Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Ребекка, ознакомился с альтом, не особо привлекательная для меня тема, поэтому компанию не составлю. Раз уж выбор оставляешь за мной, то


Одна из любимых песен в плейлист 8 марта

Мейфэр

- Да ну нах**н, Артур, от тебя не избавиться, – открыв дверь и увидев на пороге своей берлоги старшего брата, я немного удивился, но все же сдвинулся в сторону, пропуская нежданного гостя. Выглядел он порядком уставшим и помятым, как человек, проживший морально сложный день. Не исключено, что так оно и было. Но это не удержало меня от ехидства. – Жена выгнала из дома, и хочешь обосноваться на диване?
Никак не отреагировав на укол, словно не услышав слов, Артур переступил через порог. Не задерживаясь у двери, он прошел в большую комнату, опустился на кожаный диван и осмотрелся так, будто бы уже знакомый дизайн мог чем-то удивить. Цветовая палитра вполне просторной, совмещенной с кухонной зоной гостиной по-прежнему состояла из сочетания множества черных поверхностей с огненно-красной кирпичной кладкой одной из стен и оттенками серого.
- Все тот же мрачный интерьер, - резюмировал брат негромко, ни к кому не обращаясь. Но зацепившись взглядом за низкий стеклянный столик, на котором стакан, наполненный виски с подтаявшими кубиками льда, соседствовал с мобильным телефоном, он обернулся ко мне. – Я помешал важному звонку?
- Создаю антураж для песен любимых рок-групп, - я всегда с легкостью генерировал правдоподобные ответы, не имеющие ничего общего с истиной. Ведь, в самом деле, не говорить же брату, что в плане сочетания красок внешний облик квартиры никогда не менялся, потому что эту тональность задал еще дед, торжественно вручивший мне ключи на семнадцатилетие. Упоминание великого Уильяма Макнейла могло привести к самым неожиданным последствиям, поэтому лучше осторожно обойти сложную тему. – Трудно помешать звонку, когда абонент внес номер в черный список.
- Женщина? – полюбопытствовал Артур, на что получил молчаливый кивок в качестве ответа. – Обидел ее?
- Не соответствовал ожиданиям, - пояснил коротко. Он определенно заявился не для того, чтоб потрепаться обо мне любимом, но почему-то тормозил. – Ты зачем приехал?
- Есть одна важная вещь…, - начал Артур, но вместо того, чтобы продолжить, внезапно съехал с темы. - Не предложишь выпить?
Недоумевая, с чего вдруг брат надумал составить компанию, я пересек комнату. Достал из бара тумблер, налил примерно на два пальца виски и бросил несколько кубиков льда. Крепкие алкогольные напитки он практически не употреблял, но за отсутствием выбора предложенный стакан принял, покрутил в руках и даже пригубил, судя по изменившемуся выражению лица оставшись не в восторге от горьковато-терпкого привкуса.
- Мы вроде как утром обсудили все касательно M&E, - прихватив со стола свой стакан с виски, я пристроился в уютные объятия кресла напротив незваного гостя. – Или возникли проблемы?
Менее суток назад шасси самолета, выполнявшего рейс по маршруту из Барселоны в Лондон, коснулись взлетно-посадочной полосы аэропорта Хитроу. За два с немногим часа пути Артур рассказал о том, на какой стадии находились наиболее значимые текущие проекты M&E и подробно остановился на нюансах дела, которым под его руководством занималась целевая группа юристов. Хотя определение казалось мне слишком преувеличенным, потому что работа продвигалась медленно и в большей степени состояла из обсуждений прав и обязанностей участников крупной в плане финансов сделки. Это было на руку брату, занятому другими, не менее важными для него вещами, но кому-то следовало бы уже довести бумаги до надлежащего для подписания вида.
- Нет, все по плану, - отозвался Артур, перекатывая в тумблере янтарную жидкость. – Отец на взводе.
Я предполагал подобное развитие событий. Поэтому добравшись до пункта назначения в Хитроу, пройдя все контрольные точки регистрации и выдачи, забрал с парковки свой автомобиль и отравился по другим адресам. Необходимо было встретиться с несколькими акционерами, любезно нашедшими в расписании для меня время, и показаться на глаза матери, чтобы смиренно выслушать все, что она обо мне надумала. Этот список дел вполне мог бы дополниться разговором с отцом в качестве вечернего десерта, но с учетом его характера мне казалось более разумным перенести беседу на завтрашний день.
- Представляю, Гордон в гневе просто нечто, - не удержавшись, я фыркнул и откинулся на мягкую спинку кресла. Поднес ко рту стакан с виски и прежде, чем сделать глоток, вдохнул густой дымно-древесный аромат, который потек в легкие. – Помнится, он обещал открыть филиал в центральной Африке и сослать меня туда с концами, когда вместо экзамена в Кембридже я укатил на Ибицу с моделями, едва не сорвав… к чему они там готовились?...
- Презентация коллекции Барберри, - брат подсказал забытые за несущественностью детали и вновь потянулся к своему напитку, сделав несколько глотков. – Кай, во Франции мы достигли определенного взаимопонимания, в частности в бизнесе, однако один важный разговор о личном так и остался незаконченным.
- Речь о том, что в отличие от тебя я был свободен как ветер в создании своего будущего, но предпочитал разрушать его? – уточнил осторожно, спокойно, словно сапер, ступивший на заминированную местность.
Под этим определением брат обобщал те дни, когда я коллекционировал штрафы за превышение скорости; без выходных и праздников развлекался по ночным клубам, закидываясь всем, что горело; светился на страницах желтой прессы с новым непродолжительным романом и так далее. Всего просто не упомнить. В особенности с учетом разной степени трезвости и адекватности в момент очередной выходки.
Принятие резких негативных изменений, если верить теории Кюблер-Росс, включало в себя пять стадий, выстроенных в очередность: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Я читал о них, представляя чем-то вроде спринта – от старта к финишу, но на деле потерялся в непоследовательности волн. На смену гневу приходила депрессия, затягивающая на дно до отрицания. Не хотелось верить в то, что это случилось со мной, и отдавать брату место во главе M&E. Я пытался отстаивать свою значимость, бесился и выходил на следующий круг забега, как пони, гоняющий по внешнему кольцу стадиона до состояния бессильного сплина. В такие моменты мне требовалась перезагрузка, т.е. уйти в затяжной отрыв, чтоб заполнить суррогатом образовавшуюся внутри пустоту. Легкодоступной заменой были адреналин в крови, грохот клубных миксов над толпой на танцполе клуба, длинная дорожка из стопок с текилой или другим алкоголем, секс на одну ночь. Список ширился и множился.
В жизни нужно было попробовать все, чтобы однажды отпустить желаемое. Или уяснить, что так и не сумел этого сделать. Мне по-прежнему хотелось должность директора M&E и то грядущее, которое в прошлом нарисовал себе с одобрения Уильяма Макнейла.
Я злился и ненавидел старшего брата ровно до того момента, пока не поставил на его место себя. Мою мечту о будущем Артур сердцем не выбирал. Он оказался между двух мнений: позиции отца, на свой взгляд определившего набор качеств достойного наследника семейного бизнеса, и деда, имевшего собственные суждения. Один считал Артура подходящим преемником, в меру рассудительным и благоразумным, а другой сомневался в том, что старшему внуку стоило становиться юристом, связанным с M&E.
- А ты скажешь, что я не раб лампы, то есть фирмы, без возможности выбора, - слова брата прозвучали, с горечью и досадой, однако не запальчиво. Эмоции давно уже перегорели, остались лишь факты. – Я задолжал тебе кое-что, Кай, - привлекающим внимание жестом он поднял руку и продемонстрировал предмет, не интересовавший меня ранее. Средней толщины книгу в коричневом кожаном переплете я принял за ежедневник с рабочими заметками, даже не задумавшись о том, зачем брат притащил его за собой. – Это дневник деда. Следовало отдать записи раньше, ведь они предназначены для тебя.
На фразе «дневник деда» я завис, гипнотизируя взглядом фактически бесценную вещь, в которой сохранились мысли и воспоминания самого дорогого и близкого человека. А когда блокнот развернулся титульной стороной, словив свет лампы и блеснув позолотой инициалов W.M., меня потянуло к нему, будто магнитом. Я пристроил куда-то – хорошо бы не мимо стола – стакан с виски и схватил книжицу, ощущая под пальцами теплую, мягкую кожу. Нетерпеливо пролистал страницы, исписанные угловатым, скачущим, как кардиограмма, и таким родным курсивом, остановившись на первом белоснежном листе, осторожно проведя подушечками пальцев по буквам. Немного выцветшие чернила являлись крохотной частицей разума Уильяма Макнейла. Его мечтами, стремлениями, переживаниями и мудростью.
- Мой милый внук, Кай, - прочитал, ощущая в горле ком, готовый задушить эмоциями. Я давно понял, куда из кабинета ушли личные записи деда, и даже предположил, что брат почерпнул из них болезненную для самолюбия информацию. Однако и представить не мог, что великий Уильям Макнейл, ежедневно заполняя страницы, отправлял таким образом послание мне.
- На протяжении всего дневника дед обращался к тебе как к следующему главе M&E, а меня считал неспособным управлять фирмой, - произнес брат, залпом допив оставшийся в тумблере виски, поднялся на ноги и пошел к бару, чтобы повторить. – Ты был прав: мне всю жизнь хотелось доказать обратное, - он усмехнулся печально, явно ощущая всю иронию ситуации. – Только с каждым годом я все больше ненавидел фирму и тебя, разбазаривающего свою праздную жизнь.
- Нет, Артур, завещав тебе сбережения и загородный дом, дед пытался сделать вклад в самостоятельность и независимость, дать возможность выбора, которого не оставил мне, - я не согласился с братом, потому что немного понимал натуру своего гениального наставника. Уильям Макнейл анализировал все, что видел, слышал, чувствовал, делал выводы и смотрел вперед, стараясь разглядеть завтрашний день и переиграть время. – Как думаешь, кого из нас он любил больше: меня, передав акции M&E, или тебя, подарив остальной мир?

Сити

«…Запомни, Кай, время несется вперед, вращает планету и переворачивает числа на календаре, собирает кожу в морщины и никогда не возвращается назад. Чем больше дней уходит в былое, тем отчетливее я понимаю, как много упустил в жизни, уповая на то, что обязательно исправлю и изменю будущее. Налажу отношения с Гордоном, который с возрастом все больше отдаляется от меня, сам научу его играть в шахматы – к чему учителя сыну чемпиона университета? – и вообще расскажу все, что знаю. Обещаю себе заняться этим завтра, а завтра так и не наступает. Его попросту не существует, потому что каждое новое утро – это сегодня. И если кто-то или что-то для тебя, мой дорогой внук, действительно является важным, то менять, исправлять и жить нужно сегодня. Сейчас…»

Многое о человеке способно поведать его окружение, не только болтливые или острые на язык люди, но и вещи. Предметы в кабинете отца безмолвно отражали увлечения и стремления владельца. Дизайн интерьера полностью соответствовал современной холодной обезличенности, где сплелись кремовые стены с темно-коричневой, почти черной мебелью. Согласно его представлению рабочего, подчеркнуто функционального пространства содержимого было немного, однако стоимость каждого отдельного элемента составляла внушительную сумму. Это понимал каждый визитер, попадавший в обитель Гордона Макнейла, по обыкновению встречающего гостя в огромном кожаном кресле, в какой-то степени своей громоздкостью похожем на трон.
- Ты сошел с ума? – голос отца раскатом грома пронесся по кабинету, что в сочетании с горящим взором и громко хлопнувшими по столешнице из элитной породы черного дерева ладонями обычно вселяло в собеседника трепет неуверенности или даже страха. Однако я уже давно к этой категории лиц не относился – привык, выработав своего рода иммунитет, поэтому лишь слегка улыбнулся в ответ на эмоциональное представление. – И не смей ухмыляться!
- Если ты сомневаешься в моем здравии, то обратимся к психиатру за письменным заключением, - предложил я, на театральный выпад отвечая предельно невозмутимо, со спокойствием моря в полный штиль, потому что прекрасно знал, что именно это еще сильнее выводило Гордона из себя. – Потратим впустую время и вновь вернемся к нашей беседе.
- Исключено, Кай! – безапелляционно отрезал, ожидаемо стремясь удержать меня в стороне от важных и сложных дел фирмы. Возможно, отец искренне полагал, что я не справился бы с уровнем рисков и ответственностью или же наоборот переживал, что вопреки его уверенности, завершил бы все в оговоренные сроки, как и дела в Испании. – Я не стану доверять один из крупнейших проектов компании тому, кто на страницах желтой прессы появляется чаще, чем на совете акционеров.
Я ожидал чего-то подобного. Может быть не слово в слово, но рассчитывал на гремящие негодованием интонации и непрошибаемое упрямство во вспыхивающем искрами взгляде. Предсказать было совсем несложно, ведь все наши беседы сводились к двум сценариям. Сначала я стучался в закрытые двери и злился, потому что отец вел себя так, будто бы совсем не слышал и не стремился. А потом роли менялись: меня, зачастую еще не отошедшего от очередного кутежа и не способного адекватно воспринимать нравоучения, отец загружал своими нотациями.
Гордон Макнейл всегда расценивал разгульное поведение, как показательное бунтарство, протест против его решений и авторитета в целом. Знатно сотрясал воздух, однако вероятно умом понимал, что не имел никаких рычагов давления и никак не мог воздействовать на ситуацию. Разве что, используя штат ручных адвокатов, прогнуть под закон о приватности газетенку, собравшуюся разродиться статьей со скандальными подробностями жизни британской «золотой» молодежи. Все-таки репутацию семьи, сделавшей имя в юридической сфере, и престиж компании нужно было поддерживать.
- Совет акционеров уступает печатным изданиям по части периодичности, - без ехидства в тоне заметил я, потянувшись к настольному маятнику, представляющему собой пять металлических шариков, подвешенных на леске, и запустил их движение, визуализирующее закон сохранения энергии. Раскачивающиеся шары, ударяясь, заполняли кабинет повторяющимся звуком, который в данной ситуации служил раздражителем, но мне это нравилось. - Разве у тебя сейчас есть другие варианты? Еще больше загрузишь Честера? Вызовешь дядю Оскара? Начнешь прогибать Артура?
В диалоге с отцом я будто бы вел шахматную партию исходя из принципа, согласно которому играл с дедом. Он учил, переставляя фигуры на расчерченной квадратами доске, думать на несколько шагов вперед, анализировать возможности обеих воинств, чтобы выстраивать свою стратегию с учетом логичных для противника ходов. Поэтому шах из череды вопросов вполне ожидаемо для меня привел к затянувшейся паузе, в которой Гордон Макнейл размышлял над ответом. Ему определенно требовалось немного времени для того, чтобы смириться с уже принятым решением и озвучить его. Ведь для того, кто никогда не признавал поражения, сложность заключалась именно в этой своего рода уступке.

«…Кай, твой отец непростой человек. Жесткий и непреклонный, сформировав свой образ мышления самостоятельно, потому что я не привил ему той изящной гибкости разума и хитрости, которыми наделен ты. Авторитарен, не всегда способен слышать мнение, отличное от его суждений, и создаст немало трудностей личности иного склада ума, но всегда помни, внук: Гордон Макнейл не только руководитель компании, еще он отец, который желает лучшего своим детям...»

- Почему Артур не может быть таким упрямым, как ты? – фраза в большей степени принадлежала не генеральному директору компании M&E, а именно родителю, возлагавшему надежды на старшего сына, предавшего выбранный путь ради шато восемнадцатого века и виноградников под французским солнцем. Отец, наверное, испытал самый настоящий шок, когда Артур отказался от блестящего по его меркам будущего в качестве первого лица успешной фирмы.
- Он достаточно упорный, - без тени ехидства заметил я, совсем не желая раскручивать клубок очередной не имеющей смысла ссоры, потому что, поступив в соответствии с мечтами, брат не собирался уступать, и нам здесь обсуждать было нечего, - столько лет строил из себя наследника империи, которой никогда не хотел управлять и тяготился. Разве ты не рад за сына, нашедшего занятие по душе?
- А ты, Кай, будешь счастлив, если я соглашусь? – полюбопытствовал Гордон и, коснувшись маятника, остановил шары Ньютона, вернув тишину кабинету. – Почему тебе это так необходимо?
Когда-то давно мне очень хотелось, чтобы отец задавал вопросы и внимательно слушал ответы. Я бы рассказал ему всё, даже самые наивные и смешные грезы, на которые только способен был подросток, искренне полагавший, будто нашел свое место в жизни, определился с целями и стремился к их достижению. Тогда все казалось предельно четким и ясным, имело смысл, создавая ощущение, словно вселенная вращалась вокруг меня. Однако Гордон Макнейл никогда не спрашивал, и я естественно ответить не мог.
- Я устал от подвешенного состояния, когда не падаешь и не взлетаешь, - желания разъяснять свою позицию больше не было и, идя на поводу у рефлекса, я собирался отшутиться фразой на грани бреда, но понял, что другого шанса на искренность не представилось бы больше никогда. – Когда, отвлекаясь от деятельности M&E, ищешь что-то достойное внимания в абсолютно другом месте и вновь находишь интерес в юридической сфере. От себя мне не уйти, не отказаться от акций, подаренных дедом, но и до должности твоего заместителя не дотянуться.
- Знай, что я глаз с тебя не спущу, - помедлив пару секунд, то ли переваривая откровение, то ли ввиду отсутствия иных выходов перенастраивая себя на новый лад, отец наконец-то нашел силы для того, чтобы произнести вслух свое решение. Шахматная партия закончилась в мою пользу – мат, а все остальное являлась не более чем несущественными деталями. – Я требую развернутый доклад: каждое твое слово, действие и даже мысль прежде, чем итоговый вариант договора попадет к нашему клиенту на подпись. Если справишься с этим делом, и вообще твоего запала хватит на год, то я сделаю соответствующие распоряжения о смене в управлении.
- Не сомневаюсь в твоей щепетильности, - я не стал оспаривать его стремление к контролю, потому что прекрасно понимал, насколько важной для гордости авторитарного в управлении руководителя компании была эта бравада. Гордон Макнейл уступал не в какой-то незначительной мелочи. Он отдавал мне всё. – Обещаю, я больше не отступлю.

«…Возможно все, Кай. А то, что кажется неосуществимым, просто требует больше времени и сил. Ты справишься, мальчик мой. В конце концов, ты всегда справлялся и получал желаемое…»

После разговора с отцом я пришел в галерею с портретами руководителей компании, являющейся залом памяти всех управленцев. Идея принадлежала деду, питающему слабость к колониальному стилю и империализму, что, в общем-то, оправдывало размах: бронзовые люстры с каскадами хрустальных сосулек, позолоченные вензеля лепнины и холсты в массивных рамах на нейтрального цвета стенах и карта мира, небрежно брошенная под ноги на паркет. С картины, потребовавшей многих часов позирования художнику, Уильям Макнейл бросал на меня пронзительный, хитрый и слегка смеющийся взгляд. Дед был в точности таким, каким я бережно хранил его образ в своей памяти.
- Прости, что я так долго, - прошептал, обращаясь к идеально детализированному портрету так, словно он мог, услышать меня, двинуться в пределах рамы, сменить позу и ответить. Сказать все то, что не сумел передать в записях своего личного дневника, который я читал, не отрываясь, пока небо за окном не посветлело над розоватыми от восхода облаками.
- Вот ты где, Кай, – неизвестно когда и откуда в галерее появился Артур.. Обозначив присутствие, он направился ко мне и, остановившись на расстоянии метра, всем корпусом развернулся к картине. – Как прошла беседа с отцом?

«… Так уж вышло, что мои внуки полные противоположности в своих характерах. Артур подобен воде, текучей и мягкой, стремящейся к состоянию покоя стихии, которая подчеркивает его осторожность и основательность, терпеливость и упорность. А ты, Кай, импульсивный, азартный, дерзкий огонь – процесс, движение и энергия, что всегда должна находиться в потоке и ресурсе, чтобы чувствовать жизнь на полную катушку. Две крайности, уравновешивающие друг друга, понимаешь же, о чем я? Артур ни в коем случае не враг тебе, будущему руководителю компании, наоборот, надежный союзник, который всегда окажет поддержку в нужный момент…»

- По плану, - подобрав определение, я кратко охарактеризовал достаточно сложный диалог.
- Хорошо, - тихо согласился брат и после нескольких минут снова нарушил тишину. – Мертвых навещают на кладбище, попробуй как-нибудь.
На территории, прилегающей к старой провинциальной церкви, среди крестов и скульптур плачущих ангелов, одна из серых мраморных плит была подписана именем деда, датирована датами рождения и смерти и отмечена лаконичными словами скорби близких. Я приезжал на место погребения, отдавая дань традициям, слушал шелест ветра в ветвях деревьев, вдыхал распространяющуюся от воды свежесть вместе с воздухом и молчал. Глупым и нелепым казалось говорить, обращаясь к пеплу из костей, потому что великий человек не исчезал со смертью своей физической оболочки. Уильям Макнейл остался во всем, что создал. Я просто не мог его отпустить.
- Ты едешь в Иерусалим, чтобы пообщаться с Богом? – спросил, отвечая на замечание, в котором ясно читался намек на пренебрежительное отношение к ритуалам. – Дух деда здесь, в коридорах и кабинетах выстроенной им империи, в строчках рассуждений на страницах дневника, в нас с тобой. Везде, где мы помним его живым. И лучшее, что я могу сделать – продолжить его дело. Так что собирай своих рабов в конференц-зале.
- Командовать мной вздумал? – со звонким возмущением отозвался брат на резкую смену интонации и переход беседы иную плоскость, оставив при себе комментарии по поводу деда. Да и что сказать, ведь это было личным предпочтением, которое ему пояснили, но не навязывали. – Вообще-то я пока что занимаю должность…
- Шустрее, Артур! – перебил я брата и, встретившись с его ошеломленными глазами, рассмеялся. – Пойдем, впереди много работы.

«…Никогда не позволяй, мой милый внук, своим четко поставленным целям превратиться эфемерные надежды. Не зря же из ящика Пандоры, где скрывались все злосчастья человечества, древние греки последней выпустили надежду, как самую грозную из казней. И знаешь, Кай, я думаю, нет символа более потрясающего, ведь наперекор общепринятым суждениям, надежда – это покорность. А жить – значит идти вперед к цели и не покоряться…»

+Ntime. Сити

Совещание проходило в режиме видеосвязи, потому что с учетом реалий, как показала практика, не имело смысла собирать руководителей заграничных филиалов в конференц-зале головного офиса. Артур, пользуясь этим самым бессовестным образом – хотя такое поведение считалось исключительно моей личной фишкой – свинтил из Лондона вместе с женой и детьми, чтобы по официальной версии присматривать за работой французского и испанского подразделений M&E. Вполне довольное жизнью лицо брата в последние несколько месяцев мне доводилось видеть только на экране монитора, потому что все свободное время он посвящал виноградникам Шато де Мартино и винодельне. Мелани отыскала где-то в Париже именитого реставратора, в крови которого текла страсть к интерьерам восемнадцатого века, и, заманив в поместье, с энтузиазмом впрягла в ремонтные работы. Занятые своими делами оба они не появлялись в Англии уже около полугода, пропустив даже ежегодное празднование Рождества, которое мать обычно организовывала в двух вариантах: мероприятие для узкого семейного круга и официальный прием, рассылая пригласительные гостям. В этом году, отступив от традиции светского раута, Корнелия и Гордон на все зимние каникулы улетели во Францию знакомиться с Шато де Мартино.
12:15:35 Артур Макнейл: Неплохое интервью для Форбс, Кай. Непривычно видеть тебя в костюме.
Входящее сообщение от брата всплыло на экране моего ноутбука поверх говорящей головы представителя бельгийского филиала. Совещание в формате видеосвязи в отличие от устаревшей модели встречи за одним столом позволяло беспаливно отвлечься на приватную переписку, созданную на троих с Чезом. Уже просмотрев письменный отчет бельгийской головы, который не вызвал никаких вопросов, я переместился в мессенджер.
12:16:02 Кай Макнейл: Ты просто редко бываешь в Лондоне
12:16:24 Честер Эллиот: Поддерживаю, я скоро забуду, как ты выглядишь, Артур.
Похоже, в редких случаях расстояние сближало. Нам с Артуром определенно было маловато места в Лондоне под крышей Башни 42, когда брат занимал второй по значимости пост в компании, однако сейчас общение переживало своего рода ренессанс. Мы больше не спорили, не желая искать компромиссы, и не ссорились, обвиняя друг друга в собственных несчастьях, как бывало в отсутствии возможности иметь желаемое, а именно разговаривали, придя к чему-то, на мой взгляд, очень похожему на взаимопонимание и доверие. Следовало признать, что я старался прислушиваться к соображениям Артура, ведь его рациональный подход в ведении дел клиентов фирмы, действительно, дополнял и уравновешивал мое творческое мышление от противного. Вероятно, подобную гармонию имел в виду дед в размышлениях на страницах дневника, ведь он, человек достаточно мудрый, насквозь видел своих внуков и понимал, в чем оба нуждались с оглядкой на особенности темпераментов.
12:16:45 Честер Эллиот: Мне в статье нравится фраза Кая «Юристу лучше иметь ум надлежаще скроенный, чем надлежаще заполненный».
12:18:05 Артур Макнейл: Это определяющая Кая черта.
12:18:13 Кай Макнейл: Это Гугл
12:18:29 Кай Макнейл: Но спасибо за лестные отзывы
12:18:59 Артур Макнейл: Не скромничай, интервью для Форбс – признание твоих талантов.
Никогда не думал, что средства массовой информации, сколь бы компетентными они не позиционировали себя в какой-то области, могли определять уровень профессионализма. Их обозреватели не имели необходимой квалификации в сфере корпоративного права, не составляли лично бумаги для слияния корпораций и их реорганизации и уж тем более консультировали бизнес, не разъясняли нюансы всякого рода санкций и изменений в законодательстве с целью их безопасного обхода, не представляли интересы клиентов в суде. В этом заключалась моя работа, как ведущего юриста лондонского офиса, а прессе, свободной и независимой до мифических драконов, оставалась функция пиара, с чем Форбс справился, представив в правильном свете Кая Макнейла – будущее M&E.
12:19:07 Артур Макнейл: Эта журналистка делала со мной разворот по случаю вступления в должность как заместителя генерального несколько лет назад.
12: 19:18 Кай Макнейл: Разворот или «разворот» тоже?))
12: 19: 44 Честер Эллиот: Серьезно, Кай? Артур?
12:20:01 Артур Макнейл: Я не буду комментировать двусмысленные намеки.
Свернув диалоговое окно, я вновь сосредоточился совещании и отчете следующего филиала. Держать руку на пульсе – это входило в моим обязанности, как преемника Гордона Макнейла. Работать в тесной связке с отцом по части управления подразделениями фирмы, как отлаженной под него системы, было сложно, но можно. Глава компании вел себя авторитарно и требовательно, как, в общем-то, и обещал, нередко оспаривал мою точку зрения так яро, будто всерьез собирался дискутивать до валидольного состояния. В такие моменты я напоминал себе о возрасте и здоровье Гордона, а ему о том, что рано или поздно для собственного удобства мне придется реорганизовать работу отделений.
12:31:07 Честер Эллиот: Соберемся, отметим, ххх… ну вы поняли. Артур?
12:31:29 Артур Макнейл: Можем, мне в любом случае необходимо приехать в Лондон на неделе.
12:32:10 Честер Эллиот: Замечательно! Кай?
12:34:28 Честер Эллиот: Кай, ты нас кинул? *звуковой сигнал*
12:39:01 Кай Макнейл: Не соберемся, я занят
12:39:06 Кай Макнейл: И не звони сюда
- Что ж, теперь я подытожу информацию общим годовым отчетом, - закрыв мессенджер, я переключился на вкладку с данными, где собрал доходы офисов за прошлый год. – А вы объясните мне, почему цифры такие разные.

Мейфэр

Неяркий искусственный свет с потолка падал на столик, устроившийся возле окна, за которым порывы ветра гнали по улице колючие мелкие снежинки. Город охватила типичная для конца января непогода, не сумевшая, впрочем, разогнать людей по домам, что подтверждал заполненный посетителями зал ресторана. Он всегда был популярен у публики, способной оценить точность стилизации под трапезнуюсредневекового феодального замка с прямоугольными столами, окруженными стульями с высокими обтянутыми бархатом спинками.Мне нравилось это заведение кухней, конечно же, и атмосферой, отсутствием суеты и шума. Приглушенные фоновые кельтские мотивы, в которых улавливались арфа и флейта, совсем не отвлекали от собеседницы, занимавшей место напротив.
- Итак, Меган, у тебя ко мне небольшая просьба? – о цели встречи я напомнил после того, как, соблюдя все правила учтивости в диалоге и разделавшись с рагу из кролика, приправленным экзотическими специями, мы заказали десерт.
- Верно, - сделав глоток итальянского красного полусухого и поставив бокал с вином на скатерть, доктор смерть наклонилась чуть ближе, подчеркивая важность ее следующих слов. Серебряная витая цепочка скользнула по коже в вырезе блузки, упав ниже ключиц под тяжестью кулона со знаком зодиака – близнецы. – Мне нужен сопровождающий на одно важное мероприятие. Не мог бы ты с этим помочь?
Поскольку встреча за ужином была назначена сразу после работы, то оба мы выглядели по-деловому сдержано. Меган в довольно строгом черном брючном костюме и белой блузке напоминала агент Скалли*. Хотя практически при той же длине волос ее каре естественного темно-русого оттенка состояло из уложенных немного подкрученных локонов. Эта прическа подруги нравилось мне гораздо больше короткой стрижки, но все же не настолько, как женственный образ с длинными волосами.
- В смысле сходить с тобой в эскорт-агентство? – поинтересовался в ответ, звуча без намека на шутливость, хотя прекрасно знал, что мисс Меган Марчмен достаточно самостоятельная личность, чтобы из предложенного списка кандидатов выбрать мужчину на вечер. Однако я все же не мог удержаться от привычной манеры ведения беседы с ней, пусть даже и не совсем представлял пока, в чем заключалось бы мое участие на самом деле. – Предпочитаешь горячих латиноамериканцев или нордических скандинавов?
Безжалостно скомкав длинными пальцамильняную салфетку, привыкшими к ювелирной точности в обращении со скальпелем, она наверняка представила на месте несчастного клочка выбеленной тканименя. Однако в обозримой перспективе я отнюдь не стремился в роли пациента попасть в, несомненно, нежные и заботливые руки доктора смерть, наметив слишком много планов, связанных с работой. Ее количество росло нелинейно, вероятнее всего в геометрической прогрессии от того, что наверстать мне требовалось очень много.
- Неужели, надев Армани с галстуком для обложки Форбс, ты провел их и остался все тем же раздолбаем? – на мгновение показалось, что уголки губ Меган чуть приподнялись, подтверждая, что она оценила юмор, а далее в вопросе прозвучала усмешка, когда она вспомнила о недавнем моем интервью для издания. – Речь о свадьбе подруги, куда неприлично придти с мужчиной, за деньги выполняющим роль моего кавалера, но можно пригласить друга.
- Значит, тебе нужен рыцарь в Армани в дополнение к вечернему платью и клатчу? – уточнил я, прикидывая, что она рассуждала достаточно разумно, любезно прояснив свою ситуацию и придуманное решение.
Взвешивая за и против, я поднял со стола свой бокал с вином и задумчиво качнул в руке, отчего насыщенный рубин лизнул прозрачные стенки. Толстый хрусталь поймав блик золотистого искусственного света, преломил его и отправил на скатерть, где на освободившемся после основных блюд пространстве возникли две тарелки с десертом: воздушным творожно-клубничным пудингом для мисс Марчмен и абрикосовым пирогом с корицей и мускатом для меня. За ними последовали небольшие чайные чашки и другие предметы сервировки, после чего официант бесшумно испарился.
- И Сиан**. Это ведь твоя машина на парковке перед рестораном? – произнесла Меган, упомянув недавнее небесно-синее приобретение, пришедшее на смену более патриотичному автомобилю Бонда, и, получив кивок головы в качестве утверждения, задала следующий вопрос. – Так что, Кай, ты согласен?
За все время общения я никогда не спрашивал мисс Марчмен о личном. Она всегда казалась вполне довольным своей жизнью и самодостаточным человеком, выбравшим профессию по призванию и обладающим широким кругом интересов. Меган без труда ориентировалась в юридических терминах, когда речь заходила о работе; раз в неделю или две играла в теннис в паре со мной против Эллиота и его часто меняющихся партнерш, создав стабильную в плане побед пару; искренне радовалась очередному победному матчу Манчестер Юнайтед и даже вполне увлеченно слушала впечатления Честера от пилотирования, пообещав попробовать как-нибудь. Вне общих спортивных предпочтений иногда мы встречались в будние дни, потому что обед всегда приятнее в обществе собеседника.
Далеко не все люди понимали прелесть одиночества как осознанного выбора. Я не смог доходчиво объяснить свою позицию, казалось бы, весьма демократичным и ненадоедливым в плане личной жизни родственникам. Активность матери удалось свести к нулю, но не избавиться от бесед на тему важности серьезных отношений, а от невестки, искренне полагавшей, будто истинное счастье заключалось в браке, меня избавил только ее отъезд во Францию. Возможно Меган находилась в схожей ситуации, не желала становиться объектом жалости и сводничества подруг или хотела отомстить бывшему. В любом случае, уверен, доктор смерть не просила бы об услуге, если б это не было для нее важным.
- Чего не сделаешь ради тебя, Меган.

* персонаж сериала «Секретные материалы»
** Ламборгини Сиан

Эльза, спасибо за такое романтичное поздравление
Софи, благодарю за подарки
Меган, это мои любимые цветы

Первый год A-levels, сентябрь

- Дебильное сочинение! – поймав волну истерики, чересчур громко для тишины библиотеки фыркнул Хью, отбросив на стол гелевую ручку, и круговыми движениями размял затекшее запястье. Внеклассные задания, требующие посещения читального зала, он ненавидел, предпочитая спортивные мероприятия, где находился в своей стихии и обязательно входил в число призеров. – Снова переписывать.
Сидящий рядом Честер, которому едва не прилетело отскочившей от столешницы канцелярией, переглянулся с друзьями, потянулся к белой, истерзанной корявым почерком бумаге и развернул на сорок пять градусов. Прочитав заголовок и, видимо с ходу оценив весь масштаб трудностей в виде темы задания, а также занудливого преподавателя по психологии, Эллиот рассмеялся. Письменные работы, связанные с изложением мыслей на бумагу сильной стороной Хью не были еще и от того, что он все время косячил то в согласовании частей сложных предложений, то в орфографии, а к сдаче допускалось только идеально чистое сочинение.
- В чем основа твоего счастья, Хью? – произнес я, озвучив тему сочинения, заданного всей группе курса психологии, в том числе и мне, а после взглянул на испорченный лист и тоже заржал. – Роскошь, телки и куча бабла – хочешь окончательно довести препода?
- Кай, напиши за меня, - жалобно попросил футболист, скорчив полную скорби и страданий мину, и склонился ко мне, перейдя на заговорщицкий шепотом, который слышали только мы двое. – А я устрою темную Кавендишу. Только проверенные люди отца. Гарантирую.
- Не надо ничего такого, вообще никакой самодеятельности, - я резко остудил пыл Хью, снова предупредив его, чтобы не трогал Марка Кавендиша и даже не пытался задирать на тренировках в течение всего сезона спортивных игр. – Лучше достань всем пропуск в вип ночного клуба твоего отца на Хэллоуин.
- Не вопрос, составь список – договорюсь, - ответил Хью, на что я вырвал из тетради на кольцах лист и принялся записывать имена друзей, преимущественно состоящих в футбольном клубе, не забыв упомянуть многострадального Кавендиша, и девчонок из балетного класса. – Луиза?
Удивление друга, в общем-то, было понятно, потому что чопорная леди Лу в свидании отказала и тем самым в дребезги разбила сердечко. Страдал он натурально, отказавшись даже от пейнтбола, организованного на заброшке за городом, где компания футболистов частенько устраивала живую вариацию Контры* с краской в увесистых ружьях. Хотя, говоря откровенно, Хью явно перегибал с драматизмом, потому что я считал глупостью убиваться из-за самой обыкновенной девчонки, которых целое общежитие только на территории школы и еще большее количество за ее пределами.
- Не будь тряпкой, - цокнув языком, я отчитал мученика неразделенных чувств и подвинул футболисту белый лист в мелкую клетку со списком фамилий, - завтра ее ответ может измениться.
- Только подъезжайте к заднему входу, - бегло перечитав указанные фамилии, напомнил Хью и, сложив бумагу в несколько раз, запихнул в карман брюк. Не обладая природной внимательностью к деталям, конечно же, он ни с чем не связал просьбу. Все размышления на этот счет заслонила радужная перспектива не париться над сочинением, а сдать готовую работу, написанную на вполне приличный балл. Избавившись от проблемы, футболист с облегчением выдохнул, откинулся на спинку стула и окинул взором парней за столом. – А не позадрачивать ли нам в Доту**?
- У меня еще дела здесь, - указав на заваленный конспектами и книгами стол, ответил я и встретился с хитрой ухмылкой Чеза, бросившего взгляд влево на стол балерин. Он естественно просек реальный мотив, но подтверждения не получил. Я приподнял бровь, вполне натурально изобразив непонимание, и поспешил выгнать друзей. – Валите уже, отвлекаете только.
Со Снежной королевой все шло не так, как хотелось бы. Напечатанную согласно нормам эссе работу по «Унесенным ветром» она передала мне в большом конверте через посыльного, которым выступила одна из фрейлин. Дело было отнюдь не в исключительной занятости Элизабет – я понял это сразу, потому что знал ее расписание не хуже собственного – весьма демонстративный ход девушки свидетельствовал о нежелании пересекаться лично. Она пыталась от меня отделаться, самостоятельно подготовив задание и отправив готовую копию для ознакомления. Мне не оставалось ничего другого, кроме как, прочитав эссе, достаточно грамотно склеенное из двух точек зрения, признать, что придраться, увы, не к чему. Хотя очень хотелось найти что-то несоответствующее представлению о персонажах, чтобы иметь весомый повод подойти к Эльзе.
Мейтленд и ее ближайшие фрейлины, обложившись учебными пособиями и тетрадями, выглядели сосредоточенными каждая на своем задании, однако, стоило подойти к столу, как на меня поднялись три пары глаз. В бездонных карих омутах Элизабет под слоем безразличного ко всему высокомерного инея явно прослеживалось любопытство. Луиза выглядела изумленной и будто бы слегка недовольной, а Анабель застыла, словно косуля, попавшая ночью в свет фар автомобиля где-то на лесной дороге, и спустя мгновение дернулась, вскочив на ноги. Реакция удивила с учетом того, что я совсем не походил на персонажа ужастиков, старину Пенни или призрак школьника, заучившегося до смерти и не первую сотню лет блуждающего между рядов с фолиантами.
- Мне нужно идти, - пропищала тонко Анабель Смит, сгребла тетради и побежала к выходу так быстро, словно за ней гнались.
- С ней все в порядке? – поинтересовался я, проводив девчонку взглядом, занял ее стул, раз уж тот освободился, и многозначительно посмотрел на леди Лу, которой тоже не мешало бы отвалить вслед за подругой, оставив меня наедине с Эльзой.
- Не припомню, чтобы мы сегодня за наш стол кого-то звали, - холодно заметила Снежная королева в пустоту, не обращаясь ко мне. Роль свою она играла превосходно, старательно игнорируя не только вопрос, но и присутствие в целом. Эта демонстративная манерность ничуть не удивила, было бы даже странно ожидать от Снежной королевы чего-то иного.
- У меня именной пригласительный, - с усмешкой провозгласил я, указав на скрепленные листы эссе.
- Оставлю вас, - произнесла Луиза, убирая письменные принадлежности в пенал и складывая тетради в стопку. Похоже, она сообразила, что с моим появлением стала лишней и спешила удалиться. - Узнаю, как Бель.
Как и несколько дней назад я сидел напротив Мейтленд, старательно опускающей длинные ресницы, чтобы таким образом обозначить игнор в пользу важности очередной книги. Чем ярче Элизабет подчеркивала свою безразличную отстраненность, тем сильнее меня накрывало азартное желание завладеть ее вниманием и разумом в целом. Очевидно, конечно, что все это напускное поведение являлось частью образа Снежной королевы и ее стратегии, понимая которую, я получал своего рода преимущество.
- С заданием по литературе не так что-то? – сдержанно прозвучал голос Эльзы после того, как тихо захлопнулся учебник по истории средневековья и ее взор из-под ресниц мазнул по лицу.
- Все так, если ты сама согласна с тем, что написала, - ответил я, наблюдая, как девушка принялась строить из книг между нами башню, и по памяти озвучил несколько строк из заключения. - Роман о жизни людей в стремительно изменившемся мире. Одни застряли разумом в прошлом, другие сумели отринуть былые времена, приспособившись к настоящему и смело встречая будущее.
- Согласна, Скарлетт О’Хара достаточно эгоизма, хитрости и изворотливости имела, чтобы принять новую реальность и выжить, - чеканя каждое слово выдохнула она, поднялась на ноги и обняла стопку из нескольких учебников, прижав их к груди. – Если это все, то мне книги на место вернуть нужно.
Не дожидаясь ответной реакции, Мейтленд развернулась на сто восемьдесят градусов и направилась к стеллажам, вышагивая словно модель по подиуму. Я спустился взглядом по рассыпанным на спине платиновым волосам до талии, к выписывающим восьмерки бедрам и залип на неторопливо-гипнотическом движении складок юбки. Форму единого образца носили все девчонки, встречающиеся мне в коридорах, классах и после занятий на территории школы-пансиона, однако внимание задерживалось только на тонкой фигуре Элизабет.
- Скарлетт и Ретт Батлер похожи, - заметил я, следуя за Снежной королевой из одной секции в другую и любуясь зрелищем. – Мы с тобой тоже.
- Они – да, но мы…, - она остановилась, развернулась к книжной полке и, привстав на носочки, потянулась, чтобы поставить учебник рядом с подобными ему изданиями, и повернула голову, взглянув на меня. – По поводу нас, Макнейл, очень сомневаюсь.
- Примерно 4,8 миллиарда лет до взрыва солнца, - из-за Мейтленд всерьез ехала крыша, что привело к научным теориям о будущем звезды, которая, исчерпав водородное топливо в ядре, лопнула бы – это уже клиника. – Уверена, что хочешь ждать свидания так долго?
Подойдя ближе к Эльзе, я помог втиснуть книгу между другими, но руку девушки из своей так и не выпустил. Наоборот притянул к себе тонкую ладонь, чтобы Мейтленд не сбежала. Она развернулась, мазнув взглядом по сплетенным пальцам, и подняла глаза, не такие бесконечно холодные, как обычно. Колючий арктический лед в них слегка подтаял и больше не казался настолько острым, чтоб неосторожно порезаться.
- Нас увидеть могут, отпусти, - слова стали неожиданностью. Я был готов к любой едкой фразе и повелительному тону Снежной королевы, привыкшей давать распоряжения, но не к этому.
- И что с того? – спросил, рассматривая лицо в надежде уловить эмоцию как подсказку. Мне было плевать на окружающих, прекрасно осознающих, что школа в плане нравственности никак не тянула на монастырь.
- Сплетен не хочу, - отрезала Элизабет чуть громче и недовольно поджала ярко-розовые от помады губы.
Где-то в лабиринте рядов раздались голоса, звук которых, быстро нарастая, сигнализировал о приближении возможных свидетелей беседы. Мейтленд не желала быть пойманной с поличным, но вместо того, чтобы отпустить балерину, я развернулся и припечатал ее лопатками к книжному стеллажу. Выпустив нежную девичью ладонь, уперся руками в полки слева и справа от головы Эльзы, закрыв собой таким образом, чтобы любое любопытство разбивалось о синюю ткань пиджака на спине.
Элизабет стояла так близко ко мне, что легкие забивались ароматом ее духов, чего-то свежего, как утренний ветер в апреле, еще прохладный, но с едва сладковатыми нотками распускающихся цветов. Сочетание это слегка кружило голову, оседая где-то на краю сознания и маня податься вперед, преодолев те несколько сантиметров, что оставались между нами. Дело было не в том, что мне нравился этот запах. Мне нравилась Эльза.
- Хорошо, отпущу, если скажешь, что не чувствуешь сейчас ничего и не хочешь, чтобы поцеловал тебя, - прошептал на выдохе, не сдвинувшись с места, не позволив себе дотянуться до ее губ и ядовитого язычка. Я контролировал ситуацию.

*Counter-Strike - серия компьютерных игр в жанре командного шутера от первого лица
** DotA 2 — командная тактико-стратегическая игра с элементами компьютерной ролевой игры

Мейфэр

- Доброе утро, мистер Макнейл, - подняв глаза от монитора своего компьютера, привычно произнесла Лидия, когда к десяти утра я появился в приемной.
Ранние подъемы всегда являлись для меня проблемой, потому что организм, за годы привыкнув к иному ритму жизни, жестко подтупливал после пробуждения, требуя кофе, разогрев в тренажерке или еще что-нибудь для души. Однако определенный прогресс все же наметился, потому что раньше в состоянии ленивой амебы я мог плавать часов до двенадцати. А то и вовсе не появлялся в офисе, ведь зачем париться, если со всей важной текучкой справлялись ответственные папочка и Артур.
Сейчас же решения по всем вопросам в основном принимали отец и я, если те, конечно, не касались совета акционеров, где весомая часть акций принадлежала Эллиотам. В свое время дед принял весьма мудрое решение, допуская продажу акций компании избранному кругу лиц и в довольно ограниченном количестве. А поскольку семья Честера активного участия в организационных моментах никогда не принимала, то внешнее управление было сведено к минимуму.
- Доброе, Лидия, - ответил секретарю и притормозил возле ее стола, чтобы дать распоряжения. – Отметь в ежедневнике: 14-ого февраля я иду на свадьбу. Церемония частная, но все равно позвони мисс Марчмен, узнай у нее подробности по дресс-коду и месту проведения, забронируй мне номер отеле… Ну и ты сама всё знаешь, - изобразил рукой жест неопределенности, в котором Лидия безошибочно уловила многолетнее доверие. – И свяжись с Патриком Бейтсом.
- Все поняла, - порхая пальцами по клавиатуре и внося изменения в расписание, профессионально кивнула она. – Мистер Бейтс уже в пути.
Одна из самых сложных кадровых перестановок пришлась на Лидию, поскольку секретаря мы делили с Чезом. Он отказывался отпускать женщину, ставшую нам обоим практически офисной матерью, и принял в качестве замены только специалиста, проверенного безукоризненной работой с занудным Артуром. Однако Эллиот все равно жаловался на то, что нынешний секретарь совсем не баловал его сладостями, продолжал подкупать Лидию предложениями о смене непосредственного начальника и вообще слишком много терся в приемной.
- О, Кай, хорошо, что я тебя застал, - в дверной проем всунулась голова Честера. – Сохо, новый паб, вечер пятницы?
- Никак, - я покачал головой, отказываясь от предложения друга, - Шелл* подкинули работы, потому что хотят сесть одной задницей на два стула.
- Тогда реванш на автодроме в Бруклендсе** в субботу? – он как фокусник достал из рукава другую заманчивую идею для досуга выходного дня.
- В субботу у Кая встреча с мистером Бруксбэнком, - сверившись с ежедневником, сообщила секретарь тоном, не оставлявшим возможности откосить от запланированного ради гоночной трассы вместе с Чезом.
Эллиот закатил глаза и цокнул языком, будто обиженный мальчишка, уикенд которого никак не мог заиграть яркими красками из-за вечно занятого друга. Просунувшись в дверь, он прошел к Лидии и, встав за ее спиной, запустил глаз в составленное ею расписание моих насыщенных работой дней. Я тоже обратил внимание на то, что в определенный момент график начал прогибаться под весом навалившихся обязанностей, существенно скорректировав будни и порой выходные. Но по активным тусовкам в ночных клубах и подобного рода развлечениям особо не скучал, ведь прошел через такое количество увеселительных заведений, что едва ли мог найти там принципиально новый способ отрыва, увлекающий больше, чем проекты компании.
- Свадьба с Меган? – прочитал Чез сделанную секретарем запись и усмехнулся. – А говорил, что вы только друзья.
- Так и есть, - сделал вид, будто не уловил легкого сарказма в тоне Эллиота, чтобы отделаться от него, развернулся и направился к двери в свой кабинет.
- Смотри, поймает еще букет невесты, - произнес он в спину, продолжая нарываться, когда я открыл дверь и шагнул в арку проема.
- Честер, - остановившись, я не обернулся. Имя прозвучало резко, с интонацией последнего предупреждения, потому что он, прекрасно зная, насколько бесили непрошенные комментарии касательно моей жизни, переступал черту, - документы должны лежать на моем столе до полудня.
- Все, кыш отсюда, птенчик мой, дела не ждут, - донесся голос Лидии, собравшейся выставить Эллиота из приемной, чтобы спокойно заняться обыденной рутиной. – Кай, я приглашу к тебе Патрика, как только он появится.
В кабинете на столе меня традиционно ждала стопка бумаг с яркими стикерами, исписанными вопросами, пояснениями, предложениями и прочей ерундой, разобраться в которой требовалось сегодня. Ежедневно в центральный офис, как в океан, стекалась информация со всех филиалов, создавая приличный объем, но несоизмеримый, конечно, с масштабом данных годовых отчетов, занявших много времени. Дни после воспринимались затишьем, в которое замечательно вписался на консультацию по вопросам бизнеса один из клиентов M&E.
По обыкновению пунктуальный Патрик Бейтс приехал сразу после того, как я разобрался с текучими бумагами, отправив их через секретаря обратно по отделам, и сделал паузу для порции кофеина. Беседа за горячими напитками выглядела более непринужденной, даже в какой-то степени дружеской, хотя за этой видимостью всегда оставались основанные на деньгах отношения. Достаточно объемный в плане химических заводов бизнес, который представлял Патрик, имел хорошую прибыль, но, к сожалению, из-за выбранной сферы деятельности всегда топтался на границе экологических норм. Это было той еще головной болью, потому что гребаные экоактивисты размножались как кролики и порой вылезали на свет даже в странах третьего мира. Поэтому с мистером Бейтсом я встречался довольно часто.
- Грядет буря? – произнес Патрик, сделав глоток насыщенного черного чая и вернув белую фарфоровую чашку на блюдце.
- Не знаю, - мне не требовалось объяснять, к чему он клонил, - я не читаю будущее по звездам, только анализирую факты.
Мир менялся всегда, но с каждым годом это происходило все стремительнее, по аналогии со скатывающимся с горы шаром, набирающим скорость по мере движения. В таких условиях браться за долгосрочные предсказания не очень-то и хотели даже профессиональные аналитики, но крупному производству для минимизации рисков и расходов принимать решения по перестройке требовалось заблаговременно. Юридические компании справлялись с подобным куда легче, потому что не имели дел с материальными ресурсами, специализируясь на результатах умственного труда.
- Все последние прогнозы неутешительны. Я размышлял о переносе производства на запад. Однако это слишком затратно, да и обоснований нет, - посетовал Бейтс, нервно барабаня короткими толстыми пальцами по столешнице из дерева редкой породы.
Мои предпочтения интерьера кабинета и прочих дизайнов формировались под влиянием увлеченности деда колониальной роскошью и чувства стиля матери, уже долгое время вращающей вехи мира высокой моды. Я всегда стремился к изяществу с элементами эксклюзива, потому что с детства жил красиво с уверенностью, что деньги необходимо тратить на то, что приносило радость. Как вероятнее всего считал и сидящий напротив меня Патрик, случайно сверкнувший часами Ролекс из ограниченной коллекции.
- Как вы просили, я изучил законодательство, применяемое к химической отрасли. Ничего не мешает строительству завода в восточной Европе, - ответил я, поделившись выводами, основанными на изучении нормативных актов. - Однако в плане сырьевых поставок могут возникнуть трудности в сравнении с менее принципиальной Индонезией. Что только не разгружают в порту Джакарты.
- Бедным развивающимся странам сложнее закручивать гайки, - обдумав услышанное, Бейтс дополнил мои слова собственными доводами. – Я тоже об этом думал. Поэтому переношу на запад только малую часть производственных мощностей, чтобы иметь возможность все переиграть.
- В таком случае с позиции закона мы учли все, - произнес я, передавая клиенту бумаги, которые он передавал нашим корпоративным юристам на проверку. – А на счет другой вашей просьбы мне еще предстоит поразмыслить, когда будут четко прописаны изменения в нормативных актах.

*Royal Dutch Shell – британско-нидерландская нефтегазовая компания.
**Бруклендс – автодром, протяжённостью 2,75 мили в графстве Суррей.

Первый год A-levels, 31 октября

Я ни хрена не контролировал.
В канун Дня Всех Святых в высоком безоблачном небе полная луна бросала на город пыльно-серебристый свет. Он смешивался с ярко-желтыми сферами от наружных фонарей довольно приличной и чистой улочки, на которой располагался задний вход в ночной клуб, предназначенный для не желавших попадаться прессе приглашенных исполнителей и гостей, как несовершеннолетняя тусовка школьников. Я стоял на маршевой пожарной лестнице в пролете между первым и вторым этажом, прижимая к металлическому поручню и кирпичной стене девушку в черном кафтане, накинутом для тепла. Плотная ткань все время норовила сползти с ее плеч, оставив в легкой желто-оливковой тунике с паутиной вышивки, но это похоже абсолютно не волновало обнимавшую меня за шею Эльзу.
Прогноз обещал прохладную ночь, что, в общем-то, свойственно поздней осени, но я не ощущал температуры воздуха. Все чувства сосредоточились на девушке: ее поглаживающих шею и путающихся в волосах нежных пальцах, сладких от гренадина в коктейле губах и дерзком языке. Поцелуи были медленными, тягучими и слегка сумасшедшими. Как, впрочем, все, что имело отношение к Снежной королеве.
Если раньше я всерьез полагал, что управлял сценарием взаимоотношений, упрямо растапливая ледяную стену брони Мейтленд, то теперь понимал, что мы оба увязли во всем этом. Как те звезды, о которых она говорила, что, попав в зону притяжения друг друга, не могли расстаться. И, говоря откровенно, мне не хотелось отпускать Элизабет из своих рук, разрывать поцелуй даже тогда, когда взамен сгоревшего от жара в легких кислорода требовался новый вдох.
- Кай, - прошептала девушка, когда, размазав остатки коралловой помады, я спустился губами ниже и прихватил кожу немного выше ключицы.
Этот ее полустон казался соблазнительнее всего, что мне доводилось слышать из девичьих уст, эротичнее всей просмотренной порнушки. Потому что он был настоящим, честным, а не наигранной попыткой завести.
- Что? – отозвался я севшим голосом и, подняв голову, взглянул в бездну потемневших глаз девушки. В них вместо морозного инея, присущего Снежной королеве, отражался желтый свет фонаря, будто танцующее в зрачке пламя свечи.
- Какой образ у тебя? – сбитым, но невинным тоном спросила Эльза. Словно не приемля даже минимального расстояния между нами, она подалась вперед и положила ладонь мне на грудь, выводя пальцем узоры на черной рубашке. Максимально отвлекая этим действием от своего вопроса.
Едва ли кто-то из богатых детишек, получивших доступ в ночной клуб, относился к вечеринке в честь Хэллоуина настолько небрежно, чтобы в последний момент брать напрокат костюм, выполненный на уровне детского утренника. У всех нас хватало возможностей, чтобы обсудить мероприятие с дизайнером и припахать ателье отшивать наряд в соответствии с предпочтениями. Это, в общем-то, было элементарно, обыденно, ведь насколько я мог судить, Снежная королева и ее фрейлины даже скроенную по шаблону школьную форму отправляли швее, требуя укоротить юбки и подогнать пиджаки под изгибы фигуры.
- Влад Цепеш, - ответил на любопытство, успев поймать за лацканы соскальзывающий вниз камзол цвета вороного крыла и вернув его на плечи. Обвел пуговицы и петли, обрамленные валашской вышивкой. Для того чтоб вести беседу, нужно было сконцентрироваться на чем-то кроме ее раскрасневшихся губ. – А твой?
Я улавливал направление в общих чертах, среди которых важное место отводилось парику, спускающемуся на спину длинной темной косой, и увенчанной коброй диадеме, но не конкретную личность, взятую за основу.
- Тебе подходит, - Мейтленд рассмеялась, прикрыв густо подведенные черным глаза. Тени от длинных ресниц упали ей на щеки.
Внизу открылась дверь, выпустив в тишину улочки клубный микс, и быстро захлопнулась. Судя по звукам человек, вышедший на воздух, двинулся в сторону лестницы, на ходу прикурил от зажигалки и причмокнул, раскуривая сигарету. Когда он схватился за металлические перила, я повернул голову к нему. Косуха с бусинами, распахнутая на груди рубаха и жилетка – атрибуты капитана Джека Воробья, под которого косил Хью.
- Занято, дыми в другом месте, - пристрастие к табаку футболу не мешало, поэтому меня не парило. Лишь бы он не попался с сигаретами на территории школы, потому что администрация курилку для учеников не предусматривала, предпочитая штрафы.
- Макнейл… и знакомая брюнеточка, - выдохнул Хью, подняв глаза и расплывшись в нетрезвой ухмылке. Как и все вокруг, привыкнув к платиновым волосам Снежной королевы, он не узнал ее в новом амплуа. Ни пару часов назад, когда с высоты вип мы рассматривали в мерцающем неоне девчонок на танцполе, ни тем более сейчас, когда знатно накидался алкоголем. – Для справки вам с египетской цыпочкой: цивильный отельчик в двух кварталах.
Уткнувшаяся лбом мне в плечо балерина хмыкнула, то ли забавляясь той чепухе, которую молол нетрезвый футболист, то ли от досады, что попала в такую ситуацию, вероятнее всего оскорбительную для ее высокомерия. Элизабет шумно выдохнула куда-то немного выше сердца, где ее манипуляции вмиг отозвались теплом, сжавшим грудную клетку. Я скользнул ладонями вверх по вороту кафтана, в бессознательном жесте собственничества обнимая девушку, и, глядя на друга, хищно сощурился. Обычно комментарии Хью забавляли, однако сейчас, не фильтруя пьяный базар, он позволил себе трепать лишнее.
- Закрой рот и свали отсюда, - резким и грубым тоном потребовал я, потому что… конечно же, потому что он мне мешал.
- Пардоньте, - выбросив окурок в урну, парень поднял руки в извиняющемся жесте, верно уловив все интонации, и отступил. Он указал пальцем на девушку, изобразил рукой мобильный телефон, что обозначало «возьми номер ее мобильного», и развернулся, направившись обратно в клуб.
Когда впустив Хью в здание, стальная дверь вновь хлопнула, мы с Мейтленд вновь остались вдвоем все в той же осенней ночи кануна Дня Всех Святых. И вроде бы ничего не изменилось, однако вместе с порывом северного ветра остужающей волной накрыло понимание весомости произошедшего. Парни всегда вели себя как обыкновенные пубертатные пошляки, хвастающиеся в компании достижениями, не скупящиеся порой на подробности, и среди них я с легкостью мог обронить фразу-другую о своих победах. Однако все, что касалось Эльзы, оказалось слишком личным, только моим. Она была только моей.
- Я твоя тайна? – поинтересовалась она, шевельнувшись в объятиях и подняв голову. Лицо так непривычно для моего взгляда обрамляли темные волосы, убранные назад в косу, коснувшись которой я ощутил под пальцами приятные, но все же искусственные локоны. Они существенно отличались от натурального платинового шелка, рассыпающегося в руках. – Забавно.
Не то слово. Меня нехило намотало на маховик собственной игры. Таких поворотов я уж точно не планировал, после ухода Снежной королевы из библиотеки оставшись в секции учебных материалов по истории. Да собственно еще несколько часов назад не поверил бы тому оракулу, что взялся б предсказать недалекое будущее, описывая события этой ночи вплоть до слов, которые собирался озвучить в ответ.
- Вряд ли ты останешься секретом, если вернемся вместе за столик в вип, - произнес я, протянув Эльзе раскрытую ладонь в качестве продолжения.

Меган, ты все же прелесть иногда. спасибо) и за пост тоже. Вижу, тяжело тебе в Норфолке. Дети зло, особенно чужие. Держись там.
Нейт, она теперь точно писать не будет, чтобы конюшня свершилась. Я серьезно
Джеймс, ок, но пригодится вряд ли, от работы меня освободили только на апрель
Ребекка, оставляю обложку за тобой, на количество не претендую, только на качество
Мирелла прочитал пост, с четырехколесной обновой)

Мирелла, попробуй еще раз сохранить аву и загрузить на форум

Сити

- Смесь химическая? – явное сомнение прозвучало в вопросе Гордона Макнейла, когда он, оторвавшись от разложенных на столе документов, поднял глаза на меня. – Как-то это…, - отец осекся, старательно подбирая слова, способные четко обозначить его мнение касательно принесенных мною бумаг.
- Верно, на тонкой грани между гениальностью и полнейшим бредом, - я любезно помог отцу с определением и продолжил размышления вслух. – Но рассуждая логически, если я упарываюсь разновидностью мета*, которой еще нет в перечне запрещенных веществ, то ничего не нарушаю.
За последнее время наше общение с генеральным директором стало на порядок ровнее, спокойнее и сдержаннее. На смену сражению хлестких слов, бьющих точно в слабое место оппонента, пришел диалог, направленный на обсуждение работы с клиентами и внутренних дел компании. Когда отслеживание деятельности всех офисов стало одной из моих обязанностей в качестве заместителя, я в полной мере ощутил вес M&E и увидел управленческие достижения отца. Созданная дедом империя требовала немало усилий со стороны генерального директора и команды сотрудников, чтобы оставаться в топе юридических фирм Британии.
В общем, мне действительно было чему поучиться у Гордона. Поэтому, разбираясь в мельчайших нюансах, годами проходивших мимо меня, старался учесть опыт отца, вникал в его логику при принятии решений, хотя зачастую все равно делал по-другому. Так, как в свое время учил дед.
- Весьма… абстрактное сравнение, но я тебя понял, - сухо заметил отец, кивнув головой, и, вновь обратившись к документам, поправил на носу очки для чтения. – Надеюсь, оно не из личного опыта.
- Я не дотянул бы до тридцати, если б был активистом движения, - с усмешкой ответил отцу и откинулся на спинку кресла, не мешая ему в тишине просматривать бумаги. Для соблюдения формальностей им требовалось одобрение главного управленца компании, поэтому Гордону, надев на лицо маску крайней степени сосредоточенности, приходилось изучать бумаги, словно при малейшем сомнении в решении он всерьез собирался завернуть все. А мне – торчать в кабинете привыкшего к авторитаризму внутри фирмы родителя, всем своим видом поддерживая его значимость.
- Ладно, если Патрик считает выгодным покупку иранской нефти для индонезийских предприятий, то переубеждать его нет смысла, - задумчиво растягивая слова, по опыту давнего сотрудничества отметил отец. – Но…, - гласная прозвучала распевно, - что-то меня все равно беспокоит.
Гордон оторвался от разложенных в творческом иероглифе на столе бумаг и взглянул на меня. В серо-голубых глазах я увидел внимательность и сосредоточенность, свойственные ему при изучении важной документации и обдумывании серьезных проектов, существенно отличались от привычного сочетания взрывоопасной ярости и разочарования, будто с каждым скандалом он находил для меня новое, еще более глубокое и беспросветное дно. Я солгал бы, если б сказал, что скучал по тем ссорам, потому что всегда хотел быть услышанным.
- Это не иранская нефть, а химическая смесь, которую разливают на территории другой страны, - еще раз повторил то, что было написано черным по белому. – В идеале на пятьдесят один процент состоящая из углеводородов из иных источников. Но в порту Джакарты никто не будет настолько заморачиваться соответствием.
- Наверное, ты прав, - произнес отец, будто бы признавая нечто важное и собирая бумаги, что ставило точку в рассмотрении им договоров на покупку сырья от Патрика Бейтса. – Проверишь еще раз законодательство Индонезии на этот счет, и будем считать тему закрытой.
Я кивнул головой в знак согласия, сгреб спутавшиеся в нумерации бумаги и небрежно забросил в нейтрально серую папку, чтобы позднее еще раз просмотреть и привести в надлежащий вид. Несколько удивляло, что привыкший копаться во всех нюансах Гордон Макнейл так быстро согласился с моими аргументами, но мне ли возмущаться отсутствию трудностей. Поэтому, поднявшись из кожаного кресла, я двинулся на выход, прикидывая, что такими темпами вполне мог бы справиться с намеченным объемом работы раньше и пробежаться еще раз по отчетам филиалов. Однако когда ладонь коснулась глянцево-черной дверной ручки, за спиной раздался голос отца, заставив притормозить.
- Кай, - он подождал, когда я обернусь, и продолжил, - приезжай в субботу домой, сыграем утром в гольф.
Прозвучало настолько легко и естественно, будто Гордон говорил это годами со стабильностью одного раза в неделю. Возможно, так и было, только свое предложение отец адресовывал Артуру, разделявшему увлечение и с удовольствием составлявшему ему компанию в клубе близ Вирджиния-Уотер. Меня в кружок по интересам они никогда не приглашали, что, в общем-то, не печалило, потому что только ненормальные ранние пташки могли утром выходного дня с помощью клюшки катать по полю белый мячик в надежде забросить его в лунку. Однако даже без акцента на оптимальном для жаворонков и неподходящем для сов времени суток я не любил гольф, считая его слишком пассивным в качестве физических и умственных нагрузок.
По привычке общения с отцом разум сгенерировал насмешливый ответ, будто он перепутал сыновей, но язвительный комментарий с языка не сорвался. Я повторил про себя только что произнесенные Гордоном слова, очень медленно раскрывая для себя их смысл: приглашение в гольф-клуб к сформировавшейся тусовке друзей и просто хороших знакомых, которым он представил бы младшего сына и будущего руководителя фирмы. Управление M&E не ограничивалось проведенными в офисе часами совещаний или стопками документов, заседаниями в зале суда, требуя вне рабочих будней взаимодействия с нужными людьми. До отбытия в беззаботную свободную жизнь Артур являлся лицом фирмы, создавая правильный образ преемника для тех журналистов, общественности и потенциальных клиентов, чей фокус выходил за рамки юридической сферы. А сейчас Гордон вполне явственно давал понять, что эти сомнительные прелести придется разгребать мне.
- Вообще-то, - осторожно начал я, от неожиданности в самый неподходящий момент подвело красноречие, просто напрочь отвалилось, - у меня уже есть планы на эти выходные.
- Ясно, - отстраненно и холодно процедил президент компании, повернув голову влево к своему ноутбуку, – ты свободен.
Похоже, ответ отца, мягко говоря, не устроил. Меня его реакция, по правде, тоже. Не для того все эти месяцы я строил из себя бессмертного пони, на сто один процент вовлеченного в процессы функционирования компании, чтобы беседа заканчивалась таким образом.
- Может быть, у тебя найдется время для игры на следующей неделе? – я предложил альтернативу.

* метамфетамин

Норфолк

- Давай-ка уточним, Меган, - когда Сиан мягко остановился на светофоре, я повернул голову и взглянул на занимающую кресло рядом доктора Смерть.– Какую роль мне исполнять для публики? Друга настолько скучного, что ему нечем заняться в выходные, кроме как сопровождать тебя на свадьбу? Воздыхателя, которого бессовестно динамишь, но оставляешь ему надежду затащить тебя в постель после пары бокалов шампанского? Любовника, которого на мероприятии не стыдно показать сплетникам с длинными языками?
От одного варианта к другому в голосе становилось все больше смешливых интонаций, на что мисс Марчмен закатила глаза и покачала головой. Короткие темные волосы она уложила в прическу с бусинами жемчуга, женственные линии фигуры подчеркнула пастельно-розовым платьем в пол, не забыв накинуть наверх для тепла полушубок в тон. Непривычно было видеть доктора Смерть в чем-то отличном от монохромной гаммы, профессионально ориентированной на траурный черный и белый медицинский халат, но стоило признать, что немного цвета ей действительно шло. Хотя Меган скорее приняла бы комплимент за стремление подшутить над ее чувством стиля, чем за серьезные слова.
- Не хочу лжи, просто будь моим спутником Каем Макнейлом и не распускай руки - определив суть довольно распространенного монолога и немного поразмыслив над своими предпочтениями, ответила мисс Марчмен. Неопределенность обманом не являлась, что подтвердил бы юрист любой области права. – Не нужно смотреть на меня для правдоподобной игры представляя…, - не закончив предложение, она умолкла, видимо задумавшись над конкретным именем, и, сделав в воздухе жест рукой, от чего полушубок распахнулся на груди, продолжила мысль, - в общем, кто там в твоем вкусе.
- Кэндис Свейнпол, - я назвал представительницу привлекающего меня типажа, голубоглазую блондинку, получившую известность в качестве «ангела» VS, и, заметив, как Меган спешно вновь закуталась в мех, сменил тему. – Увеличить на пару градусов температуру? Сейчас не лучший сезон для свадьбы, разве что по залету.
За окном спортивного автомобиля царил промозглый февраль, ознаменованный низкими серыми облаками и ветрами с моря. Они разбивались о корпус Сиана, в салоне которого благодаря кондиционеру установилась более приятная атмосфера, но возможно недостаточно комфортная для девушки на пассажирском месте. Пусть я и ненавидел таскать за собой вещи теплее кожанки, вытесненной за последний год пиджаком, но предпочитал свежесть, помогающую сосредоточиться на дороге и рабочих вопросах, порой решаемых через беседы за рулем. Если Артура или Честера еще можно было послать оборотами речи далекими от классической литературы, то деловые беседы с клиентами требовали взвешивать каждое озвученное слово.
- Четырнадцатое февраля – праздник влюбленных, романтическая дата, - словно обращаясь к маленькому неразумному ребенку, объяснила Меган, меняя параметры работы кондиционера.
- Ты действительно так считаешь? – хотелось бросить полный сомнения взгляд на девушку, но, во время обгона виляя в плотном потоке машин, не следовало отвлекаться от дороги.
- Не важно, как считаю я, это решение Каролины и ее жениха, - вздохнув, терпеливо отозвалась доктор Смерть. Она не любила говорить о себе, поэтому вполне ожидаемо перевела стрелки. – Они романтичнее некоторых.
Я не стал отвечать, что романтических органов в моем теле нет, по голосу определив нежелание мисс Марчмен продолжать разговор. По своей природе являясь интровертом, в пути она отдавала предпочтение тишине или, в крайнем случае, негромкой мелодичной музыке, в то время как мне нравились подборки с роком погромче или, при наличии компании, активное живое общение. Потому что в отсутствии отвлекающих внешних факторов мозг начинал ковыряться в своих закромах, нередко вытаскивая то, что грузило.
Сейчас на волне беседы в нездоровом приступе мазохизма разум поспешил вытащить из темных глубин памяти настолько далекое, будто из прошлой жизни, обещание, данное одной небезразличной мне девушке в день святого Валентина. Наверное, в самом ванильном и романтичном своем подростковом порыве я поклялся всегда, сколь важные дела ни пришлось бы отодвинуть, отмечать этот праздник вместе с ней. Однако слово не сдержал, уже в следующем году проведя четырнадцатое февраля в ночном клубе с выстроенными в дорожку стопками текилы, парнями из футбольной команды и малознакомыми девицами.
Меган сказала верно, я нихрена не был романтиком.

Нориджский собор выглядел как классическое средневековое строение в готическом стиле. К предстоящему торжеству его украсили в соответствии с изысканным художественным чувством прекрасного. Цветочные композиции из роз и орхидей, по белизне своей похожие снег, сочетались с яркими кроваво-красными ягодами и хвоей, создавая морозной ощущение зимы, чем-то напоминающей мне Рождество в Кицбюэле*. Наверняка, идеей декора и эскизами занимались лично невеста, по словам моей спутницы работающая в сфере дизайна, свадебный организатор, а также все родственницы и подружки, кого удалось подгрузить приготовлениями. Меган вскользь упоминала о хлопотах, связанных с торжеством и свалившихся в том числе на ее хрупкие плечи, а также о значимости мероприятия для молодоженов, вследствие чего всё должно быть доведено до совершенства.
Тогда я молча кивнул, соглашаясь с ее разъяснениями, хотя на самом деле абсолютно не понимал важности описываемого совершенства. А попытавшись поставить себя на место жениха, предположив, что вся суета велась бы вокруг моей свадьбы, уперся в глухую стену. Потому что когда-то, отучив себя от пустых фантазий о будущем, не заглядывая дальше завтрашнего дня, я никогда не думал ни о чем настолько основательном как брак. Не было смысла, точнее девушки рядом, к которой относился бы достаточно серьезно, чтобы смотреть на нее, как на важную и нужную часть своей жизни.
Со своей бабушкой Аделаидой Макнейл, из-за слабого здоровья умершей до рождения внуков, я был знаком только через старые фотографии и воспоминания деда. Уильям Макнейл всегда говорил о ней с нежностью и тоской, вынося в качестве вывода для меня мысль, что серьезные отношения с женщиной являлись не чем иным, как трудной ежедневной работой. Через призму этого определения я смотрел на брак родителей, приложивших немало усилий, чтобы создать доверительный союз целостных многогранных личностей. В окружении они считались одной из самых крепких пар. В противовес этому всему мне, видимо, настолько не хотелось сложностей, что я предпочитал что полегче, необременительнее.
- О чем ты задумался? – поинтересовалась Меган, не получив ответа не свои восторженные впечатления об оформлении собора.
- Обычно я хожу на свадьбы, чтобы снять одну из подружек невесты, - я не настолько выжил из ума, чтобы отвечать на вопрос правду, поэтому, склонившись к уху мисс Марчмен, прошептал первые пришедшие на ум слова. – А тут по плану мероприятия, похоже, придется принимать роды?
- Леди Александра Филдинг-Ленгстон – самая близкая подруга Каролины, - проследив направление взгляда и обернувшись через плечо, чтобы взглянуть на чинно проплывающую к первому ряду глубоко беременную брюнетку, о которой шла речь, тихо пояснила мисс Марчмен. – Она управляет «Фигаро».
- Модели – моя специализация, - я усмехнулся, коснувшись талии Меган так, чтобы это ни на дюйм не казалось непристойным, подвинул к себе, освобождая место в проходе, и заметил между колонн еще одну обладательницу наряда из той же нежно-розовой ткани, что и у моей спутницы. – Ее тоже знаю.
- Откуда? Кэролайн не модель, - доктор Смерть, сделав шаг назад, и посмотрев через мраморную арку, произнесла с явным сомнением в голосе, а после вздохнула. – Кай, веди себя прилично, - не совсем понял, к чему конкретно относился призыв, но с готовностью кивнул. – На венчание приедут герцог и герцогиня Кембриджские. С ними тоже знаком?
- M&E занимались ее разводом, в тот день по счастливой случайности я пришел на работу, - приправил ответ шуткой, хотя по правде случались будни, когда не удавалось доползти до своего укромного уголка под крышей Башни 42**. - А с принцем Уильямом в неформальной обстановке пересекался подростком на Дне Рождения Юджи, но в силу большой разницы в возрасте не нашел общих интересов.
- В общем, скучающим в одиночестве не останешься, - подытожила Меган, интонацией ставя точку в нашем диалоге. – Мне пора к Каролине, найду тебя позже.
Когда мисс Марчмен отправилась выполнять свои обязанности подружки невесты, я занялся тем, что делал в последнее время на публике – работал наследником M&E. Тем самым, чей талант по версии бравшей интервью журналистки из Форбс был бесспорен. Для этого требовалось окинуть оценивающим взглядом собиравшихся в соборе гостей, определив тех, с кем следовало бы поздороваться и перекинуться парой многозначительных фраз о погоде и природе. Ничего сложнее мероприятия подобного типа не подразумевали, а все важные дела, как правило, обсуждались в иной обстановке при личной встрече. Я успел пообщаться лишь с двумя из намеченных людей прежде, чем началась церемония.

* Кицбюэль – австрийский старинный город-курорт горнолыжной направленности в Тироле.
** Башня 42 – офисный небоскреб в лондонском Сити

Первый год A-levels, ноябрь

- Кай? – со звенящим изумлением воскликнула Эльза, подхватившись с подушек и натягивая на себя одеяло до самых глаз, пронзительный взор которых метнулся ко мне, когда появился на пороге ее комнаты. – Не смотри на меня! Ты почему здесь?
Развернувшись на сто восемьдесят градусов и закрыв за собой белоснежную дверь спальни, я закатил глаза. На несколько мгновений скользнувший по девушке взгляд не выявил ничего такого, чего не следовало бы видеть. Мейтленд со сбитой платиновой косой, спускающейся слева на пижамную кофту с длинным рукавом, была практически до ключиц скрыта толстым одеялом, раскинутым на двуспальной кровати. Только порозовевшие щеки и переносная аптека на тумбочке возле кровати выдавали реалии ее состояния. Вероятно, Снежная королева не хотела, чтоб ее видели температурящей из-за сезонного вируса, но поздно – я уже приперся.
На самом деле удивленная внезапным визитом девушка задала довольно логичный вопрос, который вертелся и в моей голове. Только ответить на него, аргументировав свои же действия для себя любимого, не получалось, ведь разум окончательно потерялся в лабиринте поступков, кажущихся абсолютно бессмысленными не только мне, но и стороннему наблюдателю. Самым внимательным естественно стал Честер, бросающий многозначительные взгляды всякий раз, когда самый любопытствующий, т.е. Хью, запиливал свой нос в мои дела. С ними все еще прокатывал старый добрый покерфейс, но за этим фасадом я прекрасно понимал, что всё катилось в е*еня.
В клуб на вечеринку Всех Святых мы с Эльзой, конечно же, не вернулись. Водитель подогнал Фантом* к крыльцу заднего входа и ждал Элизабет, отправившуюся забрать клатч с телефоном, пальто и, предположительно, сочиняющую для подруг историю о жуткой головной боли. Мое отсутствие тоже быстро заметили бы футболисты, привыкшие видеть центром веселья, поэтому, не найдя Честера за столом в vip, я послал ему сообщение довольно туманного содержания, которое каждый мог интерпретировать в меру своих умственных способностей и распущенности.
- Потому что миссис Мейтленд сказала, что с моей стороны очень мило проведать тебя, и разрешила подняться на несколько минут, - вроде как объяснив свое появление в комнате, умышленно за механическим упуская сознательное, я повернулся и прошел к письменному столу, сгрузив на него папку с конспектами и коробки со сладостями. В их выборе пришлось положиться на собственные теории о предпочтениях Эльзы, выстраиваемые в блужданиях где-то между этажами и отделами Харрэдса**. Впервые мне искренне хотелось больше знать о том, что нравилось девушке. – Кстати, от сердечного приступа на месте я не умер, ты не настолько ужасно выглядишь.
- Видимо, слово «деликатность» твоим манерам не знакомо, – едко фыркнула Элизабет, в миг забыв о том, что собиралась удерживать между нами непроницаемый барьер из одеяла, и в нападении разжала пальцы, позволив ему упасть.
- Вся галантность ушла на твою мать, - с шутливой интонацией ответил я, поймав сверкающий вызовом взгляд блондинки, и усмехнулся, ведь получил желаемый результат.
По правде не составило особого труда произвести приятное впечатление на миссис Мейтленд, любезно позволившую обращаться к ней по имени. Это означало, что мне удалось понравиться женщине, передавшей своей дочери все ярко выраженные черты аристократической датской крови: длинные платиновые волосы, молочного цвета кожу и, конечно же, самое восхитительное, что было в Эльзе – манерное высокомерие. С леди Иоландой я познакомился несколько недель назад, когда заехал за Элизабет, чтобы забрать её на свидание. Представляя меня матери, девушка использовала нейтральное определение «друг», что в моем понимании взаимоотношений не совсем соответствовало действительности.
- Как часто ты целуешься с друзьями? - спросил я тем же вечером, после «Жизель»*** сидя в салоне Фантома, пробирающегося через центр города к дому Снежной королевы. Ей, как героине сказки, необходимо было вернуться до полуночи.
- О боже, - выдохнула Элизабет, смешав притворное удивление с кокетливыми интонациями в голосе, и взглянула на меня из-под тяжелого веера черных ресниц, - Кай Макнейл обижен из-за того, что я своим бойфрендом его не назвала?
Я не ответил, потому что внимание к такой мелочи даже себе объяснить не мог. Точнее не хотел, ведь тогда пришлось бы ступить на скользкую дорожку психоанализа, устанавливая причины не свойственных мне действий. Все чаще я залипал в мобильный телефон, где переписка с Эльзой прибавляла сотни сообщений, и тусовался в библиотеке сверх необходимого на задания времени, пока за соседним столом в окружении фрейлин и книг сидела Снежная королева. Скидывал с хвоста футболистов вместе с их идеями развлечений и свинчивал в выходные из дома, чтобы пересечься со своей девушкой, которой хотелось смотреть чертов балет субботним вечером. И так далее по списку, последним пунктом которого оказался в комнате Элизабет, разглядывая интерьер.
К слову, спальня Снежной королевы выглядела под стать своей хозяйке: будто многолетний голубой от отсутствия кислорода лед Гренландии, который укрывали сугробы мебели, выкрашенной блестящей белой эмалью. Тонкие витиеватые узоры на стенах напоминали кружево инея. В этом холодном дизайне температура воздуха определенно должна была падать как минимум на несколько градусов в сравнении с той, что установилась в других помещениях дома.
- Не при таких обстоятельствах мне хотелось впервые попасть в твою комнату, - произнес я, бегло осматривая декор, и вернулся к самому привлекательному предмету окружающего пространства – расправленной кровати Эльзы. Взгляд, проскользив по неровному ландшафту одеяла, остановился слева от девушки на ноутбуке, выполненном в глянцево-белом корпусе, будто бы посыпанном сверху серебряной пыльцой. На экране застыли кадры из знакомого фильма. – Мне нравится «Кубок огня».
- Не уверена, что твои фантазии на сей счет узнать хочу. Уж точно не сейчас, - взглянув на меня с легким любопытством и, вероятно, создав в своем воображении вариации моих желаний, она опустила ресницы и покачала головой. – Сейчас любимая часть Гарри Поттера ждет.
- На мой вкус она одна из лучших, несмотря на отклонения от канона. Прочитав эту книгу, я все лето мечтал получить с совой письмо о зачислении в Хогвартс, - детские грезы о магии явно позабавили Элизабет. Она улыбнулась вполне искренне, хотя в движении изогнувшихся губ улавливалась слабость, свойственная организму, переживающему вирусный кризис и нуждающемуся в полноценном отдыхе. – Думаю, мои несколько минут истекли, - произнес я, скорее себе напоминая о том, что не следовало злоупотреблять гостеприимством миссис Мейтленд, подошел ближе к постели и, склонившись над девушкой, коснулся губами ее лба. Нежная кожа была теплой, но не горячей. – Выздоравливай.
Я оставил Эльзу в спальне под безразмерно большим одеялом вместе с ноутбоком и вернулся к лестнице, которая дугой огибала стену и спускалась в гостиную. Застав на том же месте с глянцевым журналом в руках Иоланду, перекинулся с ней парой фраз, чтобы закрепить эффект положительного мнения обо мне, и вежливо попрощался. Забрал пальто у прислуги, проводившей до лифта, декорированного внутри зеркалами.
Металлические двери закрылись с тихим звуком, напоминающим звон колокольчика, кабина поехала вниз – и я, откинувшись на стену, выдохнул. Мысленно оценил события последних нескольких часов, в течение которых вел себя до приторного слащаво, исполняя роль парня Элизабет Мейтленд исходя из того, каким, на мой взгляд, она хотела бы все видеть. Это оказалось не так уж сложно, к тому же нехило так мотивировало стремление окончательно вскружить голову Снежной королеве и получить больше. Намного больше, чем она позволила себе, в ночь Хэллоуина очертив границы отношений.
- Ты изменила свое мнение на счет двойных звезд, которым, сближаясь, не остается ничего другого кроме как уничтожить друг друга? – шутливо произнес я, когда Эльза, забрав свои вещи из ночного клуба вновь вышла на крыльцо.
- Попробуем эту теорию опровергнуть, - ответила она, грациозно, будто бы едва касаясь бетонных плит, спорхнув по ступеням. – Только ты и я, - она вложила свою ладонь в мою и подобрала подол платья, собираясь сесть в машину, но задержалась и, подняв голову, взглянула в глаза, - пока достаточно уверены друг в друге не будем, чтобы окружающим рассказать.
Слова Элизабет прозвучали как вызов, наметили новую цель. Это напоминало игру, где каждый следующий уровень был труднее и увлекательнее предыдущего, а награда соответственно все больше, значимее. Как Ведьмак****, в которого в год релиза фанатично рубились две трети мальчишек школы, забивая на выполнение учебных проектов, пропуская дополнительные занятия по выбору, а в крайне безнадежных случаях даже предметы обязательной программы. Не ощутив особого геймерского азарта тогда, сейчас я начинал понимать это чувство – игра затягивала. Снежная королева затягивала и не отпускала.
Я говорил себе, что все действия были частью плана, согласно которому смотрел гребаную Жизель в Ковент-Гарден, таскался по Харрэдсу в поисках каких-то особенных сладостей и интересовался здоровьем Эльзы. Создавал нужный и правильный образ. Однако в какой-то момент перестал различать, где я, а где фарс, и все чаще ловил себя на том, что на самом деле хотел всего этого. В общем, следовало бы признать очевидное и посмотреть правде в глаза.
Лифт остановился на первом этаже в холле, который я пересек, застегивая черное классического кроя пальто, и вышел на улицу. Достал из кармана мобильный телефон, просмотрел список пропущенных вызовов и, выбрав из них самый важный, набрал деду. Он собирался приехать в Лондон на выходных, чтобы встретиться с друзьями в закрытом частном клубе, куда на правах давнего членства мог взять сопровождающего, т.е. меня.
- Мой дорогой внук вспомнил обо мне, - голос Уильяма Макнейла прозвучал бодро и энергично, без малейшего намека на обиду из-за того, что за вечер у меня так и не нашлось времени с ним созвониться. – Ты уже закончил со своими важными делами и готов немного развлечь старика?
- Вообще-то…, - телефон коротко пиликнул, оповещая о пришедшем сообщении, которое высветилось на экране поверх вызова, поэтому я замешкался, отвлекся на дисплей и пробежался глазами по тексту. Остановился, обернувшись и взглянув на дом Эльзы. Планы изменились так резко, как от удара молнии, которой достаточно секунды, чтоб, разорвав тучи, дотянуться до земли. – Мне…, - я перебирал слова и оправдания. – Я все еще занят. Прости.
- О, не нужно, Кай, все в порядке - тон деда стал искренне извиняющим. Он мог шутить, словно был немного беспечным и рассеянным, объясняя это преклонным возрастом, но всегда оставался человеком наблюдательным и внимательным, понимающим. А еще самым мудрым из всех, что я знал. – На твоем месте я поступил бы так же. Хорошего вам двоим вечера.

* автомобиль Роллс Ройс Фантом
** Харрэдс – универмаг Лондона, один из самых больших и престижных в мире.
*** Жизель – «фантастический балет» в двух актах композитора Адольфа Адана, в основе которого древняя славянская легенда о виллисах – погибших молодых незамужних девушках, преданных своими возлюбленными.
**** Ведьмак – фэнтезийная ролевая комп. игра по мотивам книг А. Сапковского, выпущенная в 2007 году.

Первый год A-levels, ноябрь


Я слышал в устах Элизабет множество интонаций: подчеркнуто высокомерный повелительный тон, манерное безразличие, ядовитую надменность, бархатное кокетство, интимный томный шепот. Сейчас казалось, что ее голос едва уловимо дрожал от неуверенности, с которой любой здравомыслящий человек ступил бы на тонкий лед, застлавший мутно-серую водную глубину. Но глаза по-прежнему оставались темными лукавыми омутами, внимательно изучающими лицо в ожидании ответа.
Легко предположить, на что именно Эльза рассчитывала, ведь она, несмотря на весь характер Снежной королевы, гордость, демонстративные проявления неприступности и независимости, едва ли отличалась от других девушек. Нежных, романтичных, трепетных созданий, которые, затаив дыхание, ожидали от меня ту самую заветную фразу из десяти букв. Однако Элизабет была умнее и хитрее, соблазняя возможностью получить желаемое. Хотя ее слова могли считаться признанием только в том случае, если бы я подтвердил влюбленность.
- Я не знаю, что ты чувствуешь, - после пары мгновений раздумий произнес довольно беззаботно, будто бы не уловив посыла формулировки, но не сводя с Эльзы взора.
- Чувствую, что ты меня бесишь, - выдохнула она, разорвав контакт, и ударила пальцем по пробелу на ноутбуке, чтобы на экране побежали кадры пятого фильма о Гарри Поттере.
Будучи поклонником франшизы, способным декламировать отдельные сцены, я не особо вникал в начавшийся «Орден Феникса». Поэтому, вернувшись в исходное положение, растянулся на одеяле и мягких подушках, но вместо того, чтобы сфокусироваться на заставке, украдкой бросал косые взгляды на девушку. Мне нравилось выводить Эльзу из равновесия и слышать, как с хрустом ледяной брони, она давала волю эмоциям. Злилась, смеялась, смущалась, любопытствовала, кокетничала – была настоящей.
- Я подумал об этом же в сентябре в танцевальном классе, - ответил спустя несколько минут, разглядывая ее профиль с приподнятой головой и чуть вздернутым носом.
- И поэтому на литературу в мою группу явился, - разомкнув сжатые в линию губы, вымолвила Снежная королева. – Словно случайно, чему я не поверила, потому что в расписании на пятницу в это же время у тебя тренировка стояла.
Усмехнувшись ее осведомленности, кивнул в знак согласия. Мне пришлось, игнорируя дружное нытье парней, поднять футбол на час, чтобы добавить к своим занятиям курс мировой классики. Само по себе обсуждение с преподавателем и кучкой шаблонно мыслящих по хрестоматии учеников едва ли стоило внимания, но я вполне готов был перенести тренировку ради еще одного смежного с Мейтленд предмета. А, придя на первое же занятие без четкой стратегической кампании, лишь собираясь присмотреться, легко сориентировался по ситуации и выступил против мнения Элизабет о персонаже книги. Этот экспромт более чем оправдал себя, вылившись в парное задание.
- Ладно, хорошо, я достал твой личный график и выбрал литературу, как возможность подразнить, которая едва ли выдалась бы на химии или геометрии, поэтому подвинул футбол, - забив на Гарри, беседующего в обстановке вокзала с крестным на экране ноутбука, повернулся и подпер голову рукой. - Раз уж сегодня у нас вечер откровений, то я видел тебя на трибуне во время тренировок. Любовалась мной?
Снежная королева приходила вместе со своими ближайшими фрейлинами. Занимала место на скамейке для болельщиков в отдалении, подчеркивая отсутствие интереса к происходящему на зеленом газоне. Демонстративно приносила с собой книги или тетради с конспектами, издали не разобрать. Однако очевидно, что внимания им Эльза не уделяла, вместо этого следя за разминкой и игрой, потому что я ловил на себе ее взгляды.
- Тобой? – шутливо поддела девушка и изменила позу, в точности отзеркалив мою. – Знаешь, - в ее голосе смешались кокетство и озорство, - я все думала, какой факультет тебе подходит больше: Равенкло или Слизерин. И решила, что с твоей страстью к…, - сделала паузу, облизнув нежно-розовые губы.
- Страстью? – удивленно произнес и изогнул бровь, подталкивая продолжить, раз уж Элизабет начала игру, и подвинулся ближе в ответной провокации. – К тебе?
- К позерству, Кай, - она звонко рассмеялась и вновь откинулась на подушку. – С этим прямая дорога в Слизерин.
Словно ведомый невидимой, но вполне ощутимой в своем воздействии силой я потянулся за Эльзой. Уперся ладонью в подушку, утонув в мягкости набитых внутрь пуховых перьев, и склонился над Снежной королевой. Она затихла, практически замерла, словно пугливая лань, попавшая ночью в искусственный свет фар автомобиля, и глядела сквозь ресницы. Эта девушка притягивала к себе до желания провести кончиками пальцев по бархатной коже ее щеки, очертить линию губ, коснуться их в поцелуе. До безумия, которое должно было потешить самолюбие падением неприступной ледяной крепости Мейтленд, а на самом деле напрочь срывало крышу мне.
Я опустился еще ниже, практически разделив с Элизабет дыхание, ее шумный, сдавленный вздох, сорвавшихся с маняще приоткрытых губ, которых почти коснулся. Однако она выставила вперед руки и толкнула в грудь, своим жестом требуя отстраниться. Дать пространство, что и сделал, непонимающе уставившись на раскрасневшуюся девушку.
- Ты хочешь заболеть? – ей хотелось звучать строго, но шепоту не хватало сил.
- Эльза, я уже заболел, - произнес я, осторожно убирая преграду. Обхватил тонкие молочно белые запястья Снежной королевы, развел ее руки в стороны, прижав к подушке, и снова сократил расстояние между нами, чтобы наконец-таки поцеловать. - Тобой.

- Кай, проснись, - мягкий, но весьма настойчивый голос Элизабет заставил открыть глаза и встретиться с ней взглядом.
В попытке скорее разбудить пальцы блондинки осторожно коснулись предплечья, чуть сжали, но через плотную ткань свитшота это едва ощущалось. Я обхватил девушку и потянул на себя, чтобы она, потеряв равновесие, упала в объятия. Однако вместо того, чтобы уютно устроиться в довольно удобной позе со мной на кровати, Эльза начала брыкаться, пытаясь встать. Пришлось ослабить хватку на ее талии и отпустить.
Еще несколько секунд назад я считал утро добрым, но сейчас уже понял, что погорячился и склонялся к тому, что начало дня такое себе. Могло бы быть лучше. Хотя по правде ночевка вообще в планы не входила. После «Ордена Феникса» я собирался двинуть домой, но уже к середине фильма мы оба забили на сюжет за беседами о всякой ерунде: личными предпочтениями, детскими воспоминаниями, мечтами. Никогда прежде мне не приходилось озвучивать за раз столько фактов о себе и слушать ответную информацию, впитывая каждое слово. Все сказанное Элизабет казалось важным и нужным, даже такие мелочи как ее любимый цвет, фильм или пора года.
- Поднимайся скорее, - с нотками паники прошипела моя девушка. – Я отправила домоправительницу в пекарню, поэтому у тебя есть…
-… Дай угадаю, десять минут, чтобы убраться незамеченным? – произнес я, сладко потянувшись, и после ее кивка продолжил следующим вопрос. – Не проще ли представить меня как твоего бойфренда?
- Проще, - вроде бы согласилась Эльза и тут же поспешила добавить свой аргумент против, - но не после ночи в моей спальне.
- Вы ее в монастыре выписали что ли? – буркнул я, на самом деле не желая знать, откуда взялась эта Фрекен Бок, а просто мечтая о том, чтобы она туда вернулась и больше не маячила на горизонте мрачной тучей, надвигающейся на безоблачное небо моих отношений. – Кстати, я рассказал матери о том, что мы встречаемся. Она приглашает тебя на рождественскую вечеринку.
На самом деле без связей Корнелии мне не удалось бы достать билеты на «Жизель» за три дня до премьеры балета на сцене Ковент-Гардена и получить пропуск за кулисы, чтобы Элизабет могла пообщаться с примой сразу после выступления. Должность миссис Макнейл в модном глянце вполне позволяла организовать все это в лучшем виде, но царица Савская дернула за нужную ниточку лишь после того, как разузнала, на кого же я пытался произвести впечатление. Вопрос, в общем-то, не стал неожиданностью, учитывая то, что меня балет никогда настолько серьезно не интересовал. Не больше оперы, классических пьес или современных мюзиклов. А если быть до конца честным, то я хотел, чтобы мать узнала об Эльзе и позвала ее в наш дом в Вирджиния-Уотер на ежегодное мероприятие. Оно устраивалось для друзей семьи и всегда проходило по приблизительно схожему сценарию, поэтому ожидать чего-то особенного не приходилось, но с Элизабет определенно стало бы приятнее для меня.
- Просто скажи, что подумаешь, - произнес я, накинув черное пальто и на прощанье быстрым поцелуем коснулся губ девушки. – Все, убегаю, не провожай.

- Он здесь? – после того, как распахнулась дверь моей комнаты в общежитии парней, раздался недовольный голос Хью.
- Да, нашелся, - ответил ему Чез, которого порядком задолбала бестактность, но не настолько, чтобы высказаться, - приехал утром, лег спать.
- Кай! – вратарь прошел к моей кровати и потряс за плечо. – Ты где был вчера вечером? Кинул нас совсем не по братски.
- Хью, не ори, - морщась, сонно пробормотал я и зарылся в подушку. – Клуб что ли не понравился? Девочки или выпивка?
- Да нет, стрипклуб супер, - замялся истеричный друг, вздохнул и продолжил ныть. – Но мы все ждали тебя. Что за футбольная сходка без капитана?
- Чудно, я рад, что все прошло по высшему разряду, - произнес я, натягивая на голову одеяло. – Меня задержал дед. А теперь вали.
- Кай, - позвал Честер, когда за Хью захлопнулась дверь комнаты, - ты не брал трубку, поэтому я звонил дедушке Уильяму.
- Я был со своей девушкой, - ответил я, понимая, что по другому Чез не отстанет, потому что он еще более нудный, чем Хью.
- Понятно, - голос лучшего друга сменил тональность, прозвучал как-то приглушенно. – Все ясно.