Карта ролевой игры "Сказочные Вечеринки"

Что происходит, когда вырываешься из-под опеки родителей? Когда свобода кажется безграничной, и ты можешь делать все, что пожелаешь? Я испугалась…
Когда узнала, что отец собирается меня продать, то есть, выдать замуж за своего партнера по бизнесу, я поняла, что надо бежать. Покидав немного одежды, украшений и небольшой кошель с деньгами в саквояж я покинула родной дом.
Сев на первый же почтовый дилижанс, я уехала из города.
Уже по дороге узнала, что дилижанс едет в небольшой город, который называется Энск-сити, появился он совсем недавно, буквально лет десять назад, и скоро в городе будет по этому поводу праздник.
В город мы приезжаем рано утром и, распрощавшись с кучером, я отправилась в центр города, надо где-то жить, что-то есть и работать. Тех денег, что я забрала из дома, надолго не хватит.
Как у любой мисс из обеспеченной семьи, у меня было довольно неплохое образование, я умела петь, играть на фортепьяно, весьма посредственно рисовала и умела немного шить и вышивать. Надеюсь, не пропаду.
Так с саквояжем наперевес я начала обходить центр города. В ателье, где не только шили, но и продавали уже готовую одежду, мне отказали из-за отсутствия опыта.
Получив еще несколько отказов, я пошла в салун, хотелось есть и пить, жара стояла неимоверная.
Сделав заказ и сев за один из столов, я задумалась, а почему бы собственно и нет? В моем репертуаре были не только слезливые баллады о любви, но и довольно скабрезные песенки, которых я наслушалась от отца и его друзей, когда они думали, что их никто не видит и не слышит.
Найдя хозяйку и переговорив с ней, я получила испытательный срок и крышу над головой на чердачном этаже, вопрос с питанием так же сразу решился.
И вот по прошествии недели я шла по городу в магазин, когда увидела свою старую подругу, казалось, это было в другой жизни.
Бэатрис стояла у лавки, явно кого-то ожидая, я не могла пройти мимо и не окликнуть ее.
Узнав, в каком я положении, Бэа сразу предложила переехать к ней с братом, вот только, кажется, подруга плохо понимала, что, хоть я и певичка в местном салуне, жить с ней и ее братом – не самый правильный вариант.
Распрощавшись и пообещав друг другу встретиться ещё раз, мы разошлись.
По дороге к себе я не удачно взялась за поручни на лестнице и засадила занозу, хорошо, что по соседству жил доктор
– Эй, док, у тебя есть... – что я хотела сказать. даже вылетело из головы, потому что док стоял передо мной во всей своей первозданной, голой красоте.
Покраснев до кончиков ушей, я резко развернулась в сторону выхода. И, как на зло, именно на этой стене висело зеркало...

После голого зада меня уже мало что может беспокоить, и даже глубоко посаженная заноза.
- Нет, мистер Грейсон, ничего серьезного, просто засадила занозу, когда возвращалась в комнату, - я протянула ему ладонь с небольшим покраснением на месте травмы, - просто хотела спросить, как ее поскорее вытащить.
Док внимательно рассмотрел мою руку и пообещал, что ничего серьезного там нет, отошёл к какому-то шкафу, чтобы достать пинцет не самого приятного вида.
- Сейчас мы ее достанем, - переставив стул поближе ко мне, док ещё раз осмотрел ладонь.
И только он начал ее доставать, как моя нога непроизвольно вернулась, зарядив доку по голени.
- Твою ж... - что он хотел сказать, я не послушала, сорвавшись со стула, и убежала.
Потом надо будет извиниться за мой поступок. Такое уже было, когда я жила дома, от боли непроизвольно дёргается нога или рука, и потом случается конфуз.

В городе начинался праздник, приведя себя в порядок, я пошла на площадь, так как обещала там петь, пусть не целый праздник, но пару песен точно. Репертуар был оставлен на мое усмотрение.
На площади уже была толпа людей, и все куда-то перемещались, я особо не обратила на это внимание.
Пройдя к сцене, заняла свое место и, кивнув парню около пианино, начала петь.
А сама невольно искала глазами Уильяма Грейсона. Мне необходимо извиниться.

То, что что-то пошло не так, стало понятно практически сразу после начала песни. Аккомпаниатор совершенно не попадал в ритм и в ноты. Я как могла старалась подстроиться под него, но от этого становилось только хуже.
Господи, откуда он только взялся?
Было такое ощущение, что парень никогда в глаза не видел ноты, а за пианино сидит второй раз в жизни, и то под дулом ружья.
Толпа начала возмущаться тем, что я замолчала на половине куплета, но что я могу поделать, если петь под ЭТО просто невозможно. Краем глаза замечаю, как кто-то пытается пробиться к сцене, при этом расталкивая всех, кого только можно.
Это оказался мистер Свейзи, я не знала его лично, но в маленьком городке очень быстро узнаешь имена людей и их внешность, даже если никогда не общался лично. Он выскочил на сцену и, оттолкнув парня от пианино, сам занял его место. Его пальцы пробежались по клавишам, будто пробуя их, приноравливаясь.
Я смотрела на него во все глаза, а он, повернувшись ко мне, кивнул, призывая начать всё сначала, и сам тихо запел.
У него был приятный голос, с теплой хрипотцой, и мне не составило труда подхватить его пение и уже продолжить вместе. Подойдя ближе к нему, встала с краю от пианино и, продолжая петь, наблюдала за его руками, как он перебирал клавиши.
Когда мы закончили, публика взорвалась аплодисментами и криками одобрения. Мы поклонились, а потом нам дуэтом пришлось петь дальше, дело даже дошло до скабрезных песенок, надеюсь, особо впечатлительные барышни в этот момент готовились к аукциону.
Когда нас наконец-то отпустили и мы ушли за сцену, я повернулась к своему спасителю:
— Спасибо вам большое. Если бы вы не пришли мне на помощь, боюсь, я бы уже убежала отмываться от тухлых помидоров и яиц. Или чем там еще могут запустить в неудавшегося исполнителя песен.

Вино и танцы всегда будоражили кровь, а хорошая компания усиливала этот коктейль ощущений так, что хотелось каких-то безумств.
Именно так сейчас и происходило, в крови бурлил адреналин. Я кружилась в руках Патрика по танцполу, каждое его прикосновение отзывалось по всему телу.
В очередном па я оказалась плотно прижата к Патрику, а его губы оказались всего в дюйме от моих, и мне так хотелось его поцеловать. Я в жизни этого не делала, у меня еще ни разу не было поцелуев с мужчиной. У меня были кавалеры, но дальше поцелуя в щеку дело не заходило.
Я чувствовала его дыхание на своих губах.
Я почувствовала, как краснею, и, не придумав ничего лучше, чем просто «крутануться» от него в сторону.
Кати подскочила ко мне и, схватив под руку, потащила от своего брата.
– Слоун, идемте, начинается следующий танец, нельзя тратить все время на моего очаровательного братца.
Ох, Кати... Еще как можно... Надеюсь, что все еще впереди...
Мы закружили в танце вместе с Кати, но все равно я иногда бросала взгляд в сторону Патрика, и я видела, что он уже собрался направиться к нам, как его перехватила какая-то девушка.
Сказав ему пару слов и взяв за руку, она тут же прижалась к Патрику, как это делала я всего пару минут назад, но более откровенно и бесстыже.
Увидев это, я вспыхнула до кончиков ушей, и от чего больше, сама не понимала. То ли от смущения, то ли от возмущения.
- Ты в порядке? - Кати уловила изменение в моем настроении и заволновалась.
- Да, - я кивнула, чтобы не беспокоить девушку. - Все хорошо, не переживай.
Смотреть на то, что происходило между Патриком и этой девушкой, я не могла.
Дотанцевав до конца, я пошла к стоящей у края площадки Бэа, а Кати отправилась в пляс дальше.
Танец меня не успокоил, а, казалось, наоборот, накрутил еще больше, поискав глазами Патрика, я его не увидела, ему же лучше.
- Бэа, - я подошла к подруге, взяв ее под руку, - не знаешь, что это за женщина, с которой обнимался мистер Свейзи?
Воспитание не позволяло назвать ее той, кем она являлась.

Я затаила дыхание, пока ждала ответ Бэа.
До этого я совершенно не задумывалась, каково это — целоваться с мужчиной. Но когда я смотрела на Патрика, то не могла не представлять, каково это — чувствовать его губы на своих. Ее ответ был пропитан горечью.
Мы с ней не виделись много лет, с тех пор как она уехала с братом. Связь с ней была потеряна, и наконец мы увиделись с ней тут, в Энск-Сити. Я даже не знала, что происходит с ней, как у нее дела.
Бэатрис схватила стакан с лимонадом и начала жадно пить, как будто все ещё чувствовала эти поцелуи.
Надо было срочно менять тему, пока подругу совсем не захватила меланхолия.
Я оглянулась по сторонам в поисках Анри.
После того, что я увидела, думать о Патрике мне не хотелось.
— Бэа, а где твой брат? Я его не видела на площади ни во время моего выступления, ни после.
Анри был старше нас, но всегда заботился не только о Бэа, но и обо мне, когда я бывала у них в доме. Для меня он был старшим братом ничуть не меньше, чем для Бэатрис.
Я его вообще не видела с момента встречи с Бэа!
– Понятия не имею, – пожала плечами Бэатрис. – Он привел к нам Кати, мы пошли слушать, как ты поешь, – она задумалась, – а потом его уже не было. Да, – она кивнула словно самой себе. – Ни на пикнике, ни на танцах его не было. Но я как-то никогда не следила за его перемещениями. Обычно он меня опекал.
Город был небольшим, и потеряться здесь было сложно, да и тем более пастор — взрослый человек, и с ним всё должно быть в порядке.
- Может, его надо найти? - вечер уже полноценно вступал в свои права, а выпивших ковбоев становилось всё больше.
Я оглянулась ещё раз и увидела, как к нам приближается та «леди», которая липла к Патрику.
- Доброго вечера, дамы, - в ее улыбке так и сквозило превосходство, направленное на нас с Бэа, - я услышала ваш разговор, вы, кажется, кого-то потеряли?
Мы с Бэатрис напряглись, внимательно наблюдая за ней.
- Допустим, - взяв себя в руки, Бэа посмотрела на нее свысока, всем своим видом показывая, что эта дама влезла в чужой разговор, что неприлично, и вообще, какое ей до всего этого дело.
Леди рассмеялась, наблюдая, как мы стараемся от нее дистанцироваться, но все равно желая узнать ответ.
- Обе ваши пропажи в "Магнолии"!
Когда дамочка отошла, Бэа неуверенно спросила:
- "Магнолия" — это тот дом для джентльменов, я правильно ее поняла? Преподобный собирался читать там проповеди для местных девиц, но… не сегодня же. А мистер Свейзи? Он завсегдатай? – она закрыла рот ладошкой, сама испугавшись того, что сказала.
Кровь отхлынула у меня от лица. Не пойдем же мы это проверять... Не пойдем же?
– Да, это, кажется, он, ходят туда одни мужчины

Танцевать больше не хотелось.
Неприятный осадок от нашего разговора с Бэа не давал вздохнуть полной грудью. Или это просто туго затянутый корсет? Она оказалась в свое время в такой же ситуации, что и я, только лишь с той разницей, что женихи сватались к ней, а меня решил продать родной отец. Я непроизвольно хмурила брови, даже этого не замечая.
– Прекрати морщить лоб, – подруга толкнула меня бедром, отвлекая от размышлений.
– Извини, – я постаралась расслабить лицо, – старая привычка, от которой очень тяжело избавиться.
Я правда постаралась отвлечься от всех мыслей, которые доставляли мне дискомфорт.
– А вот и наши потеряшки! – Бэатрис указала на Анри с Патриком.
Они шли, о чем-то хмуро переговариваясь. Видно, настроение было испорчено не только у меня.
Пока подруга отошла к Анри, ко мне подошёл Патрик.
Он осмотрелся по сторонам, видно разыскивая сестру.
– Кати ушла с Одри и ее родителями, – ответила я на ещё не заданный вопрос, – она подходила предупредить.
Мистер Свейзи кивнул, принимая ответ.
Я смотрела куда угодно, только не на него. Не могла отделаться от вида того, как он обнимал другую женщину, сразу после того как танцевал со мной и чуть не поцеловал на глазах у всех.
Может, поцелуй я накрутила сама себя? Может, он даже не думал об этом, а я уже нафантазировала?
– Мистер Свейзи, – начала я, набрав в грудь побольше воздуха, – я понимаю, что для вас я всего лишь глупая девчонка, но и у этой глупой девчонки есть... Мне неприятно было смотреть, как вы с этой... Я была о вас лучшего мнения!
Воздух в лёгких кончился, но я ещё не закончила!
– С ней рядом лично мне даже стоять неловко. А она буквально висела на вас, и я что-то не заметила, чтобы вы её отталкивали!
Договорить я не успела, когда со всех сторон послышался крик и стрельба.
– Что... Что происходит? – я не успела ничего понять, как Патрик одним движением схватил меня за руку и заталкивая себе за спину.
Мимо пронеслись люди на лошадях.
Индейцы!
И двигались они в сторону, где стояла одна Бэатрис.
– Бэа!!! – я попыталась вырваться из рук Патрика. – Там Бэа!!!
Один из индейцев подлетел к девушке и, схватив ее за руку, перегнул через круп лошади.
– БЭА!!!!

Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…,©

Там, где только что слышался смех, теперь раздавались крики.
Все кругом превратилось в хаос. Мимо меня бежали женщины и дети, мужчины хватались за револьверы, и среди этого всего была я, крепко прижатая к Патрику.
Мимо нас пронеслась лошадь с всадником, и, взведя курок, Патрик выстрелил. От громкого звука я закричала. Никогда еще никто не стрелял рядом со мной, я знаю этот звук, но всегда где-то там, далеко. — прижимая меня еще ближе к себе, Патрик стал пробираться в людском потоке. Перед нами оказался еще один индеец, и без лишних слов Патрик выстрелил в него.
Я с ужасом смотрела на тело, лежащее на земле.
Кровь... Как много крови... Она везде...
Патрик встряхнул меня и посадил на лошадь, сев в седло так, чтобы я смогла облокотиться на него, и поскакал вон из города.
Мыслей в голове не было, перед глазами стояло, как Бэатрис закидывают на лошадь и как рядом падает индеец, застреленный Патриком.
Меня начинало трясти, а мужчина за моей спиной прижимал меня ближе и что-то тихо шептал, успокаивая.
Я даже не заметила, как рядом оказался Анри.
Мужчины начали о чем-то переговариваться, и я только поняла, что Патрик везет меня к себе.
Дом Патрика стоял на отшибе, и окна в нем были темными, он пришпорил коня, чтобы тот скакал еще быстрее.
— Ты найдешь ее, Патрик? — когда мы спешились, и мой голос дрожал.
Бэа, моя дорогая подруга, где она? Куда ее увезли?

Патрик мне не ответил, он искал свою сестру.
От всех навалившихся потрясений ноги меня не держали, я начала оседать на землю, но сильные руки Патрика подхватили меня и не дали упасть.
Патрик хотел оставить меня одну у лошади, но я не могла его отпустить, мне было страшно...
Казалось, что сейчас выскочит тот убитый индеец и утащит меня тоже.
И тут опять раздался звук выстрела... Но уже из дома...
Когда мы вбежали в дом, то оказались в разрушенной комнате, мебель была перевернута или разломана, а посредине лежало тело, только вот лица у него не было... Привалившись к стене, я начала оседать на пол, это уже было сильнее меня...

Я еле открыла глаза, обнаружив, что лежу на полу, кажется, на кухне, а Патрик, склонившись надо мной, похлопывает по щекам.
Я еще плохо соображала, когда Анри сунул Кати в руки бутылку виски и приказал пить.

Я только кивнула, осенив его крестным знамением, а Патрик сжал мою руку, молчаливо обещая вернуться.
Мы остались втроем. Я, Кати и Одри.
А за стеной был мертвый индеец, но перед уходом Патрик с Анри вынесли его из дома.
Кое-как собравшись с силами, я запалила плиту, бухнув на нее чайник с водой.
— Кати, где у вас заварка? — надо было что-то делать, чтобы не сойти с ума от страха.
Девушка подошла к какой-то полке и достала оттуда мешочек с чаем.
Когда чайник вскипел, я засыпала туда листья чая, а разлив то, что получилось, по чашкам, еще и добавила виски.
Мы сели ждать возвращения мужчин с Бэатрис.
А пока их не было, тихо переговаривались, чтобы не было так страшно... Свет мы решили не зажигать...

Мы сидели за столом, тихо переговариваясь.
Чай давно остыл, хорошо, если мы сделали из своих кружек по паре глотков, больше просто держали их в руках, согревая ладони.
Кати жалась ко мне сбоку, иногда вздрагивая всем телом, а Одри сидела напротив, полностью погрузившись в себя. В какой-то момент она бахнула кружкой о стол.
- Я ухожу! - Одри начала подниматься из-за стола.
- Куда ты собралась? Мы должны дождаться брата, - Кати выглядела растерянной, она совершенно не понимала, что делает ее подруга.
- Одри, сядь, мы не можем уйти из дома сейчас!
- Нет!! Я иду домой! - у нее начиналась истерика. - Я должна быть дома, а не тут! Родители волнуются!
Голос набирал громкость, и из глаз текли слезы.
- Хорошо, - я примирительно подняла руки, - значит, мы пойдем все вместе. Одна ты не отправишься.
- Но Патрик... - Кати хотела сказать что-то еще, но Одри уже бежала к двери.
- С Патриком будем объясняться потом, а сейчас идем за Одри, пока она чего не натворила.
И мы, встав из-за стола, мы с Кати пошли следом за девушкой.

Никогда еще мужчины не падали к моим ногам... с лошади!
Вид у Патрика был скверный. И это еще мягко сказано.
Все лицо было в крови, рукав рубашки, которой он пытался эту кровь остановить, тоже. Цвет кожи был землистого оттенка, что было заметно даже сквозь загар.
Мы с Кати начали наперебой ему что-то говорить, но было видно, что он воспринял только наши первые слова.
А дальше глаза его закатились, и он начал заваливаться вбок, хорошо, что именно в тот, где мы стояли с его сестрой и смогли его поддержать, чтобы он не свалился с лошади. Потому что если это произойдет, то до дома мы его не донесем.
Пришлось разворачиваться и идти обратно, ни о каком возвращении в город речи уже не шло.
Во дворе мы кое-как втроем стянули его с лошади, и все это время Патрик стонал от каждого нашего прикосновения.
Не знаю, как бы мы донесли его до кровати, но спасибо, что все-таки на мгновение Пат пришел в себя и, опираясь на меня и Кати, доплелся до кровати.
Аккуратно уложив его, я отправила девушек за чистыми тряпками и водой. Надо было стереть кровь с его лица и по-хорошему осмотреть на наличие ран, и если что, мчаться за доктором.
Когда девушки убежали, я, сцепив зубы и поборов собственное смущение, начала аккуратно его раздевать.
Скинула сапоги, брюки трогать не стала, все-таки не настолько я смелая, но рубашку расстегнуть пришлось, и я чуть не вскрикнула от вида синяков на его ребрах.
Господи, что же делать?
В этот момент девчонки вбежали в комнату, неся воду и тряпки.
Остановившись, они во все глаза смотрели на мужчину без сознания. У Кати задрожала нижняя губа.
Вот оно!
- Кати, - я позвала девушку, но она не реагировала, рассматривая брата, - посмотри на меня!
Мне пришлось встряхнуть ее, и тогда она перевела взгляд на меня.
- Немедленно бери Одри, запрягай лошадь и мчи в город! Там всеми правдами и неправдами найти мистера Грейсона, он врач! Объясни ему ситуацию и пулей обратно! Одри оставишь у родителей!
Кивнув, девчонки убежали, а я начала мокрой тряпкой стирать кровь с лица Патрика.
Я старалась действовать как можно аккуратнее и непроизвольно засмотрелась на его лицо, такое спокойное и расслабленное.
От уголков глаз разбегались светлые лучики морщинок, как будто он много щурится на солнце, и загар так и лег.
Только я положила ему на лоб мокрую ткань, как Патрик пришел в себя.
– Патрик! Ни на минуту тебя нельзя оставить! – я поправила компресс, чтобы он не сползал, – жара нет, но твое лицо… Просто синяк, а не лицо!
Он попытался пошутить, но я нахмурилась. Вот что за человек? Чуть богу душу не отдал, и при этом хохмит!
Но в какой-то момент его шутки обернулись упреками о том, что мы его ослушались.
Я рассказала и попросила поведать о том, что случилось у него, но Пат не горел желанием рассказывать, а вот мои волосы его заинтересовали сильнее, и я замерла в тот момент, когда он накрутил выбившуюся прядь на свой палец.
Я завороженно наблюдала за тем, что он делает, и не могла отвести глаз, воздух вырывался из легких толчками, как будто собственный корсет душил меня...
Патрик сел, оказавшись прям передо мной, и провел кончиками пальцев по моему лицу, я чувствовала, какие они шершавые, как они царапали нежную кожу щеки, как они погладили губы...
А потом прикосновение пальцев сменили мужские губы...
Боже...
Боже...
Господи!!!
Я задрожала всем телом, когда Пат углубил поцелуй, и уперлась в его грудь руками. Он застонал, не размыкая наших губ...
– Ой, прости! – я совершенно забыла о его синяках.

Я почувствовала, как краска смущения заливает мое лицо, но, вспомнив про леди около него на танцах, подалась вперед и поцеловала его в уголок губ:
– И я не потерплю рядом каких-то там подозрительных леди! – схватив упавшую ткань, я унеслась на кухню.
Только услышала, как со стоном Патрик опускается обратно на подушки.
Мое лицо пылало, губы покалывало от прикосновений Патрика. Я металась по кухне, пытаясь успокоится. Даже побрызгала на лицо из ведра с водой, чтобы хоть немного остудиться.
И тут, слава богу, вернулась Кати.
- Доктор сказал, что надо крепко перевязать ребра и что брату нужно отдыхать и как можно меньше шевелиться.
Да уж, его еще угомони!
- Тогда идем, поможешь мне, – я взяла ткань, лежавшую на кухонном столе, ее можно порвать на бинты.
Когда мы с Кати вошли в комнату, Пат лежал с закрытыми глазами и старался глубоко не дышать, каждый вдох причинял ему боль.
- Прости, Патрик, но мне придется тебя помучить еще немного, – я показала ему бинты, которые держала.
Кати помогла ему сесть и сама, сев за ним, придерживала его.
Я же вновь оказалась перед ним.
- Прости, я делаю это впервые, – начала обматывать ребра, стараясь, чтобы ткань не провисала, но и не передавливала, как наши корсеты.
Когда я заводила руки ему за спину, то как-будто обнимала, и один раз не выдержала и поцеловала в щеку, пока его сестра отвернулась.
На лбу у Патрика выступил пот, и, закрепив повязку, я помогла ему лечь, вновь уложив компресс ему на лоб.
- Если что-то будет нужно, позови, я буду рядом.