Мой ангел злой, моя любовь... (ИЛР)

Доброе утро, Марина, Леди!
Да, иногда так хочется урвать один-два денечка и отдохнуть в виде "ничего неделанья". Но где их возьмешь, когда родные зависят от тебя и ты от них. Так что держись! Может "светлая полоса" уже за "поворотом".
Бесспорно автор на себя наговаривает.
Я даже боюсь писать свою мысль "Как повезло Андрею!". Но про Надин и Андрея, я уже . Прошлое было, прошло и его не вернуть. А нас впереди свадьба любимых героев ждет.
А мы только ЗА! Как сам автор?
Марина, нам точно не угадать развитие сюжета. Большой опыт сказывается. Остается верить, если суждено им встретиться, то "кровопролития" не будет.

 » Глава 50

Глава 50

Анна никогда не могла бы подумать, что когда-нибудь настанет тот день, когда лавки и покупки станут для нее лишь тягостной обязанностью. Ей всегда нравилось заходить в торговые места, разглядывать предлагаемые приказчиками товары, проводить кончиками пальцев по ткани или кружеву, представляя себя в новом наряде, или вдыхать ароматы самых разнообразных эссенций и масел. Мерить платья, которые в будущем ей предстояло показать на своем тонком стане, подчеркивающие ее прелесть, и самые разнообразнейшие шляпки, кружась перед зеркалом и откровенно любуясь своим отражением.

Анна, помнится, мечтала о том дне, когда снова сможет ступить в лавку, имея неограниченный кредит в той, и подбирать себе все, что глянется глазу. Бывало, даже снилось, что она совершает покупки, в то время, когда приходилось если и заходить в лавку, то ростовщика, чтобы отдать в заклад очередную вещь.

«A propos, надобно бы после венчания попросить Андрея выкупить те украшения, что попали в заклад за тот срок», не могла не подумать Анна, вспоминая о прошлых днях. Она стояла, уперев руки в спинку стула, а стоявшая позади нее одна из горничных тетушки затягивала узкий корсет, который с недавних пор снова стали носить, выделяя под платьями тонкую талию и поднимая грудь в корсажах.
- O mon Dieu! – едва выдохнула Анна, когда девушка затянула шнуровку еще туже. Ей казалось, еще чуть-чуть, и ее просто переломят пополам этим корсажем. Да и сможет она после дышать?
- Довольно, полагаю, - проговорила позади нее модистка, окидывая взглядом узкую талию своей заказчицы. А потом покосилась на платье, которое держала в руках, и подумала, не придется ли распускать шнуровку – уж тонковатым для корсажа показался стан теперь, когда Анну затянули в корсет. И верно, платье, в которое аккуратно облачили будущую невесту, оказалось чуть великовато в месте высокой талии, потому модистка тут же заколола излишек ткани.

- Тут придется убрать, - нараспев подражая произношению мастериц-француженок, которых ранее, до войны было полно в Москве, а нынче изрядно поуменьшилось в числе, произнесла модистка.
- Сколько по времени? – обрывисто бросила Вера Александровна, сидевшая в кресле поодаль от места примерки, чтобы не мешать. – У нас нынче три дня до выезда из города осталось. Будет ли готово к сроку?
- Я сделаю все, что в моих силах, - ответила мастерица, уже зная, что поспеет к заданному дню. Благо, то платье, которое еще недавно предназначалось для первого бала дочери одной из ее постоянных заказчиц, почти подошло и в стане, и по росту.
- Не великоват ли вырез-то? – Вера Александровна ткнула пальцем, указывая на тонкую полосу, отделяющую линию высокой талии от груди. – Тут и двух вершков (Вершок – 4,45см) от талии-то нет! В церковь все ж идет… не на балу прелестями трясти!

Модистка взглянула на квадратный вырез платья, значительно открывающий плечи и часть груди Анны, который сама же углубила, радуясь, что пошьет теперь платье в точности как на картинке из французского журнала, что ей принесли при заказе платья. По ее мнению, было невозможным поднимать вырез выше, чем было на нарисованной даме. Тем более, когда прелести той, что будет облачена в это платье, позволяли в полной мере показывать их.

- Это последняя парижская мода, - многозначительно проговорила она, не оборачиваясь к Вере Александровне, подкалывая лишнюю ткань с другой стороны корсажа. – В церкви можно и кружевом фаты прикрыть, а вот после… на обеде… невеста будет краше всех. Это вам мое слово, мадам. Вам нравится, mademoiselle? – уже с тревогой в голосе спросила у Анны, безучастно наблюдающей в зеркале свое отражение. – Мы разошьем линию талии жемчугом. А вот здесь, на плече… тут будут три шелковые розы. У меня есть дивная мастерица этих роз. От живых и не отличить!
- Платье великолепно, - искренне сказала Анна, в который раз проводя ладонью по тонкой почт прозрачной ткани подола.
- La meilleure! (Самое лучшее! (фр.) ) – провозгласила Вера Александровна. – Но если ты недовольна, милочка…
И модистка, собирающая в коробку свой нехитрый скарб – подушечку с иголками и булавками, мотки ниток и маленькие ножнички – даже напряглась, ожидая ответа той, которой шила одно из самых своих лучших платьев, которые копировала с французских журналов.
- Нет-нет, ma tantine, - поспешила заверить тетку Анна и подняла руки, позволяя одной из горничных, помогающей при примерке снять с себя еще неготовое платье, в котором она уже через пять дней ступит под венец в приходской церкви в Милорадово. – Я и подумать не могла, что оно будет так прекрасно. Вы правы – платье самое лучшее из всех, что я надевала прежде. Благодарю вас.

- Что-то без радости, - заметила Вера Александровна, а потом подала знак, чтобы горничная узнала, отчего в дверь тихо стучится лакей. Та тотчас поспешила к двери, приоткрыла створку, чтобы никто не увидел полуодетой барышни, и перекинулась короткими фразами с лакеем.
- Устала. Не думала, что собираться к венцу столь утомительно, - честно ответила Анна. Все эти ежедневные поездки по лавкам и заказы предметов для будущего приданого, которое так тщательно отбирала тетка, твердо решившая не отдать невесты в одной рубашке, «чтобы не злословили после», не приносили ей ни капли удовольствия. С гораздо большим бы удовольствием Анна вернулась бы из этого пыльного и душного города в любимое Милорадово, где было так тихо и покойно. И где ждал ее Андрей…
- Я вас оставлю, - вдруг резко проговорила Вера Александровна и вышла вон так быстро, что Анна не могла не подумать о том, не обидела ли она ненароком тетушку своим равнодушием к сборам под венец. Может, ей стоило позволить себе показать больше радости, когда в следующий раз модистка принесет уже готовое платье? А ведь оно действительно нравилось Анне… Такого красивого, как ей казалось, у нее прежде не было вовсе. Анна не могла в который раз не провести рукой по платью, лежащему на кровати, которое еще не успели убрать в коробку, улыбнулась, когда подумала о том, какой увидит ее Андрей в день венчания. Нет, он, конечно, и раньше видел ее в белом, но это платье… Оно было особенным. Ее первое «взрослое» платье, скорее выделяющее все ее соблазнительные места, чем скрывающие их. Анна была готова поклясться, что еще прежде не была так хороша, как будет в этот день, который навсегда соединит ее с Андреем.

- … никогда не видела барыню в такой растерянности, - донеслось до Анны, которую уже облачили в простое дневное платье и завязывали ленту под грудью. Она резко обернулась к горничным, упаковывающим ее новые наряды в дорожный сундук, и те тут же смолкли, поймав ее внимательный взгляд.
- Что? – требовательно спросила Анна. – О чем языками болтаете? Разума не лишились о барыне толковать да при мне…?!
А сама взглядом показала Глаше, перевязывающей шляпные коробки тонкой бечевкой, чтобы те друг к другу ближе были на время предстоящей дороги, чтобы легче было их закрепить поверх важ, мол, ступай да разузнай, с чего вдруг девки о барыне зашептались. Та ушла и быстро вернулась в покои Анны, явно встревоженная, зная, что вести унесут покой барышни.
- Князь Чаговский-Вольный с визитом нынче прибыл.
Эта короткая фраза обожгла словно огнем, захлестнула слепящим на миг страхом. Анна даже пошатнулась на месте, оглушенная ею и тем смыслом, который та несла в себе. Ее несостоявшийся жених. С венчальной грамотой при себе. Явно прибывший просить то, что ему было обещано первому.

Первой мыслью у Анны было послать Глашу к дверям комнаты, чтобы та послушала разговор тетушки и неожиданного визитера. Но она, поразмыслив, пока ей помогали с нарядом, отказалась от этой идеи. Не хватало того, что из-за нее пострадала бы Глаша – тетушка слыла скорой на расправу с дворовыми за подобную провинность, ненавидя сплетни и зная, что их источником по обыкновению и являлась прислуга в доме. Так что она сама решила спуститься вниз и смело встретиться лицом к лицу с тем, кто по-прежнему считал себя ее женихом.
Но пока умелые руки Глаши застегивали ровный ряд пуговок на спинке Анниного муслинового платья, видимо, разговор между тетушкой и князем подошел к концу, потому как через распахнутые окна во двор донесся крик лакея, ступившего на крыльцо дома, чтобы подавали к подъезду коляску визитера. Анна спешно подошла к окну, чтобы хотя бы по виду князя определить, с чем тот уезжает их дома тетушки. Ей было и любопытно, и боязно одновременно. Даже руки задрожали, когда заметила, как суетливо стали кланяться лакеи и обслуга, что была в тот момент во дворе, и пришлось сильнее стиснуть пальцами полупрозрачную занавесь, за которой пряталась от постороннего взгляда.

Князь шел прямо, будто горделиво неся голову в шляпе с высокой тульей, скорее для красоты, чем для необходимости опираясь на трость с большим набалдашником. Ни на кого не смотрел, головы не повернул даже на резкий звук кудахтанья и проклятия птичницы со стороны заднего двора, где в тот момент аккурат ловили пару куриц для ужина нынче вечером. Анна, как ни силилась, так и не могла понять по его облику, что же произошло всего несколько минут в одной из гостиных дома. А потом он вдруг оглянулся на дом, словно почувствовал ее взгляд на своей спине, прямо перед тем, как сесть в коляску.
Анна даже смутилась от этого прямого взгляда, который князь бросил снизу вверх на нее. И от того, что тот даже не сделал ни малейшей попытки, следуя общепринятым правилам поведения, поприветствовать ее либо поклоном, либо снятием шляпы с головы, либо простым и коротким кивком. Ровным счетом – ни единого движения. Только смотрел внимательно на нее, стоявшую в обрамлении легкой ткани занавесей, которые даже укрытием не могли служить, реши она спрятаться от него.

Тогда и Анна не склонила головы в приветствии, только подбородок повыше поняла, показывая свое безразличное высокомерие к подобному пренебрежению приличиями. Этот жест, этот горделивый наклон головы вызвали легкую улыбку, чуть тронувшую уголки тонких губ князя. И только тогда он кивнул ей, одновременно приветствуя и прощаясь с ней прежде, чем сесть в коляску и ткнуть тростью в спину кучера, призывая того тронуть коляску с места. Навсегда прощаясь, как угадала она неким внутренним чутьем, испытывая неимоверное облегчение, когда провожала взглядом коляску князя до самых ворот со двора.

Эту убежденность Анны подтвердила и Вера Александровна, когда племянница спустилась в гостиную. Та стояла, как-то чересчур выпрямив спину, и смотрела, не мигая, в темноту за кованой каминной решеткой. В комнате пахло чем-то горелым, и, только взглянув в серьезное лицо тетки, Анна поняла, что именно могли сжечь некоторое время назад в этой комнате. Значит, она действительно свободна от иных обязательств. Значит, никто не волен более предъявить судьбе свои права на ее руку.
Только за ужином Вера Александровна заговорила о князе и его визите, косясь на пару прислуживающих им лакеев, словно раздумывая не делает ли она ошибки заводя этот разговор при прислуге. После долгой отсрочки, словно собравшись с силами за эти пару часов, что прошли после того.
- Все решено отныне. Князь отступился от своих намерений, причем, сделал это без лишних слов и упреков, коих я ожидала по справедливости от него, - мадам Крапицкая предпочла умолчать, что тот перепугал до полусмерти ее своим пристальным взглядом из-под бровей. Она теперь понимала некоторую долю успеха в карточном азарте этого человека – не всякий выдержит тот при раскладе, спасует перед этими темными глазами.
- Это делает ему честь, - произнесла Анна, стараясь не показать своего явного облегчения этим словам, произнесенным за столом. – Я рада, что все разрешилось благополучно.
- Между прочим, он просил передать вам кое-какие слова, ma chere, - казалось, Вера Александровна колеблется. Но все же решилась и проговорила то, что сказал ей князь при том откровенном и таком тягостном для нее разговоре после того, как порвал на куски венчальную грамоту и бросил ее остатки за каминную решетку. – Он велел передать вам, милая моя, следующее…

«Сильна богиня Фортуна, Венус же - всепобеждающа». Странные слова для тетушки, не знавшей по именам и по виду покровительства богов сгинувшей в пепле времен древних предков италийских земель. Но Анна поняла их и улыбнулась их смыслу, понимая их истину только теперь.

- Будет все же, коли мы пораньше в Милорадово поедем, - заметила тетушка. – Уж вздохну покойно, когда вас в руки Оленина отдам у церкви. А то как-то душа не на месте с той минуты, как о князе объявили… все мнится что-то… Опоздаем что ли к воскресенью? Или еще чего похуже? Ох, убереги Господь от напасти! – перекрестилась размашисто, словно отгоняя от себя дурные мысли.

Анна тут же согласилась с ней. Ее желание вернуться как можно скорее в Милорадово, куда так и тянула ее душа, было уж определенно сильнее тетушкиного. Разве можно было унять тоску по взгляду любимых глаз или по крепкому, но нежному пожатию пальцев несколькими письмами, что пришли к ней с почтовыми из Гжатщины? Только еще сильнее разбередили ее сердце, истерзанное разлукой.
И когда Анне не спалось, она снова и снова накидывала на плечи шаль и подходила к открытому окну, подставляя лицо легкому ночному ветерку. Смотрела на звезды и представляла, что где-то в Милорадово Андрей точно так же стоит у открытого окна, смотрит на звезды и тоскует по ней, как писал о том в письмах. Иногда она закрывала глаза, и ей казалось, что это не ветер ласкает ее лицо, а его ладони нежно захватывают его в плен. И вовсе не листва шелестит в ветвях деревьев небольшого сада возле дома, а Андрей шепчет ей: «Анни… моя милая… mon ange…»

Они выехали ровно в тот день, в который и планировали уезжать из Москвы в гжатские земли. Хотя Вера Александровна и подгоняла модистку и ее помощниц, те доставили коробку с венчальным платьем ровно перед закатом до дня отъезда.
- Благо, что задержки не случилось, - ворчала тетушка, когда их карета, покачиваясь на неровных камнях, которыми был уложен двор дома, выкатилась из ворот на улицу. – И позаботились бы в пути о подводах с приданым всенепременно. Головы сниму, коли намокнет кружево белья… как пить дать сниму со всех головы! Как полагаешь, Аннет, прольется ли дождем в дни будущие? Эх, не надо бы дождя! Там ведь кружево на постельном не простое, не наше кружево-то! Да что с тобой? Из-за кружев чай так озаботилась? Или дурно тебе? Вся белая… Анна! Милочка моя!
- Духота, тетушка…, - растерянно проговорила Анна, действительно белая лицом как кружево, которым был украшен корсаж ее платья. А сама боролась с желанием совершеннейшим образом высунуться из окна кареты, чтобы взглянуть на тех прохожих, которые оставались позади кареты. Чтобы убедиться, что лицо, неожиданно возникшее из ее прошлого здесь, на московской улице, только иллюзия ее зрения.

А потом заставила себя отогнать в сторону липкий страх, снова захвативший душу, когда перед глазами промелькнули картины из того страшного для нее октября. Не думать и не вспоминать. Ни о разорении усадьбы, ни об убитых или калеченных шутки ради, ни о девках, что предпочли не вернуться в село после того налета. Ни о собственном ужасе, который в ту ночь загнала куда-то вглубь, чтобы не мешал думать ясно, ни о темноте леса, окружающей ее.
- Я забыла поблагодарить вас, ma tantine, за то дивное платье, которое сотворили для венца, - Анна постаралась раздвинуть губы в улыбке и воскресить в душе тот восторг, который ощутила, когда была облачена готовое венчальное платье и стояла перед зеркалом прошлым вечером. – Il est parfaite! ( Оно превосходно! (фр.))
И сама себя отвлекала почти весь путь от заставы до ближайшей станции разговорами о приданом, о венчальном платье и предстоящем дне венчания, и тетушку развлекла, заставляя забыть о тяготах пути в этот душный летний день. А потом уже об ином думала, безмолвно подгоняя лошадей, которые несли их карету все ближе и ближе к Милорадово.
«Vite! Vite! Vite!» (Скорее, скорее, скорее (фр.) ), стучало сердце под еле слышный стук копыт по сухой тверди дороги. И когда показалось знакомое сплетение ветвей лип над подъездной аллеей, когда замелькали знакомые парковые пейзажи за оконцем кареты, Анна даже дыхание затаила в предвкушении, слушая стук собственного сердца. Ей даже иногда казалось, что карета едет чересчур медленно, что мог бы кучер и подстегнуть лошадей, чтобы те ускорили шаг.

Ах, как жаль, что она не мужчина! Как жаль, что не может себе позволить распахнуть дверцу еще до полной остановки кареты, спрыгнуть наземь, чтобы сделать всего несколько шагов до того, к кому уже устремилось ее сердце, едва Анна заметила знакомую фигуру на ступенях подъезда! Броситься к нему в объятия, обхватить крепко ладонями лицо и расцеловать, не пряча ни от кого радость долгожданной встречи…
Но нельзя, совсем нельзя того. И только оставалось, что дождаться, пока лакей откинет ступени складной лестницы и поможет ей сойти наземь, предложив руку. Подняться по ступеням, держась в шаге от тетушки, и лишь после короткого приветствия, которым обменялись Вера Александровна и Оленин, поднять на него светящиеся от радости глаза.
- Анна Михайловна, - даже это вежливое обращение Андрей произнес так, что у Анны дыхание перехватило, а когда он взял в свою руку кончики ее пальцев, чтобы положить на сгиб своего локтя, даже голова пошла кругом отчего-то. – Я не могу выразить словами, как я торопил дни до нашей встречи…
А глаза сказали намного больше, чем он мог себе позволить в тот момент, и Анна улыбнулась ему широко и открыто, давая глазами безмолвный ответ на его молчаливые признания.
Всего только один-единственный день, и они навсегда будут вместе, думала Анна, которой тот летний день казался тогда бесконечным. Быть может, это от томления, что охватило перед завтрашним венчанием. А может – от того, что с момента приезда Анне не удалось ни единой минуты провести возле Андрея, пусть даже не наедине, а в окружении других – его родных или гостей, прибывших в Милорадово, чтобы присутствовать на обряде. Даже дальние родственники Шепелевых, до которых дошло в срок письмо о предстоящем союзе, приехали из Тулы.

- На похороны их не дозваться было, - горячилась Вера Александровна украдкой от тех перед Анной тем же вечером. – И в беде не докликаться. А как свадьба, так тут же прибыли! И даже экипажи целехонькие отыскались, и на почтовых хватило средств, лишь бы поспеть на обед венчальный. Аккурат как раньше, когда Михаил Львович, упокой Господи душу его, всех привечал гостеприимством своих, всех кормил со стола своего. Ты их долго при доме не держи после свадьбы-то, Анна. А то ведаю я их породу шепелевскую – как прибудут в начале лета, так после Госпожинок и соберутся до имения своего. Если до Рождества не напросятся…

Тетушка зашла к ней в спальню проведать перед сном, благо Алевтина Афанасьевна настояла на том, чтобы невеста ночь перед венчанием провела не во флигеле, как нежеланная гостья, а уехала в церковь именно из усадебного дома. Удивительно, но подготовили Анне на ту ночь ее прежние покои, такие знакомые сердцу. Словно вспять повернули время на несколько лет, как иногда казалось Анне.

- Спросить тебя хотела, милочка моя, - Вера Александровна выглядела несколько смущенной, что заставило Анну удивленно взглянуть на тетушку. – Нет, не про обязанности жены перед мужем, что ждут тебя завтра. Мадам Элиза, мне на удивление, отчего-то ранее срока положенного просветила тебя в том. Касательно мальчика… что с ним после венчания твоего будет? Ты ведь понимаешь – все эти толки, что ходят вкруг этого дитя… они могут принести немало огорчений любому мужчине, даже тому, кто в особом расположении…
- Я подумаю над этим, ma tantine, - пообещала быстро Анна, давая всем своим видом понять, что не желает говорить о Сашеньке. И так ей мадам Элиза проговорила почти весь вечер, который Анна провела подле них во флигеле, лишь упреки о той недосказанности, которая по-прежнему висела между ней и Андреем.

Степень ее родства мальчику. То, о чем она отчего-то не желала заводить разговор до того момента, когда станет венчанной женой. Анна боялась после всего, что ей довелось узнать о прошлом Андрея, что тот несколько разочаруется в ней, когда узнает об этой лжи. Или Анна сама несколько разочаруется в нем, если он не сможет скрыть своего облегчения при этой вести, что Сашенька не ее сын.
Оттого и оттягивала момент этого разговора, как могла, на неудовольствие мадам Элизы. Ах, будь ее воля, она бы вообще молчала и далее о том! Но только после ухода Веры Александровны, когда даже новый французский роман не мог отвлечь ее, Анна вдруг поняла, что не должно более потакать своим страхам. А еще не должно потакать своей гордыне, которая заставляла ее, пусть не прямо, но давать пищу толкам, ходившим по округе, вредя тем самым скорее себе, чем кому-либо иному.

Был ли это Лозинский там, у ограды городского дома тетушки на Поварской? Или глаза обманули ее? О, если бы это было так! Отчего-то ее даже дрожь пробрала при мысли о поляке, несмотря на духоту летней ночи. Для нее Лозинский вдруг стал неким символом краха или предвестником беды, которая обманчиво кажется не стоящей тревог. Как тогда, тем летом, когда все казалось совсем иным…

Анна отбросила книгу в сторону и прошла до платья, которое ожидало своего часа, белея светлым силуэтом в неровном свете единственной свечи. Коснулась пальчиками прохладного шелка роз на левой стороне корсажа, представляя, каким светом вспыхнут глаза Андрея, когда она ступит на ступени церкви в этом наряде. Даже удивилась мелькнувшей в голове мысли о желании быть всегда красивой. Не так, как прежде, не для всех. Хотя нет, для остальных тоже хотелось… Но только для него хотелось больше. Ей так хотелось быть всегда самой красивой для него!
А потом подошла к столику с зеркалом, коснулась упругих лепестков нежных светло-розовых роз, которые Анне поставили в вазах не только в будуаре, но и в спальне огромными букетами, наполняя комнаты дивным ароматом, от которого кругом шла голова.
«Тебе, mon ange», гласила записка, которую украдкой сунула Анне в руку Глаша, «чтобы ты наслаждалась их прелестью и ароматом этой ночью и думала обо мне и завтрашнем дне. Как я буду думать о тебе каждую минуту, что останется до полудня…».

От резкого стука в дверь будуара Анна едва не подпрыгнула на месте, столь неожиданно тот прозвучал в ночной тишине. В будуаре проснулась Глаша, по былой привычке занявшая место на диванчике в той комнате, чтобы быть поближе к барышне. Анна услышала, как открылась и закрылась дверь в покои, а после и тихий шепот. Она не могла не поддаться любопытству и приблизилась к полуоткрытой двери в будуар, чтобы подсмотреть, кто мог побеспокоить ее в этот поздний час.
Это была Софи. Она сразу узнала сестру Андрея даже в этом смешном чепце с широкой полосой оборки, потому распахнула дверь шире, показывая, что еще не спит, что рада будет поговорить с Софи, чтобы позабыть о тревогах, что что-то пойдет не так завтрашним днем.
Она думала, что они будут говорить о чем-то незначительном, и так было сперва, когда Софи с восторгом оглядела платье, коснулась верхнего кружева на тонком газовом чехле и прелестных роз.

- Это кружево из Парижа, с одной из лавки, - сказала Софи, проводя пальчиком вдоль цветочного узора длинной фаты, что завтра украсит голову Анны, согласно традиции. – Андрей купил его, а наши мастерицы раскроили фату… отчего-то самое лучшее кружево только из-за границы, почему так? Ах, вы будете дивной невестой следующего дня. Мне ранее не приходилось видеть подобного платья...
- Платье и верно прекрасное, - ответила на это Анна, отходя к распахнутому в ночной парк окну, чтобы вдохнуть полного ароматом цветов и свежести зелени воздуха. – Я всегда мечтала в малолетстве о таком платье и таком изумительной красоты кружеве фаты. И что самое удивительное – представляла подле себя под венцами именно офицера. Должно быть, от того, что брат уже был в армии тогда и приезжал в мундире в редкий отпуск.

Жаль, что Андрей будет во фраке, снова подумала Анна с легким сожалением, что ее давняя мечта девичества не станет явью в полной мере. Ему было позволено носить мундир, она точно знала это, разведав через Глашу, а та через своего ухажера из дворни. Но она достоверно знала, что Андрей отчего-то не надевал виц-мундир ни на балы в Москве, ни на местные вечера. И даже на венчание, на огорчение Анны, как она была наслышана, будет во фраке. И словно прочитав ее мысли, Софи вдруг произнесла задумчиво:
- Андрей не носит мундира. Я думаю, что ему до сих пор непривычно быть не на службе гвардейской, а в отставке. Мне нравилось видеть его офицером… жаль, что все так сложилось, там, в Париже, - она сделала паузу, словно приглашая Анну задать вопрос о том, что случилось тогда, но сама же и заговорила прежде, чем та решилась на это. Только уже не о дуэли, приведшей к таким последствиям в жизни Андрея, а о том, что снедало ее саму на протяжении уже пары месяцев последних. Софи решилась на откровение о том, что так тщательно скрывала от всех, особенно от Андрея и от нее, той, которой предстояло стать ее сестрой. Или вовсе наоборот, коли та вдруг решит отменить свадьбу в последний момент.

Софи еще раз взглянула на то, что принесла с собой в комнаты Анны и аккуратной стопкой положила на край столика с зеркалом. И снова засомневалась в правильности своего решения, которое привело ее сейчас сюда. Что, если открывая правду, она разрушит будущее счастье брата? О, видит Бог, это было самое сложное решение в ее жизни! Но иначе она ровным счетом не могла поступить. Уж слишком тяжелы были угрызения совести.

- Я должна вам признаться, Анна, - проговорила Софи сперва нерешительно и тихо, а после, когда голос немного окреп, когда ушла сиплость волнения перед неизбежным, повторила. – Я должна вам во всем признаться. Быть может, вы возненавидите меня после моего откровения. Быть может, я стану причиной крушения всех надежд брата. Но молчать… я не могу долее хранить то, что и так уж чересчур долго скрывала от всех.
Она взяла со столика письма, прежде незамеченные Анной, в несколько решительных шагов пересекла разделявшее их расстояние и протянула стопку, которая до сих пор обжигала ее пальцы бесчестностью поступка, удивленной Анне.
- Возьмите. Первые из них пролежали в Гжатске с самой зимы. Никто не ездил за почтой из дворовых, пользуясь тем, что ни барина, ни управителя нет в имении, посему их скопилось немало. А ко мне они по ошибке попали. Человеку сказали – барышне в Милорадово отдать, он и передал в основной дом. А я… я успела увидеть прежде, чем в руки Андрея попались…

Анна помнила об этой задержке превосходно, потому сразу поняла, о чем говорит ей Софи. Только решила, что тогда, после Пасхи, ей не все письма от тетушки передали, и только взяв в руки стопку, на ее удивление, из десятка писем, если не более, поняла, что ошиблась.

- Я… я поняла, от кого они по имени на титуле письма, - оправдывалась Софи, отведя взгляд от лица Анны куда-то в темноту летней ночи за распахнутым окном. – Поняла, что от него. И тогда по какому-то странному наитию решилась придержать, не дать им достигнуть адресата, то бишь вас… Чтобы у Андрея появилась возможность снова завоевать вас. Потому что я видела, что для него ровным счетом ничего не изменилось с того самого дня, когда он, будучи в отпуске по ранению после сражения у Бородино, так рвался в эти земли. И после... когда он рассказал мне, что желает делать вам предложение... Я видела, что единственное, что может остановить его тогда, только свидетельство того, что ваше сердце отдано другому. Но и тогда я промолчала, не открылась ему, что еще не все кончено, что... та особа пишет к вам. А письма ведь все шли и шли. Только пару седмиц назад прекратили приходить.
Софи тогда с огромным облегчением осознала, что для нее все закончилось. Не надо было первой просматривать привезенную почту, не надо было украдкой вытаскивать из стопки писем одно, чтобы спрятать его от чужих глаз, а затем поместить к собратьям под перину в собственной спальне. Не надо было молчать более о том, что так тяготило душу. Оставалось только дождаться дня венчания, когда ничто не смогло помешать ее брату получить в жену ту, желаннее которой не было для него.

- Это письма того поляка, - сказала Софи, вглядываясь в лицо Анны при неровном свете свечи в попытке разгадать, что за мысли ходят сейчас в голове той. Когда она держит в руках письма того, ради кого Анна когда-то оставила жениха. И от этой мысли Софи вдруг похолодела, понимая, что в этот раз боль Андрея будет совсем другой, если Анна поступит так же, как тогда. С трудом подавила в себе желание вырвать эти письма из рук своей собеседницы, жалея о своем порыве поддаться зову совести, который привел ее сюда.
- Я только об одном прошу вас, - прошептала Софи тогда, надеясь хоть как-то повлиять на решение Анны в эту минуту. – Если есть надежда, что мой брат составит хотя бы толику вашего счастья, то, быть может, не стоит… Вы ведь ведаете, он для вас все сделает. Все для вашего счастия… Стоит ли ради неизвестности… стоит ли ныне…
- Софи, - Анна вдруг сжала плечо той, пытаясь унять ее волнение, которое явно охватило ту с головы до ног. А потом улыбнулась ободряюще. – Только единственный человек способен составить мое счастие, и эта персона – ваш брат. И вам нет нужды тревожиться более о том, что вы скрыли их от меня. Даже получение их в срок не повлияло бы на мою будущность.

Она не стала говорить Софи, не желая огорчать ту, что все-таки хотела бы узнать об этих письмах еще тогда, после Пасхи. Только для того, чтобы посоветоваться с мадам Элизой, и чтобы та нашла возможность прекратить приход этих посланий, бросающую тень на имя Анны, пусть и в глазах мелкого чиновничьего люда Гжатска и дворни Милорадово. И это при исключительном случае, когда о письмах не узнал бы никто их круга Анны… Она даже разозлилась в тот миг на Лозинского, не выбирающего средств, не думающего ни о ком и ни о чем, кроме собственных желаний.

Анна постаралась удержать эту злость при себе, даже движением бровей не показать свое недовольство Софи. Обняла ту, поддаваясь неожиданному порыву, чтобы этим объятием показать, что не держит зла на будущую невестку, а напротив, благодарна, что та сохранила в тайне от всех эти злосчастные письма. Однажды письма от этого адресата уже едва не разрушили ее счастье, и Анна ужасалась мысли, что поступи Софи иначе, покажи эти письма кому-либо… нет, даже думать о том этой ночью не хотелось!

После ухода Софи, с которой Анна рассталась, уверенная, что отныне их расположение друг к другу только окрепнет после этого откровения, Анна недолго размышляла, держа в руках ровные прямоугольники писем. Правда, неуемное любопытство, отличительная черта ее нрава, все же взяло вверх на короткий миг, и она вскрыла письмо, лежавшее поверх остальных. Но первое же короткое «Аннеля» обожгло сильнее огня воспоминанием о былых ошибках и о том прошлом, что довелось пережить в этих стенах. О тех моментах, которые навсегда изменили привычный ход ее жизни.
Сжечь, тут же пришло решение в голову. Уничтожить в пламени свечи, как она бы желала стереть любое напоминание о том, что приносило с собой только горечь и боль. Анна взяла свечу со столика и перенесла ее на столик к зеркалу, подвинула к себе тазик для умывания и, поджигая письма одно за другим, стала бросать те в него. Вспыхнуло яркое пламя, которое разгоралось все сильнее и сильнее, пожирая яростно бумагу. Анна не могла не взглянуть на отражение этого огня в зеркале, которое сделало в этот миг углы спальни за ее спиной такими темными и пугающими, а ее собственное таким мистически волнующим. И сразу же вспомнилось гадание давешнее и силуэт мужской, который так пугал ее ранее. Теперь даже тени страха не появилось в душе, когда она смотрелась в зеркало. Потому что отныне знала, что если кто и шагнет к ней из темноты комнаты, никогда не причинит ей вреда, а если и заключит в свои руки, то только благость принесет ей это объятие.

Следующее утро разбудило Анну солнечными лучами и удивительно ясным небом. И это великолепие утра только добавило какого-то подъема в ее душу, наполнило ее удивительной радостью. Как вчера во время возвращения в усадьбу быстро билось сердце, будто снова нашептывая слова: «Vite! Vite!». Анне не терпелось встать под венцы, чтобы после этого мига соединения под церковными сводами никогда более не размыкать рук и не обмениваться втайне от окружающих взглядами, обещающими и влекущими, кружащими голову. По крайней мере, прошлым вечером, когда она ловила на себе подобный взгляд Андрея, Анна не могла не торопить время, подгоняя минуты и часы, оставшиеся до венчания.

- Какая ты красивая! – восхищенно и с легкими слезами в голосе от трогательности момента прошептала Вера Александровна, ожидающая, пока Анна будет готова ехать к венцу.
Анна улыбнулась уголками губ, пытаясь подавить неожиданную нервозность, которая вдруг охватила ее, как только Глаша, закалывающая последний цветок из числа укравших аккуратные локоны Анны, отступила от нее, в последний раз поправив складки кружева фаты.
- Я уверена, твои maman и papa смотрят нынче на тебя с небес и радуются твоему счастью, - Вера Александровна, видя, как подозрительно заблестели глаза племянницы, тут же бросила Глаше: «Ну-ка, подуй-ка барышне на глазки!», и продолжила. – Ну, что ты так растрогалась! Негоже слезы лить в такой день. Хотя нянюшка наша только и говорила мне в день венчания, чтобы хотя бы слезинку уронила. Чтобы после не плакать, будучи женой…
И замолчала, вспомнив, что даже слезы в день венчания не смогли сделать так, чтобы брак с Крапицким был хотя бы сносным, если не сумел стать счастливым. Но то единственное хорошее, что получила в своем замужества – две дочери и только…

- Ну, будет-будет! – похлопала ободряюще по плечу племянницу Вера Александровна. – День-то какой нынче. Даже вон солнце за окошком радуется счастью твоему… Не хмурь так лоб, забудь о слезах! Глаша, ступай тряпицу смочи водой ледяной да барышне к щекам приложи. Излишняя краснота ни к кому ни к лицу. А я в молельную… пойду-ка гляну, подготовили ли все там. Ты туда сразу же, душенька, после ступай. Там благословлю тебя перед венцом, в молельной.

Анна осталась одна, скорее обрадованная подобным мимолетным одиночеством, чем раздосадованная им. Ей надо было перевести дыхание, успокоиться, а сделать это выходило у нее лучше всего, когда она оставалась наедине с собой.
Дом опустел. Приглашенные на обряд венчания и последующее торжество после уже уехали в колясках к церкви вместе с женихом и его семьей. Даже дворня отложила свои дела, чтобы если не в самом храме, так в притворе или вовсе - заглядывая через распахнутые двери в церковь, посмотреть на церемонию, толкаясь среди сельских. Только Анна и Вера Александровна должны были выехать позднее остальных, после благословения первой к венцу, которое по причине старшинства в роде должна была провести тетя Анны. Да еще остались только кучер, что повезет их в церковь, работники конюшни, запрягавшие коляску невесты, украшенную цветами и лентами, девушки, убиравшие Анну к венцу, и поварята, которым велено было наблюдать за огнем в кухне.

Анна повернулась к зеркалу, чтобы в который раз взглянуть на себя, чтобы убедиться, что происходящее ныне вовсе не сон. Что именно ее лицо взглянет из зеркала, что это она облачена в белоснежное убранство невесты. Нет, это была она, Анна. Ведь это ее серо-голубые глаза так блестели сейчас радостным светом, это в ее светлых локонах были закреплены белые розы, и это ее лицо отражалось в зеркале в обрамлении кружева фаты.
Взгляд упал на соблазнительную ложбинку, и в голове невольно мелькнула мысль, не прогневается ли отец Иоанн глубине ее выреза. Нынче утром, когда мадам Элиза увидела платье, Анна ясно прочитала на ее лице, что та несколько недовольна им. Но платье одобрила Вера Александровна, да и потом – разве не в праве Анна теперь носить и такие платья, некогда совсем неподобающие девице?

Анна поправила маленькое серебряное распятие, которое лежало в ложбинке между грудей рядом с жемчужиной на тонкой цепочке, улыбнулась, вспоминая, как к ней вернулось это украшение.
- Что-то старое на примету, - прошептал вчера тихо, чтобы не слышали окружающие, желая ей покойной ночи, Андрей, и под ее удивление этому шепоту в ладошку скользнула жемчужная капля. Что-то старое… что-то из прошлого…
- De toute beauté, ma chere! (Очень красива, моя милая! (фр.)) – прозвучал в голове иной голос, и улыбка Анны на миг изменилась – чуть поугасла при воспоминании о том, как Петр подарил ей когда-то под Рождество эту жемчужину. И их объятия, в которых он так легко кружил сестру тогда по этой самой комнате. Ей очень хотелось думать сейчас, что все они, так рано ушедшие от нее, видят в этот момент ее счастье, что они рядом с ней, пусть и бестелесны.

С громким стуком от сквозняка, гуляющего по дому из-за широко распахнутых во всех комнатах окон, закрылась дверь в будуаре ее покоев, и Анна попыталась отогнать грустные мысли. Уже совсем скоро она выйдет из этих покоев и ступит в молельную, где родовой иконой тетушка благословит ее к венцу, на ее новый путь. Путь, который она отныне пройдет рука об руку с мужчиной, который стал для нее всем миром…

- Как ты прекрасна, моя панна, - раздалось от двери в спальню, и Анна взглянула на проем в отражении. А после замерла, оглушенная внезапным появлением того, кого даже подумать не могла увидеть вновь. И его видом – в темно-синем, почти черном сюртуке, на фоне которого белым пятном светлел искусно повязанный шелковый галстук…






/

О мама моя!!! Все прочитанное выше вылетело из головы... Не хочу, не смеет вот так, запросто входить к Анне! Не смеет испортить этот самый желанный, выстраданный ее день!
Марина!! Пожалей!
Глава-выстрел. В упор.

Марина, у меня нет слов. Концовка меня сразила напрочь. Это как же теперь дотянуть до продолжения.
Это ж надо подгадать такой момент для возвращения Владимира, когда Анна осталась практически одна. Что-то будет? Хочется верить, что товарищ поймет, что он третий лишний и все обойдется без большого скандала и свадьба не сорвется.

О Божемой! На самом интересном месте! Я же теперь ни есть ни спасть не смогу!
Ну Лозинский... ну пёс ...
_________________

Когда уже героиня будет счастлива, от князя избавилась, а от Лозинского никак... Жду продолжения. Спасибо!

Марина, спасибо за продолжение! Очень приятно было наблюдать за покупкой венчального платья - это всегда так волнительно. Хотя я понимала нетерпение Анны и её желание скорее вырваться из Москвы. Произвёл впечатление поступок князя, хотя последнее время я подозревала, что произойдет как-то так...Позволю себе всё же думать, что князь желал Анну отнюдь не только как изящную игрушку иначе не отступил бы так благородно в сторону. Я представляла его там в гостиной и потом у окна... У меня даже сердце кольнуло. Достанет ли у поляка благородства так же молча отойти в сторону? Вот почему мне хотелось, чтобы Андрей тогда на дуэли. Знала,, что Лотзинский появиться в самый последний момент. Так что конец главы для меня ожидайм. В лучших традициях, как говориться... Ну что ж нужно же всё выяснить до конца. Да и многие девочки будут рады появлению улана. Так что жду продолжения. Как всегда с нетерпением!


_________________

Доброго вечера всем!


А если я скажу, что вошел, все же теша себя надеждой на какие-либо права? Если он думает, что имеет на это право? Да, соглашусь, что сейчас это несколько запутанно звучит, но после, я надеюсь, вы поймете, что я имею в виду сейчас.
И разве поступок тот неожиданнен для пана нашего? Ожидаем. Круг замкнулся. Я не могла его не замкнуть...


Ну, попытайтесь как-нибудь... Я, конечно, попробую с ней поскорее разделаться, но строить планы... я уже и так понимаю, что это совершенно бессмысленная штука


А иначе проникнуть в усадьбу было бы невозможно. Само небо помогало ему в тот день... (мы еще увидим чем именно), но при всей этой помощи...


Я вот тут прямо могу обидеться за своего пана... Чем это он заслужил такое прозвище? Его появление вполне закономерно - повторюсь. Потому что права известная поговорка - благими намерениями...
И потом - по мне так его можно пожалеть. У него совсем незавидная нить судьбы. Хотя и сам ее творил в какой-то степени.


Ну, героиня уже счастлива, я надеюсь. А происходящее... это всего лишь преходящее...


Не знаю- не знаю... У него патовая ситуация тогда была. Что делать? Никаких ходов, кроме как изящно отступить. А красивые слова - лишь обрамление красивого поступка... Или нет?


А почему ты ему отказываешь в благородстве? Он ранее за Анну боролся, как мог, только потому, что Анечка наша не сказала ни Да, ни Нет, как по мне. Закрутила ему голову. Флиртом заманила в свои сети, забывая, что игры опасны. За что и поплатилась. И пусть хотя бы на миг мелькнула искра притяжения физического... я все равно считаю, что Анна виновна в какой-то степени в том, что Лозинский ныне у нас в Милорадово.
Нельзя обещать одно, держа в голове совсем иное. Опасное это дело...


Я была уверена, что финал предсказуем... ну, увы, так уж плелось .
Должны же в финале завершится линии, которые пока выглядят лучами, а не отрезками. Должны быть точки. Так и здесь - у Лозинского стояла запятая, жирная такая... а с запятой жить тяжело...
_________________

Согласна! Но боюсь осложнений. Как поведет себя пан? Надеюсь, достойно. Если кто то увидит?? И много, много всего...

Спасибо за проду! Ничего себе неожиданный поворот, еще и оборвавшийся на самом интересное месте))) просто великолепно, с нетерпением жду продолжения

Марина, рада снова влиться в ряды читателей! Была крамольная мысль, дождаться окончания романа, т.к. много пропустила, но любопытство пересилило Прочитала главы на одном дыхании, огромное спасибо!
Эмоции сменяли одна другую. Когда читала про принятие Андреем Сашеньки, и его искренние эмоции на разных этапах, то он окончательно пленил мое сердце!!! Отдельное спасибо за арию, она чудесна!
Теперь присоединяюсь к читателям, которые с нетерпением ждут продолжения.
_________________

"от себя" О, Господи! - первая мысль при прочтении окончания главы. А с другой стороны - хорошо, что Лозинский появился именно сейчас. Пора расставить точки, ты права. И все же, хочется узнать, что было в тех письмах... Надеюсь, в следующей главе станет ясно. Не перестаю восхищаться твоим талантом. Так представить героя (это я о Владимире), что возникают к нему чувства... Не знаю, как и объяснить... Он тоже достоин Анны. Но так уж получилось, что не его любят, не с ним хотят связать свою жизнь... Хочется надеяться, что найдет он ту, свою единственную. С того момента, когда Анна заметила его в толпе, было ощущение, что он где-то в пути, скачет в Милорадово. Успеет? Не успеет?

Доброго дня, Марина леди!



Тебе, конечно, виднее, но у князя же была венчальная грамота и слово тётушки. Он мог по меньше мере портить всем им кровь, даже если бы из этого и не выйдет конечного результата. Использовать своё влияние, чтобы навредить репутации Анны. В. А. же не зря прибывала в волнении. Или ей так не хотелось неприятного разговора?



Я ему не в чём не отказываю. Я просто не знаю как будет. Твой же роман читаю. И от того диапазон поступков пана весьма широк. Он может выслушать и с поклоном отойти в сторону, может начать навязчиво уговаривать, а может и попробовать утащить, перекинув через плечо ( ) Вот я и спрашиваю себя, поступит ли он так как я надеюсь: т.е. по первому сценарию.
_________________

* если оно доброе... но это так - мой привычный пессимизм что-то победил иную мою сторону... *


Вот это по мне самый основной вопрос. Тут много их. Но когда у нас Влодзимир думал о том, как это отразится на Анне? Она ведь жива-здорова, а остальное ему только на руку.
Ну, таков он... то тут поделать


Ну, как так... чтобы вас заинтересовать чуть-чуть...


Я рада возвращению! И еще не меньше рада, что по-прежнему роман интересен.
Постараюсь поскорее разделаться с финальными строками... чтобы не жалели, что не хватило терпения, и вынуждены теперь проводить время в ожидании продолжения.
Соглашусь про арию - полный восторг! Послушайте еще и другие в исполнении этой певицы (именно этой! ). Как по мне, у нее удивительный голос, передающий самые разнообразные оттенки чувств.


Ну, мы их уже не прочитаем, увы. Только со слов узнаем и вкратце. Как и о судьбе Влодзимира, который столько времени был где-то там... Но должна сказать, что он все же пропускает момент, которого ждал с марта 1814 года. Так что, Анна невольно спасает сейчас ему жизнь.


Ну, разве кто-то говорил, что он недостоин? У него есть определенные качества, которые не могут не расположить к нему. Но нелюбовь... нелюбовь убивает многое в человеке. Мы уже наблюдали это во ВТМЖ, когда просиходит некое разрушение, некое неотвратимое изменение в характере и поведении.
Так что... увы, мой бедный Влодзимир... увы...


Как видим в самое время...


Мне это видится так... подчеркну - я это вижу так же, как и вы, со стороны.

Я не хочу лишить князя благородства. Многие люди способны на такие поступки. Но тут мне еще кажется есть и доля вот какого чувства - заботы и о себе, любимом. Ну, закатил бы он скандал, ну, ославил бы фамилию Анны. Но при этом-то он не только ее погубил бы, но и себя дураком выставил бы. А ведь он - баловень Фортуны! Человек, который получает все, что хочет! А так... отступить по-тихому, когда о помолвке-то и объявлено не было, чем не вариант? И волки сыты, и овцы целы...
Повторюсь - я не отказываюсь от благородной подоплеки поступка, но и эгоизм, как по мне, там тоже был.

Что касается тетушки, то всякий будет страшится разговора, когда ты что-то обещал сделать, а не сошлось... причем, ты мог это предовратить. Как ВА могла отказать Оленину, упирая, что Анна уже помолвлена. Она же предпочла иное. Хотя и знала, что ей лично встреча с князем - лишняя головная боль.


А почему бы ему не попробовать все варианты?
_________________

Хорошего дня, леди!



Отчего так? Надеюсь всё же, что ничего серьёзного... Или опять неуверенность в собственных силах? Если так, то брось сомневаться... не устаю повторять, что у тебя всё выходит замечательно. И при том, что гласные герои у тебя остаются мужчинами, лучших проявлениях, женщины женщинами, а второстепенные герои не просто создают общий фон, а являться многогранными и неоднозначными личности, всегда к месту и ко времени. Однако при всём этом я не наблюдала у тебя двух одинаковых героев и двух похожих ситуаций. Чем так часто грешат авторы романов.
МАЗМЛ очень мне импонирует тем что при наличии князя, пана, Мари, Катиш, ну и прочих персонажей, которых не слишком устраивает союз наших героев, в своих бедах, в том что разошлись они всё же виноваты сами, им никто не строил специально козни, пытаясь разлучить. Там было некое не благоприятное стечение обстоятельств. Но главное в том, что всё произошедшее с ними это следствие их поведения и личного выбора. ИМХО
_________________