Луна над озером, или Записки Элоизы (мистический роман)

Лиля, привет!


Охотно верю))


Верно)) Это я как обычно вслух расуждаю, не обращай внимания

Привет!!!



Очень даже обращаю интересно же
_________________

 » Глава шестнадцатая

Глава шестнадцатая.

      Вызванный  доктор  сказал, что  у  Алессандро  горячка, спровоцированная  жестоким  потрясением  и  посоветовал  как  можно  меньше  треволнений  и  побольше  покоя.
-  Что  стало  причиной  столь  тяжёлого  состояния? – спросил  он, и  я  не стала скрывать.
  Выслушав  меня, доктор  протянул:
-  Придётся  с  вашим  увольнением  повременить. Мальчик  в  тяжёлом  состоянии, в любой  момент  может  умереть, так  что  настоятельно  советую  пока  уход  ваш  отложить.
 -  Вы  это  хозяину  данного  дома  скажите.
  Сдвинув  брови, доктор  сурово  посмотрел  на  меня.
-  И  скажу, будьте  покойны! Где  он? Почему  его  нет?
-  Заперся  у  себя  в  кабинете  и никого  не  пускает.
-  Меня  пустит. Ну - ка, проводите  меня, - обратился  доктор  к  Терезе, и та  вслед  за  ним  вышла  из  комнаты.
  Кроме  меня, в  комнате  осталась  только  Анна. Я  была  разозлена, увидев слёзы в её глазах. Так  лицемерить!
-  Можете  не  лить  крокодиловы  слёзы. Всё равно  никто  вам  не  поверит, - сказала  я  зло  и  была  очень  удивлена, когда  Анна, вместо  того  чтобы  огрызнуться, закрыла   лицо руками  и  выбежала  из  комнаты.
        
       
     Когда  Алессандро  потерял  сознание  и  упал  через  перила, я  не  успела  его  подхватить, но  мальчик  не  упал на  пол - Дамонте   поймал  его. Для  меня  это  было  неожиданностью: Дамонте  постоянно  демонстрировал  смертельную  ненависть  к  сыну, и  его  порыв  я не  могла   объяснить. Он  же  послал  за врачом  и  неотлучно  находился  при  сыне, пока  доктор  не  прибыл.  Я  видела  его  лицо, полное  угрызений  совести, и  ломала  голову  над  странным  поведением. Всё  то  время, что  доктора не  было, Дамонте  был  у  кровати  мальчика  и  вслушивался  в  его  бред, но  стоило  незнакомому  человеку  переступить  порог дома, как  он  тут  же  покинул  комнату.
   Я  не  понимала  этого  странного  поведения. Если  он играет на публику, почему  же  разыгрывал  весь  этот  спектакль  перед   нами, а  не  перед  доктором? Мы  все знаем  его  истинное  лицо, а  доктор, совершенно  посторонний  человек, мог  обмануться.   
   Я  сидела  у  кровати, надеясь, что  мальчик  очнётся, но  Алессандро  метался  в  бреду. Его  жалобное « Не уходите, синьорина  Элоиза!»   заставляло болезненно  сжиматься  сердце.
   Я  не  ожидала  чуда. Добрый  доктор  будет  отправлен  ко  всем  чертям -  дорога, которую  Дамонте  указывает  всем, и  была  изумлена, когда  доктор  появился  на  пороге  и  сказал, что  синьор  Дамонте  дал  добро.
-  Он  согласился? - поразилась  я, не  веря  своим  ушам.- Он  разрешил  мне  остаться?
-  Уж  не  знаю, синьорина, чем  вы  так  не  угодили ему, но  его  аж  кривило, стоило мне  упомянуть  ваше  имя. Но  да, он  согласился, и  вы  можете  остаться… но  только  до  того  дня, когда  мальчик  встанет  на  ноги, - закончил доктор, и  я, кинувшаяся  его  обнимать, застыла  на  месте.
-  Так  что  даже  не  знаю, помог  ли  я  вам, - доктор  кинул  взгляд  на кровать, - но этому мальчику  я  помог  определённо. До свидания, синьорина. Я  прибуду  завтра.
  Растерянная, я  проводила  его  до  дверей, поблагодарила  за  участие  и  помощь  и, только  закрыв  двери  за  ним, разрешила  себе  обмякнуть  и  не  сдерживать более  стон. Если  бы  я  знала, что здесь происходит, ни  за  что бы  сюда  не сунулась!
  Шагая  по  комнате, я  мысленно  набрасывала  план  действий. Первое, что  я  собиралась  сделать - найти  комнату Оттавии. Анна писала, что  Дамонте  сам  замуровал  её  после  смерти жены. Надо порасспрашивать  об  этом  Терезу  и  Панетти, может, что  скажут. Также  я  была  намерена  в  ближайшие  же  дни отправиться  на  кладбище  за  домом, где  ни  разу  не   была, и попытаться  обнаружить  могилу Оттавии. Со  дня  её  смерти  прошло  десять  лет, и  если Оттавию  действительно  похоронили не по - людски, то  мне  вряд  ли  что  удастся найти...  но  пойти  стоит.
  Я  остановилась  и  взглянула  на  кровать. Мальчик  по - прежнему  был  в  бреду. Не  зная, что  делать, я  подошла  к  кровати  и  положила  руку  на  горячий  лоб.
-  Алессандро, милый, я  здесь, - ласково говорила  я,  гладя лоб. - Я  здесь, милый  мой… здесь...
 
         
      На  улице  было  пасмурно  и  ветрено. Я  вдохнула  в  себя  свежий  воздух  и  решительно  направилась  за  дом, туда, куда  уводила   тропинка  на  кладбище.
   Когда  я  спросила  про  кладбище, Тереза  очень  удивилась  и  спросила,  зачем мне  туда  идти. Я  не стала  скрывать  от  неё   правду  и    сказала, что хочу найти могилу  Оттавии.
-  Оттавии?  Но это  невозможно!..Прошло  десять  лет, всё  заросло травой, и  даже сам  Дамонте  не смог  бы  найти  её, - растерянно  говорила Тереза, глядя  на  меня.
-  Я  знаю, что  это  нелегко, но  у меня  нет  другого  выхода.
-  Но зачем  вам  это?  Зачем  вам  её  могила?  Вы  не  найдёте  там  ответы  на  все вопросы.
  Я  сама  не  знала, зачем  так  рвусь  на  могилу  Оттавии. Может, я  надеюсь, что  появится  призрак  и ответит  на  мои  вопросы - я сама  не  могла  себе  ответить. Но  и  сидеть  без  дела я не могла. Раз  уж  мне дан  второй шанс, стоит  его  использовать.
-  Вы  видели  призрак, Тереза? - спросила  я, и  Терезу  передёрнуло:
-  Видела, синьорина! Понесла  меня  нелёгкая  на  это  озеро… ведь  знала  же, что нельзя  туда  идти, когда  луна  над  озером  - и  всё - таки  пошла, из  чистого  любопытства  пошла.
-  И  что  же  вы  там  увидели?
-  Призрак.  Озеро  светилось  словно  изнутри, и  призрак  завис  над  ним. Я испугалась, что  он  двинется за мной, но он, синьорина… -  тут Тереза  огляделась по сторонам и понизила голос, нагнулась  ко  мне: - но  он  не  мог  зайти  на  берег. Он словно  заточен  в  этом  озере, понимаете?
-  А вы  знаете, что произошло?
-  О знаю, конечно! Как - то  мы  с  Анной  решили  подшутить  над  экономкой  и  влили  в  её  чай  порядочную  дозу  спирта. Так она  нам  всё  и  разболтала  по пьяни.
  Я  покачала  головой:
-  Некрасиво  вы  поступили, Тереза! Вам  это  чести не делает, - и  придвинулась  поближе.
  Подвыпившая  экономка  оказалась  гораздо  разговорчивей, чем обычно. Обычно она  молчит  на  данную тему  и  одёргивает, заметила  Тереза, но  в  тот  раз  она  сама  завела  об  этом  разговор  и  весьма  даже охотно  поведала  о  трагедии, случившейся  десять  лет  назад.   «Сама  я, конечно, при  этом  не  присуствовала,» - говорила  она, глупо  хихикая, - « но могу  всё  вам  подробно рассказать. Убил  он её, вот  что. Своей  жестокостью  убил. После  того, как  она  родила, он  запретил ей показываться  ему  на  глаза, тиранил  ужасно, унижал… а  через  три  месяца  её  тело  нашли  в озере. С  тех  пор  призрак  её  не  знает  покоя, всё  бродит,  пытаясь добраться  до  своего  убийцы. Потому – то  Дамонте  из  дому  по  ночам  не  выходит и  крепко  накрепко  всё  вокруг  запирает».
-  Господи, и  это  всё?  Да  это  же  пересказ  всех  тех  слухов, что несутся по городу.  Я  думала, она  больше  знает.
-  Да  ничего  она  не  знает, синьорина  Элоиза. Её  же  не было, когда  всё  это произошло.
-  А  я  о  чём? –  сказала  я  и  направилась  вон  из  кухни.
  Тереза побежала  за  мной.
-  Вы  что  же, всё  таки  собрались  на  кладбище, синьорина  Элоиза? – встревоженно  спросила  она.
-  Ничего  другого  мне  не  остаётся. Поймите, Тереза, мне  крайне  нужно   во всём  этом  разобраться. Я  не  знаю, как  долго  буду  здесь… Алессандро может выздороветь  за  месяц, а  может  подняться  на  ноги  уже  через неделю - и я вылечу  отсюда.
-  Да, Анна  сказала…
-   О, Анна всегда  всё  знает, - сказала  я  и   вышла из дома.
_________________

Лиля, спасибо за главу!
Про Дамонте - я знала, знала, что в глубине души он не такой уж злодей! Но все равно странное у него отношение к сыну - нельзя так с ребенком(((
А Элоиза все-таки своего добилась. Хотя, вот теперь вижу, что мальчик стал ей очень дорог, и держит ее в этом доме не только любопытство. История о смерти Оттавии (в пересказе Терезы) не очень удивила - действительно лишь собранные воедино слухи. Интересно, что здесь правда, а что нет...


Жду продолжение

Пожалуйста

Вот такое вот отношение

Ну это пока

Видно,всё-таки заговорили в ней чувства



Да есть такое словце... правда,уже совсем забытое
_________________

Рита,пожалуйста
_________________

Ой, тогда извиняюсь - думала опечатка

Ничего страшного,бывает
_________________

Продолжение! Дождалась!

Лиля, спасибо!

Рада, что с ребенком все в порядке, правда, я не ожидала, что Дамонте его ловить будет...
А Элоизе все приключений мало)) Что ж она еще разворошит, искательница неугомонная?
_________________

Ага

Ты же сама говорила,что Дамонте не злодей,которым все хотят его выставить. Почему же ты не ожидала от него милосердия?

Да вот ищет приключений на пятую точку
_________________

Я его считала и считаю эгоистом до мозга костей, со скверным характером и Мадагаскарскими тараканами голове. Но уж никак не спасителем детей) Скорее уж Элоиза, которая в каждую бочку затычка или кто-то из прислуги мог кинуться к ребенку. А Дамонте удивил.)


И теперь ей еще и торопиться приходится, пока Дамонте не передумал и не выгнал, невзирая ни на что)
_________________

 » Глава семнадцатая

Глава семнадцатая.

    Кладбище  оказалось  дальше, чем   я  думала. Вела  к  нему  узкая  тропинка, что шла  от  задней  стены  дома. Мне  пришлось  идти  через  небольшую  густую  рощицу, раскинувшуюся  позади  дома - идти по тропинке, которая  словно  шутила со  мной: то появится, то  исчезнет. На  «прогулку»  ушло  минут  двадцать, и я  уже  пожалела, что решила  именно  сейчас  отправиться  на  кладбище. Если  Алессандро проснётся и не  увидит  меня  рядом…
  Я  уже  собиралась  повернуть  обратно, когда  тропинка  вывела  к  оградке  кладбища.
  Кладбище было заброшено: высокая  трава  росла  как  и  где  хотела, а  когда  я  прошла, то  заметила, что  две - три могильные надгробья  почти  развалились  и невозможно  было  прочитать, что написано.
  В  другом  конце  кладбища  возвышался  склеп,  поспешив  к  которому, я  испытала большое  разочарование: дверь  была  наглухо  закрыта, и я, как ни билась, не смогла  её  открыть.
 Десять  лет – большой  срок, а  время  так  безжалостно. Я  не  нашла  могилу Оттавии. Могильные  плиты  тоже  не  могли что - либо  рассказать, так  что  повернула  обратно  я  крайне  разочарованная.
  Почему - то  мне казалось, что  именно  я   найду  могилу  Оттавии. Я  всё  время была  уверена, что особая, что  у меня всё получится. Наверно, удача  с   Алессандро так  заставила  думать. Но  приходилось  признать, что удача  не  всегда  на  моей стороне. Сегодня  я  чуть  не  вылетела из дома, и только  благодаря мальчику   осталась.
 

     Анна  стояла  на  пороге, когда  я  поднималась по лестнице. Никаких слёз  более, глаза,как обычно, смотрят  подозрительно.
-  Это вы  чего на  кладбище  отправились? - с подозрением  спросила она, когда  я  поравнялась  с ней.
  Я решила  не  отвечать  и  молча  прошла  мимо. Анна   что - то  пробормотала  вслед, но  я  уже  входила  в  холл.
  Пахло  лекарствами.  Я  увидела, что дверь  в  кабинет  Дамонте  закрыта. Он не  заботился  о  своём сыне. Настораживало  только  странное  поведение  в  комнате  Алессандро, но  я  уже  поняла, что  от  Дамонте  можно  ждать  что  угодно.
  Когда   я  поднималась, по  лестнице  навстречу  спускалась  Панетти. Лицо её было встревоженно.
-  Где  вы  были? - грубо  спросила  она, и  я удивлённо  вскинула  брови. - Алессандро  пришёл  в  себя. Он  хотел  видеть   вас, а   вы куда -  то исчезли. Мы  уже  весь  дом обыскали!..  Где  вы  были?
  Я  не  ответила, а  быстро  прошла  мимо, перепрыгивая  через  ступеньку.


       Алессандро не  спал  и  приподнялся  навстречу,  но был  так  слаб,  что сразу  же  упал  обратно  на  подушку.
-  Синьорина  Элоиза…
-  Молчи -  молчи. Тебе нужно беречь силы, - прервала   я   мальчика, садясь  на  кровать, и  ласково  погладила  по  золотым  волосам. - Ты  так  нас  напугал  всех! Мы  уже  думали, что  случилось  страшное.
  Брови  мальчика   сдвинулись. Казалось,  он хотел сказать что - то,  но  не  решался, однако  пересилил  себя:
-  Испугались  все  вы,  но не папа… - и с горечью  добавил: - Он меня совсем  не  любит.
-  Ну почему  же…- ненатурально  сказала  я.
-  Нет,  не   обманывайте  меня,  синьорина Элоиза. Я  точно   знаю: он меня   ненавидит. Иногда,  когда  он  смотрит  на  меня,  я  вижу  в  его   глазах   такое   отвращение,  что  хочется  плакать. Разве  я  виноват  в  чём -то? - схватив  горячими  пальцами  меня  за  руку  и  заглядывая   в  глаза, спрашивал  мальчик.-  Разве  я  что - то сделал  ему? Почему  он так  меня   ненавидит? Он  обрадуется,  когда  я умру…
-   Ну что  ты  такое  говоришь, -  попыталась  я  успокоить  несчастного  ребёнка.  - Он  очень  тебя  любит,  просто…  просто  твой  папа  не   умеет  показывать  свои  чувства. Уверена,  что  он  тебя  любит, просто… просто  он  такой  человек.
  Я обманывала. Ничего  подобного  я  даже  не  думала, и  мальчик  это   понимал, потому  что  вдруг  резко  откинул  мою  руку, отвернулся  и  зарылся   лицом   в  подушку. Когда   же  я  его  позвала, Алессандро не отозвался, и  я  поняла и поднялась.
  Уже  покидая  комнату, я  услышала  тихое:
-  Не оставляйте  меня  больше  никогда, синьорина  Элоиза. Никогда, пожалуйста!
  Я оглянулась. Алессандро сидел  на  кровати  и  смотрел на меня.
-  Пожалуйста, - повторил он. - Пожалуйста.
  Я  не  стала  снова обманывать. Ограничившись кивком, я  побыстрее  вышла  из  комнаты.
  Тёмное  платье  мелькнуло  внизу  лестницы, и  женщина, несколько  секунд  назад  подслушивающая  под дверью, быстро  скрылась  за  углом. Я  сбежала  вниз  и, подобно ей, завернула  за  угол, но там  никого не было. Когда  же  я  заглянула на  кухню, то  увидела  там  только  Терезу, которая  радостно  мне  кивнула. Она хотела  поболтать, расспросить  меня  о  прогулке, но у  меня  не  было  желания  что - либо рассказывать, и  я, отговорившись  какой -  то  чепухой, поднялась  к себе.
  Крайне  недовольная  собой, я  сидела  за  письменным   столом  и  подсчитывала  свои  неудачи. Если  так  и  дальше   пойдёт, то  я  уберусь  отсюда  ни  с  чем. И  Донателла  до  конца  своих  дней  будет  повторять «Я  же говорила!».
 

      Подавленная, я  сошла   на  кухню, в  которой, слава богу, Терезы  не  оказалось, приготовила кофе. Когда на  кухне  появилась   Анна, я   уже   допивала  вторую  порцию. Наверно, вид  у  меня  был  неважный, потому что Анна  не  делала  попыток  задеть  и  только  кидала  взгляды. Потом  на  кухне  появилась  Тереза: как всегда приветливая, говорливая, но  её  беспечная  болтовня  не  поднимала,  как  прежде, настроения. Наоборот, мне  очень  хотелось попросить  её  закрыть  рот. Предприняв  несколько  неудачных  попыток вовлечь  меня  в  разговор  и  поняв, что  на  сегодня  я  потеряна  для  её  общества, Тереза  перенесла  своё  внимание  на  Анну. Обычно  они  редко  общались, но сейчас,  когда  я  совсем  не  горела   желанием изображать  из  себя  внимательную  собеседницу, Терезе  пришлось  довольствоваться  Анной.
-  Я  тут  на  днях  в  одном  магазинчике  видела  такую  милую  вещицу, - обратив  взгляд  в  сторону  Анны, говорила  Тереза. - Очень  милая  шляпка, аккуратная, изящная… и  как  сказал   хозяин, последний  писк  моды  в  Париже.
  Анна  недоумевающе  вскинула  брови:
-  И что?  Почему  вы  говорите  это  мне?
-  Ну,  я  бы  хотела, чтобы  вы  составили  мне  компанию  на  завтра. Завтра  мы с  Панетти  отправляемся  в  город – пара  пустяков  для  дома, не более, и пока Панетти  будет  закупаться, мы  можем  сбегать  в  тот  магазинчик, посмотреть…
  Анна  не  дала  договорить.
-  И  думать  забудьте! - отрезала  она. - Чтобы  я   носилась  по  всяким  магазинчикам  и  любовалась  на  тряпки? За  кого  вы  меня  принимаете? Если  вы  глупы  и  беспечны – это  ваше  дело, но  не  вздумайте  приплетать  меня  в  свои  дела.
  Тереза  растерялась.
-  А  что  я  предложила?.. Я  всего  лишь  попросила  составить  мне  компанию…
-  Если  нужна  компания, прихватите  вон  ту  хандрящую  красавицу, - сказала  Анна,  кидая  на  меня  неприязненные  взгляды.
  В  другое  время  я  бы  непременно  скрестила  с  ней  клинки, но  сейчас  я  всего  лишь  безучастно  пожала  плечами  и  продолжила  пить  кофе.
   Анна  же  ожидала, что я   ввяжусь  в  перепалку  и  была разочарована  моим  решением - это было видно по её лицу.
-  Что  же  это  вы? - пытаясь  вызвать  меня  на  дуэль, поинтересовалась  она  со  своим  обычным  презрением в голосе. - Что вы  приуныли,  синьорина Элоиза?  Надоело везде  нос  совать, поскольку поняли, что  всё  это  бесполезно?
  Я  снова  пожала  плечами.
-  Или, - продолжала   Анна,  всё  более   раздражаясь, -  или  вы   боитесь  теперь  даже  слова  сказать? Дамонте  выкинул  бы  вас, если  бы  не  Алессандро. Молите  Бога  за   внезапную  болезнь  мальчика, иначе  бы  сейчас  не  сидели  тут  и  не пожимали  плечами.
-  Анна, вы  понимаете, что говорите? - вмешалась Тереза. - Почему вы постоянно задеваете  синьорину Элоизу? Разве  она сделала  вам  плохое?
-  Сделала, - с  вызовом  сказала  Анна.  - Она  появилась  в  этом  доме!
-  А  я  рада, что синьорина  Элоиза  здесь. С ней  намного интереснее, чем  с  вами, -  отрезала  Тереза. - Вы просто  противная, мерзкая  женщина,  которая  не  выносит, когда  другим  хорошо!
-  Разговорилась, - смерила  презрительным  взглядом  Терезу  Анна.
  Я не  хотела  присуствовать  при   скандале,  отставила   в  сторону чашку, поднялась  и  вышла.
-  Вы  только  гляньте  на  неё!  - полетело вслед. - Ходит,  как  королева! 
  Уверена,  этот человек  никогда  не изменится. Так  же, как  и  моё  мнение  о нём.
_________________

 » Глава восемнадцатая

Глава восемнацатая.

    Несколько  дней  прошли  в  бездействии. Я почти  постоянно  проводила  у  кровати  Алессандро. Мальчик  был плох, однако, к счастью, быстро   поправлялся. Он  постоянно  капризничал, требовал  то  одно, то другое, и я совсем  измаялась.
  Несколько  раз  в  комнату  заглядывала  Анна, но  не  говорила  ни  слова. Панетти  тоже  уважила  нас  своим  присуствием, но  больше  всех  заглядывала  Тереза. Она  постоянно  осведомлялась о  здоровье  Алессандро, предлагала  посидеть с  ним  и   вообще  была  ужасно  участливой  и  милой. Именно  ей  я  была  благодарна, но понимала, что это  моя  обязанность – сидеть  с  больным  мальчиком, и  потому  отказывала  в  просьбах  Терезы. Только  Дамонте   ни  разу  не  перешагнул  порог  комнаты Алессандро. Тереза сказала  мне, что  он  заперся  в  кабинете  и никого не пускает. Я презрительно  усмехнулась: пьёт.
  Впрочем, мне  было  совершенно  всё  равно  до Дамонте. Всё  своё  внимание  я  перенесла  на  Алессандро. Когда  же  мальчик  засыпал, я  дремала  в  кресле, то и дело  подскакивая  и  подходя  к  кровати.
  Панетти, заглянувшая  в  очередной  раз, неодобрительно  посмотрела  на  меня, увидев  красные глаза  и  несвежий  цвет лица.
-  Послушайте, Элоиза, зачем  так  себя  мучать? Никуда  от вас   пострелёнок  не  денется. Что  вы  сидите  здесь  сиднем? – сказала она, входя. - Мальчик спит, и вам бы  не  мешало. А   с  мальчиком,  так  и  быть, я посижу, - добавила она, когда  я вскинулась. – Идите, отдохните. Вы же несколько  дней  не  спали  и  не ели  по -нормальному.
  Я медлила. Мне  не  хотелось покидать  мальчика.
-  Идите, идите, - сказала  Панетти. - Я с  ним  посижу.
  Я  благодарно  кивнула  и  вышла  из  комнаты. Глаза слипались, ноги еле слушались. Держась  за стены, я  кое - как  доплелась  до  своей  комнаты  и  буквально  повалилась  на  кровать. Стоило  моей  усталой  голове коснуться  подушки, как  я  тут  же  провалилась  в  тяжёлую,  без  сновидений, бездну.
        

     Не   знаю, сколько   я  спала, но  когда  проснулась, в окно светило солнце. Чувствовала   я  себя значительно лучше. Глаза  уже  не  горели, но  зато  ужасно хотелось  есть.
  Приведя  себя  в  порядок, я  отправилась  вниз.
  На кухне  была  Тереза. Она  радостно  всплеснула  руками, когда  я вошла:
-  Ну наконец  - то! А  мы  всё  гадали, когда  вы  проснётесь…
-  А сколько  же  я спала?
-  Да  почти  что  круглые сутки. Я хотела  вас   разбудить, но  Панетти  сказала, чтобы  я  даже  думать  не  смела об   этом. Да   вы  кушайте,  кушайте,  синьорина  Элоиза! -  поспешила она, пододвигая  тарелку  с  едой. -  Вы кушайте.  Вы  уж  простите  меня, синьорина  Элоиза, но  выглядите   вы  не  так  уж  и  цветуще,  как  тогда, когда пришли   к  нам.
  Крайне  неприятно  было  это  слышать,  но что поделать, если  бессонные  ночи приносят  только  вред. Пожав  плечами, выражая  тем  самым  согласие   со  словами Терезы, я  села  за  стол, и  Тереза  тут  же  подала  кофе.
  Кофе! Как  давно  я  не  пила  этот  благословенный  напиток! Я  отпила  несколько  глотков  - право же, более вкусного  я  ничего  не  пила!
-  Мы  всё  думали,  как  долго  вы  выдержите  всё  это, - говорила  между тем  Тереза. - Вы  столько  дней  и ночей  просидели  рядом  с мальчиком! Панетти  вас  даже  стальной  леди  назвала. А  ещё  она  сказала, что нам   всем  нужно поучиться  у  вас  стойкости  и  упрямству.
  Панетти  редко кого  хвалила, и  каждое  её  хорошее  слово  было  на  вес  золота.
  Крепкий  кофе  разжёг  аппетит, и  я  с   удовольствием  принялась  за   еду.
  Тереза  же  делилась  последними   новостями. Она  всё - таки   побывала  в  том  магазинчике  и  купила  шляпку; Анна  постоянно к ней  придирается; пока  я  спала, весь  день  шёл  дождь; она  несколько  часов   просидела  с  Алессандро, и он всё  никак  не  желал  заснуть; Дамонте  так  и  пришёл  в  комнату  к  сыну. Последнее  я   ожидала  и  потому никак  не  это  не   отреагировала, однако Терезе,  похоже, очень   хотелось  поговорить на  эту  тему.
-  Он  ни  разу  не  вышел  из  кабинета. Я  слышала,  как  он  ходит  там, ругается. Кажется, он упоминал  ваше  имя, синьорина  Элоиза. Он  очень  на  вас  злится, очень. Не  знаю, чем  вы  ему  не  приглянулись, но он просто горит  желанием как можно  быстрее  выставить  вас  за   дверь. Вы  же  сами знаете,  что ни одна гувернантка  больше  месяца  здесь   не  продержалась, так  что  вы счастливица.
-  Да уж, -  пробормотала  я.
  Я  не   чувствовала  себя  счастливой. За  те  дни  и  ночи,  что  я пробыла  возле  постели  больного  ребёнка, я  пребывала  в  полной  апатии. Мне  ничто  не хотелось. Мне  было  всё  равно, что произошло  здесь  десять лет назад; мне  было  всё  равно, о  чём  просил  призрак  озера; мне  было  всё  равно, что Анна меня ненавидит. Мне  было  абсолютно  всё  равно. Теперь  я  с  нетерпением  ожидала, когда  же  Алессандро  поправится, чтобы  покинуть  этот  дом.
  Тереза  заметила  моё  подавленное  настроение.
-  Что  с  вами,  синьорина Элоиза?  Вы  какая - то не  такая, как  всегда. Какая - то  подавленная. Что  случилось?
   Я не стала  скрывать  своих  чувств  и  намерений.
  Тереза  слушала  очень  внимательно  и  не  перебивала. Когда   же  я  закончила, она  очень  серьёзно  сказала:
-  Ну что ж,  если  вы   действительно  так  устали, то  вам  лучше  поискать  место  поспокойнее, с  более  приятным  хозяином. Когда  кто - то  нас   ненавидит, дышится   тяжелее. Конечно, мне  очень  жаль  с  вами  расставаться, но если  вам  так  будет лучше… Алессандро  жаль, - добавила   она  после. - Он  очень  вас любит.
  Я промолчала.
  На  кухне  появилась   Анна. Она  нисколько не  удивилась, увидев  меня. Её тонкие губы растянулись  в  кривой  ухмылке.
-  А, вот вы  наконец   и  проснулись, - сказала  она. - Ну и горазды  же  вы спать, честное  слово.
-  А вам бы, конечно,  хотелось, чтобы  я  никогда  уже  не  проснулась, - огрызнулась я, но  огрызнулась  скорее  по  привычке: ни  ненависти, ни  злости  не  было в  моём  голосе.
-  Да  мне - то что  до  вас, - пожала  плечами  Анна. – Мне  всё  равно,  есть  ли  вы или  нет. Если  вы  думаете, что являетесь  столь  выдающейся  особой…
-  Панетти  похвалила  синьорину  Элоизу, - вмешалась  в  разговор Тереза и  неприязненно  посмотрела  на  Анну. - Она сказала,  что  всем  нам  стоит  поучиться  у  неё  выдержке  и  стойкости.
-  Да  вы  что, - деланно  удивилась  Анна. - Неужели  так   и  сказала?   Тогда  нам  следует  прислушаться  к её  словам… потому  что  вот  вам, моя  дражайшая  Тереза,  не  помешало  бы  капелька  жёсткости, поскольку  вы, моя дражайшая Тереза, самая  что  ни  на  есть  мямля.
  Тереза  открыла  рот, а  Анна  безжалостно  добавила:
-  Так  что  советую  вам  первой  воспользоваться  наказом  Панетти, дорогая Тереза.
-  И  это  говорит  та, которая  заливалась  слезами, когда  Алессандро  упал, - сказала я.
  Анна  покраснела  и  бросила  на  меня  ненавидящий  взгляд.
-  Не  такая  вы  уж и  железная, как  хотите  показать, - продолжала я, игнорируя  взгляды. - Может, сначала приметесь за  себя, а  уж  потом  другим  станете  советовать?
  Анна  хотела  что - то сказать. Она  открывала  и  закрывала рот, но  не  смогла  произвести ни слова. В полном  раздражении  она вышла  из  кухни, а Тереза повернулась  ко  мне:
-  Она что,  плакала? Никогда  не  поверю!
  Не  знаю  почему,  но я  отказалась  от  своих  слов, сказав, что  придумала, чтобы  побольнее  задеть  Анну. Мне  не  хотелось  стать  причиной  распространения  слухов -  а Тереза, как  я  уже  знала, любила  поговорить.
  Тереза  была  разочарована.
-  Очень жаль, -  вздохнула  она. - Мы  могли  бы  её  этим  раздражать... Кстати, как там брошка?  Вы её забрали?
-  Нет,не  забрала.
-  Почему?
-  Меня  позвали.
-  Очень жаль, - расстроенно  сообщила Тереза. - Было бы  неплохо поставить эту особу на  место.
-  Да, было  бы  неплохо, - согласилась  я, а  сама  подумала, почему  Тереза  так  хочет  вывести  Анну  из  себя, ведь  Анна  ничего  криминального  в  отношении  неё не  делала.
  Почему  же  Терезе  так  нужно  довести  Анну  до белого каления?..
_________________

 » Глава девятнадцатая

Глава девятнадцатая.

     Алессандро  был  очень  рад  меня   видеть  и  добрых  минуты  три висел  у меня на шее. Я  терпела, и  наконец  мальчик  перестал   обниматься  и воскликнул  радостно:
-  Я  так  рад,  что вы  снова  со  мной! Вы  же всегда  теперь  будете  со мной, правда?
  Я не могла снова  обманывать  мальчика  и  сказала, что  как  только  он  выздоровеет, я  уйду. Так  сказал  его отец. Я  не  знаю, поступила   ли  правильно или  нет, не  скрыв  правды, но и  лгать  ему  я  не могла. Я уже солгала раз - и  вот  результат.
  Я думала, мальчик  расстроится,  начнёт снова  просить, но Алессандро только  очень  серьёзно  посмотрел  на  меня.
  Панетти,  присуствуя  в   комнате,  не  говорила  ни  слова, но  когда  Алессандро потребовал, чтобы  я  посидела  с  ним, категорически  сказала:
-  И  думать  забудьте. Синьорине  Элоизе  тоже  нужен  отдых. Она  сейчас  сходит  подышит  свежим   воздухом, а  когда  вернётся, вы  уже  перестанете  капризничать.
-  Не хочу! - завопил Алессандро, но  Панетти  пригрозила, что  расскажет  о  его безобразном  поведении  Дамонте, и  мальчик  быстро  замолк.
  Мне  нужно  подышать свежим  воздухом, заявила  меж  тем  Панетти  и  буквально  вытолкнула  меня  из комнаты. Подышите, подышите, советовала  она  напоследок. Вам  полезно, а  то  цвет  лица  совсем  испортился. Сходите  прогуляйтесь, а  мальчика  оставьте  мне.
  Мне  самой  казалось, что свежий  воздух -  это то, что сейчас  просто  необходимо, и  потому  я  без  особых прекословий  оставила  комнату.
     

    Свежий  воздух  действительно  вернул  силы, но  апатия осталась. Обняв  себя  за  плечи, я  несколько  раз  прошлась  около лестницы, а потом  свернула  на  тропинку, ведущую  к  озеру. Ветер  гнал  волны  навстречу, и  я  почти  час  провела  на  пирсе, глядя  на  бегущие  облака,  ни  о  чём  не  думая.


       Я  поднималась  по лестнице, когда  меня  встретила  Панетти. Я  отметила  её  замученный  вид.
-  Господи, я, конечно, люблю  этого  мальчика, но  всему  есть  предел, - сказала  экономка  при  моём  виде. - Он совсем  замучал  меня  своими  капризами!  Стоило  вам  шагнуть  за  порог, как  он  тут  же  закапризничал… Я хотела   усадить  Анну, да  та  ушла  в  город - у  неё  там  какие - то  очень  срочные  дела, а  Тереза  занята на кухне. А  он  капризничает  и  капризничает!..Требует  старую  книжку сказок, а я  ума  не  приложу, куда  она  могла  деться.
-  Он  хочет  послушать  сказки?
-  Это  простые  капризы, не более  того. Пользуется тем, что вас  рядом нет.
-  Он  и  со  мной  капризничает.
-  Не  знаю, не  знаю… Ума не  приложу,  куда  я  могла  деть  ту  книжку. А он так капризничает, требует  именно  книгу. Я  с  ума  сойду!
  Я  сочуствующе  смотрела  на  экономку.
  Панетти  же  стояла, крепко  схватившись  за перила, и хмурила брови. Внезапно  её  лицо  посветлело.
-  Хвала  Мадонне!  Да  я  же  сама  полгода  назад  унесла  эту  книжку  на  чердак! С  этим  мальчишкой  всё  на  свете  позабудешь… Милая  моя, будьте  так   добры, сходите  на  чердак  и  отыщите  эту  проклятую  книгу, - говорила  Панетти, снимая  с  пояса  ключ  и  протягивая  его  мне. - Вы её  сразу  узнаете: большая, потрёпанная. «Волшебные  сказки».
  Мне  не  хотелось  подниматься  на  чердак. Мне  хотелось  запереться в своей комнате  и  сидеть  до  полного  выздоровления  Алессандро.
-  Почему  бы  вам  самой  не  сходить? 
-  Я  бы и сходила, но  там  больно  крутая  лестница. Да  и  стара  я  уже  по чердакам лазать, а вы  девушка  ловкая  да  молодая. Сходите, прошу.
- Ладно,  - вздохнула  я,беря ключ.
-  Я буду очень  вам  благодарна,  Элоиза. Где  дверь на  чердак  знаете?
  В первые  же  дни  своего  пребывания  в  доме  я   изучила  все  комнаты, все  коридоры  и  закоулки, и помнила, что  дверь  на  чердак  находилась  в  самом  конце  коридора  на  втором  этаже. Я пыталась тогда  проникнуть  на  чердак, но  дверь  была  закрыта.
-  Знаю.
-  Ну и прекрасно, - облегчённо  вздохнула  Панетти  и  благодарно  улыбнулась. - Очень  вам  благодарна, Элоиза. А  теперь поспешите, если  не  хотите, чтобы  я  окончательно  свихнулась.
  Прихватив  ключ, я  отправилась   на  чердак. Дверь, как  я  заметила  в  первый  раз, была  старой, и заржавевший  замок  поддался  с  трудом. Я  потянула  дверь  на  себя  и  раздался  отчаянный  скрип.
  Я  задумалась. Несколько  дней  назад  глубокой  ночью  я  слышала, как  скрипели  дверями, но  сквозь  сон  подумала, что  это   просто  снится.  А  сейчас,  открывая  дверь, я  снова  услышала  этот скрип. Кто - то  ночью  пробирался  сюда, вяло  и  как - то  со  стороны  подумалось  мне. Зачем?
  За  дверью  вилась  узкая  лестница, и  я  крайне  осторожно  стала  подниматься  по скрипучим  ступеням. Лестница  упёрлась  в  дверь  на  потолке, и  я, зажмурившись, когда  на  меня  посыпалась  труха, приподняла  крышку.
  При  моём  появлении  несколько  летучих  мышей  сорвались  со  своих  насиженных  мест  и  с  отчаянным  писком  стали  носиться   по  чердаку. Отбиваясь  от  них  и от паутины, я  побыстрее  пробралась  к  окну, сорвала с  него  паутину - и летучие мыши  с  писком  вылетели из  распахнутого  окна.
  Теперь  я  могла  как  следует  оглядеться.
  Чердак  был  заставлен  всякими  сундуками, шкафами  и  прочим  ненужным  хламом. Везде  свисала паутина, пахло  затхлостью. Я  прошлась  и  чуть  не  угодила  в  мышеловку. Чертыхаясь, я  ногой  отшвырнула  мышеловку  и  решила  впредь  смотреть  под  ноги.
   Возле  тёмного  шкафа  стояли  несколько  ящиков. Я  принялась  разбирать их  и  довольно  скоро  нашла то, что  искала. Вытащив  книгу, я  раскрыла  её  и чуть  не  чихнула  от пыли. "Волшебные сказки" были  очень  потрёпаны -  видно, их  любили  читать  в  своё  время.
  Ну  вот, книга  найдена - и  я  могу  убираться.
  Я  захлопнула  книгу  и  поднялась. Я  так  спешила  уйти  с  чердака, что  задела  шкаф, стоявший  у  двери. Подумать только, какой он был ветхий и лёгкий: он  закачался, и  я  еле  успела, уронив  книгу, подхватить  шкаф и  вернуть  на  место.
  Когда  я  ловила  шкаф, что - то  соскользнуло  с  его  поверхности  и  упало  прямо на голову, и  водрузив   шкаф  на  место, я  нагнулась  и   подобрала то, что упало  сначала  на  меня, а  потом  на  пол.
  Это  была  стопка  писем, аккуратно  перевязанных  тёмной  лентой, развязав  которую, я  взяла  первый конверт. Он   не  был  запечатан, и  я,  достав письмо,  пробежала  глазами  первые  строчки:
    Любимый  мой, дорогой Лоренцо! Снова  пишет  тебе  твоя жена, которую  ты оттолкнул… Лоренцо! Простишь  ли  ты  меня когда -  нибудь…
  Оттавия?  Погибшая  жена   Дамонте? Не  может  быть, повторяла  я, лихорадочно  бегая  глазами  по  пожелтевшим  строчкам. Сомнений  не  было - автором  письма  была она, погибшая Оттавия.
  Всё письмо  было  пронизано  любовью  и  нежностью. «Милый Лоренцо», «голубоглазый мой», «любовь моя» - эти  нежные  эпитеты  заставили  меня  нервно захихикать. Неужели все  эти  ласковые  слова  обращены  к  одному  человеку - бешеному и  мрачному  Дамонте?
    …Я помню, как мы  познакомились. Это  была  любовь  с  первого  взгляда… По-  другому  ты  не  умеешь любить. Это  был  самый  счастливый  день  в  мой  жизни, Лоренцо, и я  знаю, что  и  в  твоей  тоже. Ты сам  не  раз  мне это говорил. Любовь  моя, как  же  я  виновата  перед  тобой!  Не  стану  себя  оправдывать - я  прекрасно знаю, какую  боль  тебе  причинила, какие  муки  заставила  пережить… прости  меня, мой любимый, прости! Делай  со  мной  что  хочешь: убей, вышвырни из  дома - мне всё равно, я  снесу  всё  от  твоей  любимой  руки… только  об  одном  прошу, умоляю, заклинаю - прости  меня!..
  Нетерпеливо  открывая  конверт  за  конвертом, я  жадно  читала  послания. К  сожалению, их  было  немного. В  каждом  своём  письме Оттавия  просила  прощения, вспоминала  счастливые дни, проведённые  вместе, умоляла  всё  начать  сначала. 
    …Я  знаю, что ты  никогда  мне  не  забудешь  этого…  я  всё  время  прошу  прощения, но  прекрасно  знаю  тебя: ты не простишь. Ты  говорил  как - то, что  всё  можешь простить, но только  предательство  никогда. И значит, я всю жизнь буду мучаться…
   … Любовь  моя, Лоренцо! Мне нечего  сказать  в  своё  оправдание. Страсть  затуманила  мне  разум, и я  не  знала, что  делаю. То, что  я совершила, не  прощается, и я  это  знаю, но  продолжаю на  что - то надеяться…
   …Не  знаю, чем  загладить  свою  вину, что  сделать, чтобы  растаял  лёд  в  твоих  глазах. Ты  принял  меня, но не  простил, нет, не простил. Я  вижу это  в  твоих  глазах, в  твоих  движениях… Боже, что  мне  делать?!..
   … Никогда  ты  не  увидишь  этих  строчек, никогда  не  прочитаешь  эти  письма. Я пишу  их  только  тебе - но никогда  не  осмелюсь  отдать  их. Ты  не  поверишь  в моё  раскаяние… ты  и  тогда  в него  не  поверил. Ты абсолютно прав, любовь моя: мне  нет  ни  прощения, ни  доверия…
   … Даже  Алессандро  не   растопил  ненависть  в  твоём  сердце. Я  думала, надеялась, что  это  маленькое чудо, мой сын  поможет  мне, но  твоя  ненависть  стала  ещё  сильней, и  я  боюсь - нет, не  за  себя, со мной всё кончено… я боюсь  за Алессандро…
  … На  что я  надеялась? Что  Алессандро  сможет  мне  помочь? Да  как  он  может  помочь, когда  это - прямое  доказательство  моего  преступления!..
  … Боже, я  видела  его  в  городе! Видела!...
  … Я решилась… я  пойду  к  нему  и  всё  скажу. Если  твою  любовь  не  вернуть, мой любимый Лоренцо, то  я  попробую  вернуть   хоть  что - то. Я  сегодня  же  утром  схожу  к  нему. Я  пригрожу  ему, что если  он  не  расскажет  тебе, любовь моя, всю правду, то  я  передам тебе  все  его  слова  о  тебе, все  его  планы  и  замыслы насчёт тебя. И  ты  поймёшь, Лоренцо, кто он  на  самом  деле! О, ты  говорил  мне, чтобы  я  держалась  от  него  подальше, но я была  глупа, я  была  уверена: ты  ревнуешь, и  чтобы  поддразнить  тебя, начала свою игру… и  не  заметила, как сама  попала  в  паутину. Как  ты  был  прав, любимый, как  ты  был  прав! Своим  эгоизмом  я  потеряла  самое дорогое, что  было  у меня - тебя.
  … Светает. Скоро  я увижу его… и  будь что  будет!..
  … Ничего  не  вышло. Он  рассмеялся  мне  в  лицо. Я  как  помешанная  стала… Неужели  я  одна  буду  за  всё отвечать? Неужели  будет  только  одна  жертва -  я, в  то  время  как  настоящий  преступник  не  понесёт  наказания?  Неужели  истинное  зло  не  будет наказано? Темнеет  в глазах… Лоренцо, любовь моя, где  ты? Помоги  мне!
  Это  было  последнее  письмо  в  стопке. Я  лихорадочно  принялась  искать, надеясь, что  следущая   пачка обнаружится  в  каком -  нибудь углу, но всё  было напрасно, и я  только  перепачкалась  в  пыли  и  паутине. Чихая, я  пробралась  к  двери  и  стала  спускаться, прижимая  к  груди  письма и  «Волшебные  сказки».  
  Знакомый  азарт  просыпался  во  мне. Я  словно  очнулась от  какого - то забытья. Неужели  я  испугалась  какого - то  психованного  Дамонте? Как  я  могла  опустить  руки? Как  я  могла  перестать  волноваться  о  Алессандро, жалеть  несчастную  Оттавию? Да, она  совершила  что - то  ужасное, но  все  заслуживают  прощения, синьор  Лоренцо  Дамонте! И не  вам  судить, кто  заслуживает  прощения! Как  такая  страстная  женщина  могла  полюбить  вас - безжалостное чудовище, не  умеющее прощать?  Своей ненавистью  вы  убили  её…
 

    Осторожно  спустившись  по  лестнице, я заперла  дверь  и  отправилась  на  кухню. Мне  нужно  было  с  кем - то  поделиться  своей  находкой… с кем, как  не  с Терезой, которая  постоянно во  всём  меня  поддерживает?
   Тереза, как обычно, была на кухне. Убедившись, что ни  Анны,ни Панетти нет поблизости, я  торжествующе  бросила  пачку  писем  и  книгу  прямо на стол.
-  Вот!
  Тереза  удивлённо  посмотрела  на  меня:
-  Что, синьорина  Элоиза?
-  Смотрите, что  я  нашла  на  чердаке! Письма!
-  На чердаке? - растерянно  спросила  Тереза   и  принялась   перебирать  письма.
  Она  взяла одно, достала из конверта, стала  читать… Я наблюдала,  как  глаза  её   удивлённо  распахиваются.
-  Да  это  же  письма  Оттавии! - воскликнула Тереза  поражённо.
-  Именно! -  я  присела  напротив. - Именно письма! Письма, что Оттавия  писала Дамонте. Но вы  дальше, дальше  читайте!..
  Тереза  читала, а  я  нетерпеливо  ждала, постоянно  оглядываясь  на  дверь  и  готовая  в  любую  минуту  выхватить  письма  и  спрятать  под  книгу, если  войдёт кто - то.
  Нам повезло: за  всё  то  время, что мы  были  в  кухне, никто  нас  не  потревожил.
  Наконец  Тереза  прочитала  последнее  письмо. Аккуратно  укладывая  его  обратно в  конверт, она  удивлённо  протянула:
-  Неужели   все  эти  слова  адресованы  Дамонте? Неужели  «любимый Лоренцо», «любовь моя», «голубоглазый мой» - это  всё  адресовано  ему?
-  Ну не  мне  же! - нетерпеливо  отвечала  я, желавшая  как  можно  быстрее  узнать, что  она  обо  всём  этом  думает. - Ну  и  что  вы  обо  всём  этом  думаете?
-  Думаю? - Тереза  растерянно  улыбалась. - То есть  как  это - думаю?
-  Что вы   думаете  об  этих письмах? Что  думаете  об  этих  странных  строчках - « я видела  его», « расскажу обо   всех  его  планах  и  замыслах  насчёт тебя»? Разве  вы не  видите, что здесь  что - то  странное  происходит?
-  Вы  хотите  сказать…
-  Я ничего  не  хочу сказать, - раздражаясь,  отозвалась  я. - Я  ничего  не  хочу  сказать, но  во  всей  этой  истории   есть  и  третье  действующее  лицо. Оттавия   пишет: «Неужели  я  одна  буду  за  всё  отвечать? Неужели  будет  только  одна  жертва - я, в  то  время  как  настоящий  преступник  не  понесёт  наказания?» Выходит, есть  ещё  кто - то, который   и  заставил  Оттавию  предать.
-  Уж  не  хотите  ли  вы сказать,  что  Дамонте  ни  в  чём не виноват? - глядя  как -  то  странно, протянула  Тереза.
-  Повторяю: я  ничего  не хочу   сказать. Я  хочу  добраться  до   истины. И в  этих  письмах  Оттавия  даёт нам  подсказку, - и я  постучала  пальцем  по стопке писем.  - Она  прекрасно  знала того, кто  заставил  её  совершить  предательство. Более  того, скажу  прямо: слишком  хорошо знала… И  Дамонте  тоже  знал. Помнишь, что  писала Оттавия? «О, ты  говорил  мне,  чтобы  я  держалась  от  него подальше». Дамонте знаком  с  этим  человеком. Он  его знает, и  знает  хорошо…
-  И что вы  собираетесь делать с  этими   письмами? -  поинтересовалась  Тереза.
-  Отдам  адресату.
  Лицо  Терезы   побледнело - надо полагать, от ужаса.
-  Вы   не должны  этого  делать! Не  должны!
-  Это ещё  почему? Эти   письма   писались   ему. У Оттавии не хватило духу  отдать их ему, и  я  сделаю это за неё. 
  Тереза   была  не   согласна   с  моим   решением   и  принялась  упрашивать,  чтобы я  не  передавала  писем, говоря, что  Дамонте  взбесится  окончательно и  тогда  уж  точно  меня   уволит, но я не  слушала её  и, прихватив письма, прямиком  отправилась  к  Дамонте.
 

     Выходя  из кухни, на  пороге  я  столкнулась с  Анной,  и страшная  мысль  забралась  в  голову: неужели  она  всё  слышала?
  Выйдя   из  кухни, я  пересекла холл, когда  меня  окликнули:
-  Синьорина Элоиза!
  Я оглянулась. На лестнице  стоял   Алессандро.
  Я  быстро  спрятала  письма  за  спину  и  поинтересовалась:
-  Что  ты  делаешь,  Алессандро? Тебе  нельзя  вставать.
-  Я  скучаю  по  вам. С   Панетти  мне  скучно. Когда  вы  придёте ко мне, синьорина Элоиза? - спрашивал  мальчик, спускаясь  ко  мне.
  Испугавшись,  что он  может  увидеть  письма, я  быстро  сказала:
-  Хорошо, я сейчас приду. Я  нашла  книгу, которую ты  так  просил…
-  Правда? – лицо  Алессандро  озарилось  счастливой  улыбкой. - Неужели вы  нашли  «Волшебные сказки»?
-  Нашла, и если  вы  так  будете   добры,синьор  Алессандро, и ляжете  в  постель, то  я   вам  её  почитаю.
-  Ура! – радостно  завопил  Алессандро  и  вприпрыжку  понёсся  наверх, а я шла следом, продолжая  прятать  за  спиной  письма, а  когда  мальчик  забежал  в  комнату,  быстро  перепрятала  их  за  пазуху.
  Однако  у   кровати  мальчика  я  поняла, что  забыла  книгу на кухне. Алессандро  заныл, что  очень  хочет послушать сказки, и   я  решила  вернуться  на  кухню   и забрать  книгу.
  Я  была  так  увлечена  мыслями  о письмах, что  слишком  поздно  услышала  за  спиной  быстрые  шаги. Кто - то  очень  сильно  толкнул  в  спину, и я  полетела  вниз, а  потом сильный  удар  об  пол - и  темнота…
_________________

Извиняюсь,что с таким опозданием отвечаю...

Дамонте и дальше будет удивлять

Да уж,чего-чего, а поторопиться ей явно нужно
Ира,спасибо за отзыв!
_________________