Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Шотландия
Замок Киннерфилд

Почему-то я думал, что она откажется. Бросит на меня презрительный взгляд и гордо продефилирует в замок. Ярко-синяя дверь закроется за ее спиной, символизируя все стоящие между нами препятствия. О том, какая еще дверь должна будет закрыться за миссис Киннер, прежде чем хозяйка замка ляжет спать, мне было противно думать.
Я уже ее ревновал, хотя и понимал, что не имею на это никакого права. Это я тут лишний. Но ревность – штука иррациональная.
Женское поведение, как оказалось, тоже. Леди была готова рискнуть и попробовать снова.
Мысленно я поаплодировал двусмысленности фразы, но одновременно и чертыхнулся. Распитие алкоголя в компании этой женщины было явно отвратной идеей, особенно когда блик от фонаря вспыхивал на ошейнике, обхватывающем ее горло. Вчера на этом месте лежала моя ладонь. Я еще помнил нежную гладкость кожи, ощущал каждое движение при вздохе, кажется, даже чувствовал подушечками пальцев биение пульса.
Вчера. И сто лет назад одновременно. До того, как я услышал, что Филипп Киннер произносит слова: «Это моя супруга».
Синяя дверь закрылась за нами, и я был удостоен высочайшей аудиенции у скифской богини. Роскошная пушистая кошка величественно грелась на груди хозяйки, и я протянул руку, чтобы почесать шелковистую шерстку, хотя с гораздо большим удовольствием сместил бы ладонь чуть вправо – к такому же шелковистому локону волос, выбившемуся из-за женского ушка. Волосы миссис Киннер вчера благоухали завлекательно-терпким ароматом, от которого у меня сносило крышу, когда я зарывался в них носом, а сегодня я боялся сделать лишний вдох, чтобы снова не ощутить этот запах. Запах потерянного рая.
Скифская богиня грациозно спрыгнула с женских рук, и я отметил, что женщина и кошка неуловимо похожи – та же плавность и гибкость движений, та же гордо поднятая голова, ошейники тоже на обеих, хотя и разные.
А потом мы сидели за кухонным столом, я вслушивался в произносимые хозяйкой замка фразы и бесконечно задавал себе один и тот же вопрос: «Зачем я ей здесь понадобился?»
Все шло довольно спокойно, пока миссис Киннер не вздумала встать из-за стола. Даже предположить не мог, что ее поведет с пары порций виски. Женщина покачнулась и неловко схватилась за край столешницы. Черт, надо было спросить, ела ли она в ресторане, прежде чем наливать ей крепкий алкоголь.
Я поднялся следом, стараясь подстраховать ее, чтобы не упала.
И тут она прижалась к моей груди. Я обхватил ладонями ее локти и всмотрелся в широко распахнутые бездонно-темные глаза на бледном лице, и эти глаза, словно воронки, затянули меня во вчерашний вечер, когда я стоял у служебного входа ресторана и трахал языком ее манящий сладкий рот.
«Она замужем, твою мать!» - сиреной взвыло у меня в мозгу, и вместо того, чтобы снова насладиться мягкостью и податливостью ее губ, я подхватил женщину на руки.
- Так будет надежнее! – произнес я, не давая ей времени возразить. – Где ваша спальня?

Леди и джентльмены, с праздником!

От меня на елку.

Джеймс, спасибо за организацию, за вложенные труд, силы и время! С Рождеством тебя! Пусть оно будет по-настоящему счастливым!

Джо, спасибо за поздравление! И тебя с праздником! Раз омелы нет, найдем более интересные места для поцелуев ;)

Кэролайн, поздравляю с самым добрым, светлым, чистым, чудесным праздником Рождества! Пусть добро, предвкушение счастья, тепло, радость встречи с близкими, мир, праздничная атмосфера заполнят мысли. Веры, любви, красоты, волшебства!

Шотландия
Замок Киннерфилд

- Не будет так надежнее, Генри. Или все же Дэвид? Верни меня, пожалуйста, туда, где я была.
Ой, какие мы, оказывается, гордые! Желаем лично посшибать углы, пока будем брести, нога за ногу, по заваленному хламом дому. Да ваше право!
Вообще-то, мне не хотелось выпускать из рук теплое женское тело. Хоть я и держал миссис Киннер аккуратно, но все равно создавалась хотя бы иллюзия близости, которую хотелось продлить. С другой стороны, это на самом деле была только иллюзия. Нет между нами никакой близости и быть не может. Точка. Ее ждет муж, а меня – бутылка. Каждому – свое.
Поэтому настаивать я не стал и медленно опустил хозяйку замка на пол, стараясь придерживать, чтобы не оступилась. Это оказалось верным решением, потому что в первый момент женщина чуть покачнулась.
- Оба имени подходят, хотя Генри – предпочтительнее, - прояснил я ситуацию, внимательно наблюдая за развившей бурную деятельность Джоанной. – Мое полное имя – Вер Энтони Дэвид Генри Кэмерон, хотя публикуюсь я под псевдонимом Генри Фейн. Сегодня мы встретились у входа в замок, я угостил вас виски и во время завязавшейся за бокальчиком беседы назвал свое настоящее имя. Почти правдивая и, главное, достоверная версия на случай, если вдруг вы оговоритесь, миссис Киннер.
Оставалось надеяться, что женщина запомнит мои слова. Судя по всему, не так уж сильно она захмелела: на ногах держалась уже твердо, да и движения были несколько суетливыми, но не размашистыми. Хоть не свалится нигде по дороге в спальню. А может, она вообще только изобразила опьянение? Хотя зачем? Я наблюдал, как соблазнительно обтягивает ткань аппетитную задницу, когда Джоанна наклоняется над столом, и в очередной раз пытался понять, что на уме у этой женщины. А она рассказывала про мужа. Разные спальни… Интересно… Логично, конечно, с учетом, что Киннер наполовину парализован, и удобно, если любишь не мужа, а его недвижимость.
- Ты ездишь верхом? Если да, то завтра можно совершить конную прогулку по окрестностям.
- Договорились, - лаконично ответил я, не вдаваясь в подробности.
Осмотреться тут все равно надо, так почему бы и не верхом.
- Найдешь свою комнату? С непривычки в замке вполне можно заблудиться. Кстати, закрывай дверь на щеколду. Табити прогуливается по ночам и по-хозяйски заходит повсюду, где не заперто, выбирая для сна разные комнаты. Гостей наша кошка не очень жалует, и кто знает, как она отреагирует, увидев спящего на одной из ее кроватей незнакомца.
- В топографическом кретинизме ранее замечен не был, так что надеюсь справиться с этой нелегкой задачей, - усмехнувшись, я забрал с сушилки только что поставленный туда Джоанной бокал, а затем подхватил и початую бутылку. – Что же до скифской богини, то кто я такой, чтобы мешать ей спать, где вздумается. Вряд ли кошка, даже такая крупная, как мейн-кун, в гневе способна нанести увечья, несовместимые с жизнью, так что пусть приходит, если пожелает. Доброй ночи, миссис Киннер.
Топографическим кретинизмом я на самом деле не страдал, даже после ранения, потому нужную мне лестницу нашел быстро. Легко взбежав на второй этаж, внимательно осмотрел отведенную мне комнатку с зелеными обоями. Кошек я любил, но при моей профессии заводить домашнее животное – заведомо обрекать его на долгое одиночество в пустой квартире. Прислуга, конечно, накормит, возможно, даже погладит, но большую часть времени питомец будет сидеть и ждать внимания. Та еще радость. Потому-то сейчас я и осматривал комнату с особой тщательностью, чтобы понять, где могла расположиться Табити, если зашла сюда, и не наступить случайно на хвост или лапу. Придя к выводу, что скифская богиня меня посещением не удостоила, я поставил бутылку с бокалом на тумбочку и направился в душ.
Сказать, что вода текла паршиво, это ничего не сказать, но кое-как сполоснуться, все же, удалось. Привычно обернув вокруг бедер полотенце, я вышел из ванной комнаты и сразу же наткнулся на исполненный презрения взгляд. Скифская богиня, вольготно возлежащая поверх покрывала на постели, явно рассчитывала, что я останусь спать на коврике в ванной.
- Леди, я счастлив, что вы польстили мне визитом, - весело сообщил я кошке. – Молока купить как-то не подумал, но могу предложить отличный виски. Не желаете?
Я мог бы поклясться, что кошачья мордочка в этот момент выражала крайнюю степень брезгливости, как будто меня заподозрили в наличии блох. С громким шлепком стукнув пушистым хвостом по кровати, кошка грациозно поднялась на лапки, спрыгнула на пол и с гордым видом прошествовала к двери, перед которой и замерла, явно рассчитывая, что двуногое распахнет створку перед Их кошачьим Величеством.
- Прошу вас, леди, - не стал я нарушать кошачьи планы и галантно открыл дверь.

Шотландия
Замок Киннерфилд

Ее тонкие пальцы скользнули по моей коже, и меня моментально бросило в жар, словно вместо крови по венам заструился напалм.
Я закрыл глаза и судорожно стиснул кулаки, все еще пытаясь бороться с самим собой, пытаясь погасить пожирающее меня пламя, скинуть наваждение, освободиться от притяжения… но в глубине души уже понимал, что все бесполезно, и этот бой я проиграл еще до начала. Слишком остро тело реагировало на близость этой женщины. Она только дотронулась, а я уже был готов содрать с нее к чертовой матери все тряпки и дать волю своим внутренним демонам.
Какие-то жалкие крохи здравого смысла все же подсказывали, что это едва ли не самый хреновый вариант из всех возможных. Вот уж от чего, а от бурных проявлений страсти точно лучше воздержаться: если порванную в запале одежду еще можно как-то объяснить, то оставшиеся на нежной коже следы придется прятать. Потому, какой бы соблазнительной ни выглядела перспектива немедленно наставить на гибком женском теле отметин, заклеймить упругую грудь жаром поцелуев и до боли впиться пальцами в мягкую задницу, я дал себе время хотя бы немного остыть и сделал шаг в сторону.
- Рассказывай, - хрипловато произнес я, окидывая быстрым взглядом скупо освещенный коридор. Киннер на второй этаж явно бы не поднялся, а вот прислуге свойственно появляться в самых неожиданных местах и в самое неподходящее время. Не обнаружив чьего-либо присутствия, я закрыл дверь и задвинул щеколду.
- Про что? – твой голос звучит растерянно.
- Откуда тебе известно слово «гурия», - мои ладони обхватывают твои плечи.
- Прямо сейчас?
- Почему нет? У тебя очень волнующий голос, - я настойчиво разворачиваю тебя спиной к себе и с наслаждением втягиваю ноздрями нежный аромат твоих волос.
Сеньор, её волосы пахнут жасмином.
Вы знаете силу, с которой дурманит сей запах,
рожденный когда-то в садах андалусских?
Искусная речь, что она заведёт, будет просто уловкой,
но поздно – ваш разум уснёт, и доверится сердце речам её, -
это ли вам не безумство?..
Строки одной из любимых песен Стэна сами собой выплывают из глубин памяти, пока я слушаю твой сбивчивый рассказ, изучая ладонями очертания твоей гибкой фигуры. Твой пресекающийся голос щекочет нервы, терпковатый аромат духов кружит голову, бархатистая мочка уха слегка розовеет, когда я касаюсь ее губами.
Пиджачок, который ты надела после выступления поверх черного платья, с легким шорохом падает на пол. Мои руки обхватывают твою талию, пальцы слегка сминают неприятно-жесткую ткань платья, пока я обвожу ладонями твои бедра, а затем провожу вдоль тела выше. Наверное, я просто хочу как можно скорее избавить тебя от этой мешающей тряпки, но все еще помню, что лучше сдерживать порывы. Сквозь слой материи прощупываются бретельки лифчика, обхватывающего твою грудь. Мои ладони обнимают соблазнительные холмики, и даже через одежду подушечками пальцев я чувствую твердые горошины сосков. Чуть пощекотав их, я, наконец, расстегиваю молнию на платье: медленно, аккуратно, касаясь губами обнажающейся полоски кожи.
Ты пытаешься развернуться, но я удерживаю тебя за талию, продолжая целовать спину вдоль позвоночника. Ты слегка вздрагиваешь каждый раз, когда я прикасаюсь губами или кончиком языка к твоим лопаткам. У твоей кожи приятный вкус, мягко обволакивающий язык и вызывающий ассоциации с прогретым южным воздухом и сочной мякотью спелой дыни. Ты сама-то знаешь, что создана, чтобы кружить головы, лишать рассудка и отравлять душу? Да наверняка знаешь. И пользуешься. Коварное создание.
Ты неловко переступаешь через свернувшееся кольцом вокруг твоих ног платье, от которого я тебя наконец-то избавил.
- При свете ты еще красивее, - произношу вслух.
В полумраке мотеля я толком и не успел тебя рассмотреть. Черное кружево белья обхватывает грудь, белые жемчужины ошейника неярко поблескивают на шее. Стройная гибкая фигурка, смуглая мягкая кожа, лицо с невинно распахнутыми темными глазами и порочно приоткрытыми чувственными губами. Бесконечный соблазн.
- Ты точно гурия, - я с наслаждением зарываюсь пальцами в густые шелковистые пряди каштановых волос, покрывая поцелуями твое лицо: щеки, глаза, нос, губы… Губы все такие же мягкие и податливые, с легким горьковатым привкусом виски, показавшимся мне дурманом.
В ушах стоит непрекращающийся звон. Кажется, что всякий нерв натянут, словно струна. Я все же слегка прихватываю зубами твою нижнюю губу, но совсем чуть, чтобы не распухла. Ты отзываешься вздохами и всхлипами на каждое движение моих рук и губ, путешествующих по твоему телу. Кожа у тебя теплая и нежная, лишь кончики пальцев холодны как лед, и от этого контраста у меня перехватывает дыхание каждый раз, когда ты дотрагиваешься до моего разгоряченного тела.
- Отпусти себя, не сдерживайся, - твой еле слышный шепот отдается в голове барабанным боем.
«Дурочка, я ж на тебе живого места не оставлю», - мелькает мысль, но вслух я произношу другое:
- Страстно и быстро у нас уже было. Теперь будет медленно.
Чашки лифчика сминаются, продолжая поддерживать твою грудь снизу, пока я ласкаю твои соски губами и пальцами.
Трусиков на тебе уже нет. Когда я их умудрился снять? Не помню, но провожу пальцами по твоему животу и чуть раздвигаю твои ноги, чтобы проверить, насколько ты возбуждена.
Подушечками пальцев чувствую влагу, а к аромату твоих духов сразу примешивается нежный запах твоей смазки.
- Ты одуряюще пахнешь, маленькая гурия, - прядь волос около твоего уха чуть колышется от моего дыхания.
Полотенце летит на кровать, пока я достаю из сумки пачку презервативов.
- Ты всегда так запаслив в командировках? – доносится до меня твой голос.
- Нет, я купил их вчера.
- Как и клубнику, - ты не спрашиваешь, а утверждаешь, но я все же отвечаю:
- Да.
Ты стоишь, заведя руки за спину, и воюешь с застежкой бюстгальтера. Я расстегиваю крючки и сажусь на край кровати, поправляя обхватившую член резинку, пока ты избавляешься от последней детали своего гардероба. Ты кажешься немного испуганной, когда я помогаю тебе опуститься на меня сверху, словно стесняешься, что я буду смотреть на тебя.
- Ты очень красивая, - повторяю я, отводя ладонью волосы от твоего лица.
И больше мы уже не разговариваем, лишь ловим ритм, покачиваясь в мареве тепла и близости – неспешно и чувственно, наслаждаясь ощущениями.
Я чувствую каждое движение твоих мышц, словно ты сжимаешь мой член рукой, и снова поражаюсь, насколько ты узкая. Узкая и горячая. И отзывчивая.
Поцелуи становятся все глубже, ритм наших тел ускоряется, твоя плоть обхватывает мою все крепче и крепче. Ты выгибаешься, и мои губы накрывают твой напряженный сосок.

* с мисс Маккорд пост согласован

Шотландия
Замок Киннерфилд

Она ушла. Торопливо натянула платье, спрятав под шершавой тканью еще влажное от пота тело, и выскочила за дверь, словно преследуемая всеми демонами ада. Наверное, примерно так же она вчера убегала из мотеля: почти беззвучно и не оборачиваясь.
Ну, а чего ты ждал: нежных поцелуев? Иллюзии близости? Душевного тепла? Не ваш случай.
Самое смешное, что в некоторой степени я даже понимал ее: Киннер наполовину парализован, при таких обстоятельствах проблемы чисто физиологического характера возникают даже у искренне любящих и привязанных друг к другу пар. Каждая пара справляется по-своему, и разовые связи со случайно проезжающими по трассе партнерами – не самый поганый выход. Хотя бы сплетен рядом с домом меньше, и любовник мужу глаза не мозолит. Да что там, зачастую, вернувшиеся с войны калеками рады уже тому, что не остались совсем уж никому не нужными изгоями, а насчет всего остального… Взрослые люди обычно осознают, что гормоны свое возьмут рано или поздно. Киннер не производил впечатления идиота. Наверняка он догадывался, что молодой женщине периодически будет хотеться секса. Кто же мог предположить, что жизнь решит выкинуть такой пердюмонокль, и случайный проезжий однажды окажется не совсем случайным?
Так что и Киннера, и его жену понять было можно… А вот я оказался гораздо большим мудаком, чем сам от себя ожидал…
Всколыхнувшаяся в душе муть горько-мерзким привкусом разлилась по языку.
Чтобы избавиться от удушающе-тошнотворных ощущений, я поспешно отхлебнул виски прямо из горлА.
Даже вкуса не почувствовал.
Сделал еще пару глотков.
Перевод продукта.
Вернув бесполезную бутылку на тумбочку, я навзничь упал на кровать и уставился в потолок, пытаясь в очередной раз найти ответ на вопрос: на кой ляд миссис Киннер потребовался здесь журналист?

Наутро

Она выглядела слегка осунувшейся, как будто тоже провела ночь без сна. И все равно красивой, как и положено гурии.
В джинсах и уютной клетчатой рубашке, со слегка растрепанными волосами, она казалась совсем молоденькой, не старше двадцати лет. «Интересно, а сколько ей на самом деле?» - запоздало подумал я, вежливо целуя руку хозяйки замка. Ее пальцы слегка дрогнули в моей ладони, словно стараясь зацепиться за мои. Впрочем, это мне наверняка показалось.
Дальше все так и шло под знаком вежливости: вежливые шутки, вежливые фразы, вежливые улыбки.
Вкусный завтрак, ничем не уступающий тому, что подавали в ресторане, только вместо ромашкового чая – кофе.
Будоражащий запах ее духов в тесноте потрепанного фордика.
И голос. Проникающий в душу голос.
Голос, который несколько часов назад произносил мое имя с интонациями, заставляющими сердце биться быстрее.
Я был рад, когда мы выбрались из машины около большого фермерского дома. Вне тесной железной коробки было проще держать дистанцию.
Судя по всему, дела у фермерского семейства шли куда лучше, чем у их лендлорда: все строения выглядели добротными и свежепокрашенными, а пол в конюшне был чище, нежели в иных помещениях Киннерфилда.

Глинис оказалась красивой вороной кобылой.
- Вы правы, миссис Киннер, такая леди не может не нравиться. Жаль, что у меня нет ни морковки, ни сахара, чтобы угостить благородную даму.
Лошадь внимательно посмотрела на меня умным глазом и выразительно пожевала губами, словно говоря: «Так уж и быть, прощаю, но в следующий раз принесешь двойную порцию», - после чего склонила голову, позволяя бестолковому двуногому почесать себе за ухом.
Пока я знакомился с Глинис, Джоанна трепала по шее гнедую Блан. Женщина улыбалась и выглядела спокойной. Гораздо спокойнее, чем в замке. Наверное, поэтому я рискнул задать прямой вопрос:
- Почему вы вышли замуж, миссис Киннер?

Шотландия
Окрестности замка Киннерфилд

В ее голосе звучал вызов, и я не счел нужным удерживать на лице маску вежливого интереса, благо, вокруг не было ни души. Кошечка решила выгнуть спину и распушить хвост, чтобы казаться размером с овчарку? Занимательное зрелище!
Негромко рассмеявшись, я взглянул прямо в глаза женщины:
- Я предпочитаю считать вас сладострастной гурией, миссис Киннер, но если вы настаиваете…
Мне показалось, что в темных глазах промелькнуло устало-обреченное выражение, но в голосе собеседницы сквозило, скорее, раздражение:
- Если бы я могла… настаивать, я бы предпочла никогда не встречаться ни с Филиппом, ни с вами, мистер Фейн. Но теперь уже поздно сокрушаться, имеем то, что имеем, и надо со всем этим как-то разбираться.
Ответил я уже без иронии:
- В отношении меня ваше желание понятно, но почему вы предпочли бы не встречаться с мистером Киннером? Вы ведь говорили, что вам нравится ваш супруг.
- Филипп очень хороший человек. Если бы вы могли узнать его лучше, то сами убедились бы в этом. К сожалению, я слишком поздно поняла, что он заслуживает много больше, чем ему могу дать я. Наш брак… - она не закончила фразу и отвернулась, спрятав лицо за завесой каштановых локонов. – Мне не сложно вообразить, как мы выглядим со стороны и что думают люди. Я совершила ошибку, хотела как-то помочь, но не представляла, на что подписываюсь. И дело вовсе не в том, что он инвалид, а с замком столько проблем. Это я знала и до того, как приняла предложение Филиппа. Собственно... я именно поэтому его и приняла. Мне казалось, что я могу скрасить существование страшно одинокому человеку. Но у меня ничего не получается.
Теперь усталость слышалась и в голосе.
Какое-то время мы в молчании двигались в сторону башни. Плечи женщины слегка опустились, словно на них давила непосильная тяжесть. Я тщательно подбирал слова. Киннер не производил впечатления открытой книги и явно не жил с душой нараспашку, но и склонности к уверткам я в нем не заметил, потому счел возможным озвучить некоторые ощущения, вызванные нашей беседой:
- Мистер Киннер очень тепло отзывается о вас. Во время нашего вчерашнего разговора он упомянул, что вы сумели прогнать муть из застоявшегося водоема, в который превратился Киннерфилд. Если это нельзя назвать «скрашиванием существования», тогда я вообще не знаю, что можно обозначить этими словами.
Мне оставалось лишь надеяться, что мои слова приободрят женщину, потому что у меня осталось и другое впечатление от встречи с отставным военным. Я бы сказал, что Киннер – однолюб. Он любил свой замок и не представлял себе жизни в другом месте. А еще он любил свою жену. Покойную жену.

В башню мы попали в момент уборки: управляющий с женой и еще две женщины тщательно оттирали внутренние помещения после отъезда группы туристов. Скорее всего, только поэтому нам и разрешили подняться на крышу: единственная лестница пряталась в толще стен, змеей обвиваясь вокруг жилого пространства. Семейство управляющего жило здесь же, в небольшом коттедже при башне, рядом с которым мы привязали лошадей.
Приблизительно с такой же башни когда-то начинался Киннерфилд: укрепленное жилище феодала, рассчитанное на то, чтобы защитить укрывшихся в нем людей от окружившего здание неприятеля. Каменные стены полутораметровой толщины, крошечные окошки, пробитые кое-где ради притока воздуха и отправки условных сигналов, голубятня под крышей, зубчатый парапет. Конечно, сейчас здесь многое обновили и кое-что перестроили, например, оборудовали ванные комнаты и санузлы, провели электричество, но лестница и сейчас была узкой, с высоченными ступенями, непреодолимыми для многих людей, а жилые помещения, которые я успел мельком увидеть, были настоящей пыткой для клаустрофоба: маленькие, с низкими потолками и без окон. Зато после пары ночей, проведенных в таком отеле, можно рассказать друзьям прорву историй о том, как, пропустив пару бокалов вина, штурмовал неприступную лестницу на четвереньках, и похвастаться в инстаграмме фоточками на фоне аутентичной каменной кладки. Скорее всего, приблизительно такой же аттракцион хотела бы устроить в Киннерфилде моя спутница. Хотя там, все же, существенно просторней.
Вид с крыши открывался прекрасный – сплошные зеленые волны до самого горизонта. Джоанна облокотилась на парапет и подставила лицо солнцу. Легкий ветерок играл прядями ее волос, заставляя каштановые локоны приподниматься и снова падать на клетчатую рубашку, а я задумался о том, что, по большому счету, мне надо бы отказаться от этого задания. Вряд ли я смогу быть объективным. В принципе, мне не пришлось бы даже ничего объяснять: если бы я, вернувшись в Лондон, сказал, что тут тухляк, Руперт не стал бы перепроверять. Зато сам бы я прекрасно знал, что просто сбежал, даже не попытавшись сделать свою работу. Передать задание тоже некому: во-первых, у других ребят из редакции нет нужных связей для проверки информации, во-вторых, в этом случае как раз придется давать объяснения, а любые объяснения приведут к предвзятости. Замкнутый круг.
- Вы согласны, что здесь невероятно красиво, мистер Фейн? – прервал мои размышления вопрос Джоанны.
- Очень красиво, миссис Киннер, - согласился я, глядя прямо на нее. – Миссис Киннер, я понимаю, что мой вопрос вам может не понравиться, но я обязан его задать. У мистера Киннера финансовые трудности. Ему не по карману содержать такое большое имение как Киннерфилд. Но ведь если имение продать, он не останется на улице, а сможет купить себе коттедж, более того, скорее всего, какой-то подходящий коттедж найдется на его землях, и еще останутся средства на профессиональный уход. Почему вы не желаете пойти по этому пути, а хотите непременно реставрировать замок?
- Не вы один задавали этот вопрос. Его задают все. И я не понимала, почему Филипп упрямится. Земли Киннеров обширны, они давно поделили их, живут себе в своих усадьбах. Не бедствуют, насколько мне известно. Но Филипп - единственный законный владелец замка, и он слышать ничего не хочет о том, чтобы покинуть фамильные стены. На то у мужа есть свои причины. Можете спросить его о них сами. Он будет убедительней меня.
Разумеется, я не стал уточнять, что уже задавал этот вопрос хозяину замка. На этом наша прогулка по крыше завершилась.
Управляющий – широкоплечий мужчина с открытой улыбкой подростка – на прощание пригласил заезжать на стаканчик домашней наливки. Это было привлекательное предложение: наверняка у него в запасе есть множество историй о местных жителях, включая Киннера. И наверняка он гораздо охотнее расскажет эти баечки с глазу на глаз.

- После того, как вы ознакомились с красотами нашей природы с высоты птичьего полета, хочу показать вам поближе один чудесный уголок, - сообщила Джоанна, когда мы, распрощавшись с лошадьми, вернулись к ее машине. – Вокруг Киннерфилда не только болота, мистер Фейн, здесь есть все для прекрасного отдыха. Нужно только немного проехать, а потом пройти пешком. Там мы сможем перекусить.
Место, выбранное Джоанной для пикника, оказалось на редкость живописным: в тени густых деревьев расположилось почти идеально круглое озерцо. Темная поверхность воды немного бликовала, когда сквозь листву пробивались солнечные лучи.
Автомобиль женщина оставила на обочине дороги, сообщив, что здесь почти никто не ездит.
Мы пили чай с привкусом мяты из пластиковых стаканчиков, а Джоанна взахлеб рассказывала про замок и про местные достопримечательности.
Упомянула она и морское побережье. По ее словам, от Киннерфилда до Прествика было минут двадцать езды.
- Не хотите вечером съездить в Прествик, миссис Киннер?
- Почему именно в Прествик? – растерянно хлопнула она ресницами.
- Искупаться, - пожал плечами я.
- Можем искупаться прямо сейчас, если желаете, - отозвалась она. – Если, конечно, вас не пугает прохладная вода. Не бойтесь, это не болото, здесь чисто.
С этими словами она начала стягивать рубашку.

*С мисс Маккорд пост согласован

Редакция

- О, Генри, салют! – Корен, как обычно перед началом рабочего дня, травил байки, выбирая снеки в автомате. Судя по веселым лицам стоящих рядом Рифа и Саббаха, в этот раз байки были смешные. Пока мы с ребятами обменивались рукопожатиями, Корен раздобыл себе пакет орешков. – Шеф сказал, что ты в Шотландии.
- Как видишь, уже вернулся.
- И как там?
- Красота!
Мой лаконичный ответ произвел эффект разорвавшейся бомбы: Корен сдавленно хрюкнул и прижался лбом к стеклянной дверце торгового автомата, а Саббах откровенно заржал. Один Риф набычился и, нервно бросив:
- Да ну вас, придурки! – рванул к лифтам.
- Я что-то пропустил? – уточнил я у коллег, как только утих взрыв хохота.
- Ой, старик, тут такая каша заварилась… За углом открылся новый бар. Мы сходили на разведку… - Корен многозначительно замолк.
- И что, нарвались на засаду? – иронично уточнил я, потянувшись к автомату.
- Ты знал, ты знал! В результате этой операции мы потеряли Рифа.
- Напился и буянил?
- Лучше бы напился. Он как увидел местную барменшу, так и просидел весь вечер с открытым ртом. С тех пор только слышно от него: «Красота! Красота!»
- Неужели настолько впечатляет?
Корен сделал выразительный жест руками, демонстрируя объем груди, произведшей неизгладимое впечатление на Рифа:
- Пошли вечером с нами, сам оценишь.
- Не, я пас, работы выше крыши.
- Удачно съездил?
- Сам пока не понял.
- Но на местное пойло успел подсесть, - Корен кивнул на яркую бутылку Irn-bru в моей руке.
- Типа того.

Последние три дня в Шотландии прошли в бесконечных разъездах: Килмарнок, Эр, Глазго, просмотр документов, беседы, испещренный записями блокнот. Целыми днями я собирал информацию о Киннерах и Киннерфилде, а ночами… ночами наслаждался жаром и сладостью нежных губ с легким привкусом Irn-bru. По-моему, эта газировка дурманит мозг не хуже виски.

Я тщательно разгребал накопившуюся за время моего отсутствия рутину, когда зазвонил мобильный.
Не отрывая глаз от Вордовской страницы, на автомате нажал «прием» и приложил телефон к уху.

Взрывы. Оглушающие звуки взрывов раздаются отовсюду. Иссушающий ветер швыряет в лицо пригоршни песка, а на грудь давит тяжесть перевернутого небосвода, стремительно окрашивающегося в цвет крови. Я будто заново перенесся туда, к опрокинутому бронетранспортеру. К месту гибели Грэга.

Мне потребовалось время, чтобы понять: это не звуки взрывов, это шумит в ушах кровь, а в груди стало тесно, потому что я забыл сделать вдох. Капля пота противно щекочет висок, а слюна во рту стала густой, как микстура от кашля. С трудом сглотнув вязкий комок, я негромко произнес:
- Вылечу первым же рейсом, - и машинально нажал «отбой».
Весь мир сжался до одного вопроса, который мне необходимо было задать, причем лично, а не по телефону, потому что мне нужны были не слова. Мне нужна была реакция.

Эпилог

Воздух благоухал пьяняще-сочным, медвяно-сладким ароматом липового цвета.
Мелкие капли, задержавшиеся на листьях окружающих Уинтербрук лип после недавно закончившегося дождя, все еще скатывались с ветвей и звонко стучали по крыше и карнизам, но яркие солнечные лучи уже окрасили кроны деревьев в нежный золотисто-зеленый цвет.
Я вышел на террасу и с наслаждением вдохнул знакомый с детства аромат лета.
После смерти моих родителей семейный адвокат сражался как лев, чтобы не позволить деду стать единственным опекуном, только поэтому Уинтербрук достался мне в том же виде, который имел при жизни моих матери и бабушки. К счастью, мне не пришлось оберегать собственную семью от тлетворного влияния старого мерзавца, с легкостью принесшего в жертву своим амбициям жизни детей, и с радостью положившего бы на тот же алтарь жизнь единственного внука. Дед умер еще до того, как узнал, что все его планы пошли прахом: я так и не женился на племенной кобыле с родословной длиной в несколько столетий, как он хотел. Вместо этого…
- Йоу! Солнце! Можно кататься! – дверь с шумом распахнулась, и на террасу выскочил сметающий все на своем пути маленький смерч. – Ведь можно же, папочка, правда? – стихия ненадолго застыла рядом со мной, умильно заглядывая в глаза.
- Можно, но чтобы лошадь после прогулки чистила сама, а не переваливала все на Тедди, - кивнул я.
- Конечно, папочка, как скажешь! – дочь звонко чмокнула меня в щеку и помчалась по дорожке, ведущей к конюшням.
- Мальчиков ты так не баловал, - раздалось у меня за спиной, и нежные женские руки обвились вокруг моего тела.
- Ничего не могу с собой поделать: Элинор так похожа на тебя, вот и вьет из меня веревки.
- А глаза у нее твои. И характер тоже.
- Только не это! Пожалей ребенка!
- Наоборот, это хорошо, когда девочка идет в отца – будет счастливой! Что-то мальчики задерживаются, может, позвонить?
- Не надо, скоро приедут!
Элинор скрылась в конюшне, и я перевел взгляд на прижавшуюся щекой к моему плечу жену. Она ничуть не изменилась с нашей первой встречи: все тот же дерзкий взгляд, те же блестящие шелковистые волосы без единой серебряной ниточки, та же стройная талия и тот же сводящий меня с ума голос с легкой хрипотцой.
Я помнил каждый проведенный рядом с ней день…
Помнил песню, которую она пела в ресторане, где мы встретились…
You must know that moment
When the miserable world cracks open
You finally meet someone
Suddenly the chapter's written...
Помнил, с каким достоинством она выдерживала изматывающие допросы и бесконечное копание полиции в нашем постельном белье после смерти Киннера…
Помнил, как сияли ее глаза, когда я впервые сказал «люблю»…
Помнил, как падающие сквозь витражные окна солнечные лучи подсвечивали яркими бликами ее темные волосы, когда мы обменивались клятвами у алтаря…
Помнил, как впервые неловко, боясь навредить, прижал ладонь к ее округлившемуся животу…
Помнил, как мерил шагами комнату, не в силах опуститься на стул и спокойно ждать, пока она рожала…
Помнил и был благодарен судьбе за то, что она подарила мне встречу с лучшей женщиной на свете.
- Я люблю тебя, Джайна! – нежно сказал я, вновь называя жену полюбившимся нам обоим прозвищем. «Победительница»... Ей это имя подходило как никому другому…
- Все еще? – лукаво улыбнулась она мне в ответ.
- Всегда!

*с Джоанной пост согласован