Научиться дышать 18+

Уважаемые читатели, спасибо вам за комментарии!))
Отвечу кратенько, вы уж не обессудьте. Времени совсем нет :(


Само признание боком не встанет. В нем нет ничего страшного. Поведение Иры выйдет ей боком.

И не говорите. 7 глава будет именно под этим девизом:"Сплошь разочарования"

Лена, согласна с тобой. Ваня совсем не огонь, он уютное пламя.
Его тянет к ней, но на поводу у эмоций он не пойдет. Плохие они советчики. Ире придется доказать, что она стоит того, чтобы обратить на нее внимание.

Он правда выступает в роли некого учителя, только ненамеренно он ее учит, а так выходит.
Собака еще появится в романе, она уже стала третьим главным лицом

Ваши слова как бальзам на душу! Всегда так мучаюсь с этими эпиграфами. И каждый раз кажется, что они совершенно не подходят под главу)))

Только вот еще есть трясина под названием "Семья и прошлая жизнь". Сейчас трудно сказать, кто победит в борьбе за ее душу...

Дорогие читатели, еще раз всем-всем душевное спасибо даже за коротенькие "спасибо"! Очень радуют и вдохновляют. Простите, но поболтать, видимо, никогда не выйдет с моим графиком. Бегу выкладывать главу
___________________________________

 » Глава 7

7

Да, не забудьте снять маску — у вас под ней клыки.
«Гостья из будущего»

Небо потеряло свой колоритный, насыщенный окрас. Середина октября — пора выцветшей, палой сухой травы; бледных туч, словно бы постиранных при неправильной температуре; лютого, ехидного ветра, любящего играть с прохожими в игры, где те заведомо проиграют в своих пока еще не утепленных курках и плащах. Словно бы румяна стерли одним точным движением руки, оставив природу без присущей ей розовощекости начала сентября.
Густой полумрак комнаты создавался за счет плотных штор, которыми Ирина скрыла себя от зрителей, словно бы находилась в театре. Пусть не глядит на нее высохшая, замученная, будто бездомный котенок в холода, природа через витражные окна.
По проводам наушников текла тихая, успокаивающая ее воспаленную душу музыка. Классическим симфониям и сюитам не нужны слова, им нет надобности пустословить и словоблудить. Они заставляют говорить до сих пор молчаливую душу, которая захлебывается в неслышных словах. Тишина бывает так звучна, так красочна, так оглушительна. Потому что в тишине ты говоришь сам с собой, а себе всегда есть что сказать.
Воспоминания плутали по закоулкам ее расслабленного сознания, как сбившиеся с пути странники. Вот она у дома Вани, скоро за ней приедет машина, а на улице пошел дождь. Эти иголки — дождевые капли — впиваются в лицо, и нет мгновения лучше. Так не хочется уезжать, прятаться от дождя в машине. Но одежда уже вся вымокла, и мать снова будет ругаться. Опять пристанет с расспросами, что они такого делают с этим парнем, который так не подходит их семье.
Но что знает она о прикосновениях к его стальным, крепким мышцам, дарящим чудотворное тепло? А что известно ей о том, как бьется пульсом жилка на его шее? С какой горячностью кровь носится по его венам, когда она устраивает голову на его груди? Знает ли ее мать вообще о том, какие сводящие с ума, душераздирающие, невыносимые чувства можно испытывать к мужчине? Сгорала ли она сама когда-нибудь от прикосновений к волосам на груди мужчины, который, точно Дьявол, расставил ловушки, сам не ведая того, а она попалась в них?
Глаза девушки распахнулись, совершенно неразличимые по цвету в этом полумраке. Кофейные. Светло-коричневые. Каштаново-бурые. К таким выводам они пришли с Ваней, рассматривая ее глаза под разным освещением. А когда она плачет, глаза становятся фисташково-коричневыми или оливково-коричневыми. Но Ваня пока этого не знает, при нем она не плакала. А так хочется.
Он не пытается проявлять к ней мужское внимание, к которому она так привыкла. Постоянные ухаживания, романтика, подарки, намеки. Волков даже не старался намекать ей на постель, как делали многие в прошлой ее жизни. Если жизнь вообще делится на прошлую и настоящую. Если есть черта, раскалывающая ледяную поверхность жизни пополам, оставляя между половинами бездну. Никакого напора мужественности, пошлости, грубой ласки с его стороны. Словно она не представляет для него интереса.
В дверь раздался стук.
— Ира, дочка, можно к тебе? — спросил отец.
— Да, пап, минуту!
Отложив айпод с наушниками на диван, Ирина пододвинула тело к краю кровати и потихоньку встала, опираясь на прикроватный столик. Каждое самостоятельное движение, каждый судорожный вдох при шевелении пальцев ног отдавался в голове именем Волкова. Она вставала сейчас сама только потому, что он научил ее верить в себя. Верить до конца, даже когда весь мир поставил на тебе крест.
Кое-как, опираясь на стену и делая малюсенькие шаги, девушка достигла двери. А на глазах блестели росинками слезы. Смогла! Сама дотащила свое тело до двери! В скором времени будет ходить все более уверенно, шаг за шагом вернет прежнее здоровье, а с ним и потерянную жизнь.
— Моя хорошая! — воскликнул Вересов и поднял дочь на руки. — Сама открыла мне дверь!
Он усадил ее на шампиньонного цвета диван и прижал к себе, искренне радуясь за дочь. Такая худосочная, совсем потеряла все округлости из-за чертовой коляски.
— Я вижу, у тебя уже огромные успехи, Ириша?
— Да. Сейчас я покажу тебе, что могу на данный момент.
Ирина встала при поддержке отца и сделала шажок. Уже свинец не тянул ее вниз, мышцы ног словно бы расправлялись, распрямлялись, вытягивались, как застарелая резина. Со скрипом, болью, тяжело, но процесс был запущен. Девушка остановилась возле плазмы, прислонясь к стене. Совершить даже такой небольшой переход от стенки к стенке было пока сложновато. Но дорогу осилит идущий, поэтому прекращать движение нельзя ни на минуту.
— Ты можешь поверить в это, пап? Получается, еще чуть-чуть, и я снова пойду.
— Могу, отчего же нет, моя девочка. Это заслуга Волкова?
Несмелый кивок дочери сказал ему в стократ больше любых слов. Слова так мало из себя представляют, хотя их придуманы миллионы: самых разных оттенков значений, синонимов и антонимов. Однако так часто наши мимика и жесты красноречивее любого существительного или глагола. Все это условности, которые люди надевают на себя, точно маски.
— Садись ко мне и расскажи, что у тебя происходит. Ничего не таи, твои глаза все равно тебя выдадут.
Тоненькая полоска улыбки обнажила жемчужные зубы девушки, но при детальном рассмотрении лица отца улыбка быстро сползла с ее губ.
— Почему ты такой бледный, пап? Плохо себя чувствуешь?
Он действительно выглядел неважно. Как небо за ее окном: прозрачный, чуть ли не белый как мел. Кожа даже немного обвисла местами, стала более дряблой, точно сушеный чернослив.
— Работа, милая, стала моей второй женой. Пилит и пилит, скоро задушит своей «заботой», — рассмеялся мужчина, вкладывая в голос бодрость и уверенность, насколько позволяло самочувствие.
— Хватит пропадать в офисе днями. У нас же все есть, незачем себя загонять в гроб работой, — сказала Ирина и прижалась к отцу, ощущая его сильное плечо под своей щекой.
— Мне кажется, Дарина скоро попросит купить ей частный самолет или яхту для личного пользования. Так что, нет времени на праздношатание. Радует, что Марк сам зарабатывает деньги и живет самостоятельной жизнью.
— Я тоже буду, пап. Обещаю! Только встану и начну снова рисовать. Я буду сама зарабатывать деньги.
— Тише, Ирочка, — прошептал он и поцеловал ее в волосы. — Я же не упрекаю тебя ни в чем, и Дарину тоже. Вы мои дети, и я обязан обеспечивать вас всем, даже если вы в итоге отсидите мою шею напрочь. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Последние слова отца прозвучали так тихо и непостижимо загадочно, что волоски на шее Ирины встали дыбом. Но почему? Он не сказал ничего мистического или сверхъестественного.
— Я… учусь быть счастливой, пап. Оказалось, что раньше я так мало знала о счастье. Ты бы видел Собаку Вани! И его комнату с кучей ковров, — прыснула от смеха она. — Я никогда не думала, что… что такие, как он…
— Что бедные парни тоже могут быть хорошими?
Ирина кивнула и сжалась в комок в объятиях отца. Ей было стыдно за свои мысли, видит Бог, она корила себя за них. Но ведь Ваня правда бедный и живет в деревне… Как ей потом представить его своей тусовке? Они же будут смеяться над ним.
— Это вопрос выбора, — произнес Анатолий Викторович и встал (Ирине показалось, что с трудом) с дивана, отходя к зашторенному окну. Отодвинул портьеру и позволил скудному дневному свету залить комнату своим холодным сиянием. — С годами глаза видят все хуже, а душа становится все чувствительнее. Это так, Ира. И то, что ты ощущаешь в своей душе — нормальное явление.
— А что я ощущаю? — задала вопрос она, боясь и одновременно желая разговора по душам, без купюр.
— Ты стоишь на развилке, и у тебя два выбора: прошлая жизнь и новая. В прошлой все хорошо знакомо, этакое насиженное местечко, я прав? — Кивок дочери. — Но это гнездышко больше не воспринимается как родное. Ты понимаешь, что глаза тебя обманывают. Они показывают внешнюю красоту, а о духовном тлении умалчивают.
— Да, пап, — прозрачный голос Ирины звучал, точно хрусталь. — Я боюсь, что Ваня не впишется в мое прежнее окружение. Или не захочет туда вписываться вообще. Он такой не похожий на них всех, совсем другой. Я таких еще не встречала.
— Это тяжелый выбор, Ириша. Новый путь всегда испещрен ухабами и ямами, и ты обязательно в них попадешь. Твоя нога непременно соскользнет с гладкой поверхности и угодит в выбоину. Будет больно и страшно, будет острое желание повернуть назад и бежать без оглядки. Это называется «последствиями выбора».
— И по-другому никак?
— Нет. Если ты боишься что-то менять, то, может, лучше остаться на старом месте? Или сильно хочешь двигаться вперед?
Девушка испустила протяжный вздох и откинулась на спинку дивана головой. Деревья за окном танцевали синхронный танец покачивания ветвистых голов, порывы ветра бродили в ветках, заставляя их принимать причудливые формы. Так и мысли в голове Ирины качались в разные стороны, то склоняя чашу весов в сторону Вани, то в сторону прошлой жизни.
— Он не говорил, что я ему нравлюсь. Мне кажется, что Ваня не испытывает ко мне никаких чувств, кроме жалости. Ждет, наверное, когда я поправлюсь, и можно будет вернуться к своей жизни.
— А сейчас ты отнимаешь у него его жизнь?
Она динамично затрясла головой, не имея желания произносить эти слова вслух. Да, отнимает. Да, просиживает у него в доме, забирая время. Да, жалость принуждает его к занятиям с ней. И да, хотелось до дрожи в пальцах услышать, что она ему нравится.
Мужчина опустился на диван рядом с дочерью, и его усталое лицо осветилось очаровательной отцовской улыбкой. Так отец улыбается, когда он гордится своим ребенком, делающим первые шаги в жизнь. Правильные шаги.
— Я не хотел тебе этого говорить, но нарушу данное себе же обещание.
Любопытство факелами загорелось в ее тускло-коричневых глазах. Секреты всегда интересно слушать, даже если ты уже давно не ребенок.
— Грех на моей душе, но я предлагал Ивану деньги за то, чтобы он проводил с тобой время.
Таинственное выражение лица девушки изменилось на осунувшееся и шокированное. В голове, словно квадрат в круг, не укладывалась картина Волкова, с алчным блеском в глазах пересчитывающего деньги после каждой их встречи. Слишком это скабрезно для него, словно слякотные пятна на душе.
— Но он не взял, Ирочка. И по сей день удивляюсь, что он не кинул мне эти купюры в лицо.
Ирина не удержалась от радостного возгласа и кинулась на шею отцу. Ваня не мог, она знала! Она достаточно его узнала, чтобы понять кодекс чести этого мужчины. Чтобы осознать, что же стоит за этим растиражированным и таким популярным термином «настоящий мужчина». У ее настоящего мужчины имя Вани и волчья хватка.
— Ты думал, что он побрезгует мною, да?
Этот вопрос она задала так тихо, что отец скорее интуитивно понял его, нежели хорошо расслышал.
— Дело не в тебе, дочь, а во мне. Моя душа уже слишком цинична и материалистична, в ней не осталось места идеалистическим мечтам. Поэтому я и не думал, что этот Иван окажется, скажем так, выдающимся человеком.
— А это уже вопрос веры в людей, пап.
— Ты права, малышка. — Он прижался губами к ее виску и закрыл глаза. В такие моменты вся жизнь должна пробегать перед глазами, но в голове стояла лишь неестественная тишина, словно в фильме ужасов перед кровавой кульминацией. — Я горжусь тобой, Ира. Постарайся не потерять то, что ты начала приобретать.
Больше не требовалось слов или пояснений. Она поняла, о чем говорил отец. Не потеряй себя — вот, что он имел в виду. Ей определенно недоставало прошлых увлечений, порой постыдных и бесславных, но и новые горизонты казались сейчас такими близкими и кристально чистыми, точно поверхность озера. Коснись рукой, и пойдет рябь. Увидь свое отражение, и реши, что для тебя важнее.

***
Волков снова слышал тиканье бомбы замедленного действия — времени. Пробки выворачивали его душу наизнанку, к психологу не ходи. Когда время вокруг тебя застывает, словно желе, только и остается, что думать о жизни и, несомненно, сожалеть о чем-то. Должно быть, нет таких людей, кому не было бы о чем сожалеть. Всем хочется вернуть что-то назад, переиграть, обмануть судьбу, показать ей, что ты не так глуп и можешь поступить иначе. Да вот только жизнь — это кино, которое невозможно поставить на стоп-кадр и отмотать назад.
Собака стала постоянно стучать лапами в его окна и таскать из холодильника колбасу после того, как Ира дала ей карт-бланш делать все, что она захочет в его доме. Это животное обустроило себе будку в его комнате. Порой даже на его диване.
Бабушка все реже заговаривала с ним; он скоро забудет ее некогда мелодичный голос. Было ощущение, что темно-синие сумерки сгущаются над ним, вовлекая в этот водоворот дневной свет и васильковое небо. Словно еще миг – и на него падет тьма.
— Чушь суеверная, — презрительно отмахнулся от своих глупых мыслей Иван и прибавил звук радио.
Какая-то группа исполняла очередной хит, ведущий призывал отправлять на короткий номер свои вопросы, а все его мысли, точно голодная стая гиен, кружили вокруг Ирины Вересовой. Все продолжалось так же: работа на объекте, бокс, свободное время с Ирой. Но что-то кардинально изменилось в их отношениях. После ее откровений он чувствовал себя должным ей. Будто ее симпатия обязывает его действовать, отвечать взаимностью.
Черта с два, он бы ответил! Только не плюнет ли ее семейка на него сверху? Не притопчет своим дорогим башмаком? У них есть власть, сила, деньги. А он всего лишь один из рабочих, которые поддерживают комфорт их люксовой жизни. И сама Ира, не поймет ли она со временем, что он не устраивает ее? И отсутствие вилл, яхт, путешествий по всему свету, шелковых платьев. В ней играют гормоны после долгого воздержания вследствие болезни, вот и положила глаз на первого парня с бицепсами. Физиология вполне объяснима.
Иван почти достиг дома Ирины, про себя гадая причину, по которой Вересов в ультимативной форме приказал ему явиться. Насколько мог судить Волков, по работе вопросов не должно было возникнуть. Ну хоть позволили явиться на своей непрезентабельной машине, и на том спасибо.
В доме Вересова не оказалось.
«Забавно», — подумал Иван.
— Здравствуйте, — нехотя, словно оказывая ему великую честь, произнесла Оксана Дмитриевна. — Толик сказал, что ты приехал к Ире.
Значит, к Ире… Неужели здесь его уже считают собачкой на поводке у их дочери? Прихоть богатой девочки?
— Поднимайся наверх, — изящно повела рукой в сторону лестницы.
Волков поднимался, а спину прожигал ненавидящий взгляд Вересовой. У него в сознании уже образовался калейдоскоп из непонятных, затейливых фигур. Он ввязался в довольно хитроумную игру с их семейством, со множеством хитросплетений и витиеватых ходов. Только дело все в том, что сам он не хотел ни во что и ни с кем играть. Но, видимо, богатые не задают вопросов, а поступают, как им заблагорассудится.
Наугад выбрав дверь, которая разительно отличалась от других своими замысловатыми узорами, Иван постучал. Высокий голос Ирины разрешил ему войти.
— Привет, — улыбнулся он и, войдя в комнату, замер. — Ничего себе хоромы, как половина моего дома.
Масштабы ее комнаты впечатляли. В ней помещался мини-дом, не хватало только кухни и ванной. Кожаный диван, огромная кровать в стиле барокко (или в другом; он не знаток искусств), плазма, стереосистема, колонки, мудреного вида шкафы, витражные окна… Всего не перечислить, да и не всему Иван знал название.
— А ты к отцу приехал? Его кабинет дальше по коридору. Ну, ты должен помнить.
Она говорила спокойно, как если бы их встреча была запланирована. А в душе, словно о стекло маленькой банки, бились многоцветные, радужные бабочки.
— Да нет, я вроде как к тебе… Твой отец вызвал меня в срочном порядке, но его самого дома нет.
— Все ясно, — усмехнулась Ирина. — По всей видимости, он решил сделать мне сюрприз. Проходи, садись на диван. И закрой дверь на ключ; терпеть не могу, когда входят без стука.
Волков так и поступил, но его одолевали мысли о том, что ей сделали сюрприз. То есть он все же мелкая сошка в их игре? Сюрприз, который можно сделать дочери?! Как подарить маленькую лысую собачку!
— Смотри, что я могу, — отвлекла его внимание от неприятных размышлений девушка и встала. Она направилась в его сторону, сияя радостью и счастьем.— Скоро пойдем гулять в парк!
Она дошла до него и плюхнулась на диван, точно в объятия Волкова. Прижалась к его груди лицом и беззвучно выдохнула. Пахнет кожей, мускатным орехом, березой. Вся эта гамма ароматов ассоциировалась в ее сознании с Волчарой.
— У нас есть кинотеатр. Если хочешь, можем фильм посмотреть. Ты обалдеешь от того, какое качество фильмов там! Отец поставил самую дорогую технику.
— Классно. Но я и в настоящий-то редко хожу, — рассеянно ответил Иван, у которого настроение, словно температура во взбесившемся термометре, скакало вверх и вниз.
— А еще у нас по выходным проходят вечеринки, на которые приглашаются видные друзья матери и отца. Тогда повар готовит такие блюда, какие только у английской королевы поешь! Я могу договориться, отец позволит тебе прийти.
— Спасибо, но не по таким я мероприятиям. Обязательно толкну официанта с подносом и оболью светскую львицу шампанским.
Ирина рассмеялась, не чувствуя в его словах скрытых эмоций. Ее сердце осталось глухо к интонации Волкова, оно не читало между строк. А он между тем все больше и больше неприятно удивлялся. Ира-то, как выясняется, не благонравный цветочек. Хвастовство является ее знаковой чертой. Теперь он очутился на ее территории, значит, можно приспустить маску.
― Еще что-то интересное? ― задал вопрос Волков, намереваясь посмотреть, продолжится ли восхваление ее богатства.
― У отца в гараже две машины, но у него есть еще парочка на платных стоянках. Мы с Дариной катаемся на каких захотим. Правда, не думаю, что я решусь когда-нибудь сесть за руль…
Отныне дорога пугала ее. Вселяла липкий страх своей протяженностью и опасностями, которые ждут буквально на каждом углу.
― У тебя настроение плохое, да? ― Взгляд девушки приласкал его бархатистым обаянием. Ее губы нежнейшим шелком приголубили его шею. ― Ты какой-то хмурый.
Иван слишком резко, как будто отчаянно, встал с дивана и отошел к окну. Его иссера-голубые глаза изучали узор витражного окна, насыщались глубокими цветами росписи. Он старался отгонять это полчище ос, жужжащих ему на ухо о том, что он непростительно ошибся в этой девушке.
― Потрясающие окна. Я смотрю, у тебя все очень экстравагантное, необычное. Любишь выделяться из серой массы?
― Да, это еще из-за моего образования…
Ирина не договорила, так как в дверь постучали. Затем дернули ручку, еще раз и еще. Кто-то действовал не в меру напористо.
― Дочь, открой дверь! ― прикрикнула Оксана Дмитриевна, совершенно безосновательно выходя из себя.
Иван быстрее Иры оказался у двери и открыл ее. Лицо матери исказило недовольство, и даже читался некий испуг. Увидев, что внутри комнаты все пристойно, все одеты и выглядят безобидно, она успокоилась.
― Что случилось, мам?
― Марк звонил, просил передать, что через полтора часа тебя ждут в доме у Арины. Он заедет.
Глаза Ирины вспыхнули, точно буйное пламя. В доме у Аринки! Неужели она снова в их тусовке? Бабочки в душе уже почти стерли крылья в кровь, беснуясь от предвкушения. Какой прелестный день!
― Я тогда пойду, созвонимся, Ира. До свидания, ― кивнул матери и двинулся к выходу.
― Нет, нет, Ваня! Идем со мной. Я хочу представить тебя своим друзьям. Ты уже стал частью моей жизни, ― послала воздушный поцелуй взглядом ему девушка.
― Ира, нужно поговорить, ― вмешалась мать, и ее глаза ясно указали Волкову на дверь и приватность беседы.
Не успел он отойти на достаточное расстояние, как услышал не самые приятные вещи в своей жизни.
― Ты что, серьезно собираешься привести этого парня в дом своей подруги?! Что подумают твои друзья, Ира! ― всплеснула руками Оксана Дмитриевна. ― Господи, они же начнут судачить! Пусть он едет домой, а ты хорошо отдохни с ребятами.
Иван ухмыльнулся про себя: его не удивила развернувшаяся сцена нисколечко. Не дожидаясь лепечущих ответов дочери и ее капитуляции перед матерью, он спустился на первый этаж. А ведь Ира прекрасно знает, что он не богач. Он не совершил ошибку, прикрывшись ложной историей, лишь бы завладеть ее сердцем. Ничего подобного, как в истории «Зимние мечты» Фицджеральда. Она не Джуди Джонс, и он не умолчал о своей бедности, тем самым введя ее в заблуждение. Следовательно, такое отношение матери не то чтобы обижало, но было непонятно.
― Ваня! Стой! ― окрикнула его Ирина и медленно спустилась по лестнице. ― Куда это ты собрался? Мы едем на вечеринку. Уверена, тебе понравится!
Волков вздохнул, но остался. Доиграет роль послушной собачки до конца, порадует маленькую избалованную девочку Иру. Предстоящий вечер обещал стать открытием для него. И отчего-то в душе зародилось ощущение надвигающейся беды.

***
Полтора часа он то скитался по дому, чувствуя себя нищим мальчонкой среди роскоши какого-нибудь дворца, то помогал Ире с гардеробом. Она спрашивала его совета, но оделась в итоге так, как захотела сама. В вульгарное короткое кожаное платье, туфли на чрезвычайно высоком и тонком каблуке, от которых у Волкова голова закружилась.
― Скажи, чумовой образ? ― покрутилась перед ним девушка, выбрав для опоры дверцу шкафа с платьями.
Ее волосы стали лаковыми, отливая густым коричневым цветом, не хватало только аромата кофе. Душу Вересовой сейчас освещали тысячи маяков. Снова в платье от Gucci, на высоченных каблуках… Жаль, походить не придется, так как ног она совсем не ощущала в этих убийственных туфлях. Ну хоть посидит в отпадном аутфите.
― Подтверждаю, ― кивнул Иван, хотя его не возбуждал этот образ распутной пантеры.
Коляску уже упаковали в «ягуар», за рулем которого Ирину ждал Марк, поэтому Волкову пришлось ехать на своей машине. Не хотел мешать семье.
Ему казалось, что колеса плохо сцепляются с дорогой, так он не хотел туда ехать. «Туда» предстало перед ним внушительным особняком и парковкой на целую тучу машин, стоящих бешеных денег. Люди, выходившие из них, поражали своей помпезностью и высокомерием, сквозившим даже в том, как мужчины поправляли золотые запонки.
«Занесло тебя, Волчара, в серпентарий!», ― подумал он и вышел из своего скромного автомобиля.
Дав Ире и Марку знак, что задержится, он позвонил сиделке, чтобы узнать о состоянии бабушки и предупредить, что приедет позже. Когда разговор закончился, Волков понял, что остался единственным гостем на улице. Весь бомонд уже собрался внутри. Ноги двигались через силу, одеревенев, разучившись ходить. Кое-как пришлось доковылять до входа во дворец.
― Ребят, чья это там колымага? ― донеслось до его ушей.
Несколько роскошно одетых молодых людей высматривали его машину в окно.
― Реально рухлядь. Кто-то решил приколоться и приехал на ведре с колесами?
Взрыв смеха потряс барабанные перепонки Ивана. Но отступать было поздно, позади Москва.
― Я приехал на этом ведре, и это не прикол, ― его голос, точно скинутая с неба бомба, заставил всех закрыть рты разом.
От Волкова флюидами исходили сила и уверенность в себе. Никакого стыда или страха. Себя он стыдиться не станет. Уж точно не перед зажравшимися детками, уплетавшими кашу в детстве золотыми ложками. Выкинь их в реальную жизнь, а не в ту иллюзию, в которой они живут, огороженные со всех сторон деньгами родителей, и их спеси как не бывало.
― Друзья! ― перетянул внимание на себя Марк. ― Мы здесь сегодня собрались… потому, что моя любимая сестра Ирочка скоро встанет со своей коляски!
Словно иллюстрируя его слова, Ирина встала с коляски и сжала руку брата, чтобы удержаться на каблуках. Иван следил за всей этой показухой с нескрываемой жалостью. Вот сейчас ему было жаль ее. Впервые. Пытается показать этим шакалам, что она такая же, мол, не теряйте меня.
Шампанское, вино, коньяк, мартини полились рекой. Иван не пил, он вообще забился в дальний угол и только наблюдал за этим скотным двором. Как он мог заметить, руки Иры никогда не пустовали: в ладони постоянно сменялись бокалы. Глаза ее захмелели, она непрестанно смеялась, даже над идиотскими шутками. Пьяная женщина ― самый унизительный облик для бывшей Афродиты. Похоже, это действительно ее среда обитания ― то место, где Ира была своей. А ему хотелось бежать отсюда прочь, только пятки бы сверкали.
― Ну, давай, Ирка! ― раздался массовый призыв к чему-то. Волков повернулся в ее сторону, до этого увлекшийся живописью на стенах, и застал не самую аристократическую картину. ― Как раньше, делай затяжку! Ты же не забыла, как курить Машку!
В руках девушки дымился косячок марихуаны, и она боролась с собой. На одной чаше весов был Ваня и желание не упасть в его глазах, на второй ― целая орава друзей и нужда остаться своей среди них, а не никчемной калекой. Волков отвернулся от нее, когда гранатовые губы сомкнулись вокруг этой гадости. Почему его это так задевало?
Глупый. Слепил у себя в голове образ идеальной девушки, недосягаемой мечты и дал ей имя Ирины Вересовой. Но сегодня она раздробила эту статую, расколотила ее кувалдой. Убила ту Иру, которую он боготворил про себя.
Дальнейшие действия Иры и ее друзей были предсказуемы: танцы, алкоголь, снова танцы. У него уже голова кружилась от этого обилия дергающихся в такт музыки пьяных тел. И как поразительно быстро он стал ей не нужен, стоило появиться рядом этим сливкам общества. Но если эти люди — свет нашего общества, то Волков предпочел бы темноту.
— Вань! — позвал его нетрезвый голосок Ирины. Ее придерживал за руку какой-то парень, пока она пыталась что-то сказать и отпить из бокала. — Расскажи им про эту Лилию, — прыснула от смеха. — Она правда выглядит как мужик.
Режущий слух гогот заполонил голову Волкова. Ублюдки богатенькие!
— Может, она и выглядит мужеподобно, — сказал Иван, смотря на Вересову, но в то же время мимо нее, — зато душа у нее не загажена, как у тебя, Ира. До свидания.
— Ваня, подожди! Постой!
Волков большими шагами уже достиг выхода, но остановился. Его спина была напряжена, как тетива лука, руки сжаты в кулаки. Он остановился только по одной причине: честь не позволяла трусливо сбежать от женщины, которая пока не может ходить. Она хотела что-то сказать ему, и он выслушает.
— П-прости, Вань, — заикаясь от количества выпитого пробормотала она, — п-пожалуйста.
— Нет нужды извиняться перед каким-то нищим уродом, Ира. Главное, чтобы ты никогда не забывала о своей душевной красоте. Внешняя тебя не спасает, увы.
Крутанувшись, он вышел, громко хлопая дверью. По крыше застучал дождь, словно хихикая над ней. Оливково-коричневые глаза Ирины уставились в дверь.

***
Чертов дождь! Проклятый день, который он провел как слуга богатых господ! Но судьи кто? Этот вопрос грыз Волкова, когда он, уставший и выдохнувшийся морально, прислонился к косяку входной двери своего родного дома.
— Как она, Василиска? — поинтересовался здоровьем бабушки у сиделки.
—Я заглядывала к ней — спит, да и только, — пожала плечами та.
Он отпустил девушку и прошел в комнату к бабушке.
— Ба, ну и денек сегодня был. Сущий ад, — пожаловался мужчина и подошел ближе к кровати. — Ба, проснись хоть на пять минут. Ба!
Он легонько толкнул ее в плечо. Никакой реакции.
— Ба, — нотки паники закрались в его голос. — Ба!
Иван прислушался к ее дыханию. Его не было. На слабых ногах он отошел от ее кровати и осел на стул. Закрыл лицо руками, сдерживая слезы. А дождь не прекращал шлепать своими босыми ногами по крыше. Он смоет и жизнь, и смерть — для него нет разницы.
___________________________________

Спасибо огромное за продолжение!!!!
_________________

Наташа,спасибо за продолжение!
___________________________________

Принимайте в читатели, пожалуйста!! Заинтересовало.... Заранее спасибо!!

Наташа,огромное спасибо за такую эмоциональную главу!Теперь по порядку,Вересов человек мудрый,и его разговор с дочерью о выборе,тому доказательство,в связи с этим вспомнились слова Ю.Левитанского"Каждый выбирает по себе,женщину ,религию,дорогу,дъяволу служить или пророку,каждый выбирает по себе".Что касается Иры,с ее образом получился перевертыш,и если в начале были намеки ,что героиня,далеко не цветочек,то в этой главе иллюзии развеялись окончательно.Я не берусь ее осуждать,потому что ,это ее мир,в котором она родилась, по которому соскучилась,и в котором ей комфортно.Ваня в этом мире чужой,и он прекрасно это понимает,но есть очень важная деталь,Ваня говорит о богатстве духовного мира,вот этого духовного богатства золотые детки и лишены.В связи с этим возник вопрос,а сможет ли Ира начать жить по другим правилам,хватит ли у нее сил противостоять своему уютному мирку?Перевесит ли любовь к Ване все прошлые ценности.Наташа,спасибо за удовольствие.П.С. восхищаюсь романом,идеей,слогом.БРАВО!!!
_________________

Спасибо большое, как всегда интересно, хочется еще.
_________________

Ужасно! Но как все реалистично, вот так мы можем потерять последнюю возможность провести с близкими! Спасибо большое за продолжение!!!

Наташа, здравствуй!
Спасибо большое за продолжение!
У Ивана сплошное разочарование в Ирине.
И самое главное

Он лишился своего "судьи".
Что дождь смоет смерть - может быть.
Но я не уверена, что дождь смоет жизнь.
_________________

Принимайте в читатели!!

спасибо за проду! Наивная решила похвастаться своим богатством.
в данный момент Ирина показала свою истинную сущность,
а заставив его поехать с собой поступила эгоистично тем более там пошла на поводу у друзей

плохой день у Вани. чёрный. Мало разочарования в Ире, Ещё и бабушка ушла..
Эх, Ира..! Ничего из того, что сказал папа, не задержалось в голове...
_________________

спасибо за продолжение

Пока Ира была совсем безпомощна, то казалось, и на мир, а особенно на людей, начала смотреть по другому.
Но как только на пути к её выздоровлению наметился прогресс.
Так и начались мысли, а как показать своему высшему обществу Ваню. как он туда впишется.
И ты смотри, какая добрая - "Я могу договориться, отец позволит тебе прийти".
Ну что же ты говоришь, Вересова!
А тут ещё и маманя подлила масла в огонь.
Зря, Иван остался. Пошёл на поводу у богатой девчонки.
Хотя с другой стороны, он убедился, что даже перспектива возможно и не встать на ноги, ничего не изменила в Ире, разве что на время.
Она снова окунулась в свою богемную жизнь, где мнение других для неё важнее.
А Волчара для неё просто нищий парень, который по доброте душевной, пытался сделать её жизнь ярче, позитивней, помогал встать на ноги. Ну а то, что она ему призналась. На фоне того, что произошло, просто стёрлось, ну потянуло на физическом уровне к парню.
Пока её душа всё равно, как красивый, но пустой сосуд.

Да... этот день в жизни Волчары - чёрный.
Пока он тратил время на богатенькую избалованную девчонку, которая лишний раз напомнила ему, кто он есть в этом мире.
Единственный близкий и дорогой ему человек умер.
Думаю, что это повернёт его жизнь в другую сторону.

Наташа, спасибо!
И прости, если я не права или резка.
Но такие у меня эмоции от прочтённого.
_________________

Огромное спасибо!Начало великолепно!Наплакалась,эмоции зашкаливают,осадок "мутной воды"от поступка Ирины.Ваня-Мужчина с большой буквы!С интересом жду продолжения! Забыла написать-примите в читатели!