Теневые замки. Чары проклятых

Замок Молнии.
Празднества по случаю победы над Бездной.

- Марлисса, тебе не кажется, что мы не рассчитали дозу эликсира? Моя дочь выглядит словно замороженная. Этот остекленевший взгляд пугает. Того и гляди пойдут слухи среди гостей и челяди.

- Не стоит беспокоиться. Я позабочусь о девочке. Она всегда отстранена и выглядит почти так же, как и сейчас. Никто не удивится. Мы не можем допустить, чтобы она бросалась на каждого мужчину детородного возраста. Герхарт, я знаю, что делаю. Доверься мне.

- Но... - перешептывание стихло, и Каллиста, нахмурившись, посмотрела на отца, восседавшего рядом с ней на троне. Они возглавляли длинный стол, ломившийся от яств. Главная зала замка была до отказа заполнена гостями. Слуги сновали туда-сюда, обеспечивая малейшие прихоти гостей. Собаки шастали под столами, подбирая упавшие кости. Тут и там пёстро разодетые мужчины и женщины взрывались возгласами и смехом. Празднества по случаю победы над наступлением Бездны шли полным ходом.

Торжественно разодетый регент пытливо всмотрелся в лицо дочери и сжал её руку сухой ладонью. Они вместе проводили взглядом любовницу отца, Марлиссу фон Вебер, плавной походкой удаляющуюся от помоста, на котором располагались их троны. Её белокурые волосы, чуть собранные на макушке, струились красивыми волнами вдоль красной парчи пышного платья. Был ли услышанный разговор реальным или одним из привычных уже отголосков сознания, Каллиста не знала, но попытка уцепиться за нить разговора и вникнуть в суть ни к чему не привела. Лицо отца медленно раздвоилось, рот беззвучно открывался как у рыбы. Чародейка медленно вдохнула, черпая силы из неизвестного источника, и картинка перед ней обрела ясность.

-... лучше.. будешь ни с кем говорить. Лучше.. представление...

Мало что поняв из сказанного, Кали безразлично пожала плечами и стала бездумно рассматривать зал и гостей. Поскольку она не могла сосредоточиться ни на чём конкретном без того, чтобы в виски будто не втыкали иголки, она предпочитала созерцать. Удушающая роскошь украшенной залы выставляла напоказ богатство и величие Замка Молнии.

Став Избранной, Каллиста принесла родному дому славу и почёт. Сотни знатных и не очень гостей устремились во владения регента Герхарта, чтобы урвать свой кусок. Кто-то надеялся приблизиться к верхушке власти, кто-то выведать подробности испытаний из последних уст, кто-то преследовал матримониальные планы, но и тем, кто приехал просто развлечься, не пришлось бы скучать. Чародеи Замка Молний знали толк в увеселениях. Где бы ни находился гость, везде он мог усладить свой взор и слух. Музыканты, барды, артисты всех мастей прилагали все усилия, чтобы празднества Замка Молний запомнились надолго. Переливы музыки лились по залу, и гости то и дело пускались в пляс.

Каллиста улыбнулась, вспомнив акробатов. Одна пара сцепила молнии, а другая прыгала через "скакалку" из смертоносных зигзагов. Другие умельцы кидали на расстояние огненные шары из молний. Зрелище захватывало дух. Барды перебирали струны лютни, превознося великий подвиг Каллисты. В течение недели до празднеств вышили несколько огромных гобеленов, что украшали теперь стены залы. Чародейка всматривалась в переплетение багряных, золотых, чёрных и белых нитей. Тысячи стежков неведомых рук складывались в яркие узоры. Слева направо гобелены показывали, как бесстрашно чародейка проходила испытания. Прошла пустыню ядовитых цветов, победила подземного дракона, ответила верно на вопросы мудреца, и вот она перед Бездной, изображенной клубами чёрного дыма, стреляет в них молниями...

Удивительным образом вышитые узоры оживали на глазах, перекликаясь с пережитым чародейкой, но что странно: её не покидало ощущение, будто что-то на гобеленах было не так, будто другой человек проходил испытания. Не она. И разве же она была одна? Разве она могла бы справиться в одиночку с огнедышащим драконом? Почему вместо рёва ей слышится змеиное шипение? Почему ей кажется, что с ней происходило что-то другое? Все казалось неправильным в этих гобеленах. Как по поверхности воды бежит рябь, так и рисунки колыхались, чтобы стать чёткими как водная гладь.

И она увидела полчища крылатых ощерившихся монстров, натыкающихся на её кинжал. А вот она опускает руку в светящийся шар сферы, чтобы получить дар. Тот самый кинжал. Где же он теперь? А вот её кто-то хватает и рывком поднимает высоко вверх. Будто наяву ощущение гладкой горячей кожи и цепких когтей. И неожиданно им на смену приходят новые, более сильные, более приятные. Намного более приятные. Чувственные. Плеск воды, сладкая дрожь по телу, что-то горячее скользит лаской между порочно расставленных бедер, резко входит в неё, чтобы пронзить до основания и погрузить в омут наслаждения...

- ... речь. Каллиста, ты слышишь? Избранная должна произнести речь.

Обвиняющий взор отца, направленный на любовницу, злость в её сверкающих глазах, ожидающая толпа. Как же ей хотелось вернуться в те сладкие фантазии, где неведомый любовник подводил её к грани самых порочных желаний. Видение было таким реальным, живым, что явь казалась иллюзорной. Хотелось вырваться из оков приличия и предаться сладостным грёзам. Отец недвусмысленно сжал её руку, и Каллиста поднялась с места. Её немного повело в сторону, но поддержка отца не дала ей упасть.

Сжав в руке ножку золотой чаши, она собралась было произнести тост, как в золотом навершии мелькнуло что-то. Затем она увидела чёткий образ кинжала, полоснувшего руку. Полилась кровь, и видение исчезло, как будто его и не было. Снова морок... Но на запястье будто загорелся невидимый глазу порез. Стряхнув наваждение, чародейка обратилась к гостям с малозначащими приветственными словами, но мысли её были далеко. Что же с ней происходит?...



Отпив из бокала глоток вина, Каллиста улыбнулась внимающим её словам подданным, подхватила парчовый колокол юбки и медленно спустилась с помоста. Она шла вдоль столов, богато сервированных золотой посудой, перекидываясь с сидящими за столами редкими репликами. Одна из бесед, небольшая словесная дуэль, привлекла чародейку. Вокруг одной из красавиц столпились поклонники, а она, искрясь смехом, купалась в их внимании.

- Давайте представим, что есть женщина, и есть мужчина, что вручил ей своё сердце. Что ещё он должен положить к её ногам?

Красавица явно была искусна во флирте. В своём белоснежном платье с серебряными нитями она была похожа на хрупкую эльфийскую принцессу. Мужчины наперебой заговорили, отвечая на вопрос:

- Богатство! Золото! Он должен обеспечить семью.
- Он должен всегда защищать честь своей возлюбленной. Быть её преданным рыцарем.
- Мужчина должен быть поэтом. Слагать стихи и превозносить красоту и стать своей возлюбленной. Восславить её в веках.
- Подвиги! Как же без них? Ради любви нужно совершать подвиги. Сразиться с драконом, завоевать земли и положить их к ногам избранницы.

Все с любопытством обратили взор на зачинщицу небольшой словесной баталии, а она с лёгкой улыбкой нашлась, что сказать каждому, чтобы никто не почувствовал себя обделённым. Чародейка же двинулась дальше, размышляя, как бы она ответила на этот вопрос. Если бы мужчина вручил сердце ей, чего бы она ждала от него? Разве богатств и напыщенных стихов? Зачем всё это, если его нет рядом? Необъяснимая тоска скручивала изнутри, приводя мысли в хаос. Как можно страдать по кому-то, кто не существует в реальности? Как будто что-то придумала себе сама и сама от этого страдаешь. Такая глупость... Ей был необходим свежий воздух. Беспрепятственно выйдя из замка, Каллиста вдохнула полной грудью. В голове чуть прояснилось. Было сложно думать в душной зале, переполненной гостями.



Ноги сами принесли чародейку к семейному склепу. Усыпальница дышала покоем и тленом. Тишина была незыблемой, нарушаемой лишь её шагами. Каллиста привычно остановилась около плиты с останками её сестры и тихо заговорила:

- Здравствуй, сестрёнка. Мне столько всего нужно тебе рассказать. Мир снова в безопасности. Можно не бояться Бездны следующие пятьсот лет. Тебе бы очень понравилось на празднике по случаю этой великой победы. Я хотела бы рассказать тебе о своих испытаниях, но почему-то я не помню ни одного из них.

- Плохо страдать забывчивостью в таком возрасте, чародейка, - послышался тихий голос откуда-то слева, и Каллиста вздрогнула. Из темноты выступила женская фигура, в которой Каллиста с удивлением узнала Хранительницу. - Не удивляйся, дитя. Только здесь я могла застать тебя. Я знала, что ты придёшь.

- Но почему Вы не на празднике, Хранительница?

- Я там нежеланный гость, - печально улыбнувшись, Хранительница взяла руки девушки в свои. - Герхарту не пришлись по нраву испытания, выпавшие на долю чародеев. Регента Замка Молний коробит то, что его дочь оказалась в Доме терпимости, да ещё и подверглась нападению суккубов. Не смотри на меня так, детка. Знаю, что ты ничего не помнишь. Отец решил стереть твои воспоминания и подменить их более приличествующими Избранным. Да что он знает? Пары должны были воссоединиться, и что делает более единым, чем акт плотской любви?

В руки Хранительницы блеснул кинжал. Одним движением она сделала тонкий надрез на запястье Каллисты и, не выпуская руку, зашептала заклинание. Вытекающая кровь вспыхнула голубым пламенем, но оно не причиняло боли, а, напротив, будто исцеляло, растекаясь по венам светящимся потоком, выводя из оцепенелого состояния и возвращая все утраченные воспоминания. Каллиста будто собирала себя по осколкам, как будто стекло разбилось, и нужно было собрать всё воедино.

- Не спеши, чародейка. У тебя будет время, чтобы вспомнить. Да пребудет с тобою мудрость предков. Не лютуй, когда правда откроется. Помни: мудр не тот, кто доказал что-либо, а тот, кто зная истину, не стал спорить. А сейчас мне нужно бежать, - Хранительница неожиданно кокетливо поправила волосы и озорно подмигнула. - Меня уже заждались.

С лёгким хлопком чародейка исчезла, оставив лишь лёгкий след в виде взметнувшейся пыли, а Каллиста медленно вышла из склепа. Приближаясь к замку, она как будто нанизывала бусинки воспоминаний на нить, пока они не сложились в бесценное ожерелье, которое хотелось рассматривать наедине с собой, втайне ото всех, как редкую драгоценность. Воспоминания пугали, удивляли, заставляли биться сердце быстрее и холодили кровь, но единственное, что было важным, вернее, единственный - это её маг крови. Её Дангсин. Он царил над всем. Неуязвимый и стремительный. Ироничный и дьявольски умный. Сильнейший маг. Мастер наслаждения. Такой недосягаемый и такой близкий.Её возлюбленный. Вот в чём причина её тоски, этого непонятного чувства пустоты внутри, будто лишили чего-то важного. Отец поплатится за это! Он перешёл все границы. Чародейка летела на крыльях гнева словно разгневанная фурия, оставляя на траве полоски огня от вонзающихся в землю молний. Регент должен будет быть благодарен ей за то, что она не выстрелит в него шаровыми молниями. Но устроить экзекуцию прилюдно не вышло. В ночной тишине в небо взметнулись огненные вихри. В качестве кульминации праздника отец выбрал фейерверк. Небо расцвечивалось огненными цветами, стрелами, диковинными животными. На мгновение зрелище захватило чародейку, да и толпа не давала двигаться дальше.

- Вот Вы где, принцесса. Отец Вас обыскался. Пойдёмте со мной. - Любовница отца. Каллисте никогда не нравился выбор отца. Марлисса фон Вебер была хищницей, замахнувшейся на законное место рядом с регентом, но сейчас чародейке было всё равно. Им необходимо было поговорить с отцом. Они прошли по коридору в кабинет отца. Просторное помещение было заставлено роскошною мебелью, увешано картинами. На лице регента не было ни малейшего признака вины.

- Марлисса, оставь нас. Хотя останься и прикрой дверь. Нам не нужны уши. Что же ты молчишь, дочь? Вижу, что ты всё узнала. Что же ты? Начинай упрекать меня во всех смертных грехах, угрожай. Я заслужил. Но знай! Я бы сделал это ещё и ещё. Ты была неуправляемой! С этим отвратительным ядом суккуба, помеченная этим изгоем, Ю, смешавшая с ним свою священную кровь! Я должен был сделать то, что сделал.
- И смешаю ещё, отец. И не смей так его называть! Он не изгой. Он самый сильный маг, Избранный. Сфера выбрала сильнейших и достойнейших для войны с Бездной.
- Рассказать тебе о нём? О твоём дорогом Дангсине? Его собственная семья отвернулась от него. Рассказать, как он пробивался наверх? Какими способами?
- Даже слушать не буду. Ты поработил мою волю каким-то заклятием. Донельзя исказил все события. Как ты будешь смотреть в глаза людям, когда всё раскроется? Я не буду молчать!
- Нет, дочь, ты будешь молчать во имя сохранения чести и достоинства Замка Молнии!
- Отец, как же ты не видишь, что ради сохранения чести и достоинства своего дома ты теряешь дочерей?
- Когда ты забудешь о Касси? Хватит уже обвинять меня в том, в чём я невиновен! Если она была такой слабой, что не смогла признаться в грехе, то виновата во всём сама.
- Ты пожалеешь об этих словах, отец, - Каллиста отшатнулась от отца, до конца не веря, что всё происходит наяву. - Подумай, прежде чем продолжать говорить такие кощунственные вещи.
- Я думал. Я долго думал, как у таких благородных и благочестивых родителей могли родиться такие помеченные грехом дети.
- Мне жаль тебя, отец. Вынужден всю жизнь покрывать прегрешения своих детей. Вам с Марлиссой нужно создать новую семью. Родите наследника, который заменит вам дочерей. Я избавлю Вас от своего присутствия. Примет меня Замок Крови или нет, но здесь я больше не останусь.
- Ты не посмеешь, Каллиста! Я костьми лягу, но из замка ты не выйдешь.
- Ты ничего не можешь сделать мне, отец.
- Ошибаешься, Каллиста. Держи её, Марлисса.

В пылу ссоры Каллиста уже забыла о любовнице отца, а та с необычайной силой скрутила руки сзади, а отец стал быстро расшнуровывать лиф платья, резким движением обнажив грудь чародейки.

- Что Вы делаете, отец?!

- Для твоего же блага! - Проведя рукой на расстоянии около сантиметра вдоль тела дочери, Герхарт вызвал золотое свечение. Без промедления, с бесстрастным лицом он считывал магические символы, и Каллиста, уничтоженная словами отца, потеряла способность к сопротивлению. Он убил те чахлые ростки любви, что ещё оставались в её сердце. Сила магии чародейки перетекала к чужому уже человеку, оставив её слабой и опустошённой. Сквозь туман она чувствовала, как отец волочит её тело куда-то, и после провалилась в спасительную темноту.

Очнулась Каллиста на жёстком полу. Она сразу узнала это место. Подземная темница. Ещё в детстве они с Касси пробрались в это место и рассматривали узников. Тогда их сурово наказали, но зато они выяснили, где томятся преступники. Теперь отец заточил в темницу свою собственную дочь. Ей нужно было прислушаться к словам Хранительницы и не действовать сгоряча. Теперь сбежать будет намного труднее. Лишённая сил, Каллиста тщетно пыталась успокоиться. Как он мог? Как посмел? Как рука повернулась совершить такое злодеяние? Ей был так нужен Дангсин. Он бы укрыл её своим теплом, защитил ото всех бед и забрал бы к себе. Она не знала, что случилось, почему он не был сейчас рядом с ней, но верила, что тому были веские причины. Он прошёл для неё огонь и воду, рисковал жизнью. Их кровь смешалась. Она была в нём, а он в ней. "Ты моя. Навсегда". Каллиста стягивала на груди порванный лиф, чувствуя, как холод сковывает её в свои объятия, раз за разом повторяя эту фразу. Возможно, она даже задремала.

Что-то разбудило чародейку. Что-то сильное и властное, всепоглощающее как лесной пожар. Суккуб пробуждался, грозя свести её с ума. Он долго спал, усмирённый воздействием эликсира, и теперь был в несколько раз сильнее. Как будто живое существо расправляло внутри свои когтистые лапы и перепончатые крылья, заставляя кожу гореть, а лоно течь горячей лавой. Каллиста царапала себя, извиваясь на узкой лежанке, сжимала бёдра и яростно ласкала свою жаждущую плоть, но желание становилось только сильнее. Красная пелена застилала глаза, испарина покрыла всё тело, боль полосовала внутри жгучим ядом. Каллисте казалось, что она умирает... В исступлении она всё звала и звала Дангсина, лишь в нём видя своё спасение... Всё закончилось неожиданно, будто кто-то разом убрал боль. Сквозь спутанные волосы чародейка почувствовала прохладную руку, ласково касающуюся лба.

- Тише, тише. Теперь ты не одна, Лисси.

Этот голос.. Но этого не может быть. Касси. Значит, она умерла. Отошла в мир иной, убитая суккубом. В сырой камере, лишённая магии. Так и не встретив свою единственную любовь. И всё это совершил её отец. Бесславный конец Избранной. Но какое же счастье, что первым, кого она увидела, была Лисси. Теперь они всегда будут вместе. Она попыталась обнять сестру, крепко сжать её в объятиях, но с удивлением поймала лишь воздух. Ещё одна попытка закончилась также. Образ сестры мерцал, разрушаемый её же руками, и она замерла, лишь бы та не исчезла.

- Касс? Разве я не умерла? Я так хочу обнять тебя, милая.
- Нет, Лисси. Ты жива и проживёшь ещё долгую жизнь. Я хочу наблюдать за твоей счастливой жизнью из того места, где я теперь, и я выпросила этот шанс, чтобы прийти и спасти тебя.
- Но где это место? У кого ты просишь? Ты можешь вернуться навсегда?
- Ты не должна задавать все эти вопросы, иначе я буду наказала. Это запрещено. Ты узнаешь всё сама, когда настанет твой черёд покинуть бренный мир.
- Но, Лисси, это так несправедливо. Если я могу пойти и занять твоё место, я готова.
- Нет. Ты не можешь. Ты должна идти свой дорогой. Лисси, у меня очень мало времени. Бесконечно мало. Выслушай внимательно. Я помогу тебе вернуть свою магию. Отец не должен был делать это с тобой. Ты никогда не думала, что будет, если ты сама прочитаешь символы на теле? Ты должна это сделать, и они исчезнут навсегда. Вот так всё просто.
- И я верну свою магию?
- Да. Но не избавишься от яда суккуба. Нужен особый ритуал, но, уверена, твой маг поможет тебе.
- Я уже ничего не знаю, Лисси. Ничего. Где он? Почему не приходит за мной? Он мне так нужен, - Каллиста прижала руку к сердцу в попытке объять переполняющие её эмоции. - Это чувство внутри. Оно как роза. Такое нежное, как её лепестки, и причиняющее боль, как острые шипы.
- Это любовь, Лисси. Я познала это чувство. И я не жалею ни об одном миге, что провела рядом с Теа. Не вини его. Он справляется с горем, как может.
Не вини отца. Он одержим сохранением чести. Будь лучше, чем он.
- Ты такая добрая, Касс. Я не могу быть такой. Меня разрывает на части жажда возмездия, страсть, и вот теперь любовь. Всё это причиняет такие муки. Я не знаю, как справиться с этим.
- Но ты живёшь, сестра. Ты живая. Страстная, дикая, влюблённая. Ты дышишь. Цени каждый миг жизни. Цени и помни меня. Не совершай чужих ошибок. Доверяй своему мужчине и не растрачивай свою жизнь. Она бесценна. Я люблю тебя, сестра. А теперь мне пора. До встречи.

И она снова осталась одна. Но теперь у неё было знание. Была надежда. И была цель, к которой она могла двигаться. Она думала о Дангсине и об их встрече, и золотая вязь на теле оживала. Обретая свою магию, чародейка видела, как символы исчезают, чтобы никогда не вернуться. Закончив ритуал, она поднялась с места и в несколько молний прожгла прутья решётки в небольшом окошке. Путь её был неблизок. Она шла, не оборачиваясь, оставив позади прошлое, навстречу неизведанному будущему.
_________________

Самый короткий эпилог.

Пройдя испытания, Георгий вернулся к вожделенным буферам Хранительницы.
_________________

Мой брат неисправим. Как всегда, в своем репертуаре, - подумала я, закатив глаза. Потом решила, что все это не так уж и плохо. Вернее, все очень хорошо. Раз, после таких испытаний мой Гриша не потерял тяги к противоположному полу, значит ему всё нипочем!
И все-таки он такой славный, мой брат. Правда, в последнее время стал часто исчезать из поля моего зрения, но я уверена, что в один прекрасный момент он осядет в родовом замке и будет править долго и справедливо.
С недавних пор мы дружим с Кроном. Он славный и веселый. Но между нами нет ничего такого, что может высечь искру. Он, не смотря на все свои закидоны, остался верным своей симпатии, и мы с ним просто друзья.

Из всего произошедшего я сделала один простой вывод - пусть мы живем в этом мире долго, пусть мы наделены магической силой, но иногда она - ничто перед темными силами настоящего Зла. И только вместе, не предавая и поддерживая друг друга в трудную минуту, мы способны спасти наш мир. Я перестала насылать на людей и своих, мягко скажем, врагов, кошмары и видения. пусть спят спокойно. Все возвращается назад троекратно. И наше, пусть маленькое зло, способно породить огромное Зло, питая его враждой и ненавистью.

Однажды я встречу свою вторую половину. Все, что было у меня в прошлом, там и останется. А новый день я начну с чистого листа. И пусть в моем доме зеркала врут, мои глаза не смогут соврать тому, кому я отдам свое сердце...

Опять меня на романтику потянуло. Старею что ли?
_________________

Эпилог

Через некоторое время после событий. Берег моря

Мои мечты - крылатые созданья,
Летят на свет от утренней зари.
Ты для меня - основа мирозданья
Душа моя к тебе всегда парит…

- Красиво. – Растягивает слово, щурясь от ветра и смотря вдаль.
- Да. Но ты красивее. – Улыбаюсь, обнимая её сзади и целуя в шею.
Мы стоим на утёсе под жарким солнцем, её волосы развиваются на ветру, и она закрывает глаза, откидывается на меня. Чайка, крича, пролетает над нами и Стелла смеётся.
- Помнишь?
- Помню. – Всё так же улыбаюсь, прижимаю её к себе и вдыхаю запах – родной и самый лучший. Помню, я всё помню…
Когда-то, очень давно, на этом утёсе двое сердец соединились, принеся супружеские клятвы. И так же чайка кричала. Когда-то мы думали, что счастливее мгновения не будет. Мы ошибались. Оказывается, можно любовь потушить, но также снова разжечь, и она будет гореть ярче, чем прежде. Теперь мы без слов понимаем друг друга, а обиды исчезли навсегда.
- Пошли домой. Я хочу принять ванну. – Смотрит на меня лукаво.
Принимаю условия игры.
- С утра думаю о том, чтобы потереть тебе спинку.
Смеётся.
- Мечты сбываются у смелых. – Целует меня нежно, медленно скользя по губам, давая обещание, намёк на удовольствие. Закрываю глаза, углубляю поцелуй , но она освобождается и со смехом убегает.

Замок Павлина

- Ты думаешь, я забыла?
- Нет, я надеюсь, что ты помнишь. – Намыленная губка в моей руке скользит по мокрой коже Стеллы. Нежно, еле касаясь, медленно огибаю плечо, подбираюсь к груди, следя за её реакцией. Слышу протяжный вздох, смотрю на приоткрытые губы, наклоняюсь и целую. Рука продолжает свой путь, исследуя любимое тело, спускаясь вниз, к сладости. Выпускаю из рук губку, и пальцы скользят под воду, нежно поглаживая, надавливая, раздвигая, массируя. Стелла стонет и выгибается, услаждая мой слух намного лучше той музыки, что звучит из магнитофона в ванной. Я давно возбуждён, но терпеливо жду, когда она будет готова меня принять. Чуть хрипловатым голосом шепчет моё имя, просит взять её, нетерпеливо ёрзает и пытается насадиться. Помогаю ей, вхожу, закрыв глаза от удовольствия, и мы движемся навстречу друг другу. Вода бурлит и выплёскивается на пол, но мы ничего не видим. Только танец наших тел, касание кожи, губ, рук, только безумство, только страсть. Она вскрикивает первая, сжимает меня, от чего я сразу же догоняю, взрываясь в неё.
Мы тяжело дышим, довольные, опустошённые и в то же время наполненные – любовью до краёв.
- Я люблю тебя, моя звёздочка. – Целую в висок.
- И я люблю тебя.

Когда мы вышли из ванны, под дверью нас ждал сюрприз.
- Почему ты не спишь? – Я наклонился к сыну.
- Я плоснулся и не могу уснуть.
Мы обменялись взглядами со Стеллой.
- И долго ты тут стоишь, Роберт?
- Нет. Я только плишол.
Мы вздохнули с облегчением. Я взял его за руку.
- Ну пошли, расскажу тебе сказку.
- О магах, котолые стали Избланными и победили Дну?
- Бездну, они победили Бездну.
- Ну да, я и говолю – Дну.
Я обернулся и послал воздушный поцелуй жене.

А через девять месяцев родилась Эйприл. Стелла давно уже не засиживалась допоздна на работе, а с рождением дочери даже взяла отпуск. Я много времени проводил с семьёй, учил Роберта магии и любил жену. Счастье существует. Надо лишь для него приложить немного усилий.
_________________

Эпилог.

Дизайн-студия «Фатум».

Телефон на столе в студии разрывался от звонков. Я спустился со второго этажа дома в свой кабинет, и быстро проверил последний вызов – звонок был от Роксаны. Так-так, дорогая сестренка…Если ты позвонила так рано, значит, это важный звонок. Придется перезвонить.
- Рокси, рад тебя слышать! – Я кивнул Фате, которая спустилась вслед за мной в кабинет и теперь стояла, прижавшись в двери и не сводя с меня глаз. Я переложил трубку в другую руку и улыбнулся жене. Ее лицо казалось мне прекрасным лицом римской богини.
Еще несколько минут я разговаривал с Роксаной, стараясь не пропустить ничего из ее милой болтовни.
- Ты прекрасна, - успел шепнуть Фате. – Нет, Рокси, это не тебе, эти слова предназначались моей женщине. Но ты самая красивая сестричка на свете! И передавай привет Ребану! Пока-пока..
Я положил трубку на стол и подошел к жене:
- Рокси звонила…Хотела обрадовать меня приятной новостью. Кажется, скоро мы с тобой будем нянчить племянника!
Я обнял Фату и прижал к себе. Мое большое счастье, которое подарила мне судьба. Именно поэтому я назвал нашу дизайн-студию «Фатум».
- Фата, - я взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза:- Я не прочь стать дядюшкой. Но я был бы счастлив стать отцом. Что скажешь? Может, попробуем прямо сейчас?..
Я запер дверь студии, подхватил жену на руки и понес наверх в спальню.
Избранная стала моей Избранницей перед людьми и высшими силами.
_________________

Друзья, это совместный пост! Кто что писал, вроде ясно

**** 

Вы помните моих тараканов на Утесе перед Бездной? Хорошие чуваки были - жалко, что дружил я с ними мало!
Как туман нежно сходит с гор, опускаясь в долину, так же и мне предстояло принять эту смелую женщину, что прошла со мной путь от темных сводов замка до края Земли, в свою жизнь.
И мало того, что принять, так еще и сделать ее своей…. что еще опаснее.

**** Некоторое время после Бездны ****

Муж + кофе (подать в постель) = идеальное утро.
С этой приятной мыслью я открыла глаза.
Дымящаяся чашка уже стояла на прикроватном столике, но вместо теплого плеча Ребана, под щекой была подушка.
Кофе есть, мужа нет. Надо срочно исправить это упущение.
На кухне и в гостиной было тихо и, завернувшись в простыню, я прошлепала в ванную.
Почему я не художник, какое бы полотно получилось – «Муж в джакузи». Хотя... оно мне надо, чтобы всякие посторонние женщины слюнки пускали, глядя на Ребана? Совсем не надо.

Надо отметить, что джакузя была отменная. Я лежал, как Бог на облаках, чувствуя покалывания пузырьков воздуха в воде, и только голова виднелась из пены. И тут явилась женщина! Притворился спящим.

Простыня упала на пол, а я скользнула в воду.

Ах, да, вспомнил – это же моя женщина! Я открыл один глаз и с удовольствием наблюдал за выпуклостями и формами, что появились, как только белая ткань ослабила свой плен. Открыл второй, когда увидел, что ко мне в воду перебирается любимая. Руки невольно потянулись обнять ее.

- Доброе утро, милый, - и, устроившись рядом, опустила голову любимому на плечо.

Соня! Проспала все утро. Даже на мои поползновения разбудить ее утренним сексом не отозвалась. Точнее, огрела меня подушкой и отвернулась на другой бок. Скорее всего, сейчас и не помнит этого.

- Утро? - легкий поцелуй в висок. - Рокси, уже полдень.
Опять дразнится!

Я взял мочалку и стал легонько растирать золотистое мыло по нежной коже любимой.

- Для меня утро, особенно если вспомнить, во сколько мы уснули. И, вообще, у меня очень важная новость.

Я хмыкнул. Не, я понимаю, уснули под утро, но кто же просил: «Еще, еще!»? Женщины странные существа!

При слове «новость» опасливо покосился на жену. В прошлый раз «новостью» оказалось заведение гончей в замке. До сих пор пытаюсь понять, это моя любимая теща так пошутила или нелепая случайность? Как бы там не было, во время перевоплощений мне приходилось быть особенно осторожным. До вчерашнего дня - я привел в замок сучку этой же породы. Утренний обход замка (как раз после того, как меня огрели подушкой и спихнули с кровати) парочку четвероногих не обнаружил.

- Твоя мама наконец-то успокоилась и готова принять меня, как зятя?

Ее мать. Здесь надо отметить, что противостояние между ней и мною носило скрытно-враждебный характер. То ли ей лисы не нравились, то ли она о шубе мечтала или просто не могла допустить, чтобы Лиса хозяйничала в Винограднике. С этим я ничего не мог поделать. Хотя я несколько раз уже извинился за то, что назвал ее Деревом. Но это же просто этикет – ведь она ко мне обращается: «Животное».

- Нет, - я прикусила губу. Наш последний разговор закончился большим ремонтом апартаментов семьи Альберти, а если бы не Ребан, чудом остановивший меня, то ремонтировать было бы нечего, только строить заново. - Эта новость гораздо лучше. У нас будет ребенок.

Я замер с губкой в руках. Не думал, что это произойдет так скоро. И извечный страх каждого мужчины – смогу ли быть хорошим отцом.

- Ребенок? Какой такой ребенок? А кто отец?
- Ребан! - гневный окрик Роксаны, но я все же успел глотнуть воздуха до того, как меня начали топить в мыльной воде.
- Ну как так можно! – в ее голосе сквозила обида.
- Роксана, счастье мое, спасибо. Ты же знаешь, что для меня это важно! Честное слово, порой ты очень серьезна. Ну, давай, в следующий раз я свалюсь в обморок от ответственности? Или как ты хочешь? Милая, ну прости идиота, - я потянулся к ее губам. Ответный поцелуй как знак прощения.

Счастье нашей пары в том, что она не воспринимает близко к сердцу мои часто неуместные шутки, а я - ее штормовые порывы настроения. И только я могу остановить бушующий поток женского и неправедного гнева. Все же мужское начало магии порой ярко себя проявляет.

 

*****Замок Лисы. Несколько лет спустя.*****

 

Хлопок двери и стук каблуков.
- Роксана! Это... это... - кузине Ребана явно не хватает слов. - Сделай что-нибудь.

В комнату влетел Лисенок, так, как будто за ней гнались с плеткой. Хотя, сравнение не удачное… от этого бы она не удирала.

Dio mio, что опять произошло? Да все что угодно.
Я отложила вышивание и, встав с кресла, открыла портал.
В воздухе ощутимо пахло валерьянкой, а столпившийся народ, при моем появлении разом вспомнил про неотложные дела и тихо исчез.

Валерьянка? – встрепенулся я. Это теперь означало, что скоро у меня будут новые братья и сестры. А в нашем замке будет очередное внеплановое веселье. Уж лучше бы коньяка папеньке дали.

- Майкл! Виктория! - голос гулко прокатился по залу. - Вылезайте немедленно!
Два лисенка, азартно гоняющиеся друг за другом на дне бассейна - зрелище не для слабонервных.

Ах, да. Дети унаследовали обе сущности – мое перевоплощение и магию Деревьев от Рокси. Впрочем, мы до сих пор не знали, насколько равномерно распределились Дары между детьми.

Бедный свёкор, придется сварить ему что-нибудь получше валерьянки, а то в следующий раз Замок Лисы может лишиться Регента.


- Но я ее почти поймал, - вознегодовал Майкл, уже в человеческом виде, болтая ногами на мраморном бортике, и с громким плеском свалился обратно от резкого порыва ветра.
- Кто еще кого поймал, - отозвалась Виктория и, показав брату язык, перенеслась из воды прямиком на пушистое облачко, порхающее над бассейном..
- Вредина ветряная!
- Чумазик земляной!

Лозы аккуратно подхватили двойняшек, ставя их передо мной...
В такие моменты становилось ясно, что Рокси достанет любого… Пока жена отчитывала одного и ругала другого детеныша, я тихонько строил им обоим рожицы из-за ее спины. За что мы втроем и были высланы в сад.
Нет смысла тратить время на отчитывание детей – они на то и дети, чтобы радоваться и веселиться. Потом, когда они вырастут, всё само собой придет: и мудрость и опыт. Таков закон природы. Есть время играть, а есть время набираться знаний.


- Скоро нам запретят появляться на Изнанке, чтобы эта неугомонная парочка не разнесла Замок по камушку. Ребан, надо что-то делать, - отложив гребень на прикроватный столик, я обернулась к мужу. Дети уже угомонились и смотрели десятый сон.

Я знаю, порой Рокси казалось, что я не слышу ее. Но это не так. Я ее всегда внимательно слушал. Но в этот раз я просто кивнул не вовремя. Заметив ее насупленный взгляд, напряг память и ответил:
- Рокси, успокойся. Скажи еще, вы с Габриэлем шалили меньше.
- Не скажу...
- Я знаю, что надо делать, - Ребан загадочно улыбнулся и притянул меня к себе. - Подарить им братика или сестричку, пусть понянчатся.
А почему бы и нет? - подумала я, отвечая на поцелуй мужа

- Вообще-то я пошутил, - я отстранился с серьезным видом от жены, буквально прочитав ее мысли. – Я еще слишком молод, чтобы становиться снова отцом.
- Ребан!
- Нет-нет-нет! И не проси!
- Реб… а если я тебя уговорю? – спросила Рокси, подходя ближе и хитро улыбаясь.
- Нет-нет-нет! Это совершенно исключено…. оу! – вырвалось у меня, когда меня повалили на кровать и оседлали. - Но попробовать ты можешь… - разрешил я, наблюдая за тем, как Рокси скинула с себя легкий шелковый халатик. – Но это будут очень длительные переговоры… Нам придется не один раз ложиться на кровать для обсуждения данного вопроса и, возможно, не только на кровать…
- Ничего не имею против этого. Длинные переговоры мне всегда нравились, - прошептала жена, стаскивая с меня трусы, а высвобожденный член подтверждал готовность начать.
- Да? - одно ловкое движение и я оказался сверху. - Парламентарии жаждут?



Пальцы одной руки сплелись с ее, свободной рукой я гладил Рокси по лицу. Какая же она красивая! Пальцы скользили нежно по губе, ощущая мягкость и легкий жар. Короткий поцелуй прервался моим «ах» от прикосновения к яйцам.
- Таким темпами переговоры будут более чем короткими. Убери руки, - потребовал я, облизывая ей ушную раковину и посасывая мочку уха. - Переворачивайся на животик.

Я провел руками по ее спине, серией коротких поцелуев прошел по позвоночнику, погладил языком ее бедра. Нависнув над ней, и целовал шею. Нетерпеливое движение попой послужило сигналом в завершению переговоров (опять все заканчивается, не начавшись, можно сказать).

******

- Нет-нет-нет, amore mio, ты представляешь, как это будет звучать – Роксана-младшая? - спросила я, укладывая дочку в колыбель,рядом с уже спящим братцем. - Значит, теперь моя очередь тебя уговаривать, - улыбнулся муж, глядя на малышей. (Да-да, снова двойняшки).
Я сдалась через пару минут, растаяв от поцелуев и нежных ласк.
- Хорошо, пусть будут Габриэль и Роксана, - но не удержалась и поддразнила. – А в следующий раз – Ребан и Фата.
- Милая, нет. Это не серьезно.
- Ты уже передумал, - я едва заметно улыбнулась. - Тогда что предлагаешь?
- Доброе утро, mа cherie, - негромкий мелодичный голос, аромат "Шанель".
Мама, как всегда ослепительна - хоть сейчас на прием к Регенту или к английской королеве. Нас с ней гораздо чаще принимают за сестер, чем за мать и дочь.

Еще бы, кажется, что она просто питается своим ядом...

- Ребан, - мужу достался лишь холодный кивок. - Мама, - в предчувствии очередной сцены у меня заныли зубы.
Затяжная война между тещей и зятем, на время моей беременности, сменилась состоянием вооруженного нейтралитета, но сейчас грозила перейти на новый виток.
- Что вы решили? - мама осторожно подошла к колыбели, строгое лицо осветилось неожиданно мягкой улыбкой. - Определенно, эти двое пошли в наш род.
Сейчас что-то будет, - от затылка вниз по шее пробежали знакомые иголочки: активизировалась метка. - Мадам, - Ребан одарил маму ослепительной улыбкой, включив "обаяние убойное, зона действия 2 км". - Мы с Роксаной подумали и решили, что никто лучше вас не сможет выбрать имена.

Конечно же, никакого договора не было. Опять экспромт. Оставалось надеяться, что сейчас «мадам» не выкинет свое очередное коленцо, от чего детей будут звать Валера и Валерия.

Мама пристально посмотрела на Ребана, подозревая подвох, потом на меня.
- Выберите вместе, - предложила я.
Пора прекращать это противостояние - оно ни к чему не приведет. - Элинор и Этан, - одновременно произнесли мама и Ребан, удивленно посмотрели друг на друга и мама рассмеялась. - Для Лиса у тебя очень хороший вкус. Добро пожаловать в семью!

Я облегченно выдохнул. Не зря было потрачено время на курсе «Как читать чужие мысли».
_________________

Пост пишется...
_________________

Эпилог

8 лет спустя. Предел. Прага.

Он вынырнул из темноты в слепящий свет, льющийся со всех сторон. Преодолевая густую пелену боли, в памяти начали всплывать подробности прошедшего вечера.
…Вот он поднимается по лестнице… Здоровается с мэром, натянуто улыбаясь… Громкая музыка действует на нервы… Пары кружатся в зажигательном ритме латино… Мягкий искушающий смех рядом… Красивая… настолько, что внутри все сводит от желания обладать этой красотой… сломить и поработить… поставить на колени… От нее исходит такой знакомый запах. Пьянящий, едва уловимый. Они не могли встречаться раньше. Он бы запомнил. Таких как она не забывают… Толчок в плечо… Звон бокалов… Капли шампанского стекают по темной ткани…. Осколки на полу… «Вам помочь?» - голос, низкий и тягучий как мед, пленяет разум, а тонкие пальцы в его ладони прожигают до костей…За такой, хоть в преисподнюю… Комната, утопающая в полумраке… Трудно дышать. Рука тянется ослабить узел галстука, впивающегося горло… Она рядом… Прогибается и прижимается спиной, отнимая остатки самообладание. Совершенна. Мягка и податлива… В нем просыпается зверь и рвется наружу… Разворачивает гибкое тело лицом к себе и глушит тихий хриплый смех жадными губами, вдыхает ее запах… Яркая вспышка наслаждения тонет во мраке беспамятства…

Попытка подняться не увенчалась успехом. Прикован. К металлическому креслу. Совсем как тогда. Только на этот раз не в затхлом, холодном подвале, а в небольшой хорошо освещенной комнате, похожей на операционную. Поднял голову и встретился со знакомым холодным взглядом.
- Амадо…
- Надо же, узнал. Зря я не убила тебя во время нашей первой встречи.– Ровный голос вонзился в сознание острыми осколками.Их первая встреча оставила отметины не только на его теле, память о ней отравила душу жаждой мщения. - Рик Бошан, вы обвиняетесь в незаконной торговле наркотиками, оружием и людьми, а также в причастности к поддержке международного терроризма. Если вам есть что сказать в свое оправдание, сделайте это сейчас.
- Подойди ближе, крошка, встань передо мной на колени и освободи моего «дружка» из брюк. Я оправдаюсь по всем пунктам прямо в твой сладкий рот. – Губы скривились в презрительной усмешке, а ноздри затрепетали, втягивая исходивший от нее тонкий запах. Ее окружала аура опасности. Это возбуждало и будоражило воображение...
Сокрушительный удар в челюсть принес новую волну боли и отшвырнул его к стене вместе с креслом.
- Сука, - Зло прошипел Бошан и сплюнул густую кровь на стерильно чистый пол.
- Рик Бошан, вы приговариваетесь к смертной казни. Приговор обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение на рассвете. Несчастный случай с летальным исходом ни у кого не вызовет подозрений, а справедливость будет восстановлена. – Ее голос по-прежнему спокоен и это доводит до безумия, - У тебя осталось пять часов, чтобы вымолить у Бога счастливый билет для своей гнилой души.
- Ты не имеешь права. Я требую чтобы меня судили по законам Предела! - Желание выцарапать эти холодные глаза становится непреодолимым.
- Для таких как ты, закон – это я. – Тонкие пальцы перевернули песочные часы на металлическом столике, а бесстрастный взгляд на долю секунды задержался на его лице. – За тобой придут, когда последняя песчинка упадет вниз. Встретимся в Аду!
- Будь ты проклята, ведьма! – Хриплый стон в спину.
- Я уже проклята. - Ответила она , не оборачиваясь и вышла.

***
Через два дня в Риме.

Фэйт внимательно следила за тем, как семилетняя девочка играет в саду с колли. Она выгуливала собаку каждый день, Приблизительно в одно и то же время. Фэйт успела в подробностях изучить их привычный маршрут. Сейчас девочка побежит аллеей вниз к пруду и наберет мелких камешков. Затем присядет на ветку большого дерева, нависающую над водой и, пока собака резвится на берегу, будет бросать в нее камешки один за другим, молча наблюдая, как по поверхности расходятся круги. А когда выбросит все до единого, прислонится спиной к шершавому стволу, закроет глаза и подставит лицо солнечным лучам, пробивающимся сквозь густую листву… Точно так же, как когда-то делала она сама, будучи ребенком…

Фейт невольно залюбовалась тонким профилем, когда круглую щечку накрыл темный волнистый локон и малышка нетерпеливым жестом заправила его за ухо. Совсем как Алф. Сердце сжалось в тугой комок, готовое разорвать тонкую преграду груди и устремиться туда, за грань волшебного зеркала, где на полянке возилась с собакой их с Алфом единственная дочь, Джейд Рафнсвартр- Амадо . Точная копия своего отца. Маг по праву рождения, в чьей крови воплотилось могущество двух Цитаделей. Плод любви, не померкнувшей даже в разлуке.

Фэйт держала ее на руках всего один раз и сразу после рождения вынуждена была отдать в Замок Ворона. Как того требовали условия договора. Впервые в жизни она не могла ничего изменить. Не могла и не хотела. Ведь десять лет вдали от Алфа и Джейд казались в тот момент такой малостью в сравнении с угрозой потерять их навсегда.
Фэйт и помыслить не могла, что будет так тяжело и больно. Метаться бессонными ночами, изнывая от желания видеть их, сходить с ума и вымещать зло на посторонних. Доводить себя до края и снова воскресать из пепла подобно Фениксу в надежде, что когда-нибудь наступит последний день ее заточения в Пределе и она сможет вернуться к самым дорогим людям.
Она выдержала восемь лет.Осталось еще два. Два года серой тоски и изнуряющей душевной боли...
Фэйт протянула руку чтобы ощутить мягкость темного волнистого локона, хотя бы в своем воображении. Пальцы бессознательно заскользили по холодной бездушной поверхности зеркала. Наблюдать издалека, без права услышать голос или ощутить прикосновение - это все, что ей дозволено...

- В Ватикане тобой довольны. Смерть Бошана вызвала небывалый резонанс. Многие его соратники залегли на дно, это затруднит дальнейшие поиски, однако волна политических убийств пошла на спад.
Фэйт обернулась и окинула тяжелым презрительным взглядом мужчину в белом. Зеркало приняло свой прежний вид и отразило ее лицо.
- Я счастлива, Даниэль. - Бросила она с издевкой и вернулась к мини-бару. Извлекла бутылку "виски", пару бокалов. Наполнила оба до половины и предложила один Даниэлю.
- Фэйт, ты же знаешь, я не пью. Просто физически на это не способен. - Пожал плечами Даниэль. На стену легла едва заметная тень и раздался тихий шорох крыльев.
Хмыкнув, Фэйт опустошила свой бокал залпом и запустила им в зеркало. Едва не задев голову Даниэля, бокал ударился о зеркальную поверхность даже не поцарапав ее и рассыпался на мелкие осколки.
- Его невозможно разбить, Фэйт.
- Не умничай, Дан. Не можешь или не хочешь составить компанию - проваливай и не стой над душой. Не видишь, я праздную, - Фэйт потянулась за вторым бокалом, но Даниэль остановил ее, схватив за руку.
- Фэйт, не мучь себя. Тогда, в пустыне ты все сделала правильно.

Фэйт разжала пальцы и выпустила бокал. Медового цвета жидкость пролилась на столешню и тонким ручейком потекла вниз, образуя темное пятно на ковре. Обхватив руками плечи, Фэйт тяжело опустилась на край стула и произнесла бесцветным голосом.
- Да, конечно. Фэйт Амадо всегда поступает правильно. - Когда она повернула голову, глаза блестели от непролитых слез. - Тогда почему, Даниэль? Почему мне так больно? Почему моя дочь не знает кто дал ей жизнь? Почему я не могу ее обнять? Чем унять тоску по любимому, по его голосу и прикосновениям?
- Лучшее в жизни достается лишь ценой страданий, Фэйт?.
- Уйди. Я хочу побыть одна.

Когда двери за ее спиной закрылись с негромким стуком, Фэйт обхватила голову ладонями и , наконец, дала волю слезам, ощущая как тупая боль внутри понемногу уходит под воздействием алкоголя, уступая место пустоте. Комнату наполнил тихий шорох крыльев и большая ладонь опустилась на плечо, согревая даже через одежду и воскрешая в памяти сладкие воспоминания. Ее Ворон. Только он умел прикоснуться так, преобразовывая свою силу в безграничную нежность. Только он мог одним прикосновением перевернуть весь ее мир, боготворя и склоняя к повиновению. Фэйт втянула воздух и ощутила свежесть моря с вкраплениями древесных нот. К ним примешивался особый аромат, присущий ему одному, от которого голова пошла кругом. Она повредилась умом от тоски и обреченности. Ее Ворон не может находиться рядом. Это обман чувств. Удивительный сон.
- Фэйт... - Его голос... Сладостное помешательство, от которого ей никогда не излечиться.
Фэйт тихо застонала, когда ее подняли на ноги и заключили в такие знакомые объятья, с нежной силой прижимая к горячему телу. Она не сошла с ума. Ворон нашел ее.
- Алф... - Прошептала она, проваливаясь в приятное забытье...

В тот момент Фэйт еще не знала, что пару часов спустя очнется на руках мужа в Замке Ворона и впервые в жизни услышит слово "мама" из уст дочери.
_________________

Эпилог

Фэйт с сосредоточенным видом сидела над очередным раритетом, в своей поглощённости не заметив, как ворон влетел в раскрытое окно и теперь, приняв человеческий облик, устроился на широком подоконнике. Покачивая ногой, он с нежной улыбкой наблюдал за женой...
Ей давно уже пора было сидеть возле детской кроватки и петь колыбельную, а потом рассказывать сказку, а она...
- Фэйт...- еле слышный звук сорвался с улыбающихся губ Алфа. Он ничего не мог с собой поделать, но когда видел жену в таком состоянии, эротические фантазии начинали бурлить в нём кхм... снизу доверху, приводя к очередному "безумству страсти". Она была так сексуальная, так прекрасна, особенно сейчас, после рождения детей...
Тройня! Алф до сих пор временами неверяще качал головой, трое! Первым был мальчик, а вслед за ним, буквально с минутным перерывом, появились на свет две чудесные девочки, похожие на Фейт как две капли воды. Радости и изумлению Джейд не было предела, девочка готова была возиться с малютками день и ночь, она так долго была лишена материнской нежности и любви, что отдавала всю себя своим сестрёнкам и братику... А Рафнсвартр...
Он точно был одержим своей женой. Сейчас он представлял, как разденет её и разложит голышом на этих ценных для неё бумагах, а на живот поставит чашку с шоколадом, чтобы смаковать каждую частичку этого прекрасного тела, её сладкой плоти. Пожалуй, шевельнуться она не рискнёт... Глаза Рафа затуманились, а предателькая плоть привычно напряглась. Он начал бы пиршество с маленького углубления на её снова, верней-пока ещё, плоском животе, заняв свои руки шикарной, полной грудью и мягкими влажными складочками внизу. То, как откликалось всё её существо на его прикосновения, на его взгляд и шёпот, буквально сводило его с ума. Сводили с ума её стоны и капелька крови на прокушенной губе, горящие неистовством и обещанием неминуемой кары глаза, сводили почти так же как и её характер, её сущность...
Алф стиснул зубы, вдруг вспомнив, как после победы над Бездной привёз жену в Замок Терний. Жену... Фэйт, его мучение... его наслаждение... Подтвердить свадебные обеты официально они решили в обоих Замках, чтобы ни у кого не возникло и тени сомнений, в том, что две могущественные Цитадели породнились. Да! Знал бы Рафнсвартр, какой потерей обернётся для него эта поездка, взвалил бы Фэйт на плечо и уволок в свой Замок, не выпуская любимую из постели, и, пока она не родила бы ему пару-тройку наследников, он глаз бы с неё не спускал...

Сейчас он понимал, что ничего изменить тогда был не в силах, но когда, после бесконечно сумасшедшей страстной ночи, он проснулся, снова стремясь обнять, проникнуть её в горячий рай, Фэйт исчезла... Ни поиски ни магия Изнанки ничего не дали ни в Пределе, ни дома, в Изнанке, ни на краю уснувшей Бездны... Вскоре Тернии отказались от поисков, был выбран новый Советник и жизнь всех вокруг вернулась в привычную колею. Всех, но не Рафнсвартра. Умом понимая, что Фэйт не исчезла бы без причин, он и думать не собирался о её смерти, как варианте исчезновения. Значит необходимо найти, докопаться, вычислить, где его жена. Мастер Лилланд... Только он даже годы спустя, присылал ему короткие сообщения о том, что очередной след ни к чему не привёл, но обнаружен новый; поддерживал Алфа в его поисках и надежде, что Фэйт жива. Но что мог палач из того, чего не мог могущественный маг? Фэйт не было в Изнанке, о ней ничего не было известно в Пределе, даже Хранительница хранила молчание. Когда отчаяние подступило совсем близко, в его замке появился крошечный ангел, копия Фэйт... Ровно девять месяцев с исчезновения Фэйт... Их дочь, Джейд Рафнсвартр- Амадо... Казалось, ярость затопила всё его существо до самого края, когда пришло понимание, что Фэйт в Пределе родила ему дочь. Ярость на жену, за то, что она сделала, что посмела разрушить... Ярость на её мощную магию, укрывшую место пребывания непроницаемым щитом... Он разгромил весь свой кабинет, и продолжил бы крушить и замок, а затем стёр бы Предел с лица земли, если бы его ошеломлённый взгляд не замер на дочери, которая парила перед ним в воздухе и с улыбкой уворачивалась от опасных обломков. Отшатнувшись от младенца, Раф кинулся было к окну, но Джейд снова очутилась перед ним, агукая и сосредоточенно пытаясь засунуть в ротик оба своих кулачка. Не выдержав, он протянул к ребёнку руку, коснулся крошечных пальчиков и сердце его в тот же миг растаяло, замерло от любви, от боли и щемящего чувства потери, когда дочь впервые оказалась у него на руках. Такая маленькая и хрупкая, такая совершенная частичка их большой любви... Прижимая к груди дочь, Раф почувствовал тогда всю глубину невыразимой боли и тоску его Фэйт...
-Что же ты сотворила с нами, любовь моя...- простонал он в отчаянии.
"... Я не могла поступить иначе, у меня не было выбора..."

Его счастье...его боль... его жизнь... Теперь он знал, что Фэйт в неподвластном ему Пределе. Она дала клятву. Но он найдёт её чего бы это не стоило. Надо только чтобы Джейд немного подросла. Раф не ожидал от себя такой целеустремлённости, спокойной, если можно так выразиться, одержимости. Скрупулёзно и тщательно он просчитывал все ходы и выходы, все какие возможны ниточки и зацепки были добыты. Порой опускались руки, когда он оказывался в очередном тупике, но глядя в глаза дочери, которая играла маминым чароловом и рассказывая ей о Фэйт, сомнения покидали его. Прошло пять лет, пока однажды он не вычислил то единственное место, где она могла быть недоступна для него. И ещё три года, чтобы узнать и про клятву духу пустыни в обмен на его жизнь и про то, где и чем живёт Фэйт Рафнсвартр, Фэйт Амадо. Сплести мощную паутину интриг, найти нужных людей и заплатить Выкуп, чтобы вызволить любимую из её собственного ада так, чтобы её честь и достоинство не пострадали. Его храбрая, его невообразимо прекрасная Фэйт...
-Фэйт...- Тогда, ровно год назад, он так же появился перед ней и, увидев как она плачет, просто не смог этого вынести. Он неслышно приблизился к скрюченной на стуле в страдании жене и, передавая ей всю силу своей любви, прикоснулся впервые за восемь лет...
Его персональный ангел, его бесстрашный маленький воин... Который возможно впервые за эти же восемь лет позволил себе расслабиться и потерял сознание у него на руках.
Ему хотелось вытрясти из неё всю душу, ругать не переставая целую неделю или даже месяц, потом столько же не разговаривать, отшлёпать в конце концов. Только не выпускать из своих рук...
- И всё равно тебе придётся, долго уговаривать меня простить твою выходку... - Прошептал он тогда в её макушку, а сейчас...

Раф, соскочив с подоконника, в мгновение ока оказался перед Фэйт. Она уже давно оставила свои бумажки и теперь, откинувшись в кресле, ждала, что же предпримет, её вот уже девять без восьми лет муж. Ему порой казалось, что Фэйт и сама до сих пор не верила, что закончилось то, чему не было конца, что она свободна в своей воле и что дочь приняла её... Они стали очень близки с Джейд. Мама и дочка... Глаза Фэйт подёрнулись печальной пеленой и Раф поднял и нежно обнял её, покрывая поцелуями лицо, шею, а затем, встав перед ней на колени, прижал всю к себе, уткнувшись носом в благоухающую, как ему показалось, молоком ложбинку. Потом поднял хитро заблестевшие глаза на снисходительно смотрящую на него сверху вниз жену.
- Сейчас мы уложим наших бесподобных тройняшек, расскажем сказку Джейд и ты в очередной раз начнёшь вымаливать у меня прощение...- Раф многозначительно посмотрел в загоревшиеся непокорным огнём глаза любимой, - в моём подземелье. Там есть одна камера пыток, которая ждёт нас уже три месяца...
Рассмеявшись, Раф подхватил сопротивляющуюся Фэйт на руки и понёс в детскую, где их ждали три прелестных трёхмесячных чуда и один восьмилетний ангел. Их Джейд, которая год назад так доверчиво и просто воскликнув: "Мамочка моя пришла!" - кинулась к ним, едва отец внёс Фэйт в дом и поставил её на ноги.
И теперь, поднявшись с женой на руках на третий этаж их замка и поставив Фэйт на ноги на этот раз уже перед детской, Раф взял в ладони любимое лицо, нежно поцеловал глаза, носик, губы...
- Я тебе говорил сегодня, что безумно люблю тебя, ангел мой?


_________________