Карта ролевой игры "Бун Пимайлао. Новый Год по-лаоcски"

В день церемонии бракосочетания на улице стояла ужасная жара, Зак буквально возненавидел пиджак сразу же, как только одел его. Он взял букет белых цветов, перевязанных атласной лентой и вышел из гостиницы.
«Что ж, Зак Трэверс, попытка номер два. Пусть все получится» - пожелал себе удачи Зак, закуривая и сильно затягиваясь.
У первого дома дежурили племянники Джоаны. Увидев его, они шумной ватагой сорвались с места и помчались, крича во все горло. Из калитки тут же высыпали кузины Джоаны. Закрывая ладошками рты, они посмеивались и смотрели на размашисто шагавшего по улице Зака.
В саду были накрыты столы, на которых красовалась медная, фарфоровая и серебряная посуда, огромные вазы с пирамидами из фруктов и графины с фруктовыми соками, серебрились обертками бутылки с шампанским. Над тем местом, где должны будут сидеть жених и невеста свисали цветочные гирлянды и воздушные шары.
Толпа из гостей и родственников расступилась перед Заком, как воды Красного моря перед Моиссем, и он увидел на террасе в окружении цветочных венков и букетов, сидящую на низкой скамеечке Джоану. Он на мгновение замер – так чиста и невинна была его невеста в белом платье, расшитом мелкими бутончиками роз и жемчугом. Платье было длинным и вполне европейского покроя, только талию Джоаны охватывал красный атласный шарф с вышитыми золотыми нитками узорами. Второй конец шарфа через плечо девушки спускался ей на спину. Черные волосы Джоаны были гладко зачесаны и убраны в высокую прическу, которую украшала диадема, подарок Зака на свадьбу.
Она была так красива, что Зак никак не мог перестать смотреть на нее. Смущаясь под его взглядом, она тем не менее тоже не отводила глаз, и Зак видел в её глазах отражение своего счастья. Вокруг уже слышались шепотки и смешки, но он все равно не мог заставить себя отвести глаза.
- Не стесняйся, зять, проходи, – отец Джоаны поднялся со своего месте и, подойдя к Заку, хлопнул его по плечу. Зак резко мотнул головой в его сторону, будто сбрасывая наваждение и, сложив руки лодочкой перед собой, поклонился в знак приветствия и уважения бабушке и деду Джоаны, сидевшим по одну сторону от нее и матери Джоаны, сидящей по другую сторону. Затем, повернувшись, он склонил голову перед отцом девушки, который стоял рядом с ним.
Зак поклонился и Джоане. И не смог удержаться – прижался к её лбу губами, когда вручал букет. Он прошептал, что прекраснее неё он не видел девушек в своей жизни.
Это была странная свадьба. Зак назвал бы её европейской, с некоторыми вкраплениями местных обычаев. От них с Джоаной требовалось только молча выполнять все, что положено. Джоана подсказывала ему, где и когда он должен был говорить, кланяться, благодарить.
Во время самой церемонии стояла тишина, нарушаемая пением монахов, да позвякиванием колокольчиков. Зато после свадьбы, как только гости и родственники, шумно поздравив новобрачных, высыпали из пагоды на высокую лестницу перед входом, разгорелся нешуточный спор. Один из дядьев Джоаны потребовал, чтобы Зак взял Джоану на руки. Наклонившись, чтобы поднять Джоану, Зак был остановлен дородной лаосской матроной, которая разволновалась по поводу что-де жена должна забраться к мужу на спину. Гости и родственники моментально разделились на две группы. Какая разница доказывали более прогрессивные родственники, главное, чтобы муж нес жену, и ноги её не касались земли до самого дома, а как уж он будет нести, это уже дело второе. Как, какая разница, не унимались приверженцы старинных обычаев, старинные обычаи должны исполняться досконально, как это делалась дедами и прадедами, иначе это будет уже не обычай, а …
Спор разгорался нешуточный и про молодых попросту забыли. Джоана выглядела растерянной, поэтому Зак решил взять решение проблемы в свои руки. Он взял Джоану за руку, протолкался сквозь толпу спорящих, и подошел к перилам террасы. Подняв, он поставил на них Джоану.
- Что ты делаешь, Зак? – спросила она, смущенно оглядываясь по сторонам, прижимая рукой юбку, будто боясь, что её вот-вот взметнет шаловливый ветерок.
- Садись на мое плечо, Джо, давай покончим с этим.
Джоана рассмеялась и, аккуратно подобрав платье, уселась на правое плечо Зака, изящно поджав ноги и обхватив его за голову. Зак обхватил Джоану одной рукой, второй рукой похлопал себя по карману, где еще утром лежала пачка сигарет и зажигалка. Карман был пуст. Голос Джоаны сверху сообщил:
- Я не успела положить конфеты, Зак. Но они у меня. Хочешь конфетку?
- Хочу.
Джоана чуть поерзала на его плече, затем зашелестел фантик и, наклонившись, она затолкнула ему в рот конфету. Затем вновь послышалось шуршание конфетной обертки – Джоана тоже хотела конфету.
Пройдя с Джоаной на плече, сквозь толпу до сих спорящих родственников, Зак жуя конфету, спустился с высокой лестницы и зашагал по улице.
- У меня яблочная, - сказала Джоана, - а у тебя какая?
- Тоже.
Они прошли уже изрядное расстояние, когда их нагнали хохочущие родственники и гости.
- Ай да зять, где б такого взять, – смеялся отец Джоаны, идя с ними рядом.
- Не упади, доченька. Зак, только не урони её. Она так высоко, - беспокоилась с другой стороны мать Джоаны.
Сзади кто-то запел. И сразу же песню подхватили множество голосов. Слов Зак не разобрал, но меелодия была веселая, даже залихватская. Прохожие останавливались и громко аплодировали, водители сворачивали на обочину и от души давили на клаксоны. Какофония звуков оглушала, но Зак уверенно шагал вперед, не обращая ни на кого внимания.
Свадебное застолье длилось долго. Поздравления, музыка, песни, шампанское. Очень быстро гости разбрелись по группкам, впрочем ни на миг не оставляя молодоженов одних. То одна, то другая кузина время от времени отводила Джоану в сторонку и, прикрываясь рукавом или закрывая рот ладошкой, что-то шептала ей на ухо. Пару раз Джоана возвращалась крайне смущенной. Но сейчас она была какой-то более значимой, как будто за один час превратилась из непоседливой девчонки и женщину. Зак нашел припрятанную от Джоаны над дверной притолокой пачку сигарет. Воровато оглянувшись, не видит ли кто, он вынул одну сигарету, остальное положил на место и ушел к курятнику. Процесс курения подходил к концу, когда его настигла волна новоиспеченных родственников, разыскивающих его по всему саду. Им приспичило прямо сейчас принять Зака в свои стройные ряды. Для этого Заку предстояло выпить целую кружку какой-то местной самогонки. Кружка была очень вместительной и выпить её нужно было за раз. Зак осушил одним глотком почти пол литра, чем сразу же заслужил безоговорочное уважение мужской половины родственников Джоаны. Смачно рыгнув, Зак ответил на почти сотню рукопожатий и решил это дело перекурить. Почти без приключений он добрался до заветного места, где на дверной притолоке лежала пачка его сигарет. Но вопреки ожиданиям, его рука наткнулась на пару конфет. Согласившись с тестем, что Джоана в полгода отучит его от курения, Зак развернул сразу обе конфеты и зажевал самогонный дух.
Когда на улице стало темно, в саду зажгли множество цветных фонариков. И тогда в сумерках, что так романтично разлились по саду, Зак и Джоана танцевали первый вальс. Наплевав на советы учителя свадебных танцев, который учил их танцевать, Зак тесно прижал к себе Джоану, а она закинула обе руки ему на шею. Вокруг них собрался кружок из молодежи, которые тихонько отбивали ладонями музыкальный такт. Зак был чуточку пьян после церемонии принятия в родственники, и во время танца все больше пьянел от близости Джоаны, поэтому крутанув на заключительных аккордах Джоану, он уронил её спиной на свою руку и, нагнувшись над ней, закончил танец страстным поцелуем.
Почти сразу же после танца, замужние женщины увели Джоану, а Зак еще почти час сидел один в окружении гостей и родственников, пытаясь запомнить их имена и родственные связи. Зак начал волноваться, не видя Джоану. Извинившись перед собеседниками, он поднялся из-за стола и отправился на поиски. На террасе он встретил её бабушку и мать и поинтересовался, не видели ли они его жену. Обе женщины молча улыбнулись ему и, поклонившись, проводили до дверей спальной комнаты. Пожелав спокойной ночи, они ушли к гостям.
Зак одно мгновение постоял перед дверями, потом толкнул её ...
Джоана сидела перед зеркалом, в белом кружевном халатике, и ждала его. Тщательно расчёсанные блестящие волосы атласной волной спускались на её плечи. Зак перевел взгляд на низкую широкую кровать, убранную цветочными гирляндами. Посреди кровати, деля её на две половины, лежала гирлянда из больших белых цветов.
Зак дернул узел галстука и снял пиджак – кошмар начинался. Подойдя к Джоане, он поцеловал её в лоб и пошел в душ.
Спустя час они лежали каждый на своей половине кровати, разделенные гирляндой из белых цветов.
Зак долго не мог найти удобное положение, халат путался в ногах и закручивался вокруг его тела. Наконец, он улегся на спину, скрестил ноги в щиколотках и закинул руки за голову. Джоана в кружевной ночной сорочке, весело посмотрев на Зака, приняла точно такую же позу.
Зак улыбнулся и спросил:
- Ну что будем делать, Джо?
- Воздерживаться, – уверенно сказала Джоана.
- Конфеты есть? – обреченно вздохнув, деловито осведомился Зак. Накурить во всем этом цветочном великолепии он точно бы смог. Но теперь он должен был думать о Джоане, а особенно о том, что она не любила запаха табачного дыма.
- Хочешь? – спросила она
- Ты не представляешь как, - ответил Зак, имея в виду совсем не конфеты.
Джоана шустро соскочила с кровати и принесла вазу с конфетами. Шуршание фантиков, и вот они снова лежат каждый на своей половине, закинув руки за голову и скрестив ноги в щиколотках.
- У меня яблочная, а у тебя?
- Тоже.
Молчание.
- Тебе понравилась свадьба?
- Да.
- А как эффектно мы ушли, когда все начали спорить, да?
- Мы бы до сих пор были там, если бы ждали, кто кого переспорит.
- Наверное. Спасибо, Зак, что не обижаешься на них. И так терпелив с ними.
Зак пожал плечами, проглатывая конфету:
- Они милые.
- Очень. Знаешь, как я их люблю.
Зак кивнул. Снова повисло молчание.
- А помнишь, как ты возил нас к себе в гости? Меня еще пчела укусила.
- Я тебе говорил, чтобы ты не лезла к улью. Но тебе же надо везде сунуть свой любопытный нос, – Зак засмеялся. – И потом заставила меня бегать за тобой по всему парку, не давая вынуть жало.
- Мне было больно, – голос Джоаны стал жалобным.
- Знаю, Джо, – Зак протянул руку и погладил её по щеке. Но тут же убрал руку и нервно задергал ступней.
- А как там цветок, что я посадила?
- Между прочим, Джо, ты посадила этот цветок в ту банку, что служила мне пепельницей. Я думал твой цветок издохнет от переизбытка никотина, а он ничего, растет. Листья выкинул новые. Я оставил его у Маршей, когда поехал сюда. Наказал Гленне хорошо поливать его.
- Как поживает миссис Марш?
- Гленна? Привет тебе передавала. Вроде, у них с Джимом все нормально. Не слышал, чтобы они на что-то жаловались.
- Знаешь, Зак, там так хорошо. В Нью-Форест. Тихо и деревья шумят. Мы повесим большую картину над диваном, чтоб уютно было, да?
- Нет. Я уволился оттуда, Джо. В парк Нью-Форест будем ездить, как туристы. Мы с тобой поедем к моему старику. Он уже не может справляться с фермой, просил приехать.
- Мистер Трэверс такой милый.
- Вредный. Трудно с ним будет. Но одного его я тоже не могу оставить.
- Конечно, поедем. Зак, а ты хочешь, чтобы у нас были дети?
- Ты специально издеваешься, Джо? – Зак снова нервно затряс ногой. – Дай конфету.
Шуршание конфетных оберток. Молчание.
- Конечно, я хочу, чтобы у нас были дети, Джо. У Трэверсов всегда были дети. У Бренны вон целых семеро, - Зак вздохнул. – Она передавала тебе привет и приедет навестить, как только мы обоснуемся на ферме. Сьюзи тоже приедет.
- Я хочу увидеть твоих сестер. Они мне нравятся.
- Ты им тоже. – Зак улыбнулся. – Бренна устроила мне выволочку, что я груб с тобой. Чуть не с вилами на меня пошла.
Джоана подняла голову:
- Ты никогда не был грубым со мной, Зак.
- Ну, у Бренны другое мнение. Она пригрозила, что точно заколет меня вилами, если я буду неподобающе с тобой обращаться.
- Она такая милая.
Он вздохнул, глядя в потолок, и стараясь думать о чем угодно, только не о лежащей рядом Джоанне.
А потом он смотрел, как Джоана засыпает, положив сложенные ладони под щеку. На её длинные ресницы, на чуть приоткрытые губы. На поблескивающее на пальчике колечко, что он подарил ей.
Сам он не мог уснуть всю ночь, вспоминая этот год, что прошел с момента их знакомства. Иногда у Зака было такое чувство, что он знает Джоану всю свою жизнь. Будто он знал её еще до того, как она протянула ему ладошку над верхушками платанов в джунглях.
Джоана не была дерзкой или вызывающей. Нет, она была тактичной, очень воспитанной. Никогда не перечила. Никогда не кричала. Не плакала. Кроме одного единственного раза, когда они поссорились.
В тот раз он возил её знакомиться с отцом. Целый день старик таскал её за собой, знакомя с фермой, показывая ей породистых лошадей, которых разводил. Когда Зак прибежал к загону, старик уже позволил Джоане сесть на лошадь без седла. Он водил лошадь на длинном поводу по кругу, Джоана, вроде бы, уверенно держалась верхом. Но увидев бегущего Зака, она закричала, подзывая его, и замахала рукой. От её крика лошадь встала на дыбы и Джоана, не удержавшись, полетела на землю. Зак не помнил, как перемахнул через изгородь, как бежал к неподвижно лежащей девушке, ругая, на чем свет стоит своего отца. Джоана приподнялась на руках и испуганно посмотрела на Зака:
- Не кричи на мистера Трэверса, Зак. Со мной все в порядке.
- Он не должен был сажать тебя на лошадь без седла.
- Это я попросила. Прошу тебя, не кричи на него. Так нельзя.
И она заплакала.
Зак поднял её на руки, прижал к себе и понес в дом. Джоана тихо плакала, пока Зак ощупывал её ноги, спину, ребра, руки на предмет переломов. С ней, действительно, все было в порядке.
- Если у тебя ничего не болит, почему ты плачешь, Джо?
- Ты должен извиниться перед отцом, Зак.
- Он виноват в том, что ты упала. Ты могла бы попасть под копыта. Лошадь могла тебя покалечить, убить.
- Я попросила его. Мне было любопытно, – всхлипывала Джоана. – Я уговорила мистера Трэверса ... Это я закричала и лошадь испугалась. А ты так страшно ругал мистера Трэверса, Зак, так нельзя!
Но Зак молчал, все еще борясь со своим страхом, все еще не готовый простить своего отца.
- Какой ты черствый, Зак, – переставая плакать, сказала ему тогда Джоана.
Она уснула, и Зак отнес её в комнату на кровать, укрыл пестрым лоскутным одеялом. Весь вечер он курил, избегая встреч с отцом. Старик как-то сразу согнулся, осунулся и тяжело ходил по дому, готовя ужин.
Но Джоана отказалась ужинать. Зак стоял на крыльце и слышал, как она ласково извиняется перед его отцом за себя и за него – Зака. Слышал, как отец сказал:
- Я вижу, ты любишь его, девочка. Но такой он вот, мой парень.
В тот вечер все рано разошлись по спальням. Сначала в комнате Джоаны погас свет, потом в комнате отца. А Зак все еще сидел на крыльце, закинув ноги на перила и думал. Он думал о Сэлби, о том, какой ничтожной и пустой казалась она ему сейчас, когда она узнал Джоану. О том, какой ничтожной и пустой будет его жизнь, если Джоана уйдет из нее. О том, что Джоана отдавала ему все, ничего, по сути, не прося взамен. Она отдала ему свое тело и свою любовь сразу же, как только он попросил её об этом. Нет, он не просил. Он просто взял, потому что захотел. Ни одного упрека не слетело с её губ, ни одной жалобы.
Зак думал о том, что любит Джоану такой, какая она была, с её любопытством и хозяйственностью. С её любовью ко всем, с верой в только хорошее. Зак улыбнулся, вспомнив, какой любовью пользовались у Джоаны цветы. Любые. Начиная от самых маленьких, которые он не задумываясь топтал ботинком. Джоана могла часами сидеть, глядя на цветы, она рисовала их, пересчитывала листики, пестики, тычинки. В их доме было все заставлено цветами.
«Ты такой черствый» сказала она ему. И Зак вдруг понял, что не сможет пережить, если она уйдет от него. Он поднялся и тихо вошел в дом. На столе в гостиной лежал альбом Джоаны, в котором она сегодня днем зарисовывала синие колокольчики на лугу. Открыв альбом, Зак достал из коробки карандаш и написал «Я люблю тебя, Джо»
Он спал на диване, не раздеваясь, как только забрезжил рассвет, Зак поднялся и пошел на луг. Часа два он ползал по лугу буквально на коленях, собирая для Джоаны землянику.
Когда он вернулся домой, его отец и Джоана завтракали. Отец сразу же встал, и собирался выйти из кухни, когда Зак остановил его:
- Прости меня, отец, - сказал он. – Я не имел права так кричать на тебя.
- Я знаю, Закарий, почему ты кричал. Я не сержусь.
Отец мотнул головой в сторону Джоаны и вышел, унося с собой кружку с кофе. Зак повернулся к Джоане. Она сидела, прижимая к груди свой альбом.
Зак смутился. Порывшись в буфете, он отыскал подходящую чашку, высыпал в нее землянику и поставил чашку перед Джоаной:
- Это тебе.
- Зак … Это ты написал в моем альбоме?
- Я.
- А почему ты не сказал мне этого?
- Ну … Ты спала.
- Но ведь сейчас я не сплю.
Зак посмотрел в большие глаза Джоаны. В них кристально прозрачными лужицами плескались слезы. Он заволновался:
- У тебя что-то болит?
- Да.
- Джоана?
- У меня болит сердце.
- Потому что я люблю тебя?
- Нет, потому что я так долго ждала этих слов.
Какой же скотиной все-таки он был. Зак сел перед девушкой на корточки и, обхватив её бедра, уткнулся лицом в её колени.
- Я люблю тебя, Джо. Это правда. Я боюсь, что ты уйдешь от меня. Поэтому я так кричал на отца. Я испугался, что с тобой что-то случится. Старик это понял.
Слова получилась каким-то глухими и бессвязными, но по-другому он не умел сказать.
Джоана погладила его волосы.
- Я не уйду, – тихо сказала она. – Я буду с тобой, пока тебе это будет нужно.
Зак поднялся. Он сходил в свою комнату и, быстро пошарив по карманам, вытащил маленькую коробочку, обтянутую черным бархатом.
Вернувшись к Джоане, он поставил перед ней коробочку и сказал:
- Мисс Джоана Хиксон, не окажете ли честь, став моей женой.
Джоана медленно открыла коробочку и вытащила тонкое колечко:
- Оно такое красивое, Зак. Мне правда нравится. Очень-очень!
Зак аккуратно взял кольцо из рук Джоаны и надел его на тонкий пальчик:
- Я не услышал ответ, Джо.
- Я согласна, мистер Трэверс, быть вашей женой.
Дальше последовал страстный и очень долгий поцелуй, который прервал отец Зака, довольно долго покашливая.
- Ну что?
- Джо согласилась стать моей женой, отец.
- Хорошая новость с утра. Будет у меня третья дочка, да такая ладненькая, прямо птичка-невеличка.
Джоана засмеялась. Старик залил землянику в чашке молоком и оба Трэверса с удовольствием смотрели, как Джоана лихо работая ложкой, уплетает кушанье за обе щеки. К обеду приехала Бренна с младшими детьми, и обед превратился в праздничную помолвку.