Будь ты проклят, Зак Роджерс!

Анечка, приветик!

Ааааааааа Как романтично, мило...у меня слов нет . Зак наконец-то открылся, душу излил.

Какой молодец, такой праздник организовал

Не совсем понимаю поведение мамы Наоми, даже с днем рождения ее по телефону не поздравила, не говоря о том, что это как никак восемнадцатилетние. Могла бы и приехать очень странно для мамы

Не знаю это ли ты упоминала в комментариях о странном поведении Линдси или еще что впереди нам предстоит узнать...

А вообще очень позитивные главы, прям настроение поднялось

Спасибо за продолжение!!! с нетерпением жду еще 😁

Анна,привет!
Предательство матери,чуть не разрушило жизнь Зака. Знать,что ты не нужен самому дорогому тебе человеку,это ужасно. Он не нашёл никакого другого способа,кроме саморазрушения, каким бы смог заглушить свою боль. Будь он постарше,возможно,всё воспринял бы по другому. И пока в его жизни не появились невеста отца и её дочь,Зак не желаю что-либо менять,зачем,для чего,для очередного предательство и разочарования?! Все одинаковые...
Но оказалось,не все!!! Наоми действительно для него много значит и он видит их вместе в будущем, поэтому открылся ей,поэтому всё рассказал. Но я так понимаю,на пути влюбленных будут ещё разные приятности-неприятности, куда ж без них)
Спасибо,Анна, мне понравились главы! Праздник в честь Дня Рождения Наоми, откровения Зака,да да ,он очень изменила, вернее,стал прежним. Буду ждать продолжения)))
___________________________________

Приветик!
Да, наконец-то дождались Зака-романтика
Кратко говоря, ее матери было не до этого, и об этом я скажу в последних главах...( Да-да, я как раз упоминала, и не раз)) 
Спасибо огромнейшее!
_________________

Привет!
Все, как всегда, абсолютно верно! Роджерсу младшему пришлось нелегко, и у каждого свои способы, как справляться с таким горем... Он был ребенком, поэтому единственное, что оставалось ему делать, - это отразить в своем поведении облик окружающего мира (точнее, облик того мира, каким он себе его представлял)... Несчастный, брошенный, покинутый... Но он сильный. Он мог пойти более темным путем, но он хранит в себе частицу тепла в надежде, что кто-то превратит этот свет в Солнце и разгонит тьму его сердца.
Спасибо
_________________

Анечка, привет! Спасибо за продолжение!!!

Так приятно читать, как воркуют наши голубки!!! Зак все больше и больше начинает мне нравиться.
Его исповедь и романтизм покорили меня. А какой день рождения он устроил... Ну, и конечно логическое завершение этого вечера.

Анют, спасибо за главу!!!
_________________

Приветик!

Спасибо большое!
_________________

Спасибо, Анна! Так просто и романтично рассказано о главном, о любви. Очень здорово.

Спасибо огромное!
_________________

Привет пламенный АВТОРУ!!Долго не заглядывала,а здесь столько нового. Очень понравились главы.Только чует мое сердце что родители им каку поднесут!!! или

Приветик!
Родители уготовили кое-что похуже... точнее кто-то один из них...
Спасибо!!!
_________________

Приветик, АНЕЧКА! )))
Спасибо тебе большое! Ой-ей ))), какой объём! Всё-всё мне понравилось! Вообще, с таким я удовольствием читаю! ))) Охх, замечательная парочка, Наоми и Зак! ))) Всё ближе и ближе они друг к другу! Так это радует! )))
Такой замечательный праздник Роджерс устроил для девушки! Молодец какой! Я просто в восхищении! ))) И, конечно, откровения от Зака! Какой сильный и серьёзный диалог Наоми и Зака! Очень мне понравилось, что они поговорили о многих вещах, важных для них обоих!
Ойй, Анечка, ты молодец! Мне так понравились новые главы! И диалоги замечательные! Спасибо большое! Вдохновения тебе и удачи! По предыдущим главам отпишусь чуть погодя! Спасибо!
И, да! Мама Наоми... не поздравила? Почему? )
___________________________________

Приветики!!!)))
Я очень рада, что Зак не перестает радовать


Линдси было не до дочери, как бы странно это ни звучало... Она была занята... кое-кем...И это не Джеймс

Спасибушки огромное!!
_________________

 » Глава двадцать седьмая

Глава двадцать седьмая
 
Если бы кто-нибудь сказал мне год назад, что я буду счастлива, просыпаясь с Заком Роджерсом в одной постели, — у меня случилось бы приступ истерического смеха. Звучит это как минимум нереально, но это происходит в моей жизни. И я счастлива.
Прошло несколько дней, и это были самые замечательные часы, минуты, секунды в моей жизни. Правда. Ни с кем и никогда я не чувствовала себя так легко и свободно. Зак дополнял меня. Он делился со мной светом своей души, который очень долгое время находился в заточении мрака предательства.
Зак Роджерс был замечателен во всем.
Я просыпалась, видя его, я засыпала, глядя ему в глаза. Пару дней мы вообще не выходили из спальни… Этих нескольких дней было достаточно, чтобы я окончательно утонула в своих чувствах к этому парню.
Я влюбилась в него.
 
— Куда ты меня тащишь? — смеясь, спросила я.
Зак, крепко сжимая мою ладонь, шел к подвалу.
— Хочу кое-что попробовать, — уклончиво отозвался он.
Мы спустились по крутой лестнице и оказались в игровой комнате. Зак включил свет и развернулся ко мне лицом. Переместив свои руки на мою талию, он хищно улыбнулся и без лишних слов поцеловал меня. Вау. Надо сказать, поцеловал так, что у меня дух захватило.
Прижимая меня к себе, Зак куда-то пошел. Я следовала за ним, плененная глубоким поцелуем, и не замечала ничего вокруг.
— Мы еще не занимались здесь сексом, — на секунду оторвавшись от моих губ, прошептал Зак, гладя меня по бокам.
Я встала на носочки, чтобы мне удобнее было смотреть ему в глаза.
— Что? — в моей груди зародился смех.
Роджерс ухмыльнулся и поднял меня на руки. Я обвила его талию ногами и повисла на нем. Крепко держа меня, Зак развернулся к барной стойке. Он посадил меня на нее и плотнее прижался ко мне. Его губы начали неторопливо двигаться по моей шее, спускаясь все ниже и ниже. Прикусив нижнюю губу, я запрокинула голову и судорожно выдохнула. Пальцы Зака добрались до лямок моего топика и неторопливо опустили их. Пухлые губы Роджерса стали покрывать короткими мягкими поцелуями сначала левое плечо, затем правое. В какой-то момент я не выдержала, так как напряжение внутри меня было дьявольски сильным, и впилась в его губы. Я потянула его на себя, а затем оседлала. Мы завалились на стойку, я продолжала сидеть на нем. Смеясь, Зак принялся стягивать с меня топик, но…
— Погоди, — сказала я, отстраняясь от Зака.
Телефон вибрировал в заднем кармане моих шорт, и я вытащила его.
Мама.
Мгновение, и мое сердце словно подорвалось: стало тарабанить громко и быстро.
Я слезла с Зака, который недоуменно смотрел на меня.
— Кто это? — глухо спросил он.
— Это мама, — пробормотала я, тупо пялясь на экран.
Я боялась ответить, сама не зная, почему.
— Возьмешь трубку? — негромко усмехнулся Зак.
Прикусив нижнюю губу, я кивнула.
— Да…
Сделав глубокий резкий вдох, я поднесла телефон к уху.
— Привет, мам, — будничным и бодрым голосом сказала я.
— Привет, детка, — прозвучал не очень счастливый голос мамы.
— Как дела? Что-то случилось?
Она не звонила мне несколько дней. Если бы я не была так увлечена Заком Роджерсом, то забила бы тревогу.
— Я… — что-то заставило маму прерваться.
Я подумала, что это что-то со связью.
— Мам? Ты меня слышишь?
— Да-а, — растерянно отозвалась она. — Слышу. Мы возврашаемся. Завтра вечером.
— Ооо.
Я не знала, что ответить. Месяц назад я бы обрадовалась этой новости, ведь находиться в одном доме с Заком Роджерсом для меня было настоящей пыткой. А сейчас я ощутила в груди тяжелую грусть, ведь теперь между мной и Заком все по-другому. И возвращение мамы и Джеймса будет означать, что наш маленький рай с Роджерсом младшим подойдет к концу — неизвестно, как родители отреагируют, когда узнают, что мы… вместе.
Я жутко боялась этого. И мы с Заком разговаривали об этом. Я согласилась с тем, что скрывать наши отношения будет глупо. Рано или поздно это все равно бы выяснилось. Мы будем смелыми и признаемся во всем.
— Это потрясающая новость, мам, — я заставила себя улыбнуться.
— Да, наверно… — пробормотала она.
Ее голос не нравился мне.
— Что-то случилось, — я не спрашивала, а утверждала. Осторожно подняв глаза на Зака, который внимательно смотрел на меня, я отвернулась и сделала несколько шагов вперед. — Ты говоришь так странно...
— Милая, — оборвала меня мама.
— Да?
Я ждала объяснений, хоть каких-нибудь, потому что поведение моей матери за последние дни вызывало неприятное предчувствие.
— Мы поговорим обо всем, когда я приеду, — в итоге услышала я.
Я громко выдохнула и нахмурилась.
— Ты поругалась с Джеймсом? — я снизила свой голос почти до шепота, боясь, что Зак может услышать.
— Нет, — тут же сказала она. — Все хорошо. Наоми, правда.
Если она сказала, что мы поговорим после ее возвращения, значит, ничего не хорошо.
Я прикусила нижнюю губу, сдерживая свое любопытство.
— Ладно.
— Я люблю тебя, — прошептала мама.
Мое сердце сжалось в груди от тревоги.
— И я тебя.
— До завтра.
— Пока… — когда я сказала это, мама уже отключилась.
Медленно отстранив телефон от уха, я смотрела в пол и тонула в мыслях о странном голосе мамы.
Сильные руки обвились вокруг моей талии, и я услышала глубокий проникновенный голос у своего виска:
— Когда?
Похоже, Зак понял, что родители возвращаются.
— Завтра вечером.
Он ничего не ответил, лишь крепче обнял меня и уткнулся носом в шею. Я накрыла его руки своими и попыталась расслабиться, но голове не давали покоя мысли о том, что с моей мамой что-то происходит.
— Надо сделать уборку в доме и заняться ужином, — пробормотала я.
— Угу, — промычал Зак, целуя меня в плечо. — Но только после того, как мы сделаем свое дело на чертовом бильярдном столе… А потом на барной стойке. И еще где-нибудь.
Я хрипло рассмеялась и развернулась к нему лицом.
— Только по-быстрому. У нас много дел.
Зак надел на лицо широкую самодовольную улыбку и сказал:
— Ты же знаешь, я не могу по-быстрому.
 
***
 
— Как я выгляжу? — спросила я, в пятисотый раз глядя на себя в зеркало.
— Ты выглядишь потрясающе, — усмехнулся Зак, отвечая мне в пятисотый раз.
Я вновь принялась разглаживать юбку белого платья, но Зак остановил меня, притянув к себе и поцеловав в лоб.
— Перестань. Ты выглядишь глупо. Все будет хорошо.
— Глупо? — переспросила я, устремив на него хмурый взгляд.
Он ласково погладил меня по щеке и чмокнул в нос.
— Твоя нервозность выглядит глупо.
Я вздохнула и прошлась влажными ладонями по ткани.
— Я не могу не переживать. Мама и Джеймс приедут буквально через несколько минут!
— Эй, — Зак взял мое лицо в свои ладони и притянул к своему лицу. — Все будет хорошо, — повторил он.
Мне чертовски хотелось верить ему, но позволить спокойствию завладеть своей душой не давало нехорошее предчувствие.
Я кивнула, решив больше не показывать Заку свое волнение, чтобы не волновать и его.
— Сколько времени? — спросила я, отстраняясь.
— Без двадцати семь, — ответил он, опуская руки.
Вот-вот родители переступят порог дома, и только Господу известно, что будет дальше… Я надеялась, что все закончится хорошо.
Мы с Заком покинули мою комнату и спустились вниз. Я сбегала на кухню, проверила, все ли блюда и столовые приборы на месте. Затем вернулась к Заку, который с весельем наблюдал за мной. Он выглядел расслабленным и уверенным. Ему, что нисколечко не страшно?
Зак подбадривающе погладил меня по плечу, и в этот момент раздался звонок в дверь.
Я приросла к полу, и Роджерс младший боролся с улыбкой. Мне хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым, но я была парализована страхом от предстоящей встречи с родители.
Боже, дай мне сил.
— Расслабься, — сказал мне Зак и подмигнул.
Он, поправив белоснежную рубашку, открыл дверь, и я увидела их.
— Наоми! — воскликнула мама и бросилась обнимать меня.
Я несколько оторопела от столь внезапного порыва эмоций и запоздало обняла ее в ответ. Мама уткнулась лицом в мое плечо и часто задышала.
— Привет, — сказала я.
— Я так по тебе скучала, — она отстранилась, чтобы посмотреть на меня. В ее глазах блестели слезы. — Милая моя, — ее дрожащие руки накрыли мои щеки, и она вновь притянула меня к себе.
Не в состоянии что-либо сказать, я уставилась на Зака, который, не отрываясь, смотрел на мистера Роджерса, застывшего у порога.
— Привет, пап, — голос Зака сделался робким, когда он подошел к отцу.
Джеймс печально улыбнулся сыну и кивнул. Затем они заключили друг друга в краткие объятия.
Мама не выпускала меня.
— Мам, ты меня сейчас задушишь, — начала хрипеть я, так как она сжимала свои руки вокруг моих плеч очень сильно.
Мама встрепенулась и тут же отстранилась.
— Ох, прости, родная, — пролепетала она, смахивая слезы.
— Почему ты плачешь? — спросила я, метая тревожные взгляды с ее лица на лицо Зака, но он не обращал на нас никакого внимания. Его глаза были прикованы к Джеймсу.
— Я… просто счастлива видеть тебя, — прошептала она. Ее голос дрожал, то ли от радости, то ли отчего-то еще.
Мне это дико не нравилось.
— Я тоже, — произнесла я задумчиво-монотонным тоном в ответ.
Я сделала шаг в сторону, желая быть ближе к Заку. Я хотела взять его за руку и спросить, одной ли мне кажется, что моя мама и его папа странно себя ведут? Они выглядели несчастными. Да-да. Во-первых, они стояли далеко друг от друга. Они не смотрели друг на друга. Они не улыбались. Не обнимались. Я прекрасно помнила, какими были их взаимоотношения, когда они уезжали. Их нынешнее поведение наталкивало меня только на одну мысль. Они поругались. И, наверно, серьезно.
— Здравствуйте, Джеймс, — спустя минуту гробового молчания произнесла я, вспомнив, что не поприветствовала его.
Мужчина вздрогнул, словно пробудившись, и устремил на меня свои светлые и наполненные необъяснимым отчаянием глаза, в которых простирались целые океаны боли.
Да что, черт подери, происходит?!
— Привет, Наоми, — раздался его поникший голос, прогнавший взбудораживающий мороз по коже.
Послав мне робкую улыбку, мужчина еще раз взглянул на Зака и, взяв свой чемодан, переступил через порог, оказавшись в гостиной.
Я не могла не заметить, как мама отошла в сторону. Нет. Точнее, она отпрыгнула, словно обожглась. А затем они с мистером Роджерсом обменялись мрачными взглядами. В глазах мамы я увидела бесконечную вину, а в глазах Джеймса сожаление и горькую печаль.
Я не одна видела это. Зак напрягся рядом со мной, и мне еще сильнее захотелось прижаться к нему, чтобы почувствовать себя в безопасности, потому что, я была уверена, — между родителями что-то произошло. Что-то серьезное. И это было нехорошо.
— Наоми, — когда мама произнесла мое имя, мне показалось, будто почва ушла из-под моих ног.
Я громко сглотнула.
— Да?
Мама тяжело вобрала в себя воздух и сделала лицо непроницаемым.
— Нам надо поговорить.
О, нет.
Нет. Нет. Нет.
Только не эта фраза.
Теперь мне стало по-настоящему страшно. 
— О чем? — решила уточнить я.
Мама метнула краткий взгляд на Джеймса и поджала губы, словно намекая, что не может говорить при них.
Я точно ничего не понимаю…
— И нам с тобой, Зак, — неожиданно заявил мистер Роджерс.
Я заметила, как Зак вздрогнул. Я услышала его судорожный вздох. Я не удержалась и посмотрела на него. Его голубые глаза были сужены. Они сверлили мистера Роджерса, словно пытались проникнуть в его мысли и узнать, что случилось между ним и моей мамой. Зак тоже заметил неладное… невозможно не заметить.
В гостиной воцарилась мертвая тишина, не предвещающая ничего приятного. Но стоять, молчать и бездействовать бесполезно. Так мы только оттягиваем неизбежное (но что было этим неизбежным?).
— Хорошо, — на шумном выдохе сказала я, разрушая тишину.
— Нет, — вдруг сказал Зак. — Поговорим здесь и сейчас. И никто никуда не уйдет.
По спине пробежался холодок, так как его голос звучал твердо и холодно.
Мистер Роджерс подошел к сыну и положил руку ему на плечо.
— Пожалуйста, — умоляющим тоном произнес он, глядя в голубые глаза Зака. — Мы должны поговорить наедине. И они… тоже.
Зак нахмурился и скрестил руки на груди.
— Что вы скрываете? — упрямо спросил он.
Мистер Роджерс убрал ладонь с его плеча и опустил голову.
— Пойдем, и я тебе все объясню.
— Можно сделать это здесь, — настаивал Зак.
— Я не могу слушать это вновь! — неожиданно воскликнул Джеймс, подняв голову. Я увидела, как мама вздрогнула. Ее смертельно виноватые глаза расширились, а потом она закрыла их.
Решительная маска на лице Зака сменилась растерянностью, и он негромко выдохнул.
— Я ничего не понимаю, — прошелестел он, глядя на отца и мою маму.
— И я, — вмешалась я.
— Пожалуйста, просто давайте разойдемся и поговорим отдельно, — хрипло попросила мама, разворачиваясь к кухне.
Я машинально поплелась за ней, но смотрела на потерянного Зака. Когда наши глаза встретились, мое сердце едва не взорвалось в груди от дикой тревоги.
Что-то произойдет.
И почему дурацкое чувство поселилось внутри, что это конец?
Нет. Я накручиваю себя.
Все будет хорошо.
Все должно быть хорошо.
Я оборачивалась до тех пор, пока мы не зашли на кухню. Мама вдруг остановилась, когда ее усталый взгляд коснулся накрытого стола. Она приоткрыла рот, словно собиралась что-то сказать, но так и не произнесла ничего. Издав тяжелый вздох, мама прошла к кухонной стойке и села на высокий стул. Я бесшумно прошла за ней и остановилась за ее спиной.
— Вы поругались с Джеймсом? — я не стала тянуть и сразу перешла к делу.
Мама не ответила, и я дернулась с места. Обойдя стойку, я остановилась напротив мамы и пыталась заглянуть в ее бегающие глаза.
— Мы возвращаемся в Индианаполис, Наоми, — произнесла она безжизненным голосом и, наконец, решила посмотреть на меня.
Когда она сказала это, я пошатнулась назад, будто меня ударили.
Мое сердце пропустило удар.
— Что? — одними губами спросила я.
— Мы возвращаемся в Индианаполис, — повторила она, но я услышала ее и в первый раз.
Мои конечности онемели от удивления, расползающегося по телу. Я молила Господа о том, чтобы ее слова оказались всего лишь моей слуховой галлюцинацией, я ждала, что время обернется вспять, и мама скажет что-нибудь другое.
— Почему? — медленно спросила я.
 Мама низко опустила голову и тихо всхлипнула.
— Я и Джеймс расстались.
Вселенная, остановись. Пожалуйста. Прекрати убивать меня.
Мои самые худшие предположения подтвердились. Но я не ожидала, что все настолько серьезно.
— Почему? — вновь спросила я.
Этого не может быть. Это не навсегда. Я видела, как мама и мистер Роджерс смотрели дргу на друга. У них были настоящие чувства. Они любили. Они не могли надышаться друг другом. Я никогда бы не подумала, что эти люди могут поругаться.
Месяц назад эта новость обрадовала бы меня, а сейчас я чувствовала в своей душе бескрайнюю пустоту, которая, к моему удивлению, становилась больше… хотя больше было некуда. Она почти полностью поглотила меня, но я не теряла веру в то, что все наладится.
— Это же… это ведь не конец, да? — надрывающимся голосом вопросила я, сделав к стойке один шаг. — Вы помиритесь, мам. Все наладится. Не стоит так сразу все обрубать! Вы…
— Ничего не наладится, Наоми, — резко оборвала меня мама. — Все кончено. На Гавайях я встретила твоего отца.
Шесть слов.
Всего лишь шесть слов достаточно для того, чтобы лишиться уверенности в адекватности этого мира.
— Я не ожидала, что между нами вспыхнут былые чувства, — тихо заговорила мама. — Я просто увидела его там, и… не знаю, — она шумно выдохнула и провела ладонью по лицу, будто пыталась стереть усталость. — Я не хотела, чтобы все так получилось. Поверь, Наоми. Я не хотела…
Она и дальше что-то говорила, но я не слышала ее. Я не хотела ее слышать. Больше никогда. Меня с головой поглотила вязкая тьма. Она впиталась в мою кожу, стала носиться по венам, заставила мое сердце биться с утроенной скоростью. Мысли с астрономической скоростью проносились в голове, и я отчаянно пыталась зацепиться хотя бы за одну из них, чтобы понять объяснение матери, потому что, черт подери, я не видела в ее словах и действиях никакого смысла.
— Наоми, — мягко произнесла мама и покинула свое место. Она неторопливо обошла стойку и подошла ко мне. Каждый ее шаг сквозил нерешительностью. Она боялась, что я могу оттолкнуть ее. И я бы сделала это с огромным удовольствием, но была лишена возможности пошевелиться, обуреваемая мрачными эмоциями. — Детка, — она осторожно потянула ко мне свои руки и на секунду замерла, глядя мне в глаза. Я не шелохнулась, и это она приняла, как согласие на то, что можно взять меня за руки. Я ничего не почувствовала, когда она сделала это. — Мне очень жаль. Правда. Мне невообразимо стыдно перед Джеймсом. Но я… я не смогу тебе этого объяснить, да и ты не поймешь меня, — на ее губах застыла крошечная виноватая улыбка. — Но я люблю его. Я поняла это, когда увидела, — она говорила про моего отца… Про моего чертового отца. — Я не смогла его забыть, дорогая, — ее глаза заблестели от слез, и мама заплакала. — Я лишь думала, что сумела оставить этого человека в прошлом.
Мама крепче сжала мои руки.
— Он предложил начать все сначала, — ее голос снизился до еле слышного шепота. — И я согласилась. Я не могла не согласиться. Наоми, твой папа искренне сожалеет, что все так произошло. Я поверила ему, — она поджала губы, то ли пытаясь сдержать рыдания, то ли улыбаясь. — Он скучает по тебе. Он хочет вернуть семью.
Я не верила своим ушам.
Это какая-то дурацкая шутка?
Мой отец — самый большой в мире козел. Он придурок и отморозок. Он никогда не был идеальным семьянином. Я помню, как он ушел. Я помню каждую слезинку, которую мама пролила из-за него. Я постоянно вижу картинки из прошлого, закрывая глаза, как она восстанавливалась после его ухода, после его предательства. Такое невозможно простить. И я считала свою мать адекватной женщиной. Я верила, что ее ненависть к отцу самая настоящая и самая сильная.
Но я ошибалась.
Мое сердце не дрогнуло при виде маминых слез. Потому что я не чувствовала к ней жалости.
Наоборот.
Я возненавидела ее.
Мне стало противно смотреть на маму. Мне стало противно видеть, как ее лицо исказилось в гримасе притворного сожаления. И я чертовски возненавидела себя за то, что жалела ее все эти годы.
Она такая же, как мой отец.
— Убери от меня свои руки, — процедила я с презрением и сама выдернула их прежде, чем мама успела отреагировать.
Ее мокрые глаза округлились, когда она посмотрела на меня.
— Милая…
— Не смей так называть меня, — ледяным голосом сказала я, обрушив на нее убийственно мрачный взгляд.
— Что ты такое говоришь? — беспомощно пролепетала она, пытаясь вновь дотронуться до меня.
Я отдернула руку и отступила назад.
— Ты сумасшедшая, — проговорила я. — Ты… Да как ты могла так поступить?! — я больше не могла сдерживать себя и стала кричать. — Со мной?! С Джеймсом! Господи, пожалуйста, скажи, что ты пошутила…
— Это мое решение, — произнесла она ровным голосом, вновь надев на свое лицо маску непоколебимой уверенности.
— Ты сошла с ума! — завопила я. — Какого черта, мам?! Ты не можешь просто взять и вернуться к человеку, который бросил нас! Мам, — мне захотелось подойти к ней и хорошенько встряхнуть, чтобы она поняла, какую ошибку совершает. — Он предал нас. Он ушел к другой женщине.
Она знала, что я права, но моих слов было недостаточно, чтобы вразумить ее.
— Каждый человек заслуживает второй шанс, — тихо пробормотала она.
Невероятно…
Я всегда была уверена, что моя мать — умная, здравомыслящая женщина. Сейчас, глядя на нее, я понимала, что совсем ее не знаю.
— Так нельзя, — я лихорадочно замотала головой. — Нельзя срываться с места и переезжать в другой город, к чужим людям, оправдываясь тем, что ты безумно влюбилась и готова провести со своим новым мужчиной всю оставшуюся жизнь. Нельзя так быстро разлюбить человека, — я имела в виду Джеймса, — если ты вообще его любила, хотя бы чуточку…
Мама не поднимала глаз, осознавая свою вину.
Меня начало колотить, от бессилия, от непонимания, от ненависти и отвращения к самому близкому человеку.
— Я не ради этого столько пережила, чтобы потом все бросить и вернуться к тому, от чего ТЫ убегала, — сказала я, закрывая ладонями лицо.  
Я не имела ничего против Индианаполиса. Но не тогда, когда к этому приписан мой блудный папаша, внешность которого я стала забывать. Не тогда, когда я, наконец, поняла, что здесь мое место, рядом с Заком…. Не тогда, когда, черт подери, все наладилось!
Я не могу так резко оборвать эту жизнь и начать новую, которая вовсе не новая, а старая.
— Что ты творишь? — спросила я, не убирая рук от лица. — Одумайся. Ты понимаешь, как легкомысленно себя ведешь? — я послала маме пронзительный взгляд. — Ты разбиваешь сердце не только Джеймсу, но и мне.
Это было так, потому что возвращение в Индианаполис будет означать конец моих наладившихся отношений с Заком Роджерсом. А я этого не хотела. Не хотела, чтобы все становилось таким, каким было раньше.
— Ты просто не имеешь права так поступать, — проговорила я, стиснув зубы.
— Имею. Это моя жизнь, и мне решать, как ее прожить.
— Тогда ты просто идиотка! — закричала я.
Мама вздрогнула и обратила на меня круглые глаза.
Она сама виновата. Во всем. И в том, что теперь она не менее противна мне, чем отец.
Господи, дал же ты мне семейку…
— Не смей так разговаривать со мной, Наоми, — проговорила она слегка дрожащим от злости голосом. — Я твоя мать.
— И сейчас мне очень жаль, что это так, — прошипела я.
— Замолчи сейчас же! — она обрушила на меня недовольный взгляд и нахмурилась.
— Я не буду молчать. И я не вернусь в Индианаполис. Я не стану жить в одном доме с человеком, который сломал тебя, и делать вид, что счастлива его возвращению! Я ненавижу его. Всем своим сердцем! А еще я ненавижу тебя за то, что ты такая глупая и не понимаешь очевидных вещей!
Мама ядовито рассмеялась, запрокинув голову.
— Что ты понимаешь в жизни? — сказала она.
— Многое, — брякнула я.
Она фыркнула, и ее взгляд немного смягчился. Теперь она смотрела на меня, как на котенка, выпускающего свои коготки. Мама не воспринимала меня всерьез.
— Успокойся, — произнесла она и устало вздохнула. — Давай поговорим. Нормально.
Я скривилась от отвращения и обошла ее стороной, направившись к выходу.
— Я не собираюсь успокаиваться, — ответила я. — Я не собираюсь прислушиваться к тебе. Я устала страдать из-за твоих эмоциональных порывов. Ты ведешь себя, как ребенок. Ты не умеешь сдерживать свои чувства, и в этом вся проблема. Не удивлюсь, если через месяц ты поймешь, что мой нагулявшийся придурок-папаша надоест тебе, и ты будешь нуждаться в новом ухажере. Или он снова бросит тебя. Когда это произойдет, не смей реветь. В своем несчастье будешь виновата только ты.
Мама смотрела на меня так, словно я вонзила нож в ее сердце. Но все было с точностью да наоборот. Это она убила меня. Убила доверие к себе. Уважение. Сожаление.
Попятившись назад, я развернулась и поплелась из кухни, оставив маму наедине со своими мыслями. Я хотела, чтобы чувство вины сожрало ее изнутри. Она этого заслужила.
Я не жестока. Я справедлива.
Но справедливость, по большей части, это и есть жестокость — к ослепляющей и сладкой лжи, в которой мы живем.
Иногда стоит открывать глаза. Правда, делая это, мы должны понимать, что обрекаем себя видеть, сколько тьмы и грязи в этом мире, в людях…
Моя мама такая. Я открыла глаза и увидела это.
Мой отец такой.
Они друг друга стоят.
Но я не хочу быть похожей на них.
Это ведь не передается по наследству? 
_________________

 » Глава двадцать восьмая

Глава двадцать восьмая
 
Когда я оказалась в гостиной, то вспомнила о Заке.
О боже. Мистер Роджерс сейчас тоже разговаривает с ним.
Джеймс. Мне было жаль его, и я почти заплакала. Но рыдать мне хотелось из-за Зака Роджерса. Он был нужен мне. Прямо сейчас. Если его разговор с отцом прошел так же неудачно, как и мой с мамой, и если Зак вдруг решит уйти, — я уйду с ним. Неважно, куда. Неважно, насколько.
Я должна быть рядом с ним.
Я хочу быть с ним.
Это все, что мне необходимо сейчас.
Я решительно настроилась найти Зака, но мне не пришлось делать это, так как он появился сам.
— Зак, — прошелестела я, увидев его.
Он даже не взглянул на меня. Роджерс младший ринулся по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и пролетел мимо меня, словно я вообще не существую.
Что произошло?
С ошеломленным видом я развернулась, провожая его оторопелым взглядом.
— Зак, — громче произнесла я.
Он не остановился. Открыл дверь и выскользнул на улицу.
Какого черта?
— Зак! — закричала я и бросилась за ним.
Я выскочила на крыльцо дома, и на меня обрушилась лавина дождя. Холодные капли пробуждали дрожь по телу, падая на обнаженные участки кожи. Но мне было плевать, что за считанные секунды я промокла до ниточки. 
— Стой! — мне было важно остановить Зака.
Что-то пошло не так.
— Зак, — бессильно произнесла я и побежала за ним.
Он целенаправленно и быстро шел к «Ферарри» и не откликался.
— Да остановись же ты, черт тебя подери! — завопила я, ускорившись.
Роджерс младший открыл дверцу и сел за руль. Он тоже промок, но ему было все равно, как и мне. На секунду мне удалось поймать его взгляд, и в этот момент меня обожгла ледяная ненависть в его глазах. Я невольно приросла к земле и задрожала сильнее.
Зак завел машину, и та, грозно зарычав, тронулась с места.
Он уезжал.
От меня.
Все же было нормально. Между нами.
Что не так?
«Ферарри» стремительно отдалялась, а я стояла и ничего не делала. Мне нужно двигаться. Я должна остановить Зака и поговорить с ним. Почему он так ведет себя? Если он обижен на отца и на мою мать, то я здесь не причем!
Секунды растянулись и превратились в бесконечные часы. Когда автомобиль Роджерса младшего выехал за территорию дома, я начала действовать.
Я побежала к «Минивэну» и почти целую минуту возилась с ручкой дверцы. Забравшись, наконец, внутрь, я дрожащей рукой повернула ключ зажигания и надавила на педаль газа. Автомобиль лениво завибрировал и медленно поехал.
— Давай же, — прорычала я, набирая скорость.
Мне с трудом удалось нагнать «Ферарри». Когда я увидела красный цвет вдали, то начала сигналить. Раз за разом, я пыталась достучаться до Зака. Наши отношения не могут разрушиться. Мы только все наладили. Я не позволю фатальной ошибке моей матери испортить мне жизнь.
— Остановись! — кричала я, стуча по рулю.
Как будто Зак услышит…
Меня охватывала паника, но я не позволяла себе думать, что упущу Роджерса.
Бог услышал мои молитвы. Красная машина свернула на обочину и остановилась. Я громко выдохнула и припарковалась недалеко от «Ферарри». Я выскочила из автомобиля под ливень и побежала к тачке Роджерса. Что-то заставило меня остановиться у дверцы с водительской стороны. Вся моя решительность вдруг куда-то улетучилась, и я осталась на растерзание внутренним сомнениям.
Я простояла минуту, ожидая, что Зак выйдет из машины. Но он тянул, и я боялась, что он может передумать и уехать. Тогда я все равно бы поехала за ним.
Звук открывающейся дверцы прогнал по моему телу бодрящую волну мурашек, и я сделала глубокий вдох. Зак вышел из «Ферарри» и окинул меня мрачным взглядом. Он не подошел ко мне, остался стоять у распахнутой дверцы. Вся его одежда промокла насквозь, и я предполагала, что выгляжу, как ободранная кошка.
 Собравшись с духом, я нерешительно зашагала в его сторону. Зак тяжело дышал, его руки были сжаты в кулаки. Остановившись в паре метров от него, я спросила:
— Почему ты уехал?
— Я не могу оставаться там, — его тихий голос сливался с шумом дождя, и я приблизилась к нему, чтобы лучше слышать. Я удивилась, когда Зак попятился назад. — Не подходи.
Я скривила лицо, потому что вода попадала в глаза, нос и рот.
Он сказал мне не подходить? Или я не расслышала?
Я не знала, с чего начать, но чувствовала острую необходимость оправдаться перед Заком.
— Мне очень жаль, — сказала я. Мой подбородок дрожал, и слезы смешивались с каплями, стекающими по щекам. — Я… Зак, я не знала, что мама…
— Прекрати, — резко пресек меня он. — Я не хочу слушать это. Я вообще не хочу ничего слушать, ясно? Оставь меня в покое.
Стоп. Стоп. Стоп.
— Зачем ты так говоришь? — пролепетала я.
Роджерс сверлил меня гневным взглядом, и от этого мне хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть больше в этих голубых глазах ненависть.
— Зачем я так говорю? — сморщившись, переспросил Зак. Его голос исказился от злости. — Твоя мать бросила моего отца. Она решила сбежать к твоему папаше, — прошипел он. — Разве этого недостаточно?
— Я знаю, что мама виновата перед Джеймсом, но…
— Я ненавижу Линдси! — закричал Зак, направившись ко мне. Он за пару секунд преодолел расстояние между нами и навис надо мной, вдавливая меня в асфальт своим убийственно яростным взглядом. — Я ненавижу ее за то, что мой отец сейчас снова страдает! Он не заслужил этого…
— Я понимаю, — кивнула я.
— Не понимаешь, — выплюнул Зак, отстранившись. — Ты ни черта не понимаешь.
— Не надо так говорить. Я прекрасно осознаю, что моя мама слетела с катушек, решив вернуться к моему отцу. И мне очень жаль, — последние слова я произнесла по буквам. — Она круто виновата перед мистером Роджерсом.
— Она уничтожила его, — угрюмо заявил Зак, закрывая глаза. — Я не могу смотреть на это вновь. Я не могу…
Мое сердце разрывалось от боли, и я заплакала сильнее.
— Я никуда не уеду, Зак, — сказала я, подходя к нему. Он не шевелился. Я сделала еще один робкий шаг. — Я останусь с тобой.
Я потянула к нему руки, чтобы обнять его, но неожиданно Зак отпрянул от меня.
— Не надо, — процедил он, не открывая глаз.
Его слова сильно ранили меня, но моя мать своим поступком ранила его сильнее, и я не имела права обижаться на него сейчас.
— Мне жаль, — прошептала я. — Зак, мне чертовски жаль, что твоему отцу приходится проходить через это вновь. Но я с тобой. Я не брошу тебя.
Его скулы напряглись, и он медленно замотал головой.
— Я не верю тебе, — сказал он.
— Это правда, Зак. Я не вернусь в Индианаполис. Я не хочу этого, — забормотала я, отчаянно желая быть услышанной им.
— Это ложь, — холодно изрек Роджерс и распахнул глаза. — Все, что ты говоришь мне, неправда.
— Не надо… — прохрипела я. Слезы сдавливали горло, и я не могла дышать. — Не отталкивай меня сейчас, Зак… Пожалуйста. Поверь мне.
— Ты такая же, как твоя мать. Ты оставишь меня, как она моего отца, — он продолжал причинять мне адскую боль своими словами, и я зарыдала.
— Это не так, — всхлипывала я.
— Все оставляют, — Зак как будто не слышал меня. — Я не хочу повтора того, что сломало меня, и откуда я с трудом выбрался. Я не хочу страдать. Я ошибся, позволив тебе войти в мою жизнь, и посмотри, что из этого вышло?
Господи. Но я не бросала его! И не брошу. Никогда. Я готова быть с ним, что бы ни произошло. Как он не может это понять?!
— Зак… — прошелестела я.
Он смерил меня жестким взглядом.
— Поэтому будет лучше прекратить это раз и навсегда, чтобы потом не стало хуже, — спокойно добавил Зак, глотая капли дождя.
Казалось, время остановилось, когда он сказал это.
— Ты… ты бросаешь меня? — спросила я, ужасаясь от своих же слов.
Зак поджал губы и ничего не ответил. Но я понимала, что означало его молчание.
«Да» — вот его ответ.
Да.
Он бросает меня.
Да.
Он не хочет меня видеть.
Да.
Он ненавидит меня.
Все как прежде.
Нет…
Все еще хуже.
— Оставь меня в покое, Наоми, — сказал Зак, глядя прямо на меня. Лед в его глазах замораживал мои внутренности, и я не могла пошевелиться, превратившись в живую статую. — Это все, что мне нужно. Чтобы ты ушла. Как моя мать. Как Линдси… Сделай одолжение.
Мы смотрели друг другу в глаза, и мне хотелось, чтобы Зак сумел увидеть слезы, струящиеся по моему лицу, отличить их от капель дождя и осознать, что я не лгу ему. Я хотела попросить его взять свои слова обратно. Я хотела подойти к нему и обнять, даже если он будет сопротивляться. Я хотела говорить ему, не переставая, что хочу быть с ним. Но… я вряд ли сумею достучаться до Зака Роджерса.
Мое сердце трещало по швам, и я чувствовала — оно вот-вот разорвется и уничтожит меня. Окончательно. Завершит то, что начала мама, объявив о своем решении вернуться в Индианаполис и дать моему отцу, которого ненавидела все эти годы, второй шанс.
— Не оставляй меня, Зак, — тихо попросила я, сжавшись от внутреннего холода, которому не было конца и края.
Какая-то ирония судьбы.
Я ненавидела Зака Роджерса всей свой душой. Я мечтала о том, чтобы он ушел из моей жизни. А сейчас… сейчас я была готова молить его о том, чтобы он остался в ней.
— Я не хочу продолжения, Наоми, — четко и медленно проговорил Зак, подходя ко мне. — Мои чувства к тебе были ошибкой. Я думал, что это спасение, но сильно заблуждался. Я позволил тебе войти в мою жизнь и все перевернуть в ней. И сейчас жалею об этом. Я должен был перебороть влечение к тебе. Я знал, что это не приведет меня ни к чему хорошему. Но я поддался и сейчас плачу за это. 
Я низко опустила голову и крепко зажмурила глаза. Я боролась с желанием закрыть уши, чтобы больше не слушать тот бред, который он нес.
— Я открылся тебе, — надломленным голосом произнес Зак. — И что теперь? Ты оставишь меня.
— Не оставлю, — сказала я, сжимая кулаки.
— Оставишь! — крикнул он.
Я вздрогнула. С моих губ слетел судорожный вздох.
— Все оставляют, и ты не станешь исключением, — просипел Зак. — Я просто устал от этой боли. Я больше не хочу чувствовать эту тяжесть, — он стал стучать себе по груди. — Все бессмысленно. В этом мире нет ничего настоящего.
— Я — настоящая, — произнесла я, поднимая голову. — И то, что я чувствую к тебе, не ложь, Зак.
Вопреки его испепеляющему не верящему взгляду я подошла к нему и накрыла его щеки ледяными ладонями.
— Я люблю тебя, — сказала я, изо всех сил стараясь унять дрожь волнения в своем голосе. — Я. Люблю. Тебя. И это самое настоящее чувство, Зак.
Я призналась ему в любви.
Впервые.
Я почувствовала, что вместе с этими словами отпустила частичку себя, но от этого мне не стало тяжелее. Наоборот. В меня вселилась надежда, что эти слова, в которых не было ни капли лжи, вразумят Зака Роджерса и вытеснят из его головы всю ту чушь, что он себе накрутил.
— Если ты не веришь в это, тогда все на самом деле было обманом, — сказала я, продолжая смотреть в его пустые глаза.
«Пожалуйста, скажи, что ты не хочешь, чтобы я уходила» молилась я про себя.
На мгновенье, — лишь на одно мгновенье, — я подумала, что лед в сердце Зака Роджерса тронулся, потому что мышцы его лица расслабились, и из кристально-голубых глаз исчез холод.
Когда Зак накрыл мои ладони своими руками, я не смогла сдержать улыбки.
— Все кончено, — сказал он и убрал мои руки от своего лица.
Дождь стер мою улыбку, и я едва устояла на ногах от внезапного приступа бессилия.
Он не поверил мне.
— Возвращайся к маме. Уезжай в Индианаполис, — продолжил Зак, но его голос тонул в оглушающем потоке мыслей, ворвавшихся в мое сознание. — Никогда не возвращайся. Все кончено, — повторил он, опуская застывший взгляд вниз.
Больше ничего не сказав, Зак Роджерс развернулся и подошел к своей машине. Открыв дверцу, он залез в нее и уехал.
Он уехал.
Я смотрела вслед отдаляющейся «Ферарри» и не могла поверить, что больше не увижу его. Никогда.
«Все кончено» звенел его безжизненный голос в моей голове.
Больно. Как же больно.
«Все кончено» проносилось вновь и вновь, и я схватилась за голову руками, громко закричав.
Я больше ничего не чувствовала. Ни дождя, ни ветра, ни асфальта под ногами. Это перестало иметь смысл. Это исчезло, и я осталась наедине с невыносимой пульсирующей болью.
Мои ноги подкосились, и я рухнула вниз.
Я упала на колени и схватилась одной рукой за сердце. Жадно вбирая в себя воздух, я смотрела вдаль, но больше не видела красной машины.
Я задыхалась.
Дождь нещадно поглощал мое дрожащее тело, и я тонула в нем. Бесследно.
Неужели, это все? Наша история подошла к концу? Но я не думала, что это произойдет так скоро…
Что мне делать дальше? Как жить с этим гложущим чувством, засевшим в разорванном в клочья сердце?
Я рыдала и не могла остановиться.
Я ненавидела свою мать. Я ненавидела эту чертову судьбу, потому что она играет не по правилам.
Жизнь, как американские горки.
Паршивые, сломанные горки.
 
Когда я заставила себя двигаться, то заметила, что дождь прекратился. Я не знала, сколько просидела на асфальте в промокшем легком платье. Вытерев слезы, я села в машину и развернулась, поехав к особняку Роджерсов. Клянусь, меньше всего мне хотелось возвращаться туда, к матери и мыслям о возвращении в Индианаполис, к отцу. Но я так же отдавала себе отчет в том, что мне некуда идти. Если бы Зак не оттолкнул меня, мы бы уехали вместе. Все было бы хорошо…
Когда все потеряно, больше ничего не остается, кроме того, чтобы плыть по течению и помалкивать.
Я сдалась.
Я перестала сопротивляться.
Я устала. Просто чертовски сильно.
Когда я переступила порог дома, то обнаружила маму в гостиной. Она закрывала лицо руками и плакала.
Мне не жаль ее. Нисколько.
— Когда мы выезжаем? — ледяным голосом спросила я у нее.
Она вздрогнула и обернулась в мою сторону. Ее глаза округлились, когда она увидела мой внешний вид.
— Наоми, что с тобой произошло?.. — прошелестела она изумленно.
— Когда мы выезжаем? — сдержанно переспросила я.
Ее растерянный блуждающий взгляд коснулся моего лица, и она печально вздохнула.
— Завтра утром.
Я направилась к лестнице.
— Наоми, — позвала меня мама.
Я не откликнулась, продолжая подниматься по ступенькам.
— Наоми!
Она все испортила. Она разрушила мою жизнь, и я не хотела с ней разговаривать. Не хотела улыбаться ей и делать вид, будто ничего не произошло.
Я дошла до своей комнаты, которая завтра утром перестанет быть моей, и прежде, чем войти в нее, я развернулась и посмотрела на дверь напротив.
Зак Роджерс.
Я стояла и пялилась на эту дверь несколько минут.
«Ничего не вернуть» сказала я себе.
Просто плыть по течению.
Не сопротивляться.
Облегчить себе жизнь.
Вздохнув, я отвернулась и вошла в свою комнату, из которой исчезли все краски.
Теперь я видела мир в черно-белых тонах.
Не переодеваясь, я вытащила из шкафа-купе чемодан, а затем принялась укладывать в него свои вещи. 
_________________

Анна,привет!
Фсё,ты меня убила!!! Это было ооочень неожиданно, у Линдси напрочь отсутствует инстинкт самосохранения!!! У Наоми мозгов больше ,чем у мамаши,она так и не выросла. Не мне её судить,это её жизнь и Линдси вольна делать со своей жизнь что угодно,жаль что это "что угодно" влияет на жизни других людей,причиняет им боль. По-моему , Линдси не особо переживает, у неё ж любофф.
Зак поступил вполне предсказуемо. В этой ситуации,ничего другого от него я и не ожидала.
Спасибо ,Анна,очень понравилось,не главы,а бомба! Буду с нетерпением ждать продолжения!!!
___________________________________