Зовущие эхо (мистика)

Люда, привет! Спасибо, что зашла в гости))) Буду терпеливо ждать твоих комментариев

Яночка, спасибо за отзыв!


Ну, это ж хорошо...


Спасибо! Я старалась)))
Это я к тому говорила, что в детективах постепенно всё раскрывается, зацепка за зацепкой, а у меня всё сразу.
Вот у Насти Логиновой тут на форуме детективы самые настоящие)))

Мне приятно, что доктора по сути все заранее оправдывают))) Лично мне его жаль очень. Сначала планировалось, что он будет полностью отрицательным, но потом - у меня не получилось иначе.

Не знаю, может быть
У Келды сейчас новая забота появится.
Спасибо тебе!
_________________

 » Глава 18

Понемногу поле начинало пустеть, однако дело продвигалось медленно, так как успела собраться приличная толпа, да к тому же многие уходили с неохотой и то и дело замедляли шаг и оборачивались посмотреть, что там дальше-то происходит.
Келда заметила, что и Томас Сорбо долго не хотел уходить. Он все стоял неподалеку от нее и неотрывно смотрел на то, как оправданный Роальд успокаивал свою няню, представлял ее своей новообретенной семье, жал руку улыбающемуся Карлу Валену и над чем-то смеялся вместе с Каем. И все это время старик Отто был подле молодого человека, глядя на него с любовью и трепетом.
Келда даже услышала, как доктор тяжело вздохнул, однако тут стоящий чуть поодаль Торстеин, тихо окликнул его:
- Идемте домой, герр Томас.
- Нет, Стеин, иди один, а я…
- Я не допущу, чтобы вы остались здесь один, без меня. Вы слабы и измучены духом. Идемте же!
Норсенг взял Томаса за плечи и, заставив отвернуться от Роальда и остальных, кто его окружал, повел в сторону деревни. Когда они проходили мимо Келды, девушка поймала мрачный и чем-то встревоженный взгляд Стеина. Она не отвела глаз, а он, будто негодуя, сжал челюсти и отвернулся.
Келда проводила их взглядом и перевела глаза на Роальда, помимо воли улыбнувшись. Что же она хотела? Ах, да! Нужно вернуть брошь, ведь теперь он оправдан и можно не опасаться за сохранность отцовского подарка…
Она уже сделала несколько шагов вперед, когда поняла, что дальше идти не может. Что-то удерживало ее, связав по рукам и ногам.
Она не могла подойти и просто так ворваться в их тесный круг, где собрались самые близкие ему люди. Не могла, потому что чувствовала бы себя чужой, слишком дерзкой и наглой, лишней, не нужной… Потому что просто не могла – и все.
Наверное, она просто боялась. Очень боялась, что там ее не примут, отвергнут, пусть даже не специально, ненароком…
Девушка вздохнула и, вновь улыбнувшись, повернула к дому.
Она вернет брошь позже, а сейчас – лучше не мешать.

***

Кай говорил очень много, энергично и долго, и его слова, то по-детски наивные, то наоборот, зрелые не по годам, заставляли Роальда улыбаться. Еще никогда молодому герру Абелю не было так легко и свободно, и он жалел лишь о том, что целых двадцать лет был лишен возможности быть рядом с этими прекрасными простыми людьми, которых теперь можно называть семьей.
- Между прочим, я всегда мечтал о старшем брате, – признался Кай. – Но мне всегда говорили, что это невозможно. А оказалось, что возможно, и не важно, что мы только двоюродные. Все равно ведь братья, правда?
- Конечно, правда, - отвечал ему Роальд.
- А ты, дедушка, и ты, пап, - продолжил мальчик. – Как же это вы столько лет скрывали от меня правду о тетушке Катрине и Роальде? Эх, вы! И как вам не стыдно?
Отто и Карл начали в один голос оправдываться перед нахмурившимся подростком, чем наконец-то сумели развеселить Ребекку, которая все еще украдкой вытирала слезы. И пока они этим занимались, Роальд окинул взглядом опустевшее поле.
На нем никого больше не осталось, кроме них да еще – удаляющейся девушки.
- Я сейчас вернусь, - быстро проговорил он своим собеседникам и, не дожидаясь отклика, чуть ли не бегом отправился догонять.
- Келда! – окликнул он, когда приблизился. – Келда, постой!
Девушка услышала и обернулась.
- Я хотел сказать тебе спасибо. За твое мужество и за все, что ты сделала для меня.
- Я всего лишь сказала правду, - скромно сказала она. – Вот и все.
- Не каждый решится сказать такую правду.
Роальд не преувеличивал. Ведь именно в устах Келды прозвучало его совершенно несправедливое, как он теперь осознавал, обвинение Томасу. Она взяла на себя ответственность вслух произнести слова, которые вполне могли оказаться клеветой… Нужно обладать большой смелостью, чтобы сделать это.
Келда решила не обращать внимания на его похвалу, а сама искала у себя в голове подходящий вопрос.
- Вы в порядке, Роальд? – спросила она наконец, глядя себе под ноги.
Протянув руку и подняв ее подбородок, Роальд пристально посмотрел ей в глаза.
- Почему ты опять перешла со мной на «вы»?
Келда не ответила на вопрос. Вместо этого она неразборчиво пробормотала:
- Я… хотела вернуть вам ваше сокровище.
Она уже протягивала ему открытую ладонь с лежащей на ней серебряной брошью, но Роальд покачал головой и, не притронувшись к брошке, согнул ее холодные тонкие пальцы.
- Оставь себе, - сказал он. – Я тебе ее подарил, разве не поняла? Я подарил ее тебе насовсем. Оставь себе.
- Но ведь это…
- Пожалуйста, Келда.
Она беспомощно кивнула, сильнее сжав брошь в своем кулаке. Проклятие! Она ничего не могла с собой поделать: предательская краска заливала лицо. Так еще Роальд не сводил с девушки очень серьезного, пристального взгляда.
- Вас, наверное, уже заждалась ваша семья. – Келда наконец-то нашла спасительную фразу.
- Да, теперь, я думаю, мы еще долго будем говорить, говорить и говорить – дни напролет! – о том, что случилось с нами за все эти годы. И все равно времени покажется мало.
- Тогда лучше вам поскорее возвращаться к ним, пока вас не потеряли.
Роальд прокашлялся.
- Эээ… Да. Наверное, так я и поступлю, - переступив с ноги на ногу, сказал он.
- Только вы так и не ответили на мой вопрос, - вдруг вспомнила Келда. – Вы хорошо себя чувствуете? Ваша рана не болит?
- Сейчас, мне кажется, я в принципе не могу чувствовать боль. Да и рана только сперва казалась опасной, а теперь мне ничто не угрожает.
Келда позволила себе улыбнуться.
- Хорошо, - сказала она почему-то шепотом и, боясь продолжения беседы, развернулась и бегом бросилась прочь.

***

Роальд, Ребекка и Валены, продолжая весело переговариваться между собой, шли по одной из улочек родной деревеньки, когда из-за очередного угла показалась целая процессия, состоящая из Хэварда Халворсена и Ойвинда Хёугли, которые были настроены решительней всех, Гутфрита Брока и двух молоденьких девушек, в которых легко можно было узнать Нанну Брок и успевшую присоединиться к друзьям Келду. Ну, а возглавлял шествие вытянутый в струну, прямой, важный и суровый Греджерс Фробениус.
При виде знакомых лиц детектив воскликнул:
- А! Как вы кстати, герр Абель! Ну, или Сорбо, право, не знаю, как вас лучше называть. А мы как раз направляемся туда, где скоро свершится еще один суд! Только уже без судьи и свидетелей. Зато на этом суде раскроется вся правда до конца! Хотя, думаю, что вы-то как раз знаете почти все. Так или иначе, вы не откажетесь сопровождать нас, когда узнаете, куда именно мы идем.
- Куда же, герр Фробениус? – вежливо поинтересовался Роальд.
- Ха-ха! – торжествующе хохотнул Греджерс. – К тому дому, где вы, мой друг, провели свое детство и где сейчас проживает доктор Томас Сорбо!
Роальд несколько побледнел.
- Идемте, - тихо, но решительно промолвил он, присоединяясь к процессии и становясь прямо возле Греджерса.
По безмолвному соглашению Ребекка, Отто, Карл и Кай решили отправиться вместе с ними. Все четверо с непониманием поглядывали на старого частного детектива, который выглядел одержимым какой-то идеей или замыслом. Глаза Фробениуса сверкали, у него было просто превосходное настроение!
- И кстати, фрекен Брок, полагаю, вы раньше не знали, что герр Роальд – ваш двоюродный брат?
Да, настроение было лучше некуда.

***

Увесистый кулак Ойвинда забарабанил по прочной дубовой двери.
- Откройте! – весьма нелюбезно пробасил молодой юрист, однако Греджерс схватил его за локоть, а Нанна в это время зашипела на невоспитанного друга:
- Тише, Ойвинд! Ну, право, это же совсем неприлично!
Хёугли сделал виноватое лицо и даже покраснел от смущения.
- Ну, все, все, доблестный наш викинг, - сказал Хэвард, усмехаясь. – Давай, прими серьезный и строгий вид!
Он хлопнул друга по плечу, и Ойвинд быстро подтянулся.
В этот же момент дверь распахнулась, и по сложившейся традиции изнутри высунулось недружелюбное – и это еще слабо сказано! – лицо Торстеина Норсенга.
- Да провались ты сквозь землю, Хёугли! – рявкнул он на ближайшее к нему лицо, замеченное им в первую очередь. – Какого черта?
- Где доктор Сорбо? – стальным голосом спросил Ойвинд, который даже на высоченного Стеина мог смотреть свысока, а значит, и со снисхождением.
- Не твое дело! Пошел бы ты куда подальше!
Вперед выступили Греджерс и Хэвард.
- Нет-нет, так не годится, Торстеин, - начал последний, качая головой и цокая языком. – Посмотри, сколько нас здесь. Невежливо…
- Да еще в присутствии милых дам, - добавил Греджерс. – Мы к вам по важному делу пришли, герр Норсенг. Я могу называть вас Торстеином, мой мальчик?
- Нет! – отрезал Стеин.
- Эм… Ну, ладно. Скажите: дома ли сейчас доктор Сорбо? И не могли бы мы переговорить с ним?
Около минуты Норсенг грозно оглядывал всех, кто посмел заявиться на крыльцо его благодетеля. Этот детектив, который так нагло встрял в судебные разбирательства, этот тупой здоровенный осел из Мехамна да еще ненавистный Халворсен из категории «хорошеньких мальчиков» и его девчонка. Дальше Келда – более или менее вменяемая из всей компании, но все равно – нежеланный гость. А за ней те самые четверо, которые вступались за Абеля, его паршивая семейка… И вот он – сам негодяй, на чьих руках еще не высохла кровь Инглинга!
Стоит и смотрит на него с лживым дружелюбием, совсем как тогда, в камере. Подлый лицемер! Еще бы немного – и Стеин набросился бы на него с голыми руками, но тут…
- Я здесь, господа.
Томас Сорбо, гордо выпрямившись, стоял в дверном проеме.
- Пропусти-ка меня, сынок, - спокойно и невозмутимо сказал он Стеину и, когда тот, растеряно хмурясь, посторонился, размеренной поступью вышел на крыльцо, к своим посетителям. При этом Ойвинду пришлось даже чуть-чуть попятиться назад, наваливаясь могучей спиной на остальных. В итоге гости сошли на землю, и на крыльце остались стоять лишь Торстеин, Томас да Ойвинд, который был вынужден поддержать внезапно пошатнувшегося доктора.
- Что вы хотели мне сказать? – ледяным тоном произнес Томас, оглядывая присутствующих.
- Только посмейте еще раз обвинить его в… - Торстеин даже не смог произнести вслух нужного слова. – В том преступлении, в котором посмели обличить сегодня на суде!
Сказав так, он скользнул презрительным взглядом по Келде, а затем вперился ненавидящими глазами в глаза Роальда.
- Никто никого не будет обвинять, герр Норсенг, - спокойно молвил Греджерс. – С какой стати? Ведь даже подобного рода преступления отпускаются без наказания за давностью лет.
- Что вы этим хотите сказать? – таким же ледяным голосом, что и прежде, спросил Сорбо.
- А то, уважаемый доктор, что вы все-таки причастны к таинственному исчезновению Ари Сорбо и его сына. А именно: это вы наняли шайку каких-то бандитов, чтобы те убили вашего двоюродного брата вместе с несчастным молодым Холдором, а вы могли бы завладеть их имуществом!
- Нет! – вскричал Торстеин. – Это подлая клевета! Вы не смеете так…
- Тише, Стеин! – резко одернул его Томас, продолжая смотреть на Греджерса. – Это неправда. И вы не можете этого подтвердить.
- Ну, разумеется, доктор, прямых доказательств-то нет. Да и где их возьмешь, когда почти все, кто мог что-то знать, давно постарели и умерли, а кто-то просто давно переехал? А кто-то вообще был не из Норвегии… Да, прямых доказательств нет. Но позвольте, доктор, раз вы запамятовали, рассказать вам те немногие обрывки прошлого, которые удалось собрать нашим талантливым юным сыщикам – этим двум джентльменам и вот этим юным леди. И что же тогда получится?
Итак, начнем.
Мне, доктор, благодаря нашей очаровательной фрекен Нанне, точно известно, что на каминной полке у вас в гостиной стоят три фотографии. Но две из них меня совершенно не интересуют, хотя, конечно, я бы с охотой взглянул и на Ари Сорбо с юной Вигдис, и на вашего внука Инглинга, когда тот был мальчишкой… Ну-ну, не надо плакать, герр Томас. Я уже вижу: ваши глаза покраснели. Прошу прощения, что упомянул о бедном юноше.
Так вот, меня интересует та фотография, на которой изображены вы сами и двое ваших друзей. Вы сказали фрекен Брок, что одним из них был некий Густав – тот самый Густав Бергер, который учился с вами еще в школе, верно? Ну а второй… Неправда ли, вторым был человек по имени Петтер Бунневик? Откуда нам об этом известно? В местных трактирах, доктор, можно услышать много чего полезного. Если не ошибаюсь, за вашими спинами на фото виднеется казино? Да-да! Казино. А теперь: что же вы узнали не далее как вчера, герр Халворсен?
Хэвард охотно откликнулся:
- Вчера ночью мы с Ойвиндом наконец-то были вознаграждены за долгие поиски. Мы шли по следу Бунневика, расспрашивая встречающихся нам людей, всех подряд, и дошли аж до соседней деревни, более крупной, чем наша, где на самой окраине стоит старая церковь. И от местного священника мы узнали, что за оградой – за оградой! – этой самой церкви похоронен человек по имени Петтер Бунневик! Похоронен как преступник! По словам священника, все дело было в том, что когда-то Бунневик был игроком в азартные игры, тем ещё шулером, мошенничал и обыгрывал почти всех своих соперников. Таким образом он выуживал из них огромные деньги, а если кто-то не мог выполнить все свои обязательства надлежащим образом… Он имел собственную банду. И его ребята убивали незадачливого игрока.
И кстати, герр Томас, нам известно, что вы тоже были ему должны. Большую сумму. Но почему он вас не убил? Просто ли потому, что вы были его другом? Не похоже, чтобы этот человек мог расклеиться под действием ваших трогательных клятв вечной дружбы и так далее… Как же вам удалось избежать страшной участи, герр Томас?
Хэвард замолчал, требовательно глядя на Сорбо, однако доктор упорно игнорировал вопрос, глядя прямо перед собой.
- Что ж, вы можете молчать, доктор, - спокойно сказал Фробениус. – Герр Абель ведь сегодня тоже молчал – и все равно был оправдан. Ну, да это я так сказал… В общем-то, его оправдали, потому что это было справедливо. Вы так не считаете? Вы убили его отца – и он вам заплатил той же монетой…
- Не смейте так говорить! – снова вмешался Торстеин, делая шаг вперед.
- А ну-ка назад! – прикрикнул на него внезапно ставший необычайно грозным Ойвинд, и это было так неожиданно, что даже непреклонный ни в чем Норсенг послушно остановился.
- Ну, ладно, ладно, Торстеин, - примирительно заворковал Греджерс, отступая от запрета Норсенга называть его по имени. – Не будем пока ничего такого утверждать. Лучше пойдемте-ка дальше…
Представим себе вот такую картину: приезжает из Мехамна дочь Ари – Вигдис Сорбо, точнее, тогда уже не Сорбо. Верно ведь, герр Брок, что ваша жена приезжала сюда двадцать лет назад незадолго до своего бесследного исчезновения?
- Верно, герр Фробениус, - мрачно хмурясь, ответил Гутфрит.
- Верно, - кивнул Греджерс. – Вот и я говорю, что верно. Все события, с которыми нам пришлось столкнуться, происходили примерно в одно и то же время – в конце пятьдесят седьмого – начале пятьдесят восьмого года. Не удивительно ли?
- Вы что, намерены и дальше издеваться? – прорычал Стеин, сквозь стиснутые зубы. – Какая еще Вигдис Сорбо? Она не появлялась здесь больше…
Фробениус терпеливым, но настойчивым движением остановил Стеина.
- Погодите-ка, молодой человек, куда так торопитесь? Вы еще не дослушали до конца… Так вот, когда Вигдис приехала навестить своего дорогого папеньку, а застала в доме своего дядю Томаса, которого почти не знала, у нее, понятное дело, возникли вопросы. Как же так – отец с братом переехали, а ей ничего не сообщили? Она стала приставать с этими вопросами к дяде. А тут вдруг раз – и пропала! И вот на сцену выходит Джек Кейн, бывший английский капер, обратившийся к делу контрабандиста… Так вот, этот Кейн похитил Вигдис, когда та гуляла по берегу родного залива, и его ребята утащили ее на корабль, где бедняжка и провела остаток жизни… Опять-таки у нас нет прямых доказательств, но если просуммировать все известные нам факты…
- Не понимаю, каким образом это обстоятельство меняет суть дела! – в нетерпении вскричал Стеин. – Какое нам дело до вашего капера?
- Это коренным образом касается дела, Норсенг – и тебя самого тоже! – не выдержал Хёугли. – Джек Кейн был другом доктора Сорбо, не так ли? Не вы ли сами, доктор, приводили его сюда, к нам в деревню, в маленький трактирчик? Любопытно: с чего бы это вашему другу вздумалось похитить Вигдис именно в тот момент, когда она начала проявлять особое любопытство к вашему прошлому? А что касается тебя, Норсенг… Уверен, что самые старшие жители деревни еще помнят, хотя и молчат, о том, что у Ари Сорбо было две дочери! Тема эта запретная, но все же все тайное рано или поздно становится явным. У Вигдис была старшая сестра, от родства с которой и она, и Ари отреклись после того, как та сбежала из дома с бедным сельским учителем и вышла за него замуж. Вскоре у них родился сын, а через год – дочь. Это было примерно за восемь лет до убийства Ари и Холдора. А через пару месяцев после исчезновения Вигдис ее старшая сестра ушла к фьорду и не вернулась! Бедняга-учитель несколькими месяцами позже скончался от горя, оставив сына и дочь сиротами, и по иронии судьбы излечить его от болезни пытался доктор Сорбо, который и взял к себе детей!
Хёугли легонько встряхнул Томаса и замолчал, переводя дух, но тут в разговор вмешалась Келда. Она смело выступила вперед и положила руку на плечо Стеина. Искренне сострадание, отразившееся в нее на лице, ранило даже больнее нападок и резких слов Ойвинда.
- Много лет дочери Ари были пленницами на корабле Джека Кейна, - начала девушка, но Стеин, не понимая, что делает, схватил ее лицо в обе ладони и с мольбой в глазах выговорил:
- Не надо! Не говори ничего… Не надо…
- Недавно этот корабль вновь заходил в здешние воды, - спокойно продолжала Келда. – И налетел на скалы. Никому не удалось спастись, кроме юнги по имени Локи. Этот мальчик рассказывал, что… - Ее голос прервался, а во взгляде выразилась искреннее сострадание. – Но ты уже все понял, Стеин.
- Не слишком ли много совпадений, герр Норсенг? – тихо и даже ласково произнес Греджерс Фробениус.
Стеин, бледный, как лист бумаги, отскочил назад и оперся руками о дверной косяк.
- Я не верю вам! Не верю! – вскричал он и тут же охрип. – Не могу поверить…
- Не можешь? – переспросил Хэвард. – Еще как можешь! Ты уже в это веришь, а иначе ты не дослушал бы почти до самого конца… Ты обманываешь себя, бедняга. Хорошо ли это?
- Не кажется ли вам, доктор, и вам, Торстеин, - начал Греджерс, - немного странной и непонятной сложившаяся картинка? Для чего бы это герру Сорбо понадобилось избавляться от обеих дочерей своего кузена? Может, ему было что от них скрывать? И почему Петтер Бунневик (возвратимся опять к нему) не убил своего задолжника? Может, вы, герр Томас, откуда-то взяли деньги после того, как Ари выставил вас из своего дома? Если да, то откуда? И почему очевидцы – жители города Гамвик – говорят, что после пятьдесят седьмого года в «темный особняк» вместо двоих хозяев стал приезжать один? И что вы вообще там делали, когда Роальд Абель вздумал этот дом поджечь? И что-то подозрительно то, что кому-то вы сказали, будто Ари и Холдор уехали в Осло, а кому-то – что вы вообще не знаете, куда они оба исчезли!
Томас Сорбо потерял свое самообладание и был теперь похож на мертвеца. Дрожа всем телом в крепких руках Хёугли, он в отчаянье шептал, хватаясь за последнюю тростинку хлипкой надежды, которая таяла на глазах:
- Это неправда, неправда… - Несчастный доктор как будто сам до сих пор искренне верил в свою невиновность и был шокирован, узнав о себе сразу столько черных тайн. – Это неправда. Вы не можете это подтвердить…
- Не можем? – переспросил Фробениус. – Ну как же! Во-первых. Если вы попросите у любого старика в этой деревне рассказать вам историю «безумного Айджа», вам скажут, что когда он лежал в бреду, у него была такая «коронная» фраза… - Он пощёлкал пальцами. – Хёугли, как там?
Ойвинд поднял глаза к небу и с важным видом процитировал:
- Даже скала Тора сломалась под орлом.
- Что бы это могло значить, как вы думаете, господа? – спросил Греджерс, все более и более уверенный в себе и в своей правоте, хотя казалось бы сперва, дальше некуда. – Наш молодой юрист, оказывается, теперь кое-что смыслит в норвежских именах, вот он нам и расскажет.
- А все очень просто, - начал объяснять Ойвинд. – Значение имени Ари – орел. Ну а скала Тора – это Холдор. Теперь ясен смысл этой дурацкой фразы? Холдор смирился с решением отца и не посмел уйти из дома и жениться по любви, а вот его старшая сестра…
- Впрочем, доктор, если вам и этого мало… - перебил Греджерс. – Мы можем предоставить вам также и официальную бумагу. Хотя она прежде всего касается, скорее, вас, герр Норсенг. Да-да, вас! Это вы ведь у нас неверующий. Хёугли, отпустите доктора и дайте-ка мне тот самый документ, за которым вы сегодня утром ходили.
Ойвинд неукоснительно выполнил поручение Фробениуса, достав из внутреннего кармана своего пальто аккуратно сложенный лист бумаги.
- Прошу вас, герр Фробениус. – Он протянул свой добытый с утра трофей старшему юристу.
Старый Греджерс развернул документ и показал ее сперва Томасу, а затем Торстеину.
И громко провозгласил:
- Настоящий документ является выпиской из книги регистрации браков, заверенной несколько часов назад нотариусом. И гласит он, что 14 августа 1848 года некий Айдж Норсенг сочетался браком с Бергдис – обратите внимание, господа – с Бергдис Сорбо! – С чувством выполненного долга Фробениус выдохнул и свернул бумагу. – Теперь вы удовлетворены, Торстеин? А вы, доктор?
Для Томаса детектив Фробениус уже не существовал. Старый Сорбо, еле держась на ногах, обернулся к своему воспитаннику и попытался взять его за плечо.
- Стеин…
Норсенг никак не него не реагировал.
- Твоя мать… Твои… Мальчик мой, уверяю тебя, я…
Стеин заглянул ему в глаза и отшатнулся, оттолкнув Томаса рукой.
- Не подходите ко мне, - едва слышно прохрипел он.
Стеин больше не мог находиться здесь, не мог стоять ногами на крыльце этого проклятого дома, который он с детства считал своим… Весь мир вокруг него завертелся, будто школьный глобус, и остановился, перевернувшись с ног на голову. Идеал стал преступником, враги открыли ему глаза…
Всю жизнь, почти всю свою жизнь он провел здесь, под одной крышей с тем, кто… кто... Вот он – человек, погубивший его семью, заперший душу Стеина в далеком детстве и не выпустивший на волю. Это Томас Сорбо разбил его судьбу. Не мать, не отец, не сестра… Они его не бросали. По крайней мере, маму отнял он.
Но почему тогда он так заботился о нем и о Кэйе?
- Как вы могли? – еле слышно потребовал ответа Стеин.
- Стеин, дорогой, умоляю, выслушай меня! Поверь: я не хотел, я… Прости меня! И вы… - Он впервые за все это время посмотрел на Роальда. – Я задолжал Бунневику, это правда. Я был… я был глуп. Залез в трясину и очень боялся умереть. Боролся за свою никчемную шкуру. Теперь нет смысла плакать. Я виноват. Но я не нанимал никаких бандитов, я не желал смерти ни Ари, ни Холдору, ни девочкам! Просто после того, как Ари прогнал меня, я от отчаяния отправился в трактир. Я был пьян… Была ночь, был шторм, все сидели по домам… Зашел Петтер. И я сказал ему… о, я наговорил ему ерунду – о том, смирился со смертью, что умереть так скоро – мой рок, потому что семья наша проклята, а всё из-за той самой статуи из Омганга… Да, я рассказал ему про статую, про особняк Нильсона… – вот в чем моя вина! И он пошел туда однажды и… Потом он явился ко мне, издеваться надо мной – говорил, что это я их убил. И даже простил мне долг, чтобы дольше мучился. А мне не хватило смелости пойти и сдать его под суд. И это моя вторая вина… Такой я жалкий человек… Я стал жить здесь, потому что в Мехамне дом у нас отобрали. А потом приехала Вигдис, начала во всем разбираться… Да, насчет нее и Бергдис вы правы, герр Фробениус. Я сговорился с Кейном, он обещал, что дочери Ари останутся живы… Это третья моя вина. Я глупец! Мне было страшно, что раскроются мои уже свершившиеся грехи, и я совершил новый… Одно преступление повлекло за собой другие – еще и еще… Но вскоре после этого я потерял жену и сына. И я знал, что это была расплата. Или часть расплаты. Я вновь побоялся за свою жизнь и решил хоть частично, но искупить грехи. Тогда я и взял вас с Кэйей к себе. Прошло двадцать лет… Я уже думал, что гроза миновала, но в тот самый момент, когда я успокоился, судьба отняла у меня любимого внука, последнюю мою кровинку… Вот расплата. Вот она… Мне кажется теперь, что я никогда не перестану платить.
Томас замолчал и закрыл лицо, словно в попытке исчезнуть для всех вокруг.
Все собравшиеся очень долго молчали. Наконец Стеин оторвался от дверного косяка, к которому прислонился, и спустился с крыльца. Пошатнувшись, зажмурившись, ничего уже не соображая, молодой человек оперся о подставленное кем-то плечо – плечо Роальда Абеля.
Торстеину Норсенгу в тот момент так нужна была поддержка! А этот самый Абель еще в камере заключения говорил…
- Я ведь говорил, что мы с тобой ближе, чем ты думаешь, - негромко произнес Роальд и в знак утешения похлопал по спине всхлипывающего на своем плече двоюродного брата. Потом он посмотрел на Томаса Сорбо и сказал: - Я верю вам. Верю, что вы не хотели никого убивать. Я… прощаю вас. И вы меня простите.

***

Томас Сорбо принял решение. Не желая испытывать на себе всеобщее осуждение, не желая чувствовать себя чужим в родной деревне, он уехал из дома, в котором провёл отрочество и последние двадцать лет жизни.
Куда?
Он никому не сказал, куда, но, наверное, очень далеко. За пределы Финнмарка. Может быть, даже за пределы Норвегии.
Томас Сорбо – хороший врач. Он сможет обеспечить самого себя в старости.
Старый дом, чьи стены помнили Томаса еще тринадцатилетним мальчишкой, должен был перейти к Роальду Абелю, за которым признали имя Сорбо, однако молодой человек, который, кстати, слишком привык к фамилии своей любимой няни и решил от нее не отказываться, заявил, что не имеет никаких претензий на дом. Не с этой целью он много лет подряд преследовал Томаса. Правда обнажилась, и душа Роальда успокоилась, ведь доказать эту правду он прежде всего хотел самому себе. И он вполне справедливо заметил, что не является законным наследником Ари, к тому же самым старшим внуком последнего был всё же Стеин.
В общем, дом остался на попечение Торстеина, что не могло не обрадовать прежнего хозяина: кого из живущих любил Томас сильнее, чем молодого Норсенга? Пожалуй, никого.
Впрочем, сперва Стеин был далеко не в восторге, когда услышал от Роальда, что дом переходит к нему. С той самой минуты, когда он узнал всю правду о печальной судьбе своей матери и своего деда (как ни странно было так говорить об Ари Сорбо), Торстеину была противна даже краткая мысль о том месте, где он провел последние двадцать лет жизни.
И все-таки, что ни говори, а жить Норсенгу больше негде было – пришлось остаться. Тем более фру Ибсен, ну, очень его уговаривала!
На том и порешили. Томас уехал. Роальд пообещал ему напоследок, что не будет говорить о случившемся вслух и ворошить прошлое. Слова Абеля старого доктора немного успокоили. Он ничего не сказал на прощание – просто собрал вещи и ушел.
Навсегда ушел из жизни этой тихой деревни.
- Ну, так что? – тем же вечером вздыхал Ойвинд с какой-то грустью. – Конец?
- Получается, что так, милый Хёугли, - ответил ему Греджерс, не менее потерянный. – Нет больше никакой тайны – вся развеялась, будто дым.

***

Была ночь. Лес над головой гудел, разговаривая с ветром и скалами.
- Почему ты обманывала меня, мама?
- С чего ты взял, что я в чем-то тебе солгала?
- Я все знаю. Ты никуда не уходила тогда, не отправлялась в дальнее путешествие, не странствовала много долгих лет по пустынным берегам… И нет никакой страны, где везде лед, снег и океан! Нет! Ты не открывала ее для себя, ты не собиралась потом вернуться за мной и за Кэйей. Ничего этого не было! Все оказалось слишком приземленным, и страшным, и глупым… Тебя просто похитили, и двадцать лет ты была в плену, на корабле этого проклятого контрабандиста! И вот твое тело пошло на дно, на корм рыбам.
- Не говори так, Стеин.
- Почему, если так все было на самом деле? Да! Да, слышишь? Я буду так говорить! На корм рыбам! На корм рыбам… Безжизненный холодный труп… - Он закрыл лицо руками. – Все оказалось таким… пустым. А я ведь тебе верил!
Бергдис долго молчала, и Стеин уже начал думать, что она ушла, то ли желая оставить его наедине с невеселыми мыслями, то ли обидевшись на его резкие и грубые слова. Но прошло несколько минут – и она снова заговорила:
- Прости меня, сынок. Я лгала, чтобы сделать тебя счастливым. И я… мне казалось, что я справлялась. До сегодняшнего вечера. Я ушла из жизни, верно, но путь не кончается смертью. И я… я – есть. Прости за то, что обманывала.
- Это ты меня прости. Сам не понимаю: как я мог назвать тебя трупом? Ведь ты же здесь… Со мной, рядом, и я слышу твой голос…
- А где Кэйа, Стеин? Почему она не с нами?
Он вздрогнул.
Прошло немало времени, прежде чем Торстеин решился рассказать матери о том, как ответила сестра на его короткую записку. Бергдис простонала, и в этом звуке зазвенело горькое отчаяние.
- Но ведь это было вчера, Стеин. Вчера, когда она еще не знала о моей смерти… Если она моя дочь, если она хотя бы когда-нибудь, хотя бы чуточку любила меня, она должна прийти! Должна проститься со мной… Один раз. Пожалуйста, Стеин, приведи ее. Прошу… Мне больше ничего не нужно.

***

О, небеса! Она опять плачет. Бедная, бедная моя девочка.
Она плачет, на этот раз во сне, она мечется из стороны в сторону по жесткой земле, ее волосы рассыпаны по камням, а исхудавшие руки как будто стряхивают кого-то с хрупких плеч.
- Нет, нет, нет… - шепчут ее губы.
Я знаю, что ей снится…
Длинноволосый седой старик с горящими голубыми глазами и в кроваво-красной мантии. В руках его сверкает грозный меч, но свет этот, испускаемый серебристым лезвием, блекнет в сравнении с тем светом, что струится как будто из самой глубины его сущности…
Длинноволосый седой старик…
И маленькая девочка рядом с ним. Дитя Омганга.
- Ты обещал, что научишь меня владеть мечом, - говорит ребенок, прижимаясь к ноге старика.
- Когда-нибудь, моя хорошая, - улыбается тот. – Когда-нибудь. Обязательно научу. А пока… пойдем-ка, посмотрим на прилив. В свете заката он особенно прекрасен.
Девочка радуется и хлопает в ладоши.
- Пойдем, дедушка!
И они идут.
С высоты прибрежного утеса хорошо видно, как сильно поднялась вода. Последние отблески заходящего солнца легкими мазками, словно на картине, лежат на спокойных волнах. Где-то у самого горизонта видны чьи-то лодки, алеют с вечернем свете паруса, и ветер с севера наполняет их и гонит суда к берегу. Голодные чайки кружат над водой, высматривая добычу, их пронзительные, резкие крики наполняют душу светлой тоской. Облака словно гигантские, но легкие перья неземной птицы или крылатой валькирии, спустившейся из Вальхаллы. Дыхание земли гоняет их по высокому небу…
Красиво. Боже, как красиво и спокойно! И рядом любящий дедушка со своим мечом в сильной руке, и рядом океан… И все такое мирное, такое теплое, и ничто не может разорвать круг, ничто не может спугнуть эту красоту, ничто не может это разрушить, ничто, кроме…
Дикий вопль.
- Убийца! – кричит кто-то, и девочка содрогается от ужаса.
Ей кажется, что голос звучал из-под земли.
_________________

Лена, короче говоря, я пришла признаться вам в любви)
Как автору, разумеется, а вы о чем подумали?)) Очень мощные у вас получаются произведения, подписываюсь на эту тему, чтоб не потерять. Название и аннотация интригуют, но еще более интригует история в обрамлении Норвежских фьордов (ах, моя любимая страна...) и то, что история написана вами, уже говорит о том, что текст будет качественный и интересный)
по мере прочтения буду отписываться)
Спасибо за хорошую литературу!
___________________________________

Лена,

Ох, я ни о чём не подумала, потому что просто жутко обрадовалась и думать была не в состоянии)))
Спасибо за тёплые слова! Правда, так хорошо душе
Тоже очень люблю Норвегию - единственная страна, на которую, может быть, согласилась бы променять Россию.

Ой, что-то мне стало стыдно... Дело в том, что это писалось ещё до того, как я начала прямо серьёзно изучать писательское дело, и текст на мой авторский взгляд не достаточно профессионален... Поэтому я открыта для критики!
С улыбкой

P.S. *ненавязчиво* А всё-таки, когда ко мне на "ты", привычнее)))
_________________

А мне приятно говорить хорошие слова талантливым авторам)



И я!! )) Летом собираюсь поглядеть на Заполярье, а мои знакомые в шоке, ибо надо на юг в Хургаду, а не на Ледовитый океан!))


Тут, на форуме, я буду читать для души, договорились? Мне сложно редактировать в формате форумных сообщений, ибо пометочки привыкла выдавать в ворде в тексте ) Но если вдруг что-то конкретно резанет глаз - я скажу тихонько, ага?)


а я уже на "ты" так, блюла вежливость)
___________________________________

Лена вечер добрый
Ну вот мы и узнали тайну исчезновения двух женщин, печальная история
Теперь понимаю почему Томасу пришлось расплачиваться за это потерей всех близких людей, ведь он своим слабовольным поступком разрушил жизни целых семей и если отец Нанны нашёл в себе силы жить и воспитывать дочь, то отец Стеина и Кэйи не вынес такой потери.
Да и судьба Стеина сложилась бы очень печально занимайся он и дальше самообманом, думаю для него эта правда стала своеобразным спасением.
Роальд нашёл семью освободился от своей зависимости и вполне возможно что его жизнь сложится более счастливой чем судьба его отца и матери, он поступил мудро, найдя силы простить Томаса, обида разъедает не давая вздохнуть свободно.
А вообще очень правильную мысль ты затронула в этой истории, каждый человек имеет право выбора, но выбирая он должен понимать что придётся нести ответственность за свой поступок и расплачиваться тоже придётся, совершенно неважно сколько пройдёт времени рано или поздно то зло что ты совершил бумерангом вернётся к тебе.
Это конец или нас ждёт ещё эпилог???
Спасибо за главу
___________________________________

Здорово! Хорошей поездки - заранее

Договорились))) Автору лучше так, как лучше для дорогих читателей.


Евочка, доброго вечера!
Да история дочерей Ари невесёлая и повлекла за собой ещё кучу бед.

О, со Стеином история ещё совсем не закончилась, он ещё не до конца спасён.
Вроде как сначала понял, что бред это всё, а потом голос "матери" его снова охмурил. Мол, смерть - не конец пути...

Спасибо за глубину осмысления, Ева (ой, как я завернула )!
Нас ждёт ещё небольшая вторая часть
В которой собственно больше мистики и решится основной вопрос))) Осталось ещё понять, откуда берётся голоса и чего они от Зовущих эхо хотят...
В общем, надеюсь, и дальше будет интересно.
Спасибо за отзыв!
_________________

Ну, не скажи, на мой взгляд, все грамотно, и то, мы почти 17 глав гадали, как оно да чего =)))


Ой, в последней главе, она так от него убежала, теперь я точно уверена в этом, ага. Между ними определенно что-то есть и мне это нравиться
Посмотрим, как дальше все сложиться)))

Вот и открылась тайна исчезновения и прошлое доктора. Н-да, дел он в прошлом наворотил не мало, все пострадали и он сам в том числе.
То, что он уехал, это правильно, так будет для всех лучше, действительно.
Теперь я так понимаю, нас еще ждет раскрытие тайн фьорда и голосов там обитающих. И все это уходит корнями в пролог, очень интересно
Так что жду с нетерпением

Яна, привет!

Ну, я рада, спасибо!

Ух... Рада, что нравится. А то я всё переживала, что для многих читательниц Стеин выглядит предпочтительней)))
Томас человек не плохой, но глупым был в молодости и слаб характером, где-то уже говорила, но повторюсь, оттуда и все беды.

Да, так и есть - теперь уже чисто про фьорд, про ведьм и Омганг (та самая статуя, из-за которой особняк проклят был, ведь именно оттуда). Но вторая часть будет короче первой.
Спасибо тебе за отзыв!
_________________

Здравствуйте пришла к вам в тему. Мне нравится, вы красиво пишите!

nelis, доброго вечера!
Ко мне и на ты можно
Большое спасибо за визит и за отзыв, рада, что нравится! Надеюсь, и дальше не разочарую!
_________________

 » Часть вторая. Глава 19

Милые читательницы, эта глава будет грустной - но так уж вышло, автор просит очень сильно его не ругать

Часть вторая

Я ЗАБЕРУ ТВОИ СЛЁЗЫ

«Ты молишься, чтобы сказать Богу о том,
что у тебя на сердце. Поэтому слушай свое сердце.
Сколь бы тяжело тебе ни было — слушай сердце.
Иначе ты соврешь Богу».

Анхель де Куатьэ,

«Маленькая принцесса».

Глава 19

С самого утра Эидис и Фолки собрали у себя дома всех. То есть Гутфрита с Нанной, Абелей, Валенов и Ойвинда с Греджерсом Фробениусом. Пришли также и Андор с Болдром, а вот Кэйа еще до рассвета отправилась проведать брата.
Весь день (а день выдался просто великолепный) собравшиеся в доме Халворсенов спрашивали, отвечали, рассказывали или просто говорили о пустяках. В воздухе витала теплая дружеская атмосфера. Болдр как прилип к Каю с самого начала, так и не отлипал от него: его старший товарищ, как и многие другие мальчишки его возраста, знал великое множество детских игр и развлекал ими маленького Халворсена. К этим двоим вскоре присоединился и самый взрослый из присутствующих детей, а вернее, большой Ойвинд. Он вместе с Каем и Болдром вышел в открытое поле за домом, и вскоре уже все трое носились по нему, как угорелые, а их крики, наверное, было слышно на всю деревню.
Возле изгороди стояли, наблюдая за ними, Роальд и Хэвард. Оба они смеялись, хоть и гораздо более сдержанно, чем команда «детей». Вместе с тем Халворсен рассказывал Роальду о тонкостях экономики, а Абель, с детства лишенный возможности получить хорошее образование, внимал с жадным интересом. После чего он поделился с Хэвардом своими планами относительно перепланировки дома, где жили Отто, Карл и Кай. Он должен был стать гораздо больше и надежней, чтобы вместить туда еще и Ребекку с самим Роальдом. Все еще опьяненный своим внезапно нахлынувшим счастьем, Абель страстно желал побыстрее совершить это дело, а профессионализм его дяди Карла должен был помочь идее воплотиться в реальность.
Фолки сидел на заднем крыльце, вполуха слушая разговор молодых людей и молча починяя снасти. Время от времени он отвлекался и тоже наблюдал издалека за Болдром и компанией. Тогда его суровое лицо на несколько мгновений озарялось умилением.
Из открытого окна кухни доносились веселые голоса Эидис и Ребекки: обе женщины с особым энтузиазмом взялись за создание очередного маленького чуда, хотя никто и не знал пока, что именно они задумали.
Греджерс с Гутфритом Броком сидели в гостиной и обсуждали серьезные темы, связанные с населением Мехамна, экономикой, правом – словом, такие темы, которых лучше не касаться простым смертным. Даже Нанна, обучавшаяся в университете, не всегда могла понять ход мыслей двух этих ученых мужей и вскоре незаметно покинула их, присоединившись к Хэварду с Роальдом.
Возле Фробениуса на маленьком диванчике сидел Отто. В его годы лучшим времяпровождением был тихий отдых, особенно после того, как вчера он испытал на себе слишком много ярких эмоциональных вспышек, пусть и радостных. Его сын Карл внезапно нашел себе собеседника в лице Андора: ведя спокойный, но увлеченный разговор, мужчины ходили вокруг дома, периодически натыкаясь то на вопящего Ойвинда, то на разыгравшегося Болдра, то на Кая, который из всей троицы выглядел самым разумным.
Что касается Келды, то она гуляла где-то у фьорда, однако обещала матери, что вернется очень быстро.
Впрочем, на обед она не явилась, и Эидис уже начинала потихоньку ворчать. Так она и ходила потом по кухне, вполголоса грозясь отчитать дочь этим вечером, пока наконец Келда не вернулась домой.
Не обратив внимания на ворчание матери, она ласково поцеловала ее в лоб и вошла в гостиную. Свежий воздух любимого фьорда зарядил девушку превосходным настроением. В гостиной Келда долго, упорно и добросовестно старалась вникнуть в суть неопределенного спора Фробениуса с герром Броком, в который те ее вовлекли. Однако, не справившись с поставленной задачей, она извинилась и вышла во двор, где снова сидел Фолки.
- Как дела, дикарка? – спросил он, не поднимая головы от своих крючков и лесок.
- Отлично, пап, – ответила девушка и окинула маленький дворик взглядом.
Уставшие и набегавшиеся Болдр, Кай и Ойвинд сидели прямо на земле и продолжали свои уличные игры, за их спинами, прислонившись к изгороди, возвышались Хэвард и Нанна, мило державшиеся за руки. С другой стороны двора, неподалеку от Фолки, на длинной скамейке возле вытащенного на улицу стола сидели Роальд и Ребекка. Заметив взгляд Келды, фрекен Абель улыбнулась и поманила ее:
- Келда, милая, присядь рядом с нами.
Девушка подошла и села на свободное место рядом с Ребеккой.
- Ты прямо сияешь, - заметила та. – В твоей жизни случилось нечто важное и радостное?
- Ох, нет! Я просто была у берега, фрекен Абель. Вы бы знали, как там сегодня красиво!
- Верю, верю… Вот и Роальд тоже любит прогулки по фьорду. С самого детства.
Келда улыбнулась обоим.
- Я знаю, - тихо сказала она.
Ребекка повернулась к Роальду:
- Ты ведь опять ходил туда вчера вечером, милый?
- Да, не смог удержаться. И странно: я больше не слышал голоса отца. Наверное, это оттого, что я наконец-то выполнил то, что он мне велел.
Келда заметила в глазах Ребекки искреннее облегчение, которое та и не думала скрывать.
- Ну, и слава богу! – выдохнула фрекен Абель. – Так действительно спокойнее.
- Да… - немного рассеянно кивнул Роальд и улыбнулся, однако улыбка получилось грустной: он словно немного сожалел о том, что отец не пришел и никаким образом не оценил стараний своего сына.
Сожалел – и одновременно тоже чувствовал облегчение. Непросто складывались отношения между Роальдом и тем, кого он называл своим отцом.
Из распахнутого окна раздался голос Эидис:
- Ребекка, дорогая, мне нужен ваш совет!
- Иду! – был ответ, и спустя секунды три Ребекка уже исчезла в доме.
- Няня очень сильно сдружилась с твоей мамой, - сказал Роальд.
- Как и все мы между собой, - заметила Келда. – Мне кажется, вся эта история с… вся эта история нас только сблизила.
Повернув голову, она обнаружила, что Роальд смотрит на нее.
- Это точно, - негромко произнес он.
Поняв, что он имел в виду, Келда неловко улыбнулась и отвела глаза.
Так они и сидели рядом, пока Валены не засобирались домой. Роальд и Ребекка, разумеется, отправились с ними. Андор, оказывается, ушел почти сразу после прихода Келды, сказав, что Кэйа, наверное, уже дома, а он должен был помочь ей по уборке. Болдр же решил идти домой одновременно со своим новым другом Каем.
- Я с тобой пойду, - сказала Келда племяннику. – Надо у Андора забрать дневники третьеклассников.
- Пошли, - охотно согласился Болдр.

***

Стеин остановился, развернулся и взглянул на сестру…
Вытер слезы с ее лица.
- Ну, тише, тише… - успокаивающе шептал он. – Тише, Кэйа. Она расстроится.
- Да, ты прав. – Кэйа мигом взяла себя в руки. – Просто… Только я обрела веру, как ее у меня тут же отобрали.
Они встали бок о бок на вершине скалистого утеса и стали ждать появления Бергдис.
И вот… Голос, который они услышали, дрожал от несдерживаемой нежности. От тоски…
- Кэйа. Ты здесь, девочка моя. Ты здесь, милая…
- Мама, - прошептала Кэйа.
На большее ее не хватило: к горлу подступил тяжелый комок.
Поднялся ветер, засвистел, завыл, как голодный зверь. Сухая хвоя вперемешку с дорожной пылью парили в воздухе, попадая в глаза. Мир снова начал вращаться…
Вращаться…
Кэйа отчаянно вытирала руками мокрое лицо.
- Прощай, мама, - едва слышно сказала она.
- Нет! Не надо говорить мне прощай, девочка. Не прощайтесь с мамой, детки! Мои хорошие, маленькие мои! Не покидайте меня, не прогоняйте… Идите ко мне. Идите к вашей маме.
Идите…
И очарованные этим голосом, сбитые с толку, растерянные, испуганные, прижавшиеся друг к другу, они пошли за ней…

***

Андор бежал со всех ног с той самой минуты, как обнаружил, что дома Кэйи до сих пор нет. А когда оказалось, что и в доме, который теперь принадлежал Стеину, совершенно пусто… Вот тут-то Андор и начал паниковать.
Причем для паники вовсе не было никаких причин. Но ведь бывают в жизни минуты, когда ты просто знаешь Это. И уверен, что просто не можешь ошибиться.
Андор бежал, и в его ушах звучали слова жены: «Если ты позволишь мне хоть раз окунуться с головой в мою прежнюю жизнь, ты потеряешь меня». Так она сказала.
Нет… Нет… Господи, только не это!

***

Дверь была заперта. Келда вскинула брови и, шутя, обратилась к Болдру:
- Хм, так-то твои родители убираются дома! Кажется, они решили погулять, пока ты у дедушки с бабушкой!
- Ничего, пусть гуляют, - улыбнулся мальчик. – У меня-то тоже есть ключ!
Он открыл дверь и, потянув за собой тетю, вошел внутрь. Включили свет: в маленькой хижине было уютно и, в общем-то, чисто, однако некоторые вещи все равно лежали не на своих местах. Не было похоже, что Кэйа делала здесь уборку сегодня.
- Наверное, твоя мама еще не возвращалась сюда после того, как ушла к… - Келда похолодела. - К дяде Стеину…
Как в тумане Келда взяла с рабочего стола Андора стопку школьных дневников, прижала их к груди – и встала так, пытаясь собраться с мыслями.
Нет, еще чего! Она не будет думать о плохом!
- Келда, ты слышала? – вдруг вздрогнул Болдр. – Это был мамин голос. Точно!
Девушка бросила быстрый взгляд в окно и увидела две фигуры, приближающиеся к дому со стороны фьорда.
Андор и Кэйа.
Не сговариваясь, Келда с Болдром одновременно выскочили на улицу и тут поняли: супруги явно не прогуливались. Это было заметно по их разгневанным лицам и по тому, что Андор буквально насильно тащил Кэйю за собой, держа за руку.
- Пусти меня, пусти, пусти!!! – кричала Кэйа, упираясь ногами в землю и пытаясь оторвать от себя мужа, однако Андор держал ее запястье крепко и, казалось, не думал о боли, которую ей причиняет.
- Я не могу позволить тебе уйти за Стеином, Кэйа! – ледяным тоном заявил он, глядя вперед, однако было ясно, как ему на самом деле тяжело говорить это. – Он обезумел из-за фьорда, я не хочу, чтобы и ты…
- Не смей так говорить о моем брате! Пусти!
Он никак не отреагировал.
Келда застыла столбом и молча смотрела на всю эту бурную сцену, чувствуя, как Болдр рядом с ней, тихонько подрагивая от страха, прижимается к ее опущенной руке. Они просто смотрели.
Они не смели вмешаться.
- Я ненавижу тебя!
Этот крик – негромкий, но отчаянный – навсегда запечатался в памяти Келды, словно страшное и уродливое, вечное клеймо на чистой белой коже. Кэйа была словно одержимая, ее волосы растрепались и рассыпались по лицу и плечам, а из-под длинных спутанных прядей сверкали обжигающей ледяной яростью потемневшие от гнева и отчаяния глаза.
- Я ненавижу тебя, Андор! Ты сломал всю мою жизнь, слышишь? Посмотри на меня! Посмотри, что ты со мной сделал! В кого ты меня превратил… Отпусти меня сейчас же!
- Нет, - спокойно ответил Андор.
Его голос был ровным и не дрожал, но они подошли уже достаточно близко к дому, чтобы Келда могла видеть, как дикая боль промелькнула в его взгляде. Как будто кто-то вонзил ему кинжал в самое сердце…
А Келда против воли вспомнила, какой страх испытала там, у фьорда, когда Роальд напал на доктора Томаса. Теперь было страшней вдвойне, потому что это же была Кэйа! Она говорила о страшных вещах и обвиняла Андора совершенно несправедливо! За все эти годы она много раз говорила, как повезло ей с мужем, с новой семьей… Почему теперь?
Нет, это не Кэйа. Это кто-то, кто завладел ее волей. Это что-то мистическое, загадочное и жуткое, что не давало Келде покоя последнюю неделю и что вовсе не закончилось судом, как наивно полагали Ойвинд и Хэвард…
Ничего еще не закончилось.
И Болдр стоял рядом, вцепившись в руку Келды.
- Пусти, Андор! Пусти меня – или я убью себя! Ты меня слышал? Клянусь, я убью себя! Убью! Клянусь, что убью, убью, убью… Убью себя… Пусти.
Она устала бороться и просто следовала за мужем, только рука ее осталась лежать на его ладони, а губы слабо повторяли:
- Отпусти, Андор… Отпусти меня.
И он отпустил. Когда они уже были возле крыльца, он расслабил хватку, и она тут же вырвалась, но не стала сразу убегать. Она просто тяжело дышала и, не мигая, смотрела на Андора, Болдра и Келду. Ее губы дрожали, но было совершенно неясно: то ли это от сдерживаемых слез, то ли от гнева.
Андор отошел на полшага, давая понять, что не намерен больше ее трогать.
- Кэйа, пожалуйста…
- Нет! – воскликнула она, отскакивая назад, словно испуганная выстрелом из ружья косуля. – Нет, не проси меня ни о чем! Я не послушаю, тебе ясно? Как, если ты поломал всю мою жизнь?
Андору, казалось, было уже тяжело стоять на ногах.
- За что ты меня так? – очень тихо спросил он. – Почему ты обвиняешь меня в этом, если все эти годы я…
- Молчи! Мне не нужны твои оправдания. Знаю, что ты хотел сказать: все эти годы ты давал мне возможность выбрать… Но когда я решила наконец сделать этот выбор, что сделал ты? Ответь мне: что сделал ты? Ты тут же отнял у меня мое право! Ты приволок меня домой, словно сбежавшую рабыню!
- Потому что ты была одержима. Ты не понимала, что делаешь, Кэйа. Ты… Там ты другая. Ты забываешь обо всем на свете, когда приходишь к фьорду. Ты даже забыла о нашем сыне…
Кэйа перевела взгляд на Болдра, и на мгновение в ее холодных, как Северный-Ледовитый океан, глазах промелькнула нежность. Но когда она вновь посмотрела на Андора, то превратилась в каменную статую с живым горящим лицом.
- Что ж, я дам Болдру то, чего ты не дал мне, - хрипло проговорила Кэйа. – Выбор. – Она протянула к сыну руки. – Болдр, ты пойдешь со мной и дядей Стеином?
Мальчик молчал, еще крепче вцепившись в руку Келды. Его широко распахнутые глаза смотрели на мать – и не узнавали ее.
- Болдр! – почти умоляя, воскликнула Кэйа. – Милый, пойдем со мной… Я покажу тебе новый мир. Я подарю его тебе. Только тебе, сынок…
Она говорила то же самое, что ее мать говорила им со Стеином. Она была безумна.
- Болдр, - тихо позвал сына Андор.
Бедный мальчик переводил взгляд с одного на другого, продолжая держать руку Келды, словно прося ее о поддержке. Но Келда не могла ему помочь. Ничем. Если бы она вмешалась…
Она не знала, что будет, если она вмешается, но понимала, что это будет неправильно.
Болдр сам должен был сделать за себя выбор. На всю жизнь. И детскую, и взрослую.
Может быть, ему уже, раньше срока, пришлось ступить во взрослую жизнь…
- Пойдем со мной, сынок, - в последний раз, почти безо всякой надежды в голосе, прошептала Кэйа.
Болдр покачал головой и спрятал лицо в складках платья Келды. Кэйа закрыла глаза, и из-под ее век покатились слезы.
- Неужели даже сын тебя не удержит? – спросил ее Андор.
Не открывая глаз, она ответила:
- Не удержит. Меня теперь ничто не удержит. Я… я люблю вас. Но я не могу иначе. Мне нужно… за ней. Просто необходимо, или я умру. Прости меня, Болдр. Прости, Андор. Я не вернусь.
Кэйа резко распахнула глаза, развернулась и убежала так быстро, как только могла. Никто не стал ее более удерживать: так было бы только хуже.
Для всех.
- Она ушла. Я потерял ее, Келда. Келда… - Андор спрятал лицо в ладонях. – Она ушла…
Он приблизился к сыну и ласково тронул его за плечо, пытаясь повернуть к себе лицом и обнять.
- Болдр…
- Нет! – Мальчик вырвался и отбежал в сторону, часто дыша и вытирая слезы. Его глаза светились тоской, и когда он заговорил, голосок сильно дрожал: - Ты ведь мне обещал, папа! Ты мне обещал, что не будешь ссориться с дядей Стеином! И что же ты теперь наделал? Может, мама одумалась бы…
Андор без сил опустился прямо на землю. Келда не сводила глаз с племянника – боялась: а вдруг тоже убежит?
- Я сам не знаю, что я натворил. Я сам в отчаянии. - Андор растерянно провел рукой по волосам. – Прости меня, сынок. Если сможешь. А если не сможешь… Я пойму. Я заслужил.
Когда он замолчал и опустил глаза, Болдр медленно подошел к нему и тронул за плечо.
И Андор посмотрел ему в глаза.
Подумав немного, Келда решила уйти домой и оставить их наедине друг с другом. Чувствуя, как до сих пор гулко бьется сердце в грудной клетке, как тонкая струйка пота сбегает по виску, она тихо вздохнула, развернулась и поспешила удалиться.
Они даже не заметили, как она их покинула.
- Папа… - жалобно проговорил Болдр.
- Да, сынок?
Из глаз мальчика снова потекли слезы.
- А ты меня никогда не бросишь?
Андор крепко обнял его.
- Никогда.

***

Трудно описать, в какой ужас привела Фолки, Эидис и Хэварда весть о бегстве Кэйи. Все трое были лишены дара речи, и лица их казались мрачнее неба за минуту до начала грозы. Нахмурившиеся и недоумевающие, шокированные внезапным горем, постигшим их, они молча разбрелись по своим комнатам, чтобы внутри себя осмыслить эту невосполнимую потерю.
Никаких криков отчаяния и боли, никаких горьких восклицаний… Они восприняли слова Келды тихо и внешне спокойно, однако вместе с тем внутри у каждого горел пожар. Как после разрушительного взрыва, оставившего огромную черную воронку, огромную дыру в твердом фундаменте их дружной семьи.
Всю ночь Келду преследовали кошмары: ей являлись по очереди то Кэйа, выкрикивающая проклятия, то горящие дикой болью глаза Андора. Он стоял посреди бескрайнего поля совершенно один и вглядывался в черное небо, на котором не было ни одной звезды, и губы его шептали: «За что? За что ты так со мной, Кэйа?» Потом Андор подходил к Келде, вытирая слезы широкими ладонями, просил о помощи. Так повторялось несколько раз, и каждый раз она что-то ему отвечала… И даже не важно, что именно. В любом случае брат опускал голову на ее плечо и начинал рыдать. Келда обнимала его за голову и плакала сама, и снова говорила что-то в знак утешения. Гладя Андора по волосам, девушка смотрела на горизонт поверх его плеча. Оттуда приближалась грозовая туча. Все приближалась и приближалась… И вместе с ней к Келде и рыдающему Андору шла одинокая фигура человека… Каждый раз, вглядываясь в смутные очертания, Келда гадала: кто это? И на этом моменте сон прерывался и начинался с самого начала.
А в этот раз просто взял – и не прервался.
И она увидела, она вдруг поняла, кто это был…
К ним шел Стеин, бледный, взлохмаченный, сгорбленный, с заплаканными глазами.
Он остановился в нескольких шагах от Келды и ее брата, он посмотрел ей в глаза…
Мучительная тревога и панический ужас целиком затопили сердце девушки – и она проснулась.
Лежа в кровати и неотрывно глядя в потолок, Келда закуталась поплотнее в одеяло, и попыталась успокоиться – но ничего не выходило. Ничего… И почему она так испугалась этого взгляда? Почему? Почему?
И что делать? К кому идти за советом?
И нужно ли делать хоть что-нибудь?
В горле защипало, из внешнего уголка глаза скатилась на подушку обжигающая слеза… Девушка зажмурилась.
- Будь ты проклят, Стеин, - прошептала она.

***

Воскресное утро принесло Келде, измученной после наполненной страхами ночи, крохотную каплю облегчения. Вскочив с постели, девушка подбежала к окну, движимая лишь одним заветным желанием. Воздуха! Скорее, скорее воздуха! Она распахнула ставни настежь и с жадностью стала дышать. Глядя прямо в глаза утреннему солнцу, она заставляла себя улыбаться – и от этого еще больше хотелось плакать.
После завтрака, в продолжение которого все четверо Халворсенов напряженно молчали, Келда, пытаясь убежать от своей ничем не объяснимой тревоги, медленно побрела к окраине деревни. Нет, сегодня не к фьорду. Только не туда, где Кэйа не далее, как вчера вечером… Нет, только не туда.
Нагнувшись, Келда сняла свои легкие туфли и, держа их в одной руке, пошла дальше босиком. Мокрая от росы трава была холодной и жестокой, но прикосновение ее нравилось девушке, и она немного успокоилась. Воздух был чистым и свежим, слегка прохладным после дождливой ночи, небо прояснилось, и лишь далекие перистые облака легкими мазками парили высоко над головой.
Чем дальше Келда отходила от деревни, тем становилось тише и спокойнее. Громкие утренние приветствия выходящих на улицы людей, ржание деревенских кобыл, звуки вытряхиваемого белья – все это осталось позади. И даже то самое место, где в пятницу состоялся суд над Роальдом – его Келда тоже миновала, даже не заметив этого.
Она остановилась посреди огромного зеленого поля, крепко обхватив себя обеими руками. И дрожала – не от холода.
Она стояла с закрытыми глазами и слегка раскачивалась, будто пыталась впасть в транс.
Ничего не вышло: в какой-то момент Келда вдруг ясно осознала, что кто-то стоит прямо перед ней и не сводит с нее глаз…
Она похолодела, потому что внезапно поняла: она знает, кто это.
Валькири.
Эта девушка с безумными ледяными глазами буквально буравила Келду своим пристальным взглядом. В этом взгляде был… ураган.
Рядом с таким созданием всегда чувствуешь себя не в своей тарелке. У Валькири было на самом деле красивое лицо – даже очень красивое, даже прекрасное, и взгляд будто околдовывал… Но она была жуткая. Жуткая! Неизмеримо жуткая и зловещая. Казалось, что красота ее была создана лишь с одной целью – уничтожать.
«Она, наверное, могла бы сворачивать с пути горы, - подумалось вдруг Келде. – Могла бы… Но что-то делает ее несчастной. Я никогда еще не видела таких страдающих глаз».
- Помоги мне, - глухо произнесла Валькири, не отрывая глаз от Келды. – Помоги, прошу тебя. Я не могу так больше.
Последнюю фразу она почти прошептала.
Сердце Келды судорожно сжалось, она попыталась улыбнуться странной девушке – не получилось, не вышло. В переполненной чувствами душе все перемешалось, и нельзя было разобраться, где проходит граница между диким и жутким страхом перед Валькири и болезненным состраданием, от которого внутри все обливалось кровью.
- Мне жаль тебя, - прошептала Келда, еле сдерживая слезы.
Почему? Почему опять слезы? Она ведь даже не знала толком, в чем состоит несчастье этой невесть откуда взявшейся девушки с ужасающе-прекрасным лицом.
Валькири вздрогнула.
- Что ты сказала? – бодро переспросила она, мило улыбнувшись.
Келда была сбита с толку ее внезапной переменой настроения.
- Я… Ты просила меня помочь тебе, потому что больше не можешь терпеть…
- Я правда так сказала? – удивилась Валькири. – Ты серьезно?
- Конечно, - нахмурившись, ответила Келда.
Странная девушка задумалась, наматывая темную прядь блестящих длинных волос на палец.
- Хм… Наверное, так и было, хоть я этого и не помню. Хоть убей! На самом деле я действительно хотела попросить тебя о помощи.
Эти слова прозвучали уже совсем не так, как те, первые. Те – совсем другое дело: в них звенела боль, а сейчас…
- Как ты нашла меня, Валькири?
- Я просто очень сильно хотела тебя найти. Вот и все. Ты мне нужна… Помнишь, ты обещала мне, что выслушаешь мою просьбу? Тогда ты была не готова поверить мне, но после того, что случилось с твоим братом и его женой…
Келда вздрогнула? Она уже знает?
- Я внимательно слушаю.
Валькири подошла ближе и сжала ладонь Келды в своей тонкой смуглой руке.
Словно лед. Обжигающий лед.
- Идем со мной в Омганг, Келда, - снова шепотом сказала Валькири. – Там ты узнаешь… все.
- В этом и заключается твоя просьба?
- Разумеется, нет. Но лишь там ты поймешь, как можно мне помочь, лишь там я смогу рассказать тебе правду…
- Не надо говорить загадками, Валькири. Чего ты хочешь?
Колючие глаза сверкнули, будто отполированное лезвие ножа.
- Чего я хочу? Что ж, буду говорить прямо, раз ты задала такой вопрос. Я хочу, чтобы ты пошла за мной. В Омганг. Туда, откуда ты, скорее всего, никогда не вернешься!
Келда содрогнулась.
Никогда?
Нет, эта девчонка просто окончательно сошла с ума! Как она может думать, что ради какого-то дела, суть которого пока совершенно неясна, Келда решится бросить семью, дом, родную деревню? Она безумна! Она безумна. Безумна…
Отец, мама, братья, Болдр… И родной фьорд. И еще (Келда теперь не побоялась признаться самой себе)… еще Роальд. Она ни за что не променяет их на это маленькое и страшное создание, в чьих глазах – лишь отражение темных сил. Ни за что!
- Да как ты… - начала Келда и запнулась.
- Да, я так сказала, - твердо и сухо сказала Валькири. – Ты спросила, чего я хочу. Я честно призналась. Я хочу, чтобы ты бросила все, что имеешь, порвала все нити, что связывают тебя с этой жизнью… и помогла мне. Я хочу. Но это не значит, что ты этого хочешь. Теперь – выбирай. Судьба всегда предоставляет нам выбор.
Ну, или почти всегда…
Келда хотела сказать «нет». Видит Бог, она хотела сказать «нет»!
Но не сказала. Вместо этого задала вопрос:
- Но почему это, интересно знать, я должна с тобой идти? Какой мне смысл?
Она знала, что это прозвучало жестоко и было невероятно безжалостно и грубо с ее стороны, но перспектива всю жизнь провести, скитаясь вместе с этой сумасшедшей вдали от родного дома, слишком сильно ее пугала.
Валькири сверкнула глазами, ничуть не обидевшись на ее тон.
- Я помогу тебе освободить твоих друзей от их безумной мании, - твердо сказала она. – Торстеина, его сестру и брата. Я знаю, как. Я помогу тебе их вылечить. Обещаю. Если ты пойдешь со мной. Я ведь уже сказала тебе: ты все узнаешь. Ты получишь ответы на все свои вопросы… Там, в Омганге, ты поймешь, почему Зовущие эхо слышат голоса, для чего я спасла Локи, в чем скрытая причина гибели юного Сорбо… и откуда вокруг тебя одни совпадения. Разве ты не хотела это узнать? Разве ты сейчас не хочешь этого? И разве ты не хочешь освободить своих друзей и навсегда покончить с творящимся вокруг хаосом? Ты можешь им помочь. Как и мне. Ты – можешь. Только ты.
- Почему ты не хочешь рассказать мне всю правду сейчас? – не понимала Келда.
- Я могла бы… Но еще рано. И смысла никакого. Ведь даже если ты мне поверишь и надумаешь освободить нас, тебе все равно придется ради этого пойти в Омганг. Конечно же, ты можешь остаться здесь. Пусть будет так, как есть. Выбирай.
Они долго смотрели друг на друга. «Боже мой, - хотелось сказать Келде. – Что за бред? И каким это образом я… мы с тобой сможем освободить Стеина и Кэйю? К тому же Роальд, вроде бы, уже перестал слышать голоса, и для этого не пришлось никуда идти… Что это за бред? Что ты о себе возомнила? Ты говоришь о невозможных вещах!» Но Келда ничего этого не сказала, потому что внезапно вспомнила голос Кэйи: «Пусти меня, пусти, пусти!!! Ненавижу! Пусти меня – или я убью себя! Клянусь, я убью себя! Пусти!»
И бледное лицо Андора.
Как у мертвеца.
«Она ушла… Я потерял ее, Келда. Келда…»
- Келда!
Оклик Валькири, словно крепкая пощечина, вернул девушку в реальность. Колючие глаза смотрели выжидающе. И Келда промолвила хриплым голосом:
- Когда мы отправляемся?
- Этой ночью. В полночь. Я буду ждать тебя здесь.
_________________

Лена привет
Всё так хорошо начиналось... эх, так и знала что пойди Кэйя на фьорд ещё раз добром это не закончится.
Андора жаль, не заслужил он такого, столько навалилось на него и как теперь ребёнку объяснишь что с мамой стало.
И теперь решение всех этих проблем упало на плечи Келды, справится она со всем этим или же нет.
Спасибо за главу
___________________________________

Ева, привет!
Да, теперь пойдёт парочка тяжёлых глав((( Очень стараюсь вас не разочаровать, но ведь всё в истории не может быть хорошо
Ну, посмотрим))
Спасибо за отзыв!
_________________

 » Глава 20

Келда стояла у открытого окна, которое выходило на задний двор, и ни о чем не думала, когда в дверь осторожно постучали.
- Войдите! – крикнула она, обернувшись.
Дверь открылась, и Келда против воли тихо вздохнула: на пороге ее комнаты, глядя прямо в глаза девушке, стоял Роальд, который вместе с Ребеккой, Отто и Каем пришел к Халворсенам еще с утра. На лице его застыло серьезное, даже торжественное выражение, смешанное с непонятным волнением, глаза странно поблескивали.
Второй вздох ей удалось подавить.
- Я не помешал, Келда?
- Нет.
Понадобилось несколько минут неловкого молчания, прежде чем она догадалась предложить ему сесть. Но, как бы она того ни хотела, Роальд так и не сел – остался стоять на ногах, только сделал пару небольших шагов вглубь комнаты.
- Что же вы оставили компанию? – спросила Келда. – Без вас там, наверное, стало скучно.
- Не думаю. Кто будет скучать, когда есть Хэвард? Хотя… сегодня он мрачен.
- Да. Мы все очень любили Кэйю…
Голос Келды дрогнул, и она непроизвольно смахнула слезу с лица. Роальд быстро подошел к ней и крепко сжал ее дрожащие руки.
- Мне очень жаль, - сказал он негромко.
- Не надо ничего говорить. – Келда высвободила руки и отвернулась.
Голос ее при этом прозвучал довольно резко. Взгляд вдруг упал на маленькую тумбу возле кровати, а вернее, на брошь Кайла Нильсона, которую Келда не осмеливалась носить с собой. Тогда, два дня назад, у нее так и не получилось вернуть ее Роальду, но сегодня…
Сегодня она сможет. Ведь нельзя же, чтобы эта драгоценность потерялась вместе с нею где-нибудь на северном берегу по пути в Омганг.
Келда решительно приблизилась к тумбе и столь же решительно схватила с нее крохотное украшение.
- Возьмите, - твердо сказала она, протягивая брошь Роальду. Ее тон не терпел возражений. – Возьмите же! Я вынуждена настаивать.
Роальд стоял на расстоянии трех шагов от девушки и как будто не мог понять ее слов.
- Почему? – только и смог он вымолвить.
- Я не буду объяснять вам причины! - Келда еле держала себя в руках и говорила совершенно не своим, резким, высоким и отрывистым голосом. – Я просто хочу, чтобы вы забрали ее!
- Я не могу, Келда.
- Нет, можете! – слезы уже начали застилать ей глаза. – Можете. Ведь это подарок вашего отца. Вы сами говорили, как много она значит для вас, вы…
- Вот именно. Она значит для меня очень много, и я… подумал…
Роальд так и не договорил.
- Я очень прошу вас забрать ее обратно, - еле слышно произнесла Келда. – Очень прошу.
Протянув руку, Роальд взял брошь с открытой ладони девушки и положил ее в нагрудный карман. При этом он смотрел в пол.
Келда не смогла скрыть вздоха облегчения, однако ни о какой радости не могло быть и речи: у Роальда был настолько убитый горем вид, что она похолодела.
- Прости меня, Келда.
- За что?
- Наверное, я просто слишком много о себе возомнил. И был слишком самонадеян. Но теперь я получил по заслугам. Ты мне открыла глаза.
- Не говорите так! – воскликнула Келда.
Еще не отдавая себе отчета в своих действиях, она схватила его руку и легко ее поцеловала. А потом тут же отпустила, мысленно обозвав себя глупой девчонкой.
- Келда… - начал совершенно сбитый с толку Роальд, но она остановила его легким движением ладони и без сил, ссутулившись, опустилась на кровать.
Какое-то время ни она, ни Роальд ничего не говорили.
- Зачем ты пришел? – слабым голосом спросила Келда наконец, закрывая лицо обеими руками.
- Хотел задать тебе один вопрос. Всего один. Но очень важный.
Что-то здесь было не так…
Смутные подозрения Келды лишь укрепились, когда Роальд вдруг сел напротив нее на корточки и взял ее руки в свои. Его глаза неотрывно смотрели в самую глубину ее души…
- Ты выйдешь за меня замуж, Келда? – робко спросил он.
Она вспыхнула, порывисто вскочила на ноги, при этом пошатнувшись, и отошла к окну. Но минуту спустя почувствовала, что он уже стоял позади нее, его ладони легли на ее плечи, губы прикоснулись к волосам. Он прошептал:
- После нашего с тобой разговора в камере моя жизнь преобразилась. Я избавился от ненависти, от гнева, от жажды мести… Даже отец мне теперь почти не снится! Я ходил к фьорду и ничего не слышал. Мне стало легче дышать… Впервые за двадцать лет я по-настоящему счастлив. Если бы ты только согласилась выйти за меня, я бы…
- Нет, - тихо сказала Келда, закрыв глаза. – Нет.
Он отстранился. Его глаза потемнели от боли, но она этого не увидела. И не хотела видеть.
Она была из тех людей, кто никогда не отвечает на один и тот же вопрос дважды.
Они долго молчали…
- Я желаю тебе счастья, Келда, - наконец быстро сказал Роальд и, сгорбившись, вышел из комнаты.

***

Она стояла и смотрела в окно.
Во двор вышел Болдр – совсем не тот Болдр, который еще вчера бегал здесь с громкими и радостными криками. Другой. Он добрел до забора, вяло перебирая ногами. Голова мальчика была опущена до того низко, что почти падала на грудь. Бедняга… Несчастный девятилетний малыш…
Кай шел рядом с Болдром и пытался приободрить его, но никакие слова не помогали. А у Келды сжалось сердце.
Кэйа…
«Нет, я все-таки должна. Должна! И я ведь дала слово Валькири…»
Прикусив до крови губу, чтобы хоть немного заглушить другую боль, ту, что внутри, Келда закрыла окно и прислонилась лбом к прохладному стеклу.
Зажмурилась.
«Я желаю тебе счастья, Келда». Как холодно и в то же время без капли осуждения прозвучал этот голос…
Наверное, она сделала ему очень больно.
Сделав глубокий вдох, Келда подошла к двери и протянула к ней руку… Передумала. Отошла к окну. Мгновением позже снова шагнула к двери. Долго стояла так, слушая собственное сердце. Оно билось часто-часто. И как будто не только в груди. В висках, в пульсирующих венах на шее, в каждом пальце на руках и на ногах… и в самом сознании.
Билось – и вдруг замерло. Как будто кто-то протянул железный кулак и стиснул его, раздавил, как скорлупу от сырого яйца.
Решительно выдохнув и дернув ручку двери, Келда вышла из комнаты и спустилась вниз.
Нужно увидеть его. В последний раз. А потом уходить.
И пусть это будет жестоким издевательством над ними обоими.

***

Но все оказалось не так-то просто: Роальда нигде не было видно. Ни в гостиной, где собрались хозяева и гости, негромко разговаривающие между собой, ни на лестнице, ни на втором этаже, ни на крыльце, ни даже на заднем дворике, где произошел их первый нормальный разговор.
Нигде.
Келда вернулась в гостиную.
- А где… где герр Роальд? – потерянным голосом спросила она у Ребекки.
Та тепло ей улыбнулась.
- Ох, он уже ушел домой, милая. Ему и Карлу не терпится поскорее начать перестройку. Боже мой, даже смешно! Буквально десять минут назад он, ведя себя очень странно, заявил, что должен идти и работать, хотя, как мне кажется, они с Карлом планировали начать лишь завтра… Но мало ли что могло вдруг взбрести моему дорогому мальчику в голову! Он был очень решительно настроен уйти, и никакие уговоры твоей матушки его не остановили. А ты что-то хотела ему сказать, Келда? Боже, ты очень бледна…
- Я… Нет, ничего. Просто удивилась, что его нет с вами.
Ребекка опустила голову, чтобы никто не увидел счастливую улыбку на ее губах. Она о многом уже догадалась и давно заметила, как порой смотрел «ее дорогой мальчик» на хорошенькую дочь рыбака, которая стойко защищала его перед судом. А Келда Ребекке очень нравилась… И, желая подбодрить девушку, Ребекка, как бы ничего не имя в виду, сказала:
- Ну, да ведь мы еще будем приходить к вам в гости. Непременно! Теперь мы будем дружить семьями, правда?
- Да, конечно, - тихо ответила Келда.
Она улыбнулась. Но это только губы улыбались, а глаза были отчего-то грустны.

***

После обеда Келда вела себя очень странно: она то впадала в какое-то отрешенное, задумчивое состояние, то напротив, слишком громко смеялась по малейшему поводу. И так и норовила погладить по руке то Эидис, то Фолки, вложить в их глаза взгляд, полный нежности – или сказать Ребекке что-нибудь исключительно приятное, ведь это же была няня Роальда – последнее, что еще осталось от него и что совсем скоро тоже исчезнет.
Пару раз она без всякой причины обняла Нанну и Ойвинда, а когда как-то устало и по-детски доверчиво опустила голову Хэварду на плечо, брат удивленно заморгал и ничего не сказал.
- Приходите к нам прямо завтра, Ребекка, - говорила Эидис, когда вся семья Халворсенов провожала гостей. – Что вам с маастером Валеном делать у вас дома, пока молодые мужчины будут работать? Приходите! Тем более Кай будет в школе. И ты, Нанна, приходи, приводи отца. Ойвинду, я думаю, приглашение не понадобится.
Нанна кивала, обнимаясь с Келдой, которая, действительно, очень странно себя вела.
- Обязательно придем, - отвечала хозяйке Ребекка. – До свидания!
Келда, отойдя от Нанны, вдруг взяла ее за руку и прижалась губами к шершавой ладони. Растерявшись, фрекен Абель ничего больше не смогла вымолвить и вышла за порог, раскланявшись с хозяевами.
Когда дверь за гостями закрылась, когда Эидис пошла на кухню, мыть посуду, а Фолки и Хэвард сели в гостиной у камина, Келда поднялась к себе и заперла дверь. Подойдя к кровати на ватных ногах, она упала на нее, уткнувшись лицом в подушку и зарыдала.
У нее был выбор.
И она его сделала.
Примерно полчаса спустя Келда заставила себя подняться, подошла к маленькому настенному зеркалу, привела себя в порядок, насколько это было возможно с заплаканными глазами, и начала собирать вещи. Она брала только все самое необходимое. Покончив с этим делом и дождавшись, пока глаза перестанут быть настолько опухшими, Келда собралась духом и спустилась вниз.
Тем вечером Фолки, Эидис и Хэвард только и делали, что удивлялись.
Никогда еще их дикарка не была такой кроткой, нежной и ласковой.
- Что с тобой, доченька, милая? – спросила ее Эидис уже перед сном.
Стоя в проеме и крепко стискивая дверную ручку, Келда тепло улыбнулась.
- Со мной все хорошо, мама. Просто я… мне кажется, что я изменилась. Спокойной ночи.
Девушка нежно поцеловала свою мать и исчезла за дверью.
- Как странно… - прошептала Эидис, не скрывая своего волнения.
- Успокойся, мам, - нарочито небрежно бросил на ходу отправляющийся к себе в спальню Хэвард, который весь день был сам на себя не похож. – Все будет хорошо. Уверен, все из-за того, что Келда просто-напросто влюбилась. Не переживай.
Немного успокоившись, Эидис вздохнула и зашла в их с Фолки комнату. Хэвард проводил ее взглядом и затем долгое время не сводил глаз с двери, за которой скрылась его сестра. На лице молодого человека читалась явная тревога.
- Да в чем же все-таки дело, Келда? – пробурчал он себе под нос. – Я должен знать…

***

Так и не сумев уснуть, Хэвард спустился вниз и вышел во двор. Ночь была холодной и беззвездной. Громкий шепот ветра перекрывал все остальные звуки, приглушенные темнотой. Молодой Халворсен поежился и сел на скамью возле стены, исчезнув в тени двух деревьев, что росли рядом с домом.
Он думал… О многом. Сначала пытался думать только о приятном: о том, что уже немного осталось до окончания университета, о том, какую хорошую работу ему, скорее, всего, предложат в Мехамне, представлял Нанну в свадебном платье…
Однако постепенно все эти светлые образы были вытеснены из его сознания все нарастающей тревогой.
- Ну что происходит? – вслух поинтересовался он неизвестно у кого. – Кэйа ушла, бросив Андора и Болдра, бросив нас всех. А все из-за этого Стеина! А теперь еще и Келда… Почему меня не оставляет ощущение, что она что-то задумала?
Она могла. Ох, как могла! Хэвард уже достаточно хорошо изучил свою сестренку.
Так он сидел, укрытый темнотой, и угрюмо молчал, а между тем приближалась полночь…
Внезапно дверь, ведущая в дом и находящаяся как раз справа от Хэварда, всего в нескольких шагах от скамейки, тихо скрипнула, послышались легкие шаги.
Молодой человек затаил дыхание… Келда!
Она вышла из дома, осторожно ступая, но вместе с тем решительно и твердо. Одета она была тепло, а через спину ее был перекинут какой-то небольшой старый мешок из тех, которые Фолки когда-то использовал под мелкие снасти. Куда это она собралась?
У Хэварда мурашки по коже побежали, лоб вспотел, дышать стало тяжело… Ничего хорошего затея Келды не предвещала.
Келда ловко перелезла через невысокую изгородь и остановилась – смотрела на родной дом. Ее свободная рука поднялась сначала к губам, а затем выпрямилась по направлению к двери, из которой девушка только что вышла. Воздушный поцелуй…
Только тогда Хэвард опомнился.
- Келда! – крикнул он, выходя из своего убежища.
Точнее, это ему казалось, что он крикнул: на самом же деле звук получился глухой и сдавленный. Однако и этого хватило Келде, чтобы испугаться и вздрогнуть от неожиданности.
- Тише, Хэвард! – прошептала она, приложив палец к губам. – Умоляю тебя, тише!
Он подошел к изгороди и оказался на расстоянии шага от сестры.
- Куда ты?
- Прости, Хэвард. Я ухожу.
Она уже собиралась отвернуться и продолжить путь, но он схватил ее за руку.
- Нет, я тебе не позволю! Объясни!
- Ты не поймешь.
- А вот и нет. Я все пойму. Кто еще знает тебя лучше, чем я?
- Никто, но…
- Расскажи!
- Я должна уйти, Хэвард. – Голос Келды дрожал, глаза были опущены. – Валькири… Она меня ждет. Мы пойдем в Омганг вдоль берега океана. Мы пойдем в Омганг… так надо.
- Надо?
- Да. Может быть, мне удастся вернуть Кэйю, пока еще не поздно.
- Это безумие, Келда! Ваша Валькири – она же… она ненормальная!
- Вовсе нет. Она просто очень несчастна. Я хочу ей помочь.
- Помочь? Ты идешь за ней, чтобы… Ты в своем уме?
- Да, Хэвард. Я решила, и меня ничто не остановит теперь. Ничто. Я, скорее всего, не вернусь к вам.
- Келда, прошу тебя, умоляю: не надо уходить. Останься… - Хэвард попытался обнять ее, но ничего не вышло. – Ты не можешь уйти, сестренка. А как же мы? Неужели ты готова нас бросить?
Келда внезапно разрыдалась.
- Молчи! Мне и так больно от расставания с вами. Но иначе нельзя! Ты не поймешь, потому что ты не слышал… Ты не можешь понять… - она вытерла слезы ладонями. – Скажи маме с папой и Андору с Болдром, что я всех вас очень люблю. Простите меня. Простите, простите… Прощай, Хэвард.
- Нет! Келда, прошу тебя… пожалуйста… Сестра… Не уходи!
Она внезапно улыбнулась. Тепло и ласково. Протянула к нему руку, убрала с лица упавшую светлую прядь волос, погладила брата по щеке.
- Я помню, как обещала спеть на твоей свадьбе, - прошептала она умиротворенно. – И научить пению твоих детей…
Это было так давно! Хэварду тогда было всего-то четырнадцать, и тогда он только мечтал о прекрасной невесте, а Келда…
- Келда, ты помнишь? Милая моя сестренка, ты, правда, помнишь?
В глазах Хэварда зажглась надежда, но…
- Как жаль, что мне не удастся выполнить обещание, - сказала Келда.
И ушла.
Хэвард не смог удержать ее.
Она ушла – маленькая, своенравная принцесса из его детства. Дикарка. Ушла. Ушла в ночь, а где-то там ее ждала безумная Валькири.
Валькирия… Убитых собирает.
Нет-нет. Об этом нельзя думать.
- Келда, ну, как же так? - прошептал Хэвард совсем растерянно.
По его щеке ползла слеза.

***

Он опять пришел. Опять! А ведь все было так спокойно без него…
- В чем дело, сын? Ты не рад мне?
- Я всегда звал тебя и ждал, - во сне прошептал Роальд одними губами. – Но когда ты ушел в последний раз, мне было легко. Без тебя я был счастлив. Был…
- Был, - эхом отозвался Холдор. – Был до тех пор, пока она тебе не отказала?
- А ты поэтому решил вернуться, отец?
Ответа не последовало. И было в молчании отца что-то зловещее.
И только через какое-то время, показавшееся бездонной пропастью вечности…
- Иди ко мне, сынок. Иди ко мне и к своей матери. Иди же… В нашем мире нет боли и страхов. Там обо всем забываешь… И о ней тоже забудешь.
- Но я не хочу о ней забывать!
Раздался жуткий хохот, и чей-то совершенно незнакомый, не отцовский и почему-то женский голос произнес, насмехаясь:
- А тебя никто и не спрашивает, Роальд Сорбо!
… Он проснулся в холодном поту.
- Что с тобой, Роальд? – испуганным шепотом спросил пробудившийся за несколько секунд до него Кай.
- Ничего. Ничего, просто кошмар. – Он сел на кровати и надел рубашку, силясь отдышаться. – Спи, Кай. Я… скоро вернусь.
Оставив своего недоумевающего кузена одного в тесной комнатке, Роальд тихо вышел из дома и направился к дому Халворсенов, еще не понимая, зачем он это делает.
Хотя…
Возможно, даже понимая.
Он шел к Халворсенам с твердым намерением увидеть то, на что ему не удалось взглянуть днем при расставании – ее глаза. Пусть даже ее равнодушный и холодный взгляд его убьет. Он все равно посмотрит ей в глаза. Все равно. Ей не удастся спрятаться. Он придет и сядет где-нибудь под ее окном и будет ждать так до самого утра. Нет, лучше он сядет возле двери, чтобы встретить ее, когда она будет выходить из дома, направляясь в школу.
Но судьба порой очень жестоко шутит…
Обойдя дом Халворсенов, чтобы подойти со стороны заднего дворика и увидеть окна Келды, Роальд заметил фигуру человека, возвышавшуюся над маленьким крыльцом. Сделав еще несколько широких и быстрых шагов, он узнал Хэварда, который стоял возле двери, прижавшись к ней лбом, и будто не решался войти.
Но – глупо! – как можно бояться войти в дом своего отца? Почему он стоит тут и почему… Теперь Роальд все слышал. Почему Хэвард плачет? Горько плачет, то и дело всхлипывая, дрожа и кусая губы… Только взрослые могут так плакать. Только тогда, когда у них настоящее горе.
- Хэвард!
Он повернулся на голос. Все его тело сотрясалось.
- Что случилось? – с тревогой спросил Роальд, уже оказавшись внутри небольшого дворика. – Что с тобой?
- Прости меня, - пробормотал Халворсен. – Простите меня, вы все… За все меня простите… Мой отец. И мама. Простите меня… Я не смог.
- О чем ты? Что произошло? Объясни же!
Роальд почти умолял.
Хэвард сошел с крыльца и, подойдя к собеседнику на расстояние полушага, положил руку ему на плечо. Стиснул.
- Я не смог ее удержать. Келда… Она ушла за этой ненормальной. Она… она сказала, что не вернется.
Нельзя описать, что почувствовал в тот миг Роальд, но новость эта нанесла ему такой удар, что колени его подогнулись, так что он чуть не упал на землю. Хэвард увидел это в его глазах, и на лице Халворсена отразилось сострадание.
- Ты не успел совсем чуть-чуть, - сипло проговорил Хэвард. – Если бы ты пришел хоть на пять минут раньше… ты бы еще смог проститься с ней.

***

Валькири уже ждала ее на том же самом месте, где состоялась их утренняя встреча. В темноте она, мрачная и молчаливая, с растрепанными от ветра черными волосами, казалась маленькой ведьмой…
- Я готова, - сказала Келда, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Валькири кивнула.
- Идем, - бросила она и зашагала по направлению к берегу. – Мы пойдем вдоль побережья. Океан будет подсказывать нам путь.
Келда решила не обращать внимания на ее последнюю реплику, совершенно не несущую смысла.
- А ты разве не знаешь дорогу? – поинтересовалась она, держа от спутницы дистанцию в три шага. – Ты вообще была когда-нибудь в этом Омганге?
После недолгого молчания Валькири ответила:
- Была. Но это было очень, очень давно.
Обе девушки замолчали и за всю дорогу до берега океана не проронили ни слова, вслушиваясь лишь в шум ветра. Однако внезапно Валькири резко остановилась и как будто задумалась, глядя в одну точку прямо перед собой.
- Откуда он здесь? – спросила она вслух.
- Кто – он?
- Приглядись получше. Там, впереди…
Встав рядом с Валькири и прищурившись, чтобы лучше видеть, Келда смогла разглядеть смутные очертания человека, который неподвижно стоял у берега.
- Ты знаешь, кто это может быть? – шепотом спросила она у своей спутницы.
- Я знаю, кто это, - стальным голосом отозвалась Валькири. – Зовущий эхо. Его зовут Торстеином. – Чуть погодя она вдруг совершенно спокойно добавила: - Он идет к нам.
И действительно, спустя несколько минут Стеин уже возвышался перед ними, угрюмый и враждебно настроенный, как, впрочем, и всегда.
- Что это вы здесь делаете? – требовательно спросил он.
Валькири жутко улыбалась ему и молчала, а Келда, и не думая отвечать Стеину, гневно воскликнула:
- Где Кэйа?
- Тебя это больше не касается. Она отказалась от вас.
- Не верю! Это все ты… Ты!
Стеин нагло усмехался, и Келда чуть не задохнулась от ярости.
- Да я тебя голыми руками задушу, Норсенг! – крикнула она и действительно бросилась на Стеина с кулаками, однако ее слабые удары не оказали на него никакого впечатления, а когда ему надоел этот спектакль, он просто схватил ее за запястья, лишив дальнейшей возможности его избивать.
- Да тихо ты, Келда! Успокойся.
Как ни странно, дикарка успокоилась. Она послушно опустила голову и даже позволила Стеину себя приобнять.
Бедная девочка… Внезапно он почувствовал к ней сострадание. Он не знал еще, в чем ее беда, но близость Валькири и поздний час наводили на мысли о чем-то темном, с горьким привкусом отчаяния и опасного, нелегкого шага.
- Мы идем в Омганг, - тихо призналась Келда.
- Зачем? – очень спокойно отозвался Стеин.
- А вот этого мы тебе сказать пока не можем, - вдруг вмешалась Валькири.
Стеин злобно осклабился. Боже, как он ненавидел эту маленькую черноволосую дрянь! Хоть ничего плохого она ему и не сделала.
- Ты хоть знаешь, с кем связалась, Келда? – негромко спросил он.
- Да.
Сказав так, девушка вновь встала рядом с Валькири.
- Я с ней.
- Как знаешь. Но ты, возможно, больше не вернешься сюда.
- Мне это известно, Стеин.
В его глазах снова промелькнуло уважение.
- Тогда прощай.
- Нет, погоди, я еще не все сказала… Слушай меня внимательно, Норсенг: если с Кэйей хоть что-нибудь случится, ты пожалеешь, что появился на свет.
- Это точно, - легко согласился Стеин, глядя ей в глаза. – Пожалею… Я буду проклинать всю свою ничтожную жизнь. Но вовсе не из-за тебя, девочка. Тебе даже рук не придется марать для того, чтобы сделать меня несчастным.
Какое-то время все трое молчали. До тех пор, пока Валькири не тронула Келду за плечо.
- Нам пора уходить.
- Да, конечно. – Келде внезапно стало страшно. Вот оно. Пришло. – Прощай, Стеин. Ты… хороший человек, так что давай пожмем друг другу руки.
Поколебавшись, Торстеин выполнил ее просьбу, удивленно вскинув брови, когда оказалось, что девушка никак не хочет отпускать его ладонь. Келда тихонько всхлипнула.
- Ты чего это? – растерянно спросил Норсенг.
Девушка не ответила.
Он был последним человеком из ее родной деревни, последним, кого она видит. Больше никого не будет… Только Валькири.
Да, она ненавидела Стеина, порой презирала, порой жалела, порой была готова признать каким-никаким, но другом, хоть это получалось плохо. Но если бы она могла взять с собой в дальнюю дорогу хотя бы одного «нормального» человека, не такого, как эта страшная маленькая ведьма… Она была бы безмерно счастлива иметь такого спутника, как Стеин.
И все же…
Собравшись духом, Келда отпустила руку молодого Норсенга, решительно развернулась и побежала следом за Валькири, которая уже успела их покинуть. А Стеин, засунув руки в карманы брюк, побрел к деревне.
Кэйа уже ждала его.
Когда он сделал шагов десять, ему послышалось, сквозь вой внезапно рассвирепевшего ветра, что за спиной его раздался дикий и безумный смех Валькири.

***

Стеин вошел в комнату, которую занимала Кэйа, и оказалось, что сестра его стояла на коленях посреди свободного пространства, а руки ее были сложены в молитве.
Услышав его, Кэйа вздрогнула и обернулась.
- Пора, - коротко проговорил Стеин.
Она поднялась на ноги, и молодой человек заметил, что лицо ее было мертвенно бледным и осунувшимся.
- Что-то не так?
- С чего ты взял? Со мной все хорошо, я только что помолилась Господу и чувствую, что он направит по правильному пути. Я верю…
- Что ж, тогда идем.
Приобняв сестру за плечи, Торстеин вывел ее из комнаты в коридор, где уже стояла разбуженная их голосами фру Ибсен, встревоженная и насторожившаяся, с большой лампой в руке.
- Что такое, Стеин? – с беспокойством поинтересовалась пожилая женщина. – Куда вы собрались?
Оба – и брат, и сестра – не удосужились все ей объяснить.
- Мы не вернемся сюда, фру Ибсен, - едва заметно улыбаясь, промолвила Кэйа. – Спасибо вам за все.
- Прощайте, - бросил Стеин, подхватывая на руки дорожную сумку. – Пусть у вас все будет хорошо.
Больше они не обращали внимания на несчастную, брошенную ими служанку, которая так и осталась стоять посреди коридора с открытым от растерянности ртом. В следующее мгновение Норсенг отворил входную дверь и вместе с сестрой ступил в ночь…
Уже отойдя на приличное расстояние от деревни, Стеин с наслаждением втянул воздух в легкие.
- Ты только почувствуй это, Кэйа! – взволнованно шептал он. – Почувствуй, вдохни полной грудью! Так пахнет свобода!
- Теперь мы пойдем туда, куда звала нас мама, верно? – спросила Кэйа, доверчиво прижимаясь к брату.
- Да. Туда, где нет разницы между жизнью и смертью, где наши родители всегда будут рядом с нами. Как живые. И мы снова сможем жить нашей маленькой и дружной семьей.
- Далеко ли это, Стеин?
- Не знаю. Не знаю, где находится это место, как оно выглядит, сколько лет нужно потратить на то, чтобы добраться туда. Я просто знаю, что место это существует, и мы туда придем! Голос мамы будет вести нас.
- Да, голос мамы, - улыбнулась Кэйа. – Идем же скорее!
Они шли к фьорду, где должны были встретиться с Бергдис, и тучи постепенно сгущались над головами двух несчастных, двух детей, обреченных на вечное заточение в прошлом, очарованных и загипнотизированных, двух Зовущих эхо…
Где-то пророкотал гром, вспышка молнии на тысячную долю секунды озарила уснувшую равнину. Они не обратили внимания.
Хлынул сильный ливень. Трава и камни, все чаще попадающиеся им на пути, стали мокрыми и скользкими, пропитавшаяся водой одежда путников отяжелела и холодила, тем более что ветер с каждой минутой набирал все большую силу и мощь.
- Пришли, - наконец-то выдохнул Стеин, когда увидел вдалеке очертания скалистого берега и далеких «ворот фьорда», скрытых рваными клочьями ночного тумана и облаками мельчайших морских брызг. – Осталось совсем немного – и мы услышим ее…
И он повел Кэйю к своей заветной пещере: именно там ему чаще всего являлась Бергдис. И вне всяких сомнений, она и теперь придет туда, ведь это она сама их позвала.
- Торстеин! Кэйа!
Они явственно услышали этот зов в один и тот же момент и с детским восторгом продолжили путь. Через десять минут оба уже стояли внутри тесной пещерки.
Где-то там, снаружи, раздался оглушительный треск, будто Тору вдруг вздумалось пускать над морем фейерверки, но ни Стеин, ни Кэйа уже не слышали ничего, кроме прекрасного и манящего голоса матери.
- Идемте ко мне, мои милые… Идемте…
- Мы уже идем, мама, - прошептала Кэйа. – Ты только скажи, куда держать путь. И мы придем.
Внезапно раздался жуткий хохот, от которого кровь останавливалась в жилах. Отвратительный, ужасающий, безумный хохот, в котором воедино слились все пороки и слабости человеческой души. Нет, он не мог принадлежать Бергдис, это кто-то другой вмешался в их разговор.
Кто-то другой.
- Вот вы и попались, малютки! – продолжая смеяться, крикнул голос.
Он был удивительно похож на голос матери. И все же… нет, это была не она. Ее тембр был нежнее, ласковее, она не могла так говорить и насмехаться над ними!
- Наивные, глупые человечки! – и снова дикий хохот. – Вы будете принадлежать нам! Весь мир будет принадлежать нам! И тогда мы наконец-то отомстим за нашу кровь… Отомстим сполна…
Хохот оборвался так же резко, как и начался. Вместо него вновь послышался зов матери:
- Идите же ко мне милые, ну же… Идите… ко мне…
Но теперь голос Бергдис был каким-то заискивающим, омерзительным, ужасающе чарующим. Он напоминал сладкое шипение ядовитой змеи, готовой в любой момент нанести смертельный удар, в нем слышался шепот коварного искусителя…
- Идите ко мне, детки…
- Нет! – в страхе закричала Кэйа и бросилась вон из пещеры.
- Кэйа! – Торстеин ринулся следом.
Она бежала прочь от страшной расселины сквозь дождь, хлеставший ее по лицу. В глазах ее отражался ужас жертвы, преследуемой стаей кровожадных волков.
Она бежала и шептала «Болдр», но бежала не домой – она совсем не разбирала дороги и не понимала, что направляется в сторону «ворот фьорда», а тем временем шторм становился все сильнее.
- Подожди, Кэйа! – изо всех сил кричал Стеин. – Стой! Прошу тебя!
Проклятие! Словно нечистые силы вмешались внезапно в естественный ход вещей, но Стеин не мог догнать свою сестру: она неслась быстрее испуганной лани, а он с трудом передвигал отяжелевшими ногами. В рассудке у него помутилось.
- Нет! Нет! – повторяла Кэйа, забыв о брате и кусая собственные пальцы. – Нет! Андор… Болдр…
Ее вовсе не пугал устрашающий вид высоко вздымающихся убийственных волн, что разбивались о скалы фьорда. Ее пугала черная дыра в ее собственной душе – дыра, которую сделал она сама, пожертвовав семьей, дыра, которую постепенно заполняли крики разгневанных ведьм. И среди них не было мамы…
- Где же ты, мама? Зачем ты нас бросила?
Кэйа сама не заметила, как миновала «ворота». Из воды кое-где торчали темные камни…
«Совсем как тогда, двадцать лет назад, на этом самом месте, когда меня спас Фолки», - подумалось ей… за мгновение до того, как бушующее море накрыло ее и погребло под своим тихим синим покрывалом…

***

Слишком поздно, Стеин…
Все. Конец.
Я забрал ее.
А Я никогда не возвращаю обратно того, что взял.
_________________