Зовущие эхо (мистика)

 » Глава 3

На следующий день, около двух часов дня возле дома Халворсенов остановилась запряженная лошадьми повозка, из которой, поспешно сунув деньги вознице, чуть ли не выпрыгнул опрятно одетый молодой человек с большим черным портфелем в руках. Ловко приземлившись на землю, он приосанился, поправил свой пиджак и с ослепительной улыбкой подал руку хорошенькой светловолосой девушке, которая прибыла вместе с ним.
Из дома им навстречу уже бежала целая толпа. Девушка с улыбкой приостановилась поодаль, а молодой человек раскинул руки для объятий.
- Хэвард! Мама, скорей! Хэвард приехал! – кричала Келда, которая бежала впереди всех, не обращая внимания на то, что полы ее длинного платья путались в ногах.
За ней спешили Фолки, Андор, Кэйа и Болдр. Эидис, только что выскочившая из дома, торопилась позади остальных, вытирая руки кухонным полотенцем, и все приговаривала:
- Господи! Приехали! Уже! Так рано! А у меня еще ничего не готово!
Хэвард, обнимая Келду, громко и весело смеялся.
- Да не переживай ты так, мам. Я-то знаю, что у тебя всегда все готово, даже если ты сама так не думаешь!
- Хэвард, как же хорошо, что ты вернулся! – Келда сияла. – Ты должен скорее представить нам свою невесту. Ну же, Хэвард, познакомь нас!
Нанна Брок была милой двадцатидвухлетней девушкой с глазами цвета моря. Она тоже училась в университете в Мехамне, но познакомилась с Хэвардом только полгода назад через Ойвинда Хёугли, на его дне рождения.
- Я сразу почувствовал в Нанне родную душу, честное слово, - весело и ласково сказал Хэвард, легонько дотрагиваясь до ее плеча.
Нанна скромно улыбнулась всем Халворсенам, и по ее порозовевшим щекам было ясно, что она жутко смущена таким вниманием с их стороны: даже маленький Болдр с любопытством разглядывал невесту «дяди Хэварда». Когда они все вместе направились к дому и Нанна пожала малышу руку, он даже громко объявил:
- Ты хорошая! Мы будем друзьями, да?
Девушка кивнула, засмеялась и с этой минуты стала чувствовать себя гораздо свободнее.
За столом все без умолку говорили, обращаясь преимущественно то к Хэварду, то к его прелестной невесте, так что у бедных молодых людей даже головы пошли кругом и порой они отвечали машинально, а то и вовсе невпопад.
Наконец, Келда, которая сначала активнее всех наседала на брата, вдруг резко успокоилась и попыталась призвать всех остальных к милосердию – дать Нанне и Хэварду отдохнуть после долгой дороги. Впрочем, у нее это не особенно получилось. Тогда Келда просто наклонилась к Нанне и сказала ей на ухо:
- Ничего, это у нас так всегда, когда Хэвард приезжает. Привыкнешь. К вечеру этот говорящий шторм утихнет, и мы пойдем гулять по нашей деревне. Здесь на самом деле столько красивых мест!
Нанна благодарно улыбнулась новой подруге и приготовилась мужественно терпеть атаку неутомимой Эидис и безжалостного Болдра.
Атака эта внезапно прервалась, когда Андор очень некстати для всех собравшихся вдруг спросил у своей жены:
- Ты говорила Стеину, что Хэвард приехал?
Так получилось, что Эидис, говорившая больше всех, в этот момент переводила дух, и его хорошо услышали.
- Да, конечно, - напряженно ответила Кэйа. – Он… воспринял эту новость, ну… в общем, как обычно. – Посмотрев на Нанну, которая не могла понять, что случилось, она поспешно добавила: - Впрочем, я почти уверена, что он придет сегодня вечером повидаться с нами.
- Это будет очень, очень мило с его стороны, - заметила Эидис, выдавливая натянутую улыбку.
- Да, - усмехнулась Келда. – Очень! Ведь ему приходится идти на такие жертвы, терпя наше общество.
Кэйа моргнула, глядя на нее, и глубоко вздохнула.
- Просто Стеин… он не очень эмоциональный и немного угрюмый, - тихо произнесла она, опуская глаза в тарелку.
Келда почувствовала, как краска приливает к ее лицу и как устремляются к ней взгляды сидящих за столом. Прокашлявшись, девушка хрипло сказала:
- Прости, Кэйа. Я не хотела тебя обидеть.
Кэйа вскинула голову и широко улыбнулась.
- Ничего. Давайте продолжим обед.

 *** 

Сложив руки на груди, Стеин стоял у крыльца дома Халворсенов. Не хотел стучать в дверь. Как всегда. Терпеливо ждал, когда сестра выйдет к нему, ведь он пришел к ней – к ней! – а вовсе не к ним.
Вот сейчас она появится, радостно улыбнется ему, сбежит по ступеням, скрипнув деревянными досками… Это ожидание было до боли знакомо Стеину: он это чувствовал каждый раз, приходя сюда. А приходил он сюда довольно часто… во всяком случае, чаще, чем ему хотелось бы. Приходил, хотя терпеть не мог всех тех жалких людей, которые жили за этой самой дверью. Приходил ради одного только краткого мгновения встречи, одной только улыбки, приходил, потому что ему больше ничего не оставалось.
Они все его бросили. Мама, отец, сестра… Он остался один из Норсенгов. И вообще – один.
Но Кэйа все равно появится, чтобы встретить брата.
«Она же знает, что ты придешь, Торстеин…»
- Стеин! А вот и ты!
Кэйа крепко обняла его и, бодро схватив за руку, повела за собой в дом Халворсенов, через ненавистную ему дверь, за которой раздавались веселые голоса.
- Как хорошо, что ты согласился прийти! Знаешь, Хэвард рассказывает много удивительных вещей, тебе будет очень интересно его послушать!
Они шагнули за порог.
- А, Торстеин! – тут же поприветствовал гостя хозяин дома. – Прошу, прошу к нам!
И Фолки, и все остальные члены семьи (за исключением Келды) изо всех сил старались скрыть свою неловкость перед Стеином и наладить с ним отношения. Ради Кэйи. Но то ли они прилагали для этого недостаточно усилий, то ли молодой Норсенг был совершенно непробиваемым и бесчувственным, да только дело с места ни на йоту не сдвинулось.
Стеин молча кивнул Фолки и вышедшей из кухни Эидис и чопорно присел на стул недалеко от выхода. Кэйа попыталась изобразить смех и потрепала брата по плечу.
- Да нет же, Стеин, садись к столу! – прибавила она немного нервно, подталкивая его вперед.
- Здравствуй, Торстеин, - негромко произнес появившийся в коридоре Андор. – Чувствуй себя как дома.
- Где Болдр? – тут же спросил Стеин у Кэйи, пропуская слова Андора мимо ушей. – Я могу его увидеть?
- Болдр сейчас с Келдой и Нанной, - ответила Кэйа, краснея. – Садись за стол, пожалуйста, он скоро спустится к ужину.
С большой неохотой Стеин встал и проследовал за сестрой в гостиную, посреди которой стоял накрытый стол – маленький шедевр в исполнении Эидис. С дивана навстречу гостю поднялся сияющий Хэвард с протянутой для пожатия рукой.
- Давно не виделись, Торстеин. Как поживаешь?
Норсенг едва-едва пожал ему руку, глядя прямо в серые глаза и пряча во взгляде неприязнь. С детства он терпеть не мог хорошеньких, умненьких, веселых и жизнерадостных мальчиков, которые всегда лицемерно улыбаются и делают вид, что рады тебе; которым всегда все удается; которые имеют все, что нужно для счастья: любящую семью, любимую работу… Все. Хэвард напоминал ему одного из таких мальчиков, и чем больше молодой экономист старался стать другом для угрюмого Стеина, чем больше жалел его и прощал ему любые грубости, тем больше он Торстеина раздражал.
- Как обычно, - сухо ответил Норсенг.
- А, ясно… - Хэвард в очередной раз убедился, что к такому родственничку лучше не лезть с лишними расспросами. Время Торстеина ничуть не изменило. – Так значит, все еще живешь с доктором Сорбо?
- Не вижу причин для того, чтобы уходить из его дома. Я ему нужен, а он для меня как… - Стеин осекся: в его планы вовсе не входило откровенничать с Халворсеном. Он просто резко замолчал, махнул рукой и отошел к столу, увлекаемый своей сестрой.
Минут через пять, в продолжение которых все сидели в гостиной и напряженно молчали, глядя на лестницу, ведущую на второй этаж, спустилась Нанна, на которую Стеин произвел большое впечатление, но, впрочем, далеко не положительное. Девушка была порядком удивлена, когда при знакомстве Стеин сложил руки на груди, нахмурил брови и буркнул что-то вроде:
- Да, я про вас уже слышал.
Хэвард шепотом посоветовал Нанне не обращать внимания на грубость и неприветливость своего родственника, потому что такой уж это человек и, если постоянно обижаться на него, можно всю жизнь проходить обиженным, после чего Нанна, благоразумно последовав совету Хэварда, перестала вспоминать о том, как с ней обошелся ее новый знакомый.
Наконец в гостиную спустились Болдр с Келдой, и лицо Торстеина внезапно посветлело.
- Дядя Стеин! – мальчик бросился к нему с улыбкой – с искренней, настоящей улыбкой, которая для всех здесь была дороже любого золота или алмаза. – Привет, дядя Стеин, я все ждал, когда ты придешь!
Отодвинув свой стул от стола, «дядя Стеин» повернулся к ребенку и раскинул руки, чтобы обнять его. Болдр, продолжая улыбаться, вскочил к нему на колени и устроился там поудобнее.
- Только не балуйся за столом, сынок, - строго сказала Кэйа. – И лучше пересядь на свое место: ты мешаешь дяде Стеину.
- Ничего подобного, - резко возразил Торстеин. – Сиди, малыш.
Кэйа осторожно взглянула на мужа: Андор упорно смотрел в стол, сжав челюсти, о чем можно было догадаться по напрягшимся желвакам у него на скулах. Казалось, он вот-вот начнет скрежетать зубами. Кэйа давно знала: ее супругу совсем не по душе, что Стеин так балует их сына, к тому же она догадывалась: Андору не по себе еще и оттого, что из-за этого Болдр так сильно любит дядю и совсем не ценит любви отца. Чтобы успокоить мужа, Кэйа накрыла ладонью его руку, словно напоминая ему, что все в порядке. Андор медленно и с неохотой расслабился. Он был уже научен горьким опытом, ведь слишком много слез с лица возлюбленной пришлось ему вытирать после своих перепалок с шурином.
- Как поживает доктор Сорбо, Торстеин? – стараясь смягчить резкость Норсенга, поинтересовалась Эидис.
- У него все хорошо, - ответил Стеин и, мгновенно забыв про хозяйку, повернулся к сестре. – Он передает тебе привет, Кэйа.
Она улыбнулась.
- Скажи ему, что «малышка Кэйа» все еще молится за него каждое утро, чтобы он всегда был здоров и полон сил.
- А его внук, Инглинг, все еще здесь, в деревне? – вновь спросила Эидис.
- Да, герр Сорбо сам обучает его всему, что знает. Между ними такие теплые отношения, что они не хотят разлучаться даже на несколько месяцев.
- Представляю… - задумчиво протянула хозяйка дома. – Бедный молодой человек… Бедный доктор Сорбо. Ведь у них, кроме друг друга, больше нет никого?
Фолки под столом ткнул ногой свою слишком любопытную жену. В это же самое время Андор негромко окликнул с предостережением:
- Мама…
Торстеин едва сдерживал свою злость, прикусив губу. Ему хотелось с вызовом бросить в лицо каждому из Халворсенов: «У них есть я!». Но он решил все-таки сдержаться.
- Никого. Мне бы не хотелось говорить о том, какие тяжелые испытания легли на плечи этого благородного человека и какие утраты ему пришлось пережить.
- Да, разумеется, - поспешно вставил Фолки. - Об этом не хочет говорить вся деревня.
- И вместе с тем вся деревня скорбит о его несчастьях, - добавила Кэйа.
Стеин вскинул голову.
- Надеюсь, ты не говорила им ничего лишнего о герре Томасе. – Его глаза сверкнули.
- Ничего из того, что, по моему мнению, могло быть его тайной, - уклончиво ответила его сестра.
- Что ты хочешь этим сказать?
На этот раз уже во взгляде Кэйи, равно как и в ее голосе, проскользнул холодок.
- Я всегда уважала и ценила того, кто вырастил меня так же, как тебя. Но герр Томас никогда не просил меня молчать, никогда не рассказывал мне о себе такого, чего можно было бы стыдиться или что нужно было бы скрывать. А в таком случае… у меня нет секретов от моей семьи.
- А Томаса, а меня ты к своей семье уже не относишь? – Стеин захлебнулся гневом и болью.
Кэйа побледнела.
- Оставь в покое мою жену, Торстеин, - очень тихо, сквозь зубы процедил Андор.
Норсенг резко повернулся к нему с холодным огнем в глазах.
- А ты не дави на мою сестру! Уж я-то знаю, что ты настраиваешь ее против меня.
Андор привстал, однако Фолки отреагировал мгновенно, схватил сына за руку и усадил обратно на место.
- Угомонись, - строго велел он ему.
Но Андор уже не скрывал презрения и гнева в своем взгляде и словно хотел насквозь пронзить им Стеина, а тот отвечал ему так же яростно. И оба уже не видели, что Кэйа без сил уронила голову на руки и крепко зажмурилась, как будто пыталась прогнать кошмар, а Болдр соскользнул с колен дяди и сел на свое место между Хэвардом и Эидис.
- Мы приняли тебя в нашу семью ради твоей сестры, - негромко сказал Андор. – Ради Кэйи… Так прояви хотя бы уважение к ней и к нам.
- Я не просил вас принимать меня, - дерзко бросил Стеин ему в лицо. – Вы мне не семья, моя семья – Кэйа. И только…
- Прекратите! – не выдержала Келда. – На глазах у Болдра! Как не стыдно!
Стеин бросил на девушку испепеляющий взгляд, а Андор, вняв сестре, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
- К тому же сегодня мы празднуем помолвку Хэварда с Нанной, - присоединилась к дочери Эидис. – Пожалуйста, Нанна, прости нас за этот глупый концерт…
Девушка мило улыбнулась.
- Ничего страшного. Я понимаю, что в любой семье иногда случаются подобные… затруднения. Правда, ничего страшного.
Торстеин презрительно скривился и опустил голову.
- И как ты могла променять меня на этих никчемных людей, Кэйа? - прошептал он.
Лишь Келда, сидящая рядом с ним, услышала эти слова. Она с силой сжала его локоть и со злостью прошипела:
- Закрой свой рот, Стеин, или я собственноручно выгоню тебя из нашего дома, ясно?
Молодой Норсенг насмешливо посмотрел ей в глаза.
- Ты? – Он усмехнулся. – Помолчи лучше, девочка.
- На тебя-то у меня сил хватит, - спокойно и уверенно ответила Келда.
Снова издевательская усмешка.
- Ну, попробуй… Не сможешь. Ты не прогонишь меня на глазах у Кэйи, чтобы не сделать ей больно.
- Думаешь? А я уверена, что Кэйа испытает только облегчение. Это твое поведение, твое присутствие здесь причиняет ей боль.
Несколько секунд Торстеин молча смотрел в глаза Келде. Потом вдруг резко выдернул свою руку, порывисто встал и, ни с кем не попрощавшись, вышел из гостиной. Несколько секунд спустя сидящие за столом услышали, как хлопнула входная дверь.
- Кэйа… - начал было пораженный Хэвард, но Кэйа остановила его коротким жестом.
- Ничего. Пожалуйста, не обращайте внимания на моего брата. Веселитесь дальше.
В уголках ее глаз уже блестели две прозрачные капельки.

 *** 

В доме было темно, и стояла звенящая тишина. Вот уже час назад дедушка Томас отправился проведать старика Ларса Сульстада и сказал, что, возможно, придется провести у постели больного всю ночь. Торстеин сегодня целый день не появлялся дома. Наверное, опять отправился к фьорду…
Широко зевнув, Инглинг присел на ступени лестницы, ведущей к спальным комнатам, и задумался, отбивая носками ботинок такт своих невеселых мыслей. Что это происходит со Стеином? Бедняга так близко к сердцу принимает все эти глупые россказни болтливых старушек… Зачем ему все это? Только лишняя боль.
Пойти, что ли, и поискать его?
Ведь так дальше продолжаться не может. Стеин и так уже загубил все свои добрые отношения с жителями деревни, превратившись в мрачного и порой даже жестокого человека с холодным сердцем. Все равно что раньше времени самого себя похоронил.
Юноша поспешно оделся, намереваясь пойти к заливу и отыскать пропавшего друга среди скал и гула океана, еще не понимая, насколько это глупая и бессмысленная затея. Там иной мир, загадочный и сложный, словно лабиринт, и Стеин в этом лабиринте как рыба в воде, чего об Инглинге сказать ну никак нельзя.

 *** 

Взошла луна, заливая своим голубоватым сиянием темно-зеленую траву, мелькающую перед слезящимися глазами. Стеин бежал, не останавливаясь и не оглядываясь, словно кто-то гнался за ним. Дыхание его участилось, сердце билось как будто в висках, и казалось, что голова вот-вот взорвется.
Бежать, бежать… Подальше от боли… Подальше от мира никчемных и жестоких людей.
Мысль о том, что он мог причинить страдания своей любимой сестре, сводила Стеина с ума. В глубине души, в самых дальних и тайных уголках своего сознания он понимал, что слова Келды были правдивы, но все-таки не желал верить в это.
Да как могла эта наглая девчонка обвинить его в подобном! Пусть эти Халворсены попробуют сложить вместе всю их любовь к Кэйе, пусть попробуют – все равно будет меньше, чем у него одного! А Кэйа… Кэйа этого не видит.
«Кэйа предала меня. Она выбрала другую жизнь, в которой есть место для Андора и Болдра, но нет места для единственного человека, в чьих жилах течет точно такая же кровь, как у нее. Она меня выставила из своей жизни».
Бежать, бежать!
Больше никогда он не появится в доме у Фолки или у Андора. Никогда! Теперь даже жажда повидаться с сестрой не сможет повлиять на его решение.
«Говорят, мое присутствие теперь тебе неприятно, Кэйа… Не волнуйся: я больше не буду вторгаться в твой тихий мирок. Ты добилась своего…
Но как? Как? Как ты могла меня предать?»
Он перешел на шаг только тогда, когда понял, что за его спиной уже оказались неподвижные скалы, когда почувствовал, что они защищают его от всех обид и ран, которые нанесла ему жизнь… Стеин брел между серых камней, проводя по ним ладонями, а временами припадая к ним щекой, чтобы почувствовать спасительную прохладу. С каждым новым шагом, с каждым новым вдохом, он чувствовал, как буря у него внутри понемногу успокаивается.
Наконец Стеин добрался до обрывистого берега. Место, где он очутился, было уже хорошо ему знакомо: молодой Норсенг знал, что если пройти еще немного к востоку, можно найти узкий желоб между двух обрывистых скал, по которому он сам часто спускался к воде. Так он поступил и на этот раз. Спустившись вниз, он лег прямо на мокрую гальку у берега и стал машинально водить пальцами правой руки по кромке воды.
Стеин окончательно успокоился, как успокаивается ребенок в надежных объятиях отца, чувствуя себя защищенным от всех невзгод и бед. Он и в самом деле был ребенком. В глубине своей души. Вся его жизнь будто оборвалась после потери родителей, и он так и не вырос.
Это только физически он был здесь – живой, крепкий молодой мужчина.
Но все, что некогда составляло его суть, осталось где-то за плечами. В облике девятилетнего мальчика.
Лежа так на берегу и слушая плеск воды, накладывающийся на далекий шум океана, Стеин незаметно для самого себя начал засыпать, уже не обращая внимания на то, что зубы его стучали от холода и приходилось до боли сжимать челюсти, чтобы сдержать эту дрожь. Он засыпал… Он видел, как подрагивают, тихонько звеня, крохотные звезды на черном небе…
А потом он увидел Кэйю. Нет, не ту бледную и поникшую молодую женщину, которую он оставил в доме у Фолки, но маленькую девочку с широко распахнутыми синими глазами, в которых горел веселый озорной огонек. А еще там был отец. Он что-то говорил, громко смеясь и похлопывая самого Стеина, тогда еще тощего и нескладного мальчика, по плечу.
И мама… Она тоже смеялась, но потом вдруг встала в дверном проеме и сказала, совсем как в то утро: «Ну, пока, детки, я вернусь вечером». Стеин застонал во сне. Тогда, двадцать лет назад, он еще не знал, что мама не вернется в тот день, что она вообще не вернется. Но взрослому-то Стеину уже все было известно!
- Нет, мама! Стой! – закричал он не своим голосом, и этот отчаянный, безнадежный, безумный крик привел его в чувство.
- Стой, стой, стой… - будто подразнивая его, вторило горное эхо.
И внезапно, словно в ответ этому голосу, откуда-то издалека прозвучал другой:
- Я вернусь, сынок, я обязательно вернусь.
Молодой человек уже проснулся и теперь сидел на земле, обхватив руками колени и озираясь вокруг.
«Это все еще сон. Все это тебе просто снится, Стеин…»
Но ее голос продолжал звучать у него в голове, он был везде вокруг него, он наполнял воздух своей вибрацией, он отражался от высоких скал, и эхо от этого голоса все громче, все сильнее повторяло ее слова:
- Я вернусь, вернусь, вернусь…
Стеин поднялся и почувствовал, как его шатает из стороны в сторону. Голова кружилась, и звезды в небе продолжали танцевать. Весь мир вокруг начал шататься, вибрировать и пульсировать, как кровь в напряженных жилах. Но несмотря ни на что, Торстеин пытался стоять прямо и оглядывался вокруг себя, стараясь увидеть, узнать, понять…
- Где же ты? – крикнул он в пустоту.
- Я здесь, сынок, - донеслось отовсюду сразу. – Я здесь, я здесь…
Стеин закрыл глаза, и перед его взором возникла молодая Бергдис Норсенг. Как всегда тепло улыбающаяся, милая, добрая… Она протягивала к сыну руки, будто желала обнять его.
«Не бойся. Это всего лишь сон, Торстеин. Это воспоминания».
Воспоминания? Но мама говорила ему то, чего не говорила никогда в той, далекой прошлой жизни, когда была рядом…
- Я очень скоро вернусь, Стеин. И заберу тебя в тот дивный край, который я открыла много лет назад в своем удивительном путешествии. Там изумительно красиво! Там кричат морские птицы, там снег белее, чем ангельские крылья, там свежий ветер, там дышится по-другому… И там везде, везде вокруг скалы и океан, океан… Безграничный океан…
- Но почему же ты не вернулась раньше? – дрожащим голосом спросил Торстеин, продолжая стоять с закрытыми глазами.
- Это очень, очень далеко отсюда, мой милый, - ответила мать. – Но я уже вот-вот вернусь и заберу тебя с собой. Приходи сюда почаще, и мы будем говорить… о всяком, обо всем, о чем пожелаешь. Просто приходи сюда. И жди меня, Стеин, жди меня, жди…
Он открыл глаза. Мир продолжал дрожать и вращаться, но с каждым новым витком пульсация понемногу отступала. Вокруг не было ни души, и только горное эхо, парящее над ночным фьордом, все еще тихо напевало:
- Жди, жди, жди…

 *** 

Жди ее, Стеин… Жди, мальчик, запертый в теле мужчины… Жди… Если все еще хочешь ждать.
Или не жди. У тебя ведь все еще есть выбор…
Наверное, ты пока еще не знаешь, что я наблюдаю за тобой…
И хрупкая фигурка темноволосой девушки бродит вокруг тебя, пока ты спишь.
- Бедняга… Не слушай ее, Торстеин. Не слушай. Беги от нее.
_________________

Привет Лена! Чудесная глава! Тебе удалось перенести на меня, читателя, то напряжение которое присутствовало между собравшимися в доме. Ситуация сложилась очень сложная.
Стейна я очень хорошо понимаю. Его душит ревность! Его любимая сестра, теперь у чужих людей, но у кого больше прав на нее конечно у брата( так рассуждает он и на ее ребенка тоже) он любит их и балует, не понимая, что тем самым ослабевает влияние отца на сына.
Его понять легко. Он остался один и не готов все принять так как положено, ведь это бы означало отдать сестру и отодвинуться на второй план. Искренне жаль его. ведь это так мучительно. Он понимает то, что хочет понимать, а направить на путь истинный не кому.

Андора тоже можно понять, имея жену и ребенка в присутствии Стейна он чувствует себя ни кем для своей семьи, это тоже тяжело и он достаточно сдержан.
Больше всего в этой ситуации жаль Кэйа, она оказалась между двух огней, она понимает и одного и другого, но как урегулировать эту ситуацию не знает. Ей больнее всех!

Кельда, была неоправданно резкой, на мое мнение она перегнула палку, желая сделать лучше принесла Кэйа еще большую боль!

Повторяю ситуация очень сложная и не представляю как она решится ведь каждый из них прав по своему.

Опять эти голоса. Кто то зовет его, а кто то удерживает, думаю удерживает его валькирия. Или я опять что то не поняла

Лен, очень эмоциональная глава! Честно говоря даже слезы наворачивались было жалко Кэйа, да и Стейна, а на кельту злилась

Спасибо за главу!
___________________________________

После такого короткого отзыва Леры, сложно, что либо добавить, чтобы не повторяться!
Но я попытаюсь.
Понравился роман описания природы почти зримые. А эмоции и чувства выражены на высоте!
Мне кажется назревает что то недоброе, может даже роковое. Эти голоса , думаю в поступках
Стейна сыграют свою роль. Эти голоса двойственные, одни несут добро другие зло..
Думаю добро несет маленькая валькирия.
Но это я уже гадаю...
Спасибо чудесное начало, обязательно буду наведываться!
_________________

Лера, спасибо большое за такой развёрнутый и искренний отзыв, очень интересно было узнать о твоих впечатлениях и о том, как воспринимаются герои.
Ситуация у них действительно очень сложная. Ты совершенно права насчёт Стеина, я рада, что тебе удалось прочувствовать его состояние, его внутреннюю проблему. Да, он всё никак не может отпустить сестру и смириться с тем, что она стала чьей-то женой и матерью. Он ведь по сути живёт прошлым, а сестра не стала - пошла дальше. Стеин пока и не понимает, что дело в нём самом, это его главная ошибка. Мне приятно, что он вызывает сопереживание)))
Андор, конечно, человек гораздо более простой, но и ему нелегко, ты права.
А Кэйю ещё долго, увы, будет разрывать на части. Сейчас, пересматривая весь роман, понимаю, что он получился довольно грустным хотя и с хорошим концом.
Келда, ты верно подметила - довольно жёсткий, суровый и прямолинейный человек, хотя поначалу может казаться всего лишь взбалмошной девчонкой. Но в любом случае каждому из главных героев придётся измениться. Надеюсь, и этот персонаж заинтересует)))

Всё верно поняла!

Спасибо, если тронуло - для меня это очень высокая похвала

Дана, спасибо огромное, что оставила отзыв, буду безмерно рада видеть тебя снова!
Рада, что понравились описания природы и чувств)))

Недоброе - это точно. Беды начинаются как раз в следующей главе.

Верно только не всегда ещё можно понять, где добро, а где зло, увы(((
Валькири на самом деле сделает много добра так что догадка верна)))
Спасибо ещё раз!
_________________

Лена, прости, но я за тобой не успеваю.
_________________

Маша, не извиняйся, ты что))) Я же не заставляю успевать сразу
Завтра выкладывать продолжение не буду его вычитывать надо, а времени пока нет

_________________

Лена, вот я и добралась до "Зовущих. Сразу отпишусь по стилю - потрясающе и атмосферно. Даже не представляю, как можно было бы написать этот роман иначе.
Ой... а теперь по героям.
Стеин - упрямолобый собственник. Мне понравилось в конце третьей главы, где его называют мальчиком в теле мужчины. Как же это на самом деле точно сказано! Ощущение такое, будто он оказался запертым в возрасте ребенка, потерявшего мать, потому что ведет себя и чувствует соответственно. Тем не менее я его прекрасно понимаю. Он остался один (мать пропала, отец умер, а сестра вышла замуж). Вот он и напридумывал себе, что все его бросают и уходят... Даже поступок и поведение сестры он называет предательством, и упорно не замечает того, как она любит его, как рада его видеть, и какую боль он ей причиняет неприятием её любимого человека. Людей, которые с радостью и без задней мысли, несмотря на его плохой характер, он называет жалкими. Что же, образ сильный и интересный. Мне будет очень интересна его история, потому что ему многое предстоит понять и изменить в своей жизни...
Кэйа - приятная женщина. Милая и любящая. Неужели и её коснется "проклятие" - история её рода?..
Не могу пока охарактеризовать свое отношение к Келде. С одной стороны, она сказала Стеину то, что наболело (у всей семьи), с другой... ударила в самое больное место. Теперь вот размышляю, специально-намеренно, или же просто вырвалось в яростном порыве.
Хэвард и Нанна очень приятные. Их пара мне кажется интересной и милой. Посмотрим, как дальше будет развиваться их история.
Ну и конечно же заинтриговала черноволосая девушка (вот прямо сильно-сильно). Появляется чуть ли не меньше всех, но такая яркая и запоминающаяся... Буду с интересом читать о ней.
Об остальных буду писать по мере прочтения следующих глав.

Лена, спасибо огромное за твои истории и твоих ярких и живых персонажей!!!!
_________________

Марина, привет, большое спасибо за отзыв!
Теперь я не беспокоюсь по стилю))))
ты очень точно выразилась, Стеин - собственник. И много напридумывал сам себе, но всё это не просто так, просто так сложилось в жизни.
Я рада, что ты заметила: Халворсены на самом деле пытаются подружиться с ним, но он считает это лицемерием.
Это да... Хотя с событийной точки зрения он не совсем главный герой, но вот с идейной - наверное, самый главный.
Надеюсь, не разочарую)))

Ну, скажем так: это коснётся в той или иной степени многих, потому что не зря роман называется Зовущие эхо, а не Зовущий)))

Тогда буду ждать, что ты скажешь про неё через несколько глав, надеюсь, она лучше раскроется

Спасибо тебе, Марина!
Обнимаю
_________________

Привет Леночка
Эмоционально насыщенная глава получилась. Как порой сложно героям увидеть ,что происходит на душе у близких люднй. Ророй за своим эгоизмом они не видят чужой боли ,которая тоже кровоточет.
Стейну сложно и больно,ему страшно остаться вновь брошенным. Сестра единствнный близкий человек он не желает отпускать ее. Но своими поступками и словами заставляет ее выбирать,но для нее непосильный выбор,она не способа отказаться не от брата,не от своей семьи. Не могу осуждать не Кэйю не Стейна,им обоим одинаково трудно. Семье Андора тоже не просто,мне кажется они хорошие люди,ради невестки старающиеся наладить отношения с ее угрюмым родственником,он не принимает их,но они не будут терпеть долго. Слова Келды глубоко ранили Стеина и смогут ли они теперь найти общий язык не известно.
Проникновено написано,я прочувствовала состояние героев.
Спасибо за главу
___________________________________

Лена, принимай меня в читатели. Очень понравился сюжет и стиль которым написан роман.
___________________________________

Ева, привет! Большое спасибо за отзыв!
Да, Кэйа оказалась перед нелёгким выбором, который тем не менее предстоит сделать, а Стеин только ухудшает её положение. Сам он многого не понимает, но его можно понять. Я очень рада, что ты прониклась чувствами героев! Спасибо тебе за это

Да, такое сложновато простить, мне кажется. Но на самом деле эти два персонажа в чём-то схожи (правда, не во многом). Сейчас, оглядываясь на сюжет, когда роман уже готов в общем-то, не думаю, что их можно назвать врагами.
С теплом
_________________

Вера, очень-очень рада новому читателю!
Спасибо большое за отзыв
Надеюсь, будет только интереснее)))
_________________

Лена, привет! Только прочитала главу
Уф, как же все сложно между этими людьми, которые, вроде бы объединившись, так и не смогли стать семьей. Горько было видеть эту перепалку за столом.
И вот "смотрела " я на Стеина, и с одной стороны понимала его боль: он чувствует себя безвозвратно покинутым, брошенным, одиноким. И вот уже сестра, которую он считал, наверно единственным человеком, громе Сорбо, родным и близким, оставшимся у него, и единственной, кто связывает его с тем счастливым временем, когда был жив еще отец и мать была рядом... а сейчас... Но с другой стороны, я читала и думала: почему Стеин так яро пытается быть подальше от Халворсенов, не пытается с ними поддерживать хоть мало-мальски нормальные, вежливые, а не угрюмо-натянутые отношения?.. Он называет их никчемными людьми... честно говоря, мне это не понравилось. У него горе, но Халворсены тоже узнали тяжелую утрату... а слухи - злые языки всегда и везде есть. Стеину взрослеть надо, иначе всю свою жизнь он может вот так вот растратить. Нужно постараться быть сильнее, тогда, может быть, сможет видеть за улыбками людей искренность и радость, а не лицемерие и злые насмешки.

Нда... тяжело все это.
И снова голоса, это "живое" эхо меж скалами... жутковато даже, что оно так отвечает ему...
А Инглинг пошел искать Стеина... как бы чего не случилось с ним там, на скользких скалах...

Хэвард и Нанна понравились, милые, приятные молодые люди

Спасибо за продолжение! Написано все здорово!
___________________________________

Привет, Энни! Рада снова видеть!
Полностью согласна с тем, что Стеину нужно взрослеть. Сама сержусь на него за то, как пренебрежительно он относится к Халворсенам.
Его разум повзрослел, а вот душа нет. Из-за всего, что случилось, он остался ранимым, чувствительным, как ребёнок, и не любит делиться. Он из тех людей, кому подсознательно нужно чувствовать себя центром чьей-то маленькой вселенной. То есть да, дитё малое.
При этом мне приятно, что ты всё-таки относишься с пониманием. Ему действительно тяжело. То, что он сам создаёт себе проблемы - это другое дело.
Спасибо большое за отзыв!
_________________

 » Глава 4

Стеин был похож на привидение. Обхватив самого себя обеими руками, словно до сих пор пытаясь согреться, он широким, но нетвердым и медленным шагом брел по деревне, абсолютно никак не реагируя на проходящих мимо людей, которые поглядывали на него с тенью жалости или же с опаской. Некоторые жалели его вслух:
- Бедняга Торстеин, какая тяжелая и запутанная жизнь… И это в его-то годы…
Другие же не стеснялись, не отходя далеко от Стеина, громко переговариваться между собой:
- О, вот он, Норсенг-то, видал, каков?
- Да, видок паршивый… И что это опять приключилось?
- А кто его знает? В такие дела я предпочитаю не лезть и тебе не советую.
Стеин уже давно привык не обращать внимания на подобные разговоры у него за спиной. Но это только внешне. Внутри у него все вскипало, сердце болело. В глубине души Стеин всегда был очень ранимым, и любое неправильное слово со стороны пусть даже совершенно чужого человека могло невероятно сильно задеть его за живое.
«Говорите что хотите, - думал он, успокаивая самого себя. – Мне все равно, я вас не слышу…»
Так он наконец дошел до дома. На крыльце, к его удивлению, сидел Инглинг, весь бледный и какой-то осунувшийся, как будто повзрослевший на несколько лет. Глаза юноши смотрели в одну точку, и странный ледяной огонь отражался в них. Этот лед необъяснимым образом навеял Торстеину мысль об океане, который с диким ревом обрушивается на тихие берега, и по непонятной причине он решил, что знает, где был Инглинг этой ночью.
Юный Сорбо вздрогнул, когда Стеин подошел ближе и присел рядом с ним.
- Ты был у фьорда? – спросил Инглинг.
Торстеин кивнул и добавил:
- Так же, как и ты, я прав?
Инглинг развернулся лицом к другу и встретился с ним глазами. Одного взгляда было достаточно для того, чтобы Стеин понял: он напуган и растерян. Но бывают такие случаи, когда подобный страх лишь придает наивному юнцу отваги и решимости для какого-нибудь безумного поступка, и это был как раз один из тех случаев. Внезапно Стеина охватило смутное беспокойство за Инглинга, и он шепотом спросил:
- Что с тобой случилось?
Инглинг снова вздрогнул. И спрятал глаза.
- Ничего, - буркнул он себе под нос. – Ничего такого не случилось.
- Не надо меня обманывать, слышишь? – Стеин взял юношу за подбородок и заставил вновь посмотреть себе в лицо. – Я на десять лет старше тебя и в жизни видел гораздо больше. Я знаю, когда что-то идет не так, как надо. Не стоит меня обманывать, Инглинг. Говори: в чем дело?
Краска залила все лицо Сорбо, но, взяв себя в руки, он все-таки начал свой рассказ:
- Я вчера решил найти тебя, Стеин. Найти и поговорить с тобой о том, что не надо тебе и дальше продолжать ходить к фьорду. Я, как ты и сам понимаешь, не сумел тебя отыскать, но зато теперь я знаю, в чем истинная причина твоего, как я раньше полагал, безумия. До этой ночи я считал, что ты плаваешь в заливе, чтобы проверить, верны ли слухи, которые давно уже ходят по деревне, но теперь… Теперь я на себе ощутил всю таинственную силу твоего мира, и если даже в детстве я не верил сказкам о призраках из прошлого, то теперь меня не удивит даже воскрешение из мертвых моего отца и моей матери. Судя по всему, есть такие места, где нет времени, где все извечно и оживают воспоминания. Теперь я знаю… Возле залива… там… я слышал голоса…
Торстеин сильно стиснул плечо Инглинга, чувствуя, как в сердце медленно и мучительно сжимается неприятный клубочек тревоги. Сам Стеин, не взирая на свой гнев и свою боль, знал, где проходит граница между миром фьордов и миром деревни, между его миром и миром других людей, и умел делить самого себя на две разные жизни. Но Инглинг, кажется, не был достаточно хорошо подготовлен к тому, чтобы лицом к лицу столкнуться с таинствами прекрасного дикого края, открыть его для себя, принять его как еще одну, пусть и непохожую на другие, часть Вселенной. Теперь, похоже, бедняга близок к тому, чтобы потерять рассудок от подобного потрясения. Нет, нельзя допустить, чтобы юный Сорбо еще хоть раз приближался к заливу…
До тех пор, пока его болезнь не пройдет окончательно.
- Я многое видел и слышал, Стеин, - продолжал Инглинг. Он уже не боялся смотреть другу в глаза, он разволновался, раскраснелся и как будто с трудом сдерживал внезапно нахлынувшие на него чувства. – Я слышал эхо, но внутренний голос подсказывал мне, что голос этот значит гораздо, гораздо больше. И мне открылась тайна моего рода… Да, Стеин, это правда, можешь мне поверить! Я ведь не суеверный мальчик. Я никогда не принимал всерьез всякие приметы и предсказания, но в эту ночь все было по-другому. В эту силу невозможно не верить. Да кому я это объясняю! Ведь ты сам это знаешь, еще лучше меня. Там… там все иначе! Этот голос говорил мне – и я слушал. Я спрашивал его – и он отвечал. Он поведал мне о том, что Один[1] прогневался на наше семейство из-за того, что мы не смогли сберечь некий дар, который он много веков назад вручил нашим предкам. Этот дар он заключил в маленькую вещицу, со временем превратившуюся в старинную семейную реликвию. Вещица эта охраняла нас от бед… И вот около двадцати лет назад, незадолго до моего рождения, какие-то негодяи отняли ее у нас. И одному только богу известно, на какие преступления им пришлось пойти ради этого! Из-за этого мой отец умер на месяц раньше, чем я появился на свет, из-за этого вскоре скончалась мать… Все из-за проклятых воров, превративших благословение нашего рода в проклятье! Нет, я не безумец, Торстеин! Я слышал голос эха так же ясно, как слышу тебя сейчас, и так же четко, как твое лицо, я видел лицо старика – лицо вора, который носит на груди наше сокровище! Ты думаешь, что это невозможно, что это просто галлюцинации? Ты думаешь, я сошел с ума и мне померещилось? Нет, Стеин. Это правда, это не мираж и в то же время не магия. Это реально, потому что лицо этого старика я видел много лет назад, когда был маленьким. Он живет в нашей деревне, этот мерзавец, и ему хватает наглости и бессердечия смотреть в глаза Томасу! Клянусь, он еще пожалеет о содеянном!
Наслушавшись сполна этих безумных речей, Торстеин схватил лицо Сорбо обеими руками и сильно сдавил его.
- Опомнись, Инглинг! Опомнись, пока не приключилось какое-нибудь зло!
- Зло? – Глаза юноши вспыхнули. – Зло уже свершилось, и за него нужно покарать!
- Ты не в себе, - спокойным и холодным голосом произнес Стеин, надеясь, что хотя бы спокойствие немного остудит бедного мальчишку. – Ты не в себе после впечатления, которое на тебя произвел фьорд. Это пройдет, друг. Иди в дом и поспи немного. Тебе нужен отдых.
- Ты не понимаешь, Стеин, это очень важно…
Норсенг решил быть строже.
- Не хочу больше ничего слышать о древних дарах и проклятиях Одина, - отрезал он. – Что за детство? Что за одержимость? Ни слова больше!
Инглинг побледнел, но, как и было велено, не проронил ни слова. Понурив голову, он поднялся и скрылся в доме.
«Ну и пусть ты не веришь мне, Стеин, - думал юноша. – Главное, что я это знаю».
В сердце его, подобно пробивающемуся сквозь камень ростку, вырастала холодная решимость.

 *** 

Над маленькой деревенской школой прозвенел старинный каменный колокол. Закончился первый урок, и отовсюду, из-за всех дверей, в коридор выбежали ученики разных возрастов, мальчики и девочки. Андор с потрепанным учебником географии под мышкой и стопкой проверенных тетрадей в руках пробирался между играющих, бегающих и шумящих детей в самый дальний класс. Оттуда как раз только что вышла Келда. Вот уже три года она преподавала в школе пение и руководила школьным смешанным хором.
- Ну, как дела? – бодро спросил у нее Андор.
- Отлично, - так же весело отвечала девушка. – Болдр делает большие успехи, я им прямо горжусь!
- И я тоже, - улыбнулся Андор. – Удачного дня, сестренка.
- И тебе того же! – крикнула Келда, уже убегая куда-то по коридору.
Андор вошел в класс.
Солнечный свет (утро выдалось на редкость дивное) лился на широкие подоконники, лаская своими лучами зеленые листья комнатных растений, которые выстроились в ряд в своих аккуратных глиняных горшочках.  У самого дальнего от двери окна, где не было цветов, прямо на подоконнике сидел, прижав к груди острые коленки, Болдр. Мальчик внимательно наблюдал за тем, что происходило за окном, и даже не заметил сперва появления отца. Больше в классной комнате никого не было.
Андор подошел к учительскому столу и положил на него учебник и тетради. В этот момент Болдр, услышав его шаги, обернулся, и его еще пухленькое лицо показалось Андору каким-то особенно грустным.
- Привет, Болдр, - сказал отец, несмотря на то, что по утрам в школу они всегда ходили вместе.
- Привет, пап, - негромко отозвался мальчик.
Из коридора доносились веселые и звонкие голоса ребятишек. Андор подошел к двери и поплотнее прикрыл ее, чтобы в классе стало тише, потом пересек комнату и присел рядом с Болдром на стул. Его пальцы ласково поддели подбородок ребенка и подняли грустное личико. Мальчик посмотрел ему в глаза.
- Что с тобой такое, сынок?
Ответ последовал только после минутного молчания. Даже не ответ – вопрос, в котором прозвучали непонимание и обида, отражающиеся в детских глазах.
- Почему ты не любишь дядю Стеина?
Этот вопрос застал Андора врасплох, и он отвел взгляд, пытаясь понять, как лучше и правильнее ответить ребенку. Внезапно, под внимательным взором Болдра, он почувствовал болезненный укол совести. И как же он раньше не понимал, какой страшный урон наносят хрупкой маленькой душе постоянные ссоры! Как мог он забыть, что сердце ребенка разрывается на части, когда он видит, как ненавидят друг друга два любимых для него существа! Ведь дети такие проницательные и в то же время такие наивные! Такие простые. Они ведь не могут разделить себя на две части, встав между двух враждующих друг с другом сторон. Если ты мой друг, то ты должен быть другом и для всех остальных моих друзей – они ведь так думают.
А эти ссоры… Вот первое зло, которое рушит прекрасный мир ребенка. Бывают случаи, когда взрослые, враждуя между собой, просто-напросто ломают своих детей, превращая их в забитых, испуганных и несчастных созданий, не верящих в возможность нормальной жизни.
А ведь Андор когда-то поклялся сам себе, что всегда будет окружать своего сына только любовью. И никаких семейных скандалов. С Кэйей так и получалось. А вот с ее братом – нет.
Бедный малыш… Его еще больше, чем Кэйю, разрывало теперь на две части. В его глазах Торстеин – герой, храбрец, лучший из лучших. И как может папа его не любить? Разве это возможно?
Больше всего на свете Андору хотелось в эту минуту крепко обнять своего сына и любыми, самыми теплыми словами заверить его в том, что на самом деле он очень сильно любит его дядю Стеина. Но Болдру уже не три года, когда ребенок еще совсем не разбирается в человеческих отношениях. Поэтому Андор просто взглянул ему в глаза и сказал:
- Твой дядя очень сильно не похож на меня и на всю нашу семью. Возможно, из-за этого нам с ним очень трудно понять друг друга. То, что он считает правильным, может совсем не приходиться мне по душе, и наоборот. Вспомни: мама может отругать тебя за разбросанные по комнате носки, потому что считает это неправильным с твоей стороны. Так же и мы, взрослые. Иногда я могу отругать дядю Стеина, а он может так же обойтись со мной.
- Но я не хочу, чтобы вы ругались, - сказал Болдр. – И не хочу, чтобы он уходил, громко хлопая дверью.
- В любой семье бывают трудности, Болдр, но…
- Папа, но ведь у нас они не иногда, а постоянно! Скажи мне: почему? Я знаю, что я еще маленький, но в том то все и дело: я не могу понять, папа. Я совсем ничего не могу понять…
Господи, каким растерянным он выглядел в ту минуту! Бедный потерявшийся в большом мире маленький мальчик, свернувшийся в клубочек на широком школьном подоконнике. Теперь уже Андор, как отец, не имел права не обнять его. Он прижал Болдра к себе и поцеловал его в лоб.
Прозвенел колокол. Андор вздохнул, отпустив сына, и быстро вытер с его лица две маленькие слезинки.
- Садись за парту.
- Ты обещаешь мне, что я смогу иногда гулять с дядей Стеином? – спросил Болдр.
Дверь уже открылась, и класс начали заполнять ученики, каждый из которых, входя, громко здоровался с Андором. У учителя не было времени обдумать ответ.
- Да, обещаю.

 *** 

Старый Отто уже давно перестал ходить на рыбалку, жалея свои слабые кости да дряхлые мышцы. Денег, которые добывал своим плотницким трудом его сын, вполне хватало на то, чтобы прокормить их маленькую семью. Было их всего-то трое: жена Отто умерла уже как будто целую вечность назад, потом была смерть дочери, потом невестки. Сгорбленный старик, выносливый и еще молодой мужчина да тощий тринадцатилетний подросток, неизбалованный старшими – много ли было им нужно для того, чтобы выжить?
Иногда, правда, Карлу, сыну Отто, приходилось на несколько дней, а то и недель, уезжать за пределы деревни. Вот и сейчас он находился в соседнем поселении, где их команда занималась ремонтом деревянной церкви. В такие времена, когда денег, оставленных Карлом отцу и сыну, могло не хватить на пропитание, старик с внуком отправлялись на несколько дней в лес, разбивали там палатку и все свое свободное время посвящали собирательству грибов и съедобных лесных ягод, которые потом продавали на местном маленьком рынке.
На этот раз строительство церкви затянулось особенно надолго, так что Отто, одевшись потеплее и нахлобучив на лысину свою старую дырявую шапку, уже начал складывать в дорожную сумку пропитание на несколько дней, состоявшее в основном из рыбных консервов, два хорошо заточенных ножа, одеяла и наконец аккуратно сложенную палатку.
Все готово. Вот только внучок Кай вернется с рынка со свежим хлебом – и можно будет трогаться в путь.

 *** 

После обеда, как обычно, поднялся ветер. Длинная ветка березы с глухим стуком стала биться в оконное стекло, что в конечном итоге начало раздражать скучающего в своей спальне Инглинга, и молодой человек, подойдя к окну, распахнул его настежь. Порыв холодного воздуха тут же ворвался в комнату. Он нес в себе едва различимый, но теперь уже хорошо знакомый Инглингу запах океана.
Юноша облокотился обеими руками на подоконник и с наслаждением задышал полной грудью, глядя на затянутое сероватыми облаками небо. Он словно ждал от природы какого-то знака, ждал, что вот-вот вновь услышит тот самый голос из прошлого, звук которого, отразившись от прибрежных скал, долетит через всю деревню от фьорда до его окна. Однако никакого голоса, никакого эха не было, и Инглинг, снова приуныв, стал безвольно смотреть вниз, на проходящих мимо дома Сорбо людей.
Вот прошел молочник из соседнего дома, за ним вприпрыжку бежала его маленькая дочка; вот один из старых приятелей дедушки Томаса, вот еще какой-то знакомый мальчуган, вот старый Трулс…
Стоп!
Этот мальчик… Тот, который весело посвистывает и вышагивает по направлению к деревенскому базарчику. Разве это не тот самый мальчик?
Тот самый, подсказал внутренний голос Инглингу, и его словно пронзила молния, упавшая с проснувшегося неба. Тот самый…
Молодой Сорбо стремительно набросил поверх рубашки пиджак и окинул комнату беглым взглядом. На стене над кроватью висела в ножнах короткая и слабо изогнутая сабля его прадеда, которой Инглинг иногда фехтовал ради развлечения. Юноша быстро схватил ее, но тут же бросил на кровать и сел за стол, положив перед собой чистый лист бумаги и взявшись за перьевую ручку. Его рука, едва заметно дрожа, быстро пробежала по бумаге, и вскоре молодой человек уже вновь вскочил, схватил саблю, обвязал себя ее поясом, надел шляпу и выбежал в коридор.
Стеина в доме не было. И Томаса не было.
Вот и хорошо.
И он бросился прочь из дома. В его комнате, где все еще было настежь открыто окно, расшалившийся ветер гонял по полу записку с коротеньким и совершенно абсурдным текстом:
«Я приближаюсь к разгадке страшной тайны нашего семейства. Возможно, на некоторое время мне придется покинуть деревню. Не ищите меня. Инглинг».

 *** 

В дверь постучались. Отто, медленно поднявшись со стула, заковылял ко входу.
- Это я, дедушка! – раздался снаружи голос Кая.
- Иду, иду! – заторопился старик.
- Ты готов? – спросил мальчик, стремительно врываясь в дом и протягивая Отто сумку с хлебом.
- Давно уже. Только тебя и ждал.
Кай исчез в комнате и минуту спустя, переодевшись в самое теплое, что смог у себя найти, снова выскочил в коридор, полный сил и энергии. Подгоняемый дедушкой, мальчик юркнул через дверь на улицу, и Отто, уже с ключом наготове, запер дверь.
- Нелегкая предстоит ночь, - заметил Кай, поглядывая на хмурое небо. Ветер трепал его волосы, и они лезли в глаза.
- Да, - согласился старик. – Но мы-то с тобой и не такое видывали, верно?
Мальчик кивнул, забрал из рук Отто тяжелый дорожный рюкзак, взвалив его себе на спину, и бодро зашагал по выложенной камнем дороге, вьющейся между деревенскими домиками и покрытыми яркой зеленью холмами, на которых стояло все поселение. Отто не отставал. Настроение у него было хоть куда, и он даже не заметил, что из-за угла их домика выглядывает чье-то лицо…
Если бы Отто хорошо присмотрелся к этому самому лицу, он бы узнал в молодом человеке…
Впрочем, Отто сего лица не увидел.
Уже смеркалось, когда он и его внук оказались под сенью леса. Со всех сторон путников обступили высокие сосны с прямыми, словно столбы, стволами и более раскидистые норвежские березы, кое-где виднеющиеся меж стройными хвойными исполинами. Протоптанная жителями деревни дорога, усыпанная песком и мелким гравием, постепенно сужалась и зарастала травой. Откуда-то сверху доносился густой и низкий, будто бас, шум танцующих веток: это ветер прозрачным одеялом проносился над макушками деревьев.
Собиратели грибов углублялись все дальше в лес, и казалось, что зеленые стены с шорохом пробирающегося средь зарослей зверя (или человека) смыкаются за их спинами.
Отто дышал полной грудью.
- Хорошо-то как! – с наслаждением вздыхал он, оглядываясь по сторонам. – Вот иду и молодость вспоминаю. Как с твоим отцом и с твоей тетей сюда приходил… Папа твой был еще совсем маленьким мальчиком и все хватался за мою руку, зато его старшая сестра… Ох, как гордо впереди нас вышагивала да еще любила Карла страшными сказками про нечисть всякую пугать!
- Жалко, что тетя Катрина умерла задолго до моего рождения, - вздохнул Кай. – Я бы хотел знать, какая она была…
- Дааа, - старик погрустнел. – А ведь было ей тогда всего-то восемнадцать с половиной.
- Ну, неужели она умерла от болезни? – недоверчиво спросил мальчик в который раз за последние полгода.
Историей про то, что виной всему была какая-то страшная и редкая болезнь, Кая кормили уже давно, с малых лет. И до недавнего времени он всему верил, но теперь… Теперь, в свои тринадцать, он понимает, что не могла здоровая, сильная девушка в таком юном возрасте так скоро и неожиданно, так бессмысленно скончаться, лежа в кровати. Неправдоподобно это.
- Да, мой дорогой, - вздохнул Отто. – Это случилось так неожиданно…
- Ну, ясно, - невесело сказал Кай, растягивая гласные. Дедушка так его и не убедил, что-то он все-таки от внука скрывает… - О, а давай-ка вон там палатку поставим, а то скоро ночь уже, торопиться надо.
Мальчик кивнул старику в сторону маленькой поляны, на которую сквозь сетчатый купол сплетающихся друг с другом ветвей, струился скуповатый лунный свет. И действительно, уже ночь, пора бы остановиться где-нибудь. Полянка выглядела весьма и весьма привлекательной и подходила для ночлега.
- Согласен, - старик подмигнул мальчику, и они направились прямиком к выбранному местечку.
Здесь в четыре руки разбили палатку и, разумно решив начать свой промысел завтра с утра, начали укладываться спать под теплые перистые одеяла.
- Ну, - зевнул Отто, уже кладя ухо на снятую с лысины шапку. – Спокойной ночи…
- Где же вы? – раздался в этот момент пронзительный крик над лесом.
Казалось, совсем недалеко, в каких-то нескольких сотнях метров от палатки.
Отто сел и вместе с внуком напряг свой слух.
- Где же вы? Где? – звал мужской голос с приятным тембром. – Выходите!
Старик решительно поднялся на ноги и снова натянул шапку.
- Заблудился, верно, бедолага, - сказал он. – Своих найти не может. Надо бы помочь, а, Кай? Кай!
Мальчик сидел, замерев, словно вдруг увидел перед собой ядовитую змею. Его лицо белело среди темноты тесной палатки, глаза были совершенно круглыми. Он словно бы даже не слышал дедушку.
- Кай! Пошли-ка поможем. Не слышишь, что ли? Человек заблудился!
Нет, не слышу, дедушка, подумалось вдруг. Не слышу, что человек заблудился. Слышу только холодное и яростное отчаяние, слышу безумие хищника, такое, какое слышно, когда волк ночью на луну воет, да не тогда, когда его охотники в ловушку загнали, а тогда, когда крови хочется… Вот что я слышу.
Волков Кай уже не боялся: доводилось встречаться не раз, и судьба научила смотреть в их ледяные глаза без ужаса и паники. Но этот волк – совсем другое дело, этот волк…
- Ну где же вы? – повторился жуткий окрик.
- Да ну тебя, дитя, - махнул рукой Отто и вышел из палатки.
- Стой, дедушка! – Кай мгновенно ожил и выскочил в ночь следом.
Отто нетерпеливо оглянулся с сердитым видом. Человеку помочь надо, не видишь, что ли, малец надоедливый? Аль темноты испугался?
- Возьми хоть это, - прошептал Кай, протягивая старику кухонный ножик для срезания грибов. Второй такой же нож он сжимал сам.
Голубые глаза мальчика были совсем взрослыми.
Отто быстро схватил нож и бросился на зов, а мальчик поспешил следом за ним. У дедушки ведь ноги да руки совсем слабые стали, как же его одного отпускать?
Он, Кай, в свои тринадцать и то посильнее будет.
Страх отступил.
- Гдеее выыы???
Этот крик был безумней, безнадежней и страшней прежних. А еще…
А еще он был теперь ближе. Гораздо ближе.
- Сюда! – крикнул в ответ Отто. – Сюда, господин!
Еще минута – и два охотника за грибами оказались на узкой тропинке, а напротив, метрах в десяти от них, стоял высокий человек, который резко обернулся им навстречу.
И еще минуту все трое были неподвижны, словно каждый из них сто лет ждал этой встречи, и теперь то ли радость, то ли изумление, то ли ужас, но что-то все-таки сковывало их по рукам и ногам.
Скорее, все же ужас.
И тут человек сдвинулся с места и стал медленно-медленно приближаться к Отто и Каю. Медленно, словно крадущийся хищник. Девять метров, семь, пять… В трех метрах от старика и мальчика человек снова остановился.
Страх вернулся.
К Каю. А к Отто вдруг пришло осознание того, что стоит перед ним не кто иной, как…
- Инглинг Сорбо! – воскликнул старик в изумлении. – Добрый вечер, господин!
Ответного приветствия со стороны Инглинга не последовало.
Половина лица юноши была скрыта темнотой, а другую освещал слабый отблеск луны. И на этой самой другой половине… сверкал глаз. Большой, широко раскрытый глаз, который не мигал, упершись стеклянным, нечеловеческим взглядом в лицо старика. Сорбо сотрясала дрожь, а на левом боку у него… На левом боку… Что-то там висело, такое темноте и длинное.
Да, страх вернулся.
Может быть, теперь он наполнил и душу Отто.
По крайней мере, Инглинг был очень похож на восставшего из могилы мертвеца, и от всего его образа веяло чем-то потусторонним…
- Вы кого-то ищете, герр Сорбо? – негромко поинтересовался старик, и голос его под конец фразы стал каким-то тоненьким и дрожащим.
Инглинг сделал широкий шаг вперед. Отто вжал голову в плечи.
- Вы… кого-то… ищете? – непонятно для чего повторил он свой вопрос.
- Тебя! – прорычал Сорбо и, вытянув вперед бледные руки, бросился прямо на Отто, пытаясь его задушить.
Отто инстинктивно отпрянул с глухим криком, а Кай, закричав во весь голос, не понимая, что творит, ударил Инглинга по руке ножом, и сквозь рукав пиджака проступила темная кровь. Пожалуй, Кая эта кровь, как и осознание того, что пролил ее он, тринадцатилетний подросток, испугала больше, чем холодный и пылающий жестокостью взгляд Сорбо, который тот устремил на своего маленького обидчика. Хотя взгляд этот и был острее ножа.
- Ах ты, щенок! – прошипел Инглинг, убирая руки от Отто.
- Вы сошли с ума, - прошептал старик.
- Верни ее мне!
- Я не понимаю, о чем вы. – Отто попытался придать своему голосу твердость.
- Ложь! – взревел Инглинг. – Ты лжешь, вор! Ты украл сокровище моего рода!
Он выхватил из ножен саблю.
Бедняга старик и его внук в смятении пятились прочь от безумца, но тот все наступал на них, брызжа слюной и гневно сверкая глазами.
- Верните то, что украли! Воры, мошенники, клятвопреступники, убийцы! – не останавливаясь кричал Инглинг. – О, боги! Кто знает, сколько крови пролилось уже из-за того, что по праву принадлежит моей семье и что вы силой присвоили себе! Но, клянусь, прольется еще, ибо это необходимо! Клянусь: во имя справедливости я преступлю порог и не побоюсь греха!
И молодой человек в ярости замахнулся саблей на старика Отто. Тот безнадежно выставил вперед свой нож, понимая, что этот жалкий кусочек стали ничто против прочного и острого лезвия. Мальчик издал сдавленный крик и поднял руку с ножом, однако Инглинг без особого труда выбил нож из его рук и вновь обернулся к своей жертве. Вот он опять замахнулся…
Но боли, которой уже ждал Отто, так и не последовало. До старческих ушей донесся оглушительный удар, словно сабля Сорбо напоролась на нечто равное с ней по прочности. Открыв глаза, старик с изумлением обнаружил, что на помощь к нему и его внуку пришел незнакомец в дорожной одежде, который с саблей в руках наседал на Инглинга. Однако и молодой Сорбо не спасовал: быстро оправившись от неожиданного появления противника, который был (в отличие от Отто с мальчиком) равен ему по силе, он с новой ненавистью вступил в схватку.
Колени Отто задрожали и подкосились, перед глазами все плыло, и он бы непременно упал на землю, если бы его не поддержал внучок. Мальчик храбро стоял на ногах и, не отрывая взгляда, будто заколдованный, смотрел на битву Инглинга Сорбо с их внезапным защитником.
И вдруг… все резко оборвалось и время будто провалилось в бесконечность. Инглинг Сорбо с застывшими стеклянными глазами повалился на землю, держась обеими руками за горло, из которого хлестала ярко-алая кровь. Кровь была везде: она текла у него носом и горлом и заливала одежду. Кровь была и на лезвиях обеих сабель. Кровь была на темно-зеленой траве.
Мгновением позже жизнь покинула обезумевшего Инглинга.
- О, боже! – в ужасе прошептал Отто и лишился чувств.
Мальчик бережно опустил его на землю и стал хлопать холодными ладонями по щекам. Сердце колотилось, словно бешенное, в ушах стоял невыносимый шум. Смерть! Это смерть, смерть… Вот это, значит, как, когда с оружием, с насилием и кровью…
Может, это и хорошо, если тетя Катрина скончалась от болезни…
- Спасибо, - негромко выдавил наконец Кай.
- Не благодари за… это, - так же тихо отозвался спаситель. – В убийстве нет ничего, за что можно благодарить. – Он немного помолчал, глядя на мертвого Сорбо. – Кем он был? Ты знаешь?
- Он Инглинг Сорбо. Внук самого почитаемого здесь человека, доктора Томаса.
Незнакомец вздрогнул.
- Томаса Сорбо? – с волнением в голосе спросил он.
- Да. – Мальчик задумался, но тут же твердо произнес: – Мы не выдадим вас, господин. Иначе вас посадят и не будут слушать нас, что вы нас защищали. Никто не поверит, что Инглинг Сорбо первым поднял руку на беззащитного старика. Сорбо слишком влиятельны в нашей деревне. Но… но если все-таки нам придется встать перед судом, мы должны будем сказать всю правду.
- Ты рассуждаешь правильно, как взрослый человек, - с одобрением сказал незнакомец. – Ты сможешь привести в чувство этого бедного старика?
- Смогу, - ответил мальчик. – Нам больше ничего не угрожает, лишь бы поскорее убраться подальше от этого места.
И он помимо воли бросил взгляд на лежащий в траве труп. В это время Отто зашевелился.
- Кай… - позвал он.
- Я здесь, дедушка. Ты в порядке?
Отто слабо кивнул и попытался приподняться. Мальчик тут же подхватил его под мышки и помог сесть.
- Вставай, дедушка, надо уходить отсюда, - сказал он и огляделся.
Их спасителя уже не было видно поблизости.

_______________________________________________
[1] Один – верховный бог в германо-скандинавской мифологии.
_________________