Другие точки мира

Когда не хочешь, то имеешь, имеешь это не ценя…
Когда теряешь, понимаешь — без этого уже нельзя…
Очнувшись поздно, ты жалеешь, жалеешь, что не замечал…
Цени же, что сейчас имеешь…
Люби, пока не потерял…

Этому миру абсолютно безразлично, чего хочешь ты…
Холодным быстрым кристаллом в горах и размерным широким потоком в долине река жизни ни на секунду не прекращает своего бесконечного течения. Она принесет на берега очередную осень: багряный пожар сухих листьев, утренние туманы и частые, долгие дожди. Переполнит необъяснимой тоской и закружит в медленном вальсе меланхолии. Мы не гонимся за временем, в отличие от смертных, не замечающих, что растрачивают его впустую, а смотрим в зеркало, отражающее неизменную данность нашей сущности. Быть может поэтому, забыв о мирской суетности, я не спешила покидать изрезанную каналами Венецию, сполна насладившись обществом себе подобных, приглашенных на удивительный карнавал, возвращающий в те старые времена, когда в моду входили кринолины и собственное сердечко еще билось в груди. Когда старавшаяся привить манеры леди мать заставляла вышивать гладью картины, музицировать и рисовать, не имея должного таланта, а отец вопреки ее воле брал в лес на охоту, учил фехтовать и достаточно метко стрелять.
В один из дней, покрытых легким флером этих милых сердцу воспоминаний, я сидела в уличном кафе, наслаждаясь горячим кофе со сливками, корицей и карамелью, обнимала белый фарфор ладонями, словно пытаясь согреться теплом чашки, и смотрела интернет-каталог диковинных предметов старины, намереваясь пополнить имеющуюся в замке коллекцию. Отец был рьяным коллекционером, на уровне генов передав мне свою страсть. Его оружейная комната просто ломилась от оружия, начиная от зулусских копий и самурайских доспехов и заканчивая рыцарскими латами и кремневыми ружьями. К сожалению, приглянувшиеся мне рапиры с обильно украшенными, позолоченными витыми эфесами, некогда преподнесенные французскому королю, ныне перекочевали в частную собственность и выставлены на продажу. Связавшись с агентом, я узнала, что сие произведение оружейного искусства уже нашло своего владельца некого графа Келлера. Мириться с таким положением вещей я не могла. И пусть даже ради очередного каприза в который раз пришлось играть с фортуной. Знаю, что ой как нехорошо это все, но хочу все равно…
Дом любителя колющего холодного оружия напоминал мне сейф: с виду так же неприступен, подключен к внутренней системе сигнализации, по зову которой в считанные минуты примчится наряд полицейских, оснащен камерами наружного наблюдения, фиксирующими любые движения по всему периметру. Ко всему щепетильный хозяин, уже познакомившийся с аппетитом грабителей, побеспокоился о лазерных лучах, в хаотическом порядке блуждающих по полу, стенам и даже потолку тех залов, где хранились ценности. И если попасть в дом еще казалось вполне возможным, то изучив мудреные лазеры, я пришла к неутешительному выводу – даже отключение электричества не скажется на их работе.
С помощью обыкновенной винтовки и хорошего зрения, присущего нашей братии, были отключены от питания две камеры, отвечающие за парадный вдох. Неспешным прогулочным шагом, я поднялась по гранитному крыльцу, с улыбкой рассматривая перебитые провода. Нужным ключиком от двери стала первоклассная отмычка. Дальше по лестнице на второй этаж, прямиком к тем дверям, распахнув которые, улыбаясь, созерцаешь танцующие алые лучи. Они как живые змеи то тянутся к тебе, то убегают вглубь зала, скользя по полу, предметам и стенам, ползут по люстрам. Избавиться от них, не зная кода охранной системы, можно только одним способом – шагнуть в сеть переплетающихся призрачных прямых. Именно так я и поступила, услышав вой сирены и усмехнувшись этому противному звуку. Полиция будет здесь ровно через 4 минуты…

5 минут спустя…
После второго звонка входную дверь пришлось открыть, но лишь для того, чтобы предстать перед полицейскими во всей красе напуганной и немного взвинченной молодой особы. Будто бы ежась от холода, я смотрела на двух смертных так и застывших на пороге не в силах проронить ни слова. С одной стороны это забавляло, с другой немного выводило из себя, однако не настолько, чтобы отказаться от собственной игры.
- Что здесь происходит? – спросила я, скрестив руки на груди.
- Мисс…, - с трудом произнес представитель правоохранительных органов, не сводя глаз с моего красного пеньюара, за что уже хотелось свернуть ему шею. – В доме сработала сигнализация. – Да что ты? А я и не поняла, что сделала! – Вы здесь живете?
А что еще можно подумать, увидев молодую особу в коротком ночном одеянии из тонкого шелка, лицо которой покрыла грязевая маска, а волосы стянули бигуди? Оба мужчины опустили пистолеты, не очень то и опасные для меня и ожидали ответа.
- Я Камилла Браун, племянница графа Келлера, гощу у него, но дяди сейчас нет, - поспешила произнести я, добавляя в голосок драматизма. – Я ужасно боюсь воров, осмотрите, пожалуйста, дом.
Чего уж греха таить, во мне умирала непризнанная актриса, посему ничего не подозревающие индивиды провели осмотр всех 30 комнат, не заметив ничего необычного, и доложили, что гостье графа можно не опасаться расхитителей коллекции дядюшки. Оба заверили, что их помощью можно воспользоваться в любое время, если возникнут какие-то проблемы, после чего наскучили настолько расспросами о том, сколько еще будет гостить прелестная племянница, что не оставалось другого выбора, как выпроводить их и поблагодарить, закрыв за полицейскими дверь. Вынужденная забава изрядно повеселила, ведь риск и азарт так редко входят в будни вечных. Переодевшись в черный костюм и смыв с лица маску, аккуратно упаковала обе рапиры и, выходя из дома, включила сигнализацию. Вряд ли когда-нибудь я захочу рассказать об этом дне, но где-то в глубине души, горжусь тем, что уже два века сама пишу увлекательную сказку - историю своей жизни вне рамок и запретов времени.

В Монтроттье я вернулась через несколько дней, зная, что уже не застану в замке Лами. Она закончила реставрацию залов, сотворив из ничего маленькое чудо, точную копию того, что о родовом гнезде сохранил дневник памяти, написанный померкшими за столетия синими чернилами. Все вплоть до атмосферы тепла, уюта и счастья, где я и провела все лето. Рано или поздно все понимают, что полного счастья не бывает, и лишь немногие приходят к совершенно противоположному выводу: полное несчастье столь же недостижимо.

»» 16.09.12 11:48 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки
_________________

Венеция, июль, ночь Феста дель Реденторе


Ночь, странная ночь. Звезд тишина сводит с ума.
Ночь, лунная дочь. Мы так близки, так далеки.
Ночь, странная ночь. Слезы и смех, радость и грех.
Где ты? Ты не молчи. Гаснет в ночи пламя свечи.

Будто возникшая из морских пучин, в них же постепенно и погружающаяся столица каналов и мостов могла бы стать моим любимым городом. Ибо сам воздух здесь пропитан духом прошлого, такого родного и ныне далекого. Но, увы, я не смотрю на мир через розовую вуаль, и сусальная позолота мнимого романтизма Венеции по мне не более чем миф, ежегодно привлекающий сотни и тысячи туристов. Быть может не так уж и плохо, ведь это дает возможность без лишних хлопот наслаждаться кухней народов мира: не только итальянской, но и британской, французской, японской и американской. «Овсянка, мэм» - именно об этом подумала леди в ярко-алом платье с корсетной шнуровкой на спине, едва английский лорд, как и я поселившийся в отеле Danieli, выразил страстное желание познакомиться и проводить меня на гуляния Феста дель Реденторе. «Мечты должны сбываться», - мысленно подытожила я, в знак согласия снисходительно кивнув головой потомственному аристократу. Пожалуй, еще один плюс Венеции – безудержное веселье и калейдоскоп красок шумных праздников, позволяющих скрыться за искусной маской ручной работы. Оставляя лишь глубокие, как бездонные омуты, задумчивые глаза, голодные до темно-шоколадного блеска, внимательно изучающие самоубийцу. Я предпочитаю есть после шести, вдоволь насладившись охотой на жертву, превратив все в забаву с летальным исходом и поздний ужин. Японцы, как суши, такие же безвкусные, если не подаются с васаби и саке, испанцы, как подкрашенная шафраном паэлья, порой настолько острая от смеси приправ, что не мешало бы запить красным вином. Британцы в целом тоже ничего, но настолько чопорны, что даже противно и забавно, особенно, если они приверженцы викторианских традиций.
А вот ночь, накрывшая своим крылом город, бесспорно, была моим излюбленным временем суток, отведенным нам самой природой. Серебристый диск полной луны казался таким близким – лишь руку протяни, но недосягаемым. В мутной воде канала видишь отражение бликов дорожки света, тянувшейся к мосту, и еще более далекие от Земли бриллианты звезд, рассыпанных по шелку цвета индиго, раскрасившего небо недолгой южной ночи. Здесь в стороне от пышного празднества в честь Спасителя, я стояла совершенно одна, почти как тусклое ночное светило, однако покой нарушил тот, кого меньше всего ожидала увидеть. Эдвард словно из ниоткуда появился на мраморной арке моста, медленно направляясь к его середине, как заправский лев – хозяин джунглей, но из камня над поверхностью Адриатического моря. Не нужно было оборачиваться, потому что каждый шаг ощущаешь спиной, а вверх по позвонкам ледяной змейкой ползет его взгляд, путаясь в густых локонах и шелковом золоте лент-завязок маски. Даже у самой хорошей памяти время, а в данном случае не только оно, вырывает воспоминания, как ветер пожелтевшую осеннюю листву у тонких ветвей дерева. Не представляю, что он помнил обо мне, и следовало ли вообще? Вряд ли был бы так безмятежен, зная, что мне свойственно поправлять истину, оставляя взамен то, чего не было. Игры с memory - опасное занятие. Ожидание вплеталось в далекую мелодию, зазвучавшую вдруг пронзительно и тревожно, но сердце давно не билось и не обличало мнимый покой. Эдвард остановился рядом со мной нарочно или случайно… Но, к сожалению, мысли здесь читала не я.

Его слова стали стихами, неизвестными мне рифмованными строками, вызвавшими едва заметную улыбку и самое настоящее удивление. Я повернула голову, встречаясь с холодной сдержанностью золотисто-карих глаз. Он протянул мне розу с большими, будто бархатными, лепестками насыщенно-рубинового оттенка, точь-в-точь как камушки в моем колье. Случайность? Не думаю, но не путаться же в паутине символизма.

За редким исключением давнего знакомства или охоты я привыкла гулять в одиночестве, смотреть в воду Гранд Канала и видеть в ней звезды. Каждому свое. Важно просто не чувствовать себя одинокой – и тогда ни один из мегаполисов не станет давить подобно крышке гроба. Глаза пришлось отвести первой, просто не хватило сил одновременно смотреть, искать ответ и не думать ни о чем «противозаконном», что некоторым знать не положено. Пальцы неуверенно легли между шипами и сжали тонкий стебель цветка.
- Благодарю, но я уже собиралась возвращаться в гостиницу.
- Жаль, - кажется, так просто и равнодушно, хотя быть может именно так и нужно…
Отпустить, чтобы через пару шагов отчаянно захотелось обернуться, ища его глазами, и найти все там же возле причудливых перил. Я никогда не понимала мужчин, возможно, не стремилась, став заложницей стереотипа, верила, что инь и ян обитают на разных планетах, орбитам которых не пересечься никогда, равно как и их логике. Но, все же проговаривая про себя строки, считала их, а не шаги. И остановившись на пятой, произнесла:
- Стихи… Это Байрон?
- Нет. – «Нет!? А чьи же?» - вопрос не нужно было задавать вслух, чтобы получить ответ. – Чтобы узнать, придется остаться, - Эдвард оттолкнулся от мраморной ограды, все с той же небрежностью хищника сокращая расстояние между нами и удерживая мой взгляд. – Но тебе нужно в отель…
Сколько же в этих глазах было самоуверенности хитрого манипулятора, ведь он наверняка понимал, что я наперекор уже сказанному не смогу уйти. Но чего уж греха таить, мне все это нравилось: игривый тембр низкого голоса, самомнение присущее сильным мира сего и искрящиеся золотом глаза, в которых видишь свое отражение. Слишком нравилось. Он знал и о поражении, даже не подтверждай я фиаско.
-Всегда любила эти короткие ясные ночи, когда звезды выглядят еще больше и ярче. Далекие от этого мира, холодные, сияющие и одинокие – такие же, как и мы, почти что вечные, - тихий шепот сорвался с губ. – Хорошо, только для начала помоги мне снять маску, - я повернулась спиной к Эдварду, открывая его взору шелковые ленты карнавального атрибута, завязанные на узел.

»» 01.10.12 12:37 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки
_________________

Цель творца и вершина творения - мы.
Мудрость, разум, источник прозрения - мы
Этот круг мироздания перстню подобен. -
В нем граненый алмаз, без сомнения, мы

Беглянка, как решилась она показать то, что другие прячут? Улыбка, притягивает, заставляет обратить внимание на ту, что носит ее на губах. Счастливица? Сказать бы, определенно, но...глаза, пустые, не отражают они того задора и веселья, которые покрывалом окутывают точеную фигурку. Не могу пройти мимо, как коллекционер, за очередной редкой бабочкой летящей на свет, я двигаюсь за ней, по ее следам, в темноту. Не встречаясь, не открывая своего лица, медленно подвожу к тому, что уже давно задумано, разве может ищущий столь долго упустить искомое так легко? С каждым днем, проведенным в наблюдении, желание сделать по своему, все сильнее. Первая ласточка нашей последующей встречи послана, и я снова рядом, чтобы оценить результат. Как охотник, не торопясь находит лучший момент чтобы выстрелить в зверя, так и зверь, ищет, оценивает время, чтобы нанести свой удар. Сейчас я был и тем и другим, наслаждаясь мерным дыханием, рваным стуком сердца, с каждым движением заставляющее кровь бежать быстрее. Сладкий запах, как скоро она сама, будет так же оценивающе проводить по коже, вдыхая манящий, сводящий с ума аромат.
Наивен тот, считающий, что постиг ее женскую сущность, натуру непостоянную и взбалмошную, но прав тот, кто хочет считать ее, своим капризным ребенком.
Задуманное мною всегда, независимо от времени проходящего между задумкой и ее исполнением, осуществляется. И сердце, мерным стуком озаряющее темноту замолкает навечно, так появляется она, капризная, взбалмошная, с темной печатью в глазах. Достойная стать алмазом в перстне мироздания.

"Посмотри на все что ты отдаешь в руки врагам и запомни, что все твои предки умерли королями Гранады, а королевство умрет в тебе".

Удивление, интерес, загадка, все это вело меня по разрушенным и вновь отреставрированным переходам, с каждым мгновением приближая к цели. Это даже забавно, видеть нежную ручку, и знать, что она может стать опасной. Молодость не недостаток ума, лишь житейской мудрости, а потому не стоит недооценивать ее. Но, как хочется слегка улыбнуться в ответ на столь человеческое действие, и при этом видеть в ее глазах понимание, столь безрассудного и потому возможно столь ценимого поступка.
Слова, но нет и намека на подобное чувство, что это бесстрашие или глупость? Ответ может быть на поверхности, стоит только внимательно посмотреть. Или же он прячется в глубине рубиновых глаз, с такой наглостью и бравадою смотрящих сейчас на меня. Возможно мое эксцентричное путешествие окажется еще более незабываемым и необычным, чем казалось в начале. Капризная девочка, надела маску леди, или стала ей? Прекрасная возможность оценить то, что создал, не давая надежду на разгадку произошедшего тогда, просто посмотреть со стороны, на браваду смертницы, которой вдруг улыбнулась удача. Шаг вперед, и рапира грозит переломится, сгибаясь от давления.
-Мне стоит подумать, над вашей просьбой? - лукавая улыбка скрывается в уголках губ, а пальцы почти лаская пробегают по острию, готовые в любой момент переломить тонкую сталь клинка.

»» 29.09.12 16:32 Альтернативная реальность

Она носит маску… А есть ли у нее настоящее лицо?
Нет, она разломала свою индивидуальность на такое количество кусочков, что перестала быть личностью...
Теперь она просто слои бесполезных масок…

Венеция, июль, за час до полуночи

- В десять минут первого у библиотеки Марчиана.
- Я буду с нетерпением ждать вас!
- Не сомневаюсь в этом ни на йоту…

Полночь

Порой странное и необъяснимое ощущение испытываешь, глядя на человека, с которым связана какая-то часть твоей жизни. Смотришь, но вспомнить не можешь ничего: ни единой подробности, связанной с тем, кто физически так близко, всего в нескольких метрах от тебя, однако в других аспектах меж вами пропасть; ни разговоров, ни мыслей, – ровным счетом ничего. Это чувство вызывает удивление и вполне закономерный вопрос: «Знакомы ли мы?». И, казалось бы, у вас нет общих воспоминаний и сожалений, однако один взмах ресниц, неосторожный и красноречивый до слишком неприличного откровения - и чары гипноза меркнут вслед за слетевшей с лица на мостовую золоченой маской. Кто, как не Венеция знает все о фальшивых лицах, которые лучше не пытаться снять, ибо под маской леди может скрываться монстр, а под равнодушием и себялюбием - еще один слой бледно-белого вампирского безразличия ко всему, что не пробивает мраморную броню вокруг уже мертвого сердца.
Ты думаешь, я глупая девочка? А ведь есть в этом мире силы, которые ломают и выворачивают наизнанку любой, даже самый упрямый и заблудший в лабиринтах собственной глупости разум. Как сказал Гельвеций: «мы не рождаемся, а становимся теми, кто мы есть». Следовательно, всякий путь к звездам лежит через тернии, через перевалы, пропасти и скалы.

От слов веет одиночеством, холодным и колючим, как мороз зимней ночи, ибо другим оно и не бывает, однако как по мне совершенно неестественным, ибо никто в здравом уме не станет открывать душу и откровенничать с незнакомкой. Уж так повелось, что и смертные, и вечные обречены на мир, где каждый одинок, но не стремится это изменить, где слова не имеют смысла, зачастую являясь всего лишь ложью.
- Значит у тебя еще предостаточно времени, чтобы найти ту единственную, у которой веры будет в избытке, - пожалуй, это все, что я могла сказать, сдержав при этом желание добавить «передавай привет дьяволу» и найти-таки способ отправить его в Тартар.

***
«Она улыбается, скрываясь за лживой маской, лишь иногда в темное время суток, под непроницаемой вуалью ночной тишины, позволяет себе развязать белоснежные ленты последнего искусственного слоя своего «я». Она хочет быть кукловодом, скользить по острию кинжала, в вальсе с бесконечностью едва касаясь холодного железа, играть со своими марионетками, привязывая к жертве все новые веревочки и дергая за них, с упоением олицетворяя себя с богом чужой вселенной…». Она – это я, а марионетка – человек, тот самый английский лорд, которому не суждено увидеть рассвета.
«Она ветрена и вольна? Она марионетка, загнавшая себя в пустую темную комнату. Кукла, связанная по рукам и ногам лентами, которые ведут к мастеру, вдохнувшему в нее жизнь. Нельзя шагать навстречу чужой власти, протягивая в раскрытых ладонях ценнейший дар – едва заметные нити, привязанные к ее фарфоровым кистям, ибо кукловоду надоест его игрушка. Безжалостно будут разорваны все связи, что объединяли ее тело и его волю. Ночной полумрак, как туман окутывает разбившиеся мечты и пустые воспоминания. Творец нашел новую забаву, в честь которой звучит неизменная мелодия вальса, иголками впивающегося в хрупкую фигуру одинокой куклы…». Она – это я, мастер – воплощение силы, управляющей нашими судьбами и жизнями.

Час после полуночи

Игривые волны ударили по набережной, когда гондола причалила к острову Сан-Джорджо Маджоре. Разбившись о гранит, воды чуть отступили, чтобы обрушиться с новой силой. Мой поздний ужин по закону своих предков относил себя к англиканской церкви, коей Венеция похвастать не могла, вследствие этого мой выбор пал на католический собор, увенчанный статуями ангелов. Некий антураж запланированного все же имел место быть, ведь все уходило корнями в христианство. Но видимо, чопорный любитель овсянки так не считал, что читалось на его лице, когда мужчина подал мне руку, помогая сойти на берег. Изрезанная узорами в виде ромбов площадь, пустынная в это время суток, подхватывала каждый уверенный цокающий звук, издаваемый классическими черными шпильками. Я уверенно направлялась к лестнице, зная, что жертва последует за мной в распахнутые двойные двери.
Хватит и дюжины церквей, чтобы прийти к умозаключению, что в своем внутреннем убранстве они мало отличаются друг от друга. Полутьма, создаваемая отблеском огня свечей, не скрывала умелых рук реставратора, пытавшегося сгладить отпечаток того, что пережила святыня во времена моей смертной жизни, пока вновь не превратилась в трехнефовый храм. До главного алтаря оставалось полпути, когда мой спутник, завершив изучение интерьеров, вдруг начал сыпать вопросами, отвлекая от мысленного планирования трапезы.
- Я видел вас на мосту с мужчиной. Кто это? - что сказать, викторианец со строгим моральным кодексом джентльменства должен все знать.
- Бывший муж, - невпопад отмахнулась я, напрочь позабыв выдуманную историю прошлого.
- Но вы говорили, что он умер, - смертный замялся, будто вспоминая детали. – Несчастный случай в лесах Амазонии.
- Да? – удивленно протянула я, останавливаясь возле колонны. – Значит, он воскрес, - все гениальное просто.
Быть может, иной случай потребовал бы более продуманных ответов, но не этот, ибо бренное тело лорда очень скоро окажется в мутных водах канала, став еще одним обескровленным трупом, подарившим моей вечности новый виток. Несколько метров отделяло хищницу от бешено бьющейся жилки пульса и манящей сладости второй группы крови, однако я не спешила, наслаждаясь атмосферой собора и печальными лазурными глазами брюнета, словно осознавшего наконец-то, что смерть уже на пороге, готова принять его в свои ледяные объятия и передать во власть Харону.
- А я чуть было не заказал для вас обручальное кольцо, - пальцы уверенно коснулись плеча жертвы, задерживаясь на нем, когда послышался его голос, лишенный всякой надежды на ванильное будущее.
В это мгновение зал с главным алтарем брызнул хохотом, а из-за колонны появился любитель стихов и алых роз, невесть как оказавшийся в церкви, подпортив тем самым впечатления позднего ужина с нотками трагизма неразделенной любви с первого взгляда.
- Цирк на дроте, - сквозь рвущийся смех констатировал он, игнорируя злобный испепеляющий взгляд. - Вы продолжайте, не буду отвлекать, - добавил вампир, проходя в полуметре от меня, не скрывая пляски золотистых озорных чертиков.
Никто не паникует, если всё идёт согласно плану, даже если он чудовищен, однако, когда план рушится, как карточный домик от легкого дуновения ветерка, верх берут инстинкты, бегущие впереди осмысления, видимо те самые, что достались нам вместе с проклятием сверкающего в лучах солнца бессмертия. Разрезав воздух моя рука устремилась к его шее в непреодолимом желании как минимум сжать ее в стальные тиски, но алые ноготки лишь задели мрамор кожи, даже не оставив царапин, потому как ответная реакция оказалась в разы быстрее, а его пальцы ощутимо сдавили запястье. Два взгляда схлестнулись в немом поединке, напряженная тишина заполнила временной отрезок в тридцать секунд, нарушенный смертным.
- Я, пожалуй, пойду, - человека, столкнувшегося со сверхъестественным можно назвать героем, спасающимся самым простым методом – бегством.
- Стоять, - прошипела я, глубоко впиваясь полированной сталью ногтей в плечо смертного, ощущая под пальцами горячую влагу стекающей на мою кожу крови, аромат которой ударил в легкие сладостным дурманом, однако мой взгляд все так же был прикован к тому, кто удерживал мое запястье. Следующую фразу адресовала уже ему: – Как я погляжу, тебе жить надоело, раз преследуешь меня? – дар так и рвался наружу из разъяренных глаз, но натыкался на железный контроль, огнем подступая к краю темной радужки.
_________________

Гранада, Альгамбра 1899

Густые арабские сумерки цвета индиго накрывали раскаленный колесницей Гелиоса красный камень замка, сквозь узорчатые окна тянулись к вязи и цветочному орнаменту. Вспыхивали в воображении чарующие и манящие сказки «тысячи и одной ночи», обнимая нежностью вымысла и уносясь прочь в темные коридоры мавританского произведения искусства, сырые стены подвалов, изнутри точные копии наших душ, холодных, вечных… Пустых и одновременно наполненных демонами. Они подхватывают эхо шагов, воют и рыдают ветрами от раздирающей боли и дышат в спину. Преследуют, однако, не нагоняют, но раз за разом хочется обернуться, увидеть не мозаичный узор полов и пестрые узоры ковров Альгамбры, а излом циничной улыбки и рубиновый лед надменных глаз. О чем, милая узница лабиринта бесконечности, шептали тебе языческие псевдобоги? В какие сети завлекли, удерживая трепыхающуюся бабочку за нежные яркие крылышки? Я все еще помнила, каково это быть смертной, слышать стук своего сердца, волнительную мелодию фламенко, силу физической боли обращения, в котором сгорала собственная кровь, иссушая артерии и капилляры, превращая мягкие ткани в чистейший мрамор, прочными и плавными линиями сбегающий по точеной фигуре. Разделять кулинарные пристрастия на тысячи разных вкусов, не имеющих никакой связи с нынешней солоновато-металлической амброзией. Говорят, будто и к Тартару можно привыкнуть, не замечая жара, идти по тлеющим углям навстречу пронизывающей насквозь стуже. Здесь не живут гармонией, лишь грезят о ней наяву, ибо сны остаются за пределами этой реальности в иной ипостаси, ангельской в сравнении с той, что под стать Венере Милосской с маленьким черным сердцем. Существуют на инстинктах, искушающих росчерком клинка по теплой коже жертвы. Негуманно, бесчеловечно. А сама-то ты кто, дитя ночи? Проклятое существо, возомнившее себя перстом судьбы, играя при этом эпизодическую роль в спектакле бытия. Тебе уже противны переливы восхода, ведь куда приятнее насыщенный бархат небосклона усыпанного остроконечными звездами. Ибо сам мир так кажется глубже, насыщеннее, оборачиваясь небесным мостом, убегающим в неизвестность за облако Оорта. Рапира сгибается под напором давления на металл, еще шаг и сломается, но это расстояние – невидимая величина данности признанного этикетом положения фигур под сводами зала красного дворца. Сталь бы и рада заполучить крови глоток, да только изваяние напротив сильнее, заставляя ее признать поражение. Длинные пальцы играют с образцом испанского холодного оружия, не страшась тонкого лезвия, которому не соперничать с вечностью, а впору опустить знамена. Но я проигрывать не умею и не желаю, что выдают интонация и сжимающие эфес пальчики.

Насмешка в голосе, изысканная и высокомерная. Какой она бывает лишь тогда, когда бессмертие стало обыденным, а смертные дни остались далеко позади, когда более не тянет окунуться в воспоминания, укрытые не одним столетием. А ведь ничего кроме умудренных веками глаз и неторопливой фразы не свидетельствуют о почтенном возрасте застывшего в веках любителя оружия в его привычном проявлении. Не стоит недооценивать случайные встречи, преподнесенные судьбой в водовороте дней и паутине событий. Быть может нужно отступить, убрать рапиру, ибо смешным и глупым кажется вампиру сие действие. Опустить глаза, как и подобает леди, коей когда-то воспитывали каноны восемнадцатого века. Но рожденная не в ту эпоху, капризная и свободолюбивая Алия добавит в серебристый колокольчик приторного яда.
- Как вам будет угодно, - не хватает лишь реверанса, но не со шпагой же в руках. – Я вас не тороплю, до открытия музея еще много времени, равно как и экспонатов, которые хотелось бы увидеть.

»» 28.10.12 20:53 Форкс
_________________

Марокко

Я сижу по-турецки, глядя на море перед собой, а ветер играет чёрными волосами, путая пряди между собой. Волны набегают на берег одна за одной, иногда добираясь до меня. Даже во время шторма волна, встающая подобно стене, не остаётся на пике вечно. Невозможно быть постоянно на подъёме, как и не возможно быть в чём-то, что постоянно на подъёме. Чем дольше ты задержишься наверху, тем больше времени тебе захочется потратить на отдых внизу.
Человек вообще крайне непостоянное существо. А ведь и я когда-то была человеком. Со временем качества, которые присущи этому виду существ, становятся всё призрачнее, но я стою на своём: я когда-то была человеком.
Слишком короткая жизнь, которая присуща им взамен нашей вечности, толкает людей на необдуманные поступки. Порой они становятся подобны калейдоскопу, который вертят в руках с огромной скоростью. И всё оттого, что люди не умеют ждать. Ожидание нового пика, нового подъёма, работает только на самосохранение. Дождавшись нового взлёта с тем, кто стал тебе дорог, ты поймёшь, что в этом и заключается смысл твоего бытия. Не в том, чтобы бросить всё, устремляясь на поиски новых вершин, которые тоже станут когда-то руинами. Только в том, чтобы сохранить то, что дорого.
Поднимаюсь на ноги, отряхивая песок с влажных джинсов и направляясь в сторону отеля, шагая босиком по горячему песку. Время течёт неспешно и в то же время привычно быстро, потому что я перестала замечать его. Сколько прошло с тех пор, как я обрела эту привычку, я не знаю, знаю лишь, что время с тех пор стало идти быстрее.
В отеле немноголюдно, но когда я, переодевшись в вечернее платье, устраиваюсь на балконе, ко мне за столик присаживается мужчина. Вряд ли он хочет чего-то большего, чем разговор, ведь этому представителю человеческого рода, должно быть, не менее семидесяти лет. Итак, я не интересую его как сексуальный объект, он меня – как еда.
Киваю, разрешая присесть рядом, ожидаю, что он мне скажет.
- Я не в первый раз вижу вас на этой стороне отеля. Прячетесь от солнца?
Окидываю его быстрым взглядом. Интересно, в чём подоплёка вопроса?
- Именно так, не люблю, когда оно играет на моей коже своими лучами.
- Вам бы пошло солнце в волосах.
Кажется, романтик.
- Разве настоящему предмету искусства стоит украшать себя дополнительно? – Вздёргиваю вверх бровь, отпивая небольшой глоток мартини. Мой собеседник предпочитает выдержанный коньяк. Я чувствую его терпкий аромат даже на расстоянии.
- Вы считаете себя предметом? – Искренне удивляется.
- Вы считаете, что между предметом и предметом искусства нет разницы?
Моргает и улыбается.
- Мистер Уильямс. Брендон Уильямс. – Протягивает руку.
- Мисс Делакруа. Мириам Делакруа, - отвечаю на рукопожатие, он удивлённо моргает снова, почувствовав холодную кожу под сухими старческими пальцами.
- Вы любите одиночество? – Очевидно, намекает на то, что я который день разгуливаю по Марокко одна.
- Судя по тому, что сейчас вы находитесь рядом со мной, - эта истина не абсолютна.
- А какие истины абсолютны, Мириам?
- Таких истин нет. По крайней мере, общепринятых точно. – Снова отпиваю мартини, он снова удивлённо вздёргивает бровь.
- А как же любовь, вера? Дружба, доверие? Разве эти истины не абсолютны?
- Нисколько, - качаю темноволосой головой, - возведённые в ранг абсолютных добродетелей, они становятся абсолютным злом в каждом отдельно взятом случае. Кто-то любит, а в ответ не получает того же, и тогда любовь перерастает в ненависть. Кто-то дружит и доверяет, а в ответ получает предательство по всем фронтам.
Отставляю бокал на столик, и чуть подаюсь в сторону нового знакомого.
- Так в этом случае они являются абсолютной истиной? Продолжают ли являться абсолютной ценностью, мистер Уильямс?
- Никогда не задумывался об этом…
- Дайте угадаю, почему. Было слишком мало времени, чтобы остановиться и оглядеться?
- Пожалуй, что так, - усмехается, но глаза серьёзны.- Когда же у вас было время, чтобы понять это, Мириам?
- Я не принадлежу времени, Брендон. Да и само понятие «время» очень нестабильно. Кому-то хватает двадцати лет, чтобы дойти до конца в познании самого себя, кому-то на это не хватит и вечности.
- В первом случае человек слишком торопится, не так ли? – отпивает коньяка, цепко глядя на меня.
- Нет, в первом случае человек слишком ограничен, - поднимаюсь из-за столика, давая понять, что разговор окончен, и слышу вполне ожидаемый вопрос.
- Тогда чему вы принадлежите, Мириам?
Замираю по пути к лестнице, оборачиваясь к Брендону, на лице которого застыла растерянность.
- Я принадлежу самой себе. И только.

Где-то на островах...
- Мммм, чертово солнце! - прохрипела я откашливаясь и закрывая глаза рукой. Перевернувшись на живот, я поняла что находилась в отключке на берегу океана, неподалеку какой-то отель, а я свечусь аки бриллиант. - Черт! - Вновь прохрипела я и кинулась в тень деревьев.
- Какого черта я здесь делаю? Оглядев себя и берег на котором я проснулась, вспомнилось только начало карнавала у Волтури. Слишком смелое появление с ароматом волчицы. В этот момент я ухмыльнулась, потому что нужно было видеть рожи этих всех вампиров, это стоило того. А потом понеслось, один бокал шампанского следом за другим, пара каких-то танцев. Причем один из них с вампиром, чей аромат и по сей день сводил с ума, в глазах которого переливалось серебро, в котором утопали бесенята, вампиром, который продолжал меня бесить своей самоуверенностью... Я слегка стукнулась головой об пальму, чтобы прекратить мысли о нем и вспомнить, что было дальше, а дальше была текила... И все, больше ничего не помню.
Что мы имеем:
Я на берегу океана, в драных джинсах (причем это явный хэнд-мэйд), некогда белой майке, босиком с телефоном и (О, счастье!) пачкой сигарет. В том месте где я проснулась, опустошенная бутылка текилы и черная шелковая рубаха явно не моего размера. - Твою ж мать, какого черта произошло? Я закурила и достала телефон. Позвонив 7 вампирам, я поняла, что это бесполезно. Двое из них, тупо, не ответили на мой звонок, а остальные были отключены. И как мне выбираться отсюда?! В этот момент в телефонной книге на глаза попался номер Леа. Я нажала кнопку вызова...

»» 14.01.13 08:59 Порт – Анжелес

Прошлое, как калейдоскоп событий, постоянно преследует каждого из нас, заставляя предпринимать тщетные попытки не замечать его. Оно подбрасывает картинки хаотично, и ты порой сам не знаешь, какая из них пригодится тебе в настоящем или в будущем. Ты имеешь право не замечать их, но это будет величайшей глупостью, ведь подчас очень многое зависит от того, что именно скрывает в себе прошлое.
Кто-то хоронит воспоминания под гнётом страха и боли, которые были в прошлом, кто-то, напротив, вытаскивает картинки из памяти как старые детские рисунки из сундучка. И тогда эти картинки оживают, становясь отрадой в скучном течении бытия. А иногда воспоминания вихрем носятся за тобой, настойчиво охватывая всё твоё существо, просто потому, что тебе кажется – они станут твоей частью и в настоящем. Быть может, виной тому страшное преступление, виновником которого ты стал, и сейчас просто хочешь избавиться от его последствий. У тебя нет ни капли совести, ты давно променял её на бессмертие, вместе со своей душой. Но, тем не менее, тебе страшно, что кара за то, что ты совершил, настигнет тебя неминуемо. Просто потому, что предать человека, который искренне тебя любил – совершить худшее из зол.
«Делакруа, Делакруа», - вертелось в моей голове несколько последующих дней после разговора с одним из смертных, которому я назвалась именно этим именем. И это мне казалось странным. Возможно, всему виной была та самая встреча во Франции, которая всё не шла у меня из головы. Осознавать, что в знакомой фигуре я узнала своего мёртвого супруга, было довольно страшно. Я обдумывала возможности, при которых он мог остаться в живых. Не иначе, я ошиблась, слишком быстро посчитав его мёртвым, а потом…Потом всё просто: яд попал в кровь, и Ричард возродился к жизни уже будучи вампиром. И я сама была его создателем. Создателем своего мужа-вампира, который сейчас преследовал меня. Интересно, как долго он следил за мной и как долго искал? В принципе, никаких препятствий к тому, чтобы меня обнаружить, у него возникнуть было не должно.
Я поспешно побросала вещи в чемодан, мечтая о том, чтобы убраться из отеля. У меня началась мания преследования, я только сейчас поняла это – недаром последние месяцы я беспорядочно переезжала с места на место, особо нигде не задерживаясь.
- Алло, Виктория, мне нужна помощь, немедленно, - продиктовав своей помощнице все интересующие меня параметры места, в котором я собиралась задержаться на несколько последующих месяцев, я отключила сотовый и бросила быстрый взгляд на дверь, ведущую во вторую спальню номера. Зябко поёжилась, потому что мне вдруг показалось, что за ней находится Ричард, который мечтает о том, чтобы спросить с меня за все мои грехи. Которых было немало и в которые я предпочитала погружаться глубоко и надолго. И быстро вышла из номера, мечтая поскорее оказаться в совершенно другом месте.

Остров Musha Cay. Багамы.
Хорошо, когда есть неограниченное количество средств, и возможность решить все вопросы, не прибегая к самостоятельным переговорам. Небольшой частный самолёт приземляется на взлётно-посадочной полосе острова, а мне уже хочется, чтобы весь обслуживающий персонал оставил меня в покое и исчез из поля моего зрения. Желательно навечно.
- Надеюсь, Виктория отдала вам точные распоряжения, и я могу рассчитывать на то, что никаких гостей за время моего пребывания здесь, не будет? – почти ласково осведомляюсь я у администратора, смотрящего на меня так, будто я божество, спустившееся с небес на землю. Хотя, явно, за время своей работы в данном месте, он повидал много подобных гостей.
- Всё будет исполнено в точности, - едва заметный кивок в его сторону.
- Я займу самую просторную виллу.
- Разумеется.
Через пару часов я поняла, что не только Виктория, но и весь обслуживающий персонал отеля знают своё дело на отлично. За время моего пребывания здесь, хоть оно и исчислялось не таким уж большим количеством часов, я ни разу не видела никого из людей в зоне досягаемости моего зрения. Будь то вилла, стоящая отдельно на возвышенности или же берег пляжа, который просматривался в обе стороны с балкона. И мне даже стало казаться, что я действительно нахожусь в этом уединённом месте одна. Лишь только один раз мне послышалось, что неподалёку раздался приглушённый звук рёва мотора самолёта.
Накинув на голое тело лёгкий халатик, после того, как приняла душ, я отбросила прочь желание подефилировать нагишом, и решила спуститься вниз, чтобы прогуляться по пляжу. Легко касаясь босыми ногами ступенек лестницы с металлическими перилами, я почти достигла первого этажа, когда моего обоняния достиг аромат вампира, заставив приостановиться на полпути. Я ни разу не встречала этого вампира раньше, по крайней мере, его аромат был мне незнаком.
Спустившись ещё на пару ступенек ниже, я оглядела просторную гостиную и застыла на месте, хватаясь рукой за стену. Если бы моё сердце билось, оно бы разогнало кровь по венам до сверхзвуковой скорости. Рядом с высоким, почти во всю стену, окном, створки которого были распахнуты, стоял мужчина, который медленно повернулся ко мне, очевидно, заслышав мои шаги. Небрежно распахнутая на груди рубашка, светлые джинсы, холодная улыбка на лице – вот и всё, что было на нём надето. Я сделала судорожный ненужный вдох и тихо прошептала, ища пути к отступлению:
- Ричард?

Венеция, июль, ночь Феста дель Реденторе

Нет ничего продолжительнее времени – своеобразной меры вечности. Глядя на него с высоты Олимпа бессмертия, не видишь ни друга, ни врага, лишь невесть кем и когда созданную искусственную систему, протянутую вдоль тленных жизней. Существа, провозгласившие царствие венца природы, не ведали, что сами являются игрушками в руках наивысшего творца, поставившего над ними проклятых хищников – идеальных машин для убийств. Подчеркивая тем самым, что хрупким порядком правит хаос, потому как свет слишком прямолинеен и правилен, как, впрочем, и любое добро, а тьма наполнена тенями и многогранна в своих проявлениях. Нет ничего приятнее, чем, наслаждаясь своим предназначением, с упоением наблюдать, как на твоих глазах вершатся судьбы и меняется реальность. Однако порой забываешь, что безумие как гравитация, стоит только подтолкнуть – и незримая грань стерта. А ведь когда-то мы сами были смертными, пренебрегающими временем и сожалеющими о его утрате.
Быть может, в эту ночь судьба возжелала спустить с Олимпа собственную ставленницу, для начала напомнив цену времени, всего за несколько секунд переиграв сценарий истории. Я не могла проиграть в поединке взглядов, тянущихся друг к другу, словно жаждущие крови дуэльные шпаги, но уступала в силе, вследствие чего и ощутила себя райской певчей пташкой в клетке, бесцеремонно прижатой к мраморной груди Эдварда. Не выпуская из плена пальцев запястье, одна его рука уверено сжала мою талию, а другая взметнулась к человеку, не успевшему толком уразуметь, что происходит. Мгновение и – волны нестерпимой боли смертного, не находя иного выхода, электрическим разрядом разлились по церковной зале с высоким расписным потолком и колоннадой, ибо с разорванной глоткой он кричать уже не мог. Не уверена, что поступила бы гуманнее со своим полуночным ужином, но, увидев контраст алой крови, дорожками стекающей по бледной вампирской коже, впитываясь в белую ткань рубашки, интуитивно сжалась, понимая, что передо мной не меньший висельник, чем я сама. Едва вернув самообладание, я безотлагательным тоном потребовала отпустить меня, однако упрямый вампир, не внемля сквозящей в голосе угрозе, продолжал крепко удерживать свою жертву на месте, тем самым мысленно возвращая к расположению тел и событиям совместного полета через Атлантику.

На миг я растерялась. Это была совсем иная жизнь, настоящая, наполненная искренними проявлениями чувств и эмоций, оставившая после себя лишь горько-сладкий флер воспоминаний. Ныне же я пропиталась кровью, затмившей весь калейдоскоп ароматов, став неотъемлемой частью сущности, наркотиком, проклятием, благодатью. Сплетаясь в танцевальном дуэте со смертью, они всегда тенью следовали за мной из года в год, через века. А он, увы, просто играет, выхватывая из мыслей частички прошлого, взывая к остаткам человечности, удерживая при этом еще крепче, чтобы не вырвалась из цепкого кольца рук. Алое на алое, впитывая дурман крови в тонкий шелк вечернего платья. Ярость плохим союзником вплелась в словесную баталию, словно лесной пожар, распространяясь по венам огнем, вспыхивая и искрясь в ответ на каждое ответное резкое замечание мужчины. Упрямство против упрямства, разум на разум, но только в силе противопоставить мне оказалось нечего, и этой слабостью Эдвард пользовался сполна.
Меж тем безвозвратно рухнувший сценарий ночи, объединяя в себе обе истории, на наших глазах продолжал разворачиваться. На пороге церкви появилось двое служителей, которым я в соответствии с правилами вечных отвела роль группы зачистки, избавляющейся от хладного трупа английского лорда. Смешно и глупо тратить свое время на подобные мелочи, когда можно воспользоваться помощью послушных рабов моей воли, опутавшей их паутиной беспрекословного подчинения.

Кто бы говорил! – ядом растеклось в сознании в тот момент, когда он невесть зачем подхватил меня на руки, прокладывая маршрут в противоположную от выхода из собора сторону. Гнев и опасения плохо ладят меж собой, в редких случаях встречаясь на одной территории, предпочитая править поочередно, однако в данной ситуации обоим нашлось место в груди.
- Куда ты меня несешь, извращенец? – срывающимся голосом, я задала, как выяснилось, риторический вопрос.
Пунктом назначения стала крыша собора, обдуваемая прохладными ветрами с моря, приносившими свежесть и запах соли, звуки ленивого плеска колышущихся волн и далекие голоса людишек. Словно бисером на насыщенно-фиолетовом атласе блестели звезды, убегая за горизонт небесной дорогой скопления светил Млечного пути, любующихся своим отражением в мутных водах канала, не способного передать всего чарующего великолепия ночного небосвода, глубокого и живого космоса, растворяющего даже величие бессмертных. Вечно бы наслаждаться многоликостью теней и изменчивостью пейзажа, правящего миром от заката до рассвета, но тишину нарушают вопросы – слабая попытка разобраться в природе поступков вампира. А ведь, получив свободу, разумнее было бы развернуться и уйти, не оборачиваясь и не пытаясь узреть смысл лабиринтов логики, тем самым повторяя извечную женскую ошибку.
Звук падающего на покатую крышу пиджака отвлек от созерцания недосягаемой линии горизонта, где небо и волны сливались в единую тьму, и заставил обернуться, обдавая Эдварда смесью огня ярости и льда презрения. А он, беспечный баловень Фортуны, неторопливо расстегивая манжеты рубашки, украшенной кровавыми разводами, словно ничего не заметил, не почувствовал кожей и не прочитал в мыслях.

«Катись к дьяволу, дитя Люцифера!» - молниеносная реакция на колкость вызвала лишь снисходительный смешок. Хлопок разделил участь пиджака, разом добавляя жару в печь ночи, вновь кружа в памяти воспоминаниями того, как пальцы касались рельефа торса, скользя по покрытой бархатом стали, а разум упивался властью, способной причинить иллюзорную боль. Видимо, край крыши манил пропастью, будто магнит железо, не позволяя мне уйти, хотя желание было велико, а вопреки всему призывая подойти ближе.

Оставалось лишь снять туфли, сделав несколько бесшумных, будто танцующих шагов, и аккуратно занять место среди ангелов, обращенных лицом к городу, опускающемуся в морские пучины. И слушать, не перебивая своим голосом, слушать внимательно, раз уж судьбе угодна еще одна встреча, ради которой уже переписаны целые главы, ибо она единственная, чьей волей пренебрегать непростительно.

Он говорил тихо, воскрешая в себе то, о чем не каждому хватит духу рассказать, а уж тем более той, которую знаешь всего ничего, и смотрел куда-то вниз, где резвились темные волны, отливая серебром полной луны. Все счастливы одинаково, и несчастны по-своему. Единственное, в чем временно находишь призрак покоя – это чужая боль, липкий противный страх, слезы, крики, кровь, смерть – то, что способно отгородить от разума, выпуская наружу самых опасных демонов, превращающих своего хозяина в заложника нетленности и безумия.

Что ж, похвально не бежать от себя и не прятаться от правды, прибегая к своего рода амнезии, однако я все равно не понимаю, чем же ужасен гипноз?

Признаться, не один раз вспыхивало желание прервать монолог, но манеры позволили дождаться победного конца. Занавес, господа присяжные заседатели. Виновна, причем по всем статьям и сие отрицать бесполезно, бессмысленно. Медленно поднявшись на ноги, я подошла к краю на противоположной стороне собора, с грустной, уставшей улыбкой встречая собственное отражение в воде. Снаружи так же прекрасна, как и два столетия назад, а вот внутри…
- Дар чудовищен, говоришь, - не смогла сдержать ледяной усмешки. – А сама-то я, по-твоему, кто? Не мертвое и не живое проклятие мира людей. Монстр, застрявший в мраморном теле, неизменном холодном куске камня, идеальном в своих плавных линиях и изгибах, будто древнеримская статуя Венеры. А внутри даже не пустая полость, не вакуумное пространство, в груди самая настоящая черная дыра, ни намека на свет, на привычные для людей чувства и эмоции. Мы не живем гармонией…. Мы вообще не живем! Всего лишь существуем на хищных инстинктах, потому что такова наша темная природа, и ее не изменить. Себя не пересилить в борьбе с выжигающей горло жаждой крови, не заставить отказаться от очередного витка своих дней, не уйти от предназначения, - даже нежность тона не сглаживала жестокости слов. – И мне не мешает кровь на платье, ведь в отличие от тебя я хотя бы признаю себя палачом, находя извращенное наслаждение в смерти, потому что в этом мире мы не более чем совершенные машины для убийств, - гнев вперемешку с болью разрывали самообладание. – Дар ужасен? Да, равно как и я сама.
- Ты так и не поняла меня, - нарочито спокойно произнес он в ответ.
Конечно, женщины глупые и нелогичные создания, которые сами не знают, чего хотят. Где уж нам постигнуть премудрости мужского разума? Эдвард поднялся с края, медленно пересекая крышу по направлению к статуям ангелочков. Почувствовав на себе живое янтарное пламя, касающееся кожи спины, я резко обернулась. Ветер подхватил темные локоны и, играя, бросил их в лицо, заставляя по инерции опустить ресницы, повторяя смертную привычку.
- Ну почему же? Я могу вернуть тебе все воспоминания: сладость губ, приправленная легким флером боли, ощущение собственного варварского триумфа, растекающийся под кожей жар, вызванный касанием пальцев. Но вот в чем суть – зачем? – скользя ладонью по округлой колонне, я ненавязчиво увеличила расстояние между нами насколько позволяли рамки строения. – Ради того, чтобы пополнить список неоспоримых побед? Ведь их и так не мало, верно? – он сделал резкий вдох, собираясь что-то произнести, но я оборвала его. – Не спеши, подумай. Способности темной твари ужасны, следовательно, не считаясь с твоей волей, я могу забрать все, включая свое имя. А могу найти самый счастливый день твоей вечности и вновь оживить тот райский Эдем эмоций.
_________________

Венеция, июль, вечер накануне Феста дель Реденторе

- Ну же, конфетка, мадемуазель де Рош-Вилльер хочет с тобой поговорить, - слышу в трубке голос экономки.
- Нет, - кажется, малышка хмурится и тихим шепотом добавляет: – Она страшная…
- Простите, госпожа, упрямится, - уже обращаясь ко мне, произносит прислуга.
- Пенелопа не спрашивала обо мне? – это надежда или просто интерес?
- Ни разу за время вашего отсутствия в Монтроттье.

Ночь Феста дель Реденторе

Ночь темнее всего перед рассветом, когда на небе затухают мириады остроконечных звезд и блекнут чары колдовства. Она двулична, будто сплетаясь из нежности легкого шелка и холода железа, что зовет и манит во мрак своих объятий, которые обратятся прахом с первыми лучами рассвета. Но думать об этом абсолютно не хочется, пока на крыльях ветра через водную гладь канала льется мелодия, лаская звучанием нот и теряясь в темной дыре души. Давно ли я чувствовала себя мышкой в одноименной забаве капризной особы судьбы, смешавшей карты своего гадания? Достаточно, чтобы забыть калейдоскоп ощущений жертвы, чтобы слышать, но не слушать, упрямо не желая принимать чужую правду.
А ведь список существует, ты признаешь этот факт… Мы сами рисуем границы, разделяем в соответствии с критериями отбора и властвуем, подчиняясь сердцу или разуму. И если первого смело можно считать плохим советчиком, а в моем случае чаще молчаливым наблюдателем, то второй более объективен и эгоистичен.
Снова хочется отступить, странное и непривычное желание скрыться за очередной колонной, будто бы невзначай сточив маникюр о гладкий, блестящий серебром гранит, оставляя на нем борозды от ногтей, потеряться среди ангелов, немых свидетелей откровений, не способных поведать о том, что видели и знают. Хочется даже зашипеть, но котенок резко утратил свой голос, не в силах поцарапать, выпустив коготки, или чего больше - укусить. Эдвард вновь прижал меня к себе – окровавленный алый шелк к коже, разжигая внутри жар дурмана аромата крови, тело к телу, так близко, что в янтарной глубине глаз видишь свое отражение. Пропуская сквозь пальцы длинные темные локоны, он подчиняет тихим и спокойным шепотом:

Согласно канонам в танце ведет мужчина, уверенно и осторожно, будто в его руках ценность. Быть может нечто уникальное в своей нелогичности и капризах, что, растворяясь в переливах музыки и близости партнера, теряет осознание реальности мира, механики его объектов и законов. Ибо в пределах крыши собора не действует гравитация Ньютона, лишь притяжение двух тел, остро чувствующих друг друга, нашедших гармонию в пластике танца. Невзирая на бессонную вечность, я готова была вслух признать эту ночь видением, в котором остановилось время, песком замерев на дне часов. Но порой слова излишни, мы не стремимся им верить, опасаясь фальши яда красноречия.
Так волшебство ли это? Наверное, да… И оно таяло в переливах рассвета, расцвечивающего холст неба маслянистыми красками торопливо приближающегося восхода. Музыка смолкает, так вовремя возвращая в действительность к прагматичности и сдержанности, к той леди, которая полгода провела в Венеции, не найдя ничего романтического в каналах и мостах, площадях и узких улочках. Собственные демоны, пылая в пожаре воспоминаний, оставшихся только в моей памяти, нашептывали о сладости его губ, изо всей силы тянулись к желаемому. Но разве могла я идти у них на поводу, позволяя себе прихоть, опровергающую недавнее желание увидеть вампира на костре? Могла ли отпустить все то, из чего состоял сращенный с кожей последний слой моей маски, дать волю огню, в котором до тла сгорю сама?
Согревая теплом золотисто-карих глаз, Эдвард держал меня в кольце рук, внимательно смотрел в тусклые рубины, словно, отгородившись от чтения мыслей, пытался увидеть в них изменения, услышать что-то в сбившемся ритме дыхания, вызванном вполне очевидной причиной. Не выдержав взгляда, я опустила ресницы. Проиграла, выпутываясь из нежной стали его объятий. Медленно вдох-выдох в попытке унять сжимающее грудь напряжение. Но все безуспешно… Скользнуть бы по твоим устам своими и свернуть шею…
- Тебе пора. Уходи, пока я не передумала, - браво самообладанию и манерной решительности тона.
В блестящей тигриной охре его очей сверкают отблески рассветного пламени, на губах расцветает улыбка, приковывающая к вампиру все внимание. Как будто до этого я пыталась утаить хоть малую толику, отдав должное окружающим декорациям подлунного мира. Плавный хищный шаг по направлению к «мышке», всего один, чтобы второй в этом «вальсе» она сделала сама, вновь упав в приятный жар его объятий, требовательных рук и идеально очерченных губ. Однако вместо этого я скользнула за колонну, прижавшись спиной к холодному камню, пожалуй, даже ледяному в контрасте с обещанным призом за слабость духа. Каждая секунда промедления как подписанный кровью смертный приговор, самоубийство.
Уходи, пожалуйста, уходи, пока я тебя отпускаю. Пока не рвусь отобрать эту ночь…

Он, не ища легких путей, проигнорировал наличие лестницы, предпочитая более быстрый способ – спрыгнуть с крыши, исчезая в предрассветном полумраке, словно поднимающемся от земли. Раскаленный огненный шар солнца медленно выкатывался из темных морских вод, скользя лучами по золоченым флюгерам, покатым крышам и увенчанной ангелами церкви. Ненавижу раннее утро: горячие порывы солоноватого юго-восточного ветра, розовеющие на восходе пенные барашки волн, разбивающихся о набережные, проснувшихся певчих пташек, но больше всего людишек, случайных прохожих, замечающих алмазную крошку вампирской кожи. Пока дневное светило не поднялось в лазурную высь и не затопило город светом, необходимо вернуться в свой номер в отеле Danieli, однако так не хочется покидать крышу собора и уже приглянувшихся белых крылатых младенцев.
Они так похожи на моего ангелочка с большими васильковыми глазами и золотистыми кудряшками, заплетенными в тугую косичку с розовой лентой, малышку, которая избегает и боится меня, будто подсознательно чувствует, что ее родителей не стало благодаря «доброй и заботливой» леди, живущей в замке по другую сторону озера Анси. Ирония судьбы – невозможность даже хрупкой иллюзии, ведь нельзя любить бездушную мраморную статую, ко всему еще жестокую и темную в соответствии со своей сущностью. Нет ни спасения, ни лекарства. Мир в красном свете – пожалуй, такова концепция реальности, в которой одиночество – молчаливый спутник вечности, что бы ни говорил Эдвард об иной жизни.
Факты непоколебимы даже при взгляде под другим ракурсом. Возможно, когда-нибудь я по-иному взгляну на явь, увидев калейдоскоп красок и страстей через призму восприятия этого слишком привлекательного в своей самоуверенности вампира, то ли с угрозой, то ли в шутку, играя роль оракула, предрекшего еще одну встречу.
Вернуть тебе все, что забрал мой дар? Что ж… Я так и сделаю, предложив выбрать эквивалент стоимости, не продешевив ни секунды, иначе сделка не состоится. А тебе нужен этот недостающий фрагмент пазла, равно как и мне глядеть в осколок черного зеркала, день за днем повторяя свою мантру – ты сильная, согреешься сама.
Выходя из церкви, бережно собирая воедино часы короткой южной ночи, приправленной жарким танцем, я почувствовала холод, понимая, что хочу огня…

»» 17.12.12 12:02 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки
_________________

Время удивительная вещь, его течение никогда не совпадает с нашими желаниями. Когда мы хотим чтобы время замедлило ход оно несется как сумасшедшее, а когда мечтаем чтобы все быстрее закончилось, то секунды словно превращаются в года, а минуты в столетия. Это не зависит от того кто ты есть на деле, будь ты вампир, оборотень или просто человек, сей дурацкий закон действует одинаково.
Сейчас я была заложником времени, и откровенно фарсила пользуясь этим фактом и положением жертвы. На это съиграло множество факторов и то, что я патологически ревнива, пьянящая сытость, нахальство, страсть к боли и умелые руки мастера по имени Маркус Вольтури. Как обычно мне помог В.К., как обычно он следил за мной, но с другой стороны Франция стала его вотчиной, имел полное право. Собирая меня по кусочкам он постоянно что-то нашептывал своим скрипучим голосом, были то проклятья на румынском, неведомые молитвы или же просто песенка для того чтобы процесс шел веселее, мне как жертве было все равно. Важным оставалось одно – результат, а он как раз таки оказался просто великолепен.
В один из теплых вечеров, я стояла на каменном балконе наблюдая за закатом солнца и так далеко ушла в свои воспоминания, что не обратила внимания, как Виктор тихо подошел со спины и заговорил
- Знаешь я ведь многое предпринимал… - вздрогнув я повернулась к нему лицом – прости думал ты слышала
Рука легла на плече в попытке расположить или успокоить
-Я воровал тебя, преследовал письмами, угрожал , шантажировал, пытался омолодиться , ради одной лишь своей цели. Не так давно пришло осознание все это тлен, никчемные поступки. – на секунду он замолчал – сейчас я скажу лишь слово оставайся
-Но мне, я даже не знаю – он тут же прервал мое сбивчивое объяснение
- Ты не будешь испытывать нужды, будет все что захочешь.
- А если я захочу назад к нему, туда откуда ты меня украл однажды
- Значит я куплю тебе билет и буду ждать когда он снова оступиться, чтобы забрать тебя обратно.
Спустя два месяца
Меня поселили в местечке под названием Исси-ле-Мулино, в просторной квартире занимающей весь этаж под крышей, со мной жил телохранитель Нуадир , он был холодный как вампир, но его сердце все еще билось. Генетика неудачно пошутила над мужчиной подарив ему ужасно белую с пониженной температурой кожу, а он подъиграл ей и украсил себя шрамами нагоняя дополнительный ужас. Виктор пообещал обратить Нуада, если год я проведу под его надзором без приключений. Придумав легенду про бедных брата и сестру мы неплохо существовали вместе, Виктор игравший роль отца семейства приезжал по вечерам привозя мне подарки из камней и золота. Сегодняшний день проходил по обычной схеме, если только исключить мое игривое настроение, утро мы провели в тренировках по фехтованию и простой рукопашной схватке. Нуад даже пару раз попал по мне, чем был несказанно обрадован. Выйдя из душа к обеду уставилась на лежащий на столе телефон, звонки были редким делом и основной абонентом был «отец», в мыслях всплыл до боли родной образ, надеясь на то что номер остался прежний быстро набираю смс:
«так что было в том письме на выставке»
Кому пишешь – поднимает голову Нуад от очередной механической шкатулки, которую кропотливо собирал уже неделю
Мужчине — улыбнувшись протягиваю ему маленькую шестеренку пинцетом
Отец не одобрит
Возможно и так, это будет не в первый раз — экран телефона загорелся ответом
"на тот момент довольно важное сообщение"

"важное настолько, чтобы снова сбежать?" - постучав ногтем по столу отвечаю , или скорее требую ответ

"королеве нужна была свобода" загорается на экране , улыбаюсь представляя его

"два месяца назад, я думала так же "

"что же ты думаешь сейчас?"

"свобода есть пустой звук когда ее не с кем делить"

"я бы тоже своей поделился"

Что ответить на последнее я не знала, да мы были оба странные уходили друг от друга чтобы встретиться вновь, обижали чтобы потом вымаливать прощения на коленях, делали много гадостей о которых жалели, многое боялись совершить, о еще большем даже не думали. Существовала лишь одна правда даже в те короткие мгновения единения мы были счастливы и это было главным. Он был для меня половиной, телом, духом мыслями он был как кусочек меня. Однажды я обманула его, год назад отдав душу волку , в том речном трамвайчике на Сенне, но ведь вампир бездушен
Я хочу рисовать — оборачиваюсь к Нуаду наблюдавшему за мной с кружкой кофе.-Париж , башню , реку и трамвайчик
Хорошо я пойду займусь машиной

Вечер набережная
Мы выбрали идеальное место, расположившись в тени деревьев я начала работать, «брат» сидя чуть выше продолжал возиться со шкатулкой, через пару минут ветер донес запах ванили.
-Нуааад – вопросительно протягивая имя мужчины тянусь рукой к телефону
Прости, не смог пройти мимо, я с ума схожу от ванильного мороженого.
" Знаешь вчера я ела ванильное мороженое, по-настоящему с холодом на зубах сладким вкусом и прочими штуками. Не думала что это так чудесно.Я бы хотела поделиться этим ощущением с тобой"
ответ пришел быстро
"Ты всегда любила ваниль и карамель ))) А я уже который день слушаю необычную тишину. Думаю ты бы тоже услышала и она бы тебе понравилась"

"Тишина. Звучит заманчиво, но звук воды вьющейся о камень куда лучше" снова представляю его сидящего рядом

"Не важно что, тишина тенистого сада, шумный водопад, незатейливые узкие улочки, важно с кем. Ты так не считаешь?"

" а ты стал романтиком "

"Возможно влияние окружающей обстановки )))"
Переписка напрочь отвлекла от рисунка, раздумывая над ответом и подняв глаза, я заметила что пейзаж изменился, в мою сторону двигался не кто иной как Альфа, все в той же кожаной куртке. Незнакомец явно напрягал своим видом моего спутника, потому что тот оставил все и спустился ко мне вплотную. Очень любопытно за кого волк примет Ну? Набрав послание смс “Я скучаю по тебе” сыто улыбнувшись перехожу на английскую речь
-А ты все так же пахнешь Сэм – видя как он удивлен встрече ласково добавляю – Псиной
-Не хами мне детка, ты же знаешь - начинает шипеть на меня Альфа, выходя из себя, боковым зрением вижу как блестит лезвие ножа в руке Нуадира
- Нуад , спокойно, это мой давний знакомый. Иди отдохни.- поднявшись я погладила мужчину по той руке в которой было оружие.
- Какими судьбами ты оказался тут ? Долг позвал истреблять нас и в Европе или простая человеческая ностальгия

»» 25.01.13 14:30 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки

.....
"Я чую тебя!" услышала я крик, потягиваясь, уже почти стОя у кромки воды.
Бессмертный.. не успею...
"" – услышала я его рык– ""
-Собралась искупаться там где никого нет, но видимо.. бесполезно,-я окинула его взглядом с головы до ног, в мгновение ока скинула мокрую тунику, оделась и сказала,-не буду тревожить тебя и твою, по-видимому, собственность.
И на предельной скорости умчалось из этого, как мне вначале казалось, райского тихого местечка..
Здесь мне не дадут отдохнуть... придется искать другие уголки...

..... год спустя

помотавшись по разным уголкам света...
была я и на Аляске, и в Сибири, и в Гватемале, и в Африке...так и не нашла что мне с собой делать.
я сама от себя устала.
никого у меня нет...
зачем я?
никому нет дела..
все что было у меня последние несколько лет.. все пропало.. кануло в лету..
ни дома.. ни клана.. ни.. места или существа.. которому могла бы быть близка или интересна..
НИ-ЧЕ-ГО
совсем.
а в том месте где была..
мысли сбились, запнулись, а разум ёрничал...
*да-да, договаривай, дорогуша, что там где у тебя раньше было??*
я разозлилась на этот въедливый голос!
ДА! представь себе! Была, была у меня душа!
Не докажешь.... прошелестел въедливый голос

Мне надоело копаться в себе, и не понравилось направление моих мыслей, потому я добралась кое-как до города, оттуда- до ближайшего аэропорта и вылетела туда, где был единственный добрый врач..
Карлайл...
с такими настроениями как у меня, мне пора в психушку.. подумала я
Наконец-то! возопил въедливый.
Сев в самолет и успокоившись, я немного забылась.. вспоминая как впервые приехала в Форкс,чтобы найти проклятущий Анкх..
незаметно время пролетело и самолет приземлился.
Я наняла машину и выехала В сторону Форкса..

»» 30.01.13 19:37 Форкс

Я проснулся от жуткой головной боли, которая сдавливала мой мозг, во рту все пересохло, да так, что невозможно было выделить хоть каплю слюны. Подняв кое-как голову, я бросил сонный взгляд на рядом стоявшие часы. Половина девятого. Для альфы стаи, просыпающийся ни свет ни заря, это непростительно поздно. Память медленно, но верно стала возвращаться ко мне. Сейчас я не в Форксе и более того не в Штатах. Я сонно обвел взглядом комнату. У противоположной стены стоял маленький диванчик с клетчатой обивкой в серых тонах. Над ним висели полки набитые книгами. Окна, под которыми тоже выстроились книги, были задернуты длинными миткалевыми занавесками, через которые с немалым трудом пробивался дневной свет. Я еле поднял свое разбитое тело с кровати. С силой протер глаза, вдавливая их в глазницы, резко помотав головой, словно отгоняя всю боль и воспоминания из неё, встал с кровати и прошел в ванную комнату, по дороге сбив пару-тройку пустых бутылок, разбросанных по комнате.
Я снял эту квартиру на окраине Парижа три месяца назад. Не знаю, с какого дня вся моя жизнь полетела в тартарары, но в один момент настал предел всему и я не придумал ничего иного, как сбежать, туда, куда глаза глядят.. А смотрели они прямо на этот город. Уж по какой причине, я не знал, вернее не хотел вникать в суть своей психики. Но для меня стало почти ритуалом прохаживать по набережной и наблюдать за медленно проплывающим трамвайчиком. Наверно человеческая натура гнала меня туда, где было хорошо. Правильно ли это, я не знал. Время рассудит и расставит все по местам.
Как-то прогуливаясь вдоль Сены, я наткнулся на одного паренька, который и привел меня на ринг. Вот тут я расслаблялся и всю свою накопившуюся агрессию выплескивал там. Мне как то легко было проводить бои сначала с молодыми и начинающими соперниками. Но с каждым разом соперники становились все профессиональнее и бои жестче. Вот тогда я расслаблялся по полной. Кто бы мог подумать Сэм Улей боксер. Через какое-то время я стал узнаваем в тех кругах, где интересовались боями. На меня ставили ставки. Были бои, в которых я терпел поражения, но все чаще выигрывал. Тренировки становились интенсивными и изматывающими, но лучше физическая усталость, чем эта неудовлетворенность своей жизнью. Свою волчью суть я старался задавить, но в последнее время природа брала свое и мне все тяжелее было с нею бороться. Волк требовал выхода. Я не обращался все это время, пытаясь забыть, кто я есть. Но я так же знал, что рано или поздно, это произойдет. Вопрос когда и каковы будут последствия.
Едва взглянув на свое отражение в зеркале, поморщился от того, что там увидел: трехдневная щетина, рассеченная губа, заплывший правый глаз и сальные волосы. Видимо чудно я вчера покуражился. Сегодня я хотел выследить одного человека. Для этого не мешало бы привести себя в порядок. Повернув кран, я встал под теплый душ. Тело ныло и в местах, где были ссадины и порезы жгло. Но, сцепив зубы, я продолжил намыливать себя.
Одев синие джинсы и накинув черную кожаную куртку, я быстро покинул свое убежище. Следить я собирался за Фердинандом Боксиа по прозвищу Тень. О нем ходили слухи, что никто не видел его лица, лишь только силуэт.. и там, где появлялась его тень, была смерть. Отсюда и его прозвище. Лишь одному человеку удалось увидеть его воочию и этот человек сейчас лежал в моигле. По его описанию Тень был невысоким, худым, можно даже сказать тщедушным, с небольшими пролысинами, которые он тщательно зачесывал и зализывал. Лицо вытянутое, слегка длинный нос и маленькие серые глаза, которые смотрели на мир холодным, безжалостным взглядом.
Встав за угол многоэтажного здания, я приготовился ждать. Улица была оживленной. По мостовой туда-сюда сновали люди. Прошло уже около часа, а Тень еще не появился. Я устало облокотился о столб, весь покрытый бумажками-рекламой, афишами и объявлениями. Взгляд узрел объявление об очередном бое нашего клуба, победитель этого боя выйдет на ринг со мной. Мне надо было присутствовать на нем, чтобы видеть предполагаемого соперника в лицо, изучить его манеры, приемы, ужимки, посмотреть в глаза. Но это дело было важнее предстоящих боев, это был вопрос чести.

Прошлое — коварная штука. Иногда оно оставляет неизгладимый след, а иногда окутано мягкими и легкими воспоминаниями. Но если погрузиться во мрак слишком глубоко, кто знает, каких чудовищ ты там пробудишь?
Сегодня был не удачный день. Мне опять не повезло. Объект для наблюдений буквально сквозь землю провалился. И теперь придется возвращаться к самому началу поиска. Вечерело. Я шел вдоль Сены, хмуро наблюдая, как мелкая рябь покрыла поверхность воды. Набережная постепенно становилась безлюдной. Сложив руки в карманы куртки я всматривался вдаль. В голову лезли непрошенные мысли и воспоминания, которые я старался выкинуть из головы. И вот когда я почти это уже сделал, внутри меня встрепенулся волк. А это был верный признак того, что где-то поблизости вампиры. Ветер донес этот тщедушный запах мертвячины. Давненько его слышал. Я насторожился. Яростный ком внутри меня стал расти и рваться наружу. Сознание подсказало, что этот запах я знал и сразу засосало под ложечкой. Повернув голову вправо, я увидел её. Как долго мы не виделись! Все так же грациозна и надменна. Все тот же наклон головы и в прическе торчит карандаш. Я хмыкнул. Она что-то быстро набирала по сотовому. Тонкие пальчики бегали по сенсорному экрану и память подбросила пару других моментов, связанные с удовольствием иного рода, чем просто их лицезреть. Я сделал движение в ее сторону и тут же возле нее нарисовался какой-то урод, который загородил её от меня. Я не сбавил ход, лишь сцепил ладони в кулаки и старался раньше времени не обратиться.
- А ты все так же пахнешь Сэм – я удивленно уставился на Дору, неужели помнит меня.. пронеслось в голове – Псиной ..
Это уточнение лишь добавило уверенности в моем первоначальном предположении.
- Не хами мне детка, ты же знаешь…
Замечаю, как блеснуло лезвие ножа в руках альбиноса и приготовился ждать нападения.
- Нуад, спокойно, это мой давний знакомый. Иди отдохни. – Дора встала и погладила этого выродка по руке. - Какими судьбами ты оказался тут? Долг позвал истреблять нас и в Европе или простая человеческая ностальгия.
- Вижу твои вкусы не меняются. Блондины наше всё, да Дора? – игнорируя ее вопрос, киваю в сторону тощего урода, делаю шаг и приближаюсь к ней вплотную так, что видны её увеличивающиеся зрачки.. а она не так хладнокровна, как хочет показаться.. эта мысль доставляет удовольствие.
- Не тебе мне говорить о моих вкусах, уччи. – медленно выплевывает каждое слово вампирша, - и я не люблю, когда мои вопросы игнорируют..
Я внимательно рассматривал её. Черты лица ни на йоту не потеряли своей красоты, казалось стали еще красивее, если такое возможно в принципе. Точеный носик, ярко выраженные скулы, мягкие, пухлые губы и глаза.. Боги, какие у нее глаза! Она вздернула свой маленький подбородок и от негодования её ноздри дернулись. Мне всегда нравилось, когда она злилась.
- Не хочешь пройтись? – я вытянул руку и показал на набережную, - может покатаемся на трамвайчике, как люди.. помнишь? – подмигиваю и смотрю в ожидании..
Говорят в одну реку дважды не войдешь, но для того, чтобы подтвердить или опровергнуть это изречение, надо испытать это на себе, что я и намеревался сделать.

»» 04.02.13 20:37 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки

Он сидел на песке, обнимая себя за колени.
Шоколадный цвет глаз перепачкан оттенками боли...
Повзрослевший на жизнь, он молчал. Лишь на пару мгновений
Посмотрел на меня и шепнул: "А у смерти - вкус соли".

Не позволил коснуться плеча и столкнул мою руку.
Усмехнулся и снова шепнул: "Сострадание к черту.
Мы жалеем врагов, но не членов семьи или друга.
Милосердие - яд, и при том наивысшего сорта." (с)

Он как всегда был чуть более... Позволял чуть более возможного, говорил чуть более нужного , делал чуть более... Даже внешность, он выделялся тут чуть более, чем остальные , чем местные арабы или даже Нуад. Чуть выше, чуть громче, чуть длиннее волос, чуть рассеченная губа и чуть было не вырвавшийся наружу зверь. В этом был и оставался он, будь то прошлое либо сегодняшний вечер. Меня всегда забавляла его простота, его категоричность, четкое разделение на плохо и хорошо , никаких между или возможны варианты.
- Вижу твои вкусы не меняются. Блондины наше всё, да Дора?
Он подходит почти в плотную, отчего запах крови усиливается, раны, раны у него по телу кучи травм, половина которых настолько свежи что их может учуять даже вчера рожденный вампир. Это настораживает, ведь они должны заживать "как на собаке". Так уж исторически повелось, что брюнеты бегут от меня не исключая даже родного брата. Но кто он такой чтобы осуждать мои вкусы - Не тебе мне говорить о моих вкусах, уччи. Я не люблю, когда мои вопросы игнорируют...
Два сердца учащенно бились рядом со мной, создавая ощущение, что еще немного и моя голова взорвется от этого тук-тук-тук. Один готов напасть в любую секунду , другой взволнован, удивлен или даже чуть возбужден. Но это лишь догадки , истина одна - нас всегда тянет туда где наши воспоминания, так я сломя голову рвусь к уже давно сровнявшейся с землей могиле, Нуад собирает механические игрушки, а Альфа его тянет в город любви. Романтичный волк, знаю я одного вампира который здорово бы посмеялся этому определению. Проблема заключается в другом, когда мы получаем то что хотим, когда воспоминания так или иначе воплощаются в жизнь, мы впадаем в панику не зная что делать со свалившейся на голову благодатью. Сейчас с Сэмми произошло как раз то самое, наверняка меньшее, что он рассчитывал это увидеть тут меня да еще с парнем, напоминающим мелок.
- Не хочешь пройтись? Может, покатаемся на трамвайчике, как люди.. помнишь?
Он неуверенно провел рукой в сторону Сенны и подмигнул, в ответ я пожала плечами. Раз сегодня вечер встреч с прошлым почему нет. Рядом вяло запротестовал Нуад, о если бы парень знал что за создание, этот слегка потрепанный парень, то протестовал бы он куда более рьяно.
-Лу, нет, отец будет в бешенстве, сначала оторвет мне голову, потом найдет вас и оторвет голову ему, а уже потом примется за тебя.
- Успокойся, я позвоню отцу и все расскажу, забери акварели и езжай домой – достаточно резко отвечаю «брату», давая понять что он должен меня оставить. В конце концов, может я хочу «ужинать», а в моих охотах он участвовать не должен. Через несколько минут мы остались вдвоем на пустынной набережной.
-Урод, - бросил вслед уезжающему Порше Сэм
-Не хами, он делал то, что считал правильным, за то время, что ты играл в Альфа самца многое изменилось – я уверенно шла в сторону трамвайчика, выводы, которые лезли в мою вечную голову были не так радужны. Достаточно сопоставить несколько интересных фактов как вырисовывалась до боли знакомая арена, «Колизей» он либо был там либо скоро попадет туда, ведь хозяин этого заведения питает особую страсть к оборотням как и местная публика.
-У тебя есть отец? – он догнал меня уже на мостике, попытался посмотреть в глаза, но ветер не позволил этого сделать, пряча лицо за волосами.
- Знаешь мне так понравилось врать себе, что я человек. Не могла остановиться.- загудел мотор и трамвайчик тронулся в сторону расположенного не далеко моста, он снова стоял у кормы и смотрел на воду, снова молчал, а мне опять было стыдно. Чертово дежа-вю
-Борегар, меня зовут Анна-Луиза Борегар или просто Лу, а тот не дружелюбный парень похожий на сливочное эскимо мой брат Нуадерин Борегар. Мы живем в Исси-ле-Мулино, а отец тут в пригороде. – на мгновение замолчав я тихо подошла и стала рядом.
- Он богат, безобразно и бессовестно богат, а ты сам понимаешь, чем это чревато. Он похож на ворона длинный острый нос, седые волосы гладко зачесаны назад, а в глазах линзы серые почти бесцветные придающие взгляду еще большего холода.
Ветер дул в лицо унося естественный запах каждого из нас, предлагая в обмен обрывки чужих фраз, кажется даже признаний, слез и запах свежей выпечки и кофе. Мы оба молчали просто смотрели на реку думая о своем, вспоминая прошлое
-Хочешь совет, как человек человеку – подвожу я к интересующей теме
-Давай- пожимает он плечами в ответ
-То чем ты занимаешься сейчас, не лучшее из того что можно выбрать.
Он попытался что-то возразить, но не слишком старался ведь доводы были очевидны
- Не спорь, я по первому дуновению ветра на набережной, определила сколько на тебе травм, и не все они свежи. Возможно он тебя уже заметил, а если нет то сделает это в скором времени. И тогда никто не сможет тебе помочь, ты будешь с ним всю оставшуюся жизнь, а она поверь мне, очень скоротечна в таких заведениях.

»» 19.02.13 16:08 Альтернативная реальность

Что упало, то бухало ... (с) Из уст великого экспериментатора.

Карнавал во Дворце дожей. Венеция. Недалекое прошлое.

Я медленно прогуливался вдоль гудящего веселья с бокалом алого блаженства в руках. Делая глоток за глотком, рассматривал окружающих и не переставая восхищаться великолепием и роскошью этого места. Мысли роились в голове, то замолкая на миг, то с новой силой возвращаясь навязчивыми идеями. Отчетливо ощущалась пустота в голове, будто невидимыми щитами закрыли доступ к моим способностям. Это напрягало, очень, по той простой причине, что я пользовался ими достаточно часто, себе в удовольствие, никогда особо не церемонясь. А что предосудительного в желании жить с комфортом? Вот и я говорю: ни-че-го.
Так, блуждая в своих мыслях, я остановился перед огромной мраморной лестницей, расписанной золотой вязью узоров и украшенной драгоценными камнями.
Еще одна драгоценность, украшенная шелками, расшитыми золотом, стояла в нескольких ступенях от меня. Девушка изо всех сил пыталась сохранить равновесие, неуверенно держась за перила лестницы. Было заметно, что это дается ей с большим трудом. Судя по всему, она была то ли пьяна, в чём я лично сомневаюсь, то ли сейчас просто грохнется в обморок, а вот это весьма вероятно. Из-за каши в голове, я никак не мог определить, кто передо мной, и что от нее ожидать. Подумать дольше не дали, так как рыжее чудо свалилось мне в руки, потеряв по пути большую часть своего гардероба. Белоснежная шелковая накидка разлилась у ног мерцающей золотом лужицей, а незнакомка с удивлением уставилась на меня.
почему-то смущенно произнесло рыжеволосое создание.
- Прощаю. - Ухмыльнулся я, стараясь поставить девушку на ноги. - Откуда ты свалилась, небесное создание?
Мой вопрос остался без ответа, так как приняв вертикальное положение, она вновь едва ли не оседает на мрамор пола.
Картина маслом: я в образе пирата стою у роскошной мраморной лестницы главного зала, на руках у меня полураздетое бессознательное чудо, у ног то, что когда-то было шелковым одеянием моей ноши. В общем, хоть сейчас снимай кино. Камера! Мотор! И ... главные действующие лица осторожно пробираются к выходу ни с кем не попрощавшись. Кина не будет, кинщик спился.

Уходим, уходим, ухоооодим. Наступят времена почище ... (с)

Тибет. Несколько часов спустя.

- Майк, Лин со мной...Да, походу в Тибете...Аха, за просветлением...Да, и она с нами.
- Дэээй, ну ты идиот, конечно! Нафига тебе эта Древняя сдалась? – На том конце провода явное недоумение смешивается с характерным бульканьем чего-то горячительного.
- Я ни с кем не связывался – это раз, она сама свалилась мне в руки – это два. Да и вообще, она все еще без сознания, надо было дать ей распластаться посреди дворца? И...знаешь что, Майк, а не пошел бы ты туда...сам знаешь куда.
- Ну и куда мы попали? - Я положил телефон в карман, повернувшись к Колину.
- Что заказывал, - Лин развел руками, акцентируя внимание на окружающей местности, - то и получил. Нужно конкретнее выражать свои желания.
- Спасибо и на этом, только вот что с ней теперь делать?– Я размышлял вслух, и вопрос скорее был риторическим.
- А все, что захочешь, - заговорщицки подмигнул друг, похлопав меня по плечу.
- Спасибо, пока пожить на этом свете хочется сильнее, чем ... все что захочу.
- Ой, простите, благородный лЫцарь, - в примирительном жесте Колин поднял руки ладонями вперед. – Какого черта мы тут делаем?
- Она что-то бормотала про щиты, крылья, аромат зеленого чая и Тибет. Логично, что это было первое место, которое пришло мне в голову. Периодически приходя в сознание, она называла меня Кеншин. Странное имя, надеюсь он ей друг.
- Короче, я пойду, а ты тут как-нибудь сам, ок? – Не долго думая, Лин собрался раствориться в предрассветном тумане.
Делаю ему знак рукой, чтобы подождал меня. Он удивленно смотрит, подняв бровь, мол «а с Этой что делать будешь?»
- Хорошо, что подобных нам можно найти везде, если знаешь где искать. – Отвечаю вслух на его немой вопрос. – Уверен, она не заблудится.
Присев на корточки, приглаживаю ее растрепавшиеся длинные локоны
- Счастливого пути, Древняя, - поднимаюсь на ноги, похлопывая руками по карманам в поисках сигарет. Черт, забыл, что пираты не пользовались зажигалками.
- Подбросишь домой? – Поворачиваюсь к Колину, подкуривая от его сигареты.
- Без проблем, - пожимает плечами, - тебе как постоянному клиенту положена скидка. И вообще, наши поезда, самые поездатые...
- Заткнись, а. Философ. – Поднимаю с земли белоснежную накидку, расшитую золотыми драконами.
- Да ты фетишист, брат. – Улыбается самый поездатый...
- Хмм...возможно, - перекидываю накидку через плечо, шагая в поток воздуха вслед за моим проводником.
Два вампира благополучно растворяются в туманной мгле. Уверен, с ней все будет в порядке. Такие, как она, врятли захотят отблагодарить свидетеля собственной слабости и беспомощности, так что, уходим огородами, Дэй.

»» 05.02.13 21:46 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки
_________________