Шерри Томас "Незыблемые выси"

Девочки, спасибо за продолжение

Спасибо большое за продолжение истории!

Мне кажется, что несмотря на опасность, погони и преследования, это очень позитивная глава.
Раньше Тит хотел быть с Фэрфакс каждую минуту, чтобы «накопить воспоминания для той стороны», а сейчас он хочет жить, он стал надеяться и позволять себя мечтать, а не только думать о будущем с обреченностью смертника. А вера и надежда, это уже половина победы!
Автор сумела удивить – Леди Калиста и генерал Рейнстоун – сестры! Теперь, с этой частью истории, все прояснилось.
Непонятной для меня остается линия брата Кашкари и Амары. Им уделяется много времени, а брата мы так и не видели (или я подзабыла).
Надеюсь, они еще сыграют в книге какую-то роль, а не будут просто поводом для автора пожертвовать Кашкари, как несчастным влюбленным.

Значит, Тит вырвался и успешно действует по плану (вон, какие новости открылись про сестер!), а вокруг Кашкари и Фэрфакс кольцо врагов сжимается и сжимается. Не дают нам расслабиться. Что ж с этой палочкой не так? Или не хотели раскрываться раньше времени, и Тита специально не отслеживали и не трогали, или действительно она так сработала лишь в руках Иоланты?
Радуют лишь мысли Тита и его мечты о будущем, пусть и невольные, пусть подавляемые.

Спасибо за продолжение!
_________________

вот это завертелось! Очень понравились мысли Тита, пусть он их и пытается затолкать назад, но на подсознании все равно уже не так равнодушен к своей судьбе.
Известие о сестре Калисты даёт ответы на некоторые вопросы. А ведь не зря мы так сомневались, что леди Калиста и есть мама Иолы!
От палочки я в шоке. Как так по ней смогли выследить ребят? И что с ней сделала Иоланта? Очень переживаю, смогут ли Ферфакс и Кашкари выбраться на безопасную территорию.
Спасибо за главу!
_________________

Девочки, Спасибо за продолжение!!!
___________________________________

Спасибо большое

Такие напряженные гонки по Каиру - прямо вижу на экране блокбастер. И в противовес спокойное путешествие Тита, так хочется для него хоть небольшой передышки.

Спасибо за продолжение
Я вся испереживалась, так волнительно!
_________________

Тит благополучно добрался и узнал много интересного. А вот Иоле и Кашкари пришлось туго. Интересно,что там с палочкой Тита случилось. Как только Иола попыталась воспользоваться палочкой, их с Кашкари сразу же выследили. Сильна Атлантида, и тут у нее все просчитано наперед. Как-то она все-таки добралась до этой палочки. Теперь ребятам спасаться надо. А у Тита зато так тихо и умиротворенно все прошло- в мечтах о прекрасном будущем.
Спасибо за продолжение!
___________________________________

Спасибо за продолжение!
_________________

Спасибо огромное за продолжение истории!
_________________

Дорогие читатели, в эту тему смогу вернуться только в декабре (в первых числах принесу главу). Спасибо за терпение.
_________________

Спасибо
Подождем

Хотела всех, кто принимает участие в переводе этой книги, поблагодарить за такой кропотливый и безупречный труд. Просто отлично!!!
Впервые за несколько лет я попала на "активный" перевод первые две книги проглотила за три дня, не могла оторваться (благо и время было). Все мое: и жанр, и сюжет, и герои потрясающие с юмором и отвагой, и первая любовь такая, что дыхание спирает😍
Теперь сижу и думаю "где терпения взять?"😁

У меня вопрос, есть ли у кого догадки, кто сотворил круг крови в пустыне? Который из Тита родственников? И зачем Леди Калисте понадобилось спасать учителя? Я как то это пропустила, может это уже обсуждалось, я прошу прощения! 🌹
_________________

 » Глава 7

Переводчик: Elly
Редактор: gloomy glory
Оформитель: Архивариус

– Повторите, – потребовал Тит.
– Леди Калиста и генерал Рейнстоун – единокровные сестры.
Одна – любовница регента, в руках которой сосредоточена реальная власть, вторая – призвана защищать государство от угроз извне. А Тит, правитель Державы, об этом ни сном ни духом…
– Кто еще в курсе?
– Не знаю, сир. Но и меня никто не посвящал в сию тайну, просто я подслушал их ссору. Генерал распекала леди Калисту за то, что та не имеет ни малейшего представления о преданности, раз не понимает, почему Рейнстоун впала в такое безумное смятение, будучи отстраненной от службы у ее высочества. «Ты ценишь лишь тех, кто может принести пользу, – сказала она леди Калисте, а затем добавила: – Лучше бы я никогда не узнала, что мы сестры».
Принцесса Ариадна, покойная мать Тита, освободила генерала Рейнстоун от должности, поймав за чтением своего личного дневника, в котором записывала все свои пророческие видения. Ни Тит, ни его мать не смогли понять мотивов подобного проступка. Но теперь становилось ясно, что двигало генералом – собственная сестра, жаждущая знать, есть ли в дневнике предсказания о ее дочери.
– Ни той, ни другой я ни разу не заикнулся об услышанном, – продолжил Хейвуд. – Но точно уверен, что с тех пор они не общались – тот казус с ее высочеством, вероятно, стал последней каплей для и без того хрупких отношений.
Тит попытался вспомнить, видел ли хоть раз генерала Рейнстоун и леди Калисту в одном и том же месте одновременно. Да, на приеме в Цитадели, том самом, который испортила Амара. Но сестер разделяла толпа, а генерал славилась своим нежеланием участвовать в торжественных мероприятиях.
– Помирились ли они уже после того, как я потерял память, сказать не могу. С тех пор я не общался с леди Калистой. Да и с Рейнстоун тоже, постепенно мы отдалились, и я увлекся собственными заботами.
Повисло молчание. Тит рассматривал человека, так много выстрадавшего из-за своей преданности леди Калисте. Он мог винить Хейвуда за то, что тот должным образом не берег Иоланту в последние годы своих «бедствий», и еще не так давно, возможно, имел бы на это право. Но теперь, когда Тит сам ранил ее столь же сильно, если не сильнее… Ему ли бросаться обвинениями?
– Она думает о вас, о вашей безопасности, – сказал он старику.
Хейвуд улыбнулся, явно пытаясь сдержать более яркие эмоции:
– Я этого не заслужил, но безмерно благодарен.
– Думаю, она бы предпочла расти с вами, чем с леди Кал…
В кармане брюк лежала завернутая в платок половинка кулона, и даже сквозь ткань отчетливо ощущался ее холод. Но внезапно температура изменилась. Тит вытащил и нетерпеливо развернул платок.
Металлический полуовал был едва ли холоднее окружающего воздуха.
Фэрфакс переместилась на тысячи верст. Что произошло? Неужели все-таки попала в западню Атлантиды? А может, уже на пути во дворец главнокомандующего?
– Сир? – неуверенно позвал Хейвуд.
Тит вскочил. На стене в комнате висела обычная немагическая карта. Такие, конечно, не отличаются точностью, но эта все же могла дать примерное представление о местонахождении Фэрфакс.
Он прижал кулон к карте и прочел длинный ряд заклинаний. Точка возникла в море, близ берегов Корсики.
– Что за чушь.
– Позвольте, сир, – произнес Хейвуд. – В последние дни у меня много времени, так что я пытался превратить эту карту в магическую. Хотя, боюсь, моя точность оставляет желать лучшего. Revela omnia.
Линии на карте изгибались и переплетались, образуя континенты с магическими королевствами, а в океанах вырастали массивы суши, невидимые немагическим глазом.
На сей раз точка возникла посреди Ла-Манша.
«Полымя его возьми».
Тит вдруг вспомнил слова Кашкари: «В Каире есть односторонний портал, который соорудил мой брат. Ведет прямиком в дом миссис Долиш».

* * *

Они материализовались в темном тесном чулане с метлами, и в нос тут же ударил резкий запах извести. Иоланта попыталась перескочить дальше вместе с ухватившимся за ее локоть Кашкари, но не сдвинулась с места – внескачковая зона по-прежнему была активна.
Вдалеке уже слышались стремительные и зловещие шаги преследователей. Иоланта и Кашкари выскочили из кладовки, она – вызывая яркий свет, он – на ходу раскрывая запасной коврик.
В комнате оказалось полно стиральных лоханей, утюгов и сушилок для белья. Иола не стала пытаться открыть дверь или узкое окошко под самым потолком. Прачечную к дому пристроили уже позже, прилепив в самом конце. Так что Иоланта подняла руку и пробила разрядом молнии дыру в потолке.
Они прыгнули на ковер и устремились в моросящую ночную тьму. Сгущался туман, расплывчатыми оранжевыми клубами витая в свете уличных фонарей.
В домах поблизости распахнулись окна. Раздался голос, сильно напоминавший Купера:
– Что происходит? В нас ударила молния?
Иоланта сжала кулак. Все освещение в радиусе тридцати саженей тут же исчезло. Мрак воцарился кромешный.
– Давай на запад, – шепнула она Кашкари.
Ковер, скользя сквозь ночную темень, мгновенно вынес их прочь из города – Итон простирался скорее в длину, нежели в ширину, а жилые дома начинались уже ближе к его западной границе. Иоланта вернула огонь в фонари и канделябры, дабы не устраивать неразберихи.
– И далеко на запад? – поинтересовался Кашкари.
Вопрос Иолу озадачил. Она многократно перескакивала в заброшенную пивоварню, где находился южный вход в лабораторию Тита, но ни разу не добиралась туда обычным способом, так что в итоге понятия не имела, насколько это далеко, и сможет ли она вообще узнать место со стороны при свете дня.
Внезапно половинка кулона на ее шее нагрелась.
– Тит здесь! – Иоланта вложила кулон в руку Кашкари. – Держись верного направления, и он станет еще горячее.
Ночь вспыхнула, превратившись в день. Появившийся эскадрон бронированных колесниц резким беспощадным светом озарил окрестности. Из их металлических чрев выпали вытянутые колесницы поменьше, похожие на стручки, те самые, что преследовали Иолу и Кашкари по всему Каиру.
Но если там их спас городской ландшафт, то здесь, на открытой и ровной местности, спрятаться оказалось негде. Не было даже тьмы, что могла бы их защитить.
Несмотря на попутный ветер, которым Иоланта подгоняла ковер, стручки приближались. Приказав почве под деревьями разрыхлиться, она заклинанием подняла их в воздух и швырнула назад.
Преследователи увернулись.
Призвав воды Темзы, Иола воздвигла ледяную стену. Одна колесница с разгона врезалась в нее, но другие вовремя остановились.
Вместо того чтобы создать еще одну стену, Иоланта разнесла на куски эту и метнула в стручки осколки размером с булыжники. Две колесницы, получив удар вбок, сбились с траектории. Остальные вытянули свои механические лапы и теперь либо ловили ледяные глыбы, либо отбрасывали их в стороны.
Как же их много, целый рой. Где же пивоварня? Если не найти ее сейчас, то возможности уже не будет.
Еще больше стручков упало с неба – настоящий погибельный град. Их длинные лапы тянулись к Иоланте отовсюду, а Кашкари гнал ковер уже так низко, что едва не задевал землю.
– Сделай что-нибудь! – закричал он.
Но что еще она могла сделать? Иола дико озиралась и не видела ничего, кроме когтей и металлических днищ колесниц.
– Перескакивайте! – словно церковный колокол прозвенел голос Тита. – Вы уже за пределами внескачковой зоны!
Кашкари схватил ее за руку. Иоланта закрыла глаза и представила обстановку пивоварни. В следующий миг они рухнули на пол, угодив прямо в кучу старых бочонков, куда после лихого виража их скинул ковер.
Они еще не успели полностью остановиться, как их уже подняли на ноги. Тит, а с ним и учитель Хейвуд!
– Идемте. Скорее!
Дверь в лабораторию была открыта, свет озарял знакомый интерьер с длинным рабочим столом и бесконечными рядами стеллажей и шкафов.
Они ринулись внутрь. Тит вбежал последним, плотно захлопнул дверь и выкрикнул:
– Extinguatur ostium!
Иоланта вцепилась в него, дрожа всем телом и судорожно хватая воздух. Тит чуть не раздавил ее в объятиях.
– Фортуна уберегла, – хрипло выдавил он. – На минуту я представил, что тебя схватили.
Через мгновение Иоланта уже обнимала учителя Хейвуда. Он поцеловал ее в лоб, погладил по волосам.
– Я считал, будто владею некоторой магией былых времен. Но оказался совершенно бесполезен. Глупый трус.
– С нами все нормально, – судорожно вздохнув, ответила она, – не переживайте. Мы в порядке.
Затем обняла Кашкари, который тоже пытался восстановить дыхание.
– Это был прекрасный полет, старина. Ты нас спас.
– Я думал, мы погибли. Думал, это как…
Он внезапно умолк. Беспокойство, уже успевшее стать слишком привычным, сжало сердце Иоланты, но Кашкари лишь поднял руку и осторожно нащупал рану на виске. Должно быть, ударился головой о бочонок с сидром.
Тит уже смочил салфетку какой-то настойкой и велел ему сесть.
– С тобой все нормально? – спросил он Иоланту, промывая Кашкари рану. – Головная боль, тошнота, может, слабость?
– Я в порядке. Ты уверен, что пресек все связи между пивоварней и лабораторией?
– Да.
Закрепив повязку на виске Кашкари, Тит выудил из разных ящиков несколько флакончиков и передал Иоле.
– Прими. После травмы, потребовавшей применения панацеи, нельзя совершать скачки в течение семи дней.
Она совершенно об этом забыла. Когда Иоланта проглотила снадобье, учитель Хейвуд еще раз крепко прижал ее к себе. Глухой прерывистый стук его сердца отдавался в ее груди.
– Защити меня Фортуна. Я все такой же трусливый дурак.
– Я в безопасности. Теперь мы все в безопасности.
В пространственном изгибе, где располагалась лаборатория, их не могли найти или выследить. Наконец оторвавшись от учителя, Иола представила ему Кашкари, и мужчины пожали руки.
– Что произошло? – спросил Тит. – Как Атлантида вас нашла?
Иоланта раскопала обугленный Валидус, вручила Титу и рассказала об аномалии с алмазными коронами, обрамлявшими палочку-клинок.
Тит помрачнел:
– Если только я не ошибаюсь, у Атлантиды теперь есть доступ к дочерней палочке Валидуса.
– Это еще что? – в один голос спросили все.
– Большинство палочек-клинков составляют пару – материнская и дочерняя. В дочерней нет ничего особенного. Она расширяет магическую силу не больше обычной, но наследует свойства материнской палочки, если ту вдруг уничтожают. Когда Гесперия Величественная владела Валидусом, она усовершенствовала его дочернюю палочку, чтобы с ее помощью можно было выследить материнскую. Потому-то дочерняя палочка Валидуса хранилась в секретном месте, чтобы никто не мог воспользоваться ею, пока владельца Валидуса не сочтут погибшим или схваченным.
– Но это не твой случай, – заметила Иоланта.
– Попробуй-ка объяснить это регенту. – Тит нахмурился. – Если подумать... Я не уверен, что Алект вообще об этом знает. Скорее уж такими познаниями может обладать кто-то вроде генерала Рейнстоун.
– Ты можешь попросить Далберта ее найти?
Ведь он оставил их, как раз чтобы разузнать, какие именно сведения мог собрать Далберт.
– Давай сама, – сказал Тит, – я схожу за водой для чая.
– Воды могу принести я, сир, – предложил Хейвуд.
– На улице темно. Вы не найдете насос.
Его бы не отыскала даже Иола – когда бы она ни зашла в лабораторию, чайник всегда был полон. Смущенно взглянув на учителя, она пояснила:
– Принц не вернется туда, откуда мы пришли. Лаборатория также соединяется с маяком на севере Шотландии.
Она набрала сообщение на пишущем шаре, которым Тит пользовался для связи с Далбертом. Затем подложила под него лист бумаги, чтобы принять все отчеты, которые тот мог отправить, пока они были в пустыне. Защелкали клавиши.
Тит вошел, когда Иоланта вынимала бумагу.
– Снаружи ужасный туман. Я дважды прошел мимо насоса, пока его нашел.
Он поставил воду греться, вместе с Иолой прочел сообщения и пересказал их Хейвуду и Кашкари.
– В ту ночь, когда мы с Фэрфакс оказались в пустыне – ночь, когда я вызвал феникса войны, – регент устроил закрытое совещание со своими приближенными. Потом они совещались еще несколько раз, также он встречался с нынешним инквизитором. Очевидно, леди Калисту все еще держат в Инквизитории.
Учитель Хейвуд положил сцепленные руки на стол. Иоланте показалось, что он занервничал. До сих пор переживал о леди Калисте?
– Если ее безопасности угрожают, регент обязательно даст то, чего они требуют.
Мелькнула ли жалость в глазах Тита, когда он взглянул на Хейвуда?
– Романтично, конечно, но дело в другом. Боюсь, регент даст им требуемое, даже если леди Калиста будет в абсолютной безопасности – в силу своей натуры Алект стремится хоть чуток погреться под лучами власти и могущества. Он не способен отклонить ни одну просьбу Атлантиды.
Кашкари нахмурился:
– Это все, что разузнал твой шпион?
– Есть еще кое-что. Пока ничего не оглашалось. Мои подданные ничего не подозревают, поскольку обычно я в столице не появляюсь. Они продолжают думать, что я в своей горной цитадели, учусь, как и подобает хорошему маленькому принцу. – Тит взглянул на Кашкари. – Но ты прав. Я ожидал куда большего. Уж не арестован ли мой шпион.
– Что нам теперь делать?
Чайник запел. Тит заварил чай и раздал печенье из жестяной банки.
– Разместимся на ночлег. На маяке есть пара гостевых комнат для уполномоченных и путешественников, выброшенных на берег непогодой. Одна из них уже занята. И раз уж мисс Сибурн, пока это возможно, должна воздержаться от скачков, вторую предлагаю отдать ей. Джентльмены могут остановиться на постоялом дворе в Дурнессе, это в двадцати верстах отсюда.
Упомянутые джентльмены пробормотали, что согласны.
Все выпили чай. Кашкари и Тит поговорили о бронированных колесницах, а Иоланта тем временем расспрашивала учителя Хейвуда о его жизни в Париже.
– Я очень полюбил булочную за углом. Их пирожные напоминают мне те, что мы покупали в кондитерской миссис Хиндерстоун. Помнишь ее?
– Разумеется. Одно из моих любимейших мест в Деламере.
– Внутри есть надпись, ты ее обожала, раньше там был книжный, теперь его уже нет, а надпись осталась.
– «Книги о черной магии можно найти в подвале, бесплатно. Обнаружив подвал, пожалуйста, покормите призрачное чудище внутри. С уважением, Е. Константинос».
– Да, именно эта. Ты всегда над ней смеялась. И всегда понимала, что это шутка.
Учитель улыбнулся, вспоминая ее малышкой. Сердце Иоланты сжалось.
– Вы ходили в кондитерскую, потому что там познакомились с леди Калистой?
– Нет, я просто любил наблюдать, как расцветает твое личико, когда ты ступаешь на порог. Те же лакомства продавались и в других местах, но для тебя магазинчик миссис Хиндерстоун был единственным. Ты обожала сидеть за одним и тем же столиком у окна и наблюдать за прохожими на Университетской аллее.
– Однажды мы туда вернемся, – в порыве пообещала она. – Как-нибудь, когда все закончится, мы попросим у его высочества особое разрешение вернуть ваше прежнее профессорское звание. Тогда вы снова сможете преподавать, и может, я даже буду у вас учиться, если сумею поступить.
– Давай и на это попросим особое разрешение, – подхватил Хейвуд, воодушевленный идеей.
Иоланта рассмеялась:
– А еще мы вернем свой старый дом. И все будет, словно… словно…
До нее дошло, как глупо звучат ее слова. Как можно притворяться, будто все по-прежнему, когда теперь они оба знают, что столь чудесный для Иоланты устроенный быт для учителя был источником боли и разочарования?
Он положил руку ей на плечо:
– Да, так и сделаем, если это вообще возможно. Те дни были счастливейшими в моей жизни. Я с трепетом вновь войду в Консерваторию, вернусь в старый дом, а вы все будете ходить на мои уроки уже повзрослевшие.
Иоланта взяла руки Хейвуда в свои, одновременно переполняемая радостью и печалью:
– Спасибо. Это здорово.
Некоторое время они молчали. И только теперь она поняла, что в лаборатории воцарилась тишина, а Тит с Кашкари смотрят на них, первый мечтательно и грустно, второй же…
Кашкари смотрел на нее с горечью.
Он быстро повернулся к Титу:
– Последние сутки тянутся бесконечно, я вымотался. Можно поскорее пойти в гостиницу?
– Конечно. Я перенесу тебя туда. Учитель Хейвуд, вы можете оставаться здесь сколько захотите. Я зайду за вами позже.
Хейвуд поднялся:
– Нет, сир. Сегодня вы и так совершили слишком много скачков. Я тоже иду. – Он еще раз обнял Иоланту. – Я так счастлив, что ты цела.
Она расцеловала его в обе щеки:
– Я тоже. До завтра.
Пока учитель и Кашкари ждали снаружи, Тит прижался губами ко лбу Иоланты.
– Я принесу тебе ужин, – пообещал он.
– Я уже поела, – напомнила она.
– Знаю, – пробормотал он. И еще раз поцеловал ее перед уходом.

* * *

Гостиница была простенькой и безвкусно обставленной, зато теплой и там прилично кормили – Тит уже имел возможность удостовериться в качестве еды, иногда покупая для себя суп и сэндвич.
Время близилось к ночи. Хозяин заявил новым постояльцам, что лучше поторопиться, если они желают поесть. Поклонившись Титу, Хейвуд поспешил в таверну.
– Не могли бы вы собрать мне немного еды в корзинку? Я не голоден сейчас, но, может, проголодаюсь позже, – сказал Тит.
– Это можно, – ответил хозяин с сильным шотландским акцентом. – Принести в номер, сэр, или будете ждать?
– Подожду.
– А вы, юноша, желаете чего-нибудь? – обратился шотландец к Кашкари.
– Благодарю, не нужно, – пробормотал он и посмотрел на Тита: – Можно с тобой переговорить?
От серьезности его тона скрутило живот.
– Да, давай.
Они вышли в густой туман.
Кашкари очертил звуконепроницаемый круг. Тит сунул руки в карманы и постарался унять дрожь – одежда, которой еле хватало, чтобы согреться в Париже, здесь, при почти арктической температуре самой северо-западной точки Шотландии, грела не лучше листа бумаги.
Кашкари одолжил в лаборатории немагическую одежду и сейчас наверняка тоже мерз, но будто не чувствовал уколов ледяного воздуха.
– Перед тем как покинуть Луксор сегодня, ты спросил, не видел ли я вещих снов, о которых тебе стоит знать.
– И ты ответил, что сообщишь мне, если их увидишь.
В тусклом свете висевшего над дверью фонаря лицо Кашкари то расплывалось в тумане, то снова появлялось.
– Сегодня утром я видел сон.
Морозная дымка проникла сквозь все слои одежды, сжимая Тита в своих безжалостных объятиях.
– Я так и думал.
– Сон не был счастливым, и я проснулся в надежде, что забуду его. Иногда у меня случаются кошмары, как и у всех. Обычный сон вскоре забывается, а пророческий становится еще четче и подробнее. – Кашкари поскреб носком ботинка по траве. – И этот не исчез.
Жуткий холод с каждой секундой лишь усиливался.
– Ты предсказал чью-то гибель? – услышал Тит собственный голос.
Кашкари смутился:
– Как ты догадался?
Тит видел уже не туман, а здание Консерватории магических наук и искусств. Студентов на Университетской аллее. Колокольни. Огромную просторную лужайку. Он видел Фэрфакс, сидящую на пледе под деревом седмичника, окутанного пышной россыпью маленьких нежно-розовых цветов. Малейший ветерок кружил крошечные лепестки, роняя их на ее плечи и волосы. Тит никогда не присядет на плед рядом с ней. Они никогда не разделят еду из корзины для пикника от миссис Хиндерстоун. И он никогда не узнает, как Фэрфакс будет выглядеть через десять, двадцать, тридцать лет.
– Эту смерть предсказали уже давно, – ответил он. – И приговоренный знает о ней не первый год.
На лице Кашкари одновременно отразились недоверие и облегчение.
– Ты уверен?
– Да.
– Но… но я только что слышал разговор Фэрфакс с ее опекуном, и мне показалось, что она не имеет ни малейшего понятия…
Слова Кашкари надолго повисли в воздухе. Что за ерунда?
Затем Тит внезапно схватил его за лацканы, почти приподняв над землей:
– Что ты сказал? Как это Фэрфакс не имеет ни малейшего понятия? Как она связана с пророческими снами о смерти?
Кашкари выпучил глаза:
– Мне показалось, ты сказал, что она знает.
Тит нетвердо отступил на шаг. Еще на шаг.
– Ты видел Фэрфакс? Фэрфакс?
– Боюсь, что да. Прости. – Голос Кашкари дрогнул.
– Где? Где она была?! – Тит кричал, но только так он мог расслышать себя сквозь стоящий в голове рев.
– Она лежала на мраморном полу с узором из стилизованных атлантических вихрей.
– Откуда ты узнал, что она мертва? Она могла просто потерять сознание.
– Тебя я тоже видел. Ты тряс головой, в глазах стояли слезы.
Тит не мог дышать. В мыслях опять промелькнула Консерватория. Студенты, колокольни, широкая лужайка, чудесный цветущий седмичник. Но теперь на пледе под ним никого не было.
Кашкари продолжал рассказывать, или, по крайней мере, его губы двигались. Но Тит ничего не слышал.
Он лишь хотел, чтобы Фэрфакс осталась невредимой, прожила безмятежную жизнь, полную любви и счастья. Хотел иметь единственную надежду, что озаряла бы его жизненный путь, когда амбиции и храбрость превратятся в пыль.
Он поднял руку. Губы Кашкари перестали шевелиться. Он смотрел на Тита полными сожаления глазами. Но если Кашкари потерял только друга, то Тит... Тит потерял все.
Массивная дверь отворилась. Хозяин постоялого двора выглянул наружу с корзиной в руке:
– Я уже ложусь спать. Желаете еще чего, джентльмены?
Тит взял корзину и покачал головой. Мужчина тут же скрылся в теплом помещении, вернувшись к своей мирной, размеренной жизни.
– Могу я чем-то помочь? – едва слышно спросил Кашкари.
Что можно сделать под пятой злого рока, кроме как съежиться в углу?
Тит без единого слова совершил скачок.
Снова материализовавшись на мысе Рат, он остался стоять там, дрожа в окутавшем все вокруг густом тумане.
Резкий запах моря с каждым вздохом обжигал легкие. Накатывающие одна за одной невидимые волны Атлантического океана разбивались о скалистый мыс. Высоко над головой густую мглу прорезал призрачный свет сигнальных огней маяка, предупреждая суда держаться подальше от предательских скал.
Всю жизнь Тита несло именно на эти коварные скалы. Но ему как-то удавалось обманывать себя, надеясь, что Фэрфакс избежит роковой участи, вовремя распахнет спасительные крылья и воспарит ввысь.
Хотел бы он обладать бессмертием, чтобы подарить его ей. Но Фэрфакс всего лишь человек из плоти и крови. Она очень легко может оступиться и упасть. И остаться лежать с пустыми глазами и неподвижными конечностями.
И с ней это случится.
Тит отчаянно желал сжать ее в объятиях, почувствовать биение ее сердца, тепло тела. Но не мог сдвинуться с места, хотя промерз до костей и почти не ощущал пальцев, сжимающих ручку корзины.
Он все еще пребывал в оцепенении и не мог вернуть себе дар речи от потрясения и неверия. А увидев Фэрфакс, просто разлетелся на куски.
В прямоугольном фундаменте маяка, где находилась гостевая, отворилась дверь. Свет из комнаты окутал силуэт в дверном проеме. Должно быть, обеспокоенная долгим отсутствием Тита, Фэрфакс выглянула проверить, не вернулся ли он.
Он не мог посмотреть ей в глаза. Не мог справиться с пульсирующими в жилах гневом и скорбью. Не мог предстать перед будущим, в котором нет ничего кроме долга, когда наконец познал, каково жить с надеждой в мыслях и каждом вздохе.
Тит поднес палочку к виску. Трусливое решение. Но он хотел позволить себе несколько часов без осознания неминуемой гибели Фэрфакс.
Несколько часов наедине с ней и будущим, где они проведут солнечные дни под цветущим седмичным деревом с друзьями, которые могут заявиться в любой момент.

_________________