – С самым невинным видом на который был только способен, переспросил Симон.
- К чёрту десерт, ты уговоришь любую. – Возвращаясь, она налетела на Симона, сжала руками его голову и, пригнув к себе, впилась в губы нетерпеливым поцелуем. – Наверх, вторая дверь справа.
- Давай будем считать, что я тебя уговорил. - Отвечая на поцелуй, Симон подхватил Анну на руки и зашагал к лестнице.

Влажные звуки поцелуев, тихий шёпот, громкие стоны... Просьба и обещание... Нарастающий стук ударяющегося о стену изголовья кровати, парочка смачных на немецком и предложение прикрутить дурацкую коробку к полу... Перешедший в стон приглушённый смех Анны... Крик, и страстный, прерывающийся поцелуями шёпот...

Когда желание было утолено, Анна посмотрела Симону в глаза и ласково погладила гладко выбритую щёку.
- Я люблю тебя.
- Что? – Удивлённо переспросил он.
- Один умный человек сказал мне, что ты должен об этом узнать. – Не выдержав ошарашенного вида Симона, Анна отвела глаза и прижалась щекой к его груди.
Удивление отступило, уступая место довольству. Симон улыбнулся, а потом ещё шире. Как много могут изменить всего лишь три коротеньких слова.
- Ты что-нибудь скажешь? – Не выдержала Анна.
- Хм? – Он посмотрел на тёмную макушку под своим подбородком, - Скажу.
Он снова довольно улыбнулся:
- Скажу, что мне это нравится.

_________________________

* Löschen (нем.) - стереть, удалить
** Зильвестер (нем. Silvester) - новогодняя ночь
_________________

ЭПИЛОГ

- Папа, папа! Смотри, как я могу!- пятилетний Чарльз, названный в честь прадеда, лихо вкатил в кабинет на своём новом трицикле Bugati EC-W8008, сделав разворот и едва не зацепившись за ковер, прежде чем остановиться. –Я крутой байкер? -мальчик соскочил с сидения и стал проверять все три колеса, нет ли проколов. - Пап, а у дяди Нандо точно такой, да?
Это чудо техники прибыло вчера утром из Майами и родителиям пришлось смириться с тем, что свой подарок ребенок получил в Сочельник.
- Друм-друм-друм, р-р-р-р, поехали, крошка!- закричал сорванец, но трицикл хоть и рычал наравне с сыном, с места не двигался- передачу кое-кто забыл нажать.
- Точно такой же, сынок, - Макс усмехнулся, представив себе физиономию Гарридо, если бы он услышал это сравнение, - Чарльз, но мы же договорились, что ты не будешь шуметь на этом этаже, пока мама отдыхает. – Макс встал из-за рабочего стола и наклонился к сыну, помогая выровнять транспорт.
- А она уже не отдыхает! – выдал мальчик, глядя на отца выразительными материнскими глазами.
Максимилиан поднял голову и увидел стоявшую в дверях жену – улыбающуюся, румяную после сна, с распущенными волосами. Мир вокруг замер на несколько мгновений, как бывало всегда, когда их взгляды встречались.
Сделав несколько шагов, он обнял Миранду, коснулся губами губ, развернул в своих объятиях и прижал спиной к себе, опуская руки на небольшой еще округлившийся животик. Миранда, откинулась на его плечо и с улыбкой смотрела на сына. Макс поцеловал ее за ушком
- Как отдохнули мои девочки?
- Пап, мам! А можно это будет братик? А потом еще один, и еще, чтобы получилась футбольная команда? – младший Сайнсбери обожал спорт, как и отец с дедом.
Максимилиан фыркнул Мир в волосы и тихонько сказал:
- Как ты, дорогая, относишься к тому, чтобы завести собственную футбольную команду? – и, со смехом подхватив сына свободной рукой, прижал к себе их обоих, нет – троих.
Мальчик на секунду обхватил родителей обеими ручками, счастливо сопя, а потом вывернулся из отцовских рук и сполз на пол.
- Я уже большой! Я - байкер! – независимо заявил он и, оседлав свой Bugati, унесся в коридор.
- Ну так что? – Макс снова повернулся к жене.
- Ты про футбольную команду? Нет, сейчас я хочу девочку! А потом… посмотрим!
- Я согласен, милая! – Их губы встретились, приятно напоминая, ЧТО именно предшествует появлению новых футболистов.
- Мам, пап! Елка такая большая! – радостный возглас из коридора вернул их на землю. – А мы будем ее наряжать? А фонарики повесим? А подарки когда будут? А дедушка приедет? А Нандо и Стейси с Нани? – вопросы сыпались один за другим.
Максимилиан и Миранда синхронно вздохнули, с улыбками глядя друг на друга, и отправились в холл любоваться лесной красавицей. Ее установили вчера вечером, а сегодня они собирались заняться игрушками.
Над их счастливым семейным гнездом витал дух Рождества, соединивший их когда-то, а теперь оберегающий их семейный очаг, подпитывая его воспоминаниями и наполняя новыми впечатлениями.

_________________

Это была обычная рождественская ночь.

Гости за столом шутили, весело переговаривались, обменивались подарками и пожеланиями.
Так было всегда, так было заведено - казалось, по мановению чьей-то волшебной палочки на одну-единственную ночь мир вдруг становился добрее, чище, надежней, а все неприятности и заботы отступали, становясь несущественными.
Хеттинг не мог сказать, в какой момент своей жизни он перестал воспринимать это как чудо; когда именно оно стало для него всего лишь традицией - без всякого сомнения, красивой, нужной, но все-таки только традицией; когда дарил и получал не заведомо ожидаемые, в большинстве своем престижные, подарки, а просто потому что так хотелось…
«Ибо вместе с подарком мы дарим как бы часть своей души», - вспомнилось ему назидание священника из своего детства - «Маленький кусочек собственного сердца».
Рука Хеттинга машинально скользнула в карман пиджака и сжала подаренную Эммой жемчужину. Она была теплой и казалась внутри живой.
Тогда, много лет назад, слова священника показались ему напыщенными и высокопарными, сейчас же Натану хотелось верить, что это так - что вместе с жемчужиной Эмма действительно подарила ему свое сердце.
Он отыскал ее глазами в толпе, и, словно почувствовав его взгляд, Эмма оглянулась и улыбнулась ему - немного смущенно, поправив при этом прядь упавших ей на глаза волос.
Хеттинг порадовался, что в последний момент заменил ее подарок. Нет, Эмма, как и все присутствующие, получила от него часы - из последней, приобретенной им, коллекции от Улисс Нарден, но когда пару дней назад потребовалось подтверждение его заказа, он совершенно неожиданно для себя выбрал ей модель - в отличие от строгого, ни к чему не обязывающему, дизайна для остальных - более женственного, элегантного стиля.
Хотел ли он таким образом - как оправдывал свое внезапное решение Хеттинг - отметить особо ее помощь в организации праздника? Или уже тогда при одном взгляде на этот маленький шедевр ювелирного и часового искусства живо представил себе, как слегка изогнутый браслет, с напылением из розового золота и рядом крохотных брильянтов, изящно обхватит тонкое запястье ее руки; как интригующе сверкнут при этом драгоценные камни; как он коснется потом поцелуем этих рук?
О да, он мечтал об их прикосновениях! Возможно, с самого начала. Возможно, даже всегда. Тонкие, красивой формы, чуть дрожащие при соприкосновении с его ладонью женские пальцы - пальцы, которые так приятно целовать.
Интересно, будут они трепетать точно так же, касаясь его тела? Вопьются ногтями в его плечи, когда она вознесется вместе с ним на пик наслаждения?

Это была звездная ночь - такая, каких было над Альпами бесчисленное количество до этого и каких будет такое же множество после.

Ближе к полуночи горный поселок и окрестности гор огласились громким, переливчатым звоном церковных колоколов - знаменующим окончание службы и наступление Рождества.
Шедший до этого весь день снегопад, сопровождающийся порывами холодного воздуха, прекратился, и над Маттерхорном в очистившемся от туч ночном небе, замерцали звезды.
Повинуясь одному общему импульсу, Хеттинг вышел вместе с Эммой вслед за всеми на террасу и остановился, вдыхая пьянящую свежесть зимнего горного воздуха и наблюдая за сменой выражений на лице девушки - от восторженного и радостного до задумчивого и немного печального.
О чем думала она в этот момент? Жалела о потерянных ею семи годах? Или вспоминала о Сюзан и матери? Или как он, думала о бренности и изменчивости этого мира, в котором почти ничто не может существовать вечно? Почти ничто, кроме…
- Светлого Рождества, Эмма, - тихо произнес Натан, подходя к девушке и накидывая ей на плечи свой пиджак.
И словно ожидая лишь этого момента, откуда-то со склона близлежащей горы раздались первые низкие и тягучие звуки нескольких альпенхорнов.
«… stille Nacht… heilige Nacht,» - слова рождественской песни, казалось, сами рождались в протяжных, неспешных звуках, взлетая ввысь и летя над горами. - «alles schläft…. einsam wacht…»
Хеттинг обнял Эмму за плечи и прижал ее к себе, касаясь губами ее волос.
«… schlaf in himmlischer Ruh,… schlaf in himmlischer Ruh…»


Эта ночь еще не должна была стать их ночью.

Натан прекрасно понимал это, и все же…
Проводив Эмму к двери ее комнат и разрешив себе поцеловать ее только один раз - бережно и нежно, почти целомудренно - хотя и в губы, он по-настоящему изнывал теперь у себя в апартаментах - вспоминая моментальный отклик Эммы на его ласку и кляня себя за никому ненужную щепетильность.
Интересно, она уже легла спать? Или, сидя перед зеркалом, как-раз расчесывает свои волосы? Или точно так же как он не находит себе места?
Вздохнув, Хеттинг перевернулся на живот и закрыл глаза, собираясь считать что угодно, но только не думать сейчас об Эмме.
Но словно издеваясь, его воображение снова нарисовало ее - Эмму.
Интересно, она спит в пижаме или ночной сорочке? Хотя нет, учитывая их «соглашение» Эмма, конечно, приобрела что-то пикантное? Или наоборот, скромное, но очень короткое - чтобы подчеркнуть стройность своих ног…
Память тут же с готовностью напомнила Хеттингу, как он гладил ее обнаженное бедро. Гладкое, упругое, ни с чем несравнимое по ощущению … Натан представил себе, как снова целует губы, грудь, плечи Эммы; как ее бедра податливо открываются под его настойчивым давлением колена, как ее ноги обхватывают его… Он глухо застонал, накрыв голову подушкой.

Едва различимый скрип двери заставил его замереть и настороженно прислушаться к ставшей мгновенно звенящей тишине.
Чье-то прерывистое дыхание,… быстрая цепочка мелких - словно боясь раздумать - шагов по направлению к его кровати, … шорох спадающей на пол ткани, и скользнувшая под его одеяло Эмма…. Она была обнаженной.
- Эмма, - прошептал Натан, разом пьянея от их близости и накрывая девушку собой, и повторил снова, перед тем как жадно поцеловать, - Эмма…

Эта ночь все-таки стала их ночью.

И Натану не хотелось, чтобы она заканчивалась - в какой-то момент он даже испугался того, что близость, возникшая между ним и Эммой может пропасть с наступлением дня.
Поэтому, засыпая, он еще крепче прижал к себе заснувшую на его плече девушку - не желая с ней расставаться даже во сне….

Наступивший день разбудил их ярким солнечным светом и оглушительной духовой музыкой за окнами - казалось, что все деревенские музыканты собрались перед The Grace, чтобы возвестить наступление Рождества.
Натан со смехом повернулся к Эмме - еще немного сонной, со слегка припухшими от поцелуев губами, такой мягкой и такой отзывчивой - и тихо произнес, медленно целуя один раз, потом другой… третий:
- Доброе утро, любимая…

Их первый день начинался тоже неплохо…
_________________