Fatal amour. Искупление и покаяние (ИЛР)

Спасибо за продолжение)

Юлия спасибо за проду. Ну вот " пасьянс судеб" и сложился. Браво Автору! И Мари с Андреем теперь в ожидании семейного счастья,да и Софи с Ильёй будут счастливы ( очень хочется!). Понимаю, что роман движется к завершению,но очень интересно захочет ли Софи познакомиться с польскими " родственниками"? И если да,то как это будет выглядить? Юлия спасибо за твою талантливую работу!!!
___________________________________

Всем доброго дня!


Надеюсь, продолжение не разочарует.

Пожалуйста )))

Наконец-то, распутаны почти все узелки.


Теперь только карамельные горы и сиропные реки ))))

Наташа, в эпилоге расставлю последние точки )))

Спасибо вам, мои дороги читательницы. Без вас мне было бы очень трудно завершить такую объёмную работу. Не скрою роман писался тяжело, именно из-за того, что моя собственная героиня меня безумно раздражала и продолжает это делать по сей день.
___________________________________

Юля,спасибо за главу!Я тоже думаю что Николай жив и сейчас с Радой.Очень рада за Софью.Брак с Ильей для нее то что надо,они по складу характеров очень схожи.Марью не много жаль.Как никак она была законной женой Николая,родила наследника,путь и не от него,но мы знаем все обстоятельства.Но надеюсь с Андреем у нее все сложится....Ждем с нетерпением хэппи энда.Все таки в начале романа Маша эгоистка каких мало,но в конце! Я понимаю что она все еще горда,себялюбива,думает исключительно о себе,но все таки она изменилась в лучшую сторону,не будьте к ней жестоки! Я думаю что в браке с Андреем она расцветет, перестанет замыкаться в себе,так как поймет что любит и любима.Ах как жаль что в жизни мало таких вот хэппи эндов! Что идеальные,понимающие нас мужчины только на страницах книг! Наверное поэтому мы,женщины,так любим такие вот романы.Самые большие эгоисты в этой жизни мужики,хоть они и обвиняют в этом нас.Но ведь женщина и должна быть чуть чуть эгоисткой,в меру.Иначе ведь они будут помыкать нами как хотят,считают что только им можно изменять,унижать нас,уходить и приходить когда вздумается.А ведь если женщина будет так поступать ее ведь заклюют,при чем не только мужики.Но что это я о грустном.Надеюсь в скором будущем увидеть начало новой и не менее интересной истории.

Юля, леди, доброго дня!

Уж скорей бы, год ждали

Юль, вот не дает мне покоя что-то завещание Куташева!
Исходя из завещания получается, что он заботился, заботился о наследнике рода Куташевых, а в результате завещания обанкротил наследника! Большую часть наследства он оставил Софье, т.е. передал в другой род, а наследнику малую часть оставил Теперь понятно что Урусовым, хотя по-моему уж кто, кто, а Урусов этого совсем не заслужил, т.к. как ни крути на его совести смерть Мишеля и погубленная репутация молодой девушки Причем Софья, почему то, рассуждала что в Николае угрызения совести проснулись Каким это образом??? Подразумевается, что Ефимовский Мишеля не оставит, но каким образом? У Ефимовского, скорей всего, будет другой наследник он же не будет отдавать наследство Ефимовских роду Куташевых, хоть по крови Мишель его сын Непонятно мне это...
Ну с Марьей понятно, Николай ее терпеть не мог...Он ей так и сказал же устраивайся сама! Не слышала никогда про 1/7...Часто наследство доставалось женам, например, Бетси. Впрочем законы того времени я не очень знаю.
Некрасиво в этой ситуации выглядит Софья Для меня она была просто эгоисткой, а стала корыстной эгоисткой, т.к. поддержала неправильное решение брата и задумалась отпустить Андрея только после завещания, хотя понятно даже ей было, что Николай был не прав дважды женившись на Марье и взяв слово с Ефимовского, она об этом думала в Полесье Андре она была должна отпустить и так! И если честно вообще не вижу чем она лучше Марьи Какие у нее положительные качества???
Юль, вот такие у меня непонятки по ситуации с завещанием

Пустите в блог, пожалуйста. Очень нравится ваше творчество. Спасибо.

Всем доброго дня!


Совершенно верно. Я оставила в тексте достаточно намёков

Может быть и не то, чего бы хотелось Софье, ну, уж точно лучше, чем вековать в старых девах.

Маша в итоге получает то, к чему стремилась. Осталось только немного подождать.

Мне кажется с Андреем они почти идеальная пара. Ефимовский сумеет уравновесить излишнюю эмоциональность и порывистость супруги.

Нет-нет. Конечно больше никаких препятствий. Только раскрою последние тайны.

Некоторым повезло больше и понимающие любящие мужчины встречаются не только на страницах книг. Если бы не мой супруг, который понимает и поддерживает меня в моём хобби, не знаю смогла бы я уделять столько внимания написанию книг.
Спасибо вам за подробный интересный отзыв.

Ира, привет. Забегая немного вперёд скажу, что завещание прежде всего было расчитано не на Софью, а на Марью, просто поверенный постеснялся произнести в присутствии Маши довольно жёсткие условия и то только потому, что не был до конца осведомлён о планах Николая.
Маша должна была решить, что ей дороже будущее сына или любовь к Андрею. Для Софьи это условие должно было стать дополнительной гарантией, если Маша вдруг оказалась бы любящей матерью.
Я специально посвятила время когда-то изучению материалов о наследовании в 19 веке. Так что 1/7 - вдове - это совершенно точно. Про Бетси я специально оговорилась, что не было никаких иных наследников, ни детей, ни братьев, ни сестёр. Она была единственной наследницей.
Софья бы в любом случае отпустила Андрея. Она его и вправду очень сильно любит, любит настолько, что будет несчастлива, если он будет несчастлив.

Taanja, добро пожаловать. Прошу прощения, что не сразу добавила в блог, не было возможности сесть за компьютер.
___________________________________

Юля, здравствуйте. Добавьте пожалуйста в читатели, хочется прочитать продолжение романа.

Ari-ka, здравствуйте. Добро пожаловать в нашу компанию. В блог добавила. Приятного чтения.
___________________________________

Добрый вечер, добавьте пожалуйста в блог.Роман понравился,хочется прочитать продолжение.

Mell, здравствуйте. Добро пожаловать, в блог добавила, приятного чтения.
___________________________________

Юленька, огромное спасибо за продолжение!!!
Очень рада, что Софья нашла в себе силы и мудрость отказаться от брака с Ефимовским. Она любит его всем сердцем, а не только на словах.
Признаться, я ее недооценила.

_________________

Надюша, привет. Извини, что долго не отвечала. Не заглядывала, реал утянул с форума.

А ещё Софья хорошо понимает, что насильно мил не будешь. Не будет ей жизни с Андреем.
___________________________________

 » Глава 55

Глава 55

Никогда ещё возвращение в Сосновки не было столь тягостным для Марьи Филипповны. Со всей ясностью ныне она понимала, что имение Куташевых так и не стало ей родным домом. Здесь она была чужой, и даже домашняя челядь стремилась ей о том напомнить. За время её отсутствия Анна Кирилловна полностью забрала бразды правления усадьбой в свои маленькие сухонькие ручки. Ныне всё в доме подчинялось её желаниям и повелениям.

Марью угнетала звенящая тишина в покоях, смежных с её комнатами, где всё оставалось в том же виде, как и при жизни Николя. Она не заходила на его половину, пытаясь избавиться от гнетущих воспоминаний о своём замужестве, но, увы, её мысли беспрестанно возвращались к злосчастному браку, не принесшему ей ничего кроме горечи и разочарования.

Весть о скоропостижной смерти супруга сначала настолько ошеломила её, что она долгое время оставалась безучастной ко всему, но со временем на смену смятению и неуверенности, поселившейся в душе, пришло спокойствие.

Мир вокруг Марьи Филипповны сжался до размеров усадьбы. Хандра и апатия стали постоянными спутницами. Странное равнодушие ко всему охватило её. Для неё время замерло в ожидании. «...Ежели этот год ничего не переменит в наших чувствах, то более ничто не сможет стать препятствием...». Только эти слова согревали её, утешали, только в них она черпала силы, но в то же время мучилась угрызениями совести из-за того, что ещё и три месяца не минуло со смерти Николая, а она уже мечтала о другом мужчине, грезила о жизни с ним.

С приходом осени в Петербург потянулись представители высшего света, на время летнего сезона покинувшие столицу. Вернулись и Анненковы. По дороге в Петербург Борис и Ирина заехали в Сосновки и, пожалуй, именно этот визит разрушил оцепенение, окутавшее молодую вдову.

Слова утешения и ободрения, сказанные самым участливым тоном, возымели совершенно обратный эффект.

- Время лечит любые раны, - вздыхая, заметила княгиня Анненкова во время долгой прогулки, в течение которой Марья хранила молчание, шагая рядом с подругой по аллее, засыпанной опавшими листьями.

- Не надобно жалеть меня! – взвилась Марья в ответ на слова Ирэн. – Ты меня не знаешь совсем. Я гадкая! Гадкая! – громко повторила она. – Я только и думаю о том, чтобы этот год скорее кончился!

- Не мне осуждать тебя, - покачала головой Ирина Александровна, глядя, как потускневшие голубые глаза княгини Куташевой наполняются слезами. – Разве я не ведаю о том, какая сердечная боль всё это время мучила тебя. Бедная моя, - вздохнула она, доставая из рукава ротонды носовой платок и протягивая его Марье.

Княгиня Куташева промокнула глаза, зябко повела плечами, кутаясь в шерстяную шаль:

- Я не виню Николя, нет, - всхлипнула она. – Всё моя гордыня. Мне хотелось, чтобы Андрей поехал за мной, заставил меня воротиться. Боюсь, я оказалась слишком самонадеянной и вот ныне до сей поры плачу за прошлые ошибки.

- Знаешь, вина Ефимовского ничуть не меньше, - тихо отозвалась Ирина. – Думаешь у него гордости меньше, чем у тебя? Нет. Ничуть. А, Nicolas? Разве нет его вины? Куташев всегда играл людьми. Я любила его, мы все его любили, пускай порой не принимали его поступков, и мне больно понимать, что его уже не вернуть, но это нисколько не умаляет тяжести его деяний. И я тоже виновата перед тобой. Это я рассказала Николя о ребёнке... Бог ему судья. Я лишь надеялась, что он примет правильное решение, но он только ещё больше запутал всё.

- Что толку ныне говорить о том, чего нельзя переменить, - вздохнула Марья. – Ныне у меня иные заботы.

- Борис мне рассказал о завещании, - помолчав некоторое время, молвила Ирина, неверно истолковав слова подруги. – Nicolas, не должен был поступать подобным образом.

- Ничего удивительного, - горько усмехнулась Марья. – Он с самого начала знал, что Мишель не его сын, так зачем ему оставлять состоянию байстрюку?

Княгиня Анненкова смущённо отвела взгляд. Она никак не могла понять, отчего Николай, зная итину, не порвал с Марьей? Безусловно, многие знали о его увлечении mademoiselle Ракитиной и общество, затаив дыхание ждало, развязки roman d'amour, но ведь так уже было, и не раз. Сколько наивных барышень, одураченных его обаянием, оплакивали после разбитое сердце. Впрочем, в том, что касалось Куташева, Ирина никогда не могла с уверенностью сказать, что знает причины его поступков. Может быть, он и в самом деле был влюблён?

- Да, но это жестоко ставить тебя перед подобным выбором, - тихо добавила она, после долгих размышлений.

- Выбором? – изумилась Марья Филипповна, очнувшись от глубоких раздумий. – Разве у меня был выбор?

- Так ты не знала? – пришёл черёд удивляться княгине Анненковой. – По условиям завещания, коли Ефимовский обвенчается с Софи, Мишель должен был унаследовать всё.

Марья ошеломлённо воззрилась на свою собеседницу.

- Так вот где собака зарыта! – недоверчиво покачала она головой. – Признаться, я рада, что мне не пришлось выбирать, - чуть заметно улыбнулась Марья. – На моей совести довольно грехов, не хочу отягощать её ещё и эгоистичным выбором.

- Андрей вернулся на службу, - поспешила между тем переменить тему разговора княгиня Анненкова.

- Он писал мне о том, - присела на нагретую солнцем мраморную скамью Марья. – Он так близко, в Петербурге, всего лишь пятьдесят вёрст, но между нами не расстояние, а время. Я не знаю, где мне взять силы пережить ещё девять месяцев до окончания траура, - не сдержала она тяжёлого вздоха.

- Господь посылает нам испытания, - присела рядом Ирина. – Нет, я не осуждаю тебя, - улыбнулась она. – Я помню, ты сходила по нему с ума задолго до знакомства с Ники.

- Так давно это было, - сняла чёрный кружевной чепец Марья, подставив лицо ещё тёплым солнечным лучам.

- Ты можешь написать ему, я передам, - легко коснулась плеча княгини Куташевой Ирина.

- Нет, я не стану писать. Так будет лучше, - отказалась Марья Филипповна.

На другой день Анненковы отбыли в столицу, а Марья затосковала. Дабы занять себя хоть чем-нибудь, она распорядилась о том, чтобы мебель в покоях князя Куташева накрыли чехлами, а его личные вещи убрали на чердак. Прежде, чем выполнить её распоряжение, один из лакеев поспешил доложить о том Анне Кирилловне. Madame Олонская, оскорблённая подобным самоуправством со стороны молодой вдовы, тотчас поспешила высказать ей своё недовольство.

- Не больно-то вы скорбите по усопшему, - заявила она с порога, не утруждая себя стуком в дверь.

- Чем я вас прогневила? – удивлённо приподняла брови Марья Филипповна. – И в чём должна выражаться моя скорбь? Мне посыпать голову пеплом? Уйти в монастырь?

- И полгода не прошло, а вы уже стремитесь искоренить даже всякую память о нём, - язвительно отозвалась Анна Кирилловна. – Видимо тот факт, что его могилы здесь нет, вам только на руку, - добавила она.

- Мне, право, удивительно слышать подобное от вас. Николя не вернуть, и мне так же, как и вам тяжело от того, что захоронен он в чужой земле, но делать из усадьбы мавзолей совершенно ни к чему. Смею напомнить, что я ношу траур, не принимаю визитёров и сама не выезжаю, а потому считаю, что для соблюдения приличий этого вполне довольно, - не повышая голоса, ответила она.

- Его смерть на вашей совести, - поджала губы Анна Кирилловна.

Марья Филипповна поморщилась при этих словах. Неужели всякий раз ей станут напоминать о том.

- Всем воздастся по их деяниям и поступкам, - вздохнула Марья. – Желаете оставить всё так, как оно есть – ваше право. Я уже давно не хозяйка в этом доме, - махнула она рукой.

- О, как же я забыла о том, - закатила глаза пожила дама. – Неужели вините Софи в том, что лишились состояния? Бедная девочка довольно настрадалась по вашей вине.

Поистине, поведай ей поверенный обо всех условиях завещания, Марье было бы нелегко сделать выбор, и где-то в глубине души она даже испытывала благодарность к Софье, что она избавила её от душевных терзаний. Уже не единожды, после того, как узнала, она задавалась вопросом, что ей дороже: собственное счастье или будущее Мишеля, и, видит Бог, не могла дать однозначного ответа.

После того, как madame Олонская ушла, Марья забралась с ногами на кушетку и прислонилась лбом к холодному оконному стеклу. То ли это осень так действовала на неё, то ли обида подтачивала изнутри душевные силы, но, оставшись в одиночестве, она уже не могла сдерживаться и горько разрыдалась, утирая слёзы ладонями. Она часто плакала в последнее время. Устала от одиночества, скрытной враждебности, устала от напряжения, от которого, казалось, звенит воздух в самом доме. «Невыносимо!» - поникли хрупкие плечи. – «Не могу более так!»

Решение пришло внезапно. Никто не заставляет её оставаться в Сосновках, где каждый вдох даётся с трудом, ей просто надобно уехать из усадьбы и избавиться от гнетущей тяжести старого дома.

- Милка! – вытерла мокрые щёки Марья Филипповна. – Собирай вещи, в Ракитино поедем, - велела княгиня, как только горничная ступила на порог.

Сборы в дальнюю дорогу отвлекли княгиню от горестных дум. Изысканные туалеты, пошитые для того, дабы пленять столичный свет, остались висеть на вешалах в гардеробной, в багаж Милка уложила лишь несколько платьев, выбранных хозяйкой за строгость кроя и невзрачные тёмные оттенки. Не взяла она и драгоценности, что дарил ей супруг за время недолгого замужества. Фамильные бриллианты Куташевых, даже в неярком свете свечи сверкали на чёрном бархтае шкатулки, словно звёзды на ночном небосклоне. Полюбовавшись дивным творением, Марья решительно захлопнула крышку и велела Милке отдать драгоценности Софье Васильевне.

Визит княжны Куташевой её нисколько не удивил. Спросив позволения войти, Софья прошагала к туалетному столику и с громким стуком поставила шкатулку на гладкую полированную поверхность.

- Мой брат решил, что это отныне принадлежит вам и оспаривать его волю я не собираюсь, - хмуро бросила девушка.

- Это фамильные драгоценности, Софи, - как можно мягче заметила Марья. – Они принадлежали вашей матушке, и вы должны владеть ими, а не я.

- Отчего вдруг подобная щедрость? – прищурилась mademoiselle Куташева.

В это мгновение она столь сильно походила на своего старшего брата, что у Марьи Филипповны даже дыхание перехватило.

– Боже, до чего же вы с Николя схожи, - чуть слышно обмолвилась она.

- Вы уезжаете? – наконец заметила Софья собранные дорожные сундуки.

- Да, - кивнула Марья. – Мне тяжело здесь, - вздохнула она. - Я поеду к себе в Ракитино.

Софья переменилась в лице. Растерянное грустное выражение сменилось пренебрежительной усмешкой.

- Видимо, ваши обещания ничего не стоят.

- Я помню всё, что обещала вам, - подняла голову Марья Филипповна с вызовом глядя в глаза золовки. – Я не стану пытаться увидеться с Ефимовским, к тому же в Ракитино встретиться с Андреем Петровичем мне будет несколько затруднительно. Он вернулся на службу и ныне пребывает в Петербурге.

- Откуда вы узнали о том? – потупилась Софья.

- Он сам мне написал, - улыбнулась Марья Филипповна. – Весьма лестно о вас отзывался, - добавила она, не без некого злорадства наблюдая, как краска стыда заливает щёки княжны.

- Простите, я подумала...

- Я знаю, о чём вы подумали, Софи, - перебила её Марья. – И нисколько не удивлена. Вы всегда были невысокого мнения обо мне, но ныне мне незачем лгать вам. Не могу оставаться в Сосновках. Мне тягостно находиться здесь, слишком много воспоминаний, слишком много горьких воспоминаний, - вздохнула она. – А бриллианты заберите. Они ваши по праву рождения. Негоже чужому человеку отдавать то, что должно быть передано по наследству.

Княжна взяла в руки шкатулку.

- Ежели я могу что-нибудь сделать для вас... - заглянула она в глаза своей belle-soeur.

- Вы довольно сделали для меня, Софи. Вы подарили мне надежду, а это много больше, чем все сокровища царя Мидаса.

Наутро Марья торопливо переступила порог ставшего ненавистным дома и, забравшись в карету, взяла из рук няньки хнычущего Мишеля.

Долгая поездка по раскисшим от осенней распутицы дорогам оказалась тяжёлым испытанием. Колёса экипажа то и дело вязли в глубокой колее, пассажиров немилосердно трясло на ухабах. Унылый пейзаж за окном навевал тоску. Там, где ещё совсем недавно глаз радовала сочная зелень, ныне простирались покрытые пожухлой травой равнины, деревья уже успели растерять яркий осенний убор и лишь кое-где сухие листья покачивались на ветру. Не прекращался мелкий моросящий дождик, отчего в карете было сыро и холодно. Спустя две утомительные седмицы, тяжёлая карета въехала в ворота маленькой усадьбы.

Во внутреннем дворике Марья Филипповна огляделась. По ступеням навстречу барыне торопливо спустился управляющий, пребывавший в страшном волнении. Он и не думал о том, что княгиня надумает поселиться в Ракитино. "Ведь могла бы остановиться у брата в Полесье, так нет же принесло её на ночь глядя. Комнаты не топлены, к ужину ничего не готовили!" - в панике думал он, помогая хозяйке имения подняться по ступеням.

- Вы уж не серчайте шибко, ваше сиятельство. Не ждали мы вас нынче, - принялся оправдываться он, распахивая двери в тесную переднюю.

- Довольно причитать, Егор Дмитриевич, - перебила его Марья Филипповна. – Пускай для Михаила Николаевича молока согреют, мне же и чаю с холодной закуской довольно будет.

После скромного ужина Марья Филипповна отправилась спать. Княгиня долго ворочалась в постели, укутавшись в пуховое одеяло. Накрапывавший весь день дождик к ночи разошёлся и ныне громко барабанил по жестяному подоконнику и стёклам, поднявшийся ветер выл в печных трубах, казалось, что кто-то невидимый бродит по дому, время от времени тяжело вздыхая.

Осенняя непогода накрыла всё вокруг холодными моросящими дождями и окутала туманами. Марья Филипповна никогда не любила осень, особенно позднюю, лишённую очарования ярких красок, холодную и промозглую, но ныне её внутреннее мироощущение оказалось настолько созвучно этому состоянию природы, её увяданию в преддверии долгого зимнего сна, что она даже стала находить удовольствие в долгих одиноких прогулках под сенью полупрозрачных голых веток в саду.

Княгиня Куташева возобновила прежнюю дружбу с соседями по имению, но, разумеется, первым делом известила о своём приезде родственников. Елена Андреевна попеняла дочери на её решение жить в Ракитино. В Полесье огромный особняк, а она поселилась в захудалом деревянном домишке. Что люди скажут о том? Да и негоже молодой вдове жить одной в уединённой усадьбе. Сетования матушки Марья Филипповна выслушала со снисходительной улыбкой на устах. В былые времена она остереглась бы вызвать её недовольство, но ныне всё переменилось, она и себя ощущала совершенно другой. Осознание того, что она совершенно свободна в своих поступках и суждениях, вольна принимать решения без оглядки на кого бы то ни было, пришло не сразу, но как только она поняла это, то ощущение свободы в некоторой мере даже вскружило ей голову. Отныне никто не может заставить её поступать поперёк собственной воли и вопреки желаниям.

В Ракитино княгиня Куташева, наконец, ощутила себя барыней, полновластной хозяйкой. Отныне утро Марьи Филипповны начиналось с лёгкого завтрака, за которым неизменно следовала встреча с управляющим. Егор Дмитриевич рассказывал ей обо всём, что происходило в имении, и хотя ранее сам справлялся со всеми делами и неурядицами, ныне ждал указаний. Не всегда Марья Филипповна могла понять суть того или иного вопроса, и когда такое случалось, она не гнушалась спросить совета, но само сознание того, что отныне ничего более в усадьбе не происходит без её ведома, было ей весьма приятно.

Однако с наступлением осени забот в имении осталось немного. Урожай был давно убран, заготовки на зиму сделаны. Обновив интерьер старого дома, Марья Филипповна обнаружила, что ей совершенно нечем заняться. Чтение её нисколько не увлекало, рукоделие быстро наскучило, потому как от природы своей княгиня Куташевна не обладала ни терпением, ни усидчивостью.

В конце ноября выпал первый снег и ударили морозы. Раскисшие дороги подмёрзли, и довольно скоро поверх некогда непролазной грязи появился укатанный зимник. Теперь у княгини Куташевой была возможность выезжать. Отныне каждое утро Марья Филипповна вместе с малолетним сыном в крытом возке отправлялась к заутрене в большой сельский храм.

По окончанию службы у неё всегда была возможность пообщаться с соседями, узнать последние уездные новости. Часто она встречала Калитиных и Василевских. Павел Алексеевич, видимо ещё не забыл вынужденного купания в пруду Полесья, а потому некоторое время держался с княгиней Куташевой отчуждённо, но Марья Филипповна к бывшему поклоннику была неизменно ласкова и доброжелательна, а потому Василевский вскоре оттаял.

С началом Рождественского поста Павел Алексеевич осмелился наведаться в Ракитино с визитом. Марья не придала значения тому, что Василевский приехал один, без супруги, она настолько тяготилась своим одиночеством, что с радостью приняла его, невзирая на некую неприличность подобного визита.

Они много говорили, вспоминали прошлое, Павел Алексеевич напомнил Марье Филипповне об осенней охоте на волков, после которой они все вместе проведи дивный вечер в имении Василевских.

Марья хорошо помнила тот день. Ещё бы! Ведь ей весь вечер пришлось делать вид, что она совершенно равнодушна к Ефимовскому, тогда, как хотелось глядеть на него неотрывно, и когда она позволяла себе быстрый взгляд в его сторону, то сердце заходилось в груди, от огня, пылающего в его ответном взоре.

Василевский провёл в Ракитино почти половину дня и уехал только с наступлением сумерек. Через три дня Павел Алексеевич вновь появился на пороге дома Марьи Филипповны, и, как и в прошлый раз, хозяйка усадьбы оказала ему довольно радушный приём. Пили горячий чай, беседовали, в этот раз не стали предаваться воспоминаниям, а говорили больше о делах насущных.

- Отчего вы не остались на сезон в Петербурге? – полюбопытствовал Василевский.

- Ежели вы не забыли, то я ношу траур, потому мне в столице нынче делать нечего, - чуть заметно улыбнулась Марья Филипповна.

- И вам не скучно здесь зимой в сельской глуши? – удивился Павел Алексеевич.

- Ну, что вы, Павел Алексеевич. – Благодаря вам я вовсе не ощущаю ни скуки, ни одиночества. Вы всегда были мне преданным другом.

- Мне бы хотелось быть для вас не только другом, Мари, - яркий румянец проступил на бледном лице Василевского, и он смущённо отвёл глаза.

- Поль... - пребывая в некотором замешательстве, Марья Филипповна пыталась найти достойный ответ.

Ей не хотелось обижать его, но и мысль, высказанная им, в душе отозвалась тревогой.

- Право слово, - вздохнула она, - мне всегда было легко с вами... вы дороги мне, Поль, но я не могу вам предложить ничего, кроме своей дружбы.

- Ответьте, Мари. Вы никогда ничего ко мне не испытывали? Даже симпатии? – умоляюще глядя на неё, вопрошал Василевский.

- Ну, отчего же? Вы всегда были мне симпатичны, Поль, - смутилась столь откровенного вопроса Марья.

Василевский вскочил на ноги, едва не опрокинув стул, порывисто опустился на колени у ног княгини Куташевой и, завладев её рукой, принялся покрывать быстрыми поцелуями тонкие пальцы:

- Позвольте мне любить вас, Мари. Прошу вас, не прогоняйте меня, - горячо шептал он, удерживая хрупкие запястья в своих ладонях.

- Поль, прошу вас, - Марья испугалась его горячей настойчивости, лихорадочного блеска серых глаз. – Прошу, оставьте, - попыталась она освободиться от него.

У неё словно глаза открылись. Василевский уже не был тем робким юношей, что пытался объясниться ей в своих чувствах. Ныне у её ног был мужчина, сильный и отчаянно желавший добиться её благосклонности. Марья предприняла попытку подняться, но Павел Алексеевич тотчас обхватил обеими руками её тонкий стан, спрятав лицо в складках чёрного шёлкового платья.

- Я всегда любил вас, Мари, - глухо заговорил он. – Вам было четырнадцать, когда я впервые понял, как много вы значите для меня. Я страдал от этого чувства, мучился им, ибо, когда осмелился открыться вам, то был жестоко осмеян. Вы говорите, что всегда видели во мне лишь друга, но мне мало вашей дружбы, Мари.

Марья положила ладони на широкие поникшие плечи и слегка оттолкнула своего не в меру ретивого поклонника.

- Довольно, Павел Алексеевич, - стараясь не выдать собственной неуверенности и страха, промолвила княгиня Куташева. – Смею напомнить вам, что время нынче уже позднее, а дома вас ждут, - вывернулась она из его объятий.

- Вы прогоняете меня? - не отрывая от неё пламенного взора, глубоко вздохнул Василевский.

- Остыньте, Поль, - покачала головой Марья Филипповна. – Мне будет горько лишиться вашей дружбы из-за нынешнего недоразумения.

- Хорошо, я уеду, - опустил он голову. – Но прежде...

Марья и вздохнуть не успела, как оказалась в крепких, отнюдь не дружеских объятьях. Твёрдые мужские губы прижались к её губам, перехватило дыхание. Покоряясь его воле, она уступила, позволив углубить поцелуй, и едва ощутив этот слабый ответный отклик, Василевский вовсе потерял голову. Лишь появление лакея, собиравшегося доложить, что сани барина подали к крыльцу, отрезвило его и заставило выпустить из объятий ошеломлённую подобным натиском Марью.

Правая рука Марьи Филипповны взметнулась вверх, отчётливый звук пощёчины в тишине комнаты, казалось, был подобен грому выстрела в пустой бальной зале.

- Простите, - схватился за пылающую щёку, Павел Алексеевич.

- Вон из моего дома! – едва не сорвавшись на крик, указала на дверь Марья Филипповна.

Василевский молча поклонился и, развернувшись на каблуках, покинул гостиную. Марья опустилась на диван, прижав ладони к горящему лицу. Сердце колотилось в груди, всё тело покалывало, знакомая тяжесть в груди и внизу живота, слишком явно свидетельствовала о том, что не явись в комнату прислуга, и она сама упала бы в объятья Василевского, словно перезревший плод.

Как можно было допустить подобное?! Как она могла?! Ответ был слишком прост. Давно её тела не касалась мужская рука, испытав однажды наслаждение, она истосковалась по упоительным ощущениям, что может подарить подобная близость между мужчиной и женщиной. Ей опостылело её одиночество и холодная вдовья постель. И любовь здесь совершенно не при чём. Ведь она не любила Куташева, но это ничуть не мешало ей получать наслаждение, отдаваясь ему.

Некоторое время Марья Филипповна перестала выезжать из усадьбы, но минула седмица, за ней другая, и княгиня Куташева в канун Рождества явилась, как обычно к заутрене. На сей раз в храме было довольно многолюдно. Василевские присутствовали всем семейством. Старый генерал весьма благожелательно ответил на приветствие соседки, Павел Алексеевич несколько сдержаннее, а вот супруга Василевского-младшего предпочла сделать вид, что не заметила княгиню Куташеву.

Павел хотел было извиниться, и даже попытался после службы заговорить с Марьей Филипповной, но его опередили. Калитины, встретив племянницу, пригласили её к себе.

После сытого обеда, спровадив под благовидным предлогом Василия Андреевича, Ольга Прокопьевна пожелала побеседовать с племянницей наедине.

- Машенька, - собралась с духом пожилая дама, - до меня слухи дошли, будто Павел Алексеевич стал довольно частым гостем в Ракитино.

- Слухи, тётушка, - отвела глаза Марья Филипповна.

- Нехорошо, ma bonne (моя милая), - покачала головой madame Калитина. – А как же Андрей Петрович? – тихо спросила она. – Он пишет тебе?

- Нет, - вздохнула Марья.

- Так отчего сама не напишешь?

- Не стану навязываться, - упрямо вздёрнула подбородок Марья. – Ежели нужна ему, пускай сам приезжает.

___________________________________

Начала читать на Си, очень нравится. Пустите дочитать, пожалуйста!