Жила-была девочка (ИЛР, семейная сага)

Старый князь Репнин, обер-гофмейстер двора, страдавший подагрой, испросил разрешения являться на балы в белых брюках, хотя правилами это и запрещалось. Докладывать ли об этом царю, или можно дать разрешение без его согласия?
Фредерикс был в большом затруднении. Наконец, он затронул этот вопрос во время своего еженедельного доклада.
– Конечно, решайте сами, – сказал царь. Но потом, немного подумав, заявил: – А впрочем, нет. Этим старикам будет неприятно узнать, что государь не занялся лично их просьбой. Вы явитесь ко мне, чтобы сказать, что такой-то все еще бодр, несмотря на свой ревматизм. И мне будет приятно узнать, что какой-нибудь предводитель киевского дворянства собирается на придворный бал. Такой доклад не займет много времени.
Гости все прибывают. Весь высший свет столицы поднимается по широким мраморным лестницам.
На дамах придворные платья с большим декольте и длинным шлейфом. В ту пору женщины были скромнее, чем теперь, и никто не являлся на бал только для того, чтобы похвастаться своими прекрасными плечами и шеей. В то время не было моды на бронзовый загар, и там, где коже полагалось быть белой, она была белой, как каррарский мрамор.
Церемониймейстеры, серьезные и изящные, медленно двигались в толпе, помогая вновь прибывшим. Выполняя свои обязанности, они держали в руках жезлы – длинные трости из черного дерева с шаром из слоновой кости наверху, двуглавым орлом и ярко-голубым бантом (андреевским узлом).
Я хочу рассказать об офицерах, которые приглашались на придворные балы. Я имел честь присутствовать на балах во время трех царствований и поэтому хорошо знаю, о чем говорю.
Офицерам редко присылалось личное приглашение. В полк просто сообщали, что на такой-то бал должно прибыть столько-то офицеров. Для конногвардейцев, пока я служил в этом полку, это число составляло пятнадцать человек. Командир сам назначал офицеров, которые должны были отправиться во дворец. Накануне бала счастливчики являлись к полковнику, который наставлял их:
– Помните, что вы едете во дворец вовсе не для того, чтобы развлекаться… Забудьте об удовольствиях. Вы отправляетесь на службу, поэтому ведите себя соответственно… Вы должны будете танцевать с дамами и всячески их развлекать… Вам строжайше запрещается стоять отдельной группой… рассыпайтесь по залу… рассыпайтесь. Понятно?
Гофмейстериной в то время была тетка нашего полкового командира. Весь вечер она внимательно наблюдала за офицерами, впервые прибывшими на бал. Понравившийся ей гвардеец получал личное приглашение на концертный или эрмитажный бал. Тот же, кто производил исключительно благоприятное впечатление, удостаивался приглашения на балы, которые гофмейстерина устраивала у себя на дому и где царила ужасная скука.
Мне удалось ей понравиться. Меня сразу же внесли в список офицеров, дежурящих во время церемоний, и стали лично приглашать на все балы.
Но не всем так везло. Один из моих друзей, молоденький поручик, навлек на себя гнев из-за княжны Долгорукой, которая позже стала морганатической супругой Александра II. Княжна была удивительно хороша собой, и до моего несчастного друга только в конце бала дошло, что он весь вечер провел, не отходя от этой красавицы.
В полку ему указали на его недостойное поведение:
– Тебя представили княжне Долгорукой… Ты мог бы пригласить ее, более того, ты просто обязан был пригласить ее на вальс… Вместо этого ты проторчал около нее весь вечер… Это просто невероятно!.. Неужели ты не знаешь, какое положение при дворе она занимает?.. Ты оскорбил княжну… опозорил наш полк… Можешь идти, да подумай о том, что тебе сказали.
Неудивительно поэтому, что я отправлялся на свой первый бал с замиранием сердца.
Но вернемся к Николаевскому балу.
Великий момент приближался. В дверях Малахитового зала появились их величества, шедшие во главе процессии.
Оркестр заиграл полонез. Церемониймейстеры три раза ударили своими жезлами, арапы открыли двери, и все присутствовавшие повернулись к процессии.
В то время императрице Александре Федоровне было около тридцати лет. Она была в расцвете своей красоты: высокая, представительная блондинка, неторопливая и изящная в движениях. Она обожала жемчуг – одно из ее ожерелий ниспадало до самых колен.
Ее сестра великая княгиня Елизавета Федоровна была еще красивей и стройнее, хотя была на восемь лет старше сестры. В ее золотистых волосах красовалась диадема с огромной жемчужиной наверху.
Все великие княгини надели свои фамильные драгоценности, с рубинами или сапфирами. Камни подбирались, конечно, под цвет одежды: жемчуга с алмазами или рубины с алмазами – для розовых тканей, сапфиры и алмазы или жемчуга – для голубых.
Придворный полонез был государственным делом. Царь протягивал руку жене старшины дипломатического корпуса. Великие князья приглашали жен дипломатов, а послы танцевали с великими княгинями. Гофмаршал, окруженный церемониймейстерами, с жезлами в руках, шел впереди царя, словно расчищая перед ним дорогу. Обойдя зал один раз, менялись партнершами, строго соблюдая их старшинство. Зал обходили столько раз, сколько его величество считал необходимым сменить партнерш. Никто из гостей, кроме тех, что я назвал, не удостаивался чести танцевать полонез.
Сразу же после него начинался вальс. Его исполняли на два па, не так, как теперь.
Один из лучших танцоров гвардии открывал бал в паре с заранее назначенной для этого девицей. Зал был огромен, но гостей собиралось очень много, и все они хотели увидеть его величество, так что круг, где размещались танцующие, непрерывно сужался. Во времена Александра II за этим следил барон Мейендорф, конногвардеец. Он избрал меня своим помощником. Барон давал мне команду расширить пространство для танцев. Тогда я галантно приглашал мадемуазель Марию Васильчикову, довольно дородную фрейлину, и мы кружились с ней по залу, заставляя толпу отступать назад. Была также мадемуазель Гурко, которой тоже хорошо удавался этот маневр – зрители отступали к украшенным картинами стенам.
Должен отметить, что, если какая-нибудь из великих княгинь хотела танцевать, она посылала своего «кавалера», чтобы он привел ей того, кого она выберет. Но великие княгини редко участвовали в легких танцах. Было только одно исключение – красивая и грациозная Елена Владимировна, дочь великого князя Владимира, страстная любительница вальса. Офицерам разрешалось самим приглашать ее, не ожидая, пока она пошлет за кем-нибудь из них. Я уверен, что все они были влюблены в нее.
Во время танцев лакеи разносили конфеты, освежающие напитки и лед. В соседних залах были видны большие глыбы льда, среди которых лежали бутылки с шампанским. Трудно передать словами все изобилие пирожных и птифуров, фруктов и других деликатесов, которое заполняло буфеты, украшенные пальмами и цветами.
Во время концертного или эрмитажного балов ряд комнат Зимнего дворца оставался пустым. Можно было предложить руку своей даме и увести ее из танцевального зала, минуя многочисленные покои. Музыка, шум разговоров и жара оставались где-то далеко… Эти бесконечные, полуосвещенные покои казались гораздо гостеприимнее и уютнее. То там, то здесь встречались часовые и дежурные офицеры. Можно было добрых полчаса бродить по этим комнатам. За высокими окнами виднелась замерзшая Нева, сверкавшая в дворцовых огнях. Это было как в сказке. И невольно возникал вопрос – сколько раз еще тебе суждено это увидеть?
Во время мазурки императрица стояла под портретом Николая I и разговаривала со своим партнером, одним из старших офицеров гвардии, довольно молодым человеком. Когда танец заканчивался, царь с царицей удалялись в зал, где был накрыт ужин. Как обычно, впереди них шествовал церемониймейстер.
У государя была изумительная память на лица. Если он спрашивал имя молодой девушки, шедшей с каким-нибудь офицером, то можно было не сомневаться, что это дебютантка и церемониймейстерам придется нелегко, если они сами видели ее впервые и не знали, как ее зовут.
После ужина царь возвращался к императрице и отводил ее в Николаевский зал, где сразу же после этого начинался котильон. Августейшая чета пользовалась этим, чтобы незаметно для гостей удалиться во внутренние покои. При входе в Малахитовый зал их величества отпускали свою свиту.
Только тогда министр двора, церемониймейстеры и гофмаршал отправлялись в соседний зал, где их ждал ужин.
Большой бал заканчивался.