Карта ролевой игры "Калейдоскоп историй"

Поистине, парадокс: самые близкие существа, кому по всем законам природы надлежит быть опорой и поддержкой, ранят больше всего. Брат парой слов разрушил нелепую надежду на возможность примирения и ещё глубже забил между ними клин. Броган почувствовал, как кулаки непроизвольно сжимаются, и тело устремляется вперёд в едином порыве ответить на оскорбление тем древним способом, что испокон веков решает многие вопросы между мужчинами. Но пока ещё он держится на тонком волоске из сдержанности и веры в брата, желая доказать им обоим, что обвинения в безумии беспочвенны. Но обида добавляет в костёр ярости свою долю: стая для Абеля важнее матери, важнее брата.
Стая Абеля стала для него новой семьёй. Несколько верных волков и юная волчица, которая за него пойдёт в огонь и в воду. Он будет стоять за них горой, ни за что не признает, если даже кто-то из них поддался зверю внутри. А сам Абель? Разве он так спокоен, как хочет показаться? Внутри него клокочет жгучая ярость, она взрывается всплеском в глазах, из которых уходит сейчас вся человечность. На смену спокойствию пришла осязаемая угроза, заколыхавшаяся вокруг словно алые завитки пламени.

Резонное замечание о потере – очевидный, казалось бы, признак, что никто из стаи Абеля не причастен к кровавым убийствам в окрестностях, но разве когда-то очевидное было единственно верным?

- Вот так отсылаешь родного брата, не предоставив и толику доказательств? – Брогану захотелось пройтись огнём по оголённым нервам брата. Даже понимание, что он будит звериную сущность Абеля, не может уже его остановить. Он приблизился тяжёлой поступью, как будто нехотя, осознавая, что ему точно так же хочется затолкать в глотку брату слова о безумии, и встал в паре вздохов, лицом к лицу.
- Как можешь ты жить, закрываясь от матери? Называя избранный мною путь безумием? В тебе живёт кровь нашего отца, великого ведьмака, но ты не слушаешь зов крови, полностью отдавшись зверю. Если бы ты дал свободу ведьмовской части своей натуры и помог мне, мне не пришлось бы так долго блуждать в потёмках! Вместо этого ты отворачиваешься и выбираешь своих волков!

Брат стоит на своём, и пока Брогану нечего ответить на эту холодную отповедь. Если бы его друзей разорвали на куски, он бы тоже был зол. Ах, да. Друзей у него нет. Никого нет. Жестокая, но правда.

Сколько раз брат скажет эти слова? Сто? Тысячу? Сколько раз повернёт лицом к той истине, которую принимает он, словно уже из чувства противоречия, из упрямства не желая слышать ни слова о следах их матери? Видимо, этому не будет конца и края. Ни один не отступится.

Малышка Каталина так трогательна в стремлении утихомирить двух мужчин, готовых к яростной схватке, но, как ни странно, ей удалось найти верные слова. Сделав шаг назад, Броган дал понять, что временно отступает, повторяя такой же шаг назад брата, но перед глазами продолжали танцевать чёрные змейки злобы. Всего лишь взгляд в сторону, туда, где кружатся хороводы под завораживающие переливы ласкающей слух музыки, и разум покидает тело. Оно наливается жаром, способным выжечь добела, довести до истинного сумасшествия. Так было всегда с той Дорой, которую он знал.

Новая Дора не менее притягательна. Каждым изящным движением она будто рисует загадочные узоры в воздухе, и горячий воздух следует за её тонкими пальцами, струится, обволакивает тонкую фигурку, и они сливаются в один опаляющий огненный вихрь. Этот вихрь затягивает ведьмака, и ему уже кажется, что Дора призывно изгибается, приманивая его одного волнообразными взмахами рук, она танцует только для него, исполненная томления и соблазна. Взмах густых ресниц открывает игривый блеск глаз, струящаяся река волос цвета полуночи то скрывает, то в выгодном свете преподносит желанное тело. Он уже готов, забыв обо всём, забрать её отсюда, унести подальше, в сумрак леса, и любить под покровом ночи. Какое-то мощное воздействие извне прерывает поток мыслей ведьмака. Охотник Медвецки заинтересовался сестрой Доры, и, кажется, его интерес не безответен. Впрочем, это его мало волнует, лишь бы завтра случилась охота.

О, эта девушка полна смелости… Его Дора никогда не было такой дерзкой. Она никогда бы не обратилась сама к мужчине. Но ему нравится это. Настолько, что он готов слушать её дерзкие речи ещё и ещё. А потом найти лучшее применение этому дерзкому язычку.

- Гадания и танцы – это всё, что может мне предложить самая красивая девушка Чахтице?

То ли Дора испугалась своей дерзости, то ли ведьмаку вообще привиделось это приглашение, но сейчас он видит только спину Доры, равнодушно поглаживающей кружки на столе. Большая часть сладкого вина выпита, и праздничное гулянье достигло своего апогея. Сейчас он должен быть рядом, чтобы какой-то подвыпивший юнец не утащил его Дору в лес. Вот он и признался себе в том, что его отречение было коротким как вспышка молнии в тёмном грозовом небе. Броган никогда не мог сопротивляться этой женщине.

Его снова повели танцевать, будто он, как какой-то юнец, впервые оказался на празднике и с широко распахнутыми глазами впитывает новые яркие ощущения.

Куда-то исчез брат, кипящий холодной злобой, проказница Каталина, исчезли все звуки, и картинки вокруг потускнели, оставив его наедине с Дорой. Чтобы никто им не помешал, ведьмак создал вокруг них иллюзию – сделал их невидимыми по крайней мере для людей.
Рука Доры в точности такая, что он помнит. Как может быть, что это другая девушка? Он, знакомый с магическими законами, не в силах осознать, что нужно притворяться, будто они не разделили друг с другом многие годы. Им вместе придётся постигнуть это переселение душ. А пока Дора проводит огненные линии по его ладони, её нежный голос ласкает слух. Голос, от которого он не успел отвыкнуть, который так часто слышал во снах, в мыслях. Та, о которой он постоянно грезил. И эти глаза – такие знакомые. Кроме дерзости, в новой Доре ничего не изменилось. Её рука с гладкой белоснежной кожей оказывается в его, и он ведёт по тыльной стороне ладони пальцами, следуя за прерывистой линией жизни. Незаметно девушка оказывается между его бедёр, будто ведомая неподвластной им обоим силой, и её запах захватывает всего его чувства, ударяя в солнечное сплетение, напрягая тело до предела. Кажется, он потерял дар речи… Сглотнув комок в горле, ведьмак с трудом подбирает слова – пока он не может сказать ей правду.

- Твоя жизнь разделилась на до и после, Дора Фараго, и однажды ты проснулась другой? Поняла, что ничего не знаешь о себе, и девушка в зеркале казалась незнакомкой? А потом ты видела сны, неясные образы будоражили тебя даже днём? Всё было именно так, моя Дора? Испугалась ли ты или захотела с безудержной силой узнать, что таится за плотной завесой, скрывающей прошлое? Ответь, и я помогу тебе понять природу нашей связи.

Запретно-сладко пробежаться по поверхности её мыслей, незримой тенью коснуться скрытого. Позволить себе больше ведьмак не может, да и Дора – не простая девушка. Она догадается. Когда-то они с прошлой Дорой настолько слились сознаниями, что постоянно разговаривали мысленно. Это одна из привилегий таких существ, как они. И бесценный подарок тем, кто разделяет одну жизнь на двоих. Но он не ценил этот дар должным образом, принимая женщину рядом с собой как нечто самой собой разумеющееся, чтобы согревала постель и годами ждала, пока он не закончит свою миссию. Он должен был сразу заметить, что всё пошло наперекосяк, когда Дора закрылась от него и не впускала в свои мысли. Он же был слишком занят, чтобы уделить этому внимание и понять, что не простой женский каприз виной тому, что двое расходятся в разные стороны.

Он мог бы рассказать так много о своих страхах и желаниях, и о том, как они борются между собой, но слишком много прошлых событий с её участием вплелись бы в его рассказ. Броган мучительно искал возможность обойти острые углы, в него вонзилось осознание того, что в общем-то мало что изменилось в нём – он всё тот же скиталец без дома и семьи, который положил свою жизнь на поиски матери. Он никак не может от этого отказаться. Потребность искать, чтобы спасти свою душу и оправдаться перед самим собой, как яд пропитала всю сущность ведьмака. Есть ли в его жизни, в его сердце место для женщины? Даже для такой прекрасной, как Дора? Или стоит дать ей прожить свою жизнь без него… Простой крестьянин-муж, вспахивающий её красивое тело с умением борова, семеро по лавкам, загрубевшие руки от работы, согбенная спина, усталость и лишь след былой красоты… На лице заиграли желваки, и руки притянули Дору ещё ближе, пальцы пробежались по гибкому стану лёгкой, чуть ощутимой лаской. Если им боги дали шанс снова встретиться в этом мире, не стоит ли использовать его с пользой? Зная ошибки прошлого, можно исправить будущее.

- Во мне переплетается много чувств, моя Дора, и все они неразрывно связаны с тобой. Они не пугают меня, как и не должны пугать тебя. Всё, что с тобой происходит, можно объяснить. Любой душевный недуг можно вылечить. Мне это подвластно. Ты веришь мне?


Иллюзия невидимости лопнула от страшных, душераздирающих криков. Среди костров, сметая жалкие фигурки людей, носился Зверь, громадина с острыми клыками в огромной пасти. Мир взорвался потоками чёрной как дёготь энергии, она отравляла всё пространство вокруг, людей косила огромная жуткая тварь, и никто из ведьмаков, людей, охотников и волколаков не успел ничего сделать. Одно мгновение – и площадь усеяна разорванными телами несчастных, кого они с братом не смогли защитить…


Дора стремглав понеслась в логово Зверя, скрывшегося в лесной чаще. Маленькая испуганная глупышка. Перехватив её за тонкую талию, ведьмак прижал к себе крепко, как намертво приклеил, обнял, поглаживая дрожащую спину, и зашептал нужные слова. Вместе с тем назревала насущная проблема. Зверь нагло вторгся в деревню. Не смогли его отпугнуть ни костры, ни обряды, ни заклинания, сплетённые воедино несколькими ведьмаками. Впервые Брогану стало жутко. Во рту горчило от осознания очередной вины. Он нашёл глазами тех, кто был ему дорог, и не избегал необходимости смотреть на жертвы Зверя. Ведьмак признавал свою вину.

- Жители Чахтице! Я снова взываю к вам! – Зычный глас пронёсся по периметру площади, обращая на себя внимание. - Соберите свои вещи и двигайтесь к Чахтицкому замку. Зверь превзошёл все ожидания и бросил нам всем вызов. В этот скорбный час, только сложив усилия, мы сможем победить монстра. На рассвете, совсем скоро, все, кто может держать в руках оружие, двинется в сторону логова Зверя. Победим его на его же территории. Затравим, загоним в угол и затолкаем обратно в Преисподнюю, которая его породила!

Брат стоял в стороне в окружении женщин. Рядом начали двигаться жители, сгружая на телеги раненных, стонущих людей. Лекарю и травницам придётся потрудиться. Ведьмак встряхнул руками, подготавливаясь к ритуалу исцеления. Ему придётся впитать в себя много чужой боли и скверны, но это справедливая расплата за тех, кого не уберёг. Дора растерянно растирала себя руками, и Броган подошёл, чтобы накинуть на неё свой меховой плащ. Поправляя складки капюшона, съезжающего вниз - Дора безвольно опустила руки вниз и ни на что не реагировала, он приподнял лицо девушки за подбородок, посмотрел её в глаза, подёрнутые полубезумной дымкой, посылая невидимые успокаивающие потоки.

- Ты можешь идти сама? Дора, ты в порядке? - Ему нужно было до неё достучаться.

Броган почти сразу осознал момент, когда Дора закрылась от него. Чувства и эмоции заметались в ней, замерцали вокруг одинокой фигурки в его плаще разрозненными искорками. Что-то в его словах не понравилось Доре. Он попытался мысленно к ней обратиться, но ответом ему была непроницаемая стена. А чего он ожидал?
Эта девушка, эта новая Дора, викка из деревни Чахтице – на самом деле всего лишь незнакомка, для которой он – лорд и чужак, вторгшийся на запретную территорию. Она оберегала своё личное пространство, как волчица охраняет своих детёнышей, подпуская лишь на шаг и настороженно глядя за каждым движением, всем своим видом представляя угрозу. Ему предстоит доказать, что ему можно верить, что с ним она в безопасности. Вот только проблема в том, что доказать это будет очень сложно.
Как всё непросто. У них всегда было всё слишком сложно. Каждый раз он уходил то на поиски матери, то просто устав от муки, застывшей в глазах Доры. Он возвращался неизменно, но каждый раз был хуже прежнего. Больше немого упрёка в глазах, выше стена непонимания, больнее от осознания собственной вины.
Но было неизменно одно. То, за что он обязан держаться, и в чём он должен убедить Дору: их судьбы навеки переплетены, и как бы они ни бежали прочь друг от друга, всё равно будут возвращаться обратно. Впредь он должен быть осторожен в своих словах. Ведь свыше им дарован шанс снова войти в жизнь друг друга. Как же убедить в этом Дору? Как найти нужные слова, чтобы снова не оступиться и заставить её перестать метать молнии взглядом? И как преодолеть мучительную тягу просто-напросто взять силой ту, что принадлежала ему, которую он считал своей, потерял, снова обрёл, но уже в облике непокорной, не желающей подчиняться девушке?
Сложная задача, усугубляемая всеми этими событиями со Зверем и следом матери…

Справедливый упрёк. Она заслужила право на то, чтобы просить оставить её в новой жизни, избавить от страданий. И если бы он мог, то отпустил бы. Но он не мог.
Догнав девушку и цепко схватив её за руку, он молча потащил её в сторону замка. Сейчас было не их время. Было время считать убитых, лечить раненных и отправляться в охоту. Он понимал, что снова усугубляет отношения между ними, но не дал ни слову сорваться с его сжатых уст. У них будет всё время мира, а пока он привёл её в замок.
Отдавая чёткие указания, распределил жителей по комнатам замка. В большой зале, в одной её части, разместили раненных, в другой – собирали всё имеющееся оружие и готовились к выходу.
- Я дам тебе время, чтобы привыкнуть к тому, что неизбежно, Дора Фараго, - приняв решение, довёл до сведения растерянной викки, стоявшей рядом. - А пока мне нужны твои силы, чтобы врачевать раны.
Когда девушка, вскинув подбородок, блеснула обиженными глазами и собралась уже уходить, Броган снова поймал её за руку. Отпустив, поднял руки наверх и снял в шеи кулон, который носила та, прошлая Дора. Когда-то он подарил его ей как знак их любви, вместо слов он выразил все свои чувства в этом украшении - сердце в огне, полёт души, а после снял с мёртвого хладного тела, перепачканного кровью и покрытого слоем пепла. Сняв кулон, он почувствовал себя будто бы беззащитным, словно потерял нечто бесценное. Ведьмак сроднился с единственной вещью, оставшейся от Доры, как с частью самого себя.
- Хочу, чтобы это было у тебя, - проговорил он, отодвигая пряди шелковистых волос и закрепляя неподдающийся замочек. Такое простое, невинное касание, но ведьмака обдало жаром, будто засунули в жаровню. Выполнить данное себе и Доре обещание о времени будет невыразимо сложно.

От стен этого замка ощутимо веет смертью, болью, страданиями, слышатся безумные крики, стены стонут вместе с призраками погибших здесь людей. Кровавое наследство досталось братьям Мор от прежних хозяев. Броган чувствовал, что эти стены давят на него. Как никогда прежде, хотелось обернуться и вылететь в узкое окно, расправив широкие крылья и улететь как можно дальше, чтобы никогда не возвращаться в эти гиблые места. Но он всегда убегал. Настало время остаться и встретиться лицом к лицу со всеми своими проблемами.

Всего лишь благодарность в ответ на неожиданный подарок. Короткое "спасибо" как внешнее проявление, и ворох разрозненных мыслей, который он пытался поймать внутренним чутьём ведьмака. Дора слишком поспешно отошла прочь, скрывая свою реакцию, пряча лицо. Брогану нестерпимо хотелось остановить девушку, заглянуть в её глаза и прочитать в них всё то, что она скрывает. Но у них нет времени. Постоянное напоминание о скоротечности времени набатом бьётся в ушах. И он пока не готов разделить с Дорой сознание. Проникновение сознаний друг в друга – обоюдоострое оружие. Он безумно хотел увидеть всё то, что чувствует Дора, подглядеть в её воспоминания, но обязан был пощадить её от видений об её смерти от его рук…
- Говорил. Пошли.
Они подходили по очереди к лежачим больным, вливая в них потоки жительной силы. Души тех, кто расстался с этим миром, парили в воздухе, беззвучно открывая рот и вопрошая о причине, по которой они так внезапно отделились от тела. Исцеление остальных заняло значительное время. Они истощили много сил, но покинули зал с чувством выполненного долга.
В замке для графа Надашдь были отведены лучшие покои. Комната была украшена коврами и гобеленами, ярко освещена, будто собрали все свечи, которые могли найти. По коридорам бегали слуги с вёдрами – некоторые из обитателей замка умудрились даже принять ванную. У них же с Дорой такой роскоши не было. Слишком много времени они потратили на врачевание ран. Пока Дора умывалась, Броган занимался своими делами. Девушка неизменно притягивала взор.
Кулон лёг в нежное углубление между вздымающихся от дыхания округлостей. Броган помнил, как красива была Дора, одетая лишь в него. Предательская память не щадила, вклинивая в мозг опасные для самообладания картинки. Пока вокруг были люди, ведьмак как-то ещё мог сдерживаться, но стоило им остаться наедине, как все оковы сдержанности слетели, обнажая неприкрытое желание. Ведьмак преследовал Дору взглядом, не выпуская из виду ни на миг, он впитывал её каждое движение, каждый жест, ловил каждый вздох. Казалось, она всем своим существом взывает к нему, соблазняет, искушает.
Становилось всё сложнее сопротивляться голоду, который он чувствовал только к ней одной. Эта женщина всегда была опасна для него. Хладнокровный воин и мудрый ведьмак отступали, когда Дора оказывалась рядом, уступая место тому зверю, который достался в наследство от матери. Ещё одна причина для его регулярных исчезновений, ещё одна проблема, которую им предстоит вместе решить.
Ведьмак молился о том, чтобы сумечь сдержаться и не наброситься на Дору, овладеть ей, не спрашивая разрешения. Но он пообещал ей время, и она ещё не готова.

- Ты плохо слушала меня, когда я говорил, что все мои желания теперь связаны только с тобой. Я не спрашиваю, Дора. Я просто объявляю тебе о своём решении – ты моя и будешь теперь всегда рядом. Привыкай называть мой дом своим и мою постель своей. – Предчувствуя протест, ведьмак поднял руку и приложил палец к полным губам Доры. – Молчи и не спорь. Ты уже знаешь, что мы связаны, но не спрашивай пока о роде этой связи. Когда настанет время, я сам всё расскажу тебе. Пока же ты не готова услышать и принять. А сейчас нам нужно отправляться в путь. Мы больше не можем позволить Зверю воспринимать Чахтице как свою кормушку.
Как бы ни была дорога Брогану Дора, сейчас он сосредоточился на самом насущном. Найти брата и остальных и выдвинуться навстречу Зверю.

Снова собираются жители, прославленные ведьмаки. На лицах сосредоточенность и приговор монстру, отнявшему у них близких и спокойную жизнь. Броган не стал толкать речь. Меньше слов - больше дела. Вооружённый отряд из мужчин и женщин, способных держать оружие, двинулся в лесную чащу. Серое небо плакало, проливаясь дождём. Озноб смешивался с предвкушением схватки. Зверь близко. Броган чувствовал, как вокруг него стягивается чёрная воронка, как тёмные силы пытаются противостоять охотникам. Об обратился к беловолосому ведьмаку из Румынии, наделённому печатью дара.

- Благодарю, что откликнулся на наш Зов, Давид Брэтиану. Встречал ли ты в странствиях существо, подобное нашему Зверю?

Охота началась. Напыщенные лозунги о поимке Зверя и вталкивании его в Преисподнюю казались жалкими, растворяясь в обыденном походе через лес. Всадники шли бок о бок, по двое. Простолюдины гурьбой следовали за ними. Кто-то переговаривался, кто-то сосредоточился на своих мыслях, кто-то осматривался по сторонам. В тот раз, когда Зверь превратил Праздник костров в кошмар, он так неожиданно выскочил из темноты, что никто и опомниться не успел. Сейчас всем людям казалось, что они наготове. Крепко сжимая оружие в руках, они были готовы дать отпор. Броган жаждал схватки с монстром. Его раздирала на части потребность выплеснуть всё то, что копилось внутри. А всё она, его Дора, пробравшаяся в его сердце, укравшая прежнего его.
В сотый раз ведьмак спрашивал себя, почему не мог никогда избавиться от того наваждения, каким являлась эта девушка? Ремесло ведьмаков не позволяет им оседать на месте, и он путешествовал, мало где задерживаясь. Совсем юная Дора повстречалась ему на пути в одной захудалой деревушке. Броган тогда удивился, откуда в таком глухом месте столь изысканный цветок? Её глаза горели так же ярко, как и час назад, когда он озвучил ей своё решение.
- Договорились, Броган, - сказала она тогда кротко, так не похоже на ту девушку, что он успел узнать, и так фальшиво, противореча лихорадочному блеску в глазах.

А вот это было больше похоже на Дору. Воспоминания снова нахлынули на ведьмака.
Он околачивался в окрестностях той маленькой деревни, не решаясь начать знакомство. Видно, уже тогда понимал, к чему может привести сплетение их судеб. Нетерпение, голод, сводящее с ума желание… Тогда Броган сдержался. Дора была слишком молода.
Спустя два года он вернулся, чтобы застать её помолвленной с каким-то кузнецом или мельником, простым работящим парнем, который дарил ей полевые цветы. В облике филина Броган наблюдал за их смешными заигрываниями, понимая, что чувство собственника преодолевает в нём всё остальное. Он не стал убивать ни в чём не повинного парня. Просто смотрел на него во время свиданий с Дорой, заставляя сходить с ума, вытаскивая наружу его самые глубинные страхи. И спустя неделю бедняга шарахался от Доры, как от зачумлённой.
Ведьмак никогда не гнушался грязных приёмов в завоевании этой женщины. Власть над смертными давалась ему невероятно легко. В то же время он не нарушал кодекс и не действовал на свободу воли, по крайней мере, старался не делать этого без лишней надобности. На соблазнение невинной Доры он бросил весь арсенал средств, подвластных обычному мужчине. Дорогие подарки, неожиданные появления, загадочные ответы и диковинные истории, красочные комплименты и даже стихи… Лихорадочное томление бросило их в объятия друг друга спустя неделю после того, как жених бросил Дору. Ведьмак искусно ввёл невинную девушку в чертоги мира плотских удовольствий, не осознавая тогда, что она закрыла врата этого мира для других женщин после неё.
Никогда после ведьмак не ощущал такого единства, такой степени близости, накала чувств. Каждая последующая женщина была лишь бледной тенью его Доры. Она всегда сияла как самая яркая звезда на небосклоне. Как Полярная звезда для мореплавателей, была тем ориентиром, который вёл его к ней, в то место, где осталось сердце…

Его снова потянуло оказаться рядом. В лесу было тихо, и мерные звуки убаюкали. Его Дора устала, чуть ли не сваливаясь с крупа тонкокостной каурой кобылки. Подъехав ближе, ведьмак обхватил поводья, привлекая внимание Доры.
- Тебе необходимо поспать.
Удивительно, но Дора не спорила, когда он перетянул её к себе на седло, расположив между бёдер. Он ещё больше усложнил себе задачу, окутав себя её ароматом и обнимая нежное женское тело, но Доре необходим был отдых, а ему до боли хотелось ощущать её рядом. Внимание ведьмака рассеивалось, он погружался в свои видения и воспоминания, переплетённые с новыми ощущениями. Сейчас весь его мир сосредоточился на маленькой женщине в кольце его рук.

Дора задремала, откинувшись на его грудь, и Броган лениво поглаживал влажную ткань её платья, мечтая добраться до шелковистой кожи.

- Касались ли тебя мужские руки, Дора? – тихим шелестом спросил он, касаясь губами её волос.

Ведьмак Брэтиану вступил с ним в беседу.
- Знаю о Звере не больше тебя. Чувствую его зловещую силу, как и ты. Знаю, что он насмехается над нами, и чтобы одолеть его, придётся приложить все силы. Потери неизбежны. Это война, Брэтиану, а на войне гибнут люди. – Слова о приманке были искусительными. Бессмертным существам сложно противиться своей сути, которая диктует считать себя выше смертных по всем параметрам. Он соглашался со словами ведьмака о том, что толпа может быть помехой в их охоте, но верил, что они смогут защитить народ от Зверя. – Над твоими словами стоит поразмыслить. Хотя нет, у нас нет времени на размышления и долгие советы.
Развернувшись на месте, Броган сообщил всадникам и отряду крестьян:
- Останавливаемся на привал! У вас есть час, чтобы согреться и передохнуть. Дальнейшие указания получите позже.
Отъехав в сторону, Броган собрал вокруг себя всех ведьмаков.
- Брэтиану резонно предлагает использовать людей как приманку. Создадим магическое кольцо вокруг лагеря, куда попадётся Зверь. Нам нужно прикрыть все тылы. Брэтиану, ты со мной?

Конь под Брэтиану вёл себя норовисто, и тот пытался успокоить своего любимца. Зыркнул на Дору, прильнувшую к груди Брогана, и продолжил оглядываться по сторонам. Для ведьмака сильнее не то, что видит глаз, а то, что он ощущает. Но эта чёрная магия, надвигающаяся со всех сторон, разделялась между всеми магическими существами, ослабляясь и теряясь одновременно. А если рядом ещё и люди, то ведьмакам сложнее настроить себя на борьбу со Злом. Поэтому так непросто обнаружить Зверя. Брэтиану явно нервничал, находясь среди скопления народа. Многие ведьмаки избирали себе стезю одиноких странников-воителей. Видимо, и беловолосый не стал исключением.

- Отправились на разведку, - сообщил Броган румынскому ведьмаку прежде, чем они покинули поляну и отдалились от людей. Пока ехали, проснулась Дора.
Сон благодатно повлиял на его женщину. Он помнил, как она обычно долго, неохотно просыпалась, утомлённая их любовными играми, соблазнительно потягиваясь и выпячивая свою полную грудь. Охотиться в состоянии постоянного возбуждения было чертовски неудобно, но ведьмак ничего не мог поделать с реакциями своего тела, лишь нервно ёрзал на жёстком седле.
Пробуждение Доры сопровождалось приятным сюрпризом: она немного приоткрыла завесу тайны, и Броган немедля вступил в столь желанный внутренний мир своей женщины. Вместе с Дорой ведьмак переживал столпотворение разных ощущений, а потом она впустила его в свой горячечный сон, отрезав их обоих от реальности.
Почему-то она вспомнила тот последний раз, когда Броган уходил с очередным обещанием не возвращаться. А девушка на ложе из шкур, прекрасно понимая это, умирала в его объятиях и снова возрождалась, и в ней боролись горе с надеждой, страсть и жгучая злость, и всё это выливалось в акт совершенной любви, и даже ведьмак уже не мог отрицать, что именно любовь всегда возвращает к его к этой женщине, и только боязнь признать себя слабым и поверженным ею не даёт произнести главные слова.
Вместо этого он возносил их обоих к вершинам наслаждения, падая в изнеможении и притягивая Дору к себе для нового соития. Ведьмак всей душой пожелал, чтобы исчезло всё вокруг, превратилось в дым, оставляя их с Дорой наедине. Чтобы он снова ласкать её нежно и грубо, мучительно медленно и болезненно-сладко. Каждый раз стремясь дать ей всё больше и забирая её по частичкам, пока они не сольются в единый организм, неспособный существовать по отдельности.

Когда он понял, что маленькая шалунья подкинула ему искушающие фантазии намеренно, только присутствие Брэтиану помешало наказать её. Но это время точно не за горами. Самообладание Брогана рисковало разлететься на куски. Он сжал тонкую талию Доры, притягивая близко и давая ощутить своё возбуждение.
- Я не могу запретить тебе так сладко пахнуть, моя бесценная, но если не перестанешь дразнить меня, то вместо шкур будут прелые листья и ошарашенный Брэтиану в придачу.

Переполох на полянке отвлёк ведьмака, и он с досадой стиснул зубы. Дора о чём-то думала, а он упустил возможность подсмотреть её мысли.
- Что там? - спросил он дюжего парня, запыхавшегося от бега. Стоило отойти на расстояние от лагеря, как что-то уже произошло.
- Пропали… последние, кто шли за лагерем, пропали. Шесть человек. А ещё жена пана Гайду, вернее, уже вдова, пошла за водой, да так и не вернулась. Сожрёт ведь нас Зверь, пан. Вот не сойти мне с этого места.
- Возвращайся и скажи всем держаться рядом. Никуда не отходить от лагеря. Оружие держать наготове. Найди людей моего брата. Кто-то из них должен остаться, чтобы охранять лагерь. – Когда парень, ковыляя, убежал обратно в лагерь, ведьмак повернулся к Брэтиану. – Что скажешь? Зверь близко и подчищает наши ряды, а мы будто топчемся на месте. Хитрый Зверь попался. С другой стороны, приманка сработала. Вот что… Ручей недалеко. Предлагаю пока доехать до него и найти женщину. Или то, что от неё осталось.

У нас семейный сбор?)) Тогда и мне оставьте кусочек Зверя))

Пользуясь случаем! Для Доры...

Рассекая плотный промозглый воздух, до Брогана донёсся призыв. Отчётливый зов родной крови. Она взывала к нему, требуя немедленно явиться и ответить боем. Неприкрытая ярость, ненависть, кровожадность переплетались вместе, рисуя запутанные узоры, и на этот холст, видимый внутренним взором ведьмака, алыми каплями брызнула кровь его брата. Броган изогнулся от боли и от шквала ненависти, что огненными кинжалами впивались в тело. Ему бы полететь белоснежной птицей, стремительно взвиться в небо и добраться до места боя, но бросить Дору одну он не имеет никакого права. Теперь на века она под его защитой. Самое бесценное и дорогое, что только может быть у ведьмака. Он никогда не оставит её больше одну.
Припустив коня быстрым галопом, Броган на всех парах мчался к брату, чтобы застать его всего в крови, и Бригитту, стонущую от боли. Рядом находились и другие ведьмаки, вступившие в схватку. Но они все были живы, а Зверь снова ушёл, и Броган теперь знал, что нужно жуткой твари. Ещё больше крови и новых жертв. Смерть обоих Моров.
Но почему и как это связано с их матерью? Почему он видит огненную ленту следа, ведущего в чащу? Следа его матери, того, о котором он так долго мечтал. Но вместо радостного предвкушения ведьмак ощущал мерзкие щупальца страха и зла, стягивающиеся вокруг его сердца.
- Мы догоним его, - пообещал он брату и снова пустился в погоню. След алел перед ними, приводя на небольшой холм с венчающим его белым дубом. Под многовековым деревом с огромной раскидистой кроной стояла девушка. Совершенно обнажённая, она была окутана лишь длинными рыжими волосами, которые трепал бродячий ветер.
Девушка обернулась и гордо вскинула голову, посмотрев на ведьмака… глазами их с Абелем матери. Броган спешился и медленно пошёл к незнакомке.
Они встали напротив друг друга. Два противника. Она вызывала его на поединок. Оба молчали, обмениваясь воспоминаниями и энергетиками, впуская друг друга внутрь себя, как это могут делать только родные люди. И тогда ведьмак понял всё. И почему никак не мог найти мать. И что это за жуткий Зверь, пропитывающий кровью эту землю, и зачем совершает свой кровавый поход… почему так ненавидит.
Броган увидел, как мать ласково гладит рыжие волосы своей маленькой дочери, нашёптывая ей страшные рассказы о похитившем её ведьмаке, о двух детях-выродках, которые продолжают топтать землю, ищут её и хотят убить. Она пропитывает ничего не подозревающую маленькую девочку ненавистью и злобой, она взращивает в ней Зверя, который отомстит за её страдания. И вот уже вместо маленькой волчицы кошмарное порождение лютой ненависти и злобы, орудие мести. Анника, что же ты натворила с несчастным ребёнком? Ты создала чудовище! Если ты слышишь меня сейчас, то знай, что ты погубила свою душу!
Броган уже знает, как сильна ненависть, но боль разочарования от этого не легче. Нечеловеческие звуки из уст той, что могла бы быть членом его семьи, разливаются в воздухе гнилью, холодными липкими сгустками черни, отравляя всё вокруг. Хриплый рык режет слух. Брогану безумно хочется оградить от всего этого Дору, но она слышит вместе с ним, как сестра угрожающе рычит:

Глаза девушки уже полыхают красным, Зверь просыпается в ней прямо на глазах. Запрятав в себя все страдания, Броган нацеливается лишь на борьбу с монстром. Он готов сокрушить злобную тварь, разорвать на куски, остановить реки крови, которыми эта невменяемая девушка, их родная сестра, затопила земли.
Обернувшись, волчица взлетает в воздух. Она так похожа на их мать, что от этого больно сжимается сердце, но Броган не может тратить время на бесполезные эмоции. Ему придётся принять истину, какой бы страшной она ни была, а пока он должен спешить за Зверем, пока тот не добрался до лагеря и не уничтожил последнюю горстку людей. Ведьмак скрещивает руки и резким движением выбрасывает их вперёд. Мощный звуковой импульс преследует Зверя. От этой волны, гнущей деревья и срезающей птиц на лету, лопаются барабанные перепонки, и если волна настигнет Зверя, то он будет оглушён.

Навеки земля Чахтице запомнит эту битву. Самые сильные волколаки, самые могущественные ведьмаки и самые искусные викки бросили все силы, чтобы победить Зверя. Они сообща извлекли наружу весь спектр своих умений, и, сложив силы воедино, ударили по врагу. Над кровопролитной битвой витали ароматы густой крови, укусы Зверя обжигали, какофония кошмарных звуков тревожила мирный лес, что застыл в ужасе, наблюдая свирепый бой диких существ. Зверь яростно рвал когтями, зубами любого, кто смел приблизиться. Он защищал свою жизнь, стремясь покалечить и убить как можно больше нападавших. В сторону то и дело отлетали отважные воины, чтобы спустя какое-то время восстать и снова вернуться в круг, сотканный из боли и ужаса. Больше всего доставалось братьям Мор, как главным виновникам случившейся трагедии. Постепенно Зверь слабел, сражённый боевым искусством и концентрированной магией. Ведьмак с личиной медведя нанёс последний сокрушительный удар по Зверю и окончил существование жуткой твари.
Когда схлынул очищающий огонь, от которого ведьмак даже и не пытался спрятаться, взору всех окруживших поляну предстало окровавленное, израненное самыми жестокими ранами тело их сестры, имени который он так и не узнал.
Ведьмак упал на колени, не замечая боли от удара онемевшим телом. Невидящим взглядом смотрел он на бледную худенькую фигурку, разукрашенную брызгами крови. Отвратительное чувство пригнуло ведьмака к земле. Словно жуткие миазмы стало распространяться по всему телу. Он не видел, что происходило вокруг, не слышал, что говорили люди, что делали его соратники. Боковым зрением он заметил, как уезжал брат, даже сейчас, в этот мучительный миг не принявший обратно родную кровь. Броган почувствовал себя брошенным и не нужным ни одной живой душе, приносящим только боль. Голова его безвольно опустилась, стиснутые кулаки безвольно разжались, и пальцы погрузились в землю, пропитанную кровью.
Это всё он. Он виноват в том, что произошло здесь. Все значимые женщины в его жизни гибли от его руки. Ведьмака буквально выкручивало изнутри осознание этой истины. Впервые в жизни он по-настоящему захотел умереть.
На какое-то мгновение он памятью услышал весёлый смех Доры, её озорные поддразнивания и тихий перезвон колокольчиков. Во время боя он всем существом чувствовал, что она настроилась на него и передала ему силу. Благодаря этому он жив, хотя раны покрывают всё тело. Но что ему раны плоти, когда сердце кровоточит?
Ради Доры он встал и, шатаясь, поднялся с места. Сквозь пелену ведьмак видел, как уносят бездыханное тело его сестры. Он позволил этому случиться. Люди заслужили свою долю отмщения Зверю.
Ведьмак нашёл свою Дору там, где оставил. Но всё изменилось. Может ли он по праву называть её своей? Он обещал себе и ей, что не покинет никогда и не оставит без защиты, и он сдержит своё обещание, незримой тенью присутствуя в её судьбе, но право выбора будет полностью зависит от неё. Больше никогда он не будет принуждать женщину следовать его воле. И, само собой разумеется, он обязан рассказать ей правду. Чего бы то ему ни стоило.
Слишком слабая, чтобы сопротивляться, Дора прильнула к окровавленному телу мужчины, который не смел называть её своей. Она была так слаба, что ему пришлось нести её на руках. Ведьмак смело проникал в её сознание, видя, что Дора извлекла силу из Круга, чтобы подарить ему. Боги видят, что он не заслуживал этого. Не заслуживал ничего доброго. Он не заслуживал её.
В замке, в его покоях было холодно как в могиле. Ведьмак опустил Дору на постель, подходя к камину и зажигая поленья вращениям кисти. Так много умений, так много магии ему подвластно, а всё никак не может обрести гармонию в своей душе. Это чувство вины, ощущения того, что он недостоин лучшего, терзало ведьмака похлеще ран, отравляло искуснее самого сильного яда. Если бы достать его душу и посмотреть этот эфемерный сгусток на свет, то можно было бы ужаснуться от черни зияющих дыр боли и ожогов ненависти к самому себе.
Брогану стала непереносима его собственная плоть. Он сам стал себе непереносим. Выкручивающее наизнанку чувство воплотилось в жажду полёта. Большая белая птица вырвалась в сгущающиеся сумерки, прямо под оживляющие капли дождя. Они смывали кровь, смывали усталость, очищали и наполняли ведьмака живительной силой… Но не дарили ни каплю успокоения. Чувства продолжали буйствовать внутри сгорающего в лихорадке тела. Он сгорал по женщине, которую оставил в неизвестности в своих покоях. Ожидание стало невыносимым, как будто их связь стала прочнее кованной цепи. Эта цепь потянула птицу обратно, сделав свободный полёт мучительным – ведь ведьмак был вдалеке от своей Доры.
Женщина, которую он так хотел назвать своей, сидела на постели. В отсветах пламени Дора была похожа на потерянную маленькую девочку, блуждавшую в потёмках. Брогано ломало от потребности идти с ней рядом по жизни, но он был обязан уберечь её от любого зла, даже если он является его воплощением. Он предоставит ей выбор, и, как бы ни было сложно, уйдёт, чтобы она была счастлива. Если она будет счастлива без него.
Крохотные перья летали вокруг мужского тела, облачённого лишь в свои страхи, и вот уже он сидит рядом на широкой постели, глядя прямо в глаза любимой женщине. Руки ведьмака обхватывают лицо Доры, пальцы прикасаются к вискам. Притяжение между двумя людьми в этой нагретой комнате настолько велико, что ведьмаку сложно сосредоточиться и вырваться из оков оголодавшего по своей женщине тела. Но он обязан показать ей всё. Он обязан предоставить её выбор. В его зрачках Дора видит отражение пламени. Сноп искр взрывается, и кровля падает вниз, накрывая собой то, что было их домом. Потом двое грязных, похотливых мужчин. Они загоняют Дору в угол и кидают на землю. Сердце ведьмака плачет вместе с Дорой, но и этого зрелища он её не лишает. Но после следует самое страшное. Или же, напротив, самое лучшее, что случалось с Дорой после встречи с ним? Броган лишает её жизни, под мольбы, слёзы, под жуткий вой своего умершего вместе с ней сердца. Острое лезвие вспарывает нежную кожу между двух совершенных грудей, и остаются боль и опустошение, приправленные непреходящей, жгучей, неумирающей ненавистью к себе.
Ведьмак видит Дору сквозь туман, и влага на его глазах противоречит известной истине, и он вопрошает пересохшими губами, чувствуя, что скажи она "Нет", и он уйдёт, отпустит, но никогда уже не сможет чувствовать себя живым. Он говорит:
- Ты видела всё. Теперь ты знаешь, какую боль я причинил тебе, Дора Фараго. И пусть я люблю тебя больше жизни, я больше никогда не стану причиной твоих страданий. Я предоставляю тебе здесь и сейчас право связать наши судьбы. – Руки ведьмака перемещаются с головы Доры к её маленьким заледеневшим ладоням. Он берёт её пальцы и прикладывает к своей груди, чтобы она слышала, как, замирая, стучит его искалеченное сердце. – Ты вольна выбирать за нас обоих. Любой из выбранных тобой путей я приму. Если откажешься от меня, всё равно проведёшь жизнь под моей защитой. А если простишь и вернёшься ко мне, Дора, я всего себя положу к твоим ногам. Я не обещаю тебе райскую жизнь. Моя душа изранена, и сердце покрыто шрамами. У меня не самый лёгкий характер, и все беды я решаю бегством. Но ради тебя я готов на всё. Я готов измениться. Решай, любимая, пока я способен дать тебе право выбора, ибо рядом с тобой и здоровый человек станет безумным. И если я услышу в твоём голосе малейшее колебание, уже никогда не отпущу тебя от себя. Решай, Дора Фараго, решай за двоих сама.

Голос Доры, мягкий, нежный, успокаивающий пытался убедить Брогана в правдивости своих слов, а он, как упрямец, ставил барьеры против всего сказанного. Нет, Броган ничего не говорил, да она и не давала, мягко надавливая на его губы пальцем, но постоянно мысленно противоречил тому, что говорила Дора. Зачем это было ему нужно, ведьмак и сам не знал. Наверное, представлял себя настолько калечным, особенно после истории со Зверем, что хотел слушать всё больше и больше слов. Может, потом, когда он сможет думать, когда им не будет владеть сумятица из страхов и надуманных причин, он сможет осознать, что говорила ему Дора, и тогда её слова упадут на благодатную почву. А пока он просто не верил, что достоин прощения, считал, что должен пообещать как можно больше, чтобы потом выполнить эти обещания. И тут же чувствовал отчаянный протест. О, нет. Его держат рядом с ней совсем не обещания. Это нечто большее, такое, что он даже не способен объяснить даже самому себе. Возможно, Дора права, не позволяя ему говорить, ибо он не мог бы выразить словами всё, что кипело внутри.

Броган всеми силами старался поверить, он боролся с самим собой, отчаянно желая вырваться из этого кокона, в который он по своей воле погрузил себя. Ему было никак не вырваться, никак не найти прямую дорогу в обход извилистых троп к единственной женщине, которая простила ему невозможное после того, как снова возродилась в другом теле. Она должна бы в страхе бежать от него, вздрагивая от прикосновений, но Дора говорила, что он нужен таким, какой есть. Что готова идти с ним, если ему вдруг захочется уйти. И надо быть умалишенным, чтобы после этих слов в чём-то сомневаться. Но, наверное, Броган и в самом деле ненормальный, потому что хотел, чтобы Дора убедила его окончательно. Он эгоистично хотел, чтобы она отдала ему всю себя без остатка, чтобы не оставила недосказанностей и тайн. Чтобы всецело принадлежала ему. Глупо и неправильно хотеть её только для себя, но там, где царит всепоглощающая любовь, нет места логике, и нет никаких правил.
Броган продолжал слушать, не перебивая, наслаждаясь каждой секундой этого разговора. Им завладел жуткий страх, что ему всё это привиделось, что на него напустили морок, и стоит ему исчезнуть, как женщины рядом не станет, но когда Дора подняла на него свои колдовские глаза и заговорила, то ведьмак понял, что ему неважно, в какой реальности они находятся, лишь бы его Дора была рядом.

Я хочу. Отчаянно хочу быть рядом. Помоги же мне перестать блуждать во мраке и стать правильным для тебя!

И, чтобы развеять все его сомнения окончательно, Дора потянулась к нему, игривым шёпотом напоминая о прошлом и впуская в их общее будущее. Если у Брогана и остались какие-то связные мысли после того шквала признаний, который Дора обрушила на него, то они испарились, стоило мягким, нежным, зовущим губам коснуться его губ. Броган сгрёб Дору в свои объятия, подтащив на колени, откинув её голову назад, чуть ли не дёргая за волосы. В его поцелуях не было нежности и красоты. Он грубо впивался в её рот, вторгался в него языком, жадно впитывая такую знакомую сладость. Ведьмак чувствовал, что слабеет, что сердце замедляет свой ход, стоило Доре замереть. Но нет, она всего лишь пыталась вдохнуть воздух между этими бесконечными поцелуями. А после сама тянулась к нему. Снова. Каждый миг Броган боялся её потерять, боялся, что Дора испугается и сбежит. Но буря в нём не знала пощады и не давала пробиться наружу голосу разума. Хотя нет, он не остановился бы, даже умом понимая необходимость этого. Не теперь.
В сторону полетел тяжёлый плащ Доры, две пары рук, сталкиваясь, освобождали её тело от тесного платья, от тонкой полупрозрачной сорочки, от соблазнительных чулок. Опрокинутая на спину, распростёртая на постели, Дора призывно улыбнулась, резко показав разницу между двумя Дорами, которые в сознании Брогана не могли пока существовать отдельно. Ревность заволокла красной пеленой глаза ведьмака. Подозрение, что она уже знакома с мужскими ласками, завопило в нём, и он принялся успокаивать своих демонов с помощью жадных, граничащих с грубостью ласк, утверждая своё незыблемое, неоспоримое право на эту женщину. Его мозолистые руки, привыкшие держать меч, пробегались по белоснежной коже, отдавая дань красоте каждого изгиба, каждой впадинки. Надавливали, стискивали и гладили, а следом дорожки из ласк повторяли губы. Пропустить какую-то часть манящего тела казалось кощунством. Та Дора из прошлого покорила ведьмака помимо прочих достоинств своей красотой. Её тело было женственным и невероятно красивым. Но у этой Доры, у его новой возрождённой Доры, была настолько чистая, всепрощающая душа, что она была во сто крат прекраснее прежней. За что ему это? За что он заслужил дар быть любимым этой женщиной? Сможет ли он оправдать возложенное на него доверие? Сможет ли сделать её счастливой? Он даже не мог остановиться и дать Доре привыкнуть к его безудержным ласкам, продолжая целовать и ласкать её в самых неожиданных местах, заставляя вздрагивать и откликаться стонами. И когда ожидание стало невыносимым, ведьмак овладел Дорой под их общий протяжный стон, и стоило ему убедиться в её невинности, как волна облегчения накрыла его с головой.
Броган заставил себя замереть, давая Доре привыкнуть к нему. Утопив лицо в волосах его женщины, он пытался справиться с безумным желанием любить её. И когда нежные пальцы сжались на его спине, а ногами Дора притянула его ближе, ведьмак понял, что получил одобрение. Движения его из плавных, размеренных постепенно перешли в резкие и порывистые. Два человека на большом ложе, укрытом мехами, превратились в единое целое, сливаясь не только телами, но и душами.
У смертного есть в запасе короткая жизнь, в течение которой он может менять множество партнёров, он может любить несколько раз. В жизни ведьмака может быть лишь одна женщина, которая однажды войдя в его жизнь, обязательно останется с ним навсегда. Если ему удастся отыскать эту единственную женщину в огромном мире, и хватит ума не потерять её, то такой ведьмак обязательно сможет стать счастливым.
Притягивая к себе утомлённую Дору и накрывая её одеялом, ведьмак впервые чувствовал умиротворение. В его душу вошёл мир. Он обрел самого себя. Он обрёл цель жизни. А ещё он обрёл свой дом. И пусть им не станет Чахтицкий замок, на котором лежала живая печать разложения, но его дом будет там, где Дора. Женщина, возродившаяся из пепла и вернувшаяся к нему по воле Богов.

Жители Чахтице! Хотя нет) Пора выходить из роли.
Всем привет. Хочу всех поблагодарить за шикарную игру и эпическую историю, которые мы создали все вместе. Мне очень приятно осознавать, какие талантливые, воодушевлённые люди находятся со мной рядом. Безумно интересно было вас всех читать и видеть на карте образы каждого.
Спасибо всем, кто заинтересовался этой идеей и пришёл провести с нами эти три дня. Я понял, что получаю нереальный кайф, создавая какую-то атмосферу, а потом в неё погружаясь. Подготовка игры – длительный процесс, во время которого полностью проникаешься тематикой и образами. Игра "Зов Луны" не стала исключением.
Абель, я уже не знаю, в какой раз повторю, что горжусь соорганизацией с тобой. Ты полон безумных идей, которые мой безумный мозг в любое время дня и ночи готов подхватить и реализовать. Знаешь, о таком можно только мечтать. А я это уже имею. *пустил скупую мужскую слезу*)
В общем, дорогие мои нечисть и люди, вы были все невероятно круты!
Если позволит реал, ещё встретимся в Чахтицком замке.

- Теперь всегда будет только "мы", моя Дора. – Слова звучат как истина. Броган наконец принял и поверил, оставив сомнения в прошлом. Расслабленный и умиротворённый, он лениво перебирал тёмные пряди волос Доры и поглаживал её нежную кожу. Идти никуда не хотелось. Охотники устроили славную битву, и настоятельно требовался сон. Но в замке продолжалось бурное веселье. Броган не чувствовал присутствия Абеля, который мог покинуть замок, не прощаясь, поэтому хозяину замка надлежало явиться к народу лицом к лицу и объявить, что же их ожидает после освобождения от Зверя. Но сначала он должен кое-что пояснить.
- Решаем мы оба. Сообща. Теперь не будет странника Брогана Мора и викки Доры Фараго. Если ты захочешь остаться здесь, мы наполним замок смехом наших детей, и, может, им удастся возродить эту умирающую цитадель ужаса. Ты видишь кровавые знаки на стенах? Видишь, как неупокоенные призраки шатаются по замку? Я предчувствую гибель этих стен в ближайшем будущем. Этот замок больше никогда не сможет возродиться*. Но если ты захочешь, мы сможем попробовать вдохнуть в него жизнь.

*В 1708 году замок взяли куруцы Ференца Ракоци и разрушили его. С тех пор замок в развалинах.

Это будет страшное зрелище) Убережём народ от него)

Ты уверен, что не хотел подчеркнуть слово перед "нашими"?)))) А вообще да. Идеи фонтанируют постоянно. Сиди себе, записывай)

Я же сейчас засмущаюсь) Ещё одно будет страшное зрелище) Спасибо за похвалу. Большое.

Присоединяюсь. С нетерпением жду момента, когда прочту всю игру с чувством, с толком, с расстановкой и ещё раз наслажусь нашими героями.