Френдзона: Выход (Современный ЛР 18+)

Марфа, ты слушай, что тебе люди говорят. И вообще Ромка лучше. Он одумается сейчас.

Стараюсь)

Так и живем!


Ирина, спасибо большое за стихотворение!

Не пугай так папу-два!)))

Хороший план. Я не Марфа, но согласна)

Читатели у меня самые гуманные. И самые оптимистичные)
_________________

 » 2.6

Вот в соцсетях Клауса Штибера  - ну что за дурацкие имя и фамилия?! – Мрыся отметилась. Совместное фото и подпись: «Фрау Марта Штибер».
Нет. Это не про Мрысю!
Но на фото была она, и Ромка жадно вглядывался в снимок. Марфа улыбалась с фото. Курточка, джинсы, русые волосы по плечам, ясный взгляд прямо в камеру. А этот… Санта-Штибер обнимает ее за плечи! И подписывает фото: «Фрау Марта Штибер». И еще дальше – «Моя Марта». Хрена ли она твоя, уродец?! Морда у тебя явно кирпича просит.
Рома снова отпихнул телефон. И тут же снова подтянул его к себе и принялся листать ленту. Он уже все знал про этого Клауса Штибера – все, что тот соизволил сообщить о себе в соцсетях. И интерьеры его ресторанов выучил так, будто был там завсегдатаем.
Ну как, как он, Роман Ракитянский, дошел до жизни такой – что следит за жизнью девушки через соцсети?! Да потому что это не девушка. Это Мрыся. Его Мрыся!
С которой всегда можно посмяться. Которая его понимает. Может выдать леща – но по-дружески. А если ему на самом деле хреново – пожалеет. По-настоящему. Так, как умеет только она. Так, что после этого на самом деле стане легче. И понимаешь, что все ерунда, и горы готов сворачивать.
А если бы еще позволяла в сиси уткнуться…
Это пошло с того раза, на даче, когда они отмечали окончание второго курса. Они с парнями тогда крепко гульнули, и многое не отложилось в памяти. А вот как обнимал ее, как прижимался лицом к ее груди, какая она вся наощупь – это помнил отчетливо так, будто это было вчера.
Только это было один-единственный раз – и больше никогда не повторялось. А Рома перевёл все в шутку и периодически дразнил этим Марфу – но только тет-а-тет, потому что за такие шутки в отношении сестры оба братка Тихих с него бы шкуру спустили несмотря на всю их дружбу. Поэтому это было только их – его и Мрыси. Хотя Ромка иногда на самом деле думал – а вот было бы здорово обнять ее по-настоящему. Не приобнять легко, как он обычно делал. А телом к телу. Вспомнить все ее мягкие изгибы. И какая ее грудь наощупь. А вот какие у нее губы – он не знает.
И никогда не узнает.
Потому что есть такой город Мюнхен. И есть этот сраный Клаус Штибер. Который как раз все про Марфу знает – что положено знать мужу про свою жену. И утыкается ей туда, куда ему заблагорассудится. Не только мосей в сиси, но и… Мелькнувшая в голове картинка белобрысой макушки между женских бедер была такой яркой и такой омерзительно-тошнотворной, что Ромка зашипел. В третий раз отпихнул от себя ни в чем не повинный телефон. Откинулся на стуле, вытянул ноги и уставился в потолок.
Судьба всегда благоволила ему. Так как же так получилось, что его Мрыся теперь чья-то Марта Штибер?! Как?!
В дверь стукнули, потом она отворилась и в образовавшуюся щель проснулась голова секретаря.
Она что-то говорила, но у Ромы было такое ощущение, что выключен звук. Он не понимал ни слова. Лишь последняя фраза дошла до его сознания: «Документы готовы?»
Он не стал переспрашивать.
- Через пять минут.
***
- Рома, ты совсем ничего не ешь. Положить тебе рыбу под маринадом? Ты ее любишь.
- Мама, это я, твой старший сын, люблю рыбу под маринадом.
- Старший я. Мам, положи мне студня.
- Марфа всех приучила говорить «студень» вместо «холодец».
- Марфа кого хочешь и к чему хочешь приучит.
- А Клаус у нее наверное по струнке ходит на задних лапках.
- Петя! Ты говоришь о муже сестры!
- Ничего не знаю. Меня с ним не знакомили, на свадьбе мы не гуляли, драки не было. Не настоящий это муж, по-моему.
За эти слова Рома бы расцеловал Петьку  в небритые щеки. А вот Варвара Глебовна погрозила сыну пальцем и почему-то недобро покосилась на мужа. Тихий-старший чему-то неопределённо и, кажется, весело хмыкнул. А положение и разговор принялась спасать матушка.
- Варь, ну расскажи, как у Марфушки дела там в Мюнхене.
Варвара Глебовна пихнула в бок закатившего глаза мужа и принялась за рассказ. Потом пошли расспросы, ответы, комментарии. Рома слушал все это, вяло ковыряясь вилкой в рыбе под маринадом. Дружеская  встреча двух семей, которая раньше приносила столько удовольствия, теперь навевала тоску. На кого хочешь нагонит тоску рассказ про Мюнхен.
***
- Ростислав Игоревич, а не  дадите ли вы мне увольнительную?
Отец одарил его внимательным взглядом. У них абсолютно одинаковые глаза. Да и во многом прочем отец и сын похожи. Ромка порой задумывался о том, будет ли он таким же, как отец, в зрелости. Иногда эти мысли его угнетали – как и мысли о зрелости в целом. А иногда он тихо радовался тому, что генетика у него хорошая: на отца бабы до сих пор засматриваются – к огромному неудовольствию матушки.
- Ромка, - отец откинулся в кресле и с удовольствием повел плечами. – Что за блажь?
- Это не блажь. Я имею право на отпуск. Это записано в трудовом кодексе! А я два года пашу на тебя без отпуска и частично без выходных.
- Какая жалостливая история,  - хмыкнул Ракитянский-старший. А потом еще раз внимательно посмотрел на сына. – Отпуск – это я понимаю. Не понимаю только, зачем идти в отпуск в сентябре.
- Я все хвосты подбил, - упрямо повторил Роман. – Можешь проверить.
- Я не про то. Верю. Знаю. Я про то, куда ты сейчас отдыхать поедешь. Или у меня есть внук, о котором я не знаю, и которого тебе надо вести в  школу?
- На Мальдивах круглый год хорошо,  - Рома проигнорировал пассаж про внука. Не смешно от слова «совсем».
- Логично, - снова откинулся в кресле отец. – Собрался на Мальдивы?
Врать родителя Рома не любил. Особенно когда стал взрослым. Он поежился, прежде чем ответить.
- Нет. В Мюнхен.
- В Мюнхен? – с непонятной интонацией переспросил отец.
 - Октоберфест! – с места в карьер зачем-то принялся оправдываться Рома. – Куда еще ехать в сентябре и октябре, как не на Октоберфест?!
- Ну да, ну да,   - закивал головой Ракитянский-старший. – Действительно. За семь верст киселя хлебать. Ну или пива.
- Папа!
- Не папкай. Две недели тебе хватит, чтобы напиться пива?
- Вполне.
Уже в дверях его нагнало последнее отчее напутствие.
- Марфе от нас сердечный привет передавай.
- Обязательно.
_________________

Все наш папенька Сатана понял
*тискает Росю*
_________________

Я вот сегодня всё думала про афилированность, в которой нас обвиняют и поняла, что оно плохо работает... потому что, если бы все наши трамвайные нравоучения работали, то Рося наделал бы еще Ромику братьев и сестер! Семья должна быть большой, всеобъемлющей. А тут один Роман отпочковался святыми промыслами. Где еще дети, а? Вон Тихих наплющело аж на троих, а тут... адвокаты дали маху.
_________________

В паршивом настроении случайно зашла мюда, а тут такой подарочек про деток
Спасибо Вам, ДарьСанна! Сижу улыбаюсь!
Как не улыбаться на детей моих любимых главных героев автора. Посмотрим, войдет ли Ромочка в мой топ-3 (*Тихомиров в этот момент нервно закурил в сторонке)
А ведь только недавно перечитывала про папенек и как они обсуждали, как Ракитянский-младший женится на Марфе...а тут какой-то Клаус нарисовался....в общем, Роман Ростиславович, решайте проблему в лучших семейных традициях обоих пап

Мы верим в хэ) ну а че?) Пусть старается. Папа вон черт знает куда ездил за мамой.
Даша,

Понимала я, конечно, что затишье затянулось) и думала уже, что пора вас искать)) с оперативно-розыскными мерами.
Рада, что новую книгу удалось найти быстро и что было достаточно (все равно мало!) глав, которые можно прочесть.
И герои такие живые: Марфа и Рома) и сочетание их для меня неожиданное.

Спасибо!

 » Глава 3 (начало)

Глава 3. Из депрессии есть два выхода: вокзал и аэропорт.  

Всратый Мюнхен. Всратый Мюнхенский аэропорт. И все здесь говорят на всратом дойче!
Ромка сердито пнул сумку. Он никому не сказал о своем решении – кроме отца.  А отец вряд ли проинформировал кого-то еще – ну, разве что кроме, в виде исключения, матери. Судя по тому, что она ему не позвонила и никак не прокомментировала такое внезапное решение любимой сыночки – вряд ли  и ей отец проговорился. Впрочем, от его родителей всего можно ожидать. Могли обсудить между и собой и… и на этом все.
Ладно, они люди взрослые, справятся как-нибудь с этой мыслью. Что их взрослый сын вдруг решил поехать в Мюнхен. Почему бы и нет, в конце концов? Только хрена ли ему тут делать, если адреса Марфы у него нет?
Можно было спросить. У Варвары Глебовны, например.  Но спрашивать – это значит, надо объяснять. А объяснений у Ромки не было. Внятных. А придумывать и сочинять что-то не хотелось – хотя никто не мог бы упрекнуть Рому в том, что языком он работать не умеет – в конце концов, это хлеб его. Но в данном вопросе этот хлеб ничем не мог помочь. Врать Варваре Глебовне Роман не хотел. Выглядеть дураком – тоже.
Ромка еще раз пнул ни в чем не повинную сумку и решительно достал из кармана плаща телефон. Марфа взяла трубку сразу.
- Рома?  - ее голос звучал напряженно. – Привет. Что-то случилось?
- Привет, Мрысенька, - Ромка вдруг понял, что соскучился даже по произнесению ее имени. Что уж говорить о самой Марфе… - А я к тебе с просьбой.
- Какой?
- Забери меня из аэропорта. Я заблудился.
- Из какого аэропорта?
- Из аэропорта города Мюнхена,  - Рома повернул голову и прочитал с табло. – Имени Франц-Йозефа Штрауса.
Пауза в ответ была красноречивой. Говорящей. Ромка терпеливо ждал.
- Рома, скажи, что ты пошутил.
- Я, конечно,  не уверен, Мрысь, но тут так написано  - что имени Штрауса. Это который музыку писал, кажется. Вальсы там и всякое такое.
- Твою мать, Ракитянский!
- Нет, я без мамы, один. Я уже взрослый.
Марфа замолчала. Роману казалось, что он слышит ее тяжелое дыхание в трубке телефона. Кажется, его тут не ждали. И, кажется, не рады.
Но он же уже прилетел.
- Нет, если тебе некогда -  сам приеду. Адрес скажи, я вызову такси.
Ответила Марфа после паузы.
- Ракитянский, стой там, где стоишь! С места ни ногой! Я сейчас приеду!
***
Марфа положила телефон в карман джинсов и поняла, что сердце у нее стучит как после стометровки. Оно дернулось как спринтер на старте, когда экран смартфона только отобразил входящий от Ромы. А потом заколотилось как сумасшедшее, когда Марфа поняла, что он здесь, он прилетел.
Рома, Ромка, Ромочка, мальчик мой милый, умница ты моя…
Гадский гад Ракитянский!
Марфа села за стол и уперлась лбом в переплетённые пальцы. Так. Так. Успокойся. Возьми себя в руки.
Надо сделать несколько вдохов и выдохов. Воды выпить. А потом пойти, сесть в машину и поехать в аэропорт. Ее там ждут.
Но Марфа продолжала сидеть, уперев локти в стол. И потихоньку осознавала весь масштаб произошедшего. А произошла у нас, кажется… катастрофа. Под названием «Роман Ракитянский в Мюнхене».
Грядущая встреча пугала ее. На место первоначальной неконтролируемой радости пришло раздражение. На него. Но больше всего – на себя.
Дверь раскрылась и в кабинет заглянула ее помощница.
- Я уезжаю,  - Марфа помотала головой.  – Буду позже. Срочное?
- Нет, - отозвалась та.
А подумать можно и по дороге. Мысль о том, что ее там в аэропорту ждет Ромка, все же жгла и не давала думать, сидя на месте.
По дороге Марфа думать пыталась. Но без особого, как ей казалось, результата.
Все ее мысли свелись к одному.
Ни хрена она не преуспела.
За окном мелькали чистенькие баварские пейзажи – совершенно чужие. Чужая страна, чужой язык, чужие традиции, обычаи, сам уклад жизни.
И муж – чужой. Хотя по документам – ее.
Марфа сразу по приезду запретила себе ныть и расстраиваться. Приняла решение – исполняй. Вышла замуж и переехала в другую страну – ну так и живи.
Да разве это жизнь?!
Хотя внешне все вполне благополучно. Марфа с места в карьер бросилась вникать в нюансы немецкого ресторанного дела – и уже немало в этом преуспела. Каждый вечер она час тратила на уроки немецкого языка. Они даже с Клаусом договорились, что с утра они говорят только на его родном языке. Это приносило плоды.
Клаус просто светился от счастья и гордости за нее. В первые же несколько дней Марфа постоянно с кем-то знакомилась. Осознала вдруг, что на фоне местных дам выглядит настоящей красавицей. Нет, у Марфы отродясь не было комплексов по поводу своей внешности. Но свои внешние данные она отнюдь не считала своим главным достоинством. А тут, в Мюнхене… ну королева красоты какая-то. Или она просто к другим стандартам внешности привыкла? Когда она поделилась своими наблюдениями с мамой, она рассмеялась и сказала: «Ну так нечего было в средние века красивых женщин массово на кострах сжигать! Пусть теперь наслаждаются!».
В общем, Марфа чувствовала себя чуть ли не королевой красоты Мюнхена. И работа вроде ладилась. И с персоналом проблем не было. И немецкий с каждым днем все уверенней. И Клаус просто светится от счастья и гордости за нее.
_________________

Ура, понедельник, а значит "продолжаем разговор"

Божечки!!! Какая дилемма стоит перед нашей девочкой!!!! Клаус то светится от счастья:((((( и что теперь???
Потушить этот свет??? Брррр(( мама дорогая((( это же как??? Не завидую ей…………
Аж голова разболелась………
Спасибо, Дашенька!!!
_________________

Клауса даже чуточку жалко Влюбленный мужчина, действовал решительно, женился по любви. Но Ромку жалко ещё больше потому что сейчас ему надо быть ещё решительнее, сможет ли он не переводить опять всё в шутки а прямо сказать что любит, жить не может. Если скажет так, Марфа не устоит. А включит "друга" опять так она разозлится так, что он пешком домой пойдет. Эх, Рома, давай, не прозевай свой шанс!!

Интрига сохраняется – на бумаге брак или всё же нет?
___________________________________

Мужиков жааалко... Но своего жальче . И да, таки интересно, консумирован ли брак ? Вот блин! Почитаешь романы, и не такие слова узнаешь

Марфа, а куда будем Ромку прятать
_________________