Шэрон Шинн "Летние дни в замке Оберн"

Полностью согласна!!!

ну а по главе... знаете, книга прекрасна хотя бы тем, что рушит все шаблоны. Одно из главных событий жизни, а уж в мире ЛР то тем более - СВАДЬБА!, здесь описывается в столь темных тонах, что ни у кого не остается ни надежды на светлое будущее, ни веры в прекрасное...

Спасибо за атмосферу, девочки... наша страшная сказка продолжает будоражить сознание)
_________________

 » Глава 16

Перевод - Annabelle, редактирование - Нюрочек, иллюстрации - niklasss

Миллион благодарностей, поцелуев и объятий Karmenn за исторический лоск, блеск и совершенство

Я помчалась по главному коридору, вверх по задней лестнице, вверх, вверх по всем лестничным пролетам, пока не оказалась под самой крышей замка. Как всегда, здесь слышались приглушенный гул и пощелкивание, которые алиоры издавали во сне. Звуки сегодня были тише, чем обычно; полагаю, из-за того, что они устали. Алиоры работали с рассвета до полуночи. Одевали знатных дам, украшали просторные залы, подавали вино, прислуживали на пиру и, должно быть, едва освободившись, без сил свалились на свои тесные постели.

Я немного постояла перед занавешенным входом, прислушиваясь к еле различимому хору спящих. Затем сняла золотой ключ с крючка за дверью и вошла в зал.

Я ступала меж охваченных сном алиор, пока не заметила ту, которую искала. Прежде мне не доводилось никого из них будить. Кто знает, вдруг при резком пробуждении они вскрикивают или пугаются. Я положила руку ей на плечо и слегка встряхнула.

– Крессида, – позвала я.

Проснувшись, она тут же, совершенно беззвучно, одним движением оказалась на ногах. Только что спала мертвым сном, и вот уже, суровая и молчаливая, стоит рядом, вопрошая всем своим видом. Ее глаза казались огромными в льющемся через окно лунном свете.

Я показала ей зажатый между большим и указательным пальцами ключ и выдохнула:

– Дай руку.

Крессида, не двигаясь, продолжала пристально на меня смотреть.

Я нетерпеливо потянулась к цепи, соединяющей оковы на ее руках. Алиора скрестила запястья на животе и покачала головой.

– Стражники, – шепнула она. – У дверей и у ворот.

– Спят, – заверила я. Ее взгляд посуровел. – Я могу отомкнуть кандалы. Могу вывести вас к внешним воротам. Дальше я уже не помощник. Сможете ли вы сами оттуда продолжить путь?

– Все мы? – уточнила она.

– Все до единого.

– Сколько сейчас времени?

– Около трех утра. Через три часа проснутся остальные слуги, но, думаю, никто из хозяев не позовет вас по крайней мере еще полдня.

– Через три часа мы будем уже далеко на пути домой.

– Тогда не станем терять больше времени, – заметила я и вновь потянулась к цепи. На сей раз Крессида позволила мне приподнять ее руки так, чтобы я смогла разглядеть замок и вставить ключ в маленькую замочную скважину.

Первое кольцо распалось на половинки и слетело с руки.

Крессида подавила тихий вскрик, когда металлический браслет свесился на цепи и ударил ее по бедру. Звук был так тих, что трудно понять, как кто-то мог его услышать, но неожиданно всё вокруг нас пришло в движение. Алиоры приподняли головы над тюфяками и начали задавать вопросы своими тонкими голосами.

– Тихо, – скомандовала Крессида, и наступила полнейшая тишина. Один за другим алиоры садились или вставали, и все они смотрели на нас.

– Теперь другую руку, – спокойно проговорила я, и она мне ее протянула. Вскоре и эту руку освободили от оков. Крессида резко встряхнула запястьем, и цепь с еле слышным звяканьем свалилась на каменный пол. Все в комнате ахнули, вскричали, а затем внезапно снова наступила мертвая тишина.

– Собери все необходимое, – обратилась я к Крессиде. – И объясни остальным, что мне можно доверять. Надо торопиться.

Кто-то либо уже все понял, либо внушил себе надежду на скорое освобождение, и с полдюжины алиор, протянув руки, выстроились передо мной в ряд. Я торопливо передвигалась от одного к другому: два быстрых поворота ключа, звук падающего металла – и готово. Кругом поднялась поспешная целеустремленная суета – это Крессида и только что освобожденные алиоры собирали в дорогу одежду, обувь, фляги с водой и прочее необходимое.

– Я не успела стащить вам еды, – сказала я Крессиде через плечо. – Не думаю, что было бы мудро заходить на кухню.

– Мы сможем прокормиться. Когда доберемся до леса.

Наконец упала последняя цепь. Около моих ног высилась груда открытых кандалов. Я снова повернулась к Крессиде:

– Вы будете пешком. Они же станут преследовать вас на лошадях.

Она улыбнулась сказочной, особенной улыбкой, которую прежде я не видела у нее на лице. Но ведь и причин для ликования у Крессиды раньше не было.

– Мы можем сливаться с землей. Когда мы достаточно осторожны и проворны, нам под силу спрятаться в открытой долине. Человек проедет рядом и ничего не заметит.

– Эндрю не смог.

Крессида указала на кучу открытых оков у моих ног.

– Металл мешает нам двигаться, менять облик, становиться невидимыми. Эндрю был скован. А мы нет. Им нас не найти.

Какой-то алиора подошел и дотронулся до руки Крессиды. Что-то сказал – наверное, ее имя, настоящее имя – и добавил:

– Нам пора.

– Пора, – подтвердила я и первой прошла к двери.

То было необыкновенное, опасное и волнующее путешествие через тихие темные коридоры замка. Никогда еще переходы не казались такими длинными; никогда мои шаги так не громыхали. Алиоры же шли за мной совершенно беззвучно. Если бы я иногда не оборачивалась, то подумала бы, что, не решаясь поверить мне или боясь бежать, они так и остались на верхнем этаже. Однако они следовали за мной, все пятьдесят три алиоры, вниз по лестнице, через залы, в большой холл и наружу через главный вход.

Где все еще спали, ссутулившись в дверном проеме, два стражника. Когда они проснутся, им даже в голову не придет, что они заснули на посту. Ведь им снилось, как они бессвязно болтают с товарищами, как нет-нет да глядят в небо, дабы прикинуть, высоко ли взошла луна, как пьют из фляжек, как праздно играют в кости. Стражники поклянутся, что всю ночь глаз не сомкнули – и эти двое, и четверо на воротах. Шестеро человек засвидетельствуют одно и то же. Поверят ли им?

Мы бесшумно спустились по широким ступеням и, чуть рассредоточившись, прошли через двор, мимо фонтана, и вышли к главным воротам. Клуат, Шорро и их друзья стояли под большой каменной аркой в самых разных позах, и, казалось, лишь на мгновение застыли без движения. Алиоры приостановились и недоверчиво взглянули на неподвижные фигуры, но я качнула головой и зашагала дальше.

За ворота. Первые шаги к свободе.

Я остановилась первая, и все пятьдесят три алиоры обогнули меня. Лишь только они переступили черту между замковыми землями и открытым полем, как припустили быстрее. Сомневаюсь, что они будут долго идти по главной дороге. Построенная людьми, она станет помехой для их магии. Алиоры пойдут по траве, земле, растворятся в рощицах, которые усеивают земли отсюда и до реки Файлин. Вряд ли беглецам понадобится три часа, чтобы исчезнуть. Скорее, хватит и трех минут.

Пока я стояла у ворот и смотрела, как алиоры уходят, лишь одна из них задержалась рядом. Крессида встала передо мной и обхватила ладонями мое лицо. В прикосновении ее рук, не скованных теперь кандалами, таилось куда больше силы, чем обычно. Я была потрясена, когда исходящий от Крессиды свет прошел сквозь меня – сквозь скулы, по щекам, сквозь голову и вниз по спине. По всему телу разлилось тепло. Я ждала, что вот-вот засияю.

– Спасибо, Кори. – Ее голос был и печален, и нежен. – Ты даже не представляешь, сколь ценный дар преподнесла.

Я выдавила улыбку, хотя мне хотелось плакать.

– Ты не спросишь, почему?

Она покачала головой:

– Я и так знаю ответ. Ты не смогла спасти сестру, и тебе нужно было спасти хоть кого-то.

Теперь уже я обхватила ее лицо. Оно казалось нежнее моего, свежее, как будто под кожей были не кости, а веточки, лозы или лепестки.

– Даже если бы мне удалось спасти ее, я бы все равно это сделала. Именно сегодня ночью, когда все алиоры в королевстве собрались под одной крышей.

Она развела пальцы, стремясь обхватить всё мое лицо, и словно вьющиеся побеги сердечной тоски проросли у меня в голове.

– Пойдем с нами, – вдруг позвала Крессида. – В Алору. Там нет зимы, тоски, болезней, отчаяния. Там по утрам деревья приветствуют нас, гладя ветвями волосы, а ночью, перед сном, птицы поют колыбельные. Тебя будут любить и лелеять до конца жизни. Почувствуешь себя дома и обретешь мир и покой.

Меня взволновали не столько ее слова, сколько навеянная ими мечта. Такой, как я, от предложения Крессиды почти невозможно было отказаться, ведь я жила во множестве домов, в моих домах лишь наполовину, разрываясь между двумя совершенно отличными мирами. Жить среди своих, быть любимой, всегда гулять при солнечном свете, умиротворенной, в городе божественной красоты…

– Я должна остаться, – в сдавленных словах не хватало убежденности, – я не готова покинуть мир людей.

– Ты можешь вернуться, когда захочешь, – настойчиво уговаривала меня Крессида мягким голосом. – Или уходить и возвращаться, когда пожелаешь. Мы не станем тебя удерживать.

Я отступила, и алиора опустила руки.

– Не в цепях и против воли, как мы держали вас, но вы будете меня удерживать, – сказала я уже увереннее. – Я не могу пойти с вами. Здесь у меня слишком много незавершенных дел.

Молча и мрачно она смотрела на меня. Другие алиоры уже скрылись. Я надеялась, что она их догонит.

– Если когда-нибудь передумаешь, мы будем тебе рады. Наш дом станет твоим домом, и я приму тебя как родную дочь. Если решишь нас навестить, это станет настоящим праздником. Ты будешь радостью для всех нас.

– Спасибо, – отступая, ответила я. – Когда-нибудь, возможно… Спасибо. А сейчас тебе надо идти вперед, а мне – вернуться. Беги, остальные уже исчезли из вида…

Крессида улыбнулась.

– Я найду их. Через несколько дней все мы будем уже в Алоре. Спасибо еще раз, Кори. Я не знаю более веских слов.

– Тебе они и не нужны, – откликнулась я, шагая назад в ворота.

Обратно в мир людей, где не слышно призывного пения сирен – алиор.

Еще какое-то время она смотрела на меня, затем приподняла руку, прощаясь.

– Я буду за тобой присматривать, – промолвила она и повернулась.

Несмотря на темень, я старалась не спускать с алиоры глаз, но все равно через три шага уже потеряла из виду. Вот так, в мгновение ока, Крессида растворилась в ночи, слилась с темнотой. Ушла навсегда.

Несколько минут я стояла в компании со своими спящими товарищами – Шорро, Клуатом и другими стражниками, поддавшись на мгновение ощущению уюта в их ненавязчивом присутствии. Бодрствуй они, то точно так же, как и алиоры, были бы мне рады. Предложили бы свои фляги, позволили сыграть с ними в карты. Приютили бы меня, рассмешили, и, будь это в их силах, защитили от огорчений и бед. Нет причин чувствовать такое опустошение только потому, что Крессида ушла. В этом мире все еще можно найти и любовь, и дружбу.

Хотя было тепло, я внезапно задрожала, а желудок напомнил мне о своем недовольстве, еще раз болезненно скрутившись. Я понеслась обратно в замок, мимо фонтана, мимо спящих у входа стражей, вверх по безмолвным лестничным пролетам. В комнате меня еще раз вырвало, а затем я долго лежала на кровати и дрожала. Только перед самым рассветом я наконец смогла сомкнуть глаза и заснуть. Знай я заранее, сколько промаюсь без сна, отхлебнула бы из фляг стражников, когда пробиралась мимо них. Этой ночью мне бы не помешало немного безмятежных сновидений.

***

Утром меня разбудил гневный вопль. Солнечные лучи лениво золотили комнату, и свет был так ярок, что я поняла: час уже поздний. Я не сразу сообразила, почему же так устала, и откуда у меня чувство, словно сегодня откроется нечто ужасное. В коридоре кто-то крикнул, в ответ прозвучало несколько возгласов. Я приподнялась на кровати. И тут вспомнила.

Я вскочила и выглянула за дверь, даже не потрудившись одеться. По коридору без пользы сновали туда-сюда люди. Я приметила леди Грету, Дарию и несколько высокородных гостей.

– Что такое? В чем дело? – выкрикнула я. Дария поспешила ко мне.

– Какой ужас! – воскликнула она. – Все болеют, а алиоры исчезли, и регент обвиняет какого-то знатного господина в небрежности с ключами…

– Что? Что? Кто заболел? И алиоры? Они пропали? Но как?

Дария горячо закивала.

– Именно это все и хотели бы узнать. Кандалы грудой лежат на полу в их комнате. Дирксон Трегонийский обвиняет лорда Мэттью, мол, он все это нарочно подстроил, а принц жаждет пуститься за ними в погоню, но он так плох, что не может подняться с постели…

Тут я встрепенулась.

– Брайан болен? Что с ним?

– Желудок. Принцесса говорит, он не спал всю ночь из-за… неприятных происшествий, – деликатно закончила она. Вероятно, не хотела оскорбить мои чувства, сообщив, что принца выворачивало наизнанку.

– Как странно. У меня тоже были небольшие неприятные происшествия прошлой ночью.

Снова кивок.

– Да, как и у многих гостей. Регенту и лорду Кенту тоже нездоровилось, но, кажется, принц страдал больше всех. Он до сих пор слаб и не может даже подняться. Хотя принцесса сказала, он намерен участвовать в погоне за алиорами…

Алиоры! Если Брайан на самом деле так болен, что не может сесть на лошадь, вряд ли лорд Мэттью устроит погоню вместо него. Не то чтобы регент не хотел вернуть алиор так же сильно, как и Брайан, но если принц действительно плох, лорд Мэттью не станет рисковать и оставлять замок. Это подарит беглецам полдня, даже целый день... возможно, подарит свободу. Конечно, какой-нибудь другой лорд может возглавить погоню... Если только не заболели все?…

– Кто еще заразился? Гизельду позвали? Она назвала болезнь?

– Она у принца с раннего утра, но говорит, что не возьмет в толк, что это за недуг. У него еще и жар, а на лице появились красные пятна.

– А. – Я обдумала услышанное. Жар, тошнота и сыпь – признаки множества болезней, и опасных, и нет. Кажется, один из наших очаровательных гостей из какой-то провинции принес с собой вредоносную заразу, которая обрушилась на замок. Я улыбнулась, вспоминая, как винила за свои собственные ночные «неприятные происшествия» волнения и излишнюю пищу.

– Как думаешь, Гизельде нужна моя помощь? – спросила я Дарию. – Передай, что, если ей интересно мое мнение, я готова прийти. Мне нужно одеться, но на это уйдет всего несколько минут.

– Конечно, леди Кориэль.

Я мотнула головой в сторону нескольких благородных дам, которые все еще причитали и перешептывались в коридоре.

– Что это были за вопли? Кто только что так визжал?

Дария с трудом спрятала улыбку.

– Это матушка моей госпожи. Леди Грета обнаружила, что этим утром ей придется одеваться без помощи Крессиды. Она была не очень довольна.

– А я уж решила, кто-то умер.

– Нет, но она очень расстроена.

– Полагаю, тогда тебе придется помочь ей одеться.

Дария встревожилась.

– Я должна без промедления вернуться к принцессе, – тут же отозвалась она.

– На твоем месте я бы так и поступила, – рассмеялась я. – Но сначала передай Гизельде мои слова.

Я вернулась в свои покои и принялась торопливо одеваться. Без Крессиды, готовой набрать мне теплую ванну, мне пришлось обойтись холодной водой из кувшина, который стоял в комнате. Решив вымыть волосы позже, я заплела их в косу, надела простое прочное платье и отправилась за новостями.

Взволнованные дамы уже разошлись, и мне пришлось отправиться дальше, дабы найти хоть какие-то признаки жизни. В комнате для завтрака мне повезло: там была Анжела с родителями, и она тотчас же подошла поздороваться.

– Рассказывай, что происходит, – тихо потребовала я, когда мы нашли стол немного в стороне. Никогда еще не видела в столь ранний час в комнате для завтрака так много людей. Видимо, ночные происшествия заставили многих поменять свои привычки и растерянно и беспомощно сбиваться в кружки.

– Ты знаешь про Брайана? И алиор?

– Да, но в самых общих чертах. Брайан заболел? Опасно?

Анжела взмахнула руками.

– Гизельда сама точно не знает. Его рвало всю ночь, и сейчас у него сильный жар и эта черная сыпь…

– Черная сыпь, – перебила я. – Черные крапинки? В центре красных пятен или отдельно?

– Черные крапинки внутри красных пятен, – выпалила она без запинки, ибо, разумеется, всё знала. – На руках, лице и, что удивительно, на ступнях. И хотя он горит от лихорадки, руки и ноги у него страшно холодные, и никак не удается их согреть.

Каждое слово заставляло меня холодеть. Я чувствовала, как от страха и неверия покалывает в затылке и по спине бегут мурашки.

– А дыхание какое? – спросила я, сама едва не задыхаясь. – Одышка? Кашель?

Анжела удивленно посмотрела на меня.

– Только этим утром у него начались трудности с дыханием, – подтвердила она. – Но, кажется, Гизельда больше беспокоится из-за сыпи.

Я кивнула. Словно каменная статуя, которую поставили в зимний сад, холодная и заледенелая, я не могла пошевелить ни головой, ни рукой, ни ногой.

– А Дамьен заболел? – удалось выдавить мне.

Анжела покачала головой.

– Нет, лорд Мэттью его первого проверил сегодня утром, когда узнал о болезни Брайана. Дамьен сказал, что ночью у него болел живот, но к утру он уже был здоров.

Я покачала головой, поскольку все это просто в голове не укладывалось.

– Ты уверена?

– Кажется… Ну, вряд ли регент мог ошибиться насчет такого! Итак, Гизельда считает, что это какая-то оспа из дальних провинций, хотя никогда прежде и не встречалась именно с этой формой. Она совсем измоталась, бедняжка, потому что, конечно, заразился не только Брайан. Но, кажется, так страшно никто больше не болеет – только у Гоффа Килейнского сильный жар. А сыпь так вообще лишь у принца.

Мне надо было подумать. Что-то предпринять. Гизельда не узнала признаки, не узнала сей подарок из дальних провинций. Только вот это была не болезнь. Яд. Если дать противоядие немедленно, человека можно спасти, но раз сыпь уже выступила, для Брайана, скорее всего, слишком поздно.

– Где сейчас лорд Мэттью? – шепнула я одеревеневшими губами.

– В зале совещаний, кричит на гостей, – фыркнула Анжела. – Дирксон Трегонийский так зол, что его алиоры растворились в ночи! У него их всего три, знаешь ли, и он заплатил заоблачную сумму за ту, что купил всего лишь в прошлом году. Он уверен, что алиоры сбежали из-за какой-то небрежности лорда Мэттью. Конечно, регент не собирается спокойно выслушивать подобные обвинения…

Лишь на краткий миг я позволила себе отвлечься от того страшного, что произошло.

– И что же, по мнению регента, случилось? Как он объясняет исчезновение алиор?

– Обвиняет Фессалу Уирстенскую.

– Я думала, в Уирстенском замке нет алиор.

– Нет, в том-то и дело. Фессала в своем роде бунтарка: она верит, что грешно держать в неволе диких созданий – алиор, соколов. Думаю, она сомневается даже по поводу охотничьих собак, ведь, по ее словам, они когда-то были волками. В любом случае лорд Мэттью считает, что она как-то приложила руку к освобождению алиор. Но Фессала это отрицает, и все наместники препираются. Ну, или препирались около часа назад…

– А как же алиоры покинули замок? Кто-нибудь знает? Просто взяли и вышли за ворота?

– Вряд ли, ведь все шестеро стражников доложили, что всю ночь не спали и были начеку. В саду уже ищут следы, но пока безуспешно.

– Кажется, ты не слишком расстроилась, – заметила я. – Из-за алиор, я имею ввиду. Тебе ведь нравилась юная Филлери, правда?

Задумчиво глядя на меня синими глазами и нахмурив приятное личико, Анжела кивнула.

– Да, но… Вообще-то, я даже чуточку рада, что они сбежали. Бедняжка Филлери – милейшее создание, и я безумно ее любила, но она… Она была так несчастна. Бывало, войдет в комнату, а мне аж плакать хочется. Знаешь, как алиоры умеют словно бы излечить – приободрить – простым прикосновением? Она так и делала – старалась – а я только еще больше расстраивалась. Не могу объяснить. Надеюсь, они доберутся до безопасного места. Не думаю, что захочу себе еще одну алиору.

Услышать такое от Анжелы, самой большой пустышки, которую я когда-либо знала! Я быстро обняла ее, чем немало удивила.

– Я чувствую то же самое, – прошептала я ей на ухо. – Но думала, что я одна такая.

– Кажется, моя мама считает так же, хотя и не признается.

– Будет погоня?

Она пожала плечами.

– Дирксон и Холден хотят ее устроить, но спорят с лордом Мэттью о дороге. Какую выбрать. А поскольку Брайан так болен, некоторые лорды заявили, что отправиться развлекаться будет проявлением непочтения. А затем кто-то сказал: «Едва ли это развлечение, я
заплатил половину состояния за свою алиору…»

– Получается, погоня скорее всего выедет через некоторое время.

Она кивнула:

– Но алиоры идут пешком.

– Я знаю. Что ж, нам остается только надеяться на лучшее.

– Для всех, – добавила она и выразительно глянула в сторону двери, через которую только что широким шагом проследовал лорд Мэттью. Казалось, он в ярости, но владеет собой; вельможи, что шли за ним, выглядели, как и он, на взводе.

– Думаю, нам предстоит весьма чудной день, – понизив голос, прошептала мне Анжела на ухо.

Согласившись, я отступила назад к стене, дабы регент меня не заметил, а затем как можно незаметнее выскользнула из комнаты. Я знала, где расположены королевские покои – на среднем этаже основной части замка – но прежде никогда там не бывала. Именно там располагались холостяцкие комнаты Брайана, покои лорда Мэттью и Кента. Меня туда никогда не приглашали. Моим обиталищем было правое крыло, а еще верхние этажи замка, конюшни, комнаты слуг, оружейный двор…

***

Отыскав опочивальню новобрачных, я застала там столпотворение.

В одном углу внешней гостиной стояла Элисандра и вела серьезный разговор с Гизельдой, а неподалеку крутились Дария, леди Грета, леди Саша, помощница Гизельды и две кухарки, которым, кажется, велели быть сиделками. В другом углу стояли Кент, Родерик, Холден Веледорский и несколько слуг, и Кент, видимо, что-то им приказывал.

Первой меня заметила леди Грета и тут же поспешила ко мне.

– Что ты тут делаешь? Здесь и так слишком многие суют свой нос куда не следует. Нам не нужны здесь лишние люди.

Стараясь привлечь внимание Элисандры, я не трогалась с места:

– Я подумала, что могу помочь Гизельде. Может, мне стоит взглянуть на Брайана.

Грета в ужасе резко вдохнула.

– Незамужняя девушка осматривает больного мужчину? Ты с ума сошла? И ты, обычная деревенская знахарка, не обученная, как Гизельда…

– Но я знаю то, что неведомо ей.

Грета помахала пальцем у меня перед носом. Такая маленькая и бледная, что даже ее ярость выглядела смехотворно.

– Спускайся обратно! Предложи регенту любую помощь, какую ты в силах оказать в это трудное время.

– Регент так занят, что ему некогда даже выслушать мое предложение о помощи.

– Тогда сходи навестить этого славного лорда Ординала. Сейчас, когда весь замок перевернут с ног на голову, ему нужен кто-то, кто бы его развлек…

Я оставила ее продолжать свою тираду, а сама проскользнула мимо к собравшимся вокруг Элисандры. Как обычно, сестра выглядела спокойной, но была мертвенно бледна. Черные волосы мягким ореолом обрамляли ее лицо без единой кровинки. Даже губы лишились всех красок.

Заметив меня, Элисандра оборвала разговор с Гизельдой на полуслове.

– Кори, – сказала она, подошла ко мне и положила голову мне на плечо. Для всегда сдержанной Элисандры это было равносильно истерике. – Я так рада тебя видеть.

Я крепко обняла ее, и мы стояли так, пока она не отодвинулась.

– Бедняжка Элисандра, – промолвила я, изучая ее лицо. – Тебе выпала ужасная ночь.

Она слабо улыбнулась:

– Брайану еще ужаснее. Никогда в жизни не видела, чтобы кто-то так мучился.

Я взглянула на Гизельду:

– Сколько вы уже здесь?

– Где-то с пяти утра.

Я подняла брови. Праздник закончился около девяти вечера, и, конечно, после полуночи музыка не играла слишком долго. Если Брайан почувствовал себя плохо примерно в то же время, что и я, то перед тем, как позвали лекарку, он уже очень долго мучился от жара и рвоты.

Должно быть, Элисандра по моему взгляду поняла, о чем я думаю, поскольку пояснила:

– Я вновь и вновь умоляла его позволить мне послать за Гизельдой. Он продолжал отказываться. Наконец, против его воли, я отправила за ней стражника, и она сделала все, что могла, но принцу, кажется, становится только хуже…

В комнате было слишком много людей. Я не рискнула высказать свои подозрения и вызвать бурю. Вместо этого я спросила Гизельду:

– Что вы ему уже дали?

Она выпалила впечатляющий список лечебных трав, но противоядия от того яда, на который я грешила, среди них не было.

– А женьшеницу пробовали? – спросила я как можно спокойнее, стараясь никого не встревожить своим тоном.

– Нет, – явно сбитая с толку, обеспокоенно ответила она. – Я никогда не использую ее от жара. Думаете, может помочь?

– Примерно в половине случаев, которые я наблюдала, она облегчала жар, – соврала я. – Может, и не поможет, но точно не повредит.

– У меня ее нет, – призналась Гизельда.

– У меня есть, – очень любезно ответила я. – Принести?

– Да, конечно, будьте добры, – попросила она.

Элисандра вцепилась мне в руку.

– Кори, что это за женьшеница такая? Зачем она?

Улыбнувшись, я потрепала сестру по руке.

– Просто трава, известная тем, что помогает в таких случаях.

– Каких таких случаях? Ты знаешь, что это за болезнь?

Нет, поскольку то была не просто болезнь.

– Я видела подобные проявления несколько раз, – ответила я. – Иногда женьшеница помогала. Иногда нет. Давай я ее принесу, и будем надеяться, от нее будет хоть немного толку.

– У лорда Гоффа тоже жар, – напомнила Гизельда. – У вас хватит на них обоих?

– Думаю, да. Скоро вернусь.

Я уже хотела было уйти, но Элисандра так больно сжала мне руку, что я остановилась.

– Кори, – горячо зашептала она. – Что такое? Почему ты говоришь загадками?

Я улыбнулась и очень нежно поцеловала ее в щеку.

– Брайана отравили, – прошептала я ей на ухо и немного отодвинулась, дабы снова видеть ее лицо. – Помни о дарах, что я преподнесла тебе в саше. Будь мужественной. Будь сильной. А сейчас позволь мне попробовать помочь принцу.

Не отводя взгляда, она отпустила меня. Я поспешила к двери, заметив краем глаза резкое движение в том углу комнаты, где стоял Кент, как будто кто-то пошел за мной. Но не остановилась посмотреть, кто. За дверью я подхватила юбки и бросилась бежать.

На бегу я вспоминала, как в прошлом году вернулась в свою комнату и обнаружила, что мою сумку кто-то обыскал. Все это время я думала, что какая-то томимая любовью молоденькая девчушка стащила анютины глазки или соевон, дабы привлечь неподатливого ухажера. Неужели я ошибалась? И на самом деле незваный гость украл корень крепня – и все это время ждал, чтобы им воспользоваться?

Наконец добравшись до комнаты, я не потрудилась искать женьшеницу, а просто схватила сумку и бросилась обратно. Каменные полы у меня под ногами казались слишком гладкими, и я поскользнулась не на одном повороте. Смешно, бессмысленно и глупо так торопиться. Брайана уже ничто не спасет – ни мои травы, ни Гизельды.

Пробежав половину пути до покоев новобрачных, я завернула за угол и врезалась в Кента. Он схватил меня за руки, удерживая, и лишь через несколько мгновений я отдышалась.

– Что ты делаешь? Что ты знаешь? – потребовал он объяснений.

Я несколько раз вдохнула полной грудью и лишь тогда смогла ответить.

– Брайана отравили, – наконец выдохнула я. – Это видно по всем признакам.

– Отравили! – воскликнул он. – Но… это невозможно!

– Знаю, – кивнула я, – и, как и ты, ничего не понимаю. Если ему что-то добавили в еду, Дамьен бы тоже заболел. Но, по словам Анжелы, с ним все хорошо.

– Так и есть. Ночью у него были небольшие проблемы с желудком, но ничего похожего на… – Он остановился и выразительно пожал плечами.

– Еще дюжине людей ночью было плохо. Все они съели то, чем отравился Брайан, что бы это ни было. Но они, кажется, выздоравливают.

– Все мы ели то же, что и Брайан. В любом случае, почему он так сильно болеет, если с остальными все хорошо?

– Съел чего-то больше, чем все остальные? – рискнула предположить я. – Может, что-то в вине?

– Дамьен пробует и его вино.

– Я знаю. Он пробует все.

Кент покачал головой.

– Ты, должно быть, ошибаешься, Кори. Это какая-то зараза, болезнь, как и говорит Гизельда. Иначе нам всем было бы так же плохо, как и Брайану. По крайней мере, Дамьену.

– Я не ошибаюсь. Что-то съел только он один. Хотя я не представляю… Если только… Может, он принимает какие-то снадобья? Такие, в которые возможно что-нибудь подлить.

– Я ничего такого не знаю. Спросим Элисандру.

– Осторожно, – добавила я. – Не стоит сеять панику.

– Уверен, что стоит! – возмутился он. – Если кто-то приехал сюда праздновать свадьбу принца и взамен отравил его, об этом следует кричать с крыши замка…

– На твоем месте я бы вначале убедилась, что знаю, кто отравитель, – тихо сказала я.

Он посмотрел на меня в упор. Отпустив меня, уронил руки.

– О чем ты? – спросил он гораздо тише, чем я ожидала.

Я пожала плечами.

– Кто больше всего выиграет от смерти Брайана?

Он откинул голову, в глазах засверкал гнев.

– Полагаю, что как наследник престола…

Я покачала головой.

– Тебя я подозреваю в последнюю очередь.

– Тогда… Многие из господ ненавидят Брайана, но убить его… Это… – Он запнулся и, казалось, только сейчас осознал мои слова. – Кто больше всего выиграет от смерти Брайана. Но… он смертельный… Я имею в виду яд… Если ты его определила, то должна знать, что…

Никогда прежде я не видела Кента таким потрясенным.

– Что он убьет Брайана, – тихо проговорила я.

Он указал на сумку в моих руках.

– А это… Ну, лекарство или что там еще, которое ты кинулась искать, не поможет?

– Нет.

Казалось, Кент не в силах был смириться. Он продолжал буравить меня взглядом, а лицо его становилось все более пустым и мрачным, прямо у меня на глазах.

– Брайан умрет? – по-детски пролепетал он. – Когда?

– Не знаю. Самое позднее – через два дня. Может, даже раньше.

– Но…

– Знаю, – кивнула я.

– Но он не может умереть, – запротестовал Кент. – Он же будет королем.

– Знаю, – повторила я. – Но ты ничего не можешь поделать.

И ответить, видимо, он тоже ничего не мог. Я подождала еще немного, на случай, если Кент все же что-нибудь скажет, но напрасно. Тогда, обойдя его, я бросилась в комнату Элисандры.

Покои все еще были переполнены, но Гизельда меня высматривала. Она подбежала, и мы, стоя посреди комнаты, открыли сумку и стали в ней рыться.

– Растворяйте по пять или шесть крупиц в воде дважды в день, и пусть он все выпивает. Лорду Гоффу, думаю, хватит одной или двух, но если не наступит улучшения, то больше.

Целительница быстро кивнула, взяла у меня мешочек трав и кинулась прочь. Она скрылась за дверью, которая, как я полагаю, вела в спальню умирающего принца. Я застегнула сумку и оглянулась в поисках сестры.

Но прежде чем я смогла сдвинуться с места, дверь распахнулась, и в покои ворвался лорд Мэттью.

Я даже не успела задуматься, кто же так его разгневал, а он уже пролетел через комнату и схватил меня за руку.

– Вероломная, незаконнорожденная тварь, – бросил он кровожадным, но до ужаса спокойным голосом. – Я хочу, чтобы через час и духу твоего здесь не было.

– Отец!

– Лорд Мэттью!

– Милорд регент!

До меня донеслись отдельные возгласы изумления и ошеломленное бормотание где-то вдалеке. Я чувствовала, как вокруг нас собрались все в комнате. Но все мое внимание сосредоточилось на лорде Мэттью. От его хватки на руке останутся синяки, но, думаю, я еще легко отделалась. Судя по его взгляду, регент бы с удовольствием схватил бы меня за горло.

– В чем я провинилась? – тихо спросила я.

Он встряхнул меня с такой силой, что в глазах у меня помутилось. Я услышала, как Кент, Элисандра, некоторые из присутствующих возмущенно запротестовали. Кто-то шагнул вперед, но лорд Мэттью бесцеремонно отпихнул того свободной рукой.

– Ты знаешь, в чем, – свирепо прорычал он. – Ты освободила алиор. – Эти новости вызвали новую волну потрясенных вздохов. – Освободила! Отомкнула кандалы и вывела из замка…

– Какие у вас доказательства? – невозмутимо спросила я.

Он засунул руку в карман камзола и достал оттуда сверкающий золотой ключ – тот самый, что так долго висел перед дверью в залу алиор.

– Его нашли сегодня утром в кармане твоего платья. Прачка принесла мне ключ пятнадцать минут назад, как только обнаружила. Она прекрасно знала, что это такое. Она знала, что это означает…

Ключ. Да, тут я оплошала. Я живо помнила, как расстегивала металлические оковы, но вот что потом сделала с ключом? Оказывается, просто положила в карман и совсем о нем забыла.

Кент осмелился еще раз приблизиться к отцу, но встал чуть в стороне, чтобы тот не смог снова его отпихнуть.

– Неизвестно еще, положила ли в карман ключ Кори или кто-то другой – именно для того, чтобы ты подумал на нее, – выступил в мою защиту Кент.

Лорд Мэттью бросил на сына свирепый взгляд, а затем опять с ненавистью уставился на меня.

– Стражники видели ее. Вчера поздно ночью.

– Но они не видели со мной алиор.

– Ты ведьма! Отвратительная, умеющая колдовать ведьма! Ты наложила на них заклятие, отвела им глаза!

– Отец!

– Подобные заклятия мне неведомы.

– Лорд Мэттью, – раздался тихий умоляющий голос Элисандры. Должно быть, она стояла прямо за мной, ведь я ее не видела. – Кори не стала бы так поступать.

– Она ничего не отрицает! – прогромыхал он.

– Ты ее не спрашивал. Только обвинял! – воскликнул Кент.

Лорд Мэттью еще раз встряхнул меня, обжигая угрожающим взглядом.

– Отвечай мне, Кориэль Хальсинг. Освободила ли ты прошлой ночью алиор, используя этот золотой ключ?

– Да, – проговорила я.

И снова всплеск изумленных возгласов, на этот раз более громких и долгих. Кто-то выбежал из комнаты, скорее всего, поделиться новостями. На краю сознания мелькнула мысль, что хорошо бы Анжела первая услышала эти вести. Но всё вытеснила отчаянная надежда, чтобы регент не убил меня свободной рукой.

– Ты, мерзкая воришка, – с обжигающей ненавистью бросил он. – Ты обошлась мне, моим лордам, половине знатных семей в королевстве огромных денег. Ты обворовала нас. Нас! А ведь мы приютили тебя, вырастили как собственную плоть и кровь…

– Я не хочу быть вашей плотью и кровью. – Мне пришлось повысить голос, дабы меня услышали все. – Я видела, как вы относитесь к собственным сыновьям и дочерям.

И тут он ударил меня, ударил наотмашь, да так сильно, что я зашаталась. Элисандра взвизгнула, Кент подскочил к нам и попытался оттащить отца в сторону. Лорд Мэттью оттолкнул его, но руку опустил. Тяжело дыша, он, казалось, едва не лопался от злости. Думаю, если бы мы были наедине, он бы убил меня на месте.

– Выведите ее отсюда, – бросил он кому-то позади меня, и четыре стражника шагнули вперед. Я даже не заметила, что они здесь. Была слишком занята, вглядываясь регенту в лицо.

– Проводите ее в комнату. На сборы полчаса. Здесь ей больше не место. Она навсегда изгнана из замка Оберн.

Кто-то скорбно заголосил, кажется, Элисандра, и Кент шумно запротестовал, но я не остановилась даже переглянуться с ними. Я коротко, решительно кивнула лорду Мэттью, повернулась и вышла. Стражники плотно меня окружили.

Вот так и началось мое последнее, унизительное путешествие через замок Оберн.

Даже двадцати минут не прошло, а мы уже успели зайти в мою комнату и выйти из нее. Мне захотелось взять с собой очень мало вещей – одно или два роскошных платья, несколько пар туфелек, и, конечно, маленькие подарки, которыми Элисандра осыпала меня последние недели. Свою сумку я уже держала в руке. Через несколько минут я была готова, и мы прошествовали вниз по лестнице и вышли на замковый двор.

Где уже собралась огромная толпа. Я припомнила день, когда Тиаца – давно погубленная умирающим теперь принцем – покидала замок, так же, как и я, опозоренная, и как толпы стражников, слуг и благородных господ пришли поглазеть на ее отъезд. Я не знала, что мне чувствовать, благодарность или унижение, ведь мой отъезд был намного грандиознее ее. Казалось, все до единого обитатели замка собрались посмотреть на мое изгнание. Тут была и знать, приехавшая на свадьбу (мне хотелось помахать пораженному Ординалу, но я не стала) и толпившаяся сейчас рядом с лордами и леди, которые жили в замке и служили принцу. А еще тут были слуги и гвардейцы, некоторые горничные даже плакали, а кое-кто из стражников выглядел весьма мрачно. Готова поклясться, что видела, как Шорро послал мне воздушный поцелуй, хотя я старалась смотреть прямо и ни на кого не оглядываться. Раздалось несколько возгласов:

– Кори! Леди Кориэль! До свидания, Кори!

Насколько я помнила, в день изгнания Тиацы ничего подобного не было. Но я не стала оглядываться и выяснять, кто мои доброжелатели.

Я направилась прямиком к простой черной карете, стоявшей за воротами замка. Там меня ждали кучер и два стражника, с которыми я не особо дружила, но все равно рада была их видеть. Это означало, что лорд Мэттью не послал меня к бабушке через четыре провинции совсем без защиты. Впрочем, я бы не сильно удивилась, отправь он меня пешком без гроша в кармане.

Но вовсе не регент, как я вскоре выяснила, распорядился подать экипаж. Это сделал Кент. Ибо Кент стоял перед дверцей и дожидался меня, дабы помочь сесть в карету. На него я тоже не стала смотреть, а просто бросила свою нехитрую поклажу на пол и оперлась на его руку.

– Кори, – позвал он тихо и настойчиво и потянул меня за руку, не давая подняться в карету.

С каменным лицом я посмотрела на него. Впервые я понимала, как все эти годы Элисандра умудрялась выглядеть такой безмятежной. Не о чем было беспокоиться, бесполезно волноваться и пытаться что-либо изменить. Когда отчаяние так беспросветно, легко быть невозмутимой.

– Не представляю, что ты можешь мне сказать.

Кент стиснул мне пальцы. Думаю, к завтрашнему утру по всей руке – там, где все в меня вцеплялись – появится целая полоса синяков.

– Я заставлю отца изменить решение.

Я чуть не рассмеялась.

– Сомневаюсь.

– Элисандра не сможет без тебя. В это тяжелое время ты будешь ей нужна особенно сильно.

– Элисандре я теперь вовсе не буду нужна.

– Ты нужна мне, – воскликнул Кент.

На лице моем отразилось удивление, но я промолчала.

– Когда меня провозгласят королем, – добавил он, – мне понадобятся твои советы. Твой здравый смысл.

– Мое плебейское мнение, – немного приходя в себя, отозвалась я.

– Твое доброе сердце.

– У тебя будет отец. И множество других советников. Легко справишься без моих слов.

– Ты нужна мне не только для слов, – проговорил он.

За спиной мы услышали громкий стремительный топот, как будто по главной лестнице проскакал табун лошадей.

– Кентли! – прогремел лорд Мэттью. – Немедленно посади ее в карету!

– Прощаемся, – поторопила я, – пока он не убил нас обоих.

– До свидания, – отозвался Кент, наклонился и поцеловал меня в губы.

Никогда еще за всю свою жизнь я не была так потрясена. Меня словно обожгло изумлением, каждый кусочек моего тела оказался выставлен на всеобщее обозрение. Разгоряченная кровь заструилась по жилам, раскрасив лицо красными пятнами. Поцелуй был быстрым, как смешок, и долгим, как бессонная ночь. Выпрямляясь, Кент улыбался.

– Нам предстоит многое обсудить, когда меня нарекут королем, – сказал он, подсаживая меня в карету. Затем взял мою руку, вложил в нее маленький неказистый сверток, кивнул раз с самым безмятежным видом, и захлопнул дверцу, пока я продолжала на него пялиться. До меня донеслись гневные вопросы регента, крик кучера и пронзительный удар хлыста. Карета тронулась, и мы поехали.

Сквозь главные ворота. Первые несколько верст по мощеной дороге. Через навевающие сон зеленеющие сельские просторы, которые окружали замок Оберн. Домой.

Насовсем.

Мне казалось, что слезы никогда не кончатся.

Только через десять верст у меня хватило силы разжать руку и посмотреть, что подарил Кент в эти последние мгновения. Таинственный предмет был завернут в тонкий батистовый платок с вышитыми заглавной буквой К и витиеватым гербом дома Увреле. Я медленно развернула вещичку, и вот наконец она, уже без ткани, упала мне на открытую ладонь.

Тяжелое золотое кольцо с сапфиром, а по сторонам от камня выгравированы узоры дома Увреле и королевская печать Оберна. То самое кольцо, которое Кент носил всю жизнь не снимая.

Я почувствовала, как жар вновь опалил мне щеки и залил все тело. Я старалась понять, почему Кент удостоил меня такой чести. Это был жест дружбы, знак доверия. Возмещение за грубость отца, замена тому богатству и развлечениям, которые я, покидая двор, оставляла навсегда позади. Не стоит в этом видеть что-то более значимое. Более личное.

Я откинулась на тонкое изголовье. Уставшая и голодная, я была на грани слез, чувствовала себя одинокой и немного испуганной. Утром мне не удалось по-настоящему умыться, и теперь казалось, будто кожа зудит от грязи, и я знала, что немытые волосы еще до полудня сведут меня с ума. Я надеялась, что лорд Мэттью или Кент позаботились, чтобы у нас был ночлег в приличной гостинице. Надеялась, что путешествие не покажется мне таким же долгим и утомительным, как обычно. Надеялась, что бабушка будет рада или хотя бы не откажется увидеть меня снова.

Я надеялась, что, несмотря ни на что, мое сердце разбилось не по-настоящему.

_________________

Ну что же, дорогие читательницы, как говорится - наслаждайтесь свобода алиорам и влюбленный Кент. Всё, как вы хотели


Ну, а я же не могу молчать хочу сказать вот что
Во-первых, у нас дебют - для Annabelle это первая выложенная на форуме глава Хотя переведено уже ого-го сколько Алиса, с почином и спасибо огромное за прекрасный перевод! Ты чудесно справилась со сложнейшим автором

А второе... в нашей сказке (сказка ли она?) нет доброй крестной феи. Зато такая крестная есть У самой сказки. Или она есть у меня Karmenn, дорогая, спасибо тебе огромное за внимание, помощь, поддержку, все изничтоженные эмоции, организации, нервы и прочую исторически недостоверную лексику. Люблю нежно
_________________

Спасибо за перевод
_________________

Ах, какая глава!!! Аня, Алиса, Лена, СПАСИБО!!!! Ну вот и свершилось, алиоры свободны... Так кто же отравил Брайана? хотя отравы попробовали многие и Кори в том числе, а Демьен не заболел, но ведь он не ел ,а только пробовал... думаю, что это алиоры, никто из "господ" на кухню не ходят...

Спасибо за новую главу
За алиор очень радостно, надеюсь, они благополучно доберутся до дома.
Но неужели это Злисандра отравила Брайана?

Как раз алиоры на кухню не ходят, у них другие обязанности, они господам прислуживают. А вот

Да, Брайан противный человек и неподходящий король, но ведь леди Макбет плохо кончила. Да и Раскольников, вздумавший проверить "тварь я дрожащая или право имею" не смог спокойно жить с этим.
___________________________________

Ох. Быть такого не может. Она же все-таки положительная героиня! Я теперь прям волнуюсь *нервно грызущий ногти смайл* И если таки она, то оправдаться ей нечем, она от Брайана пока что не сильно пострадала.
_________________

Да мне тоже верится с трудом, хотя Кори в это верит. А кто еще мог? Должен быть ведь кто-то нам знакомый. Родерик? Но как он на кухне оказался? Он, помнится, с Дарией какие-то тайные разговоры вел, но горничной на кухне тоже ведь делать нечего.
А Элисандра накануне свадьбы где-то всю ночь пропадала. Что делала?
___________________________________

ох!
сколько событий за одну ночь!
Освобождение алиор - одно из самых светлых моментов книги. И, мне кажется, запрет на посещение замка - небольшая плата за такую радость!
Но плохое самочувствие Брайана - тут вопрос... Ведь Кори четко знает, что это отравление. А остальные? не обвинят ли ее в этом в довесок?
Ну а если посмотреть, кому это может быть выгодно - так совсем страшно становится, уж больно был непопулярен Брайан как во дворце, так и среди других провинций... Такого повелителя и мужа никому не пожелаешь, и уж точно Элисандре. Но могла ли она это утварить? не знаю(

Спасибо, девы, волнительно!
_________________

Спасибо!!! Столько вопросов... Рада за алиор, но очень жаль, что Кори так попалась... Надеюсь, её не обвинят еле и в отправлении Брайана! А Кент-то каков! Кольцо подарил Кори...

Спасибо за продолжение Алиса, с первой главкой )) Карми, поклон за труд ) Анечка и Ленуся - как всегда великолепно )

Ну вот, побег, преступление, изгнание...
Честно, чувства Кента для меня немного неожиданны. Как-то больше думаю, что Кори права, видя в этом не великую любовь, а сильную привязанность... не знаю.
Но - чтобы отравить Брайана, надо быть ого каким смельчаком. Либо вконец отчаявшимся человеком, которому уже терять нечего, а выиграть что-то можно.
Не думаю, что это Элисандра, да, у нее был мотив и было средство, но коли хотела избежать брака - сделала бы это до свадьбы.
Кто-то из соперников-аристократов, возможно, либо кто-то из обманутых любовниц/их родни. Да, и алиор я бы не скидывала со счетов, оскорбление королевы и смерть Эндрю до сих пор висят в воздухе, и если не сами, то могли нанять кого-либо.
_________________

Так Брайана не просто отравили, а отравили многих (там же ползамка животами мучились), но им подсыпали противоядие. Для такого нужны хорошие знания.
___________________________________

Хотя бы что-то светлое появилось в этой истории. Побег алиор, Кент так нежно попрощался с Кори. Для нее это было неожиданно.
Очень интересно что же будет дальше, чем закончится.

Перевод - Annabelle, редактирование - Нюрочек, иллюстрации - niklasss
Спасибо за великолепные перевод и оформление!

Господи боже, Аня, вот уж не ожидала, что мое небольшое шефство стольких слов стоит. Тронута до глубины души.


Очень достойный перевод для дебюта.
Поздравляю с почином.


Оформление главы просто запредельное. Каждый раз изумляюсь, какие у нас художницы потрясающие.

На мой взгляд самый тонкий момент в сказке с точки зрения морали и отнюдь не сказочный.
Прямо по Достоевскому. Что значит смерть одного, если она принесет избавление многим?
Не в этом ли был мотив отравителя? И как ему примириться после с собственной совестью и спокойно жить дальше?
И хотя мне известно имя того, кто отравил, я так и не знаю ответы на эти вопросы.
_________________

аналогично, но я сознательно не стала вводить сюда элемент оценки, именно из-за сказки. С другой стороны - вопрос человеческой жизни в околотронных играх никогда высоко не стоял...
_________________