Клуб фанаток JZB или Иерихона Бэрронса (18+)

This was written before Faefever was finished, as a sort of aiming-at-emotion in the future. By the time I began writing Dreamfever, I no longer liked it. I have few actual "deleted" scenes but I have a lot of notes and small sketches like this.


“You're not the only fucking one that got branded!" Barrons slammed his fist into the wall behind my head. Bits of plaster dusted my shoulders.
Oh, really? I wasn't the only one walking around with a mark on me I didn't want? Our gazes locked and I jerked. Was he letting me see this, or had intimacy given me a window into his soul? As if he had one. He deserved no less. He hadn't done it to save me. He'd had sex with me because it was the only way he could continue using me. He'd had sex with me to steal my services back from his enemies at Camp Pri-ya.
And for the first time since the morning he'd gotten up and walked out, leaving me painfully, horrifically aware of both who I was and where I was—in Jericho Barron's lust-drenched bed on the verge of begging him not to leave me while in full possession of my senses—I could see that it hadn't left him nearly as untouched as I'd thought. As he'd led me to think.
I searched his face. Beneath his left eye, a tiny muscle contracted, smoothed, contracted again. That minute betrayal was Barron's equivalent of a normal person having a full-blown hissy fit. Oh, no, far from untouched. Had he stood outside my door as I'd stood outside his, fists at his sides, lips drawn back? Did it have him as bad as it had me? Was it eating at him, gnawing at him with the same sharp vicious little teeth that wouldn't let me sleep?
Yes, it was. I could see the rage of insatiable, uninvited lust in every line of that dark, stoic face once been too subtly etched for me to read. I wasn't the only one lying awake at night, fevered with memories, tossing, turning, soaking my sheets, burning up—not for Fae sex, but him, damn it all tо hell, him.
Remembering being too naked in body and soul, trembling with need. Backing up to him, a wild animal. Later, straddling him, holding him down and demanding more and more because Jericho Barrons couldn't be depleted. Of anything. Whatever he was. He was without limit. He hadn't erased the Fae Princes' marks—he'd burned his own into them until I could no longer discern the shape of the marks they'd left. He'd scarred their scars out of me with a bigger scar. The bastard. And if I'd managed to carve up some part of him in return—
"Good," I said, hard and low. "Welcome to my world, Barrons. I hope it hurts like hell.” His hand was on my throat and my back was to the wall. I couldn't breathe. I didn't need to. He was touching me. Two enormous magnets, repelling and attracting; a manifest of nature, not a matter of will at all. The air between us crackled with energy. Did I smell flesh burning?
"Good?" he said softly, and staring into those black eyes was like staring down the shadowy, demon-littered corridor of the Unseelie mirror in his study. "You think it's good to have something like me obsessed with you? My dear, dear, bloody idiotic, suicidal Ms. Lane, you have no fucking idea what's gotten the scent of you in its nostrils, what has the taste of you in its blood, or you'd run. You'd run for what little remains of what you think of as your life.” He whirled, long black coat fluttering, was out the door, and gone.
I stared at the deepening twilight into which he'd disappeared. Nightfall was painting the stone walkway one of those new Fae shades that hadn't existed before the walls had come crashing down around our ears; a dreamy silvery-violet, spider-webbed with moonbeams that was eerily beautiful. I shivered. I hated the new colors. They were....somehow just... wrong.
I shook it off.
Obsessed, Barrons had said.
I smiled. Good.

«Вы не единственная, мать вашу, у кого есть метка!» - Бэрронс ударил кулаком в стену позади меня. Куски штукатурки посыпались мне на плечи.
Да неужели? Я не была единственной, кто разгуливал на теле с татуировкой, которую я не хотела? Наши пристальные взгляды встретились и я вздрогнула. Позволил ли он мне увидеть это, или наша близость открыла окно в его душу? Если она у него была. Ее он заслужил меньше всего. Он сделал это не для того, чтобы спасти меня. Он спал со мной, потому что это был единственный способ, с помощью которого он мог продолжать использовать меня. Он спал со мной, чтобы украсть мои способности у своих врагов из лагеря Прийя.
И в первый раз с того утра, когда он поднялся и ушел, оставив меня мучительно и ужасающе осознающей то, кем я была и где я была – в пропитанной страстью кровати Иерихона Бэрронса, на краю того, чтобы начать умолять его не оставлять меня, когда я не могла контролировать свои чувства . Я видела, что это не оставило его таким равнодушным, как мне казалась. Как он позволил мне думать.
Я всмотрелась в его лицо. Под его левым глазом дернулась мышца, успокоилась, и снова дернулась. Это для Бэрронса означало то же самое, что для обычного человека - истерика. О нет, далеко не равнодушный. Стоял ли он возле моей двери, как я стояла возле его, сжимая руки в кулаки и сердито поджимая губы? Было ли ему так же плохо, как мне? Съедало ли это его, грызло ли теми же острыми маленькими зубами, мешая спать?
Да, так и было. Я видела вспышку ненасытной, незваной страсти в каждой линии его темного, стоического лица, которое когда то было слишком искусно выгравировано , чтобы я смогла что-либо прочесть по нему. Я была не единственной, кто лежал ночью без сна, лихорадочно вспоминая, ворочаясь , пропитывая потом простыни, сгорая – желая не секса с эльфами, а его, будь он проклят, его.
Вспоминая, как это – быть голой душой и телом, дрожать от желания. Цепляться за него, как дикое животное. Позже сидеть на нем верхом, удерживая его и требуя еще и еще, потому что Иерихон Бэрронс был неутомим. Во всем. Кем бы он ни был. Он не знает пределов. Он не стер следы Темных принцев, он будто бы выжигал свой собственный, до тех пор пока я уже смогла различать их и они исчезли. Он выцарапал их шрамы из меня, оставив еще больший шрам. Ублюдок. Если бы я только могла вырезать какую-то его часть взамен.
«Хороша»-сказала я тихо и твердо – «Добро пожаловать мой мир, Бэрронс. Надеюсь тебе чертовски больно»
Его рука была на моем горле, а моя спина была прижата к стене. Я не могла дышать. Я и не нуждалась в этом. Он касался меня. Как два огромных магнита, отталкивающихся и притягивающихся : проявление нашей сущности, не важно хотим мы этого или нет. Почувствовала ли я запах горелой плоти?
«Хорошо?» - сказал он мягко, и взгляд в эти темные глаза, пыл подобен взгляду в полутемный коридор, населенный демонами в Зеркале, к его кабинете.
«Вы думаете, что хорошо иметь кого-то вроде меня одержимого вами? Моя дорогая, гребаная идиотка, мисс Лэйн, Вы, мать вашу, и понятия не имеете, что такое вдыхать ваш запах этими ноздрями, что значит чувствовать ваш вкус в крови, или же вы просто сбежите. Вы бы сбежали за тем небольшим остатком, который называете своей жизнью. Он повернулся, черное пальто всколыхнулось за ним , и ушел.
Я уставилась в полумрак сгущающихся сумерек, в которых он растворился. Сумерки рисовали на одной из стен тень тех новых эльфийских существ, которых не существовало до падения стен; сказочная серебряная фиалка, окутанная паутиной с полосой лунного света- это был ужасно красиво. Я задрожала. Я ненавидела новые цвета. Они были,… какими-то… неправильными. Я отогнала это прочь.
"Одержимый" сказал Бэрронс.
Я улыбнулась. Хорошо.