Карта ролевой игры "Тайна Хэддон-Холла"

Найдя дворецкого, я передала ему письмо для экономки Ее Милости.
Начинало вечереть. Прихватив, на всякий случай, шали для миледи и себя, я спустилась обратно к отдыхающим на свежем воздухе гостям. По дороге я успела подумать, что такое количество гостей собралось в доме герцога неожиданно. Скорее всего, горничные просто с ног сбились. Скорее бы нам позволили разъехаться по домам! Мы и так слишком долго создаем неудобства Его Светлости.
Миледи была занята разговором с мисс Литтон. Я не стала мешать их беседе, тихонько присев на стул неподалеку с тем расчетом, чтобы миледи могла, повернув голову, сразу же увидеть меня.

Услышав голос нашего гостеприимного хозяина, я немедленно встала и сделала реверанс.
- Разумеется, Ваша Светлость! Благодарю вас!
Отвлекать миледи я не стала, ведь все необходимые распоряжения уже отдал герцог, просто опустилась обратно на стул и стала наблюдать за играющими, периодически посматривая на графиню.

Неожиданно меня окликнули:

Неподалеку от меня за столиком сидела маркиза Бьют. Я вновь встала, учтиво сделала реверанс и, поскольку вокруг было довольно много людей, обратилась к маркизе по всем правилам этикета, хотя эта добрая женщина и позволила мне называть ее просто по имени:
- Я с радостью составлю компанию Вашему Сиятельству, но мне сначала необходимо спросить позволения у графини Гоури.
Мисс Литтон как раз покинула графиню, и я подошла к Ее Милости:
- Миледи, не желаете ли накинуть шаль – становится прохладно? Ваше письмо я передала дворецкому Его Светлости. Пока вы беседовали с мисс Литтон, герцог Ратленд подходил ко мне и просил сказать вам, что тело графа уже отправлено в Дорфет-Мэнор, а к ночи в Хэддон-Холл доставят вещи Вашей Милости. Миледи, осмелюсь спросить: в данный момент я могу быть чем-то полезна Вашей Милости? Если прямо сейчас вам не требуются мои услуги, могу ли я немного прогуляться с Ее Сиятельством маркизой Бьют?

*дополнено с позволения графини

Миледи отпустила меня, и я вернулась к маркизе.
- Я готова, Ваше Сиятельство! - учтиво сообщила я, позволяя леди Кэтрин самой выбрать желаемое направление для прогулки.

Я последовала примеру маркизы и накинула на плечи ажурную шаль. Не ту, что вязала по дороге в Хэддон-Холл, разумеется, та еще не была закончена: новый узор, имитирующий перья павлина, был очень сложен, но невероятно красив.


- Полагаю, что вы правы, леди Кэтрин, наконец-то распогодилось, - поддержала вежливую и уместную в любой момент беседу о погоде я, направляясь следом за маркизой. Мы уже немного удалились от гостей, так что я посчитала возможным перейти к более свободному обращению.

Неожиданный вопрос! Неожиданный и неприятный! Крайне неприятный! Более того – опасный!
Я была в некотором замешательстве, впрочем, вполне объяснимом. Очевидная неловкость маркизы и ее доброе отношение вчера позволяли предположить, что она не желает ничего дурного, поэтому я постаралась ответить максимально правдиво, насколько это было возможно в данных обстоятельствах:
- Видите ли, леди Кэтрин… Я несколько затрудняюсь ответить на ваши вопросы… Как ни странно это прозвучит, но я почти не была знакома с погибшим. Дело в том, что я состою при леди Гоури всего два месяца, и большую часть этого срока миледи провела на водах в Бакстоне, а дела графа требовали его частого присутствия в Лондоне, насколько мне известно. Лорд Гоури часто отлучался, поэтому мы с ним виделись изредка и при этом почти не общались, если не считать обычных слов вежливости. Можно сказать, что к графу я относилась, как и к подавляющему большинству малознакомых светских людей – никак! И это же ответ на ваш второй вопрос: граф казался светским воспитанным человеком. Не знаю, что еще тут можно добавить.
Вряд ли мой ответ чем-то помог леди Кэтрин, но другого у меня не было.

- О, вы, видимо, были дружны с покойным графом, леди Кэтрин? - зацепилась я за последнюю фразу маркизы. О взаимоотношениях супругов я знала крайне мало, а слухи о личности графа никогда не достигали моих ушей, иначе бы я вряд ли согласилась на место компаньонки графини. – Я этого не знала. В таком случае: примите мои соболезнования, леди Кэтрин, - мой голос слегка дрогнул. – Терять близких людей всегда тяжело.

В первый момент я даже не поняла, о чем говорит маркиза. Успела лишь мимолетно удивиться: близки? Как же можно успеть стать близкими людьми, если мало общались? Но по реакции женщины, по тому, как она спрятала лицо, я поняла, что слово «близки» было употреблено в ином смысле.
Невероятно! Она любила графа! Любила! Значит, при желании, граф даже мог обращаться с женщинами достойно? Значит, в нем, все же, было что-то хорошее?
Это открытие настолько потрясло меня, что дальше в мыслях воцарился полный хаос. Мне хотелось убежать, укрыться, привести мысли в порядок, но такой роскоши я себе позволить не могла. Да и оставить убитую горем женщину мне не позволяла совесть. Поэтому я, с трудом подбирая слова, и стараясь не смотреть на маркизу, проговорила:
- Ах, леди Кэтрин, как бы я хотела утешить вас в вашем горе! Но я не знаю, чем тут можно утешить и как… - я заставила себя посмотреть на несчастную женщину и робко коснулась ее плеча. – Не знаю, почему Господь посылает нам такие испытания, леди Кэтрин, но посылает. Если вам станет легче, поверьте, что я скорблю вместе с вами, - мой голос прервался, и я судорожно вздохнула. Я искренне жалела эту добрую женщину, но вернуть ей любимого было не в моих силах.
Потянув среднюю цепь шатлена, я взяла в руки флакончик с нюхательной солью.
- Леди Кэтрин, если вас застанут в таком состоянии, вам может быть очень плохо. Мистер Колмс уже допрашивал миледи и меня: это бультерьер, а не человек, он не имеет представления о хороших манерах. Пожалуйста, леди Кэтрин, возьмите себя в руки, - я протянула ей флакончик с солью.

Услышав произнесенные маркизой слова, я окончательно запуталась. Я не представляла иного повода для близости с мужчиной, не являющимся законным мужем, кроме глубокого чувства. Конечно, супружеская неверность порицается обществом и противоречит законам Божьим, но общество всегда порицает не тех, кого следовало бы, а судить преступившего законы Божии может только Господь. Только Ему ведомы все пути наши. Я так и не поняла, зачем маркиза решилась на близость с графом, но уж точно не мне было осуждать ее. Мне лишь стало немного легче, когда я поняла, что добрая женщина не горюет по лорду Гоури. Поэтому я серьезно и внимательно слушала маркизу. Всего лишь молча слушала, потому что сказать ей мне было нечего: я не разбиралась в супружеских отношениях, да и в любви тоже. Мне Господь не послал ни мужа, ни возлюбленного.

А вот это я понимала даже слишком хорошо. Впрочем, все услышанное заставляло меня подозревать, что к леди Кэтрин граф проявлял свой интерес иначе, нежели ко мне. У меня его сальные взгляды и непристойные намеки вызывали исключительно чувство брезгливости. Первое его недостойное предложение я, по наивности своей, даже не сумела понять. Он долго смеялся. Больше возможности посмеяться надо мной я ему не предоставила. Ледяной тон и самообладание служили надлежащим щитом даже от такого негодяя, каким был граф Гоури. Наверное, мне никогда не понять мужчин, но зачем графу при такой юной и красивой жене могла потребоваться близость со старой девой, внешность которой даже в юные годы не привлекла ни одного жениха, выходило за пределы моего разумения.
Когда леди Кэтрин отодвинула мою руку, отказываясь от флакона с солью, я задумчиво понюхала содержимое флакона сама и закрутила крышечку. Не знаю, полегчало ли у маркизы на душе после этого странного разговора, но выглядела она уже гораздо спокойнее. Когда она закончила говорить, я все еще задумчиво произнесла:
- Увы, я не знаю, что можно сказать, леди Кэтрин. Я совершенно не разбираюсь в материях, о которых вы говорили. Могу твердо сказать лишь одно: никто никогда не услышит от меня ни единого слова из нашего сегодняшнего разговора. – Я слегка улыбнулась собеседнице. – Поверьте, я и рада бы как-то вас поддержать, но все, что мне сейчас приходит в голову: это помолиться о спокойствии и счастье для вас.

Войдя в салон, я первым делом отыскала глазами миледи. Она сидела среди гостей, которые, кажется, затеяли игру в фанты. Миледи выглядела гораздо лучше, нежели утром, поэтому я не стала пробираться к ней между играющими, а тихонько заняла местечко в уголке, чтобы никому не мешать. Отсюда мне было хорошо видно леди Гоури. Если ей что-то понадобится, я смогу быстро подойти.

Всю ночь меня мучили кошмары, видимо, навеянные вчерашним разговором с маркизой. В этих видениях меня вновь преследовал покойный граф, и не с тем благообразным выражением лица, с каким лежал в часовне во время панихиды, а с той порочной гримасой, что искривляла черты его лица всякий раз, как ему удавалось застать меня в одиночестве в гостиной или в коридоре. Видит Бог, я не давала ему ни единого повода для подобного поведения: я всегда держалась с ним отстраненно и почтительно, как и положено держаться компаньонке миледи с хозяином дома. После первого недостойного предложения я и вовсе начала избегать встреч с ним всеми возможными способами, но он не унимался. Иногда мне казалось, что он специально меня подкарауливает, прячась в самых неожиданных местах. Но зачем? Зачем мужчине, женатому на такой красивой женщине, и, как я теперь знала, пользующемуся благосклонностью других женщин, так настойчиво преследовать старую деву, откровенно не желающую его общества? Это было выше моего понимания.
С трудом изгнав из мыслей подробности моих ночных кошмаров, я достала из привезенных вчера по любезному распоряжению Его Светлости из Бакстона вещей амазонку и маленькую шляпку. Я умела держаться в дамском седле, но наездницей была далеко не самой лучшей из-за недостатка практики: бедственное положение нашей семьи не позволяло подобной роскоши.

Выигранная виконтом в фанты верховая прогулка была вполне невинным развлечением, особенно для уединенной местности. Почти сразу же, как мы отъехали от конюшен, сэр Чарльз привлек мое внимание к росшим неподалеку кустам.

Я не находила во вполне обычной зеленой изгороди ничего примечательного, а потому немного удивилась этой фразе.

Я слегка нахмурилась, переведя взгляд на державшихся чуть впереди миледи и маркиза. Уединенный разговор с женщиной почти сразу после кончины ее супруга – не самая удачная мысль! Неужели маркиз хочет скомпрометировать миледи? Но прежде, чем я успела вмешаться в происходящее, сэр Чарльз продолжил:

Я все еще недоумевала, но вспомнила, что сэр Чарльз состоял в родстве с покойным графом… Видимо, возникли какие-то сложности с похоронами, и сэр Чарльз хотел деликатно сообщить подробности мне, чтобы не беспокоить лишний раз миледи. Это несколько меняло дело.
- Вы могли не спрашивать об этом, сэр Чарльз. Я не имею привычки пересказывать приватные разговоры третьим лицам, - сдержанно ответила я.

Просить руки леди Гоури до истечения срока траура? Это было совсем не то, что я ожидала услышать. Посмотрев на едущих немного впереди миледи и маркиза, я заметила, как мужчина что-то передал графине.

Мне вмешиваться в дела миледи? Тем более в столь приватную сферу? Что обо мне думает сэр Чарльз?

«Смутил» - это очень мягкое слово для испытываемой мною гаммы чувств. Я была потрясена.

Впрочем, нет, кажется, до этого момента я не представляла всей полноты значения слова «потрясена». Я едва не свалилась с лошади, и мне пришлось схватиться рукой за холку, чтобы не выпасть из седла.
- Это… все… очень неожиданно… сэр Чарльз… - с трудом выговорила я, стараясь дышать ровно и смотреть точно вперед. Как жаль, что к амазонке мой шатлен пристегнуть было невозможно, а потому я осталась без флакончика с нюхательной солью. За последние дни я, кажется, прибегала к его целебным свойствам чаще, чем за несколько предыдущих месяцев. – Мне необходимо немного времени, чтобы прийти в себя, иначе я рискую потерять сознание, - честно призналась я.
Прикрыв глаза, я попыталась сосредоточиться и понять главное: что тут происходит?
Первое высказывание сэра Чарльза касалось маркиза и миледи. Маркиз – наследник герцога Бофорт. У его отца прочное положение в свете, и я ничего не слышала о каких-либо денежных затруднениях. А ведь разорению всегда предшествуют слухи: о, это я прекрасно знала на собственном горьком опыте. Маркиз считается перспективным женихом. Ему мало кто откажет. Тогда к чему такая спешка? Почему нельзя спокойно выждать приличествующее этикетом время? Непонятно.
Однако последнее высказывание сэра Чарльза и вовсе выглядело какой-то бессмыслицей… Мне пришлось мысленно повторить его несколько раз, чтобы уловить хоть какую-то связь… Если леди согласится обвенчаться с Вустером немедля, то для меня будет честью назвать вас своей графиней… для меня будет честью назвать вас своей графиней… назвать вас своей графиней… графиней… Титул! Сэр Чарльз – еще не граф! Титул перейдет к нему лишь в том случае, если миледи не носит под сердцем законного наследника… Законного… Если миледи выйдет замуж до момента появления дитя на свет… Хоть что-то становится понятнее… Но при чем тут я? Старая дева и бесприданница – не самая выгодная партия даже для сэра Чарльза, а уж для графа Гоури – вопиющий мезальянс! Сэр Чарльз так хочет заручиться моей поддержкой, что готов пойти на подобное? Во внезапно возникшие глубокие чувства мне, отчего-то, не верилось. Тогда зачем? От дочери разорившегося барона, согласившейся стать конфиденткой в подобных делах, можно откупиться куда дешевле… А кто сказал, что придется откупаться?
И мне вдруг стало очень-очень больно.
Это низко – пообещать девушке жениться и не выполнить своего обещания. Однако же подобное происходит сплошь и рядом.
А ведь я на какую-то секунду даже поверила...
Я поняла, что глаза слегка защипало, и постаралась смотреть в противоположную от сэра Чарльза сторону, а также подумать о чем-то другом… О чем-то более простом и понятном… Но уже не получалось… В какой-то момент вспыхнувшая в душе обида подсказала, что при некоторой сноровке можно попытаться добиться от сэра Чарльза публичного предложения… Но… Зачем? Чтобы потом жить с озлобленным мужем? К тому же, в сложившихся обстоятельствах это было бы еще и недостойным поступком…
Я все еще чувствовала боль, но ее уже начинала перевешивать грусть… Видимо, таков мой крест и мне его нести.
Я чувствовала, что лицо у меня пылает, но, по крайней мере, уже ощущала в себе силы, чтобы произнести несколько приличествующих случаю фраз и не расплакаться.
- Сэр Чарльз, уверяю вас, что сделаю все возможное для того, чтобы миледи была счастлива. В этом вы можете на меня положиться. Что же до ваших последних слов… К моему глубочайшему сожалению, я неподходящая кандидатура на роль вашей графини, поэтому будем считать, что этих слов вы не произносили.
Я надеялась, что мой голос прозвучал достаточно ровно, хотя посмотреть на мужчину не смогла себя заставить.

Я ожидала, что после произнесенных мною слов мы в полном молчании догоним миледи и маркиза, но сэр Чарльз сумел еще раз удивить меня. Он заговорил. И сказанное им звучало вполне логично. Сэр Чарльз немного рассказал о своем друге и открывающихся перед миледи перспективах. И даже, как ни странно, не воспользовался моим предложением взять обратно неосторожно брошенные слова…
Задумчиво глядя на отъехавших уже довольно далеко миледи и маркиза, я гораздо спокойнее произнесла:
- Вы же понимаете, сэр Чарльз, что даже при самом благоприятном стечении обстоятельств графиня и маркиз Вустер смогут пожениться не ранее, чем через три недели после того, как нам позволят покинуть Хэддон-Холл? И то лишь при условии, что Его Сиятельство немедленно уедет в Шотландию… Тем не менее, я услышала ваши слова. Они звучат… убедительно. Но пока это лишь разговоры о возможных перспективах.
А разговоры о возможных перспективах не могут повредить ничьей репутации.

Поскольку миледи держалась в седле гораздо лучше меня, я так и не сумела нагнать ее. Когда я спешилась, графиня уже сидела на скамейке.

- Миледи, прогулка вас несколько взволновала! – мягко произнесла я, оглядывая двор. Еще не хватало, чтобы кто-то увидел графиню в таком состоянии. – Вам надо уединиться, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть. Пойдемте, я провожу вас в отведенную вам комнату. Мистер Колмс, к сожалению, не имеет представления о хороших манерах. Уверена, что Его Сиятельство, как благородный человек, не станет никому рассказывать об услышанном.
Впрочем, судя по словам сэра Чарльза, как минимум одному человеку маркиз рассказал… Но если Его Сиятельство женится на миледи, он уж точно не станет распускать слухов о своей жене.

Проводив миледи в ее покои, я отправилась переодеваться в отведенную мне комнату.

Когда раздался стук в дверь, я как раз пристегивала к поясу шатлен. Расправив цепочки, я вежливо предложила:
- Входите!
Я заранее догадывалась, кто окажется за дверью: пока я шла по коридору от комнаты миледи, мне встретился слуга, передавший просьбу герцога. После утреннего разговора с сэром Чарльзом я была уверена, что меня уже сложно удивить или потрясти, однако же я ошибалась. Просьба герцога повергла меня в ужас. Точнее, часть этой просьбы. В первый момент я даже отшатнулась от передавшего просьбу слуги, словно от зачумленного. Это было настолько ужасно, что я даже не решилась уточнить, все ли верно поняла.
Платье я уже аккуратно разложила на стуле: то самое, в котором присутствовала на званом ужине, абсолютно чистое и сухое.
Конечно, мистер Колмс заслуживал лишь отстраненно-холодного тона, но о чем бы я ни догадывалась, а за дверью мог оказаться и какой-то другой человек, поэтому я произнесла приглашение войти со всей положенной вежливостью. И оказалась права. Вместе с мистером Колмсом в комнату вошел хозяин дома.
- Ваша Светлость! – сделала реверанс я. – Мистер Колмс! – сыщик реверанса не удостоился.

Я лишь склонила голову в ответ на слова Его Светлости, тактично замершего у двери, показав, что все понимаю и принимаю его извинения.

- Затрудняюсь ответить, мистер Колмс, - холодным тоном произнесла я. – Там было несколько небольших красных пятнышек. Поскольку в этом платье я присутствовала на ужине, я подумала, что это могло быть вино, случайно капнувшее с бокала или бутылки, но я не могу быть уверенной.

Пока мистер Колмс осматривал мое платье, в комнате появились графиня Уорвик и еще одна служанка. Я сделала учтивый реверанс Ее Милости, но немедленно забеспокоилась.
Зачем мистер Колмс собрал здесь столько людей? Неужели слуга сказал правду, и сыщик желает опорочить мое имя перед как можно большим количеством свидетелей? Чтобы пошли слухи? Чтобы мне был закрыт вход в приличные дома? Но что я ему сделала? За что он так со мной? Я всегда старалась жить по законам Божиим и никому не желала зла! Почему этот человек так сильно хочет погубить мою репутацию?
Пока все эти мысли крутились у меня в голове, мистер Колмс отложил мое платье и начал говорить… И чем дальше он говорил, тем легче становилось у меня на душе… Я понимала, что совершенно напрасно так сильно волновалась, что слуга, разумеется, от усталости все перепутал, что даже такой невоспитанный человек, как мистер Колмс, никогда бы не попросил о такой вещи…
Когда же прозвучал вопрос:

Я чуть не рассмеялась от облегчения. Только с детства привитые манеры позволили мне сохранить отстраненное выражение лица. За последние дни я так сильно устала… Устала всегда быть настороже, устала ждать опасности за каждым углом, устала бояться…
Я посмотрела на мистера Колмса и уже совсем не так холодно, как раньше, а несколько усталым, но равнодушным тоном произнесла:
- Я прощаю вам вашу грубость, мистер Колмс.
Ибо, видит Бог, я подозревала вас в гораздо худшем!

Я повернулась к Его Светлости и заметила, как тяжело опирается на его руку графиня. Привычно потянув вверх среднюю цепь шатлена, я открутила крышечку с флакончика нюхательной соли.
- Ваша Милость, вам дурно?
В какой момент появился в комнате сэр Чарльз, я не поняла, наверное, в то время, когда мистер Колмс излагал свои домыслы. Неужели он сам не понял, что не привел ни одного неоспоримого факта?

- Как пожелаете, сэр Чарльз! – сделала я реверанс.
Я уже ничего не боялась.