Минус всей моей жизни (СЛР)

Спасибо за мнение, Анжела, рассуждения все в точку))) Сергей пока еще в шоке от того, что с ним происходит, и, конечно, он боится сказать Жене о своем "скелете", понимает, что может ее потерять, и соответственно, совершает ошибки...((( Имя Жени... Вообще стараюсь никогда ничего не делать случайно, даже в книге когда пишу, то каждое событие обязательно несет в себе какую-то значимость, может это и не видно на первый взгляд... Как сказали кое-кто из моих знакомых, кто читал рукописный вариант, что я "много лью воды там, где не надо"... Может, это действительно так, но в моей голове все эти подробности считаются оооочень уж нужными, ничего с собой поделать не могу Так вышло, что сначала пришло на ум имя "Женя", а потом к нему сюжет прирос и черты характера... Думаю, вы знаете, что каждое имя обладает своей силой и энергетикой))) Вот насчет Сергея - сначала сложился в голове его образ, а потом и имя родилось, других вариантов не было))))
_________________

Спасибо!!!за продолжение!!!Какая красивая главка ,особенно в конце...да ,спокойно ему точно не будет...любоффф!!!
_________________

Спасибо за продолжение. Невероятно эмоциональная глава. Скажите, автор, а у Жени уже были другие мужчины или она девственница. К ак-то я упустила этот момент
_________________

Принимайте в читатели.
_________________

Спасибо! Стоп краны сорвало, но до греха еще не добрались!

Наташа, спасибо за продолжение )
Знаешь, ловлю себя на мысли, что не получаю должного удовольствия от всего происходящего. Написано превосходно, метания героев, их чувства, всё живо, ярко, реально, красиво, но...безысходность и обман просто убивают значимость происходящего. Я понимаю, как тяжело Сергею, он осознал, что полюбил, полюбил так, что самому страшно от полноты переполняющих чувств. И мне страшно, что будет с Женей, когда всё раскроется. Для неё это будет означать конец. Как она с этим справится?
___________________________________

Какая глава ! Спасибо. Вот только жаль, что Сергей не рассказал о семье. Жене лучше узнать от него, чем от других.

Наташенька спасибо большое .
Очень понравилось .

Спасибо)) У Жени, конечно, были и другие мужчины, ей 25 лет по сюжету, были влюбленности, ну, наверно, как и у всех... а вот любовь настоящая только сейчас пришла))
_________________

Спасибо большое всем читательницам за ваши отклики и оценки происходящего! Для меня очень и очень важно, повторюсь еще раз, ваше мнение и ваши эмоции!!! Спасибо всем и хорошего дня!))
_________________

Спасибо, Марин, как всегда за твою искренность, полностью с тобой согласна! Я, в общем-то, и хотела показать, что любовь зачастую не бывает такой волшебной и безоблачной, как, может быть, она кому-то представляется... Столько жизненных примеров, примеров из классической литературы, которую я обожаю, доказывают как раз обратное, и я с этим солидарна... Настоящая любовь, как по мне, - это испытание и для души, и для сердца, и для морали... Вопрос еще в том, на все ли можно пойти ради любви? Все ли преграды можно преступить? Например, можно ли оправдать любовью то, что из-за нее маленькая девочка лишится полноценной семьи, лишится отца... Детей обычно не интересует правда, им важно то, чтобы и мама, и папа были рядом, вот и все... Но тут же всплывает и кое-что другое - Женя, конечно, сделает свой выбор, но и Сергей сделает свой, и этот момент очень важен, потому что оба они принимают решение и оба будут расплачиваться, возможно, в будущем за свои ошибки... Но это я что-то зарассуждалась, на самом деле, Жене, конечно, будет нелегко, но она со всем справится, недаром же она, по моей задумке, "плюс", а не "минус")))) Все будет хорошо!
_________________

 » Глава 14. "Плюс"

Глава 14. «Плюс»
До того момента, как Женя начала понимать, что в их отношениях что-то, а может быть, и все не совсем так, прошло около трех недель.
На фирме никто, кроме Семена, который на следующий же день сам за полсекунды догадался о том, что с ней произошло, заметив ее сияющий счастьем и великой, окрыляющей влюбленностью, невыспавшийся взгляд, ничего не знал об их романе.
Женя не понимала, как она жила без этого раньше? Без этого чувства… Оно заставляло ее улыбаться каждую минуту, дарило ей море энергии и сил, желания сделать этот мир лучше и помочь всем на свете без исключения, а главное – жить только лишь одной мыслью: встретиться с ним, увидеть его, заметить на себе этот огненный, полыхающий страстью взгляд серых глаз, и, конечно, узнать в них то, что заставляло ее душу разрываться от счастья…
Женя каждое утро просыпалась с восторженным трепетом в груди, седлая свою желтую «пташку» и устремляясь к нему, к нему, к Сереже… Любое его слово отзывалось эхом в ее сердце, любой недостаток вставал с ног на голову и превращался в его великое достоинство, а его поцелуи… Ей казалось, что если их вдруг не будет, если он перестанет ее касаться, то… внутри нее что-то почернеет и иссохнется от боли, а сама она завянет, как цветок без спасительного дождя…
Можно ли так зависеть от кого-то и жить, дышать только им, только его любовью, только его существованием?.. Правильно ли это, или во всем, даже в любви, нужно соблюдать меру? Где эти границы?? Имеют ли значение приличия, когда она готова была ради него на что угодно, на что угодно, любую его прихоть или каприз???
Даже если бы он захотел, чтобы она ушла, исчезла из его жизни, испарилась и дала легко и беспрепятственно забыть о себе… Женя бы сделала это, не задумываясь. Она бы страдала… Она бы тосковала по нему, по его жесткому, холодному приказному тону, по его грубой, стремительной, но такой горячей энергии, по его импульсивности и невежеству, хамству, стремлению командовать всеми и управлять людьми ради достижения собственных корыстных целей, и по его бешеному желанию быть ласковым с ней, нежно любить ее и пытаться, хоть пока и кривовато, но все же уважать ее интересы…
Она бы умирала, вспоминая его образ каждый день, но если бы Сережа сказал, что счастлив без нее, она отступила бы, не мешкая.
Может, это мания? Может, просто страсть? Женя не знала, но подозревала, что с прошествием времени это чувство, переполнявшее ее изнутри, никуда не денется, а значит… Значит, она теперь целиком зависела от него, совершенно не представляя, что с ними будет дальше.
Но пока наивная и полная необыкновенных надежд Женя Зябликова лишь витала в облаках, растворяясь в собственном, накрывшем ее с головой, мощном чувстве женского счастья и неземной любви, она не замечала, как на горизонте, как раз в том направлении, куда двигались они с Сергеем в своей всепоглощающей страсти, замаячил удручающий и грозный знак тупика…
Зато сейчас, окутанная морозным февральским утром, солнечным и настолько ветреным, что в некоторые моменты Женька, закрывая отмороженное лицо варежкой, со смехом замечала, что не двигается вперед, а стоит на месте, все шагая и шагая, и буравя каблуками тонкий слой снега на асфальте, заботливо оставленный дворником иной, чем русская, национальности, спешила на работу, несмотря ни на какую непогоду, пробки и пролитую утром на себя кружку горячего чая, предвкушая, как счастливо и бурно забьется ее сердце, когда она снова увидит его…
Плотно укутанная в свою волшебную эйфорию, Женя стремительно залетела на свой этаж и вошла в коридор фирмы, жалея лишь о том, что ее «смена» закончится в два часа и заветное место в секретарской, а значит, рядом с Сережей, займет ленивая, но беспечная в своей жизнерадостности Светка.
События, развернувшиеся в секретарской, так ее поразили, что она сначала застыла, вытаращив глаза, как рыба, с которой сдирают чешую, не подозревая о том, что она еще жива, а уж потом обрела способность громко и изумленно возмущаться, кричать и так далее…
А выглядело все очень симпатично: тихо играло радио, бурно зеленела растительность на подоконнике, улыбаясь яркому солнышку, пробивающемуся через разрисованное витиеватыми, морозными узорами окно, урчала кофемашина, тихо щелкали настенные часы, мирно дремала заваленная грудами папок и документов после вчерашней вечерней смены Светы секретарская стойка…
И во всю эту тихую, умиротворенную и еще спящую перед началом рабочего дня атмосферу вклинился нежный букет первых, бледно-розовых тюльпанов, из-под которого, по обыкновению, торчала ярко-голубая, узорчатая карточка, а прямо в центре этого букета, грубо заставляя нежные бутоны разъехаться в разные стороны, очень живописно вписалось красное и напряженное от боли лицо тихого и скромного бригадира Юры, живот которого был резко и крепко прижат к секретарской стойке, а рука в белом халате так сильно заломлена назад, что бедный Юра фыркал и морщился, что-то там причитая и лепеча…
Женя вспыхнула от негодования (но это внешне, на деле же она снова восхищенно затрепетала, с восторгом и внутренним триумфом сжав в волнении свои маленькие кулачки), даже и не сомневаясь, что бесплатным приложением к очередному грубому и своевольному кадру насилия над людьми послужил не кто иной, как Сергей Викторович Минаев собственной персоной, в восхитительной белой рубашке, расстегнутой на верхние пуговицы, черных дорогих брюках и туфлях, требовательно и грозно наклонившемуся к лицу Юры и испепеляя его уничтожающим, ледяным взглядом всемогущего властелина всех времен и народов:
- …какого, мать твою, треклятого дьявола ты таскаешь ей эти букеты? Сазонов!!! Отвечай, или через секунду твоя рука будет сломана сразу в трех местах!! Ну??? Юра!!!
- Сережа!!! – вскричала Женя в ужасе, сбросив с себя доспехи оцепенения, подлетев к ним и схватив Сергея за мускулистую, напряженную руку, пытаясь освободить бедного, страдающего бригадира участка датчиков давления от физической расправы, ошеломленно глядя то на одного, то на другого. – Сережа!!! Ты что делаешь??? – она вдруг опомнилась, сообразив, что не должна была так фривольно обращаться к своему начальнику в условиях абсолютной непосвещенности фирмы в их с Сергеем отношения, а потому поспешно добавила:
- Сергей Викторович, вы же ему руку сломаете, отпустите его сейчас же!!!
- Сергей Викторович… Сергей Викторович… П-п-пожалуйста… Я все объясню… Это не то, что вы подумали. – лепетал Юра, пофыркивая от боли и конвульсивно морщась, а Сергей, посмотрев на Женю решительными, сияющими гневом серыми глазами, злобно процедил:
- Это он тебе полгода уже цветы носит и записки оставляет втихаря, пока в секретарской никого нет. – проговорил он, а Женя, удивленно вытаращив глаза на бедного, измученного Юрия, даже не ощутила особой радости от разрушительных, ревнивых ноток в голосе Сережи, лишь остолбенело от подобной новости, вскрывшей завесу тайны, разглядывала парня, не веря своим ушам.
Юра?!? Это он ее тайный поклонник??? Скромный и тихий, который, кроме «привет» и «как дела?», больше не произносил в сторону Жени ни единой фразы, в отличие от ее коллеги Светы, с которой они подолгу могли болтать, когда он приходил на совещания или за кофе, это он – тот самый тайный поклонник???
Женя изумленно раскрыла рот, а Юра снова застонал и почти шепотом проговорил:
- Сергей Викторович, пожалуйста, я могу все объяснить, вы не так поняли, я… я…
- Говори, зачем ухаживаешь за ней и какие у тебя на нее планы, пока я твое лицо в твой возвышенно-романтический мозг не вдавил, поклонник хренов!!! – прорычал в бешенстве Сергей, вновь дернув руку Юры, а Женя, нервно прыснув над его изощренной угрозой, осторожно взяла Юру за плечо и ошарашено наклонилась к нему, заглядывая в его несчастные карие глаза своими фиалковыми:
- Это правда, Юр??? Ты мне цветы и подарки носил???
Юра судорожно закивал, с трудом сглотнув и простонав:
- Правда, Женя, это был я, но все немного не так… ай!!! Сергей Викторович, пустите, я все расскажу, я не Жене эти букеты дарил, я… я…
Сергей и Женя нахмурено и непонимающе переглянулись, после чего Минаев все же соизволил выпустить бедную руку Юры, и тот, резко развернувшись и прислонившись спиной к стойке, обессиленно обмяк, стеная и поглаживая больное место, тяжело дыша.
- Что еще за бред?? – недовольно спросил Сергей, требовательно и нетерпеливо сложив руки на груди. – Как это – не Жене??? А в открытках ты что, по ошибке ее имя указывал или под кайфом??
Юра выдохнул и виновато посмотрел сначала на Сергея, потом на Женю:
- Нет, я для Жени все оставлял… но рассчитывал, что ты, Жень, когда узнаешь, каким я могу быть… ну, то есть галантным, романтичным, обходительным… проникнешься ко мне теплыми чувствами и… подробно расскажешь обо мне Свете… Которую я уже год как люблю. – тихо проговорил он, виновато опустив глаза в пол и сокрушенно прошептав:
- Извините, Сергей Викторович, я не знал, что… вы и Женя… что у вас… что между вами… - замялся он, но выдохнув, решил просто переступить эту неловкую тему и двигаться дальше. – Мне просто показалось, что Женя сможет по достоинству оценить нежные слова, подарки от всего сердца и выбор цветов… ну и… составит обо мне наиболее полное мнение… чтобы… чтобы помочь мне понравиться Свете.
Сергей вытаращил на него глаза и вдруг захохотал, как обычно в своем репертуаре глядя на бедного, поникшего Юру надменным и насмешливым взглядом, проговорив:
- Ты что сейчас, серьезно?!? Это самая идиотская мысль, которую я слышал в своей жизни!
А Женька, которая тоже была поражена просто до мозга костей и ужасно разочарована, что все эти презенты и знаки внимания были, как выяснилось, не для нее, ошеломленно воскликнула:
- Что-о-о?!? Юра, но… То есть, ты дарил мне подарки, цветы, чтобы… я свела тебя со Светкой??? – Женя приложила руку ко лбу, пытаясь переварить эту информацию, а Юра виновато спрятал глаза в пол и кивнул, ожидая приговора. – Но… Это вообще что за логика такая?!? А еще говорят, что женская логика не поддается объяснению… Как ты вообще до такого додумался???
Юра поднял на нее растерянный, угрюмый взгляд и тихо начал:
- Извини, Жень, я…
- Что-то я тебе не очень верю, Сазонов. – вдруг снова хмуро и ревниво проговорил Сергей, хлопнув Юру по плечу, наверное, очень больно, потому что Женя заметила, как он поморщился, а Сережу понесло в очередное гневное наступление, и он быстро и угрожающе закончил:
- А это значит, что если через секунду ты не скажешь мне правду, пострадает и твоя левая рука… Ну так что? Начинай рассказ. Хотя, может ты предпочитаешь разговаривать с перекошенным от боли лицом, засунутым в твои же чертовы цветы??? Секунда, Юра, или я за себя не отвечаю! – на повышенных тонах закончил Сережа, полыхая неудержимой яростью, и в честь подтверждения своих слов он грубо тряхнул бригадира за халат, а тот испуганно вжался спиной в стойку, замотав головой и закричал:
- Сергей Викторович!!! Подождите, но я вам правду сказал!! Я… мне Света нравится, я…
- Сережа! – недовольно воскликнула Женя и поспешно стряхнула руки Сергея с халата Юры, строгим голосом проговорив:
- Сережа, перестань! Он говорит правду! Сереж, оставь нас, пожалуйста, наедине.
Сергей сложил руки на груди и упрямо посмотрел на Женю, прищурившись:
- Еще чего. Говори при мне.
Женя закатила глаза, в душе, однако, пританцовывая от счастья, что ее, как оказалось, мнимый поклонник вызывает в Сереже столько разрушительной ревности, правда, ее смущало то обстоятельство, что он действительно может случайно прибить, потому что его ярость явно не испытывала на себе ни малейших попыток контроля со стороны его же самого, поэтому она успокаивающе взяла его за плечо и, внимательно заглянув ему в глаза, с нажимом проговорила:
- Иди, пожалуйста, Сереж, мне нужно поговорить с ним о Свете. Все в порядке, иди. – мягко, но весомо завершила она, а Сережа, блистая недоверчивой и гневной искрой в глазах, чуть прищурился, посмотрев на нее своими внимательными и проницательными серыми глазами, а затем сурово и испепеляюще глянул на Юру, проговорив:
- Больше никаких цветов и подарков Жене, ты понял?! Еще хоть один цветочек увижу – засуну его тебе в… куда придется. – угрожающе закончил он, усиленно поработав над собой и попытавшись без выражений, а затем, бросив последний сложный и противоречивый взгляд на Женю, стремительно унесся в свой кабинет, импульсивно хлопнув дверью и звякнув табличкой с надписью «Генеральный директор».
Женя вздохнула и с веселой усмешкой облокотилась на стойку спиной, встав рядом с Юрой, который шумно вздохнул от облегчения, потому как его мучитель, наконец, утек в нейтральную зону, и виновато покосился на Женю, тихо проговорив:
- Прости, Жень… Глупо получилось. Я не хотел создавать тебе проблемы… Не знаю, почему мне в голову пришла такая идиотская затея… Теперь он… - Юра испуганно стрельнул глазами в сторону все еще трясущейся в мелком ритме таблички на двери, за которой скрылся Минаев. - …он и с тобой будет… разбираться, да?
Женя фыркнула и улыбнулась, покачав головой и легонько толкнув плечом плечо Юры:
- Нет, не будет, не переживай. В крайнем случае, ну, если начнется новый приступ зверской и ревнивой тирании, у меня есть наушники и отличный плейлист в телефоне… - она вдруг посерьезнела и, ощутив какое-то непонятное, тянущее опасение, тревожно попросила:
- Ты, Юра, о нас, пожалуйста, никому не рассказывай, ладно? А то от слухов потом не отмоешься… - угрюмо проговорила она, а Юра решительно кивнул и вновь вернувшимся к нему тихим, уверенным тоном проговорил:
- Конечно, Женя, это даже не обсуждается. Я бы и без твоей просьбы распространяться не стал – не мое это дело… Так ты поможешь мне со Светой? – с надеждой спросил он, даже как-то испуганно и взволнованно посмотрев на Женю, будто от нее сейчас зависела судьба первого полета человека на Марс.
Женя улыбнулась и с укором, но шутливо, проговорила:
- Ну и дурак же ты, Юрка! Прикинь, насколько тебе было бы проще сейчас, если бы ты не стал выдумывать сложные, хитроумные схемы, будто тебя назначили тренером сборной России по футболу, а сразу бы начал дарить все эти цветы ей! Целых полгода насмарку! – всплеснула руками Женька, покачав головой от досады и веселого возбуждения. – Запомни, Юрка: женщины не любят нерешительных, им подавай тех, кто будет открыто, настойчиво и планомерно их добиваться, используя для этого все возможные средства и максимум фантазии.
Юра тихо ухмыльнулся, как-то печально глянув на Женю и проговорив:
- Ну да. Я об этом догадывался. А вот что делать, если ты не такой? Мне абсолютно нечего ей предложить… Я не генеральный директор, у меня совсем нет столько денег, чтобы выполнить любой ее каприз… Я только и могу, что быть нежным и романтичным… И даже внешности эффектной природа мне не оставила…
Женя засмеялась, взяв его за плечи, и, заглянув в его потухшие глаза, покачала головой:
- Ты себя с Сергеем сравниваешь, что ли? Ой, Юра, я тебя умоляю! Он меня терпеть не мог, ты разве не помнишь, как он вечно пытался меня унизить и турнуть отсюда в самые кратчайшие сроки, чтобы глаза не мозолила? И что ты думаешь, меня кто-то добивался?? Я всего лишь хотела тебе сказать, что нужно поверить в себя, свои силы, свой характер, брать ее не тем, о чем пишут в пособиях по укрощению женщин, а тем, что самое лучшее есть в тебе, твоими сильными сторонами, понимаешь??? Ты столько раз общался с ней, а она даже не знает о твоих чувствах! Так что, Юра, боишься ты или нет, хочешь-не хочешь, а придется брать быка за рога. – Женя улыбнулась и, заметив испуг на лице Юры, спокойно зашагала по секретарской, снимая пуховик и зимнюю обувь, подготавливаясь к рабочему дню. – Света придет в два часа, и я ей все расскажу… А потом придешь ты, и уж лучше забери пока вот этот букетик – подаришь его лично ей и пригласишь ее куда-нибудь, ясно?
Юра растерялся, судорожно схватив букет и чуть не опрокинув вазу, дико разволновавшись и заметавшись около стойки подбитым в крыло орленком, расширенными глазами таращась на Женю:
- Пригласить?.. А… куда?..
Женя пожала плечами.
- Да хоть куда. Не суть важно. Главное – откройся ей, поверь в себя, поухаживай за ней как настоящий мужчина! Ты же это умеешь? Женщины любят, когда вокруг них развивают бурную шумиху, в которой они – центры галактики: самые красивые, умные, утонченные и так далее… Поверь мне - деньги, внешность или статус играют роль только на этапе знакомства, а дальше – лишь химия взаимоотношений, ничего больше.
Юра сжал в руках букет и, грустно посмотрев в пол, ухмыльнулся:
- Это очень мило, Женя, что ты так думаешь. Твоя наивность и доброта делают тебя не только привлекательной, но и, на редкость, сильной. У тебя есть свой взгляд, принципы, убеждения… Но так, как ты описала, живут сейчас очень немногие, и Света здесь, к сожалению, скорее правило, чем исключение… Но я очень благодарен тебе за понимание и помощь, ты даже не представляешь, как для меня это важно… И извини еще раз за то, что расстроил… Я понимаю, ты думала, что все это тебе дарит тайный поклонник… Прости. – виновато закончил он, а Женька весело махнула на него рукой:
- Не волнуйся, Юрка, я это как-нибудь переживу! Иди, работай, а в два часа готовься стать самым неотразимым! Все!
Она ободряюще подмигнула Сазонову и бодро вытолкала его из секретарской, уже переключившись мыслями на одного-единственного, которого сейчас так некстати скрывала от нее тонкая дверь из белого пластика.
Ее сердце, ее душа или ее ноги сами понесли ее к нему, на ходу захватив на всякий случай головной мозг и другие органы, и, задыхаясь от нестерпимого желания скорее увидеть его, Женя почти бегом бросилась к его кабинету, стремительно залетев внутрь и прикрыв за собой дверь.
Сергей стоял, склонившись над своим столом и глядя в одну из многочисленных папок с отчетами, что-то там хмуро изучая и теребя в руках дорогой темный галстук в полоску, собираясь, судя по поднятому вверх вороту рубашки, одеть его для повышения и так распиравшей из него в разные стороны солидности и важности.
Когда Женя вошла, встав у входа и, прислонившись к стене, сложила руки на груди, с полуулыбкой нежно глядя на него, он тоже резко поднял глаза, и Женя заметила, как изменилось выражение его правильного, красивого лица: хмурость и сосредоточенность не исчезли, но вспыхнуло то самое, такое волнующее ее, жадное и собственническое сияние, а еще его серые глаза огненно скользнули по ее тонкому, черному трикотажному платью, облегающему силуэт, и проследили по всем изгибам ее тела, задерживаясь там, где, в общем-то, это и ожидалось, и с каждой секундой обжигая все сильнее безудержной, вихреобразной страстью, которая у него заменяла ласку на грубое неистовство и настойчивую требовательность, а трепет – на восхищение и… Женя улыбнулась еще ярче, зная то, что он тщательно скрывает. Она видела это в его глазах, и ее сердце раздувалось от бесконечного счастья… Сережа смотрел так, будто не мог смотреть иначе, будто если отведет взгляд – случится техногенная катастрофа и вымрет все живое, включая и его, будто вся его жизнь зависела от того, как она на него реагирует… Что она к нему чувствует… Она… Она… Да, Женя чувствовала себя, наконец, нужной кому-то. И это было самое сказочное для нее чувство.
А сейчас он откровенно нагло, но с невозмутимой серьезностью, разглядывал ее ноги, восхищенно и медленно скользя по ним снизу-вверх, излучая все большую и большую огненную энергию, а Женя ласково и влюбленно таращилась на него, ужасно желая подойти к нему, поцеловать, прижаться всем телом и ощутить его руки на своей шее, спине или ножке…
- Ну вот обязательно, что ли, сразу бить, Сережа? – с веселым укором спросила Женя. – От тебя вечно достается бедным, невинным людям.
Сергей насмешливо ухмыльнулся и, взяв галстук, накинул его на шею, уверенно подойдя к ней и зачарованно, желанно уставившись в ее лицо, при этом не забыв самодовольно и жестко ответить:
- Это не моя проблема, что вокруг тебя вечно крутятся одни «бедные и невинные», вместо богатых и виноватых. – он шагнул к ней, заставив ее замереть на месте и затаить дыхание, в то время, как ее сердце понеслось куда-то вскачь, а ее глаза тут же жадно уставились на его губы. Женя, ощущая себя полнейшей влюбленной идиоткой, понимала, что даже через силу от них оторваться не может, да еще и думает лишь о том, чтобы прильнуть к нему и целовать, целовать… - В любом случае, - все тем же приказным, беспрекословным тоном заявил он, хоть Женя и уловила кое-какие новые нотки в его голосе помимо обычных раздраженных, - никто не будет дарить тебе цветы или подарки, кроме меня. Я любого превращу в москитную сетку и на окошко натяну, кто только попробует встать у меня на пути, потому что…
- Потому что ты, мой великий узурпатор, вне любой конкуренции! – весело и шутливо закончила за него Женя, слегка покраснев от его слов и счастливо заулыбавшись. Да и нужны ли ей чьи-либо еще подарки и знаки внимания? Она даже думать об этом не желала, а желала, прямо сейчас, переполненная нежностью и любовью, смягчить его импульсивную жестокость и ревность волшебным, сладким поцелуем… Да она бы и от кое-чего другого не отказалась! Но, еще сильнее порозовев, Женя откинула эти не очень приличные мысли и с трудом оторвала глаза от его губ, чтобы заглянуть в самые любимые на свете глаза.
Он улыбался, глядя на нее, глядя на ее волосы, кудряшки, обрамлявшие нежное личико, на ее белоснежную, полыхнувшую игривым румянцем кожу, веснушки, покрывавшие нос еле заметными рыжими крапинками, на ее губы, которые она взволнованно покусывала… Еще шаг, Женя ощутила его горячее дыхание на себе, глядя в эти пристальные и страстные серые глаза, окунувшись в его стремительную, жесткую и такую разрушительно-бесконтрольную энергетику, ощутив, как внутри ее живота начались огненные всполохи и трепыхания, а дыхание замедлилось… Сергей еще раз оглядел ее лицо нежным взглядом и остановился на губах, с жадным интересом разглядывая, как Женя покусывает их в невероятном волнении, ожидании, и, ухмыльнувшись, с шутливой насмешкой проговорил:
- Как ты догадалась? – он взялся руками за свой галстук, не отрывая глаз от Жениных губ и пытаясь завязать его в аккуратный узел, а Женя, повинуясь невероятному желанию и бешено набирающим обороты вспышкам в своем животе, нежно взяла его за руки, забрав у него галстук, и тяжело и неохотно перевела взгляд на эту деловую тряпочку, ловко завязывая ему красивый узел и глубоко вздыхая, ощущая, как вспыхнули в сладком притяжении его глаза и как поднялась температура его тела от легких касаний ее рук.
Сережа внимательно и жадно смотрел на Женю еще пару секунд, затем вздохнул и, слегка нахмурившись, нетерпеливо провел ладонью по ее щеке, приподняв ее голову и заставив посмотреть на себя, в свои стремительно темнеющие глаза…
Женя вздрогнула, нежно подавшись к его руке и ласково, слегка повернув голову, поцеловала его ладонь, не замечая, как ее руки соскользнули с галстука ему на грудь, замерев в районе сердца и прислушавшись к его ускоряющемуся ритму.
- Значит, женщинам нравится, когда их добиваются, когда за ними ухаживают, нахваливают их и… что там еще? Водят куда-нибудь, совсем не важно, куда? – весело проговорил Сережа с насмешкой, но не злой, как раньше, а доброй и даже какой-то умильной, а Женя резко покраснела, сердито вскинув на него свои фиалковые глаза:
- Ты что, подслушивал? Сергей Викторович, а периодическое прикладывание уха к двери что, тоже входит в ваши должностные обязанности? – с недовольством проговорила она, а Сергей ухмыльнулся, слегка подтолкнув ее к стене, и, подойдя близко-близко, нежно, но весьма нетерпеливо зарылся руками в ее кудряшки. Наклонившись к ней и заставив Женю прерывисто вздохнуть от ощущения огненного залпа во всем теле, он пожал плечами, невозмутимо заявив:
- Мой кабинет, моя дверь. Что хочу, то и делаю.
Женя вздрогнула, а он уже целовал ее, нежно, легко, постоянно прерываясь и глядя на нее черными глазами, касаясь ее губ так аккуратно, так волшебно, что Женя с трудом выдохнула, чувствуя, как разгорается огонь внутри нее, как его руки дразняще поглаживают ее шею, а дыхание обжигает…
Горячая, страстная змея распускала внутри ее живота свои кольца, а Женя, нежно прильнув к Сереже и нетерпеливо ожидая, когда же он снова станет собой – грубым, требовательным, жадным, сама неистово тянула его на себя, не понимая, зачем он дразнит ее, почему вдруг стал таким нежным и аккуратным с ней, таким ласковым???
Она желала продолжить поцелуи, тяжело вздыхая и ощущая огненную светомузыку внутри себя, сводящую с ума ее разум, ее тело, ее настроенные лишь на его прикосновения и губы ощущения, а Сережа ухмылялся, продолжая легко целовать ее, с паузами, желанно разглядывать ее горячим серым взглядом и сдерживать ее страсть, ее настойчивость…
Женя прижималась к нему, тяжело дыша и лаская руками его шею, плечи, спину, ощущая, как быстро и очумело растет огненный салют внутри нее, заставляя подрагивать тело и сжигая ее заживо изнутри, она нетерпеливо и умоляюще посмотрела на него, еле слышно выдохнув:
- Сережа, что ты делаешь?
Он наклонился к ее ушку и, обжигающе целуя ее кожу, горячо шепнул, сжав руками ее спину:
- Ухаживаю за тобой. Ты же этого хочешь?
Женя улыбнулась, удивленно и любовно посмотрев на него, и, проведя рукой по его щеке, шепнула ему в губы:
- Не надо. Лучше отвесь какой-нибудь стандартный комплимент и пригласи куда-нибудь… А сейчас не мешай, пожалуйста.
Она потянулась к нему, чтобы поцеловать, но увидела вдруг, как он резко нахмурился, а мышцы его тела напряглись…
Женя вздрогнула, чуть отстранившись от него и с невероятным ужасом внутри себя ощущая, как моментально куда-то улетучилась его горячность, как будто он резко окунулся в холодную воду… Она с трудом сглотнула, а внутри нее, впервые за прекрасные, самые счастливые в ее жизни две с половиной недели, что-то неприятно заскрежетало, будто кто-то вставил в быстро бегущее от захватившей ее сердце головокружительной влюбленности колесико не просто палку, а самую настоящую ржавую кочергу, заметно притормаживая его бег и заставляя… Очнуться. Задуматься. Засомневаться…
Женя не чувствовала своих ног: они, кажется, заледенели или отнялись, как же ей вдруг стало страшно! Но она все еще не понимала, отчего, почему… Сережа вдруг посмотрел на нее, и Женя неожиданно обратила внимание на какой-то странный блеск в его взгляде… Будто отчаянный?..
Вздох. Это он вздохнул…
Женя слегка отстранилась, расширенными глазами изучая его выражение лица, пытаясь считать его эмоции, а внутри нее все гудело, словно вытяжка на подземной парковке… Сережа всматривался в нее тоже с необыкновенным вниманием, хмурясь все больше и… Что там… Женя уловила еще какое-то чувство… Тоже страх?? Нет… это как-то странно…
Она не понимала, что происходит, что случилось, почему огонь и взаимное любовное поглощение друг друга сменилось на какую-то тягучую, переваренную сгущенку, замороженную в холодильнике… Это ее слова о комплименте так подействовали? Или намек на желание побыть с ним вдвоем где-нибудь вне фирмы?..
Сережа вдруг резко и грубо схватил ее, с силой прижав к себе и неистово поглаживая по щеке, снова секунду внимательно глядя на нее… А затем уже поцеловал. Как раньше. Грубо, напористо, горячо, отпуская себя с тормозов и лаская, лаская ее с неимоверной, сжигающей страстью, как будто внутри него кто-то снова разжег камин…
Только Женя, отчаянно и жадно отвечавшая на его поцелуй, и, дрожа, теснее прижимавшаяся к его все больше и больше разгорающемуся телу, уловила странное дуновение – словно тот самый камин разжигается в последний раз перед длинной и тоскливой, обмороженной полярной ночью…
Поцелуй, поцелуй, она вздохнула, он становился все настойчивее, не контролируя набирающие между ними обороты, Женя горела в собственном извержении вулкана, мысли, мысли усвистали прочь, испарившись на этих жадных губах, в его нетерпеливых ласках, в его руках, скользящих по ней с неистовым желанием… Она подалась к нему, отдаваясь его рукам без остатка и тяжело дыша, пытаясь успокоиться, но Сергей отчаянно зарычал, лишь сильнее прижав ее к себе… Она почувствовала его напряжение в мышцах тела, слышала бешеный стук сердца в груди и с ее самоконтролем тоже происходил какой-то кавардак…
Как вдруг…
_________________

 » Глава 14 (продолжение)

Снова внешний мир дал о себе знать. Оказывается, он еще жил и даже ни капли не подплавился на их взаимном огне, а был невозмутим, спокоен и улыбался широченной улыбкой, растягивающей круглое лицо в подобие эллипса, который кто-то уронил на пол, да еще и сверху на него упал нечаянно…
В светло-сером костюме на широкой, слева-направо и сверху-вниз растянутой в пародию на шкаф-купе для квартиры с высокими потолками фигуре в кабинет спокойно и без стука заплывал Павел Юрьевич самой вальяжной, уверенной походкой, заставив Женю и Сергея недовольно оторваться друг от друга и расцепить объятия. Паша, однако, все прекрасно заметив, тут же переквалифицировал свою улыбочку в ядовитый оскал и проговорил:
- Ой! Простите, что помешал… Сережа, ты бы табличку на двери хоть вешал! «Не беспокоить, занят с женщиной», а рядом кармашек неплохо было бы приделать, чтобы фирма ставки делала, гадая, с кем ты там опять заперся…
Женя, наконец-то отдышавшись и быстро оправив платье, гневно вспыхнула, услышав подобные слова, но ответить не успела, потому что ее опередил Сергей, хмуро завязывающий так некстати брошенный Женей узел галстука и насмешливо проговоривший:
- Паша, ты бы научился с гордостью принимать поражение. И если ты надеялся еще пригласить Женю на свидание с расчетом на ее согласие, то называть ее очередной дешевой игрушкой в моих ужасных руках было как-то… недальновидно с твоей стороны. Ты на совещание? Нужно решить вопрос с новым поставщиком проводов, сейчас начальника отдела закупок вызовем…
Женя глубоко вздохнула, пытаясь усмирить гнев, но Паша, как оказалось, еще не закончил. Он снова гниловато улыбнулся и проговорил:
- Ну что ты, Серег! Я и не думал такое о Женечке говорить! Она же не виновата, что ей… ты понравился, правда, милая? – оглядел он Женю выжидательными маленькими глазками, а Женя нахмурилась, жестко проговорив:
- Мне кажется, вы лезете не в свое дело, Павел Юрьевич. Уж извините, если грубо прозвучало.
Павел примирительно поднял руки и, хитро прищурившись, поспешно произнес:
- Прости, прости, конечно, Женечка, ты права… Возможно, у вас и правда все серьезно… Да, Серега? Ты же сказал ей? Ну и? Она согласна??? Согласна быть с тобой на таких условиях? А что ты собираешься делать с…
- Паша!!! – громыхнул рассерженный Сергей, кипя такой бешеной яростью, что Жене вдруг показалось, будто даже воздух вибрирует вокруг него, а предметы в кабинете как-то отодвинулись подальше, опасаясь злостного выплеска негативной энергии прямо на них. – Прекрати молоть чушь, И ХВАТИТ СОВАТЬ НОС В ЧУЖУЮ ЛИЧНУЮ ЖИЗНЬ!!! Я ТЕБЯ ЧТО, В УПРЯЖКУ К УГРЫЗЕНИЯМ СОВЕСТИ НАНИМАЛ??? – разъяренно загромыхал Сергей, а Паша все больше и больше улыбался, глядя на Женю… Бедную, растерянную и подавленную…
Что за условия??? О чем это он говорит??? Просто поссорить их хочет, мстит за то, что она отказала ему в пользу Сережи???
Но ведь и она сама почувствовала, что что-то не совсем правильно, не совсем естественно, как ржавая кочерга в новехоньком, торопливом колесе ее сердца, и он… он…
Сергей так злился, просто ужас, он полыхал яростью, словно зарницы при приближении сильной грозы, а его энергетика сшибала с ног уничтожающей волной… А это значит, что Паша не врет, о Боже, Боже…
Женя потерянно и отчаянно смотрела на Сергея, чувствуя, как ее снова засасывает черный, болезненный страх, но… Ах, если бы понимать, почему? Знать бы причину…
А может, Краснохатов, все же, просто мстит, поэтому Сережа и злится, как сто чертей, боясь ее потерять из-за каких-то глупостей?
Вспыхнув лучом надежды, Женя впилась взглядом в Сережу, который, тем временем, рычал:
- Прекрати болтать о том, чего не понимаешь, и иди лучше позови Татьяну Константиновну – займемся работой, пока солнце еще не село. Давай, Паша, не стой, ну?? Я долго буду ждать???
- А чего ты так кипятишься, Сергей? – невозмутимо, но с большим оттенком откровенного издевательства проговорил Павел Юрьевич. – Я же не против. Если ее все устраивает, то, как говорится, совет вам да любовь и всякое такое… Правда, я не думал, что ты, Женечка, такая гордая и чистая, словно капелька дождя на прозрачном стекле, - промурлыкал Паша, триумфально посмотрев на молчавшую и пытающуюся ухватиться за край единственного просвета среди туч, растерянную Женю, глядевшую то на него, то на Сережу, - на такое согласишься… Ну да ладно, я принимаю твой выбор, дорогая. – сокрушенно вздохнул он, а Женя, чувствуя себя на грани глубокого отчаяния и ужаса, стремительно сорвалась с места, не глядя на Павла и Сергея, и полетела в секретарскую, бросив через плечо:
- Я пойду. Извините, много работы.
Ей надо было прийти в себя. Осмыслить. Подумать. Понять. Хоть на секунду успокоиться и остановить рост огромной и страшной тени, наползающей на их отношения, такие горячие, такие долгожданные, такие самозабвенные и такие спутанные и противоречивые… такие катастрофические для них обоих.

*** «Минус»
Наконец-то закончилось это совещание, наконец-то Татьяна Константиновна деловито и медленно выплыла из кабинета и чертов сволочной ублюдок Паша, которому Сергей напоследок напомнил, что если он еще раз попробует исполнить что-то подобное в присутствии Жени, он лично и очень больно сломает ему челюсть и, вдобавок, вышвырнет из «Черного полюса», обеспечив самые гадкие рекомендации всем его последующим работодателям, на что Павел лишь ехидно, но как-то не очень весело улыбнулся и тоже ушел, громко и пафосно хлопнув дверью за собой, окончательно разрубив давний и довольно прочный узел их дружеских отношений, а Сергей остался один.
Он откинулся на спинку стула, едва дыша от подпирающего его гнева, он злился, злился, злился до яростных, разноцветных бликов в своей голове, ненавидел Пашу, ненавидел себя за то, что Паша, по сути, был прав, и он не может ничего предложить Жене…
Женя…
Сергей моментально вспомнил ее губы, ее горячее, гибкое тело, ее мягкие волосы, нежные руки…
Гневный рык – и документы со стола бешено полетели на пол одним мощным и безумным движением… Звуки смявшихся листов, грохот упавших папок, треск полетевшего следом за всем остальным бедного, ни в чем не повинного ноутбука заставил Сергея вздрогнуть и, подчиняясь продолжавшемуся кипению котла, схватить себя за голову, а потом ударить кулаками по столу, тяжело дыша от сумасшедшей ярости…
Он должен что-то сделать! Он должен развязаться с Ксюшей, должен оставить семью… Но Женя, Женя не простит ему, что он посмел прикасаться к ней, быть с ней, целовать ее, в то время, как сам по вечерам уходил домой, к своей официальной жене и самой настоящей дочке…
Она не простит ему, что он обманывал ее, что фактически сделал ее своей любовницей, хоть до этого дело и не доходило, что заставил ее поверить в счастливое будущее, а сам…
Сережа горел от ненависти к себе, от ядерной, саморазрушительной злости, и ощущал настоящий, ни с чем не сравнимый…
Страх.
Он не мог себе представить, что с ним будет, если он потеряет ее… Он больше не представлял себе своей жизни без ее красивой улыбки, этой белоснежной кожи, рыжих, почти как чистая бронза, кудряшек и странных, фиалковых глаз, нежно смотрящих на него с таким невероятным чувством, от которого подкашивались колени…
Он почти не мог жить, каждую секунду думая о ней, не мог работать, когда она была за дверью кабинета, вечно глядя на нее, как идиот, не мог находится рядом, желая целовать ее, обнимать… Да он с ума сходил в своем жарком царстве похоти, желая ее каждый миг, едва выползая с работы после ее поцелуев и думая лишь о ее прекрасном теле, невероятном аромате сирени и горячих вздохах, мечтая никогда не выпускать ее из рук, проводить с ней каждое мгновение своей жизни, существуя, только потому что жила она…
Он бился в бессилии, утопал в отчаянии, зная, что Женя хочет свидание, хочет проводить с ним время, хочет подарков… Но он не мог переступить эту черту, не мог из-за своей чертовой ситуации, связывающей его по рукам и ногам… Он должен ей как-то рассказать… Но не мог решиться… Не мог ее потерять… Он потерял себя, когда влюбился в нее, и Женя, теперь лишь она была центром его вселенной, а не он сам, как это было всегда…
Дверь отворилась, и на пороге снова появилась она, видимо, прибежав на шум от сброшенных со стола бумаг, а Сергей, чувствуя, как все в нем бесконечно реагирует на ее присутствие, замер, жадно вглядываясь в ее лицо, чувствуя, как бешено стучит его сердце, отзываясь на нее, сходя с ума по ней…
Женя была заметно расстроена и бледна… Она не плакала, но Сережа, заметив ее сияющий напряжением и какой-то болью взгляд, резко подался вперед, чувствуя, как его душа дрогнула от дикого чувства вины и нового прилива злости на себя… Это он с ней сделал… Это из-за него она такая… Она должна быть счастлива, а вместо этого…
А вместо этого Женя, вздохнув, осмотрела «место происшествия» ни капельки не удивленным взглядом, а лишь слегка приподняла брови, разглядывая разлетевшиеся и смятые графики, чертежи, приказы, отчеты, ноутбук «попой кверху» и многое другое, а затем быстро подошла и, присев около Сергея на корточки, спокойно и уверенно начала все подбирать, рассматривать и подсовывать листы в нужные папки.
Сережа смотрел на нее, ждал ее взгляда, как террорист-смертник – чудесного спасения, но видел лишь ее опущенные ресницы, уставшее, нахмуренное лицо, обрамленное рыжей дымкой волос, прекрасный изгиб ее тела и совершенно отшибающие разум, восхитительные ножки, которые ему тут же захотелось потрогать рукой…
А она спокойно собирала документы, ничего не говорила, не поднимала на него глаз, и Сергей едва сдерживал в себе крик бессилия, жаждав, жаждав все изменить, но… Это было невозможно. А значит, если она не простит его, то в их отношениях наступит тот самый, страшный и болезненный конец… И Сергей не представлял себе, как сможет справиться с этим… Вот же дурак влюбленный…
Дверь в секретарскую была распахнута, и Сергей услышал тихое пение радио, продолжая зачарованно, восхищенно и отчаянно таращиться на Женю, на ее плавные движения, ее аккуратные ручки, пальчики, перебирающие бумагу…
- «Осталось никаких сомнений
Похоже счастлив я, и не слегка
Чтобы в таком хорошем настроении
И голова легка, хоть ночь и коротка

Все это ты, - и ты не приведенье,
Фантастика, фантастика...
Неужто мы остаемся вместе
На века, на века...

Чтобы мечты не превращались в пену,
Не убегали наутёк, все выкипит до дна.
Я назову тебя Галактикой, Вселенной
И буду бороздить от звезд до черных дыр без устали и сна

Все это ты, - и ты не приведенье,
Фантастика, фантастика...
Неужто мы остаемся вместе
На века, на века, на века...»
Сережа слушал, чувствуя, как теряется в ее образе, умирая от страха, умирая от этого голоса, который пел про…
- Женя. – тихо позвал он, впервые в жизни услышав свой осипший от ужаса голос, чувствуя, как нервное напряжение до боли стиснуло его мышцы, а сердце лупасило в груди, будто мечтая выбить из него всю дурь…
Она посмотрела на него расширенными глазами… Она как-то светились, то ли надеждой, то ли болью, то ли всем вместе, но Женя не плакала, не злилась, не бросала ему вызов, не требовала объяснений… Черт, как было бы проще, если бы она наорала на него, обозвала бы как-нибудь, устроила ему истерику, чтобы он хоть немного успокоился, чтобы знал, что делать… Он привык к женским крикам – Ксюша без конца надсаживала горло по поводу и без…
А Женя лишь выжидающе, но ужасно отчаянно смотрит, желая поверить, что слова Паши – всего лишь дурацкий бред на почве ревности…
- Жень. – снова повторил он и, не удержавшись, едва заметно коснулся ее щеки… Он так любил эту нежную кожу! Боже, Боже, что сказать, что ей сказать, как успокоить, как все исправить, как, как, как… - Ты… расстроилась? – тупо спросил он, поморщившись от собственного безмозглого идиотизма, а она лишь едва заметно улыбнулась, тихо проговорив:
- Нет, Сережа. Ведь если бы… если бы что-то подобное было… - она вздохнула, тихо опустив голову, и от этого невинного движения сердце Сергея сжалось еще больше. - …ты бы мне рассказал, верно? Зачем утаивать причину, которая может помешать нам быть вместе??
Она легонько улыбнулась и, подняв последнее – ноутбук, спокойно вышла, плавно качая бедрами. Сергей с ужасом смотрел ей вслед, проклиная себя, проклиная страшными словами, потому что он вновь не рассказал… Вновь поступил эгоистично… Вновь думал только о себе, не представляя, какая ужасная пропасть ждет его, если правда все-таки выплывет наружу.
_________________

 » Глава 15. "Плюс"

Глава 15. «Плюс»
Пока грозный и самоуверенный Сергей Викторович Минаев уничтожал сам себя своей вдруг проклюнувшейся в нем нерешительностью и маниакальным страхом потерять Женю, спокойненько устроившись на блюдечке с голубой каемочкой перед своей же собственной совестью и чувством вины, позволяя им жадно и больно жрать его изнутри большими ложками, Женя погружалась в не менее отвратительное и болезненное состояние сомнения, которое с каждым днем находило в ее мозгу какие-то подкрепления.
Любовь, ее любовь, которая возносила ее к солнцу первые пару недель, теперь превратилась в клубок болезненных, недоверчивых, тяжелых сплетений, заставляя ее анализировать все, что происходит между ней и Сергеем, и с каждым днем убеждаться все больше в том, что все идет совсем не так, как должно быть…
После той стычки с Пашей, Женя решила понаблюдать за Сережей, стремясь понять, почему у нее вдруг возникло чувство, что они находятся в глухом, окруженном с трех сторон отвесными стенами тупике, из которого была лишь одна дорога – назад… И это чувство ужасно мучило ее, не давая спокойно жить и работать, спокойно спать ночью.
Все последующие дни Женя исподтишка следила за ним, его реакциями на ее действия, его отношением к тому, что касалось ее…
Он по-прежнему желал быть с ней – она чувствовала это всем сердцем, она видела, как он смотрит на нее, изучает ее горячим взглядом, как пытается каждую свободную минуту проводить с ней, целовать ее, ласкать ее, прикасаться к ней…
Но все это происходило лишь во время работы. Сергей не делал попыток пригласить ее куда-нибудь, не желал сближаться, всячески пресекая ее попытки перейти с ним на новый уровень отношений, не предлагал поехать к нему домой… Несколько раз он дарил ей совершенно незабываемые, шикарные букеты, но… на этом, собственно, их отношения и заканчивались.
Женя, погруженная в непроходимое, болезненное отчаяние, ехала домой, чтобы провести очередной вечер в одиночестве…
Что же это за отношения? Встречаются они? Или это какая-то странная интрижка, правда, без постельной части?? Что же все это означает?? Женя запуталась, измучилась, извела себя, но… Так и не поняла, почему.
Да и Сергей с каждым днем становился все угрюмее, чаще хмурился и резче прерывал ее попытки поцеловать его, уходя от нее куда-то, словно избегая… Это причиняло Жене невыносимую боль, она бы желала разлюбить его, порвать с ним, но… Он снова целовал ее, по-прежнему горячо, желанно, с наслаждением, заставляя на несколько минут поверить, что она ему нужна… А потом уходил. И ничего не объяснял.
В конце концов, усталая от собственных спутанных мозговых анализов и от постоянной, щемящей душу занозы в сердце, Женя пришла лишь к одному выводу: Сергей хотел сделать ее своей любовницей, но разочаровался и теперь не знает, как ему с ней порвать, потому что… Знает о ее любви к нему?
Мда. Звучит как-то чересчур благородно для него, но у Жени пока не было другой версии, а значит, становясь все несчастнее и несчастнее с каждым днем, но не имея сил или гордости, или все-таки желания оттолкнуть его и жить дальше, не представляя себе даже ни одной минуты, когда вдруг она осознает, что у нее нет этого грубого, вечно командующего, но такого сильного, мужественного и решительного Сережи, а значит, вновь и вновь она беззаветно отвечала на его поцелуи, умирая от его близости, наслаждаясь каждым мгновением с ним, каждой секундочкой, чтобы запомнить это надолго. Навсегда.
Навсегда.
Это подвешенное состояние где-то посередине ломало ее, Женя не знала, как ей быть, была в растерянности… и, следовательно, зависела лишь от него, лишь от его решения… Как же она хотела узнать всю правду о нем! Понять, почему, почему, почему?..
Женя задумчиво и угрюмо вертела в руках ручку, бессмысленно перечитывая в сто пятидесятый раз входящее сообщение для генерального директора, да, да, того самого, что кружил в ее голове спутанной каруселью, и судорожно пытаясь осмыслить, кто еще, кроме нее самой, что от него хочет.
Сегодня она решила быть немного другой, и это проявилось в том, что Женька выпрямила утюжком свои рыжие кудри, которые теперь пышными, но густыми и аккуратными прядками блестели в лучах первого теплого солнышка, пробившегося сквозь густую растительность на подоконнике. Ради этой долгой и нудной, порядком осточертевшей ей процедуры, она подняла себя за шиворот не раньше, не позже, а ровно в четыре утра.
Женя хотела измениться, привнести что-то новое в свой образ и проверить его реакцию на себя, а, возможно, даже вернуть ему по-новой влечение к ней…
Снова прочитав письмо и, намотав прямую, гладкую прядку волос себе на ручку, Женька вдруг разозлилась на Сергея, на все его секреты, какие-то страшные и ужасные, раз он не хочет посвятить в них ее, на ее стремление зацепить его, на то, что он обижает ее своим обращением с ней и этими непонятными, терзающими ее душу и рвущими ее на части отношениями…
Она так жутко рассердилась, что аж зарычала, бешено застучав по клавиатуре на одну единственную букву «Ж», нажав ее раз сто за одну секунду, пока ее не привел в чувство удивленный и веселый голос, мгновенно втянувший в секретарскую теплый и очень дружелюбный ветерок:
- Это кто тут у нас дровосеком прикинулся? Женька, ты… Зябликова?!? – воскликнул ошарашено Семен, подлетев к стойке и с огромными-преогромными синими глазищами за стеклами модных очков с изумлением, любопытством и интересом уставившись на нее.
Женя подняла на него глаза и, откинув со лба упавшую на лицо прядку, впервые искренне и радостно улыбнулась, ощутив, как волна позитивной и такой живой энергии подхватывает ее на свой гребень, чего ей очень недоставало все эти дни. Семка же выглядел как обычно необычно в ярко-желтой рубашке, темно-зеленом галстуке и потертых джинсах, рваных на коленках, а сейчас он пытливо разглядывал Женину новую прическу с открытым ртом, аккуратно прикоснувшись к ее волосам своей теплой ладонью.
- Рыжулик, это что, ты??? Ты… такая необычная! Надеюсь, это временно? – требовательно спросил он, взяв в руку прядку ее волос, а Женька захохотала:
- Ну спасибо, друг! Два анти-комплимента за раз отвесил, пожалел бы мою несчастную, зарывшую голову в песок самооценку и хоть как-нибудь поделикатнее со мной обошелся! Противный ты, Карташов!
Семен весело рассмеялся и, наклонившись к Женьке, мило поцеловал ее в макушку и двинулся к кофемашине, на ходу заявив:
- Прости, Женька, я просто пока в невероятном удивлении от того, что увидел! Тебе очень идет, не сомневайся! Но я буду скучать по твоим кудряшечкам, я был их фанатом… - грустно протянул он, а Женька прыснула:
- Семка, да не спеши ты мои кудри хоронить, это же всего лишь утюжок! Помою голову – и львиная грива Бонифация вернется, не боись.
- Правда? – обрадованно воскликнул Семен под звук запущенной кофемашины и вдруг пристально посмотрел на нее, проницательно прищурившись:
- Ну и??
- Что? – выдохнула Женька, снова с тоской посмотрев на экран компьютера и злополучное письмо, которое она ну никак не могла осилить.
- Как что? Рассказывай, что случилось. – заявил немедленно Семен, попивая кофе и устроившись по ту сторону стойки напротив Жени, которая снова поникла, вернувшись в свое обозленно-депрессивное состояние. – Волосы выпрямила. Лицо хмурое и бледное… Вон, даже красные пятна на щечках проявились! – с теплой улыбкой потискал Женю за щеку Семен. – Долбила по клавиатуре, как будто желала кого-то на ней прибить… Все признаки сексуальной неудовлетворенности!
Женька возмущенно уставилась на него, а Семен примирительно поднял руки, с улыбкой поспешно добавив:
- Только не пыхти, рыжик, я говорю лишь то, что вижу! А это, между прочим, как-то странно… Вот то ли дело я: сводил Лену на свидание и понял, что она со мной не то, что больше не пойдет никуда, а даже разговаривать не будет ближайшее время… В моем случае все понятно. Грусть, депрессия, горе, бутылка… Ну а ты-то? У вас же с Сергеем супер-пупер-невероятная страсть, выжигающая время и пространство, безумство чувств и взаимного влечения… Ну и чего мы сидим, как печальный и обиженный жизнью, прилизанный кокер-спаниель? М-м??
Женя шутливо прищурилась, сердито пробурчав:
- Сам ты кокер-спаниель, йоркширский терьер! – и, обрадовавшись возможности хоть как-то переключиться с тяжелых и запутанных собственных переживаний, Женя возбужденно спросила:
- А что там насчет твоего с Леной свидания??? Ну-ка, поподробнее давай, с чего такие нерадостные выводы?
Сема вздохнул и, печально улыбнувшись, пожал плечами:
- Понимаешь… Лена… она хорошая, на самом деле. Она смеялась над моими шутками, рассказывала о себе, была очень простой и открытой… Ну, в общем, - подвел итог Карташов, - ей понравилось все, кроме моего финансового положения. Когда я увидел, как она брезгливо морщится и ерзает в «Дарах моря», как будто боясь испачкать о местный диванчик свое недешевое красное платьишко… Я понял, что она испорчена и избалована, а мне… - он снова вздохнул, поникнув. - …мне не по карману ее капризы. Так что это конец. Мне ее не заполучить никогда.
Женя нахмурилась, про себя ругая дуру Ленку, которая даже не понимает, насколько близко ее женское счастье, сердито буркнула:
- То есть, ты сдаешься?!? Нет, Карташов, так не пойдет! – вдруг гневно сказала она, подавшись к нему и горящими решительным вызовом и гневом глазами заглядывая в ее печальные синие. – Пригласи ее еще раз! Будь настойчивей! Поцелуй ее! Ей понравится, ты целуешься просто улетно! Постарайся быть с ней пожестче, не потакай всем ее капризам, она характерных любит, дура этакая… - гневно шепнула Женя, сжав кулаки и почему-то невероятно взбесившись на то, что Старцева так по-идиотски обошлась с ее хорошим другом.
- Это ты характерных любишь, Женька, и тех, что пожестче. – весело ухмыльнулся Семен и задумчиво отпил кофе из кружки. – Хотя… она тоже. Я вижу, как ей тяжело – она Сергея твоего забыть не может…
- Он не мой. – как-то болезненно проговорила Женя, обессиленно размякнув в кресле и почувствовав сильный толчок в самое сердце, отчаянно скрипнув зубами и снова разозлившись и расстроившись одновременно.
Семен нахмурился, облокотившись локтями на стойку, и удивленно проговорил:
- Это еще почему? Женька, поскольку я хорошо знаю твою склонность все драматизировать, то давай-ка быстро, содержательно и по делу излагай свои мысли, попробуем спасти твое настроение, а уж с Леной я как-нибудь сам разберусь.
Женя вздохнула, чувствуя жгучую пульсацию в груди, и устало проговорила:
- Я чего-то не понимаю, Семка… Может, я ему разонравилась? Он все чаще злится в моем присутствии, периодически отталкивает меня, не давая целовать себя, даже не предлагает поехать к нему домой! – Женя нахмурилась, а Семен скептически вскинул брови, слушая ее.
- Может, он просто не хочет торопить события или все испортить?
- Месяц прошел, Карташов, какое «торопить события»??? – вскинулась Женька, болезненно заломив руки. – Ничего не сдвигается с мертвой точки, понимаешь? Застряли на уровне кабинетных поцелуев, даже ни одной прогулки под Луной, ничего! Ни кино, ни ресторана, ни музея… Сема, что это такое, а?? Это разве нормально? Когда двое хотят быть вместе, они не упускают ни единой свободной минуты, а я все вечера играю с Полиной в конный клуб! – Женя сложила локти на стол и опустила на них подбородок, пылая от обиды и душевного раздрая. – Тут только одно напрашивается, Сема. Я надоела ему. Разонравилась. Он поигрался со мной и понял, что совершил ошибку, а сейчас пытается мягко отстранить от себя, чтобы ни на что не надеялась… И это так… больно. – шепнула она, стиснув зубы, чтобы не заплакать, а Семен протянул руку и погладил ее по плечу, успокаивающе проговорив:
- Ну, рыжик… Мне кажется, ты заблуждаешься. Возможно, есть еще какая-то причина, по которой он сохраняет дистанцию… Попробуй с ним поговорить!
- Я действительно думаю, что он что-то скрывает… - тяжело проговорила Женя, отчаянно глянув на Семена и закусив губу. – Но тогда это означает, что он… обманывает меня?.. – Женя болезненно вздрогнула, ощутив, как в ужасе сжалось ее сердце. – Нет, уж лучше придерживаться версии, что он меня разлюбил. Так легче, чем понимать, что он крутит со мной какую-то несерьезную, глупую интрижку, имея за спиной другую жизнь, в которой мне нет места… Что же делать, Семка? – умоляюще глянула она на Семена, а тот вдруг хитро прищурился и улыбнулся:
- Ну… Если он разлюбил тебя, это легко можно проверить на практике. Заставим его ревновать. Поведется – значит, точно небезразличен, тогда будешь выяснять у него насчет страшного скелета в шкафу. Не поведется – что ж, видимо, ты ошиблась с выбором. – печально закончил он, а Женя, чувствуя огромный, тугой узел, подкативший прямо к горлу, шепнула, разрываясь от желания разреветься:
- Я не выбирала, Сема… Сердце за меня выбрало. А самое ужасное в том, что даже если он меня разлюбил и наши отношения закончатся… - она тяжело сглотнула, подняв на друга обреченный взгляд. – Я не смогу его разлюбить. Я где-то вот здесь, - она положила руку себе на грудь в районе сердца, - понимаю это. Судьба громко и злобно похохотала надо мной.
Женя закрыла лицо руками, тяжело дыша, а Семен погладил ее по голове:
- Эй, ну перестань! Вот! Говорил же – трагедизируешь! Еще ничего не случилось, и почему ты решила, что между вами все будет обязательно плохо? Ну ты смешная, Женька! – в этот момент хлопнула дверь с магнитным замком и в коридоре послышались такие знакомые, родные и столь любимые Женей шаги. Она вздрогнула и, встряхнув волосы и одернув свободную, полосатую трикотажную тунику, судорожно оглядела темно-синие брючки с отворотами у голени, смахнув с них невидимую пыль, дрожа от волнения и неизменного трепета перед ним.
- Это он! – встрепенулся Семен, а его глаза залились игривым азартом. Он схватил Женьку за плечи и легонько дернул, тихо воскликнув:
- Подыграй мне!
Женька не успела опомниться, как через пару секунд Сергей уже стремительно и уверенно входил в секретарскую, как всегда одетый в дорогой темный костюм, белую рубашку и туфли, как он по привычке внимательным взглядом посмотрел за стойку, на Женю… Их глаза встретились, Женя вдруг неожиданно ощутила, как будто бы ей на голову обрушился звездный дождь: она до таких бешеных чертиков злилась на него за все, что сейчас происходит, за его отношение к ней, то ли как к любовнице, то ли как к мимолетному развлечению со скуки, то ли как к забавной игре под названием «укроти рыжую и оттолкни», что в порыве своей безумной ярости готова была на все, даже на то, чтобы прямо сейчас, на его глазах поцеловать Семена и тоже сделать ему очень больно, как он ей, вместе со своими заморочками и тайнами Мадридского двора.
- Привет. – спокойно сказал Сергей, и Женя мило, но не более того, улыбнулась, тоже отстраненно махнув рукой и проговорив:
- Доброе утро, Сергей Викторович.
Так, так. Поддерживаем иллюзию, что Семен как бы не в курсе об их с Сережей отношениях… Сергей пошел к своей двери, а Семка вдруг наклонился к Жене и, нежно пропустив ее прямые волосы каскадом сквозь пальцы, ласково и очень интимно проговорил почти ей в губы:
- Ты такая сегодня красивая, Женька! Волосы просто обалденные! Мягкие такие! Же-е-енечка… - горячо протянул он, а Женя увлеченным взглядом глядящая на Семена, вдруг заметила боковым зрением, как Сережа, открывавший ключами свой кабинет, резко замер и обернулся, пристально и недовольно глядя на Семена…
Ее сердце подпрыгнуло, но радоваться было пока рано… Игриво улыбнувшись Семе, Женя тепло и ласково проговорила:
- Спасибо, Семочка, я знала, что тебе понравится! Ты всегда такой внимательный…
…Чуть голову наклонил… Женя с абсолютнейшим удовольствием ощутила волну разрушительного гнева, направленного на бедного, пытающегося помочь подруге наладить личную жизнь Карташова, а сам Семен, не ощущая на своей спине яркую, красно-белую мишень от взгляда Сергея, дотронулся рукой до Жениной щеки в очень близком, нежнейшем жесте и, не унимаясь, притягательно проговорил:
- Женька, это ты меня таким делаешь! Кстати, глядя на тебя, мне тут на ум пришло небольшое стихотворение… - он чуть прищурился, как бы собираясь с мыслями, а затем, в невероятном чувственном порыве выдал:
- В твоих фиалковых глазах
Я грусти вижу отраженье…
Моя душа – как на ножах,
И сердце дрогнет в исступленьи!
Хочу собрать букет проблем,
Тревог, печальных размышлений,
И в тот же миг их растворить,
Стереть своей любви томленьем…
Ах, знала б ты, как ты прекрасна!
Как каждым жестом хороша!
Для сердца ты – как яд опасный,
И для меня и смерть светла.
Но жить я начал, лишь услышав
Твой добрый, тайный сердца зов,
С тобой быть рядом – мне погибель,
Тебя любить – как сладкий сон…
Женька замерла в невероятном восторге, даже на миг забыв о Сереже… Нет, способность Семена на ходу сочинять такие строки – это просто уму не постижимо! Она даже растаяла, окунувшись в тепло и трепет этих слов, и на мгновение поверила в сказочную, чудесную любовь молодого юноши в свой адрес, на мгновение забыла о своих тревогах и печалях, словно Сема и правда умудрился забрать их и растворить в своей дружеской любви… Однако, секунды ей хватило понежиться на теплом Карташовском солнышке поэзии, потому что в реальности Семен хитровато улыбался, а за его спиной маячил жутко грозный и до наивысшей степени взбешенный дорогой костюм генерального директора… Но пьеса для того и начата, чтобы быть доигранной до конца…
- Сема… Я даже не знаю… - восторженно протянула Женя, взяв Семена за ладонь и нежно погладив. – Такие красивые стихи! А ты мне их запишешь? А то я не запомнила…
Семен рассмеялся и тепло проговорил:
- Конечно, рыжик, для тебя – все, что угодно! Кстати, можем отметить твое чудесное перевоплощение. Сегодня вечером. Кафе. Согласна?
- М-м-м! А куда пойдем?? В ту кофейню, что на Северной улице? – оживленно защебетала Женька, изображая радость и предвкушение от перспективы провести с Семеном вечер. – Или нет, погоди-ка, давай в «Макдоналдс»!! У-у, я так давно там не была!.. – она весело запрыгала на стуле и захлопала в ладоши, как маленькая девочка, а Семен рассмеялся и кивнул:
- Конечно! Почему бы и нет? Я тебе даже «детский сундучок» куплю. Помнишь, в прошлый раз…
Волна гнева, или огненный торнадо, что тоже верно, вдруг стремительно приблизился к стойке, и Женя с огромным, разрывающим душу, восторгом смотрела, как Сергей слетает с катушек от ревности, упиваясь его реакцией на их с Семой игру и счастливо улыбаясь, после чего сильная и тяжелая рука Сережи грубо хлопнула Семена по плечу, да с такой силой, что Сема поморщился, а с ним и Женя, очень все-таки переживавшая, что от их безумной затеи может пострадать добрый и лучезарный Семен.
- Ко мне в кабинет. Живо!!! – жестко и гневно, абсолютно беспрекословным тоном скомандовал он, и Сема, удивленно посмотрев на своего босса, состроил печальное лицо и обреченно кивнул, двинувшись к двери и успев-таки весело подмигнуть Жене, которая с тревогой глядела ему вслед.
Сергей бросил на нее пылающий взгляд и исчез следом за печально поникшим «цыпленком» в своей желтой рубашке, громко треснув дверью за собой.
Женька выдохнула, хмуро посмотрев на дверь, разрываясь от волнения за Карташова, от злости на Сергея и бешеной радости от осознания того, что ему все-таки не безразлично то, как, где и с кем она проводит вечера и насколько близко общается.
В течение последующих десяти минут Женька, пытающаяся собрать себя в более-менее приличную рабочую кучку и одолеть, все же, входящую корреспонденцию, написав несколько вежливых ответов и переслав письма всем адресатам, напряженно слушала то, что происходило за дверью кабинета, а происходило там, не что иное, как самый обыкновенный для Минаева громкий разнос, в результате которого Женя сделала выводы, что Сережа нашел отличную возможность выпустить гнев, пройдясь по всем рабочим моментам с участием несчастного, тихо лепечущего оправдания Семена.
- …отгрузить датчики В НОВЫХ КОРПУСАХ «Гидролинии», когда разработка ЛЕЖИТ НА ТВОЕМ ЧЕРТОВОМ СТОЛЕ БЕЗ ВСЯКИХ НАМЕКОВ НА ПРОДВИЖЕНИЕ!!! СЕМЕН!!! – раздавалось из кабинета, и Женька, бросая на дверь тревожные взгляды и слыша оттуда какой-то оправдательный шорох Семена, виновато нахмурилась.
- А ЧТО С ЗАКАЗОМ ОТ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ??? – не унимался Сергей, разрывая секретарскую бешеным криком. – Как это «почти готов»??? Что, мать твою так и разэтак, означает «почти»??? Карташов, дуй на рабочее место, и чтобы к вечеру все было готово, мне лично отчитаешься, или я тебе ЗАРПЛАТУ В ДВА РАЗА УМЕНЬШУ, или «ПОЧТИ» в три, ты меня ПОНЯЛ???
Через секунду из кабинета вывалился раскрасневшийся и взмыленный Семка и, подлетев к стойке, лучезарно улыбнулся таращившей на него виноватые глаза Жене, подняв два больших пальца:
- Вот видишь! Сработало! Ты сто процентов ему небезразлична! А значит, надо поговорить! – радостно шепнул он, а Женька взяла его за руку и бешено зашептала:
- Семка, прости, прости меня, пожалуйста, у тебя теперь проблемы из-за меня!!! Я с ним поговорю…
Семен лишь махнул рукой и подмигнул Женьке:
- Не волнуйся, рыжик, у меня уже все готово, я ему соврал. Надо же человеку пар выпустить!
- Женя!!! – громыхнул Сергей из кабинета, и Семка весело поднял брови:
- О! Это тебя! Ну, я побежал! Удачи, Зябликова!
И через секунду он испарился, оставив Женю одну в секретарской.
Ощущая, как и всегда, волнительный трепет, правда, сегодня перемешанный с искорками гнева, то и дело вспыхивающими где-то в ее груди, Женя поднялась и уверенно прошагала в кабинет, прикрыв за собой дверь.
Не успела она даже войти, как следует, Сергей подлетел к ней и, не помня себя от гнева и сверкающей в его глазах сумасшедшей ревности, схватил Женьку за плечи и грубо прижал к стене, требовательно и нетерпеливо проговорив:
- Ну и куда, черт подери, ты с ним собралась идти??? Женя, отвечай сейчас же!!! Ну???
- В «Макдоналдс». Ты разве не слышал? – спокойно проговорила Женя, чувствуя целую волну горячности и эмоционального огня, исходившую от него, и глядя в его серые, сияющие бешеным раздражением глаза, внимательно оглядывающие ее лицо и считывающие ее эмоции.
- Ты никуда с ним не пойдешь!!! – отчеканил беспрекословным тоном Сережа, сильнее сжав ее плечи своими горячими ладонями. – Ты не можешь с ним никуда ходить, Женя!! И вообще, что этот… додик себе позволяет?!? Почему он тебе стихи, мать его за ногу, читает о какой-то волшебной любви??? Почему ты разрешаешь ему так прикасаться к себе??? Он не имеет никакого права так близко к тебе подходить, ты слышишь??? Женя!!!
Женя вдруг тоже почувствовала, как огромный и тяжелый пузырь обиды и злости подобрался к самому горлу и, сходя с ума от огненной, отчаянной ярости, она стряхнула с себя его руки и, вывернувшись, отошла, всплеснув руками и импульсивно воскликнув:
- Значит, вот как??? Не могу никуда с ним пойти??? Не имеет права прикасаться??? А кто имеет? – она обернулась и посмотрела на Сережу, который хмуро и внимательно слушал, сложив руки на груди. – Ты имеешь??
- Женя… - начал было жестко Сергей, но Женя уже не могла держать себя в руках: обида брызгала из ее сердца фонтаном, она больше не хотела молчать и мириться со всем, что причиняло ей столько ненужной боли, поэтому она прервала его:
- Подожди!!! А на каком основании ты можешь ко мне прикасаться, а другие не могут?? Что у нас вообще за отношения?? – вскинула она руки в стороны, дрожа от обиды и негодования. Сережа напряженно посмотрел в окно, хмурясь все больше, а его глаза отчаянно блеснули, но Женя ничего больше не улавливала. Она просто кричала. – Я ничего не понимаю, Сережа! Кто я тебе? Девушка? Секретарша? Или просто твоя очередная интрижка, которая быстро тебе надоела?? Поэтому ты отталкиваешь меня? Я больше не нужна тебе? Поиграли – и хватит???
Сергей вдруг подлетел к ней, обхватив ее руками за голову и, злясь все больше и больше, жестко и гневно прорычал:
- Ты что такое говоришь, Женя??? У тебя что, крыша поехала??? Какая интрижка, какая игра, черт бы тебя побрал, ты о чем…
- А что тогда??? – снова крикнула она, а по ее щеке скатилась непрошенная слеза. – Почему мы встречаемся только в пределах этого кабинета?? Почему ты не зовешь меня на свидания? Почему не приглашаешь к себе домой?? Почему ты больше не хочешь меня??
- Что ты сказала?? – вытаращил глаза Сергей в насмешливом удивлении и вдруг захохотал. – Жень, ты что, совсем с ума сошла?? Ты вообще, что ли, ничего не понимаешь, глупая?!?
- Не понимаю! – воскликнула она, снова ощутив слезы и глядя в его сияющие негодованием и какой-то странной, затаенной болью глаза, нежно, но в то же время гневно рассматривающие ее лицо, пока его руки ласково поглаживали ее голову по волосам и щекам, забирая себе весь накопленный за последние недели негатив, оставляя ей только бешеное, отчаянное чувство любви к нему: ужасное, трагичное, навязчивое… - Не понимаю. У тебя есть какая-то тайна, да, Сережа? Ты что-то скрываешь. Поэтому мы застряли в мертвой точке?? Скажи мне!! – потребовала с болью Женя, а Сережа вдруг отпустил ее и как-то отчаянно зарычал, опустившись на край дубового рабочего стола и сжимая руки в кулаки, нервно и болезненно покусывая нижнюю губу. Женя выдохнула, чувствуя, как пульсирует в ней боль, и обреченно обхватила себя руками. - Или ты просто желаешь порвать со мной? Так сделай это, Сереж, зачем мучить меня?
- Порвать с тобой? – тихо и ошеломленно спросил он и снова, яростно и импульсивно, воскликнул:
- Женя, как я могу порвать с тобой, если я, черт бы меня побрал, схожу по тебе с ума?? Ты хочешь сказать, ты не видишь этого?? Не чувствуешь?? – он встал и подошел к ней, отчаянно глядя ей в глаза, а Женя, почувствовав вспыхнувший внутри нее факел надежды, тихо проговорила с дрожью в голосе:
- Тогда объясни мне. Расскажи. Я должна знать, ты не можешь до бесконечности играть с моими чувствами к тебе в пределах этого кабинета!
Сергей выдохнул и хмуро кивнул, стискивая зубы и пристально глядя на Женю, которая вдруг испугалась… Что это за правда? И почему он так не хочет ей говорить?? Он бы сказал, сказал… Если бы был уверен, что Женя… останется с ним? Поймет правильно? Не испугается? Что же это…
- Хорошо. – хмуро и тихо сказал он. – Я расскажу тебе. Сегодня вечером, после работы поедешь со мной. И никаких треклятых Семенов!!! – ревниво и вспыльчиво проговорил он, а Женя выдохнула, опустив голову и смахнув слезы со щек, чувствуя, как от болезненного и нервного напряжения подрагивает сердце в ее груди.
Он вдруг наклонился к ней и провел рукой по ее прямым волосам, зарывшись в них и легонько потянув, чтобы Женя посмотрела на него. Она подняла глаза, ощутив жгучий трепет от его прикосновения, и увидела, как он улыбается, оглядывая ее.
- Ты зачем волосы выпрямила? – тихо проговорил он, а Женя, почувствовав теплый дождь внутри себя, легонько пожала плечами и прошептала:
- Тебе хотела понравиться.
Он внимательно посмотрел в ее глаза, и она вдруг почувствовала, заметила, как он загорелся, как стремительно потемнел его взгляд, как он желанно скользнул по ее губам, замерев на них… Женя вздохнула, почувствовав волнующий толчок.
- Глупая. – все так же тихо сказал он, нежно проведя рукой по ее щеке, и Женя улыбнулась, утопая в его прикосновении, в его взгляде, в его сильной, обжигающей энергетике, едва дыша, едва понимая, что с ней, не слыша ничего, кроме него, и не видя ничего, кроме его глаз, жадно глядящих на ее губы… - Ты… прекрасна. Ты чертовски хороша… И я не позволю никому никогда к тебе прикасаться, читать тебе дурацкие стишки, звать в какие-то там кафешки и вообще смотреть на тебя, поняла? Убью! Убью любого, размажу, разотру в порошок, уничтожу. – жестко и беспрекословно заявил он без тени шутки, а Женя, умирая от любви, счастливо улыбнулась и вздохнула, чувствуя лишь только всепоглощающее желание стоять вот так рядом с ним, понимая, что она нужна ему, чувствуя его ревность, его желание любить ее, чувствуя его страсть и растворяться в ней, забыв обо всем, даже об этой дурацкой тайне…
Тайна.
Тайна.
Мгновенный испуг вернул ее на землю, и она, легонько и быстро прильнув к нему, нежно и мимолетно поцеловала его, двинувшись в сторону секретарской и бросив через плечо:
- Ты очень страшный, Сережа. Тебя все боятся, и я – в том числе! – игриво проговорила она, вернувшись за стойку и принявшись за работу, а Сергей лишь как-то отчаянно и обреченно хмурился, глядя ей вслед.

*** «Минус»
Сергей с огромным, щемящим, отвратительным чувством, сжимающим все его внутренности в тяжелый и очень горячий, болезненный комок, ждал вечера, с трудом поддерживая в себе рабочий лад. Он что-то решал, какие-то проблемы, издавал распоряжения, провел полдня на производстве…
Но все его мысли неизменно бумерангом возвращались к Жене.
Как он ей скажет? Как признается в том, что каждый раз, разрываясь от боли и отвращения и видя, как Женя с надеждой смотрит на него, а потом с потухшим, измученным взглядом уходит одна, как он признается ей, что просто не может ее никуда пригласить, не может провести с ней вечер, потому что дома… дома его ждали Ксюша и Настя…
Сергей смотрел на часы и понимал, что когда она узнает, случится что-то непоправимое… Она отвернется от него. Она никогда его не простит, как бы он ни пытался объяснить ей, что этот брак – глупая и расчетливая договоренность, нелепая ошибка, которая связывала его по рукам и ногам, предопределяя за него его судьбу… Он не верил в удачу, случайности и тому подобную дребедень, потому что знал, что все, что происходило и происходит в его жизни – он сделал сам, своими руками.
Брак с Ксюшей, рождение Насти, руководство фирмой, знакомство с Женей, последующие его чувства к ней – все это его выбор, как ни крути, и то, что он не сказал ей раньше, сразу, перед тем, как его сердце стало отказываться биться дальше без надоедливой и наивной рыжей девчонки – это тоже его ошибка, за которую придет и расплата…
Сергей злился, злился, потому что ничего другого не мог, потому что не знал, как ему быть, потому что понимал, что даже когда он разведется с Ксеней и станет свободным, она не простит его… Умирая от собственной глупости и обреченности, Сережа пытался направить свой пыл в работу, но не мог отвязаться от едкого и настойчивого, как репей на одежде, глубокого страха потерять ее.
Потерять ее, Женю! Когда он только узнал о ее чувствах, когда смог, наконец, держать ее в своих объятьях, слышать ее нежный голос, ощущать ее прикосновения… Сережа готов был разорвать себя на мелкие клочки, лишь бы находиться рядом с ней бесконечное время, вдыхать ее духи, целовать ее кожу, ее губы, получить ее всю себе, в свое распоряжение, бесконечно дарить ей свою любовь и слышать ее чудесные вздохи… Он бы все отдал за любое свидание с ней, хоть на лютом морозе около грязной помойки с бомжами, гремящими бутылками и пустыми консервными банками, за то, чтобы проводить с ней каждый вечер своей жизни и слышать ее красивый смех, ее милые шутки, видеть ее волшебную улыбку…
Да он совсем свихнулся, как дурак! Зависимый, бесхарактерный, слабовольный, влюбленный…
Сережа проклинал себя, не понимая, как можно было так влюбиться, а теперь он сходил с ума от ужаса, не представляя, как будет жить без нее дальше, как будет жить, зная, что причинил ей самую настоящую боль…
А время шло, часики неумолимо тикали, и вот, как говорится, отзвенел звонок, и по коридору мимо секретарской зашагали бодрые и счастливые работники, радуясь первой оттепели и свободе от трудов праведных, предвкушая прогулку на свежем воздухе или ужин в кругу семьи…
Женя тоже засобиралась. В смертельной нерешительности, злобной панике и бешеной ненависти к себе и ко всему на свете, кроме нее, Сережа следил за тем, как она весело машет коллегам на прощание, как надевает свою короткую курточку светло-оранжевого оттенка, тут же оттенившую ее волосы и ярко-красные губы, как собирает что-то в сумку и выжидающе, удивительными фиалковыми глазами смотрит на него.
- Ну? Идем? – вздохнула она, и Сергей уловил нежный румянец волнения на ее щечках, ощущая, что нервное напряжение превращает его в железного истукана, пытающегося оторваться от гигантского магнита.
- Идем. – хмуро и решительно сказал он, хотя внутри не мог собрать в кулак свое мужество, мечтая просто плюнуть на все и, купив билет на двоих в какую-нибудь чертову тундру, уехать навсегда…
Но…
Он взял куртку и, закрыв кабинет, дождался Женю, убирающую со стола какие-то документы. Мир проплывал мимо, пока они шли к лифту. Звуки сделались едва слышными, позволив отчаянию захватить его в свой плен, пока они ехали в душной, битком забитой коллегами и работниками с других этажей кабине, а существовала только Женя, стоящая рядом с ним, взволнованно и задумчиво глядящая через плечо какого-то парнишки перед ней, только она, ее дыхание, тонкий аромат сирени…
Сережа не удержался и, пока никто не видит, прижатый со всех сторон усталыми и о чем-то галдящими мужчинами и женщинами, протянул к ней руку и нежно, но так желанно дотронулся до ее пальцев, проведя по ним рукой и лаская в отчаянном исступлении, боясь, что это последнее его прикосновение к ней, последний раз, когда она, вот так, как сейчас, слегка вздрогнет от неожиданности и посмотрит на него нежными, невероятно игривыми, невероятно влюбленными глазами…
Да, он дурак, идиот, вспыльчивый, грубый, жестокий, но сейчас эти пальцы, ответившие на его прикосновение легким, заботливым сжатием, эти пальцы, горячо и ласково проскользившие по его руке, были для него последней соломинкой, брошенной утопающему, последним волшебным мигом, отрывающим от реальности…
Женя улыбнулась ему, а он едва сумел вздохнуть, хмурясь, злясь, умирая и чувствуя, как его сердце бьется все быстрее и быстрее… Чувствуя, как он безумно любит ее.
Все вокруг блестело, гудело и радовалось, проплывая мимо них во времени и пространстве… А вот и проходная, его рука даже пропуск приложить сумела… Женя идет рядом, смотрит на него периодически, стучит себе каблучками сапожек, волосы свои нежные откидывает за плечо…
Дверь открылась, и свежий, весенний, хоть и редкий для конца февраля, прогретый до плюс одного градуса воздух ударил его по лицу, слегка отрезвляя…
Но окончательно отрезвил его самый неожиданный и самый неприятный сюрприз, который только мог здесь его поджидать: на парковке, около его автомобиля с усталым, скучающим видом стояла Ксюша, а рядом с ней, кружась и улыбаясь солнышку, что-то весело щебетала Настя.

Наташа, спасибо за продолжение!

На самом интересном месте...
___________________________________