Линия жизни. Рассказы

Оксана , спасибо за удовольствие от прочтенных рассказов)

Настя! Мне очень приятно, что рассказы тебе (можно на ты?) понравились. Спасибо большое, что оставила в теме отзыв!
Буду рада видеть тебя и в читателях моих романов, если они тебя заинтересуют.)))
P.S. С Новым годом!)))
___________________________________

 » РОКОВОЙ ГРИМУАР

Анри де Сегюром, племянником бригадного генерала, в свое время входившего в окружение Наполеона, мы познакомились первого октября тысяча восемьсот сорок девятого года. В тот день я, ещё совсем юный Морис де Шуазёль, впервые переступил порог Императорского лицея.

Сегюр был не старше меня, но гораздо сильнее. Во время неизбежных стычек новичка с задиристыми сверстниками он всегда принимал мою сторону и защищал меня. Это покровительство незаметно переросло в дружбу, открыв мне причудливый, немного взбалмошный нрав Анри и его удивительную склонность к мистике. Если я проявлял интерес к наукам, то Сегюр, напротив, обожал obscurum per obscurius (1). Порой мне казалось, что для него мистика - это продолжение детских фантазий, попытка уйти от обыденности и пошлости жизни, готовящей ему расписанную на годы вперёд карьеру чиновника в Министерстве иностранных дел.

Самым трепетным увлечением Анри были те книги, которые именовались «гримуарами». Обычно они содержали свод магических правил, описания ритуалов и способов изготовления талисманов, рецепты различных зелий, заклинания для вызова духов. Гримуар был настольной книгой колдуна, которой он пользовался и которую постоянно пополнял новыми сведениями.

Что скрывать, порой и я заглядывал в эти учебники магии. Большинство их претендовало на архаическое происхождение, в них использовались тексты на древних языках. Но, сличив одинаковые источники разных столетий, я убедился, что первоначальное содержание изменилось до неузнаваемости из-за ошибок и дополнений, внесённых многочисленными переписчиками. Современные гримуары существенно отличались от старинных, и смысл их был безнадёжно искажён. Что толку от магического заклинания, произнесённого неверно! Я твердил об этом Анри, но он возражал, что не все в этих книгах - плевелы, есть и вполне годные зерна.

-Ты лишь зря тратишь время и подвергаешь опасности спасение своей души. Всё это ересь, - уверял я его.

Но Сегюр не желал меня слушать.

Когда мы вышли из стен лицея, я, мечтая о педагогическом поприще, по протекции отца был устроен в Сорбонну, а путь Анри, как я уже говорил, привёл его в Министерство иностранных дел. Однако разные жизненные стези, выбранные нами, не прервали нашей дружбы, скорее, напротив, мой друг, отсидев день в министерских кабинетах, тем охотнее навещал меня в тишине Сорбонской библиотеки. И его по-прежнему манили загадочные запретные книги, повествующие о тайнах мира.



стория, которую я собираюсь поведать, произошла, когда оба мы давно вошли в зрелый возраст и обзавелись семьями. В тот недоброй памяти день мы с Сегюром долго бродили по набережной Сены, мой друг, как обычно, внимательно разглядывал редкие книги на букинистических лотках. Потом, заболтавшись, мы очутились на неприметной улочке в районе Сент-Амбруаз.

- Что это? – удивлённо спросил Анри, подходя к небольшому магазинчику, стиснутому справа и слева двумя помпезными зданиями.

Надпись на вывеске сообщала, что перед нами - антикварная лавка мсье Дюбоннэ. Я никогда раньше в ней не бывал, хоть и неоднократно проходил мимо. Оказалось, магазинчик ломился от продававшихся здесь старинных жирандолей, фарфоровых ваз, потемневших портретов в резных рамах и прочих подобных вещей. Вдоль пары стен стояли шкафы, набитые старинными книгами.

Сегюр, не удостоив вниманием картины и дорогие безделушки, сразу направился туда. Пробежав опытным глазом по корешкам и обрезам, он вдруг замер и изумленно воскликнул:
- Будь я проклят, Шуазёль, посмотри-ка! Неужели это Книга Абрамелина?!

Передо мной на полке за стеклом лежал толстый том в кожаном переплёте, потёртом и растрескавшемся, с дырами на углах, в которые выглядывала деревянная основа, покоробившаяся от времени. Две резные, почерневшие серебряные застёжки в форме львиных голов, поразительно изящной работы, надёжно держали в плену пергаментные страницы с обтрепавшимися краями. На обложке тускло поблёскивали полустёршиеся золотые буквы тиснёного названия.

Разглядывая старый фолиант горящими глазами, Сегюр торопливо, взволнованно забормотал:
- Считается, что этот гримуар написан магом Абрамелином. До нас дошла лишь рукописная копия восемнадцатого века, хранящаяся в Библиотеке Арсенала. Абрамелин утверждал, что почти любой может научиться волшебству по его книге и при помощи сверхъестественных сил получить беспредельную магическую власть над духами, заставив их себе служить. – Анри порывисто схватил меня за руку. – Представляешь, Шуазёль, тот, кто это сделает, сможет овладеть всей людской мудростью, приобрести любовь любого человека, найти все клады, сделать себя невидимым, вызывать и подчинять себе духов, летать по воздуху, излечивать болезни, изменять свой облик! Впрочем, до сих пор прочесть этот манускрипт никому не удавалось: он написан на диалекте арамейского, но текст зашифрован, и ключ к нему никто не может подобрать. Ходили слухи о том, что существует старинный перевод Книги Абрамелина на латынь. И вот он перед нами! Я не верю глазам! Этот уникум существует! Рассмотреть бы его получше, но тут, как назло, настоящий полумрак! Где же хозяин этой лавки?

Анри с трепетом коснулся стекла, за которым лежал фолиант.

- Старые вещи не любят солнечный свет, - проскрипел за нашими спинами надтреснутый голос.

Обернувшись, мы увидели пожилого господина в красной турецкой феске, испачканном пылью старомодном сюртуке и с седыми, словно тоже запылёнными, редкими волосами до плеч. Судя по всему, перед нами стоял владелец этой лавки.

Коротко поклонившись на наше приветствие, он продолжил:
- Вы совершенно правы, мсье. Это латинский перевод Книги Абрамелина. Единственный, сохранившийся до наших дней, потому что инквизиция преследовала владельцев гримуара и сжигала их вместе с этой книгой. Мне она досталась по случаю от одного богатого галантерейщика, Жюля Мармонтеля. Когда торговец скоропостижно умер, его наследники решили распродать с молотка оставшееся имущество. Избавились и от этого фолианта. О его истинной стоимости невежественные глупцы даже не подозревали. – Старик потер ладони друг о друга. - Но в вас я вижу подлинного знатока и ценителя. Мне приятно, что вы разделяете моё восхищение этим раритетом.

- Я хочу приобрести его у вас, мэтр Дюбоннэ! – воскликнул Сегюр.

- Это невозможно, мсье, - отрезал антиквар, поджав губы, и предложил уже любезнее. - Возьмите лучше «Естественную историю» Бюффона, все сорок четыре тома. Прекрасная сохранность. Отдам недорого. Вот «История насекомых» Реомюра в шести томах. Почти три сотни восхитительных складных гравюр. Тоже много не запрошу. А эта книга не продаётся, мсье. Она – настоящая жемчужина в моей коллекции.

- Но зачем тогда гримуар лежит здесь, в лавке?

- Немало из того, что хранится в этих шкафах – не для продажи. Я хочу, чтобы люди видели мои книги, а мои книги – видели людей. Мсье, разве вы заперли бы свое любимое дитя в тёмном чулане? Эти книги для меня - как дети. Я одинок, и они для меня – всё. Я люблю их трепетнее, чем молодая мать своего первенца. Взять хотя бы Книгу Абрамелина… - Антиквар отомкнул книжный шкаф ключом из висящей у него на поясе связки и открыл одну створку. - Согласно поверью, читать гримуары мог только их хозяин. – Старик провёл узловатым пальцем по обрезу. - Бумага, как видите, имеет багряный цвет, якобы обжигающий чужие глаза. Говорят, даже сам владелец гримуара рискует жизнью: ведь если он не сможет справиться с теми злыми духами, которых вызвал, его ждёт смерть. Этот манускрипт считается отвратительной, еретической книгой. Однако, мсье, я смотрю на него иначе – я вижу в нем прекрасное творение рук человека. Глядя на обтрёпанный переплёт, я представляю, какой была эта книга во всей своей первозданной красе, когда ее застёжки сверкали позолотой, а гравюры радовали глаз яркими, сочными цветами. Этот гримуар – уникален. Да, тут вы правы, мсье. И его единственным уцелевшим экземпляром владею я! Даже не просите меня с ним расстаться!

На лице моего друга отразилось жестокое разочарование. Но он не отступил.

- Разве вы не боитесь держать у себя колдовскую книгу?

- Я не верю в эту чепуху, - отрезал Дюбоннэ.

Сегюр предпринял ещё одну попытку убедить упрямца:
- Я щедро заплачу.

- Вы, должно быть, не представляете себе его цену, - усмехнулся старик. - Он стоит по меньшей мере восемьдесят тысяч франков.

- Я готов заплатить за него сто тысяч.

В глазах антиквара загорелся жадный блеск
- Это хорошая цена, но книга не продаётся.

- Сто двадцать тысяч!

Дюбоннэ захлопнул дверцу шкафа.
- Не искушайте меня, мсье.

- Сто тридцать!

Не в силах вымолвить ни слова, я ошеломлённо наблюдал за этим невероятным торгом.

- Сто пятьдесят!

Сегюр сошел с ума, подумал я. Столько стоит приличный дом в престижном квартале!

На этой цифре старик сдался.
- Так и быть, книга ваша, мсье.

- Я сегодня же пришлю вам чек!

Позабыв про меня, Сегюр торопливо зашагал к выходу.

- Золотом, мсье, я возьму только золотом! – крикнул вслед антиквар. - И спешите, пока я не передумал!

Я задержался, чтобы полюбопытствовать:
- Мэтр Дюбоннэ, вы сказали, что купили эту проклятую книгу после неожиданной смерти ее предыдущего владельца. А что с ним сталось?

Тщательно заперев шкаф, старик окинул меня внимательным взглядом и проворчал:
- Он был обнаружен мёртвым, с ужасной гримасой на лице, в собственной спальне, закрытой изнутри. Перед ним лежала Книга Абрамелина.

- Хотите сказать, его поразило проклятие?

Антиквар равнодушно пожал плечами:
- Откуда мне знать, мсье?

Я нагнал Анри в паре кварталов от лавки. Он уже успел поймать извозчика. Нетерпеливо обернувшись, друг извинился за то, что вынужден прервать нашу прогулку, дабы поспешить в банк за необходимой суммой.

Я попытался образумить его: глупо тратить на книгу целое состояние. Но Сегюр, не дослушав меня, бросил:
- Ты не понимаешь! В сравнении с этим гримуаром, деньги – ничто, - и крикнул извозчику: - Трогай!



азавтра, в субботу, около трёх пополудни я заехал за Сегюром в его особняк на авеню дю Буа де Булонь. Мы ещё на прошлой неделе договорились посвятить этот день экскурсии по Всемирной выставке, открывшейся несколько дней назад.

Впустивший меня лакей сообщил, что хозяин с вечера заперся в кабинете и до сих пор оттуда не выходил, даже отказавшись от еды. На правах друга я взял на себя смелость потревожить Анри и застал его за столом, в халате, читающим тот самый гримуар. Едва завидев меня, Сегюр захлопнул его и вскочил.

- Морис!

- Анри! - Я вздохнул с укором. - Ты всё-таки потратил уйму денег на эту рухлядь? Я надеялся, что ты, поразмыслив, передумаешь.

- Передумаешь?! О, если бы ты знал, как мне повезло! – воскликнул мой друг. – Я нашёл то, что искал столько лет! Вот она, возможность приложиться к незамутнённому источнику высшей мудрости! Не думай, что гримуар нужен мне для обретения богатства или власти над миром. Я ищу лишь понимания истинного хода вещей. Эта книга стоит каждого заплаченного за неё сантима! Продолжи тот старик торговаться, я без колебаний отдал бы вдвое больше. – Сегюр подвинул мне кресло. – Садись. Я должен объяснить тебе, почему мы не сможем видеться ближайшие полгода…




ерез пару месяцев ко мне неожиданно явился полицейский. Я впустил его в дом, ещё не подозревая, какое горестное известие услышу.

- Комиссар Бюжо из Сюртэ(2), - представился он. - Это вы мсье де Шуазёль?

- Да. Чем могу быть вам полезен?

- Мне поручено расследование смерти мсье Анри де Сегюра.

Я покачнулся.
- Смерти? Бог мой! Анри умер?!

- И при довольно странных обстоятельствах.

Чувствуя, что у меня вот-вот подкосятся ноги, я, не в силах вымолвить ни слова, жестом пригласил Бюжо пройти за мной в гостиную. Там я поспешил опуститься на ближайший стул.

- Прошу вас, продолжайте, комиссар, - с трудом проговорил я.

- Ваш друг был обнаружен мёртвым в доме, который снял на полгода в пригороде Парижа, в Севре, за две тысячи франков на довольно необычных условиях, - пояснил полицейский. - В дом никто не должен был входить, а мсье де Сегюр не покидал его стен. Еду ему приносил каждый вечер сам домовладелец, мсье Планель, и оставлял ее на крыльце. Наутро она исчезала.

Не прерывая свой рассказ, комиссар извлёк из кармана своего синего мундира засаленный блокнот и огрызок карандаша.

- Так продолжалось пару недель, а затем еда стала оставаться нетронутой. Учитывая странность своего арендатора, Планель обеспокоился далеко не сразу – труды по доставке продуктов были оплачены вперёд, а остальное его не волновало. Поразмыслив, он решил, что жилец собрался жить тут лишь наездами. Но всё-таки пришлось вызвать полицию, когда из дома начал доноситься неприятный запах. И подозрения оказались оправданными.

Бюжо закинул ногу на ногу, сверху пристроил на колено свою фуражку, а на неё – открытый блокнот.

- В гостиной на втором этаже, из которой жилец убрал всю мебель, обнаружилась хижина из сучьев, обращённая входом к двери, ведущей на балкон, причём сам балкон был засыпан песком сантиметров на десять. В этой хижине нашли некое подобие самодельного алтаря. Перед ним лежал мсье де Сегюр в странных длинных одеждах. Судя по всему, когда его застигла смерть, он проводил какой-то языческий ритуал. Вы знали о том, что ваш друг увлекается оккультными науками?

Пропустив вопрос мимо ушей, я высказал единственную мысль, которая в тот момент осталась в моей голове:
- Как он умер?

Бюжо пожал плечами.

- Это неизвестно. Тело мсье де Сегюра успело основательно разложиться. Судебный врач, осматривавший его, не смог установить причину смерти.

- Бедняга Анри! – Я прикрыл рукой глаза, борясь с подступающими слезами. – Где он сейчас?
- В морге у моста Сен-Мишель. Туда доставляют все неопознанные трупы. Впрочем, официальное опознание мсье де Сегюра уже произведено его сыном.

- Фабьеном? То-то он, должно быть, обрадовался смерти Анри! - невольно вырвалось у меня горькое замечание.

Бюжо подался вперед.
- Между отцом и сыном был разлад?

Я неохотно пояснил:
- Фабьен - завсегдатай бегов и скачек в Булонском лесу, а еще он играет в карты в подпольных игорных домах и в табльдотах. Он постоянно тянул из отца крупные суммы. Анри столько раз зарекался ему помогать, но снова и снова оплачивал долги сына, не переставая надеяться, что тот ещё возьмётся за ум. На прошлое Рождество Анри заявил Фабьену, что оформил на него небольшую ренту, которой вполне хватит на достойную жизнь, если не играть в азартные игры, а сверху он больше не даст ни гроша. В ответ Фабьен закатил отцу безобразную истерику, заявил, что ноги его больше не будет в родительском доме, и добавил: «В следующий раз мы с тобой встретимся только на похоронах: твоих или моих».

- Откуда вам известно об этой ссоре? – поинтересовался комиссар, неторопливо записывая что-то в свой блокнот.

- Мы с Анри были довольно откровенны друг с другом.

- В таком случае, надеюсь, вы сообщите немало ценных сведений по этому делу, мсье де Шуазёль, - одобрительно кивнул Бюжо. – Именно к вам и порекомендовала мне обратиться в первую очередь мадам де Сегюр.

- Значит, вы уже успели побеседовать с Леони! Как она перенесла известие о гибели мужа?

- На удивление стойко, - Бюжо вскинул голову и пристально посмотрел мне в глаза. – Скажите, могла ли она желать смерти своему супругу?

- Нет.

- Значит, у нее не было мотива для убийства? - Карандаш комиссара по-прежнему медленно ползал по бумаге. - Не испытывала ли она недостаток в средствах, не наделала ли долгов втайне от мужа?

- Насколько мне известно, Анри щедро оплачивал все капризы жены. Наверное, из чувства вины. Знаете, он… - Я замялся. - Он не совсем был верен Леони.

- А! Так у мсье де Сегюра водились любовницы?

Мне не хотелось распространяться на эту тему из уважения к покойному другу, но Бюжо, прекратив писать, поднял вверх указательный палец.
- Щепетильность в таких случаях может помешать установить убийцу. А потому, мсье де Шуазёль, прошу вас рассказать всё, что вы знаете о связях убитого с женщинами.

Я помедлил в нерешительности, затем прочистил горло и сказал:
- Ну, мой друг содержал некую девицу… Ее имя – Николет Лепаж. Она снимает квартиру в доме номер пять по улице Дэз Иносан(3).

Бюжо саркастически хмыкнул, продемонстрировав грубоватое чувство юмора:
- Невинных? Ну, это мы проверим. – Он перевернул страницу в блокноте и продолжил писать. - А мадам де Сегюр знала о любовнице мужа?

- Наверное, нет. Вряд ли Леони стала бы мириться с таким положением дел.

- Так может, она и отомстила мсье де Сегюру за измену? Ревность порой толкает женщин на страшные преступления. Уж поверьте комиссару уголовной полиции.

- Мне кажется, Леони ни о чем не подозревала. Во всяком случае, Анри не жаловался на ссоры с женой из-за его неверности.

Бюжо поёрзал на стуле, устраиваясь поудобнее, при этом стул жалобно скрипнул под мощным телом полицейского.
- Кто теперь унаследует состояние мсье до Сегюра? Он оставил завещание?

- Да. Причём, незадолго до смерти изменил его и назначил меня душеприказчиком. Ранее наследниками были Леони и Фабьен, но в новом завещании Анри отписал дом и двести тысяч франков жене. Остальное – Николет Лепаж.

- Остальное – это сколько?

- Ещё четыреста тысяч.

- Так много? – вскинул брови полицейский.

Я снова замялся, сомневаясь, имею ли право сообщать такие личные подробности, но затем решился:
- Он ее обожал. И ещё… Она беременна от Анри. И, согласно завещанию, мадмуазель Лепаж получит эти деньги, только если родившийся у неё ребёнок на тот момент будет жив.

- Вот как? - Комиссар задумчиво покачал головой. - Четыреста тысяч? Неплохой мотив для убийства, не так ли? – Не дожидаясь моего ответа, он добавил: - Рассказал ли мсье де Сегюр Николет Лепаж о том, что хочет оставить ей такую крупную сумму?

- Не знаю.

- А что, Фабьен де Сегюр не упомянут в новом завещании?

- Теперь ему полагается только та самая рента, что была назначена отцом ранее. Но, конечно, она не идёт в сравнение с тем, что получат Леони и Николет, и той долей, которая причиталась ему по старому завещанию.

- Знал ли Сегюр-младший о том, что его родитель изменил свою волю?

- Думаю, нет.

- Гм, - полицейский почесал мощный стриженый затылок, - вот вам и ещё один повод отправить мсье де Сегюра на тот свет. – Он заглянул в блокнот. - Смотрите, если не считать версии о самоубийстве, которую я пока тоже не отбрасываю, у нас трое подозреваемых, и у каждого был мотив убить вашего приятеля.
Комиссар выставил перед собой кулак размером чуть не с голову ребёнка и отогнул большой палец.

- Леони де Сегюр могла это сделать из ревности, узнав о том, что муж ей изменяет. - Бюжо отогнул указательный палец. - Николет Лепаж – из жадности, торопясь, пока ее любовник ещё раз не переписал завещание. - Он отогнул средний палец. - Ну а Фабьеном де Сегюром могла двигать месть, если ему стало известно, что отец исключил его из числа основных наследников. Если же Сегюр-младший не знал о новом завещании, то, вполне вероятно, поднял руку на отца, надеясь вступить во владение его немалым состоянием.

- Значит, меня вы не подозреваете? – не без ехидства полюбопытствовал я.

- Вдова убитого отрекомендовала вас как старинного и нежного друга мсье де Сегюра, - невозмутимо ответил комиссар. - Будь у вас с ним какие-то счёты, вы бы свели их уже давно. Да и богаче от его смерти вы, похоже, не станете, потому что как душеприказчик не имеете права на долю от состояния покойного.

Бюжо с довольным видом откинулся на спинку стула, словно уже вычислил убийцу. Желая хоть немного сбить с него спесь, я насмешливо произнёс:
- Вы забыли о ещё одном подозреваемом.

Комиссар снова весь подобрался.
- О ком?

- О книге.

- О книге?! – Бюжо прошил меня подозрительным взглядом. – Вы серьёзно? Позвольте напомнить, что с полицией лучше не шутить.

Я поведал комиссару о покупке гримуара. Выслушав меня и снова накарябав что-то в своем блокноте, он проворчал:
- Выходит, вы всё знали о чудачествах своего друга! А сами вы, мсье де Шуазёль, эту склонность не разделяли?

- Нет. Так вы нашли гримуар?

- В доме обнаружено несколько книг, но ни одна из них не похожа на ту, которую вы описали. Впрочем, рядом с трупом мсье до Сегюра лежала куча золы. Может, это и была та самая книга, и он ее просто сжёг?

- Сжёг?! Манускрипт, за который заплатил сто пятьдесят тысяч франков? Вряд ли.

- Да что в нем такого, что стоит таких денег?

- Ничего ценного для вас или для меня. Но там подробно рассказывается об обряде, описание которого Анри искал много лет.

- И вы знали, что ваш друг собирается проводить этот обряд?

- Да. Анри сам рассказал мне об этом.

- Что это за обряд? Какое-то жертвоприношение? Поклонение Сатане?

- Нет, просто молитвы, ритуалы очищения, чтение святых книг. Никакой дьявольщины. Поиск высшей истины. Анри сказал, что на подготовку к обряду уйдёт полгода, в течение которых он не должен ни с кем видеться. И если он всё сделает правильно, ему явится Ангел-хранитель и поделится с ним сокровенными знаниями. Я спокойно воспринял его причуду, подумав про себя, что обряд, разумеется, не удастся. Анри рано или поздно надоест воскурять благовония и молиться, и через месяц-два я снова его увижу. К тому же деревенский воздух, как я считал, пойдёт моему другу только на пользу.

- А как же его служба?

- Анри взял в Министерстве длительный отпуск, объяснив его необходимость пошатнувшимся здоровьем.

- Кто кроме вас знал о том, что мсье де Сегюр снял дом в предместье, где собирается провести в уединении целых полгода?

- Полагаю, его жена и сын, которым он должен был как-то объяснить свое длительное отсутствие. Надо думать, мадмуазель Лепаж Анри тоже предупредил.

- Итак, все трое по-прежнему остаются под подозрением. - Бюжо захлопнул блокнот и сунул его вместе с карандашом в карман. – У меня к вам есть одна просьба, мсье де Шуазёль. Не могли бы вы завтра отправиться со мной в Севр, чтобы взглянуть на тот дом, где был обнаружен ваш друг?

- Но зачем вам это нужно? У вас ведь есть целых три кандидата на роль убийцы. – Я снова не удержался от колкости: - Осталось только выбрать одного из них и арестовать.

Бюжо шумно вздохнул и смущённо сказал:
- Видите ли, кое-что не складывается. Дверь в гостиную была заперта, а единственный ключ от неё был найден неподалёку от тела убитого. Чтобы проникнуть в комнату, где лежал труп, полиция вынуждена была взломать замок. Неужели придётся вынести официальное заключение о самоубийстве?

Я вскочил и шагнул к Бюжо.
- Нет! Анри был человеком верующим и не взял бы на душу такой грех. Я не сомневаюсь, что это подлое убийство. Знаете что, комиссар, я съезжу с вами в Севр и постараюсь помочь.



еред тем как отпереть дверь окружённого зарослями вереска двухэтажного домика на берегу Сены, комиссар Бюжо, явившийся сегодня в гражданском платье, вынул из кармана сюртука носовой платок, прижал его к лицу и предложил мне сделать то же самое. Сия мера оказалась нелишней, ибо в доме ещё стоял сильный запах разложения.
Мне пришлось совершить над собой усилие, чтобы шагнуть в комнату, где окончились дни моего дорогого друга. Здесь царил беспорядок: повсюду были разбросаны сломанные ветки с увядшими листьями, поблёкшие, сморщившиеся цветы, несколько книг. Деревянный алтарь был перевернут, рядом валялись бронзовая кадильница, серебряное блюдо и старинная светильная лампа, из которой вытекло и засохло жирным пятном на белых сосновых досках пола какое-то масло. Большое тёмное пятно осталось и на том месте, где лежало тело несчастного Анри. Рядом, действительно, я увидел кучу золы.

Первым делом комиссар направился к балкону и распахнул ведущую туда застеклённую дверь. Свежий ветерок, несущий прохладу с вод Сены, ворвался в гостиную, и стало чуть легче дышать.

Бюжо повернулся ко мне.
- Тут всё осталось, как было. Кроме, разумеется, тела, которое после беглого осмотра отправили в морг. Погибший лежал в позе, говорящей о том, что перед смертью он, должно быть, испытывал сильные страдания.

Я поморщился. Господи, этот толстокожий полицейский даже не понимает, какую муку причиняет мне такими подробностями! Мне и так было нелегко явиться сюда.

- Взгляните, мсье де Шуазёль, может, что-то покажется вам странным. Хотя, по мне, тут всё выглядит странно. Ну, скажем так: может, что-то привлечёт ваше особое внимание. Все-таки вы лучше, чем кто-либо, знали убитого.

Я окинул взглядом гостиную, заглянул в разорённую хижину, пытаясь вспомнить, что рассказывал Анри о предстоящем ритуале, чтобы представить, как тот проходил. Эти ветви и цветы, в беспорядке раскиданные по полу, изначально образовывали магический круг, перед которым стоял алтарь. Здесь мой друг молился и твердил свои заклинания. Здесь же он должен был держать свой гримуар.

Подняв валяющуюся на полу гладко оструганную палочку, я поворошил невесть откуда взявшуюся тут золу и обнаружил в ней несколько обуглившихся клочков пергамента и пару металлических застёжек в виде львиных голов. Невероятно! Передо мной, и в самом деле, лежала, наверное, самая дорогая во Франции куча золы стоимостью в сто пятьдесят тысяч.

Затем я заглянул в две комнаты, сообщающиеся с гостиной. В одной была в беспорядке нагромождена мебель со всех трёх комнат второго этажа. В другой, напоминавшей скудостью обстановки келью монаха-аскета, не было ничего, кроме скромного ложа, кувшина с водой, таза для умывания, двух пар чистого белья, аккуратно сложенного костюма, шляпы и ботинок. Очевидно, тут мой друг и жил, отведя гостиную под некое подобие молельни.

На первом этаже на всех поверхностях лежал заметный слой пыли, свидетельствующий о том, что Анри спускался сюда лишь для того, чтобы открыть входную дверь и забрать с крыльца еду.

Выйдя из дома, я обогнул его и подошёл к стене с балконом. Сложенная из старых кирпичей и увитая плющом, она была высокой, но человек физически крепкий, не исключено, смог бы по ней вскарабкаться…

В моем мозгу мелькнула догадка. Повернувшись к Бюжо, следовавшему за мной как тень, я спросил:
- Анри говорил мне, что ритуальная хижина обязательно должна быть построена либо в лесу, либо в доме с балконом, и во втором случае дверь на балкон во время молитв обязательно оставляют открытой. Когда обнаружили убитого, балкон был открыт или закрыт?

Комиссар на задумался на пару секунд, затем уверенно ответил:
- Открыт.

- Значит, крепкий мужчина мог бы попасть в дом, взобравшись по стене, убить Анри и покинуть гостиную, спрыгнув с балкона?

Я чувствовал, что близок к разгадке.

- Мог бы, - кивнул комиссар, - но ваш друг зачем-то засыпал весь балкон толстым слом песка.

- Того требовал ритуал, - перебил я, чтобы пояснить.

Бюжо хмыкнул и продолжил:
- Если бы кто-то проник в дом или покинул его через балкон, на песке остались бы следы. Вы же сами только что видели: их нет.

Проклятье! Полицейский был прав.

Я ещё раз обошёл весь дом, искал какие-то зацепки, которые помогли бы мне понять, что здесь произошло, но ничего не находил.

- Боюсь, я не смогу вам ничем помочь, - признал я наконец, злясь на самого себя за то, что оказался бессилен помочь поймать убийцу друга.

Комиссар разочарованно вздохнул:
- Очень жаль.

- Вы выяснили что-нибудь новое по этому делу? – спросил я с надеждой.

- Вчера я навёл справки о мадмуазель Лепаж. Ее отправили в Сальпетриер.

- Клинику для душевнобольных? Но почему?

- Она, похоже, сошла с ума, узнав, что лишилась четырёхсот тысяч франков. Оказывается, мсье де Сегюр изменил свое завещание втайне от любовницы. Возможно, собирался сделать ей приятный сюрприз. А перед тем, как отправиться в Севр, он рассказал Николет, что сделал ее своей наследницей, и если с ним что-то случится, она будет обеспечена на всю оставшуюся жизнь. Упомянул он и о главном условии: их общий ребенок на тот момент должен быть жив. А девица-то уже успела тайком вытравить плод. Небось, ей хотелось только развлекаться в Булонском лесу да в Опере и тратить в пассажах деньги своего любовника, а не с дитем возиться. Узнав, сколько потеряла, она и тронулась умом. Зато теперь ее можно исключить из списка подозреваемых. – Бюжо усмехнулся. - Вашу колдовскую книгу я тоже из него вычёркиваю, ведь она сгорела. Итак, на подозрении осталось всего двое: вдова и сын убитого.



очью я не мог уснуть. Ворочаясь в постели, я думал над тем, что узнал от комиссара и увидел сегодня в Севре. И чем дольше я размышлял, тем сильнее разрасталась в моем мозгу мысль о том, что в смерти Анри виновен не человек.

Мне вспомнились слова антиквара: «Говорят, даже сам владелец гримуара рискует жизнью: ведь если он не сможет справиться с теми злыми духами, которых вызвал, его ждёт смерть».

Помнится, предыдущий владелец этого манускрипта тоже погиб при зловещих обстоятельствах. Тогда книгу нашли рядом с телом бедолаги целой и невредимой, а в этот раз она сгорела. Возможно, что-то во время магических манипуляций пошло не так, и Анри попытался сжечь гримуар, а тот в отместку его убил.
Мне всё больше казалось, что отгадку надо искать за пределами рационального сознания. В разговоре с комиссаром я в шутку назвал книгу «ещё одним подозреваемым». А вдруг она и есть убийца? Мой ум сопротивлялся такой версии, однако иного объяснения, кроме вмешательства сверхъестественных сил, не находилось. Но как именно и почему книга уничтожила Анри?

Снова и снова я мысленно воспроизводил обстановку гостиной, где окончил свой земной путь мой друг, и вдруг с глаз словно спала пелена. Я вспомнил важную деталь, ускользнувшую от моего внимания. В уме моем забрезжила смутная догадка, постепенно оформляясь в стройную версию.

К сожалению, в виду издания данного рассказа, вынуждена изъять часть текста.

Примечания:
1) «Объяснять неясное ещё более неясным» (лат)
2) Криминальная французская полиция носила тогда название «Сюртэ» (фр. «безопасность»)
3) Rue des Innocents, фр. – улица Невинных[/b]
___________________________________

Спасибо за рассказы, Оксана!

По свежему: непонятно мне настроение де Шуазеля, если честно. Сначала он говорит

потом

а потом


Похоже, в итоге и его ум помрачился из-за контакта с одержимыми гримуаром... жаль :(

Детективная линия хорошая )) И написано здорово, как всегда.
Финал открытый, и интересно, что же дальше...


___________________________________

Элли, как всегда, рада тебя видеть!))) Устраивайся поудобнее, наливай чайку, поройся в вазочке с конфетами - тебе разрешаю взять самую большую и вкусную.)))


Я иногда и сама не до конца понимаю своих героев - они у меня своенравные, творят, что хотят.))) Я когда читаю последние строчки этого рассказа:
"Стал ли гримуар причиной его смерти, пусть косвенной, как это случилось и с Анри? И не таким ли образом проклятый манускрипт убивает своих владельцев? Убьет ли он и меня, если я приму его в наследство?.. Отогнав эти мысли, я перешагнул через неподвижное тело и сунул в карман завещание", -
думаю, что герой, основываясь на трех известных ему смертях владельцев гримуара, на мгновение допускает мысль о мистической природе книги и частичной ее виновности в гибели галантерейщика, Сегюра и антиквара, а также, возможно, и тех, кто владел книгой до них. Но затем его трезвый "ум буржуа" берет верх: Шуазёль "отгоняет эти мысли". А вот для чего он кладет в карман завещание, неизвестно: уничтожит, оставит на память, пустит в дело... Пусть у читателя останется немного простора для фантазии и понимания рассказа по-своему, а у автора - шанс написать сиквел, если вдруг захочется.)))


Спасибо.))) Писалось впопыхах - уговорили поучаствовать в одном конкурсе детективных рассказов.)))


Мне самой интересно.))) Может, рассказ был бы длиннее, если бы не конкурсное ограничение в одну алку. Пришлось сказать Пегасику "тпрууу!"
___________________________________

Оксана, привет! Спасибо большое за "Роковой гримуар"!
Очень захватывающая, детективная история! Узнала для себя много нового, интересного.
Профессионально, познавательно, много специфических терминов и определений, характеризующих описываемое время. Ну и, присущая ему атмосфера, конечно же!
Похоже, Шуазёль, наступил, все же, на те же грабли, что и его бедный, несчастный друг.
Но детектив он - блестящий!
___________________________________

Люда, привет! Очень рада, что рассказ при зловердный гримуар тебе понравился!))) Приятно, что смогла помочь тебе узнать что-то новое.
Спасибо большое за отзыв! Мне всегда так интересно читать все отзывы.
Да, не исключено, что Шуазёль все-таки тоже "заболеет" этой книгой, если в ней все-таки есть что-то колдовское.
Кстати, у старого антиквара есть несколько реальных прототипов. Про одного из них, испанца, жившего в 19 веке, я немного расскажу.
Некий бывший монах, заведовавший в монастыре библиотекой, открыл собственную лавку почти в самом центре Барселоны. С годами книг становилось все больше. Особенно этот библиофил гордился самыми верхними полками, где хранились раритеты. Он искал их по близлежащим монастырям, посещал аукционы. Порой редкие экземпляры приносили родственники умерших антикваров: знали, что торговец готов щедро заплатить.
Зато сам библиофил с раритетами расставался неохотно. Сначала долго торговался, взвинчивая цену. Даже продав старинную книгу, нередко выбегал из лавки следом за покупателем и просил вернуть обратно. Внутри этого человека постоянно вели борьбу торговец и библиофил, в которой побеждал то первый, то второй.
Одного человека, который купил у него "Указник" 15-го века, он несколько раз уговаривал продать обратно эту книгу, но тот отказывался. Под конец очередного визита библиофил вышел из себя, схватил несговорчивого покупателя за шею и задушил. Заветную книгу забрал, а следы преступления скрыл устроенный им пожар. Эту смерть списали на несчастный случай.
Другой покупатель, купив у нашего библиофила дорогую книгу, уже почти добрался до дома на окраине Барселоны, как его догнал книготорговец. За отказ вернуть покупку и забрать деньги покупатель получил удар кинжалом в сердце. Аналогичная ситуация возникла и после покупки другого раритета немецким ученым.
После этого библиофил решил упростить задачу и не подвергать себя риску: оборудовал в доме комнатку, куда заходил с покупателем для получения денег за выбранную книгу, а после этого убивал беднягу. И барыш в кармане, и раритет оставался у него. Торговец и библиофил в его душе оставались каждый при своем... Трупы он выносил глубокой ночью на окраину города и сбрасывал в канаву.
Во время судебного заседания прокурор пытался выяснить, что же подвигло библиофила на такое неслыханное преступление. Книготорговец объяснил, что лучше других мог обеспечить книгам бессмертие, а они - истинная ценность! Люди же все равно должны когда-нибудь умереть, и какая разница - годом раньше или позже.
Уже на следствии страшным ударом для библиофила было узнать, что его «Указник» отнюдь не единственный на свете. Еще один экземпляр имелся в одной из библиотек Парижа. Книга, которой он больше всего дорожил, так его подвела...
Вот такой психотип. Реальный. Непридуманный. Есть и другие. Антиквар Дюбоннэ с его, может, и странным для современных рациональных людей, порывом любой ценой защитить свою драгоценную коллекцию, родился из размышлений автора об этих личностях.
___________________________________

Оксана, ! Спасибо за скорый отзыв!
Рассказ о прототипе мэтра Дюбонне сам по себе интересен и показывает, насколько человек может быть слаб перед своими страстями.
К сожалению, нередко это может быть поводом для преступления.
Оксана, удачи, успехов и неиссякаемого вдохновения!
___________________________________

Привет!
Оксана, большое спасибо за рассказ о загадочном гримуаре. Я в восторге!
Жаль мало.
но, как говорится, мал золотник, да дорог.
Я получила огромное удовольствие. Шикарно!
___________________________________

Нат, привет! Рада, что рассказ понравился. Спасибо за похвалы в его адрес. Очень приятно!)))
___________________________________

 » ПРО БОНО

Человек лежал на боку, чуть скорчившись. Сперва, в мутном свете засиженной мухами лампочки, я приняла его за кучу тёмного тряпья, брошенную кем-то у самого мусоропровода. Потом эта «куча тряпья» слегка шевельнулась, раздался тихий хрип.

«Пьяный», - подумала я с раздражением. Только-только, наконец, отшумели две нескончаемых недели новогодних праздников. Народ немного успокоился. А этот тип, похоже, из тех, кому каждый день в календаре – красный. И ведь как неудачно свалился – к мусоропроводу не подойти. Но не возвращаться же мне с пакетом, полным отбросов, домой!

Решившись на обходной манёвр, я начала протискиваться вдоль стены, в любой момент готовая задать стрекача. Человек больше не шевелился. Осторожно переступив через его ноги, я заметила, что для заштатного алкоголика на нём слишком дорогие ботинки. Это показалось мне странным, и я, отправив свой пакет в зловонную темноту мусоропровода, решилась рассмотреть лежащего повнимательнее.

На нём было надето чёрное пальто, как мне показалось, тоже дорогое, кашемировое, из-под воротника которого выглядывала тонкая полоска белой рубашки. Аккуратно стриженый затылок сделал бы честь любому парикмахеру. Хотелось бы мне, чтобы так шикарно выглядели все наши бомжи. Я улыбнулась этой мысли. Какие же обстоятельства привели этого хорошо одетого господина на грязный пол перед мусоропроводом? Тут меня осенило: а вдруг ему стало плохо с сердцем, и необходимо срочно звонить в «скорую»? Во мне неожиданно проснулась сестра милосердия. Уже не испытывая ни страха, ни отвращения, я присела на корточки, протянула руку и легонько встряхнула свою находку за плечо.

- Эй, что с вами? Вам плохо?

Человек не отреагировал. Я тряхнула его сильнее, откуда-то из-за пазухи, из глубин его пальто, выпала свернутая вчетверо бумажка. Я машинально подобрала её и, чтобы освободить руки, сунула в карман кофты, а потом попыталась перевернуть тяжёлое обмякшее тело на спину. Сделала я это так неловко, что затылок лежащего с глухим стуком ударился о цементный пол. Я забормотала извинения, но заглянув в медленно стекленеющие глаза незнакомого мужчины, сразу осознала, что ему мои 'простите' больше не нужны. Уже в следующую секунду я разглядела рукоятку ножа, торчащую из его груди. Сдавленно пискнув и затравленно озираясь, я метнулась к стене. Убийство! Этот неизвестный умер только что: ведь я слышала его хрип минуту назад!

И тут до меня донёсся тихий шорох со стороны ступеней, идущих наверх: там, на площадке с люком, выходящим на чердак, царила непроглядная темнота - вечно кто-то тырил оттуда лампочку. Меня прошиб холодный пот. Как же я сразу не подумала! Ведь киллер ещё может прятаться где-нибудь поблизости, не успев убежать из-за моего появления. И, в подтверждение моим мыслям, от темноты словно оторвался кусок: медленно материализуясь, из мрака осторожно выступил некто, одетый во всё черное. Лицо его было закрыто натянутой до подбородка лыжной шапочкой с прорезями для глаз.

Понимая, что среди ненужных свидетелей убийств очень высока смертность, я мгновенно оценила обстановку. От мусоропровода до двери моей квартиры меня отделяли всего несколько метров. По физкультуре у меня всегда была дохлая «четвёрка», и я вовсе не отличаюсь блестящими спортивными данными, но, учитывая обстоятельства, оставалось надеяться на высвобождение скрытых резервов организма в условиях угрозы жизни. Издав дикий вопль, я ринулась вперед, мысленно радуясь, что оставила открытой дверь в квартиру. Сзади по ступеням загрохотали тяжёлые ботинки. Меня спасло только то, что изначально у меня была фора. Я успела влететь в свое гнездышко, щелкнуть замком и приникнуть к глазку. В следующее же мгновение неизвестный пронесся мимо - вниз по лестнице Очевидно, понимая, что мой крик слышали все соседи, преступник спешил скрыться.

Я повернулась и сползла спиной по двери, пытаясь отдышаться. Сердце в груди колотилось как бешеное. И зачем только мне взбрело в голову пойти выносить мусор именно сейчас, когда кто-то с кем-то решил свести счёты у нашего мусоропровода! Надо бы позвонить в полицию, но это значит, что придётся отвечать на бесконечные расспросы, а я ничего полезного не могу сообщить: время смерти определят и без меня, примет преступника я назвать не в состоянии, так как толком его не разглядела.

В подъезде захлопали двери, раздались голоса. Всё-таки мой вопль вызвал любопытство соседей. Обнаружив труп, они сами позвонят в полицию. Вот и хорошо. А мне не помешает горячая ванна, чтобы согреться. Только сейчас я заметила, что вся дрожу.

* * *

Я ожесточённо тёрла руки мочалкой. Первый раз в жизни коснуться покойника! И как только я не умерла на месте от страха! Меня запоздало тошнило от воспоминаний о неприятном глухом звуке удара головы трупа об пол.

Не знаю, сколько я просидела так, скорчившись, в ванне – пять минут или целый час. Весь мир сузился для меня до этого небольшого эмалированного пространства, где идёт такой приятный и успокаивающий тёплый дождь. Я разглядывала текущие по моей коже струи и вспоминала мудрые слова о том, что бегущая вода – это одна из трёх вещей, на которые можно смотреть бесконечно. Я словно стала маленькой-маленькой, не имеющей никакого отношения к этой реальности, где люди убивают себе подобных.

Внезапный звонок в дверь вырвал меня из этого забытья. Все мои страхи вернулись вновь. Первой мыслью было не открывать, но в ту же секунду до меня дошло, что труп уже наверняка обнаружили, и теперь полиция, должно быть, обходит квартиры, опрашивая свидетелей. Я выключила воду. Звонок продолжал требовательно приглашать меня отпереть. Завернувшись в банный халат и закрутив мокрые волосы полотенцем, я подошла к двери и посмотрела в глазок. Так и есть. Искажённый кривым стеклом, на меня смотрел человек в полицейской форме.

Стараясь выглядеть как можно беззаботнее, я открыла дверь.

- Здравствуйте! Младший лейтенант Рябцев, - представился посетитель, описав своими «корочками» замысловатую кривую перед моим лицом. - Вы хозяйка квартиры? Как вас зовут?

Я кивнула, представилась и поинтересовалась:
- А в чём, собственно, дело?

Что-то накарябав в блокноте, полицейский пояснил:.
- В вашем подъезде примерно час назад совершено убийство. Вы ничего подозрительного не слышали?

- Убийство? Да что вы?! – Кажется, мне удалось изобразить невинное неведение и обывательский страх одновременно. – Я не в курсе. Принимала ванну. Увы, ничем не могу помочь.

Я сокрушённо развела руками, стараясь не переиграть. Мокрое полотенце на голове великолепно подтверждало моё алиби.

- Скажите, а кого убили? – Мне показалось естественным проявить любопытство в подобных обстоятельствах.

- Выясняем, - коротко буркнул младший лейтенант Рябцев и стрельнул глазами в вырез моего халата. Что ж, полицейские тоже люди. Как к свидетелю убийства он потерял ко мне интерес, но как женщина я его, кажется, всё-таки заинтересовала.

Выпроводив похотливого оперативника, я забралась с ногами в кресло и мрачно подумала: «Однако, ситуёвина. Убийца знает, где я живу, но прекрасно понимает и то, что опознать я его не смогу. Остается надеяться, что при таком раскладе он не посчитает нужным меня устранять. Если, конечно, он наемный киллер, а не свихнувшийся маньяк…»

* * *

Я сняла крышку со сковороды. Сквозь вырвавшийся из плена пар на меня весело глянули два глаза яичницы. Подцепив на вилку кусок ветчины. я уже открыла рот, но в дверь неожиданно позвонили. Кто там приперся с утра пораньше? Никого не желаю видеть, пока не позавтракаю. Ветчина отправилась в мой рот. Меня нет дома, неужели не понятно? Но звонок снова выдал противную трель. Тяжело вздохнув, я встала из-за стола и поплелась открывать.

Памятуя о том, что мое знакомство с давешним киллером может продолжиться в любой момент, я на всякий случай посмотрела в глазок. За дверью стояла моя соседка – субтильная бесцветная девица лет двадцати, бывшая детдомовка, проживающая через стену от меня с таким же юным и тощим мужем. Она зарабатывала тем, что мыла подъезды. Чем занимался ее супруг, я понятия не имела, но денег им вечно не хватало. Я жалела эту парочку, абсолютно, на мой взгляд, неприспособленную к жизни. Впрочем, пересекались мы не часто, существуя в почти параллельных реальностях.

«Мария Максимовна, это я, Аля», - воззвала соседка ко мне через дверь – наверное, услышав мои шаги.

Опять денег взаймы до получки попросит. Почему бы не выручить девчонку? Открыв, я махнула рукой, приглашая: «Привет, заходи».

Нерешительно переминаясь с ноги на ногу, непрошенная гостья промямлила: «Я… э… Я тут случайно узнала, что вы адвокат…»

Как ни шифруйся, откуда только информация просачивается? Народная тропа к моим дверям не зарастает. То и дело на пороге возникает проситель со скорбной миной, представляясь то моим «соседом из дома через три дома», то «знакомым одного моего знакомого». И у всех какие-то проблемы: их достают приставы за долги, в магазине им не хотят обменивать бракованный товар, их сыновья-балбесы попадают в ДТП… И все просят «только маленький советик» и «крошечную консультацию». А за «маленькое» и «крошечное» вроде как неудобно просить плату.

Мне бы в ответ скучающим голосом назвать адрес своей конторы и сказать, чтобы шли они все со своими проблемами на прием туда. Или вообще шли бы подальше. Вместо этого я начинаю мяться, что-то невразумительно мычать про свою занятость. Проситель, нащупав брешь в моей обороне, добавляет слез в голосе – и всё, я «плыву» и уже, вздохнув, спрашиваю: «Ну что там у вас? Только постарайтесь объяснить покороче». Это «покороче» бессовестно растягивается и на полчаса, и на час, пока я втолковываю какому-нибудь «чайнику», как написать претензию, жалобу или иск. Заканчивается всё тем, что я, снова вздохнув, обещаю написать за него нужную бумагу. Разумеется, совершенно бесплатно. «Чайник» уходит осчастливленный, получив на халяву юридическую помощь, и тут же радостно сообщает об этом еще десятку-другому своих знакомых. «Сарафанное радио» работает безотказно, добавляя мне бесплатных клиентов и руша все планы.

И вот опять мне в лицо жалобно канючат эту проклятую фразу: «Я тут случайно узнала, что вы адвокат»! «Про боно» (1) - дело чести для юриста. Ну зачем мне это втолковали в «альма матер»! К тому же, похоже, усвоила это из всего потока только я одна. Все мои бывшие однокашники с энтузиазмом стригут купоны - бесплатно и пальцем не шевельнут…

Я с тоской подумала о куче документов, которые собиралась как следует изучить на предстоящих выходных, вздохнула и привычно произнесла:
- Ну что там у тебя? Только излагай покороче, пожалуйста.

- Помогите написать заявление в полицию!

- А сама что, неграмотная?

- Мы с Сашкой не в теме – не знаем, как оно пишется.

Я вздохнула:
- Горе ты луковое, Аля. Влипла, что ли в историю? Ладно, заходи завтра - чего-нибудь накалякаем. Подождет твое заявление?

- Вроде, да.

- Вот и славно.

Вернувшись к заждавшемуся завтраку, я неторопливо свела с ним счеты, радуясь тому, что сегодня можно не спешить с утра в офис – к десяти тридцати нужно быть в облсуде на рассмотрении кассационной жалобы. Дело практически дохлое, но буду сражаться до последнего, дабы клиент видел, что интересы его нашим адвокатским бюро блюдутся строго.

М-да... Адвокатское бюро «Лукин и партнеры» – звучит громко, а вообще-то, всех партнеров у того Лукина лишь двое – я да Лёва Восканьянц. Оба мы молодые, чуть за тридцать, но уже вполне закаленные в судебных баталиях. Сам Лукин, наш управляющий партнер, которого мы с Лёвой зовем «Сан Ваныч», адвокатствует лет сорок кряду, уже ходит с тросточкой, зато мозги светлые, память – ого-го! Отличный спец, но главное - с первого взгляда понимаешь: человек порядочный. А это мне больше всего импонирует в людях. Лёва – сын его старинного, ныне покойного, друга сначала пришел в бюро вместо отца, а затем подтянул и меня, свою бывшую однокурсницу. У нас с Лёвой сперва завязался бурный роман, но вся страсть быстро выкипела, как суп, забытый на плите, и мы, по обоюдному согласию, остались добрыми коллегами.

Вот такая у нас теплая компания, зарабатывающая себе на хлеб защитой чужих интересов. К счастью, клиентов, а соответственно, работы, хватает. Сегодня, например, мне после облсуда нужно успеть ознакомиться с одним уголовным делом, снять копии, а в деле-то, между прочим, восемь томов! Так что пора выдвигаться.

Выйдя из квартиры, я опасливо огляделась: всё спокойно. Может, всё-таки хватит уже дергаться в ожидании возвращения того убийцы? Прошли целых три недели, а он меня до сих пор не шлёпнул. Наверное, чихать на меня хотел, раз я не знаю, кто он такой. За случайного свидетеля ему сверх гонорара денежку не накинут, а этот киллер, в отличие от меня, 'про боно', небось, не работает. Чуть осмелев от этой мысли, я расправила плечи, зашла в лифт и спустилась на первый этаж.

Почтовый ящик озадачил меня, выдав конверт, в котором обнаружилась повестка о вызове на допрос в следственный комитет в качестве свидетеля. Я тупо уставилась на нее, пытаясь вспомнить, когда дала повод для такого приглашения, но, кроме трупа у мусоропровода, на ум ничего не шло. Чёрт, ну почему капитану Гусевой, выписавшей повестку, захотелось пообщаться со мной именно сегодня! Придется после «кассации» топать к ней. Все планы коту под хвост!..

* * *

Из кабинета следователя Гусевой я вышла слегка ошалевшая, сжимая в руке копию подписки о невыезде. Итак, в моем подъезде убит Павел Голощапов, бывший гендиректор строительной фирмы «Вымпел», обанкротившейся восемь лет назад, а заодно разорившей немало граждан, решивших стать дольщиками в строительстве двадцатипятиэтажки в центре города.

Среди этих невезунчиков волей случая оказалась и я: мечтая о новой квартире, наскребла на взнос за «однушку» эконом-класса и уже начала прикидывать, как расставлю в ней мебель. Однако стройка, сперва бодро начавшись, через полтора года встала намертво: «Вымпел» объявил о своей неплатежеспособности. Обманутые дольщики - и я в их числе - поплакали, поорали, потрепыхались несколько первых лет, а затем бессильно затихли. Я осталась жить в обшарпанной девятиэтажке на окраине. Голощапов вышел сухим из воды. Сию печальную историю я теперь вспоминала лишь, когда мне случалось оказаться неподалеку от недостроенного на последние пару этажей злосчастного дома, до сих пор глядящего на окрестности незастекленными окнами. Он уже давно стал местной достопримечательностью и в народе звался Башней, а также «домом самоубийц», из-за нескольких бедолаг, которые свели счеты с жизнью, сиганув с этого скелета моей мечты…

И вот только что капитан Гусева недвусмысленно заявила, что хотя я и приглашена в качестве свидетеля, она-то во мне видит, скорее, подозреваемого, ибо налицо мотив прикончить когда-то обобравшего меня до нитки злодея. И сидеть бы мне уже под арестом, если бы сей бравой капитанше удалось выяснить, какая нелегкая принесла Голощапова под мои двери – тут в ее версии что-то не срасталось, и мой допрос ясности тоже не прибавил. Сунув мне в зубы подписку о невыезде, следователь пообещала, что мы еще встретимся, и выставила меня из своего кабинета.

Первым делом я набрала номер Лукина.

- Сан Ваныч, вы в офисе? А Лёва? Никуда не уходите, дождитесь меня, пожалуйста. Я буду минут через десять.

Поймав такси, я примчалась в бюро и выложила свою проблему коллегам.

Первым отреагировал Лёва, весело присвистнув.
- Ну ты, Марусь, даёшь! А почему раньше про свою кровавую находку ни гу-гу?

- Да потому! Во-первых, я скрыла от полиции, что Голощапов умер у меня на руках, и мне не очень-то хотелось об этом распространяться, а во-вторых, решила, что если промолчу, может, киллер обо мне и забудет, и всё само утрясется... Кстати, чем дальше, тем больше в этом убеждаюсь. Хотя, конечно, до сих пор на всякий случай хожу, оглядываюсь... Вот только я никак не ожидала, что в этом убийстве заподозрят меня.

Лёва сложил руки на груди и весело блеснул глазами:
- А был ли киллер, Маруся? Давай, колись, не ты ли шлепнула гражданина Голощапова? Что не поделили?

- Можно без зубоскальства, а?

- Ну, если без зубоскальства, - посерьезнел Лёва, - улики против тебя слабенькие. Гражданин Голощапов, небось, не одну тебя кинул?

- Еще человек двести – не меньше.

- Значит, у каждого был точно такой же мотив. Может, это кто-то из твоих товарищей по несчастью из комитета разгневанных дольщиков порешил гада, а труп для отвода глаз припер под твою дверь.

- Нет, не годится. Голощапов пришел своими ножками, потому что умер он у меня на руках.

- О чём ты, кстати, не сообщила полиции при поквартирном обходе. Следаку-то об этом не раскололась?

- Нет.

- Молодца. Молчи дальше. А то сойдется у них один да один – и тогда уж точно сделают тебя крайней.

Всё это я прекрасно знала и без Лёвиных рассуждений, мне было важнее получить совет от Лукина, который, слушая наш с Лёвой разговор, задумчиво копался в компьютере.

- Сан Ваныч, а вы-то что скажете? – спросила я.

Он отозвался через пару секунд, сначала дочитав что-то на мониторе.

- Мутная история… Мы прошлым летом вели арбитражный процесс по иску компании «Техснаб» к одному из поставщиков, помните?

- Угу, - поддакнул Лёва, - крутая контора. Бабки там, похоже, немалые крутятся.

- А кто у нас в процессе был представителем от «Техснаба»? Кажется, некий Голощапов. Сейчас, погоди, уточню. – Лукин снова побежал глазами по строчкам на мониторе. - Вот. Голощапов Павел Леоньтевич, директор.

- Ого! – оживился Лёва. - Лично я не верю в такие совпадения! А кто учредители?

- Учредитель один, физлицо – Заварзина Милена Геннадьевна.

У Лёвы загорелись глаза.

- Марусь, давай копнём глубже!

- Зачем?

- Как зачем? Тебе же сто пятую шьют! Давай устроим адвокатское расследование. С чего это вдруг этот аферист приперся к тебе? Деньги украденные, что ли, решил вернуть?

- Я вам устрою адвокатское расследование, гаврики!- погрозил пальцем Лукин. - Тут прямой конфликт интересов – «Техснаб» ведь наш клиент!

Лёва выставил перед собой ладони.
- Сан Ваныч, так мы неофициально прощупаем. Втихую. – Он повернулся ко мне. - Так, короче, Марусь, ты пока завари себе кофейку, а я для начала хотя бы чуток «погуглю».

Я пожала плечами.
- Валяй.

Но не успел электрочайник закипеть, как Лёва издал вопль:
- Так и знал!

Мы с Сан Ванычем разом повернулись к нему.

- Заварзина Милена Геннадьевна на прошлой неделе попала в местные криминальные новости, правда, всего парой строк. Найдена задушенной у себя на даче.

- А вот это уже любопытно, - резюмировал Лукин.

Теперь и во мне проснулся сыщик.
- Отлично! Поищи подробности ее убийства, если найдешь, конечно. А я займусь соцсетями.

- А как же кофеёк? – спросил Лёва, выключая засвистевший чайник.

- Да ну его, - нетерпеливо отмахнулась я, чувствуя азарт, словно взявшая след гончая.

После часа поисков, к которым подключился даже Сан Ваныч, сложилась более-менее понятная картина. Наша «мадам «Техснаб», оказывается, приходилась сожительницей тому самому горе-застройщику. По слухам, именно на Заварзину Павел Голощапов перевел все активы «Вымпела» перед тем, как вывернуть пустые карманы перед дольщиками. Эта версия вполне объясняла, откуда росли ноги у капиталов, которыми ворочал «Техснаб». Кроме того, у Павла Голощапова был взрослый сын от первого брака, закончившегося вдовством, – Илья, девятнадцати лет от роду. Получается, парень остался круглым сиротой и, не исключено, унаследует от папаши отмытые и припрятанные в уютный банк деньги обманутых граждан..

Подробностей, касающихся убийства Заварзиной, в Интернете, увы, найти не удалось, кроме фото дачи, где ее укокошили. Да уж, нехилая дачка! Тянет на небольшой особнячок. Зато - да здравствует тщеславие! – в одной из соцсетей на странице нашей героини обнаружилась фотография трехлетней давности с изображением элитного жилого комплекса «Алые паруса» и подписью о том, что мадам отпраздновала в нем новоселье. Что ж, и это неплохая зацепка. Лёва пообещал съездить на разведку прямо с утра – благо завтра выходной.

Лукин снова погрозил ему пальцем:
- Не заиграйся в сыщика! Не забудь, у нас с понедельника начинается процесс по коллективному иску к коммунальщикам. Всё готово?

- Всё, включая план Б! – бодро отрапортовал Лёва, зная, что Сан Ваныч неукоснительно требовал от нас всегда иметь в рукаве больше одного варианта действий на случай какой-нибудь неожиданности.

- А ты, Маша, сиди тише воды, ниже травы! – повернулся ко мне Лукин. – По большому счету, у следствия серьезных улик против тебя нет, вот и не надо их добавлять.

* * *

На следующее утро я проснулась взбудораженная, меня буквально распирало от стремления действовать. Снова и снова я прокручивала в голове раздобытую информацию о Голощапове, понимая, что ее недостаточно, и, главное, по-прежнему не известно, что привело его ко мне. В каком еще направлении можно копнуть? А что, если Голощапова, и в самом деле, убил кто-то из обманутых им дольщиков? Самых ярких и крикливых из них я еще помнила пофамильно. Однако зачем было ждать столько лет? Злость копить, что ли? Или только сейчас появилась возможность осуществить задуманное? Но почему задушили до кучи любовницу? За содействие в «отмывании» украденных денег? А вдруг это бизнес-разборки? Ну, и не исключено, тут дела семейные – обоих пришил сынок, съехав с катушек. Я вчера почитала «ленту» на его странице – друзей мало, картинки какие-то мрачные, музон депрессивный… Хотя, вряд ли он шизик. Если и убил, то, скорее, из-за наследства или по какой-то иной причине… Может, Лёва сумеет нарыть что-нибудь интересное? Остается ждать его звонка.

Не в силах сидеть без дела, я затеяла стирку – давно пора, а то всё некогда и некогда. Полная корзина белья накопилась. Проверяя карманы перед загрузкой одежды в машинку, я наткнулась на сложенный вчетверо листок. И тут меня словно молнией ударило. Как я могла забыть про ту бумажку, которую машинально подняла и сунула в карман, возясь с умирающим Голощаповым! Дрожащими от волнения руками я развернула ее и прочла. Это была ксерокопия заверенного нотариусом завещания, из которого следовало, что Павел Голощапов собирался разделить всё свое имущество поровну между Миленой Заварзиной, своим сыном Ильей и некоей Сушко Калерией Николаевной. Ого! А это еще кто такая?

Забыв про стирку, я кинулась к ноутбуку, но поиск в Интернете ничего не дал. Итак, на сцене появилась загадочная дама, прямо заинтересованная в смерти Голощапова, а заодно двух остальных наследников. Не она ли, узнав каким-то образом о содержании завещания, кокнула Павла Леонтьевича? В любом случае, теперь под подозрение попадают двое: сын Голощапова и это загадочная гражданка Сушко. Кстати, они могли действовать и сообща, чтобы устранить Заварзину. Получить по половине состояния - куда лучше, чем по одной трети.

Мои размышления прервал звонок в дверь. Увидев в глазок соседку я вспомнила, что обещала ей помочь.

- Привет, проходи.

Она робко прошла в гостиную, огляделась и пристроилась на краешке дивана.

- Рассказывай, что у тебя случилось.

- На меня позавчера вечером напал какой-то урод, наверное, ограбить хотел, но я отмахалась. Дома Сашке рассказала. Он говорит, надо заявление в полицию написать: вдруг у нас в районе маньяк завёлся.

- Прав твой Сашка. О таких случаях лучше сообщать. Давай писать заявление в райотдел. - Я придвинула к себе ноут, открыла новый файл и начала печатать «шапку». – Полные свои имя, фамилию, отчество назови.

- Сушко… Калерия Николаевна.

Я чуть не упала со стула. Вот это поворот!

- Калерия! А почему тебя называют Алей, а не Лерой?

Девчонка пожала плечами.
- Не знаю. Еще мать так звала.

- Мать? Так ты ж, вроде, детдомовская.

- Ее родительских прав лишили, когда мне было семь. Пила она крепко - сколько ее помню.

- И где она теперь?

- Не знаю и знать не хочу. Померла, наверное.

- А отец?

- Я его ни разу не видела. Мать как-то по пьяни ляпнула, что его посадили за убийство.

- А Голощапова Павла Леоньтевича знаешь?

- Не. А кто это?

Пришлось рассказать. С самого начала. С мусоропровода.

- Теперь ты понимаешь, что напали на тебя, скорее всего, не случайно? Голощапов включил тебя в число своих наследников. Почему – мы не знаем, но факт остается фактом: через несколько месяцев сможешь получить кучу денег. А до того момента ты – в большой опасности. Судя по всему, позавчера тебе повстречался не грабитель и не маньяк, а сын Голощапова – всё указывает на то, что он хочет хапнуть наследство целиком. Сожительницу своего отца он уже убил, а теперь подбирается к тебе. Ты разглядела того, кто на тебя напал?

- Не. Это у нас в арке было, ну, в той, которая во двор, да еще вечером. Я иду себе, и вдруг передо мной какой-то тип в темной куртке с капюшоном. Схватил меня вот так, за плечи. У меня в руках сумка с продуктами была. Тяжелая. А драться еще в детдоме пришлось научиться. В общем, я ему пару раз заехала хорошенько, он, похоже, не ожидал, офигел, а я тут же дала дёру.

- Больше по темным подворотням не шастай и вообще, в одиночку старайся лишний раз не выходить. На тебя теперь открыта охота, ты понимаешь?

Аля растерянно спросила:
- А что же мне теперь делать?

- Ничего. Затаиться. А заявление это… - я кивнула в сторону ноутбука.

- На фига оно теперь? – перебила меня девчонка. – Мы ведь знаем, кто напал и почему, а доказать всё равно не сможем. И что тогда толку в полицию таскаться?

- В общем, ты права. Давай лучше сделаем так: в понедельник я постараюсь наведаться к следователю и рассказать про завещание и нападение на тебя. Пусть вплотную займутся этим Ильёй Голощаповым. – Я открыла в браузере его страничку. – Вот его фото. Хорошенько запомни этого типа в лицо. Где увидишь, удирай со всех ног и сразу звони мне.

Я продиктовала свой номер, Аля забила его в свой сотовый.

- И еще, - предупредила я, - про наш разговор пока никому не слова.

- Даже Сашке?

- И Сашке тоже.

- Жалко, - Аля поникла, но тут же опять вскинулась: - Вот он потом удивится, когда узнает, что я, прям как в сериале, богатая наследница. Так надоело быть нищими!

- Ну, до открытия наследства еще надо дожить. Придется подождать несколько месяцев. Денег одолжить?

- Не, спасибо! Дотянем. Скоро мы с Сашкой сами вам занимать будем! - расплылась в улыбке Аля.

Закрыв за ней дверь, я задумалась. С одной стороны, можно расслабиться, ибо стало окончательно ясно, что меня Голощапов-младший не тронет – цель у него другая, и я у него на пути не стою. Но, с другой стороны, не могу же я сидеть сложа руки и наблюдать, увенчается ли успехом его сафари на Алю-Калерию. При этом вопрос, почему ее включили в число наследников, пока остается без ответа, и это мне не нравится. Лёва, где ты, почему не звонишь?

Словно в ответ на мой мысленный призыв, телефонный звонок вспорол тишину.

- Марусь, привет! Жива?

- Как видишь. Новости есть?

- Не то чтобы много. К счастью, у них там, в жилом комплексе, по консьержке в каждом подъезде – а уж женщину я всегда разговорить сумею, ты меня знаешь.

Да, тут не поспоришь - перед обаятельным, улыбчивым, темноглазым Лёвой большинство дам всех возрастов просто тает.

- Так вот. Сначала сунулся в первый же подъезд, выяснил, где тут недавно двое из одной квартиры друг за другом скончались. Сама понимаешь, вариантов немного. Нужный подъезд указали сразу. Консьержка там, к счастью, оказалась болтливая. Конечно, поинтересовалась, кто я такой. Но я сказал, что занимаюсь вопросами голощаповского наследства, помахал у нее перед носом адвокатским удостоверением. После этого она наговорила мне про эту семейку много чего, но, в основном, муру всякую. Хотя кое-что важное я от нее узнал. Она по ходу разговора заявила, что Илья, мол, и мог убить Заварзину, и не мог.

- Это как?

- Мог, говорит, потому что на дух ее не выносил – это за версту было заметно. А не мог – потому что в день, когда Заварзину задушили на даче, Илья весь день просидел дома – никуда не выходил.

- Значит, у него стопроцентное алиби?

- Я бы не сказал. Эта консьержка сидит, вяжет какой-то чулок и глаз с телевизора не сводит. Мимо нее рота солдат может незаметно пройти. Думаю, Голощапова-младшего со счетов скидывать не стоит, ведь всё папашкино добро достанется теперь ему.

- Лёва, там не всё так просто с этим наследством…

Я вкратце изложила события нынешнего утра.

- Ого! Получается, что виноват именно сынок. Дельце-то оказалось не таким уж и заковыристым. Кстати, если у этого Ильи сейчас хватит ума притормозить и больше не пытаться убить сонаследницу, то его причастность к убийству Заварзиной, боюсь, никто не сможет доказать – алиби ему консьержка подтвердит, а может, еще кто. Ну а если победит жадность, и он захочет сорвать весь куш, то остается единственный шанс поймать этого гаденыша - на живца, то бишь, «ин флягрантэ». (2)

- И кто будет ловить? Полиция? Куда там! Не приставят же они к этой детдомовке круглосуточную охрану!

- Ты, что ли, собираешься ее охранять? Всё, Марусь, не лезь больше в это дело. Загляни к капитану Гусевой, расскажи ей всё как на духу, отдай найденный листок, получи от нее крепкий выговор и успокойся – появился подозреваемый поинтереснее тебя. Через десять дней срок твоей подписки о невыезде, как полагается, истечет. И всё – проехали. А эта девчонка пусть сама о своей безопасности дальше беспокоится. Ты ее предупредила – можешь умыть руки. У тебя и так забот хватает. Что, кстати, с делом Щукина? Ознакомилась?

Я вздохнула.
- Не успела. Там восемь томов.

- Ну так чего ждешь? Скоро суд, а у тебя до сих пор тактика защиты не выбрана. Давай-давай, шевелись! Всё, Марусь, я побежал. До понедельника!

«По большому счету, Лёва прав, - подумала я, нажав кнопку отбоя. – Чем еще тут можно помочь? В конце концов, у Али есть муж - вот он пусть ее и охраняет».

А по краю сознания скользнуло отголоском мысли: «И всё-таки интересно: почему Голощапов включил эту девчонку в число своих наследников?».

* * *

Я подскочила на стуле от настойчивой трели звонка. Даже в воскресенье вечером покоя нет! Что стряслось? Пожар, что ли? Встав из-за письменного стола, я раздраженно потопала к входной двери. За ней обнаружился сосед Сашка в замызганной футболке и трениках, с перекошенным от волнения лицом.

- В чем де…

Я не успела договорить, Сашка без приглашения ввалился в квартиру и запричитал:
- Мария Максимовна, помогите! Алька говорила, если что, к вам можно обратиться. Помогите! Пожалуйста!

- Что случилось?

- Мне с Алькиного телефона пришла «эсэмэска» про то, что Алька собирается прыгнуть с Башни. А она просто пошла подъезды мыть полчаса назад!

- Что?! А может, это такая идиотская шутка? Вы с Алей не ссорились? Вдруг она в отместку захотела, чтобы ты подергался?

- Да не ссорились мы! Все нормально было, как всегда. Говорю же, она подъезды убирать пошла. Что делать? А вдруг, она и в самом деле решила прыгнуть? Или уже прыгнула-а-а? – тут Сашка уже просто завыл в голос.

- Погоди, не блажи. Дай подумать.

Сосед замер, с надеждой глядя на меня. Пораскинув чуток мозгами, я твердо сказала:
- Значит, так. Уверена, что это дурацкая шутка. Сейчас мы с тобой поймаем такси, сгоняем к Башне и поищем Алю. Вот увидишь – мы ее там не найдем. А после пробежимся по ее подшефным подъездам – наверняка она работает себе спокойно и не подозревает, что ты тут на стенку лезешь. Собирайся и жди меня внизу. Я скоро выйду.

Я вытолкала из квартиры чуть приободрившегося Сашку и торопливо набрала номер Лёвы.

- Привет! Ты где?

- Дома. А что?

- Похоже, Илья, и в самом деле, пришил своего отца и Заварзину. А теперь выкрал сонаследницу и собирается обстряпать ее смерть как самоубийство. – Я коротко изложила детали. - В полицию звонить толку нет – как только услышат про попытку суицида, сразу переведут стрелки на МЧС. А если Алю, и правда, похитили? Пока меня будут пулять туда-сюда, пока сумею втолковать, в чем дело, погибнет девчонка. Вдруг ее еще можно спасти? Короче, я почему тебе звоню… Помоги поймать гаденыша «ин флягрантэ», а?

- Ты что, рехнулась? Жить надоело? Этот Илья на всю голову отмороженный. На нем уже два трупа. Да и Алю твою он уже, наверное, отправил в полет с двадцатого этажа.

- А если еще нет? Вдруг успеем? Не возьмем его с поличным - он останется безнаказанным. Наверняка уже заготовил себе какое-нибудь алиби. И девчонку жалко – сил нет! Никогда себе не прощу, что не попыталась помочь! Ну давай хоть попробуем! Нас ведь будет трое против одного - мы с Сашкой и ты.

- Марусь, у тебя, точно, крыша поехала.

- Лёва, некогда препираться! Не поможешь, мы с Сашкой всё равно туда отправимся.

- Я ж потом весь изведусь, что отпустил тебя одну.

- Не одну, с Сашкой!

- Да ты же сама говорила, что он задохлик. Какой от него толк! – Лёва помолчал пару секунд и устало выдохнул. - Ладно, Марусь, уговорила. Но чтоб всё в рамках закона – мне неприятности не нужны. Пошарим в Башне – там всё равно охраны никакой нет – что могли, давно разворовали. Если повезет, ловим Голощапова на горячем, сдаем полиции – и всё, больше никакой самодеятельности!

* * *

«Вот тут можно пролезть!» – негромко сказал Сашка и первым ловко нырнул в дыру, почти незаметную в темноте январского вечера.

Я последовала за ним, стараясь не порвать пальто об искореженные края металлического ограждения. На стройплощадке, освещаемой лишь луной, стояла тишина. Спотыкаясь о присыпанный снегом строительный мусор и проваливаясь иногда в сугробы, мы торопливо обогнули дом по периметру. К моему огромному облегчению, ничьего окровавленного трупа мы под окнами не нашли.

«Там следы! Внутрь ведут, - потянул меня за рукав Сашка, указав в сторону одного из подъездов. – Видно, что свежие – с утра ж снег прошел… Аля!!!» - заорал он и кинулся вперед. Мне ничего не оставалось, как побежать за ним, на ходу включая фонарик в смартфоне. Вбежав в дом, Сашка, остановился, прислушался и повернулся ко мне. «Она, наверное, наверху. Откуда еще прыгать, как не с самого последнего этажа? Скорее!»

Пешком на двадцать какой-то этаж?! Для меня самой стало неожиданностью, что я, оказывается, могу это сделать, хотя, надо признаться, большую часть дистанции Сашка буквально волок меня за руку, а я светила нам под ноги, чтобы мы не рухнули в какой-нибудь неожиданный пролет. В голове стучала лишь одна мысль: найдет ли нас Лёва, когда подъедет.

Едва мы оказались наверху, в лицо ударил ледяной ветер, не давая отдышаться: стен тут не было, из перекрытия предыдущего этажа торчало только несколько десятков колонн, часть из них уже залили бетоном, а остальные были лишь обозначены толстыми прутами арматуры. Отсюда казалось, что стоишь на огромной скале, подножие которой со всех сторон омывает море городских огней.

«Э-э-эй! - снова заорал Сашка. - Аля! Это я! Ты здесь?»

Из-за колонны метрах в пяти от нас выступил крепкий парень в куртке-«аляске». Я узнала его сразу, хотя на фото он казался выше ростом - Илья Голощапов! В лунном свете блеснуло лезвие ножа, зажатого в руке.

«Не успели, - горько подумала я. - Пока поднимались, он успел сбросить Алю вниз».

Сашка, судя по всему тоже это осознав, суетливо отступил на пару шагов назад и спрятался за меня. Понимая, что бежать бесполезно, я осталась стоять на месте, проклиная его трусость и свой идиотизм: неужели вот с этим хлюпиком Сашкой я собиралась повязать убийцу? Теперь главное - тянуть время. Лёва скоро появится.

- Кого я вижу! - с издевкой произнесла я. - Илья! Кажется, мы с тобой уже встречались?

Он криво усмехнулся.
- Разве? Что-то не припомню.

- Над трупом твоего отца. Не хочешь рассказать, за что ты приговорил его к смерти?

- «Приговорил»! Ой-ой, как высокопарно! Да ты кто такая с расспросами лезть, а? Ты вообще зачем сунулась не в свое дело? Тебя только не хватало! - Парень рубанул воздух ножом и вдруг добавил с надрывом: - Как вы меня все задолбали!

«Не под наркотой ли этот тип?» - невольно подумала я и, трясясь в душе от страха, заставила себя презрительно бросить:
- Не обобщай. Сейчас речь не про всех, а про твоего отца. За что ты его всё-таки?

Лицо Ильи перекосилось от злобы.

- Хочешь знать? Ладно. Он сам напросился - вечно распускал руки и называл это «воспитанием». - Парень рывком выставил перед собой сжатые кулаки. - Вот только когда бьешь своего сына по поводу и без, не забывай, что однажды тот вырастет и даст сдачи.

Он изобразил пару хуков и хрипло рассмеялся.

- Но разве за такое убивают?

По его лицу пробежала судорога, словно от боли, руки безвольно опустились.
- Этот гад и мать мою бил. А еще изменял ей, козел. Пару месяцев назад перебрал водочки и признался, что когда-то давно заделал на стороне дочку какой-то замужней бабе, а та девчонка попала потом в детдом.

Голощапов сделал шаг ко мне, я попятилась и уперлась спиной в Сашку, а Илья продолжал, распаляясь:
- Отец тогда всё лез ко мне обниматься, размазывал сопли и жаловался, что его много лет мучила совесть, а теперь он придумал, как искупить свою вину. Сказал, что впишет эту детдомовку в свое завещание вместе со мной и своей шалавой Миленкой, которая у него ширмой служит. А там по завещанию такие деньжищи светят!

- Какие еще деньжищи? Твой отец, помнится, объявил себя банкротом.

- Он? Банкрот?

Илья коротко рассмеялся, закинув голову, но тут же снова зло посмотрел на меня.
- У отца есть подставная фирма, через которую он пропускает бабки, прокрученные «Техснабом», и кидает себе на счета. Это для тех дольщиков, что за ним до сих пор гоняются, он - нищий, а на самом деле его контора и почти всем «Техснабом» владеет через всякие там кредиты-лизинги-аренды. Да у него просто туча денег, а как ни попросишь в ответ: сам зарабатывай. - Илья презрительно сплюнул. - На Миленку столько спускал бабла, а мне машину нормальную жался вместо дешевой купить, урод!

- И только поэтому Милене пришлось умереть?

«Лишь бы он не допёр, что я тяну время! А Лёва, если еще немного проканителится, действительно поймает этого типа на на горячем - стоящим с ножом над моим трупом,» - тоскливо подумала я.

Илья скривился .
- Ты чё такая любопытная, а? Не дошло еще, что тебя сейчас саму мочить будут? А за Миленку чё переживаешь? Скоро сама с ней встретишься.

- Говорят, ты ее сильно не любил.

Он осклабился:
- «Не любил»? Да я эту сучку ненавидел с того самого дня, как отец притащил ее к нам в дом через пару недель после похорон мамы. Я тогда был еще мальчишкой, но поклялся себе, что однажды они оба заплатят. А когда отец по пьяни рассказал мне про эту Калерию, я понял, что пора действовать, и узнал у него ее адрес...

Я кинула новый вопрос, продолжая мысленно проклинать Лёву за нерасторопность:
- И ты выследил, а потом убил отца? Думал, что он еще не успел включить дочь в завещание?

Илья снова усмехнулся.
- Я его не убивал.

Он сделал еще один шаг вперед и поудобнее перехватил в руке нож.

- Это сделал я, - донесся сзади спокойный голос Сашки.

- Ты?!

Я обернулась и, метнувшись в сторону, прижалась спиной к ближайшей колонне, вглядываясь в безмятежные черты его простоватого лица.

- Да. – Сашка пожал плечом. - Жаль, вы, Мария Максимовна, помешали мне закончить дело. Я собирался затащить жмурика на чердак – специально у Альки взял ключи – она там хранит свои ведра-тряпки. Потом ночью вывезли бы трупак с Илюхой куда подальше. И никто бы не догадался, кто и где его убил.

Помня, что надо тянуть время, я повернулась к Голощапову:
- Но как твой отец оказался там?

Илья пояснил насмешливым тоном.
- Я наврал ему, что дочурка хочет с ним повидаться. Сказал, что был у нее, и мы подружились. Отец размяк и рванул укреплять семейные связи. А там его уже ждал Сашок.

- Быстро же вы нашли общий язык…

Он рассмеялся:
- Люди легко сходятся, когда в результате сотрудничества им светит лямов по двести каждому.

Сашка тоже хохотнул, явно довольный собой, и добавил:
- Зато с этой бабой всё получилось как надо. Илюха дал ключи от дачи. Оставалось только наведаться в гости и уехать с последней электричкой.

- Врешь, - я окинула взглядом его тощую фигуру, на которой болталась крутка. - Ты бы не справился со взрослой женщиной в одиночку.

Кажется, Сашка собрался обидеться на мои слова, но не успел, потому что за плечами Голощапова-младшего вдруг возникла темная фигура, широко размахнулась, и обрезок металлической трубы впечатался парню в висок. Илья рухнул как подкошенный.

Разглядев, кто нанес удар, я воскликнула:
- Аля? Ты жива! Слава богу!

Она отбросила трубу и шагнула ко мне.

- Осторожно! – воскликнула я, указывая на Сашку. – Он – убийца! Эти двое заодно!

Кивая и улыбаясь, Аля подошла и вынула из кармана веревку.

- Держи ее! – коротко скомандовала она мужу, и в эту же секунду Сашка навалился на меня. Я отчаянно затрепыхалась, но вдвоем они довольно быстро скрутили меня и бросили на бетонный пол.

Так вот как этот дохляк задушил Милену! Ему помогла Аля! Если мне и до этого было страшно, то теперь всё внутри сжалось от ужаса. Такого я не ожидала. Даже если сюда примчится Лёва, расклад будет не в нашу пользу: кто же ожидал, что убийц будет целых трое!

- Как ты могла! – не смолчав, горько бросила я.

- Ну да. – Аля пожала плечами. - Это, конечно, жесткач. Но когда с деньгами вечный напряг, начинаешь смотреть на жизнь по-другому. А тут такие бабки. Кто же захочет ими делиться? – Она укоризненно покачала головой и вздохнула. - И зачем только вы в это влезли? Жалко вас. Тетечка вы хорошая, помогали нам. Вы не думайте, я добро помню. Я его слишком мало видела в жизни, а потому ценить умею. Но Сашка разглядел, как вы подняли ту бумажку с трупа. Он не знал, что в ней – вдруг она на нас выведет, поэтому и пришлось затеять этот цирк, типа на меня напали и всё такое. И оказалось, что вы начали копаться в этом деле, да еще в понедельник собрались к следователю. Эх, ну зачем вам это было нужно, а? – Она заботливо поправила мне съехавший на лицо капюшон. - Полежите тут, Мария Максимовна. Нам сначала надо с Ильей разобраться, пока он не очухался. А потом и до вас очередь дойдет.

Парочка подняла всё еще валяющегося без сознания Голощапова, подтащила к самому краю перекрытия и столкнула вниз.

У меня разом пересохло во рту. Вот тут я уже просто запаниковала, понимая, что следующей туда же собираются отправить и меня.

Аля, наклонившись над многоэтажной бездной, весело помахала рукой вслед упавшему телу, выпрямилась и… получила по затылку тем же обрезком металлической трубы, который на этот раз оказался в руках ее мужа. Так же беззвучно, камнем, как и Илья Голощапов, она исчезла в темноте за краем платформы.

Сашка повернулся ко мне, снял с шеи шарф, обмотал им трубу и сунул за пазуху.
- Ни к чему тут это оставлять. Завтра найдут их, - он кивнул через плечо, - с черепушками, разбитыми так, что ни один эксперт не обнаружит следов от этой железяки, и скажут, что еще пара придурков с собой покончила. Алька ж сама мне со своего телефона «эсэмэску» отправила про то, что решила с Башни сигануть. Ну а если полиция начнет копать слишком глубоко, то найдутся доказательства, что это Алька с Илюхой на пару пришили всех, включая вас, Мария Максимовна, – уж я об этом позабочусь.

Лёва! Где же ты, черт тебя дери! Сердце стучало в горле, руки и ноги, скрученные веревками, уже начинали неметь, бок заледенел. Время! Надо тянуть время!

- Но жену-то ты зачем убил?

- Да всё потому же, что чем меньше ртов, тем кусок больше. – Произнес Сашка тоном, которым втолковывают неразумному ребенку. - Теперь все бабки достанутся мне одному. Подождать, конечно, придется. Но я терпеливый. Дольше ждал, пока смогу, наконец, зажить по-человечески.

- Ага, размечтался! – раздалось со стороны лестницы, и мы с Сашкой резко повернулись на голос.

Над краем платформы торчала голова Лёвы. Затем показались его плечи, а через пару секунд он шагнул на этаж.
– Любопытные у вас тут разговорчики. Жаль, не успел к началу беседы, но кое-что записал.

Лёва вскинул руку со смартфоном, повертел им и сунул в карман, продолжая идти в нашу сторону.

- Это ты, сука, его сюда на хвосте притащила? - Сашка ощетинился, рывком вытащил из-за пазухи обрезок трубы и отбросил в сторону шарф. – Ну иди сюда, хмырь, щас огребешь у меня.

Он начал осторожно обходить противника, стараясь зайти с тыла. Лёва вынул руку из кармана. В ней был зажат пистолет. Я-то в курсе, что у Лёвы он газовый, а вот Сашка - нет, потому и замер сразу, весь подобравшись.

- Брось! – отчеканил Лёва ледяным голосом.

Сашка миролюбиво улыбнулся.
- Ну чё ты сразу за ствол хватаешься? Ладно, ладно. Ща брошу.

Он сделал короткое движение кистью, и труба полетела в Лёву. Тот машинально увернулся, но на это ушли драгоценные мгновения: Сашка уже успел кинуться ему под ноги и повалить. Откуда столько сил в этом тощем парне! Хотя Лёва тоже никогда не был Геркулесом. Пистолет отлетел в сторону. Теперь силы были приблизительно равны.

Сцепившись, оба начали кататься по бетону, покрытому утоптанным снегом. Не в состоянии помочь Лёве, я бессильно наблюдала, как противники в пылу схватки постепенно придвигаются к опасному краю, кажется, не замечая этого. Вот до него осталось всего метра три… Ближе… Еще ближе… Лёва ухитрился поджать ногу, упереться ею в живот Сашки и резко выпрямить. Сашку отбросило, но он тут же вскочил и, чтобы удержать равновесие, сделал еще один шаг назад. В этот момент до него, наверное, дошло, что ботинок его заскользил по краю перекрытия. Сашка выпучил глаза, заорал и отчаянно замахал руками, стараясь выровнять тело, но в этом яростном поединке за жизнь победила гравитация…

Лёва, отдуваясь и отплевываясь кровью, поднялся, отряхнул куртку и, охая от боли, вытер лицо снегом. Затем, подобрав пистолет и сунув его обратно в карман, он начал распутывать узлы веревок на моих руках.

- Ну спасибо тебе за шикарный вечер. – Лёва осторожно потрогал наливающийся под глазом синяк. - Как я завтра с таким лицом в суде покажусь?

- Главное ты живой, - всхлипнула я. – И я живая. Мне уж начало казаться, что ты не придешь, а ты, оказывается, в засаде сидел.

- Марусь, - отозвался Лёва, развязывая веревки на моих ногах, - ну ты же сама знаешь, что в запасе всегда должен быть план Б. Ты хотела «ин флягрантэ»? Пожалуйста, получи. Есть два свидетеля, видеозапись и вот это, - он указал на окровавленный обрезок трубы, - с «пальчиками». - Закончив распутывать веревки, Лёва помог мне подняться. - Не хочешь снова бегать к следаку, забираем отсюда эту железяку, и, считай, ничего не было, а завтра в газете просто напишут, что самоубийцы совсем одурели – уже по трое сигают с Башни… - Он заглянул мне в лицо. - Ну, выбирай: план А или план Б?

Подышав на окоченевшие руки, я вытерла стынущие на щеках слезы, а затем посмотрела на трубу и ответила:
- Звони в полицию... А к капитану Гусевой я завтра обязательно заеду…

Примечания:
(1) «Про боно» (от лат. pro bono publico ради общественного блага) — это оказание профессиональной помощи благотворительным, общественным и иным некоммерческим организациям, а также частным лицам, которые не могут подобную помощь оплатить.
(2) Сокращение от «in flagrante delicto» (лат. «в пылающем преступлении») — юридический термин, означающий, что преступник был пойман с поличным.


___________________________________

Эх, грустно-то как... И сын, и дочь на отца такой зуб держали. И погибли так страшно. Покарала судьба товарища махинатора, видимо, зло бумерангом вернулось.
А Марусе повезло с коллегами - мужики что надо ))
Надеюсь, полиция их не привлечет, а то в наше время всякое бывает.

Спасибо!
___________________________________

Элли, рада, что ты забежала на новый рассказик. Он писался впопыхах для конкурса,который судили профессиональные криминалисты и писатели (в т.ч. Александра Маринина), взял 4-е место.

Вот-вот. И все три трупа на наших героев-юристов могут повесить. А может, и сверху еще добавят из "висяков".)))
___________________________________

Интересный мини-детектив))
Спасибо, Оксана!
_________________

Юля, как всегда, рада видеть тебя в читателях. Мне приятно, что рассказ понравился.
___________________________________