Путь искупления (криминальный ЛР, драма, 18+)

 » Глава 4

Сколько же дней прошло?
Алина с удивлением смотрела на крупные хлопья снега за окном. Недавно ведь была осень и с неба, вернее с деревьев, летели желтые листья. Но снег? Когда успела начаться зима?
Она подошла к окну и привычно устроилась на низком подоконнике. Здесь уже ждали предметы, с которых начиналось каждое ее утро – пепельница, сигареты, зажигалка и грязный пустой бокал. Алина даже в раковину его не носила, она забросила свои домашние дела и на кухню ходила лишь за алкоголем. Особых предпочтений у нее не было – коньяк, виски, водка…. Лишь бы сорок градусов. Лишь бы обжигало горло. Лишь бы выжигало из души все, что ее растревожило.
А еще трезвая Алина не могла спать. Ей каждую ночь снилось, что она задыхается. Каждую ночь она в панике подскакивала на кровати, пытаясь освободиться от удавки. И это было невыносимо. Да и вообще, невыносимо было все, что с ней происходило, а алкоголь уносил ее сознание в мир, где проблем практически не существует. Она мало ела, совсем не готовила, не стирала, не убирала, не выходила на улицу. Она забыла, когда в последний раз смотрела на себя в зеркало и принимала душ. Все свое время она проводила, глотая алкоголь и глядя в окно. Так в забытьи проходили ее дни.
Алина плеснула коньяк в бокал, поднесла к губам. Глотнула. Нервная (или похмельная?) дрожь отступила, по телу разлилось приятное тепло, ушли мысли, заботы, проблемы. Все ушло.
Она посмотрела вниз – там, где-то далеко, копошились маленькие фигурки людей. Каждый из них спешил по своим делам, важным и не очень. Алина любила наблюдать за ними со своего места и представлять, кто и куда направляется. Она надевала наушники и словно смотрела клип. Больше ей нечем было развлечься.
Витя жил на девятом этаже высокого дома в новом жилом комплексе, и Алина давно облюбовала это местечко – на подоконнике. Часто она сидела здесь и представляла, как летит вниз, навсегда освобождаясь от всех и всего, что ее окружает. Она представляла свое тело, разбившееся об асфальт под окном. Свои белокурые волосы, рассыпавшиеся по грязной земле. Пятно крови, медленно расплывающееся вокруг. Представляла, как вытянуться лица у Вити и Черепа, как они плачут, обнявшись, потеряв свою любимую шлюху….
Но все это были лишь мечты о смерти, позволить себе умереть Алина не могла. Ей было страшно – высоты она боялась до дрожи. От одних только мыслей о полете ее тело охватывало оцепенение и ужас. Нет. Она еще немного потерпит, а там…. Спрыгнуть с девятого этажа она всегда успеет.
Витя, как ни странно, вел себя так, словно его нет. Однажды только он пристроился к ней ночью. Видимо потребность в кого-то вставить свой болт, была в нем сильнее отвращения. Или у него отвращения не было – Алина не понимала человека, с которым жила, от слова «совсем». Пока он сопел за ее спиной, Алина лежала, как мертвая, не притворяясь ни спящей, ни проснувшейся. Словно он тр*хал резиновую куклу. Вите, наверное, тоже пришло на ум это сравнение, потому что он увлекся и кончил в нее. А может, он заметил, что его телодвижения не приносят ей удовольствия, а значит, и лишать было нечего. Боялась ли она забеременеть? Боялась, когда была трезва, но выпивка быстро гасила ее страхи, и ей становилось абсолютно на все наплевать. На все, кроме одного – чтоб дома не переводился алкоголь.
Где-то в спальне зазвонил ее телефон. Алина даже голову на звук не повернула – она знала, кто звонит. Он звонил ей каждый день, а она не отвечала на его звонки. Алина больше не боялась ни Черепа, ни Вити, ни угроз, ни разоблачения, ни побоев. Все то страшное, что могли ей причинить эти люди, они ей причинили.
Телефон звонил, не переставая, и этот навязчивый звук стал раздражать. Пришлось покинуть свое местечко и найти его хотя бы для того, чтоб поставить на беззвучный режим.
Пока она искала устройство, звонки прекратились и Алина уже хотела махнуть на все рукой и вернуться к своему занятию – наблюдению и возлиянию, когда телефон все-таки попался ей на глаза. И на экране его светилось сообщение. Алина поднесла телефон к глазам – она была уже не совсем трезва и реальность расплывалась вокруг. Но то, что она увидела, встревожило ее. Это был календарь ее цикла в приложении. Алина полистала календарь и похолодела – кажется то, чего она сначала боялась, а потом наплевала, все-таки произошло….
Когда Витя вернулся домой, она была абсолютно пьяна. Настолько, что едва держалась на ногах.
- Когда это прекратится? – Он собрал в горсть ткань майки на ее груди, притянул ближе к себе. – Может, хватит? Сколько можно страдать, можно подумать от тебя убыло.
- Не убыло, - пьяно рассмеялась Алина ему в лицо, а потом попыталась глотнуть еще из бокала, который держала в руках. Ей это плохо удавалось из-за Вити, который периодически встряхивал ее, концентрируя на себе ее внимание. – …прибыло.
- Не понял…. – Он посмотрел на нее с подозрением, но майку все же выпустил.
- Я беременна. – Выдала она ему в лоб.– Мне нужны деньги на аборт. Я надеюсь, наш разговор о том, что детей заводить еще рано, в силе?
Витя покосился на нее и сжал кулаки.
- А! – Алина погрозила ему пальцем. – Я знаю, что ты хочешь сделать! Изобьешь меня снова, да? Только пинай посильнее – выкидыш сэкономит тебе деньги.
Алина была пьяна настолько, что забыла, кто провоцировал ее выкидыши и чуть не проболталась. Вовремя очнулась и внимательно вгляделась в лицо того, с кем разговаривала.
- От кого? – Спросил ее Витя.
- Я не знаю. – Алина пожала плечами. - Может от тебя, может от твоих товарищей…. Может от Егорпетровича. Егорпетрович не любит гандоны, он их… когда надеть пытается… у него фырррр, - она опустила вниз большой палец и засмеялась истеричным смехом, - тут же падает…. Ну так что? Денег дашь или в живот пнешь?
- Я подумаю. – Он пошел на кухню и открыл холодильник.
- Что тут думать? – Опешила Алина.
- Узнаешь завтра. А теперь отстань.
***
Утро встретило Алину бодрящим ледяным душем, пролившимся прямо на ее лицо из стакана.
- Ты с ума сошел?! – Алина хватала ртом воздух и смотрела на мужа, замершего рядом.
- Хватит бухать. Приводи себя в порядок, у тебя два дня. Если вернусь, и ты будешь пьяна – убью.
Он ушел, оставив ее одну. Алина проводила его глазами, хмыкнула и поплелась на кухню. Ей было плохо после вчерашнего, и требовалось немедленно исправить положение. А Витя? Да пошел он….
Алина открыла холодильник, но не обнаружила в нем ни одной бутылки. Подозрение закралось в ее голову, и она принялась лихорадочно шарить по шкафам в поисках алкоголя, но не нашла ни капли. Видимо Витя решил вопрос с ее отрезвлением, как всегда, радикально. Так как он решал все связанные с ней вопросы. Алине осталось только подчиниться. И протрезветь.
Сначала было тяжело. Организм привык к каждодневной порции алкоголя, и на нарушение режима ответил жуткой тряской и похмельными муками. Алина лежала на кровати, мечтая умереть – чудовищно болела голова, и выкручивало суставы. Горло перехватывала жажда, которую не способна была утолить вода. Потом стало легче. Конечно, двух дней не хватило для того, чтоб выйти из такого долгого запоя, но за неделю Алина справилась. Не избавилась от зависимости – трезвую жизнь она переносила с трудом, и каждую минуту хотелось залить весь этот кошмар чем-нибудь крепким. Но ей удалось навести лоск на свою внешнюю оболочку.
Когда Витя решил, что ее можно показывать людям, он, наконец, озвучил, чтоб она готовилась к посещению медицинского центра.
Алина расслабленно выдохнула – она боялась, что запретив ей пить, он решил сохранить ее беременность. Неизвестность истерзала ее. Страх не отпускал ни на миг.
А вдруг?
Вдруг???
Он же знает, как она не хочет ребенка, вдруг решил оставить его?
Слава Богу, - подумала она, ложась спать вечером, накануне аборта. Она тогда не знала, что этот грядущий аборт станет последним, который ей предстоит пережить. И что беременность, прерыванию которой она так радовалась, тоже была последней….
***
- Здравствуйте, Алина, - девушка подняла голову на звук знакомого голоса, - опять Вы?
- Опять я.
Этот доктор принимал ее, когда она приезжала с выкидышем и побоями. Слава Богу, Череп ее тогда не сопровождал. А значит и вопросов, почему она делает аборты от разных мужиков, не возникнет. И правда не раскроется. Вместе с трезвостью к Алине вернулись ее страхи разоблачения.
Он был довольно молод, этот доктор. И весьма симпатичен. Но Алина даже на секунду не допустила мысль о нем в свою душу и разум. Для нее он остался бесполым существом, как и положено врачу. Как он относился к ней, ей было не интересно.
Алина сидела на каталке, одетая в больничную рубашку, полупрозрачную, под которой угадывались окружности ее тела, доктор, Андрей Владимирович, стоял рядом, но она не испытывала ни смущения, ни неловкости. Сидела себе, скрестив щиколотки и слегка покачивая ими, словно ждала не аборт, а укол.
- Я видел Вашу историю, - он подошел ближе, - я удивлен Вашему выбору и как врач должен предупредить Вас….
- Не надо! – Алина выставила вперед руку, развернув ее ладонью к нему, принуждая закончить этот разговор.
- Алина, Вы молодая женщина, Вы совершаете ошибку….
- Прошу Вас, - дрогнувшим голосом попросила она, - не надо! Не нужно меня отговаривать! Вы совсем меня не знаете и не знаете, что мне нужно.
- Алина, это Вы не понимаете, Вы не сможете исправить то, что хотите сделать. Никогда.
- Я знаю. – Спокойным голосом ответила она. – Это не первый мой аборт, я переживу.
- Но послушайте…. – Не сдавался Андрей Владимирович. – Вы пожалеете потом, поверьте мне, но ничего уже нельзя будет вернуть назад. Одумайтесь!
- Нет, все, хватит! – Она зажала уши. – Не хочу рожать! Не хочу детей! Не хочу! Не хочу!!!
- Как знаете. – Андрей Владимирович пожал плечами и ушел, а скоро за Алиной пришли и увезли на операцию. Последнее, что она видела, прежде чем подействовал наркоз, и ее сознание уплыло в далекие дали, это как над ней склонились врачи и их лица, укрытые от носа до подбородка, белыми масками.
Пришла в себя в палате одна. Она лежала на спине, на больничной кровати, рядом на тумбочке стоял стакан с водой. Алина потянулась к нему и почувствовала странное стеснение на животе, словно он был перебинтован. Она забыла про воду, подняла край одеяла – на животе повязка. Небольшая. Располагалась на ладонь ниже пупка.
Странно….
Она терялась в догадках – что случилось? Зачем повязка? Что с ней произошло, пока она была под наркозом?
Ответы на все свои вопросы она получила, когда дверь в палату открылась и вошла ее доктор. Та, что проводила операцию.
- Как Вы себя чувствуете, Алина? – голос ее был, как всегда, холоден и сдержан. В глаза Алины она не смотрела, выражая полное безразличие к ней как к личности. Ее организм был материалом, с которым она работала, на духовную составляющую телесной оболочки, этой женщине было наплевать.
- Нормально. – Алина прислушалась к себе – была слабость, немного неприятно из-за наркоза, она была немного дезориентирована, но в целом чувствовала себя хорошо.
- Операция прошла хорошо, беременность прервана, трубы перетянуты – все, как Вы хотели.
- Что? – Алина решила что ослышалась. – Какие трубы?
Доктор подняла на нее взгляд, отвлекаясь от истории болезни, которую держала в руках.
- Что на моем животе? Зачем повязка, что вы мне удалили, пока я спала?
- Алина, - женщина присела на край ее кровати, - у Вас кружиться голова? Наверное, наркоз еще действует.
Она достала из кармана маленький фонарик и попыталась посвятить ей в глаза. Алина отмахнулась.
- Какие трубы? – Повторила она вопрос.
- Вы подписали согласие на перетяжку маточных труб. Ваш муж сказал – вы приняли решение, и он не смог Вас отговорить. Мы пытались Вас предупредить, Андрей Владимирович приходил с Вами побеседовать, но Вы никого не хотели слушать….
Алина не верила в то, что ей говорили. Не понимала. Не хотела понимать.
Да, она подписала согласие, на оперативное вмешательство, не глядя. Это была стандартная процедура при оформлении ее в отделение, она каждый раз перед абортом подписывала такое. Или на этот раз было другое?
- Вы не могли! – Дошло до нее, наконец. - Не имели права! Вы должны были меня предупредить. Объяснить. Спросить, в конце концов…. Верните все на место, я не согласна!
- Это необратимая операция. – Слова доктора звучали как приговор. - И вы подписали согласие. Теперь ничего изменить и вернуть все на место нельзя. И Вы это знали.
- Нет!... Нет!!.... – Алина попыталась встать с кровати, но врач задержала ее, прижав плечи к матрацу. – Пустите! Пустите меня! Вы не имели права! Не имели!
Доктор нажала какую-то кнопку в изголовье ее кровати, через минуту в палату заглянула медсестра.
- Успокоительное. – Бросила ей женщина, пытаясь удержать бьющуюся в истерике Алину.
Та брыкалась и пыталась оттолкнуть от себя тело женщины. И кричала. Ужасным, отчаянным криком, рвущимся из нее. Кричала и не могла остановиться, так же как не могла прекратить дышать. Кричала, потому что ей казалось – замолчит она и нечто ужасное, огромное и страшное разорвет ее изнутри. Кричала, пока не почувствовала, как кожи ее касается игла, а потом – ничего. Она провалилась в темную яму, засосавшую в себя ее сознание, как зыбучие пески.
Когда очнулась снова, решила, что увидела кошмарный сон. Но подняв край одеяла, убедилась, что кошмарный сон – это вся ее жизнь. В палате у окна она заметила силуэт Татьяны Георгиевны, того врача, что сделала ее бесплодной навсегда….
- Алина, - заметив, что девушка проснулась, она присела на ее кровать, - что вы помните?
- Все. – Алина хмуро посмотрела на нее.
- Вы помните, как подписывали согласие на операцию?
- Я помню, как подписывала согласие на аборт.
- Вы должны были прочитать документ, прежде чем ставить подпись.
Алина молчала и глядела перед собой. Татьяна Георгиевна присела на край ее кровати. Она была высокомерна, ее врач. Она была холеной, на ее безупречно чистом халате не было ни одной складочки. Он сидел на ее точеной фигуре идеально. Она была холодной и красивой, как ледяная статуя. И такой же равнодушной. Наверное, она была профессионалом. Наверное, она была хорошим врачом, вот только она не была хорошим человеком.
- Я буду жаловаться. – Произнесла Алина и подняла на собеседницу глаза. – Я этого так не оставлю. Вы пожалеете, что искалечили меня.
Так неловко сидевшая на докторше маска благожелательности исчезла. Татьяна Георгиевна воинственно подняла подбородок, от этого движения стекла очков ее холодно блеснули.
- Бог в помощь. – Спокойно произнесла она. – Вот только имей в виду, что каждая вторая, сделавшая подобную операцию не по медицинским показателям, а по глупости, после хочет все вернуть и обвиняет врачей. Думаешь, ты первая?
И куда только делся вежливый тон и безупречное воспитание?
- Ты подписала согласие, - с нажимом продолжала врач, - ты ничего не докажешь. Твой муж подтвердит твои намерения. И… - она отстранилась и победно улыбнулась, словно вот-вот достанет из рукава козырь, - напомнить, сколько абортов ты сделала за последние три года? Шесть! Шесть абортов. Ну, как думаешь, кому поверят?
- Он заплатил Вам? – Догадалась Алина. – Он Вам заплатил!
- Не понимаю о чем Вы. – Татьяна Георгиевна снова стала образцом вежливости и такта. – Всего хорошего.
Она вышла из палаты, прикрыв за собой дверь. А Алина повернулась к стене, подтянула к себе согнутые в коленях ноги, преодолевая сопротивление повязки на животе, и расплакалась, уткнувшись в подушку лицом. Расплакалась тихо, горько и безутешно.
Она не хотела ребенка сейчас, но это вовсе не означало, что он не входил в ее жизненные планы. Пока она не очень хорошо понимала то, что с ней случилось, но необратимость ситуации и то, что она стала жертвой чужой воли, лишило ее сил. Она была в отчаянии. Отчаяние оглушило ее настолько, что она не услышала тихих шагов и присутствие постороннего человека рядом заметила лишь, когда он коснулся ее плеча.
Алина, вздрогнув от этого прикосновения, резко повернулась.
Андрей Владимирович осторожно присел на край ее кровати.
- Вы же знали, на что идете.
Алина не стала ничего объяснять. Она снова отвернулась и обняла подушку руками. Этот мужчина слишком много участия проявлял к ней, ей это было не нужно, а ему могло выйти боком.
- Там Ваш муж пришел. – Сообщил он, вставая. – Пригласить его?
- Пожалуйста, - встрепенулась она в ответ, - скажите ему, что я умерла во время операции!
В этот момент дверь распахнулась, и Витя нарисовался на пороге. Он бегло окинул взглядом Андрея Владимировича и по-хозяйски устроился рядом с ней на кровати.
- Привет. – Он демонстративно поцеловал ее в лоб.
Доктор, понимая намек, оставил их одних.
- Ну? – Спросил Витя. – Как себя чувствуешь?
- Как стерилизованная кошка.
- Да прекрати драматизировать! – Витя усмехнулся довольно.
- Витя, - Алина слегка отодвинулась от него, - зачем ты это сделал?
- Я решил проблему контрацепции радикально. – Ее муж был спокоен и совершенно уверен в правильности и уместности своего поступка.
- Но я ведь больше никогда не буду иметь детей. – Алина понимала, что даже если он поймет что натворил с ней, это уже ничего не решит и не исправит, но как же ей хотелось, чтоб он понял!
- Нам не нужны дети, мне не нужны дети, а от другого ты не родишь – вот и все. – Витя поставил точку в обсуждении произошедшего.
Алина улыбнулась, глядя на него.
- Я тебя ненавижу.
- Я знаю, - так же улыбнулся он в ответ, - но ты всегда будешь моей. Всегда будем только ты и я. Мне пора, до скорого.
Он ушел, а она расплакалась снова.
***
Через пару дней Алина решилась встать с кровати и прогуляться дальше двери в ее палату. Она хотела найти место для курения, вроде в ее последний визит покурить можно было в подвале, и она осторожно перемещалась вдоль стеночки к лестнице вниз. Покинув отделение, она аккуратно спускалась с этажа на этаж. Конечно, можно было воспользоваться лифтом, но Алина несколько дней провела в прострации и без движения, ее тело требовало минимальных физических нагрузок. На первом этаже, для того, чтоб попасть в подвал, ей нужно было пройти мимо приемного покоя. Она посмотрела по сторонам и только решила прошмыгнуть просторный коридор, как за спиной послышался знакомый голос.
- Алина! – Она обреченно повела глазами и обернулась. – Куда это Вы собрались?
- В подвал. – Ответила девушка. – Курить.
- Здесь нельзя курить. – Андрей Владимирович, а это был именно он, обнял ее за плечо, разворачивая в обратном направлении. – Идемте, я провожу Вас до палаты.
Алина подчинилась и покорно поплелась за ним. В лифт они вошли вдвоем. Девушка прислонилась спиной к стене и равнодушно наблюдала, как меняются цифры на дисплее, отсчитывая этажи.
- Я слышал, Вы закатили истерику Татьяне Георгиевне. – Нарушил доктор затянувшееся молчание.
- Ваша Татьяна Георгиевна – порядочная стерва.
- Зачем обвинять врача в том, что Вы сами хотели сделать?
- Я этого не хотела. – Зачем-то пояснила Алина. – Это все она… и мой муж.
Двери лифта открылись. Андрей Владимирович стоял, загораживая собой проход к выходу.
- Пропустите. – Попросила Алина. Он молча посторонился. Она вышла одна и направилась в свою палату.
- Постойте! – Он догнал ее и пошел рядом, примериваясь к ее медленным шагам. – Объясните.
- Зачем? – Алина повернулась и удивленно посмотрела на него.
- Я хочу Вам помочь.
Алина остановилась, повернулась к нему.
- Андрей Владимирович, спасибо, но мне помощь не нужна. – Алина очень старалась быть убедительной. - Вы слишком много участия проявляете к моей жизни, поверьте, это лишнее.
- Ты нравишься мне. – Признался мужчина. - Я хочу помочь. Если дело в твоем муже…. Если он виноват….
- Нет! – Прервала его Алина. – Вы меня совсем не знаете. И мне не нужна Ваша помощь. Правда. Оставьте меня.
Она пошла в свою палату и закрыла дверь. Упала на кровать. Задумалась о разговоре, произошедшем только что.
Боже, как же она мечтала о рыцаре, когда-то! Когда была молодой девчонкой. Когда ей хотелось драйва и приключений. Она представляла себя принцессой, похищенной злодеем. Злодей непременно хотел жениться на ней (для более откровенных фантазий она была слишком молода), а рыцарь появлялся в самый последний момент и спасал ее из лап чудовища.
И вот, пожалуйста – сказка оживает на глазах. Есть чудовище. Есть рыцарь. Вот только в этом поединке рыцарю не победить. Чудовище сожрет его, вместе с сияющими доспехами, и не подавится.
Алина откинулась на спину и посмотрела в потолок.
Хотелось ли ей поверить? Конечно! Но она знала, что это – лишь мечты. Витя этому доктору не по зубам. Он ей не помощник. Та, прежняя Алина без раздумий согласилась бы на то, что предлагал ей Андрей Владимирович. Она бы еще и обаяла его, обольстила, свела с ума так, что он готов был бы с жизнью проститься ради нее. Та, другая Алина, которую еще не поломала жизнь.
Сейчас она не хотела пускать в расход хорошего человека, вообразившего, что она лучше, чем есть. Доброго доктора ослепила ее проклятая красота. Он думает, внутри она так же хороша, как и снаружи. И он готов сейчас на все ради нее, возможно. Сейчас. Пока он еще не знает, на что способен ее муж. Нет, ей не нужна помощь и жертвы посторонних людей. Она того не стоит.
Алину выписали из больницы примерно через две недели после операции. До выписки Андрей Владимирович больше не попадался ей на глаза, и она была рада этому. Она возвращалась одна, Витя не сподобился за ней приехать. Единственное что он для нее сделал – перевел деньги на такси.
Перешагнув порог, Алина поняла, что дома она одна. Бросив на пол сумку с вещами, девушка прошла на кухню, достала из серванта бокал, а из холодильника бутылку водки (видимо, Витя что-то праздновал вчера, так как перед тем как она уехала в больницу, алкоголя дома не было). Прошла в гостиную и устроилась на привычном месте. Плеснула водку в бокал, надела наушники, выбрала трек, прикурила сигарету – жизнь входила в свою колею. Пара глотков и ее сердце согреется и станет казаться, что все не так уж плохо. Еще пара глотков и она перестанет чувствовать это непрекращающееся жжение в районе груди. После пары бокалов она, возможно, забудет о том, что с ней произошло, возможно, даже найдет плюсы в этой ситуации.
Что ж, пора начинать.
Алина поднесла бокал к губам….
_________________

 » Глава 5

Алина внимательно смотрела на свое отражение в зеркале. Да, нужно признать, выглядела она не очень. Она похудела. Девушка и раньше не была крупной, а теперь, на свой критичный взгляд, вообще была похожа на скелет, обтянутый кожей. У нее проступали скулы, видны были ключицы, кости таза проступали больше, чем обычно. Выглядела она болезненной и измученной, а на коже то тут, то там желтели синяки - следы последнего воспитания от Вити.
Витя убьет ее – так или иначе это случиться. Как Алина относилась к этой мысли? Она к ней привыкала. Выхода у нее не было, защитника тоже. Она не может ничего изменить. Она все перепробовала и все бесполезно. Как, когда и за что - она не знала. И уже не понимала, как ей себя вести, чтоб не провоцировать его и терялась в догадках, чего еще она может от него дождаться.
Но сегодня она знала, что ее ждет, и знала, как поступит сама.
Алина провела кончиком пальца по тонкому шраму внизу живота, задумчиво наблюдая за своими движениями в зеркале.
После того как Витя стерилизовал ее, Алина попыталась вернуться в благословенный и беспробудный запой. Но у нее не вышло. В качестве отрезвляющего средства и предупреждения против следующей попытки послужил Витин ремень. Он выпорол ее больно и унизительно – оголив зад и отхлестав по нему ремнем до появления красных широких полос. Это было очень больно. Очень. Алина потом долго не могла нормально сидеть. Но урок уяснила. А еще она сделала для себя очень важный вывод и приняла не менее важное решение – Витя лишает ее всего, что она любит. Даже если она попытается покончить с собой, он помешает вовсе не из человеколюбия и уж тем более не из каких-то чувств к ней. Он просто настоящий садист и издеваться над ней – его источник удовольствия. Поэтому Алина стала принимать все его претензии, требования и наказания с улыбкой и смирением. Она пыталась сопротивляться так, как могла.
Он запретил ей выпивать? Хорошо, так даже лучше – она стала следить за собой, попыталась вернуть хотя бы свой прежний внешний облик. Когда он бил ее, она не сопротивлялась, не плакала и не защищалась. Терпела. Когда он спал с ней, она имитировала удовольствие даже когда сосала ему. Она прекрасно понимала, что своим поведением только сильнее бесит его и что рано или поздно он придумает то, что сделает ей больно. И она знала что.
Сегодня Витя ушел играть в карты с друзьями, и она знала, что он вернется не один. Что ж, она их встретит, как полагается. Девушка не гадала, кому он ее проиграет – ей было не важно, Череп это будет, тот парень, что был в прошлый раз, Егор Петрович или кто-то неизвестный. Они все были ей одинаково противны. Но Витя пожалеет об этом – она дала себе слово.
Алина отошла от зеркала и встала под теплые струи воды, льющие из лейки душа. Бесконечно долго и кропотливо она приводила себя в порядок. Мыла и увлажняла бальзамом длинные волосы, наносила на лицо маску, а кожу терла ароматным скрабом, делая ее гладкой и нежной. Удаляла лишнее на стратегически важных местах, прошлась специальной щеткой по пяточкам, коленям и локтям. Она готовилась так, словно ее ждало свидание с возлюбленным. Или, как минимум, человеком, которого она безумно хотела. Она еще помнила, как в другой жизни собиралась на такие свидания, ее заводила сама мысль о том, что ее ждет. И она возбуждалась от самой подготовки, мечтая, как ее тело будет впитывать наслаждение и дарить его….
Наслаждение больше не для нее. В ее лексиконе и мыслях больше нет такого слова, такого понятия и такого ощущения.
Все.
Клин выбит….
Повернув вентиль и выйдя из душа, Алина продолжила. Увлажнила кожу кремом, надела черное кружевное белье, а по-верх накинула полупрозрачный пеньюар. Волосы сбрызнула маслом и вытянула феном. Оглядела себя – конечно можно было бы нанести легкий макияж, но, пожалуй, обойдутся.
Выйдя из ванной, она села на диван, поджав под себя ноги, и прикурила сигарету.
Время текло медленно. Алина наблюдала за часовой стрелкой и прислушивалась – в квартире было тихо, она не включала телевизор. Ей не нужен был этот гул на фоне, так необходимый многим людям, что боялись одиночества. Она не боялась одиночества и тишины, она мечтала остаться одна на всем белом свете – никого не видеть, никого не слышать, никого не знать. Теперь она точно знала, что необходимо ей для счастья. Вот только ей не суждено обрести желанный покой и она останется игрушкой, рабыней, бесправной грязной тряпкой. Пока не надоест своему властелину. Но и тогда едва ли ей позволят стать счастливой, хотя бы в ее понимании….
Мысли Алины вернулись к настоящему. Девушка попыталась представить, насколько пьяным будет Витя и его спутники, когда вернутся. На какой-то миг в душе вспыхнула призрачная надежда на то, что ее страхи напрасны. Что возможно, ее минует эта чаша, потому что они перепьются, уснут и сегодня никто не покусится на ее тело? Но надеждам не суждено было сбыться – когда время приближалось к полуночи, раздался звук открываемого ключом замка. А потом хлопнула дверь, и раздались голоса в коридоре.
- Дорога-а-я! - Позвал Витя. – Мила-а-я!
Алина вышла в прихожую. Витя выглядел поддатым, но не пьяным в стельку, и выражение его лица кардинально отличалось от игривого тона. За его плечом разувался Череп. Ну, а кто же еще? – Алина совсем не удивилась тому, как сегодня у Вити и у нее легла карта.
- У нас гости? – Алина лучезарно улыбнулась.
- Можно и так сказать. – Буркнул Витя недовольно и подозрительно посмотрел на нее. Словно ждал другой реакции. Потом все же махнул рукой другу. – Проходи, Серега.
Они прошли в гостиную и стояли втроем, молча глядя друг на друга. Витя хмурился, разглядывая ее наряд, Череп плотоядно разглядывал то, что этот наряд совсем не скрывал. Алина ждала, когда кто-то из них осмелиться озвучить то, зачем они пришли.
- Дайте-ка угадаю, - Алине надоело ждать, - ты опять продул меня в карты, дорогой?
- Да. – Он с вызовом посмотрел на нее, словно ждал, будет ли она возмущаться, плакать или умолять.
Алина решила, что не дождется.
- Ну что ж, - она открыла дверь в спальню, взялась рукой за ремень любовника, - карточный долг – дело чести. Пойдем, Сереж….
Она попятилась, увлекая мужчину за собой. Витя наблюдал за ней с очень нехорошим выражением на лице. Он даже сделал шаг за ними, но Алина, выпустив ремень Черепа и толкнув его на постель, замерла на пороге комнаты, упершись ладонями в косяки.
- Ты хочешь посмотреть?
- Нет. – Вполне можно было сказать, что Витя опешил. Кажется, с него даже хмель слетел.
- Тогда извини. – Она захлопнула дверь перед его носом. Повернулась к любовнику – тот торопливо раздевался. Алина медленно и завлекающе развязала поясок пеньюара, отбросила его в сторону, подошла ближе, замерла рядом. Она не хотела торопиться, она хотела, чтоб оба они вкусили сполна. Череп раздвинул полы халатика, провел тыльной стороной пальцев по ее телу – между грудей, по животу и вниз, поверх кружева. Потом стянул пеньюар с ее плеч. Расстегнул застёжку белья, освобождая грудь, надолго приник к ней ртом. Алина равнодушно наблюдала за ним, затем уперлась ладонями в его плечи, надавила, принуждая лечь, а когда ей это удалось, она оседлала его и припала к его губам. Жадно целовала, прикусывая губы, а когда почувствовала, как его пальцы пытаются проникнуть под кружево белья, отстранилась, убрала его руку. Завела их обе ему за голову, намекая, что справится сама. Она знала – это понравится ему. Именно сегодня, именно сейчас, когда Витя стоял там, по другую сторону двери, ему как никогда понравится ее инициатива.
Она прошлась поцелуями по его шее, прихватывая кожу. Потом по груди. Потом добралась, наконец, до его члена….
Череп, в отличие от нее к свиданию не готовился. Это было противно, но Алина справилась с отвращением. Она отсосала ему так, что он не сдержал стоны. После, самостоятельно скинув трусики, она оседлала его член и тр*хнула так, что у него яйца должны были звенеть неделю. Она стонала и делала все необходимые манипуляции, чтоб и Череп и Витя поверили в ее оргазмы. И когда Череп, наконец, угомонился, она спокойно оделась и вышла из спальни.
- Я отработала твой долг? – Спросила у хмурого мужа.
- Вполне.
- Обращайся. – Она мило улыбнулась и прикурила сигарету.
- Всем пока. – Из спальни вышел Череп. Он подмигнул ей, она улыбнулась ему. Через несколько минут раздался хлопок двери, и они с Витей остались одни.
- Пойдем спать? – Невозмутимо спросила она, потушив окурок в пепельнице. Ответом стала оплеуха. – За что?
- За то, что стонала там, как шлюха.
- Конечно, - Алина пожала плечами, - ты видел его член? Да он в три раза больше твоего.
- То есть тебе понравился его большой член?
- ЭТО тебя беспокоит? Ты проиграл меня в карты, снова, твой друг только что тр*хнул меня, а ты недоволен тем, что я получила удовольствие? – Алининому терпению пришел конец. – Конечно, когда я страдала и звала на помощь, тебе было приятнее. Тебе было приятно, Витя, когда меня насиловали в нашей спальне? Ты получил удовольствие? Может ты дрочил, пока они тр*хали меня, делали со мной все что хотели, имели в то, во что хотели, творили такое, до чего твоя скудная фантазия никогда не дойдет?
- Что ты несешь?
- Ты дрочил, Витя, ответь мне? Ты бы и сейчас подрочил, если бы я умоляла, если бы он применил силу, но я тебя обломала, да? А когда ты подложил меня под своего начальника, тебя это тоже возбудило? Тебя же заводит только насилие, чертов ты извращенец! Я же просила, я ум….
Ее прервала очередная оплеуха. Хотя нет, это была не оплеуха. Это был полноценный удар ребром ладони ей в челюсть. Следом она увидела, как его рука с растопыренными пальцами приближается к ее горлу. Алина отшатнулась, и он лишь успел оцарапать ее кожу. Она споткнулась и упала на диван, рядом с которым стояла. Схватилась рукой за место удара, пытаясь понять, какой урон нанесен этой части ее лица. И тут же последовал второй удар, в бровь. Удар дезориентировал девушку, Витя же схватил ее за волосы, рывком поднял с дивана, спросил:
- Ты спала с ним раньше?
- Да. – Выплюнула она ему в лицо, без ошибки догадавшись, о ком именно он спрашивает.
- Пока я сидел?
- Все три года…. И потом…. Когда ты вышел….
- Мерзкая ты шлюха!
- Он тр*хал меня….
- Замолчи!
- …с того самого дня….
- Заткнись!
- …как впервые привез к тебе!
- Заткнись, с*ка!! – Взвизгнул Витя.
Он, не выпуская ее волосы из захвата, потащил девушку за собой. До первой же вертикальной поверхности, о которую со всей силы приложил ее лицом. Ею оказалась дверь в спальню….
Боль ослепила Алину. Она была яркой, эта боль, белой вспышкой. Она вспыхнула одновременно с хрустом ее переносицы. Она почувствовала, как что-то теплое потекло по губам, потом поняла, что это – кровь из разбитого носа.
Витя тем временем швырнул ее на пол и продолжил. Он остервенело пинал ее ногами, Алина попыталась сгруппироваться, но это мало помогало. Она только прикрывала голову руками, мечтая потерять сознание и больше ничего не чувствовать. И вдруг поняла – сейчас он убьет ее. Он хочет ее убить!
Град ударов стал слабеть - Витя видимо устал. Он присел на корточки рядом с ней, Алина тяжело дышала, обхватив рукой ребра и подтянув колени к груди. Витя снова сгреб в кулак ее волосы, повернул лицо так, чтоб она смотрела на него и не могла отвернуться.
- У меня в тюрьме был один товарищ. Знаешь, за что он сидел?
Алина не могла шевельнуть головой, поэтому так и смотрела на него, не отводя глаз. Сейчас ей было по-настоящему страшно. Сейчас перед ней был не тот парень, что ходил за ней, как собачонка, и предлагал осчастливить своей любовью, от которой она так просто отмахнулась. Сейчас перед ней был настоящий зверь. Хладнокровный, жестокий, беспощадный.
- Однажды он вернулся домой не вовремя, а его жена в постели с другим – классика. И знаешь, что он сделал? Отвечай!
- Уб… убил? – Прохрипела Алина.
- Не-ет, он закрыл её на замок… в прямом смысле. Взял замок и запер ей причинное место на ключ. Зачем я тебе это говорю? Сейчас узнаешь….
Он выпустил из захвата ее волосы, при этом толкнув так, что она снова упала, как безвольная, бесхребетная тряпочная кукла. А сам ушел, бросив через плечо:
- Попробуй, двинься с места.
И скрылся в недрах квартиры.
Алина попыталась подняться. Ужас парализовал ее, ребра болели, в голове шумело и перед глазами все расплывалось. Но она слышала, как Витя материться где-то и чем-то гремит, и страх грядущей пытки пересилил все. Алина ползла в сторону коридора – ей не было важно, заметит он или нет. Ей было важно только добраться до выхода. В прихожей Алина попыталась подняться. Тело болело и не слушалось ее, но она смогла встать сначала на четвереньки, а потом и на ноги.
- Куда? – Послышался рев за спиной. – Я с тобой еще не закончил!
Алина из последних сил бросилась к двери. Она успела открыть замок и босая выскочила на лестничную клетку. Крикнула - «Помогите!», и тут почувствовала удар между лопаток. Она поняла что падает. Что ноги ее отрываются от лестницы, на которую она уже успела ступить, и она летит вниз, на камень площадки. И когда эта площадка оказалась совсем близка, Алина ощутила ужасную, дикую, непереносимую боль во всем теле и все – для нее все наконец-то закончилось.
***
Это должно было быть обычное дежурство в приемном покое. Андрей Владимирович докурил сигарету, выдохнув дым вместе с паром в холодный воздух, плотнее запахнул куртку, поежился и запер дверь. Три часа ночи, в отделении экстренной помощи, как ни странно, тишина – спят дежурные медсестры, спят пациенты…. Чего ему не спиться? Так бывает. Застрянет занозой какая-нибудь глупая мысль и невозможно от нее отделаться. Еще сложнее уснуть, если внимание привлечет интересный фильм по телевизору, начавшийся как раз тогда, когда он думал улечься вздремнуть.
Мужчину начал клонить сон, когда зазвонил телефон на посту – звонил дежурный от шлагбаума, закрывающего въезд в больничный городок. Предупреждал, что везут пациентку. Андрей зевнул, пожалел о тех немногих минутах, когда его все-таки сморила дрема, и из-за которых он чувствовал себя сейчас таким несобранным, надел халат, который недавно снял и пошел к двери в санпропускник.
Врачи со «скорой» внесли носилки, и Андрей не сразу узнал в лежащей на них девушке свою недавнюю пациентку.
- Алина? – Пораженно спросил он, вглядываясь в ее еще недавно красивое лицо, а теперь…. Теперь на нее было страшно смотреть даже ему – врачу приемного покоя, а уж он много всякого видел. У нее был сломан нос, заплыл правый глаз, разбиты губы…. И это только результат первого, беглого осмотра. Травм и переломов наверняка намного больше.
- Что с ней случилось?
- Оступилась на лестнице и упала. Соседи услышали, как она зовет на помощь, нашли ее уже без сознания и вызвали «скорую».
- Соседи? А где ее муж? Где родственники?
- Мужа не было дома. Номер родственников никто не знает. Ее телефон остался за закрытой дверью квартиры.
Упала с лестницы? А прежде звала на помощь? И оказалась босиком и раздетая ночью на лестничной клетке? За запертой дверью? Ему одному все это кажется странным?
Алина была очевидно избита. И избита жестоко. Падение не нанесло бы такие повреждения….
Андрей торопливо раздавал поручения проснувшимся медсестрам, назначая необходимые анализы и обследования. До утра поспать ему больше не удалось….
***
Сознание возвращалось к ней вместе с болью. Боль была во всем теле. Казалось, она пропитала ее от кончиков волос до кончиков пальцев ног. И она не была острой и невыносимой. Она была тяжелой и тягучей и от этого не менее нетерпимой. И вместе с этим ужасным ощущением боли во всем теле, она чувствовала тяжесть, словно ее придавила сверху бетонная стена. Она не могла пошевелиться. Не могла даже открыть глаза. В голове звенело, перед закрытыми веками проносились и исчезали багровые всполохи….
Где-то слышались голоса. Словно откуда-то издалека. Наверное, эти голоса разбудили ее.
- Немедленно впустите меня к моей жене! – Рычал знакомый голос. И от этого звука Алине хотелось бежать на край све-та. Если бы только она могла двинуться, она бы так и поступила.
- Она без сознания. К ней нельзя. – Этот голос был ей незнаком. А может и знаком, но очень смутно. Думать и искать ответы Алинин мозг был неспособен. Поэтому она сконцентрировала внимание на голосе мужа.
- Мне можно. Пропусти, не заставляй меня дергать рычаги и привлекать свои каналы.
На несколько минут наступила тишина, а потом все-таки незнакомый голос позволил ее мужу к ней войти.
- Хорошо. Но только на несколько минут. И раз уж Вы здесь, объясните, что случилось с Вашей женой.
- Не знаю. Меня не было дома. Соседи сказали, что она упала с лестницы.
- Как она там оказалась? И где были Вы?
- Я что, на допросе?
- Пока нет.
- Тогда оставь нас одних.
Снова тишина, нарушаемая едва слышным звуком шагов. А потом голос мужа совсем рядом:
- Ну и живучая ты тварь.
И так нелепо последовавший следом поцелуй в лоб.
Алина отключилась снова.
В следующий раз пришла в себя ночью. Чувствовала себя немного лучше. Смогла шевельнуться и приоткрыть один глаз. Второй почему-то открыть не смогла. Заметила рядом фигуру в белом халате. Фигура копошилась рядом с ней. Повернулась и она узнала доктора, Андрея Владимировича.
- Здравствуйте, Алина. – Он проверял ее капельницу. Присел на ее кровать, достал из кармана маленький фонарик, посветил в ее глаз. – Следите за пальцем.
Даже движение глаз причиняло ей боль.
- Пить…. – Прохрипела девушка.
- Пока нельзя. – Он покачал головой. – Все необходимое Вы получаете внутривенно…. Алина, Вы помните, что случилось.
- Я упала… - Воспоминания как Витя избивал ее, как толкнул ее, ворвались в ее память, - …с лестницы.
- Как Вы упали?
- Я оступилась.
Ей было тяжело говорить, язык ворочался во рту, словно огромная тяжелая подушка. В горле пересохло.
- Мне больно….
- Я добавлю снотворное в капельницу. Завтра будет легче.
Она не знала, сколько времени провела вот так, то выныривая из темной бездны беспамятства, то вновь погружаясь в нее. И не знала, что с ней происходит, не всегда понимала, где она находится. Но однажды она проснулась по-настоящему. Мысль ее была ясной, боль и дурман отступили. Она попробовала пошевелиться и ей это удалось. Попробовала шевельнуть головой и увидела, что одна ее рука, вся в гипсе, висит рядом на растяжке. Поняла, что тугая повязка сдавливает ребра, а на лице какая-то пластмассовая маска.
Открылась дверь в палату и Алина хотела притвориться спящей, думая, что снова пришел Витя, но сквозь неплотно прикрытые веки увидела, что Андрей Владимирович вошел один.
- Доброе утро! – Он посмотрел на капельницу, склонился над ней.
Алина промолчала в ответ. Только посмотрела на него.
- Хочешь узнать о своем состоянии?
Алина снова проигнорировала слова доктора. Она не хотела ни о чем знать и ни с кем разговаривать. Какая разница, что с ней? Она жива, судя по всему. Разбита, но видимо не вдребезги, а значит, у Вити осталось незаконченное дело. На месте врачей она бы не тратила время - через пару дней после выписки, она вновь окажется здесь со стопроцентной вероятностью. Только, и это очевидно, в черном мешке….
- У тебя множественные травмы, Алина. – Андрей Владимирович же расценил ее молчание по-своему. - Сломан нос, трещина на скуле, разбита бровь, но синяк уже проходит. Хорошо, что глаз не пострадал. Выбита ключица и трещины в двух ребрах. И это не все….
- Когда я смогу выйти отсюда? – Перебила его девушка.
- Когда все заживет. – Андрей Владимирович присел на ее кровать, спросил участливо. – И куда ты торопишься? Домой? К мужу? Ты понимаешь, что в следующий раз можешь не доехать до больницы и упасть не с лестницы, а с девятого этажа?
- Понимаю. – Алина попыталась кивнуть. – Я неуклюжая….
- И еще момент, у тебя во влагалище биологические следы, точнее говоря - сперма. Перед падением у тебя был половой контакт…. Тебя изнасиловали? Ты поэтому не хочешь говорить правду?
- Андрей Владимирович, - упрямо повторила она, - я упала с лестницы. Это все, что Вам нужно знать. Меня не насиловали, и я была бы Вам крайне признательна, если бы мои половые контакты остались между нами. Прошу, не добавляйте мне проблем. Пожалуйста.
Он посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом.
- В твоем рассказе множество несостыковок, Алина. С тобой произошло что-то страшное той ночью. И пусть ты не хочешь об этом говорить, но здесь замешан еще кто-то. Как врач я могу определить травмы, полученные при падении с высоты и они есть, но есть и другие. У тебя побои. И я обязан сообщить о них в полицию, ибо это - криминал.
- Не нужно.
- Нужно.
Он вышел из ее палаты, ставя точку в этом разговоре. А через пару дней ее действительно навестили сотрудники полиции – мужчина и молодая девушка. Мужчина опросил ее бесстрастно, записал показания в протокол, показал, где ей поставить подпись. Алина знала, что никто не любит заниматься бытовыми ссорами – сегодня муж и жена поругались, подрались, она пишет на него заявление, потом бегает и уговаривает следователя его вернуть…. Морока одна. Поэтому ее утверждения о падении с лестницы всех должны были удовлетворить. Но удовлетворили не всех.
Когда мужчина вышел, девушка склонилась к ней и попыталась убедить написать заявление на мужа.
- Поймите, - говорила она, - однажды она Вас убьет. А если не убьет, то превратит в овощ. Вы должны пожаловаться на него, и тогда закон Вас защитит.
Молодая, - думала Алина, - опыт ее еще не закалил и не заставил очерстветь. Она еще верит в закон….
И показаний своих не поменяла.
Андрея Владимировича, казалось, разочаровало ее упрямство, и она никому не могла рассказать о том, как однажды закон уже пообещал ее защитить. И не защитил. Поэтому она упрямо молчала и не жаловалась даже ему.
Поэтому он общался с ней, как с любой своей пациенткой, словно не ей совсем недавно предлагал помощь и признавался в симпатиях.
А она тем временем медленно, но верно выздоравливала. Нос ее сросся ровно, не оставив даже маленькой горбинки, на рассеченную бровь наложили шов и со временем должен был остаться незаметный маленький шрам. Долго заживала ключица, но, так или иначе, зажила.
Алина обжилась в больнице. Здесь время ее текло гораздо приятнее. Здесь она встретила Новый год, пока Витя отдыхал в Средней Азии. И она была, даже счастлива тому, что они в этой его поездке не вдвоем. Друзей среди пациентов она не заводила, но медсестры уже привыкли к ней и болтали, словно с подружкой. И все они были добры к ней, неизвестно почему.
И вот однажды Андрей Владимирович порадовал ее скорой выпиской домой. Тогда Алина не выдержала и попросила, чтоб он ничего не говорил о ее выздоровлении ее супругу. Причины она объяснять не стала – как обычно отмолчалась.
Алина решила сбежать.
Она не могла вернуться домой, да и не была Витина квартира ей домом. Никогда не была, ни одного дня. Она была ее клеткой. Просторная и светлая, расположенная в новом районе, в новом доме повышенной комфортности, напичканная дорогостоящей техникой с современным ремонтом к которому привлекался персональный дизайнер интерьера, она стала ее личными мрачными пыточными казематами. Вернуться туда было равносильно возвращению в тюрьму. Алина дала себе слово, что ноги ее там больше не будет. До нее в полной мере дошло, что если она снова там окажется, однажды ее вынесут из этой квартиры вперед ногами.
Вместе со здоровьем к ней вернулось желание жить.
Но как это сделать? На улице зима…. Новый год она провела в больнице и сейчас на дворе стояла середина февраля. Да, солнышко пригревало совсем по-весеннему, но все же…. Без одежды, без обуви, без документов, без денег далеко она не убежит.
Но она должна себе помочь. Больше ей не сможет помочь никто….
Глубокой ночью Алина спустилась в подвал больницы. Здесь находился гардероб, где пациенты, находящиеся в стационаре, хранили свою верхнюю одежду. Не у всех их родственников была возможность возить вещи туда-сюда. Алина час-то приходила сюда курить и знала, что этот гардероб запирали не всегда – старушка-гардеробщица отличалась халатностью и ленью. Да и кто тут возьмет чужое, если она днем и ночью на посту? Вот только ночью она сладко спала в каморке, расположенной рядом. И Алина рассчитывала, что нынче ночью своим привычкам бабуля не изменит.
Тихо, как мышка прокралась она в гардероб, подсвечивая себе зажигалкой. Нашла выключатель. Включила свет на свой страх и риск, но в темноте подвала найти подходящую одежду было немыслимо.
Витя привез ей в больницу спортивный костюм, чтоб она не ходила по коридорам полуголая, оставалось найти лишь куртку, шапку да ботинки.
Брезгливость из Алины давно искоренили, и она копалась в чужих вещах, подбирая то, что может ей подойти. Слишком дорогую, на ее взгляд, одежду она не рассматривала – ей не нужны были лишние проблемы. Наконец, она подобрала пару теплых ботинок, неброскую куртку и шапку. Тихонько оделась и выключила свет. Стараясь шагать так, чтоб звук шагов не разлетался в тишине коридора, направилась к приемному покою, от души надеясь не встретить там ни Андрея Владимировича, ни кого-то из других врачей и медсестер. Было поздно, но кто его знает?
Она была уже у двери, которая запиралась изнутри на обычный замок. Она уже повернула его и приоткрыла дверь, когда сзади ее схватила за локоть сильная рука.
- Алина! – Тот, кого она опасалась встретить, стоял перед ней и крепко держал в своей ее руку. – Что происходит?
И тут Алину накрыло отчаяние. Она вырвала руку и, толкнув дверь, бросилась на улицу. Все чего она хотела – сбежать. Затеряться в темноте. Но мужчина догнал ее.
- Пустите! – Взмолилась девушка и из глаз ее потекли слезы. – Прошу Вас, умоляю, позвольте мне уйти! Он же убьет меня! Убьет!
- Пошли. – Он подтолкнул ее в спину. – Расскажешь мне все.
Алина поняла, что ее план провалился, и послушно перешагнула порог.
_________________

Женя, спасибо за продолжение!
У Алины всё так же безрадостно. Мало того, что муж ее проигрывает в карты, так ещё и за нее решил по поводу операции. Неудивительно, что она не находя выхода, пыталась утешиться алкоголем. Врач и его попытки помочь для нее раньше могли быть выходом, а сейчас она хочет просто сбежать ото всего, в первую очередь от мужа. Он ее почти до смерти забил и она понимает, что будет повторение, поэтому и пыталась сбежать с больницы. Врач ее поймал, интересно, сможет ли она довериться Андрею и будет ли в его силах ей помочь. Ситуация тяжёлая во всех смыслах, жду продолжения.
Вдохновения!
_________________

 » Глава 6

Глава 6
- И тогда я поняла, что натворила… - Алина судорожно вздыхает и делает глубокую затяжку, - но было слишком поздно.
Они сидят в подвале, в месте для курения, на топчане, обитом когда-то искусственной кожей. От времени обивка протерлась, кто-то, кому некуда было девать руки, порвал ее и теперь под «кожей» был виден грязный поролон и край доски. Время от времени Алина замечала эту дыру и погружала пальцы в поролон.
- Он заставил меня выйти за него замуж, приставил ко мне своих друзей, следить за мной. Лишил меня всего, что могло помочь мне сбежать – денег, машины, дома, семьи…. А потом он вышел и для меня начался самый настоящий ад….. Он бил меня, унижал…. Порол ремнем…. Насиловал…. Про…проиграл в карты….
У Алины закончились силы продолжать, и она снова глубоко затянулась. Какая по счету это была сигарета? Какая разница….
Алина рассказывала правду не потому, что у нее появилась острая потребность излить кому-то душу и покаяться в своих грехах, получив искупление. Она хотела, чтоб доктор знал, на что идет и с кем связывается. И желательно отстал от нее.
Она преподнесла Андрею Владимировичу слегка подслащенную версию своей истории. Она не стала погружать слушателя в подробности происшествия с Богданом. Немного по-другому расставила акценты. Да – она связалась с плохим парнем. Да – эйфория вседозволенности и неприкосновенности захлестнула ее. С кем не бывает? Она всего лишь человек, не сверхсущество, лишенное маленьких приземленных радостей. Да – она решила показать парню, который ею пренебрег, кем она стала.
Переборщила….
Вернее, она просто не думала, что все закончится так. Не думала что плохой парень настолько плохой. Что он неконтролирующий свои эмоции и силу садист. И что она никогда, никогда не сможет от него избавиться….
Доктор Андрей слушал молча. Смотрел на нее и курил.
- Я не могу просить Вас о помощи, Андрей Владимирович. И не могу ее от Вас принять. Вы зря меня остановили. С Вас он спросит в первую очередь…. И лучше, чтоб Вы ничего не знали. Лучше и безопаснее для Вас. Поверьте, он - страшный человек….
- Ну, я сам разберусь, что для меня лучше, Алина. – Он потушил в пепельнице окурок. – Давай сделаем так – ты скажешь ему, что тебя выписывают. Он принесет вещи, сама понимаешь, красть вещи пациентов – не самая хорошая идея. А я скажу ему, что мне не понравились твои анализы и да – после травмы головы так бывает. Пациент вроде идет на поправку и тут вскрывается большая проблема…. Еще тебе нужны документы – пусть он принесет твой паспорт. Я кстати говорил ему на этапе твоего оформления в больницу, что нужен паспорт, полис и снилс. Пусть принесет это, даже врать не придется, без документов мы не сможем тебя выписать. Это будет программа минимум, если все получится, будем думать, что делать дальше.
- Лучше бы Вы меня отпустили. – Как мантру повторяла Алина. – Лучше бы отпустили. Не стоит со мной связываться. Лучше бы просто отпустили….
- Куда? Куда, Алина? Без денег, без документов, в чужой одежде…. Куда бы ты пошла, расскажи?
Она лишь молча закрыла лицо ладонями.
Куда? Да хоть на край света, лишь бы подальше от Вити.
- Хорошо. – Отняв ладони от лица, согласилась она и твердо посмотрела на собеседника. – Я предупреждала. Но раз уж не могу отговорить Вас не лезть руками в пасть зверя, я согласна принять Вашу помощь.
- Тогда идем. – Он взял в свою руку ее ладонь и повел за собой к палате.
***
- Я принес твои вещи. – Витя бросил на пол к ее ногам собранную сумку. – Жду не дождусь, когда ты окажешься, наконец, дома.
- Документы? - Алина вопросительно посмотрела на него, придвигая сумку к себе.
- Внутри.
Витя не спеша приблизился и присел на кровать рядом.
- Я соскучился…. – Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке.
- И твои друзья? – Алина оттолкнула его руку и, вскочив со своего места, отошла. – Они тоже скучают? Тоже ждут моего возвращения? Или что, карточный долг уже приличный скопился, отработать нужно?
- Чирикай, птичка, - Витя встал следом и приблизился к ней, зажал между своим телом и стеной, - чирикай, пока чувствуешь себя в безопасности. Скоро ты вернешься домой и тогда….
Он замолчал, позволяя ей самой представить, что ее ждет дома. Он даже не прикасался к ней руками, просто стоял, смотрел и сопел, как сопел всегда, возбуждаясь от насилия над ней, в чем бы оно не проявлялось.
Алина отвернулась от него, пытаясь сдержать подкатившие к горлу рыдания и унять панику, нарастающую в душе.
Что она задумала? Он найдет ее и на краю света. Он задался целью уничтожить ее и пойдет на все, чтоб этого достичь….
- Витя, - Алина решила сменить тактику, - давай нормально поговорим. Как люди, а не как животные.
Витя пожал плечами и отошел.
- Ты сполна наказал меня за все, что я сделала тебе. Ты чуть не убил меня. Может, хватит? Ты не любишь меня, зачем я тебе? Давай разведемся, оставь меня в покое.
- Вот еще! – Фыркнул Витя. – Тебе повезло, крошка, что ты смогла сбежать от меня и оказалась здесь. Впредь я буду осторожнее. Не бойся, у меня пропало желание придушить тебя, но я все еще намерен превратить твою жизнь в ад.
- Ты уже перевыполнил задачу. – Она, конечно, не надеялась на то, что он согласится отпустить ее, но не могла не попробовать.
- До завтра. – Витя, наконец, ушел и оставил ее одну, а она повернулась к окну, и обняла себя руками за плечи.
Ничего не выйдет.
У них ничего не выйдет, глупо надеяться. Самый верный способ избавиться от Вити – это по-настоящему и навсегда самостоятельно сломать его любимую игрушку….
Алина почувствовала, что ей не хватает воздуха и рванула на себя створку окна, впуская в палату свежий воздух зимнего дня.
***
Андрей шел по коридору больницы к холлу, где ждал муж его пациентки Алины. Он не мог похвастаться спокойствием каменной глыбы в этот момент, но сердцем чувствовал, что правда на его стороне.
Безусловно, и в этом он себе давно признался, он не стал бы рисковать ни репутацией, ни здоровьем, если бы речь шла о любом другом пациенте. Нет, он, конечно, постарался бы помочь, но по мере сил и возможностей. Не так… совсем не так… практически беря на себя ответственность за будущее постороннего человека.
Как врач он не имел права смешивать должностные обязанности и чувства. И заподозрив в себе симпатию к пациентке, должен был передать ее коллеге. Как законопослушный и неравнодушный член общества – сообщить в полицию о своих подозрениях о домашнем насилии. И забыть. Но он не смог. Его тянуло к ней словно магнитом. Что это были за чувства? Вожделение? Жалость? Участие? Что-то более сильное и глубокое? Он не хотел пока в этом разбираться. Знал только, что должен помочь. Бескорыстно. Просто должен….
- Добрый день! – Андрей поприветствовал мужа Алины (это животное, способное искалечить женщину и жить дальше, как ни в чем не бывало), даже не посмотрев на него. Он оперся локтем на стойку на посту, открыл карту Алины.
- Где моя жена? Я с утра не могу до нее дозвониться. Ее выписка готова? Я могу ее забрать?
- Нет. – Андрей, наконец, поднял глаза на соперника. – Не можете.
Перед ним стоял здоровенный бугай с широкими плечами и пудовыми кулачищами. Из тех, кого прет от собственной крутости. Что качают мускулы так, что кажется – они лопнут если ткнуть булавкой. И к сожалению, развивая тело они забывают начисто о своих мозгах. Андрей не чувствовал страха. Все что он мог испытывать к этому человеку – это пре-зрение. Его он и вложил в свой взгляд. А еще внутри него свербило неприятное чувство, когда он невольно представлял, что этот бугай проделывал с его пациенткой.
- Ее вроде должны были выписать сегодня.
- Должны были. И выписали бы…. Если бы ночью она не попыталась покончить с собой. – Андрей Владимирович заставил себя сконцентрироваться на деле и прервал поток неприятных домыслов. - Теперь она в реанимации. Потом мы будем вынуждены поместить ее в психиатрический диспансер. Скажите, ранее у Вашей жены наблюдались склонности к суициду?
Андрей пытался прочитать на лице мужчины эмоции, что должны были вызвать в нем эти новости.
- Нет, - Виктор задумался, - никогда….
- Может быть, вчера она была чем-то расстроена? Может… Вы ее чем-то расстроили? Что-то сказали? Или сделали? – Пытался надавить на него Андрей.
Витя молча качал головой, казался растерянным и старался скрыть от доктора бегающие глаза.
- Мы, конечно, разберемся в произошедшем, с ней будут беседовать уполномоченные люди – психиатры, следователи…. После будет вынесено решение о ее будущем. Отпустят ли ее домой под Вашу ответственность или оставят лечиться в стационаре. Вполне возможно, что Вас тоже навестят. Собираетесь в ближайшее время отлучаться из города?
Андрей не сомневался в реакции этого бугая на свои слова. Такие, как он, смелые только с беззащитными и слабыми. А найдется, кто сильнее, и вот они – бегут, поджав хвост. И Виктор не разочаровал – смутился, занервничал, начал беспокойно оглядываться, будто уже ждал, что вот-вот его руки скрутят за спиной и по-полной спросят и за причинение тяжких телесных и за доведение до самоубийства. Андрей не очень хорошо знал, как это работает, предполагал только. И очень надеялся, что и Виктор не знает. Рассчитывал напугать его, отвлечь от Алины, заставить думать о своей драгоценной шкуре. И, похоже, ему это удалось.
- Вообще-то собирался. – Ответил Виктор. – Хотел свозить жену отдохнуть после болезни в теплые края. У меня и путевка на руках….
- Не думаю, что Вам стоит покидать город в ближайшее время. – Заявил Андрей, абсолютно уверенный в том, что уже к вечеру того не будет не то что в городе – в стране. – Ко мне есть вопросы? – Он демонстративно посмотрел на часы. – Пациенты ждут.
Витя молча покачал головой, развернулся и ушел.
Андрей посмотрел ему вслед, усмехнулся своим мыслям и отправился на обход.
***
Алина с любопытством оглядывалась в новой обстановке. Сегодня утром, еще до того часа когда дежурные врачи просыпаются, а новая смена еще не заступила на дежурство, Андрей Владимирович привез ее тайком к себе домой. А сам вернулся в больницу, чтоб объявить ее мужу об отсрочке ее выписки на неопределенный период. Порекомендовал чувствовать себя как дома и ушел, ничего не добавив ни к своему благородному жесту, ни к словам.
Алина отправилась в путешествие по его просторной квартире. Она обходила одну комнату за другой, открывая незапертые двери. Она нашла кабинет Андрея Владимировича, всю обстановку которого составляли стол, компьютер на нем, стул и стеллаж со скоросшивателями на полках; нашла две девчачьи спаленки с кроватками, укрытыми полупрозрачным пологом и разбросанными по полу игрушками; кухню, в отличие от кабинета наполненную множеством полезных в хозяйстве и не очень, вещей; просто сказочный санузел, отделанный словно морской грот и с наливным 3-D полом, напугавшим ее, стоило ей войти. Конечно, как же не напугаться, когда под ногами в обычной квартире вдруг оказывается морская пучина? Про такие возможности в ремонте Алина не один раз слышала и видела картинки в интернете, но никогда не видела воочию.
Наконец Алина добралась до спальни. Здесь присутствие жены доктора Андрея ощущалось особенно явственно. Начиная от уютного постельного белья из бязи, заканчивая фотографиями женщины и двух маленьких девочек на стене. Портрет улыбающейся брюнетки располагался в центре, по обе стороны от него на нее глядели две одинаковые девчонки, что создавало впечатление целостности картины. Словно семейное фото разрезали на три части. Исключив, однако, отца и мужа….
У этих фотографий Алина надолго застыла статуей. Разглядывая каждую деталь в облике женщины, пытаясь понять, на кого похожи девочки-близняшки - на мать или на отца. Гадая, где они сейчас и не нагрянут ли неожиданно, и что делать, если нагрянут? Кем представиться? Как объяснить свое присутствие?
А потом она представила на месте портрета жены доктора себя и прижала руки к животу….
Никогда у нее не будет семьи, не будет детей, разбросанных по полу игрушек, детского смеха, портретов на стене. Не будет любви, беззаветной и преданной, той, что могут подарить только маленькие дети своей матери, какой бы она не была. И почему-то именно здесь и сейчас Алина до конца поняла, что потеряла в тот день, когда доктор, призванный спасать, лишила ее будущего материнства навсегда….
Потом Алине надоело изводить себя. Она направила свои мысли в другое русло. Она представила лицо Вити, когда он услышит все, что скажет ему Андрей Владимирович. Витя не дурак. Но и умом похвастаться тоже не может. Как и смелостью. Не станет он копаться, выясняя полномочия администрации больницы в целом и ее доктора в частности. Не станет уточнять, что и как случилось. Просто сбежит, спрячется, а все остальное оставит на потом. Когда ему ничто и никто не будет угрожать.
А у нее будет время решить, что делать и куда бежать. А в том, что бежать придется, она не сомневалась.
Алина вернулась в кухню и открыла холодильник – она ничего не ела со вчерашнего дня. Сначала муженек испортил ей аппетит, потом она нервничала, продумывая план побега, потом легла спать так и не сумев заставить себя проглотить больничный ужин, а рано утром оказалась здесь…. И вот теперь, когда нервное возбуждение понемногу улеглось, орга-низм настойчиво потребовал калорий.
В холодильнике, однако, было шаром покати. Либо Андрей Владимирович не верил, что она согласиться-таки пожить у него какое-то время, либо (и это было вернее всего) он просто не отличался заботой ни по отношению к себе, ни к близким….
Алина вытащила кастрюльку с чем-то плескавшимся на дне, открыла, сдвинула брови, разглядывая весьма неаппетитные остатки супа, прикинула, сколько времени он может здесь стоять и, за неимением опровержений, что он сварен недавно, вернула кастрюльку на место. Дальше исследовать содержимое холодильника не стала – на полочке в двери стояла сиротливо бутылочка ликера «Бейлиз», видимо оставленная без присмотра супругой доктора. Эта бутылочка отбила желание Алины подкрепиться, посулив ощущения совершенно другого характера. Девушка открыла морозильную камеру, очень сильно сомневаясь, что может найти там то, что ищет, но нет – одноразовые пакеты для льда занимали практически все свободное пространство. Алина не стала долго раздумывать о традициях данной семьи, она нашла ликер, нашла лед, она в относительной безопасности – чем не повод для небольшого праздника?
Эх, еще бы сигаретку….
Девушка достала бокал, накрошила туда льда, разорвав один из пакетов, долила ликер до верха, глотнула. Кивнув самой себе, словно соглашалась с безусловными вкусовыми качествами напитка, Алина отправила на поиски сигарет – доктор курил, а значит должен иметь где-то здесь «заначку». Бесполезно пройдясь с обыском по шкафам и тумбам, Алина разочарованно вздохнула – бывает и так, что «заначек» нет. Видимо, носит в кармане пачку сигарет, а когда она заканчивается, покупает новую. Выйти на улицу Алина боялась, да и смысл – денег у нее все равно нет. Стрелять? Не смешно!
Она повернула голову, и до нее дошло, что все это время она искала не там. Алина поспешила на балкон – уж если где-то и может хранит сигареты курящий человек, то только здесь. И правда, искать не пришлось – початая пачка, демонстративно приоткрыв свое содержимое, лежала на столике рядом с пепельницей и зажигалкой.
Усевшись в старенькое кресло, закутавшись по уши в теплое одеяло, щелкнув зажигалкой и втянув в легкие привычный горьковатый дым, Алина решила, что жизнь почти прекрасна. Откуда-то снизу, через открытое окно до нее доносились звуки текущей мимо нее жизни, а ей хотелось только одного – провести вот так, в тишине и покое, всю свою жизнь.
Порыв весеннего ветра, ворвавшись в ее убежище, принес с собой прохладу и запах грядущей весны – тающего снега, грязи… перемен. И тогда Алина отчетливо поняла – она должна уехать! И эта мысль из робких предположений превратилась для нее в четкую уверенность в неизбежности побега.
Уехать, - ей даже понравились эти перспективы. Зализать свои раны в течение того времени, что отмерит ей доктор Андрей и распрощаться с ним и этим городом навсегда. Здесь ей места нет, пока здесь живет ее муж. Осталось лишь решить, где она будет в безопасности. Где сможет начать все с начала, с чистого листа! Где она сможет стать другим человеком, без шлейфа позорного прошлого за спиной, без страха перед будущим!
Но где?
В столице? Когда-то она планировала начать новую жизнь именно там. Когда-то, не сейчас. Та Алина, которой она когда-то была, возможно, смогла бы. Но той, кем она стала за прошедшие три года, столица не по зубам.
А если наоборот? На границе области полным полно маленьких глухих деревень, где Витя и не станет ее искать. Где люди добрее, а жизнь течет неторопливо и тихо – именно так, как ей хочется сейчас.
Ах, как хорошо было бы умереть! На бумаге, естественно. Тогда Витя не искал бы ее, она могла бы быть в безопасности в любом уголке области, хоть в соседнем городке! Но Витя не был так глуп, к сожалению, чтоб поверить в ее смерть без доказательств – без тела, похорон, справки, в конце концов.
Ладно, она подумает об этом через пару дней. Ей нужно отдохнуть и прийти в себя.
Алина допила спиртное, потушила сигарету, пошла в спальню и улеглась в чужую постель, скоро уснув крепким сном.
***
- Привет, - Андрей Владимирович протянул ей два пакета, разуваясь в коридоре, - держи. Извини – забыл заполнить холодильник. Ты нашла что поесть?
- Я нашла что выпить. – Алина отсалютовала ему бокалом, поставила его на полку в прихожей и приняла пакеты с продуктами из рук мужчины. Понесла на кухню.
Она проснулась незадолго до его возвращения и была немного дезориентирована. Налить ликер, однако, Алина не забыла - сделал это в первую очередь, проснувшись.
- Ну как ты? Освоилась? – Доктор вошел следом, принес бокал, забытый девушкой в коридоре.
Алина в ответ неопределенно повела плечами, не отвлекаясь от своего занятия – она разбирала пакет, рассовывая продукты по полкам холодильника. Андрей Владимирович основательно закупился - здесь были и замороженные полуфабрикаты, и свежие овощи, и молоко, и макароны…. Алина повертела в руках низкокалорийный йогурт, повернулась к наблюдающему за ней мужчине.
- Вы думаете, я здесь надолго?
- Я надеюсь на это.
- Но Ваша жена? И дети? Где они? И когда вернутся? И что будет, если я… если они…. – Алина не стала договаривать очевидное, лишь развела руками.
Андрей скривился, словно она затронула тему неприятную ему. Он отошел к окну, отвернувшись от нее, сунул руки в карманы и после недолгой паузы заговорил.
- Моя жена и дети в Калининграде, у ее родителей.
- Отдыхают?
- Пожалуй…. От меня. Мы взяли паузу, вернее – она решила взять паузу и подумать. И чтоб не травмировать детей, придумала эту поездку.
- Ты переживаешь. – Она подошла ближе и смотрела на его профиль, даже не заметив, как впервые обратилась к нему на «ты».
- Я скучаю по детям. – Он взъерошил волосы на затылке.
- Как их зовут?
- Саша и Даша…. Им десять…. – Он помолчал еще немного, потом встряхнулся, словно сбрасывая с себя груз, и повернулся к ней совсем с другим выражением лица. – Ты голодна, не сомневаюсь. Я сейчас приготовлю ужин.
- Я помогу. – Алина улыбнулась, давая понять, что не собирается продолжать неприятный для мужчины разговор, и достала из холодильника огурцы и помидоры для салата.
Позже, когда на улице уже стемнело, они сидели на кухне за накрытым столом и не торопясь ужинали. Тускло светил бра на стене, Алина крутила пальцами бокал с ликером, Андрей подносил к губам бокал с коньяком и наблюдал за ней. Алина радовалась, что поглощение пищи избавляет их обоих от ненужных слов, но когда тарелки были убраны в раковину, а остатки еды – в холодильник, молчание стало неловким.
- Почему она ушла? – Андрей Владимирович казался сейчас Алине почти идеальным – заботливый, симпатичный, склонный к рыцарству, к тому же – врач. Она не понимала, что может вынудить женщину взять паузу в отношениях. К тому же имея от него двоих детей. Может быть сладкий сливочный ликер размягчил ее сердце и прибавил симпатичному доктору плюсов в ее глазах. Может собственный опыт семейной жизни научил ко многим вещам относиться не так как раньше – терпимее что ли…. Пожила бы эта недовольная брюнетка с ее Витей денек, бросилась бы в объятия мужа как миленькая и впредь даже саму мысль о разводе гнала бы прочь от себя….
А еще она, наверное, подспудно стремилась отвлечь его внимание от своей персоны, напомнив о супружеском долге. Алина все понимала, считала Андрея благородным человеком. Но не настолько, чтоб помогать малознакомой женщине из чистого энтузиазма. Она нравилась ему. Он сам ей признался, да она и раньше догадалась. А когда женщина нравится мужчине, когда мужчина помогает женщине, он ждет благодарности. А если и не ждет – то всенепременно жаждет ее.
- Ты спрашиваешь из вежливости или тебе действительно интересно? – Андрей, очевидно, не хотел призывать в их тесную компанию тень своей жены.
- Не хочешь – не говори.
Андрей хмыкнул.
- Почему люди расходятся? Почему ты хочешь сбежать от своего мужа?
- Потому что иначе он убьет меня. – Хмыкнула Алина. – Потому что он – игрок, а ставить на кон деньги ему жалко…. Мне продолжать?
- Не стоит. Но люди, Алина, не всегда разводятся из-за таких ужасных причин, как у тебя. Ведь счастье в мелочах. И причины для развода порой тоже. И эти мелочи копятся и копятся…. И тогда двоим становится неприятно и нетерпимо находится рядом друг с другом. Кто кого из нас разлюбил? Кто кому стал мешать первым? Какая разница! Но думаю, первой сдалась она. Я работал, она сидела дома с детьми. Одна. А их – две. Не сомневаюсь, что ей было тяжело, но я тогда считал, что мне тяжелее. Ведь каждый день на работе я спасаю жизни людей. Она не способна была это понять, а я не должен был требовать. В итоге она собрала вещи, детей и ушла. Сказала, что ей нужно подумать, проверить, насколько сильно она хочет быть со мной. И мне посоветовала сделать то же самое.
- И? Ты скучаешь по ней?
- Честно? – Он повернулся и посмотрел прямо в глаза Алины. – Нет. Сначала я не хотел себе признаваться в этом. А теперь точно это знаю.
Он протянул руку, лаская ее по щеке, после обхватил затылок и притянул к себе ее губы.
Что ж…. так или иначе, но этим все и должно было закончиться. – Подумала Алина, отвечая на поцелуй.
Она не сопротивлялась, когда он увлек ее в спальню. Не сопротивлялась, когда он раздевал ее. Наоборот, она постаралась отвечать на его прикосновения и поцелуи так, чтоб у него не возникло сомнений во взаимности его желания. Алине это было не сложно, а ему, наверное, приятно.
Алина ничего не почувствовала от этого действия – ни удовольствия, ни наслаждения – ничего. Но она должна была этому мужчине. И она была ему благодарна. И платила так, как умела. А умела она хорошо….
***
Проснулась Алина рано. Она была укрыта телом спящего рядом мужчины, находясь в кольце его рук и ног, как в коконе. Было неудобно. Физически. Душевной неловкости она не испытывала. Стеснение, смущение, стыд – это не про нее однозначно.
Выкарабкавшись из постели так осторожно, чтоб не потревожить Андрея, не разбудить его, Алина направилась в душ. Там, оглядев себя в зеркале, она осталась довольна увиденным. Сегодня она себе нравилась. Сегодня настроение у нее было гораздо лучше, чем в последние три года.
Нет, дело вовсе не в телесном удовольствие, его как-раз-таки не было прошлой ночью. И вряд ли кто-то когда-то разбудит ее погибшее либидо. Но морально она была совершенно удовлетворена и довольна собой. Она постаралась, благодаря доктора Андрея за заботу, он постарался благодаря ее за доставленное удовольствие. Ее никто не бил, не унижал, не принуждал делать отвратительные вещи. Определенно, ей было чему радоваться тем солнечным утром.
А самое приятное, что она услышала прошлой ночью, это рассказ Андрея о том, как Витя услышал о ее предполагаемой попытке самоубийства. Она подробно выспросила каждую деталь этого разговора – тон, выражение лица Вити, каждое его слово. И довольно рассмеялась в объятиях другого мужчины, представляя, как Витя сидит сейчас в какой-нибудь ко-нуре и трясется от страха, поджидая полицию. Так весело, так хорошо на душе у нее давненько не было. И за эти чувства она была Андрею особенно благодарна. Определенно – ему удалось на короткое время сделать ее счастливой. Но не навсегда, и Алина очень четко это понимала.
И еще одно она поняла совершенно точно – она покинет сей гостеприимный дом, как только появится малейшая возможность, не задержится здесь ни на один лишний день. Все потому, что среди многих нежных фраз, сказанных мужчиной с которым она провела ночь, прозвучала одна совершенно лишняя….
Люблю тебя….
Она могла понять, почему она сорвалась с его губ сегодня. Сегодня он, возможно, сам не до конца понимал, что говорил и кому. Но если он влюбиться в нее случится беда. Алина очень ясно могла представить себе ближайшее будущее.
Андрей влюбляется в нее и, мольбой и силой, убеждает остаться с ним. Она, никогда не знавшая как это, когда тебя любят, теряет голову и забывает об осторожности. Они вместе, они счастливы и тут появляется тот о ком они, беспечные, успели позабыть.
Витя….
Он убьет их обоих.
Убьет жестоко. Так что она пожалеет о том, что родилась, а он – что встретил ее.
И потому, пока Андрей Владимирович не принялся распоряжаться ее жизнью, ей следует покинут его.
***
- Что ты делаешь? – Алина отвлеклась от созерцания карты области на легкий поцелуй в макушку.
Она свернула страницу и повернулась к мужчине. Прикоснулась ладонью к его небритой щеке. Улыбнулась, надеясь что улыбка вышла искренней. Она умела улыбаться и тогда, когда ее порол ремнем ненавистный муж, а этот милый доктор – ему улыбнуться разве сложно?
- Я приготовила завтрак.
- Что ты смотрела только что? Покажи…. – Он потянулся к «мышке», но Алина ловко отвлекла его внимание поцелуем.
Он, казалось, был только рад так отвлечься. И скоро начисто забыл обо всех своих желаниях кроме одного….
- Мне нужно на работу, - говорил он ей после, покрывая поцелуями ее лицо, - но одно твое слово и я останусь.
- Ну что ты, - она улыбалась и уворачивалась от поцелуев, - там люди, которым ты нужен больше чем мне.
- Ты дождешься меня? – Он держал ее лицо в своих ладонях. – Не уйдешь?
- Нет, конечно.
- Обещай! – Потребовал он.
Алина прожила в гостях у доктора неделю. И каждый раз оставляя ее он требовал с нее обещание, что вернувшись застанет ее дома, что она не сбежит от него.
- Обещаю. – Она приникла к его губам. – Обещаю. – Скользнула поцелуями по его шее, груди. – Обещаю. – Прочертила влажную дорожку по его животу. – Обещаю. – Накрыла губами его член. Приняла его так глубоко, как умела, до самого основания.
Мужчина задохнулся от удовольствия, дернулся навстречу ее губам, вцепился в волосы. Он старался двигаться осторожно, но, как и многие до него, в конце концов сорвался, задвигался быстро и грубо и, долго не выдержав, кончил.
- Теперь веришь? – Она вытерла губы и улыбнулась.
- Верю.
Когда он ушел, Алина достала свою сумку и принялась собирать вещи. Вещи, которые принес ей Витя в больницу плюс несколько вещичек жены Андрея – у них оказался один размер. Она не знала пока куда поедет, но уверена была, что пара красивых кофт и платьев ей однозначно понадобиться на первое время.
Собрав сумку, она приступила к поиску денег.
Воровать нехорошо, и изначально она планировала попросить у доктора в долг, но он не оставил ей выбор – он не отпустит ее. За прошедшие дни она это поняла предельно ясно.
Неделю назад, копаясь в шкафчиках и тумбах в поисках сигарет, Алина не обнаружила денег. После в чужих вещах она не копалась. Сейчас, однако, время более тщательных поисков похоже наступило. Замерев в центре залы и оглядевшись, она прикусила ноготь, думая, где же прячет доктор Андрей семейные сбережения. Ведь где-то у него должна быть спрятана наличка? Или нет?
Девушка пошла в коридор и принялась выворачивать карманы висевших там курток и пальто. Деньги она нашла, около пяти тысяч, а это было ничтожно мало для того предприятия, которое она затеяла. Алина вернулась в спальню, покосилась на смятую постель и заглянула в платяной шкаф. Здесь она еще тогда заметила целую кучу женских сумочек. Если в каждой из них жена Андрея забыла деньги, это увеличит ее стартовый капитал.
Алине повезло – купюры с разным номиналом были в каждой сумке. Где-то больше, где-то меньше. А в одной она обнаружила целое богатство – две хрустящие банкноты с изображением Архангельска. Видимо не так уж плохо жилось этой женщине, раз она могла позволить себе забыть в сумке деньги, на которые Алина планировала прожить в неизвестности неопределенное время.
Подсчитав свое состояние Алина села писать письма. Она все-таки не могла уйти молча. Андрей этого не заслуживал. И ее родители тоже.
Она надеялась, что после ее поступка Андрей не выбросит эти листы бумаги в мусорное ведро. Она была благодарна и она не могла ему позволить пострадать из-за такой, как она. – Писала она Андрею. – Он поймет, может быть не сразу, что она поступила правильно. Он совсем ее не знает, а знал бы – и близко не подошел. В конце письма Алина просила его позвонить жене и желала счастья. Просила о двух вещах – не пытаться ее найти и передать второе письмо ее матери.
Положив письма на видное место, она оделась и перешагнула порог, захлопнув дверь, отрезая себе возможность остаться в этих стенах, подаривших ей иллюзию спасения. И решительно направилась вниз по лестнице, уходя или убегая от лишних соблазнов.
Запрыгнув в такси, поджидающее ее у подьезда, Алина отправилась на вокзал. Во время пути, она внимательно следила за машинами, следующими за ними. Она конечно не сыщик, но вроде преследования не заметила. Понадеявшись на уда-чу, она отпустила ситуацию и постаралась успокоиться. Надвинула на лоб черную мужскую шапку Андрея, под которую она спрятала свои длинные волосы, зарылась носом в воротник его куртки, под которой было практически невозможно определить ее фигуру, Алина вышла из такси на улицу. Приблизившись к зданию вокзала, она огляделась по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, смешалась с потоком людей, спешащих оказаться внутри. Там она сняла с себя шапку, подошла к оконцу кассы и, протянув паспорт, купила билет на поезд до Новосибирска. Убедившись, что кассир разглядела ее, сравнивая с фотографией в паспорте, Алина получила на руки свой билет и с колотящимся сердцем спряталась в туалете. Там у зеркала она снова старательно спрятала под шапку свои волосы, убедившись, что ни одна светлая прядь не выбилась на волю и снова до самого носа подняла воротник куртки. В таком виде она подошла к пригородным кассам, где купила билет на поезд в противоположном направлении. Называя пункт назначения, она специально изменила голос, чтоб было непонятно, мужчина она или женщина. Да на нее и не особо смотрели. И паспорт для покупки билета на электричку совсем не требовался.
И спустя несколько мучительно долгих минут ожидания, Алина садилась в вагон. Витя будет искать ее в Новосибирске, а она даже границ области не пересечет. От этой мысли ей было легко и хотелось петь. Она будет свободна! И никому не позволит больше помыкать собой, унижать себя. Она искупила то, что совершила сполна! Больше она никому ничего не должна.
С тихим шумом закрылись двери и поезд тронулся. Он стремительно набирал скорость, оставляя позади здание вокзала, серый перрон, постылый город и постылую жизнь. Унося девушку навстречу неизвестности, но неизвестность эта больше не пугала, а наоборот – дарила надежду и освобождение. Алина улыбнулась своим мыслям, прижалась виском к холодному стеклу и прикрыла глаза.
_________________

Евгения, спасибо за продолжение!
Почему-то не отображаются новые главы.
Тяжела жизнь Алины. Может быть кто-нибудь рассмотрит в ней человека, а не только её страстную натуру. Огорчил меня доктор Андрей... всё туда же.
_________________

Спасибо за продолжение
_________________

 » Глава 7

Доброе утро, Леди!
Выкладываю последнюю главу первой части истории. Дальше все должно быть полегче какое-то время. По крайней мере без побоев, побегов и разных ужасных вещей. Вот.
Населенный пункт в который направится Алина, в прошлом варианте я назвала как есть. Потом передумала. Не хочу оскорблять чьи-то чувства возможными несоответствиями. И выдумывать название тоже не хочу. Деревня эта существует на самом деле, ее географическое местоположение устраивает и меня и героиню, а претензий можно избежать скрыв название. Так и поступлю. По крайней мере пока, там видно будет. Это будет выдуманное место, на основе реальных событий))))

Глава 7
У Алины был отличный план. Проработкой его деталей она занималась все время, проведенное в дороге, пока поезд, равнодушно стуча колесами, следовал к конечной станции железнодорожной ветки, городу Таштагол. План был таков – в Таштаголе она пересаживается на автобус до поселка городского типа – Шерегеш. Шерегеш, в далёком прошлом бывший никому не известным шорским поселением, за последние годы превратился в процветающий горнолыжный курорт, среди жителей области прозванный их собственной Швейцарией. И, как соответствует курорту, изобиловал многочисленными гостиницами и турбазами. Алина была уверена, что найти там работу не составит труда – администратор, горничная, официантка – амбиции из нее выбили в прямом смысле давным-давно. Главное – сотрудникам гостиниц предос-тавляли бесплатное жилье и платили. Хорошо платили.
Она может даже попробовать себя детским тренером по лыжам. На лыжах она каталась превосходно когда-то. Даже оператором подъемника она станет, если не встретит других предложений. Ну и что, что сезон скоро закончится, в Шерегеше снег лежал до мая, уж она-то знала. Сама однажды участвовала в мероприятии, проводимом исключительно весной по ряду причин. Воспоминания унесли ее на много лет назад, когда она ездила отдыхать в Шерегеш с Богданом. Это был запоминающийся отдых, полный удивительных ощущений и новых открытий. Надолго она заперла эти воспоминания в своем сердце, запрещая себе думать и снова переживать, как это было тогда. С ним. А сейчас почему-то те дни на горнолыжном курорте ожили в памяти.
Они поехали туда втроём – она, Бо и его дебильный друг Роман. И номер в целях экономии, сняли один на троих – с широкой кроватью для себя и удобным диваном для друга. Разобрав вещи, отправились на гору, где и провели весь день. Вернулись довольные катанием, возбужденные адреналином, опьяненные свежим горным воздухом и совсем не уставшие. Настолько не уставшие, что ещё полночи занимались сексом, спровадив друга на все четыре стороны. Проснувшись утром, Алина заметила Романа спящим на диване. Когда он вернулся и что успел заметить, она не знала, да ей было все равно, по большому счету. Наградив Богдана утренним минетом за его ночные подвиги, разбудив его таким образом, Алина даже не убедилась в том, остались ли их постельные игры незамеченными третьим лишним – ей было абсолютно все равно. Если Роман не спит – пусть завидует. А потом, после завтрака, снова снежные склоны и слепящее солнце в бездонном небе. И снова адреналин, бегущий по венам от высоты и скорости….
И спуск в купальниках, ради которого они собственно и прибыли сюда.
Спуск в купальниках был апофеозом праздника, называемого Грелка фестом, ежегодным мероприятием, проводимом на горе Зелёная. В дни фестиваля Шерегеш бил рекорды и по посещаемости и по дороговизне. Ехали в сибирскую глубинку со всей страны. Это был праздник для всех покорителей снежных трасс, пестрый, шумный карнавал – он ежегодно собирал вместе множество знакомых и не знакомых людей. Захватывающий, будоражащий чувства, позволяющий каждому участнику стать частью целого, даже если они говорили на разных языках. Алина с дрожью нетерпения предвкушала спуск. Она стояла на вершине, в окружении пёстрой толпы, одетая в ярко-розовый купальник, поверх которого она набросила куртку, и глядела вниз. Роман стоял за ее спиной в смешной шапке с рогами, темных очках и пестрых шортах. Алина порой косилась на его обнаженный торс с любопытством – не будь Роман таким придурком… не было бы Богдана… кто знает…. с эстетической точки зрения его смазливая мордашка и тело Аполлона ее определенно заинтересовали бы. Алина вздохнула с сожалением – Богдан ведь наверняка пожалеет, что пропустил мероприятие, ради которого они и прибыли сюда. Она терялась в догадках о причинах перемен его настроения. Не понимала, что происходило с ними обоими. Она прекрасно помнила обозначенную ей Богданом суть их отношений, но была уверена, что сам Богдан забыл о своем предложении. Иначе, почему они так много времени проводят вместе? Разве он не должен был требовать их соблюдения собою же установленных границ? И где вообще они были, эти границы? Стерлись давно, словно и не было их, а от статуса «секс без отношений» осталась лишь формальность в голове парня.
Как она и планировала, соглашаясь.
Спуск, тем временем, начался. Алина отмахнулась от тревожных мыслей, скинула курточку с плеч, и вместе с Ромой заскользила вниз. Богдан будет с ней. Он может сам ещё этого не понимать, но Алина слишком хорошо его изучила, она знает, чем и как его удержать.
Богдан, ждал их внизу, под горой, в кафе. Спустившись, Алина застала его в компании незнакомой девушки. Сперва Алина решила (или понадеялась), что это очередная пассия Ромки, и здесь она потому что ждет его, так же как Богдан ждет ее. Потом поняла, что Роману эта девица незнакома, а всех старых подружек Бо она так или иначе хоть раз да встречала. Через несколько минут напряженного общения, Алина поняла, что Бо и эта девушка познакомились именно здесь, в Шерегеше и не пять минут назад, и подозрение, что парень, ее парень, пропустил спуск именно ради этих нескольких минут в кафе с незнакомкой, закралось в ее сердце. С первого взгляда оценив достоинства и недостатки потенциальной соперницы, Алина заволновалась еще больше – сейчас, именно сейчас Бо может напомнить ей об их договоренности и закрутить короткий, но бурный роман на стороне. Его интерес к незнакомке был неприкрыт, и его можно было понять. Девушка была красива – у нее были красивые очерченные брови, огромные голубые глаза, опушенные длинными и явно ненатуральными ресницами. Губы ее были сложены очаровательным бантиком, имели идеальный контур, и уголки их были чуть вздернуты вверх. Все ненастоящее, все являлось плодами индустрии красоты – поняла Алина своим встревоженным женским знанием, но какая разница Бо? Он видит мордашку девчонки и не замечает отдельных деталей, да ему и не важно на самом деле, натуральные губы обхватят его член сегодня вечером или искусственные. Это последнее, о чем он задумается, глядя на них.
И она примет это, будет вынуждена принять. Смирится и будет ждать, когда он натешиться и снова вспомнит о ней. И она ни словом не упрекнет, не напомнит, не предъявит претензии….
Девушка тем временем так же оглядывала Алину. И вероятно пыталась понять, с кем она – с Богданом или его другом. Наверное, стоило внести ясность немедленно - она цепко взяла Богдана под руку, демонстрируя, что парень занят. Девушка пропустила между пальцами с острыми ногтями, покрытыми перламутровым лаком, свои длинные гладкие волосы, с явным сожалением поджала губки и заявила, что ей пора, намереваясь уйти. Алина заподозрила, что возможно она ждет от Богдана какой-то инициативы, ждет, что он помешает ей уйти – ха, не на того напала! Богдан давно отвык быть завоевателем – Алина отучила. Показала, как просто все может быть, когда кто-то кроме него тянет отношения на себе, принимает решения, а ему остается просто следовать своим желаниям. Если бы девчонка проявила настойчивость, неизвестно чем бы все закончилось, а так…. Парень явно нехотя простился с ней, и ушел с Алиной, торопившейся разлучить их, разрушить только-только завязавшееся знакомство. Слава Богу, выходные подходили к концу – уже завтра утром они вернуться домой. Но Алина, заподозрив, что Бо снова выходит из-под контроля, не спешила расслабляться. Нужно было придумать нечто особенное, что отвлекло бы его мысли от новых знакомств.
Алина решила не выяснять подробности этого инцидента, не закатывать истерик, не предъявлять на него свои права. Она подумает о том, как поступить потом, когда они вернутся, а сейчас стоит насладиться завершением каникул и не портить ему настроение.
Проводить выходные решили парой бутылок виски, распитыми в тесном кругу. Они сидели за столом втроём, пили и болтали обо всем, рассказывали друг другу забавные случаи из жизни - своей, своих друзей, друзей своих друзей, просто знакомых. А потом… потом, как это часто бывает, речь зашла о сексе. Зачинщиком пикантной темы стал, конечно же, Роман.
Сначала это были намеки на некоторые тонкости интимной жизни. Провокационные вопросы, на которые можно было отшутиться, а можно было сказать правду так, чтоб собеседники терялись в догадках – шутка ли это? Потом пошли подробности с конкретными примерами. И наконец….
- Бо, - Роман откинулся на спинку стула и поднес к губам край бокала с висколой, - я, конечно, все про тебя знаю….
- Так уж и все? – Богдан отложил в сторону телефон, что вертел в руках.
- Ну, или почти все. – Поправился Роман. – Кроме одного – было у тебя с двумя девчонками сразу?
Богдан старательно сдерживая улыбку, отрицательно покачал головой.
- По глазам вижу, что врешь лучшему другу…. А у тебя? – Он переключился на Алину.
- С двумя девчонками? – Хохотнула она. – Нет, не было.
- С двумя парнями.
- Нет. – Алине было весело. Эти вопросы щекотали ей нервы, заводили.
- Да ладно! – Роман всем своим видом демонстрируя недоверие, отставил бокал и наклонился к ней. – У тебя? И ни одно-го «тройничка»? В каком скучном мире ты живёшь!
Алина неопределенно пожала плечами, не переставая улыбаться.
- Слушай, - Роман вмиг перевоплотился в милого парня, - ну так мы же можем тебе помочь. Правда, Бо? У девушки ни разу не было секса втроём, как мы будем смотреть ей в глаза, если не выручим ее?
Алина посмотрела на парня – он ничего не ответил, только с любопытством смотрел на нее и ждал, что скажет она. Алина вновь посмотрела на Романа, пытаясь понять, шутит он или нет. Отношения с другом Бо у нее не складывались, они вели себя как две ревнивые жены одного мужа – перетягивали его внимание, как канат. И постоянно жаловались друг на друга. Придумывали небылицы, раскрывали секреты, пытались открыть друг на друга глаза. Такие вечера, как этот, случались крайне редко. И тут….
Не пытается ли он сейчас над ней подшутить. Не пытается ли еще больше опорочить ее в глазах Богдана? – вот о чем должна была подумать тогда она. Но не подумала.
- Я серьезно. – Он словно почитал ее мысли. – Мы с другом все делим пополам, у нас все общее, претензий не будет ни к тебе, ни ко мне. К тому же сегодня я не планирую освобождать вам пространство для игрищ – или берите меня к себе или устройте мне представление.
Алина была пьяна. Пьяна, весела, возбуждена и глупа. Ей, пьяной, показалось, что это отличная возможность попробовать нечто новое. Последняя возможность. Алина планировала выйти замуж за Богдана и не планировала ему изменять. К тому же… может это именно то, чего он хочет? Именно та новизна, о которой несколько часов назад думала она сама?
А еще ей пьяной и слабой на передок показалось, что она хочет Романа…. Что было тому причиной? Отсутствие влечения к ней с его стороны? Или ее впечатления от его обнаженного торса на фоне белого снега и голубого неба? Или банальное любопытство хищницы?
И она согласилась. И тогда, в моменте, ни капли не пожалела об этом. Пожалела она утром, в первое мгновение после пробуждения.
«Что я наделала!» - эта мысль разбудила ее, как пробуждает кошмар, и она еще несколько мгновений лежала с закрытыми глазами, боясь открыть их и встретить взгляд Богдана. Осуждающий, презрительный, чужой. Она даже не знала, чья рука сейчас обнимает ее за талию и не хотела знать.
Но, все-таки открыв глаза, она поняла, что Богдан мирно спал рядом, и обнимал ее именно он. Они с Бо были в кровати одни, Роман спал на диване. Словно ничего и не было. Словно ей приснился сон. Утро прошло как обычно – никаких намеком, шуток, оценок, предложений повторить. Парни общались с ней так же, как и накануне, и как всегда – не было ни неловкости, ни скрытого смысла, ни пошлых шуточек от Ромки. Словно это не он кончил в нее несколько раз прошлой ночью! Алина успокоилась, сохранила этот эпизод в памяти. Они вернулись домой, и потом никогда об этом не вспоминали. Было и было – чего только не приключается. Все были довольны собой и друг другом. Каждый получил, что хотел. Прежними остались отношения Алины с Богданом. Прежними остались и ее отношения с Романом – он не перестал бесить ее и мешать ей узурпировать Богдана целиком и полностью. И скоро Алина расслабилась и перестала вспоминать произошедшее.
Когда Богдан бросил ее, обозвав шлюхой, Алина раскаялась в том глупом поступке. Она решила, что Богдан из-за этого остыл к ней, изменил свое мнение о ней.
Сейчас она понимала, что была дурой, когда согласилась. Но не потому, что совершила поступок, из-за которого потеряла парня, с которым хотела всегда быть вместе. Дурой она была, когда не поняла, что была для него шлюхой всегда. Что девушкам, с которыми имеют планы на долгие отношения, не делают подобных предложений. Что относись к ней Богдан серьезно, он за один только намек пришиб лучшего друга без тени сожалений.
Посмотрела бы она на того, кто посмел только подумать предложить подобное его ненаглядной Карале. Да от него мокрого места не осталось бы.
Алина нахмурилась, глядя в окно. Она вспомнила то, что произошло у Вити. Да, это было не впервые. Но разве можно сравнивать добровольные постельные игры подшофе, без тени принуждения, когда один из участников любимый парень, а второй – смазливый друг. И настоящее, грубое сексуальное насилие двумя отвратительными, тошнотворными незнакомцами. Она была уничтожена тогда и физически и морально.
Вздохнув, Алина заставила себя забыть обо всем, что было раньше. Забыть и хорошее и плохое. Она едет туда, где начнет новую жизнь, где никто не знает ее и ее позорное прошлое. Она даже хотела сменить имя, но…. Нет, не настолько Витя всемогущий, не найдет он ее. А на восстановление якобы утерянных документов уйдет куча времени. Да и не в американском блокбастере она.
Алина прислонилась виском к холодному стеклу, глядя на зимние пейзажи, проносящиеся мимо. Здесь зима ещё не сдала весне свои позиции. За окном плыли укрытые снегом поля, скованная льдом река и над всем этим клубился морозный туман.
Впереди ее ждала неизвестность, которая должна была пугать ее. Но Алина старалась не подпускать к себе тревожные мысли. Все обязательно будет хорошо. Черная полоса не может быть бесконечной. Она много ошибалась, но теперь она – другой человек и хочет начать новую жизнь, не повторяя своих ошибок. И если она когда-то совершила плохой поступок, она давно и искренне раскаялась.
И заплатила сполна.
***
Гениальный план начал трещать по швам почти сразу после того, как Алина вышла на перрон станции.
Она вдохнула холодный воздух и поспешила к зданию вокзала – ей был нужен туалет – в дороге она провела три часа и это сказывалось. Напротив вокзала, через дорогу, она видела автобусную остановку, там стоял автобус, старенький «пазик». Но ещё час пути плюс поиск работы и вместе с ней ночлега – вряд ли физиология будет ей помощником в ее мытарствах. К тому же в здании вокзала может быть кафе – она чувствовала голод уже весьма сильно.
Позже, когда Алина справила нужду и подкрепились, она задумалась – можно ли ей сменить, наконец, ее маскировку на нормальную одежду? Боясь опоздать на следующий автобус, она решила, что побыть в этой одежде ещё пару часов скорее полезно, чем наоборот и направилась к выходу. И совсем немного не дойдя до двери наружу, у информационного щита застыла, как вкопанная.
За стеклом она увидела то, на что ещё совсем недавно она не обратила бы внимания – фотографии. Нет – фотороботы, ориентировки на разыскиваемых преступников.
Ее вдруг, как громом поразило – как же она раньше об этом не подумала! Ведь Андрей Владимирович тоже мог заявить на нее. Да, он клялся ей в любви, пока она была рядом. Была в его квартире, его постели, его власти. Вернувшись домой, он наверняка уже заметил, что она сбежала, прихватив с собой кое что из вещей и все деньги, что ей удалось найти.
На что он способен? Насколько хорошо она его знает?
И что ей теперь делать? Здесь, вдали от дома, от города, практически на краю области? Без документов она не найдет работу, не снимет номер в гостинице, ей негде будет переночевать…. А по документам ее найдут едва Андрей или Витя подадут в розыск.
Обо всем этом думала девушка, бредя к остановке. Что ещё она могла сделать, Алина не знала. Она была растеряна и дезориентирована.
Подойдя к остановке, она увидела два автобуса. Один следовал в Шерегеш, а второй…. Она вчиталась в названия населенных пунктов, написанных на аншлаге, и ответ на ее вопрос пришел сам собой.
Когда Алина училась в институте, целую вечность назад, в конце первого курса у них была фольклорная практика. Суть ее заключалась в том, чтоб собрать определенное количество текстов устного народного творчества у, собственно, носителей культуры. Записать их, красиво оформить и сдать. Большинству студентов это можно было сделать в пределах города, но нескольким желающим предлагалось поехать в деревню, где нужный материал было найти гораздо легче.
Она была в числе этих самых желающих.
Конечно, не просто так она поехала на край географии, жить в непонятных условиях, размещаться в закрытой на летние каникулы школе, питаться непонятно чем, общаться непонятно с кем – не просто так.
Богдан.
Основную массу глупостей она совершила из-за, ради или для него.
Богдан тоже поехал на эту практику. В попытке сбежать от себя. Успешно или нет, она не узнала.
Богдан тогда расстался с девушкой, по слухам, по ее инициативе. Девушка эта была, видимо, особенной, раз он уехал на край света, пытаясь пережить разрыв.
Она была действительно особенной. Звали ее Анной, она была на пару лет старше Бо и уже в то время, она была довольно популярна по местным меркам. Анна танцевала в театре мюзикла. Причем, не просто танцевала в кордебалете, а играла главные роли. Несколько раз она приходила с Бо на их лекции в «поточке». Сидела, позволяя любопытным взглядам скользить по ней, рассматривая, как картинку в модном журнале. И посмотреть было на что – высокая красавица с полной грудью и огромными синими глазами, чувственными губами, длинными черными волосами, она держалась среди студентов и студенток, как королева среди челяди. Поглядывая вокруг, она что-то нашептывала на ухо Бо так, что окружающим казалось, будто она говорит про них нечто унижающе-забавное. Этого же презрительного взгляда удосужились и Алина. Тогда она была совсем другой. Прятала внутри свои низменные желания, не показывала свою страсть, обладала неброской внешностью и таким нюансом, как невинность. И глядя на девушку Бо, с плохо срытой ревностью и завистью, Алина впадала в отчаяние. Она не знала, что делать и как привлечь внимание парня, когда у него такая спутница. И в какой-то момент даже решила забыть о нем и переключить свое внимание на кого-то другого.
И вот, от друга Бо она узнала, что они расстались. Анна бросила его – не захотела разрываться между яркой и интересной богемной жизнью и наскучившими ей отношениями. Из разрыва она устроила драматическое представление, и прочитала целую речь, выученную накануне. Основными тезисами этой речи стали: «дело не в тебе, а во мне», «я не могу больше делить себя пополам и жить двойной жизнью», «мне проще расстаться один раз, чем разлучаться всегда, как только нужно будет ехать на гастроли», и так далее и все в таком же духе. И все это в форме патетического монолога со слезами на глазах, пожеланиями счастья с другой, достойной девушкой и прощальными поцелуями.
Алина, навязавшись в ту поездку, рассчитывала подобрать его отвергнутую любовь к другой. Забрать ее себе. Соблазнить его, воплотить, наконец, в жизнь свои мечты, унять томление своей плоти. Может она не была такой яркой звездой как его бывшая, но справедливости ради – она была красива. У нее была красивая фигура, копна светлых волос, голубые глаза. Да, она не умела ещё себя подать, подчеркнуть свои достоинства так, чтоб они засверкали в новом свете. Но она была красива. И невинна. Это ли не приз для любого парня? Это ли не дар?
Для любого парня, не для Богдана. Богдан, оказывается, девственниц на дух не переносил. Не встречался с ними принципиально и категорично. И узнала она об этом в самой удачной ситуации, которую могла себе вообразить.
Кроме них с Бо на эту практику поехали в основном зубрилы. Поэтому они с Бо как-то сразу стали держаться друг друга. Они проводили много времени вместе, много общались. Она стала замечать, что интересна ему. Что было причиной его внезапно вспыхнувшего интереса? Алина старалась об этом не думать. Это сейчас она понимала, что ему нужно было переключиться. Возможно, восстановить униженную разрывом по вине бывшей девушки, самооценку. Кроме Алины вариантов для легкого флирта и ни к чему не обязывающего секса рядом не было. И она всячески демонстрировала ему, что не против. Скорее всего, именно эта ее готовность и привлекла его внимание. Зачем искать и соблазнять, тратить время и энергию, когда рядом есть желающие и заранее согласные на все? Потом она поймет, что Богдан охотно идет на поводу и научится использовать это его свойство характера в своих целях. А тогда ей нужен был результат, и не были интересны подробности. Обоюдное влечение стало настолько очевидно, что оба перестали его скрывать. И от себя и от окружающих. И вот, перед самым отъездом, они сидели вдвоем у костра, одни. И он, наконец, поцеловал ее, уронил на прохладную траву, подмял под себя и уже намеревался стянуть джинсы, когда Алина решила осчастливить его признанием.
Я девственница, пожалуйста, Бо, будь нежным со мной.
Девственница?!
Бо словно от чумной шарахнулся от нее. Сбивчиво извинился, и от возбуждения его не осталось и следа. Когда же она попыталась выяснить, что с ней не так, он честно и обстоятельно все ей объяснил. И про принципы, и про девственниц и про жизненную позицию тоже. Закончил он свой монолог рекомендацией избавиться от сего недостатка. Может быть, он сказал это просто так, может хотел обидеть, чтоб отстала, но Алина восприняла вполне буквально.
А потом, когда она изменилась, он и не вспомнил, кого целовал летней ночью у костра. И не узнал ее другой.
И постигло ее первое великое разочарование, в поселке N, в тридцати километрах от Таштагола, среди тайги.
Туда она и направится.
Там она найдет и кров и работу. Там ее никто и никогда не отыщет.
Последняя мысль, завершившая ее воспоминания о прошлом, была о том, как же изменился Богдан встретив Алевтину. От скольких принципов он отказался, сколько сил потратил, сколько копий сломал, пытаясь убедить ее в возможности их совместной жизни. Сколько шаблонов порвал в клочья, защищая их право на счастье от всех. Ради нее он нарушил законы религии и крови. Вот тебе и непереносимость девственности. Вот тебе и отсутствие инициативы по причине банальной лени. Нет, дело было вовсе не в тех качествах, которые она приняла в парне за основополагающие. Дело было в женщине рядом. И этой женщиной стала не она. Вот что ей стоило понять давным-давно.
Алина схватила свои сумки и решительно двинулась к открывшейся перед ней двери.
_________________

Женя, спасибо за продолжение!
Вновь присоединяюсь к чтению.
Да, поступок Алины по отношению к Богдану....Заплатила она в стократ больше.
Будем надеяться, что за дверью нас ждет светлое будущее.
_________________

 » Глава 8

ЧАСТЬ ВТОРАЯ «РАЙ В ШАЛАШЕ»

«Ляжем на весла.
Кто в этом мире хоть раз не мечта все отправить к чертям,
В одиночку пройти океан.
Посвящая мерцающим звездам строчку за строчкой –
Целый роман!
Находя только в этом усладу,
Ничего не боясь, кораблем управляя шутя,
Ничего не желая уже,
Предпочтя дворцовому аду рай в шалаше»

Глава 8
Пока автобус, старенький «пазик», трясся на неровной дороге, Алина смотрела в окно, у которого сидела, пытаясь вспомнить места, мимо которых ехала. За окном, по обе стороны, тёмной стеной стояли деревья. Солнце садилось за их вершины, превращая день в сумерки. И Алине вдруг подумалось – она словно мчится по тоннелю. Тому самому, отделяющему жизнь от смерти. И именно тот свет видит в его конце. Свет новой жизни. Свет надежды. В том мире, что она оставила за спиной, она словно бы умерла и сейчас ей предстоит возродиться в новом.
Алина представляла себе, как выехав из лесного массива, она окажется в удивительном месте, напоминающем картинку из книги сказок. Она представляла белый снег, укрывший уютные маленькие домики, людей с приветливым выражением на лицах – этакий волшебный, укрытый от цивилизации мирок, где она будет счастлива и надежно спрятана.
Увы, реальность оказалась вовсе не такой….
Выйдя из автобуса на последней остановке, Алина оказалась на окраине деревни. Дорога, никакого намека на асфальт или иное покрытие, уходила вдаль, по обе стороны ее виднелись дома, над трубами которых курился дым. На улице смеркалось, и в некоторых окнах уже горел свет. Люди, ее попутчики, разошлись по сторонам, а она осталась стоять на остановке, не зная, куда ей теперь идти и что делать. У нее была цель – приехать сюда. Ей казалось – это самое главное, но теперь она поняла, что не продумала план действий до конца. Не придумала, куда ей идти, что делать. Скоро наступит ночь, где ей ночевать? В Таштаголе хотя бы было здание вокзала, здесь же – подобие крытого остановочного павильона, а на деле – три шаткие стены да крыша. Даже лавочек нет. И похоже здесь местные устроили спонтанный туалет….
Автобус уехал и больше не вернется до завтрашнего дня. Что ж, надо думать, как дожить до завтра. Завтра она уедет отсюда и придумает, что делать. Но сегодня ей нужно где-то переночевать….
Алина пошла по дороге, перешагивая лужицы подтаявшего снега, превратившиеся в грязь и стараясь не угодить в ямы. Она лихорадочно соображала – в любой деревне есть инфраструктура. Здесь, например, есть школа. Они жили там на летней практике. Должен быть и детский сад и магазины, и может быть гостиница или что-то типа того….
Алина шла и шла, глядя по сторонам, надеясь увидеть хоть одно более-менее общественное место, но видела только глухие заборы и запертые калитки. Конечно, в крайнем случае, она постучится в одну из них, но есть ли шанс, что ее пустят переночевать? Времена нынче не те, что раньше. Сейчас никто не пустит на порог незнакомку. Она бы не пустила….
Наконец, Алина увидела впереди дом, отличающийся от других – у него не было забора и крыльцо из нескольких высоких ступеней, вело к двери, над которой висела вывеска с надписью «Магазин».
То, что надо!
Алина поспешила к крыльцу и скоро оказалась в тесном помещении.
Местный магазин находился в помещении частного дома его владельца. С одной стороны был вход в комнату, что раньше видимо была гостиной. За перегородкой, с другой стороны, проживал собственник с семьей. Поэтому пахло в помещении жильем – едой, преимущественно. Голодная девушка улавливала сейчас исключительно запахи съедобного – чего-то мясного, тушеного, наверняка безумно вкусного.
В единственном магазине поселка N продавалось все – продукты, домашняя выпечка, замороженные полуфабрикаты, алкоголь. Выбор его был невелик, но относительно разнообразен – водка, вино, коньяк, пиво, шампанское. В принципе, напитки на любой вкус. Была даже бутылочка дорогого ликера, но сей изысканный нектар не нашел здесь поклонников и был явно непопулярен – на бутылке Алина разглядела слой пыли.
Была здесь и бытовая химия и даже дешевая косметика. Такой деревенский универмаг, сельский ЦУМ. Алина усмехнулась своим мыслям и направилась к продавцу, молодой девушке, что уже несколько минут наблюдала за ней.
- Добрый день! – Алина лучезарно улыбнулась.
- Что подать? – Без тени любезности ответила продавщица.
- Пирожок, - Алина показала пальцем на витрину с выпечкой, - и чай.
Расплатившись, девушка отошла к окну и съела пирог, чувствуя на себе недовольный взгляд. Конечно, ей бы тоже не понравилось, если бы кто-то пришел незваный на ее территорию и не спешил уходить. Местных продавщица наверняка знала в лицо и была с ними куда приветливее, а к чужакам везде относятся настороженно.
- Еще что-то? – Услышала Алина за спиной, едва мешочек, в который был завернут пирожок, прежде чем она съела последний кусочек, исчез в мусорном ведре.
- Скажите, здесь есть гостиница?
- Гостиница? – Продавец посмотрела на Алину как на умалишенную.
- Ну да, гостиница, или может кто-то сдает квартиру или комнату. Можно даже в доме….
- Нет, не слышала. – Прозвучал категоричный ответ.
- Я только что приехала, мне нужно дождаться автобус, а он только завтра….
- Ничем не могу помочь. – Отрезала девушка и отвернулась, демонстрируя, что разговор окончен.
- Здесь когда-то жила бабушка, Нина Ивановна, ее дом был недалеко от вашей школы. Скажите, она до сих пор там живет?
- Она умерла год назад. Родственники продали дом. Его снесли, и будут строить там магазин стройматериалов. Здесь недавно открыли лесопилку….
- Что же мне делать?
В ответ ее собеседница лишь равнодушно пожала плечами. А потом, посмотрев на часы, заметила:
- Мы скоро закрываемся.
Алина подняла с пола свои сумки и пошла на выход.
На улице стемнело, и пошел снег. Даже не верилось, что уже наступил март. Хотя…. Здесь, вдали от города и ближе к горам было холоднее, чем полагалось весной.
- Постойте! – Послышалось за спиной. Алина с надеждой обернулась.
- Вон там, - девушка-продавец махнула рукой в сторону одной из улиц, - у нас отделение администрации района. Обратитесь туда, может, они еще не закрылись. Может, они Вам помогут.
- Спасибо. – Алина спустилась по ступенькам крыльца и направилась в указанном направлении.
N представлял собой небольшой поселок. Заблудиться было сложно, так как здесь была всего одна центральная улица, пересекаемая несколькими второстепенными. Поэтому здание отдела администрации Алина нашла довольно быстро. К тому моменту окончательно стемнело. Люди с улиц исчезли и только снежинки, летящие с неба, были ее спутниками.
Торопливо приблизившись к небольшому одноэтажному дому с вывеской у двери, Алина испытала тревожное предчувствие – в окнах дома не горел свет. Но она все равно, на что-то надеясь, взошла на крыльцо. И замерла, чувствуя, как исчезает последняя надежда.
Дверь была закрыта на засов. В правом верхнем углу дверного проема торчал здоровенный железный штырь с петлей на конце. К этой петле крепилась плоская и длинная железная пластина, другим концом крепящаяся к противоположной стороне проема на уровне талии девушки, закрывая дверь по-диагонали.
Алина бросила сумку с вещами на крыльцо, припорошенное снегом, и уселась на нее. Ей больше некуда было идти, она останется здесь.
На третьем курсе института Алина изучала детскую литературу. Преподаватель была весьма требовательной особой и спрашивала свехр программы, нисколько не стесняясь. Поэтому сказки Андерсена Алина прочитала почти все, а не рекомендуемый минимум. И сейчас в голове ее крутилась одна из самых трагических сказок – «Девочка со спичками».
Андерсен, несомненно, блестяще передал атмосферу истории, но прочувствовать и понять ее Алина смогла только сейчас.
Она замерзла и устала. Ей некуда идти. И никто ей не поможет, никто в целом мире. А где-то совсем рядом люди. Сидят в своих теплых домах, за сытным горячим ужином и знать не хотят, что совсем рядом замерзает девушка, попавшая в беду….
Алина откинула голову на стену, у которой сидела, и прикрыла глаза, вспоминая детали сказки и иллюстрацию в книге, где бедно одетая девочка смотрела в освещенный прямоугольник окна, за которым праздновали Рождество.
Ей стало так жалко себя, что слезы скатились из уголков ее глаз, прочертив дорожки теплой влаги на щеках. Как же так получилось, что, не дожив до тридцати лет, она оказалась здесь – на краю географии, в зимнюю стужу? Одинокая, никому не нужная, забытая всеми кроме тех, от кого бежала. И если это расплата за ее поступок с Богданом, то неужели предыдущих трех лет было недостаточно, чтоб расплатиться за пять минут побоев и полгода слепоты? Он ведь наверняка уже и не помнит о том, что было, не держит зла на нее. Она просто перестала для него существовать. Он счастлив, здоров, любим той, ради которой был бы готов принять все, что не свалилось бы на его голову. А она? Неужели она не искупила то, что натворила? И если Бог принимает искреннее раскаяние и прощает оступившегося, то когда кончится ее искупление? И неужели ее жизнь закончится здесь? Здесь, на этом вот деревянном крыльце, где и найдут ее завтра?
А здесь ведь не так уж и плохо. – Вдруг поняла девушка, и слезы высохли на ее щеках. - Сидеть удобно и снежинки почти не залетают. Ей стало даже теплее – наверное, она пригрелась. Заботы стали уходить куда-то, стало казаться, что она вполне может переночевать вот так, сидя на сумке с вещами на крыльце запертого дома. А утром она проснется и пойдет на автобус. И черт с ним, попробует счастья в Шерегеше. Пострижет и покрасит волосы, наденет очки – ее никто не узнает. И все обязательно будет хорошо. Все… будет….
Эх, вот бы оказаться сейчас у теплой печки…. Или у открытого огня в камине. Она прикрыла глаза и снова представила ту картинку в книге – высоченная, под потолок, наряженная елка, на каждой ветке игрушки, конфеты, свечи. И пламя их теплое, а рядом с елкой камин. И в нем горит огонь. Наверное, здорово протянуть к нему руки и погреться….
В ее воображении огонь в камине, на который на картинке смотрела девочка, вдруг ожил и плясал языками пламени. И, кажется, она уже чувствовала его жар так, словно стояла не за стеклом, а слишком близко к огню….
- Эй! – Послышалось рядом. – Эй ты! Ты чего это? Слыш… - и тут же тычок куда-то в область солнечного сплетения, - ты чего это тут?
Алина нехотя открыла глаза. Она так удобно устроилась, спрятав руки в рукава куртки, а нос в высокий воротник, что шевелиться не хотелось совсем.
Перед ней стояла женщина неопределенного возраста. Да и женщиной ее можно было назвать с большой натяжкой. От незнакомки пахло спиртным, одета она была небрежно и не по-зимнему, видимо выскочила на улицу на несколько минут, не утруждая себя сборами. Из кармана пальто у нее торчала небольшая пластиковая бутылка, на первый взгляд казавшаяся пустой.
- Ты живой? – Незнакомка продолжала тормошить ее, думая, что она - парень. Что ж, маскарад очевидно удался. – Ты пьяный что ли? Давай домой провожу, ты откуда такой?
Бабке пришлось буквально трясти ее за плечо, так как Алина не могла сконцентрироваться и хотела только одного – чтоб от нее отстали и дали поспать. И тогда в ход пошли оплеухи.
- Слыш, смотри на меня, - от женщины просто ужасно пахло, Алина мечтала, чтоб она оставила ее в покое, - иди домой, нельзя спать на улице в такой холод!
- Мне некуда идти, - разлепив губы, все-таки ответила девушка, - я….
- Не местный? А-ну, пошли… - она принялась помогать Алине, подняться с насиженного места, - пошли-пошли.
Алина послушалась больше из-за того, что поняла, что от бабки ей не отвязаться. И уже пытаясь встать на ноги, она почувствовала, что тело совсем ее не слушается, словно чужое. В затуманенный разум вторглись мысли о последствиях сна на зимнем морозе. Она прекратила сопротивляться, и послушно пошла следом за женщиной, возможно спасшей ей жизнь.
Она шла, не глядя по сторонам, да и смотреть особо было не на что – вокруг мела метель и из-за стены снега не было видно практически ничего.
Под ногами скрипнули деревянные ступени крыльца, а потом в глаза ударил свет – незнакомка открыла дверь в дом.
- Проходи, - она посторонилась, пропуская гостя.
Алина перешагнула порог.
***
Дома у бабки было тепло. Это все, что поняла Алина, оказавшись внутри. Она скинула куртку и стянула с головы шапку, повергнув хозяйку в недоумение.
- Ты девка, что ли? – удивилась она, увидев волосы, рассыпавшиеся по плечам девушки, и тут же улыбнулась собствен-ной ошибке. – А я-то думала – ты парень! Ну, проходи, что ли….
Алина разулась и прошла. Сонное оцепенение отпускало ее стремительно. Она уже могла соображать и огляделась во-круг.
Да уж…. Комфортным жильем этот дом не назовешь – из маленьких сеней девушка попала в кухню, основное пространство которой занимала печь. Тыльная сторона этой печи служила стеной единственной жилой комнаты, что соседствовала с кухней. Обстановка кухни была скромна – кроме вышеупомянутой печи здесь был древний кухонный гарнитур, с покосившимися дверцами, раковина, полная грязной посуды, полосатый коврик, словно сплетенный из лоскутов ткани, на полу. Жилая комната кухне не уступала. Здесь Алина увидела диван, стол, телевизор и «стенку». И такие же коврики на полу. Ах нет! Все-таки была еще одна комнатка, прятавшаяся за шторой, заменившей дверь. Это видимо была комната бабки.
Бедно…. Нет - убого. Но переночевать сойдет.
Правда Алине было немного страшно ночевать здесь, при совершенно незнакомом человеке – мало ли что на уме этой бабки. Может она местная сумасшедшая, а может воровка, а может, она так пьяна, что утром и не вспомнит, откуда Алина здесь взялась.
В любом случае, выбора у нее не было. До утра ей придется остаться здесь.
Бабка тем временем накрывала на стол. Доставала из холодильника глубокую сковороду, в каких обычно готовят тушеные блюда, ставила ее на печь, чтоб разогреть. Нарезала хлеб и колбасу. Доставала тарелки, вилки и рюмки. Потом она приступила, очевидно, к самому важному – достала из кармана пальто пластиковую бутылочку, наполненную на треть, и вылила ее содержимое в стеклянный кувшин.
- Выпьешь со мной? – Она посмотрела на Алину, скромно присевшую за стол.
- Я спирт не пью – ослепнуть боюсь, мало ли…. – сказала, и пожалела. Вот сейчас бабка психанет и прогонит ее обратно, в зимнюю ночь.
- Пф, - фыркнула бабка, - то не спирт. Это самогонка. У нас один умелец гонит, вся деревня у него покупает и еще никто не помер. Недорого и голова с похмелья не болит. Сейчас только, разбавлю….
Бабка взяла с полки литровую железную кружку, вышла с кухни и судя по всему скрылась в своей комнате. А вернулась оттуда с этой же кружкой, но полной до краев темно-красной жидкостью.
- Домашнее вино, - ответила она на взгляд Алины.
- Вы что, хотите разбавить спирт вином? – поразилась девушка.
- Оно слабенькое, - отмахнулась бабка, и поставила кувшин в центр стола, как основное блюдо. Затем она взяла тарелку Алины, повернулась к печке, где уже булькало в сотейнике разогревшееся варево.
Когда перед Алиной появилась тарелка, полная до краев тушеной картошки с мясом она еле удержалась, чтоб не скривиться и не отказаться от ужина. Только холод и снег, поджидающий за порогом, заставили ее присмирить свои гурманские привычки.
Блюдо на вид было совершенно неаппетитным. Это было нечто жидкое, серое. В мутном бульоне плавали куски картошки, морковки и мяса. Пахла еда, как не странно, вполне съедобно. Алина даже сказала бы, что вкусно, если бы ее не смутил внешний вид жаркого. Она несмело взялась за ложку и зачерпнула из тарелки. Поднесла к губам, стараясь не думать о том, как хорошо бабка моет приборы и тарелки, и не кормит ли кошку, жмущуюся к ногам, из той же посуды, что и гостей. Попробовала….
Неожиданно вкусно. Наваристо и пряно. Алина почувствовала, как отозвался на угощение ее голодный желудок.
Вторую ложку Алина опустила в тарелку гораздо смелее и охотнее, чем первую.
Бабка тем временем наполнила рюмки. Придвинула одну ближе к гостье.
- Ну, давай, - она подняла свою, - за знакомство? Как тебя зовут?
- Леной, - Алина подняла свою рюмку. Она решила не называть свое настоящее имя, а Лена – ее так звали иногда, пола-гая, что это имя тоже самое что и то, каким представилась она.
- А я – Марина Александровна, но ты можешь звать меня, как все зовут – тетей Мариной. – Она поднесла край рюмки к краю рюмки Алины. – Приятного аппетита.
Алина поднесла рюмку к губам. Жидкость внутри вкусно пахла вишней и даже нотки крепкого алкоголя не портили этот ягодный запах. Решив, что чему быть того не миновать, а хуже вряд ли будет, Алина выпила.
Вино, подкрепленное спиртом, прокатилось по ее горлу, подобно огненной воде. Она достигла желудка, согрела его и оставила во рту приятное сладкое послевкусие.
- Ну как? – бабка, вернее тетя Марина, смотрела на нее, ожидая вердикт за приготовленный собственноручно напиток.
- Вкусно. – Совершенно искренне ответила Алина.
- Не ослепла?
- Нет.
- Еще?
Алина молча подвинула рюмку и тут же взяла с тарелки ломтик колбасы – ее уже не смущало ни происхождение, ни состав этого продукта.
После второй рюмки тело окутала приятная слабость. После третьей захотелось курить. И тут же, словно в ответ на ее мысли бабка поставила на стол пепельницу и положила рядом пачку дешевых сигарет.
- Ну, теперь рассказывай, - потребовала бабка, прикурив и выпустив струйку дыма, - кто такая? Как здесь оказалась? Что делала на улице?
И Алина рассказала. Почему? Сработал известный синдром попутчика или алкоголь – да какая разница. Она рассказала про Витю, про его «веселых» друзей. Про то, как их забавы уложили ее на больничную койку, и как она сбежала, боясь, что в следующий раз окажется не в палате, а в морге. Про то, как она оказалась за Витей замужем она не сказала. Да бабка и не спросила – мало ли их, таких дур как она, выскочивших замуж за садиста? Рассказала, как размечталась о новой жизни здесь и как ошиблась, когда приехала.
Бабка слушала, сопереживала, называла Витю разными устаревшими матерными словами. А вообще, бабка еще не была бабкой. Женщина неопределенного из-за пьянства возраста, но точно не старуха, она жила здесь одна после того как муж бросил ее давным-давно и уехал. Она так и не смогла пережить это предательство. Не смогла наладить свою жизнь и благополучно залила горе водкой. Детей они так и не прижили, вот и оказалась она совсем одна. Конечно, иногда к ней захаживают местные ухажеры, но чаще всего она их спроваживает.
- А знаешь, - подумав, сказала бабка, - оставайся-ка ты у меня. Ну, куда тебе ехать? Да и зачем? А вместо платы за жилье поможешь мне по хозяйству. Что думаешь?
Алина огляделась. В доме царил бардак, работы было непочатый край, но если все это привести в порядок, вполне можно будет пожить какое-то время. Пока она не придумает что-нибудь. Пока Витя ее не забудет и не прекратит искать. Да и потом, что она теряла? Какая ей разница, где жить? Не того ли она хотела, когда приехала сюда?
И Алина кивнула, соглашаясь.
***
Первый раз она проснулась оттого, что захотела в туалет. Не сильно. Так, что еще можно повернуться на другой бок, потянуться, не открывая глаз, и продолжить сон. Так она и сделала, даже не успев задуматься о том, где она вообще. Время, проведенное после побега из больницы, стерлось из ее памяти, и она в полусне оставалась в уверенности, что находится в своей палате, к которой привыкла за время пребывания в ее стенах.
Проснувшись второй раз, с ощущением полного мочевого пузыря и сильным желанием опорожнить его, Алина не сразу поняла где она. Воспоминания возвращались к ней всполохами и были такими размытыми, словно она смотрела на все сквозь грязное стекло. Но, в конце концов, все встало на свои места. Алина даже вспомнила, как бабка, чьей гостьей она стала, укладывала ее спать и как подсыпала в печку уголь, прежде чем улечься самой. Девушка села на диване, на котором спала, спустила на пол голые ступни. Она хорошо помнила, что туалета в этом доме не было. Уже пьяненькую с домашнего вина, смешанного с самогоном, бабка водила ее в туалет куда-то на улицу.
Куда?
Найдет ли она сейчас ту пристройку?
Если память не подводила ее, она находилась на улице, но примыкала к дому одной стеной. Вздохнув и решив, что ниче-го не поделаешь, Алина пошла к выходу. Проходя через кухню, она засмотрелась на всполохи света на полу – их отбрасывал огонь в печи, сквозь приоткрытое «поддувало». От печки веяло уютом и теплом. Кабы не нужда, она устроилась бы прямо тут на полу, как Золушка, в тепле живого огня, в темноте, освещаемой лишь этими всполохами….
Алина набросила на плечи куртку, обулась и вышла на холод.
На улице было темно и тихо. И немного страшно. Но туалет и вправду был рядом с крыльцом, и ей не удалось заблудиться. Да уж… - думала она, оправившись и натягивая трусики, - удобства на улице - так себе удовольствие….
Вернувшись в дом она задержалась на кухне дольше – согревалась у печки, чувствуя как блаженное тепло окутывает ее и нежась в нем. После все же вернулась в постель.
Что же делать?
Вчера, согревшись, утолив аппетит и расслабившись, она согласилась пожить у этой тети Марины. Но правильно ли она поступила? Сейчас ей уже так не казалось. Сейчас она задумалась о всех плюсах и минусах данной авантюры. Плюсы, хоть и были сомнительны и немногочисленны, все же были – это была возможность спрятаться, залечь на дно, как говорили гангстеры. Возможность сэкономить деньги – все-таки N не Шерегеш, тратить тут особо некуда, не на жилье уж точно. Как-нибудь они с бабкой доскребутся до лета, а там, когда морозы будут уже не страшны, а горнолыжный сезон закончится, можно вернуться к первоначальному плану. Тем более до сего замечательного места рукой подать.
Работу в Шерегеше можно найти и летом, но летом поток туристов там значительно редеет. А значит, и шансы встретить знакомых Вити тоже уменьшаются в разы. А к следующей зиме…. Да мало ли что может произойти, сейчас так далеко заглядывать не имело смысла – Алина поняла, что делать прогнозы явно не ее суперсила, она еще ни разу не угадала.
Теперь о минусах, которые тоже присутствовали в сложившейся ситуации. Как хорошо она знает эту бабку? Совсем не знает. Чего от нее ожидать тоже. В чем будет заключаться ее помощь? А вдруг она зря все ей рассказала о себе? Вдруг она воспользуется этой информацией? К тому же, если честно, Алине здесь совсем не понравилось. Совсем. Ни этот неуютный неприбранный дом, ни эта странная женщина, ни туалет на улице. Алина словно видела дурной сон, и ее сознание отказывалось считать своим домом это место.
«А может, вернешься домой? – ехидно поинтересовался ее внутренний голос. – К Вите? В его комфортную квартиру на девятом этаже, откуда ты однажды вылетишь, как птица. А скажут, и скажут именно так, что ты нечаянно свалилась, когда мыла окна, а ты ведь так любила мыть их сама, правда? Витя не раз предлагал тебе услуги клининговой службы, но ты все сама, все сама….»
Алина повернулась лицом к стене и плотно закрыла глаза, не желая сейчас о чем-либо думать. Ей нужно было хорошенько отдохнуть, а думать, что делать дальше она будет завтра.[/u]
_________________

Женя, спасибо за продолжение!
Редко стала бывать на форуме, но твою историю помню и очень хочу узнать, чем закончится
Вдохновения!
_________________

В читателях
___________________________________

Приветик🤗принимайте в читатели🤗помню эту историю, с удовольствием почитаю продолжение

Женя, спасибо за продолжение!
Сказка Андерсена и быль т.Марины, золотая клетка и старая избушка. Что принесет Алине завтра?
_________________