Герой её воспоминаний. Книга первая (ИЛР)

Хах, не-не-не, мне февральского треугольника хватило с головой...!
Руся просто первый на ум пришёл, ну и по возрасту более-менее подходит! Да ладно, это я пошутила, не переживай! У меня, конечно, фантазия та ещё, но до такого сюжетного поворота я бы точно не дошла...
___________________________________

Добрый вечер!

Сегодня особенный день, завершается тема "Февраль" и все мои силы окончательно и бесповоротно отдаются "Герою".
Я бы сказала "Фуф, слава Богу!", смахнув пот со лба, но нет - работы, по-прежнему, выше крыши... Пока утешает лишь то, что стадия написания романа уже практически подошла к финальной. Пред-предпоследняя глава сегодня была дописана, уиии!
В качестве доказательств неоспоримого прогресса и моего труда - новую главу выложу через часик-другой! А то подумаете ещё, что я бездельничала всё это время...

Но, по правде говоря, я уж даже и не знаю, что страшнее - выкладывать финальные главы в "Феврале", или выкладывать эту самую главу... Предупреждаю сразу: глава не айс Совсем не айс Вообще ни разу не айс

На отзывы, вроде "ЧТО Ж ТЫ НАДЕЛАЛА, МАТЬ?!" честно не обижусь, смело пишите, ругайте, НО!!!!!!
Но. При прочтении главы помните 2 вещи:

1) я пока ещё в своём уме
2) я искренне надеюсь на понимание и снисхождение

Ага, и третья вещь... (я всегда так, говорю "две", а сама пишу десять - ну что с меня взять, чистый гуманитарий!!! )
Третья вещь, просто миленькая просьба к читателям, я уже в "Ошибке" её озвучивала, когда там самая жесть была...

Девчата, просто верьте мне, ок?

Хотя после "Февраля" я думаю, веры ко мне как к автору у читателей уже не осталось...
___________________________________

Привет!

У меня сразу вопрос к автору... А где новая одёжка! Пора уже похвастаться!



Проздравляю! Ты прям пулеметчица!



Ты чё! Ни в коем разе!
___________________________________

Привет, Ксюш!



Ё-моё... я забыла))) Пока книги для нашего форумного лит-каталога готовила, всё на свете позабыла!!!
Ща переоденусь, айн момент! Самой уже не терпится на нашего красивого мальчика посмотреть!


Стараюсь очень, и всё равно кажется, что могла бы больше работать! Во какая я самокритичная!


Да? Ну ладно-ладно... Хотя, думается мне, что после этой главы... э-э... ну в общем.... *вздыхает*
___________________________________

 » 4 (тогда)

Москва, 1915 г.
Саша, до последнего момента надеялась, что Авдеевы отменят свадьбу совсем. Отчего-то она была убеждена – скрыть безумную выходку с прыжком в реку не получится. Расстроенная свадьба влекла за собой неминуемый скандал, вкупе с несмываемым пятном на репутации Авдеевых, а уж этого-то злопамятная Софья Владимировна точно никогда не простит! Нетрудно представить, какой разговор произошёл между нею с Сергеем тем же вечером – Саша могла угадать каждую из тех фраз, что графиня скажет своему сыну. И будет тысячу раз права! Где-то в глубине души ещё жила слабая надежда на то, что Сергей её послушает и одумается.
Но этого не случилось.
Непостижимым образом Адриану Кройтору удалось убедить Авдеевых в том, что в несостоявшейся свадьбе виноваты исключительно высшие силы и ничто иное. Об этом Саша узнала от Алёны, когда матушку наконец-то пустили к ней спустя несколько дней строгого постельного режима. За это время девушка почти не приходила в себя, и если бы не Викентий Иннокентьевич, неизвестно, чем бы всё это кончилось. Доктор Воробьёв вытащил её из плена смертельной по тем временам болезни, и лишь когда стало ясно, что Сашиной жизни больше ничто не угрожает, Алёне разрешили проведать дочь.
Та, разумеется, начала с главного: "Ты должна на коленях благодарить Адриана Кройтора за то, что он спас тебя, Саша!". Благо, она сказала это уже после того, как спросила о самочувствии дочери и пожалела бедняжку со всей возможной любовью и лаской.
Адриана Кройтора благодарить, неужто? Саша слушала мать с лёгкой усмешкой на губах, не иначе, научившись этому трюку у Мишеля. Насколько она знала, это чудесное спасение - дело рук исключительно Владислава Дружинина, который, не жалея собственной жизни, бросился за ней в ледяную воду без промедления. Он ведь сам тогда едва не погиб! А кто она ему, по сути? Никто. Приживалка княгини Волконской, её сиделка, всего лишь. И то, что генерал-майор не побоялся рискнуть собственным благополучием ради посторонней девушки, определённо, говорило в его пользу.
Но Адриан...? Причём здесь Адриан?! Ввиду своей дипломатичности он уладил все возможные конфликты с Авдеевыми, а этого-то Саша как раз и не хотела! То есть, хотела, конечно, всем сердцем жалея несчастного Серёжу, но... Часть её души, большая часть, была бы только рада, если бы свадьба окончательно расстроилась!
Увы, стараниями Адриана Кройтора этого так и не произошло.
Сергей Авдеев пришёл спустя ещё пару дней, когда от Сашиной болезни осталось лишь неприятное жжение в горле и лёгкое недомогание по утрам и вечерам. Он пришёл, молча упал на колени подле кровати, и, взяв Сашину руку, прижался к ней губами, да так и остался сидеть, ни слова не говоря.
Наверное, это был первый раз, когда в Саше начала всерьёз просыпаться ненависть к Мишелю Волконскому, и к самой себе заодно. В тот момент, когда она увидела полные безграничной любви и безграничной тоски глаза Сергея Авдеева, она поняла, какую чудовищную ошибку совершила, влюбившись не в того человека.
"Сейчас я поступаю с Серёжей так же подло и жестоко, как его величество поступили со мной...", думала она, слушая с лёгкой улыбкой Серёжины речи о том, как волновался он о своей возлюбленной, как читал молитвы каждый день, моля Господа не забирать его Сашеньку...
Мишель Волконский никогда не сказал бы Саше таких тёплых слов! Он только и делал, что бесконечно насмехался над нею, издевался над её чувствами, получая от этого особое извращённое удовольствие! А Серёжа совсем не такой. Серёжа ласковый, заботливый, и бесконечно добрый.
И, что главное, любил её до безумия и никогда этого не скрывал!
Как же могла Саша поступить с ним так жестоко? Она ведь всерьёз собиралась утопиться из-за этого проклятого Волконского, который бросил её! А о Серёже она подумала? О матери с братом? О генеральше, которой отплатила за её доброту очередным скандалом? О Дружинине, который чуть не погиб по её милости, о Викентии, в чьих волосах после её выходки прибавилось седины?
Но вина перед Сергеем чувствовалась особенно остро, потому что Саша прекрасно понимала его чувства и страхи. Она знала, каково это – любить без ответа, и быть отвергнутой. Она всё ещё не могла простить Мишелю тот жестокий поступок, и уж тем более не хотела поступать так же сама, обрекая на страдания человека, который этого ни в коем случае не заслуживал.
- Сашенька, я прошу тебя, скажи мне правду, - прошептал Авдеев, не поднимая головы. – Настоящую правду, а не ту, что рассказывает Адриан...
Что? Он знает?! Но откуда? Саша растерянно поглядела на Сергея, но тот избегал смотреть в её глаза.
- Катерина мне всё рассказала, - продолжил он уныло. – Выходит, ты меня не любишь? Нисколько не любишь, Сашенька?
- Серёжа... - Хрипло прошептала она, но Авдеев не дал договорить, покачал головой и спросил:
- Это из-за Мишеля, ведь так?
"Господи, у неё хватило совести и об этом рассказать!" - с отчаянием подумала Сашенька, пытаясь представить, насколько далеко могла уйти Катерина в своих предположениях.
- Серёжа, я...
- Ты была с ним, Саша? – Вскинув голову, спросил Авдеев в ярости. – Скажи мне!
- Что?! Боже, да как ты мог так подумать обо мне?! Я не знаю, что наговорила тебе эта маленькая вредина, но, клянусь тебе, это всё неправда! – Горячо воскликнула Саша, до глубины души оскорблённая подобным предположением. А потом вдруг поняла, что Катерина солгала не во всём, и решила уточнить, что именно было неправдой: - Между мною и князем никогда ничего не было, Серёжа, как ты мог поверить в эту клевету?!
Авдеев и сам не знал, что на него нашло. Безумное отчаяние смешалось с ревностью, а в ушах будто до сих пор звучали такие искренние слова юной княжны Катерины: "Она обманывает тебя, Серёжа! Пользуется твоим доверием, а сама... за твоей же спиной... с моим братом..."
Поэтому, всё ещё ослеплённый своей ревностью, Сергей произнёс:
- Так докажи!
Можно было не добавлять этой двусмысленности в голос, Саша и без того прекрасно поняла, какого рода доказательств он требовал.
"Маленькая, подлая дрянь! – помянула она княжну, не умеющую держать язык за зубами. – На что же ты меня толкаешь? И кому делаешь хуже своими интригами?"
- Если ты говоришь, что всё это клевета, докажи мне обратное, Саша! – Не унимался Авдеев, и до того расстроенным он выглядел, что едва ли не плакал от отчаяния и обиды. – Докажи, что любишь меня, меня, а не его! Ты ведь знаешь, как для меня это важно, да я же с ума сойду, если...
Не дослушав до конца Серёжиных трогательных слов, Александра заставила его замолчать единственным возможным способом – поцеловала в губы. Острая жалость к несчастному Сергею Константиновичу, не проходящая жалость к самой себе, переполняли её, и она уже совсем не думала о том, что делает. Знала лишь, что не должна причинять боль Серёже – эту невыносимую боль, сжигающую сердце дотла.
Вот почему она обняла его за шею и опрокинула на постель, притягивая к себе всё ближе и ближе. Авдеев, несмотря на предыдущие просьбы, безоговорочного согласия всё же не ждал, но мужское начало в нём взыграло очень быстро. Лишь чудом он нашёл в себе сил отстраниться от Сашиных горячих губ, и, приподнявшись на руках, заглянул ей в глаза. Они улыбались ему всё так же тепло, но прежде, как показалось Сергею, во взгляде её промелькнуло что-то... Что-то чужое.
Его Сашенька никогда не была такой! Горячей, страстной, решительной... Его Сашенька была скромной, нежной и невинной, заботливой и ласковой, но... Сергей вдруг поймал себя на мысли, что эта новая, другая Сашенька нравится ему намного больше. Особенно, когда она, устав ждать, вновь притянула его к себе, прикоснулась губами к его губам, и прошептала:
- Ну так чего же ты ждёшь, Серёжа? Разве не этого ты хотел?
Определённо, он чего-то не понимал! Отчего она так ласкова с ним, так горяча? И, похоже, совсем не боится их грядущей близости – стало быть, ей нечего скрывать? Стало быть, у неё не было ничего с Волконским? Но Катерина этими отвратительными намёками ясно дала понять, что…
Дальше стало уже не до размышлений, потому что Александра, без малейших церемоний взяла его руку и положила прямо на свою грудь под тонкой тканью сорочки, и Авдеев окончательно потерял голову. Выходит, Катерина солгала? Мелочная дрянь, подлая интриганка! Конечно, солгала! Ведь его Сашенька самая лучшая, она ни за что не перешла бы границы дозволенного... вот как с ним сейчас, например. Но это же не в счёт, не так ли? Он ведь её жених, без пяти минут муж! Окрылённый этими мыслями, и опьянённый собственным неожиданным счастьем, Сергей приник к её губам, и дал рукам волю, уже ни о чём больше не беспокоясь.
Саша отвечала на его поцелуи и ласки, думая лишь об одном: только бы не закрывать глаза, иначе предательская память будет рисовать в воображении совсем другие картины, другие поцелуи и другие прикосновения... А это было бы нечестно по отношению к Серёже. Он такого не заслужил!
И, будто в подтверждение её мыслям, Авдеев прошептал тихо:
- Сашенька, какая же ты чудесная...! Я так люблю тебя, так люблю...
Она не ответила взаимностью, не смогла солгать. Только улыбнулась, и, погладив светло-русые Серёжины кудри, и постаралась всё же не закрывать глаз даже во время самого сладкого из поцелуев. А сама подумала с тоской, сколько же времени понадобится теперь, чтобы навсегда вытравить из памяти образ Мишеля Волконского? И чтобы не представлять его всякий раз, когда Серёжа целовал её, прикасался к ней...
"Ненавижу вас, ваше величество", подумала Саша, откинувшись на подушки, когда Сергей Авдеев вновь принялся целовать её губы, ласкать её тело. "Надеюсь, вас хоть немного порадовало то, что вы сломали мою жизнь... что всё это было не напрасно! Потому что больше я радовать вас не намерена, и..."
Додумать мысль до конца не получилось, потому что Сергей Авдеев довольно быстро вошёл во вкус, и спустил тонкую шёлковую сорочку с её плеча. И вот уже его губы покрывают беглыми поцелуями нежные плечи и шею, а руки будоражат прикосновениями обнажённую грудь. От небывалых ощущений перехватило дух, и Саша невольно забылась...
А опомнилась лишь под вечер, когда Сергей уже ушёл, а дворецкий генеральши по имени Аркадий нарушил её горькое одиночество несмелым стуком в дверь. Он доложил о визите некоего гостя, жаждущего аудиенции, однако Саша чувствовала себя до того разбитой и опустошённой, что поначалу отказалась принимать. Аркадий проявил настойчивость, которую почерпнул от гостя, не желавшего уходить, и тогда Саша сдалась.
В тот день она сдавалась что-то уж слишком часто.
- Проводите сюда, пожалуйста, если это так срочно, - устало сказала она дворецкому, и тот, послушно кивнув, удалился. А Саша так и осталась лежать, лишь повыше натянула одеяло, чтобы таинственный визитёр не увидел, чего доброго, следов от страстных Серёжиных поцелуев на её шее.
Странно, но Мишель при всей его грубой бесцеремонности, был в тысячи раз нежнее, чем ласковый и добрый Серёженька! О его поцелуях напоминал только жар во всём теле, а его прикосновения не оставляли болезненных синяков на нежной коже, да и вообще, тогда, в часовне, у Саши сложилось неизгладимое впечатление, что Волконский определённо знает, что и как нужно делать с женщиной.
А Серёжа… Серёжа не то, чтобы не знал, но всё-таки с ним было не то. Совсем не то. До такой степени не то, что Саша всерьёз устыдилась, как это ей вообще пришло в голову сравнивать этих двоих, и не только сравнивать, но и…
"Всё равно чувствую себя шлюхой", подумала она и усмехнулась. Как ни странно, никаких эмоций случившееся у неё не вызывало. То, что она позволила Сергею больше, чем положено порядочной девушке, не волновало Сашу ни в коей мере. С её любовью к Мишелю в душе умерли, кажется, и все остальные чувства.
Или ещё не все? Когда она увидела Леонида Воробьёва на пороге своей комнаты, то такая безграничная радость наполнила истерзанную душу, что Саша не смогла сдержать счастливого возгласа. И протянула к нему руки, ничуть не стесняясь собственного не совсем подобающего случаю внешнего вида.
- Леонид Иннокентьевич, миленький! Как я рада вас видеть!
Воробьёв широко улыбнулся, и, плотно прикрыв за собой дверь, зашёл в комнату. Правда, для начала ещё постоял немного там, прислушиваясь к шумам в коридоре, словно боялся, что их могут подслушать. С чего вдруг такое поведение? Саша предпочла не задумываться, дожидаясь, когда он подойдёт и обнимет её крепко.
- Бесёнок, как же ты нас всех напугала! – Прошептал Леонид Иннокентьевич, целуя её в висок. – У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда ты перелезла через эти перила…
Саша отвела взгляд и чуть поджала губы, намекая тем самым, что не хотела бы беседовать на эту тему, и Воробьёв понял всё без лишних слов. Усевшись на край кровати, он взял Сашину руку в свои, и произнёс тихонько:
- Бесёнок, вообще-то, я ведь с новостями к тебе... - И было что-то такое в его голосе, что Сашенька мигом подобралась, повернулась к нему, заинтересованно взглянув в живые карие глаза. – Сразу сказать не получилось, эта старая ведьма генеральша ни на секунду не оставляла нас наедине! А при ней я не решался... Думал уже после венчания, подойти с поздравлениями и преподнести тебе эту новость в качестве свадебного подарка, но, видишь, как оно всё получилось...
Сердце замерло в груди, и Саша, перехватив ласковый взгляд Леонида Воробьёва, прошептала одними губами:
- Леонид Иннокентьевич, не томите, умоляю!
- Не бойся, Саша, новость хорошая! – с лёгкой улыбкой отозвался Воробьёв. И, вновь оглядевшись по сторонам, будто боясь быть услышанным, выдал: - Твой отец жив!

___________________________________

Красота!!!! Хорош, чертяка!

По главе подробнее завтра. А если коротко, то Серега гад все-таки!
___________________________________

Я знала,я знала это!!!
_________________

Ириша привет. Спасибо за главу. О, какая новость! Сашенькин отец жив, да это подарок судьбы, отец для Саши очень много значит, рада за неё! А Сергей мерзавец, нехочу о нём даже говорить. Ведь понял, что не любит его Саша, отступился бы как благородный человек.
___________________________________

Я очень зла на этого типа! Подумал только о своих далеко идущих, но вряд ли перспективных планах. Ну да, что ему за дело до того, что Саше придется выйти за нелюбимого? Саша ему никто.


Ох, уж это чувство вины! Сколько ошибок из-за него порой совершают!

Авдеев форменная скотина! Доказательства любви ему, видите ли, поадобились! Если бы он нашел в себе смелость посмотреть правде в глаза, то признал бы, что она не любит его. Будь он действительно благородным человеком, то думал бы прежде всего о ней, о её чувствах. А он думает только о себе. Вон как накинулся на неё, словно наконец-то заполучил желанную игрушку.



Ого! А вот это отличнейшая новость! Я чувствовала, что он жив! Наконец-то хоть один луч света в жизни Саши!
___________________________________

Девочки, добрый вечер всем!

Не налюбоваться просто! Эх)))


Расстрелять!


Ой, Лиля, напрасно ты радуешься...


Привет, Натали! Да если бы был "благородный", то отступился бы. Володя вон в конце "Ошибки" вообще сказал - если не хочешь быть моей женой, позволь мне быть тебе другом... Вот это я называю благородный! Вот это умение принять горькую правду, смириться, не опускаться ни до каких дрязг... А Сергей... ну фи, чесслово! Фи!


Каждый вроде как за себя, ага. Такой вот наш Адриан. Но ты не спеши его в отпетые злодеи записывать, Ксюша! Вдруг ещё реабилитируется?





Так он же в неё до безумия влюблён! Естественно, не отступится просто так! А вообще сволочь он редкостная.

Спасибо за отзывы, девчата!
___________________________________

 » 5 (сейчас)

Хутор Георгиевский, 1919 г.
Сначала пленных было трое, не считая Ксении Митрофановой, пленницы пленников. Но один из красноармейцев весьма непредусмотрительно решился на побег, не желая сдаваться неприятелю. И принял страшную смерть от удара шашкой, потому что люди Мишеля Гордеева церемониться ни с кем не привыкли, как и он сам.
- Таким образом, в живых осталась эта парочка, - докладывал старший унтер-офицер Аверин Мишелю, когда тот подошёл. – Девушка не в счёт. Насколько я понял, она-то как раз наша, была у них в плену. Её вели к Семёнову, в соседнее село, где стоят красные. Там, вроде как, большие проблемы с докторами, некому латать раненых, коих после сдачи Екатеринодара имеется с лихвой. В любом случае, от неё мы ничего не узнаем, покуда не придёт в сознание, а этим пускай местные врачи занимаются, говорят, они тут золотые! Из оставшихся, ну что ж, доверия никто не внушает. Один молчит как рыба, похоже, откусил себе язык, ха-ха! А второй, наоборот, согласился сотрудничать слишком быстро и охотно – наводит на подозрения.
- Просто прекрасно, - скептически сказал Мишель, остановившись перед обоими пленными, которых только что вернувшиеся разведчики не соизволили даже запереть в одном из домов или сараев. На хуторе гордеевские ребята была впервые и поисками тюрьмы решили не озадачиваться, просто поставив обоих пленных на колени прямо посреди улицы.
Что Мишель счёл нежелательным, заметив, как Александра сначала сбавила шаг, а затем и вовсе остановилась, наблюдая за разыгравшейся сценой. Он надеялся, что она уйдёт с этой худенькой рыжеволосой девчонкой-медсестрой, помочь привести в чувство Ксению, но Саша этого не сделала. То ли решив, что Аглая справится и без её помощи, то ли посчитав, что здесь она нужнее. И это Мишелю не понравилось ещё больше.
- Какие будут указания? - Спросил Аверин деловито.
- Для начала хотелось бы понять, что они из себя представляют, - отозвался Мишель, глядя на одного из пленных, ещё нестарого мужчину с длинными, светлыми волосами, спутанными и неопрятными. Красноармеец старательно не поднимал головы, но Мишель его всё равно узнал, с первого взгляда. И сразу же заподозрил неладное. Однако виду не подал. - Надо же, знакомые лица! Ну, здравствуй, Васильев!
- И вам не хворать, ваше превосходительство, - хмыкнул мужчина, по-прежнему не поднимая головы.
- Глядите-ка, а я был уверен, что он откусил себе язык! – Хохотнул Аверин, но, поймав на себе недовольный взгляд командира, тут же замолчал и приосанился, подтянулся.
- И как это вас угораздило так глупо попасться? - Поинтересовался Мишель у светловолосого мужчины, названного Васильевым.
- Сам диву даюсь, ваше благородие! Натренировали вы своих бойцов знатно, повылезали, аки демоны из кустов, руки заломили прежде, чем мы успели опомниться!
Мишель продолжал хмуро смотреть на г-на Васильева, но тот старательно не встречался с ним взглядом, и с безнадёжным видом качал головой, сетуя на ситуацию и собственную нерасторопность.
- Пропали мы с тобой, Стёпка, пропали... Этот ирод живьём с нас шкуру сдерёт, не изволь сомневаться!
Второй пленный, худенький и юркий жилистый паренёк с веснушками, испуганно вскинул голову. При взгляде на знаменитого Гордеева, он задрожал так, что это стало заметно невооружённым глазом. Александра, стоявшая неподалёку, прекрасно всё это видела, и сама пришла в не меньший ужас. Выходит, раз Мишеля так боятся - значит, неспроста? Значит, есть за что?
- Я готов сотрудничать! – Быстро воскликнул конопатый паренёк, названный Стёпкой.
- Ой, Стёпка, ой дура-ак... - Протянул Васильев, тряся патлатой головой.
- Что вы хотите знать? – Продолжал паренёк, изо всех сил стараясь взять себя в руки. – Наше расположение? Количество людей? Оружия?
- Про вашу дислокацию мне известно вот уже с неделю, ровно как и про людей, и уж тем более про вооружение, - с усмешкой сказал Мишель, глядя на парнишку сверху вниз. – Есть что-то поинтереснее? - Он снова усмехнулся, перехватив озадаченный взгляд Васильева, который осмелился-таки поднять голову. – Ну же. Удивите меня!
- Э-э... ваша милость... да что же вам ещё рассказать-то? – Стёпка растерянно покосился на своего товарища, но Васильев и бровью на повёл, не особо спеша на выручку. А Мишель всё никак не мог разгадать, что за комедию они ломают, и был начеку, ожидая подвоха в любой момент.
Илью Васильева он знал ещё до первой войны – достаточно хорошо, чтобы сделать выводы на его счёт. Васильев имел репутацию настоящего профессионала, знатока своего дела, чертовски хитрого и опасного парня. И пускай в команде Мишеля ребята тоже были не промах, но всё же слабо верилось, чтобы такой человек, как Васильев, сдался им без боя. Что-то тут было явно не так, Мишель нутром чувствовал.
Васильев продолжал отмалчиваться, а Степан дрожал всё больше и больше, не в силах выносить пристального взгляда вражеского командира – тот будто прямо в душу заглядывал, силясь выведать самые заветные тайны! И Стёпка трясущейся рукой невольно потянулся к отвороту своей грязной и рваной сорочки, будто ему вмиг сделалось трудно дышать.
- Если у вас нет никакой ценной информации, зачем же вы мне нужны? - С безразличием спросил Мишель, а затем стремительным движением достал револьвер и выстрелил прежде, чем Стёпка успел ослабить воротник. С тихим стоном конопатый мальчишка повалился в дорожну пыль, под ноги к опешившему Васильеву, испуганно отпрыгнувшему назад.
Надо ли говорить, какое впечатление данная сцена произвела на Александру? Она, разумеется, ничего подобного и не ожидала: несмотря на идущую вот уже который год войну, ей ещё ни разу не доводилось видеть, как стреляют в людей. Она работала с ранениями самой разной сложности, но прежде никогда не видела, откуда они берутся.
И увиденное её ни в коей мере не впечатлило. Особенно неприятным оказалось то, что это был именно Мишель - вот так запросто взял и застрелил человека на её глазах, мальчика, которому не было и восемнадцати! Боже, да есть ли сердце у этого человека?!
Выяснять, впрочем, Саша не собиралась, вознамерившись прекратить безобразие любыми способами. И, минуя толпу любопытствующих, наблюдавших за представлением, она зашагала в сторону пленных. И как раз успела к самому интересному.
- Кто их обыскивал? – Тем временем поинтересовался Мишель у Аверина, склонившегося к стенающему Стёпке. Сашу немного утешило то, что парень был жив, но на её общий настрой это всё равно не повлияло.
- Я, - неохотно ответил Аверин тем временем, с изумлением отметив небольшой узкий нож, выпавший из Стёпкиной простреленной руки. Стало ясно, что если бы Мишель помедлил с выстрелом хотя бы на секунду, то ничем хорошим наша история не закончилась бы.
- Очень плохо, Филипп, - бесстрастно сказал Мишель, откинув в сторону нож мыском своего сапога. – А уж такому бойцу как ты, подобная безалаберность вовсе непростительна.
Перепачканный в крови бедного Стёпки нож отлетел прямо к Сашиным ногам, и она невольно остановилась, уставившись на него. Ах, вот, значит, почему он стрелял? Всего лишь самооборона? Что ж, вероятно, это и впрямь был единственный способ не погибнуть самому от предательского удара исподтишка, но Саша была уже не в том состоянии, чтобы менять гнев на милость.
Без малейших колебаний, она возобновила шаг, и в конце концов встала между Мишелем и Степаном, валяющемся в пыли, и зажимающим свою простреленную руку.
- Да что вы себе позволяете в конец-то концов?! – Вскричала она. – Это же ребёнок, чёрт возьми! Как же вам не стыдно!
- Господи, опять ты, - удручённо произнёс Мишель, и покачал головой. – Я бы на твоём месте не поворачивался к нему спиной вот так запросто. Этот «ребёнок» имеет все шансы свернуть тебе шею в этот самый момент. К тому же, у него может быть при себе ещё один нож. Да, Аверин?
- Простие, ваше превосходительство! – Пробормотал унтер, рывком поднимая на ноги раненого Степана для того, чтобы ещё раз его обыскать, на этот раз куда с большим тщанием. Тот жалобно вскрикнул, ибо Аверин по неосторожности задел его простреленную руку. Ранение вроде бы не было серьёзным, и Саша решила, что может повременить пару минут, прежде чем заняться перевязкой. Ибо, если она не вмешается сейчас, может так статься, что перевязка несчастному Степану не понадобится уже никогда.
- Господи, да осторожнее же, это ведь живой человек! – Простонала Саша, наблюдая за той бесцеремонностью, с какой Аверин совершал повторный обыск. – Что же вы за люди такие? А ещё офицеры!
Офицеров, допустим, среди присутствующих было не так уж и много. Всего четыре, если посчитать Владимирцева, нарушившего всяческие докторские запреты и вышедшего на шум выстрела.
Как раз в этот момент Аверин закончил свои поиски, и спросил у Мишеля:
- Что прикажете с ними делать, ваше превосходительство?
Ответ можно было прочитать по его лицу, что Аверин и сделал, а вместе с ним и Саша.
- Ну, нет! – Произнесла она воинственно, но побледнела ещё сильнее, чем бедный Степан, у которого задрожали губы, и слёзы побежали по щекам. Зрелище жалкое, но каменное сердце Мишеля, разумеется, оно никоем образом не тронуло. Ровно как не задели его и Сашины гневные слова: - Я вам этого не позволю! Они же люди! Живые люди!
- Тем не менее, они мне больше не нужны, - равнодушно ответил Мишель, мельком взглянув на Владмирцева, остановившегося на ступенях.
- Вы не посмеете, - прошептала Саша, качая головой, отчего волосы её, выбившиеся из причёски, очаровательно заплясали вокруг премилого личика. Мишель невольно залюбовался, но, наткнувшись на взгляд, полный ненависти, быстро взял себя в руки и вопросительно изогнул бровь.
- Да неужели? – И, в опровержение Сашиных слов, кивнул Аверину за её спиной. Тот рывком поднял с колен г-на Васильева, под отчаянный мат последнего и его же горячие пожелания для Гордеева с командой умереть в страшных муках, а после гореть в аду.
- Прекратите это! – Не унималась Саша. – Пожалуйста, прекратите, не убивайте их!
А вот истерический смешок Аверина, похоже, и впрямь был лишним. Даже хладнокровному Мишелю и то не понравилось, с каким наслаждением унтер рвался исполнить приказ.
Представителей вражеского лагеря Филипп Аверин за людей не считал, и безжалостно избавлялся от них при каждом удобном случае, вот как сейчас, к примеру.
- Остановитесь, - прошептала Саша, молитвенно сложив руки и глядя на Мишеля во все глаза. Она до сих пор не верила, что он позволит этому случиться. Она до сих пор думала, что в нём осталось ещё что-то хорошее. – Пожалуйста, прикажите прекратить это, я умоляю вас!
Что ж, что-то хорошее, действительно, осталось, вот только не в нём, а в нашем чувствительном и добродушном Володе.
- Аверин, стойте! – Воскликнул он, торопливо спускаясь по ступеням, и прихрамывая на левую ногу.
- Простите, ваше благородие, но я вашим приказам не подчиняюсь! – Хмыкнул с довольной улыбкой Аверин, и посмотрел на Мишеля в поисках одобрения. Тот улыбнулся в ответ, будто и не видя, с какой надеждой Саша и Владимир смотрят на него. Саша, впрочем, тут же отвернулась, не могла оставить без внимания своего ещё одного пациента.
- Господи, Володя, ну куда же вы…? Вам ведь нельзя вставать!
- Мишель, немедленно прекрати этот произвол! – Воскликнул ротмистр, но прежде улучил момент и улыбнулся Саше покровительственно. И Мишеля до такой степени вывели из себя эти их взаимные любезности, что возник непреодолимый соблазн застрелить пленников самому, а вместе с ними и негодяя-Владимирцева!
Подумать только, совсем не стесняется – ни самого его, ни собравшихся солдат, ни Арсения, её родного брата!
Но вместо того, чтобы совершить кровавую расправу, Мишель только вздохнул, и уточнил у Владимира:
- Произвол? Эти люди – мои пленные, Владимир. Если ты забыл, что у нас с ними делают, могу тебе напомнить.
Тон его оставлял желать лучшего, впрочем, как обычно. И Саша с тоской подумала, что, кажется, только что стала причиной размолвки двух старых друзей. Но зато Аверин помедлил с казнью, хоть какой-то плюс! И теперь все они – оба пленных, их конвоир, толпа зевак и сама Саша неотрывно смотрели на командиров, и ждали с замиранием сердца, что же будет дальше.
- Вот именно, пленные! – Продолжил Владимирцев со свойственной ему пылкой жаждой справедливости. – И для начала их требуется допросить по всей форме!
Вот как? Мишелю очень хотелось высказаться в духе того, что яйца курицу не учат, и уж точно не ему, Володе, рассуждать сейчас о необходимости проведения допроса и всём таком прочем. Однако он и в этот раз сдержался, прекрасно понимая, что на самом деле послужило причиной этого поразительного великодушия.
- Владимир, это ловушка, - устало произнёс Мишель, бросив взгляд-молнию в сторону г-на Васильева, и у бедняги уже от одного этого подкосились колени.
- …что? – Окончательно растерявшись, Владимирцев поставил глаза на своего товарища, и часто-часто заморгал.
- …и если ты не будешь играть в чёртово благородство, и дашь мне самому со всем разобраться, я обещаю тебе устранить её возможные последствия. – Демонстративно осторожным тоном произнёс Мишель, кивнув в сторону Аверина, всё ещё державшего на мушке Илью Васильева.
- Владимир Петрович, пожалуйста! – Простонала Саша, сложив ладони вместе. – Ну хоть вы, прошу вас, проявите человечность! Я знаю, вы не такой, у вас ведь доброе сердце! Умоляю, сохраните им жизнь, они ведь тоже люди!
Какие тёплые комплименты, подумать только! Мишель демонстративно поморщился, но на Владмирцева взглянул почти с улыбкой. С нехорошей, наигранной улыбкой, не сулящей ничего утешительного.
- Я настаиваю на проведении допроса! – Разумеется, произнёс Владимир, и Саша облегчённо выдохнула в ответ. И с такой благодарностью посмотрела на Владимирцева, что Мишелю стало по-настоящему тошно.
- Вот как? – Недобро усмехнувшись, он вновь повернулся к Володе. – И с какой же это стати я должен идти у тебя на поводу?
- С такой, что теперь я командую константиновским отрядом! – Вот так, нагло, беспринципно и прямо в лоб заявил Владимирцев, ничего при этом не страшась. Мишель поймал себя на мысли, что вот уже который раз у него прямо-таки руки чешутся хорошенько врезать Володе по физиономии! Глядишь, научится уму-разуму.
- Не заставляй меня жалеть, что я назначил тебя главным, - произнёс Мишель очень тихо, и очень угрожающе, но Володя его не особенно боялся, и все эти ледяные приёмчики знал уже давно. И умел не обращать на них внимания, когда нужно.
А штабс-капитан Алиханов, поняв, в какую сторону дует ветер, не без намёка сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
- А я бы их расстрелял без суда и следствия, и без малейших церемоний!
В чём в чём, а в этом Мишель ни секунды не сомневался! Но получить неожиданную поддержку от своего извечного противника было приятно, особенно в такой момент. Мишель усмехнулся, кивнул Алиханову, а сам перевёл взгляд на Владимирцева, в ожидании его слова. А тот в очередной раз удивил:
- Как бы там ни было, я приказываю тебе передать этих людей мне!
Я тебе… что делаю?! Приказываю?! Мишель едва ли не рассмеялся в голос, но вовремя догадался, что такое даже мягкосердечный и добрый Володя не простит ему до конца жизни. Благородному ротмистру жизненно необходимо было показать себя с хорошей стороны в первую очередь при Александре, не говоря уж об остальных солдатах, собравшихся здесь – а ведь не все они считали Владимирцева достойной заменой арестованному полковнику! И если бы Мишель сейчас не исполнил приказа, или указал Владимиру на его место, то ротмистра перестали бы воспринимать всерьёз собственные подчинённые.
Вот в такое двусмысленное положение поставил он Мишеля, да и самого себя в том числе. Но Владимирцеву-то, конечно, большой плюс – не побоялся рискнуть своей карьерой, своей репутацией, ради просьбы любимой девушки, ради её красивых глаз…
Потому что, автор скажет совершенно точно, а Мишель ещё и подтвердит: пленные эти Володе были так же не нужны, как самому Мишелю. И, в другой ситуации, не будь здесь Александры, Владимирцев и бровью не повёл бы, услышав о готовящейся казни – в предыдущих случаях, помнится, он абсолютно никак не такие моменты не реагировал, и уж точно не рвался пресекать кровопролитие. И ссориться с Мишелем тоже не спешил – прежде. До того, как появилась она.
Та, которая смотрела теперь на Мишеля с ненавистью, а на Владимирцева – с благоговением. Это заставило Мишеля в очередной раз усмехнуться, и, бросив взгляд-молнию уже на Владимира, благородно отступить. Он демонстративно поднял руки, и сказал Аверину:
- Ты слышал приказ господина ротмистра, Филипп?
- Да, но…
- Передай пленных ему, пускай сам с ними разбирается, коли они ему так неожиданно понадобились! – И столько безграничного ехидства было в этих словах, что теперь уже Володе захотелось хорошенько и от души его ударить. Но Мишель на этом не остановился, продолжая играть свою роль. Козырнув по-военному, он встал перед Владимирцевым по стойке "смирно", и спросил: - Разрешите идти, ваше благородие?
Это был уже явный перебор. Володя на такое даже отвечать не стал, но Мишель всё не унимался, будто задавшись целью вывести своего терпеливого товарища из себя.
- Ну же, господин ротмистр, извольте меня отпустить! Я больше суток на ногах и чертовски устал, так проявите же вашу хвалёную человечность, о которой мы здесь столько слышали!
Тут, конечно, не обошлось без косого взгляда на Сашеньку, но та не смутилась ничуть, сделав вид, что и не заметила ядовитого намёка. Владимирцев дёрнул щекой, но всё же ответил, поняв, что иначе Мишель от него ни за что в жизни не отстанет:
- Вольно, Гордеев. Можете идти!
- Да вы и вправду невероятно великодушны и щедры! – Блеснув глазами, сказал Мишель, и, перехватив улыбающийся взгляд Аверина, кивнул ему в сторону мельницы, где расположились остальные разведчики. Унтер послушно зашагал в ту сторону, слегка раздосадованный, что расправа над пленниками переносится на неопределённый срок, а то и вовсе отменяется.
- Перестань ломать комедию, Миша, чёрт бы тебя побрал! – Сквозь зубы произнёс Владимирцев, но так тихо, что кроме Саши с Мишелем никто и не услышал.
- Ты совершаешь большую ошибку, Володя, - так же тихо ответил ему Мишель. Бросив на Сашу ещё один мимолётный, неодобрительный взгляд, он добавил: - Вот почему война не место для женщины. Особенно для такой, как она!
С этими словами он зашагал прочь, оставив Сашу в противоречивых чувствах. С одной стороны, вроде бы, она добилась того, чего хотела, и сохранила жизнь двоим людям, но с другой… Отчего так тоскливо сделалось на душе?
- Э-э… я думаю, это, всё же, был комплимент, - сказал Владимирцев, заметив её смятение.
- А, по-моему, он меня в очередной раз унизил! А я даже не поняла, как именно! – С досадой ответила Саша.
- Он хотел сказать, что у вас слишком доброе сердце, только и всего, - мягко улыбнувшись, произнёс Владимир Петрович. И, кивнул подошедшему поручику Беспутникову в сторону двух пленных, ждущих своей участи. – Определите их куда-нибудь на первое время. После я с ними поговорю. И пусть раненого перевяжут.
- Будет сделано, ваше благородие! – Козырнул усатый офицер, и с улыбкой посмотрел на Сашеньку. – Вам, похоже, удалось невозможное, Александра Ивановна! Гордеев ещё никогда никого не щадил.
Ох, господи боже! Она болезненно поморщилась, и перевела на Владимира Петровича полный отчаяния взгляд.
- Извините его, - сказал тот, очень не желая видеть Сашу такой расстроенной. – Он у нас… хм… немного жестковат.
- «Немного жестковат»?! – Возмущённо переспросила она. – Немного жестковат он был четыре года назад, Володя! А сейчас – это не человек, это какой-то зверь, чудовище в людском обличье! Господи… он бы и впрямь убил их… да разве так можно?!
Взявшись за голову, Саша так и осталась стоять, пытаясь совладать с собой, но вскоре спохватилась, вспомнив о главном:
- Володя! Вам же нельзя вставать! Пойдёмте, скорее, назад в госпиталь, я посмотрю, что с вашей раной! Вы так бледны…
Владимирцеву только это и нужно было. Он, негодяй, ещё изобразил приступ слабости, чтобы Сашенька поддержала его, подставила плечо, и помогла доковылять до госпиталя, хотя на самом-то деле в подобном сопровождении Володя явно не нуждался.
И смотреть на это было противно, но Мишель всё равно обернулся, сам не зная зачем. А Арсений, разумеется, ни на шаг не отстававший от своего командира, спросил тихо:
- Зачем ты это сделал?
- Что именно? – Мишель поднял голову, поглядел в горящие любопытством голубые глаза юнкера, и притворился, что не понял вопроса.
- Ты ведь не обязан был ему подчиняться. Ты старше его по званию. Он вообще ни малейшего права не имел тебе приказывать! А ты его всё равно послушал и сохранил жизнь этим людям. Зачем?
Мишель заметил, что взгляд Арсения стал каким-то ну очень проницательным и серьёзным. Не дождавшись ответа, догадливый юноша предположил:
- Потому, что это она попросила, да?
Вопрос повис в воздухе, но Мишелю, тем не менее, такая догадка не понравилась, ровно как и чрезмерное Сенино любопытство.
- Не ищи в этом никакого смысла. Мы с Владимирцевым друзья, как ты знаешь. А ему жизненно необходимо было покрасоваться перед девушкой, выставить себя благородным рыцарем и героем. Что у него особенно удачно получилось на фоне моей бесцеремонной жестокости. Пускай радуется этой победе, зачем же я буду портить всё веселье? Друзья так не поступают.
Арсений внимательно слушал этот развёрнутый ответ, очень похожий на правду, а сам в то же время наблюдал за выражением его лица, и за этой странной беспросветной тоской в глазах.
- Миша…? – Осторожно позвал он.
- Да?
- А ты мне не врёшь?
Вопрос был столь же трогательным и милым, сколько и тон, коим он был задан. И у Мишеля совести не хватило обманывать это чистое, юное дитя. Он усмехнулся в ответ, и сказал почти добродушно:
- Если и так, Арсений, то ты никогда в жизни об этом не узнаешь.

___________________________________

Ириша привет. Спасибо за главу. Ох, эти мужчины! Опять дуэль (имею ввиду их эмоциональный диалог), ну оба были на высоте.
___________________________________

Иришка, спасибо за главу!

Ой, чует мое сердце, зря этих пленных оставили в живых. Я склонна доверять интуиции Мишеля. Володя ведь прекрасно знает, как обычно поступают с пленными, а тут вдруг решил пойти против здравого смысла, чтобы покрасоваться перед барышней и предстать перед ней в выгодном свете. Как бы это показное благородство не вышло им всем боком!



Тем более странно, что он так глупо попался.



Ну все, Мишаня! Теперь ты просто чудовище в её глазах..



Ну надо ж, какие страсти! Похоже, что поединок за прекрасную даму уже начался.



И поэтому тоже... И потому что хотел сохранить репутацию и авторитет Владимира... Мда... в благородстве Мишеля никто не заподозрит, особенно Саша. А в жестокости и бесчеловечности - всегда пожалуйста. Но вот Арсений оказался проницательным парнем. Устами младенца...
___________________________________

Всем гуттен абенд!)

Натали, привет! Ох, этих "дуэлей" ещё много будет!))) Они за Сашу ещё поборются, ага...


Ксюша, ты как всегда права... Обоих сразу надо было мочить, особенно Васильева!


*шёпотом* потому что всё было подстрооооенооооо..... А как Стёпка Мишеля хотел зарезать?! Думаешь, случайно?!?!?! Нет! Везде умысел! Кругом умысел!


И ведь не реабилитироваться ему никак...


Ага Не знаю, как вы, а я к любовным треугольникам отношусь с интересом!


"Арсений в свои восемнадцать умнее, чем ты в тридцать" - это фраза Мишеля, адресованная Володе, у нас в романе ещё прозвучит!
Арсений просто лапочка, красивенький, умненький, прелесть, а не мальчик! А проницательности сколько! Сразу сообразил, что Миша к его сестре неравнодушен!
___________________________________

Buena noches!



Я тоже! А уж этот треугольник обещает быть захватывающим! К тому же я ужасно соскучилась по нашему суровому парню.

Перечитала сейчас главу... Честно говоря, не понимаю поведение Саши. Хотя, нет. Понимаю, конечно. Сердобольная она и всё такое.. Но все равно... Она ужасается тому, что Мишель собирался расстрелять этих людей. А как насчет того, что помедли Мишель секунду, то она бы обливала слезами его хладный труп. Как бы тогда она отнеслась к этому "бедному ребенку" Стёпке?
___________________________________