Началось в колхозе утро...

Перевыполнение плана на семьдесят четыре с половиной процента? Ох. Клава как-то почтительно притихла сразу. Она бы даже присела от удивления, но стул оказался далековато. Такие цифры - это вам не абы что. Она всегда, конечно, знала, что Георгий Борисович ценный кадр ихнего колхоза, но что настолько - не подозревала. С трудом выйдя из напавшего на нее ступора, Клавдия засуетилась, разыскала книжки, что бригадир комбайнёров попросил, и вписав их в читательский формуляр Бориса Федоровича Лукина, передала Георгию. Но на семидесяти четырех с половиной процентах ее удивление на сегодня не кончилось.

Заговорил Георгий неожиданно про клуб. Но не столько это Клавдию в самое сердце поразило, сколько фраза о том, что проводить он ее туда не сможет. Она такого и не ожидала вовсе, и то, что бригадир-передовик об этом вдруг упомянул, ввергло Клаву в полное смятение чувств. Стояла она, да как дурочка только глазами перед ним хлопала, чувствуя, как предательский румянец заливает щеки. А Георгий Борисович вдруг сделался как будто бы довольным чем-то, что Клавдию еще больше в смущение ввергло. Он забрал книжки и ушел, а Клава нащупала стул да рухнула на него, руки к пылающим щекам прижимая, будто они могли погасить полыхавший на лице огонь.
Некоторое время сидела она в одну точку уставясь, прокручивая мысленно всё, что бригадир комбайнёров ей сказал, особливо ту часть, что про клуб. Лихим ручьем текли в голове ее мысли, пока не споткнулись о проблему вечную девичью. Что же надеть-то ей сегодня на вечер самодеятельности? Может, красный сарафан? Или платье зеленое в белый цветочек, что сама пошила недавно? Оно у нее еще совсем ненадёванное было. Да, в нем показаться сейчас самый подходящий случай.
Мысли о такой простой и понятной вещи, как платье, успокоили Клаву. Немного подумав, достала она из ящика стола тетрадку, в которую потуги свои литературные записывала. Не зря училась все же в институте! Не для того же, чтобы целыми днями сидеть, как памятник, среди книжек. Вот и писала потихоньку Клавдия роман, да мечтала, что опубликуют его однажды. Но про эти свои мечты она ни родителям, ни брату своему Федору, не говорила. И так они ее уже на смех подняли, когда она уехала в столицу учиться, а еще больше - когда вернулась. "Всяк сверчок знай свой шесток!" - говаривал ей тятя и пальцем по-доброму грозил. Вся семья ее считала, что надобно трудиться тихо-скромно во славу родного колхоза, и не пытаться из штанов выпрыгивать, ибо все равно до звезд не допрыгнешь. А Клаве так хотелось, так верилось, что до звезд можно дотянуться, главное - стремиться и вперед идти. Но была она свержена на землю, не успев коснуться ни одной звезды. И так, прибитая, вот уж сколько времени сидит, пыль книжную нюхая. Чужих книг пыль. Кем-то, не ею, написанных. Вздохнула Клава о печальной своей участи и принялась писать, испытав неожиданный прилив вдохновения.
***
Время до вечера прошло незаметно, слова лились из головы рекой, только и успевай, что записывать. Лишь когда темнеть стало в библиотеке, поняла Клавдия, что давно пора закрываться, да в клуб идти. А ведь домой еще надо - переодеться, прихорошиться! Вскочила дивчина на ноги, быстро заперла казенное предприятие и домой побежала. Там надев новое платье и повертевшись у зеркала, соорудила она высокую прическу, как однажды в одном модном журнале видела, да в клуб поспешила. Народу там уже было тьма! Завидев знакомое лицо, подбежала Клава к Шурочке.

- Шурочка! - Окликнула девушку Клавдия. - Какая ты сегодня красивая! Ну-ка, повернись, дай на тебя поглядеть! - Клава болтала, боясь показать, что волнуется отчего-то, будто в первый раз на танцы пришла. - Ты номер-то заготовила? - Спросила она у Шурочки. Как же отрадно поговорить с кем-то едва ли не впервые за день!

- Добрый вечер, товарищ?
- Спасибо за добрые слова. Я сегодня забыла пообедать, так что вы вовремя подоспели.
Она улыбнулась и протянула руку, взяв пирожок. Даже откусила маленький кусочек.
- Как вам сегодняшние выступления? Я рада, что люди умеют не только работать на благо Родины, но и отдыхать. Ведь это неотъемлемая часть. Самоотверженный труд должен поощряться. Хорошо быть частью этого, внося свой вклад, тем приятнее потом смотреть на результат.
_________________

Как же много народу собралось в клубе! Шурочка растерялась слегка, хотя бывала здесь уже столько раз. Все гудят, веселятся, песни рекой льются. И такие лица у всех счастливые, словно то будущее, что они сообща строят в колхозе, уже наступило. Аж сердце занялось восторгом, как в детстве бывало, когда отец с райцентра приезжал с гостинцами, а она босиком неслась навстречу по утоптанной тропке, повизгивая от радости.



Завидев подругу, Шура обрадовалась еще больше.
– Клава, скажешь тоже! – смешливо покачала головой. – Вот кто у нас красивый здесь, так это ты, подружка. Вон как парни на тебя заглядываются! И платье к лицу!



Шурочка кивнула в ответ.
– Заготовила. Песню батюшкину любимую спою, больно он любил, когда в нашей станице рожь колосится.
Она незаметно смахнула набежавшую на глаза при воспоминаниях об отце слезинку.
Как раз в этот момент заиграл гармонист, и началась пляска. «Вот и повод отвлечься от грустных мыслей», – подумала Шурочка, выходя в круг к остальным девушкам. Тряхнула длинной косой и запела.
Хоть и напоминала песня о батюшке, сейчас легко и спокойно на душе стало. Шура пристукнула по полу каблуками стоптанных туфель и полностью отдалась мелодии, выводя хорошо знакомые слова.

Макар прямо смотрел на девушку и жалел лишь об одном. О том, что не подошел к ней раньше. Увлечённая активистка, красавица, приятная собеседница.
- Честно говоря, мне не все номера понравились. Но все старались, это видно. Мы тоже с бригадой выступали, думаю, вы могли наблюдать. Могу вас заверить, что строители - люди надежные и заложенных с детства заветов Ленина не предадут. А скажите мне, пожалуйста, Людмила, - посмаковал имя на языке, вкусно, - как вы предпочитаете, чтобы я вас называл Людой или Милой? Меня вот Макаром зовут. Вариантов нет. Разве что Макарушкой мама зовет, да друзья шутят Ёк-макарек. - Понесло. Тудыбей понял, что говорит что-то не то. Не такими словами девушек привлекают. Особенно таких. Поторопился зажевать смущение пирожком. - Удались пирожки у поварихи. И борщ был вкусным. А вы готовить умеете? Или может чем увлекаетесь кроме комсомольской работы?
Решил, что и так сказал немало. Замолчал, давая слово девушке.
_________________

"На ловца и зверь бежит", - подумалось Даздраперме, но вслух она ничего, разумеется, произносить не стала. Окинула взглядом директора. Презентабельный и колоритный. Но что-то в облике его есть магнетическое, как сказали бы какие-нибудь романтически настроенные барышни. Романтически настроенной замминистра не была. По крайней мере, не в это утро, напротив, хотела помочь Петру Аркадьевичу и оказать ему всё содействие, на какое будет готова. Руку пожала, чуть крепче, чем делала обычно. Всё же не только с мужчиной знакомство свела, но ещё и с директором колхоза.
- Даздраперма Никитична Кузнецова, - представилась она. - А вас-то я и искала. Прибыла чуть раньше. Хорошо у вас тут, в колхозе.
Она одарила директора улыбкой и снова взглянула на несчастный УАЗ.

Сняв жакетик, замминистра передала его Петру Аркадьевичу и, закатав рукава, с самым серьёзным видом направилась к автомобилю. Тем паче, что сам директор оказался дюже обходителен, препроводив её прямиком к месту поломки.
- О, так тут просто ремень ГРМ оборвало, - пожала плечами Даздраперма, когда Панов открыл капот, чтобы она оценила масштабы катастрофы. - Механик же в колхозе есть?
Она задумчиво поглядела на внутренности УАЗа, а потом ей в голову пришла мысль исключительно неприличная, но могущая спасти положение вещей.
- Вы только, Пётр Аркадьевич, не подглядывайте уж, - чуть смущённо проговорила замминистра, отходя за автомобиль.
Приподняла край юбки, стащила ботиночек и принялась скатывать с ноги плотный капроновый чулок. Хороший чулок, такой и вязанку лука выдержит, и как ремень ГРМ потянет. Пока производила свои манипуляции, успела сто раз в краску вогнаться и заверить саму себя, что она действует исключительно в интересах общего дела.
Вернувшись обратно, убрала порванный ремень и начала прилаживать свой чулок. Ну, до колхоза дотянет, а может, и дальше сдюжит работать. Пока работала, чувствовала на себе внимательный взгляд директора. Наконец, распрямилась, подняв перепачканные маслом руки и звонко отрапортовала:
- Готово! Пробуйте завести.

Меня по-разному называли, в детстве тоже так же, а в последнее время давно не слышала, чтобы укорачивали имя. Товарищ Людмила более привычно, но вы можете и Людой называть.

У нее вызвало улыбку его объяснение, но она скрыла ее, как это часто делала, не хотелось его смущать. Отхлебнула из стакана сидр. Вкусно.

- А ведь и вправду удались. С готовкой я не сильно дружу, поэтому и кухню обхожу стороной, но что-то простое, конечно, смогу сделать, но времени у меня на это нет. Сами понимаете. Увлекаюсь? Можно и так сказать. Вот плакаты делаю в свободное время, - бросила взгляд в сторону, - иногда рисую, но это так мазня.
- А вы, Макар? Чем увлекаетесь помимо труда на благо общего дела? Я считаю - человек должен быть всесторонне развитым, не смотря на работу, которую он выполняет.
_________________

Солнце уже висело низко над землей, и розовые его отблески разливались волнами по-над скошенным полюшком. Вечер настал.
Георгий развернул своего красного зверя, проводил глазами отъезжавший грузовик, доверху полный спелого зерна. Ну вот и кончено сегодняшнее дело, гуляй смело. Выезжая на шоссе, он даже не обернулся, знал - мужики тоже неспешно едут следом, соблюдая давно заведенный порядок. По усталому телу разливалось чувство блаженной легкости, удовлетворения от хорошо выполненной работы. Что может быть слаще этого? Данила с Андреем вон считают, что бабы слаще, ну, они ходоки по этой части известные, вся станица своих дочерей чуть не с ружьями от них отгоняет. Два шалопая, а уж скоро к тридцатнику обоим.
Вспомнив черноглазую повариху Катеньку и ее шуры-муры со своим работником, нахмурился бригадир. Ничего, ничего. Пусть только Андрей попробует снова ввязаться в сомнительные отношения, Лукин сразу же отведет в партком и там мужика пропесочат от души. Партия - друг человека, партия всех бережет.
Он ласково погладил спрятанный в нагрудный карман партбилет, ощущая кончиками пальцев твердую, слегка бугристую поверхность заветной красной книжечки. Можно сказать, все заветы Ильича в одном месте сложены. У самого сердца бригадира.
Завидев станицу, он от полноты чувств снова сильно нажал на клаксон, и, откликаясь на сигнал Лукина, все прочие тоже весело загудели хором. У въезда колонну техники обогнал "газик" ремонтника Петровича, старый казачище спешил домой, к жинке.

По пути к родному дому Лукин заехал к родителям и коротко поговорил с ними.
- Бать, вот книжки тебе новые, на ночь почитаешь там... Хорошие, Клавдия сказала, только пришли в библиотеку.
- Угу, спасибо, сынок, - закряхтел довольно Борис Федорович. - Вот обрадовал старика, так обрадовал. Теперь засяду.
Тут же встряла насторожившая уши при слове "Клавдия" матушка. Поправляя сбившийся платок и посверкивая небольшими карими глазками в мешочках век, она затараторила:
- Ой, Жорочка, сыночка, а что, как там Клавдия поживает? Такая дивчина справная, как на улице встречу, так она улыбнется, ручкой помашет. Вежливая, симпатичная. Ты ее на вечер-то хоть пригласил?
Лукин аж опешил от такого внезапного наскока.
- Мать, ты это - не кричи так. Спокойнее надо быть, у тебя вон сердце шалит уже после работы в огороде. Не спорю, хорошая она дивчина, Клава. Правда, вся в книжках да в мечтах постоянно. Но это дело поправимое, замуж выйдет, чай некогда будет сидеть на одном месте. А пригласил ли - ну так известное дело, встретимся мы сегодня в клубе. Там вся станица будет, да с других районов, говорят, умудрились наехать люди.
При слове "замуж" у матери совсем отключились предохранители.
- Жорочка! Милый мой! - она умоляюще сложила руки. - Ты уж с ней помягче там, а? Ты ж вечно бирюк бирюком с девками и бабами, вот они от тебя и уходят в сторонку. Бабы - народ привязчивый, нам только глянь приветливо да скажи доброе слово, и мы уж все, растаяли. А, Жорочка?
Георгий тяжело вздохнул и потрепал мать по плечу.
- Так, мамаша, ты это, не наседай. А то совсем другого эффекта добьешься. Клава девушка хорошая, но пока что я присмотрюсь. А там видно будет, сложится ли у нас что.
- Молчу, молчу, - она зажала рот рукой для наглядности. Сын уже повернулся, чтобы уходить, и мать тихо его перекрестила сзади. Знала, что атеист и партийный, но все ж крестили в детстве Жорика. Может, хоть ангел его сегодня надоумит на что разумное. Например, с девушкой в танце пройтись кружочек.
Залязгал комбайн, а мать все стояла да крестила и его, и сына в кабинке, и всю пыльную дорогу...

Дома Лукин быстро сходил в летний душ в огороде, отмылся до скрипа кожи хорошим мылом, потом, заглядывая в старое зеркальце, выбрился аккуратно. С одеждой у него было не так чтобы густо: два выходных костюма, один светло-серый с искрой, из Москвы привезенный, второй синий, похуже. Выбрав московский, Георгий прикинул к нему новенькую белую рубашку, красный галстук в тонкую полоску, белые носки и черные модные ботинки, остался доволен.
Возился он с узлом галстука и все думал о предстоящем вечере. Все там будут, это точно. И надо все, что задумал, успеть.

В клубе уже было не протолкнуться никак. С трудом пробравшись мимо трех групп весело смеявшихся молодых ребят и девчат, Лукин огляделся.
На сцене уже выступали станичники. Кто-то пел веселые песни, кто-то - грустные, иные танцевали, один умник даже вздумал фокусы с иллюзиями показывать. И конечно, было традиционное выступление от Людмилы Стародуб. Так прочувствованно говорила она, что бригадир одобрительно кивал на каждое слово.
Все-таки повезло ему, что родился не где-нибудь, а в великой Стране Советов. Шестая часть суши, край лесов, полей и рек.

Завидев в сторонке бригадиров Беленького и Крестовскую, он махнул им и подмигнул. Потом перемолвятся, если время будет.
Клавушка наверняка тоже поблизости, болтает с подруженьками дорогими. А пока что на вопрос ведущего концерта бригадир ответил не раздумывая:
- Номер? Да какие проблемы, будет вам номер. Дайте только место пошире, а мы с бригадой уж вам - ух! Настоящего гопака давно никто не показывал, жидко мужикам такое плясать. А нам в самый раз будет.
И бросил своим:
- Не подведите меня. Работать умеем, так покажем, что и отдыхать умеем не хуже!
Ушел в ленуголок с Андреем и Данилой, там переоделись в приготовленные костюмы. И вернулись в зал.
Ведущий в ладоши захлопал:
- Товарищи станичники и гости! Наш бригадир-передовик, товарищ Лукин и его хлеборобы желают исполнить для всех вас настоящий гопак! Похлопаем им, дорогие товарищи, смелее!
Зал засвистел и захлопал, встречая умельцев Лукина.


_________________

Макар слушал и все больше поддавался природному магнитизму собеседницы. Ведь здорово, когда человек, с которым общаешься, приятен. Здорово, когда не надо придумывать темы для разговора, когда он идет сам, естественным образом, словно речка в берегах течет. Макар почему-то подумал, что так и не исполнил своего желания покупаться сегодня в речке и было бы здорово заглянуть туда ночью и окунуться под светом луны. Откуда в его голове такие романтические мысли? Ведь у советского человека на первом месте должно быть что? Правильно. Родина. А все остальное - только средства для достижения общей цели - ее блага.

- Хорошо, Люда. Спасибо. А вы меня тогда просто Макаром, - улыбнулся, отставил стакан и засунул руки в карманы брюк.

- Ох, это вы нарисовали? Красиво! Я тоже люблю различные рисунки и схемы. Я по специальности архитектор, как дед и отец. Это у нас семейное занятие. - Почесал затылок смущаясь. - А на стойке лишь для того, чтобы лучше понимать технические моменты. Направили после института сюда. Но я не жалею. Отец вот на севере свою карьеру начинал, там и я родился, и сестренка. А потом в Москву переехали. Поближе к деду с бабушкой. Она у меня всегда хорошо готовила. И нас с Ниночкой научила. Так что я прекрасно понимаю, как тяжело тем, кто работает в столовой... А еще я плавать люблю. Очень. И рыбу ловить, когда есть время. В нашей речке недавно лещей крупных поймал. Приготовил сам, у нас в общаге, так вся бригада ко мне приходила на этих лещей. Вот в следующий раз поймаю что-нибудь и вас угощу, хотите? Можно было бы за раками сходить, только их сразу надо есть. А то "перешептаются" и будут невкусными. А вы, наверно, постоянно по своим комсомольским делам в разъездах, да? Интересная у вас работа. Нужная. С молодежью работать сложно, но необходимо. Не хотите еще сидра? Или может быть потанцуем? Вы танцуете вальс?
Зазвучала музыка и люди стали делиться на пары.

_________________

Иностранец так сильно замахал руками, будто перед ним возник вдруг рой мух. Так бывает, когда на велосипеде через мостик летишь, а от ручейка поднимаются назойливые мушки и так и норовят залезть в рот или в глаза. Галя обычно зажмуривалась и закрывала плотно рот, чтобы мушиной напасти избежать. Но отмахивался Адриано вовсе не от мух, а вроде как от неё. Галя аж опешила. И это её будущий муж? А ну как неправильно что по хозяйству сделает, он тоже так махать будет? Так и в нос залепить недолго! Снова подбоченилась, посматривая на иноземного рукоблуда. А он выдал свою тираду и согласился с её предложением. А потом снова начал игры бровями, отчего Галина неминуемо растаяла.
И чего она так на иностранца обозлилась? Пожав плечиком, довольная Галя пробежалась по своим подружкам, наполнившим здание клуба, рассказала им про приезжее чудо, схватила под руку двух напарниц по выступлению, сестёр Тимошкиных, работающих с мамкой на ферме, и потащила их в гримёрку. А там они с трудом разобрались, где чьё платье, потому что сшиты были из одного материала, красного, как советское знамя! Девушки горделиво вышли на сцену единым отрядом, держа в голове заветы Ильича и идеалы социализма. Слаженно и звонко затянули мелодию.
Галя пела в этот раз особенно проникновенно, чувствуя в себе стремление покорить иностранного певуна. Пусть он убедится, что не только у него в Италии есть таланты. Советский Союз лучший во всём – и в перевыполненных планах, и в людях, и в талантах. Закончив петь, Галя, не переодеваясь, поспешила вниз со сцены к иностранцу. Он ей обещал дуэт. А ещё она спешила потому, что боялась – уведут!
- Адриано, вы ещё тут? Горло промочили? Петь готовы? – засыпала она его вопросами, набрала воздуха и стала сыпать новыми: - Как вам наш клуб? А выступления? Нравится? А вы в ВЛКСМ вступить не хотите? А как вам лозунги?

- Ох, я никогда не танцевала вальса... - мечтательно проворковала Галя, бросая кокетливые взгляды на итальянца.

- Да, это я. Можно было кого-то попросить, но мне это нравится.

- А это вы правильно, не существует зазорной работы, мы все трудимся ради единственной цели. Каждый на своем месте, как винтик в неотъемлемой цепочке.

- А Нина, это ваша сестра? - Спросила она и покраснела, ведь понятно же, что сестра, но все равно ей почему-то хотелось уточнить.

- Почему бы и нет, если позовете, я была бы рада попробовать блюдо из ваших рук. - Она сказала, а потом поняла, что сказала не то. И он может как-то неправильно понять. - То есть я имела ввиду, блюдо, которое вы приготовите.

Необходимо, ведь молодежь сейчас решающая сила в колхозах, совхозах. Поэтому привлечение ее к работе в комсомоле имеет особо важное значение.

- Сидр, нет, спасибо, - она посмотрела на свой полупустой стакан, - у меня еще есть.

- Можем, вы меня приглашаете? - Ей захотелось опять уточнить. Будто она не верила в происходящее, а ведь и вправду.
- Да, но вы ведь меня поведете? Давно не танцевала. - И она опять покраснела, обратила внимание, что люди уже стали образовывать пары. Музыка была чарующая. Пора немного расслабится. Сказала она себе, и улыбнулась Макару, который приблизился и взял ее за руку.
_________________

- Да ведь правду говорю, Шурочка, как на духу! - Уверила подругу Клавдия. - А парни наши - так у них один только план на уме теперича. - Вздохнула дивчина. Оно, конечно, и правильно - всем ведь хочется на доске почета повисеть. Кроме нее, горемычной. Она только про Союз Писателей мечтала. Но до этого ей пока было как пешком до Луны. Даже если окончит она свой роман - так просто ее туда не возьмут...

Закружилась Шурочка по сцене, запела, а у Клавы на душе стало как-то тоскливо. Знала она, как тоскует по отцу подружка. Но запела та и прямо преобразилась вся. Льется песня, и Шурочкин звонкий голосок повествует про любовь посреди ржи. Вздохнула Клавдия. Где ж ее взять-то, любовь эту? Вот чтобы как в книжках пишут и в песнях поют? Нету. А может, это она чем не такая, мечтательная слишком. Стремится все куда-то в заоблачные дали...

Оживилась Клавдия, когда комбайнёров на сцену объявили. Захлопала она вместе со всеми, любуясь на умельцев Георгия Борисовича. Ах, как пляшут-то парни, как слаженно да с душою! Все-таки советский человек может все! И поработать на славу, и отдохнуть не хуже. И она тоже все сможет. Обязательно сможет.
Настала и ее очередь номер показывать. Вышла Клавдия, платье смущенно разгладила, чтобы руки куда-то деть, и сказала:
- Спою я вам песню, товарищи. Песня эта новая. Недавно только по радио стали передавать. Упоминается в ней знаменитый французский писатель, летчик и просто хороший человек. Книжки его и в нашей библиотеке есть. Приходите, берите, читайте. - Вот так, кратко и ненавязчиво сагитировав людей к чтению, Клавдия запела а капелла, полностью отдаваясь мелодии, что шла от самого сердца.

Макар потащил Людмилу в центр зала, как будто боялся, что она сможет передумать и через толпу народа ей будет сложнее уйти.
Даже такой мысли не хотел допускать, но признался себе в собственном страхе. Возникшем ниоткуда. Спонтанном, но сильном.
Он приобнял комсомолку и повел в танце. Давно не танцевал, но тело помнило движения и, казалось, совсем не прилагало усилий, чтобы контролировать себя.
- Ниночка, да, моя сестра. На пять лет младше. Недавно поступила в медицинский. Хочет стать фельдшером, лечить людей. А у вас есть сестры или братья? Расскажите о своих родителях.
Пусть она говорит. Все что угодно. Он будет слушать и не думать о том, как податливо в его руках девичье тело, как чудесна родинка у нее над верхней губой, как красивы ее глаза.
- Знаете, я не очень хотел приходить сегодня в клуб, а теперь думаю, где бы смог увидеть вас снова. Приходите к нам на стройку. Я бы показал вам колхоз с высоты. У нас недалеко от стройки есть чудесная гора. Если туда забраться, село все на ладони. И поля. И речка. Мне нравится туда приходить, когда есть возможность. И звезды там близко-близко. Можно рукой дотронуться. Не верите? Я смогу вам показать. Конечно, если вы согласны.
Макар совсем забылся. Не подумал, что подобная ситуация может скомпрометировать девкшку.
- Простите. Я, наверно, слишком тороплю события...
Песня закончилась, но отпускать девушку совсем не хотелось.
_________________

Нет, не понять мне этих странных советских людей! Привели в какой-то гараж, а едва стоило возмущение выказать - как девица уже хмурится, да так, будто готова мне чем-то тяжелым по голове пройтись. А я что? А я всего лишь ожидаю соответствующего артисту приема! А тут что? Привезли на телеге, выгрузили в чистое поле, отвели в концертный зал, который вообще одно название, даже гримерок нет... Вдруг Галка-ой-Гальина куда-то исчезла, а потом появилась на сцене уже в новом обличье и я понял, что гримерки здесь все-таки, похоже, существуют. А еще, что хороши советские женщины, слов нет. Девицы запели и я заслушался.

Я, конечно, ни слова не понял из всего, что они щебетали, но что пели душевно - это точно. Меня так проняло, что аж пупок зачесался. Кстати! Мы же так и не пошли обедать. Вот как понять этих людей, Мадонна мия?! То будем петь, то не будем петь, то будем есть, то не будем есть...

Красотка вернулась и что-то быстро заговорила на своем языке. Я уже привычно обернулся к Пьетро, выжидая, что его великолепные знания русского поведают нам на сей раз. На лице переводчика было замешательство. Не слишком-то хороший знак, но, по крайней мере, он что-то понял, а значит, в случае чего, будет не поздно уносить ноги.
- Она спрашивает, не намочило ли нас. - Слабо пискнул Кьеллини.
Я посмотрел на потолок, потом на девицу, потом опять на потолок.
- У них что, тут еще и крыша протекает?! - Возмутился я. Ладно. Быстрей начнешь - быстрей закончишь. Надо спеть и уматывать отсюда подобру-поздорову.
- Петь-то когда? - Спросил я.
Пьетро тут же активно закивал как болванчик.
- Вот как раз спрашивает, готов ли ты петь!
Я кивнул, подмигнул Галке-ой-Гальине и взбежал на сцену. Сейчас у меня весь советский народ запляшет. Ухватив поудобнее гитару, я энергично вдарил по струнам и затянул:
-A-a-a-a-a-mami... Ti voglio be-e-e-e-e-ne!
А потом, в такт мелодии, задвигался так, как умел только я. За это умение мне даже дали прозвище Человек-Пружина.

Я пел и не забывал бровями и глазами подмигивать Галке-ой-Гальине. Ну и другим девицам тоже, чтобы им не обидно было.
Когда я закончил, в зале заиграл вальс.

Вот такие взгляды я понимал без всяких слов! Танцевать хочет девица. Ну, на это я всегда готов. Подав ей руку, я быстро и тесно прижал красотку к себе и повел в танце. Танец - лучшее средство для установления дружбы между народами!

А она еще думала, что ее могут впечатлить песни местных артисток! Да, девушки пели замечательно, да, их голоса переливистыми ручейками лились со сцены, но отчего-то сегодня совсем не трогали сердце.
Никогда прежде не увлекали ее разговоры. А ведь говорить часто приходилось: работа обязывала, и других слушать умела, стараясь никого из учеников своих не обидеть, каждому дать и мнение высказать, и вопросы необходимые задать. Но так, как сейчас, не случалось с ней. С этим мужчиной, едва знакомым, и слова другие в душе рождались, и слушать его хотелось, как никого другого.
А потом, когда Дмитрий оказался на сцене и начал петь, она и совсем потерялась в своих ощущениях.

Знакомая песня. И слова те, что с детства в памяти хранились. Но теперь они по-другому звучали, словно для нее одной мужчина пел. И она – будто не учительница в преуспевающем колхозе, где под мирным небом колосятся хлебы, а совсем юная девушка, в тревоге ждущая своего нареченного с войны.
«Я бы тебя ждала», – вдруг подумала Маша, не сводя глаз с человека на сцене. «Отовсюду ждала бы… Доколе сил бы моих хватило…» – и, наткнувшись на его взгляд, к ней обращенный, смутилась, опуская глаза. Знал бы товарищ Миронов, какие смелые и дерзкие мысли приходят ей в голову, вряд ли бы похвалил. Понимала это, корила себя, но ничего не могла поделать с непослушным хороводом, кружащимся в голове. Лишь порадовалась, что Дмитрий, вернувшись к ней со сцены, был поглощен собственными размышлениями о чем-то серьезном и вряд ли заметил растерянность на лице спутницы. Да и она постаралась спрятать свои истинные переживания за ничего не значащим разговором с кем-то из своих учеников, случайно оказавшимся рядом.



Про лимонад Маша не знала, но была рада, что нашелся повод о чем-то поговорить и отвлечься от нахлынувших ощущений. Покачала головой, однако не смогла не высказать своего удовольствия по поводу его пения.
– Чудесная песня, Дмитрий Николаевич. И спели вы ее прекрасно. Не думала, что в милиции обучают самодеятельности, – попыталась пошутить, чтобы как-то сгладить затянувшееся между ними напряжение.
Но тут стихла музыка, по которую танцевала молодежь, и кто-то из Машиных учеников вдруг окликнул ее, предложив тоже исполнить какой-то номер.
А вот это было некстати. Совсем не хотелось блистать своими так называемыми талантами, невольно соревнуясь с другими участниками вечера. Еще и после того, как узнала, что Дмитрий так хорошо разбирается в музыке. А вдруг ему не понравится? Но нелепую просьбу выступить поддержали остальные, и ей ничего не оставалось, как вздохнуть и отправиться на сцену.
Она пела свою любимую песню, пела так, как желала того душа, вкладывая в слова все, что кипело и волновалось внутри.

И все равно очень смущалась, потому, вернувшись, снова выдавила из себя несмелую улыбку, надеясь, что Дмитрий не станет обсуждать ее исполнение. Даже постаралась его отвлечь, напоминая об упомянутом недавно лимонаде.
– Знаете, я бы и сама не отказалась попробовать глоточек. Душновато здесь, да и в горле першит почему-то…
_________________

Сидеть около окна самой дальней комнаты моего дома уже входило у меня в привычку. Весьма удачно это окно выходило на видневшийся вдалеке лес, за которым я мог наблюдать часами. Следить за ласковыми движениями ветра, наблюдать за танцами могучих деревьев, следить за игрой света на их ветвях. Все это я проделывал каждый вечер, в уходящем на ночной покой солнце следя за жизнью деревьев. Черт меня дернул пойти в лесорубы. Каждый раз, слыша треск ствола, наблюдая за его падением, я весь содрогался внутри, внешне оставаясь совершенно спокойным, а может быть и хладнокровным. Кто его знает каким я выгляжу в такие моменты со стороны?
Идти на собрание совсем не хотелось, но и сидеть один я тоже не испытывал желания. А еще этот конкурс самодеятельности. Я и искусство были в очень тяжелых отношениях. Я был идеальным наблюдателем, но созидатель из меня был во всех отношениях никудышный. Но что я мог поделать, долг есть долг. Потратив добрую половину на приготовление номера, я внутренне содрогнулся от одной лишь мысли, что я все же буду вынужден выйти на сцену.
Медленно прогуливаясь по станице, я не торопясь шел к месту сбора, явно опаздывая. Ну и черт с ним: там все равно соберется большая толпа, вряд ли кто-то заметит мое временное отсутствие. Войдя внутрь, я сразу же пошел вдоль стены, изредка поглядывая то на плакаты, украшавшие ее, то на людей, явно получавших удовольствия от этого собрания. Я кивал знакомым лицам, с интересом посматривал на незнакомых мне людей. Прислонившись к стене с пирожком в руке, я стал смотреть на выступления, удивляясь талантам каждого из выступавших.

В какой-то момент молодая девушка, Александра, вышла к остальным и начала петь. Какой у нее был голос! Ее песня звучала несколько печально, а может быть мне так показалось. Я был очарован силой ее голоса, он гипнотизировал меня. Я искренне удивился, когда песня закончилась: я был готов слушать ее голос не один день. Я решил подойти к ней, чтобы выразить свое восхищение, но весьма не вовремя это сделал. Стоило мне дотронуться до ее плеча и произнести лишь ее имя, как тут же заиграла медленная музыка. Мысленно ругнувшись, я улыбнулся широкой улыбкой, в очередной раз удивляясь ее маленькому росту, и продолжил далеко не то, что планировал изначально:
- Александра, а не хотела бы ты потанцевать и позволить мне выразить свое восхищение твоим голосом?
_________________