Карта ролевой игры "Нефритовые истории бухты наслаждений"

Эпилог

Пароход в Соединенные штаты отплывал из Ливерпуля, поэтому нам с Маргерет пришлось выехать загодя. Двести одиннадцать миль вроде и не большое расстояние, но бессонные ночи дали себя знать, и мы весь путь продремали, выходя на воздух только во время остановки поезда.

Бледное лицо Маргерет послужило мне укором: нельзя столько времени проводить в постели. Мы и днем не могли себе позволить лечь спать: в особняке леди Виктории, где мы временно остановились, был наплыв гостей, желающих поздравить нас с бракосочетанием. Но зачастую визитеров принимала одна Маргерет, я спешил уладить последние перед отъездом дела.

На текстильных фабриках и статлелитейных заводах я оставил крепких управляющих - долгие годы преданных мне людей, подписал нужные бумаги для закупки египетского хлопка, который хоть уступал хлопку с американского юга, но его поставки в Англию обходились дешевле.

Собственно из-за длиноволокнистого хлопка я и выбрал Соединенные штаты, где после гражданской войны и глупых поступков политиков цена сырья для текстильной промышленности оказалась столь низкой, что я не хотел упускать шанс и решил построить там свои заводы. Перспектива открытия нового дела вдохновляла, а то, что я начинаю его вместе с любимой женщиной, окрыляло.

За день до нашего отбытия в Ливерпуль к нам приехал отец Маргерет, и я надолго закрылся с ним в кабинете. Моей целью было убедить лорда Перкинса не вкладываться в сомнительные предприятия моего папеньки, который хотя и находился под присмотром, все равно не утратил прыти и так и норовил разжиться легкими деньгами.
- Я понимаю ваше стремление обеспечить будущее вашей дочери, но наилучший вариант, который я могу предложить - вложить деньги, идущие как приданое, в банк или какое-нибудь прибыльное дело, но с условием, чтобы доступ к средствам будет иметь только Маргерет. Тогда ни мой отец, ни кто-либо еще не смогут без ее ведома воспользоваться ими. Я хочу, чтобы она в этом отношении была независима, как впрочем, и я сам.

Лорд Перкинс согласился, и вскоре о его решении узнал мой папенька, который появился на пороге особняка леди Виктории, потрясая перчатками, зажатыми в кулаке.
- Я лишу тебя титула! - топал ногами он. - Натан Блоу - вот, кто будущий пятый граф!
- Я пошлю ему мои поздравления, когда сей факт свершится, - спокойно ответил я. - Кстати, а почему бы вам не обратиться к нему, чтобы он ссудил вас деньгами и взял полную опеку над вами? Я с превеликим удовольствием отдам ему права оплачивать ваши расходы.
- Ты не посмеешь, - отец вдруг вспомнил, что только от моего доброго отношения к нему зависит, как он проведет годы старости. Кузен Натан Блоу еще тот мот и часто сам сидел на мели. Но кто знает моего папеньку, не удивится, что он покинул особняк все также потрясая кулаками и обзывая меня мелким торгашом и мануфактурщиком.
Но по возвращению домой его быстро отрезвило письмо от адвоката,сообщающего, что я собираюсь возбудить дело о опорочении моей чести. К письму прилагались копии документов, где мадемуазель Софи чистосердечно признавалась, что ее подстрекал встретиться с журналистами именно граф Стэмфорд. Конечно, я не захочу судиться с отцом, но урезонить его следовало.

И вот всего через неделю после бала у лорда Клиффорда я и моя жена Маргерет взошли на красавец-корабль "Адриатик", спущенный со стапелей всего два года назад. Удобные каюты, несколько десятков пассажиров из высшего света обещали приятное времяпровождение почти в двухнедельном пути до Нью-Йорка.

- Ты счастлива? - спросил я, целуя обнаженное плечо жены, одетой к званному ужину, устраиваемому капитаном корабля. - Меня все время гложет чувство вины, что я вырвал тебя из привычного окружения и везу черт знает куда.

Качка не действовала на Маргерет, хотя, покупая билеты, я боялся, что моей жене придется нелегко, до этого она не совершала морские путешествия. Появившись на палубе лишь на второй день путешествия, мы встречали любопытные взгляды пассажиров, знающих из газет, что мы совсем недавно поженились. Но ни один из них не догадывался, что не любовь заперла нас в каюте, мы просто отсыпались после утомительного переезда из Лондона и суматошного дня в Ливерпуле.

- Еще чуть провозишься, и я за себя не ручаюсь, - предупредил я, любуясь отражением Маргерет в зеркале. - Мне так и хочется запустить руку в декольте. Ты знаешь, что за этим последует. Мы опять останемся голодными. Конечно, можно заказать ужин в каюту, но не хочется обижать капитана. Так что ты выбираешь?

Я никогда не насыщусь моей красавицей женой, мне всегда хочется прикоснуться хоть к кусочку ее нежной кожи. Даже в холодном поезде я умудрился целовать узкую полоску над перчаткой, чем вызывал румянец смущения на лице Маргерет, не привыкшей к прилюдным ласкам. А я не мог оторвать глаз от ее пухлых губ, которые при любой возможности целовал.

Я любил целовать ее всю, не оставляя ни одного потаенного места. Правда, мне пришлось убеждать Маргарет, что ласки языком не являются неприличными, какие бы страсти о распущенных джентльменах не рассказывали ей ее престарелые тетушки.
Сколько ей еще предстоит познать, какие утонченные ласки испытает ее роскошное тело, когда Маргерет привыкнет к тому, что все, что делается в постели, все, что доставляет удовольствие двоим, не должно ее смущать. Она раскрепостится и я научу ее искусству любви, а открытые чувства свяжут нас еще крепче.
- Я люблю тебя, Маргерет.