Незнакомка с родинкой на щеке (исторический детектив)

Предыстория такова, что у Жени намечаются именины.

***

На дворе стояло утро (совсем уже не раннее), солнце задорно било сквозь тряпичные деревенские занавески, и жизнь за окном бушевала. День обещал быть совсем не по-октябрьски солнечным – возможно, последним теплыми днем в этом году.

А мы с Женей и не думали подниматься, нежась в объятьях друг друга и самим себе обещая, что вот этот поцелуй точно станет последним, что после мы обязательно встанем и пойдем завтракать. И тут я вспомнила!

— Ох, у меня ведь кое-что есть для тебя – подарок.

Сегодня было восьмое октября.

— Ты сама как подарок, - льстиво заметил Женя.

Однако нега в черных глазах живо сменилась любопытством. Он с готовностью уселся в кровати. Но после с удивлением задрал брови:

— В коробке?

Возможно, он рассчитывал на иного рода подарок, не знаю.

Еще до отъезда я успела позаботиться обо всем и завернула в парчовую обертку маленький бархатный футляр.

— Кольцо? – больше изумился, чем обрадовался Ильицкий. - Неужто обручальное? Милая, ты опоздала – я уже женат.

Перстенек был простеньким, без излишеств – отливал его мастер на заказ и управился за каких-то пару дней. Единственным украшением его был некрупный янтарь – чистый и красновато-желтый. Такими редко-редко, но становились глаза Жени, когда в них падал свет, или когда он смотрел на меня.

— Там гравировка, - подсказала я, - внутри.

— «Спасибо, что ты есть», - прочел он.

Нервно улыбнулся, поднял глаза на меня, снова попытался пошутить:

— Право, на французском было бы изящнее…

Вероятно, он смущен был до крайности: слава Богу, я научилась распознавать, что шутит вот так неловко и не к месту Женя, когда не знает, что отвечать.

И я без слов поцеловала его, дабы заставить замолчать. Целовала глубоко крепко, не как в первый – как в последний раз. Будто и впрямь не выдастся больше случая.

— Я люблю тебя, Женя, - зашептала я горячо, перемежая слова и поцелуи, - люблю всем сердцем, всей душой. Не хочу жить без тебя – не смогу и не буду. Пообещай мне, что никогда – никогда ты не сделаешь ничего, что нас бы разлучило. И я клянусь, что никогда, никогда…

Он отстранился. Посмотрел в мои глаза строго и внимательно – будто бы заражаясь моим страхом.

— Ну что ты, право слово… - он стер непрошенные слезинки с уголков моих глаз, - будто на похоронах. Обещаю. Обещаю все, что хочешь.

Женя не переносил женских слез. Потому я наскоро их утерла тыльной стороной ладони и взяла из его рук подаренное, но забытое сейчас кольцо. Надела на его палец подле обручального.

— Это мамина брошка, та самая, помнишь? Я отдала ее, чтобы переплавили в кольцо. Мама говорила, будто она приносит удачу. Она не надевала ее в ту ночь, когда их с папенькой убили… Хочу, чтобы ты не снимал его. Никогда-никогда.

— Никогда. Даже в борделе. Клянусь. – И тотчас поймал меня, рассерженно желающую отстраниться, за талию. Прижал к себе. Крепко, тепло, почти не давая вздохнуть. – Прости-прости. И за все, что сделаю или скажу – прости.

Что я – я и впрямь простила. И прощу, сколько бы не понадобилось раз. А пока что спокойно устроила голову на плече мужа.