Минус всей моей жизни (СЛР)

Наташа привет .
Спасибо большое за продолжение .
Очень тяжёлые главы .
Как же они разрубят этот Гордеевский узел ?
Ситуация разрешаемая , но только не для Жени ...
С нетерпением жду что дальше .

Наташа, спасибо за продолжение )
Ох, ревела вместе с Женей. Так написано, что просто разрывалось сердце. Сергей рассказал всё, ничего не утаил и не приукрасил, как есть, не щадя себя. Он не может потерять Женю, это равносильно смерти, в ней смысл его жизни, она и есть жизнь. Развод и его последствия..... Представляю, что начнётся. Какая мудрая женщина мама Жени, она всё увидела, всё поняла, всё правильно рассудила. Женя сказала, что научится жить без Сергея, и я ей верю. Но.... Посмотрим... Мне почему-то кажется, что Сергей получит поддержку, откуда даже не предполагал получить, его отец, когда всё узнает.... вот я так думаю. А Женя даже, когда невыносимо больно, с невероятной теплотой и участием отнеслась к Насте, подарила ребёнку радость и волшебство, а у самой сердце рвалось на части, рушились мечты и надежды. Удивительная девушка, смелая, искренняя, добрая, которую Сергей полюбил всем сердцем.
___________________________________

Ох, спасибо вам, мои дорогие читательницы, за ваши живые эмоции! Ситуация действительно сложная, но не безнадежная))) Возможно, тот вариант развития событий, который я предложу, не всем придется по душе, но как мне показалось, моим героям возможен только такой исход... И конечно, моральные принципы - это самое главное, мы в любой ситуации должны оставаться чистыми, честными и поступать правильно... Но стоит ли сохранять ту семью, в которой происходят вечные ссоры и пренебрежение друг другом? Каково маленькой девочке в такой семье, где нелюбовь родителей создает негативную атмосферу? По мне так ничего хорошего из этого все равно не выйдет... Так что это палка о двух концах, при чем всегда... Плюс к этому всему - полная потеря бизнеса при разводе и как следствие - разрыв отношений с родной семьей, с отцом... На кону так много всего!!! Но выход есть))))) хорошего всем дня!!!

Дорогая Наташенька ,
Большое спасибо за твои объяснения .
Я просто прикипела всей душой к нашим героям , поэтому была очень рада узнать от тебя что несмотря на все ситуация все же разрешимая .
С нетерпением жду продолжения .

 » Глава 18. "Плюс"

Глава 18. «Плюс»
Болезнь почти отступила. О, Слава Богу, хоть тело здорово, чего нельзя сказать о ее сердце, о ее душе.
Женя ехала на работу, почти не чувствуя рук и ног, а лишь сильнейшее давление в груди, мешающее дышать и запускающее слезный поток при любом, даже самом незначительном случае.
Ее тело превратилось в тяжелую груду металла. Ее зрению мешала какая-то вата. Ее слух не воспринимал звуки, а нос не реагировал ни на какие запахи. А самое трагичное было в том, что ее мозг жил внутри всего этого пустого, туманообразного теремка, выкручивая из ее сердца неотжатое белье, которое желательно бы запустить еще на программе «отжим+слив» и высушить болью без остатка, а в груди пульсировал горячий узел, без конца возвращающий образ Сережи в ее мысли.
Она готова была на что угодно, она хваталась за домашние дела, ходила по магазинам все выходные до упаду, пока еще ослабленный болезнью организм не начал активно сопротивляться и проявлять жуткую немощность, она искала любой компании, пытаясь жить, жить дальше, не считая собственных вздохов, не глядя на часы, отсчитывающие каждую минуту до ужаса медленно, не думая о нем, не вспоминая всего, что их связывало, и плохое, и хорошее… Но Женя ничего не могла с собой поделать и каждую ночь беззвучно рыдала, вцепившись руками в подушку и снова, снова пытаясь придумать, как ей прожить без него целую вечность и как научиться заново существовать в этом мире без любви и замечать его великолепие и многообразие…
Женя ехала на работу, зная, что нужно отрубить окончательно, иначе ей не выжить. Она никогда не сможет двигаться дальше и отпустить его, если будет каждый день сталкиваться с ним нос к носу в одной секретарской. Это будет последний шаг, после которого она должна переступить через себя, свою боль, свое страдание и начать все с начала, зажить своей пустой, погасшей, как глубокая осень, безнадежной и отчаянной жизнью…
Заставив себя не плакать, чувствуя, как растет и растет давление в груди, Женя, как во сне, прошла через дверь с магнитным замком, не слыша даже своих шагов по полу, устланному ковролином… А вот и секретарская… Ее сердце сжалось в глубокой тоске и боли, а мозг живо подослал картинку того, как Сергей впервые поцеловал ее здесь, и это было несказанное волшебство… Которое сейчас лишь больно ударило ножом в свежую рану…
Дверь кабинета директора была приоткрыта. Женя выдохнула, зная, что он там. Она чувствовала его, будто видела наяву, она очень сильно ощущала его стремительную, решительную и жесткую энергию, которая жгла ее даже через эту дверь.
Тяжело выдохнув и понимая, что боль съедает ее заживо, Женя села на свое место и трясущейся рукой написала заявление на специальном бланке, а затем встала и, мечтая поскорее решить этот вопрос и уйти, пока слезы не одолели ее хилую плотину, пока разум еще владеет ее душой и телом, пока не стало еще больней ей и ему, уверенно толкнула дверь кабинета и вошла к нему.
Сережа сразу же поднял глаза от ноутбука: он ждал ее, это было видно. Женя с трудом могла вздохнуть, впиваясь в него жадным взглядом и мечтая запомнить его навсегда…
Он был чертовски красив, чертовски привлекателен, чертовски мужественен и самоуверен, решителен и серьезен… За одним лишь исключением: его больной, воспаленный взгляд светился неимоверной жадностью, отчаянием и… той же подавленностью и чувством глубокой потери, которое ощущала и Женя…
Вздох… Его глаза медленно и любовно прошлись по ее ногам к трикотажному облегающему платью с рукавом в три четверти и овальным вырезом от плеча до плеча, светло-кораллового цвета, желанно скользнули по шее к волосам, россыпью кудряшек обрамлявших ее лицо, и к губам, губам, зависнув на них, мучительно долго, мучительно горячо, страстно, будто обжег своим взглядом…
Вздох… Да, Женя, давай, дыши, еще пять минут – и ты освободишься от этого образа, освободишься от чарующих оков этого взгляда, впитывающего каждый изгиб твоего тела с необузданной жадностью, и сможешь, сможешь жить дальше… Нужно только пережить лишь пять минут…
Шаг, шаг к нему, боль все сильнее, обида тут же нарисовалась, Жене вдруг захотелось закричать и впасть в бешеную истерику, надо же!..
Все жарче его энергетика, сидит, отчаянно разглядывает ее, да все равно в такой развязной, самоуверенной позе, что все перед ним должны ниц падать… Вот же чертов кретин! Кретин!!! Сломал ее, он сломал ее, он уничтожил все, он растоптал ее чувства и еще смотрит с таким жаром, да как он смеет так пялиться на нее после всего-то?..
Дрожь, еще шаг… Гнев, Сережа внимательно изучал ее глаза – он чуть прищурился, видимо, заметив ее злость… Его серые глаза снова вспыхнули болью и неистовой яростью… Надо же! И на кого же ты так злишься, милый? Это ты во всем виноват, ты все разрушил, ты уничтожил ей все шансы на нормальную жизнь!! Так что и злись лишь на себя, придурок…
Встала перед ним. Ну давай же, Женька, ты сможешь, ты сможешь, руби, руби, пока злишься, пока забыла о невероятной, безумной любви к нему, о сумасшедшей страсти…
Сережа выжидающе и отчаянно смотрел на нее.
Вздох… Женя положила листок перед ним и жестко, уверенно, гораздо увереннее, чем она чувствовала себя внутри, проговорила:
- Я увольняюсь. Вот заявление.
Его глаза вспыхнули безумным гневом, мощной волной прошедшим вокруг Жени и обрушившимся на нее. Он схватил листок и яростно тряхнул им, злобно проговорив:
- Что?!? Нет! Абсолютно исключено!!! Ты никуда не уйдешь, ты слышишь??? Я не подпишу. – и он легко порвал ее заявление, самым отработанным жестом сбросив его в мусорную корзину под столом.
Женя вдруг тоже взвинтилась до того, что яростно всплеснула руками и возмущенно крикнула:
- Ты опять распоряжаешься? Не имеешь права!!! Я напишу другое…
- Я его порву, Женя!
- …и буду писать до тех пор, пока ты мне его не…
- Я ВСЕ ПОРВУ!!! – яростно громыхнул Сергей, вскочив на ноги и разъяренно глядя ей в глаза. – Не будь дурой, куда ты пойдешь??? Кто станет платить тебе столько, сколько я??? Тебе нужны деньги! И хватит заниматься ерун…
О-о, вот и Женина ярость вдруг неожиданно нашла возможность вылиться, и девушка, услышав его слова и проваливаясь в отчаянную, обозленную яму, закричала:
- Не смей решать за меня, Сережа!!! Я найду другую работу, и плевать, что платить будут меньше! Ты разве не понимаешь? Я ни секунды не хочу оставаться здесь!!! Я не смогу пережить то, что ты со мной сделал, ЕСЛИ ВСЕ ВРЕМЯ БУДУ ТОРЧАТЬ ОКОЛО ТЕБЯ!!! Так что поставь свою каракулю и прекрати издеваться надо мной!!!
Сергей подлетел к ней, горя бешеной, сводящей с ума яростью, и, грубо схватив ее за локоть, категорично и жестко прокричал:
- НЕТ, НЕТ и НЕТ!!! Даже не думай, Я НИКОГДА, НИКОГДА НЕ ПОДПИ…
- Ах так!!! – заорала Женька, не чувствуя рук и ног от пульсирующей в ее теле горячей крови и задыхаясь от обиды, злости и подступающих слез, и, оттолкнувшись от него, она стремительно пошла в сторону секретарской, на ходу крича:
- Тогда я дождусь, когда ты улетишь к чертовой матери в какую-нибудь командировку и подпишу заявление у Павла!!! Пообещаю ему кое-чего взамен, он мне не откажет!!! Понятно???
Сергей догнал ее бегом и, грубо схватив за руку, со всей силы прислонил спиной к стене, останавливая и оказываясь в ужасающей, непременно волнующей все ее проклятые и глупые внутренности близости от нее, горячо, но в то же время гневно глядя ей в глаза и на губы, и снова в глаза, бешено прошипев:
- Он не подпишет!!! Я запрещу ему под страхом смерти, ты слышишь??? Женя, прекрати эту бессмысленную истерику и давай лучше нормально поговорим, я все равно…
- Да что ты будешь делать!! – гневно крикнула она ему в лицо и попыталась вырваться из его рук, но он только крепче держал ее, не давая ей даже шевельнуться, и Женька пылала от ярости все сильнее, желая прибить его, упрямого, жестокого, глупого кретина прямо на этом самом месте, снова яростно затараторив и затрепыхавшись в его руках:
- Значит ты, идиот, не оставляешь мне выбора: мне придется уйти так!!! Ничего, начну трудовой стаж с чистого листа, подумаешь, в двадцать пять-то лет!!! Но я ни за что, ни за что не останусь здесь, с тобой, я хочу жить дальше, я хочу жить, а не болеть и не умирать, как ты не понимаешь, придурок?!?
Первые слезы, но Женька злобно смахнула их, а Сергей неистово, с силой тряхнул ее и, сгорая от бешеной ярости, от боли, отчаяния, от всей этой идиотской ситуации, прошипел:
- Ты не можешь от меня уйти, Женя! Ты не можешь, я тебя не отпущу!!! Никогда! Ты не оставишь меня, потому что я, я не смогу без тебя, ты разве не понимаешь??? Я люблю тебя, люблю, глупая!!! – в ужасе крикнул он ей в лицо, и Женя на секунду замерла, ощутив такой сильный прыжок сердца в груди, что ей снова сделалось невыносимо больно, больно… Как же это больно!!! Она слышит эти слова, самые долгожданные для той, которая сама дышит лишь своей любовью, но как, как они могут быть вместе?? Когда у него есть семья, есть дочь, которая безумно любит папу и даже не думает о том, что он может уйти куда-то из дома и не вернуться, забрав у нее тем самым частичку ее сердца… Есть этот странный, договорной брак и контракт, по которому Сережа потеряет все, если разведется, а его отец никогда ему этого не простит… Сколько несчастий случится сразу, из-за одного только появления Жени Зябликовой в его жизни, из-за любого, хоть маленького лучика надежды, который она, счастливая до боли от осознания того, что он любит! любит! ее, может случайно подарить ему невзначай… Сколько трагичных событий произойдет в результате! Но главное – это маленькая девочка… Ее лицо все время вставало у нее перед глазами… Довольное, красивое, улыбчивое… Его глаза… Его губы… Она так на него похожа! Нет, нет, Женя, ты не можешь поддаться, ты не можешь рискнуть этой улыбкой, ты не можешь поставить на карту ее счастье в обмен на свое…
- Да я же говорила тебе уже, Сережа, это не имеет значения! – со слезами и гневом крикнула Женя, чувствуя отчаянную, болезненную черную пропасть в груди и едва дыша от боли. – Ты…
- Сергей Викторович, мы на совещание… - вдруг послышались недоуменные голоса за дверью, и Женя и Сергей, очнувшись и вспомнив, что они в реальном мире, где в понедельник утром происходит обычный рабочий процесс, одновременно посмотрели на нескольких начальников отделов, стоящих у входа в кабинет и удивленно глазеющих на то, как их директор зачем-то грубо прижимает свою секретаршу к стене, а та что-то гневно кричит ему прямо в лицо, не опасаясь ни выговора, ни увольнения…
- Я занят! Вся рабочая болтовня через час!!! – громыхнул он безапелляционным тоном и с силой хлопнул дверью перед вытянувшимися от обиды лицами коллег, а Женя, продолжая дико злиться, импульсивно сложила руки на груди и гневно воскликнула:
- Вот ты как всегда, Сережа! Никого не уважаешь, тебе на всех плевать, кроме себя!!! Зачем наорал на них??? Они не виноваты в том, что ты – идиот! Так еще и привыкший, что все всегда только по-твоему делается!..
Сергей гневно слушал ее, пылая яростью, а затем бешено проговорил:
- Ты закончила нравоучения?? Сейчас не время мой стиль руководства обсуждать!! Так что вернемся к нашей проблеме, и прекрати уже называть меня…
- Идиотом??? – бешено выкрикнула Женя, захохотав, и, полетев к двери, она на ходу гневно затрещала:
- Идиот, идиот, идиот!!! Ненавижу тебя!!!
- Подожди!!! – громыхнул Сергей, помчавшись следом. – Не смей уходить, мы еще не закончили!!! Женя! Давай поговорим спокойно…
Женя выбежала в секретарскую, истерично смеясь и думая лишь о том, как же ее угораздило попасть в эту ситуацию и как ей теперь научиться существовать в ней, но эта мысль была второй, а первой было дикое желание уйти куда-нибудь и поплакать, выплеснуть пар, не находиться рядом с ним, поджигаясь на его и своей ярости, не ощущать этого отчаяния, исходящего от него и не слышать о его любви к ней, разрывающей ее на мелкие, мелкие кровавые кусочки…
Она кипит, кипит ужасно: лицо, руки, шея – все покраснело от злости и слез, а внутренний инстинкт резко развернул ее к нему и заставил снова закричать:
- Поговорим?!? Нет, нет, Сережа, слушай меня сюда теперь ты: если я останусь на твоей чертовой фирме, то все наши разговоры ограничатся только РАБОТОЙ!!! Тебе ясно??? Ни одного слова о каких-то чувствах, ни одного слова не по теме, ни одного физического контакта!!! Слышать больше ничего не желаю!!! Надеюсь, ты запомнил??? А теперь оставь меня в покое, Сергей Викторович, и занимайся своей работой!! – снова гневно шепнула она, смахивая слезы, и, перегнувшись через стойку, судорожно попыталась подумать о своих обязанностях, сделать что-то, отвлечься, успокоить свое сердце, а он…
- ЧТО-О-О?? Работой??? Нет, Женя, не запомнил, как это, мать твою, «ни одного слова не по теме»??? Женя! Вернись в кабинет, немедленно!!! – грозно и беспрекословно прошипел он, снова схватив ее за локоть, и Женя, вырвав руку, зарычала от негодования и усталости, схватив приказ на повышение одной из сотрудниц отдела продаж и, с силой оттолкнув Сережу от себя, яростно проговорила ему в лицо:
- Хватит уже мной командовать!!! Что хочу, то и делаю!!! Отвяжись! – и она побежала по коридору, стуча каблучками туфель и мечтая исчезнуть в каком-нибудь подвале, лишь бы не слышать, как этот упрямый кретин стремительно шагает следом, пытаясь ее догнать.
- Женя!! Перестань убегать и вернись в секретарскую, живо!!! – гневно прошипел Сергей ей в спину, а она побежала быстрее, замечая, что на них с интересом стали поглядывать сотрудники, встречающиеся на их пути в коридоре, и тоже гневно ему шепнула, чтобы не привлекать ненужного внимания:
- У меня много дел, Сережа, так что ОТСТАНЬ, пожалуйста, иначе сам же будешь визжать, что я ничего не успеваю!!!
- Визжать?!? Ну, Женька…
Ступеньки, Женя сбежала по ним и ворвалась в тот самый, хорошо ей знакомый оупен-спейс, привлекая на свой стремительный полушаг-полубег на каблуках всех, сидящих на своих местах и мирно занимающихся своими делами коллег, заставляя их с огромным любопытством проследить за ней и за сердитым, шагающим следом за ней Минаевым, буквально сшибающим яростной волной наповал.
- Женя! – прошипел он тихо. – Срочно вернись в секретарскую, сколько раз тебе повторять??
Так, так, где же эта Таисия Севастьянова, которой нужно подписать приказ о повышении??? Женя на секунду остановилась и огляделась, встретившись с веселым и недоуменным взглядом Семена, удивленными глазами работников, злым и ревнивым взглядом Лены… Лены… Ага, да вон же она, рядом с ней, она же из ее отдела!
- Быстро… вернись… в секретарскую, Женя, нам надо поговорить!!! – прошипел Сергей, схватив Женю за локоть, но она вырвалась и, прищурившись, зыркнула на него яростными глазищами, после чего взвинчено прошептала:
- Никуда я не вернусь!!! К черту и тебя, и твою секретарскую!!! У меня здесь есть дела, сколько раз тебе повторять, может ты лучше сам вернешься на свое место и начнешь уже работать, как ты на это смотришь???
Ой. Кажется, слишком громко получилось… Все, Женька, ты – труп. Перегнула палку, нарушила субординацию в общении с собственным шефом, не говоря уже о том, что поставила грозного Сергея Викторовича не на самое выгодное место в глазах его подчиненных, которые тут же зашушукались, заинтересованно следя за этой сценкой…
Бежать, бежать, Женя почувствовала, как его взгляд полыхнул по ней зверской молнией сзади, опалив спину до костей и добавляя к ее чувствам гнева и обиды толику страха, поскольку она понимала, насколько разрушительным и непредсказуемым может быть Сережа, если его окончательно вывести из себя…
Эй, Женька, а тебе это удалось, слышишь?
Женя стремглав понеслась по кабинету и, подлетев к столу малюсенькой блондиночки в розовом, купленном, судя по размеру и цвету, в «Детском мире» костюмчике, она резко положила перед ней приказ и, слегка задыхаясь и ощущая дрожь во всем теле, быстро проговорила ошарашенной девушке:
- Вот, Тая, подпиши вот здесь, где галочка, только скорее, пожалуйста!
Сердце, сердце колотится в зверском, огненном бешенстве, в зверском бешенстве и огне, и огне, жарко, страшно, воздуха не хватает, какая-то отчаянная паника, черт, что же это такое, что такое???...
Сильная и такая чертовски любимая ею рука грубо схватила ее, а гневный, обжигающий яростью и чем-то еще голос жадно прошептал ей на ушко:
- Вернись в кабинет, Женя, или я…
- Что? – вызывающе и едва слышно шепнула она, повернувшись к нему и встретив… его… страстный, гневный, но до безумия горящий взгляд, неотрывно следящий за ее глазами… Дрожь, Женя вспыхнула, щеки покраснели, она злится, злится, это такая злость странная… Сворачивающаяся огненной, сладкой змеей внизу живота, заставляющая ее глубже задышать, а сердце стучать быстрее… Боже, Боже, Женька, что ты делаешь?? Зачем так пялишься на него, не смотри ты на него вообще!! Ты же порвать с ним хочешь, он же обидел тебя, ты же злишься, ненавидишь его, так чего ты так заветно уставилась на его губы, почему вся горишь от его шепота и прикосновений?..
А Сергей секунду изучал ее лицо, ухмыльнулся и, снова наклонившись к ее уху, дьявольски прошептал:
- Или я тебя при всех поцелую.
Взрыв, взрыв, щеки запылали, горячность разлилась по телу в приступе болезненного, поглощающего желания, и Женя, не сдерживая ужаса, импульсивно прошептала:
- Только попробуй, убью!!! Я тебе так врежу!..
- Давай. – снова горячо шепнул он, а его глаза сияли сумасшедшим пламенем… - Грубой со мной ты еще не была.
Вот же скотина!!! Женька вырвалась из его руки и бегом, то есть, почти бегом, помчалась на выход, не помня себя от ужасного жара, простреливающего ее тело в каждой клеточке и почти отключая разум, оставляя лишь ярость, обиду и дикое, неистовое вожделение, разгоняясь все быстрее и совершенно не зная, куда ей деться, как ей спрятаться от него и не наделать новых ошибок…
А Сергей устремился следом, на ходу жестко и холодно проговорив, видимо, обращаясь ко всем остальным:
- Работаем, работаем, не сидим! Спектакль окончен!

*** «Минус»
Злился! Невероятно, ужасно, беспредельно! Сергей быстро шел за Женей, улепетывающей прочь из кабинета, и умирал от желания разнести все это здание в щепки, выпустить гнев, кипящий у него внутри и выкручивающий его наизнанку…
А еще он умирал от того, что дико, убийственно и отчаянно хотел Женю… Что с ним такое?.. Он же злился на нее, за ее поведение, за желание уйти, чтобы никогда его не видеть, за то, что унизила его в глазах коллег… Но когда там, у стола Севастьяновой, она обернулась к нему… Бешеная, огненная волна, черт, как же так?!? Он видел в ее глазах желание, видел, как она горячо смотрела на него, тоже утопая в злости, и… и…
Ее волосы, ее спина впереди, ее ножки, стремительно уносящие ее прочь, Сергей быстро догнал ее у лифта и, не зная, как ему успокоиться, как подавить в себе безумную похоть, схватил за локоть в привычном жесте и развернул к себе, заставляя посмотреть на него…
Пульс ударил в виски, тело мгновенно напряглось, внутри все всколыхнулось… Она тяжело дышала, ее щечки были покрыты обжигающим румянцем, а локоть в его руки подрагивал...
Толчок, толчок, Женя, перестань, прекрати, просто злись, просто гневайся, потому что это пытка, это смерть, он не выдержит, он не сможет контролировать себя…
- Никогда, никогда не смей так со мной разговаривать в присутствии моих подчиненных!!! – яростно выдохнул он, сходя с ума от неистового желания схватить ее в охапку и не отпускать ближайшие полчаса где-нибудь в укромном месте…
Ее глаза осветились новой волной вызова и огня, и она прошептала дрожащим (черт, почему у нее дрожит голос? Почему она так горячо дышит, издевается, что ли?) голосом:
- Ой-ей, уже дрожу от страха, деспот! Как хочу, так и разговариваю, а если что-то не нравится – уволь меня!
Сережа еще сильнее схватил ее, пылая от ярости, пылая от вожделения, но в этот момент двери лифта открылись, выпуская из кабины двух пареньков-конструкторов, и Женька, вырвавшись, шмыгнула туда, воскликнув:
- Не ходи за мной! Я одна поеду!
- Вот еще. – сказал Сергей, залетая следом за ней в кабину и, подчиняясь собственному, неумолимому желанию, встал совсем рядом с ней. Женя тяжело вздохнула и как-то оглянулась, видимо, желая отступить от него назад, но некуда, некуда… Ее глаза сверкнули отчаянием, а дрожащие пальцы нажали на кнопку седьмого этажа.
Двери начали закрываться.
- Отойди от меня, Сережа!.. Отойди, ненавижу тебя, видеть не хочу… Отойди, слышишь?.. – слабым голосом прошептала она, чуть ли не с мольбой глядя на него, а глаза ее светили чем-то невероятным, а ее дыхание становилось все тяжелее… Сережа сходил с ума, волна огня захлестнула его, он резко шагнул к ней и, не имея сил больше сдерживаться, тихо прорычал:
- Ненавидишь, значит…
Бешеный удар по кнопке «Остановка кабины», и он схватил ее и поднял на руки, жестко прижав к металлической стене замершей в тишине кабины, и, услышав ее сладкий вздох, бросился яростно целовать ее, умирая от бешеного, импульсивного, отчаянного желания, умирая от злости, не контролируя свои силы, свою грубость, только мощно прижимая ее к стене и упиваясь вкусом ее губ, которые не были мягкими и нежными, как раньше, а были злыми, агрессивными и до изнеможения страстными, отвечая ему на поцелуй с той же жадностью, что и он целовал ее, поглощая ее, упиваясь ею, сходя с ума от бешеных ударов сердца…
Она кусалась, больно, обиженно, она горела в его руках и тянула, тянула его на себя, прижимаясь все теснее, не давая вздохнуть, не давая собрать себя под контроль…
Мозг поплыл, жарко, жарко, Сережа не мог насладиться ею, отчаянно целуя и бешено лаская ее шею, жестко потягивая за волосы, слыша ее вздохи и умирая от собственного напряжения, начинающего потихоньку взрывать его внутренности…
Она, Женя, была прекрасна, божественна, идеальна для него… И она… была чужой, она не принадлежала ему, она хотела порвать с ним… Нет, нет, лишь бы эта минута никогда не кончалась, Сережа умер бы вот так, рядом с ней, ощущая, как ее нежные руки впивались в его шею, поглаживая в огненном трепете плечи и спину, как она выгибалась навстречу ему, жадно подставляясь под новые ласки и вздыхая, вздыхая…
Нет, он умрет прямо сейчас, умрет от наслаждения, от бешеного отчаяния, от желания, сводящего его с ума своей неистовой силой…
Ее ножки обнимали его, он видел, как задрался подол ее платья, посылая новые искры его телу, он не мог сдерживать себя, грубо лаская руками эти бедра, ощущая, как она теснее сжимает их вокруг него и едва вдыхая воздух от жара, желая целовать их, целовать ее всю… Она будто создана для него, для того, чтобы он целовал ее…
Темпы все нарастали, Сережа был на грани фантастического взрыва, он все горячее ласкал ее, целуя ее губы, губы, шею и снова губы, лаская руками ее тело, ее бедра, прекрасные, фантастические, нежные, ощущая, как она движется в такт его ласкам и продолжая дарить ей всю свою жадную и отчаянную любовь, упиваясь ее тяжелыми вздохами, ее ответными прикосновениями, обжигающими его кожу…
- Все, все, Сережа, хватит… - едва слышно, умоляюще шепнула она, задыхаясь, и он посмотрел ей в глаза на один лишь миг, заметив блеснувшие слезы и огненный румянец на ее щечках… Она хотела оттолкнуться, слабо, обессиленно, но он не мог, не мог ее выпустить, лишь сильнее прижав к себе и понимая, что это, возможно, последний раз, когда он держит ее в своих руках, когда чувствует ответные ласки и ее нежное, трепещущее, горящее тело под его неистовым напором…
Нет, нет, ни за что, лучше сдохнуть сто тысяч раз самой мучительной смертью, но… Он ее не выпустит, не сейчас…
Сережа зарычал, снова набросившись на нее с поцелуями, жадно потягивая ее за нежные кудряшки и лаская ее кожу, ее горячую щечку, спускаясь ниже, к шее… Ее руки с силой вцепились в его спину, тяжелый вздох… Никаких остановок, никакого контроля, он никогда в своей жизни никого так не желал, он никогда не доходил до болезненного, уничтожающего конца, он никогда не был так влюблен в кого-то… Настолько, что готов был на любую муку… любой ад…
Рука, его рука… скользнула к груди… Он едва выдохнул, ее грудь была прекрасной, слишком прекрасной, мягкой, манящей…
О, нет, нет, потерпи еще, Сережа, не сейчас, не сейчас…
Ее губы стали нежными, она задрожала, откинувшись к стене лифта, и тихо застонала, заставив его тело отреагировать до предела… Руки, грудь, грудь, бедра, быстрее, быстрее, рука все выше по бедру, уже под платьем, нужно остановиться, она стонет, ах, Боже, как же она прекрасна… Ее бедра конвульсивно сжались, Женя вдруг легко прикусила ему губу и тихонько вскрикнула, обмякнув всем телом, а ее дрожащая рука процарапала глубокий огненный след по его спине…
Сергей не мог не смотреть на нее, не мог не сжимать в объятьях, наслаждаясь ее состоянием, умирая от счастья, мечтая держать ее в руках вечно, целовать ее лоб, нос, эти веснушки, эти румяные щечки, вдыхать ее запах и… взрываться бешеным фейерверком вместе с ней, с трудом вдыхая и выдыхая, с трудом сдерживая себя на грани волшебного завершения, тоже ощущая обжигающую дрожь…
Он жадно, любовно смотрел на нее, а она, положив голову ему на грудь, тяжело дышала, а из глаз ее лились слезы, все сильнее… Она всхлипывала, дрожала, неистово обнимая его, не позволяя выпустить из рук, и Сергей до боли стискивал ее в своих объятьях, ощущая ее дрожь и ненавидя себя, ненавидя снова и снова злясь…
- Женя. – тихо позвал он ее шепотом, хриплым, еще страстным, да разве он мог успокоиться рядом с ней хоть на секунду???
Он злился на ее слезы, отчаянно желая, чтобы она вернулась к нему, но Женя лишь покачала головой и, подняв на него обессиленные, сияющие глубокой болью и безнадежностью глаза, вдруг потянулась и поцеловала его в губы…
Вспышка, вспышка, о, Женя, прошу, не целуй так, это прощальный поцелуй, я чувствую, прощальный, я не могу тебя потерять, я не могу без тебя жить, не могу ни единой секунды, прошу, не делай этого, я все исправлю, я, черт возьми, планету с ног на голову переверну, я все исправлю, только не оставляй меня, ты нужна мне, ты нужна мне, ты нужна мне…
Губы, такие нежные, но в них будто сосредоточилась вся ее любовь, все ее отчаяние, вся боль… Она не могла иначе, она была слишком правильной…
Секунда… Она посмотрела на него, сердце, сердце Сережи разрывалось от боли, он провел рукой по ее щеке… Она плакала, он все летел и летел дальше в свою болезненную пустоту, одиночество, отчаяние… Как же больно, он никогда не испытывал столько боли…
Женя тяжело вздохнула и, бросив на него последний, любящий взгляд, слабой рукой нажала на кнопку этажа, медленно убрав с себя его руки и встав на пол, оправляя платье.
- Женя… - севшим, отчаянным голосом позвал он, но она лишь посмотрела через слезы в его глаза и покачала головой:
- Я научусь жить без тебя, Сережа… И ты научись как-нибудь. У тебя семья. Это был последний раз…
Дверь лифта отворилась, и Женя, обойдя столпившихся на площадке людей, стремительно убежала, закрывая лицо руками, а Сергей с огромной, разрывающей его душу болью смотрел ей вслед, все еще чувствуя на губах ее поцелуй, а в руках, словно ожог - ее нежное тело.
_________________

 » Глава 19. "Плюс"

Глава 19. «Плюс»
Февраль закончился, а вместе с ним и медленно ползущий в сторону лета, приятный, поднимающий настроение и заставляющий все чаще улыбаться на солнце и снимать шапки – и март, уступив место то теплому, то лютому, то дождливому, то снежному, то солнечному, то пасмурному апрелю.
На жухлых и грязных газонах, даже там, где во дворах они были умело и беспечно использованы под парковку автомобилей, на всех незаасфальтированных участках земли стала пробиваться свежая, зеленая трава, а деревья окружились бледной, нежной дымкой листвы, предвкушая все больше и больше теплых дней впереди…
Кошки громко мяукали, молодежь все чаще застревала парочками на каких-нибудь скамейках в парках, обнимаясь, целуясь или даже просто глядя друг на друга влюбленными глазами… Даже Игорек Сторожев вдруг случайно обнародовал свою страшную тайну, что он уже давненько общается с сисадмином своей фирмы по «скайпу» и в социальных сетях, стремительно наращивая обороты и уже желая перевести виртуальное общение в разряд реального…
Все кругом цвело и впадало в беспросветную романтику… А Женя все барахталась в своем море боли, пытаясь найти хоть что-нибудь, хоть бревно, хоть спасательный круг, хоть нащупать камень под ногами, чтобы перестать тонуть с головой в своей несчастной любви.
Она не уволилась. Угрюмо проанализировав все шансы, Женя пришла к выводу, что устроиться на работу в почти что двадцать шесть лет без трудовой книжки, а значит, без реального доказательства своего опыта работы, она вряд ли сумеет, а найти еще более-менее приличную должность, чтобы платили хотя бы половину из того, что ей платит Минаев (категорически отказавшийся уволить ее и выдавать ей на руки трудовую книжку, кретин этакий!), вообще не представлялось возможным в этой реальности…
Стиснув зубы и думая только о Полине и о том, что осталось меньше полугода на то, чтобы собрать нужную сумму на путевку, Женя каждый день шла на «Черный полюс», где ей предстояло стать настоящим призраком для него, для Сергея…
Забавно, когда мы влюбляемся в кого-то, и что-то идет не так – нас не любят в ответ или есть какая-то другая причина, по которой мы не можем быть вместе с любимым, - мы отчаянно надеемся, что эта любовь пройдет…
Женя думала, что она сильная, думала, что сможет двигаться дальше, что время излечит ее болезнь, а душа найдет иной объект для бескомпромиссного притяжения, но каждый день, встречаясь с Сережей лицом к лицу и работая в тесной связке, ей было до изнеможения трудно говорить с ним, обходить его стороной, не приближаться ближе, чем на метр, стараться не смотреть в глаза и разговаривать с ним холодно, отстраненно… Каждый день она переживала словно на поле битвы с самой собой, отчаянно понимая, что дни идут за днями, превращаясь в месяца, а любовь, ее любовь, никуда не девается, принося ей каждый миг новое и новое мучение…
Она отчаянно пыталась жить своей жизнью, она общалась, заводила новые знакомства, мечтала о свидании и о том, что ей кто-нибудь так ужасно понравится, что она забудет о Сереже и станет свободной… Но каждую минуту ее сердце взывало к нему, тянулось, как зеленые ростки к восходящему солнцу, чеканило удары только понимая, что он там, за этой закрытой, теперь всегда закрытой дверью директорского кабинета… Каждую минуту ее взгляд, больной, измученный, потухший, падал на него, особенно когда Женя знала, что он ее не видит… Каждую минуту все ее нутро до боли скручивало в узел при мысли, что она не может подойти к нему, не может прикоснуться, не может поцеловать, потому что он не принадлежит ей и никогда не будет принадлежать…
О, если бы забыть все то, что было между ними! Если бы вырвать из груди бешеный трепет от звуков его голоса, уверенной походки, деловых жестов рук, тех самых, что когда-то давно, миллионы лет назад ласкали ее до сумасшедшего фейерверка, до изнеможения, если бы не замечать его уверенного, но такого отчаянного, такого манящего и обжигающего страстным сиянием взгляда на себе, она могла бы двигаться дальше! Но малейшая мысль о том, что Женя вдруг, в какой-то из дней не сможет увидеть его или вдруг заметит, что он увлекся кем-то другим, другой девушкой, превращала ее душу в глубокий и огненный котел с несчастьем, а ее жизнь - в страшный, обременительный для нее самой, непроглядный ад…
И в этом аду Женька варилась ежедневно, забыв, что такое шутка и как звучит ее смех, а лишь направляя все силы на то, чтобы выдержать, выстоять, не рухнуть и не дать Сереже обрушить тот купол, который она эмоционально выстроила вокруг себя…

*** «Минус»
А что Сережа? Сережа, страдавший не меньше Жени от того, что она каждый день находилась рядом, но была настолько далекой и чужой, что хотелось разломать какой-нибудь многокомпонентный комплект мебели, от того, что она отчаянно пыталась жить дальше без него, сводя его к безумной, яростной ревности лишь одной только мыслью о том, что Женя, его Женя, вдруг начнет встречаться с кем-то другим, позволит кому-то целовать себя, а может, даже и кое-что большее, да он готов был на любые муки, лишь бы не видеть этого, не знать об этом и вообще, как-то вылезти из той черной дыры, в которой он очутился…
Но проблема была в том, что Сережа, в отличие от Жени, даже не мог помыслить, чтобы попробовать двигаться дальше без нее… Он не представлял своей жизни ни с кем другим, его мозг был как будто зациклен на ней, повернут на ней, все его чувства были направлены лишь на считывание ее эмоций: она грустит? Она подавлена? Она несчастна? А теперь улыбается… А сейчас?.. Не голодна ли она? Не холодно ли ей? И так далее, и так далее.
Целых два месяца в невероятном, сжигающем душу, бесконечном, постоянном желании разбить все стены, что она выстраивала между ними, поступить эгоистично и заставить ее снова быть с ним, отказавшись принять ее решение и ее выбор, в бесконечном страдании от того, что ее лицо теперь всегда оставалось бледным и поникшим, а в глазах, кроме боли и усталости, не было больше ничего… Ни задора, ни огонька, характерных для этой веселой рыжеволосой, наивной девчонки, ни самого долгожданного и желанного сияния любви, которое накрепко захватывало Сережу в свои сети и не отпускало…
Но, несмотря на все это, Сергей ощущал и садомазохистское удовольствие от этой боли. Во-первых, так он понимал, что Женя его еще любит, а значит… А значит, у него оставался маленький, едва заметный огонечек надежды, который и давал ему силы просыпаться утром и потихоньку жить…
Два месяца прошло с тех пор, как он целовал ее там, в лифте, последний раз… И с того дня, когда он подал на развод. Ад в связи с тем, что Женя отстранилась от него, дополнялся еще и бесконечным зудежем со стороны Ксюши, которая, получив первую повестку в суд, сначала долго и отчаянно кричала, а потом плакала, напуганная и подавленная, растерянная и… да, Сергей нехотя признавал это, но все еще небезразличная к нему… Но это ничего не меняло. Ему нужна была Женя, а чтобы получить ее, хотя бы иметь хоть малюсенький шанс вернуть ее, он должен быть свободен, даже если эта свобода будет стоить ему семьи, работы, бизнеса и всего остального… Женя стоила любой цены, которую он готов был платить, а следовательно, Сережа и жил лишь маленьким отголоском надежды, что когда-нибудь в будущем, она простит его и преступит через свои принципы, согласившись быть с ним…
Но возвращаясь к разговору о Ксюше. Как и много лет назад, чтобы сохранить себе Сережу, чтобы не дать ему уйти «к этой рыжей марамойке», она каждый день крушила его психику разговорами о Насте, о том, какой несчастной она будет, если папа уйдет, как она станет его ненавидеть, а еще излюбленным шантажом на тему «ты ее больше никогда не увидишь, подонок!». Сергей все прекрасно понимал, он действительно ужасно хотел быть с Настей рядом, всегда помогать, защищать, видеть, как она взрослеет… Но без Жени он не представлял своего существования, дыхания, жизни.
Заметив, что разговоры о Насте не особо действуют на Сережу, Ксюша зашла с другой стороны, решив растянуть бракоразводный процесс словно жевательную резинку – на очень и очень долгое время. На первом заседании суда она выражала несогласие ни с одним пунктом раздела имущества, даже когда Сергей плюнул на все и предложил оставить ей и квартиру, и машину… А бизнес и так уже отходил к ней по брачному контракту, в котором, как назло, не было ни одного пункта касательно недвижимости и всего остального… Но Ксеня тут же «переобулась» и сказала, что так дело не пойдет, и что она «слишком любит мужа, чтобы оставить его с голым задом»… Что в результате вылилось в еще одну повестку, а затем и еще… Но Сережа упорно работал в этом направлении и со своим, и с ее адвокатом, прикидывая, что на крайний случай, видимо, придется забашлять некоторым рылам кругленькую сумму и, как говориться, утрясти вопрос… Но и это было не единственной его проблемой.
Отчаянно умирая от перспективы одиночества и от того, что любимая игрушка скоро перейдет в чужие руки, Ксюша прибегла к самому крайнему, но зато суперэффективному, как ей показалось, средству шантажа, а именно: она позвонила Виктору Петровичу Минаеву и все ему рассказала.
Именно поэтому, рассекая прохладный воздух коридора через несколько дней после первого заседания суда, отец Сергея уже летел к нему на всех парусах гнева, не разбирая дороги и мечтая только как следует вытрясти из сына всю дурь, вернув его к нормальной, с точки зрения Виктора Петровича, семейной жизни.
- Где он??? – заорал приказным тоном его голос в секретарской, и Сергей, в это время корпевший над бухгалтерской отчетностью, угрюмо ухмыльнулся, представляя, что сейчас будет.
- Там. – ответил уверенный и недоуменный голос Жени за дверью, от которого сердце Сережи сжалось, но его внимание тут же переключил на себя отец, ворвавшийся огненным вихрем в его кабинет и так приложивший дверью об косяк, что табличка с надписью «Генеральный директор» с жалобным позвякиванием отвалилась на пол.
- Что ты себе позволяешь, сын?!? – прогромыхал Виктор Петрович, раздувая ноздри и гневно глядя на Сережу, который чувствовал себя, на редкость, спокойно: видимо, весь негатив на себя забрал отец. – Что ты творишь???
Сергей ухмыльнулся, отложив отчет и откинувшись на спинку стула, с вызовом и бесстрашной самоуверенностью проговорил:
- Что, Ксюша пожаловалась тебе? А своего папочку она уже успела осчастливить новостью, что скоро он станет обладателем всего твоего… ой, точнее, моего бизнеса?
- Ты о чем, Сергей? Какого еще «твоего» бизнеса? – недовольно буркнул Виктор Петрович, нервно расхаживая по кабинету и распространяя гневные флюиды в разные стороны.
- Такого «моего». – спокойно ответил Сергей, пожав плечами. – Помимо «Черного полюса» у меня еще есть доля на авторынке и в сети магазинов автозапчастей.
Отец на миг остановился, удивленно посмотрев на него, но снова яростно вспыхнул, зашагав по кабинету с утроенной скоростью:
- Это не имеет значения. Я не могу понять, почему ты вдруг решил развестись с ней, да с такой спешкой, плюнув при этом на дело всей моей жизни??? Ты хоть можешь себе представить, как сложно раскручиваться в производственном сегменте??? Как нелегко заработать доверие со стороны Минобороны и получить от них госзаказ??? Ты думаешь, эта фирма нам так просто досталась?? Я всю душу в нее вложил, а ты хочешь ее профукать из-за КАКОГО-ТО СВОЕГО ОСЛИНОГО УПРЯМСТВА??? – заорал он, дико завращав глазами, а Сергей ухмыльнулся:
- Да, так и есть. – нагло заявил он. – Видишь ли, папа, мне как-то наплевать, сколько труда ты там куда вложил, потому что теперь я собираюсь начать свою жизнь, нравится тебе это, или нет. Я освобожусь от Ксюши, потому что люблю другую женщину, и если ради нее мне придется потерять все, включая и твою бесконечную тиранию надо мной… Ну что ж. Я тут как-то подумал… И понял, что прекрасно смогу без всего этого обойтись, так что можешь бегать здесь, размахивать руками, выпускать дым из ноздрей, но изменить ты ничего не сможешь. Мне тридцать четыре года. Пора начинать жить нормально, а не по чьей-либо капризной указке. – завершил он свою жесткую речь и ухмыльнулся, а Виктор Петрович подлетел к нему и, не помня себя от ярости, схватил его за пиджак и прошипел ему в лицо:
- Ты – разбалованный, неблагодарный сосунок!!! Я доверил тебе свое самое ценное – свой бизнес, а ты хочешь просто отдать его в руки конкурента из-за… из-за какой-то рыжей шлюхи??? Нет, нет, исключено!! Ты не сделаешь этого, я не позволю тебе! Ты заберешь документы о разводе и будешь терпеливо ждать до следующего июня, когда закончится твой брачный контракт, и тогда можешь кидать сколько угодно свою стерву-жену и уплывать в закат со своей прошмандовкой хоть тридцать три раза, ты меня ПОНЯЛ???
- НЕТ, НЕ ПОНЯЛ!!! – громыхнул в тон ему Сергей, резко взбесившись на своего отца и возненавидев его за то, что он так отозвался о Жене. – Я не собираюсь ждать целый год и жить с той, которая мне осточертела еще со школьной скамьи! Перестань орать, отец, и оставь меня в покое! Я все равно сделаю это, к чертям тебя и твой бизнес! Ты своей сделкой века спас свои деньги и разрушил мою жизнь, так что теперь настала пора послать тебя и твою фирму к чертовой матери, теперь ты МЕНЯ ПОНЯЛ??? – проорал он, резко встав и скинув руки отца со своего пиджака, глядя на его бешеное, разъяренное и изумленное до глубины не очень-то и глубокой души лицо.
- Чертов неблагодарный молокосос!!! Ты здесь, в этом дорогом костюме и в этом кресле, потому что Я ТЕБЕ ЭТО ПОЗВОЛИЛ, и ты не уйдешь просто так из-за какой-то… Кто она? Как ты там говорил? «Любишь» ее?? – язвительно рассмеялся отец, с презрением глядя на сына. – Да ты и понятия не имеешь, что такое любовь! Ты всю жизнь вел себя, словно Казанова, используя женщин по одному разу и выбрасывая из своей жизни на следующий день! И между прочим, это из-за твоей получасовой интрижки с Ксюшей мы сейчас по уши в этом дерьме!!! Так что не смей говорить мне, что любишь кого-то, ты…
- Люди меняются, отец. – серьезно, вдруг успокоившись, сказал Сергей, отходя к окну. – Я многое понял о себе и о своей жизни и хочу теперь поступать правильно. Так что мое решение окончательное, отец. А теперь – иди домой, не мешай работать. – грозно проговорил Сергей, а Виктор Петрович, не помня себя от гнева, снова заорал на предельно допустимых децибелах:
- Что-о-о?!? Идти домой??? Значит так, Сергей, если ты не заберешь документы, если пустишь псу под хвост из-за своего мимолетного увлечения мой бизнес, я запрещу тебе появляться в нашем доме и отрежу доступы к любым источникам доходов, ты усвоил это??? Ты больше НЕ БУДЕШЬ МОИМ СЫ…
- ВИТЯ!!! – отчаянно и тоже гневно крикнул женский голос, и на сцене драматического театра появилась мама Сережи, торопливо вбегающая в кабинет и тревожно и озлобленно глядящая на мужа. – Немедленно остановись!! Что ты делаешь??? Оставь, оставь его в покое, дай ему жить своей жизнью, прекрати угрожать ему и манипулировать им, он – ТВОЙ СЫН, и НЕВАЖНО, сколько ошибок в своей жизни и каких он сделал!!! Ты слышишь меня???
- Тамара! Не лезь!!! – проорал Виктор Петрович, глядя на жену пылающими глазами. – Твой сын хочет рискнуть всем ради какой-то рыжей прости…
- Виктор!!! – гневно крикнула на него мама и показала на дверь. – Ты все сказал, теперь иди в машину и жди меня! Ну??
Надо сказать, отец Сережи в своей жизни слушался лишь одного человека в целом мире – свою жену Тамару Николаевну Минаеву, которая, несмотря на почти шестьдесят лет, была очень энергичной и ухоженной: ее темно-каштановые волосы всегда укладывались в какой-нибудь элегантный узел на затылке, лицо, слегка округлое, но очень гладкое, никогда не появлялось на людях без идеального макияжа, а на полноватой к своим годам фигуре неизменно сидел деловой, строгий костюм.
Виктор зарычал от негодования и бешено полетел к выходу, громко распахнув дверь и стремительно оказываясь в секретарской. Там он вдруг остановился, и Сергей, мгновенно ощутив тревогу в сердце, заметил, как он пристально и гневно оглядывает Женю, после чего эффектно поднялся указательный палец, и он заорал:
- Ты!!!
Сергей хотел было выбежать, стремясь защитить Женю на случай, если отцу вдруг приспичит выпустить пар, но он, ничего больше не говоря, умчался в коридор, в сторону выхода из фирмы.
Сережа нахмурился, гневно и опустошенно отвернувшись к окну и кусая губы, злясь на эту идиотскую, уничтожающую его со всех сторон сразу ситуацию, а мама подошла к нему и, положив руку ему на плечо, проговорила:
- Не волнуйся, Сережа. Ты никогда не перестанешь быть частью нашей семьи, никогда не перестанешь быть моим сыном, и я всегда, слышишь? – она внимательно заглянула в его больные, уставшие глаза. – Всегда буду поддерживать тебя и любить.
Сергей печально ухмыльнулся, испытывая благодарность к маме, а она вдруг с веселым любопытством спросила:
- Так она… та девушка, действительно стоит того, чтобы ты доводил своего отца до состояния зверства и разрушительного гнева???
Сергей пожал плечами, устало глядя на маму.
- Я не знаю. Я просто люблю ее и все. А значит, мне не важно, какой будет цена за нее.
Мама вдруг счастливо улыбнулась и обняла его, нежно, тепло… Сергею так недоставало этих эмоций в последние месяцы… Он с удовольствием чмокнул ее в щеку и проговорил:
- Иди. А то отец машину разнесет там в одиночестве. Кто-то же должен его остановить.
Тамара Николаевна тихо рассмеялась и проговорила:
- Ладно, пойду. И, Сереж… Я очень за тебя рада. – тепло и нежно проговорила она и двинулась к выходу, но, оказавшись в секретарской, она вдруг тоже остановилась напротив стойки, и Сергей увидел, как расширились в изумлении и внезапной догадке ее глаза, и она тихо прошептала, прикрыв рот ладонью:
- Ой… Рыженькая… - она обернулась на Сережу, который испытал неловкость и смущение перед Женей, и поспешил махнуть маме руками, поторапливая ее:
- Иди, иди, мам, давай! Отец ждет!
- Так это… это… - заговорилась от внезапного волнения Тамара Николаевна, снова с изумлением и восторгом уставившись на Женю, а та, Сергей не видел ее из кабинета, но понял по ее голосу, видимо, пришла в недоумение по поводу такой странной реакции его мамы на себя и с волнением проговорила:
- Меня зовут Женя. Я могу вам чем-то помочь? У вас все в порядке? – с тревогой и искренним переживанием прощебетал ее голос, а Сергей вновь испытал прилив неистовой тяги к ней, жадно впиваясь в ее голос и тяжело вздохнув.
Мама вдруг с широкой, счастливой улыбкой посмотрела на Женю и тихо и задумчиво проговорила:
- Женя… Нет, нет, не волнуйтесь, все хорошо… Женя… - и, бросив мельком какой-то странный, сияющий удовольствием взгляд на отчаянно махавшего ей Сережу, улыбнувшись и окончательно утвердившись в своей догадке, она тоже пошла в сторону выхода, так и продолжая счастливо улыбаться, будто только что познакомилась с самим солнышком.
_________________

Amelia, спасибо за поддержку, за твои комментарии, очень приятно слышать, что герои пришлись тебе по душе! до долгожданного хэппи-энда осталось совсем чуть-чуть, не считая длинных размеров моих глав)))) все разрешится уже очень скоро!! Буду рада твоим новым комментариям и эмоциям, большое спасибо!!!
_________________

Наташа, спасибо за продолжение!
___________________________________

хоть мама Сергея поддержала!
Спасибо за продолжение!
_________________

Наташа, спасибо за продолжение)
Эх, бедные они, бедные. Офис небось гудит, обсуждая отношения шефа и секретарши. Но какое им дело до всех, когда рушится жизнь. А вот родители.... Оказывается не все так плохо, а вернее очень даже хорошо, может и отношения отца и сына не станут напоминать отношения хозяин - подчинённый. Отец поймет, что сын действительно в состоянии сам решать, как ему жить.
___________________________________

Наташа, спасибо за продолжение!
_________________

Наташенька привет.
Спасибо за продолжение .
Серёжа по ходу дела действительно становится настоящим мужчиной.
А с другой стороны , рядом с такой женщиной может быть место только для настоящего мужчины .

Спасибо большое за новые главы. Рада, что у Сергея мама оказалась хорошей и мудрой. С нетерпением жду продолжения.

Спасибо! Очень нравится история. Очень переживаю за героев. Но вроде появился лучик света в тумане.
Хорошо хоть мать за сына, папаша-то капец просто. Деньги все в глазах затмили. Жду продолжения

 » Глава 20. "Плюс"

Глава 20. «Плюс»
«Возвращайся ко мне крышами,
Тротуарами, взглядами,
Проводами провисшими
И столбами распятыми.

Одиночеством берега
На экране той осени,
Красно-жёлтой истерикой,
И улыбками просеки…

Возвращайся ко мне мыслями
Одинокими, упрямыми,
Электронными письмами
Безответными, пьяными.

Коридорами верности,
Лабиринтами памяти,
Камышовою нежностью
В тихой солнечной заводи.

Возвращайся отравой, потускневшими травами,
Возвращайся в словах и без слов,
Из немой фотографии улыбкою, взглядом,
Переулками выцветших снов.
Возвращайся!

Возвращаться — не каяться,
Возвращаться — быть вечными,
Возвращаться — не стариться,
Оставаясь конечными.

Возвращаться — не выстоять,
Возвращаться — быть слабыми,
Возвращаемся к пристаням
Кораблями усталыми…
Возвращайся!

Возвращайся отравой, потускневшими травами,
Возвращайся в словах и без слов,
Из немой фотографии улыбкою, взглядом,
Переулками выцветших снов.
Возвращайся! Возвращайся… Возвращайся…»
Женя сидела в своей машине перед зданием завода, раскрыв водительскую дверь и подставившись в расслабленной позе теплому солнышку, уже который день качающему права на вступление в жаркое лето.
Вытянув ноги, обутые в красные кеды, на тротуар и почти не шевелясь, не думая о том, что полу-лежачее положение в автомобильном кресле может помять ее черную строгую юбку и светло-голубую блузку без рукавов, нежно огибавшую очертания ее тела и заправленную в ту же самую юбку, Женя лишь слушала и слушала красивый, глубокий голос солиста, заполняющий каждую клеточку ее тела, отзывающийся каждым словом где-то в глубинах ее души и заставляющий чувствовать что-то непреодолимо болезненное и тоскующее, но неизменно чувственное в ее сердце… Да разве музыка, сильная, насыщенная, многогранная и живая, может оставить равнодушным, если она призвана заставить тебя ощущать???
Снаружи было жарко, Женя чувствовала, как солнце печет ее ноги через тонкие колготки, как горит кожа на ее левой руке под его лучами, а внутри, внутри нее в странном контрасте царили холод и отчаянная тоска. «Возвращайся! Возвращайся!» - кричали динамики ее магнитолы, а она лишь с болью сжималась, до ужаса желая этого, всем своим усталым, истосковавшимся, больным сердцем… Она желала разрушить все преграды, желала быть только с ним, умирать рядом с ним не от ненавистного, обреченного, страстного желания лишь коснуться, ощутить рукой его сердцебиение в груди, окунуться в его взгляд, а от осознания своего бесконечного счастья и того, что Сережа будет навечно с ней, навсегда, навсегда…
Но это никогда не станет реальностью. А значит, Жене оставалось лишь страдать дальше и тонуть в своем болоте холода и одиночества, понимая лишь одно – она делает это ради Насти. Ну и еще слушать музыку, которая, как специально, призывала ее совсем к иным действиям и глубоко рвала уже и так порядком изорванные кровавые раны в ее душе…
- Ага! Вот мы чем занимаемся по утрам, значит? Торчим в машинке, упиваемся музыкой, чтобы чувствовать себя еще более несчастной, чем есть на самом деле, а потом на всех парусах пытаемся успеть на работу, натянув маску гордой и неприступной снежной королевы, которая мучает себя и других ради общего блага! Жека, але, реальный мир вызывает! – ворвался в ее сознание веселый и невероятно теплый голос Семена, который, проникнув туда, куда не могло попасть солнце, а именно внутрь ее тела, ее души, привнес ей немного успокоительного, сладостного тепла, такого нужного ей, такого спасительного, дарящего жизнь и пару градусов настроения.
Женька лениво открыла глаза и слабо улыбнулась, увидев перед собой парня в модных квадратных очках, с пирсингом в нижней губе и в своей излюбленной рубашке кричащего, ядовито-зеленого цвета, дополненной красным галстуком в черный горошек и потертыми темно-синими джинсами с кедами в придачу. Потянувшись, она села и сонно проговорила:
- Ну вот… Даже проигрыш дослушать не дал… Карташов, вот ты вечно лезешь со своим ненужным реальным миром туда, куда тебя не просят, да еще и нравоучения бесплатные с утра… - зевнула Женька, доставая туфли и скидывая кеды, переобуваясь для работы. – Вот я лично не заказывала…
- Вообще-то, Зябликова, Минаев тоже душевных страданий не заказывал, а ты ему их обеспечиваешь по полной…
- У-у-у, все, все, все, Семка, иди на работу один, потому что если ты собираешься снова говорить со мной о Сергее, то я лучше обойдусь без занудного провожатого, так что выбирай: или молча – со мной, или молча – один… - резко прервала его Женька, ощутив боль в сердце и нахмурившись, а Сема покачал головой, ожидая, когда она натянет-таки каблуки и закроет машину, проговорив:
- Это все потому, что мне со стороны немножко виднее, чем тебе, страдалица ты моя ненаглядная! И вообще, я считаю, что ты совершаешь…
- Семка, сейчас пойдешь впереди, я не шучу! – грозно проговорила Женька, пикнув сигнализацией и направившись к парадному входу завода, грустно глядя себе под ноги. – Я уже все решила. Я не собираюсь уводить его из семьи, я не собираюсь отнимать у ребенка отца, ты только представь, что с ней будет! – воскликнула она, отчаянно взмахнув руками. – Нет, нет, даже думать не хочу, я не смогу, Сема, она не заслуживает этих слез, понимаешь?
- Женька, но ты ведь разрешишь ему видеться с ней! Он будет помогать ей, общаться, а насчет несчастной, испорченной жизни… - Сема пожал плечами, обняв Женю за шею, и спокойно проговорив:
- Мой отец свинтил из семьи, когда мне было девять… Мы не общались много лет, я злился на него, но… Если бы он хотя бы попробовал наладить со мной отношения, я бы его простил, потому что всегда очень скучал по нему… Но он был не заинтересован в этом, у него – новая жена, новые дети, а я… - он улыбнулся, увидев неподдельный и искренний ужас на лице Жени. – Женька, могу тебя заверить – я не считаю, что его уход сломал мне жизнь и сделал несчастным. Я нуждался в нем, какое-то время горевал, что все стало по-другому, не как раньше, печалился из-за того, что стал ему не нужен… Но не считаю, что моя жизнь испорчена или разбита. У меня сейчас отличный отчим, он любит маму… Что еще нужно? Все норм. Вот это я и пытаюсь до тебя донести, рыжик. – закончил он, по-джентльменски пропуская ее вперед, в лифт, а Женька, шагая, не зная куда, вдруг ощутила, как затрепыхалось ее сердце и как что-то странно сжалось в груди, хоть она и не понимала, что…
Она рассеянно посмотрела на Семена и как-то через силу выдохнула, тяжело проговорив:
- Это только твой один-единственный пример… Но ведь есть миллион других…
- Каких? – с веселым любопытством спросил Сема, а Женька, испытав какое-то острое, режущее чувство внутри, махнула на него рукой, проговорив:
- Разных. Отстань, Карташов. Я не могу, все равно не могу! А следовательно, я попытаюсь жить дальше, завести другие… отношения… - с болью шепнула она, отвернувшись от Семена и чувствуя, что скорее умрет, чем позволит кому-то другому прикоснуться к ней, целовать ее, обладать ею… Она до отвращения, до ужасного отторжения боялась себе это даже представить.
- У-у, ладно, мой милый аленький цветочек! Я не буду переубеждать тебя в том, что ты дуришь, и из-за твоей дури страдаете вы оба…
- Семен!
- Ладно-ладно, Жека, закрыли тему, но что-то мне подсказывает, что тебе нужно развеяться… - Сема хитро подмигнул и первый вышел из лифта, взяв Женю, охваченную все тем же странным щиплющим, режущим и колющим чувством, за руку и ведя уверенной походкой в секретарскую, видимо, понимая, что его подруга включила пилот-автомат и сама может туда попросту не дойти.
- Как развеяться?.. – потерянно спросила Женя, а Семен хитро улыбнулся:
- Майские праздники будут теплыми, поедем в парк Аттракционов! Обещаю, никаких разговоров о Сергее Викторовиче! Я тебе даже сладкую вату куплю!
- О-о!!
- Да-да! – подтвердил Семен, увидев на лице Жени небольшой проблеск оживления через беспросветную хмурость. – И все ради твоей улыбки, рыжик! Хватит уже горевать, на тебя смотреть страшно! Пора отыскать в этой горке депресняка мою веселую и милую подружку! У тебя, кстати, помада сегодня не очень… - тут же озабоченно и все по-прежнему искренне заявил Сема, показав пальцем на Женины губы, и Женьке вдруг действительно по-настоящему захотелось улыбнуться, впервые за два долгих месяца.
Она в шутку обиженно пихнула его в плечо и возмущенно проговорила:
- Эй! Если ты уже начал разрывать свою подружку из «горки депресняка», то, пожалуй, не стоило начинать с замечаний по поводу внешности… И на помаду не гони! Я утром торопилась, пришлось мамину взять. – вдруг правда улыбнулась она и со вздохом проговорила:
- Ладно, пойдем в парк. Только Полину с собой возьмем, а то она мне своим велосипедом всю плешь проела: когда кататься пойдем, когда кататься пойдем…
- Отлично! С малышкой будет веселей! Супер! Со мной пойдет маленькое солнышко и рыжая, угрюмая тучка! Славно повеселимся. – радостно заулыбался Семен, первым входя в секретарскую и направляясь прямиком к кофемашине, а Женька хмыкнула:
- Завязывай с аллегориями, Карташов! А то… - она осеклась и остановилась, а внутренности ее настороженно напряглись: около секретарской стойки с самым самодовольным и важным видом, вновь сверкая, подобно айсбергу, светлой, блондинистой шевелюрой и белоснежным, режущим глаз, огромным костюмом на крупной, массивной фигуре стоял Павел Краснохатов и нетерпеливо поглядывал на вход, ожидая… ожидая…
Кого ж это, интересно, он ждал с таким хищным видом, позвольте спросить?!?
Женя, которая целых два месяца умирала от своей несчастной любви, даже забыла о нем, потому что Павел, после того случая, когда он застал ее целующейся с Сергеем в его кабинете, перестал навязываться ей, общаясь исключительно по работе, так что даже его жадные взгляды не мешали Жене спокойно жить и страдать дальше от гложущего желания быть с Сережей Минаевым…
Ну а здесь, сейчас, он, завидев ее, вдруг улыбнулся, как раньше, когда она была объектом его притязаний, только в его широченной и счастливой улыбке Женя неохотно уловила и кое-что новое для себя… Нет, тот же оценивающий взгляд, бесцеремонно шарящий по ее телу и плотоядно зависающий на особо «выдающихся» местах, те же омерзительные маленькие глазки, те же румяные, как у ребенка переростка, щечки и огромные лапищи… Ну а взгляд… светился триумфом, что ли?
Женя настороженно и недоуменно смотрела на него, наконец, оторвав себя с места, и, снова обойдя Пашу по широкой дуге, спокойно, но нервно проговорила:
- Доброе утро, Павел Юрьевич. Вы Сергея Викторовича ждете?
Она бросила опасливый и какой-то светящийся мольбой взгляд на Семена, который, налив себе кофе, игриво ей подмигнул, а Павел, тем временем, проговорил своим фирменным, «чарующим», мурлыкающим басом:
- Доброе утро, Женечка… Нет, я тебя ждал. Прекрасно выглядишь сегодня, кстати.
- С-спасибо, Павел Юрьевич… - настороженно проговорила Женя, усевшись на стул и включая компьютер, судорожно думая, что ей сейчас ему отвечать, если он снова «подкатит» к ней с предложением о свидании. – Что-то случилось?? Я что-то натворила?
Павел жарко оглядел ее губы и шею своим отвратительным, вожделенным взглядом и, наклонившись к ней, тихо проговорил:
- О да, милая, натворила, и уже давненько… Семен! На свое место. – вдруг громыхнул он в распорядительном, беспрекословном тоне, и Женя совсем-совсем напряглась, до крайности, ощущая даже какой-то страх за свою целостность и неприкосновенность, отчаянно и вызывающе глядя на Пашу, который нетерпеливо ждал, пока Сема возьмет свой кофе, пошлет Жене воздушный поцелуй и испарится из секретарской, что он с удовольствием и сделал, оставив настороженную и взволнованную Зябликову наедине с ее мучителем, после чего Павел, вновь обратив свой похабный взор на Женю, низко промурчал:
- Что-то ты грустна в последнее время, Женечка… Непорядок, мне это совсем не нравится… Что, с Сережей не сложились отношения? – жадно спросил он с победной ухмылкой, а Женя с отвращением поморщилась:
- Павел Юрьевич, извините, но это вас не касается.
Павел тут же поднял лапы в примирительном жесте и поспешно проговорил:
- Извини, дорогая, ты права, просто, как ты помнишь, ты была мне… скажем… небезразлична, вот я и не смог удержаться… И очень прошу тебя все-таки ответить на мой вопрос. – безо всякого приказного тона, а наоборот, тихо и, как бы, упрашивая проговорил он, а Женя вздохнула, чувствуя дикую усталость и раздражение от всего, что происходит, от него самого и его дурацких вопросов в придачу.
- Павел Юрьевич, еще раз повторяю – моя личная жизнь вас не касается, но насчет Сергея могу вам сказать одно: все гораздо сложнее, чем вы думаете, но мы не вместе, это так.
Женя отвернулась к монитору, мельком заметив, как его улыбка стала еще шире и раздраженно и угрюмо услышала в ответ:
- Мне очень жаль, Женечка, что все так вышло, но… Сергей – такой человек… Грубый, непостоянный…
- Что вы хотите, Павел Юрьевич? – жестко прервала его Женя, не желая ничего слышать о Сереже, потому что, помимо боли, в ней присутствовало еще и понимание того, что Паша, как его бывший друг, возможно, знает о каких-нибудь еще Сережиных скелетах, которые Жене не хотелось обнаруживать.
- Женечка, милое солнышко, я хотел бы поднять как-нибудь тебе настроение. Помнится мне, мы как-то давненько с тобой договаривались насчет совместного ужина в ресторане… Тебе тогда одна презентация была нужна, и ты…
Вот же чертов гад, вспомнил, подлюга! Женька мигом взвинтилась, гневно посмотрев на него и наткнувшись на довольный и очень коварный взгляд маленьких глазок, внимательно изучающий ее лицо.
- Да, Павел Юрьевич, я помню об этом, а еще о том, что случилось несколькими неделями позже, на корпоративе, и мы с вами, по-моему, обо всем поговорили: насчет вашего поведения и моего к вам отношения…
Паша закивал и тут же поспешно прогромыхал на всю секретарскую самым вежливым и виноватым тоном:
- Да, милая, да, я помню, я усвоил урок и ни за что не сделаю тебе ничего, что может вызвать твое недовольство… Я прошу лишь дать мне шанс показать, каким я могу быть… И кроме того, у меня есть к тебе одно предложение, которое заинтересует нас обоих…
Женя настороженно и недоуменно вытаращилась на него, опасливо проговорив:
- Предложение? Какое еще предложение?
Павел хитро подмигнул и промурлыкал:
- Очень, очень выгодное… Но детали я расскажу тебе только в ресторане. Так что скажешь, Женечка? Лучший ресторан, цветы, обслуживание, никаких приставаний, лишь интересное и культурное общение… Согласись, прошу!
Женя видела его хищный, пожирающий взгляд на себе и не верила ни единому слову насчет того, что приставаний не будет… А после всего, что она испытала с Сергеем и без него, она и думать не могла ни о ком! Она так ужасно, просто до тошноты, не желала ни с кем видеться, встречаться и сидеть в дурацких ресторанах!!! Она бы променяла все на свете, лишь бы просто провести хоть минуту рядом с Сережей, минуту из той, прошлой жизни, когда она не знала ни о чем и была самой счастливой на свете, только лишь минуту… молча, без лишних разговоров…
- Павел Юрьевич… - устало начала она, но ее резко прервал до крайности разъяренный и грозный голос:
- Паша!!! У тебя что, память отшибло??? Что ты, мать твою, опять здесь приклеился???
Женя вздрогнула, а ее сердце полетело в свою любимую и такую привычную огненную пропасть: Сережа. Сережа пришел.

*** «Минус»
Погруженный в свои невеселые раздумья, Сергей мрачно рассекал воздух коридора своей фирмы, на минуту застряв около кабинета бухгалтерии и учета персонала, требовательно обсудив с подчиненными необходимость срочного подведения итогов по квартальной премии и затребовав отчет о прибыли за прошедший месяц, а затем, нерадостно и пусто глядя куда-то перед собой, он переключился мыслями на другие рабочие проблемы, которые предстояло решить, и всеми силами стараясь не думать о том, что там, в секретарской, в считанных шагах от него уже находилась Женя… Холодная, неприступная, чужая… Но ни на секунду не перестававшая притягивать его, словно чудесный рыжеволосый магнит… Он уже чувствовал запах сирени в коридоре, ее духов… В груди все болезненно сжалось… Как вдруг до его слуха донесся тихий, низкий и вкрадчивый голос, который Сережа мог узнать и во сне… Голос, заставивший его за одну секунду озвереть и обезуметь от гнева и ревности, потому что ему категорически было запрещено находиться в секретарской, рядом с ней…
- …что скажешь, Женечка? Лучший ресторан, цветы, обслуживание, никаких приставаний, лишь интересное и культурное общение… Согласись, прошу!
Бешеный взрыв, Сергей ощутил такую яростную вспышку в своей груди, что у него даже голова заболела… Ах он говнюк!!! Да как он посмел снова подкатить к ней со своим рестораном, урод вонючий!!! Нет, нет, ни за что, он не отдаст Женю в эти пошлые лапы, которые лишь и тянутся только, чтоб ее заполучить!!! Убью, убью, не позволю даже прикоснуться, убью!!!
Звезды в глазах, салют в голове, Сережа полетел в секретарскую, едва сдерживаясь, чтобы не навалиться на Пашу сразу с кулаками, а еще хотя бы попытаться решить конфликт мирным способом, но бешено колотящееся в груди сердце не оставляло ему практически никакого шанса…
- Паша!!! – заорал он, не видя ничего, кроме вспышек в своей голове, белого медведя Паши с довольной ухмылкой и слегка удивленный, но по-прежнему измученный и потухший взгляд Жени из-за стойки. – У тебя что, память отшибло??? Что ты, мать твою, опять здесь приклеился??? – проорал он, гневно подлетая к Паше и яростно и требовательно заглядывая ему в глаза.
- О, Сережа! Ты что, опять не в настроении, господин директор? – с наглой и вызывающей улыбкой проговорил Павел, сунув руки в карманы. – Каждый день с криков начинаешь… Тебе нужно расслабиться, дружище… И, желательно, в женском обществе…
Сергей гневно ухмыльнулся, мечтая размахнуться и так ударить этого белобрысого подонка, чтоб у него мозги из ушей потекли, а сам жестко процедил:
- Спасибо за совет, Паша, что же еще ты мог мне предложить? Я еще раз повторяю вопрос: что ты забыл около Жени и какой, к чертям собачьим, ресторан???
Паша триумфально и коварно, словно жирный питон, отзавтракавший крокодилом, улыбнулся и весело проговорил:
- Самый шикарный в городе, Сережечка. Женя ведь заслуживает только идеального свидания, ты согласен со мной?..
- Павел Юрьевич, прекратите! – прошипела разгневанно Женя, возмущенно глядя на него и избегая смотреть на Сережу, чем еще больше заставила его злиться на всю эту ситуацию.
- И думать забудь, Паша, слышишь??? Она с тобой никуда не пойдет! Никогда! Ты понял??? Исключено!!! – прошипел, едва сдерживая бесконтрольную ярость Сергей, а Паша в фальшивом удивлении вытаращил свои маленькие, отвратительные глазки, проговорив:
- А чего это ты за нее решаешь, Серега? Она – не твоя женщина, не твоя жена, Женечка сказала мне, что вы не вместе, а значит, она свободна, дорогой мой, как прекрасная Рапунцель! У тебя же есть Ксюша, вот и распоряжайся…
Взрыв в голове, ревность, ревность, гнев – накопленный, отчаянный, - и Сергей, не зная, как это получилось, в следующую секунду уже видел, как его руки схватили Павла за белый воротник и так грубо прижали к стойке, что тот даже поморщился от боли и покраснел, пытаясь снять железную, подкрепленную отключающей мозги и чувства безумной яростью хватку его рук с себя, а Сережины губы бешено зашептали очередную угрозу:
- Не лезь к ней, Паша, и еще раз повторяю – она с тобой НИКУДА НЕ ПОЙДЕТ, а если ты будешь упорствовать и продолжать клеиться к ней, я размажу тебя по стенке в большое-пребольшое, грязно-белое пятно за считанные секунды, ты даже не успеешь…
- Сережа!!! – вдруг услышал он сквозь злость возмущенный до предела голос Жени и мигом остыл, ощутив на своем плече ее маленькую, теплую ладошку… Ощутив ее руку впервые за эти месяцы… Он резко повернул к ней голову, жадно оглядывая ее разгоряченное гневом лицо, такое чертовски близкое, такое прекрасное, что он готов был прямо сейчас выбросить Пашу куда-нибудь в окошко и только целовать, целовать ее лицо, смотреть в ее странные, фиалковые глаза и…
- Сергей Викторович. – отстраненно проговорила Женя, и внутри Сережи все обрушилось холодным водопадом… Он отпустил Пашу и рассерженно уставился на нее, умирая от ее близости, умирая от желания коснуться, но… Эх, Женя, Женя…
Ее глаза яростно сияли, и она проговорила холодным, категоричным тоном:
- Прекратите решать за меня, с кем и куда мне идти! Вы не имеете на это никакого права. И оставьте Павла Юрьевича в покое! Он еще ничего не сделал!!! Вы слышите меня??? – она пылала от гнева, ее глаза искрились болью, рассудок Сергея дрожал, но Женя вдруг посмотрела на Пашу, который счастливо улыбался, оглядывая ее желанным взглядом, и неожиданно проговорила:
- Павел Юрьевич, я подумаю над вашим предложением и дам вам знать о своем решении позже, хорошо?
Павел заулыбался еще омерзительнее, и Сергея прошиб новый приступ ярости:
- Женя…
- Женечка, конечно хорошо, я на все согласен! Главное, что ты не сказала «нет»! Ладно, пойду, а то у Сереженьки на меня, кажется, аллергия – вон, как покраснел весь! – и, громко захохотав, Паша ушел с чувством исполненного долга и невероятного триумфа.
Сергей посмотрел на Женю, которая спокойно прошла к себе за стойку, пылающими от ярости глазами и прошипел:
- Женя!!! Ты никуда с ним не пойдешь!!! Ты слышишь??? Даже не думай, поняла? – холодно отрезал он приказным тоном, а Женя вдруг гневно и мстительно рассмеялась:
- Вот еще! С чего бы это, Сергей Викторович? С кем хочу, с тем и хожу на свидания, и вы не можете мне этого зап…
- Женя, ну не будь ты дурочкой! – обессиленно воскликнул в гневе Сергей, желая стереть этого треклятого Павла с лица земли навечно, и, схватив большую и толстую веревку, привязать Женю к себе, не давая никому даже смотреть в ее сторону, а не то, что звать на какие-то там свидания… Женя обиженно зыркнула на него и возмущенно проговорила:
- Ах, теперь я еще и дура! Иди-ка ты в зад, Сережа! Мало тебе, что ты мне всю душу вымотал, так еще и дальше продолжаешь мне судьбу портить?? Хочешь моей смерти в одиночестве, а не в окружении детей, внуков и любящего мужа???
Она резко отвернулась от него к экрану монитора, раскрасневшись от злости и собственной боли, а сердце Сергея дрогнуло сто тысяч раз… Но он снова вспыльчиво и раздраженно проговорил:
- Сейчас не об этом речь! Ты разве не видишь сама? Паше от тебя нужен лишь… - он замолчал, не в силах проговорить это вслух, не в силах даже представить, что Женя позволит кому-то, кроме него, так к себе прикасаться…
Женя резко вскинула голову и с огромным, светящимся отчаянием проговорила:
- Секс? Ну и что! Сережа, это тебя уже теперь не касается! И я сама разберусь с тем, что нужно Паше, и с тем, что нужно мне от него, понятно тебе??? Это моя жизнь, Сережа! И мой выбор! Все, иди работать. – и она снова уставилась в экран, демонстрируя всем своим видом, что разговор окончен, а Сергей зарычал в безумной ярости и ревности, в сердцах воскликнув:
- Твою мать, Женя!!! – и, понимая, что она из принципа не будет слушать его и реагировать ни на какие аргументы, яростно прошагал в свой кабинет и громко хлопнул дверью, не зная, как Женя с огромной, всепоглощающей тоской посмотрела на его спину и тяжело, с глубоким душевным страданием, вздохнула, обессиленно откинувшись на спинку стула.
_________________