Страстные сказки средневековья (фэнтези, 18+)

Спасибо большое за продолжение!
Совершенно не понимаю я этого барона и это восхищение им. Он просто мерзок. Давайте его кто-нибудь убьет уже, а? И эта Герда - просто верх хамства и бестактности. Была у меня одна такая знакомая, которая любила в чужую личную жизнь лезть - причем так же грубо и прямолинейно - до сих пор общаться с ней противно.


Мне недавно сказали, что это очень хороший признак - значит автору удалось создать таких самодостаточных и ярких героев, которые стали жить собственной жизнью. Сама с таким часто сталкиваюсь.
___________________________________

Спасибо, Стефания!
Это глава очень понравилась.
С Марго Валуа позволю себе не согласиться насчет Герды. Она ведь не просто приживалка или нянька, которая сует свой нос куда не надо. Роль кормилицы действительно очень велика и связь с ней может быть крепче, чем с настоящей родительницей, поэтому она и вмешивается в жизнь барона и искренне считает себя вправе это делать.
Герда искренне и по-матерински любит барона даже больше, чем биологическая мать. Она предана ему и восхищается им. А так как она мужичка, то его мужланская и грубая внешность и манеры кажутся ей идеалом, перед которым должны падать ниц все дамы. Плюс, она, как и все его слуги и вассалы строго следуют субординации, поэтому ей непонятны мотивы поступков Стефании, которая отвергает его. Подозревает, что цену себе набивает, вот и все! А еще она не любит Ульриху. Видимо, Герда знает, каким бывает барон, когда он счастлив, поэтому и требует от Стефки не ломаться, а поскорее осчастливить барона.
И еще, Стефания, спасибо огромное за такие прекрасные стихи.
Как бы не пришлось плакать Стефке из-за любви поэта. И что будет с поэтом? Барон этого так не оставит ведь!
_________________

Юль, да я с одной стороны - всё это понимаю, сама историю люблю и с этой стороны у меня претензий нет - выписано достоверно: и особенности воспитании, и особенности характеров, особенности мировоззрения и веры описываемой эпохи, это же, скорее - на уровне ощущений, так хочется для Стефании счастья, а то всё её какие-то стремные мужчины окружают - один лекарь был, а теперь - на менестреля вся надежда.
___________________________________

Согласна, абсолютно точно, что кроме менестреля пока нет перспектив Только барон его долго терпеть не будет!
_________________

Стефка сражает мужиков наповал !Теперь ещё и де Вильмон!И это всё на глазах у Валленберга!Мне уже страшно за этого поэта !Спасибо !

У всех в этой истории своё место - менестрель необходим для дальнейшего развития сюжета, но его роль проявится не сразу. главы через две
_________________

Спасибо! Теперь волнуюсь за менестреля. Этот барон-безумец на все способен. И что же стало с Бьянкой? (интуитивно я догадываюсь, но хотелось бы ошибиться)

Спасибо за похвалу моим мадригалам. Мне очень приятно.
_________________

 » глава 21

- Обычно молва слишком преувеличивает, говоря о талантах, - сухо заметил барон,- но вы нам доказали, что иногда она может и преуменьшить то, что вызывает искреннее восхищение! И вы так одарили своим вниманием мадам Стефанию, что я посоветую ей сделать вам подарок!
Услышав эти слова, наша героиня невольно отвлеклась от своих грез, растерянно соображая, чем же одарить поэта?
- Я не знаю, - смущенно пробормотала она,- что дарят в таких случаях?
Роже жарко полыхнул темными глазами.
- Что может подарить девушка влюбленному поэту? Поцелуй, цветок!
Едва только заслышав про первое предложение, у Стефки замерло от предвкушения сердце, а глаза невольно остановились на хорошо очерченных чувственных губах поэта. Неужели можно к ним прикоснуться поцелуем?! Вот так?! Просто?!
- Так что же вы подарите, мадам, нашему гостю?- ворвался в её мысли холодный голос фон Валленберга. - Нехорошо заставлять ждать менестреля?
Жесткий голос, словно ножом прорезал слух, сразу же вдребезги разбив все иллюзии. Женщину как будто со всего маха окатили ледяной водой, и она бросила всполошенный взгляд на возвышающегося над присутствующими барона. Не надо было отличаться особой сообразительностью, чтобы понять, в каком бешенстве он находится. Моментально заныли шрамы на спине, а в ноздри ударил жуткий смрад промозглого подземелья. Состояние эйфории исчезло без следа - фон Валленберг уничтожит её, обречет, на какую-нибудь особо изуверскую смерть!
Но что же подарить? Расстроенный взгляд наткнулся на веточку ландыша, украшавшую лиф платья. Подарок Рауля мерцал в рассеянном свете свечей таинственным блеском алмазов, как будто напоминая о той заснеженной ночи, когда был зачат их сын. Но сейчас она мало была расположена вспоминать о любовнике, наоборот, радостно дрожащими руками отцепила от лифа драгоценную веточку и протянула де Вильмону.
- Вот вам цветок, шевалье!- раздвинула она губы в грустной улыбке,- носите и вспоминайте обо мне! Любовь и смерть всегда где-то рядом! И иногда смерть может быть расплатой даже за мысли о любви!
- Человек свободен в своих мыслях и мечтах,- возразил де Вильмон, изумленно разглядывая подарок,- какая редкостная работа, мадам!
Менестрель невольно отвлекся на изучение поразившего его украшения, и всё очарование, как облаком до этого мгновения окутывающее Стефанию, рассеялось. Она ошеломленно, словно очнувшись от сна, огляделась вокруг - на застывшие в осуждении лица дам, на хмурые брови Ульрики, и лишь только на барона не смогла поднять глаз, опасаясь вновь увидеть его ярость.
Женщина благоразумно уткнула взгляд в сложенные на коленях руки, и затаила дыхание в ожидании реакции фон Валленберга на свой поступок.
- Вы, мадам, изысканная мечта, греза из мира старинных легенд и сказок! Спасибо за подарок, но...,- де Вильмон любовно приколол веточку к груди,- вас мне будет напоминать и небо, потому что оно похоже на ваши глаза, и луна, потому что такого же цвета, как ваши волосы, и искрящийся снег, по белизне сравнимый разве только с вашей кожей, и все цветы на земле, потому что они столь же совершенны, как и вы!
Слова были как будто такими же прекрасными, но куда делось пьянящее очарование, всего лишь несколько минут назад кружившее ей голову? Да, поэт по-прежнему говорил необыкновенно лестные для неё вещи, но они как будто потеряли свою силу, превратившись в ничего незначащие слова. Стефка едва ли не взвыла с досады.
- Мы благодарим вас за удовольствие, доставленное вашим искусством,- любезно улыбнулась со своего места Ульрика,- долгими зимними вечерами мы только и будем, что в тысячный раз пересказывать друг другу ваши слова. А теперь позвольте нам начать то, ради чего мы все здесь и собрались. Какое же Рождество без бала?! И если мадам Стефания провозглашена самым авторитетным ценителем прекрасного королевой красоты, то ей и открывать бал!
Графиня растерянно улыбнулась, когда увидела спешащего к ней пажа с розой на подносе. Это был широко распространенный обычай - королева бала вручала избраннику розу.
Роза была красной, едва распустившейся, и одному Богу известно, откуда она взялась в Копфлебенце посереди зимы, но вот кому она её вручит, у Стефки не было сомнений. Потанцевать с де Вильмоном, ещё раз услышать изысканные комплименты своей красоте - вполне понятная слабость для любой женщины, но как будто что-то стукнуло её по макушке, и она опасливо повернула голову в сторону фон Валленберга.
Барон, с силой вцепившись в ручки кресла, мрачно наблюдал за её передвижениями. В голове молнией мелькнула шальная мысль - плюнуть на всё и сделать так, как хочется, а там будь, что будет! Но прошедших испытаний для Стефки было вполне достаточно, чтобы научиться быть осторожной!
У неё уже был красавец муж, который обманул свою дурочку жену, надругавшись над её чувствами. Так зачем же рисковать жизнью из-за красноречивого трубадура? И женщина, нехотя развернувшись, подошла к месту, где восседали барон и Ульрика. В зале воцарилась странная тишина, когда она с церемонным поклоном протянула розу барону.
Время странно замедлило бег, как будто кто-то невидимый специально затормозил все привычные движения. Вот она протягивает розу, барон поднимается со своего места, спускается по ступенькам вниз, подает руку и, низко поклонившись, забирает цветок.
- Мадам Стефания,- его голос звучит ровно и бесстрастно,- вы польстили мне своим выбором!
- Шевалье де Вильмон тоже мне польстил своим!
Валленберг вывел её на середину зала, и распорядитель дал музыкантам знак играть. Стефания давно не танцевала, но, тем не менее, помнила все до единого па, поэтому соединила свою ладонь с его ладонью и медленно закружилась под заунывные звуки свирелей.
- Я не понимаю, - хмуро заговорил барон,- почему вы все-таки пригласили меня, а не этого слащавого рифмоплёта? Разве его мадригалы не свели вас с ума?
- Я всего лишь женщина,- нервно улыбнулась Стефка,- и мне было приятно слушать шевалье!
- Всего лишь приятно? - в голосе собеседника отчетливо слышалось ревнивое недоверие.
- Не более,- вежливо пояснила она,- но к чему эти вопросы? Разве не вы пригласили шевалье в свой замок, чтобы он порадовал нас своим искусством? Вот Роже де Вильмон и постарался, по чистой случайности, выбрав меня, но, смею вас уверить - если бы я отсутствовала, то он точно также пел и для Марии, и для Ульрики!
- Но эти дамы были в зале, когда де Вильмон выбрал вас!
- В чем вы меня обвиняете, в том, что я появилась в вашем доме?
Барон хмыкнул, но фигура танца разъединила их, и она так и не узнала, что тот хотел сказать, а потом, когда они вновь соединились в пару, разговор уже пошел о другом.
- Вы понравились Герде, мадам!
Стефка от удивления едва не сбилась с ритма.
- Ваша кормилица - колоритная старуха,- со вздохом заметила она,- и считает вас своей собственностью! Вот только я бы никогда не подумала, что смогу ей понравиться!
- Герда умна, и если она сказала, что вы мне подходите, то я не могу пропустить её слова мимо ушей!
Донна насмешливо фыркнула.
- Она мне тоже дала несколько оригинальных советов!
- Относительно чего?
Фигура танца вновь развела их по разным концам зала, и в этот раз ладонь Стефки соединилась с ладонью де Вильмона.
- Шевалье,- сочла нужным поблагодарить женщина поэта,- ваше искусство поразило меня в самое сердце! И хотя вы преувеличили мои достоинства, всё равно, я искренне благодарна вам за доставленное удовольствие!
Менестрель таинственно улыбнулся.
- Барон - ваш сеньор или любовник? - прямо поинтересовался он.
- Нет,- отрицательно качнула головой Стефка,- он...
И прикусила губу, опасливо стрельнув глазами по сторонам. Нет, она не могла так рисковать! Конечно, этот молодой мужчина очень приятен на вид, но жизнь научила её быть недоверчивой.
- Я гостья в Копфлебенце,- уклончиво пояснила она,- просто гостья!
И вновь фигура танца помогла ей избежать более подробного ответа, вернув в общество барона.
- Вы не забыли, что обещали мне после встречи с де Вильмоном рассказать о ваших похождениях?
Честно говоря, после всех разговоров и событий последних дней, обещание выскочило у Стефки из головы. И теперь она с большой неохотой растянула губы в согласной улыбке.
- Я назначаю вам встречу после бала!
- Где?
- В каминной комнате!
- Нет, когда в замке столько гостей, для наших встреч вполне подойдет и моя собственная спальня!
Стефка не испугалась такого заявления - она знала, что Валленберг бывает в своих покоях в её отсутствии. Часто она натыкалась на слуг, убиравших платье в сундуки, а однажды в расположенной за камином маленькой мыльне застала кучу народу, сновавшего с ведрами воды и тряпками, подтирая натекшие после омовения лужи с пола. Но, как знать, что у него в голове?
Между тем бал продолжался, и на третий танец Стефку пригласил де Вильмон.
- Вы сказали, что гостья в этом доме, - вернулся он к прежнему разговору,- и как давно?
Графиня неопределенно пожала плечами.
- К чему эти вопросы?
- Мне интересно всё, что касается вас!
- Вы слишком любопытны, шевалье, а между тем, моя жизнь слишком скучна и однообразна, чтобы заинтересовать такого человека, как вы!
Перемена партнеров привела к ней фон Валленберга.
- Что ему от вас надо? - грубо спросил барон, с силой сжимая её ладонь.
- Нечего особенного...
- Я запрещаю вам с ним танцевать!
Стефания растерялась.
- И что мне делать?
- Ничего,- отрезал фон Валленберг, - сию минуту отправляйтесь в спальню и ждите меня там!
- Но...
- Вы желаете остаться?
Женщина гневно глянула на распоясавшегося мучителя, и, гордо выпрямив спину, удалилась из залы. И надо сказать, что её взбесила даже не необходимость покинуть веселье, а этот безапелляционный приказ - грубый и дикий! Заставить её уйти посередине танца? Самодур! Трирский медведь!
Зато в спальне её встретила Герда. Упрямая старуха, похоже, так и простояла все это время у кровати, опираясь на костыль, да вперив тяжелый взгляд в дверь.
- Ну, что, голубка моя? - жадно поинтересовалась она при виде взбешенной женщины. - Гуго придет?
- Придет, - в ярости заметалась по комнате Стефка,- я ему обещала, кое-что рассказать!
- Это ты умно придумала,- обрадовалась старуха, и громко закричала, вызывая прислугу,- Анхен, Труди, сюда, помогите госпоже раздеться!
К такому повороту дела женщина была не готова!
- Не надо,- возмутилась она, отталкивая руки набежавших неизвестно откуда незнакомых ей крепких девок,- я не это имела в виду! Говорю же вам - он придет поговорить!
Но те, ловко увертываясь, упрямо продолжали рвать шнурки на её платье, а кормилица ещё вдобавок и миролюбиво гудела:
- Запомни, глупышка, что все разговоры с мужчиной нужно вести в постели, только тогда от них бывает хоть какой-нибудь толк!
- Какой толк? - выведенная из себя Стефка принялась, не шутя рваться из рук незваных помощниц. - Да, вы с ума сошли, я не хочу с ним спать!
- И не надо спать! Мыслимо дело, столько ночей провести в постели мужчины, и всё это время только спать! Хватит! Вы уже оба до такой глупости дошли, что дальше некуда! Все эти игры от сатаны! Мужчина и женщина должны не разговаривать, а дело делать, и тогда в Копфлебенце не стихнут крики новорожденных.
- Меня тошнит даже при мысли об этом!
- А не надо много думать, предоставь это дел тем, у кого голова варит лучше!
Когда дюжие девки стянули с неё последнюю рубаху, бьющаяся в истерике от бессилия Стефка обреченно затихла среди нагретых простыней кровати. Но Герде показалось и этого мало! Деловито сопя, она ощупала ступни её ног.
- Этот сафьян не греет ноги, - осуждающе покачала нянька головой,- все равно, что босой ходить. С завтрашнего же дня натяну на тебя меховые сапожки! А сейчас... поставь сюда ножки!
И эта невыносимая старуха на глазах у изумленной Стефки расстегнула на себе душегрейку, обнажив рубаху, с распирающей её гигантской обвисшей грудью.
- Вот ещё,- брезгливо дернулась графиня,- зачем это?
- Если обхватишь Гуго ледяными, как у лягушки ногами, то у него может пропасть всякое желание иметь с тобой дело, и он враз убежит к своим поганым шахматам и королевам! Женщина должна добиваться своего счастья не головой, а тем местом, которое для неё гораздо важнее головы! Не противься, птичка, поверь старой Герде, чем быстрее ты забеременеешь, тем лучше будет для всех, в том числе и для тебя!
Как не была выведена из себя Стефания, но при виде умильного лица пожилой упрямой толстухи, её разобрал истерический хохот.
- Послушай, Герда,- отсмеявшись, она с усилием выдернула ступни из цепких рук старухи,- с чего ты взяла, что можешь решать там, где дело касается только нас двоих? Почему ты решила, что Гуго обрадуется, застав меня обнаженной среди простыней его кровати?
- Если женщина молода и красива, то нет мужчин, которым бы это не понравилось! Если они, конечно, не слабосильные и не пособники сатаны! Но мой мальчик не таков - он настоящий рыцарь!
- Но я не поле боя! - возразила Стефка, хотя было уже поздно что-то менять.
Послышались голоса и звуки шагов, и кормилица, не смотря на полноту, одышку и клюку, моментально испарилась, оставив умирающую от стыда женщину дожидаться хозяина. Стефка даже толком не успела натянуть на себя одеяло, когда фон Валленберг подошел к кровати.
- Дорогая,- раздвинул он полог, не скрывая своего удивления,- это лучшее из всего, что я мог ожидать, затевая эту встречу!
- Да вот..., - несчастная Стефка готова была расплакаться, комкая в руках край одеяла,- Герда...
- Ты молодец, что послушалась моей няньки! Герда очень умна!
Валленберг принялся неторопливо раздеваться, скинув отороченный мехом камзол и расшнуровывая сюркот. Замершая от тоски женщина затаилась, наблюдая за подчеркнуто медлительными движениями его рук. Она отчетливо понимала, что предоставив ей такую фору во времени, фон Валленберг специально дает ей возможность отказаться от предстоящего. Это было своего рода испытание, последний шанс повернуть всё по-другому, воспротивиться судьбе! Но ей даже в голову не пришло им воспользоваться - уж если ты обнаженной встретила мужчину в постели, то, по меньшей мере, глупо говорить ему, что ты вовсе не хотела с ним переспать.
- Неужели это песни менестреля разбудили в вас страсть?
Стефка крепко зажмурилась, с тоской прислушиваясь, как фон Валленберг усаживается на свою половину кровати, очевидно, заканчивая раздеваться.
- Нет,- она все-таки нашла в себе силы съязвить,- меня убедили доводы Герды, подкрепленные ещё и усилиями двух служанок!
Барон на мгновение замер.
- Может, мне лучше оставить вас?
Наша героиня сжала в руки кулаки, чтобы унять сотрясающую её противную дрожь. Он был для неё не желаннее чесотки, но, с другой стороны, женщина понимала, что Герда действует не сама по себе, и отказ может превратить её жизнь в самый настоящий ад.
- Я не думаю, - уклончиво заявила она,- что это хорошая идея - обнаженным ходить по замку! И раз уж вы все-таки разделись...
- Вы очаровательны даже в лукавстве!
Тяжелое тело придавило перину рядом, обдав её горячим теплом.
- Мадам, - Валленберг склонился над невольно съежившейся Стефкой,- вы настолько застенчивы, или ваша сдержанность - только моя вина?
По мере того, как он все теснее прижимался к ней, Стефка, неосознанно пытаясь сохранить дистанцию, тихонечко отодвигалась к краю кровати, лихорадочно возражая в ответ на его слова.
-... я всегда чувствую себя счастливой, впуская постороннего мужчину в свою постель!
- Разве я посторонний в этой кровати?
- Нет, мессир, вы везде у себя дома!
- Так поцелуй же меня, ангел мой!
Его руки властно сжали её, пресекая трусливое бегство. Женщина закрыла веки, прерывисто перевела дыхание и обреченно протянула губы для поцелуя.
- Редко какая девственница, мадам, ведет себя столь же целомудренно, как вы!
Барон не воспользовался приглашением, упрямо дожидаясь поцелуя именно от неё. И Стефка покорно прижалась губами к его губам, с трудом преодолев внутренний протест всего тела. Валленберг обвил её руками, как коконом и с жаром вернул поцелуй. На это раз его жесткие губы уже не принесли ей неприятных ощущений, наоборот, каким-то чудом они стали ласковыми и нежными. Отрешившаяся от происходящего Стефка смиренно подчинилась требовательным движениям его тела, только краем сознания отмечая, как он нежно ласкает её грудь, бедра, осыпает легкими поцелуями шею, живот, ноги. Это не было так уж неприятно, только опасливое напряжение держало её по-прежнему в страхе перед ним, не давая увлечься, казалось бы, такими искусными ласками.
- Что ты, ангел мой, что ты...,- шептал ей на ухо задыхающийся голос,- все будет так, как ты захочешь! Только ответь мне, только ответь...
Стефка судорожно затаила дыхание, когда его пальцы коснулись треугольника волос в интимном месте, и, резко вздрогнув, невольно отпрянула.
И тут же все прекратилось. Поначалу женщина не поняла, почему фон Валленберг отстранился от неё, но когда откинутое одеяло овеяло холодом, удивленно распахнула глаза и увидела, что тот сидит к ней спиной, зло нащупывая одежду. Вот когда настоящий ужас охватил её душу - Стефка даже представить не могла, как он может отомстить отвергнувшей его женщине!
И она моментально бросилась исправлять ситуацию. Инстинкт самосохранения - самый мощный из инстинктов, и хотя он иногда так подводил нашу героиню, в этот раз живо проснулся и стал пинками подгонять свою хозяйку к решительным действиями.
- Мессир, - тесно прижалась она грудью к обнаженной спине обиженного мужчины и быстро покрыла умоляющими поцелуями его плечи и шею, - я не хочу, чтобы вы уходили!
- Разве я вам не мешаю спать?
Да, Гуго был по-настоящему зол, но каким бы он ни был монстром в душе, тело все-таки принадлежало мужчине, и Стефка этим воспользовалась. Казалось бы, Рауль не оставил у своей любовницы хороших воспоминаний, но кое в чем, он все-таки был докой. Если правдой было то, что эльфы живут чуть ли не вечно, то за это время они в совершенствовании постигают науку наслаждения. В свое время любовник даже утомлял её бесконечными изысками изобретательной страсти - ведь когда в сердце нет любви, даже наслаждение может опротиветь, но зато теперь Стефания действовала быстро и уверенно, точно зная, как можно исправить ситуацию.
Любовь? Да, это прекрасно, когда женщина делит постель с мужчиной, к которому испытывает настоящую страсть, но любовь - довольно редкая гостья в их спальнях, а жить как-то надо!
Руки нежно пробежались по напряженному телу мужчины, слегка пощекотав бока и заросший волосом живот, и мягко опустились вниз, губы же прокладывали жаркую дорожку из поцелуев между бугрящимися мышцами плеч вверх по позвоночнику... Затем, Стефка пощекотала языком раковину уха, ласково прикусила мочку, и он не выдержал!
Резко развернувшись, мужчина с глубоким рычащим стоном сжал её в жестких объятиях.
- Ведьма!
Дальше все превратилось в беспорядочный и жаркий поединок изнуряющих поцелуев и ласк, скорее даже болезненных, чем приятных. Гуго, похоже, мстил так долго мучившей его неразделимым желанием женщине шквалом грубоватых ласк, но когда их тела, наконец-то слились, он неожиданно успокоился, и стал действовать очень осторожно.
А Стефка? Она терпеливо все сносила, с трудом справляясь со слезами. Опять чужой мужчина в её постели, опять запах незнакомого тела, опять…!
- Любовь моя, не плачь! Клянусь, я сделаю тебя счастливой!
Странный народ мужчины! Почему-то они твердо уверенны, что для женщины предел мечтаний удовлетворять их страсть и уже сам факт обладания делает партнерш счастливыми.
Ничего из обещанного не получила Стефания в объятиях нового любовника. Стойкая тошнота, боль в интимном месте и невыносимая усталость - вот неполный набор испытываемых ощущений, но все равно она мудро застонала и изогнулась, почувствовав, что дело движется к финалу.
Впрочем, вряд ли ей удалось обмануть такого умудренного опытом человека, как Гуго, потому что, сделав свое дело, он перевернулся на спину и уставился в глубину полога с трудно передаваемым выражением лица.
- Я вас не понимаю, мадам,- в конце концов, зло высказался он,- совсем не понимаю!
Стефка сжалась рядом в опасливый комок. В животе похолодело - неужели все напрасно, и зря она дала надругаться над своим телом? Наверное, на этом все так бесславно и закончилось бы, если в их отношениях не было заинтересовано ещё одно лицо.
Полотно полога заколыхалось под негодующей рукой, и в образовавшуюся щель просунулась голова воинственно настроенной Герды.
Не смотря на полноту и костыль, та коршуном кинулась к подопечной и сжала взвизгнувшую от неожиданности и боли женщину в пылких и крепких объятиях.
- Ох, Гуго,- с упреком зарокотала она густым басом, гладя Стефку по плечам и голове,- гореть тебе в аду, и даже мои молитвы не спасут тебя от Геены огненной. За что ты упрекаешь бедную горлинку? За то, что она не шлюха какая-нибудь, которой все равно, кто у неё барахтается между ногами?
- Герда, - зарычал барон, с гневом глядя на насупленную няньку,- не лезь туда, куда не просят! Сами разберемся!
Но в этом случае, он явно переоценил свою власть. Бабка ещё больше нахмурилась и чуть ли не волком уставилась на воспитанника, по-прежнему сжимая в крепких объятиях обнаженную женщину.
- Как же, разберетесь вы! - рявкнула она.- Чурбан ты неотесанный! Думаешь, легко женщине впустить в свою постель нового мужчину? А она разделась, ноги согрела... все, чтобы только тебе понравиться! А ты вместо того, чтобы пожалеть бедняжку, зубами скрежещешь..., а у неё может, уже дитё во чреве!
- Уйди, старая ведьма! - взревел фон Валленберг.- Пошла вон!
Но как не ругался барон, кормилица всё равно, упорно стояла на своем. В вечном противостоянии между сеньорами и вассалами крестьянская хитрость всегда побеждала господскую тиранию, только поэтому им и удавалось уживаться на протяжении тысячелетий в относительной гармонии. Вот и сейчас - даже Стефка и та понимала, что гнев мужчины пошел на спад, и в голосе фон Валленберга, не смотря на слова, звучал не столько приказ, сколько просьба. Сразу же уловила эти изменения и нянька.
- С первого раза редко кто даже лоб правильно перекрестит, - мудро заметила она, торопливо поднимаясь с постели,- а здесь, такое дело... Притретесь телами-то, главное, характер не показывать! Она - девочка крепкая, здоровая, такие до любви всегда охочие! Попробуйте ещё раз!
И исчезла. Почему-то после этой проповеди у Стефки повысилось настроение. Всегда приятно узнать, что в откровенно враждебном окружении у тебя есть, хоть и себе на уме, но все-таки надежный союзник.
- Что, мессир,- робко прильнула она к плечу по-прежнему хмурого мужчины,- не будем огорчать Герду разногласиями? Ведь она так старается во славу вашего дома, почему-то именно меня, сделав объектом своих забот!
Валленберг покосился на любовницу, и его губы внезапно дрогнули в скупой улыбке. Он резво повернулся на бок.
- Однако, любимая,- его палец заскользил, нежно обводя контур её лица,- ты умеешь приобретать друзей! Даже адвокаты дьявола не бывают столь красноречивы, как Герда, если дело касается женщины в моей постели. Сколько она забраковывала вполне подходящих девушек, а вот ты, моя радость, не смотря на то, что глубоко не девственна, почему-то пришлась ей по вкусу!
Второй шаг всегда легче первого, даже если тот не очень-то удался. Есть какая-то магия в обладании, поэтому, не смотря ни на какие нюансы, оно делает людей гораздо ближе друг к другу. Вот и Стефка даже нашла в себе силы кокетливо улыбнуться в ответ на эти слова:
- А вам я не пришлась по вкусу?
- Ты нежна и сладка, как взбитые сливки,- дыхание многообещающе обожгло висок,- только холодна, как снег! Такой прекрасный, сверкающий, белый снег..., который так и хочется лизнуть!
И Стефка сладко поежилась от прикосновений его щекочущего живот языка.
Герда оказалась права. Во второй раз получилось значительно лучше.
- Спасибо, дорогой,- пробормотала уставшая Стефка, прежде чем провалиться в сон,- теперь я знаю, что иногда общение с вами может быть весьма приятным!
Довольный смешок успокоил её, и она впервые заснула в этой постели, не боясь проснуться в кошмаре шахматной комнаты донжона.

ШАНС.
Утро многое прояснило, хотя надо сказать, что это не доставило Стефке никакой радости.
Барон поднимался рано, за пару часов до утренней мессы, и имел обыкновение перекусывать до официального завтрака в парадной зале замка горячим только что вытащенным из печи хлебом, маслом и солидной кружкой парного молока. А так как он ночевал нынче в своей спальне, то и стол к завтраку накрыли перед камином, а зевающую во весь рот Стефку вытащили из теплой кровати и усадили напротив барона, воткнув ей в руки горячий кусок хлеба.
Валленберг с легкой улыбкой осмотрел её полусонное лицо, и внезапно выдал такое, что с неё моментально слетела дремота.
- Через пять дней, душа моя, - любезно пояснил он, намазывая тающее масло на хлеб,- я уезжаю в Рим. Я тут немного подумал, после того, как вы уснули, и решил дать вам шанс!
Зябко кутающаяся в подбитый мехом халат Стефка недовольно покосилась на любовника. Ей так хотелось спать, что она с трудом соображала, что он говорит, но по опыту знала, что пренебрегать его словами ни в коем случае не стоит.
- Шанс?
- Да, - кивнул головой собеседник,- шанс! Эти пять ночей я проведу в вашей постели, и только от вас будет зависеть насколько плодотворно!
Женщина недоуменно наморщила лоб, пытаясь вникнуть в смысл его заявления. Валленберг любезно пришел ей на помощь.
- Ешьте, дорогая,- подтолкнул он к ней блюдо с маслом,- вам понадобится много сил, если вы действительно хотите стать матерью моего будущего ребенка. Так вот..., если в результате моего особого благоволения вы понесете, то я навек стану вашим самым преданным рыцарем, а вы истинной госпожой Копфлебенца!
- А если нет? - резко поинтересовалась моментально проснувшаяся Стефания.
Валленберг небрежно пожал плечами.
- Если вам окажется не по силам зачать ребенка, вы покинете мой дом! Но, - поспешил он сгладить угрожающий смысл последних слов,- я уверен, что у нас все получится!
Покинуть дом? И это наказание? Графиня многое бы дала, чтобы оно осуществилось прямо сейчас, но с другой стороны, одному Богу известно, что вкладывает в эти слова сумасшедший барон! И явно ничего хорошего, хотя, казалось, что может быть хуже замуровывания в стену?
- Благодарю вас, мессир! - едко высказалась она, решительно отталкивая от себя еду.
Какой уж тут аппетит после подобного ультиматума! Очень ей нужно становится матерью следующего монстра рода фон Валленбергов! И это в лучшем случае!
- Благодарите Герду,- с улыбкой парировал барон,- это была её идея!
- Значит, именно этой старухе я должна быть обязана за единственную спокойную ночь в вашем доме! - вспылила Стефка. - Мне как-то неудобно напоминать вам, что такие дела не делаются по заказу! Пять ночей! Жаль, что не пять минут!
И кого она хотела смутить?
- Деве Марии понадобилась всего одна встреча с голубем!
- Не богохульничайте! Вы превращаете в нелепую игру даже будущее вашего рода! Пять ночей - это же надо было такое придумать!
Это только потом она с удивлением осознала, что они ссорятся, как обычные влюбленные, а в тот момент ей хотелось дать понять этому извергу, что верх наглости разбудить ни свет, ни заря уставшую женщину и начать её мучить всякими дурацкими идеями, да ещё подсовывать при этом еду!
- Тихо, моя разбушевавшаяся любовь,- фон Валленберг ловко воткнул ей в руку кружку с молоком,- выпейте и успокойтесь! Что вас так завели эти пять ночей? Ведь к ним ещё прилагаются и пять дней, вечеров, и даже...,- он игриво хмыкнул,- пять таких рассветов, как этот!
- Что? - возмущенно вскинулась она,- и у вас хватит...
- Я люблю предаваться страсти ранним утром,- едко предупредил барон,- после завтрака!
Всё! Это был предел её терпению! Заниматься любовью перед утренней мессой? Да он еретик!
- Не надо мне никаких пяти ночей, - женщина в гневе подскочила со стула,- одной хватит! За оставшееся время попробуйте осуществить ваши нелепые опыты, над кем-нибудь другим! Как знать, может, кому-то повезет больше, чем мне?!
- Может быть,- покладисто согласился барон, вытирая руки о салфетку и поднимаясь с места,- но... я хочу именно вас! Особенно сейчас, когда от злости ваши глаза сияют, как у кошки!
Стефка решительно воспротивилась этим намерениям, но что она могла сделать? Несколько раз взвизгнуть, гневно укусить его за плечо, да бесцельно заерзать бедрами на столе в последней обреченной на неудачу попытке не пустить насильника туда, куда он намеревался проникнуть? Валленберг довольно хохотал в ответ, бесцеремонно усаживая её на край стола и задирая вверх юбки.
- Что ты брыкаешься, моя кобылка? Может, угостить тебя плетью?
В устах барона это была не пустая угроза, и поэтому она, несколько раз горестно вскрикнув, уступила.
В этот раз фон Валленберг оказался ей настолько доволен, что его хриплый голос даже смягчился от нежности, когда он отстранился от распростертой на столе любовницы.
- Можете не ходить к мессе, душа моя, я помолюсь за нас обоих!
Стефка едва нашла в себе силы доползти до кровати и рухнуть среди одеял.
Будучи отменного здоровья, Гуго был искренне уверен, что занятия любовью - это показательный марафон, где каждый должен выкладываться на пределе своих возможностей. Он загонял своих любовниц до бездыханного состояния в изнурительных по темпам и интенсивности любовных схватках. А ведь, за редким исключением, женщины ищут в объятиях ласку и нежность. Увы, у фон Валленберга были свои незыблемые представления о женском счастье.
- У тебя давно не было мужчины,- сделал он вывод при виде её побледневшего и осунувшегося лица,- вот ты и расслабилась..., и вообще, по всей видимости, твой муж умел хорошо, разве что за ведьмами охотиться! Только понапрасну раздразнил тебя, да испортил темперамент..., вот поэтому я предпочитаю девственниц. Ножны нужно вытачивать под определенный меч!
Стефка мутно глянула на приводящего себя в порядок любовника. Вытачивать? Что ж, это слово вполне подходило для того, чтобы охарактеризовать его страсть.
Впрочем, она была не права. Когда барон ушел, приплелась Герда и принялась долго и въедливо учить её правилам общежития с нежеланными мужчинами.
- Чего ты ревешь? Сама виновата... только от женщины зависит, получит она удовольствие от мужчины или нет!
- Это как так? - всхлипнула в подушку Стефка. - Разве можно наслаждаться насилием?
Нянька хмуро хмыкнула, поудобнее устраиваясь рядом на постели.
- А вот ты послушай мою историю! - со вздохом предложила она. - Когда-то и я была молода и красива! Прямо скажем, первая красавица в деревне!
Графиня недоверчиво покосилась на расползшуюся как квашня старуху. На красавицу она сейчас походила мало, но кто знает, как уродует женщин коварное время?!
- Был у меня и дружок, Гейнцем звали, царство ему небесное,- благочестиво перекрестилась нянька,- хороший был парень, работящий, сильный! Ох, и любила я его - сердце пылало. Ну, и сама понимаешь, то да сё, решили мы, честь по чести, обвенчаться и жить вместе! И всё вроде бы шло хорошо, но когда стояли у алтаря в церковь принесла нелегкая барона.
Герда прерывисто перевела дыхание. Было видно, что рассказ ей дается с трудом.
- Вот уже столько лет прошло, а я всё помню - как будто это было вчера! Бароном тогда был дед нашего Гуго - суровый, не то что мой мальчик, настоящий зверь! Только глянул он на меня, и тут же затребовал на первую ночь, а когда Гейнц наутро пришел к воротам замка, так стража прогнала его прочь! Вот так я и оказалась прикована к этому месту! И что было делать? Каково это обменять любимого на капризного и вздорного старика? Но я не стала дергать на себе волосы, чахнуть, киснуть, лить понапрасну слезы! Что толку-то... одна умная женщина в людской, была здесь такая, дала хороший совет. "Человек,- сказала она,- не может выбрать себе жизнь - это не в его власти, но вот как прожить эту самую жизнь, выбирать ему! Да, барон - не принц из сказки, но кто мешает тебе вообразить его принцем!" Я приняла её совет к сведению, и вот! Никто из моей родной деревни не может похвастаться столь хорошо сложившейся судьбой!
Стефка недоуменно поморщилась.
- Я не понимаю,- откровенно призналась она,- что ты предлагаешь?
- Чего здесь непонятного,- отмахнулась Герда,- нужно искать хорошее в своем положении. Например, Гуго молод, силен, недурен собой, разве это уже само по себе не счастье? Так радуйся этому обстоятельству, и перестань лить слезы! Просто возьми голову в руки и скажи себе - " все могло бы быть гораздо хуже, мне страшно повезло, что моим любовником стал такой интересный мужчина!"
- Думаешь, поможет?
- Уверена! Только полные дурочки ждут, что судьба за просто так преподнесет им и любовь, и счастье. Разумные же женщины берут то, что есть и сами обустраивают свою жизнь!
Графиня в сомнении покачала головой.
- Боюсь, я не выдержу таких изнуряющих гонок,- честно призналась она,- мне они не по силам! Я - обыкновенная женщина, а не шлюха из дома терпимости, у которой заработок напрямую зависит от её выносливости!
- Это ещё как сказать,- категорически не согласилась Герда, - гораздо хуже, если бы он оказался слабосильным, и ты бы мучилась, пытаясь заставить его делать мужскую работу! Вот, действительно, непосильная работа - поднять то, что само по себе не держится! Я и через это прошла, когда покойный барон одряхлел, а тут дело поправимое...
И Герда деловито дала ей несколько советов чисто практического свойства, оснащая речь такими натуралистическими подробностями, что у женщины загорелись от стыда щеки.
- А вдруг ему не понравится,- усомнилась она, вновь пряча нос в подушку, - все-таки это как-то через чур!
- В самый раз,- заверила её старуха, бесцеремонно хлопнув по заднице,- мужчины полностью лишены стыда! Им бы только получить свое, а там, хоть трава не расти! Если женщина удовлетворяет мужчину в постели, то может смело вить из него веревки! У тебя есть возможность за эти пять ночей так привязать его к себе, что Гуго будет легче вырвать себе сердце, чем расстаться с тобой! Женщина для мужчины - это гостеприимно расправленная постель!
- Не всегда,- нервно возразила Стефка,- мой муж совсем не такой!
- Так он у тебя совсем спятил,- любезно пояснила бабка,- что с него взять? Инквизитор - разве это мужчина, так... недоразумение одно! Пытки и дознания - это дело либо палачей, либо монахов!
Можно представить, как бы удивился де ла Верда, если бы услышал такую характеристику, да ещё и из уст престарелой няньки трирского шахматного монстра.
- Ладно,- вяло согласилась после некоторых раздумий Стефка,- попробую последовать твоему совету!
А что ей ещё оставалось?

ПЯТЬ ДНЕЙ.
В день выезда баронского отряда погода была хуже некуда. Неизвестно откуда налетевшая оттепель сопровождалась сильнейшим ветром с ледяным дождем. Стефка выглянула во двор, где в предрассветной темноте собирался отряд, нашла взглядом шлем с распростершим крылья соколом, злорадно улыбнулась, и удовлетворенно юркнула в теплый уют подушек с одеялом.
Всё! Как бы то ни было, но она честно заработала свой покой. Удалось ей зачать или нет, вопрос отдельный, но вот то, что её положение в Копфлебенце существенно изменилось, не оставляло сомнений.
Во-первых, когда она появилась к обеду в общей зале, мажордом провел ко второму дамскому месту, сразу же после дочери Валленберга Эрики - теперь мадам Ульрика сидела после неё, и окаменевшее в оскорбительном молчании лицо белой королевы служило хоть и слабым, но утешением.
Зато встреча с де Вильмоном отнюдь не порадовала. Менестрель посетил дам в каминной зале, и расположился было рядом с Ульрикой, но не успел и рта раскрыть, как в комнате появился сам барон, Вальтер, и ещё несколько рыцарей.
Пажи забегали, расставляя скамьи и итальянские кресла для такого количества гостей. Все замешкались, и именно в этой толкучке поэт сумел обменяться несколькими словами со склонившейся над шитьем молчаливой графиней, сверкнув алмазами в подаренной брошке.
- Вы обманули меня,- шепотом укорил он женщину,- сказав, что просто гостья в этом замке! Вы возлюбленная фон Валленберга!
Стефка не сочла нужным оправдываться, только обреченно вздохнув. Вот и у этого к ней появились претензии!
Возможно, де Вильмон хотел ещё что-нибудь сказать, но пристальный, не сулящий ничего хорошего взгляд барона заставил его замолчать и быстро ретироваться к следующей даме.
Зато к Стефании подошел Вальтер.
- Как вы себя чувствуете, мадам, - склонился он в низком поклоне,- надеюсь, достаточно здоровы, чтобы выехать завтра на охоту?
Сердце женщины радостно сжалось. Да, в словах Герды была определенная истина - в любой ситуации можно найти нечто хорошее. Что может быть лучше прогулки по заснеженному лесу, когда конь под тобой грациозно переступает, выискивая дорогу в сугробах, а уютный лапник елей осыпает серебристой пудрой инея? Стефка страстно любила лес, и даже мысль о деревьях и то повышала ей настроение.
- Я вполне здорова,- поспешно заверила она Вальтера,- только плохо выспалась!
- Это немудрено,- растянул тот губы в сухой улыбке,- и все же оденьтесь потеплее. Я дам распоряжение Герде!
Тогда она не обратила на эту фразу никакого внимания, но потом.... Впрочем, не будем забегать вперед!
Разговор в гостиной крутился вокруг самых разнообразных тем. Де Вильмон довольно остроумно рассказывал о дворе Карла Смелого, дамы ему зачарованно внимали, Валленберг же, в свою очередь, расспрашивал поэта о новых фортификационных укреплениях крепостей. В общем, всем находилось, о чем поговорить, кроме, пожалуй, графини. Её мало интересовал Великий герцог Запада, да и своих проблем хватало, чтобы заострять внимание на чужих.
Она рассеянно втыкала иглу в канву и пропустила момент, когда разговор коснулся событий вчерашнего вечера.
- Мы в восхищении!
- Это было великолепно!
- Ваш дар воистину божественен!
Де Вильмон с благожелательной улыбкой принимал комплименты, но его глаза неотрывно следили за склоненной головкой графини.
- А что скажет дама Стефания?
Женщина растерянно встрепенулась, услышав свое имя.
- Вы польстили мне, шевалье, хотя я получила ни с чем несравнимое удовольствие.
Поэт ответил ей явно не уместным в данной ситуации интимным, многозначительным взглядом.
- Знаете, когда вы нас вчера так неожиданно покинули,- заявил он, - я был настолько огорчен, что сочинил новую песню!
Стефка ошеломленно воззрилась на говорящего. Видимо в груди у де Вильмона билось сердце смельчака, раз он не побоялся сказать такое в присутствии фон Валленберга. Впрочем, сегодня тот и виду не подал, что его задевает такое открытое ухаживание за своей любовницей.
- Порадуйте нас своим талантом! - любезно попросил он гостя и дал знак пажу, чтобы тот принес инструмент.
Де Вильмон тронул струны гитары и грустно запел:
Скрылась с небосвода луна,
Когда ты ушла!
Поглотила ночь мрака тьма -
Ведь сердце мое ты с собой забрала!
Зачем ты ушла?

Припев:
Нет сна, нет покоя
Влюбленному сердцу!
От тяжкого горя
Мне некуда деться!

Ты мне улыбалась улыбкой мадонны,
И глаз бирюза мне казалась бездонной!
Я в них утопал, весь от счастья ликуя,
Мечтал прикоснуться к тебе поцелуем!

Припев.

Но ты лишь мелькнула,
Подобно виденью…
Исчезла, пропала,
И нет мне спасенья
От страсти, что душу поэта сожгла.
Зачем ты ушла, зачем ты ушла?

Припев.

И снова я вижу лик чистой мадонны,
В твоих же глазах растворяюсь бездонных,
Но ты далека и прекрасна, как грезы
О страсти взаимной, разящей, как стрелы...

Припев.

Молюсь и страдаю, вздыхаю влюбленный,
От ревности страшной, от ревности черной.
Неужто соперник над нами смеется?
Он враг мне навеки, и сердце так бьется
От ревности жуткой, от боли ужасной.
Зачем ты любима, зачем так прекрасна?

Припев.

Аккорды гитары затихли в гробовой тишине. Графиня смотрела на менестреля, широко распахнув глаза, и не веря собственным ушам. Её отношение к нему вновь изменилось - сердце поневоле дрогнуло и перед волшебством завораживающего голоса, но самое главное - перед мужеством слов последнего куплета. Не надо было иметь особого ума, чтобы расслышать в словах песни открытый вызов фон Валленбергу.
Это было прекрасно и одновременно жутко, потому что де Вильмон не знал, что даже менее безобидные поступки, и то заканчивались плачевно для тех, кто осмеливался задеть барона.
Глаза Гуго превратились в искрящиеся льдом щели.
- Соперник? - его голос приобрел шипящие интонации. - Разве у такого талантливого певца могут быть соперники в сердцах дам? В моем доме, по крайней мере, нет ни одного человека, который бы мог срифмовать хотя бы пару строк!
Стефка облегченно перевела дыхание - для фон Валленберга эти слова были верхом миролюбия, теперь де Вильмону оставалось только отшутиться в ответ, и опасная ситуация, к всеобщей радости, могла бы сойти на нет. Но поэт не пожелал принять оливковую ветвь.
- Любовь - это не только слова удачного сонета,- холодно возразил он,- песня всего лишь выражает то, что заполняет сердце! И если оно молчит, уста так же будут скованы молчанием!
У Стефки от ужаса пресеклось дыхание, да что там - побледнела даже вечно невозмутимая Ульрика.
- Дама Стефания,- поспешила вмешаться она,- несомненно, польщена вашими песнями! Но её сердце, конечно же, принадлежит...
- Почему вы говорите за неё,- внезапно перебил женщину странно оживившийся барон,- пусть мадам сама скажет, кто дорог её сердцу!
Стефка натянуто улыбнулась - можно подумать, что она бы осмелилась дать правдивый ответ. Разве что у неё вместо одной было бы даже не две, а три головы!
- Мадам Ульрика права, мое сердце принадлежит моему сеньору!
- Но вы же сами говорили,- с непонятным жаром возразил де Вильмон,- что ваш супруг не против, чтобы его жену окружало преклонение?
Все окружающие с недоумением воззрились на задиристого менестреля. Только он один при слове "сеньор", почему-то решил, что речь идет о муже графини, все остальные были твердо уверены, что это определение может относиться только к фон Валленбергу.
- Гм-м, - настроение барона неизвестно почему улучшалась с каждой минутой,- так значит, в борьбе за честь называть мадам Стефанию своей дамой сердца равны все мужчины в этом замке?
- Выходит так! - дерзко вздернул подбородок менестрель.
- Ну, тогда давайте разрешим наш спор древним, как мир способом!
И прежде чем кто-нибудь сообразил, что он имеет в виду, Валленберг довольно хлопнул ладонью по подлокотнику кресла и резко встал с места.
- Назначаю на завтра рыцарский турнир! Давно пора поразмять кости, да развлечь наших дам!
- А как же охота?
Слова сорвались с губ графини прежде, чем она осознала, что именно говорит. Но заменить замечательную прогулку по лесу видом остервенело рубящихся мечами мужчин? Разочарование было слишком велико! И лишь только потом до неё дошло, что всё это значит - такой сумасшедший ревнивец, как Гуго, мог под шумок и убить ни о чем не подозревающего поэта. Этого она допустить никак не могла!
- Кому, мадам, вы подарите свою ленту?
Это поинтересовалась язвительно взирающая на неё Эрика. Удивительно, но это были практически первые слова, сорвавшиеся с уст единственной дочери фон Валленберга. Девушка была настолько молчаливой, тихой и невозмутимой, и вот, пожалуйста - не в бровь, а в глаз! Как говорится, яблоко от яблони...
- У меня нет ленты,- огрызнулась Стефка,- а если бы и была, то... мессир Вальтер, не отказались бы вы носить мои цвета?
Причем здесь был Вальтер? Почему именно его она сделала своим избранником? И вообще, собирался ли брат барона участвовать в турнире? Но и предать столь мужественно ведущего себя де Вильмона открытым предпочтением барона, она тоже не могла!
Вальтер удивленно вздернул брови, но все-таки благодарно поклонившись, прижал руку к сердцу.
- Я польщен вашим выбором, мадам!
Валленберг только тонко улыбнулся при виде этой сцены, а умница Ульрика тот час перевела разговор на другую тему, спросив де Вильмона о дочери герцога Бургундского Марии.
Зато вечером между бароном и его любовницей разгорелся очередной скандал.
- Если даже менестрель и посчитал себя влюбленным в меня, - с жаром защищалась от нападок Стефания,- то я тут не причем! Знаете, не только вы один имеете глаза, а я, по общему признанию, довольно красива!
- Вы сами спровоцировали его на такое поведение, едва не выпрыгнув из платья прямо посереди забитой людьми залы!
- Да, мне нравятся обходительные мужчины, которые не ставят условием своего расположения беременность за пять ночей! Да ещё при этом претендуют на главенство в моем сердце! И вообще…, я так мечтала проехаться по лесу, а теперь вместо прогулки придется пялиться на идиотское сражение, неизвестно за что!
- Как за что, мадам, за ваше благоволение! Я убью этого слащавого шута, выбью из него мозги и отрежу его коварный язык в назидание всем, кто осмелится претендовать на мою женщину!
- Да, вы просто варвар! - женщина гневно взвилась со своего места. - Этот человек всего лишь сказал мне несколько изящных комплиментов! Я благодарна ему за это, и не более того!
Надо сказать, что ругались они в уединении спальни. Графиню заботливая Герда приготовила к ночным забавам, поэтому она спорила, приложив одеяло к обнаженной груди, а вот фон Валленберг возвышался над изножьем кровати, наоборот, полностью одетым, и, похоже, не собирался раздеваться.
- Ты все испортила!
- А что? Было что портить? - Стефка не собиралась сдавать позиции. - Моё сердце совершенно свободно, и если бы вы приложили хотя бы минимум усилий мне понравиться, то получили бы реальный шанс стать в нем единственным! Так нет - то дурацкое условие забеременеть за пять дней, то убийство пропевшего несколько милых сонетов поэта..., сколько можно? Чьё тут выдержит терпение?
- Раз я настолько невыносим, то не настаиваю на первом условии! А дерзкого певуна все равно убью!
- Вот как? - Стефка дерзко отбросила одеял. - Кто не дорожит любовью, сам себя делает нищим! И де Вильмон тут ни причем!
Валленберг озадаченно присел на край кровати, не сводя потемневшего взгляда с дерзко выпяченных сосков её груди.
- Стефания - ты философ? Вот уж удивила, так удивила...
Женщина решительно натянула на себя край одеяла. Хватит, он итак увидел достаточно!
- Я обыкновенная женщина, мечтающая урвать себе хоть частичку счастья в жестоком мире, помешанных на своих амбициях мужчин! - горько заявила она.
- Вы все время интересовались, почему я в свое время сбежала от мужа? Потому что он променял мое сердце на стопку дипломатических договоров! Дела принцев и герцогов его интересовали гораздо больше семейных. У него не хватало времени даже на то, чтобы лечь с женой в постель, и вот теперь вы уверенно отбрасываете меня в сторону ради блажи убить ветреного де Вильмона! Менестрели больше любят свои творения, чем вдохновительниц! На то они и поэты!
- И чего вы хотите, - заинтересованно осведомился Гуго, проводя рукой по её колену, - чтобы я отменил мною же назначенный турнир?
Стефка довольно улыбнулась. Невероятно, но, кажется, она все-таки добилась своего.
- Пусть дерутся, - вновь гостеприимно распахнула она одеяло,- но без нас!
В первый раз на её памяти фон Валленберг растерялся.
- Любовь моя, но... как это возможно?
- Очень просто,- Стефка решительно взялась за его камзол, ловко распутывая хитросплетения шнуровки, - мы откроем турнир, а потом, после первого же боя тихонько удалимся...
- Но это значит...
- … это значит, что вас на поединке будет представлять Вальтер, и бой будет длиться до тех пор, пока де Вильмон не выбьет его из седла, после чего я назначу трубадура своим рыцарем, и пусть себе едет с этим званием, куда только пожелает его душа! А вам, в свою очередь, достанется пусть менее почетная, но все же более привлекательная роль моего возлюбленного!
- Гм-м..., моя любовь, кажется я тебя недооценивал!
После чего фон Валленберг уже покорно дал себя раздеть. Может, потому что Стефка впервые чувствовала себя победительницей в их спорах, но эта ночь неожиданно подарила ей наслаждение от объятий барона. А, может, она уже начала к нему привыкать?
Но утром все прошло совсем не так, как она предполагала. Все-таки, фон Валленберг не был бы самим собой, если бы хоть раз в жизни послушался советов женщины.
Стефка, зябко поеживалась на наспех сооруженной трибуне от пронизывающего зимнего ветра. Здесь же толпились, кутающие покрасневшие от холода носы в воротники и прочие дамы Копфлебенца. Перед выходом из дома она выдержала настоящий бой с Гердой, пытающейся натянуть на неё сразу три меховые шубы.
- Там на трибуне будет дуть такой ветер, что ты превратишься в сосульку раньше, чем драчуны скрестят из-за тебя копья! - бурчала вредная старуха, перетряхивая сундуки с мехами.
- Я стану похожа на снежную бабу,- графиня возмущенно вырывалась из рук все тех же дюжих служанок,- а я собралась ехать в лес!
- Какой лес, - даже сердито пристукнула костылем Герда, - после поединка все так умотаются, что с трудом доползут до стола! Для мужчин звук оружия милее ангельского пения! Слушай, что я тебе говорю, иначе обвешаешься соплями, да будешь чихать, как иерихонская труба!
Но оказавшись на улице, раздраженная поначалу Стефания, в конце концов, простила упрямую бабку. А потом... потом когда на поле выехал закованный в латы фон Валленберг и остановился у трибун, у неё от злости клацнули зубы. Да, Герда знала своего воспитанника гораздо лучше!
- Двенадцатый барон Гуго фон Валленштейн, сеньор Копфлебенца, Дюзе, Мэйнца и земель Кэрра, вызывает на поединок в честь прекрасной дамы Стефании шевалье Роже де Вильмона. Бой будет производиться тупыми концами копий до тех пор, пока один из бойцов не вылетит из седла!
Упрямый трирский болван!
Стефка закуталась по самый нос в меховой воротник, угрюмо наблюдая за выездом на поле вооруженного копьем де Вильмона, и хотя забрало полностью скрывало его лицо, она не сомневалась, что у него такой же мстительностью горят глаза, как и у её сумасшедшего любовника.
Ох, уж эти мужчины! Милосердный Господь, дав им силу, в высшем проведении забыл или не захотел дать хоть чуточку здравого смысла. Разве можно завоевать любовь женщины, изо всех сил колошматя копьем своего соперника? Какой в этом толк? Если она любит, так поверженный ей покажется ещё дороже, а если нет, так что даст вид измочаленного тела и без того отвергнутого противника?
Конечно, физически фон Валленберг был намного сильнее менестреля, но он знал толк в развлечениях подобного рода, да и глупо вытаскивать людей на мороз, строить трибуны, расчищать площадки, городить барьер только лишь для того, чтобы в течение пары минут выбить врага из седла.
И барон забавлялся от души, играючи отбивая сердитые наскоки де Вильмона.
Поэтому раз за разом трубили в оледеневшие трубы герольды, выкрикивая охрипшими голосами девизы дерущихся сеньоров, а рыцари, завершив круг, сходились в поединке опять. Валленберг каждый раз показательно тыкал в соперника копьем, но достаточно слабо, чтобы тот оставался в седле и мог продолжать поединок. Даже ненавидящая развлечения подобного рода Стефания и то не могла не отметить, с каким искусством двигается всадник в украшенном изображением сокола шлеме, как ловко и грациозно он держится в седле, не смотря на тяжесть вооружения. Да, в бою фон Валленберг становился почти так же прекрасен, как де Вильмон в пении, поэтому вдоволь поиздевавшись над противником, он небрежным движением выбил менестреля из седла, казалось, едва к нему прикоснувшись.
Стефка раздраженно привязала к опущенному копью свою ленту, и, холодно глянув на любовника, не стала слушать восхвалений герольдов, а гневно вернулась было в дом, но на пороге её остановил управляющий.
- Его милость велел вам ждать его на конюшне! Он хочет прогуляться с вами по лесу!
Не больше, не меньше!
Женщина зло развернулась в сторону служб, но не успела она сделать и десяти шагов, как наткнулась на согбенных под тяжестью лат и меча оруженосцев барона.
- Его милость ждет вас, мадам!
И она, с трудом шевелясь в трех шубах продолжила свой путь, проклиная и неуемность барона, и назойливость Герды, и собственную дурость, потому что после часового стояния на пронизывающем ветру ей уже расхотелось, куда-либо ехать, но как об этом сказать барону, когда полночи уговаривала его совершить прогулку?
Валленберг ждал её, уже сидя верхом.
- Дорогая,- шутливо поклонился он,- вот видишь, я все делаю, как хочешь ты! Легкое, кратковременное столкновение - менестрель жив и здоров, и обещанная прогулка по лесу!
Барон насмешливо покосился на солидно округлившуюся любовницу.
- Любовь моя, ты уверена, что удержишься в седле, а не покатишься, как шар!
- Это все Герда,- скрипнула зубами Стефка, пытаясь избавиться хотя бы от одной шубы, но та намертво застряла где-то в районе воротника,- она кутает меня, как младенца!
Валленберг коротко рассмеялся.
- Ничего, оставь всё как есть..., у меня появилась неплохая идея!
Если бы она догадалась тогда, какая идея появилась у этого извращенца, то с места бы не сдвинулась.
Лес её не подвел. Здесь было так тихо, и даже пение птах не столь разрушало это безмолвие укутанных снегами деревьев, сколько подчеркивало его белоснежную таинственную глубину.
Барон со спутницей в сопровождении отряда приближенных не спеша пробирались по узкой тропе.
- Разве я не внимателен к тебе, моя радость?
- Ваша милость - сама любезность!
- В ваших словах мне послышался сарказм?
- Что вы!
- Не можете мне простить унижения вашего разлюбезного певуна?
- Я не считаю, что он унижен!
- Разве победа на ристалище не показала всем, на чьей стороне истина?
- Для того чтобы победить менестреля, нужно применить его оружие!
- Гитару?
- Песню!
Туше! Изумленно глянувший на собеседницу барон открыл было рот, чтобы продолжить перепалку, но ... поспешно его закрыл. Впрочем, рано она торжествовала, потому что он тот час отомстил по-своему.
- Дорогая, не спешиться ли нам? Так приятно прогуляться вот здесь, под этими елями...
И когда они достаточно отошли, он схватил её в крепкие объятия.
- В этих шубках, сердце мое, ты похожа на толстого капуцина, который слишком злоупотреблял пивом! Но если одну подстелить....
Не мудрено, что к тому времени, когда Стефка добралась, наконец, до дома, от усталости она едва соображала, на каком находится свете.
- Да он с ума сошел, - разбушевалась кормилица, услышав про их экстравагантные приключения,- ну-ка, живо в постель!
Вечер Стефания провела под кучей одеял, потея и то и дело глотая какой-то "чудодейственный" отвар под занудливые причитания разозленной старухи.
- Всё у них не как у людей! Вечно всё шиворот на выворот! Уж казалось бы, такое обыденное дело, так нет, как две бешеные белки под елью, в снегу... Тьфу!
Гуго не появился тоже, неизвестно где проведя эту ночь. И, о парадокс, это очень не понравилось Стефке! До такой степени, что она проворочалась в постели почти до рассвета, сердито гадая, на чью же подушку преклонил голову ветреный барон.
- Он не может быть постоянным даже в течение пяти дней,- зло высказала она кормилице поутру,- как можно жить с таким человеком?
- Это я ему сказала, что ты можешь заболеть! - грудью встала та на защиту своего любимца.
Но молодая женщина только мрачно покосилась на старуху, пока служанки укладывали ей волосы. Понятно, что от той правды не дождешься!
Впрочем, все разъяснилось довольно быстро, неожиданно и странно.
В каминной комнате мадам Ульрики в это утро собралась все та же компания, что и третьего дня - барон с приближенными, де Вильмон, ну и, конечно же, дамы из кружка этой некоронованной королевы. Сидела на своем привычном месте и угрюмая Стефка. Уткнувшись по привычке в вышивку, она старательно отводила глаза от фон Валлеберга. Распутник!
Между тем, после обмена несколькими ничего не значащими фразами, барон обратил свой взор на мирно сидящего чуть в стороне менестреля. Де Вильмон тихо толковал о чем-то с Эрикой, небрежно перебирая струны гитары, отчего та звучала тихо, но довольно приятно.
- Шевалье де Вильмон! Вчера дама Стефания упрекнула меня в том, что я выбрал для поединка с вами неравное оружие!
В комнате воцарилась тишина. Нашей героине стало не по себе от страха за менестреля - одному Богу известно, что ещё изобрел злокозненный ум барона, какую очередную пакость! И зачем только она вчера с ним спорила? А теперь по её вине пострадает ни в чем не повинный человек!
Но де Вильмон и бровью не повел на этот очередной вызов. Наоборот, его глаза заинтересованно и опасно блеснули. Похоже, он жаждал реванша!
- Почему неравное? Я так не считаю! Но если у вас есть желание сразиться со мной другим видом оружия...
- Есть! - едко ухмыльнулся фон Валленберг,- я хочу сразиться на вашем поприще!
Не было ни одного лица в их окружении, на котором бы не отразилось крайнее удивление.
- То есть? - изумился и менестрель.
- Поэтический турнир! Состязание в написании мадригала в честь дамы Стефании! Я не хочу, чтобы она упрекала меня в нечестности!
Губы поэта исказила недобрая усмешка.
- Если вы настаиваете... Я принимаю ваш вызов!
Он чуть-чуть подумал, а потом осведомился:
- Каковы же условия поединка?
Валленберг небрежно развел руками.
- Мадригал в ответ на мадригал... Вы гость - вам и начинать!
Де Вильмон не заставил себя ждать. Уверенной рукой взяв несколько аккордов, он немного подумал и выдал следующее:
Вечна дорога к мечте,
И может быть бесконечно трудной!
Вся жизнь - это путь к тебе,
К любимой моей,
Нежной и безрассудной!

Ты настолько прекрасна,
Что звезды порой
Красотою лица затмеваешь,
Отливают глаза бирюзы синевой,
Ты улыбкой весь мир освещаешь!

Ты возьми мое сердце в ладонь
И сожми!
Пусть умру, и прервется дыханье…
Жизнь мою, как цветок
Для себя ты сорви,
Для меня это в страсти признанье!

Я надеждой живу,
Что полюбишь меня,
И умру, если вдруг
Ты забудешь меня!

Негромкие и опасливые аплодисменты больше отдавали вежливостью, чем искренним восхищением. Ведь соперником менестреля был сам хозяин замка, и понятно, что прежде чем выказывать ему восторг всем, все-таки, хотелось услышать самого барона.
Никакие чудеса не смогли бы заставить фон Валленберга запеть, но он нашел выход из положения. Барон читал стихи под наигрыш гитары, а фоном его глухому голосу звучал тонкий серебристый тенор одного из пажей. Надо сказать, что получилось весьма неплохо! Только теперь до облегченно вздохнувшей Стефки дошло, чем занимался всю ночь её любовник.

Я подарю тебе, любимая, букет
Из самых нежных снов,
Что есть на этом свете.
В них мы пойдем с тобой
По Млечному пути,
Танцуя и смеясь, как маленькие дети…

Вплету в твою косу я песни и цветы,
Фиалками затку я для любимой платье,
Я разбужу рассвет, чтобы собрать росы,
И напоить тебя в своих объятьях!

Я славлю красоту озер любимых глаз,
Готов я жизнь отдать лишь за улыбку милой,
Тебя прислал Господь, чтоб показать мне рай
В оправе нежных рук моей любимой!

За счастье я почту служить тебе всегда,
И не страшны мне времени препоны!
Ты - звездной вечности мечта,
Ты - древней сказки красота,
Моей любви прекрасная мадонна!

У Стефки изумленно округлились глаза. Вот это да! Неужели он приложил руку к этим прелестным стихам?
Де Вильмон был профессиональным поэтом, поэтому слушать его песни было приятно, но откуда ей было знать, скольким дамам он уже морочил голову? А вот Гуго был кем угодно, только не менестрелем, и женщину растрогала его вполне удачная попытка превзойти знаменитого де Вильмона.
Поэт и барон продолжали обмениваться мадригалами, но они не произвели на Стефанию такого же впечатления, как самые первые, и хотя де Вильмон сочинил гораздо больше мадригалов, и были среди них даже очевидные перлы, она без тени сомнений отдала свою ленту барону.
- Я была бы рада,- тихо прошептала она ему,- пробежаться с вами по Млечному пути!
- Я благодарю вас за прелестные песни, посвященные мне,- так же приветливо раскланялась она с менестрелем,- но... мне больше понравилось выступление мессира!
Де Вильмон укоризненно глянул на женщину, очевидно, решив, что она смалодушничала, но Стефанию больше интересовал фон Валленберг. А тот с довольной миной поглядывал на поэта.
- Что ж,- счел нужным сухо поклониться менестрель,- вы победили на своем поле! Может статься, что мы встретимся на чужом, и опять попробуем наши силы!
Так, ко всеобщей радости, и закончилось противостояние между шевалье и бароном.
Поздно вечером, когда Стефка и фон Валленберг уже лежали в постели, эта поразительная история, наконец-то, получила разъяснение.
- Ах, дорогой,- мурлыкала довольная женщина, уткнувшись носом в плечо любовника,- ваши стихи прелестны! Я никогда не подозревала, что вы такой талантливый поэт!
- Ну...,- уклончиво протянул Гуго,- когда я угощаю обедом соседа, то не рассказываю ему о поваре! Так и в этом случае...
- Так это сочинили не вы? - взвилась возмущенная Стефка.
- Почему же, я! Только мне помог с рифмами… Вальтер!
Женщина подумала-подумала..., и умиротворенно вновь пристроилась в объятиях Валленберга.
- Всё равно это было красиво!
- Я рад, любимая, что вам понравилась моя песня, и если по исходе девяти месяцев, вы одарите меня мальчиком, то, клянусь, я осыплю вас мадригалами только собственного сочинения!
Стефка прикусила в досаде губу. Рожать совсем не хотелось, но, с другой стороны, она начала приноравливаться к нелегкому нраву барона. И если Господь решит ей помочь на том поприще, где терпели поражение все остальные, то пусть будет, как будет!
И вот эти дни напряженной работы остались позади - можно было отдохнуть от бессонных ночей, дать покой усталому телу, сплошь покрытому кровоподтеками из-за чрезмерных ласк любовника. Стефе иногда казалось, что на ней места живого не осталось. Валлеберг был жаден до любовных утех, и не привык себя контролировать ни в чем. Он мало думал о женщинах под ним, непоколебимо уверенный, что они находятся на вершине блаженства, исполняя его прихоти.
И вот, наконец, долгожданный покой - барон и менестрель уезжают, и дай им Бог счастливого пути, который бы уводил их все дальше и дальше от замка, а она будет спать, спать и спать! Отдохнет душой и телом, а там видно будет.
Увы, этим намерениям не суждено было осуществиться.
В отсутствии барона управление замком было поделено между Вальтером и Ульрикой. Брат барона никогда не вникал в домашние дела, занимаясь сугубо вассалами и охраной подвластных земель - у него итак было хлопот по самое горло.
Ульрика же железной рукой руководила жизнью господского дома, будучи всевластной в этом замкнутом мирке уже на протяжении ни одного десятка лет. Так было всегда, но в этот раз кое-что изменилось, и именно это вывело из себя белую королеву.
Стефка ждала ребенка. Именно "ждала"! Сначала Герда её изводила по сто раз на дню расспросами о самочувствии, и в напряженном ожидании кудахтала над ней, как наседка над цыпленком, выматывая нервы, а потом, когда все сроки обычных недомоганий прошли, жизнь будущей матери вообще превратилась в кошмар из-за чрезмерной опеки свихнувшейся бабки.
Была бы её воля, Герда уложила подопечную на девять месяцев под одеяла, и не дала бы носа высунуть из спальни, но гораздо страшнее оказалась обрушившаяся на Стефку, подобно лавине ледяная ненависть Ульрики.
- В отсутствии барона я управляю этим домом,- грозно заявила та, появившись в баронских покоях, - и вы должны подчиняться моим требованиям, а не слушать, какую-то спятившую холопку!
Графине в тот день не моглось - тошнило, кружилась голова, и она, по настоянию Герды, не спустилась к завтраку. Выволочка последовала сразу же.
- И что из того, что вы, милочка, беременны! Это - не тяжелая болезнь, чтобы так распускать себя, и игнорировать даже мессы! В Копфлебенце нет места еретичкам! Каждое утро по удару колокола вы должны стоять в часовне и молиться о здравии нашего господина!
Вот тебе и мирный сон под теплым одеялом! Стефка нервно покосилась на брюзгливое лицо дамы.
- Я постараюсь! - миролюбиво согласилась она, - но...
- Если не хотите быть наказаны, никаких "но"!
Возразить было нечего. Но когда на следующее утро, ежащаяся от озноба Стефка вылезла из-под меховых одеял в холод, остывшей за ночь комнаты, Герда силком затолкала её обратно.
- Не смей рисковать чревом, непутевая, - заорала та,- думай, чей плод-то носишь!
- Но мадам Ульрика...
- Уж ей-то я хвост поприжму!
Дело кончилось тем, что в их свару вынужден был вмешаться Вальтер.
_________________

Бланка в монастыре! ведь за ней приехала аббатиса, которая должна была забрать одну из девушек. Аннет на месте, значит увезла Бланку. Последующие события не позволили Стефании это увидеть.
_________________

Еще раз огромное спасибо за этот роман. Глава, как всегда насыщенна интересными подробностями относительно обычаев того далекого времени. Я читаю и достаточно хорошо представляю картину происходящего (хотя, воображением меня Бог не наградил)
Я рада, что Стефания обрела "покой" и ее не уже не так тяготит жизнь в замке. Ее наперсница Герда все ясно ей объяснила. Действительно, иногда надо подчиниться обстоятельствам и жить дальше, раз уж от тебя ничего не зависит. А уж Валленберг точно не даст ничего решать женщине. Простота и отзывчивая забота Герды очень подкупает. Это преданность так необходима Стефке во враждебном мирке замка.
Мне понравилось то, что она поняла, что сладкие речи и внешность в мужчине не так важны. Турниры между бароном и менестрелем (особенно песенные) показали ей на что может пойти мужчина ради сердца своей дамы. И, неужели, она начала благосклонно относиться к страсти барона? И даже ревнует его. А еще мне нравится Вальтер. правда это еще не очень открытый персонаж. Может, мои выводы потом изменятся.
P.S. Интересно, почему барон сменил гнев на милость и решил прекратить игру? Только потому, что испугался, что она что-нибудь с собой сделает? И мне не понятны его методы "ухаживания/уламывания" - на ее глазах он лишил девственности ее компаньонок. Девушек это тоже ничуть не смутило. Это какое-то бесстыдство. Или в те времена целомудрием никто не страдал?
_________________

Целомудрие ценилось чрезвычайно дорого, и лишится его, само по себе было катастрофой, поэтому барон тем самым показывал, сколь ничтожны пленницы в его глазах!. После такого девушкам оставалось только уйти от мира, или стать замковыми шлюхами. А это была ужасная участь.
_________________

Вот и я так думаю. Ну ладно Аннет - она явно на 6 веков раньше родилась. Но и Бьянка не особо страдала от этого, по крайней мере морально. А в монастырь все-таки не хотелось обеим.
Видимо, настолько истощилась их психика от сидения в башке, от этих игр с неизвестным концом, от вида мучений Стефании, что обе решили продлить мирскую жизнь, забеременев от барона.
_________________

каждый бьется за место под солнцем теми методами, которые предлагает судьба. Каждая из девушек надеялась, что ей выпадет хоть призрачный, но шанс остаться на плаву. Они ведь ещё и боялись смерти, не только схимы. Это он им потом в виде благодеяния предложил принять постриг. Жизнь же монахини и сейчас невероятна тяжела, а уж в те то времена... нужно иметь своеобразный настрой психики, чтобы отрешится от всего земного. не каждому это дано...
_________________

Спасибо большое за продолжение!
А мне всё равно жаль Стефанию, но очень приятно видеть, что она героиня с мозгами, учится на своих и чужих ошибках, здраво рассуждает, прислушивается к советам, становится всё мудрее и мудрее - скоро ей не составит труда из любого мужика веревки вить.
Барон всё равно противен - эгоист, думает только об удовлетворении своих потребностей, а стихи и ласковые слова из его уст только раздражают ещё больше Не думаю, что он может исправиться. Тут проблема исключительно в моем сугубо личном восприятии - как типичный представитель мужчины той эпохи, наделенного деньгами, положением и властью, выписан он отлично, но от это он не становится лично для меня менее мерзким
Герда - совсем капельку поднялась в моих глаза, советы дает, исходя из опыта прожитых лет, здравые и полезные, но всё равно раздражает.
Эх. Стефании встретится когда-нибудь нормальный мужик? даже, не так - мужиков хватает, а вот с мужчинами - напряженка
___________________________________