Пейзаж в тонах любви и смерти

3 июня 1775 года
Утро
Шато Доре де Грамон

Суета, суета, суета… Каждый раз суета и суматоха, как будто в первый раз.
Стефан предпочел бы вовсе не ездить на празднество к герцогу де Фуа, чего он там не видел, в самом деле, но должность секретаря маркизы де Грамон обязывала.
Его сундук был уложен еще накануне. Саквояж Стефан собирался уложить вечером. В том, что маркиза распорядится ограничить размер клади, он не сомневался – Селин де Грамон была практичной и деловой женщиной.
С раннего утра Стефан сновал по поместью, передавая распоряжения маркизы и собирая сведения о готовности всех служб к долгому отсутствию хозяев. Дольше всего пришлось задержаться в саду: садовник требовал выдать ему дополнительный чопин* растительного масла, чтобы приготовить средство от плодожорки. Беспокоить маркизу по настолько мелкому хозяйственному вопросу не было необходимости, здесь могла справиться и экономка, но, учитывая всеобщий сумбур, Ларивьер согласился лично сообщить экономке об угрозе распространения плодожорок и требуемых мерах противогусеничной обороны. Самому Стефану хватило бы одного предложения, чтобы изложить эту просьбу, но старик-садовник непременно жаждал донести до помощника хозяйки всю важность возложенной на него миссии по борьбе с казнью египетской, грозящей вот-вот обрушиться на господские яблони.
Кое-как отделавшись от докучливого старика, Стефан поспешил в замок, но по пути его внимание привлекли какие-то крики. Два голоса он опознал: мадмуазель Надин развлекалась распеванием одной из любимых присказок своей матушки, на что ей и попеняла маркиза лично. А вот третий голос, задорно прокричавший излюбленную песенку Полиньяков, был ему совершенно не знаком. Сделав еще несколько шагов, Ларивьер, наконец, увидел мадмуазель Надин в компании какой-то дамы. Маркизы де Грамон нигде видно не было: либо она уже ушла, либо и вовсе не выходила из замка, окрикнув дочь из окна.
Стефан поклонился дамам, пытаясь сообразить, кто это пожаловал в гости накануне отъезда. Темноволосая незнакомка держалась с изяществом и грацией, которым могли бы позавидовать и придворные фрейлины. Многих из них Стефан видел на праздниках герцога де Фуа, но мало кто мог сравниться осанкой и стройностью стана с брюнеткой, стоявшей сейчас в компании мадмуазель Надин.

* чопин – приблизительно пол-литра

3 июня 1775 года
Утро
Шато Доре де Грамон

Надин как раз перешла к наиболее активному пению, когда случилось то, что заставило её остановиться. К ней направлялась Изабелла де Реоль собственной персоной. Подумать только! И каким, интересно, образом она оказалась здесь?

Надин едва успела прикусить язык, чтобы не ответить так, как совсем не подобало леди. А ведь зарифмовать арманьяк она могла с чем-нибудь таким, от чего мерзейшее пойло показалось бы божьей благодатью.
- Доброго утра, мадам де Реоль.
Надин насупилась. Ей, разумеется, стоило просто удалиться, но в крови уже взыграла потребность показать Изабелле, насколько она ошибается в своём лимонном суждении.

Надин едва удержалась, чтобы не хихикнуть. Вот именно - матушка очень пыталась вложить в свою Надин хоть толику хороших манер, но получилось не сказать, что очень хорошо.
- Слушаюсь, мадам де Грамон! - откликнулась она, после чего подалась к Изабелле и шепнула заговорщицким тоном:
- Ждите меня здесь. И не шумите. Я сейчас!
После чего развернулась и, насколько то позволяли приличия, направилась едва ли не бегом к кухарке.
- Я очень хочу пить! - с порога заявила Надин. В кухне все с ног сбились - близилось время обеда. - Дай мне, пожалуйста, кружку воды. И немного сыра - яблоко я уже съела.
Полная Тэрезе нахмурилась, но когда Надин одарила её лучезарнейшей улыбкой, смилостивилась.
- Вот. - Кухарка сунула ей в руки ломоть сыра, после чего наполнила кружку водой и кивнула на выход из кухни: - А теперь ступай!
И Надин, нимало не смутившись таким обращением, побежала обратно к Изабелле.
Воду выплеснула по пути - не без пользы, в кадку с каким-то растением. А когда достигла мадам де Реоль, поджала губы - Изабелла была не одна.

- Месье Ларивьер, - Надин изобразила нечто вроде книксена. - А мы с мадам де Реоль собираемся отправиться в небольшое путешествие к погребам.
Она поспешно спрятала сыр и кружку за спиной и уточнила будничным тоном:
- Изволите пойти с нами?

Блюда были изысканы. Пожалуй, до и после того дня я встретил мало дам, которые могли сравниться с гостеприимством и непосредственностью маркизы. Она была очаровательной хозяйкой в своём доме.

Каждый глоток изысканного вина подтверждал слова маркизы. Поистине напиток был достоин Её Величества. Так думал я тогда. С тех пор мне довелось выпить ни одну бутылку этого вина. Но тот первый раз отпечатался на долго в моей памяти.
- Изумительный букет, - подтвердил я, ставя на стол пустой бокал. – Благодарю вас, ваше сиятельство, но свежий воздух и ваше общество восстановит мои силы быстрее. Но, пожалуй, не откажусь сменить свой дорожный костюм.

Как было сказано выше, наш завтрак был нарушен девичьей проказой в виде озорной и задиристой песенки. Но вскоре ему вторил второй женский голос про вкус вина де Грамон. Итак, впервые я стал косвенным свидетелем вражды между двумя семействами. Пожалуй, оба семейства были не правы в отношении спиртных напитков друг друга. Со вкусом вина де Грамонов я уже имел первое знакомство. Арманьяк де Полиньяков мне приходилось пробовать при дворе Его Величества. Но больше меня в тот момент поразила материнская мощь чувств маркизы. Без всплеска эмоций, с чувством полного достоинства в двух словах она выразила своё отношение к дочери. Одним этим своим тоном она могла без пушек и кровопролития взять штурмом Бастилию. Наверное, тогда впервые я подумал о том, что Бастилия не вечна, ещё не зная, как через много лет жизнь подтвердит правоту моей тогдашней мысли.[quote="Селин де Грамон"]

Следующая изящная тирада вдовствующей маркизы заставила меня подумать о том, что подобные вещи ей приходится говорить каждый день. Похоже, поведение домочадцев способствовало выработки той нотки неуловимой властности в её характере.

- Недавно я сам имел счастье стать отцом, - ответил я, чтобы сгладить неловкий момент. – Мне ещё предстоит познакомиться со всеми прелестями воспитания собственной дочери.
Затем мы вернулись к обсуждению цели моего визита. Думаю, многие из вас знакомы с историей виноделия де Грамонов, с различными сортами их вин. Добавлю только, что у меня вышел содержательный и деловой разговор с Селин де Грамон. Наша беседа была прервана стуком в дверь. Слуга известил о том, что комната для меня готова.
- В таком случае я покину вас ненадолго, - произнёс я, вставая. – Итак, мы с вами прогуляемся немного по саду, после чего поедем уже на винокурню?
Слуга сопроводил меня в комнату. Когда я поднимался по лестнице, то на меня налетела юная девица. Я едва успел подхватить её, чтобы она не упала. Мадмуазель зарделась, прошептав еле слышно благодарность и поспешила вниз.
- Кто это? – произнёс я, провожаю молодую особу взглядом.
- Мадмуазель Леони Руссо, подруга госпожи Надин де Грамон, дочери её сиятельства, - пояснил.
Мой взгляд проводил миловидную девушку, и я молча продолжил подниматься в свою комнату. В мои планы не входило соблазнять незамужнюю девицу или потискать в углу какую-нибудь служанку вдовствующей маркизы. Но, пожалуй, я не откажу себе в возможности пофлиртовать с какой-нибудь знатной вдовушкой, после того, как окажусь у герцога де Фуа. Мне отвели одну из самых лучших гостевых комнат. Жан-Батист помог сменить мне дорожный костюм, и вскоре я был готов для прогулки и посещения винокурни. Перед тем как спуститься вниз я написал небольшую записку для жены и велел немедленно доставит её баронессе де Сент-Эрмин. В ответ велел осведомиться о её здоровье. После родов Клод не спешила идти на поправку.
Покончив со всеми делами, я спустился вниз, где встретил мадам де Грамон. Я предложил руку маркизе, и мы вышли в сад.
- Чудесная погода, - произнёс я, идя со своей дамой по одной из дорожек сада. Мы направились в так называемый лабиринт. – Позвольте отдать дань восхищения вашему умению вести и поддерживать хозяйство. Расскажите, как вы со всем этим справляетесь? Должно быть трудно вести дом и заниматься винокурней?

За неспешной беседой я не заметил, как дорожка вывела нас к молодым людям. В голосе юной незнакомки я уловил знакомые нотки. Передо мной стояла мадмуазель Надин де Грамон. Своё очарование она унаследовала от маркизы.
- Доброе утро, - произнёс я. – Барон Филипп де Сент-Эрмин, посланник Его Величества.

Замок Пон Блан. 3 июня 1775 года

В ночь перед отбытием к герцогу Аделин не спалось. Она вышла в сад, вдохнула аромат ранних летних цветов, но далее по дорожке, что убегала во мраке туда, куда не мог добраться ее взгляд, пойти не решилась. В Пон Блан царила суматоха, и Аделин даже была рада погрузиться в нее с головой.

То было днем, ночью же, презрев сон, Аделин наслаждалась одиночеством. Оно было ее естественной потребностью с тех самых пор, когда поняла, что так и останется до конца дней.

"Ты должна беспрекословно исполнять свои обязанности, Аделин. Служить семейству де Полиньяк - вот наша обязанность".

Она так часто слышала от родительницы эти слова, что теперь они казались тем единственным, что должно было занимать Аделин всегда. И оно занимало, хоть порой она и погружалась в совсем иные мечтания.

Аделин знала, что ей не придется спать и на следующую ночь, но это ее не волновало. Едва забрезжил рассвет, она вернулась к своим обязанностям, а стоило остальной прислуге проснуться и вновь приняться за сборы, отправилась готовить платья для дочери графа Полиньяка, а так же для мадам де Реоль и мадемуазель Иоланды.

С прическами и нарядами было покончено. Близилось время завтрака, но Аделин не чувствовала голода. Выйдя в сад, она направилась по той дорожке, что еще ночью казалась ей той, на которую она никогда не захочет ступить. Но то, что несколько часов назад виделось ей таинственным и мрачным, при свете дня стало совсем иным.

"Неужели так бывает? - думала Аделин, улыбаясь, ведь совсем недавно она бы и не отважилась на то, чтобы пройтись вдоль цветочных клумб, что даже в начале лета пестрели яркими красками. - Наверно, бывает".

Она обогнула каменную горку, что приказал обустроить граф де Полиньяк, повернула лицо к солнцу и закрыла глаза, представляя, что во всей той царящее сумятице, что окружала ее, именно Аделин займет место в хозяйской карете и направится на бал.

Лишь бы не проговориться об этом матушке, которая непременно задаст ей за неподобающие мысли.

Шанталь спешила и потому, бежала со всех ног в сторону дома . Ей не терпелось рассказать маркизе о происшествии в лесу. Она не позаботилась даже о том, чтоб переобуться и "привнесла лесной грязи" на чистый паркет.
Прибывая в непривычно возбужденном состоянии, Шанталь прошла к кабинету мадам. У нее было чувство, будто она лично застала де Полиньяков за кровавым жертвоприношением и благодаря ее словам, высшая справедливость их покарает.
- Мадам? - она громко постучала, - Мадам, вы здесь? Это, Шанталь! На меня в лесу было совершенно нападение!

Утро 3-го июня, 1775 года
шато Дор де Грамон

«Боже милостивый, что я творю!», - мелькнуло в голове Изабеллы, когда Надин приняла вызов и унеслась куда-то.
Не иначе как сегодня утром земля налетела на земную ось, и что-то сошло с орбиты. И что скажет месье Эрман, когда узнает, что вдова его кузена запросто явилась на вражескую территорию. Одна. В неподобающем наряде.
Ну, не глупость ли, стоять здесь и ждать, пока ее выволокут силой?
И только собралась незаметно покинуть поместье, как вернулась Надин, держа в руках кружку и еще что-то.
А мадемуазель-то не промах, подумала Изабелла. Девушка вызывала искреннюю симпатию, и с этим ничего нельзя было поделать, даже упорно твердя себе, что они из вражеских лагерей, и простое приятельское общение с ней невозможно в силу еще сотни причин.

Вихрь мыслей был прерван появлением молодого человека. Изабелла вежливо ответила на приветствие, пытаясь вспомнить, кем в семье де Грамон являлся этот мужчина. Не родственник. Не прислуга. Ах, да! Кажется, это секретарь мадам. Изабелла видела его раз или два, но имени не запомнила. А он смотрел на нее так, будто и вовсе видел впервые. Что ж, их семьи уже много лет старались избегать всяческого общения.

Невинный взгляд и взмахи ресниц прелестных глаз мадемуазель мог ввести в заблуждение кого угодно.
- Да, не будете ли так любезны, месье Ларивьер, сопроводить нас с мадемуазель в погреба, - подхватила Изабелла. - Я случайно оказалась здесь, и не хочу, чтобы мой визит вызвал переполох. А ваше сопровождение дает все основания надеяться, что мое появление не сочтут за вражеские происки, ведь вы доверенное лицо самой мадам де Грамон и сможете убедиться, что я здесь исключительно с мирными намерениями, а не ради диверсии.

А вот теперь все окончательно начало выходить из-под контроля. К ним направлялись маркиза в сопровождении неизвестного мужчины.
Не долго думая, графиня де Реоль присела в реверансе, здороваясь с вновь подошедшими, и выпалила:
- Мадам! Месье! Рада приветствовать вас и прошу прощения, но уже спешу удалиться. - Она подхватила юбки, забыв, что демонстрирует всем ноги в мужских панталонах. - Мадемуазель Надин, месье Ларивьер, не будете ли так любезны и не проводите меня?
И она направилась из сада, стараясь не думать о том, что может предпринять маркиза де Грамон, когда до нее дойдет, что по ее земле запросто шастает кто-то из Полиньяков.

- Кхе-кхе, - аж закашлялся Рауль. - Ну, булочки она печет знатные. Но что бы с ней тренироваться? С вами учитель никогда не знаешь, когда услышишь очередной урок.
В таком ракурсе юноша не рассматривал женские возможности. Вот что значит, любовь к своему делу.

Со всеми разговорами они пропустили завтрак и судя по времени давно пора было обедать. В столовой не оказалось никого из домочадцев. Не пропадать же аппетитному добру и Рауль с энтузазмом накинулся на разнообразные мясные блюда.

- Не люблю снисходительности, Жан. Это будет честное соревнование.

- Но вопрос с поставками нашего арманьяка решен. К столу Фуа уж точно поставят наши бутылки, впрочем, как и к королевскому. Разве у нас есть конкуренты? - оживленно рассуждал Рауль, размахивая вилкой.
- А что касается дам, то ты же меня знаешь. Никаких фривольностей с дочками герцогов, маркизов и прочей титулованной братией. А вот с теми кто попроще можно поразвлечься...и никакого урона чести.
Молодой Полиньяк рассмеялся:
- Хорошая шутка! Меня защищать от дам!

3 июня 1775 года
Утро
Шато Доре де Грамон
Сад


Мадам де Реоль… Это имя Стефану уже доводилось слышать. Дальняя родственница Полиньяков, гостившая в поместье Пон Блан. Кажется, вдова кого-то из родственников графа.
Необычно, что она оказалась в шато Доре.
Еще необычнее, что мадмуазель Надин собирается вести гостью не куда-нибудь, а к погребам. Любопытный выбор направления.
Стефан не разделял царящих в замке настроений и не почитал обитателей Пон Блан исчадиями преисподней во плоти, но после происшествия с отправленным в замок герцога де Фуа вином считал необходимым особенно пристально следить за всем происходящим в округе.
Если бы он собственным ушами не слышал голос маркизы, непременно задал бы вопрос, осведомлена ли Ее Сиятельство о намерениях дочери. Мадмуазель Надин была девушкой живой и порывистой, и не все ее поступки имели благоприятные последствия. Однако в данном случае Стефан был уверен, что о присутствии в шато Доре мадам де Реоль маркизе известно. Тем не менее, он счел за благо лично присутствовать при путешествии дам к погребам.


Стефан вновь поклонился, выражая согласие, и взглянул на мадам де Реоль. К его вящему удовольствию она с жаром поддержала предложение мадмуазель Надин.


Умная женщина – это само по себе нечто особенное, а сочетание в даме ума и красоты – поистине сражает наповал. Стефан в полной мере оценил элегантность, с которой мадам де Реоль отмела любые подозрения в неблаговидных намерениях, но то, как быстро она нашла нужные слова, могло в равной мере означать и чистоту помыслов, и заранее заготовленную хитрость.
- Почту за честь, - произнес он и уже собирался предложить дамам опереться на его руки, когда в саду появилась сама маркиза де Грамон в сопровождении неизвестного мужчины.
День явно становился все занимательнее. Стефану стало интересно, чье еще прибытие он умудрился пропустить, пока занимался хозяйственными вопросами. Спутник маркизы отрекомендовался.


Стефан последовал примеру барона и так же кратко представился, поприветствовав мадам де Грамон и посланника Его Величества еще одним поклоном.


Тем временем мадам де Реоль вновь сделала нечто любопытное – попыталась ретироваться. Внезапность ее отступления при появлении маркизы и барона более всего напоминала бегство. Стефан на миг задумался о том, чье именно присутствие столь смутило женщину, но в самый неподходящий момент отвлекся, наблюдая, как стройные женские ножки, обтянутые белым шелком панталон, соблазнительно мелькают из-под приподнятых юбок. Это зрелище будило воображение и волновало кровь, что было уже лишним в данных обстоятельствах. Предприняв некоторое усилие, Стефан отвел взгляд от завлекательной картины.

Его горячо любимая супруга умерла родами: не удалось спасти ни жизнь матери, ни жизнь младенца. С тех пор его собственная жизнь словно подернулась туманной дымкой: он выполнял возложенные на него обязанности, ел, спал, даже принимал участие в каких-то увеселениях, но не ощущал радости жизни – как будто и не жил вовсе, а только существовал вполсилы. Даже женщины его не особо привлекали – никто из них не выдерживал сравнения с образом умершей жены. Наверное, впервые за три прошедших со дня смерти Мари долгих года при взгляде на женщину он почувствовал волнение. Самое удивительное, что темноволосая кареглазая мадам де Реоль разительно отличалась от голубоглазой златокудрой Мари. Тогда почему? Стефан пока и сам этого не понял, да и время для размышлений о природе подобного влечения было неподходящим.

Он привычно отогнал непрошенные мысли, спрятал все от окружающих за чуть саркастичным изгибом губ, который вряд ли можно было назвать улыбкой, и посмотрел на маркизу де Грамон.
Именно хозяйке поместья надлежало решить, хочет ли она, чтобы гостья задержалась в замке, или же мадам де Реоль лучше и правда проводить до ворот, удостоверившись, что представительница ненавистного Грамонам семейства Полиньяк благополучно удалилась в сторону Пон Блан.

Ранним утром Реми не смог бы вспомнить, как его зовут. Возможно, вспомнил бы, если бы не спал в это время. Очень сладко спал, надо сказать. Несмотря на то, что обычно слово *сладкий* Реми не употреблял. Даже говоря о сахаре. Он бы обязательно подыскал иное слово взамен на *сладкий*. Если бы не спал, опять же.
Но, ничто не вечно под Луной. Так же, не вечен сон, в котором Реми снилась белая рубашка. Проснувшись, молодой де Грамон задумался, к чему бы это? Где встречаются обычно булые рубашки? Вариант раз - в утопленников. Вариант два - у сумасшедших. Вариант три - у приговорённых к смерти.
Кстати, в том, что Реми приходят на ум лишь мрачные мысли, нет ничего удвительного. Он такой угрюмый давно. Даже сестра называет его букой за его вид. Хотя, наверное, лишь ей одной удаётся его иногда рассмешить.
Де Грамон встал, оделся и вышел подышать свежим воздухом. Пропустил он завтрак, или нет, было беразлично. На кухне его всё равно накормят.

Жан пожал плечами:
— Ученье – свет. И быть к нему готовым нужно в любой момент. К уроку, в смысле.


— Конечно! – Он следовал за графом. – Только если я свалюсь с коня, дайте обещание, что приставите ко мне… сиделку.


— А как же Грамоны? Они спят и видят, как подсунуть свое дешевое винишко к королевскому столу. И к столу Фуа тоже. Кстати, я не рискнул бы там пить что-то, прежде чем это не выпьют сами Грамоны. И вам не советую.


Жан стащил со стола кусочек сыра и быстро отправил в рот. Есть хотелось безумно.
— Был у меня один знакомый в армии. Тоже так говорил. У самого невеста, а он со служанкой, дочерью кухарки… Ну, вы поняли. Даже жениться обещал. В один чудесный, но не для него, день, несчастная девушка обо всем узнала, явилась к нему с кухонным ножом, ну и все ему там… - Жан помахал рукой возле бедер. – Так что… Урон чести был нанесен еще какой.
Жан выхватил с подноса еще один кусок сыра и проворно отправил в рот. Вспомнив, что вроде бы должен прислуживать графу, налил ему чаю.


— Учитывая весь мой опыт, дамы – первые, от кого вас следует защищать. – Жан осмотрелся, чтобы еще съесть.
— Пока все заняты сборами, может проведем тренировку? Ваши вещи я уже собрал. Времени полно.


_________________

Иоланда уже давно не удивлялась, что в доме, сплошь населенном родственниками, удается без каких-либо усилий остаться незамеченной. Она слышала плеск снаружи – дядя и Рауль по традиции исполняли утренний моцион и обливались студеной водой прямо из ведра. Видела в окно, как упорхнула милая матушка, мелькнув на прощание провокационными белыми панталонами. Кого-то это могло потрясти, но не Иоланду - она уже привыкла к эксцентричным выходкам мадам де Реоль и не осуждала ее. Ни на миг. Стоило только представить, что пережила несчастная женщина, и конная прогулка в мужском нижнем белье под смелой юбкой для верховой езды покажется невинной шалостью.
Иоланда вообще была далека от осуждения кого бы то ни было, досужие сплетни ее мало волновали. Как и многолетняя вражда между соседствующими семействами, осуждение которой уже изрядно набило оскомину и даже вызывало мигрень. Нет, не лучше ли за столом обсудить что-то более достойное внимания? Мир так велик, а обитатели Пон Блана только и могут, что скакать с презрительных выпадов в сторону самих де Полиньяков до снисходительных усмешек по поводу качества их вин.
Какое-то время Иоланда пыталась вставить хоть словечко на отвлеченную тему, ей так часто хотелось поделиться прочитанным в книгах о великих путешествиях и чудесных странах, но, пару раз попробовав, она не нашла у родственников отклика. И предпочитала сначала молчать, а потом и вовсе под разными предлогами отсутствовать на семейных трапезах.
Сегодняшние суматошные сборы предоставили отличную возможность по уважительной причине не спуститься к завтраку и обеду. Иоланда проснулась поздно, зачитавшись на ночь любимой историей, днем обнаружила в себе отсутствие какого-либо желания прокатиться по окрестностям, поскольку голова была наполнена воспоминаниями из сна – как она медленно движется на верблюде вдоль барханов, оглядывается, ловя восхищенным взором хвост длинного каравана, извивающегося как змея. Сухой жар ее вовсе не беспокоит, потому что влажная вуаль, смоченная заботливыми руками рабов, насыщает свежестью. Но тут она слышит громкий топот копыт, опасные разбойники – расхитители караванов – спешат урвать добычу. Но она-то знает, чего они хотят на самом деле. Больше, чем сокровищ, пряностей и шелков.
Хотят отвезти ее к своему предводителю – страшному и опасному, с кучей шрамов и жадным хищным взглядом… Вот кто настоящий мужчина, а не те сосунки, что добиваются ее расположения в последнее время… Вот где жизнь, настоящая, осязаемая… Жаль, что она существует только во сне. А пока сборы, суета, скука смертная… Может, посещение приема у герцога немного развеет тоску.

- Месье де Сент-Эрмин.
Надин сделала неуклюжий книксен, за который матушка наверняка уже четвертовала её мысленно три тысячи раз. Что ж... это было не впервой. Она готова была пережить и три тысячи первое четвертование.
Надин хотелось присовокупить к этому что-нибудь ещё, но слова "посланник Его Величества" благоразумно лишили её всяческих желаний.

- О! С превеликим удовольствием, - отозвалась Надин, так и прячущая за спиной сыр и кружку. - Негоже вам ошиваться... то есть, я хотела сказать, пребывать там, где вы пребываете.

Месье Ларивьер взглянул на матушку Надин так, словно от её решения зависела судьба как минимум нескольких миров, и Надин быстро проговорила, уже предвидя очередной нагоняй от маркизы де Грамон:
- Мы тотчас отбываем туда, где нашу гостью можно будет отпустить восвояси!
И она развернулась, теперь уже перемещая кружку и сыр перед собой, после чего последовала в ту сторону, где находился выход из шато де Грамон.
Изабелла и Стефан, хвала всем святым, последовали за ней. Но когда Надин оказалась вне досягаемости матушкиного взгляда, дотронулась до рукава мадам де Реоль и кивнула в сторону сада:
- Идёмте же за мной.
Они миновали несколько фруктовых деревьев, после чего, обогнув поместье, очутились возле старинного погреба, куда она с братьями-Готье лазала за вином, едва Надин сравнялось тринадцать.
- Надеюсь, вы не выдадите мой секрет, - торжественно проговорила Надин, после чего отвела в сторону низко нависшие ветви кустарника, обнаруживая за ними узкий лаз аккурат на углу погреба. Здесь строение обрушилось от времени, что до сих пор так и оставалось незамеченным маркизой де Грамон.
Надин протиснулась в лаз, следом за нею - мадам де Реоль и секретарь маркизы.
- Подержите, - она вручила сыр последнему, после чего открутила кран на самой ближайшей бочке вина, предварительно подставив под него кружку. И когда та наполнилась до краёв, вручила её Изабелле и со свойственной ей горячностью присовокупила: - Пробуйте же, мадам де Реоль. Пейте до дна! Сыр вы найдёте у месье Ларивьера.
И принялась ждать того, что Изабелла отведает их вина.

- Да ты что, Жан, - возмутился Рауль. - Лично буду за тобой ухаживать. Следить, чтобы пил бульон и соблюдал постельный режим.

- Ты что-то подозреваешь? - Рауль откинулся на спинку стула, отщипывая кусочки от сдобной булочки и отправляя в рот. - Впрочем, подлые поступки в стиле их семейки.

- Страшные ты вещи рассказываешь, просто кошмарные! Какой же вывод? - насвистывая, "Не обещайте деве юной любови вечной на земле..." Ну или французский аналог

- С удовольствием! Будешь стакан с водой брать или руку одну завязывать?

***
Закатное солнце разбросало огненные копья на полнеба. На линии горизонта клубились сизые облака и Рауль ощутил необъяснимую тревогу.
- Шпага, сабля, рапира? – отвлек его голос Жана.

Они зашли за стену замка, защищаясь от яркого солнца, и выбрали ровную площадку. Рауль несколько раз взмахнул шпагой, привыкая к оружию. Учитель ждал в расслабленной позе, внимательно наблюдая за ним.
Они встали в позицию и клинки скрестились. Дю Лавини был выше Полиньяка и тренировку начал, используя свое преимущество, не подпуская Рауля для ближней атаки.

Фехтование – это сражение характеров. Мастерство и сила – половина успеха. Вторая половина – хладнокровие и ясный ум. Это была наука Жана. Рауль знал об этом, но ему часто не хватало выдержки против учителя.

Юноша наступал, используя свою маневренность. Финт с атакой. Ложный удар в плечо справа, когда клинок направлен в другую плоскость с быстрой сменой траектории, чтобы противник открылся слева, вложившись в защиту. Жан разгадал замысел, закрывшись с нужной стороны, и провел серию ударов, заставив Рауля уйти в оборону. Молодой человек попытался еще несколько раз атаковать, но Жан зеркально защищался, не позволяя ему находить дыры в обороне.
Рауль начал уставать и решился на проходящий батман. Финт, рука расслаблена, клинок проскакивает под шпагой соперника, удар по оружию, противник открыт… Рауль не доводит движение до конца.
- Туше! – короткий выкрик Жана. – Продолжаем…

Комбинация мощных ударов. Рауль не успевает атаковать, уходя в оборону. Он пытается навязать бой, но ничего не выходит, у Жана будто открылось второе дыхание. Контратака. Раулю приходится повторять недавнюю зеркальную защиту Лавини, но тут вложенный удар буквально вырывает шпагу из рук, заставляя ту вонзиться в землю. Рауль остается без оружия, Жан мгновенно останавливает движение, опуская кончик своей шпаги вниз.

Рауль тяжело дышит, широко улыбаясь.
- Отличная тренировка, - говорит он.
И Жан наклоняет голову, соглашаясь с ним.

Как только лучи солнца начали заглядывать в комнату Жули проснулась. Она не была ранней пташкой, но сегодня предстояло очень много работы. Девушка даже не пошла на завтрак окунулась в свои вещи перемеряя и отбирая лучшее в поездку. Жули была модницей и никогда не позволяла себе одеть безвкусное платье или костюм с прошлого сезона. В связи с тем ,что одним из ее увлечений было рисование иногда она даже сама создавала эскизы платьев. И вот именно сегодня принесли одно такое, которое Жульетт старательно рисовала сама, а после отдала портнихе для создания шедевра. Но как только взгляд девушки упал на платье она замерла.
- Что это? - прошептала она сама себе, дотрагиваясь до цветных бантиков по юбке платья - Я такого не рисовала. Просила же без своих домыслов. Все. Завтра же ищу новую портниху.
В конце девушка уже громко кричала и схватив ножницы, начала аккуратно отрезать ненужные атрибуты. Спустя некоторое время дело было сделано и Жуль сидя на полу с восторгом смотрела на свое платье.
- Вот, теперь оно выглядит намного лучше.
Завернув последнюю одежду, девушка вышла из комнаты. Заглянув на кухню прихватила красное яблоко и выскользнула в сад, чтоб немножко отдохнуть и подумать, а все ли она упаковала...

- Поздравляю от всей души. И хотя сейчас кажется, что младенческий плач, простуды и режущиеся зубки - это проблемы вселенского масштаба, спустя годы это будет восприниматься сущими пустяками. Дети быстро растут, а с ними растут и доставляемые хлопоты.

- Буду ждать вас здесь же. И с удовольствием покажу сад, оттуда до винокурни минут 20 пешком, дольше запрягать лошадей. Вы не против прогулки, надеюсь?

Так-так, пока барона нет, нужно придумать, что делать с де Реоль. Зачем она здесь и какими последствиями нам это грозит? Возможно ли, что Полиньяки узнали о визите королевского посланца и затевают пакость? Возможно. Скандал или истерика - такого развития событий никак нельзя допустить. Де Реоль здесь как шпионка или как "жертва", спасть которую могут явиться всем семейством? Почему же все так не вовремя?! Надеюсь, у девушки хватит ума не устраивать открытую провокацию. Наше вино достойно королевского стола!


- Это довольно хлопотно. Но у меня отличные экономка и личный помощник - без них я бы успевала намного меньше. Ведь мы производит не только вино, но яблочный сидр, а также несколько ягодных настоек, правда, весьма ограниченного количества. Но отличного качества! Ох, простите, я могу часами рассказывать о садах и урожаях, - мы шли по саду, и я то и дело рассказывала о яблонях, вишнях и прочих деревьях и кустарниках, - но виноградная лоза - это нечто особенное и удивительное. Получить устойчивый сорт вина большой труд, потому как вкус винограда меняется от погоды, солнца, полива, а порой кажется, что и от слова - резкого или ласкового. Главный виноградарь - старик Анри, ровесник поместья, - пошутила я. - Я боялась, что после его смерти мы пойдем по миру, потому как второго такого найти невозможно, а ни один из пятерых его сыновей таланта к виноградартву не проявил. Но Бог смилостивился, и младший внук унаследовал дедовскую любовь к лозе. За что и поплатился: нужны грамотные работники, поэтому был отправлен сначала в школу, потом в университет. И вот уже два года учиться у деда. Де Грамоны всегда заботятся о слугах и работниках, - закончила я.



- Вот, кстати, один из них. Мой личный помощник, месье Ларивьер, в компании моей дочери Надин и гостьи, мадам Изабеллы де Реоль, - представила я молодых людей. - Не поделитесь ли с нами, о чем так оживленно беседуете?

Но молодежь нашей компании была не рада, а уж гостья так и вовсе кинулась бежать, будто за ней черти гнались. Притворяется, что ее приезд - чистая случайность? Хотелось, чтобы это было так.

потому, как они поспешили скрыться с наших глаз, я уже догадалась, что помешала чему-то очень интересному. С Надин станется выкинуть какую-нибудь шутку, дочь слишом озорна и непоседлива, хотя я в ее возрасте уже была замужем.

- Месье Ларивьер, - крикнула в след удалявшимся, - проследите, чтобы гостье было комфортно и безопасно!
- А теперь, дорогой барон, пойдемте скорее к старому погребу - я покажу вам, как иногда резвятся взрослые дети, думая, что умнее всех. Заодно и попробуете белое вино, отлично сочетающееся с рыбой. Там же выстаивается малиновая наливка, - взяв гостя под руку, повела по тропинке к холму с дверью - земляному погребу. - Только тише, прошу вас. Это первый погреб, сейчас основная часть бочек стоит в подвалах.



Осторожно открыв дверь, подобрала юбки и очень осторожно стала спускаться вниз. Ох, Надин-Надин, интриги тебе плести еще рано. Я улыбнулась проказе дочери, а затем сделала строгое лицо и подняв одну бровь, произнесла:
- Итак, дети мои, и чем же вы тут таким интересным занимаетесь?