Черноглазая Марьяна (СЛР)

Спасибо всем за отзывы. Надеюсь, останетесь с моими героями до конца.
_________________

Я не думаю, что она полудурочка, скорее скромный, воспитанный в строгости отзывчивый человек.
А вот барышня журналистка выставила себя очень даже глупо. Он же не развелся, жена наследница наравне с родителями, если, конечно, нет завещания. И вдова там Марьяна, а никак не любовница. Если есть беременность и родится ребёнок, возможно его родители признают внука. И если Марьяне всего 22, то это супер. Молодая красивая девчонка. Ещё встретит того, кто оценит и глаза, и отзывчивость, и скромность.

Спасибо!
Похоже любовница своим выступлением заявила о правах на наследство.
Так что у Марьяны впереди веселые денечки.

В читателях!

 » Глава II

Глава II
- Несусветная чушь! – справившись через какое-то время с оцепенением, возмущённо возразила Марьянина свекровь. – Эта девушка врёт! Мой сын был честным человеком! Никогда бы так не поступил!
Все замерли в ожидании скандала, поскольку Радуга-Дождик рассерженно сжала кулачки перед собой и стиснула зубы, глаза её засверкали гневом, несомненно, она рвалась в бой.
- Это правда! – вдруг вырвалось у Марьяны. – Он любил её. Я об этом знаю, - добавила как можно спокойнее.
А потом посмотрела прямо в изумлённые глаза рассерженной свекрови, сидевшей напротив, неторопливо поднялась и, извинившись перед всеми за то, что вынуждена уйти, потому что чувствует себя нехорошо, под тихий гул недоумённых шепотков размеренным шагом направилась к выходу из ресторана, задержавшись лишь на минуту, чтобы получить куртку и шапку в раздевалке.
Ну, вот и всё, подумалось ей, шила в мешке, действительно, не утаишь. Правда рано или поздно всплыла бы. Лучше раньше, чем позже.
Конечно, плохо, что ушла с поминок; свёкор и свекровь будут ужасно злиться и выговорят ей потом, какая она невоспитанная и бесчувственная: бросила гостей и оставила их одних принимать позор после того, как признала измену Ильи перед всеми.
Теперь наверняка её возненавидят, кстати, и при жизни-то сына они не так уж сильно любили невестку, относились надменно и свысока. Ещё бы – их сын из четвёртого поколения юристов! А кто Марьяна? Жалкая студентка, которую вырастила придурковатая бабушка-санитарка, выгнавшая родную дочь из дома!
Может, Радуга-Дождик растопит холодные сердца родителей мужа, всё-таки родит им внука или внучку. А от Марьяны Илья не хотел детей, вынуждал предохраняться, пить таблетки, говорил, что не стоит торопиться, нужно окончить вуз и пожить для себя, без орущих и требовательных созданий.
На полпути к автобусной остановке её догнал Никита.
- Тебе следует вернуться! – решительно потребовал он и схватил её за локоть. – Ты не можешь вот так уйти, это твой муж! И твой долг - достойно проводить его в последний путь! Эти поминки почти как похороны, а с них вдовы не убегают, кто бы ни пришёл проститься с их мужьями.
Марьяна резко дёрнулась, освобождаясь от руки друга мужа.
- Не смей меня останавливать! – произнесла гневно. – Сама знаю, как мне поступить!
От подобной резкости Никита даже рот открыл от изумления. Ну конечно, ему не приходилось видеть её такой грубой, всегда была смиренной и сговорчивой, благоговейно в рот Илье и его друзьям заглядывала – так, кажется, писал муж в дневнике. А тут бунт на корабле! Как на неё не похоже! Но Марьяну уже понесло.
- Ты говоришь, это муж - мой и долг - мой! – набросилась на Никиту. – Сам слышал ведь, Илья не был моим! Не сомневаюсь, ты, как близкий друг, давно знаешь, что у него была другая, он считал её божеством и любил всем сердцем! Пусть она и хоронит! Я для него была всего лишь надоедливой полудурочкой, тупой и безмозглой простодырой! Пускай теперь более достойная по нём слёзы льёт и печалится, а меня уж - уволь! – закончила почти в истерике и, не дожидаясь от парня возражений, стремительно, почти бегом, заспешила от незадавшихся мужниных поминок.
О, как бы ей хотелось, чтобы она оказалась в прежней размеренной жизни, когда ещё не была замужем, когда мир иллюзий давал надежду и радость, когда жила себе преспокойно и почти ни о чём не тужила при своей хотя и строптивой, но заботливой бабушке.
Как ни удивительно, но после признания Радуги-Дождика на поминках Марьяна почувствовала некоторое облегчение, если не сказать освобождение, словно прошёл ураган с ливнем и градом, а потом засияло солнышко, согрев землю теплом. И правда на небе появилось солнышко. Или оно было с утра, просто Марьяна не замечала. Надо продолжать жить и радоваться тому, что видишь мир, утешаться каждым мгновением.
Она знала, что не поедет в их с Ильёй шикарно отделанную квартиру и вообще там не собирается жить, лучше будет, если отдаст её родителям мужа, пусть продают или подарят будущему внуку или внучке. А Марьяна вернётся в свою родную постаревшую «трёшку» хрущёвской постройки, перешедшую недавно от бабушки по наследству.
Именно туда она и направится. Илья собирался в ней сделать евроремонт, чтобы продать повыгоднее, ведь квартира находится в центре города. Однако, судя по всему, влюбившись в Радугу, позабыл о своих планах нанять рабочих.
Вот и хорошо, Марьяна ремонтом займётся сама, возможно, не своими руками, наймёт кого-нибудь из штукатуров-маляров. Не нужна ей евроотделка. Пусть будет всё по-простому, как говорят, дёшево, да мило - без навесных потолков, с бумажными скромными обоями.
А деньги у неё есть. Как ни странно, бабушка, кроме квартиры, оставила ей некоторую сумму в долларах, в которые переводила почти всю свою небольшую пенсию в последние пять лет. В то время как средства на жизнь ей давали дочь с зятем, называемым ею акулой капитализма.
Получалось, вопреки своим классовым убеждениям и несмотря на ультимативное игнорирование дочери за то, что без её согласия выскочила во второй раз замуж за неподходящего, по её мнению, мужа, перечисляемые ежемесячно ей «акулой» на сберкнижку деньги она исправно брала, считая их алиментами на внучку, которая, кстати, была не его, а первого супруга дочери, и к тому же совершеннолетней и последние два года даже замужней.
Ярая сторонница «сталинизма», Мария Филипповна никогда не была ни в какой партии. Работала усердно себе всю жизнь санитаркой в больнице, не числясь в активистах. Тем не менее, обладая острым язычком и язвительностью, могла на собрании коллектива ещё при советской власти выступить с обличительной речью или с места подать в адрес руководства больницы едкую реплику.
Не боялась также в разговоре со знакомыми или в семье называть коммунистов «куманистами», говорила открыто, что все они друг другу кумовья, связаны единой кормушкой - спецснабжением, лишь Ленин и Сталин боролись за справедливость.
В девяностые годы стала вдруг участвовать во многих митингах коммунистов, но в партию так и не вступила, поскольку перессорилась со всеми местными лидерами, требуя от них, говоря её словами, кристальной честности и самоотверженности на благо общего дела.
Вскоре старушку стали замечать в немногочисленной группе реставраторов «сталинизма». На митингах протеста и в честь Октябрьской революции Мария Филипповна цепко держала черно-белый портрет Сталина и осуждающе смотрела на прохожих, не желающих присоединиться и продолжить дело «вождя всех времён и народов».
«Жизнь – борьба, нужно постоянно бороться за справедливость и гуманизм!» - не раз Марьяна слышала от неё. И вообще за всё надо бороться. А ещё твердила бабушка нередко, что даже злейший враг Советского Союза Уинстон Черчилль признал величие Сталина, который «принял Россию с сохой, а оставил – с атомной бомбой». О миллионах расстрелянных и замученных в тюрьмах и лагерях людях в сталинские времена девушка перед ней и не заикалась.
Бабушка всё равно бы не согласилась с ней, принялась бы спорить, раскричалась бы, а потом стала пить таблетки, укоряя внучку в бесчувственности. Хотя такого с Марьяной ещё не случалось, а вот с её матерью – Натальей – частенько. Любая их встреча заканчивалась громким скандалом и требованием бабушки, чтобы дочь больше не ступала в их квартиру ни ногой.
Марьяна же никогда не решалась перечить бабушке, мысленно она могла поспорить, но наяву слушала, кивала безропотно головой и беспрекословно подчинялась, делала почти всё, о чём та просила.
Тем более ничего особенного от неё та и не требовала. На митинги и собрания с собой не таскала, боялась - как бы не задавили дитя в толпе - листовки на компьютере набирала сама, раздавала их тоже сама. В общем, в движение своё не вовлекала, даже домой никого из «соратников» не приводила.
Внучке нужно было лишь хорошо учиться, «как завещал великий Ленин», и вести скромный образ жизни по-сталински, что означало, по словам Марии Филипповны, без мещанской роскоши и моральной распущенности.
Впрочем, всё это ей давалось легко. Училась на пятёрки, в одежде не выделялась, да и как она могла выделиться, если всё покупала бабушка, лишь немногие вещи дарила мать, которая жила с мужем и младшими детьми-близнецами в загородном доме и приезжала навестить их только по праздникам да дням рождения.
С раннего возраста Марьяна привыкла, как говорится, держать себя в узде, скрывать переживания и не делиться ни с кем собственными печалями. Даже с самой близкой со школы подругой Ниной Черновой говорила о сокровенном для себя крайне редко. Чаще та делилась с ней тайнами души своей, а Марьяна с волнением внимала, успокаивала, переживала и бросалась помогать, когда требовалось и не требовалось. Таким же образом поступала со всеми другими людьми, кто пытался с ней откровенничать. Подруге не сильно-то это нравилось.
- Ты кидаешься на выручку кому попало, - возмутилась Нина как-то раз, - ты же не ангел и не «скорая помощь»! Все в классе пользуются твоей добротой и используют тебя, дурочку, когда им хочется.
Она даже ничуть не обиделась тогда на подружку. Чувствовала, что сказано было не со зла. И к тому же не видела ничего обидного в её словах, даже в «дурочке». Наоборот, считала, что Нина отмечает её готовность помогать другим как достоинство. А сердится лишь потому, что тревожится за неё, ведь Марьяне приходится тратить время и силы на выручку некоторых одноклассников, например, на контрольной, или писать за кого-то реферат.
После прочтения заметок мужа ей по-иному теперь открылся смысл того подружкиного высказывания. Значит, не только Илья считал её услужливой простодырой. Слёзы отчаяния навернулись на глаза и стали застилать перед ней всю видимость. Поднимаясь по лестнице на свой четвёртый этаж, она неловко споткнулась о ступеньки несколько раз. А когда открыла дверь квартиры, уже не сдерживаясь, заревела в три ручья.
- Бабуля, мой самый любимый и любящий человек!– заголосила, как только закрылась на ключ. – Только ты любила меня беззаветно! Лишь тебе я нужна была! Только тебе была небезразлична!
Подумалось, а ведь действительно так. Мама даже не приехала на девятины Ильи, чтобы поддержать и утешить её. Когда Марьяна сообщила ей о них, та принялась сетовать, что ужасно не любит похорон и поминок, они действуют на неё угнетающе, и, как некстати, ещё и близнецы заболели, но если дочь очень хочет, чтобы она приехала, то приедет.
- Я думаю, необязательно это делать, - успокоила её Марьяна, - народу будет полный ресторан. – И отчётливо услышала в сотовом телефоне облегчённый вздох матери.
Нина тоже не приехала, но по другой причине – была в свадебном путешествии, в Таиланде. Так получилось, что её свадьба пришлась как раз на день гибели Ильи. Марьяна была свидетельницей со стороны невесты, об авиакатастрофе она узнала уже на следующий день.
Не пришли и её однокурсники, которых она, надо признать, и не звала. Но как бы там ни было, некоторые, кого она считала друзьями, могли бы и сами догадаться прийти, ведь всем известно, когда погиб её муж, хотя бы позвонили. Целую неделю Марьяна не появлялась на занятиях. И никому в голову не пришло поинтересоваться, будут ли поминки, или предложить какую-либо помощь.
А бабушке до всего, что касалось внучки, было дело. Возможно, несколько излишне её контролировала, зато любила всем сердцем. Марьяна чувствовала себя с ней защищённой.
И вовсе она не была придурковатой и свихнувшейся на устаревших принципах старухой, как считал Илья. Да, бесспорно, в Марии Филипповне было заложено много противоречий и странностей, но вместе с ними в ней было немало и хорошего.
Она обладала природным умом и была по жизни умной и изворотливой. Ей довелось окончить лишь пять классов, так как пришлось работать с двенадцати лет, чтобы помогать матери – многодетной вдове. Бабушка до удивления много знала и умела делать всё, за что бралась. Для неё не было проблемой починить подтекающий кран, заменить розетку в квартире, отремонтировать телевизор.
Бабушка сама научилась печатать на машинке, а когда появился в доме компьютер, заставила восьмилетнюю внучку, обучающуюся этой чудо-технике в гимназии, объяснить ей азы управления заморским агрегатом, как она называла его до самой смерти.
Смыв накопившуюся тяжесть слезами, а потом и под душем, Марьяна почувствовала, что отлегло немного от сердца. Исчезли тревожные думы, стало дышать свободнее, как после дождика в знойный день. Постепенно начала воспринимать окружающие предметы. Всё осталось как при бабушке, почти ничего отсюда она не брала в квартиру Ильи, даже одежду – муж настаивал, чтобы всё у неё было новым.
Из прикроватного шкафчика в бабушкиной спальне достала старый большой фотоальбом в синей бархатной обложке. С пожелтевших снимков шестидесятых годов на неё смотрела очаровательная девушка, которая выделялась даже на групповых многолюдных фотографиях. Толстые светло-русые косы то уложены венком-короной на голове, а то просто лежат на высокой груди. Красивые светлые глаза широко распахнуты, носик прямой, нежные губки бантиком.
Бабушка очень хороша была в молодости, это к старости она высохла, превратилась в тощую сморщенную старушку, с впадинами на щеках, острым подбородком.
В счастливые их общие времена она и внучка частенько, склонившись над альбомом голова к голове, подолгу рассматривали старые снимки. Затаив дыхание, Марьяна слушала воспоминания бабули о трудном послевоенном детстве (она родилась в 1943 году), о первой её и единственной любви – к мужу Степану, покорившем все девичьи сердца в их деревне на Урале, где они жили до того, как завербовались в шестидесятые годы на Дальний Восток.
Сначала работали оба на стройке, но после рождения сына, который погиб в десять лет от взрывов боеприпасов на воинском складе – он и ещё два мальчика каким-то образом сумели забраться туда и устроить пожар – бабушка стала работать санитаркой в больнице. Дочку Наташу она родила через несколько лет после смерти сына.
- Я была очень хороша собой, - говорила она одновременно с гордостью и сожалением, - по мне многие сохли. Но я всегда знала, красота – это и награда, и наказание. К красивым и тянутся, и плюют им вслед. Все пытаются завладеть красотой, а хранить по-доброму, любить беззаветно, холить и уважать, как дорогого друга, не желают. Ревнуют без повода и руки распускают…
Из вздохов Марии Филипповны Марьяна невольно делала выводы, что муж ревновал её и бил. Так ли это было на самом деле – она не могла быть уверена, поскольку не знала своего деда, родилась уже после его смерти. А мама никогда о нём ничего не рассказывала. Бабушка же вспоминала только первые годы зарождения их любви с мужем.
- У нас в семье из поколения в поколение рождались в основном красивые девочки, независимо от породы – чернявая или светлая, - словно наяву представился Марьяне чуть хрипловатый наставительный твёрдый голос бабушки, - ты тоже красавица, правда, не такая, как я или твоя мать. В тебе слишком много чернявости. Но всё равно запомни, ты не должна надеяться на свою красоту и выпячивать её, иначе она станет твоим проклятием и принесёт много горя. Все почему-то считают красивых девок доступными. Наташка не слушала меня, вот в семнадцать лет и притащила в подоле ребёнка. Если б я силой не заставила того еврейчика, студента-стоматолога, жениться, ты бы считалась теперь незаконной, нагулянной на стороне. Только попробуй и ты принести мне в подоле кого-нибудь, выставлю за дверь, не пожалею – так и знай!
Всё это бабушка не уставала ей повторять с детства. Поэтому девочка страшно боялась забеременеть. Будучи маленькой, ещё в детсаду, да и начальной школе, думала, дети рождаются от поцелуев в губы. Когда какой-то мальчишка во дворе поцеловал её так однажды, зажав в объятья, Марьяна в ужасе стала ждать ребёнка. Перестала даже носить платья, чтобы не обнаружить в подоле дитя, по ночам тихонько ревела в подушку.
Успокоилась лишь, услышав из разговора соседок по лестничной площадке, что детей у девочек до тринадцати лет не бывает, прежде должны прийти какие-то кровяные месячные, а они приходят только в шестом или седьмом классе, не раньше.

Здравствуйте!
Начало заинтересовало. Бабушка, конечно, заботилась о внучке и искренне ее любила, но заставить шантажом на ней жениться - это было уже за гранью. После такого замужества и прочитанных откровений в дневнике девушка долго будет собирать себя по кусочкам. Хорошо, что у нее есть квартира и сбережения, хоть денежный вопрос не стоит остро.
А погиб ли муж? Я так поняла, что останки не нашли?

Да уж вот это поминки, по моему в в полном ауте от признания любовницы, а Марьяна хорошо отчитала Никиту, потому что лучший друг и тоже в курсе всего.

Спасибо за продолжение! Бедная Марьяна! Сирота при живой матери! Не к кому на плечо голову положить! Такая добрая и хорошая!

По сути, достаточно эксцентричная бабуля оградила и уберегала свою любимую внучку от реалий жизни. Где-то запугала, где-то преувеличила. А сейчас, когда Марьяна осталась одна, ей придётся учиться жить.

Татьяна, с новой темой! ! ! Я в читателях! ! !
_________________

Честно, вот я не понимаю этих благородных жестов- оставит квартиру родителям мужа... С чего бы это? Это она на этого оленя потратила два года своей жизни, так он ее еще на дух не переносил и на стороне заделал ребенка. Я не удивлюсь, если при разводе он еще и ее квартиру оттяпал бы. Ей сейчас нужно свою жизнь благоустраивать!
_________________

Спасибо за продолжение)
Бабушка любила Марьяну, но слишком берегла ее от всего и это принесло свои плоды, что многие считали недалекой, а доброту и стремление помочь спуталось и воспринималось как отрицательная черта, чем положительная (((
_________________

Малинка, я рада тебя видеть. Ну и всех других читателей.
Признаюсь, бабушка - не сборный образ, я знала её наяву, хотя она была не моей бабушкой. Марьяне и повезло, и не очень. Чем больше я узнавала эту пожилую женщину, тем меньше замечала её плохую сторону, невольно казалось, что она во всём права и её самоуверенная твердолобость и стремление всеми командовать уже не казались ужасными. Да, такое случается.
_________________

В читателях!
Спасибо за приглашение.

примите в читатели
___________________________________