Милая Шарлотта (ИЛР)

Ой, девочки, а я еще волнуюсь за жителей замка - если он завтра сгорит, не пострадал бы никто. Столько людей там осталось. Что еще за мрачное место Настя вырисовала?
Юля, дался тебе этот Госкар!

А что поделать,если мне такие вот гадёныши нравятся
_________________

Вот насчет замка еще волнительно. Сутки ему осталось стоять. Что с ним случится и почему, еще один вопрос. Одна надежда, что все останутся живы.
_________________

Алеся, он главный подозреваемый лично у меня.
Вот почему Госкар оставил Жоржетту одну? Что хотел найти?
Какие такие бумаги, которые она не могла бы видеть? А он запретил ей идти с ним!
Но с Госкаром-то она была бы в большей безопасности в любом случае,
чем на улице, где неизвестно кто может бродить в темноте.
Или ему казалось, что убийца так и торчит на месте преступления?
___________________________________

Настя, спасибо за продолжение!

Голова идёт кругом Почему-то не ожидала, что де Тресси в гостинице встретится Что он там делал и почему в маске был?.. Собственное расследование ведёт?
Очень меня порадовало, что, уезжая, Жоржетта вспомнила о Шарлотте Так неожиданно приятно)) А вот судьба замка... мда, действительно страшно, что же такое там случится? Точно надо было Шарлотту оттуда забрать!!!

Жду продолжение с нетерпением
_________________

 » Глава 60. Подземелье

Вцепившись пальцами в каменный подоконник, Шарлотта с ужасом следила, как солдаты набросились на Шарля, как скрутили ему руки и затолкали его, совершенно не сопротивляющегося, в карету с решетками на окнах. Она смотрела на происходящее и все ждала, ждала чего-то – до тех самых пор, когда карета стремительно тронулась с места.
— Нет! Нет… - вскрикнула в этот момент Шарлотта и хотела броситься к лестнице, но вместо этого попала в объятия Жизель, стоявшей рядом.
— Милая, прошу, успокойтесь, - голос ее вернул Шарлотте способность мыслить, - я уверена, король во всем разберется, и очень скоро вашего возлюбленного отпустят.
— Вы так думаете? – обеспокоенно спросила Шарлота, вырываясь из объятий.
— Конечно, все знают, как милостив и разумен наш государь… я только не понимаю, почему мсье де Руан все же сдался – его бы не нашли в этом замке еще очень долго…
— Я знаю, почему он сдался, - отозвалась Шарлотта, всхлипывая, - он считает, что опасно оставаться в Фонтенуа и хотел, чтобы я уехала. Он обещал, что сделает что-то, но я не думала, что он решится на такое…
Однако Шарлотта не стала больше рыдать, а вдруг четко осознала, что обязана выполнить то, что обещала Шарлю – уехать. Если он пошел даже на то, чтобы сдаться, то для него это действительно очень важно. И, потом, они договаривались встретиться в Седане... Чем быстрее она окажется в Седане, тем скорее увидит Шарля!
Твердя себе, как молитву, эту фразу она неожиданно спокойно и твердо произнесла:
— Простите, Жизель, я вынуждена покинуть замок. Спасибо вам за все, но мне нужно ехать.
И она решительно двинулась к лестнице.
— Шарлотта! – бежала за ней герцогиня. – Неужто вы хотите поехать за мсье де Руаном? Вам не следует делать глупостей, это ни к чему не приведет! Или… позвольте мне хотя бы дать вам хорошую лошадь, поскольку ваша все еще не оправилась после ранения.
— Разбойница… да, я совсем забыла, - растерялась она. – Жизель, я была бы вам очень благодарна! – поддалась на уговоры Шарлотта.
Жизель улыбнулась ей понимающе, сняла со стены подсвечник и велела идти за собой.
Для того чтобы пройти на конюшню, следовало выйти через главный вход и пересечь двор, но Жизель подвела ее к дверям, выходящим во внутренний дворик с парком:
— Еще не все солдаты покинула замок, а вам лучше не уезжать вот так на глазах у них – я проведу вас на конюшню другим путем.
Стояла вторая половина дня, хотя солнце еще не садилось за горизонт – было достаточно светло. Жизель шагала впереди нее по узкой, мощеной камнем дорожке: по левую руку располагался пруд с лилиями посредине, по правую – глухая стена замка, а чуть впереди уже виднелась конюшня.
— Возьмите лошадь, что стоит в самых первых стойлах от входа – это лучший жеребец, что у нас есть. Вот только запрягать его вам придется самой – завтра, как вы помните, Рождество, и слуг я уже отпустила в церковь. Вы справитесь?
— Да, разумеется, - с готовностью кивнула Шарлотта, - спасибо вам, Жизель…
— Пустое! – отмахнулась та, сторонясь, чтобы пропустить ее вперед. - Ну же, идите!
Шарлотта обходя герцогиню на узкой дорожке, еще раз улыбнулась ей и, подхватив свои юбки, решила уже добраться до конюшне бегом, как вдруг почувствовала резкую боль в голове – мир как будто опрокинулся на бок, а потом наступила темнота.

Шарлотта начала приходить в себя оттого, что в воздухе нестерпимо пахло гарью. Голова ужасно болела, а перед глазами все плыло. Не сразу ей удалось разобрать в этом тумане, что она по-прежнему находится на той же мощеной дорожке на полпути к конюшне, но теперь она лежала на этой дорожке. Шарлотта только сейчас осознала, что была в обмороке.
— Вы очнулись, Шарлотта? – она сперва услышала голос, а потом разобрала, что у пруда, стоя к ней вполоборота, находится Жизель. Голос ее звучал сдержанно и любезно, будто ничего не произошло.
— Да, кажется, я упала… - произнесла Шарлотта, силясь подняться, и – новое открытие – обнаружила, что ее руки связаны за спиной. – Что происходит? – испугавшись уже не на шутку, спросила она.
— Простите, мне пришлось вас ударить подсвечником, - так же легко пояснила Жизель, - не беспокойтесь, даже крови нет – у вас очень густые волосы, и это смягчило удар. Впрочем… - она усмехнулась грустно, - вашу жизнь это все равно не продлит, к сожалению. Вы хорошая девушка, Шарлотта, и дело вовсе не в вас, дело во мне.
Она, кажется, потеряла к Шарлотте всякий интерес и отвернулась, глядя на пруд.
— Вы знали, Шарлотта, что много лет назад на этом пруду погибла девочка? Маленькая и очень милая девочка. Вы думаете, я говорю о сестрице Филиппа?
Шарлотта ничего не думала и почти не слышала ее. Ей было очень страшно, и страх этот заставлял, не чувствуя боли на стертых в кровь запястьях, изо всех сил пытаться высвободить свои руки.
— Нет, Шарлотта, - продолжала она, - это я здесь умерла. Вместе с Мадо, хотя она, как и вы, ни в чем не была виновата. Нам было по пять лет, но я уже понимала, что доплыть до центра пруда, где растут лилии, мы не сможем – а она этого не понимала и поплыла. Нянька как всегда дремала в беседке и не слышала криков – может быть, если бы я сразу ее разбудила, Мадлен бы спасли. Но я не разбудила. И не смейте осуждать меня, Шарлотта, я всего лишь хотела найти свое место в этом мире – кто же виноват, что я оказалась более сообразительной и удачливой, чем Мадлен? И, потом, жертва Мадлен была ненапрасной – вы же видите, какая утонченная и благородная дама из меня получилась, а Мадлен бы выросла в кого-то – только не обижайтесь, Шарлотта – похожего на вас. Так что все к лучшему, но, тем не менее, та девочка, которой я была прежде, тоже умерла здесь, вместе с Мадлен.
По щекам Шарлотты катились слезы, но даже вздохнуть в голос она не смела. Она уже ясно понимала, что Жизель не в себе, и – если то, что она рассказывает об этой несчастной девочке, правда – то не в себе она уже очень давно.
Шарлотта продолжала вытягивать свою кисть из пут – и, кажется, у нее получалось. По крайней мере, петля уже не обхватывала ее запястье так крепко, а сместилась ниже, намертво застряв теперь в районе большого пальца.
Жизель ее стараний не видела, она смотрела на воду и не умолкала ни на минуту:
— А может быть, я умерла еще раньше. Когда ребенком сидела подполом и слышала, как наверху испанские солдаты убивали мою мать. На близлежащие деревни часто нападали и сжигали их дотла, но до определенного времени я просто не верила, что такое может случиться и с нами. Я сидела там, Шарлотта, и не смела даже плакать, но чувствовала, как с каждым криком матери во мне обрывается что-то, и что прежней я никогда уже не буду. – Она вдруг обернулась и сказала, резко повеселев: - кстати, а мою мать звали Оливией Госкар – забавно, как любит говорить наш общий знакомый, да?
Шарлотта обомлела, забыв о веревках.
— Уж не хотите ли вы сказать, что де Виньи и ваш отец?
Жизель рассмеялась, будто Шарлотта сказала что-то безумно веселое:
— Нет-нет, о нет! Он не мой отец, но этот человек был живой легендой в нашей семье. А для моей матери и вовсе Богом. Представьте себе: грязная вечно утопающая во мраке хибара, беспробудно пьяный отец, нищета, которой нет конца и края – и обрамленный золотом и бриллиантами миниатюрный портрет блестящего красавца на медальоне. Отец бил мать смертным боем, вынуждая продать этот медальон – но она прятала его и не позволяла. А иногда обнимала меня и шептала на ухо, что очень скоро этот божественный красавец де Виньи приедет сюда, заберет нас с собой, и мы заживем счастливо-счастливо в великолепном замке Седан – том самом, куда намеревались ехать вы, Шарлотта. Она до последнего дня свято в это верила. И я верила. Только напрасно мы ждали: как оказалось, у него и в мыслях не было даже навестить мою мать, потому что – оцените иронию – он боялся нарушить ее семейное счастье. Знаете, кто мне это рассказал? Одна из его любовниц – такая же крестьянка, как и моя мать, только помоложе и не растерявшая еще своей красоты. Говорят, их у него много было, и каждой, наверное, он дарил по медальону.
— Так это вы убили барона? Взяли нож Шарля и поехали за ним ночью…
— Я, - легко согласилась она. – Я безумно хотела с ним встретиться и познакомится поближе, чтобы узнать – помнил ли он хотя бы ту женщину, которая умерла с его именем губах. Я даже написала ему письмо из Фонтенуа, едва прознав о ваших пикантных отношениях с мсье де Руаном – тем вечером, помните? И это сработало, он примчался. Только меня он и знать меня не хотел – это, увы, стало последней каплей. К тому же в тот вечер я услышала, как де Виньи и мсье Госкар говорят о завещании в вашу пользу: барон просил заверить его у нотариуса как можно быстрее. Мне показалось, что он чувствовал себя в чем-то виноватым перед вами и, как всегда, предпочел принести извинения в качестве материальных благ. А я решила, что мсье Госкару это наследство будет нужнее: я не очень хорошо его знала, но он всегда был учтив и почтителен со мной. К счастью, он совсем не похож на своего отца. Пусть считает, что это небольшой сестринский подарок.
— А что сделал вам дурного Шарль, что вы подбросили именно его нож?
Жизель хмыкнула:
— Вы думаете, я не догадалась, что за спектакль вы и мсье де Руан разыгрывали тогда за завтраком? Как он пытался морочить мне голову и помешать вам сказать правду о моем муже и Ирен? Так что он получит по заслугам.
Когда веревка все же соскользнула с ее левой кисти, Шарлотта даже не поверила сперва. С замиранием сердца она смотрела на Жизель, подумав, что нужно выждать удобный момент, а потом бежать. Однако услышав о ее рассуждениях по поводу вины Шарля, нервы ее не выдержали, и она, поднявшись на ноги, помчалась в сторону конюшни. Жизель даже не шевельнулась в ее сторону, только лениво проследила взглядом.
И вскоре Шарлотта поняла, почему: в конюшне не было ни одной лошади, а сено, разбросанное здесь повсюду, горело, чадя черным дымом. Пути назад не было, и Шарлота отчаянно начала дергать ручки дверей, всех подсобных помещений, выходящих из конюшни. Наконец, одна поддалась – за дверью была кладовая, утопающая во мраке, из которой вела вниз каменная лестница, упирающаяся в ржавую решетку.
Толкнув и ее, Шарлотта осознала, что оказалась в подземелье замка – да не простом: вдоль сырого и темного коридора располагались несколько тяжелых дверей с окошками. Кажется, в те времена, когда Фонтенуа был настоящей крепостью и боем оборонял окрестности, это подземелье использовали в качестве тюрьмы – здесь содержали и, возможно, даже казнили пленных.
Дрожа, как осиновый лист, Шарлотта бросилась обратно, но – наткнулась на тяжелую проржавевшую решетку, которую деловито запирала Жизель.
— Отпустите меня, прошу! – рыдая, Шарлотта цеплялась за прутья. – Я ведь ничего вам не сделала – за что вы так со мной?
— Я уже сказала, что вы ни в чем не виноваты, Шарлотта – просто, если вы останетесь живы, наследство де Виньи достанется вам, а не мсье Госкару. – Она поморщилась, кажется, устав от разговора. - Я давно уже все решила, а решений своих менять не привыкла. Потерпите, через пару часов для вас все закончится.
А потом она ушла, вылив напоследок раскаленного воска со свечи в настил из соломы у самой решетки. Солома немедленно вспыхнула.
Шарлотта, рыдая, отступила назад. У нее совсем не осталось сил – больше всего хотелось сдаться, не двигаться с места и ждать конца. Но что-то все же заставило ее попытать удачу: кашляя из-за дыма, она направилась в конец коридора – быть может, там есть другой выход?..
Коридор действительно заканчивался еще одной решеткой – тоже, увы, запертой.
— Вцепившись в нее пальцами, Шарля принялась кричать, сколько хватало голоса:
— Помогите! Кто-нибудь!..
Но, тут же поняв тщетность своих попыток, замолчала – беззвучно плача и падая на каменный пол. Через несколько минут у нее не осталось сил, чтобы даже плакать. Уже и не всхлипывая, Шарлотта просто сидела, прислонившись лбом к решетке и слушала тишину, нарушаемую только потрескиванием огня в другом конце подземелья. И в этой оглушающей тишине Шарлотта вдруг услышала чей-то надсадный кашель.
Кто-то нашел ее, она будет спасена! – была первая мысль.
Надежда придала сил, и Шарлотта, снова поднявшись, направилась по коридору. Вот только обнаружила, что кашель раздается не снаружи, а за одной из дверей камер.
Не без опаски она заглянула в зарешеченное окно и – действительно: в полутемном помещении сразу видела женщину, сжавшуюся в комок и сидящую на охапке сена. Выбившиеся из прически свалявшиеся волосы, оборванное, перепачканное платье, царапины на руках и лице… узнать в ней светскую красавицу Ирен де Сент-Поль было практически невозможно.
— Ирен?.. – обронила Шарлотта в ужасе. – Боже мой, что она сделала с вами?
Та, резко обернувшись на голос, мгновенно вскочила на ноги и бросилась к решетке:
— Шарлотта? Это вы? Вы привели помощь? Слава Богу, спасите нас, вытащите отсюда, я вас умоляю…
Шарлотта поняла, почему она говорит «нас» - в другом углу камеры на сене лежал мужчина, в котором Шарлотта узнала герцога де Монтевиля. Тот не шевелился.
— Он жив? – спросила она у Ирен.
— Не знаю… - отозвалась та, а по измазанным грязью щекам катились слезы, оставляя влажные дорожки. – На рассвете он приходил в себя, а сейчас я даже не знаю, дышит ли он… я боюсь… не уходите, Шарлотта, я прошу вас.
Она так больше никуда и не отпустила ее, крепко держа сквозь решетку за руку. Шарлотта не смогла сказать, что помощи не будет – вместо этого рассказывала небылицы, что их ищут и вот-вот найдут.
Ирен же, то и дело теряя нить повествования, поведала, что когда Филипп забрал ее из Охотничьего замка, то велел вернуться в Париж – так она и поступила. Но в дороге ее догнала герцогиня де Монтевиль и предложила вернуться в Фонтенуа – поговорить откровенно и решить, что делать дальше. Ирен согласилась. Уже в замке Жизель вынесла ей вина и, не подумав ничего дурного, Ирен, уверенная в собственной безнаказанности, выпила, после чего очнулась уже в подземелье. Здесь же она нашла Филиппа – без сознания и с раненной головой.
С того дня Жизель ни разу не навестила своих узников. Уже трое суток Ирен не видела ни людей, ни еды, а пила лишь воду из фляги, по счастью оказавшейся у Филиппа, да и та вчера закончилась. Однако когда Шарлотта попыталась встать, чтобы попытаться найти хотя бы питье в подземелье – Ирен только в истерике начала хвататься за ее руку и так и не отпустила.
Шарлотта не все слышала из рассказа Ирен – то и дело сознание покидало ее. Виной тому был, разумеется, черный дым – Шарлотта надышалась им уже порядочно: голова ее раскалывалась, словно сдавленная обручем, и не отпускала сонливость, смирившись с которой, можно было и вовсе не проснуться.
В один из таких моментов – то ли во сне, то ли наяву – Шарлотта услышала голос:
— Мадам Шарлотта! Мадам, вы здесь?
Она не отзывалась, уверенная, что ей мерещится. Однако голос звал все настойчивее, и не верить было уже сложно. Легонько выдернув свою руку из ладони примолкшей Ирен, она, едва передвигаясь, добралась до решетки.
Ей не мерещилось: за решеткой стоял слуга Шарля, Бернар, и, увидев ее, начал говорить что-то – она не могла разобрать слов, только припала к прутьям со вновь проснувшейся надеждой.
— Вы главное не спите, не смейте спать… – Бернар с покрасневшим от натуги и жара лицом, ковырялся в замке железной спицей. – Пожалейте меня, мсье Шарль мне шею свернет, если узнает, что я вас не уберег. Я часа два бегал вокруг замка, недоумевая, куда она вас дела… Как чувствовал, что нельзя было вас бросать, да хозяйка всем слугам велела убираться, и про вас сказала, что, мол, вы давно уже в Седан умчались. Ну я и поехал туда. А в дороге вижу – в леске ваша лошадка пасется – меня как кольнуло что-то! Помчался назад, а здесь уже замок полыхает так, что мама дорогая!..
Дверь за спиной Бернара, ведущая наверх, была раскрыта настежь, возможно поэтому свежий воздух поступал в подземелье, и к Шарлотте худо-бедно возвращалось сознание. Ирен и герцогу, к которым дым проникал лишь через узкое окошко в двери, наверное, было несколько легче.

— У вас не очень-то получается… - едва шевеля губами, произнесла Шарлотта, глядя на то, как у Беранара в руках ломается уже третья спица, так и не открыв замок.
— Ну, уж извините, - нахмурился он, - я же не домушник какой-нибудь. Вот был у меня приятель – он бы этот замок в два счета открыл. Его, правда, задушили в темной подворотне пару лет назад…
— Бернар… - перебивая его, жалобно позвала Шарлотта, - наверное, я скоро умру. Мне так хочется спать… Вы простите меня за то, что называла вас ничтожным человеком – вы не такой уж и плохой в глубине души. А за то, что вы притворялись священником, я давно уже вас простила.
— Эй… Эй! – Бернар оставил замок и принялся хлопать ее по щекам. – Вы только не засыпайте!
— У меня больше нет сил, Бернар. И Шарля все равно казнят… я больше не могу…
С этими словами Шарлотта снова провалилась в сон, а очнулась от весьма ощутимого шлепка по щеке – она даже поморщилась.
— Очнулись? Ну, слава Богу… - Видимо, на этот раз она уснула очень надолго, потому что лицо Бнрнара было взволнованным не на шутку. - Не пугайте меня больше, мадам Шарлотта, не спите. Если не будете спать, то я расскажу вам одну историю.
— Про вашего приятеля-домушника? Лучше не надо…
— Нет, про то, как я учился в семинарии.
— В семинарии? На священника? Надо же… и за что вас выгнали?
Он как-то странно и затравленно посмотрел на нее и ответил:
— А меня не выгоняли.
Шарлотта, проснувшись окончательно, изумленно глядела на него и, кажется, хотела еще что-то спросить, но в это время в коридоре за спиной Бернара послышались шаги.
— Там кто-то есть! – воскликнул он удивленно и пообещал, убегая: - Я сейчас вернусь!
Шарлотта не хотела его отпускать. И ужасно боялась, что вернулась эта ужасная женщина. Не прошло и минуты, как Бернар вернулся – не один. Впереди него к решетке мчался герцог де Тресси – человек, которого Шарлотте было не намного приятней видеть, чем Жизель.
Увидев то, что открылось его взору, даже привычны ко многому де Тресси несколько растерялся, но быстро собрался и велел Бернару:
— Что ты стоишь как истукан?! В комнате экономки на первом этаже есть запасные ключи! Неси!
— Я об этом как-то не подумал… - произнес Бернар и умчался.
А де Тресси бросился к решетке:
— Где Жизель? Она здесь?! – первым делом спросил он. Шарлотта даже не знала, что ответить – она лишь беззвучно плакала, хотя думала, что все слезы давно кончились. Герцог же, глядя на ее измученное лицо, понял все без слов и только, прижавшись лбом к прутьям, простонал: - Господи, Боже мой… Шарлотта, умоляю, скажите, что это не она с вами сделала. Она не могла, не могла…
***
Следующие три дня Шарлотта провела в Охотничьем замке, куда отвез ее герцог де Тресси.
Монтевиль и Ирен тоже были спасены. Ирен, на удивление быстро пришедшая в себя, покинула Лотарингию так скоро, как только смогла. Она мечтала забыть о случившемся, как о страшном сне. Герцогу досталось больше всех: вызванный к нему доктор сказал, что он очень плох – удар по голове был слишком сильным и, если он и выживет, то, вероятно, до конца жизни будет страдать сильнейшими мигренями. Если выживет.
Де Тресси неотлучно находился при нем, а Шарлотту, кажется, избегал, чувствуя перед ней огромную вину. Однако на третий день, когда Шарлотта пришла в себя настолько, что смогла, наконец, выбраться из спальни, он все же рассказал ей все, что знал.
Несколько дней назад в Париже его застало письмо от Жизель, которая, как и все остальные обитатели Фонтенуа-ле-Шато, находилась в то время под домашним арестом. Жизель слезно просила его поехать в придорожную таверну между Иль-де-Франс и Лотарингией, обыскать номер мсье Госкара и добыть ларец, в котором, как она сказала, находятся компрометирующие ее письма.
Разумеется, де Тресси не стал ничего уточнять, а, счастливый, оттого, что герцогиня просит его о чем-то, помчался разыскивать таверну. Где позже его и застали мсье Госкар и Жоржетта.
— Они не сразу поверили мне… я и сам бы, наверное, не поверил, услышав такое. Но, узнав, что ларец просила забрать именно Жизель, немедленно помчались в Фонтенуа, беспокоясь о вас. Я поехал следом, не веря, что Жизель могла сделать что-то дурное – и пришел в ужас, увидев горящий замок. Мне повезло, я нашел вас первым. Потом, пока вы спали, мсье Госкар и мадам де Руан уехали в Париж, чтобы добиться освобождения мсье де Руана.
***
…Жизель де Монтевиль была найдена в лесу Лотарингии спустя несколько дней. Она вовсе не выглядела безумной – напротив, была спокойна и невозмутима как обычно. Вины своей она не отрицала. Король, узнав, что герцогиня хладнокровно убила его верного подданного, тотчас приговорил ее к казни, но к нему с многочисленными прошениями являлся ее законный муж, герцог, а так же и мсье Госкар, наследник покойного де Виньи, который лишь в эти дни и узнал о существовании сестры. Король, приняв во внимание ужасное детство герцогини, сжалился, приказав лишь заточить ту в монастырь, где она и окончила свои дни, медленно угасая.
Тогда же, во время следствия, стало известно и о других неприглядных поступках герцогини. Например, о том, что она пыталась выставить герцога де Тресси заговорщиком: узнав, что комнаты приближенных к королю обыскивают, Жизель подумала, что это отличный шанс избавиться от столь мешающих ее браку домогательств де Тресси. А если повезет, то и от него самого. Потому, задействовав некоторые связи, она сделала так, чтобы сундучок с испанскими дублонами оказался в комнатах де Тресси. А чуть позже, так и не сумев уговорить мужа ехать в Фонтенуа-ле-Шато, герцогиня решила, что небольшое ранение Филиппа ей в этом поможет. Она наняла человека, который, назвавшись именем де Тресси, должен был найти людей для нападения на ее мужа в темном переулке. Жизель утверждала на допросе, что ею заранее было оговорено, что ранение то должно было быть несерьезным…
***
Вестей из Парижа все еще не было, отчего Шарлотта пребывала в унынии. Но однажды в предзакатный час она задремала в своем будуаре в Охотничьем замке за книгой, а когда распахнула глаза, то первым, кого увидела, был Шарль.
— Вы мне снитесь? – еще не веря, спросила она.
— Кажется, нет, - улыбнулся в ответ Шарль.
— Вы приехали, чтобы забрать меня с собой, в Шато-де-Руан?
— Если вы все еще не передумали, - улыбка Шарля немного дрогнула.
Шарлотта же, окончательно поняв, что это он – живой, невредимый и теперь уже точно принадлежащий ей одной – вместо ответа бросилась ему на шею.
— Шарль, - дрогнувшим голосом позвала вдруг она.
— Что? – отозвался он, не размыкая объятий.
— Вы помните наше венчание в Церкви Святой Елены?
— Разумеется…
— Сейчас я скажу вам одну вещь, только вы сначала поклянитесь, что не будете бить Бернара. Я ему уже пообещала, что вы его не тронете.
— А почему я должен бить Бернара? – хохотнул Шарль.
Шарлотта глубоко вздохнула и начала говорить. Все-таки она очень опасалась за здоровье преподобного отца Бернара.

 » Глава 61. Послесловие (окончание)

Мадам Луиза Легаре перечитала только написанные строки и улыбнулась. Конечно, что-то было чуть приукрашено, как и полагается во всяком литературном произведении, выдумано несколько чудесных совпадений, но, в принципе, неплохо.
Обмакнув перо в чернильницу, она вывела посреди листа: «Послесловие». Потом откинулась в кресле и, прикусывая перышко, задумалась. Стоит ли писать, что Шарль и Шарлотта тотчас, даже толком не попрощавшись с остальными, уехали из замка? Они по-прежнему были небогаты, и с их титулами все было очень неопределенно, но теперь это их не пугало.
Что касается преподобного отца Бернара, то слова его, хоть и повергли в шок общественность, оказались правдой. Десять лет назад он, побочный сын немецкого дворянина из-под Мюнхена, окончил семинарию и получил сан священнослужителя. И позже, не смотря на его далеко не праведную жизнь, сана его никто не лишал, и церемония бракосочетания, проведенная им в Церкви Святой Елены год назад, была вполне правомерной – хотя супругам де Руан и пришлось приложить немало усилий, чтобы это доказать.
Сам мсье фон Дорн, как утверждал он позже, был совершенно уверен, что ни сейчас так позже Шарль непременно женился бы на Шарлотте согласно всем канонам, и лишь после вмешательства Жоржетты решил, что теперь уж лучше молчать…
Забегая вперед, можно сказать, что виноградники принесли мсье де Руану большую известность и богатства, а замок его предков – Шато-де-Руан стал одним из крупнейших центров виноделия в Аквитании. Но вот первые годы жизни супругов складывались не очень-то счастливо. Маркизат Шарлю вернуть так и не удалось, соседи с трудом и недоверием принимали факт их с Шарлоттой брака, а батюшка Шарлотты так и вовсе пришел в ужас и даже заявил дочери в сердцах, что знать ее не желает. Но время лечит и заставляет смириться со многим: шевалье д'Эффель слишком любил свою дочь. А когда через год с небольшим Шарлотта родила первенца, которого назвали Анри, в честь дедушки, тот просто не мог остаться равнодушным, и с тех пор гораздо больше времени проводил в замке супругов, чем в своем собственном.
А однажды, спустя год или два после описываемых событий, когда разногласия окончательно были позабыты, когда даже самые злые языки провинции начали смолкать, и когда финансовое положение супругов де Руан начало довольно-таки резко улучшаться – благодаря виноградникам, разумеется – шевалье д'Эффель неожиданно получил письмо. Не просто письмо, а с золотой гербовой печатью – из самой королевской канцелярии! Ему сообщалось, что его прошение относительно графского титула и замка Рандан Его Величество удовлетворить не может, поскольку замок уже отдан другим людям. Однако король выражал надежду, что д'Эффель не откажется взамен графского титула принять маркизат, а взамен Рандана – замок Шато-Тьери, оставшийся как раз без хозяина…
Говорят, на радостях новоиспеченный маркиз впервые за долгие-долгие годы расщедрился настолько, что закатил бал – настолько пышный, что на него ровнялись еще несколько лет позже.
Супруги же де Руан, посовещавшись, пришли к мнению, что милостивое решение это возникло у короля не без помощи баронской черты де Виньи – Жоржетта и мсье Госкар, нынешний барон де Виньи, вполне имели для этого возможности.
Госкар, все же принял наследство своего отца – поскольку Шарлотта была настолько занята своим старым новым браком, что игнорировала все его письма. Так вот, мсье Госкар сделал предложение руки и сердца Жоржетте в тот же день, когда узнал, что она свободна. Со свадьбой, однако, не спешили – необходимо было выждать положенный траур после смерти прежнего барона. Госкар продолжил дела своего отца, сделав головокружительную карьеру – чему немало способствовала, как можно догадаться, и Жоржетта, благодаря ее острому уму и находчивости. Правда, с рождением первенца – рыжей, длинной и совершенно неуправляемой девицы – Госкар сложил с себя полномочия и вместе с семьей поселился в Седане. Ходят слухи, что Жоржетта с присущим ей энтузиазмом окунулась в мир материнства настолько, что через пару лет стала даже забывать таблицу Пифагора.
Герцог де Монтевиль, несмотря на сильное и запущенное ранение головы выжил. Но те, кто знавал его и до, и после ранения в один голос твердили, что он стал другим человеком. В том, в кого превратилась его супруга, герцог винил только себя, уверенный, что не разбей он ее сердце своей связью с Ирен, она никогда бы не совершила того, что совершила. Герцог уехал в один из своих замков и жил очень тихо и скромно. Покой в замке нарушался лишь, когда его навещал герцог де Тресси. Посещений этих Монтевиль боялся, так как они нарушали привычный распорядок его жизни, и в то же время с нетерпением ждал их – как-никак, а единственной родной душой на этой земли остался для него де Тресси.
Оба они до конца жизни так и не женились.
Герцог порвал с Ирен, разумеется. Виконтесса де Сент-Поль, к слову, при Дворе отчего-то долго не задержалась, и вскоре после событий уехала, ко всеобщей неожиданности, в родную Аквитанию – туда, где остались ее родители и сестра. Трудно сказать, стала ли она после потрясения по-другому смотреть на совершенные ею прежде поступки, почувствовала ли в полной мере свою вину за них – или же ей просто хотелось чувства защищенности среди родных... Но факт остается фактом: гораздо больше времени Ирен проводила теперь с сестрой и племянниками, чем в некогда обожаемом ею обществе состоятельных мужчин.
«Чему такая женщина может научить детей?» - ухмылялись соседи.
И, разумеется, они по-своему правы. Но, может быть, как раз человек, подобный Ирен, не понаслышке знающий, как горька и всегда неотвратима расплата за ошибки, начинает понимать смысл прописных истин о добре и зле. А, поняв сам, сможет отыскать в нужный момент именно те слова, которые будут услышаны.

© Анастасия Логинова
февраль 2013г.

Настя, поздравляю с окончанием!!!! Спасибо за твой замечательный роман, который читался с огромным напряжением в конце и с неизменным интересом с самого начала! Удачи тебе и успехов в других начинаниях!

Значит, Жизель! Мда... для меня это было всё же неожиданно, хотя намёков на то, что это она виновница произошедшего, в последних главах было предостаточно... Мне понравилось то, какое наказание ты для неё придумала И Ирен и Филипп были в подвале... А я-то думала, Филиппу той ночью, когда он за Жизель пошёл, счастье привалило... а она его в подземелье упекла, оказывается Бернар - ах, умничка! - спас Шарлотту и любовничков! Зря я в нём сомневалась!
Но то, как ты всё повернула с Бернаром - это просто шок! Приятный, разумеется Замечательно придумала! И как, досталось преподобному отцу потом, а то ты в послесловии не упомянула?))))

Послесловие просто отличное! Проследили за судьбой главных персонажей
Радует, что Луиза стала мадам

ура!


ой, приятно как за эту пару!
а как про ребёнка прочитала, сразу захотелось продолжения про детей


вот что значит настоящая дружба
хотя жаль, что де Тресси лишился своей любви...


вот молодец)))


_________________

Настенька, дорогая моя, поздравляю с завершением
головокружительного, захватывающего и детективного романа!



Ну, что сказать! Не сказать, что совсем неожиданно, но все-таки очень трагически!
Мне жаль Жизель! Искренне. Она больна. И на самом деле не отдавала отчета своим действиям!
Жаль и Тресси. И приятно, что он все-таки не оказался ни убийцей, ни мерзавцем!
С Бернаром не совсем понятно. Он принял сан священника или только окончил
соответствующее заведение? В последнем случае он еще не священник.
Но все равно - Шарль и Шарлотта вместе, надеюсь они смогут найти общий язык,
не смотря на вспыльчивый и неуступчивый характер нашей красавицы!

Настя, большое тебе спасибо!

Только что увидела Послесловие! Пардон!
То что Жизель выглядела спокойной еще не говорит о ее здоровье.
В общем, я своего мнения не изменила. Не верю, что пережитое в детстве
совсем не отразилось на ее психике. Будь иначе - она не стала бы мстить де Виньи.
Жоржетта и Госкар... большой симпатии они во мне не вызвали, но хорошей жизни, наверное заслужили)))

Начало предисловия и мадам писательница - особенно понравились! Умничка!
___________________________________

Девушки, Ри, Юля, Олеся, Люция, Алекса, Оля, Лиля, Таня и все-все мои читательницы, спасибо, что были все это время со мной и читали Без вас вряд ли бы работа двигалась - как-то не могу я писать "в никуда" - мне нужно писать для конкретных людей и видеть их реакцию.
Спасибо вам и за комментарии, и за версии, и за тапки - мне очень понравилось писать для вас!



Ну, теперь буду отвечать на вопросы))
Во-первых, скажу, что я не всем довольна в этом романе и недочеты, в принципе, вижу. Редактировать здесь всего нужно ооочень много.
По поводу главзлодейки Жизель - Юля, я тоже ее считаю жертвой и очень-очень жалею. Конечно, она нездорова, и повлияло на это убийство ее матери фактически на ее глазах - если так, по-серьезному, то это очень страшно. Ну и окончательно уничтожило ее психику предательство мужа с Ирен, а потом и постоянное мелькание рядом де Виньи сделало свое дело. В послесловии она выглядит уравновешенной (как и всегда, впрочем ) но это ни о чем еще не говорит, конечно - маньяки вполне могу казаться милыми.

По поводу Бернара - он действительно стал священником)) я, может, почетче это пропишу, чтобы не возникало вопросов. На самом деле очень скользкий момент - честно скажу, ждала заслуженных тапок за подобный фортель


да, Жизель мужа именно в ту ночь по головушке тюкнула - не даром же он больше вообще нигде у меня не появляется. я ждала, что это насторожит моих читательниц

Ри,



ой, нет, продолжения про детей не будет точно)) с этими героями я расстаюсь уж насовсем [/b]

Ну, вот все и закончилось. Убийца - Жизель, и про Ирэн в пыточной я почти угадала.
Бернар реабилитировался, Шарлотту спас. Молодец.
Почти все счастливы - вот и сказке конец.
Настя, спасибо!
_________________

Ура,мой Тресси не такой уж и подлец оказался.Просто не в те руки попал.Жаль, что всё так быстро закончилось:( Спасибо за роман! И с писательницей тоже очень здорово получилось. В общем,я очень рада,что заглянула! Спасибо! Жду новых бестселлеров
_________________

Люция, привет!

да, про Ирен те совершенно точно угадала

Лиля, привет!
Де Тресси мне тоже очень нравился, так что я никак не могла его злодеем сделать


Девушки, спасибо вам))

Так быстро закончился роман! Мне не верилось, что можно уложиться в одну главу, вот честно!
Ну, поскольку автор честно признался, что

то никаких милых помидорчиков от меня уже не будет))
Скажу только о некоторых моментах, которые лично для меня остались не до конца раскрыты))
1. Ситуация с письмами. Эпизод с розыгрышем был одним из самых сильных эмоционально прописанных. Но, по большому счету, виновницы этого кошмарного розыгрыша по заслугам так и не получили. "Богобоязненная девушками с четками", как ее мило назвала Люция, вообще осталась за кадром, Ирэн не вспоминала об этой проделке. И вряд ли ее опыт пребывания в пыточной напомнил ей о ее невинных и безгрешных жертвах. Да, она зареклась впредь охотиться за чужими мужьями, но этой совсем другой вопрос. Ну что ж, дорога на Мальту долгая, может порассуждает на "досуге"))
2. Мари. Лично я ожидала, что упоминание о ней не будет настолько мимолетным. Она пережила огромнейший стресс, воочию познакомилась с очень мерзким предательством и хотелось бы хотя бы чужими глазами посмотреть на ее семейное счастье. Мне ее жаль больше всех в романе.
3. Ну, семейная жизнь Жоржетты и Госкара удалась. И карьеру сделали (а кое-кто - даже "головокружительную"), и ребеночка родили. На их фоне описание будущего Шарля и Шарлотты как-то блекнет. И лично я считаю несколько "несправедливым" то, что им так и не удалось получить хоть немного богатства при своем старте (так сказать). Если уж Шарлотте было не до писем Госкара, мог бы им в качестве свадебного подарка кое-какую сумму подарить))) В качестве извинения и компенсации, так сказать)))
А почему нет ни слова о том, какой была их свадьба? У Госкара и Жоржетты, понимаешь ли, была "пышная свадьба – по всем законам Двора Людовика", а у этих голубков? Они гораздо больше выстрадали на пути к своей семье - я, как романтическая читательница, протестую! Хочу еще одну невесту!
4. И последнее. А маленькие Руанчики, что, не бегали полями и лугами возле замка предков?

Настя, огромное спасибо! Желаю тебе неиссякаемого вдохновения, верного Муза, интересных идей и их идеального воплощения!

У меня еще такой вопрос остался. А убийц на де Монтевиля, которого Шарль спас, нанятых якобы де Тресси, тоже Жизель подослала?
_________________