Конечно он (СЛР, 18+)

Да ещё в метро так настойчиво их преследовал! А у Юры фраза странная промелькнула. Интересно!

Оля,с новой темой!!!! Вдохновения и легкого пера!
Мурашки от взгляда незнакомца. А ведь и правда,если бы Юра не предложил доиграть роль до конца,этот парень преследовал бы Олю. Мы с ним еще встретимся?
___________________________________

Ольга, спасибо за продолжение.
Вообще-то, очень странный тип, наверняка появится ещё и не раз.

Спасибо за пожелание и отклики! И - да, странный парень ещё появится. Теперь все трое перед вами.
_________________

 » Глава 3

– Теперь я знаю точно, что алкоголь делает людей слабыми. Вон мой отец: прикусывал язык, буквально дрожал перед моей бабкой. Это потому, что алкоголь отбирал у него душевные силы. А всплеск решительности во время опьянения лишь усугублял трезвые будни. Отец был несчастен, когда пил.
Бабка торжествовала! Чувствовала себя хозяйкой положения и королевой квартиры! И, наверное, поэтому низвержение с трона оказалось для неё слишком болезненным. Ведь отец вылечился! Вернулся! И!..
Короче, он не только не подпускал бабку к новорождённому, и уж тем более не позволял ей соваться в воспитание моего братика, он покончил с моими занятиями рукоделием. И ещё записал меня в спортивную секцию!
Целый год шла ожесточённая борьба, но теперь отец был сильным, и поэтому бабка проиграла.
После поражения бабка целыми днями не выходила из своей комнаты – ела и занималась личными делами только по утрам, пока никого не было дома. Она помрачнела, почернела и почти ни с кем не разговаривала.
А уж когда и младшего её внука ненавистный ей зять определил в спортивную секцию, бабка слегла. Это произвело на неё столь сильное впечатление, что давление подскочило очень резко и... В общем, не то что ходить, она даже сидеть оказалась не в силах. Жаль только, что язык у неё не перестал шевелиться. Потому что ночью ей не спалось, и она не только молилась, но и просто так разговаривала или выла, оплакивая свою долю под конец жизни.
Совсем скоро спать, закрывая уши одеялом, стало невозможно, и я пожаловался отцу. Ну, можно же что-нибудь придумать!
Отец вошёл в комнату и наорал на бабку – нельзя издеваться над парнем, ему в школу ведь вставать! Но это не помогло, она хоть и смотрела на него испуганными глазами, с наступлением ночи принялась за своё!
Тогда родителями было принято решение взять бабку в свою комнату, а брата переместить ко мне!
Как же мы с братиком обрадовались! Теперь нам было удобнее играть: я обожал брата и с удовольствием занимался с ним! И ещё у нас появилась возможность болтать перед сном, и чаще всего мы разговаривали о своих спортивных секциях.
Только вот у мамы проблем прибавилось – бабка время от времени измывалась над ней и отцом. По ночам-то бабка теперь молчала – не молилась и не плакала, побаивалась отца, ведь он чего доброго и врезать ей мог! Но вот иногда...
Об этом «иногда» я узнал из телефонного разговора, однажды случайно услышал, как мама делилась с приятельницей: «Мать знаешь, что вытворяет? Как только мы с моим начинаем заниматься любовью, она почти сразу же зовёт меня! И знаешь, что говорит?! «Это я, дочка, специально, чтобы он тебя не трогал!» Додумалась, да? Избавительница! Как будто мне это не нравится! Представляешь?!»
Мне было очень жаль маму. И я старался, помогал ей, уменьшал её физическую нагрузку. Хотя бы это... Ведь нелегко ухаживать за лежачей больной. Я кормил бабку, когда приходил из школы. Я подкладывал ей утку – благо, она пролёживала полдня сухая, потому что утром мы ей пить не давали.
И я мыл бабку – мазал шампунем, а потом стирал его влажным полотенцем. Это было одновременно противно и интересно. Противно потому, что неохота возиться с больной старухой – тяжело. А интересно потому, что благодаря этому я в подробностях изучил женскую анатомию. Я внимательно всё разглядывал, ведь бабка не могла двигаться.
Ох... Я полностью удовлетворил своё любопытство в этой области.
Самое большое разочарование из всего происходившего я получил, когда впервые потрогал бабкину грудь, прикосновение это напомнило мне наполовину сдувшийся воздушный шарик. Сморщенный – бр-р-р! Вот у мамы, наверняка, грудь упругая, по крайней мере была таковой на вид несколько лет назад.
«Ничего, – думал я тогда, – подрасту ещё немножечко и заведу себе девушку! Свежее тело! Ничего, подожду. Зато меня будет ничем не удивить, это я буду поражать своей уверенностью и спокойствием. А пока подожду...»
...Тем более мы всей семьёй ждали конца этого мытарства.
Вообще, у моего отца есть однокомнатная квартира, но бабка и никогда съезжаться с ним не хотела, и переехать туда жить не соглашалась. И из-за её тупого упрямства мы столько лет промучились! Да ещё эта её лежачая болезнь! И вот теперь только и ждали бабкиной кончины! Сейчас, конечно, можно было съехаться, но вот перевозить бабку и совмещать хлопоты по обживанию новой квартиры и возможного ремонта...
Но мы, конечно же, дождались! И переехали в трёхкомнатную квартиру в чудесном, тихом, зелёном районе! Брата перевели в новую школу, а я продолжал ездить в свою, прежнюю. И так хорошо мы начали жить... Стало тихо, спокойно, приятно... Всё, всё-всё, складывалось в моей жизни удачно!
И какое счастье, что переехали мы именно в этот район! И я оказался возле неё, возле женщины своей мечты! Я встретил её и не знал, радоваться мне или огорчаться. А всё потому, что в сложившейся ситуации мне оставалось только одно – ждать.



Глава 3

Родители Оли вновь говорили громким шёпотом, закрывшись в спальне. Больше года прошло с их подобного последнего разговора. И причиной стало совершенно, совершенно новое событие!
– Оль, ты сколько человек планируешь пригласить на свой день рождения? – поинтересовалась мама, чтобы начать готовиться.
– Одного, – неожиданно ответила дочь. – Я познакомлю тебя и папу с моим молодым человеком.
На все из многочисленных вопросов мамы, Оля ответила на единственный – его зовут Юра. Ну, и рассказала, где они познакомились. И всё.
– Мам, вы же в любом случае станете его расспрашивать! Так что...
А мама теперь всё свободное время только и думала, что о своей повзрослевшей девочке и этом таинственном молодом человеке.
– Она сказала, – делилась Любовь Васильевна переживаниями с мужем, – что познакомилась с ним в мае, после концерта в «Олимпийском»! Ещё в мае, Миш! А сейчас уже ноябрь! И!..
– И Оля просто решала, насколько это серьёзно! И думаю, времени было достаточно, – Олин отец всегда умел успокоить жену. – Это если учесть, что два летних месяца Оля провела на даче! Причём, неотлучно!
– А он? Этот Юра? Что он делал эти два месяца? Может, он иногородний?
Вопросы сыпались как из рога изобилия. И Михаил Семёнович едва справлялся с их натиском! А сам думал, почему же дочь так поступила? Всё-таки была причина, наверняка...
...Оля ничего подробно не рассказала о Юре, потому что, действительно, хотела сделать родителям сюрприз. Она не сомневалась, что Юрка им понравится!
Девчонок из группы Оля решила на день рождения не звать. Она не хотела упускать такой симпатичный повод для знакомства – и ни к чему посторонние! А с Наташей она сходит в «Шоколадницу», отметит с приятельницей сладким свой день рождения!
Оля до сих пор улыбалась, вспоминая слова Наташи, сказанные вскоре после того памятного похода в «Олимпийский», – «Оль, если тебя Юра перестанет интересовать, то ты свистни мне! Ладно? А то Лёшка – это так... Только чтобы парень при мне был! Вот... А вообще, удивительно всё получилось!»
Удивительно – это не то слово!
Но Оля тогда даже не кивнула, она расценила слова Наташи как шуточное одобрение Юры. Потому что Юра Оле не был безразличен. Как может быть безразличен симпатичный парень, который сначала оградил от натиска человека с явными психическими отклонениями, а потом оказался очень внимательным и приятным в общении?
В первую их встречу Юра проводил её до дома, позже они созвонились и стали встречаться. Не слишком часто, потому что у Оли была сессия, а Юра оказался, действительно, занятым человеком.
Летом в их отношениях случился перерыв: Оля уехала на дачу, и Юра не стал настаивать на встречах. Оба оказались не против этой разлуки.
«Вот и посмотрим», – решил тогда каждый.
Посмотрели... И выяснилось, что вместе им лучше, чем порознь. Поэтому в ноябре, в конце месяца, как раз в Олин день рождения, их отношения вышли на новый виток...


* * *

– Юра, а чем вы занимаетесь?
– Я футболист.
Олины родители не переглянулись изумлённо только потому, что хорошо умели держать себя в руках. Ещё бы: мама – педагог, да тем более преподаёт в вечерней школе, а папа – главный инженер машиностроительного завода.
– И как чемпионат? – поинтересовался папа.
– Мы – вторые! И – никакого «серебряного» матча, мы достаточно оторвались от третьего места!
Отец удовлетворённо кивнул. А мама едва заметно вздохнула.
Оля же улыбалась, глядя на букет роз и мягкого игрушечного утёнка – подарок Юры пришёлся ей по вкусу.
Родителям Оля осталась благодарна – никакого напряжения, только приятное общение. Она была уверена, что и Юра родителям понравился, и её мама с папой стали Юре симпатичны. И значит, они встретились не случайно!
...Позже, как обычно в спальне, Олины родители обсуждали сегодняшний день рождения дочери. Оказалось, что все предыдущие события, происходящие в Олиной жизни, были детским лепетом. Ну разве теперь можно считать серьёзным поступление в школу, смену молочных зубов или даже выбор института? Конечно же, нет! Вот коренные изменения в личной жизни – это да!
– Миш, он же футболист!
– Да, и теперь я припоминаю его, Юрия Тихомирова!
– Ты что, издеваешься? – негодование переполняло Любовь Васильевну.
– А что? – не понял муж.
– Ну... Они же все бестолковые и даже тупые, футболисты эти!
Михаил Семёнович изумлённо уставился на жену:
– Любушка! Ну с чего ты это взяла?!
– Я смотрела какой-то там конкурс по телевизору, так вот: участвующие футболисты не могли ответить на вопросы и выглядели олигофренами! Знаешь, мне даже их жаль стало, зачем только пригласили? Позориться?
– Перестань! И вообще, Юра не показался мне ограниченным человеком!
– Не знаю, я так волновалась...
– Люба, он совершенно нормальный! И потом, Юра учится в институте!
– Ага! Институт Физкультуры? – хохотнула Любовь Васильевна. – Не смеши меня! Знаю я, как все эти спортсмены учатся! Пародия на учёбу, только для того, чтобы потом можно было пристроиться тренером в какую-нибудь секцию!
– А вот сейчас ты успокойся! Потому что сейчас-то и нельзя вмешиваться в Олины решения! И потом... – теперь настала очередь Михаила Семёновича рассмеяться: – Ты настолько переволновалась, что не уловила – Юрий учится на заочном отделении Автомеханического!
– Да? – изумилась Олина мама.
– Да, – кивнул Михаил Семёнович. – Может ты на кухню отходила, когда он говорил об этом? Когда его взяли в основной состав команды, ему пришлось перевестись с дневного.
Любовь Васильевна пожала плечами.
– Всё равно... – Олина мама сморгнула набежавшие слёзы, всё же что-то неуловимое не понравилось ей в этом Юре: – Лучше бы я не умничала восемнадцать лет назад!
– Любушка, теперь мы должны поддерживать Оленьку, если у неё будут проблемы! Вот это будет правильно! Именно сейчас из-за вмешательства мы можем испортить отношения с дочерью! Понимаешь, если мы хоть слово против Юры скажем, то станем для неё врагами!
– Я понимаю... – вздохнула Любовь Васильевна.
– И хорошо, что восемнадцать лет назад ты предложила именно так, без навязчивого вмешательства, воспитывать Ольгу! Зато теперь не придётся, как многим и многим – по привычке советовать и указывать – терять доверительные отношения с детьми! Просто давай, наберись терпения!
– А ты?
– А у меня нет пунктика по поводу тупости спортсменов! Я не верю, что у футболистов голова – это копия футбольного мяча, а думают они ногами!
Любовь Васильевна нехотя кивнула.
– Но... Он старше Оленьки на два года! Как думаешь, чего он будет хотеть от неё?
– Оля наша с головой! – уверенно отпарировал муж. – И потом... в конце концов, она совершеннолетняя!
– Да что ты говоришь-то?! Она же ещё ребёнок!
– Это для нас она ребёнок! А ты вспомни себя в восемнадцать лет! – отец Оли махнул в сторону жены: – Перестань!
Но она печально покачала головой:
– Мне надо будет осторожно поговорить с Олей. Ведь ей необходимо закончить институт безо всяких перерывов! Иначе... Только вот, как ей сказать...
– Люба, не бери в голову! Они сейчас знают больше того, что мы знаем! Ты что!
– Всякое бывает...
– А ты о «всяком» даже и не думай! И вообще, если Ольга наша такая рассудительная – не стала даже говорить о нём сразу, так сказать, проверила свои чувства, то!..
– Да, да... Но всё же, к чему это всё может привести? И вообще, неужели это серьёзно?
ЭТО серьёзно?


* * *

Оказалось, что ЭТО серьёзно.
Дима, конечно же, узнал от своей мамы, что Оля приглашала какого-то парня знакомиться с родителями. И Дима догадывался, какого, – того самого провожающего. А означал этот визит единственное – скоро Оля выйдет замуж. И тогда – всё, можно больше даже и не мечтать.
Но легко сказать – «можно и не мечтать». А как заставить себя это сделать?
С этого хмурого ноябрьского дня Дима и вовсе заболел Олей. Теперь, когда предстояло отказаться от мечты, он жутко затосковал.
– Потому что я молчал!..
Он так долго был погружён в свою грёзу... Всё будто витал в облаках, нежился в голубизне её глаз и думал, что всё случится само собой.
Это теперь Дима часто бил кулаками по стене – к сожалению, это самый безрезультативный способ добиться желаемого.
– Даже если бы я и признался, что люблю её... Ведь я для неё мальчик, и она для меня девушка, на которую я позволял себе только любоваться, – Дима вздыхал. – Вернее, была таковой девушкой... Теперь – любимая, которую потерял!
И всё из-за глупых условностей.
– Вон, оказывается, этот парень на два года старше Оли!
Да, он взрослее Димы, у него больше жизненного опыта и поэтому он уже не обращает внимание на такую мелочь, как разница в возрасте.
– И... значит, теперь я для неё вдвойне пацан... В пять раз пацан! Ничего уже не исправишь.
Оставалось только уговорить себя смириться.
К сожалению, это давалось с трудом. Дима до того сник, что чуть не завалил первую сессию. Он чуть не лишился допуска на экзамены, и уже в декабре еле-еле успел подчистить все концы – в срочном порядке доделал и сдал все курсовики.
И засел за подготовку к экзаменам. Но... не училось...
Он, уперев руки о подоконник, смотрел в окно на заснеженный двор и на хоккейную коробку, где мальчишки гоняли шайбу. Благо, ладони замерзали, и тогда Дима доставал свой «Студенческий билет», смотрел на фотографию – такой он был смешной: сосредоточенный, с вытянутой шеей – и читал: «Шалимов Дмитрий Сергеевич». Дима потирал ладони, чтобы согреться и глубоко вздыхал – нет, не мог он позволить разрушиться единственной удавшейся мечте. Если вспомнить, чем он рисковал, поступая в этот институт!
К счастью, Дима на какое-то время был в состоянии взять себя в руки и сосредоточиться – ведь это тот самый Юридический институт, в который он так стремился, в который поступил! И поэтому надо учить! Надо!
_________________

спасибо за продолжение!

Дима уж больно робкий парень мог бы и испытать судьбу..
_________________

Дима такой, наверное потому, что боготворит её.
Ольга, спасибо! Читается очень легко!

Интересно!.. Кто же из них рассказывает свою историю?

 » Глава 4

– Несколько лет я с упоением вспоминал те дни, когда готовился отнимать у химозы её булочку с изюмом. Я разрабатывал детальный план нападения, и те переживания до сих пор будоражат меня, всё нутро выворачивают!
Ведь я тогда проследил за ней, выяснил, где она живёт, оценил окружающее! Я шаг за шагом продумал свои действия! Было не только волнительно и прекрасно, был чумовой кайф от всего этого!
Помню, как я поминал добрыми словами мою бабку: ведь это она научила меня вязать! Действительно, всё что ни делается, всё к лучшему! Я откопал её старые клубки – даже при переезде мама не стала их выкидывать – и связал себе шапку-маску. Конечно, ни химоза, ни возможный случайный прохожий не должны увидеть моего лица. Я предусмотрел всё!
Нож я взял из набора, эти столовые ножи были у нас очень острыми. Помню, потрогал лезвие и прикинул, как лучше отсечь эту её чёртову булку. В этом, кстати, тоже бабка-покойница помогла: ведь это её я мыл и по ней изучил внешнее строение женского тела.
А ещё я надел бордовый свитер.
Сейчас я понимаю, как рисковал. Но тогда я этого риска не осознавал. Меня несла на подвиг цель – нельзя, нельзя получать «трояк», ведь институт!.. А ещё грело радостное чувство отмщения – что, спустить с рук этой заразе-химозе все издевательства, которые она творила надо мной? И, конечно же, меня успокоила тихая местность – её дом-башня стоял на отшибе, около дома даже детской площадки не было. Несколько редких прохожих, которых я увидел за время своего наблюдения, укрепили мои помыслы! «Всё получится», – сказал я себе.
Теперь я думаю, что всё тогда получилось только потому, что я очень этого хотел. И везение мне симпатизировало.
А ещё оказалось, что химоза только в школе грозная и смелая! Ведь стоило ей увидеть человека в маске и с ножом, она тут же дара речи лишилась, и страх с растерянностью появились в её глазах.
Я ждал её утром между этажами – сама, умница, хвасталась нам, что ходит пешком, здоровье своё так поддерживает! Помню, она шла и улыбалась: конечно, хоть чешись, лестница-то в её башне изолированная! Ещё подумал я – «Наверное, радуется, что меня заваливать сегодня будет». Но как только увидела человека в маске и с ножом, вся её радость – пшик! – и исчезла.
Химоза прижалась к стене – явный признак, что двинуться не в состоянии, страх связал коленки веревочкой. Я подошёл к ней, вспорол блузку, и она выронила свой портфельчик. Химоза зачем-то откинула голову и закрыла глаза – в первый момент я подумал, что с жизнью прощается. Тогда почему не сопротивляется, это же не нормально – добровольно дать себя убить! Но потом у меня мелькнула мысль – она приняла меня не за убийцу, а за насильника: конечно, я ведь вспорол ей блузку! И что? Эта стареющая губка решила не сопротивляться, чтобы всё же узнать о радости полового сношения? Одинокая, ведь всю жизнь ничего, кроме школы... Может, вообще ничего ни разу?..
Мне её на какие-то мгновения стало жаль, и я перерезал бюстгальтер и приласкал её грудь. Я чувствовал, как она замерла – то ли всё же очень боялась, то ли прибалдела. И я не стал упускать такую удачу – жертва не сопротивлялась, ну что за прелесть!
Я обхватил её грудь – тьфу, действительно, противная стареющая губка! – и отрезал. Всё произошло достаточно быстро. Спасибо отличному ножу! Ну, и моей решимости, конечно.
До сих пор удивляюсь, как я всё удачно сделал. Главное – и не наследил, и ушёл!
Эх... Потом я поехал домой. А к двенадцати преспокойно отправился на экзамен, я был во второй группе. Правда, подождать пришлось. Ведь пока выяснили, что химоза не придёт, пока сориентировались и вызвали биологичку!
Я получил «пять», и итоговая вышла «четвёрка». И я нисколько не жалел о своём поступке – это того стоило!
Беспокоило меня только одно – я жалел, что пришлось выбросить отрезанную грудь. Почему-то мне очень понравилось сжимать в руке этот кусок мяса. Это безжизненное вымя доставило мне безумное наслаждение. Смесь какая-то удивительная – торжество победы и фантастическое наслаждение, разливающееся по всему телу. Я не на шутку испугался за своё психическое здоровье, слишком долго я тосковал, что пережитое не повторится.
Но, к счастью!..

* * *

– С тех пор, как я полюбил, вся моя жизнь перевернулась! Я понял, что хочу трогать живую женщину и что только она доставит мне истинное наслаждение.
Первое чувство моё потерпело фиаско, я очень страдал, и даже мама переживала, боялась, как бы я чего с собой не сделал. К счастью, обошлось – улеглись все страдания. И даже… я встретил утешение и, наверное, полюбил.
И встреча эта, и частые думы о любимой постепенно разбудили во мне нормальное мужское желание и заглушили терпкие воспоминания о мёртвом куске плоти.
Чтобы не изводить себя желанием близости с любимой – только моё воображение сближало нас – я начал осваивать занятия сексом с другими женщинами. Я всех их называл самками, и все они поражались моей осведомлённости, вниманию и раскованности. Они млели возле меня, стонали и извивались подо мной, а я наслаждался властью над их похотью.
Но все эти связи начали угнетать меня своим однообразием. Тело любимой было мне недоступно, а воображаемая страсть уже тяготила. Поэтому-то меня вновь потянуло к... безумному подвигу. Я потерял контроль над собой...
...Ситуация с этими отдалёнными, словно «отшибленными» лагерями подвернулась сама собой. И как же меня потянуло туда! С невероятной силой!
Сначала я обследовал местность. Бродил я там, всё больше сомневаясь, что кого-нибудь встречу. Но надо было попробовать! Поэтому потом собрал всё необходимое и отправился туда.
Я тогда пошёл на удачу – не было гарантии, что в этой глухомани всего за несколько часов мне повстречается носительница желанного куска плоти. Но мне повезло, какая-то девушка покинула территорию пионерского лагеря – видимо, это была сотрудница, идущая к станции за покупками. Я осторожно шёл за ней и, когда поляны сменились сплошной стеной леса, напал.
Эта самка, в отличие от потерявшей способность двигаться химозы, начала сопротивляться. Что ж... Пришлось шарахнуть её. Она вырубилась мгновенно, и я спокойно, смакуя каждое движение, удовлетворил себя.
На этот раз я не стал вспарывать одежду. Я расстегнул пуговицы, освободил грудь от бюстгальтера. Помассировал каждую грудку, выбирая, которая из них подходит мне лучше... А потом...
Я наслаждался её грудью – очень долго мял её в руках! Милая, податливая, дрожащая в руках булочка с изюмом!
Когда девушка застонала – пришла в себя от моего мощного нокаута – я ударил её ещё раз. Бросил грудь на землю. И удалился.
У ручья я вымылся, упаковал испачканную кровью одежду в пакет, тщательно сложил всё в свою спортивную сумку. Нож у меня уже был другой – цельнометаллическая большая выкидуха, я его купил с рук на рынке. Острый, как хорошее лезвие. Его я особенно тщательно завернул и положил на дно сумки. Мой помощник!
И всё – пошёл к станции.
Я спешил домой: нужно было успеть просмотреть все выпуски новостей. Сейчас, когда я остался полностью удовлетворённым, мне особенно интересно будет послушать новости политики.

Глава 4

Ощущение счастливого восторга не покидало Олю Лаврентьеву с тех пор, как после летней разлуки Юра признался ей в любви! Значит, он тосковал по ней! Так же, как и она, думая о нём летними вечерами на даче. И значит, это судьба!
К сожалению, они не могли часто встречаться. У Юры были то тренировочные сборы, то игры, то выезды на встречи в другие города. А тем более осенью чемпионат по футболу заканчивался, и это требовало повышенной самоотдачи.
Он вырывался повидаться с Олей, как только появлялась хотя бы небольшая полоска свободного времени. Юра всегда встречал её возле института, и они ехали в сторону Олиного дома наземным транспортом, чтобы подольше оставаться вдвоём. И всё было так замечательно!
Оля обожала устроиться на задней площадке, в уголочке, и оказаться в кольце Юриных рук – чувствовать его прикосновения, любоваться его взглядом, разговаривать с ним... Они говорили обо всём подряд – пересказывали друг другу каждый прожитый в разлуке день.
Так ехали, ехали... А потом прощались, целуясь возле ограды Ботанического сада неподалёку от её дома...
...Такая идиллия продолжалась два года: свидания, разговоры, поцелуи!
Целых два года Оля жила в правильном мире, устройство которого когда-то объяснила ей бабушка. Всё должно быть по правилам, культурно, скромно и серьёзно – девушка должна ценить себя, а парень обязан уважать свою избранницу. Никаких вольностей, и именно таким образом сложившиеся отношения приведут к созданию счастливой семьи.
Два года идиллической картинки, плывущей перед Олей, закончились. Жизнь сделала поворот, и совершенно неожиданно для себя Оля столкнулась с оборотной стороной...
...После третьего курса Оле предстояла педагогическая практика в пионерском лагере. Целых два месяца необходимо было провести вдали от Юры, и это притом, что они не смогут проводить вместе даже те скудные часы, в которые он будет свободен от футбола.
Ведь Дорохово – не ближний свет, а именно туда предстояло отправиться практикантке Лаврентьевой. Да ещё от станции надо было идти пять километров по дороге из железобетонных плит, проложенной по лесу, – там, в дали от цивилизации и находился детский лагерь «Василёк».
И складывалось всё так неудачно в дни этой летней практики – выходные всем расписывал старший педагог, потому что в лагере имелся один подменный вожатый, который по очереди и оставался на отрядах. И приходилось довольствоваться каким попало выделенным кусочком свободы, а уж на какие три дня в месяц он выпадал, было неважно. По крайней мере, неважно для старшего педагога.
Когда в июне Оля на три дня вырвалась домой, Юра был на выездной игре... И даже в пересменку им не удалось повидаться. Оставалось надеяться только на то, что июль будет более благосклонен к влюблённым.
Спасало всё это время одно – письма. Раз в неделю Оля писала сама и получала весточку от любимого – они не отвечали на письма друг друга, просто каждый пересказывал в своём послании о прожитых днях. И этого было достаточно, хотя тоска за прошедшие недели сумела изрядно изглодать их души.
Но вот однажды в середине второй смены...
– Вожатую седьмого отряда Ольгу Лаврентьеву просят подойти к воротам лагеря! – услышала Оля, когда они с Наташей строили детей после обеда.
– Иди! – прошептала Оле подружка. – Это же наверняка Юрка приехал к тебе!
– А?
– Оль, сейчас же тихий час. Я их быстро по палатам разведу! Иди, два часа у тебя есть!
– Спасибо, Наташ!
Как же удачно, что они с Наташей поехали вместе в этот лагерь! Они и отдохнуть друг другу давали, и поддерживали и веселили!
И вот теперь!.. Наташа подарила ей целых два часа! И? Неужели это, правда, Юрка приехал? Смог вырваться?
Чего Оле стоило спокойно дойти до лагерных ворот! Вот она миновала поворот на центральную аллею, вот скульптурные фигуры пионеров и физкультурников остались позади... И?
Действительно, это был Юра! Он стоял возле ворот и что-то писал на спине мальчишки-дежурного. Неужели эти ребята узнали его и попросили автограф? Хотя не удивительно, ведь Оля не раз слышала, как старшие отряды вместе со своими вожатыми кричат, болея за какую-нибудь футбольную команду, смотря матч по телевизору.
– Всё, пацаны! – улыбнулся Юра и протянул ребятам их блокнот.
– Спасибо! Большое спасибо вам!
Мальчишки восхищённо посматривали на него – ещё бы, такой футболист, и вдруг появился в их лагере!
– Оленька... – прошептал Юра, как только она подошла. – Привет...
– Привет!.. – Оля вся дрожала от волнения и восторга.
– Ты сможешь отлучиться?
– Да. Сейчас будет тихий час...
Они отправились за территорию лагеря и тут же свернули с железобетонной дороги в перелесок, подальше от детских глаз, жадно смотрящих вслед Юрию Тихомирову и вожатой седьмого отряда.
– Там такая хорошая полянка есть, – прошептала Оля, как только они смогли оторваться друг от друга, прервав поцелуй. – За этим перелеском...
– Пойдём, – Юра улыбнулся, глядя на неё. – Оль, я тебе абрикосиков привёз!
– Спасибо...
Они шли обнявшись. И, дойдя до полянки, устроились возле островка из кустиков шиповника.
Юра запасся не только лакомствами, он даже прихватил с собой плед, который и расстелил.
– Устраивайся!
Не успела Оля скинуть босоножки и присесть на плед, как тут же Юра завалил её на спину и принялся целовать. Они так жутко истосковались друг по другу за полтора месяца, что вволю отдались ласкам.
Обычно Юра просто хвалил привлекательность Оли, а у неё розовели щёки от смущения – она не могла без волнения слушать о красоте своих ножек, рук, талии... Но вот сейчас Юра не просто шептал ей ласковые слова, он одновременно касался обожаемых прелестей любимой руками и губами.
Эта шейка изумительная. И такие прелестные плечики...
На Оле было платье-«сафари», с кнопочками спереди, которые Юра и принялся постепенно расстегивать. И первых двух хватило, чтобы он смог покрыть поцелуями её ключицы и верхнюю часть груди.
У Оли от этих ласк голова пошла кругом – изумительное, волшебное укачивание.
И когда его рука заскользила по её бёдрам, Оля уже постанывала от удовольствия.
Конечно, им ещё ни разу не удавалось остаться наедине. У Оли днём всегда дома была мама, а вечером папа возвращался с работы. У Юры вообще брат неотлучно находился в квартире. Поэтому все два года они в лучшем случае оставались наедине на лестничной клетке, и кроме поцелуев ничего не было. А тут...
И не виделись они полтора месяца, и теперь оказались в совершенно уединённом месте – и в лагере был тихий час, и не единой деревни поблизости не было...
...Юра ласкал любимую без устали – страстно и нежно. Он, наконец, дождался желаемого.
А Оля... Казалось, она забыла себя – где она? кто она? и, вообще, с ней ли всё это происходит?
Вздрогнула Оля и вернулась к действительности, когда Юра обнажил её грудь и со сладким стоном захватил в плен своих рук и губ...
Она отпрянула, испуганно уставившись на него, и принялась поспешно поправлять на себе одежду. То, что она почувствовала из-за этой ласки, взбудоражило и испугало – Оля впервые поняла, что это такое, влечение к мужчине, желание принадлежать ему.
Юра кинулся к ней и прижал к земле – ему ничего не стоило справиться с ней, этому сильному мужчине. Он ухватил её за запястья и завёл руки за голову.
– Оль, я с ума по тебе схожу! И я не могу больше так... Как дети себя ведём! Тебе – двадцать, мне – двадцать два! А мы всё по подъездам целуемся!
Он, продолжая прижимать к пледу её руки, другой опять освободил Олину грудь.
– Ты не представляешь, какая ты красивая! И как давно я хочу тебя...
Ласки его были слишком бурные, но Оля оставалась напряжена и теперь не чувствовала удовольствия. Она даже протестующее застонала, почувствовав болезненные ощущения.
Он отпустил её и сел.
– Оль, я очень люблю тебя! И мы всё равно скоро поженимся! И потом, мы уже взрослые люди!
Оля посмотрела на него – он был взволнован. Взгляд Юры был одновременно виноватый, уставший, истосковавшийся...
– Оль, мне очень тяжело! Конечно, после игр и тренировок я выматываюсь, но всё равно... Я едва сдерживаю себя, не знаю, куда деться! Но не заниматься же мне этим с каким-нибудь свистушками-поклонницами! Знаешь, сколько их после матчей топчется и около нашей базы околачивается! Они на всё готовы! А я тебя люблю. И... нам, – он вздохнул. – Давно пора уже... А мы всё в детство играем!
– Но, Юр...
– Оль, всё вокруг – только видимость приличия! Да, нам внушали, что жить надо так-то и так-то, но в действительности всё по-другому! Все живут по биологическим законам! – он посмотрел на неё: – Ну скажи, что, это так важно? Женщиной ты выйдешь замуж или девочкой?
– Юр...
– Думаешь, родители наши или бабушки с дедушками ни разу не поддавались влечению, когда это было не положено?
Оля вздохнула.
– Юр, я не думала, что случится всё вот так – под кустом на поляне.
– А где, Оль? Ну где нам вдвоём остаться?
– Негде... – прошептала Оля. И кивнула.
– Оленька...
Он придвинулся к ней и снова принялся целовать. Спокойно, неторопливо... Он чувствовал, что она почти согласна.
– Юр, а если... Вдруг, я забеременею? Мне же ещё целый год учиться!
– Ну, я же не мальчик, знаю, что делать... – он едва заметно улыбнулся: опыт у него был, поклонниц у футболистов хватало. – Об этом не беспокойся.
И снова поцеловал её. Он теперь только целовал, хотел, чтобы Оля успокоилась и расслабилась. Оказалось, с ней торопиться не надо...
И Оля решилась на это. Решилась, потому что Юрка прав – им негде остаться вдвоём. И... действительно, он уже мужчина, а не пацан зелёный. Да и она... Просто Оля не чувствует своих двадцати лет, но это ведь не значит, что годы стоят на месте!
Да и потом... Сейчас, всего несколько минут назад, она почувствовала удивительный вкус соблазна, она успела его попробовать. Блаженство, растёкшееся по всему её телу, испугало Олю, но... Чего бояться-то?
– Юр... я люблю тебя.
– И я тебя люблю, радость моя... Оль, тебе понравится... Не волнуйся.
И ей, на самом деле, понравилось. Она до того забылась, что боль стала неожиданностью. Оля вскрикнула и открыла глаза – на лице Юры увидела выражение несказанного удовольствия.
От боли у неё потемнело в глазах, и она чётко чувствовала его, мужчины, поступательные движения. Движения, приносящие ей страдания.
Через возникшую перед глазами тёмную пелену Оля почему-то увидела глаза – те самые... Перед Олей вспыхивали глаза того парня, приставшего к ней возле «Олимпийского», и от настойчивого внимания которого её избавил Юра.
Тёмные, пожирающие её своим выражением глаза-вспышки. И боль. Тринадцать поступательных движений резкой боли...
«Как же долго... И больно...»
А потом что-то тёплое разлилось по животу, и мучение закончилось, наконец.


* * *

– Юрка? – глаза Наташи вспыхнули при появлении Оли. – Он приезжал?
– Да, – Оля вошла в вожатскую.
И с громким вздохом двинулась к кровати. Она легла на спину, вытянула руки вдоль тела и уставилась в потолок.
– А где он? – Наташа присела на край своей кровати. Оля как-то странно лежала, и это её насторожило.
– Домой поехал.
Наташа пересела на Олину кровать. И недоумённо уставилась на подружку.
– Оль, у тебя же завтра выходные! Поехали бы вместе попозже, после отбоя! – Наташа взмахнула руками и шлёпнула себя по коленям. – Или переночевал бы он здесь!
– Ага... – Оля неотрывно смотрела на потолок.
– А что? – Наташа тоже подняла голову, но ничего примечательного кроме пимпочки от пожарной сигнализации не увидела. – Нашли бы, где его устроить! Я бы могла пойти к девчонкам в первую палату, там есть свободная кровать!
– Да... – вздохнула Оля. – А я бы умерла смертью храбрых...
– Что?
Наташа улыбнулась и сжала Олину руку.
– То.
– Ольга! – она помотала головой. – Вы?.. И, значит, ты?.. О! Поздравляю! Я, честно говоря, думала, что вы давно уже!
– Совсем недавно.
Оля, наконец, оторвалась от созерцания потолка.
– Ну и как?
– Уже лучше.
– Да ладно тебе! – Наташка улыбалась. – Ну, вы даёте! Столько времени продержались!
Оля вздохнула. Понятно – значит, Наташа и одноклубник Юры, Лёша, уже давно были любовниками. Конечно, все ведь уже взрослые. И только она одна...
– Оль, ты что, расстроилась? – Наташа теребила Олины пальцы. – Прекрати!
Оля посмотрела на улыбающуюся подружку, и вдруг на глазах её показались слёзы.
– Понимаешь, Наташ, я думала... А получилось!..
– Ой, наоборот – романтично! И... – но в Олиных глазах было столько разочарования, что Наташа осеклась. – Ольга, ты как с Луны.
Именно поэтому Наташа не пыталась даже коснуться этой темы. Казалось, с Олей говорить об интиме было невозможно: она была какой-то особенной. Оля была честной и чистой. И утончённой, будто изумительная фарфоровая куколка, возле которой хочется задержать дыхание.
– Наверное... Наверное, я с Луны.
Наташе так жаль её стало!
– Оль, да ты посмотри вокруг! Это же жизнь, обычная жизнь!
Оля растёрла слёзы по щекам.
– Наташ, а ты с Лёшкой как?
– Уже года полтора мы близки, – пожала плечами Наташа. – И это при том, что даже и не помышляем о женитьбе! Просто это нам обоим необходимо!
– Необходимо? – Оля вздохнула. – А я, получается, какая-то законсервированная.
Несомненно, это традиции, которые прививали Оле, так глубоко проросли и надёжно укрепились в её душе. Вот и...
– Оль, родичи, они в чём-то правы. И потом, они боятся, чтобы мы глупостей не натворили, вот и внушают нам! – Наташа улыбнулась: – А ты зря так переживаешь, вы же с Юркой собираетесь пожениться!
– Да.
– Вы уже третий год вместе! И то, что сегодня произошло между вами – это нормально! – Наташа усмехнулась: – Оль, ты оглянись вокруг! Вон, Инка Самохвалова с производственником Васей!
– Что?
– Каждый день в сушилке запираются! И это всего через две недели после знакомства у них началось!
– Да-а?
– Да, застукали их там один раз, – хмыкнула Наташа. – В порыве страсти забыли дверь запереть!
– Кошмар...
– Никакого кошмара – все всё понимают. И вообще – дело житейское!
– Дело житейское и расстраиваться тут нечего, – процитировала Оля великого Карлсона.
– Вот именно, – Наташа пристально посмотрела на подругу. – Оль, мне Лёшка рассказывал недавно, что Юру одна девица одолела. Ты же знаешь, вокруг команды крутится целая стая девок!
– Знаю. И что?
– А то – эта девица, как видит Юрку, начинает кричать, что хочет от него ребёнка. С ней даже их администратор разговаривал, просил успокоиться.
– И что?
– Что, что! Он тебя любит! И ни на кого не соблазняется! Поэтому выброси все глупости из головы! Юрка примчался к тебе, протопал столько пешком от станции! Вы почти два месяца не виделись! Оль, он запросто мог любую поклонницу поманить пальцем и переспать в своё удовольствие, но он не захотел тебе изменять! – она потрепала Олю за плечо. – Ольга, не будь дурочкой! Юрка такой классный! Всё замечательно! И вообще...
– Что? – насторожилась Оля.
– Понимаешь... – на несколько секунд Наташа замялась. – Оль, у Юрки была неудавшаяся первая любовь, мне Лёшка как-то рассказал. А ты просто вернула его к жизни, он смог всё забыть и прямо-таки начать жить заново!
– Да?.. – в Олиных глазах мелькнули удивление, сожаление и... непонимание.
– Знаешь, практически невозможно забыть первую любовь, я по себе знаю! Оль, это чувство преследует, как наваждение! Бывает очень тяжело временами...
– Да?
– Ты Юру, считай, спасла. Ведь настоящая любовь сильнее первой.
– Да?
Наташа уставилась на подругу – непонятно как-то... Почему Оля всё время говорит: «Да?» Может, находится под слишком сильным впечатлением от первой близости? Или она просто не может понять слова подруги, ведь Юра – её первая любовь, Оле сравнивать не с чем!
– Оль, вот если бы меня сейчас тот парень, моя первая любовь, позвал, я не раздумывая бросилась бы в его объятия и... на всё бы согласилась!
– Да-а?!
– Да! И поэтому ты сейчас успокоишься, просто боль тебя эта из колеи выбила, да предрассудки! Ведь всё, наоборот, замечательно. И тебе не о ком тосковать, только наслаждайся своей любовью!
Оля нерешительно кивнула.
...На выходные Оля в Москву не поехала. Она прекрасно отоспалась в вожатской и нагулялась в своё удовольствие в окрестностях лагеря. За три свободных дня она успокоилась: «переварила» всё произошедшее, обдумала всё сказанное Наташей. Правда, не слишком совпадали её чувства с тем, что описывала подруга, рассказывая так проникновенно! Но... У каждого всё происходит по-своему.
– Всё хорошо! – сказала себе Оля.
Но оставшееся для практики время не прошло спокойно. Случился кошмар – какой-то сумасшедший искалечил вожатую из соседнего лагеря. Девушка отправилась на станцию за покупками, и в это время на неё напал какой-то молодой мужчина и отрезал грудь. Это событие произвело на всех, работающих в ближайших детских лагерях жуткое впечатление. А Оля всё думала, что именно в эти дни она должна была ехать в Москву на выходные и могла стать жертвой этого сумасшедшего.
– Ольга, а ты всё гулять за территорию в эти дни ходила! – Наташа ужасалась: только случайность уберегла подругу от беды.
Оставшаяся от второй смены неделя прошла в постоянном напряжении: даже гулять за территорией лагеря с детьми запретили, и все томились вдвойне. И только когда караван автобусов двинулся в Москву, все вздохнули свободно.
А Оля была уверена, что все её переживания и проблемы остались далеко позади. Всё осталось в слезах, выплаканных в подушку, в словах, растворившихся в лесной тишине. Да и вообще – настоящие проблемы выглядят совсем по-другому, как оказалось.
Москва встретила их суматохой и шумом. Детей в мгновение ока разобрали родители, и перед автобусом с табличкой «7 ОТРЯД» стояли Оля с Наташей – уже бывшие пионервожатые. Они ещё смотрели вслед последним уходящим своим подопечным, когда вдруг...
Юрий Тихомиров моментально обратил на себя внимание. А тем более он очаровательно улыбался и держал букет роз.
– Здравствуйте!
Он улыбнулся девушкам и вручил Оле цветы, поцеловав в щёку.
Наташа поздоровалась, улыбнулась и отошла в сторону.
– Оль, – едва слышно проговорил он. – Поедем, подадим заявление на ноябрь! Как раз и чемпионат закончится.
– Какое заявление? – нахмурилась Оля.
Юра кашлянул. Потом взял её руку и с улыбкой поднёс к губам, чтобы поцеловать.
– Оль, выходи за меня замуж.

* * *

Постепенно девушка со светло-русыми волосами, удивительными глазами, умеющими радоваться солнцу, и изумительной фигурой, будоражащей его мужское начало, стала растворяться в насущном. Дима Шалимов постепенно свыкся, что его первая любовь будет – как почти у всех – мечтой. Оля навсегда останется недоступной и от этого ещё более прекрасной. Не такой, как все вместе взятые девушки.
Мысль о всех вместе взятых девушках – других – и спасала Диму. Он сказал себе, что в его жизни будут только те, другие, такая уж у него судьба...
...И уже на втором курсе, окончательно определившись с кругом приятелей по институту, Дима постепенно принялся осваивать искусство общения с «другими девушками». И оказалось, что всё это намного проще, чем он себе представлял.
Выяснилось, что девушки нуждаются в мужском внимании, может быть, больше, чем парням необходимо было удовлетворять свои потребности в сексе. По крайней мере, почти все девушки проявляли повышенное внимание, за ними даже не было необходимости долго ухаживать.
Всё, действительно, оказалось несложно, но Дима держал себя в узде до конца летней сессии второго курса. А вот в июле, когда отправился в студенческий отряд в дальнее Подмосковье...
– Димон, там девок – море будет! – радовались пацаны перед отъездом. – Там и пионерских лагерей полно, тёлки, наверняка к нам на дискотеки будут бегать!
– Да они же малолетние!
– Там не разберёшь, девицы сейчас такие – ого-го!
– А наши?
– Ну, и наши, куда уж их девать?! Но главное – вожатые! Вожатые – это то, что нужно!
Его первый поцелуй и первая близость с женщиной произошли одновременно. Но задерживать своё внимание на одной представительнице прекрасного пола Дима не стал. И на второй не стал, и на третьей, и... Симпатичненькие, весёленькие и безотказненькие. Однообразно. Хотя и развлекает, помогает расслабиться.
– Димка, ты классный!
– С тобой так хорошо...
– Такого кайфа у меня ещё не было!
– Дим, давай ещё...
Но больше всего Диму веселило откровенное признание, прозвучавшее от каждой из его партнёрш:
– Дим, ты ведь у меня второй...
Только вот ему было безразлично. Второй он, или очередной. Потому что все эти девушки были «другими»...
Интересно, долго будет виться этот хоровод?
_________________

Пошло-поехало!!! Спасибо за главу!!!

боже мой. мне так СТРАШНО читать курсив.. это что-то.. и какое-то чувство тревоги за Юру постоянно терзает.
спасибо за главу!
_________________

Благодарю за отзывы!!!
Поехали дальше...
_________________

 » Глава 5

– Я женился. В принципе.
Единственной целью было остановить себя после умопомрачительного отнятия булочки с изюмом у девицы. Там, в глухом месте с пионерскими лагерями. Ведь я тогда получил столько положительных эмоций, что почувствовал тягу к новым подвигам. Но я понимал, что нужно быть осторожным и посему связал свою жизнь с женщиной. Чтобы по первой прихоти удовлетворяться живой плотью. А не...
А тем более женщина эта оказалась страстной и умной. Во всех отношениях она меня устраивала. Да вдобавок она поощряла все мои вольности, а уж пофантазировать, занимаясь любовью, я обожал и делал это умело.
Я сумел удержать себя в рамках, придуманных обществом, – что же сделаешь, если большинство умещается в эти оградки и решило считать кошмаром всё и всех, кто смеет вылезти наружу.
Хотя общество наше немного приподняло голову. Перестройка шла полным ходом. И пока меня больше остального радовала свобода информации. Теперь не надо было ловить «Голос Америки» – эх, помню, мы с отцом настраивали на него свой «VEF». Теперь же можно было преспокойно смотреть программы новостей по всем каналам подряд и узнавать всё безо всяких подпольных прослушиваний.
И в каком же болоте мы жили до сих пор! Немудрено, что лично меня потянуло черт знает на что. Встряска-то какая-нибудь должна же быть, что-то значительное! Чтобы заняло все мысли!
Вот теперь есть о чем поразмышлять, не то, что раньше.
Больше всего меня привлекали репортажи о террористических актах. Разрушенные здания, искореженный транспорт, трупы...
«70 человек погибло от рук членов организации «Шайнинг пат» – «Гибель 270 человек в результате взрыва бомбы на борту аэробуса...» – «Гибель 8 человек в израильском туристическом автобусе».
Я представлял себе, какой кайф испытывают организаторы этих террористических актов! Ведь они знали, что люди, которые подвергнутся нападению, доживают свои последние дни! А те, кто шёл исполнять задание, должны были чувствовать себя всемогущими! Клёво!!!
Конечно, переживаешь незабываемые минуты, глядя в глаза кому-то и понимая: человек не подозревает, что у тебя на уме, а ты сам прекрасно знаешь! Знаешь о чужой судьбе!
Кстати, вот после подобных новостных сообщений и следующих за ними моих фантазий, особенно классно было заниматься сексом! Это было супернаслаждение! О-о-о... Ничего больше и не захочешь.
В общем, нежного и спокойного секса с ней у меня почти не было.
И это потому, что нежность и осторожность я берёг для той, своей единственной любимой. Я уверен, что когда-нибудь мы соединимся, она обратит на меня своё внимание. Иначе моя рана не исчезнет. И временами я мысленно ласкал её грудь – иногда доводил себя до умопомрачения этими фантазиями. Я совершенствовался в этих мысленных ласках и надеялся, что когда мы соединимся, всё пройдёт на высшем уровне, и она будет довольна! И навсегда останется моей!
Так случится, я уверен в этом.


Глава 5

Оля была единственной на курсе, кому предложили остаться в институте. Её пригласили в творческую лабораторию кафедры методики преподавания русского языка – Ольге Михайловне Тихомировой предстояло участвовать в создании новой программы по русскому языку для начальных классов и читать курс лекций по зарубежной детской литературе. Оля не помнила себя от счастья, когда всё это было объявлено официально после защиты дипломной работы. Она автоматически поступала в аспирантуру, их руководитель шепнул Оле, что экзамены для зачисления будут формальными, она была нужна кафедре.
Первыми об этом узнали родители: мама сияла, и слёзы счастья поблёскивали в её глазах!
– Господи, Оленька, как же замечательно!
А отец Оли улыбался и поглядывал на жену – «Ну, что я говорил? А ты так переживала! Говорила, что Ольга наша пошла не в тот институт!»
– Декан ещё помнит моё вступительное сочинение! Говорит, что я единственная из абитуриентов написала без ошибок, де ещё и собственное мнение по теме высказала, а не цитировала критиков!
– Как хорошо! – мама утирала слёзы. – А то я так боялась, что пойдёшь нервы себе трепать! И тем более сейчас до того доперестраивались, что деньги для школы теперь с родителей тянут! И подарки директору и завучам обязан каждый класс ко всем праздникам преподносить! А организовывать всё это учителя должны, с них весь спрос! Всё с ног на голову перевернули.
– Мам, но ведь именно благодаря этим переменам нашим, появилась возможность создавать новые учебные программы! – Оля обняла маму. – А то ведь ещё бы сто лет учились по одним и тем же учебникам!
– Да, – кивнула мама. – Но главное – не передозировать! А то так расширить предмет можно, что детям не под силу одолеть его будет!
– Ну, ну, заговорили педагоги мои! – отец обнял обеих. – Давайте лучше диплом Ольгин обмоем!
– Диплом ещё не выдали!
– Значит, пока просто окончание института!
...Больше всех знакомых и родных Юрий был удивлён Олиным «распределением». И не просто удивлён – потрясён.
– Оль... Это ты такая умная? – смущённо пробормотал он.
Ни разу она не видела у мужа такого выражения глаз, хотя женаты они были уже полтора года, а уж знакомы и того больше.
– Какая «такая»? – пожала Оля плечами.
– Ну... – смущение Юры развеялось от её приветливой улыбки. – Я всегда думал, что преподаватели институтов – это особенные люди, очень-очень умные!
– Мне это предложили, видимо, потому, что я увлечённо занималась методикой. Из меня идеи так и сыпались. Особенно, когда мы занимались поурочным планированием.
– Ты, вообще, молодец! – кивнул Юра, улыбнулся, и в глазах его зажглось восхищение. – У тебя ведь по практике были одни пятёрки!
– Просто это моё!
– Вот ты говоришь о методике, о том, что будешь участвовать в создании новой программы! Но ведь, Оль, ты же будешь ещё и зарубежную детскую литературу преподавать!
– Литература – это не проблема, предмет этот я хорошо знаю! – беззаботно улыбнулась Оля. Но потом тут же вздохнула: – Главное будет – справиться с... Вернее, принять то, что студенты будут даже старше меня. Ведь преподавать я буду на вечернем отделении...
...И Оля старательно и увлечённо готовилась. У неё был месяц до начала рабочего пути, некое подобие отпуска и каникул одновременно, и она составляла планирование и расписывала каждую лекцию по зарубежной детской литературе. Пока Оле доверили этот предмет, и она тщательно готовилась.
Сначала – введение и древняя литература в изданиях для детей. А потом литература французская, английская, немецкая, датская, кубинская, монгольская и многая другая, начиная фольклором и продолжая поэзией и прозой. Помимо лекций Оля продумывала вопросы для семинаров, а так же просматривала возможные темы для курсовиков. Она делала всё это и получала удовольствие.
Когда начался учебный год, то Оля была погружена в разработку новой учебной программы, которой занималась их кафедра уже с середины августа. Но она практически не чувствовала двойной нагрузки: и занятия со студентами и проработка «Состава слова» – а именно за неё отвечала Оля на кафедре – только позитивно отражались на её самочувствии, настроении и активности.
Оля была весела, всё успевала, успешно справлялась с поставленными перед ней задачами и со всеми своими обязанностями.
– Оленька, – сказал однажды научный руководитель разрабатываемой их кафедрой учебной программы, – вы собирайте теоретический материал к своим разработкам, будете по этой теме писать диссертацию. Начинайте потихонечку, я вам и подскажу, и помогу!
В этот момент у Оли перехватило дыхание от счастья.
...Благодаря своей занятости Оля не слишком обращала внимание на шумевшие за окном, только-только родившиеся девяностые годы двадцатого столетия, на негативное, сопровождающее происходившие в стране перемены. Оля воспринимала все как должное, как неотъемлемую часть смены ориентации государства.
Она лишь помогала близким, чем могла. И главным в сложившейся ситуации была добыча съестного.
– И это в Москве такое творится! – охала мама.
Но их в семье было четверо работающих, и каждый что-то приносил – какие-то заказы, что-то попавшееся по пути.
У Оли вошло в привычку заходить в гастроном, который был неподалёку от института, и обязательно заглядывать в «свой магазинчик» возле дома. И так как так же поступали и мама с папой, то у них порой даже скапливались небольшие запасы. И это были не только крупы, макароны и консервы, это оказались и сосиски с колбасой, которые приходилось замораживать для более длительного хранения.
А ещё они стали есть то, чего раньше и в голову не приходило попробовать. Например, полуфабрикаты. Кисели в брикетах, супы в пакетиках и даже каши с сушёным мясом! Оказалось, что, в принципе, продукты вполне приличные.
– Как в столовке, – сделали они вывод. – Нормально, есть можно!
Юра не участвовал в таких активных закупках. Он большую часть времени проводил на спортивной базе своего футбольного клуба или на выездных играх. Юра бывал дома наездами. И в это время отправлялся с Олей на ближайший рынок. Там они закупали не только овощи и фрукты, но и много всяких вкусностей – спекулировали те, кто имел доступ в магазины с чёрного входа.
Конечно, цены на рынке были высокими, но Юра, казалось, не обращал на них внимания, его не смущала ни двойная, ни даже тройная цена. Главным для него было побаловать любимую и продемонстрировать тёще и тестю свои финансовые возможности. Благо, нынешнее положение футболистов вышло на профессиональный уровень, и клуб перестал существовать на производственные деньги – хозяином стал нефтяник.
Юра бывал дома не часто, и каждое его появление становилось для Оли праздником. Конечно, она не ожидала такого плотного и строгого режима тренировок. Всё, всё менялось...
– Раньше было не так, Юр.
– Теперь мы профессионалы! – в голосе мужа звучала гордость. – И думаю, скоро ещё кое-что изменится!
– Ещё?
– Оль! Будет лучше!
– Ты чаще сможешь приезжать домой?
– Я стану больше получать!
Но Олю эта новость не привела в восторг. Единственное, чего она хотела – чтобы муж бывал дома каждый день, а не появлялся наездами. Да и тем более Юра чаще всего приезжал уставшим и сначала стремился как следует выспаться.
А Оля так хотела и поговорить с мужем, и накормить его повкуснее, и побольше побыть наедине.
– Знаешь, Оль, меня некоторые ребята спрашивают, как я уживаюсь с тёщей.
– И как? – улыбнулась Оля.
– Замечательно, – отвечаю я. – И все обалдевают! Не могут поверить, что родители жены могут быть нормальными людьми.
– Да, обычно возникает масса проблем.
– А у нас всё хорошо! – Юра был всем доволен.
У Оли, действительно, были мировые родители. Они старались не мешать молодым супругам, встречался Юра с тёщей и тестем только за обедом или ужином, да и к родным погостить выбирались. И общался он с ними с удовольствием, Юра ещё не встречал таких приятных людей, как Михаил Семёнович и Любовь Васильевна. Особенно охотно Юра беседовал с тестем о политике, их разговоры получались интересными и даже захватывающими. И это окончательно успокоило Любовь Васильевну по поводу разумности своего зятя.
И когда в тёплое время года Олины папа и мама перебирались жить на дачу, Юра даже скучал по ним. Но вырваться к ним за город удавалось крайне редко. Зато всё свободное «тёплое» время он проводил с женой в абсолютном одиночестве.
И поражался её сексуальности. А ещё Юра не переставал удивляться силе её влечения и желания.
– Юр, а может со мной не всё в порядке?
Однажды Оля даже испугалась – она слишком сильно жаждала близости вскоре после занятий любовью, а Юра был ещё не готов к этому. И поскольку такое случилось не впервые, она встревожилась.
– Всё с тобой нормально, – устало улыбнулся муж. – Просто я слишком выматываюсь!
– Значит, я не сумасшедшая? – улыбнулась Оля, удовлетворённая ответом мужа.
– Ты просто поздно начала, – хохотнул Юра, – и теперь добираешь!
Они лежали в постели и смотрели на солнечные блики, метавшиеся за задёрнутыми шторами. Никто и ничто не мешало любовникам отдаваться страсти.
Оля была счастливой женщиной. А нежность и любовь мужа глубоко-глубоко и в самый дальний уголок вытеснили воспоминания об их первой, к сожалению, болезненной для Оли близости. Но боль ушла, и больше ничто не мешало радоваться жизни и благодарить судьбу за посланную удачу.


* * *

Проблема появилась не скоро и не слишком неожиданно, просто Оля думала, что её это не коснётся, что она многое сможет выдержать и со всем справиться. Но оказалось...
Когда футбольный клуб, за который играл Юра, выиграл чемпионат России, Оля стала видеться с мужем ещё реже. Потому что чемпионское звание давало дорогу на игры с европейскими командами – не только сами международные игры, но и подготовка к ним отнимали Юрия Тихомирова от дома.
Его не было так подолгу, подолгу, подолгу... Настолько, что Оля не успевала насладиться им в те дни, когда Юра был свободен от матчей и тренировок. Не говоря уж об обычном общении.
И с каждым пройденным месяцем его интенсивной спортивной жизни, Оле становилось всё тяжелее и тяжелее. Она ложилась в одинокую супружескую постель, вспоминала ласки мужа и... сон не шёл к ней. Оля всё чаще и чаще мучилась бессонницей.
Дошло до того, что временами и насыщенный рабочий день, да ещё и позднее возвращение домой после занятий с вечерниками не помогали – даже усталость не позволяла векам сомкнуться и забыться глубоким сном. Вместо сна и отдыха приходили тоска, томительное пролёживание в постели по несколько долгих тёмных часов, мучительные размышления.
Иногда Оля подсаживалась к отцу, смотрящему по телевизору футбол. Время от времени на экране появлялся муж. Вроде бы и хорошо – вот он, почти рядом. Вроде бы и хорошо, но одновременно невыносимо...
Невыносимо день за днём ждать и тосковать, месяц за месяцем взахлёб ловить мгновения близости. И ведь эти месяцы, становясь друг возле друга, выстраиваются в... годы. И годы эти тоже имеют способность идти, навсегда унося прожитое.
– Хорошо, что в институте я занята по горло, – часто вздыхала Оля.
Но помимо размышлений о смысле и одновременно бессмыслице Олю мучили простые, женские желания.
– Да что же это со мной?
Дело было в том, что в последние месяцы ей всё тяжелее стало подавлять свои сексуальные желания.
– Может, я действительно слишком?.. – пожимала плечами Оля. – И тогда Юрка просто успокоил меня?
Хотя Оля и понимала – это накопилась усталость от постоянного ожидания, и ещё она слишком изголодалась по стабильной жизни с мужем.
И вот однажды летом случилось необычное и неожиданное.
Оля спала. И видела сон. Но при этом одновременно думала, будто обсуждала сама с собой происходящее во сне...
...Во сне этом Оля занималась любовью. С кем-то…
«Дошла, уже секс снится!»
Она с наслаждением отдавалась страсти – конечно, ведь она так давно... Да, Юрка в последний раз приезжал две недели назад! Он улетел с командой в Испанию – там отличное поле, там лучше готовиться к отборочной игре в кубке УЕФА...
Оля постанывала от удовольствия. Было слишком хорошо – никогда, никогда ещё так продолжительно, а главное, изысканно, муж не ласкал её грудь.
«С ума сойти! Что же раньше-то он этого не делал?.. Не делал так! Так...»
Временами Оля забывалась во сне настолько, что не сомневалась – всё происходящее реально. Слишком уж сильными оказались ощущения.
«Что это?»
Оля поняла, что вскрикнула. От умопомрачительной вспышки удовольствия.
А потом наступило какое-то туманное полузабытьё. Она перестала думать. Надолго. Так ей показалось...
«Почему всё это случилось со мной? И... я понимаю, что сплю! Невероятно...»
Оля вновь почувствовала тягу к мужчине. К тому, с которым занималась сексом в своём удивительном сновидении. Она боялась признаться себе, но подобного наяву не ощущала.
Оказалось, что у мужчины этого были тёмные каштановые волосы, и она поглаживала их, когда он возник снова и принялся ласкать её.
– Поцелуй меня, – прошептала Оля. Она очень хотела взглянуть на него. – Я люблю тебя... Я очень люблю тебя, Дима...
Оля вздрогнула и резко села. Ошеломлённая!
– Я говорила! – сон невероятно перемешался с явью. – И?!
В её сне был мужчина – Дима... Это был...
Оля встала, подошла к окну. Отдёрнула шторы и настежь распахнула окно. Приятная прохлада раннего летнего утра остудила остатки её безумной, нереально-реальной ночной страсти.
– Господи, это же он был!..
Почти в ту же секунду Оля вздрогнула. Но не отшатнулась от окна. Она, напротив, подалась вперёд и оперлась ладонями о подоконник.
Прямо перед ней стоял он – мужчина, только что приснившийся, мужчина, который подарил ей незабываемые минуты наслаждения во сне.
Дима. Сосед сверху. Этот мальчик... Мальчик? Давно уже не мальчик.
Он курил и смотрел на неё. И Оля была уверена, что внимание его привлекло не открывшееся окно. Он и до Олиного пробуждения так же стоял и смотрел на её окно, куря сигарету...

* * *

Болезнь притихла в организме. Дима где-то читал, что такое случается: вирус затаивается. Затихает. Но может настать момент, когда он активизируется.
В Дмитрии Шалимове активизировался вирус под названием «моя первая и единственная любовь». И произошло всё совершенно мистическим образом.
Ему совершенно неожиданно приснилась Оля. Он смотрел на неё и удивлялся – «надо же, ведь даже не думал о ней!» Да и не было у него времени вспоминать о соседке снизу в объятиях его уже достаточно давней рыжеволосой пассии с бурным темпераментом.
Но почему-то Оля приснилась! И Дима пробудился взбудораженным. Он выпил наспех чашку кофе с молоком и пробурчал своей любовнице:
– Я подгоню машину!
Девушка улыбнулась вдогонку хлопнувшей двери.
А Дима, пробежав пару лестничных пролётов, остановился на втором этаже. Он постоял возле Олиной двери, пытаясь найти причину сегодняшнего сновидения. Но тщетно.
Дима вышел на улицу – тихий, укутанный свежестью утра их зелёный двор немного утихомирил его. Сам собой взгляд устремился на окно второго этажа – Дима прекрасно знал, где находится Олина комната. Он закурил и так и остался возле дома, не смог не смотреть на её окно!
Когда в руках его оказалась вторая сигарета, за Олиным окном угадалось шевеление – штору отодвинули? Дима замер, когда окно распахнулось.
И он увидел Олю, необычайно хорошенькую в этот ранний час.
Окно второго этажа было так близко...
У Димы дыхание перехватило – немного взлохмаченные волосы делали Олю трогательной. А прозрачность утра позволила разглядеть Диме даже мельчайшие детали: она была в ночной сорочке с тонюсенькими бретельками, одна их которых упала с плеча. И упоительное зрелище – чёткие очертания её высокой груди с пробудившимися сосками.
Дмитрий Шалимов хотел в этот момент только одного – залезть по жёлтой газовой трубе к окну на втором этаже и...
Дима докурил и бросил окурок в урну. Он был не в силах оторвать взгляда от Оли, так неожиданно появившейся в окне. Будто она почувствовала притяжение его взгляда!
И она так смотрела на него...
...От фантазий этих его оторвала вышедшая из подъезда девушка, его рыжеволосая любовница. Дима не слышал, что она говорит, он просто догадывался. А когда почувствовал её прикосновение, поспешно отстранился.
Они быстро шли в сторону гаражей. У Димы из головы вылетело, что он обещал подъехать к дому на машине. На своей недавно купленной машине густо-красного цвета. Как пошутил один знакомый криминалист – «Шалимов прикупил тачку венозного цвета, чтобы в ней лучше думалось о трупиках!»
Но сейчас он думал совсем о другом. О неожиданном появлении Оли в окне. И ещё он думал о том, что за последние несколько лет он сталкивался с Олей всего лишь несколько раз. И всякий раз краснел, здороваясь с ней.
Дима остановился и закурил.
Всегда, всегда он встречал Олю в обществе мужа. И думать после этих столкновений мог только о том, что этот мужчина занимается с Олей любовью, что она принадлежит этому мужчине!
Дима обернулся в сторону дома. Он вздохнул и загасил пальцами сигарету.
На удивлённый взгляд своей рыжеволосой спутницы Дима не обратил внимания.
И вообще, с этой рыженькой прелестницей пора бы и попрощаться. Погрузить все её шмотки и – счастливо! Расстанемся мирно, исчерпав привязанность. А то это уже становится похожим на настоящую семейную жизнь.
«Зачем?»
Только для того, чтобы спокойно объясниться с Олей. И хотя Дима понимал, что вряд ли его чувства найдут отклик, он решил – пусть она знает! И потом, а вдруг ему не показался её томный взгляд?
А вдруг?!

* * *

«С этим надо что-то делать», – именно эта мысль не выходила у Оли из головы. Мысль беспокоила почти постоянно и заставляла волноваться. И с этим, действительно, надо было что-то делать, потому что размышления приводили Олю к ужасающим выводам.
Ведь она сказала во сне, что любит его! Не мужа, а другого мужчину – Диму! Соседа, которого всегда считала практически ребёнком! Никогда, ни разу она не обращала на него внимания, как на представителя противоположного пола.
А тут такое произошло! Хоть и во сне.
– Что же получается?
Неужели где-то глубоко в душе он был ей симпатичен, а она просто не осознавала этого? И?.. И именно поэтому ей казалось, что они часто сталкиваются? С другими соседями Оля, наверняка, сталкивалась не менее часто, но не заостряла ни на ком внимание. А вот встречи с Димой не проходили бесследно.
– Я видела его в окно. И всегда смотрела на него, взгляд мой не проскальзывал...
Конечно, теперь Оля начинала понимать, что на Диму просто невозможно было не обратить внимания. Он ведь такой, такой... Шикарный. Да, теперь Оля могла это сказать.
И что же ей мешало пораньше разглядеть его ближним зрением? Неужели утрамбованное в сознании определение «старший и младший»?
А вот там, где-то глубоко-глубоко, что-то отозвалось и хранило многие годы... Любовь?
– Что же теперь делать?..
Оля день за днём вздрагивала, когда мысль о Диме шевелилась в её сердце. Передумывала обо всём, перебирала все свои размышления и выводы. Вздыхала.
Оля вспоминала, как подошла к окну, проснувшись, и увидела Диму. Он стоял, курил и пристально смотрел на её окно, а потом и на неё. Так смотрел... Он так смотрел, что, вспоминая выражение его глаз, Оля чувствовала дрожь. Приятную, плавно прокатывающуюся по всему телу дрожь.
А ещё Оля помнила запах дыма от его сигареты. Сквозь утреннюю свежесть до неё легко долетел едва слышимый аромат...
– Мужчина, которого, оказывается, я... люблю... – наконец, произнесла она.
Это фраза и встряхнула Олю, и привела в чувства!
– А Юрка??!!
Ну как она могла настолько забыться в своих сонных фантазиях? И выплеснуть из памяти прошлое?
Ведь с появлением Юры ошеломляюще перевернулась её жизнь! А тем более познакомились они при таких необычных обстоятельствах! Да и после всё складывалось очень хорошо! Оля поняла, что влюбилась в Юру! И он трогательно к ней относился!
А потом... Потом они стали близки, поженились. У них не было проблем в интимной жизни, что нередко случается! Они любили друг друга, и эта любовь помогла достичь гармонии! Всё просто замечательно! И потом… уже несколько человек говорили Оле, что она спасла Юру от тоски по неудавшейся первой любви…
У них получилась семья и незачем даже мысленный клин вбивать. А то и до реальности дойдёт...
Но этот мысленный клин был слишком настойчив – никак, никак не отпускал её мысли о взгляде Димы.
– А может, он случайно смотрел? Просто стоял, ждал свою девушку. Время убивал! – Оле становилось легче от таких рассуждений. – И, скорее всего, думал он как раз об этой самой рыженькой девушке! Конечно, они провели замечательную ночь, и именно поэтому у него был такой взгляд!
А то, что она, Оля, сейчас будто парит на счастливых облаках, думая о Диме, – это результат долгого отсутствия мужа. И незачем заострять внимание на том, что когда-то с Юрой она тоже словно летала, но сейчас, с мыслями о Диме, ощущение подобного полёта гораздо сильнее...
Она набрала побольше воздуха в лёгкие, немного задержала дыхание и спокойно, плавно выдохнула.
– Стоп.
Всё, закончился этот бред. Уже столько лет они с Юрой вместе, а их по-прежнему тянет друг к другу. Они вдвоём!
Вот!!!
Они вдвоём. Оля всё поняла.
_________________

Оля поняла, что не хватает ребёнка?
_________________