Анна в своем аду

Ого-го, две главы зараз - еще куда ни шло А вот читать по одной - катастрофически мало
Даша, спасибо, прочитала с большим удовольствием. Сама не пойму, но стиль изложения жутко нравится: в нем ничего лишнего, словно это платье нужного фасона, пришедшееся как раз по размерчику

О, ну тогда стоит пожелать полноценного и беспробудного отдыха И воодушевиться для продолжения истории об Анне
Еще раз мерси за новые главы

а я как раз собиралась сегодня вечерком заглянуть сюда, нет ли обновления, и вуаля, таки есть )) Спасибо!
А у Ника и Анны намечается роман или мне показалось? Наверное такое спрашивать у автора нельзя, а то вся интрига теряется. Но я все таки спросила интересно мне

А я подозреваю, что у Марии с Ником прежде были куда более близкие отношения... до сих пор чувства раскалённые...

хм, даже не думала об этом, но возможно так и было ) От Ника всякое можно ожидать, он девицам налево и направо предлагает выйти за него )

давненько не было обновления. Я соскучилась по героям )

жду

(мрачным голосом):
- А две недели уже прошли...

Вернулась, решила забежать, посмотреть, что тут и как, а у меня в теме столько приятного наговорили... Спасибо!!!
Главу писать начала, но на этой неделе могу не успеть. По уважительной причине: пока я отдыхала, у меня мальчик сбежал. Так что вместо того, чтобы зависать на форуме, писать продолжение и заниматься прочими важными делами, я целый день просматриваю резюме всяких раздолбаев
Но я постараюсь ускориться. А то опять, получается, у меня проду выпрашивают. Аж стыдно.
_________________

Вот и Даша заглянула! Мы соскучились и по тебе, и по героям, но можем ещё потерпеть. Желаем вдохновения, и пусть не затупится твоя клавиатура!

Почитываю один сайт страшных историй, и в связи с этим случилось у меня интересное наблюдение. В рассказах о встречах с покойными нередко упоминается: гости с того света говорят, что там у них "много работы", "все работают", "тяжёлая работа" и т.п. Увы, никто конкретно не объясняет, что за работу нужно выполнять, но прочитанное наводит меня на такие мысли:
1. Выражение "На том свете отдохнём!" ошибочно. Придётся и там горбатиться. А как обстоят дела с зарплатой, стажем, пенсией...?
2. Вопрос к уважаемому автору. Дашенька, неудобно отнимать у тебя время, но уж очень любопытно узнать "анатомию" романа... Когда ты задумывала написание "Анны...", то знала подобные истории о "загробной" работе? Или руководствовалась своей фантазией?

Уууу, я много страшных историй прочитала, когда только начинала это писать! Но про то, что гости с того света работают - ничего не попадалось. А может, не запомнилось просто...
Задумывая сюжет, я почему-то как само собой разумеющееся считала, что работать там они будут. Видимо, в наших представлениях о загробном мире это заложено. А как еще? Надо же как-то карму отрабатывать! Если не в процессе множества перерождений, то на "том" свете. Наверное, корни этих представлений уходят очень глубоко... Но логика ясна: если убрать неминуемую ответственность за проступки, исчезнет мощный стимул для социально приемлимого поведения.
Ой. Остапа, кажется, понесло...
Вот про больницу я как раз на основе историй о загробном мире писала, кстати. В том числе жуткого рассказа пятилетнего ребенка о том, что "ко мне бабушка приходила. Она не умерла, она в больнице лечится..."
Вот это, ИМХО, действительно сюрреалистично. Потому и страшновато немного.

На потрындеть у меня время всегда есть. Эх (((
Сама-то все еще надеюсь, что на том свете таки отдохнем... фиг бы с ней, с зарплатой, пенсией... и со стажем тоже фиг бы...
_________________

Всем привет.
Дашик, я тут немного потерялсИ, так что извиняй)))

пошла читать)))
___________________________________

Даша, спасибо за ответ. Я из тех читателей, которым история написания книги не менее интересна, чем сама книга.

Ну, а мистика - вообще отдельная тема. В литературе - любимый жанр, а в реале - ну нафиг Имеется некоторый опыт.


Светлана, потрясающе! Полностью соответствует настроению романа!

P.S. А насчёт потрындеть - я тоже не против, даже совсем наоборот. Обращайтесь

ух ты!!! Я в восторге! Спасибо-спасибо))
А я в ответ щас главу выложу. Вот проверю хоть как-нибудь, и выложу. Заранее извиняюсь за качество - тороплюсь(((

Ну уж прям-таки история Так, лезет в голову всякая фигня, сижу и записываю...

Приятно слышать
_________________

 » На Заставе.

Всю неделю мела метель. Снег несся по косой, днем – крупными, влажными хлопьями, облепляющими с головы до ног, стоило только выйти на улицу, а ночью, когда становилось холоднее, сыпал мелкой обледенелой крошкой.
Свободное от работы время мы проводили дома, подъедая остатки запасов и донашивая последние стираные вещи. Нам с Марией совершенно не хотелось тащиться в такую погоду в центр, просить Ника принести что-либо – тоже.
Всю эту неделю мы не разговаривали друг с другом. В буквальном смысле, не говорили ни слова, даже не просили, к примеру, за столом передать соль. Мы не ругались (по крайней мере, больше обычного), просто так получилось, что у каждого нашлись причины уйти в себя. Мария, вернувшая память, которая облегчения ей так и не принесла. Обреченный на вечное заключение Ник с его неприязнью ко всему и вся. А я…
Я понимала, что кроме них у меня здесь, в общем-то, ничего и нет. Но кто мне на самом деле эти люди? Если я вдруг исчезну и никогда уже не вернусь, вспомнят ли они обо мне? Пожалеют? Возможно, заметят-то не сразу.
Никому здесь нет до меня дела. Порой я завидовала Розе и другим, кто живет на фермах: вот где люди поддерживают друг друга! Сообща живут, сообща работают. В городе все по-другому. Никто никому не нужен. Взять, к примеру, Марию: подружилась бы она со мной, если к этому не вынуждала бы ее работа? Я не хотела задумываться над ответом. А Ник... Ник хладнокровный убийца. Не стоило об этом забывать.
Итак, на некоторое время мы трое оказались взаперти, затаив невысказанные обиды, невыносимо друг от друга устав. При этом только у Марии была веская причина здесь находиться: это входило в круг ее обязанностей. Ник, не особенно переживавший за соблюдение местных правил, вполне мог уйти и заселиться в любую из множества пустых квартир. Я же и вовсе оставалась тут по своей инициативе.
Однако каждый вечер мы упрямо возвращались сюда. Я — потому что не знала, куда себя деть. К себе домой переезжать не хотелось: теперь кроме одиночества в моей квартире притаились воспоминания о лучших днях. Когда мы жили там с Марией. Когда я считала Ника своим другом. Когда все еще надеялась отыскать своих близких, и мое существование имело хоть какой-то смысл. Конечно, это далеко от понятия «счастье», но все же...
Почему не уходил Ник, я могла лишь догадываться. Может быть, ему было все равно, где находиться. А может, наше присутствие его развлекало. Он был все так же спокоен и равнодушен, вяло выполняя то, что от него требовалось. Правда, больше не провоцировал Марию на конфликты. Я заметила, что Ник теряет аппетит: ел он неохотно, словно не замечая вкуса, оставляя большую часть на тарелке. С каждым днем он становился все более апатичным. Читая книги – а этому Ник посвящал почти все свое свободное время, он зачастую просто сидел, уставившись в одну точку; замечая, что я смотрю, пролистывал страницу, делая вид, что прочел ее. Этот жест меня немного успокаивал — значит, Нику все же было не совсем безразлично, что я могу о нем подумать.
Мария выглядела погруженной в раздумья. Выражение мрачной решимости почти не покидало ее лица, между бровями от того, что она постоянно хмурилась, залегла морщинка.
Все мы словно чего-то ждали, да и не могло долго так продолжаться, слишком неестественной была ситуация. Напряжение росло, и я чувствовала, что вот-вот наступит развязка. Но инициировать ее я не собиралась. Пусть все идет своим чередом.
И вот однажды все закончилось.
Я отчетливо, до мелочей помню этот день. Утро выдалось тихим и ясным, впервые за долгое время. Солнце, едва успев взойти, принялось старательно растапливать нападавший за неделю снег. Стало жарко, и мы открыли окно. В душную комнату ворвался прохладный воздух, неся с собой запах талого снега и щебетание птиц. Весна уже не едва угадывалась, а яростно заявляла о своих правах, будоражила, звала куда-то. Почти как раньше. Почти как по-настоящему.
- Думаю, нам стоит прогуляться сегодня, - сказала Мария.
От неожиданности я вздрогнула. Ее голос звучал чуть сипло, точно спросонья. Наверное, из-за недельного молчания.
- С удовольствием, - радостно ответила я. – Куда пойдем?
Мария посмотрела на меня с каким-то неуловимым, странным выражением.
- К Заставе. Прогуляемся до Заставы.
- К Заставе? Что мы там будем делать?
Она пожала плечами и посмотрела в окно. Проследив за ее взглядом, я не увидела ничего особенного: голубое небо, угол соседнего дома. Привычный пейзаж.
- Да так, ничего. Пройдемся. Поболтаем.
- Ладно. В принципе, мне все равно. Надоело дома сидеть.
Одевшись, мы вышли из дома, и, согреваемые ласковыми лучами весеннего солнца, не спеша побрели в сторону обители Перевозчика. Сейчас он не казался мне пугающим, да и что могло показаться страшным в такой чудесный, солнечный день.
Некоторое время мы шли молча, слушая чириканье птиц и бодрый перестук капели. Когда миновали парк, Мария заговорила.
- Я обещала рассказать тебе свою историю, - сказала она тихо и печально.
- Да, я помню. Но если ты не хочешь…
- Хочу.
Она помолчала немного, словно собираясь с мыслями.
- Так случилось, что в один прекрасный день я потеряла все, что имела. Точнее, не в один. Все произошло, конечно, постепенно.
Сначала от меня ушел муж, которого я, несмотря ни на что, безумно любила. Потом уволили с работы. Те, кого я считала друзьями, отвернулись от меня. Никто не помог. Бывший муж отобрал у меня дочь; на суды и адвокатов я потратила большую часть оставшихся денег.
Та самая квартира была в ипотеке, по которой мне, безработной, нечем стало платить. Из-за гребаного кризиса найти новое место никак не удавалось – тех копеек, за которые предлагали работать, едва хватало бы на еду, проезд и коммунальные платежи. Все шло к тому, что квартиру мою заберет банк, а я окажусь на улице без работы и каких-либо средств к существованию. Так получилось, что идти на тот момент мне было некуда.
И вот, в тот самый прекрасный день я почувствовала себя загнанной в угол. Ситуация была безвыходной, как ни крути. Добило известие, что бывший переезжает в другой город, естественно, увозя с собой моего ребенка. Я понимала, что, не имея денег даже на проезд, я не смогу видеться с дочкой, тем более что скоро мне некуда будет ее привезти. Ее отец, естественно, помогать мне никоим образом не собирался.
В общем, я не нашла другого выхода, кроме как…
- Покончить с собой? – робко договорила я, когда пауза затянулась.
Мария кивнула.
- Дура, конечно. Можно было все исправить. Бороться. Я бы что-нибудь придумала. Наверное. – Она прерывисто вздохнула. – В общем, вот и вся моя история.
Она замолчала. Я никак не могла найти нужных слов, но сказать что-нибудь было необходимо. Марии явно нелегко давался этот разговор: она всегда казалась такой спокойной, такой сильной – еще бы, ведь все вокруг ждали ее поддержки, сочувствия. Взять хоть меня – сколько ей пришлось со мной возиться! А сейчас, когда впервые поддержка нужна ей самой, я не могу придумать, что сказать.
Я распрямила плечи, собралась с духом и взяла ее за руку.
- Как бы то ни было, все позади, - выдала я первое, что пришло на ум. Пусть глупо, главное не молчать. – Ты поступила так, как считала правильным. Да даже если ошиблась, сейчас это уже не важно: за время, проведенное в городе, за свои ошибки ты расплатилась в полной мере. И даже сверх того.
- Да, ты права, пожалуй, - ответила Мария. – Я расплатилась.
Она обернулась и пристально посмотрела мне в глаза.
- Город дает нам всем возможность завершить то, что мы должны были завершить. Здесь вовсе не тюрьма и не один из кругов ада. Очень важно это понять, Анна. – Она отвела взгляд. - Пожалуй, это все, что я могу тебе сказать.
И вдруг я отчетливо поняла, что этот наш с ней разговор – последний. Мы идем к Заставе вовсе не ради прогулки. Сегодня Мария покинет меня, покинет навсегда. От этой мысли стало невыносимо тоскливо; я молчала, боясь, что стоит только заговорить – и я расплачусь. А ей совсем не нужно видеть моих слез. Проститься следовало так, чтобы Мария ушла с легким сердцем.
Казалось, она догадывалась о моих чувствах и не спрашивала ни о чем. Мы шли неторопливо, думая каждая о своем. Мысленно я прощалась с Марией, отпускала ее с благодарностью и искренне желала ей обрести счастье там, куда она уходила. Постепенно моя душа наполнялась покоем, тяжесть утраты уступала место пронзительной, но светлой грусти. Мне по-прежнему не хотелось расставаться, но я была рада, что для нее все закончилось.
Я поняла, что впервые за все время своего существования заботилась о ком-то в ущерб самой себе. И это казалось лучшим, что со мной произошло в этом городе.
Застава, освещенная солнцем, выглядела совсем не так мрачно, как во время моего первого ее посещения. Собаки резвились в вольере: играли друг с другом, катались по снегу. Наверное, радовались весне. Увлеченные этим занятием, они не обратили на нас никакого внимания.
Мария решительным шагом подошла к той же двери, в которую я стучалась прошлый раз. В ответ на ее стук вышел тот же самый человек, кажется, даже в том же самом старом свитере. «Серёга, - вспомнила я. – Конюх».
- Здорово, - сказал он ей, едва посмотрев в мою сторону. – Ты в гости или как?
- Или как, - ответила Мария.
Серёга чуть отошел в дом, жестом приглашая ее войти. В ответ она покачала головой.
- Даже чаю не попьешь? – ухмыльнулся он.
- Мне нужно на конюшню.
- Зачем это?
- А ты угадай! – сказала Мария весело. – Коня взять, зачем же еще?
Конюх присвистнул.
- Вот оно что… Ну, попробуй. Если думаешь, что можешь.
- Вот и поглядим.
Мария повернулась и зашагала в сторону двора. Пожав плечами, конюх двинулся следом. Меня он продолжал игнорировать. Он опять злил меня, этот грубый человек; я догнала Марию и пошла рядом, решив в свою очередь его не замечать.
Однако когда Мария зашла внутрь конюшни, Серёга придержал меня за рукав.
- Тебе там делать нечего, - сказал он.
Это было обидно, но я ничего не ответила: все-таки он здесь хозяин, не я. Мы стояли и ждали, когда Мария выйдет. Послышались тяжелые шаги, фырканье, ее голос, говоривший что-то тихо и ласково. Мария вывела коня, уже оседланного. Я еще подумала, сама ли она умеет обращаться со всеми этими хитрыми приспособлениями или кто-то подготовил все заранее? Но так и не спросила об этом.
Конь, рыжий, отливающий на солнце медью, недовольно фыркал, поджимал уши, косился на нас подозрительно. Мария свободной рукой залезла в карман, достала кусок сахара и поднесла к бархатной морде. Конь деликатно взял угощение и съел с хрустом, однако довольнее выглядеть не стал.
- Ну что ж, - сказала Мария. – Пора прощаться.
Я окинула ее взглядом, стараясь навсегда запомнить этот миг. Она стояла, держа коня под уздцы, одетая в черное пальто до колена, и легкий ветер перебирал пряди выбившихся из-под шапки волос. Я пыталась зафиксировать в памяти все: ее взгляд, улыбку, едва тронувшую губы, жесты затянутых в перчатки рук, мохнатый серый шарф, обернутый вокруг шеи. Пока не осознавая, что через минуту она уедет куда-то, и я никогда больше ее не увижу; осознание это придет позже, когда вернусь домой, где ее уже нет.
- Я уверена, что ты будешь очень счастлива там, куда едешь, - сказала я ей. – И… спасибо тебе за все.
Она улыбнулась, подошла ближе и обняла меня. Я прикусила губу и зажмурилась, сдерживая выступившие слезы.
Разомкнув объятья, она повернулась к Серёге.
- Ну, счастливого пути, что ли, - сказал он, щурясь на солнце. - Скатертью дорога.
- А тебе счастливо оставаться, - ответила она, улыбаясь. – Если что не так, извини.
И обняла его тоже.
- Да ладно, чего уж, - смущенно пробурчал Серёга, но ему явно было приятно.
Потом она одним ловким движением взлетела в седло, натянула поводья, шагом сделала круг по двору. Махнула рукой на прощание, ударила коня пятками в бока и рысью выехала на дорогу, постепенно переходя в галоп.
Рыжий конь уносил ее прочь от города, в бескрайнюю степь – огненное пятно на снежном покрове. Я смотрела вслед, пока она не скрылась за горизонтом, от яркой белизны слезились глаза, но я продолжала смотреть, хотя не видела больше ничего, кроме синего неба и белого снега.
- Так и будешь стоять столбом у нас во дворе? – раздался за спиной голос Серёги, о присутствии которого я успела забыть.
- Захочу – буду, - сердито ответила я. – А ты мог бы хотя бы для приличия чаю предложить.
- Пить захотелось? Так и говори. Пойдем, предложу тебе твой чай.
Такого ответа я не ожидала и растерянно смотрела, как он уходит в дом.
- И? – обернулся он на пороге. – Ты идешь или как?
Я побрела следом.
- Давай живей, холоду напустишь!
- На улице тепло, - пробурчала я, однако шаг ускорила.
- Тепло, - передразнил он. – Из носа потекло.
Разувшись в сенях, я робко зашла в дом следом за неприветливым Серёгой, проклиная себя за то, что напросилась. В его присутствии было очень неуютно, да и о чем говорить с ним за чаем, я совершенно не представляла.
Однако в помещении мы оказались не одни.
Оно начиналось с маленького, скудно освещенного единственным крохотным оконцем предбанника, где располагались полки для обуви, просто полки со сваленным на них разнообразным скарбом и вешалки для одежды. Не дожидаясь, пока я сниму пальто, Серега зашел внутрь.
Из-за перегородки послышались мужские голоса.
- Ну наконец-то! - сказал первый голос, хрипловатый, но довольно приятный баритон. - Сдавай, а то мы так до ночи не закончим, а меня затемно ехать сильно напрягает. Это у вас тут халява, катайся – не хочу, а у нас сам знаешь...
- Не суетись. Закончим, еще отыграться успеешь, - ответил второй, глухой, низкий.
- Пф! В прошлый раз, помнится, вы оба мне должны остались. Так что отыгрываюсь пока не я.
- Сдвигай, - сказал Серёга. – Кто старое помянет…
Возясь с пуговицами, я попыталась вообразить обладателей голосов. Первый, очевидно, много времени проводит на холоде, значит, лицо загорелое и обветренное. Куда он собрался ехать? И что значит «у нас»? Неужели этот человек не из нашего города?
- Пас, - сказал низкий голос.
Перевозчик? Если он вообще разговаривает, то именно так. По логике должен быть он, но я не могла себе представить, что он может заниматься обычными человеческими делами. Играть в карты. Болтать с приятелями.
- Пас, - сказал Серега.
Я сняла пальто. Нужно было заходить внутрь, дольше медлить неудобно. Но там, за дверным проемом, возможно, сидел сейчас Перевозчик, от одной мысли о котором ноги словно примерзали к полу.
- Да вы что, охренели?! – воскликнул баритон.
- По делу? – переспросил Перевозчик.
- Пас! Мать вашу.
- Второй круг распасов, - радостно объявил Серега.
- Здравствуйте, - пискнула я, заходя.
Трое мужчин, сидящих за столом, обернулись в мою сторону. Серёга, Перевозчик и незнакомец. В руках они держали игральные карты. На столе стояли кружки, пустая тарелка, лежали тетрадь и дешевая пластмассовая авторучка. Комната, большая, с тремя окнами, печкой-голландкой в углу, высоким потолком, выглядела хоть и аскетично, но довольно уютно. Из мебели кроме стола и стульев я разглядела застеленный пледом потертый диван, старенькую плиту, раковину с подставленным под нее ведром, широкую деревянную полку и холодильник. Последний был относительно новым, сиял чистотой и совершенно не вписывался в обстановку.
- К вам, походу, посетитель, - сказал незнакомец, кладя свои карты на стол.
Перевозчик вопросительно посмотрел на Серёгу.
- Она на чай, - сказал тот, не двигаясь с места.
- Ставь чайник, - ответил Перевозчик, переводя на меня взгляд, от которого захотелось съежиться и заползти куда-нибудь в подпол.
Без черного плаща и капюшона он выглядел не так жутко, лицо с тяжелыми и резкими чертами, будто высеченное из камня, оказалось вполне человеческим. Но глаза были все те же: синие, пронзительные. Холодные. И даже когда он сидел за столом, было заметно, какого он огромного роста.
- Я думаю. Пусть Мишган ставит, - невозмутимо сказал Серега.
- Я в гостях, - откликнулся незнакомец. – Слушай, - обратился он уже ко мне, - как тебя зовут?
- Анна.
- Ань, ты плиту по-любому умеешь включать, давай сама, а?
- Наглость, - изрек Перевозчик, глядя по-прежнему на меня.
Тут бы мне сказать, что чаю, вообще-то, не хочется, и отправиться, наконец, домой, но его взгляд меня словно к месту пригвоздил.
- Хорошо, - выдавила я из себя и пошла к плите, лопатками ощущая тяжесть этого взгляда.
- Ай, молодец! – воскликнул человек по имени Михаил. – Может, раз взялась шуршать по хозяйству, бутеров нам сварганишь? В холодильнике балык, я привез. Ну, еще может что у них завалялось.
- Перестань борзеть и ходи, - сказал Серёга. – Болтовней ты себе не поможешь.
Достав хлеб, сыр, балык и зелень, я принялась готовить закуску, слушая, как за спиной идет игра. Когда вода закипела, я заварила чай, собрала со стола кружки (к счастью, Перевозчик вернулся к игре и на меня больше не смотрел), ополоснула их, разлила чай.
Аккуратно, боясь что-нибудь уронить или разлить, поставила тарелку с бутербродами и чай на стол перед игроками. Они как раз заканчивали, и Миша, судя по хмурому выражению лица, проигрывал.
- Ой, спасибо! – воскликнул он, улыбаясь. – Не хватает вам в доме все-таки женской руки, товарищи!
- Угу. Ты в гору-то себе пиши, не отвлекайся, - сказал Серёга, придвигая к себе кружку. – А ты что стоишь? – обратился он ко мне. – Садись и пей свой чай.
И похлопал по стулу рядом с собой.
- Пишу, пишу. И тебе тоже запишу, не переживай.
Я присела на край стула, взяв свой бокал. Напротив меня оказался Миша, рядом с ним – Перевозчик, который взял с тарелки бутерброд и с видимым удовольствием принялся жевать.
- Предлагаю ненадолго прерваться, - сказал Михаил, взглянув на меня весело.
- Кто-то недавно торопился, - поддел его Перевозчик.
- Не настолько, чтобы не попить чаю с хорошей девушкой, - он подмигнул мне.
Украдкой я рассматривала этого странного человека. Как я и предполагала, лицо его было загорелым и обветренным. Приятное лицо, симпатичное. Глаза голубые. Белозубая улыбка, напомнившая мне изображения на плакатах советских времен.
- И чем же ты тут занимаешься? – спросил он меня.
Перевозчик вздохнул, Серёга закатил глаза.
- Я обходчик.
- Это как?
Я объяснила.
- Скукота, - резюмировал мой собеседник.
- У нас не цирк, - отозвался Серёга.
- А вы… не здешний? – спросила я Мишу.
- А что, заметно? Я из соседней деревни. Курьер. Привез вам разного добра на бартер.
- И как у вас там? – спросила я.
- Нормально. Только болтают много, - ответил Перевозчик.
- Поели-попили? Вернемся к игре, - сказал Серёга.
Они сдвинули в сторону кружки, и Перевозчик принялся тасовать колоду. Я поняла, что пора и честь знать.
- Спасибо, - сказала я, поднимаясь, - но мне, пожалуй, пора.
- Если хочешь, можешь остаться, - отозвался Перевозчик. Лицо его при этом ничего не выражало.
Мне было очень интересно здесь, с этими странными людьми, но все же следовало уходить. Слишком много впечатлений выдалось для одного дня, и необходимо было все обдумать. К тому же, что-то мне подсказывало, что не стоило злоупотреблять гостеприимством.
- Нет, - ответила я. – К сожалению, мне нужно идти.
- Я провожу, - сказал Серёга неожиданно.
Попрощавшись, я вышла в прихожую. Серёга подождал, пока я оденусь – пальто он мне, конечно же, не подал, для него это было бы чересчур, - и вышел в сени, открыв передо мной дверь.
- Если хочешь, приходи как-нибудь, - сказал он.
- Да-да… - я растерялась. – Конечно.
- Ну все, бывай.
И захлопнул дверь перед моим носом. Придя в себя, я побрела в сторону дома, где ждало одно незаконченное дело.
Мне предстояло отпустить своего пленника.
_________________