Легенды Агроникса. Серебряный Лис

 » Глава 7

Глава 7.
Калорн.

Градимир, аккуратно раздвинув ветки боярышника, выглянул в просвет меж двух валунов. Пристальный взгляд воина скользнул по усыпанному камнями и щебнем склону, по кромке леса шагах в ста впереди, по откосам скал и сланцевым выступам отыскивая следы присутствия людей в этом глухом уголке гор. Не найдя ничего подозрительного Градимир осторожно отполз назад, возвращаясь к графине Сильверфокс которая ждала его на крошечной полянке в самой гуще зарослей.
- Впереди, вроде бы все спокойно, – вполголоса произнес воин, присев возле Анариэль, – надо пересечь склон, там место открытое, придется бежать. А дальше лесом можно до самого Дагора дойти.
- Если надо, то и побегу, – кивнула Анариэль, подумав, насколько же прав был Озрик, когда заставил её взять с собой Градимира. Молодой дружинник, знавший в горах похоже каждый камень, уверенно вел её едва заметными тропками, раз за разом ускользая от дозоров Трора, наводнивших долину и окрестные горы. Дважды им приходилось прятаться в неприметных распадках, найденных Градимиром, буквально на виду у храмовников. Вспомнив свое упрямство, Анариэль невесело усмехнулась. Без Градимира её схватили бы уже в паре верст от замка.
Беглецы выбрались из укрытия и, пригибаясь, побежали по каменистому склону, петляя меж камней и осыпей, сторожко оглядываясь, каждую минуту ожидая окрика или свиста стрелы.
У самой кромки леса Анариэль обернулась, тревожно глянув туда, где за отрогом кряжа остался замок. Сердце тоскливо ныло, в горле застрял холодный, скользкий комок. Решение бежать из замка уже не казалось таким уж верным. Однако окоем оставался чистым, ни дыма, ни отблесков огня над гребнем скал. Анариэль тяжело вздохнула и шагнула в тень деревьев, едва преодолев желание повернуть назад.
Проскользнув сквозь путаницу ветвей, беглецы вышли к небольшой прогалине, окруженной стеной сучковатых вязов. На другом конце прогалины начиналась звериная тропа, уводившая вглубь леса. Слишком узкая и низкая для человека тропа была все же удобнее чем заросшая ежевикой чаща. Ближе к середине прогалины, из-под скалы в две сажени высотой, бил родник, дающий начало маленькому, ручейку.
Настороженно оглядываясь, Градимир и Анариэль двинулись к тропинке. Под ногами, чуть слышно шуршала короткая и жесткая как щетина трава. Журчал по камням говорливый ручей, да поскрипывали на ветру ветви деревьев, смыкающиеся над головами диковинным, узорчатым пологом. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь ветки, превращали поляну в частую чересполосицу света и тени, мельтешащую перед глазами при каждом порыве ветра, отвлекающую взгляд, сбивая с толку резкими движениями. Беглецы дошли до самого родника, как легкий шорох заставил Анариэль вздрогнуть, а Градимира резко шагнуть вперед, заслоняя собой госпожу, и вскинуть секиру.
В нескольких шагах, бесшумно соткавшись из лесного сумрака, возникли двое людей с луками в руках. Один из них, высокий, крепко сложенный, облаченный в черное, мягко шагнул вперед и Анариэль едва удержала Градимира от броска.
- Стой, воин, – она вышла из-за спины дружинника, застывшего с секирой наперевес, – я, кажется, знаю кто это.
- Мира вам, леди, – голос лучника, тихий, но на удивление сильный, был ясно слышен сквозь журчание воды, свист ветра среди листвы и скрип ветвей. – Не стоит столь прекрасной леди путешествовать одной в этих диких местах.
- Я не одна, – гордо вскинув голову, ответила Анариэль. – Мой спутник вполне способен защитить меня. Кроме того, мне есть чем ответить таким как ты, рейдер.
Второй лучник, вставший левее, у самой кромке леса, чуть слышно хмыкнул, пряча улыбку в тени глубокого капюшона скрывавшего его лицо. Темно-зеленая накидка делала его фигуру едва заметной на фоне зелени, и Градимиру стоило немалых усилий уследить за движениями рейдера.
- Я весь во внимании, – ответил первый рейдер.
- Именем Магистра Лиги, требую сопровождения и охраны!
В затянутую черной кожей перчатки руку легла заветная подорожная. Рейдер развернул свиток, пробежал глазами текст, внимательно осмотрел оттиск печати.
- Рад служить вам, леди, – отвесив легкий поклон, он вернул грамоту Анариэль. – Зовите меня Сантор. Его – Андоран, – второй лучник коротко кивнул, опуская оружие. – Мы сопроводим вас до безопастного места. Извольте следовать за мной.
Забросив лук на плечо, Сантор развернулся и, сделав шаг, скрылся за камнем. Анариэль пожала плечами и, дернув Градимира за руку, последовала за рейдером.
Анариэль успела сделать всего три шага, когда за спиной вдруг раздался стон и лязг металла о камень. Анариэль повернулась. Градимир, с остекленевшими глазами, медленно оседал на землю, выпустив верную секиру из безвольно опустившихся рук. Перед ним, глаза в глаза, ощерив жуткой улыбке длинные игольчатые клыки, стоял тот самый наемник, которому Озрик заплатил за голову некроманта. Сбоку, из зарослей выходили воины в белых накидках с крестом на груди.
Анариэль, закусив от нахлынувшего отчаянья губу, схватилась за меч, но сильные руки прервали движенье, сдавили запястья, легко преодолев сопротивление, прижали их к телу. Анариэль забилась пойманной птицей в тщетной попытке вырваться.
Перед ней появился Андоран, держащий в руке откупоренный фиал с мутно-бурой жидкостью.
- Ничего личного, леди, – спокойно произнес рейдер, поднося фиал к её губам. – Пейте, или мне придется влить это в вас силой.
Анариэль стиснула зубы и рванулась еще сильнее. От фиала явственно несло гнилью и смертью. При мысли о том, чтобы выпить эту гадость эльфийку буквально выворачивало наизнанку, а безразличный, холодный взгляд Андорана пугал до дрожи в коленях. Удерживающий её Сантор мгновенно сменил захват, одной рукой продолжая держать руки, а другой зажал рот.
- Зря, – Андоран аккуратно зажал ей нос, не давая вздохнуть, – выпить придется, так или иначе.
Перед глазами Анариэль поплыли багровые круги, легкие горели огнем от недостатка воздуха. Как только Сантор убрал ладонь, Анариэль инстинктивно сделала глубокий вдох и тут же едва не захлебнулась густой жидкостью хлынувшей в её рот. Мерзкая, маслянистая жидкость скользнула в горло, оставив на языке едкий, гнилостный привкус, вызывая порывы тошноты. Анариэль судорожно сглотнула, чувствуя, как по телу растекается промозглая волна, как мир перед глазами тускнеет, стремительно теряя очертания, как руки и ноги становятся ватными, отказываясь служить. Анариэль дернулась еще раз, теряя последние силы, и провалилась в удушливую тьму беспамятства, безвольно обвиснув в руках Сантора. Последним, что уловило гаснущее сознание эльфийки, был блеск золоченных доспехов.

- Ваша светлость! Ваша светлость! – паренек мчался со всех ног, словно за ним по пятам гналась свора свирепых псов. – Господин!
Озрик последний раз провел оселком по лезвию, заканчивая править заточку и посмотрел на запыхавшегося паренька.
- Не голоси. Слышу. Чего тебе?
- Тамо..это – выдохнул мальчуган, переводя дыхание – Тамо Градимир значить за воротами. И этот, страшенный, который у дядьки Жбана жил в таверне. Ну, некромансера все разыскивал. Как подошли, господин Мизгирь меня за Вами отправил. Возле ворот оне ждут.
- Демон! – Озрик вскочил, опрокинув бочонок на котором сидел – Беги обратно! Пустить немедля!
Мальчишка опрометью бросился к воротам. Озрик, опробовав пальцем лезвие, спрятал кинжал в ножны и поспешил следом.
Скрипнула, приоткрывшись, створка ворот, с лязгом поднялась на пол роста решетка. Озрик остановился шагах в пяти от входа, в ожидании притопывая ногой, не замечая как вокруг стали собираться дружинники, как за левым плечом тенью возник верный Саид, а справа подступили Мизгирь и Эванс держащая руки на эфесах сабель.
Из темноты прохода вышел Градимир. Не глядя по сторонам, какой то деревянной походкой дружинник направился прямиком к графу. Следом за ним, недовольно сощурившись на ярком солнце, вынырнул Таэль.
Градимир остановился в двух шагах от Озрика. Замер, опустив руки, глядя куда-то вдаль, поверх его плеча. Чуть позади остановился Таэль. Охотник непринужденно осматривался, чуть заметно улыбаясь.
- Вот, ваш Светлость. – Таэль небрежно положил руки на пояс – Извиняй, но контракт такой мне не по силам оказался. Ничего сделать не смог. Но латника твоего из лагеря Трора все ж вывел. Заметь, абсолютно бесплатно.
- Из лагеря Трора?! – голос Озрика прозвучал как скрип старой, давно не смазывавшейся решетки. Он шагнул вперед, схватил Градимира за плечи, встряхнув его как котенка.
- Говори! Ради всего святого, не молчи! Где Анариэль?! Что случилось, сожри тебя тролль?! Ну же!!
- Госпожа у мастера Трора, ваша Светлость.
Озрик побелел как полотно, вокруг как то сразу стало тихо. В этой тишине Градимир продолжил говорить размеренно и ровно, будто голем, а не живой человек.
- Я довел госпожу до Поклонного леса. Там, на поляне у родника госпожу ждали мастер Трор и его люди. Госпожа приказала мне возвращаться, сама же последовала за мастером Трором. Я осмелился ослушаться и шел за ними до самого Урочища, где был пойман дозорными. Воины мастера Трора привели меня в лагерь, где госпожа, сидя одесную от мастера Трора повторила свой приказ и велела передать вам вот это послание.
Градимир протянул Озрику маленький свиток скрепленный печатью с затейливым орнаментом. Сломав печать, Озрик развернул свиток. Алая лента, юркой змейкой скользнула в ладонь. Сжав её в кулаке, Озрик расправил пергамент, читая начертанные родной рукой строчки.
«Не ищи встречи со мной. Я обрела свое счастье в этой жизни, и ты досадная помеха, а все что случилось лишь бред воспаленного разума или же злая насмешка судьбы. Это мое последнее слово.»
Пергамент хрустнул, сминаясь в сильных пальцах. Молча глядя на Алую ленту, Озрик сжимал кулак все сильнее и сильнее, пока суставы не заломило от боли, а хрупкий листок не превратился в труху. Молчали и его люди, понимая, что случилась большая беда.
Таэль, о котором как-то забыли, сделал маленький шажок вперед, к графу, осторожно, самыми кончиками пальцев лаская рукоять кинжала. «Полторы тысячи золотых – очень недурственная награда, даже с такой запредельной долей риска в задании – думал Таэль, искоса поглядывая на Озрика – Всего один точный удар и бежать. Ворота еще приоткрыты, да и по стене можно спуститься. Рискованно, но можно…»
Таэль собрался перед броскам, как вдруг наткнулся на пристальный взгляд бритоголового сотника. Мизгирь, стоя в пол-оборота, внимательно следил за ним, наполовину вынув меч из ножен. Таэль зыркнул по сторонам, мысленно выругался и отступил назад, отказываясь от броска. Слева, следя за каждым его движением, стояла светловолосая лучница, держа в руках обнаженные клинки, справа, уже подался вперед для удара, смуглолицый кахарец, сжимая рукоять кривой сабли. Хоть один да дотянется, собьет темп, помешает удару или бегству, не смотря на запредельную для обычного человека скорость охотника. Потеря темпа означала смерть, а умирать Таэлю не хотелось. Мертвецу деньги ни к чему.
Наконец Озрик поднял голову. Таэль поежился, глянув на графа. Лицо – застывшая бледная маска. Глаза как два провала в ледяной Исподний мир.
- Градимир, свободен, – таким голосом могла бы заговорить ожившая статуя давно забытых богов. – Отдыхай воин, ты сделал все что мог.
Градимир глухо ударил кулаком в грудь и поплелся к казарме.
- А ты, наемник, – перевел Озрик взгляд на Таэля, – сослужи мне последнюю службу.
Озрик поднял к глазам Алую ленту, помедлил, будто прощаясь и, резким движеньем, порвал полоску шелка пополам.
- Отдай это Анариэль, – протянул он обрывки Таэлю. – Скажи, что она свободна. Мешать не буду. Это тебе за беспокойство – в руку Таэля лег увесистый мешочек – Уходи.
Озрик развернулся и пошел вглубь замкового двора, дразня охотника открытой спиной.
Еще раз окинув взглядом угрюмых дружинников, взявших его в полукольцо, Таэль, криво ухмыльнувшись, зашагал к воротам.
Мизгирь кивком отправил двоих дружинников проследить, что бы наемник действительно покинул замок, а сам отправился вслед за графом.
Озрика Мизгирь нашел возле главного входа в башню донжона. Граф сидел на ступеньке лестницы, подперев сцепленными в замок руками подбородок. Бронь Озрик снимать не стал, лишь отцепил от пояса меч, лежащий теперь поперек коленей. Мизгирь присел рядом, отер ладонью выступивший на бритой голове пот и глубоко вздохнул, выжидательно глянув на Озрика.
- Вот и все, Мизгирь, – в голосе Озрика было столько же жизни, сколько наберется в придорожном камне. – Не думал, что однажды доживу до такого…
- Ты, Озрик, не кручинься, – ответил Мизгирь. – Тяжко то оно да, жизнь она по-всякому поворачивает. Да только с кондачка, да с пылу решения принимать негоже. Обожди, до дому доберемся, а там глядишь, и болеть меньше будет и голова остынет, придумаешь как быть.
- Если доберемся…
- Да что теперь мешать то будет?
- То же что и прежде, – Озрик стянул с головы шлем. – Трор, видишь, осаду снимать не спешит. Пока меня не убьёт – не успокоится. – Озрик задумался на минуту и добавил – Собирай людей.
Мизгирь нахмурился. Что бы ни задумал Озрик – ему это не нравилось. Однако поперек хозяйского слова идти не стал, собрав все же людей, оставив на стенах и башне нескольких дозорных.
Когда вокруг стали собираться обитатели замка, Озрик поднялся со ступеньки, вглядываясь в лица людей. Впереди всех, воины его невеликой дружины. Надежные, твердые как кремень, испытанные бойцы. Чуть позади – отроки те, кто пришел в дружину графа совсем недавно. Молодые, еще безусые парни, но в глазах горит огонь и хочется верить, что силу духа можно противопоставить опыту прожитых лет. Еще дальше – челядь, те люди, чья жизнь давно и прочно связанна с замком и его хозяином и те из крестьян, что решились встать за своего господина с оружием в руках.
- Слушайте мой приказ! – зычно крикнул Озрик. – Расходитесь по замку, собирайте все самое ценное и только то, что уместится во вьюки на конской спине! Более ничего не брать! Сроку даю час! Мелвил! Выноси казну, всю до последней полушки. В помощь тебе Корин и пятеро воинов. Остальным, что б через час все были здесь! Будем прорываться! Идите! Саид, Мизгирь! Останьтесь.
Люди стали расходиться в разные стороны, приглушено переговариваясь. Озрик же подошёл к оставшимся ратникам.
- Саид, бери свой десяток и стаскивайте в донжон и башни сено, дрова, рухлядь – все, что может гореть. В кладовой возьмите светильного масла и полейте все хорошенько. Сараи и все что там останется – тоже. Оставлять замок Трору я не собираюсь.
Кахарец кивнул, прижав руку к сердцу и ушел, не проронив ни слова.
- Теперь ты, – повернулся Озрик к сотнику – Первое. Людей из осады выводить будешь сам. Собьете заслон, уходите к Каменной Пади и через перевал в земли барона дан Порта. Трор туда сунуться не посмеет. После до Дагора. Как дальше – решишь сам.
- А ты?
- А я подожгу замок и уйду другой дорогой.
- Рискованно, Озрик. Слишком рискованно да невместно. Это лучше сделать мне. Да и к чему жечь то? Вернемся с полной дружиной, отобьем.
- Жечь должен именно я. Пожар в замке отвлечет Трора. А когда выяснится, что меня нет среди вас, он и погоню снаряжать не будет. У меня всего четыре десятка ратников, из них половина совсем мальчишки. Да смердов вдвое больше. Сам подумай, что будет, если вас в чистом поле настигнут. Все, не перечь! Это приказ! – резко вскинул руку Озрик, прерывая вознамерившегося спорить сотника. – Второе. Мой меч отвезешь Этелю. Не хочу, случись что, что бы этот клинок достался подонкам. Это все. Иди, готовь людей к прорыву. Даст Великий Дух – свидимся.

Отперевшись на зубец стены, Озрик смотрел на уходящий отряд. Дружинники оглядывались, вскидывая руки в последнем приветствии и отворачивались, стискивая кулаки. Порывавшегося повернуть назад Саида, держали Эванс и Шек, стиснув своими конями его скакуна. Караван набирал ход и почти все воины ушли вперед, что бы сходу сбить заслон на дороге, освобождая путь поселянам с тяжело груженными лошадьми. Одним из последних, как ни странно, уходил Мелвил, часто оглядываясь на застывшего меж зубцов господина.
Дождавшись, когда последние всадники скроются за поворотом, Озрик спустился вниз. Окинув взглядом опустевший двор, он устало вздохнул, подошел к жаровне полной рдеющих угольев и запалил первый факел.

- Почему ты не убил его, когда была возможность?! – Трор ходил по шатру, меряя шагами выцветшие циновки, устилающие утрамбованную землю.
- Иди орчихе в зад, – лениво отозвался Таэль, подпиравший плечом опорный столб шатра. Охотник увлеченно чистил большое яблоко. Остро отточенный нож в его руках проворно мелькал, снимая кожуру тонкими полосками, которые Таэль тут же отправлял в рот.
- Я тебе за что деньги плачу! – рявкнул взъярившийся гном и ускорил шаги, становясь похожим на большой золотой колобок мечущийся по шатру.
- Во-первых, не платишь, а только сулишь заплатить, – парировал Таэль – Во-вторых, на кой мне твое золото на том свете. - Таэль отлепился от столба и плюхнулся в кресло, закинув ноги на стол. – Озрик был, конечно, ошеломлен «изменой жены», - при этих словах Таэль ухмыльнулся, гляну на бесчувственное тело Анариэль на лежанке возле стенки шатра. – Но его ратники успевали меня достать еще до удара. Шансов не было, – Таэль метко швырнул огрызок в едва заметную щель полога. – Да и чего тебе так приспичило его убить? Приз-то у тебя.
- Ноги со стола убери, – буркнул гном, останавливаясь у лежанки, лаская масляным взглядом стройную фигуру пленницы – Озрик должен умереть до того как вскроется наш подлог.
- Трусишь, – ехидно ухмыльнулся Таэль, хрустя вторым яблоком
- Опасаюсь! – отрезал Трор. – Узнав правду, а он узнает, Озрик будет мстить. И тогда я не дам за наши жизни и четверти медной полушки.
- Да ладно, не ной, – отмахнулся Таэль, – рано или поздно лис из норы выползет.
Полог шатра распахнулся, пропуская внутрь запыхавшегося воина. Доспехи его были покрыты пылью, грязью и царапинами, словно ратник продирался сквозь колючий кустарник. С плеча свисала веточка, зацепившаяся за наплечник. Нагрудник пересекали длинные буро зеленые мазки.
- Мастер! – выдохнул воин. – Осажденные прорвались из крепости, сбили заслон и уходят к верхнему перевалу! Все верхом, повозок и обоза нет!
- Что!? – взревел Трор – Все ушли?! Кто их ведет? Озрик?!
- Граф остался в замке. Один. Ушли только дружинники и слуги.
- Точно?!
- Сам видел! Граф стоял на стене, до тех пор, пока уходящие, не скрылись за поворотом. Потом спустился вниз, но из замка не уходил.
- Что за ерунда, – Трор в недоумении почесал затылок
- Озрик переиграл тебя, – раздался голос, молчавшего доселе Сантора. Рейдер с удобством устроился в темном углу шатра, молча баюкая на коленях свой лук.
- Это еще почему?! – вскинулся Трор.
- Сам смотри. Его люди наверняка везут с собой все самое ценное, что было в замке. И сейчас добыча уходит в сторону перевала. Но сам граф остался в замке. Один. Без воинов. Что ты будешь делать? Бросишься в погоню? Озрик спокойно ускользнёт, легко обойдя твои заслоны. Обложишь и возьмешь приступом замок? Уйдет казна и дружинники Сильверфокса, которые непременно спросят с тебя потом за все.
- Это мужичье-то сиволапое? – презрительно фыркнул гном. – Да что они могут сделать мне!
- Не забывай, у Озрика есть еще двое братьев, – Сантор уничижительно глянул на Трора. – Продолжим. Разделишь силы? От малого отряда дружинники отобьются, а пошлешь большой – не хватит сил обложить замок и, опять-таки, Озрик ускользнет. Ну, так что делать будешь?
Трор уставился на рейдера, как на святое пришествие, напряженно размышляя над его словами. Некоторое время тишина в шатре нарушалась лишь хрустом поедаемого Таэлем яблока.
Наконец Трор, яростно дернув себя за бороду, рявкнул:
- Идем к замку! Айя! Поднимай всех!

- Пожар! Замок горит! – крик волной прокатился по колонне
Расталкивая ратников, Трор протиснулся вперед и застыл, открыв рот от удивления. Над стенами замка поднимались клубы дыма, пронизанные языками пламени. Закручиваясь в тугой жгут, дым уходил в небо быстро темнеющим столбом. Огонь пока бушевал внутри кольца стен, подсвечивая их гребень алым заревом, однако первые, робкие языки пламени уже мелькали в бойницах башен и окнах донжона.
- Он все-таки ушел! – в голосе Явергама сарказм мешался с восхищением. – Но каков, а! Поджечь собственный замок!
- Заканчивайте трепаться, – буркнул Трор – Айя! Расставь людей, пусть обыщут все вокруг. Любые следы, что угодно пусть ищут. Я должен быть уверен, что Озрик остался там!

***
Утренний туман клубился над землей, тонкой, мутной кисеей заволакивая кипарисовую рощу, заполняя низины густым молочным маревом, скрывая дорогу, делая предметы вокруг призрачными и зыбкими.
Ратмир протяжно зевнул, поежился, чувствуя как волглая хмарь забирается за воротник, гоняя по спине табуны мурашек, притопнул ногой окоченевшими ногами и принялся сворачивать плащ, на котором спал.
- Ну и какого хряка ты поднялся в такую рань? – проворчал он. – Солнце только встало, туман вокруг. Что ты там высмотреть хочешь?
Озрик в ответ лишь отмахнулся, не отрывая взгляда от белой стены скрывшей окрестности.
Солнце поднималось выше, припекая все сильнее. Золотые копья солнечных лучей навылет пробивали молочный саван и туман, только что плотный как поморский творог, хоть ножом режь, не выдержал, стал расползаться на куски, будто старая дерюга, стекая в низины и путаясь отдельными прядями в густых кустах остролиста. Медленно открывался взгляду окоем. Вот уже блеснула лента широкой реки, стали различимы стены и башни большого города на её берегу и полоска тракта бравшего свое начало возле крепкого моста.
Ратмир по звериному встряхнулся всем телом и, расплывшись в блаженной улыбке, уселся на поваленный ствол кипариса, подставляя солнцу то спину, то грудь. Мимо, легко ступая по скользкой от росы траве, прошел Галиат.
- Ну как? – спросил он у Озрика
- Вон там, ниже по течению, – Озрик указал рукой на смутно видневшееся вдали темное пятно, – к полудню дойдем.
- Куда дойдем? – спросил Ратмир, не открывая глаз. Блаженное тепло растекалось по телу, даря больше удовольствия, чем ласки страстной кахарской наложницы. – Высмотрел что хотел?
- Высмотрел, – донесся ответ Озрика. – Пошли.
- Хей! – воскликнул Ратмир, открыв глаза. – А завтрак?!
- Потерпишь! – Озрик подтянул лямки мешка и зашагал вниз по склону вместе с Галиатом. – В лагере поешь, живоглот.
Ратмир, возмущенно засопев, подхватил свой мешок и поспешил вслед за братом, успевшим отойти уже на десяток шагов.
Путники пошли напрямик, шагая по высокой, ломкой по концу лета, желтоватой траве, оставляя за собой широкий след из примятых стеблей и сбитых метелок ковыля, разгоняя тучи мошкары роившейся в струях теплого воздуха.
- Идем не знамо куда, встали чуть свет – ворчал Ратмир, ожесточенно отмахиваясь от гнуса, назойливо лезшего в лицо, – да еще на голодное брюхо… Кха, кхе…вашу мать…кхе… через колено..кха, – закашлялся он от попавшей в горло мошки.
- Ты не отплевывайся, ты глотай, – рассмеялся Галиат. – Вот тебе и еда. Самое что ни на есть мясо, само в рот лезет.
- И готовить не надо, – посмеиваясь, поддержал эльфа Озрик. – Да и много его здесь, голодным не останешься.
- Умные вы оба. Как утки, – огрызнулся Ратмир. – Вот достану вам отруби на обед, закрякать только останется.
Озрик с Галиатом расхохотались в голос, глядя на разозлившегося Проводника. Ратмир обиженно фыркнул, но, не выдержав, улыбнулся и спустя мгновение захохотал вместе с ними.
Обойдя по широкой дуге древний Калорн, чьи высокие стены и прочные, круглые башни нависали над полноводной Алторой, запирая дорогу к единственному мосту на многие версты вверх и вниз по течению, Озрик, Ратмир и Галиат вышли к реке, продолжая путь вдоль русла. Идти стало легче. Берег величавой, широкой реки, устланный мелким песком и обкатанной водой галькой, был ровным как хорошо наезженный тракт. Легкий ветерок, несший с собой запахи тины, рыбы и речной свежести, приятно овевал разгоряченные лица, снося в сторону надоедливую мошкару. Река щедро делилась с путниками прохладой и чистой водой впадавших в нее ручейков, то и дело прорезавших берег.
Вскоре вдоль русла потянулись заросли ивы и ольхи и путники оказались в узком коридоре между зелеными живыми стенами и голубой речной гладью, порой шагая по мелководью там, где заросли вплотную подходили к берегу. Наконец впереди замаячил просвет. Здесь заросли отступали от берега, обрамляя пологую луговину, очерченную полоской песчаного пляжа. От берега вглубь зарослей уходила наезженная дорога с глубокой колеёй от тележных колес. Путники отвернули от реки и, миновав усеянную множеством старых кострищ луговину, зашагали по дороге сквозь невеликий прибрежный лесок выводящий их на обширный пойменный луг. Напротив, на гряде холмов ограничивающих пойму с юга виднелся воинский лагерь. Ровный, утрамбованный вал с трехсаженным частоколом опоясывал плоскую вершину одного из холмов. По углам возвышались рубленные сторожевые башни. Такие же башни, соединённые стрелковой галереей, прикрывали ворота с обоих сторон. Над вершиной частокола посверкивали на солнце шлемы караульных.
Стряхнув усталость, путники прибавили шаг, под бодрое насвистывание Ратмира, предвкушавшего отдых и долгожданный обед.

Лангедок облокотился на заборола башни и, поглядывая наружу, внимательно слушал рассказ. Хотя сегодня вкруг дежурить выходила очередь поморской ватаги, Лангедок предпочел провести свободно время на стене, а не в палатке с соседями по Имперскому Кольцу. Здесь было интересней чем в пестрой компании пришедших с гвардейцами молодых сквайров, где Лангедок, оказавшийся самым младшим, откровенно скучал. Бородатые северяне с добродушными усмешками встречали любопытного отрока, принимая его в свой круг и, не скупясь делились знаниями, байками, рассказами и простодушными шутками. Сегодня же дозором на башне заправлял седоусый помор, которого в лагере звали Долгий Бранир, а Лангедок назвал дядькой Браном. Высокий и жилистый, будто связанный из сыромятных ремней и седой как лунь, он слыл лучшим бойцом поморской ватаги, чье владение топорами раз за разом приносило ему победу в потешных поединках с ветеранами гвардейцами, горячими кахарцами и невероятно ловкими эльфами. В искусстве же рассказчика, по мнению Лангедока, Бранир превосходил даже старого Гуга. Рассказывал Бранир хорошо, не сбиваясь, не перескакивая, да так что сразу было ясно кто, что и зачем. Вечерами, возле лагерных костров его глуховатый, чуть хриплый голос оживлял множество легенд, баек и былей.
-… А как весть дошла, что полки из Орина идут, перестали мы играть с клыкастыми в догонялки и бой приняли. Присмотрели место удобное да крепкое. Холм крутой, со склонами обрывистыми. Построились и встретили орду орочью сталью. Конники наши только раз смогли с орками сшибиться. Вернулась ровно половина, – дядька Бран говорил размеренно, не забывая поглядывать за заборола, на дорогу что от реки шла, лесок приречный и пойму. – Ты, парень, не гляди, что зеленокожие пешими бьются, да железа почти не носят. Бойцы они свирепые и силы немереной. На раны им плевать, будто боли совсем не чувствуют, дерутся пока силы есть, пока руки оружие держат. Пока одного завалишь – семь потов сойдет, а тут их, почитай две с половиной тысячи супротив наших восемнадцати десятков. Да конников неполная сотня. Ну, так вот, отстреляли мы последние стрелы, за щиты взялись. Стену составили, копья выставили да уперлись покрепче. Ждем, когда орчины снизу к нам полезут.
- Дядька Бран, а чего стрел то мало так осталось? – спросил Лангедок, живо представив себе карабкающихся по крутому склону зеленокожих великанов потрясающих огромными топорами и зазубренными ятаганами. И тонкую линию латников застывших на вершине.
- Мы же два дня вокруг орков увивались, вот и постреляли весь запас. Граф-то сразу сказал, разозлить клыкастых надо. Да так что б только за нами гонялись, а по хуторам и селам окрестным не шерстили. Так и вышло. Пока наша ватага корабли зеленопузым жгла, латники графа оркам покоя не давали. Налетят, ударят, стрелами засыплют и назад. Разъярили они орков. А как дым с побережья увидели, последний разум зеленокожие потеряли. И гонялись потом за нами по всей вересковой пустоши, пока на том холме не остановились.
- Дядька, ты говорил, что орки пешими ходят, а вы вроде как все верхом. Как же они вас догнать то смогли?
- Орки, парень, быстры и выносливы. Даже пешими лошадь на рысях догоняют. В галоп ежли пустить, уйти можно. Только вот галопом кони устают быстро, а орки нет. – Бранир сдвинул шлем на затылок и почесал лоб украшенный старым бугристым шрамом. – В общем, добежали орки до нас, навалились. За древки хватаются, щиты из рук выворачивают, топорами да дубинами бьют. Едва не прорвали линию. Как удержались то одному Ульму известно. Сдюжили мы, отступив, однако, шагов на пять-семь, но сдержали. И пошла потеха. Кровь ручьями текла по склонам. Орки же лезли вверх как оголтелые, оскальзывались, карабкались по телам своих, но лезли. А мы рубили зеленорожих без роздыху, сталкивали вниз, тыкали копьями и стояли будто в землю вросли. Отступать нам уже было некуда. И стало уж казаться, что все мы здесь поляжем от орочьих топоров. Раненых было больше чем оставшихся в строю. Но не попустил Ульм такого. Всклубилась пыль на дороге, сверкнули доспехи императорских пешцов, взвился над рядами огненный Феникс.
- Ратники перебили всех орков и к вам прорвались? – глаза Лангедока сверкали восхищением.
- Не то что бы сразу, – усмехнулся в бороду Бранир, – но били клыкастых хорошо. Да и у нас как-то вроде силушки-то прибавилось. Казалось еще немного, и дрогнут орки, побегут. Ан нет. Крепко зеленопузым мы насолили. Ухитрились они как-то по боковым склонам взобраться, навалились со всех сторон. Совсем тяжело стало. Тогда то, тан Озрик с оставшимися конниками в самую гущу и врубился. Сильно ударили, дружно. Любо дорого смотреть было. Копьями колят, мечами сверху, с седла рубят, конями топчут. Щитовикам сразу дышать легче стало, подтянулись, бреши закрыли, строй подровняли. Раненых и убитых опять же, из первой линии оттащили. Только из тех конников только двое и вернулись. Тана же самого, израненного, на руках вытащили. Шлема нет, кольчуга вся изрублена, живого места не видно. Кровищи! Где своя, где чужая – не разобрать.
- Кончилось-то чем, дядька?
- Экий ты торопливый, – усмехнулся Бранир. – Опосля беляки до нас дошли.
- Беляки?
- Это наши так гвардейцев называют, за доспех их белый. Красиво шли. Брони сверкают, что снег под солнцем, щиты сплошной стеной, копья частоколом торчат… Разбросали орков, аж сердце возрадовалось от такого зрелища. Их старшой, когда узнал что тан Озрик раненый лежит, сразу и говорит, обратно, мол, прорываться будем. Графа на волокушу из щитов сделанную положили, в плащи завернули и в самую середку ребята, что её несли встали. Сошлись мы поплотнее, щиты сомкнули, копья да мечи выставили и ринулись вперед. Стоптали заслон орочий, вырвались из кольца к своим. Графа и других кто ранен сильно был, лекарям оставили, а сами обратно в бой. Злы сильно на клыкастых были, рубились как бешенные. Не оставил нас Ульм своей милостью в тот день, поломали орде хребет. До самой темноты сеча шла, на версту окрест все телами завалено было. А под холмом, куда орков под конец и загнали, земля на сажень кровью их поганной пропиталась. С тех пор клыкастые оправится не могут. Некому стало в набеги ходить.
- Да… - восхищенно протянул Лангедок – везет тебе дядька. В таких битвах побывал.
- Ничто. И на твой век хватит, – ответил Бранир, пристально глядя на дорогу, – ты лучше глянь туда. Помоложе будешь, глаза всяко острей. Кто это к нам на погостить собрался?
На опушке леса показалось трое путников. Чуть помедлив, будто удостоверяясь в правильности выбранного пути, пришлые зашагали к лагерю.
- Не знаю таких, дядька, – сказал Лангедок, внимательно разглядывая приближающихся путников. – Тот, что впереди идет, невысок, но крепок. Усы имеются долгие, ну навроде как у тебя. Доспеха нет, на поясе меч прямой. Поддоспешник опять- таки вместо камзола. Второй ей- ей эльф. Высокий, гибкий, что твоя жердина. Волос белый, длинный, в хвост скручен на затылке. За плечами лук и стрел колчан, у бедра клинок, узкий да изогнутый.
Третий вообще странен. Голова капюшоном черным скрыта, лица не видать. Идет мягко, сторожко, что зверь лесной. Одежа смешная, лоскутная. Будто из кусочков там сям надерганных шили. При нем арбалет малый, да нож длинный, охотничий. Точно, таких первый раз вижу.
- Зато я, похоже, знаю, – ответил Бранир, не отрывая взгляда от идущих. – По крайней мере, двоих точно. Ётнис! Ну-ка сбегай к набольшим, скажи Ратмир-проводник к нам пожаловал. И, сожри меня морской змей, если с ним не тан Озрик идет!
Напарник Бранира недоверчиво посмотрел за забороло, потом на Бранира, ошалело кивнул и убежал с башни, прыгая через три ступеньки.
- Ты хотел повстречаться с легендой да в битве побывать? – хитро прищурившись спросил Бранир. – Видать по нраву ты Ульму, парень. Считай, что эта твоя мечта сбылась.

В лагерь они вошли невозбранно. Стражники, бородатые поморы в коротких кольчугах и низких шлемах, пропустили путников без вопросов, лишь коротко кивнув, мол, здрасте вам. Ратмир, шагая вслед за спутниками к центру лагеря, с интересом оглядывался, рассматривая ряды палаток, собранных по четыре вокруг выложенных камнем очагов, утоптанные дорожки, отмеченные деревянными чурбачками, ратников сидевших у палаток внимательно рассматривающих их троих. Пройдя еще немного, Ратмир заметил, что бойцов по обочинам стало больше. Заполняя боковые тропинки, подходили все новые ратники провожавшие его, Озрика и Галиата внимательными взглядами. В собравшейся толпе то и дело мелькали белые доспехи гвардейцев, то песчаные плащи кахарцев, изумрудные щиты латников Сильверфокса и яркие, сине-красные – поморов, светлые, длинные чешуйники эльфов. Ближе к центру лагеря, там, где стоял шатер воеводы, Ратмир со спутниками шли уже сквозь плотный строй ратников.
Удар меча о щит гулким звоном прокатился над замершим лагерем. Еще не успели затихнуть отзвуки первого удара, как десятки воинов подхватили его, мерно ударяя мечами о щиты. С каждым шагом все новые и новые ратники присоединяли к этому грозному звону голоса своих клинков. Ратмир посмотрел на брата. Закаменевшая от напряжения с момента вступления в лагерь спина Озрика расслабилась, выпрямилась. Озрик зашагал легко и свободно, словно гулкие удары оружия придавали ему сил. У самого шатра Озрик обернулся и, перед тем как скрыться за пологом, вскинул вверх сжатую в кулак руку, приветствуя своих воинов. Слитный, одобрительный гул сотен голосов стал ему ответом. Дружина приветствовала своего воеводу. Ратмир удовлетворенно хмыкнул, потянул носом, учуяв восхитительный аромат жареного мяса, смешанного с запахом густой наваристой похлебки, и быстро зашагал к источнику вожделенного запаха, на ходу отыскивая в поясной сумке свою ложку.
Шагнув в полумрак шатра, Озрик тут же попал в стальной захват Халдора.
- Я же говорил, что он явится точно в срок! – взревел дан Трог, встряхивая друга словно пушинку. – Да будь я троллем, если Лис хоть раз опоздал!
- Ты и так тролль, – придушено ответил Озрик, выворачиваясь из захвата и осматриваясь. Просторный способный вместить два – три десятка человек, шатер пустовал. Вдоль стенок стояло несколько широких сундуков и ларей, покрытых шкурами. Слева от центрального столба увешанного оружием стоял легкий плетенный стол, на котором виднелась пара кувшинов, кубки, поднос с мясом, хлебом и овощами. Вокруг стола, на раскладных стульях сидели двое людей и эльф. – Тебе оружие давать необязательно, и так любого задушишь. Как ты здесь оказался, а, капитан гвардии его императорского величества?
- Обижаешь – усмехнулся Халдор – Ты же сам созывал ветеранов, а я, по-твоему, кто? На Черном Берегу был? Был. На Вересковых Холмах был? Был. Я уже не буду припоминать десятки других мелких заварушек, где мы с тобой плечом к плечу вставали. А за полком есть, кому приглядеть. Или ты мне не рад?
- Рад, друже, рад. – Озрик благодарно кивнул. – Коли гвардейцы под твоей рукой будут, совсем хорошо.
- Величайший справедлив и мудр в своей милости!- от стола к Озрику шагнул Саид. Коснувшись лба и сердца рукой, кахарец поклонился и сверкнул белозубой улыбкой. – Мое сердце переполняет радость при виде тебя в добром здравии хар Озрик.
- Ты стал велеречив, Саид, – ответил Озрик возвращая поклон. – Я тоже рад видеть тебя в здравии, досточтимый.
- Порой словесные кружева моих соотечественников более подходят моменту, чем суровая прямота северян, – в гортанном голосе Саида звучал смех. – Ибо, Величайший да замкнет навеки мои уста, если я лгу, река моей жизни омрачилась и замедлила свой бег, когда мои глаза увидели пылающий замок. И много дней я прибывал в печали, и лишь ступив под благословенный кров дома моего отца, я узрел луч надежды, пронзивший тьму моего горя. Мой почтенный отец, да продлит Величайший его годы, сказал: «Саид, мальчик мой. Напрасно ты терзаешь свое сердце. Хар Озрик не только смел как ибрис, но и мудр как Песчаный Змей. Я знаю это, ибо сходился с ним в бою. Сталь многое может рассказать о человеке, если сумеешь услышать её голос. Поверь мне, огня и потуг бородатого коротышки слишком мало, что бы отправить такого человека в Страну Теней. Ты еще услышишь о нем». Мой почтенный отец оказался прав. И вот я и сотня лучших моих нукеров здесь, готовы идти в бой под твоей рукой.
- Мое уважение твоему почтенному батюшке. Я вижу, что прожитые годы не затуманили остроту его разума, – ответил Озрик, кивком приветствуя Этеля, отсалютовавшего ему кубком.
- А это командир эльфийских сотен… - Халдор кивнул в сторону высокого, статного эльфа сидевшего у дальнего края стола.
- Фаизар ан Аин, – эльф легким кивком обозначил поклон Озрику и, поднявшись, более глубоко поклонился Галиату. – Сотник второй сотни Стражей Прибоя. К вашим услугам, граф.
Озрик с любопытством смотрел на Фаизара. Высокий, стройный эльф был облачен в серебристую броню, собранную из множества мелких овальных чешуек, столь искусно сработанную, что более казалась второй кожей нежели доспехом. Широкие плечи и сильные руки бугрились мускулами, заметными даже под доспехом, тонкие, словно у музыканта пальцы, Озрик мог бы поспорить на что угодно, могли бы легко гнуть подковы и сворачивать монеты в трубочки. Собранные в традиционный хвост волосы были темны как ночь, узкое лицо с высоко поднятыми скулами, узкими, почти бескровными губами, тонким, с горбинкой носом и глаза темно фиалкового, почти черного цвета завершали портрет сотника.
- Знакомство с тобой делает мне честь, досточтимый Фаизар, – ответил Озрик, – Халдор, Саид. Это Галиат, капитан Стражи Ортоса. Герольд короля.
- Халдор дан Трог. Виконт. Капитан гвардии Его Императорского Величества, – серьезным тоном отрекомендовался Халдор, хотя в глазах его скакали веселые бесенята. – А этот сын пустыни, досточтимый бей Саид хар Муаил ибн Салим.
- Да осветит сереброликая луна твой путь, досточтимый, – откланялся Саид. – Друг моего друга, мой друг.
- Ну, со знакомством покончили. Есть мнение, что неплохо бы и закусить. – Халдор усмехнулся, широким жестом указывая на подносы со снедью. – На сытое и разговор легче идет.
- Насколько я знаю своего брата, Озрик голоден как волк, ибо вскочил раньше восхода и шел сюда без привалов и остановок, – подал голос Этель. – Кстати, где главный желудок нашей семьи?
- Скорее всего, у ближайшего котла, – хохотнул Озрик, накалывая на кинжал солидный кус мяса, – выполняет свое основное предназначение.
- Не сомневаюсь. У котла против Ратмира шансов нет. – Этель отхлебнул вина и, дождавшись когда все рассядутся, продолжил – Ты ешь, а я пока расскажу, что да как.
Озрик промычал нечто одобрительное, продолжив уничтожать окорок.
Стоим здесь вторую неделю. Первыми до Калорна добрались гвардейцы Халдора, ну и озадачили свою молодежь. Собственно лагерь, их работа. Когда я сюда добрался, они уже башни заканчивали рубить. Фаизар со своими стрелками подошел одновременно с нами, только с другой стороны. Спустя два дня прибыл Саид.
- Поморы откуда взялись? – спросил Озрик, утолив первый голод.
- Это от тестя подмога. Как Гвидейн прознал о походе, меня не спрашивай. Но в день выступления в Сильверфокс пришла ватага с Долгим Браниром во главе. На словах тесть передал, что парни его в доброй сече завсегда рады посодействовать, тем паче засиделись они, ибо дел по концу лета мало, а орки еще с прошлого раза не очухались.
- Добрые бойцы лишними не будут, – сказал Озрик, кивая в такт своим мыслям. – А Бранир худых не приведет.
- Я примерно также и рассудил. Ну, так вот. Сейчас в дружине набралось семь сотен и четыре десятка без малого. Эльфов две сотни, итильцев две сотни и три десятка. Из них семь десятков собственно гвардейцы. Наших латников ровным счетом сто сорок семь. Кахарцев сотня и шесть с половиной десятков поморской ватаги. Люди здоровы, отдохнули и полны сил. Припасов в достатке, оружие и доспехи есть у всех. Можем выступить прямо сейчас.
Озрик откинулся на стойку шатра, задумчиво покачивая кубок в руках.
- Выступим завтра с рассветом, – наконец сказал он, – двинемся вдоль Алторы, Приречным трактом. Порядок будет такой. Саид. Твоя сотня в головном дозоре, на половину перехода впереди. Дозоры в степь отрядишь по собственному разумению. Халдор, Галиат. Ваши ратники двинутся спустя три часа после. Еще час спустя выйдут латники Этеля. Сегодня все перепроверить, особенно лошадей. Пойдем быстро и без дневок.
- А обоз? – спросил Халдор. – Телеги не поспеют.
- Обозом займутся поморы. Этель, отряди в Калорн надежных людей. Пусть наймут ладьи. Поморы с обозом последуют за нами по реке. Вниз по течению, мыслю, даже обгонят. Вечером и стоянку и харч для дружины подготовят. Карта есть?
Этель кивнул, поднялся и вышел. Халдор, освободив стол, развернул на нем чертеж приречных земель…

Густые сумерки спустились на лагерь, когда совет наконец окончился. Озрик вышел из шатра, с удовольствием разминая затекшие ноги. Над головой, в темной синеве вечернего неба, зажигались звезды. Ветер доносил прохладу с недальней реки, запахи травы и леса перемешанные с дымом от костров. По стенам перемещались огоньки факелов в руках караульных. Стражники обходили стены, бдительно следя за окрестностями.
Озрик задумался, высчитывая оставшиеся дни и вспоминая, все ли было учтено на совете, машинально поглаживая Алую ленту на своей руке. Шорох, донесшийся справа, прервал его подсчеты. Из-за шатра вышел человек в просторном темном плаще и шагнул вперед, в круг света отбрасываемый костром.
- Здравствуй, Градимир, – сказал Озрик, рассматривая бывшего дружинника. Поношенный, серовато-бурый плащ, латанный кожаный колет, такие же штаны, заправленные в тяжелые, подбитые металлом сапоги. Осунувшееся лицо, заросшее недельной щетиной, впалые щеки и лихорадочный блеск глубоко запавших глаз. – Ты сильно сдал, воин.
Градимир молча опустился на колено, положив на землю перед собой свою жутковатую секиру.
- И к чему это? – спросил Озрик. – Подними оружие. Негоже доброй стали лежать на сырой земле. И сам поднимись. Ты воин, не раб и не преступник.
- Я не уберег госпожу, – ответил Градимир глухим, надтреснутым голосом. – Я не выполнил приказ. Я лгал тебе, возводя хулу на госпожу. Я прошу, суди меня. Определи наказание, дай мне право искупить вину свою кровью ли, смертью. Но дай шанс снять тяжесть с души, ибо нет сил моих, жить с ней боле.
Озрик, молча выслушав исповедь измученного совестью воина, шагнул вперед, силой поднял Градимира и крепко встряхнул за плечи.
- Нет в том твоей вины, Градимир. И перестань мучить себя. Встань!
Градимир упрямо мотнул головой и застыл в прежней позе.
Озрик вздохнул, со свистом выпустив воздух сквозь стиснутые зубы, присел на чурбачок, что валялся возле костра.
- Что тебе сказать? Нет у меня права судить тебя. Ты справный воин и честный человек, Градимир. И никто, слышишь, никто не может укорить тебя тем, что произошло. Я знаю, будь там обычные люди, пусть вдесятеро опытней и сильнее, ты дрался бы до конца, защищая Анариэль. Нет в том бесчестья, что тебя победили магией. Как нет у тебя вины передо мной, – Озрик поднялся, глянул дружиннику в глаза. – А перед своей честью и совестью, ты должен отвечать сам. Сам назначить себе виру и сам же её уплатить.
Что-то мелькнуло в глазах Градимира при этих словах. Будто мутная пелена, плещущаяся в них, исчезла, смытая поднимающимся из глубины пониманием.
- Я понял тебя, господин, – Градимир склонил голову, нагнулся, подхватывая секиру. – Так или иначе, в этот раз я свой долг искуплю – и, шагнув назад, исчез в темноте.
Озрик лишь покачал головой, подумав, что упрямый парень не успокоится, пока не смоет пятно со своей чести своей же кровью.

Дружина снялась с лагеря ранним утром. Первыми, едва край солнца поднялся над степью, ушли в сторону Калорна поморы, сопровождая обоз из полусотни телег. Чуть погодя, будоража утреннюю тишину слитным топотом копыт, ускакала по Приречному тракту кахарская сотня, высылая вперед и в стороны веер парных дозоров. Выждав положенный срок, покинули лагерь гвардейцы и эльфы, уходя вслед за конниками Саида. Последними, еще час спустя выступили латники Сильверфокса, оставляя за собой пустую коробку стен.
Весь день, меняя ход коней с шага на рысь и обратно, дружинники двигались на закат. Озрик рвался вперед, не давая слабины ни себе, ни другим, задав с самого начала скорость на пределе возможностей, не людей, лошадей. Долгий переход с рассвета до полудня, короткий привал с переседловкой и снова переход до самых вечерних сумерек. Вечером, на берегу реки воинов встречали сотни костров, обустроенной поморами стоянки. Бывалые походники, поморы лучше всех знали, что требуется измотанным дорогой дружинникам. В котлах уже булькала сытная, густая похлебка и румянились над углями бараньи и свиные туши исходя умопомрачительными ароматами. Оставалось лишь обиходить коней, набить потуже живот и, завалившись на попону, забыться глубоким спокойным сном. А утром, поеживаясь на холодке, под покрикивание десятников, оседлать коня, сунуть за щеку сбереженный с ужина кусок, запрыгнуть в седло и снова вперед по дороге, все дальше и дальше.
Дни летели мимо, похожие один на другой словно опята на трухлявом пне. Лето неспешно подходило к концу, в воздухе чувствовалась горьковатая осенняя свежесть, когда Алтея, подпиравшая степной простор своей широкой гладью свернула на север. Там, где великая реки начинала поворот, принимая в себя быстрые воды Серебрянки, дружина отвернула с накатанного тракта влево, к невысокому горному хребту. Приречный тракт шел дальше, пересекая Серебрянку по крепкому каменному мосту, ставленому еще гномами. Сразу за мостом, на правом берегу к тракту примыкала дорога, ведущая в долину Ручьев. Между дорогой и рекой, там, где в пологий берег уткнулись крутобокие ладьи, сверкали огни лагеря. Перед мостом, огибая неведомо кем и когда насыпанный курган, с полуденной стороны подходила древняя караванная тропа, что прихотливой стежкой, от одного источника воды к другому, вела через степь к увалам Срединного хребта.
Озрик придержал коня, остановившись на обочине, глядя как ряд за рядом проходят его бойцы, всматриваясь в покрытые пылью, усталые лица. Не смотря на тяжелый марш, люди были веселы и даже вымотанные долгим переходом кони шли быстрее, предчувствуя скорый отдых. Рядом остановил коня Этель.
- Что-то случилось, брат? – в глазах Этеля, сверкавших за прорезями кованой личины шлема, усталость мешалась с тревогой.
- Здесь условленное место, – Озрик привстал в седле, осматривая берега рек, заросших камышом и громадными ивами. – Я жду еще один отряд к этому сроку.
- Кроме нас здесь никого нет, – пожал плечами Этель, – дозорные клянутся, что и не было за неделю до нас самое малое.
- Вот это меня и беспокоит. Хотя… Поднимемся повыше. С вершины должно быть видно дальше.
Озрик пришпорил Серко, направляя коня вверх по склону. Темно-серый аргамак легко вынес всадника на плоскую верхушку кургана и остановился роя копытом, покрытую жесткой травой, хрящеватую землю. Рядом, стремя в стремя остановился Этель. Чуть поодаль замерли двое латников охраны, насторожено осматриваясь по сторонам. Озрик огляделся. На полдень и восход, от подножия кургана простиралось степное море, по которому ветер гонял серебристые волны, играя метелками ковыля. На закат, в одном переходе высились кручи Когтей, на полуночь же, за синей лентой Алторы, лежал изчерченный многочисленными ручьям, речками и озерами Логранский край.
- Вот они! – Озрик указал рукой в сторону степной дороги.
Равномерно меряя дорогу широким, скользящим шагом, к кургану приближалась колонна пеших воинов. Над строем плавно покачивался в такт шагам частокол копий с длинными, граненными наконечниками. Отряд быстро приближался. Этель уже ясно различал высокие островерхие шишаки, со стрелкой наносья и кольчужными бармицами, чешуйчатые и досчатые брони на воинах, круглые, червленные щиты с белым восьмиконечным крестом в круге, широкие, обоюдоострые мечи и толстые, прочные ратовища копий.
Озрик, а вслед за ним и Этель со своими ратниками, тронули коней, спускаясь с кургана навстречу подходящим пешцам.
- Кто они? – спросил Этель
Колонна остановилась. Воины опустили копья, упирая подток в землю, привычно опираясь на ратовище, перенося на крепкое дерево тяжесть тела нагруженного доспехами, оружием и припасом.
- Мои кровные родовичи. – Озрик осадил разогнавшегося было Серко – Россавы.
Этель взглянул на остановившихся пешцов с еще большим любопытством, рассматривая россавов о которых до сих пор лишь слышал редкие рассказы от купцов и странников.
Каждый ратник был облачен в двойную броню, поверх вороненной кольчуги, был надет куяк собранный из нашитых на кожу стальных пластин размером с пол ладони. Широкий, прочный пояс оттягивали ножны с прямым обоюдоострым мечом, за пояс у каждого ратника был заткнут топорик, кистень или шестопер. Кто-то носил клевец, кто то булаву на короткой ручке, кто то отдавал предпочтение второму клинку, более короткому и широкому. Круглый щит с восьмиконечным крестом и копье завершали вооружение россавских воинов. Внешностью и одеждой же россавы мало чем отличались от тех же поморов и других северян. Крепкие, плотно сложенные, светловолосые. Разве что непривычно смотрелись длинные косицы усов при отсутствии бороды и прямой, твердый взгляд, удивительно чистых, ясных глаз. От россавов исходило ощущение спокойной, уверенной в себе силы, словно от скалы, неприступного утеса, о который в полном бессилии разбиваются морские волны. На мгновение Этель попытался представить себя скачущего в конном строю на ряды таких вот, готовых ко всему, уверенных в себе и своей правде пешцов и содрогнулся, поняв, что россавы не дрогнут, не побегут пусть даже и от многократно сильнейшего врага. А лишь плотнее сомкнув щиты, встретят конницу остриями копий и, погибая, заберут с собой столько, что победе будет радоваться особо и некому.
От строя, навстречу братьям вышел коренастый, немолодой уже россав. Из-под шишака воина выбивались пряди седых волос, на, усеянном морщинами, темном от загара и ветров лице ярко сияли свело-зеленые, прозрачные глаза. А усы, неожиданно рыжие, пламенели будто костер в ночи. Озрик спешился, крепким рукопожатием здороваясь с подошедшим.
- Здрав будь, Мстивой Родославович! Вижу, что откликнулся ты на мой зов. За то благодарность тебе от меня душевная.
- И тебе по здорову, Озрик, - густым басом ответил воевода россавской дружины. – Нечто не родович ты мне, чтоб отсиживаться дома, коли такая нужда пришла. По уговору и по совести, спешили, как могли. Привел я тебе под руку одиннадцать десятков ровно, ежели меня самого не считать.
- Добро. Я любой подмоге рад, а уж такой того более. С родовичами в сечу идти, выше чести для меня нет. Веди сотню к реке. На том берегу лагерь мой стоит. Там и поговорим основательно.
- Добро, – кивнул старый воин, – будем там в скорости.
Мстивой махнул рукой и россавские воины, подняв копья на плечи зашагали в сторону реки.
- Сильны, однако, твои родичи, – Этель тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. Россавы, шагая в лад и в ногу, казались единым целым, невиданным доселе зверем, растянувшимся по дороге на добрый десяток саженей.
- Есть такое – кивнул Озрик – когда живешь на стыке народов, поневоле станешь сильным. Либо тебя сомнут жадные до твоей земли соседи. Поехали.
Озрик пришпорил и Серко скакнув с места, плавной рысью последовал за пешцами.

- Сложных мест впереди будет три. Первое это Северные Врата, – острие кинжала уткнулось в карту возле двух горушек, между которыми проходила полоска реки и прерывистая линия дороги. – Узкое ущелье с пол версты длиной. У левой стены русло Серебрянки, вдоль русла дорога. А вот тут, почти посередке, крепостица. Стены сажени по четыре высотой, две угловые башни, одна центральная во дворе. На башнях камнеметы. Гарнизон с полсотни человек.
- Плохо,– нахмурился Этель. – Эти полсотни, да при трех камнеметах, нам крови попьют изрядно.
- Вот-вот, – кивнул Ратмир и показал на башенку ближе к центру долины. – Второе место, это крепость Трора. Пятибашенная, с теми же камнеметами и крепостными арбалетами. Стены саженей по пять будут. Ворота двойные, прикрыты решетками. Донжон четыре этажа, со стенами не соединен. Сама крепость на краю плато стоит, чуть в стороне от развалин замка, так что подойти к стенами можно только с дороги. С остальных сторон обрывы и река. И третье, – кинжал переместился на цепочку крутых скал. – Дозорный пост на кряже Единорога. Вышка, рубленая избушка. Десятка полтора дозорных. Но сверху просматривается вся долина от Верховой пущи до устья Врат.
- Остальные перевалы охраняются? – Этель глянул на брата.
- На Родниковом дозор из пяти человек. Каменный стережет еще десяток.
- А если в обход, через перевал? – спросил Халдор
- Не получится, – покачал головой Озрик. – Родниковый перевал хорошо видно с кряжа и из крепости. И дороги там нет. Тропка узкая, двоим едва разминуться. А до Каменного не меньше двух недель пути в обход хребта. Пока будем обходить, как пить дать, разглядят нас троровские соглядатаи. Придётся лезть на кручу под градом стрел и камней.
- Значит крепостцу во Вратах надо брать. – Мстивой прикрыл ладонью изображение Врат на карте.
- Надо. Знать бы как.
- Под прикрытием стрелков и на штурм! Стены не шибко высоки, заберемся! – Халдор ударил кулаком в ладонь. – Или ворота тараном снесем.
- Не выйдет. – Ратмир отрицательно покачал головой. – Ущелье к югу повышается. Крепостца стоит выше входа во Врата. Лучников камнями закидают раньше, чем те на выстрел подойдут.
- Скажи, уважаемый, а купцы этой дорогой ходят? – подал голос, молчавший до сей поры, Саид.
- Ходят, как не ходить. Коли товар невелик да дорог. Дорога хоть и не шибко удобна, но всяко безопаснее степной. Да и путь до Дагора вдвое короче получается.
- И конечно в крепостце мзду с проходящих собирают?
- Само собой, – кивнул Ратмир. – Хоть и не часто гость торговый ходит, но прибыток дает.
- Тогда, да снизойдет Величайший в благости своей к словам моим, мыслю сделать следует так, – хитро улыбаясь, начал излагать свой план Саид. – Возьму десятка два–три своих нукеров, пару телег и, если на то будет одобрение почтенного Бранира – десятка три его храбрых воинов. Подъеду к крепосце, скажусь купцом. Мол, везу товар из Таэра на родину. Скажем синий жемчуг и ткани заморские из Саномара привезенные. Товар ценный, а потому телег мало и охрана большая. Троровцы сие за чистую монету примут. Тем паче видеть будут не воина, а купца – спесивого да жадного кахарца. Поморов же в телегах схороним до поры, да полотном накроем. Так вот, захочет набольший что в крепостце с меня мыто пожирнее снять, а я торговаться стану. Торг дело такое, поглазеть на него прохожие всегда рады. Как отвлечется стража на зрелище сие, мои нукеры её посекут, ворота захватят да во двор ворвутся. Тут-то черед поморов и придет, на стены да в башни врываться. И, если не откажет Величайший в милости своей нам с удачей, то захватим крепостцу ту малой кровью.
Озрик переглянулся с Халдором и Мстивоем, глянул на Этеля.
- А что… Может получится, – немного подумав сказал Мстивой. – План дерзкий, но смысл есть. Я - за.
Этель с Халдором кивнули, соглашаясь с мнением старого воеводы.
- Бранир?
- Ульм свидетель, мне это по нраву. По душе воину такое дело, хитрое да славное. Людей дам наилучших.
- Решено, – подвел итог Озрик. – Саид, захватишь крепостцу - дашь сигнал. Твои остальные конники должны мчаться к крепости изо всех сил. Бой в Северных вратах, каким бы быстрым он ни был, все равно заметят с заставы на кряже и предупредят крепость. Трор сможет встретить нас на подходе, ударить по походной колонне или просто сбежать. А этого допустить нельзя.
- Застава будет молчать, – Ратмир, поигрывая кинжалом, свирепо ухмыльнулся. – Дозором на кряже займусь я.
- Добро. – Озрик по-новому посмотрел на младшего брата. Былой мальчишка, сильно повзрослел за последние месяцы. – Все же твои нукеры, Саид, должны удержать Трора в крепости до подхода основных сил.
- Удержат, Величайший да отвернет от нас свой лик, если нет.
- Дальше. Трор уверен, что его крепость неприступна, а штурм затруднен, ибо подойти можно только со стороны дороги. Так же как и в том, что мы устроим правильную осаду, потому как другие способы обойдутся слишком дорого. На этой уверенности я и хочу сыграть. Дружина дойдет до края плато и начнет укреплять лагерь по всем правилам: частокол, валы, рвы, опорные линии и прочее. Пусть думает, что первый штурм если и будет, то только спустя несколько дней
- А на самом деле?
- На самом деле на приступ пойдем следующим же утром. Еще до свету эльфы поднимутся вот сюда, – острие кинжала скользнуло вдоль тонкой стежки к склону кряжа. – Отсюда они смогут обстреливать башни, стены и часть внутреннего двора крепости со стороны плато.
- Расстояние до крепости? – вопросительно изогнул бровь Галиат
- Саженей восемьдесят по прямой, – ответил Ратмир, – я из арбалета добивал.
- Накроем, хоть с закрытыми глазами. Никто и носа высунуть не сможет из-за стен.
- С первыми же залпами на приступ пойдут россавы и поморы. Мстивой, Бранир, ваши ратники должны захватить стену, надвратную башню и открыть ворота.
- Сделаем, – за обоих ответил Мстивой
- Саид. Когда ворота распахнутся, твои богатуры должны бить там и не дать закрыть их изнутри, со двора. Продержаться вам надо будет недолго, пока не поспеют гвардейцы Халдора и латники Этеля. – Озрик перевел дух и отхлебнул вина, чтобы промочить пересохшее горло. Соратники молчали, ожидая продолжения.
- Утром снимемся с лагеря как обычно, но после переседловки отвернем с дороги. Там холмы поросшие лесом, много распадков, оврагов и укромных полянок. За пару верст до устья Северных Врат встанем на дневку.
- Что делать с обозом? – спросил Бранир. – Ладьи дальше не пройдут. Серебрянка слишком мелка для них.
- Оставим здесь. Ниже по Алторе есть камышовые заросли и тихий затон. Там ладьи трудно будет заметить, что с реки, что с тракта. Халдор, отряди десяток парней посмышлёнее из тех, что с гвардейцами пришли. Оставим стеречь. Собирайте телеги и припасы, да снаряд лагерный грузите. Повезем с собой.
Закончив совет, соратники разошлись по своим отрядам. Озрик же, сопровождаемый безмолвным словно тень Градимиром прошелся по лагерю, подсаживаясь то к одному то к другому костру, слушая о чем говорят люди, деля с ними кашу из общего котла и легкий калорнский эль из пузатых бочонков. Когда окончательно стемнело и величественная звездная сеть раскинулась в темных небесах, Озрик вернулся к своему шатру, твердо уверенный в каждом из своих воинов.

Едва миновавшее зенит солнце нещадно палило. От нагретой земли и камней поднимались струи теплого воздуха. На груде теплых камней грелась большая изумрудно-зеленая ящерица, прикрыв агатовые бусинки глаз тонкой пленкой. Высоко в небе парили два ястреба, высматривая добычу на далекой земле. Дремотную тишь нарушало лишь журчание воды на камнях и перекатах речного русла и пение цикад в короткой, но густой траве. Легкий ветерок, тянущий с близких отрогов хребта, гонял белесую пыль по дороге, шевелил листья боярышника, чье кусты редкие возле обочины смыкались в непролазные заросли на склонах холмов.
Сонное оцепенение полудня было нарушено быстро нараставшим гулом множества копыт. Из-за поворота дороги вырвались всадники в песчаных плащах, наполняя разомлевший под солнцем лог топотом копыт и конским ржанием. Достигнув середины лога, всадники разделились. Десяток, пришпорив коней, помчался дальше к холму, за которым скрывалась дорога. Остальные же, рассыпавшись редкой цепью, закружили по окрестностям, разыскивая проходы в зарослях боярышника, осматривая овраги, распадки, долины между холмами.
Спустя час странные всадники собрались у дороги, обменялись коротким фразами на непривычном для этих мест гортанном языке и вновь рассеялись по окрестностям за исключением двоих, которые, пустив коней в галоп, помчались обратно, в ту сторону, откуда приехали.
Еще час спустя через лог, сотрясая землю сотнями копыт, потянулась колонна конников. От одного из распадков к ней метнулся давешний дозорный, в последний момент осадил затанцевавшего коня возле передовых ратников, что-то быстро объясняя. Ратники, согласно кивнув, повернули лошадей к распадку, увлекая за собой остальных. Головные уже скрылись под кронами деревьев, пышно разросшихся по склонам холмов, а хвост конной колонны едва появился из-за поворота. Следом, вздымая едва улегшуюся пыль, прошли пешцы, неся на плечах длинные копья. Прокатились телеги обоза, сопровождаемые бородачами с топорами и ярко раскрашенными щитами в руках, затем вновь всадники в зеленых плащах и, отливавших расплавленным серебром, доспехах и, последними еще полусотня смуглолицых конников вроде тех, кто первыми появился в укромном логе, заметавшая следы большими пушистыми метелками из связанных вместе пихтовых веток.
Мгновение спустя о прошедшем войске напоминала лишь кружащая над дорогой пыль и примолкшие цикады.

 » Глава 8, Эпилог

Глава 8
Долина Ручьев

Сильные лапы, пружинисто отталкиваются от земли, оставляя за собой клочки вывернутого когтями дерна. Черный зверь бесшумно скользит сквозь пронизанную лунным светом темноту, все ускоряя и ускоряя бег. Прижав уши к голове, огромный волк бежит по склону, легко проскальзывая под ветвями, перепрыгивая через камни и поваленные стволы, ни на локоть не отклоняясь от цели…
Зарево, отблески которого плясали на брюхе темнеющих облаков, Ратмир заметил еще на подходе к седловине перевала. Озадаченно соображая, с какой это радости брат велел жечь в долине костры, проводник поспешил подняться на перевал. Открывшийся вид заставил Ратмира содрогнуться от ужаса. Имение Озрика пылало, на много локтей вверх выбрасывая языки огня, рассыпая вокруг мириады искр, озаряя окрестности неверными рыжими отсветами, в свете которых можно было различить многочисленных людей в доспехах и при оружие, мельтешащих вокруг пожара.
С грохотом рухнула надвратная башня, плюнув огненным вихрем. Гул и треск пожара перешли в торжествующий рев, который помог Ратмиру сбросить оцепенение. Полупустой мешок полетел в гущу ежевики. Ратмир прыгнул вперед, кувыркнулся, оборачиваясь волком. Крепкие лапы коснулись земли и зверь рванулся напрямик по склону, сквозь темную чащу, ведомый чутьем и отблесками бушующего впереди пожара.
Достигнув окрестностей замка, Ратмир умерил бег, переходя с бешенного скока на ровную рысцу и все больше забирая в сторону, таясь в тени деревьев. Сквозь дым и гарь нос уловил запах чужаков. Подобравшись поближе, Ратмир напряг слух. Чуткие уши, встав торчком, ловили отрывки разговоров, то и зело заглушаемых гулом пожара.
- Сколько сгорит… тушить…
- Сам с ведром побежишь…
- Может все там остались…
- Да не видно ни беса… не подойти…
- Часть в Дагор…
- Ты получил что хотел, некромант. Твой враг мертв. Выполняй обещанное.
Ратмир замер, поводя головой, напрягая слух и чутье в поисках говорившего. Низкую, коренастую фигуру в золоченой броне он разглядел сразу. Чуть позже приметил и второго, стоящего рядом, но почти сливающегося с тенями на границе света и тьмы. Ратмир осторожно отступил и нырнул в заросли. Пробежав полтора десятка саженей, он подобрался поближе, почти ползком взобрался на верхушку валуна, далеко выдающегося из зарослей и замер на краю, отделенный от говоривших считанными локтями.
- Я не отказываюсь, досточтимый Трор, да горит вечно огонь в твоем горне, – голос незнакомца источал мед, но гнилью и смертью от него несло сильнее чем от развороченного трупоедами кладбища, и Ратмир едва сдержал непереносимое желание прочихаться как следует. – Однако кроме горящего замка никаких доказательств смерти Озрика я не вижу.
- Из замка он не выходил. Выжить в таком пожаре не мог. Следовательно, Озрик – уже история.
- Твоя логика безупречна, досточтимый. Подобно ограненному алмазу, – легкий смешок, – но, все же я предпочту подождать более весомых доказательств.
- Не зли меня, некромант! – лязгнула сталью неприкрытая угроза в голосе Трора.
- Ох, простите великодушно, дражайший мастер Трор, – вложенного в эти слова яда , хватило бы на целый город с посадами в придачу. – Даже думать не смел о такой дерзости. Только вот одно меня смущает, о сильномогучий гном. А что ты собственно можешь мне сделать?
В ответ гном лишь махнул рукой. Из темноты, слева от некроманта, вынырнула фигура в темной одежде с узким клинком в руке. Блики огня скользнули по игольчатым клыкам, когда пришелец, улыбнувшись, зажег на ладони огненный шар.
- Что ж, весомый аргумент, – сказал некромант, – был не прав. Не будем ссориться, мастер. Пожар скоро потухнет, и твои люди смогут отыскать то, что осталось от графа. А я пока приготовлю эликсир подчинения, коей ты заказал. Ингредиенты у меня с собой. Осталось лишь каплю её крови получить.
- Для прошлого зелья кровь тебе была не нужна, – недоверчиво набычился Трор.
- Что бы эльфийка была покорна и ласкова, что бы исполняла любое твое желание с радостью, нужно подчинить самую суть, её душу. Ты ведь этого хочешь?
Гном кивнул, все еще недоверчиво глядя на некроманта исподлобья.
- Нужна кровь. Ну а если не хочешь, то придется тебе довольствоваться её бесчувственным телом. Нужный эликсир у тебя есть.
- Будет тебе кровь, некромант, – нехотя согласился Трор.
- Вот и хорошо. Кровь эльфийки, прах Озрика и мы в расчете.
- Жди здесь, – буркнул гном.
Некромант насмешливо раскланялся. Трор выругался на своем языке и зашагал к пожарищу, где суетились его воины. Следом, выразительно качнув клинком, скользнул вампир.
Едва их шаги затихли в темноте, Ратмир прыгнул, покрыв расстояние до цели одним рывком. Некромант, встревоженный легким шорохом, успел повернуться лицом к опасности и вскинуть посох как свирепый удар швырнул его наземь выбивая воздух из груди. Камзол и рубаха с треском расползись под острыми когтями, а ребра хрустнули, прогибаясь под тяжестью звериного тела. Последним что увидел Видентес в жизни, стал блеск клыков в ощеренной пасти. Ратмир сомкнул челюсти на горле некроманта, дробя позвонки, разрывая мышцы и жилы, и рывком оторвал голову Видентеса от тела, отбросив её далеко в сторону. Давая выход бурлившей в крови ярости, волк по рысьи ударил лапой, ломая грудину, вспарывая живот и внутренности, разрывая сердце и лишь после этого, оставив растерзанный труп в покое, огляделся. Короткая схватка в темноте не привлекла внимания людей суетящихся вокруг медленно угасающего замка. Никем не замеченный, Ратмир добрался до опушки леса и канул в сплетение ветвей. Сделав крюк по зарослям, Ратмир добежал до
Речки, выбрал маленький затон с тихой, чистой водой и забрался в него по самые уши, смывая с себя кровь темного, напрочь забившую нюх своим гнилостным смрадом.
Отмывшись, Ратмир выбрался на берег, шумно отряхнулся и неспешно потрусил в сторону дороги, выискивая среди сотен запахов знакомые следы. На третьей сотне шагов ему повезло учуять нужный след, едва различимый на фоне множества прошедших здесь людей и лошадей. Ратмир перешел на бег, стремительно набирая скорость, рассчитывая нагнать дружинников сразу за перевалом.
Он бежал всю ночь, призраком скользя сквозь тени и пятна лунного света, временами останавливаясь там, где след слабел. Оставляя за спиной версту за верстой, Ратмир то и дело натыкался на следы коротких, но яростных схваток ратников Озрика с людьми Трора. Первая из них попалась проводнику на пути сразу за Ведьминой скалой. Пятеро храмовников, посеченные мечами, лежали в лужах запекшейся уже крови возле обочины дороги. Лошадей ратники как видно было увели с собой. Второй раз на следы боя он наткнулся возле брода на Перекатах. Здесь поработали стрелки и бойцы Трора, стерегшие брод даже не успели схватиться за оружие, так и остались лежать на крутом берегу истыканные стрелами. Перед самым рассветом Ратмир миновал перевал и место еще одной сшибки с заслоном храмовников. Задержавшись немного и покрутившись среди еще не остывших тел, волк рванулся дальше, по дороге отмеченной пятнами крови и заскорузлыми тряпицами оставшимися от перевязок, с каждым прыжком нагоняя уставших беглецов.
Дружинников Ратмир встретил, когда первые лучи солнца, показавшегося над кряжем Единорога, осветили окрестные скалы, едва не наткнувшись на тыловой дозор с хмурой Эванс во главе. Увидев выскочившего из-за поворота, громадного зверя, дружинники схватились за оружие, но Эванс, узнав Ратмира, соскочила с седла и бросилась навстречу, повиснув на волчьей шее.
- Где ты был, зверюга! – воскликнула она, зарывшись лицом в густую, черную шерсть – Где ж ты был раньше!
Ратмир лизнул её щеку и тихонько рыкнул, забыв, что в этой шкуре человеческая речь ему не доступна. Чертыхнувшись про себя, он аккуратно высвободился и кувыркнулся, возвращая себе человеческий облик.
- Тише, Эванс, тише. – вновь обняв девушку, сказал Ратмир. – Успокойся и толком объясни, что здесь твориться. Где Озрик? Кто те находники? Почему замок сгорел, а вы здесь?
- Да что б я сама знала! – Эванс била мелкая дрожь. – Храмовники, некромант. Замок в осаду взяли, госпожу похитили! Это бред умалишенного, понимаешь?!
- Как похитили?! Когда?! Кто?! – Ратмир встряхнул Эванс – Да говори же! Где брат?!
- Озрик остался в замке, – всхлипнула Эванс. - Приказал нам уходить, а сам остался. Чтоб погони не было.
- Да что ж такое то, сожри тя огры! – рявкнул Ратмир, теряя терпение.
- Пошли, – Эванс схватила его за руку, потащила к лошадям – Там, впереди, в лагере, Мизгирь. Он и расскажет. Только заводних нет. На одной поедем.
- Эванс, опомнись! На кой бобер мне твои кони? Я сам по себе быстрее любой лошади бегать могу, – отмахнулся Ратмир. – Садись в седло и догоняй!
Шаг, другой, третий, кувырок и сильные волчьи лапы отталкиваются от дороги в стремительном беге. Две версты промелькнули в единый миг. Ратмир остановился, почуяв близкую стоянку, ловя ушами далекий топот копыт коня Эванс. Поразмыслив, Ратмир решил не пугать людей и, сменив облик, вышел к бивуаку уже человеком.
Первое, что бросилось в глаза, это усталые, мрачные лица людей, даже на отдыхе не расставшихся с доспехами и оружием. В глубине лагеря, у самой скалы высился наспех собранный навес. Под ним, на подстилке из лапника и плащей лежали раненые, возле которых суетились несколько женщин. На дальнем конце стоянки, Ратмир заметил не рассёдланных лошадей, обрывавших ветки кустов и короткую придорожную траву.
- Ратмир! – обходя отдыхавших дружинников, к нему, со стороны навеса, спешил Мизгирь. Голову сотника покрывала повязка со свежим кровавым пятном, доспех покрылся царапинами и сколами от ударов и заметными следами, оставшимися от заделанных прорех.
- Мизгирь! – Ратмир сжал твердую, как камень ладонь сотника. – Задери меня кабан, если я понимаю хоть что-нибудь, но выглядишь ты хреново.
- Еще б мне за собой следить, – криво усмехнулся Мизгирь – Итак только успеваю оборачиваться
- Может объяснишь, что делается, а? А то кроме невнятных воплей Эванс, я еще ничего не слышал и мне начинает казаться, что с пьяных глаз не в тот мир загулял.
- Пошли к костру. В ногах правды нет, а рассказ долгий будет. Есть-то хочешь?
- А есть что? Я свои пожитки бросил еще у Урочища. Недосуг как то было. Теперь брюхо от голода сводит.
- Найдем, что на зуб положить. Пошли.

-… Градимир очнулся, когда мы уже Каменную падь прошли. До этого ехал, ну словно деревянный, а тут…Сначала все Озрика искал. Потом замок горящий увидел, секиру схватил и назад. Едва остановить смогли. Рассказал я ему все, что случилось опосля их с госпожой ухода. Он поначалу кричал страшно, что лжа все, что госпожа в полоне. Думали все – умом тронулся парень. А после, успокоился маленько да и поведал все как было на самом деле. И про сумеречников и про гада того… На перевале рубился как бешенный, себя не щадил. Да оно и понятно, смерти ищет теперь, – Мизгирь покачал головой и умолк.
- Значит, говоришь, Анариэль как бы бросила Озрика ради гнома, – Ратмир сидел, привалившись спиной к стволу сосны и смотрел на огонь, лениво ковыряя щепочкой в зубах – А брат, значит, вас на прорыв отправил, сам же остался внимание отвлечь?
Мизгирь кивнул, пристально глядя на Ратмира. Тон, которым говорил младший Сильверфокс, настораживал. И если бы Ратмир кричал, сыпал проклятьями и в ярости крушил все вокруг, сотник был бы спокоен. Выплеснет гнев и горе, охолонет, подумает хорошенько, глядишь и не сотворить никакого безрассудства. А вот такой, лениво-расслабленный, спокойный и даже в чем-то безразличный Ратмир способен на всякое.
- Ну что ж. Приказ брата я отменять не буду. Идите дальше. Дагор не далеко, доберетесь. Ну а дальше совсем просто будет. – Ратмир сплюнул щепочку в костер и слитным движением поднялся. На миг Мизгирю показалось, что в глазах младшего Сильверфокса, расплавленным золотом, мелькнули звериные огоньки. – А я, пожалуй, задержусь. Поброжу тут еще маленько.
- Зачем, Ратмир? – обеспокоенно спросил Мизгирь. – Твое желание отомстить…
- А кто говорит о мести? – с улыбкой, более походящей на оскал, прервал сотника Ратмир. – Мстят за мертвых. А живые отомстят за себя сами. Не гляди на меня как на сумасшедшего. Жив Озрик, на свой хвост готов поспорить. Куда простому пожару до него. Да хоть в исподние миры провалится, все равно обратно выберется, всем демонам рога поотшибав. Жив он, однозначно жив. Вот и поищу, след, какой ни на есть, да остался. Да и за храмовниками присмотрю, мало ли что. Вдруг получится Анариэль из полона выручить.

***
Артес, усевшись на скамье возле входа на кухню, расслабленно откинулся спиной на стену и потягивал доброе темное пиво, бочка которого была подарена «доблестным стражам» недели два назад, проезжим купцом. На деле же, пиво с купца нагло стянул Баргоз, пользуясь тем, что торговый гость сильно не хотел портить свой груз пряностей слишком дотошной проверкой и согласился обменять бочку на не распотрошенные мешки.
Артес отхлебнул прохладного, чуть горьковатого напитка и сквозь полуприкрытые веки оглядел двор крепостцы.
«На кой ляд я здесь сижу, - подумал он, – кто сунется в долину кроме немытых сервов и редких купцов слишком жадных или слишком трусливых, чтобы ехать в обход.» Артес снова приложился к большой щербатой кружке и поерзал, устраиваясь поудобнее: «Который месяц торчу здесь, а толку – чуть. И главное, тут и десятка хватит, ну полутора, нет ведь, отправил всю полусотню. И за что? Я виноват в том, что наемники пропали вместе с кристаллом? Нашел то их Таэль! – Артес допил пиво и потянулся к кувшину за добавкой. – Сидеть теперь здесь и ждать Лисов до посинения! Три месяца почти прошло как слух был, что ратников они собирают и ничего! Ни ратников, ни вестей!»
- Всадники на дороге! – Донесся с левой башни крик стражника – Два десятка при двух телегах!
- О! Еще один купчина, – вышедший из кухни с тарелкой и кружкой в руках Баргоз встряхнулся как охотничий пес почуявший добычу. – Ща пощиплем толстосума! Чей купец?! – крикнул он дозорному
- Кахарец с виду!
- Этот точно что-то дорогое везет ,– Артес отставил кружку и поднялся, – пойду, посмотрю.
Не спеша, с удовольствием потянувшись, Артес пересек двор, вышел за ворота, возле которых стояли двое стражников, и остановился у обочины дороги в ожидании торгового каравана. Хотя в голове у него шумело от выпитого, Артес ясно видел богатую сбрую коней, тоже отнюдь не дешевых, торговых людей, тонко выделанную, добротную одежду, золотую и серебряную вышивку украшающую чалму и халат едущего впереди всадника, дорогие сабли в изузоренных ножнах и еще более дорогие луки его спутников. За спинами верховых виднелись крытые телеги с плотно зашнурованными пологами, влекомые меланхоличными мулами.
Артес вышел на середину дороги и вскинул руку, приказывая купцу остановиться. Предводитель каравана натянул поводья, удерживая недовольно фыркнувшего коня. Вслед за ним остановились остальные всадники и телеги.
- Кто такие? Откуда и куда едем? – лениво спросил Артес. – И чего везем?
- Приветствую тебя, о, воин, да осенит Величайший твою жизнь своей милостью. Меня зовут Саид ибн Салим хар Алатар, родом же я из славного Кханда, стольного града могучего Кахара, величайшего из царств подлунного мира. Милостью Величайшего, веду торговлю тканями, пряностями и диковинами многоразличными, – купец приветливо поклонился, прижимая руку к груди, однако лицо его было донельзя надменным и спесивым, несмотря на широкую улыбку.
«Ну, ничего, сейчас я с тебя спесь-то собью» - подумал Артес, раздраженно дернув щекой.
- Ныне же еду я из Таэра в Дагор, – меж тем продолжал купец, – и далее к берегам Лазурного моря. Везу шелка и атлас заморские, да перец и гвоздику, да еще десяток жменей шафрана на пробу.
- Не маловато ли товара для такого пути? – усмехнулся Артес, глядя как забегали глаза кахарца при этом вопросе. – Навара мало, расходов много. Пряности с севера на юг вести – себе дороже.
- Пряности из самого Саномара везу, – ответил купец, пряча взгляд. – У нас на юге таких нет. Да и сказал же я уж, на пробу. Коли расторгуюсь удачно, буду возить больше и чаще.
- Угу. Все вы так говорите, гости торговые, мол, первый раз, мол, на торг посмотрю, а у самих в загашнике товара в трое супротив показанного, и дороже в пятеро. Не морочь мне голову! – рявкнул Артес. – Говори что везешь, да без утайки!
- Да кто ты такой, что б с меня ответа требовать! – возмутился купец.
- Я полусотник пограничной стражи клана Золотого Медведя! – Артес самодовольно вскинул голову, краем глаза заметив, что стража у ворот и дозорные на башнях внимательно следят за пришлыми. – И пока пошлину со всего товара не заплатишь, через долину Ручьев тебе ходу нет!
-Да разве ж я против, уважаемый, – купец явно не хотел нарываться на неприятности. – Назови цену, я заплачу.
- Говори все что везешь, тогда и скажу, сколько с тебя.
- Величайший свидетель, я уже все назвал!
- Ой, не лги мне, южанин. По глазам вижу, что самое дорогое утаил. А коли нет, так мы сами проверим, тебе то бояться нечего.
- Не надо проверок, почтенный. Товар у меня капризный, попортится, коли распотрошишь.
- Ничего, много не пропадет, а ты все равно на пробу везешь.
- Все одно убыток будет, но твоя настойчивость освежила мою память, – сдался наконец купец. – Совсем забыл что везу с собой бочонок жемчуга синего и ларец малый с лалами.
- Вот, давно бы так, – усмехнулся Артес . – А если подумать, может еще что вспомнишь? Может перетряхнуть твои телеги, глядишь, еще пару сундуков с чем-нибудь ценным найдем?
- Это все, уважаемый! – возопил купец. - Здоровьем семьи клянусь, более нет ничего!
- Ну, то-то же, – смилостивился Артес. – Плати по пять золотых за телегу и по четверти серебра за каждого коня.
- Да это грабежь! – возмутился купец, воздевая к небу руки усеянные перстнями. – Столько даже в Кханде за торг не берут! По четверти серебром за телегу и два гроша за коня плачу!
- Вот и езжай в Кханд через степь, дешево за то проблемы за твой счет, - хохотнул Артес. - А через долину товар в целости до Дагора довезешь. Здесь тебе не стольный град, квартальных и воров нет. Пять за телегу и пятая часть серебром за коня, не меньше.
- Ай, уважаемый, зачем ты так, что я тебе плохого сделал? Товара мало у меня. Половину серебром за телегу и полушка с коня, а?
- Хитер ты купец, да я тоже не лыком шит. Пять за телегу и серебрушка с коня.
Артес с купцом торговались еще час с лишним, поминая всех богов и демонов, семьи, детей родственников до седьмого колена и прочая и прочая. Не по разу то Саид, то Артес в сердцах сыпля проклятьями то хватались за эфесы, то разворачивались чтобы уйти, призывая на голову друг друга громы и молнии, но снова возвращались к торгу.
- Сам властелин Пустынных Змеев говорит твоим языком, – сдался, наконец, купец. – Две и три четверти за телегу и еще полтора за всех коней гуртом. Мое последнее слово!
- Сойдет, – усмехнулся Артес, – приятно иметь с тобой дело, купец. Приезжай почаще.
- Лучше я побольше охраны найму, – буркнул купец, отсчитывая монеты. – Или морем поплыву. Держи свою пошлину, сын дейва.
Артес подхватил приятно звякнувший кошель, шутовски поклонился насупившемуся купцу и, повернувшись к воротам, упустил момент, когда выражение крайней досады сползло с лица кахарца, не заметил, как жестко сузились вдруг глаза купца, как рука плавно скользнула к рукояти сабли. Артес, прикидывая прибыль от успешного «торга» успел сделать лишь один шаг к воротам. За спиной что-то резко свистнуло, шею обожгло болью, и тело вдруг сделалось ватным и вялым. Артес попытался обернуться, но ноги его подогнулись, отказываясь служить, и земля рванулась на встречу. Он успел еще увидеть, как мешком валится с башни тело дозорного, как безвольно обвисают стражники, пришпиленные к створкам ворот длинными стрелами, как мимо часто-часто мелькают конские копыта. Затем багровая пелена затянула все вокруг, стремительно светлея, перешла в яркий всепоглощающий свет, поглощающий сознание, словно степной пожар.
Охранники купца ворвались во двор крепости сквозь распахнутые ворота, рубя растерявшихся стражников изогнутыми саблями. Вслед за ними внутрь ворвались бородатые ратники с топорами и яркими, сине-красными щитами, быстро растекаясь по переходам и башням, с радостным ревом, загоняя отчаянно отбивавшихся стражников в глухой угол двора. Спустя десяток минут над взятой стремительным штурмом крепостцой взвилась, оставляя за собой дымный шлейф, огненная стрела.

Смутный гул, топот ног, голоса и бряцанье оружия едва доносились сквозь плотно закрытую дверь. Анариэль подняла голову, оторвавшись от вышивки, прислушалась, пытаясь понять причину суматохи, как, словно над самым ухом, раскатисто и гулко, взревел сигнальный рог. Отбросив неоконченное, вышивание, хоть как-то занимавшее время в последние недели, Анариэль бросилась к узкому окошку, выходящему в долину. Сквозь тонкую, узорчатую ковань решетки виднелась часть дороги и темнеющий напротив замка гребень кряжа.
По дороге, от Северных Врат скакали всадники, в свете угасающего дня Анариэль ясно различала помпезные бело-золотые накидки дружинников Трора, как видно из тех, что стояли в запиравшей дорогу крепостце. Сейчас трое из них, нещадно нахлестывая лошадей, мчались к крепости. А позади летели конники несшие на плечах плащи более похожие на песчаные шлейфы. Легконогие, поджарые кони, казалось обгоняли ветер, легко настигая беглецов. Вот передовые загонщики настигают отчаянно понукающего коня троровца, легкий взмах, яркий отблеск света на лезвии и голова беглеца слетает с плеч, окровавленным мячиком прыгая по камням. Тело еще не успевает выпасть из седла, а удачливый конник уже ловит за узду обезумевшего от запаха крови коня. Остальные огибают его справа и слева и вскидывают луки. Анариэль будто наяву услышала скрип натягиваемой тетивы, щелчок и злой свист сорвавшихся в полет стрел. Второй беглец, взмахивает руками и валится с седла, утягивая коня в сторону от дороги, поймав затылком отточенную смерть. Конь же первого, почти успевшего достигнуть поворота, встает на дыбы, утыканный дюжиной стрел, и падает, подминая под себя седока. А конники скачут дальше, в считанные мгновения достигнув плато, рассыпаются на пары и тройки, окружая замок, проносятся под самыми стенами, стреляя по бойницам и заборолам на полном скаку. Снизу со двора слышались крики, ругань и топот, лязг опускавшихся решеток, порой перекрываемые гулким голосом рога. Анариэль оттолкнулась от окна, пересекла комнату и рывком распахнула дверь в коридор. Бросив полный презрения взгляд на сумеречников, заступивших проход вниз при её появлении, Анариэль, подобрав подол, поднялась на обзорную площадку. Здесь, высоко над землей властвовал ветер. Тугие воздушные струи, рвавшие с флагштока бело-золотой стяг, с радостью набросились на новую игрушку, растрепав по плечам темно-золотые локоны, заставив длинные рукава платья извиваться в воздухе подобно обезумевшим змеям, а подол, страстным любовником, прильнуть к ногам. Запнувшись о юбку, Анариэль едва на упала на холодный камень пола. Тенью возникший рядом Сантор, подхватил её под локоть, помогая удержаться на ногах. Анариэль, брезгливо дернула рукой, высвобождаясь из аккуратной, но твердой хватки рейдера, в два шага достигла парапета и, впившись в грубый камень побелевшими от волнения пальцами.
С высоты крепость напоминала разворошенный муравейник. Маленькие фигурки бегали по двору, стенам и башням, сходились в кучки и суетливо разбегались в разные стороны. Сквозь свист ветра слышались обрывки команд и проклятий, скрип талей поднимавших на стену камни, бревна и бочонки, скрежет шестерен механизмов и скрип торсионов крепостных орудий на боевых площадках башен. Стражники стреляли со стен вниз, пытаясь попасть в вертких всадников, которые, с удивительной ловкостью и проворством уклоняясь от стрел, гарцевали под стенами, словно насмехаясь над защитниками. У самого края плато, остальные конники остановились под белохвостым бунчуком с золотой, серебряной и изумрудной лентами у самой пики навершия, внимательно наблюдая за происходящим у стен. А по дороге, растянувшись стальной лентой от самых Северных Врат, шло войско. Первыми, покачиваясь в седлах могучих логранских тяжеловозов, ехали воины, чья снежно белая броня и сверкающие золотом и багрянцем щиты, были хорошо известны в обитаемом мире. Под стягом, с которого рвался в полет неистовый Феникс, к крепости Трора подступала гвардия империи. Анариэль перевела глаза на следующий отряд, и сердце её забилось чаще. Следом за гвардейцами ехали эльфы. Высокие, золотистые шлемы увенчанные синими гребнями, сияли словно звезды спустившиеся с небес. Под синими плащами поблескивали чешуйчатые панцири и плескался над строем, на лазурном стяге, не ведающий покоя, Буревестник. Глаза Анариэль наполнились слезами, теплая волна радости накрыла её с головой, смывая с души серый удушливый пепел тяжелых дней плена. Родичи не бросили её, не отказались от своей опозоренной дочери. Анариэль проглотила тугой комок, вставший в горле, с трудом удерживая на лице маску отрешенности и спокойствия
Следом за эльфами шли пешие ратники. Шагали неторопливо, вроде как лениво, однако ж почти не отставая от едущих верхом эльфов. Темные доспехи и низкие шлемы пешцов сливались, создавая иллюзию гигантского многоного существа ползущего по дороге, закованного в ярко красную чешую щитов и ощетинившегося многочисленными иглами копий. За пешцами катились телеги обоза, затем снова пешая рать и, наконец, всадники, чьи светлые доспехи живым серебром мерцали в подступающих сумерках, а на треугольных щитах и изумрудно-зеленом знамени танцевал, изогнувшись в стремительном прыжке, Серебряный Лис.
На локте вновь сомкнулись стальные пальцы, и Сантор оттеснил Анариэль от парапета.
- Спуститесь в свои покои, леди.
- Не смей ко мне прикасаться, выродок! – холодно ответила Анариэль, глядя мимо рейдера, будто его и не было.
Глаза Сантора гневно сузились, но руку рейдер убрал. Анариэль, гордо вскинув голову, развернулась на каблуках и сошла по ступенькам вниз.

Озрик потянул поводья, придерживая Серка. Умный конь, недовольно замотав головой, фыркнул и сошел на обочину. Озрик успокаивающе похлопал коня по сильной шее и осмотрелся. Справа, ряд за рядом ехали латники Сильверфокса, к лагерю, где уже деловито стучали топоры и заступы. Слева же, на другом конце плато, высилась крепость Трора, хмуро глядевшая на окрестности многочисленными провалами бойниц. Стены её были не сильно высоки, особенно если вспомнить творения гномов Кривого Кряжа или тот же Калорн, но сложены были на совесть, на крепком растворе с тщательно заглаженными стыками. Стрелковая галерея, хоть и открытая была усеяна многочисленными зубцами, с площадок башен выглядывали рычаги крепостных катапульт. Массивная надвратная башня защищала крепкие ворота, прикрытые подъемной решеткой. Четырехэтажный донжон возвышался над всей крепостью, держа под обстрелом двор, стены, башни и часть предполья. Озрик скрипнул зубами, за его глупость завтра придется расплачиваться кровью и жизнями его воинам, штурмующим эту твердыню. Он отвернулся, пришпорил коня, посылая Серко вдогон своих латников.
Лагерь встретил Озрика деловитой суетой. По краям уже топорщились заостренными кольями рогатки, позади которых дружинники вкапывали бревна частокола, дробя заступами каменистую землю. Внутри ограды поднимались шатры и палатки, навесы для телег и припаса, бадьи с водой и обложенные диким камнем очаги, пламя костров уже облизывало закопченные котлы, возле которых суетились кашевары, готовя товарищам сытный ужин.
Спешившись возле своего шатра, Озрик передал поводья коневоду, а сам вошел под полог. С наслаждением скинув шлем и наручи, Озрик повесил пояс с оружием на столб, плеснул себе вина и прошелся по комнате, разминая ноги после долгого дня проведенного в седле.
За полотняной стеной послышались шаги, откинув полог, Этель шагнул внутрь шатра, расстегивая на ходу фибулу плаща.
- Выпьешь? – Озрик выразительно качнул кувшином
- Давай. В горле пересохло совсем, – Этель сбросил пропыленный плащ и принял кубок. – Все устроились, отставших нет – он отпил вина и продолжил – Крепость взята в кольцо, мышь не проскочит. Оба перевала тоже наши. Люди чуть передохнут и можно пробовать этот орешек на зуб.
- Вот об этом сейчас и поговорим. Градимир!
Дружинник беззвучно скользнул в шатер и замер у входа.
- Позови воевод. Скажи, жду их незамедлительно.
Градимир кивнул и так же беззвучно вышел.
- Будто подменили парня, – Этель задумчиво покрутил кубок в руке. – Совсем другой стал.
- Говорил я с ним еще в лагере под Калорном, – Озрик устало потер виски. – Нет его вины в том разе. Ан нет, стоит на том, что не избыл. Даже не знаю, брать его в бой или тут оставить.
- Оставишь, так сбежит – махнул рукой Этель – так что бери, может и сгодится.
Полог качнулся, в шатер вошли Халдор и Саид. Почти сразу за ними медведем ввалился Мстивой. Не успел Озрик разлить вина пришедшим как, колыхнув вечерним ветерком пламя светильников, пришли Галиат, Бранир и Ратмир.
- Ну, други. Что скажете? – спросил Озрик, едва все расселись
- Поглядел я на сей острог, - пожал плечами Мстивой. – Крепка конечно, но мыслю, сдюжим. Стены-то не шибко высоки, подходящие лесины мои робяты уже срубили. До утра всяко обтесать успеем. А там, даст Лесной отец, и на стену взберемся, буде стрелки ратников прикроют.
- Место для лучников подыскали хорошее, – сказал Галиат, и Ратмир кивнул, подтверждая слова эльфа. – На стенах головы поднять не смогут, покуда в колчанах стрелы не кончатся.
- Добре, – Озрик тихонько сжал на запястье Алую ленту, что жгла руку сильнее расплавленного металла. – Саид?
- Быстрее ветра будем мчаться, клянусь престолом Величайшего! – воскликнул кахарец. – Нукеры сегодня до самых стен дошли, поле ровное как шелк!
Халдор лишь проворчал, что гвардейцы рождены готовыми.
- К вящей радости Ульма сделаем то, что должно, – добавил Бранир.
- Ну что ж, тогда с последними звездами и начнем.

Сладок предутренний сон, крепко держит в своих тенетах. А тем, кто не глаз бодрствует, спать хочется в тройне, и даже бодрый утренний ветер не может разогнать дремоту. Глаза, словно заполненные чем-то тяжелым смыкаются сами собой. А изнутри, сладкий голосок шепчет, что это ничего, если смежить веки на пару мгновений, всего на пару и все.
Резкий щелчок, будто удар огромного хлыста, которым Погонщик Туманов собирает свои стада, разорвал тишину, спугнув сонных птиц. Едва заметное в предрассветном сумраке, облако стрел взметнулось над покрытым лесом склоном, взмыло в поднебесье, сверкая оголовками в первых лучах зари, словно рой падающих звезд, замерло на мгновение и смертоносным дождем обрушилось на обреченную крепость. Не ведающие промаха эльфийские стрелы пробивали доспехи, навылет пронзали тела, обрывали канаты воротов, уродуя катапульты и крепостные арбалеты на башнях, глубоко вонзаясь меж плитами кладки, прочно пришпиливали людей к стенам и настилам. C дозорной площадки заполошно взревел рог, призывая защитников к оружию, а на смену первому ливню уже торопился второй и третий. Лучники на склоне, размеренно опустошали колчаны, каждую минуту обрушивая на крепость тучу стрел, не позволяя стражникам пробраться к зубцам, бойницам и крепостным орудиям.
- Ну, теперь и наш черед, други, – Мстивой сплюнул травинку и покрепче ухватился за поперечину на торце шеста. – Бой!
Россавы дружно рванулись вперед, бегом миновали плато, набирая разбег перед громадой стены, смутно видневшейся на фоне просветлевшего неба. У самого фундамента Мстивой с силой оттолкнулся от земли и, толкаемый шестом, побежал вверх, едва касаясь ногами грубой кладки. Стрелы перестали сыпаться на крепость в тот момент, когда первые ратники перевалили через гребень. Из башен и из-под навесов с воплями полезли стражники, стремясь скинуть немногочисленных пока ратников вниз. Мстивой отбросил шест, кувырком погасил скорость и с колена метнул топорик в набегавшего копейщика. Лезвие с хрустом вошло в лоб стражника, отбросив его мертвое тело под ноги товарищей, подарив воеводе несколько драгоценных мгновений. Мстивой успел перекинуть щит со спины на руку, отбив им выпад следующего копейщика и, выхватив меч из ножен, рубанул вдоль древка. Добрая россавская сталь с легким шелестом вспорола воздух, легко перерубая обе руки стражника. Копье, с обрубками рук на древке, полетело вниз, а наемник дико закричал, глядя выпученными глазами на культи из которых толчками выплескивалась кровь. Мстивой увернулся от брошенной кем-то сулицы и отступил, прикрываясь впавшим в ступор стражником, отбиваясь мечом и щитом от сыплющихся слева и справа ударов. Сталь лязгнула о сталь, подоспевший на помощь Трувор Огневка отбил удар протазана, предназначенный Мстивою, и встал плечом к плечу с воеводой. Слева же занял место один из Лосей, словно детской погремушкой, крутивший своей массивной палицей. Мстивой, улучив момент, оглянулся. Позади, захваченный участок стены удерживали еще трое россавов, медленно пятясь под напором стражников. Но уже лезли по приставленным лестницам остальные побратимы и поморы, сходу бросаясь в схватку, торопясь вплести ярость своих топоров и секир в песню россавской стали. Привычные к лихим набегам и злым абордажным схваткам, северяне умело влились в россавский строй, поддергивая вражеские щиты, обрубая древки копий, подрезая ноги троровцев широкими, тупоносыми тесаками.
- Бой! – взревел Мстивой и повел отряд, десятка три ратников, на прорыв к башне.
Наспех выстроенную линию щитов, ратники прорвали в считанные секунды. Рыжебородый помор, надсадно хекнув размахнулся топором, вкладывая всю силу в удар. В грудь силача вонзились сразу два копья, пронзив помора насквозь, но удар достиг цели. Тяжелое лезвие раскололо щит стражника, оставив в его руках лишь петли с сиротливо болтающимися обломками досок. Трувор, не теряя времени, без замаха ударил в горло невезучего стражника, почти срезав ему голову, а Мстивой бросился в открывшуюся брешь, увлекая за собой ратников. Россавы разметали воинов Трора, сбрасывая их со стен, рванулись к двери. Часлав Сохатый вбил обломок копья в щель между створкой и косяком, не дав троровцам закрыться изнутри.
На площадке Мстивой разделил отряд, отправив десяток поморов вниз, защищать вход в башню со двора. Сам же с оставшимися ратниками полез на верхний этаж, туда, где находились механизмы ворот. Одолев полтора десятка ступеней, россавы выскочили на площадку, где возле бойниц стояли арбалетчики. Щелкнули тетивы. Арбалетчики осыпали ратников роем коротких стальных болтов. Два таких пробили подставленный воеводой щит, до половины высунувшись с внутренней стороны, один с лязгом отскочил от стены, рядом с головой, еще один пробил горло Яру Сычу.
Отбросив разряженные арбалеты, стрелки схватились за мечи. На площадке закипела жестокая схватка. Мстивой скользнул вправо, отбил щитом размашистый удар и, по самую рукоять, всадил клинок в, защищенный лишь тонкой кольчугой, живот арбалетчика. Провернул меч, распарывая внутренности, и выдернул окровавленное лезвие, отшатнувшись назад. Арбалетчик сдавленно охнул и рухнул на пол, пытаясь руками зажать страшную рану. Мстивой нырнул вперед, уходя от меча, с разворота рассек горло второго стрелка, едва увернувшись от брызнувшего из распоротых жил фонтана крови, отбросил щитом третьего и выскочил на открытое пространство, позади ратников, добивавших последних стрелков.
- Трувор! Держи всходы со своими, чтоб в спину не ударили! – крикнул Мстивой, перекрывая грохот боя кипящего внизу. Поморы держались, отбиваясь от наседавших троровцев. – Остальные, крутим лебедки! Скорее!
Россавы, побросав щиты, налегли на рукояти лебедок, чьи массивные барабаны стояли посередине площадки. Скрипнули оси, лязгнули на тянувшиеся цепи, загрохотала поднимаясь решетки и массивные створки ворот медленно поползли в стороны.

- Ну, наконец-то! – облегченно пробормотал Саид. Крепко держа повод пляшущего в нетерпении коня. Решетки и ворота крепости начали открываться. – Вперёд Воины Спящей Змеи! Нас ждет отличный бой, богатая добыча и великая слава! Во славу Величайшего! Яла! Яла! - Саид дал шпоры коню, отпуская узду, и скакун рванулся с места в карьер. Позади загрохотали по каменистой земле копыта коней его нукеров. –Харрр!
- Яла! Яла! Харрр!!! – неистовый кличь пустынной конницы взлетел в небеса, подстегивая несущихся во весь опор скакунов. Деревья, камни мелькали мимо почти не различимые в утренних сумерках, уносясь назад вместе с отбрасываемой копытами коней землей. Мир для Саида сузился до темного зева ворот, где редкая пока цепь защитников, выстраивала стену щитов в попытке остановить прорыв сынов Величайшего.
- Яла! Харрр!! – Предчувствие сечи и радость предстоящего боя переполняли Саида. Кахарец засмеялся диким клекочущим смехом.
Согласным движением легли длинные копья, целя остриями в глупцов, дерзнувших заступить путь и конная лава, сбившись в плотный клин, захлестнула строй щитовиков. Грохот сшибки, треск ломающихся копий и щитов, ржание падающих лошадей, крики умирающих людей слились на несколько мгновений в единый оглушающий рев. А затем, стоптав заслон, кахарцы ворвались в крепость и прянули в стороны, юркими уклейками уходя от болтов, стрел и копий защитников.
Бросив поводья, Саид метнул чудом уцелевшее копье, пригвоздив выскочившего на плоскую крышу конюшни лучника к стене, и рванул саблю из ножен. Синеватый, круто изогнутый клинок, со свистом рассек воздух, чуть-чуть, буквально самой кромкой касаясь воинов Трора. Но этого хватало, чтобы попятнанные саблей наемники падали, пытаясь зажать длинные тонкие разрезы, через которые толчками уходила жизнь. Саид вертелся в седле, раздавая удары, умный конь, злобно прижав уши, бил копытами и кусал всех до кого мог дотянуться, оберегая хозяина.
Кахарцы носились по двору крепости подобно пустынным дейвам, загоняя попятившихся было стражников, но из распахнувшихся дверей донжона, на подмогу защитникам спешили все новые и новые десятки закованных в броню пешцов. Длинные пики все чаще дотягивались до стремительных всадников, выбивая нукеров из седел, жестоко раня коней. Прикрываясь тяжелыми, ростовыми щитами, троровцы мало помалу смогли составить сплошную стену, оттесняя конников от ворот в глухую часть двора. Кахарцы волчками вертелись в седлах, рубили древки и руки. Спешенные всадники, подхватив с земли чужие копья и щиты, сходились плечом к плечу, закрывая собой раненых товарищей. Кто-то, отъехав назад, тянул уже тетиву тугого лука, пуская стрелы, но силы были слишком неравны. Кахарцев брали в кольцо, лишая маневра и места для скачки, били копьями, засыпали стрелами и сулицами, стаскивали с седел крюками. Горстка смуглолицых храбрецов таяла, словно кусочек драгоценного сахара брошенного в кипяток. Кахарцы сдерживали натиск наемников из последних сил, когда из ворот донесся нарастающий рев атакующей пехоты. Тесно сбив щиты, ощетинившись остриями саррис, гвардейцы врезались во фланг и тыл наемникам Трора.
- На смерть!
Саррисы ударили дружно, словно ведомые одной рукой. Щитовики привычно навалились плечами, давя, толкая уцелевших после первого удара копий, мерно работая широкими, короткими мечами.
Лангедок шагал в четвертом ряду, сжимая вспотевшими ладонями тяжелое древко саррисы, раз за разом выбрасывая оружие вперед, стараясь попадать в лад с соседями по линии. Собственный щит Лангедока сейчас висел на спине, тяжелое копье требовало работы обеих рук. Пот градом катился по лицу, руки гудели от напряжения, к ногам словно привязали две тяжелые гири, но Лангедок лишь упрямо стискивал зубы и шагал дальше. Где-то впереди, сжав петли большого щита, шел в строю отец и больше всего на свете Лангедок боялся подвести его. После, когда они вернуться в лагерь, можно будет упасть на попону и наслаждаться покоем и неподвижностью, но сейчас…
Сильный удар под срез шлема прервал мысли мальчишки, и свет перед глазами померк, сменяясь непроглядной тьмой беспамятства.
Под натиском гвардейцев строй защитников дрогнул, прогнулся дугой. А когда в бой вступили латники Сильверфокса, рассыпался на множество мелких поединков. Оставив гвардейцев добивать наемников, Озрик, собрав людей в кулак, прорвался сквозь хаос сечи к дверям донжона. Из бойниц по латникам хлестнули стрелы, глухо барабаня по щитам.
- Таран несите! – надсаживаясь, закричал Озрик, в сердцах врезав по закрывшимся пред самым носом дверям.
Сбоку, от конюшни, пригибаясь под свистящими стрелами, латники приволокли вывернутый с корнем длинный столб коновязи.
- Щиты поднять! Бей!
Латники вскинули щиты, один над другим, в три ряда, закрывая товарищей. Подхваченное десятком рук бревно с грохотом ударило в створки. Раздался скрежет и хруст. За дверью что-то рухнуло, но створки устояли. Латники вновь раскачали бревно, ударили раз, другой, третий. Четвертый удар проломил левую створку, опрокинув наспех возведенную баррикаду. Изнутри вновь полетели стрелы, сбивая людей с ног. Второй залп защитники сделать не смогли. Ратники Озрика, закрывшись щитами, ринулись внутрь, снося с петель уцелевшую створку, разметав в стороны остатки завала, рубя нерасторопных стрелков, все еще пытающихся перезарядить арбалеты. Озрик отбил щитом выпад мечника, позволив клинку соскользнуть вниз, и ударил в открывшееся на мгновение левое плечо, дробя ключицу, распарывая шею наемника острыми лезвиями шестопера. Мечник кулем осел на пол, захлебываясь кровью, надсадно хрипя сквозь алую пену, выступившую на губах. Озрик переступил через его тело, отмахнулся щитом от другого мечника, отбросив его под удар идущего слева Мизгиря, и прорвался из узкого алькова в холл, откуда брали начало два коридора и лестница. Обширный холл, украшенный узорчатой кладкой и тонкими резными колоннами, освещенный масляными светильниками, носил следы поспешных приготовлений к бою. Повсюду валялись обломки скамеек и столов, стащенных из ближайших комнат, резьба с колонн была отбита во многих местах, по гладкому мраморному полу тянулись длинные царапины.
Арбалетный болт, с глухим треском ударил в щит, пробил обтянутое кожей дерево и чувствительно ткнул Озрика в бок, едва не прорвав кольчугу. Мимо тут же просвистело копье, брошенное сильной рукой Градимира, и арбалетчика отбросило к стене.
- Мизгирь! На лестницу! Этель, правый коридор! Остальные за мной!
Штурмующие разделились. Три десятка ведомые Мизгирем начали подниматься по лестнице к верхним этажам, откуда вскоре донесся ожесточенные крики и звон оружия. Этель с полусотней нырнул в коридор, идущий вдоль внешней стены донжона. Озрик, сдернув с кольчуги зацепившийся за нее болт, повел оставшихся к главному залу.

Всю ночь Анариэль не сомкнула глаз, то всматриваясь в бархатную тьму за оконцем, ловя отблески костров, невидимого из её покоев, лагеря, то меряя шагами комнату. И поэтому стала одной из немногих увидевших начало штурма. Сжав прутья решетки, Анариэль, едва не забывая дышать, смотрела как темный склон горы вдруг изверг поток стрел, как заметались по стенам стражники в поисках укрытия от беспощадного ливня, как лихим наскоком воины Озрика ворвались на стену, рубясь со стражей. Увидела как, дрогнув, поползли в стороны створки ворот, как во двор ворвались всадники, а затем пешие ратники в яростной сече прорубались к дверям донжона.
Пинком распахнув дверь, в комнату влетел Трор. Его роскошный, золоченный доспех поблескивал в свете ламп, но борода, обычно тщательно расчесанная, топорщилась сальными прядями, лицо цветом соперничало со спелой свеклой, маленькие глаза злобно поблескивали, а руки стискивали широкий пояс, шитый золотом и каменьями так что прочная воловья кожа трещала и гнулась под побелевшими пальцами.
- Они прорвались. Уходим, – голос гнома дрожал от едва сдерживаемой злости, ноздри гневно раздувались. – Тащите её за мной. Уйдем боковым тоннелем.
Из-за спины гнома выступили рейдеры. Анариэль не успела даже ахнуть, а Сантор уже оказался рядом, крепко сжав её локоть. Справа встал Андоран и мягко толкнул Анариэль к двери.
- Шагайте, леди, – Сантор сильнее сжал пальцы и рука эльфийки мгновенно отнялась, – не надо делать глупостей.
Подталкиваемая рейдерами Анариэль, вслед за Трором, спустилась по лестнице. Пройдя два пролета, они миновали площадку второго этажа и уже свернули к лестнице на первый, когда снизу, из-за поворота показались спины медленно пятившихся наемников, отступавших под натиском воинов с Серебряным Лисом на треугольных щитах.
- Назад, – сдавленным шёпотом прошипел Трор, отшатываясь. Лицо гнома перекосилось от злости. – Обратно, скорее! Наемники лисов долго не удержат!
Трор бегом проскочил в коридор, ведущий к кладовым этажа. Пробежав до конца, он отворил неприметную дверцу в стене, за которой начиналась лестница, приведшая беглецов в узкую, темную галерею хозяйственного крыла. В самом конце Трор распахнул еще одну дверь и все четверо выбрались в пустую сейчас кухню. Слева, почти всю стену занимала массивная печь со множеством закрытых и открытых топок и огромным очагом с цепями, крюками для котлов и вертелом. Вдоль правой стены тянулись стойки, полки и стеллажи с посудой, утварью и припасами потребными на кухне. Центр перегораживал большой, широкий стол.
Рейдеры повели Анариэль вслед за Трором к дальней стене, где был виден выход в обводную галерею, по которой гном собирался проскользнуть к спуску в подвал и подземному ходу, уводящему далеко за пределы крепости. Беглецы дошли почти до середины кухни, когда дверь в обводную галерею рухнула сорванная с петель и внутрь повалили латники Сильверфокса.
Идущего впереди своих воинов Этеля Анариэль узнала сразу, несмотря на высокий шлем с забралом полумаской и кольчужной бармицей, скрывавшей лицо. Их взгляды пересеклись на долю секунды и время замедлило свой бег, потянулось густой патокой.
Вот Этель взмахивает мечем, бросаясь вперед, Трор перехватывает поудобнее топор, пятясь к только что покинутой галерее, Сантор тянет её за руку оттаскивая назад, а Андоран, искривив тонкие губы в бледной усмешке , вскидывает лук, нацеливая стрелу с граненым наконечником в горло Этеля. У Анариэль перехватило дыхание, словно грудь сдавило ледяными тисками и она, не медля более ни мгновения, что есть силы, вбила каблук сапога в ногу рейдера. Ошеломлённый внезапным ударом и острой болью, Сантор взревел и на мгновение ослабил хватку. Анариэль рванулась, выдергивая руку из ослабевших пальцев, и полоснула короткими, но острыми ногтями по лицу Андорана. Рейдер дернулся, уклоняясь от удара, успел частично прикрыться плечом. Но стрела, сорвавшись с тетивы раньше времени просвистела много выше цели, а ногти эльфийки все же располосовали щеку, едва не выбив глаз, оставляя за собой глубокие, кровоточащие царапины. Опомнившись, Сантор схватил было Анариэль и едва увернулся от стремительного удара разъяренной эльфийки. Сберегая лицо, он пропустил удар ногой в пах и, скорчившись в три погибели, рухнул на колени, уткнувшись лбом в пол. Обретя свободу, Анариэль рванулась навстречу Этелю, высоко поддернув, путающиеся в ногах, юбки.
В попытке схватить ускользающую эльфийку, Трор бросился вперед, но смог ухватить лишь край рукава. Ткань треснула, расходясь по шву и Анариэль вырвалась, оставив Трору оторванный рукав. Трор бешено заорал и полез вперед, размахивая топором.
- Назад! Недомерок придурочный! Куда попер?!! – крик Андорана, едва смог пробиться сквозь пелену бешенства, охватившего Трора. Он остановился, тряхнул головой, приходя в себя.
Анариэль уже добежала до другого конца комнаты, укрылась за спинами воинов, надвигавшихся сейчас на Трора. А позади, Андоран уводил хромающего и то и дело сгибающегося пополам Сантора в галерею для слуг.
- Да гори оно все ярким пламенем, спали вас горн! – заорал, наконец, гном и бросился помогать рейдерам добраться до двери раньше латников Сильверфокса.
Подхватив Сантора за пояс, Трор буквально вволок рейдера в коридор, захлопнул за Андораном дверь и задвинул массивный засов, подперев для верности, неизвестно как оказавшимся здесь ухватом.
- Ты идиот, гноме! – прошипел Андоран, стирая кровь с лица. – Какого хрена ты рванулся туда? Мозги все протрахал? Или смерти ищешь? Так я тебе обеспечу, но только после того, как ты выведешь нас из этого ублюдочного замка!
- Придержи язык, урод! – зарычал гном – Или я тебе его укорочу!
- Смотри не надорвись, недомерок! – в руке Андорана сверкнуло лезвие кинжала. – Прыгать высоко придется!
- Заткнитесь вы оба! – прохрипел Сантор, кое-как распрямляясь. – Нашли время длинной меряться! Трор, отсюда другой выход есть?
- Через главный зал, – буркнул гном, не опуская топора, глядя на Андорана исподлобья. Рейдер издевательски причмокнул губами, крутанув в пальцах кинжал.
- Ну, так веди туда. Быть может, получив обратно жену, Озрик угомонится.

На входе в главный зал латникам Озрика заступили дорогу воины Трора. Построившись в бело-золотую фалангу, бывшие храмовники ждали атаки, готовые дорого продать свои жизни. В этом строю уже не было наемников. Здесь стояли только те, кто пришел с Трором в Долину Ручьев год назад.
Озрик поднял руку, удерживая рвущихся в бой дружинников.
- Шек, – Озрик чуть повернул голову к десятнику, не спуская глаз с вражеского строя. – Там, в коридоре были такие колонны вдоль стен. Возьми людей, и тащите одну сюда.
Десятник кивнул и попятился, пробираясь в задние ряды. Его место тут же заняла Эванс. Противники замерли в хрупком равновесии, казалось, что сам воздух сгущается между ними и дрожит от нарастающего напряжения. Храмовники, не желая терять выгодную позицию, ждали, ждал и Озрик, понимая, что схватка в устье узкого коридора обойдется воинам Сильверфокса слишком дорого.
Наконец, позади раздались торопливые шаги, и тяжелое дыхание людей волочивших с собой увесистую восьмигранную стелу, украшенную барельефами и исписанную заковыристыми гномьими рунами.
- В стороны! – рявкнул Озрик, едва стелу доволокли до последней шеренги. – Бросай!
Дружинники мгновенно бросились к стенам. Массивный каменный монолит, раскаченный сильными руками пролетел по коридору, с грохотом рухнул на пол, разворачиваясь боком и, словно городошная бита, врезался в фалангу троровцев, сминая нерасторопных.
- Бой! – взревел Озрик, бросаясь вперед.
Ратники Сильверфокса навалились на потерявших строй троровцев, прорвались в главный зал, оттесняя защитников к стенам. Среди блеска позолоты, многоцветных мозаик, гладких колонн и покрытых резьбой стен разгорелась жестокая сеча. Топча сорванные гобелены и драпировки из драгоценного ийсунского шелка, ломая резную мебель и кованые шандалы, заливая кровью узорчатый пол тут и там, люди яростно рубили и резали друг друга.
Озрик с трудом увернулся от удара широкого, тяжелого даже с виду меча. Его противник, дюжий ратник в массивной кирасе, поверх двойной кольчуги, размахивал своим клинком легко, словно пушинкой, рубя с плеча, со всей силы, видимо желая, если и не располовинить Озрика, то как минимум снести ему голову с плеч. Стальная, отточенная полоса с шелестом устремилась вниз, набрав на замахе убийственную силу. Озрик, пригнувшись, нырнул под опускающийся меч, закрыл противнику обзор вскинутым щитом и вбил шестопер под нижний край кирасы, туда, где тело ратника прикрывала только кольчужная сетка, разорвавшаяся под стальными перьями, будто гнилая мешковина.
Раздался влажный хруст. Ратник взвыл на высокой ноте, переходящей в визг, выронил меч и, переломившись в поясе, рухнул на пол схватившись руками за развороченный живот. Озрик резко крутнулся влево, отбивая оковкой щита летящий в бок клинок, зацепил меч, протягивая его вперед, и обрушил шестопер на вытянувшиеся слишком далеко руки, дробя кости, разрывая мясо и жилы. Незадачливый мечник закричал от боли и тут же поперхнулся криком. Стальной, оперенный шестигранник коротко ударил в лицо, превращая его в месиво из костей, мяса и лоскутов кожи.
Озрик, пользуясь секундной передышкой, осмотрелся. Справа, возле стены ожесточенно отбивались троровцы, чуть в стороне от общей свалки Градимир, свалив одного противника схватился с памятным по давним событиям Айей. Мрачный Град, отбивая выпады скупыми движениями секиры, теснил ближника Трора к чудом уцелевшему столу. Слева же, защитники крепости, умело использовав колоннаду, сдерживали пока натиск Латников Сильверфокса. В самом конце зала Озрик заметил вдруг знакомый отблеск. Обогнув портик, он пошел в ту сторону, лавируя между обломками, стараясь не упустить из виду приметную фигуру.
Трор, прижимаясь к стене, бился с Эванс и Шеком. Топор в руках гнома, мелькал в воздухе, раз за разом отбивая удары. Сам Трор, с удивительной ловкостью, бросался то в право, то влево, не позволяя противникам взять себя в клещи. Выгадав момент, когда Эванс, обходя переломанный напополам стол, оказалась за спиной десятника, Трор нырнул по клинок, подпрыгнул живым мячом, буквально повисая на Шеке и рубанул топором за кромку щита. Сталь, кованная в подгорных кузнях, прорубила нагрудник, угодив в стык пластин, рассекла кольчугу и до половины лезвия погрузилась в тело, круша ребра и располосовывая легкие. Шек захрипел, захлебываясь кровью и рухнул лицом вниз, продолжая сжимать бесполезный теперь меч. Трор отскочил от падающего тела, выдернув топор и бросился к Эванс. Девушка вскинула сабли, принимая удар на перекрестье клинков, но отвести или вывернуть топор из рук гнома не успела. Трор резко дернул оружие назад, цепляя обе сабли бородкой топора, рванул вбок, вырывая клинки, вырывая клинки из рук Эванс. Обезоруженная Эванс едва успела отшатнуться от рассекшего воздух возле самой груди стального полумесяца, отскочила назад, выдергивая из за пояса кинжал.
Озрик рванулся вперед, раздавая немногим попавшимся по дороге троровцам увесистые оплеухи щитом и шестопёром, чувствуя как в груди поднимается ледяная волна бешенства, туда, где гном загнал Эванс в угол. Шлем с девушки был сбит метким ударом, русые волосы, слипшиеся от пота и крови, сочившейся из длинной ссадины падали на глаза, мешая видеть, левая нога, задетая топором, подгибалась, и Эванс едва стояла, опиравшись спиной о стену, держа перед собой кинжал, выписывающий замысловатые кренделя в дрожащей от усталости и боли руке.
Трор мягко подался вперед, резко взмахом выбил кинжал и вскинул топор для последнего удара.
Понимая, что ему не успеть, Озрик метнул в Трора шестопер. Тяжелое оружие, блеснув острыми перьями в свете первых солнечных лучей, проникших сквозь лишенные стекол окна, ударило точно в древко, вырвав его из рук гнома. Топор, высекая искры, рухнул в паре шагов от сражающихся. Эванс, державшаяся только на одной силе воли, перевела дух и сползла по стене, теряя сознание, а Трор ошарашенно обернулся, увидел приближающегося Озрика и, зарычав, словно дикий зверь, рванул из ножен меч, подхватил с пола щит и бросился на побратима.
Размахнувшись, Трор ударил под щит, стараясь зацепить руку кончиком клинка. Озрик чуть сдвинулся вправо, и лезвие меча бессильно скользнуло по стальной оковке щита, высекая скупой сноп искр. Озрик шагнул вперед, отбрасывая меч Трора еще дальше, сделал выпад и черный клинок, словно живой обогнул вскинутый гномом щит, лязгнул по золоченной кирасе. Трор отскочил, разрывая дистанцию. Наплечник, попавший под удар, свободно болтался на одном ремешке, ударяясь о спину.
Бешенство, подступило к самому горлу гнома, вытесняя страх.
- Убью! – заорал Трор, вновь бросаясь вперед, обрушивая на Озрика град ударов. Под бешеным натиском Озрик отступил на несколько шагов, чувствуя как трещит под градом ударов щит.
Трор бил то справа, то слева, рубил с плеча, вкладывая всю силу в удар, пытался достать ноги, выбрасывая меч на длину руки, то кружил вокруг, отыскивая бреши в защите, то почти повисал на щите Озрика, выкручивая кисть под немыслимыми углами. Дважды его клинок находил лазейки, со скрежетом скользя по кольцам доспеха, оставляя на воронении кольчуги длинные царапины, но пробить сработанную россавскими кузнецами броню не смог.
Очередной выпад провалился в пустоту. Озрик, до сих пор встречавший удары выставленным щитом, просто уклонился пропуская летящий в грудь клинок мимо себя, со всей силы ударил по краю вскинутого над головой щита, заставив тяжелый диск провернутся на руке гнома и пнул Трора в живот. Тяжелый, подкованный металлом сапог на полвершка вмял кирасу на груди гнома. От удара Трор отлетел на пару саженей назад, не упав только потому, что врезался спиной в стену.
Тряхнув головой, Трор, огляделся. Бой в главном зале затихал. Остатки его бойцов, отчаянно отбивались от вцепившихся мертвой хваткой Лисов, были слишком далеко. Рейдеров нигде не было видно. Лазутчики и убийцы, они умело растворились в тенях и сутолоке боя, выжидая шанса скрыться. А может уже и выбрались из крепости. Снаружи постоянно прибывали новые ратники графской дружины, усиливая натиск. Страх, задавленный волной бешенства, вернулся, неспешно запуская свои липкие, холодные щупальца в глубину естества, сковывая сердце, сбивая дыхание, окатывая тело ледяной струей. Гном перевел взгляд на Озрика, надвигавшегося с неумолимостью обвала, читая в его движении свой приговор.
- Убью! – давя страх, зарычал Трор и в третий раз бросился на человека, за которого не так давно готов был отдать жизнь.
Перепрыгнув через летящий в ноги меч, Трор повис на щите Озрика, утягивая его вниз своим весом, вслепую нанося удары за кромку, надеясь пробить кольчугу на спине или на боку. Размахивая мечом как одержимый, давя всей массой, Трор пропустил замах Озрика. Стальной шар противовеса опустился на шлем, перед глазами вспыхнули радужные искры, Трор зашатался, ошеломленно мотая головой, не замечая падающего на него клинка. Озрик ударил поверх опустившегося щита, ударил резко, с оттягом. Черный клинок пробил наплечник, вспорол поддоспешник из толстой воловьей кожи, скользнул по телу, оставляя за собой глубокий, длинный разрез. Острая боль пронзила Трора, возвращая плывущее сознание. Он отскочил в сторону, едва отбив следующий выпад, отдавшийся новой волной боли в раненой руке. Удары последовали один за другим, не давая ни мгновения передышки. Озрик с силой бил по щиту и с каждым ударом рука гнома слабела, все ниже и ниже опускаясь под тяжестью окованного сталью диска. Наконец пальцы его разжались, щит, покрытый зарубками и щепой, с грохотом рухнул на пол. Следующий удар едва не лишил Трора меча и он, отчаявшись отбиться, швырнул щит Озрику под ноги и бросился вперед, выставив клинок перед собой, словно копье, вкладывая в этот бросок все оставшиеся силы.
Озрик словно ждал именно этой отчаянной атаки. Плавно шагнув влево, он чуть развернул щит, позволяя мечу Трора скользнуть в пустоту, утягивая за собой хозяина. Инерция броска уносила гнома за спину Озрика, который с плеча рубанул открывшуюся спину гнома, вложив в удар, набранный на развороте размах. Пробив чешуйчатый воротник и верхний срез кирасы, вороненый клинок как в масло вошел в тело, перерубая ключицу и хребет.
По телу гнома прокатилась огненная волна, оставив за собой звенящую пустоту, ноги подломились и, гремя доспехом, Трор рухнул, пробороздив пол своим безвольным телом. Сознание поплыло, скатываясь в бездну, глаза остекленели и последний вздох, едва слышным хрипом сорвался с пересохших губ.
Озрик опустил меч, подошёл к распростертому телу, опустился на одно колено, глядя как растекается я лужа крови, пятная застывшее в агонии лицо побратима.
- Ну, вот и все, брат – глухо произнес Озрик, поднимаясь – Ты получил то, чего так долго добивался.
Усталость навалилась как-то сразу, тяжелым ватным одеялом укутывая разум. Заныли синяки и ссадины там, где вражеские мечи прошлись по броне. Озрик оперся спиной о колонну, едва подавив желание рухнуть прямо здесь, и заставил себя осмотреться.
Бой закончился. Последних троровцев перекололи рогатинами подоспевшие россавы и сейчас ратники вязали немногочисленных полоняников, ходили по залу, отыскивая своих раненых и убитых, собирали оружие, стаскивали тела троровцев в один угол.
Со второго удара петли не выдержали и дверь с грохотов рухнула. Латники ринулись в открывшийся ход, выплескиваясь в зал. Анариэль перешагнула через обломки и остановилась в растерянности. Поверх плеч воинов своей охраны, что телами и щитами заслоняли госпожу, ей открылась картина ужасного погрома. В огромном зале, не осталось ни единого целого предмета, кроме массивного каменного кресла принадлежавшего Трору. Повсюду лежали тела людей, изрубленные, иссеченные, пробитые копьями. Стены и пол были залиты кровью, от занавесей остались жалкие обрывки. Многие окна зияли пустыми провалами, где, словно выбитые зубы, сиротливо торчали осколки стекол. Колонны светло красного мрамора, еще вчера отполированные до зеркального блеска, усеивали сколы и зарубки от оружия. Взгляд Анариэль растеряно скользил по хаосу оставленному боем, пока не наткнулся на тело Трора, распластавшееся шагах в десяти. Трор лежал лицом вниз в луже крови. Роскошная броня гнома была изувечена. Один наплечник отсутствовал, лишь торчали обрывки ремешков, второй, исковерканный страшным ударом, выглядел мешаниной из погнутых чешуек и обрывков ремней. Воротник из квадратных стальных пластинок пересекал длинный разруб. Покореженная кираса выглядела так, будто гнома жевал дракон. Сердце Анариэль сжалось от ужаса, взгляд заметался, разыскивая мужа. Озрик нашелся в шаге от тела Трора. Запалено дыша, он стоял, привалившись спиной к колонне. Щит в левой руке был изрублен, щепки ежиными иголками торчали в разные стороны, кольчугу покрывали отливающие серебром следы от ударов. Лицо осунулось, словно разом постарев на десяток лет, под глазами залегли глубокие тени.
Почувствовав взгляд, Озрик поднял голову. Несколько мгновений он смотрел, словно не понимая, потом отшвырнул изуродованный щит, стянул шлем и пошел к ней, прихрамывая и кренясь на бок как корабль в жестокий шторм.
Анариэль бросилась навстречу, покрыв разделявшее их расстояние едва ли не одним прыжком. Прижалась, пряча лицо на груди, не чувствуя жёстких колец доспеха, наплевав на кровь, гряз и копоть покрывавшие Озрика с ног до головы, ощущая лишь теплое кольцо сильных рук, сомкнувшихся у нее на плечах и торжествующий звон связующей нити, что плелась прямо сейчас из биения двух сердец, его мерно и сильно отбивающего тяжелый ритм и своего, заходящегося лихорадочным крешендо.
- Все кончилось, родная, – голос Озрика, хриплый, наполненный усталостью и болью был для нее милей изысканной музыки. – Больше я тебя не отпущу никуда.
Смутное, едва заметное движение в темном углу зала углядел лишь Градимир. Дружинник бросился вперед, загораживая собой Озрика и Анариэль. Хлестко щелкнули тетивы, Озрик развернулся, буквально зашвырнув жену за свою спину, вскинул меч и встретился взглядом с Градимиром. Губы дружинника тронула слабая улыбка, из уголка рта выплеснулась струйка темной крови, быстрым ручейком побежавшая по подбородку. А из груди, высовывались хищные, зазубренные оголовки, пробивших спину стрел.
- Вот теперь… мой долг…выполнен…госпожа, – Градимир осёкся. Он покачнулся, заваливаясь назад, но прежде чем упасть, дружинник развернулся всем телом и, вложив последние силы в замах, метнул секиру. Подхватывая тело Градимира, Озрик увидел как, взрезав воздух, секира вонзилась глубоко в грудь Сантора, швырнув его на пол, как бросились к оставшемуся на ногах рейдеру ратники, как дрожит на кибити нацеленная в него стрела и как медленно разжимаются пальцы Андорана спуская тетиву. Озрик отвел взгляд, сжимая зубы в ожидании удара граненного оголовка, спасения от которого уже не было.
Щелчок тетивы хлёстко, наотмашь ударил по натянутым нервам. Свистнула стрела и все стихло. Озрик поднял глаза. Андоран стоял у стены, уронив голову на грудь, пришпиленный к ней десятком белоперых стрел, опередивших его выстрел всего на долю мгновения.
- Вот теперь действительно, все…


Эпилог
Ночной разговор

Ратмир умолк. На поляне, под сенью раскидистого ясеня воцарилось молчание. Потрескивали сучья в костре, изредка плюясь снопами искр в ночное небо. Кределл угрюмо скрежетал оселком, доводя нож до бритвенной остроты. Вокруг, голосами ночных птиц, шорохом листвы в осторожных ладонях ветра, сонно бормотал Темный Лес.
Фалька задумчиво смотрела на костер, ожидая продолжения. Блики огня играли на её волосах, наделяя и без того рыжеволосую лучницу воистину пламенной шевелюрой, отражаясь в серо-зеленых, лукавых глазах, освещая изгибы ладной фигуры. Ратмир молчал. Прикрыв глаза, Проводник щурился, словно довольный кот. Кределл же, отложив оселок, правил лезвие о широкий ремень, исподлобья поглядывая на спутников, скептически ухмыляясь уголками губ и изредка откидывая прядь темно-каштановых волос, падающую на глаза.
- Ну же! Что дальше было? – не выдержала Фалька. – Не тяни мохнатый, а то хвост ночью отрежу!
Ратмир гляну на нетерпеливо заерзавшую лучницу поверх костра и ехидно улыбнулся.
- От многого знания уши затупятся. А на мой хвост у тебя руки еще коротки.
- Ну, Ратмирушко, ну интересно же. Расскажи, – Фалька кокетливо склонила голову к плечу, стрельнув в Проводника насмешливым взглядом. – Ну что тебе стоит, а? Я тебе бочонок темного поставлю у старины Эрла как дойдем.
- Да рассказывать-то нечего уже, – ответил Ратмир, с удовольствием потягиваясь всем телом. – Крепость та стоит и поныне. Только там теперь Мелвил заправляет. Выжившие наемники сдались сами, их потом за выкуп отпускали. Орден же от своих отказался. Что тот, что другой… - Проводник хлебнул из фляги, смачивая пересохшее горло. – Дружину распустили по домам, с прибытком. У Трора много чего интересного нашлось. Этель вернулся в Сильверфокс к обожаемым им обязанностям. Ратмир хохотнул, вспомнив удрученное лицо брата при этих словах.
– Хозяйствует теперь. А у Озрика с Анариэль все наладилось, хвала Лесному Отцу. Живут, детей растят.
- Вот прям вот сразу и все хорошо стало и здорово так аж зубы ломит, – мрачно съехидничал Кределл. – Что-то совсем не верится в такие подарки судьбы.
- Тебе вообще ни во что не верится. Даже если скажут что небо синее, а зимой холодно, – отпарировал Ратмир. – С

 » Эпилог. Окончание

- Тебе вообще ни во что не верится. Даже если скажут что небо синее, а зимой холодно, – отпарировал Ратмир. – Сомневаешься? Сходи да убедись.
- Ха! Делать больше нечего, кроме как топать незнамо куда, – буркнул Кределл
- Чего это сразу «незнамо куда»? тут недалече усадьба-то. На берегу Лесного, в дне пути от Рильруина.
- Вот-вот. Сомнительное удовольствие – ноги по лесам длинноухих ломать.
- А я бы прогулялась, – Фалька откинулась на плащ, небрежно брошенный поверх травы и, закинув руки за голову, задумчиво продолжила. – Все равно в Марул мне не к спеху, работу сделали. Крюк невеликий выходит, а познакомится с таким человеком, может быть небезвыгодно и уж точно страсть как интересно.
- Что мешает? – в глазах Проводника вспыхнули и погасли янтарные звериные огоньки. – Вы до Лесного прогуляетесь, благо оказия есть, надо брату кой чего передать, а мне все недосуг. А я как раз через Марул пойду, да по работе отчитаюсь. Сойдет такой вариант?
- Спрашиваешь, – усмехнулась Фалька. Лучница легко поднялась на ноги, обогнула костер и присела возле Ратмира – Говори толком, волчара, куда идти, чего нести?

 » Послесловие

Вот собственно и все. И хотя мир Агроникса еще полон легенд и приданий, конкретна эта история рассказана. Надеюсь вам, мои уважаемые читатели, она понравилась.