Карта ролевой игры "Не по своей воле"

Рабыня взялась за работу, а я обвёл глазами её "царство". Здесь было... уютно. Совсем по-другому, нежели в столовой, а по-простому. Габи, если и была удивлена видеть меня за кухонным столом, вида не показывала. И пока передо мной не появились кружка с кофе и тарелка с пирогом, я пребывал в уверенности, что она забыла обо мне, унесясь мыслями куда-то далеко. На столе начали появляться другие блюда, я не остановил её, позволяя выполнять свою работу.
Покончив с завтраком, я встал из-за стола и, оценивающе посмотрев на рабыню, вышел через заднюю дверь во двор. Сколько она выдержит? Бог видит, она сама виновата, но забить насмерть не входило в мои планы.
Я остановился возле столба с беглой рабыней и, подцепив пальцем лицо, поднял его вверх. Как по волшебству рядом возник Дрейк и, поприветствовав поднятием шляпы, затараторил о том, что ночью одна из моих гостий промыла и обработала раны рабыни.
- Кто это была?
- Та миссис, что ходит в мужских штанах, хозяин. - Дрейк сплюнул на землю и зыркнул на спину рабыни.
Я обошёл столб и тоже посмотрел на раны.
- Ты щадил её. - Вынес я свой вердикт. - Почему?
- Так подохла бы, хозяин, от пятидесяти ударов-то.
- Не велика печаль. - Отвернувшись, я посмотрел на крыльцо дома, обдумывая как скоро смогу отправиться в Новый Орлеан. - Позови двух рабов и снимите её. Пусть отнесут в барак и накажи какой-нибудь рабыне за ней присматривать. И про язык не забудь.
- Хозяин, вчера молодой мистер Хэмптон просил обождать с этим, пока он не переговорит с вами.
- Бенджамин? - Я был немало удивлён.
- Ага, просил очень. Так что мне делать, хозяин?
Задумавшись я снова посмотрел на рабыню, но так и не смог понять какое до неё дело Бенджамину. Так он не о Виттории, а о ней хотел вчера поговорить?
- Ну, давай подождём до вечера. А вечером за вчерашнее ослушание всыпешь ещё и двадцать ударов Габи. Или лучше пятнадцать. И смотри, чтоб не померла, она мне нужна живой.
Наёмник кивнул и бросился исполнять приказание.

Я пошёл в противоположном направлении - в дом. Нужно было заняться бумагами. Взять деньги и ехать за новыми рабами.

Тихий стук и в приоткрывшуюся дверь нырнул Джимми.

- Хозяин, странная леди просит принять вас.
- Её. Просит принять её. - Поправил чертёнка и поморщился. - Зови.
Меньше всего мне сейчас хотелось обсуждать достоинства и недостатки представителей полов с миссис Максвелл, но и отказать во встрече гостье я не мог.

Подавив тяжёлый вздох при виде неустойчивой солдатской поступи "леди", встал и подошёл к столику с графинами. Миссис Максвелл села в кресло, совсем не по-дамски расставив ноги. Молча налив в два бокала виски, поставил один из них перед женщиной, а со вторым сел в своё кресло.
Что-то мне подсказывало, что реверансов и прелюдии не будет и в этот раз, так оно и вышло.

- Нисколько. - Игнорируя резкий тон и явное недовольство в голосе дамочки. - Она не продаётся. Доброе утро, миссис Максвелл. - Отсалютовал собеседнице бокалом.

Затем откинулся на спинку кресла и сделал глоток.

- В виду многочисленных потерь, я сейчас не стану продавать рабов, кроме обещанной вашему брату горничной. Это всё, что вы хотели узнать, миссис Максвелл? Тогда мы можем поговорить о погоде, празднике, выпить виски и попрощаться до обеда, который подадут сегодня в обычное время.

- Что именно во фразе "она не продаётся" вы не поняли, миссис Максвелл? - Мой тон оставался сдержанным. - Вам нужна рабыня? Могу предложить отправиться в Новый Орлеан, там большой рынок и вы легко найдёте себе подходящую. Или может вы прониклись какими-то нежными чувствами именно к моей рабыне? - Прищурив глаза, я сделал ещё один глоток. - Печально для вас и непонятно для меня. В таком случае, вам придётся подавить их. Я не продаю.

Ответив такой же "лучезарной" улыбкой:

- А как приятно по утренней прохладе прокатиться верхом. У нас очень живописные места, миссис Максвелл. Как жаль, что вы не хотите.

Допив виски, отставил бокал, давая понять что аудиенция закончена.

- Да, вы правы, миссис Максвелл. Вам легче от этого? Я не хочу иметь с вами дело, потому что вы женщина. Хоть и весьма необычная, - Не удержался от колкого замечания. - Но вы не правы в том, что меня не должна касаться причина покупки. Боюсь, вы не достаточно опытны и прозорливы, чтобы оценить опасность исходящую от непокорных рабов. Тем более, это МОЯ рабыня, и я всегда интересуюсь положением дел на плантации куда их продаю. Вас удивляет это?

К сожалению, мой монолог прервал стук в дверь и на пороге возникла Виттория.

- Доброе утро, Виттория. - Напомнил о хороших манерах и нахмурился, слушая дочь. - Мария не пропала, не волнуйся. Всего лишь выполняет поручение. - Решил слукавить и отложить тем самым разговор на более позднее время. Две недовольные женщины за раз было для меня слишком. - Дорогая, будь любезна оставь нас с миссис Максвелл наедине, мы ещё не закончили разговор.

По лицу Виттории было видно, что она ещё не всё сказала, но, как послушная дочь, не стала перечить и, извинившись, покинула кабинет.
Стоило двери закрыться, Александра покинула своё кресло и прошлась по комнате.

Вопросительно выгнув бровь, уточнил:

- А вы хотели бы?

Я мог бы спросить "А как хорошо вы знаете меня, чтобы судить?" и обязательно спросил, если бы ответ этой женщины был мне небезразличен.

- Миссис Максвелл, вы меня с кем-то путаете. Я не работорговец, а плантатор. И я не выставлял свою беглую рабыню на продажу. Так с чего вы взяли, что я её продам: вам или кому-нибудь другому? Вы правы, мне не интересно как идут дела на вашей ферме, я лишь надеюсь для вас, что она процветает, но я удивлён, что вам нужна рабыня. До этого мне казалось, что вы не пользуетесь трудом невольников. Возможно, я ошибался. Но это не отменяет того, что я сказал до этого в отношении моей рабыни. Оставим тему.

- Миссис Максвелл, моё общество вам ещё менее приятно и вы дали мне об этом весьма недвусмысленно понять. Зачем же нам делать то, что не доставит удовольствия ни вам, ни мне? Мы взрослые люди и можем найти возможность вежливо общаться, не доставляя друг другу неприятных... моментов. - Я прошёл к двери и открыл её, пропуская женщину вперёд. - Я рад тому, что вы посетили "Белый рай", миссис Максвелл, поверьте. И если вы согласны с моим приглашением, с удовольствием составлю вам компанию...

Увидев Витторию с Бенджамином я осёкся. Юный Хэмптон приехал поговорить, как и собирался.

- Но чуть позже, миссис Максвелл, извините. Мистер Хэмптон ожидает меня.

Я пожал руку Бенджамина и поздоровался.

- Виттория, ты извинишь нас? Миссис Максвелл.

Я внимательно слушал Бенджамина, пытаясь понять по его тону и выражению лица не отговорки ли то, что он говорит. И остался доволен услышанным.

- Три месяца - приемлимый срок, Бенджамин. У меня нет возражений. За три месяца и я надеюсь снова наладить свои дела и мы сыграем пышную свадьбу, какой заслуживает моя дочь.

Понимая, что это ещё не всё, я предложил молодому человеку выпить и стал ждать.

Вступление показалось мне странным, но я не стал обескураживать будущего зятя, ставя его на место, и просто оставил без ответа всё, что касалось Марии.

- Жива. - Я не собирался больше пить, поэтому наполнил только бокал Бенджамина и передал ему его через стол. - Дрейк сказал, что ты вчера подходил к нему с просьбой отложить наказание. И заверю тебя, мне это не понравилось. Так почему ты сделал это?

- Мне странно это слышать, Бенджамин. - Не стал скрывать. - Что значит "увидев наказание"? В "Ветвистом дубе" рабов не секут? Вы что, кормите их с золотой ложки, наряжаете в шелка и учите грамоте?

Я не мог объяснить всеобщего интереса к моей беглой рабыне. Мне он казался странным. Более того, неприемлимым. Какого чёрта происходит на соседних плантациях?

- Я окажу вам медвежью услугу, продав беглую. А мне теперь небезразлична обстановка в вашем поместье, Бенджамин, ведь там будет появляться, а возможно и жить несколько месяцев в году моя дочь.

Встав, я подошёл к высокому окну и, глядя на улицу, сложил руки за спиной.

- Ты удивишься, но буквально перед тобой беглую хотела купить миссис Максвелл. И меня удивляет это. Никогда прежде я не видел такого ажиотажа вокруг рабыни. Я отвечу тебе то же самое, что сказал миссис Максвелл, - Я снова повернулся лицом к собеседнику. - Рабыня не продаётся.

И чтобы немного смягчить отказ добавил:

- О Марии я поговорю с дочерью. Не понимаю с чего ты взял, что за неё придётся платить.


Дико извиняюсь - реал напал

- В таком случае, могу только выразить сожаление, что она стала свидетельницей порки.

- Я рад, что мы понимаем друг друга.

Кивнул будущему зятю, радуясь, что мы достигли понимания по всем пунктам.

- Совершенно не против. - Снова вернулся к столу и выдвинул ящик. - Мне нужно закончить с бумагами и я хочу ещё сегодня отправиться в Новый Орлеан. Сам понимаешь, сбор урожая, а рабов недостаточно.

Моя радость была преждевременной, я понял это как только снова увидел Витторию.

- Мария на плантации. - Устало опустившись в кресло, я решил не скрывать правду. Мне в любом случае пришлось бы сказать об этом дочери. - Она дважды не выполнила приказ и я сослал её в поле поднабраться ума и покорности. Не переживай, Виттория. Это пойдёт ей только на пользу. А Дрейку я сказал, чтобы он обходился с ней помягче. Пара дней и я верну её в дом, пока же тебе придётся прибегнуть к помощи Розы. Это моё последнее слово, Виттория.

С непреклонным видом достал пачку бумаг и положил её перед собой на стол, показывая что собираюсь работать.

- Приятной прогулки, молодые люди.

Сложив бумаги аккуратной стопкой, убрал их в ящик и закрыл на ключ. Пора было отправляться в дорогу. Джимми уже убежал на конюшню, передать приказ седлать. Устало провёл рукой по лицу и, тяжело опершись ладонями о стол, встал.
Раздался короткий стук в дверь, но я даже не успел ответить, как в комнату ворвалась Мария.

Рабыня упала мне в ноги и затараторила о каких-то тридцати ударах плетью. Всё произошло так быстро, что я мог только смотреть на неё, пытаясь понять что она тут делает и о чём говорит.

- Габи заслужила наказание. - Наконец, сложив все выхваченные из её речи слова воедино, я понял о чём речь. - Она ослушалась приказа.

Собираясь обойти рабыню, я понял, что из этого ничего не выйдет - слишком узким был зазор между ней и книжными полками, чтобы я мог свободно пройти. А протискиваться боком было ниже моего достоинства.

- Встань, Мария.

Но девушка продолжала сидеть на пятках, явно надеясь выпросить прощение для кухарки. Подавив нетерпеливый вздох, я взял её за плечи и поднял с пола. Только сейчас я заметил, что лицо девушки в пыли и только там, где оставили за собой дорожки слёзы, кожа была светлой. Я не должен был жалеть её, но я жалел. Всегда такая чистая и аккуратная, с высоко поднятой головой и осанкой леди, сейчас она была раздавлена. Я взял её за руку и перевернул ладонью вверх. Многочисленные порезы кровоточили, кожа покраснела и немного вздулась от непривычной работы.
Несильно сжав её ладонь в своей, я так долго и пристально смотрел в её лицо, пока она не подняла глаза. Я знал, что не обязан ей ничего объяснять, тем более успокаивать и всё же сказал:

- Габи получит только пятнадцать ударов плетью. Щадящих ударов, чёрт возьми, и только попробуй об этом кому-нибудь сказать! - Злость на самого себя за то, что успокаиваю рабыню, позволившую себе отказаться от моей постели. Злость на свою слабость, проявившуюся в этом поступке. - А теперь возвращайся обратно, если не хочешь получить лишних плетей от Дрейка.

Выпустив руку Марии, я прошёл мимо неё и вышел из дома. Рабы уже строились колоннами, чтобы возвращаться на поле. Я окликнул Дрейка и, когда тот подошёл, сказал:
- Ты дашь Габи не более пятнадцати ударов плетью. Если она вдруг потеряет сознание, на этом остановишься.
Наёмник кивнул, внимательно слушая и запоминая.
- Ты не высечешь Марию, даже если она не наберёт норму.
Глаза Дрейка округлились от удивления, но он не сказал ни слова и медленно кивнул.
- А сейчас ты отправишь рабов в поле, а сам вернёшься в барак беглой и приведёшь в исполнение мой приказ. Я вернусь через два-три дня и станешь ли ты новым надсмотрщиком будет зависеть от исполнения моей воли. Ты меня понял?
Мужчина несколько раз кивнул и поспешил к своим помощникам, сказав что все приказы будут выполнены.

Направляясь к конюшне, я увидел Марию, возвращающуюся к остальным рабам. На мгновения наши взгляды пересеклись, но она быстро опустила глаза. Я прошёл мимо не останавливаясь.
Предо мной снова была изрытая колеями подъездная аллея "Белого рая" и дорога в Новый Орлеан.

Фабрика по переработке хлопка "Белый рай" в Луизиане, 1880 год

Темноволосый молодой человек за столом директора фабрики дочитывал последнюю страницу старого гроссбуха, которых было немало в подвале их дома. Но этот отличался ото всех остальных. На его последних страницах не было ровных столбцов цифр и приписок о том, сколько хлопка было продано, а что было приобретено за тот отрезок времени. Нет. Они были исписаны твёрдой мужской рукой, и в каждой острой букве, длинных хвостах без завитушек и размахе почерка была видна сила и уверенность этого человека.

...В начале ноября мы сыграли свадьбу Виттории и Бенджамина. Это был праздник небывалого размаха. В недавно восстановленный после восстания и пожара "Белый рай" съехались родственники, друзья и влиятельные люди со всего штата. Это был прекрасная возможность для заключения новых деловых знакомств как для меня, так и для молодого Хэмптона, и мы не преминули ей воспользоваться. Моя дочь была прекрасна в платье Арабеллы и очень напоминала мне покойную супругу. Счастливая улыбка не сходила с её лица, и я почувствовал стеснение в груди, отдавая у алтаря её руку Бенджамину. Мой луч солнца покинул стены отчего дома, согревая теперь другой.
Торопясь выдать дочь замуж, я как-то не задумывался о том, что останусь один. Думал, что сильнее. И только когда из моей повседневной жизни исчезли её смех, голос и улыбка, я понял насколько одинок.
Мог быть одинок, если бы не Мария.
Она пробыла на плантации пять дней, вплоть до моего возвращения из Нового Орлеана. В тот полдень, едва ступив на землю "Белого рая", я нашёл Дрейка и велел отправить Марию в дом. Двое суток Габи и Виттория носились с ней, как с тяжело больной, предупреждая малейшее желание и не давая подняться с лежака в её каморке. И я позволил им это. А потом уложил её в свою кровать. На этот раз я не встретил сопротивления. Из страха перед новым наказанием или по каким-то другим соображениям, Мария стала ласкова и покорна. И я не знаю, что она сказала Виттории, но за месяц перед отъездом дочь перестала говорить о том, что хочет забрать Марию с собой, а чуть позже рассказывала о красивой мулатке семнадцати лет, которую купил Бенджамин ей в горничные.
В ночь свадьбы Виттории Мария тихо прошептала мне, что ждёт ребёнка, и я ещё долго лежал без сна, раздумывая над этим известием.
Рамон Мария да Коста и Парра родился 31 мая 1856 года, почти на полгода раньше моего внука. Как понятно из его имени, я признал мальчишку. Он стал единственным, чью вольную я подписал за всю свою жизнь. Малец был необычайно смышлёным и весёлым, и следующие пять лет стали самыми счастливыми в моей жизни. У меня, наконец-то, был сын. И не только он, а ещё Виттория и внук, которого я очень ждал.
А потом грянула война.
По возрасту я не попадал под призыв, и почти два года мы слышали лишь отголоски военных действий, если не считать изменившейся политической ситуации и ужесточающихся условий сбыта хлопка. 1 января 1863 года вошёл в силу закон об отмене рабства, в следствии которого я потерял больше трети рабов. Остальные остались как вольные люди - наёмными работниками. Теперь мы терпели не просто убытки и должны были "подтянуть пояса", а как и другие плантаторы, оказались на грани разорения. А летом войска США вступили на землю Луизианы и я более не мог оставаться в стороне...

Сантьяго да Коста и Парра (52) погиб 8 июля в сражении при Порт-Хадсон. Генералу Натаниэлю Бэнксу удалось занять порт и тем самым был установлен контроль над долиной реки Миссисипи, а Конфедерация оказалась расчленена на две части.