Эника. Алхимия счастья (нф, олр)

Нат, статья справочная понравилась. Спасибо. Познавательно. Про Сибирь и Азию совсем ничего не знаю почти. Все больше историей Европы интересовалась в свое время.
хоть щас наверстаю. школьниками мы все такие дураки недальновидные. и я тоже не понимала, что знание сила.


Лена , я смотрю, у тебя такой значок красивый под аватаркой. Ты - аватар мастер? конкурс здешний, наверно, выиграла?
тогда МОИ ПОЗДРАВЛЕНИЯ!
где можно увидеть твои работы?

 » Глава Ж - Жребий брошен

ГЛАВА Ж – ЖРЕБИЙ БРОШЕН
 
Чтобы попасть из дома в свой кабинет в Растопырке, Вячеславу приходилось ежедневно пересекать площадь Звезды. Сейчас ее помимо странной стелы Первопроходцам космоса,  «украшало» еще и огромное пепелище – все, что осталось от общежития. Черные, беспорядочно наваленные балки кололи глаза, напоминая о двух десятках людей, оставшихся без крыши над головой. Каждое утро Вячеслав давал себе слово, что непременно займется строительством в ближайшие дни, и всякий раз перед ним возникало более неотложное дело.
Работа администратором Земного оправдала его надежды:  засосала  с головой, не оставляя времени на всякие глупости, вроде дурных воспоминаний и самоедства. К тому же Перевалову часто не хватало опыта. Управление столичным мотелем, хотя и считалось престижной работой там, откуда он приехал, не имело того объема, как у простого поселка  при космоточке. В мотеле были специфические проблемы. Люди приезжали и уезжали, им требовались комфорт и безопасность. Но налаженная система обслуживания работала без сбоев и авралов, любая ситуация была десятки раз пережита и канонизирована. В поселке же Перевалову многое приходилось решать в первый раз. И если что, учиться на своих же ошибках.
Из-за двухлетней чехарды хозяйство стояло запущенным. Самоустранившись, Селем Скулашов почему-то все пустил на самотек. Документация велась от случая к случаю, многие рабочие места пустовали, роботы  простаивали либо давно были сломаны, да и средств на многие статьи бюджета не хватало.  Нормальное озеленение, детский досуг, комнаты психологической разгрузки – об этом приходилось лишь мечтать. Снабжение поселка продуктами и прочими предметами первой необходимости были полностью отданы на откуп частным лицам. К чему привела в итоге бесхозяйственность  - об этом красноречиво свидетельствовали не эстетичные головешки.
Ко всему прочему, в поселке не было своего врача (ближайший медпункт находился на космодроме, а для более сложных случаев приходилось вылетать в Мегаполис). Пустовал и кинозал на 500 мест. Ночное освещение улиц работало с перебоями. Когда же Вячеслав становился свидетелем, как и где играют местные дети, у него  волосы вставали дыбом. Последним увлечением  шалопаев стали дельтапланы. С гиканьем и воем тринадцатилетние икары носились над крышами, состязаясь, кто прицельнее обольет краской зазевавшихся соседей.
Поселок был сосредоточением и других проблем, поскольку здесь обитали бок о бок люди самых разных национальностей и  традиций. Они не могли не сталкиваться из-за различия во взглядах, воспитания и характера, однако, что Вячеслава поражало особенно, они и не стремились быть понятыми. Не проявляли интереса друг к другу. В круговороте мотеля и то встречалось больше сострадания среди  постояльцев, чем у поселян, не имеющих понятия, как зовут их соседа за забором.
Приехав, Вячеслав был готов к неуемному любопытству и даже сплетням. Но к его удивлению, никого здесь не занимала ни его личность, ни его прошлое. Частная жизнь в Земном была чем-то вроде табу, о котором не стоило упоминать.  Сначала Перевалов думал, что  это признак  особой толерантности, но потом все чаще стал склоняться к тому, что перед ним самая запущенная форма человеческого равнодушия.  Даже близкие люди, которые должны бы знать друг о друге все, предпочитали молчание взаимным откровениям.  И это никого тут не тяготило, кроме самого Вячеслава. Ему оказалось трудно найти настоящих друзей. Несмотря на добрые отношения, установившиеся со многими, он чувствовал себя лишним и одиноким. Особенно вечерами. Он был уверен, что не станет задерживаться в поселке надолго.  Поскольку он уже дал слово Энике, что не покинет пост администратора немедленно, он выждет какое-то время. Но было очевидно: Земной – не его мир.





- Вячеслав Павлович! Привет, Вячеслав Павлович! Идемте с нами, мы вам покажем!
Дети выскочили на него со всех сторон, перемазанные в саже, шумные, нетерпеливые. Они окружили его, пытаясь сказать все сразу, куда-то тянули, дергали за рукава.
- Что такое? – вопрошал он. – Что случилось?
- Они живут в подвале, представляете? Мы их нашли! …Не мы, а она нашла! … Не важно, кто, им нужна помощь…. Вы должны что-то придумать!
Ничего толком не понимающий, но уже готовый к самым мрачным сюрпризам, Вячеслав позволил себя увлечь в лабиринты сгоревших балок. Распознав белобрысую макушку младшего отпрыска механика с «Нотр-Дама», Перевалов выловил его за плечо и потребовал:
- Ну-ка, объясни связно, о чем речь! Кому нужна помощь?
- Да котятам! – крикнул белобрысый, сверкая щербатой улыбкой, - Мурка окотилась.
У Вячеслава камень упал с души.  Уже абсолютно спокойный он спустился по хлипким доскам в подвал и оказался в темном закутке, кое-как очищенном от мусора. У стены в картонной коробке мирно сопело кошачье семейство. Рядом с коробкой сидела на корточках Стелла и смотрела на вошедших.
- Между прочим, тут весьма неподходящее место для игр, - сказал Вячеслав осуждающе. – И тебя, Стелла, я уж никак не ожидал увидеть.
- Почему вы думаете, что я должна сильно отличаться от нее? – спросила Стелла, не мигая, глядя ему в глаза. – Я точно так же иду туда, где могу принести пользу.
- Я говорил Энике, что она подает плохие примеры.
- А вы считаете, есть идеальные люди, на которых надо равняться? – Стелла чуть улыбнулась одними уголками губ. Перевалов поразился про себя, каким неестественно серьезным осталось при этом ее лицо.
- Эта кошка жила в общежитии, ее кормили, гладили, а когда дом загорелся, о ней никто не вспомнил. И сейчас то же самое: кто-то разве пришел ей на помощь? Люди злы и эгоистичны, Вячеслав Павлович. Никто не идеален.
-  Я так не считаю, - ответил Вячеслав.
- А я считаю, - возразила Стелла, выпрямляясь во весь рост, -  все думают только о себе, сосредоточены исключительно на собственных целях.  Даже вы, Вячеслав Павлович.  То, что вы делаете для нашего поселка – разве не ради того, чтобы не выглядеть бледно в чужих глазах?
- Мило, - пробормотал он уязвлено, - я сбился с ног, чтобы наладить запущенное хозяйство, и  что я слышу в благодарность? Одни упреки.
- Вот именно, - сказала Стелла, возвращаясь к созерцанию спящих котят, - вы жаждете одобрения и аплодисментов. Мнение окружающих для вас на первом месте.
- Ты несправедлива, - Вячеслав оглянулся. Дети молчаливыми зрителями толпились вокруг в ожидании развязки. Как когда-то при первом контакте с Эникой, Вячеслав почувствовал себя бездарным артистом, играющим в театре абсурда. Только вместо злости в груди ширились растерянность и неподдельная грусть.
- Значит так, - сказал он, обращаясь к аудитории, - забирайте этот кошкин дом и несите в Растопырку. На первом этаже под лестницей есть отличное местечко. Что касается этих развалин, здесь нечего делать ни котятам, ни тем более вам. Поэтому, чтобы я вас на пепелище больше не видел, ясно? Кто попадется, уши надеру, не взирая на конвенцию о правах ребенка. Есть еще вопросы?
Вопросов не было. Несколько ребят с готовностью подскочили к коробке. Стелла поднялась, уступая им место. Вячеслав вновь встретился с ней глазами.
- Интересно, почему вы все не в школе? – спросил он у нее. – Сегодня рабочий день.
- Во-первых, в поселке многие на удаленном обучении, - ответила Стелла. – Правила  таковы, что вовсе не обязательно ежедневно просиживать за партой. А во-вторых, сейчас летние каникулы. Вы  забыли?
- Забыл, - сказал Вячеслав, - но есть и еще кое-что.  Не скажу за всех присутствующих,  однако у тебя, Стелла,  имеются и другие обязательства. Тебе необходимо развивать свои наследственные способности, а это невозможно делать дистанционно. Конечно, это не совсем мое дело, но разве вы не боитесь, что сюда, в Земной, однажды нагрянут представители «Суда Семи» и доставят вам большие неприятности?
- Нет, - Стелла раскрыла ладонь, и с нее, подобно волшебному цветку, вырвались оранжево-синие языки пламени, -  мы не боимся. Я не представляю интереса для Ареопага.
- Так не бывает, - удивился Вячеслав, не в силах оторвать взгляда от танцующего огненного цветка. – Твой потенциал удивителен, это очевидно даже мне.  И мне непонятно, отчего вы пытаетесь увильнуть от выполнения  долга.  Человечество нуждается в  мастерах, но глупо растрачивать силу на световые эффекты. Есть тысяча других дел, достойных воплощения.
Девушка сжала кулак, погасив пламя, и сунула руку поглубже в карман выцветших шорт.
- И, тем не менее, Вячеслав Павлович, я никому не нужна. Что касается моего долга по отношению к человечеству, то он давно исполнен. Все, что  мне осталось с тех славных пор, это просто шутка природы, которую нельзя принимать всерьез.
- Так не бывает, - повторил Вячеслав.
- Бывает, - сказала Стелла жестко, - вам просто повезло, что прежде вы об этом не слышали.
 
***
Когда Перевалов наконец добрался до своего рабочего кабинете, все мысли его были заняты одним: узнать как можно больше о законах, которыми регулируют свою деятельность   фелицитологи. До сих пор он сталкивался с облеченными силой редко.  В небольшом городке, где он родился, фелицитологов было мало,  категории их были незначительны, и занимались они сугубо прикладными профессиями. В столице мастеров было, конечно, куда больше: адвокаты, врачи, дизайнеры, журналисты, механики, артисты. Но опять же, категории их редко превышали средний уровень в 6-7 баллов. И уж, конечно, никто из них не занимался эпатажем. Первое, что усваивал любой фелицитолог с рождения, это правила самоограничения. Талант предполагал обязанности, а хвастовство и гордыня считались самыми тяжкими проступками. Сам Вячеслав, к  сожалению, способностями наделен не был абсолютно, потому мог наблюдать за  счастливчиками только со стороны. Вся внутренняя кухня, все их мотивы оставались ему недоступны.
Поселок Земной явился, по мнению Перевалова, странным исключением из правил.  Фелицитологов  на квадратный метр здесь было больше, чем в рядовом мегаполисе.  Конечно, близость космодрома имела свою специфику, но не объясняла, почему на ординарной космоточке  в изобилии обнаруживались гиганты от пятого класса и выше. А Эника, с ее нулевой категорией, и вовсе выбивалась за грань разумного.
- Ириша, - попросил он встретившуюся ему в коридоре Иру Катагощину, - ты не могла бы добыть мне из архивных недр кое-какую литературу?
- Охотно, - откликнулась Ирина. Она занималась информационной поддержкой и координированием, исполняя по совместительству и роль всеобщей секретарши. Библиотека, внутренняя и внешняя связь, справочная – все было в ее руках. – Что именно тебя интересует?
- Во-первых, я бы хотел почитать фелиокодекс, причем без купюр. Во-вторых,  мне необходима подробная информация о научных проектах, которые курирует «Конкет Дэспас» в последние, скажем, 5-6 лет. В-третьих, я был бы  благодарен за все материалы по «Общему делу» Микосяна  и спасательной миссии к Марсу.
- Ты хотел сказать, к  зоне-икс? – уточнила Катагощина, склонившись над наладонным компьютером.
- Наверное, да, - сказал Перевалов, - мне надо понять,  чем конкретно занимаются люди, живущие в нашем поселке. Каков круг их интересов  и жизненные ценности.
- Я все сделаю, - пообещала Ирина.
- Спасибо, - поблагодарил ее Вячеслав. – Да, и вот еще что. Найди мне, пожалуйста,  справочник по  местной флоре. Особенно о растениях, относящихся с разновидности «витис амуренгис». Это дикий амурский виноград.
- Ладно, - девушка улыбнулась. – Кстати, тебя там  Лем дожидается.
- Понял, - Вячеслав улыбнулся ей в ответ и толкнул дверь, ведущую в  кабинет.
 
Селем ждал его, развалившись в  кресле. При появлении Перевалова, неторопливо встал:
- Палыч, салют!
- Доброе утро, Лем. И прекрати величать меня «Палычем». Я от твоей причуды постоянно ощущаю себя  каким-то стариком.
- А ты и ведешь себя, как старик, - парировал Селем, - как ведешь, так и называю.
- Интересно, - изумился Вячеслав, - это как же я себя веду?
- Ворчишь постоянно, читаешь всем нотации, - начал перечислять Скулашов, картинно загибая пальцы, - в баре с ребятами не тусуешься,  вечерами смотришь старые комедии, у тебя дома их целая коллекция, а в хорошую погоду иногда выползаешь во двор, на лавку, где пьешь безалькогольное пиво и греешь кости, в точности как дед на завалинке.
- Ух, ты, - пробормотал Перевалов, - сегодня, видимо, день моей  критики. Ну, решительно всем я тут не нравлюсь! Даже невинное увлечение старыми фильмами – и то вам поперек.
- Ну почему, -  Лем криво усмехнулся, - по мне ты очень даже ничего. И как начальник, и как человек. Но прости, Палыч, иначе, чем по отчеству, у меня пока язык не поворачивается тебя  величать. Уж слишком ты положительный.
- Спасибо, утешил!
- Ладно, не горюй, - Скулашов легко похлопал его по спине, -  в нашем неправильном царстве мы твои недостатки быстро превратим в достоинства.  И станешь ты своим в доску.
- Звучит подозрительно.
- Как хочешь,  - Селем улыбнулся, - но ежели надумаешь, не забывай, что я во всех делах твой наипервейший помощник. Вот, кстати, держи,  лично занес тебе резюме медиков, какие согласились  ехать в нашу дыру. Почему-то они на мой адрес пришли.
- Спасибо, взгляну, - Перевалов присел за стол, включил терминал. Обратил внимание, что первые файлы от Ирины Катагощиной уже упали в его почтовый ящик.
- С ребятами я тоже договорился, - продолжал тем временем Селем, - сегодня-завтра они посмотрят, что можно сделать с нашим хламом. Что-то починят, что-то пустят на детали.
- Скажи им, что б не слишком разбрасывались, - предостерег его Вячеслав, - нам морально устаревших роботов заменять нечем. Пусть восстанавливают все по максимуму. И вот еще что. Надо срочно убирать головешки с центральной площади. Это некрасиво и опасно.
- А новое общежитие ты будешь возводить  на прежнем месте? – спросил Селем.
- Даже если нет, то мусор все равно  давно пора вывезти. А насчет проекта,  - Вячеслав задумчиво потер нос, – можно вместо одного большого построить несколько маленьких домиков. Так будет комфортнее. Как считаешь?
- Можно, - согласился его помощник. – А что будем делать с кенотафом?
- С чем-чем? – удивился Перевалов.
- С кенотафом, -  повторил Скулашов и невинно поинтересовался: - Разве мы с тобой это еще не обсуждали?
Вячеслав откинулся на спинку кресла:
- Представь себе.  Что это еще за пакость?
- Ничего и не пакость, - ответил Селем, -  хотя с другой стороны… Вообще, это небольшой  обелиск, расположенный в районе Старой дороги.
- И что с ним не так?
- Обветшал. Зарос бурьяном.  Каменистая долина – это вообще странное место. Аномальное. Эника просила передать тебе ее просьбу:  при первой возможности осмотри там все и подумай, что  можно сделать.
- Вот как, -  Вячеслав привычным жестом взъерошил волосы на висках. – А почему она сама мне ничего не сказала?
- Видимо, я ей первым под руку подвернулся, - Селем равнодушно пожал плечами. – Разве это имеет значение?
- Как посмотреть. С чего бы Энике, к примеру, проявлять интерес к обветшалому монументу?
- Так ты что, и про эксперимент в долине не слышал? – удивился Селем. – Большой эксперимент с временной инверсией, параллельными реальностями и спасением заблудших человеческих душ.
Вячеслав насторожился:
-Краем уха… Но детали от меня ускользнули.
- Могу рассказать по дружбе.  Ты к прогулке готов?
- Далеко?
- Километров двадцать пять. Мой карт у крыльца.
Вячеслав вздохнул и встал из-за стола:
- Веди,  Вергилий.
 
***
- Долина сама по себе мрачное местечко, а в последнее время и вовсе шалить начала, -  продолжал  Селем, пока они шли по пустынным коридорам Растопырки. - Вроде летишь мимо – все нормально: горы, деревья, цветы цветут, облака плывут. А потом – раз, и все в один момент переменилось. Ни цветов, ни облаков – голые мертвые скалы и засохшие деревья. И туман густой, как на заколдованном  кладбище. Есть легенда, впрочем, не подкрепленная реальными фактами, но весьма живучая, что раньше там располагалась секретная военная база.   Занимались на этой базе, как водится,  какими-то не очень хорошими делами. Но потом ее законсервировали: то ли в результатах разочаровались, то ли элементарно средства закончились. Сначала оттуда  вывезли наиболее ценное, а затем вход в тоннели взорвали. Сейчас  там ничего не осталось. Только древние бетонные блоки, раскиданные по склонам в беспорядке, да остатки железной дороги. Это такая узкоколейка с рельсами и шпалами…
- Я в курсе, что такое железная дорога, - прервал его Перевалов.
- Тогда не стану отвлекаться, - кивнул Селем. – Безусловно, что-то там, в долине располагалось, возможно, даже  военный объект. Но лично я думаю, что там могла быть простая  перевалочная  станция, сооруженная  во времена строительства нашего космодрома. В те годы проще было подвозить необходимое по железке. Но как только настала эра антигравитации, надобность в ней отпала. Пути забросили, вокзал разобрали.
- А откуда там взялся кенотаф? – задал резонный вопрос Вячеслав.
- А до этого я еще не дошел, - ответил Скулашов, роясь в карманах в поисках карточки, разблокирующей дверцы гравикарта. Наконец нашел, вставил в щель и откатил стеклянную дверцу: – Прошу!
Из салона на них тотчас обрушилось непередаваемое амбре перегретого на солнце пластика.
- Опять сломалось, - прокомментировал он ситуацию, ткнув пальцем в панель кондиционера, - надо будет  в мастерские заскочить. Ладно, сейчас стартуем, и все наладится.
- Я думал,  ты  любишь современный комфорт, - произнес Перевалов, боком протискиваясь внутрь облупленной машины.
- С чего такой вывод?
- Ну, ты всегда элегантно выглядишь. Одежда брендовая, дорогая обувь. Я был уверен, что и машина у тебя  крутая. Где ты откопал этого динозавра?
 Гравикарт действительно смотрелся музейной редкостью. Поражало отсутствие многих привычных приборов, что не спасало, впрочем, от тесноты в кабине.
- Никогда не суди  по первому впечатлению, - наставительно произнес Селем, удивительно мягко отрывая карт от земли, - и по второму тоже.  Как учил меня мой дед, все предметы это вещи в себе, и всегда находятся в процессе превращения во что-то иное, чем они кажутся в данную минуту.
Машина действительно оказалась маневренной и быстрой, совсем не как первые модели, плававшие в воздухе подобно гудящим неустойчивым черепахам.
- «Форма есть пустота, а пустота есть форма», - процитировал Вячеслав.
- О, так ты знаком с учением о шуньяте?
- Интересовался буддизмом в университете: медитация, коэны, Шангри-Ла. А учение о пустоте запомнилось  своей парадоксальностью. «Пока мы познаем ее, пустота выглядит пустой. А когда познаем, все в сравнении с ней становится пустым».
Селем оглянулся на него  с уважением:
- Пожалуй, я многого о тебе  не знаю.
- Это Радий Омельяновский поработал над картом? – спросил Вячеслав.
- Нет, Рад из-за меня и пальцем не пошевелит, - ответил Селем, - но  я в механизмах тоже немного шарю, так что – все сам.
- Значит, у тебя еще и талант механика. Выходит,  и я о тебе многого не знаю.
- Ничего, мы  с тобой быстро наверстаем. Но давай вернемся к нашим баранам. Ты хотел услышать про кенотаф.
- Кенотаф – это надгробие без захоронения, - задумчиво произнес Вячеслав, - получается, тела не нашли?
- Не нашли, - подтвердил Скулашов. – Это случилось около шести лет тому назад. В Земной зачем-то принесло отряд туристов. Да не просто туристов, у которых голова на плечах, а безбашенных студентов, начитавшихся всякой ерунды про подземную секретную базу. Места тут в то время были дикие, космодром заброшен, в деревне жила пара аборигенов. Я сам поселился в Земном позже, так что все подробности  узнал постфактум. Говорили, что ребятам действительно удалось найти какие-то подземные ходы, и часть они даже  успели обследовать. Но потом связь с одной из групп, спустившейся  под землю, прервалась. Конечно, прибыли спасатели,  все перерыли, но так никого и не нашли. Студенты исчезли бесследно.
- И даже фелицитологи не смогли ничего понять? – удивился Перевалов.
- В этом-то и заключена главная фишка Каменистой долины, - ответил Селем. – Я же говорю:  аномальное место. Любая ищейка  теряет нюх. Родственники тех парней приезжали в Земной каждое лето в течение трех лет. Все надеялись обнаружить хоть что-то. Но, увы. В последний свой визит они соорудили на склоне  обелиск в память о пропавших. Его-то и прозвали кенотафом.
- И что, нет никаких версий о том, что могло с ними случиться?
- Да версий полно. Вопрос в другом: реально ли отмотать время назад и  спасти детишек?
- Значит, Эника работает здесь именно над этим, - проговорил Вячеслав. – Ладно, будем считать, что ситуация слегка прояснилась.
- Вот она, долина, смотри! – сообщил Селем, кивая за борт. – Здесь она еще ничего, симпатичная. Пейзаж на открытки просится.
Вячеслав наклонился к боковому окну, созерцая открывшуюся местность с высоты птичьего полета.
- Действительно, красиво.
- Предупреждаю: дальше станет хуже.
Мягкие холмы были покрыты высоченными деревьями, местами сухостоями, но в общей картине лес походил на частокол тонких свечей с венчающим их зеленым пламенем листвы. В тонкой прогалине мелькнула и скрылась ржавая лента.




- Это старая дорога, - рассказывал Селем, закладывая очередной вираж, -  вдоль нее шло еще и узкое шоссе, но сейчас оно полностью разбито и поросло кустарником. Проехать по нему на колесах нереально. А кенотаф расположен на склоне вон той лысой горки.
Карт резко пошел на снижение. Горный хребет, казалось, вспучивал им навстречу свои  серые каменюки. Он оборвался неожиданно отвесно, и зеленые свечи застыли над темной пропастью, увеличивая ее бездну за счет своих сучковатых метров. Правый склон, погруженный в вечный мрак, был начисто лишен растительности, словно ее сбрил какой-то парикмахер-маньяк. Внизу, между обрушившимися участками горных пород, петляло заброшенное и никому ненужное автомобильное шоссе. От железной дороги кое-где сохранились рельсы, но насыпь  то и дело прерывалась обломками  скал и участками молодого леса.
Солнце скрылось в туманной взвеси, гася недавние яркие краски.  Радостное голубое небо пропало.
Стремительно темнело.


- Видишь обелиск? – спросил Селем, и Вячеслав, повернув голову,  вроде бы уловил белую тень. – Обрати внимание на деревья по ту сторону дороги!
- Да, - односложно откликнулся Перевалов.
Особенность, на которую указывал его помощник, и впрямь бросалась в глаза. Роскошная пойменная тайга как-то внезапно корежилась и сходила на нет. Ели, пихты, клены стояли ободранные, наполовину лишенные крон. Скорбные голые ветви, как старческие руки, тянулись к небесам в немом призыве. Все тонуло в густом молоке тумана. Даже полотно дороги выглядело так, словно ему было больше тысячи лет: раскрошенное, выцветшее, с низкими уродливыми кустами, торчащими из глубоких щелей.
- Гнетущее впечатление, правда? Неокрепшие души  этот контраст часто ввергает в шоковое состояние.




Гравикарт опустился неподалеку от обелиска – блеклого пирамидального столба, возвышающегося на ступенчатом постаменте.  Он был высотой метров пять, хотя снизу, с дороги, казался вдвое меньше. Тяжелая атмосфера  скрадывала его величину.
Вячеслав выпрыгнул на растрескавшееся полотно  и затряс головой. У  него словно заложило уши: шелест ветра в колючем кустарнике, металлический щелчок  открывшейся дверцы, звук шагов – все казалось ватным и не давало эха. От этого окружающий мир сжимался до микроскопических размеров и превращался в ловушку, куда можно легко войти, но проблематично выйти.
«Не пройдет и полгода, как старший администратор жилого сектора при ГКТ погибнет при загадочных обстоятельствах в Каменистой долине» -  вдруг вспомнил он и поежился. Накрытый холодной тенью мертвого хребта, он почти в это верил.
- Зачем она просила  показать мне долину?
-  Ты же главный по хозяйству, - ответил Селем, - без тебя никак. Надо и посадочную площадку где-нибудь тут соорудить. И наблюдательный пункт построить. Мы  с тобой, считай, на разведке. Осмотримся пока, прикинем.
- На какие шиши мы все это будем делать? – поинтересовался Вячеслав, осторожно ступая по крошащимся ступеням. Он поднялся к обелиску и остановился на небольшой площадке, балконом нависающей над дорогой. Поручни, перила, миниатюрная клумба – все выглядело ненадежным и ветхим.
- Над финансовым источником нам тоже придется голову поломать, - согласился Селем, - кто спорит, задачка не из простых.
- Странный выбор материала для надгробия, - сказал Вячеслав, проводя рукой по шероховатой поверхности столба. -  Обычно их делают из гранита. А тут что?
- Не знаю, но облицовка мраморная.
- Странно, выглядит как будто из необожженной глины.  Памятник поставили всего три года назад, верно? –  Вячеслав оглянулся на своего заместителя. Тот по-прежнему стоял внизу, возле карта и лишь пожал плечами. – Какова  амплитуда температур в долине?
-  Про температуру не скажу, -  качнул Селем головой, - но подоплеку  вопроса я уловил.  Суперпрочное покрытие шоссе обязано было выдержать и не такое, и тем не менее, - он для наглядности топнул ногой, и дорога издала сухое потрескивание, напоминающее звук рвущейся фольги. В месте удара каблук оставил явственную вмятину. – Видишь? Перерождение на субатомном уровне. Аномалия!
Перевалов приблизился к парапету, с опаской коснулся его и заглянул вниз.
- Понимаешь теперь, что с этой долиной давно пора что-то делать.
- Лем, а ей это точно по плечу?
- Хочется верить.
 
Останки деревьев на той стороне были пугающе неподвижны. Ни один естественный звук не рождался в долине. Наверное, так выглядел заколдованный лес в царстве спящей красавицы: медленный,  полуобморочный, населенный кошмарами.
Вячеслав оглянулся вдруг, внезапно охваченный странным чувством. Может, он действительно спит и все это – нереально?
Некогда гордые древесные исполины, чья кора и нижние ветки все еще оставались покрыты увядающим лишаем, тянулись к серому небу. Подумалось, что максимум неделя – и они падут окончательно, рассыпаясь в прах, чтобы умирая, проклясть всех, сопричастных их гибели.
- А природные пожары в здешних краях случаются? – спросил Вячеслав.
- Случаются, но Уильям Келнер за этим хорошо следит. У него полно  спецов на космодроме. Так что, ежели что, все душат в зародыше.
- Это замечательно...
Долина давила на него. В ней не было определенности, линии казались размытыми, связи нелогичными и загадочно оборванными. Все застыло на грани покорности, переходящей  в слепую ярость. Неуловимое движение – и камни оживут, деревья вытащат из земли корни и, махая ветвями, словно насылая проклятие магическими пассами, двинутся на врага, пригрезившегося в предсмертной агонии.
 
Вячеслав потряс головой.
Что за наваждение? Он не мог понять толком, откуда это взялось. Но был при этом готов поклясться, что долина, как живой персонаж  из фильмов ужасов, наблюдает за ним. Дорога, камни, мох, бурьян, пни – они сторожат каждое его движение, ловят каждое слово,  оценивая, взвешивая, стараясь предугадать.
- Занятно, - пробормотал Перевалов и стал спускаться. В пути бездумно протянул руку, чтобы сорвать лист с куста, приткнувшегося у нижней ступеньки. Лист отделился легко, но соседний шип агрессивно впился в запястье.
- Черт! – выругался Вячеслав.
- Осторожней! – запоздало предупредил Селем. – Здесь колючки…
- Давай выбираться отсюда, - Вячеслав отшвырнул прочь  трофей, добытый с такими жертвами, - впечатлений я набрался с избытком.
Селем откатил дверцу гравикарта, молча  соглашаясь двинуться в путь.
 
Странный шум родился у них за спиной.
Перевалов резко развернулся, стараясь засечь источник. Но это был просто ветер. Он пронесся вдоль дороги, и деревья на его пути начинали раскачиваться, Низкорослый колючий кустарник шевелился, рождая там и здесь темные туннели, напоминающие беззубые рты. Эти рты разевались, будто долина силилась заговорить человеческим языком, но лишь стонала, кряхтела и плакала.
Вячеславу показалось, что он сходит с ума. Ведь, это безумие – пытаться истолковать понятными образами то, что бесконечно далеко от мира людей.
Однако на память, помимо воли, вновь пришел тот вечер в доме Келнер. Мерцающий график на экране компьютера и клочок бумаги с цифрами «10.10.10»
«В этот день вы умрете. – Как вас понимать? – Буквально».
 
- Я бы хотел лично обсудить с Эникой ее планы относительно долины и эксперимента, -  сказал он Селему. – Это можно устроить?
- Почему нет? – тот изобразил изумление. – Ты у нее на особом счету.
- С чего ты взял?
- А то я Энику не знаю.
 
Вячеслав не стал оказывать себе в мучительном удовольствии еще раз взглянуть на Каменистую долину с воздуха. Он чувствовал себя так, словно только что перешел некий Рубикон, и теперь обозревал пути,  закрытые  для него навсегда.
«Ну, и что там, за поворотом?» - мысленно спросил он сам у себя и усмехнулся невесело.
Селем словно услышал.
- Как-нибудь прорвемся,  - сказал он ободряюще, - не дрейфь, и не такое проходили.





 
_________________

Нат, привет!
Забыла отметить, как мне нравится название глав - по буквам алфавита) Интересно, как выкрутится автор, когда доберется до "неудобных"? Например - Ъ !!
Описание Земного с точки зрения Перевалова производит гнетущее впечатление, какого-то полудикого места, куда Макар телят не гоняет. И еще более это впечатление, сложившееся в начале главы, усугубляется в конце - по мере продвижения в Долину.
Про игрища детишек на пепелище и спасение котяток - мило Рада, что они спасены) А люди и правда сволочуги - о своих не заботятся, где уж там до животных... Стелла все правильно сказала, хотя, конечно, несколько утрирует. Она слишком категорична, слишком взрослая для своего возраста (ну я об этом уже говорила). И интерес Вячеслава к документам, рассказывающим о фелицитологах, понятен. Признаться, после этого я думала, что нас введут более глубоко в курс дела, но нет Автор и тут делает финт ушами и переводит действо совсем в другую плоскость. Но она - не менее интересна.
Вообще, я очень люблю такие атмосферные, густые, наполненные жуткостью эпизоды, как в Долине. Вроде бы не случилось ничего страшного - но окружающая действительность, пустота и заброшенность, рассказ об исчезнувших ребятах, некая затаенная угроза и мысли Вячеслава, засевшие в голове после разговора с Эникой, настраивают на ожидание чего-то плохого, может даже страшного. Ну, еще бы не страшно - когда герою фактически предрекают смерть. В общем, спасибо тебе за прекрасную жуткость!
___________________________________

Наташ, привет!
Прочла с большим удовольствием продолжение. Эта глава получилась немного не похожей на предыдущие, потому что очень красочно передала гнетущую ауру Долины. Не понимаю, как, вроде ничего особенного не написала, вполне обыденные слова, но читать было жутковато.
Итак, Селем выполнил наказ Эники и познакомил Перевалова с темпограссором. *Алиса, это пудинг*)) Я так поняла, это его нечеловеческий взгляд Вячеслав почувствовал на себе. Теперь этот монстр и Хранитель связаны навеки?
Что-то мне за Славу страшно.

Лена, привет!
Спасибо за коммент!

Мило, что ты это отметила, спасибо)) "Неудобные" буквы я обошла вниманием, нет ни Й, ни Ы, ни знаков. я и с этими-то изрядно намучилась. Вроде бы, богат язык, а трудно подобрать слово, чтобы еще и по смыслу подходило. Но в целом было прикольно вечерами словарь читать

Лен, а что именно тебе не хватает?
Сначала об эксперименте (и немного о работе и нравах фелицитологов) будет говорить Эника - это в главе И, совсем скоро. Но вот вся машинерия про ИЛС и Суд Семи - это отнесено мной аж к главе М. ты считаешь, надо дать пояснения раньше?
-------------------------------
Катя, привет!

Очень даже может быть. ))
Спасибо, что читаешь!
_________________

 » Глава З - Затишье перед бурей (часть 1)

ГЛАВА З – ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ.
 
- Вставай, бездельник! – сказал будильник и стянул с Романа одеяло.
Роман привычным рывком вскочил и бросил взгляд на экран часов. Через три минуты он был уже одет, чисто выбрит и возился на кухне.
Собственно, спешить ему было некуда, но такова уж сила привычки.
 
Последняя неделя в Земном тянулась бесконечно. Когда он находился в гуще событий, когда сутками пропадал на тренировках, его голова была занята решением сиюминутных конкретных задач.  Но в отпуске лишние эмоции и воспоминания  часто мешали ему ясно мыслить. И даже сны, вместо того, чтобы нести покой,  сплошь состояли из навязчивых кошмаров. А ведь прежде он всегда считался особо устойчивым к любым неприятностям.
Конечно, Эника поставила его перед сложным выбором. Но Роман чувствовал:  дело в ином. Он привык доверять интуиции, а она прямо кричала: опасность!  И грозит она не ему лично (с ним-то как раз все ясно), а – ей. Как бы ни пыталась Эника уверить его, что во всем виноваты непомерные амбиции Рона Донала, Роман считал, что на самом деле Рон расставляет ловушки не на редких хранителей ключа, а на свою ученицу. Эника думала, что всему причиной месть или застарелая вражда. И ему никак не получалось переубедить ее, что вражда ни при чем.
По его мнению, Рон продолжал  обучение своей строптивой ученицы. Тонкий и умелый манипулятор, наделенный многовековым опытом и природным умом, он вынуждал Энику совершать поступки, выгодные в конечном итоге только ему. Он заставлял ее принимать определенные решения точно так же, как она в свою очередь заставляла окружающих  делать выбор, не делая его.
Роман полагал, что в данном случае цели не важны, какими бы благородными они не были.  Если кто-то  насаждает единственно верный путь огнем и мечом, страхом и безысходностью, это - пиррова победа.
Магистр Урана, понукаемый своим ИЛС, проник в те сферы бытия, где случился некий сбой.  И был инфицирован. Его одержимость – это свидетельство его болезни. Он стал носителем дефектной силы, стихийный хаос стал его второй природой. Возможно, это Де Вейт намеренно  отравила его. А возможно, он сам чего-то не рассчитал.
 
… Вода вскипела. Растворить в чашке коричневый порошок дело одной секунды. Роман позвенел ложечкой в безликой глиняной чашке и пригубил напиток. Он показался ему слишком горьким.
Горьким как неопределенность…
 
Эника исходила из того, что у магистра Урана есть своя логика. И что ее можно вычислить, понять и даже простить. Но Роман думал, что бесполезно и опасно пытаться понять логику смерти и разрушения. Потому что у темной магии нет логики, ее основа – хаос и бессмысленность. В ней нет структуры,  она лишь квинтэссенция протеста.  С ее помощью мрак бунтует против Света.
Есть много философских теорий  (и Роман прочел на досуге несколько подобных книг), с помощью которых люди хотели осознать, как и почему в глубинах мироздания возникают противоположные потоки силы. Чем объяснить, что одни потоки созидательны, а другие деструктивны? Но все эти рассуждения в реальности оказываются бесполезными. Что толку обсуждать причины, из-за которых произошло нечто плохое? Гораздо полезнее понять, как жить в мире, где такое случается ежечасно.
 
Они  с Эникой нашли общий язык практически с первой минуты знакомства. Не было ни бурных сцен, ни всепоглощающей страсти – ничего из того, что Роман привык называть влюбленностью. Однако сильнее, чем прежде он почувствовал себя связанным с ней некой общностью.  Связанным навсегда. До самой смерти.
Он так привык ощущать их единым целым, что даже частые расставания не мешали им быть вместе. И даже когда он узнал,  что на самом деле ее мир – это мир высших архонтов, у него оставалась уверенность, что он постепенно привыкнет к данному факту. Однако он ошибся.
Любовь – это работа для двоих. В совместной жизни оба партнера должны идти навстречу друг другу. Эника же упрямо не желала уступать ни пяди. И от этого удара оправиться Роман уже не смог.  Осознание, что Эника стремится приручить хаос, впуская его с помощью запретных магических приемов в свою душу,  окончательно и бесповоротно обрушило его жизнь.
 
***И Н Т Е Р М  Е Ц Ц О***
 Роман,   полгода назад.
 
Тем утром Эника поднялась засветло и долго работала, уединившись в бывшем кабинете его отца. Он приготовил завтрак и постучал в дверь, украшенную мозаичным витражом.
- Заходи, - крикнула она ему, - я как раз хотела тебе кое-что показать.
Он подошел к столу, где она возилась, подключая к симулятору вторую пару очков.
-  Ты уже получил гостевую визу на Лунную базу? – спросила она.
- На днях все решится, - ответил Скучаев.
- И ты по-прежнему горишь желанием идти к зоне-икс?
- Эта работа ничем не хуже другой.  Если есть шанс спасти хотя бы одного человека,  любой риск  оправдан.
- Я просматривала ситуацию, и мне не нравится там кое-что. Я никак не пойму, в чем дело, - Эника протянула ему активированный комплект перчаток и  маску, - может, ты  поможешь? Так сказать, свежий  взгляд со стороны.
- Что я увижу? – спросил Роман, надевая маску.
- Это посекундное воспроизведение трагедии на «Аиуи». Пожалуй, самое точное, из всего, что мне удалось рассчитать. Но там есть нечто, что меня сильно смущает. Готов? – и она запустила программу симуляции.
 
Похожий на серебряную ромашку «Аиуи» мирно висит в космическом пространстве.  На самом деле  скорость его перемещения высока, но  о том, что он движется можно судить лишь по специфическому танцу габаритных огней. Вдруг пространство впереди начинает вспухать. Сначала появляются прозрачные волны, собирающие далекие звезды в складки. Что-то невидимое глазу порождает искажения. Огни «Аиуи» резко гаснут все разом, потом меняют  последовательность вспышек.  Планетолет пытается тормозить, но инерция несет его прямо в эргосферу. Корабль  влетает в нее, чудовищные силы начинают мять его и крутить,  несущие конструкции не выдерживают давления, и «Аиуи» рвется на части.
Картина резко меняется, теперь симуляция показывает происходящее изнутри. Но это  выглядит еще чудовищнее.  В задымленных недрах планетолета мечутся испуганные люди, мир погружается в хаос и уносится к истокам мироздания, переплетая жизнь и смерть. В этом спутанном клубке красок и линий нет и следа причинности. Время не просто остановилось, оно никогда и не существовало.
Однако Роман буквально физически ощущает чужое  присутствие. Он отстранен, холоден и безэмоционален. Перед ним отступают парсеки и эоны. Разум глядит на человеческие существа, гибнущие в завихрениях волверт, и  нельзя сопротивляться его гипнотическому взгляду.
Кто он – мираж или откровение?




Роман снял с себя очки и перчатки и наткнулся на вопросительный взгляд Эники. Он испугал его не меньше, потому что   в нем тоже не было ни тепла, ни сострадания – одно любопытство.
- Ну, что ты думаешь?
- Каковы бы ни были эти силы, они  зло в чистом виде, - честно ответил Роман. – Данные технологии не по зубам даже  Ареопагу. Я бы на твоем месте не связывался с ними вообще.
- Почему?  Если грамотно контролировать  силу, она выведет человечество за пределы привычного мира. Это путь  по ту сторону бытия. Сам по себе он  ни добро и ни зло.  Полярность ему в состоянии придать лишь люди. Но и они поддаются контролю.
- Знаешь, Эн, - сказал Роман, - я не уверен, что люди зададут ему правильную полярность даже под контролем Ареопага. Это во-первых. А во-вторых,  если  учесть, что наш континуум ограничен временем, которое идет в одном  направлении, то все, что выбивается из его течения – это  ошибка. Дефект, который разрушает основы. Его нельзя приручить. Им нельзя управлять.
Эника фыркнула.
-  Любая аномалия может быть исследована и укрощена.
- Тогда скажи, что тебя  смущает в этой симуляции? Ты же  чувствуешь неладное, сама говорила.
- Меня смущает, что эти силы все же были кем-то управляемы, - сказала Эника.- Ты  видел: это такая мощь, что потребуется нереальное количество энергии, чтобы ее обуздать. Расчеты показывают, что темпограссор возник слишком близко к Земле, и он был слишком огромен.  И если бы не таинственный некто, окончательно превративший кокон в маятник, эта пучина поглотила бы не только «Аиуи», но и половину Солнечной системы.  Я считала, что часть работы могла бы произвести Кетлин и Стелла. Но у нее была только третья категория, а у ее нерожденной сестры  отсутствовал опыт. Сомнительно также, чтобы девочки понимали, как именно им следует действовать, чтобы раскрутить воронку в обратную сторону. Более того,  силы их ИЛС, ни суммарная совокупность сил всех фелицитологов на борту не в состоянии были компенсировать гравитационные искажения от последовавшего всплеска. Поэтому я ищу неучтенный фактор. У меня есть предположение, но я по-прежнему сомневаюсь, достаточно ли оно безумное, чтобы быть истиной. Ведь тот, кого я подозреваю, абсолютно не похож на всемогущего укротителя стихий.
- А ты не думаешь, что разбуженная темная сила сама обладала  каким-то нечеловеческим разумом и  могла просто отступить?
Эника с сомнением покачала головой:
- Это всего лишь плохо изученное физическое явление.  Согласна, что оно подчинилось воле кого-то со стороны, но вне всяких сомнений это был человек. А вот то,  на что ты намекаешь,  похоже на страшного демона из  сказки.
- Люди, увлекаемые  любопытством, способны  создать монстра пострашнее сказочного, - напомнил Роман.    
- Так что же? По-моему, это лишний аргумент для того, чтобы изучить его и загнать в рамки. То, что сделано однажды, может повториться.  
- Но стоит ли вообще его трогать?
- А у нас есть иной выход? – воскликнула Эника. – «Хромой маятник» всего лишь отсрочка.  Через два года темпограссор вынырнет из небытия на тех же самых позициях и будет грозить теми же самыми бедами. Думаешь, Рон  лучше меня знает, как его остановить? Он тоже в ужасе от неизбежности происходящего.  И то, что он пытается затыкать хранителями разверзшуюся пасть, не более, чем  жест отчаяния.
- Тогда почему вы с  Роном враждуете, а не объединяетесь перед лицом смертельной опасности?
- Потому что наш союз невозможен. У нас не только разные цели, но и разные методы. Ром, пойми, - она взяла его за руку и заглянула в глаза, - все раздоры и разночтения будут неважны, если мы не остановим «маятник».  Рону известен способ,  как  его стабилизировать.  Но это плохой вариант, требующий жертв и не дающий гарантий. В лучшем случае, он позволит выиграть еще несколько лет. К тому же я не желаю это делать ценой твоей смерти. Должен быть иной выход.
Он обнял ее, ощущая, как бьются  в унисон их сердца.
-  Если это  поможет найти необходимое время, то…. Это даже не самый худший выбор.  Спешка может погубить все.
Эника отстранилась.
- Я успею,  - сказала она, -  я должна успеть.
 
 
***
По прозрачному небу величественно плыл раскаленный диск солнца. В воздухе уже разливалось предчувствие аномальной для этих мест адской жары. Освежающие кожу порывы ветерка все чаще сменялись острыми солнечными укусами. Только безумцы могли себе сейчас позволить бесцельные прогулки по открытым солнечной радиации дорогам поселка.
Быстрыми шагами Роман двигался по направлению к третьей улице. Безрукавка на спине и груди уже успела пропитаться потом, и сильно хотелось пить. Поэтому Роман был удивлен, замечая то тут, то там небольшие группки космодромных рабочих, переговаривающихся в полголоса.
- Скучаев!
Окрик заставил его оглянуться и замедлить шаг. От одной из групп к нему направлялся Селем Скулашов.  В светлых шортах, шлепанцах на босу ногу и пижонских солнечных очках он  внешне производил впечатление сынка миллионера, скучающего на средиземноморском пляже. Однако  при этом от него веяло такой сосредоточенностью и здоровой злостью, что Роман непроизвольно напрягся.
-  Мне поручили передать тебе привет и наилучшие пожелания.
- Кто? – уточнил Роман.
- Она, конечно, - Селем  сдвинул на затылок свои очки.
- Почему через тебя?
- Потому что Эника еще ночью уехала из поселка по важному делу.
- Она мне не говорила.
- И не только об этом. Ты в курсе, что она методично и сознательно травит себя некоей гадостью?
 –  Что еще за гадость? – недоуменно спросил Роман. -   Зачем?
- Прячется, - Селем  оценивающе разглядывал его, - от кого именно не скажу. Тебе, наверное, видней.
- Что за чушь? Зачем травить себя, чтобы спрятаться?
- Про антипатин слыхал? Запатентованное Ареопагом средство борьбы с телепатами.
Роман помрачнел.
- И давно?
- Неделю точно. Я одного не понимаю, ты серьезно  этого  не видишь или тебе уже безразлично стало?
- Конечно, нет!– рассердился Скучаев. – Но ты-то почему ей это позволил?
-  Знаешь, старик, я тут последний человек, которого она слушает. Я пробовал – бесполезно.  
- Почему мне ничего не сказал?
- Надеялся, что и без моего вмешательства ты ей мозги вправишь.  Она  из-за этого зелья стала плохо соображать. У нас назревают неприятности, а она в овощ вот-вот превратиться.
- Так почему ты только сейчас об этом говоришь?! Ты  утверждал, что ни один волос с ее головы…
- Так и есть, -  сказал Селем спокойно, - я за нее горло любому перегрызу.  Но, к сожалению,  она меня и в грош не ставит. Я подумал, может, хоть тебя послушает.
- Где она?
- В Бразильянской сельве. У того архонта, кто и придумал антипатин. Вот, я тебе номер записал на бумажке: Центр психургических исследований  магистра Селены.  Этого типа зовут Альваро.  Представишься, скажешь, что из Земного. Постарайся только быть убедительным, а то он ее  к тебе  не подпустит. Придумай какую-нибудь неотложную причину.
- Не учи ученого, - ответил Скучаев и после небольшой паузы добавил: - Спасибо.
- Не за что. Если ты ее переубедишь,  буду вечным твоим должником!
Роман лишь махнул рукой в знак, что все понял.

 
***И Н Т Е Р М Е Ц Ц О***
Селем, 2 года назад
 
Селем вышел из Растопырки около шести вечера, постоял на широком  крыльце, зябко ежась на пронизывающем ветру и засунув руки поглубже в карманы.  Снег прекратился, небо развиднелось, и  постепенно стали проявляться яркие  точки  звезд. Полюбовавшись на них немного, он легко сбежал на расчищенную, но уже схваченную крепчающим   к ночи морозцем площадь. До его скромного одноэтажного домика было от силы две минуты ходу.
У крыльца его дожидался контейнер службы Доставки с заказанными утром продуктами  и другими необходимыми вещами. Он подхватил его двумя руками и боком толкнул входную дверь, которую никогда не запирал.
Распаковывая на тесной кухоньке пакеты с едой, он уже предвкушал незатейливый, но питательный холостяцкий  ужин, когда его прервал громкий стук в дверь.
- Открыто! – крикнул Селем, выглядывая в коридор.
Входная дверь хлопнула, и внутрь ворвалась струя холодного чистого воздуха.
- Привет, - сказал Роман Скучаев, перешагивая через порог, отделяющий прихожую от коридора.
- Привет, - ответил Селем настороженно.
- Я заходил в Растопырку, но ты уже ушел. Разминулись буквально на минуту.
- Ладно,  - Скулашов  вернулся  к стоявшему на столе контейнеру. - Раздевайся, проходи, могу даже ужином угостить, если подождешь и не будешь слишком привередничать.
- Да нет, спасибо. Я по поводу дома.
- Какого дома? – спросил он, укладывая продукты в холодильник по одному ему понятной схеме.
- У меня тут дом, в Земном. Я недавно пролетал, вижу – стоит целый, и никто в нем не живет.
- Ага, - Селем кивнул, - уточни, это который из?
-  Вторая улица, седьмое домовладение от центральной площади. Старый,  черный, с тремя окнами по фасаду. Совсем рядом.
- Да, есть такой.
- Я документы принес, - Роман полез за пазуху.
- Да зачем мне твои документы! Я тебе и так верю. Только к чему ты ее купил, эту развалюху?
- Я не покупал, я в нем родился. Это дом моего отца. Он служил на здешней космоточке. Давно, до реконструкции.
- Упс, - Селем распрямил спину и замер.- Занятное дело. Если мне не изменяет память,  дом записан на кого-то по фамилии Коржицкий.
- Я ношу фамилию матери, - спокойно пояснил Роман и опять сунул руку во внутренний нагрудный карман, - вот документы, о которых я говорил. Они доказывают, что Леонид Коржицкий мой отец.
- А где твой отец сейчас?
- Он умер много лет назад.
- Сожалею, - Селем окинул взглядом внушительную  пачку, что протянул ему Скучаев, но  брать не стал. - Спрячь.  Все равно мне их считывать сейчас недосуг. Поясни лучше, что ты с  наследством делать планируешь.
- Хочу  туда переехать из казармы.
- Зачем?
- Жить в нем стану.
- Прежде, чем в нем жить, его надо хорошенько отремонтировать и перестроить.
- Так я за этим к тебе и пришел. Возьмешься?
- Здрасте, приехали!  Старик, ты не заметил – на дворе зима. Кто ж стройку зимой затевает? Ты здесь с июля, неужели пораньше не мог спохватиться?
- Раньше нужды не было.
Селем шумно сдул упавшую на глаза волнистую прядь и как-то резко насупился, закаменел лицом.
- Нужда, значит. Вот как…
- Так что, поможешь? Я сам часто в отъезде, а затягивать не хотелось бы. Средства у меня есть.
- Сроки какие? – сумрачно поинтересовался Скулашов.
Скучаев пожал плечами:
- Как всегда: чем раньше, тем лучше.
Селем, прищурившись, посмотрел в темное окно, потом на недоразобранный контейнер.
- Ладно, пошли, взглянем на твою халупу, пока совсем не подморозило.
 
Калитка, ведущая во двор двухэтажной широкой избы, вмерзла в небольшой сугроб. Пришлось сначала разгребать подвернувшейся жердиной снег, а потом  дружно тянуть на себя, пока калитка не сдвинулась с места, открыв достаточно широкую щель. Дорожку на заброшенном участке тоже, понятно, никто не чистил.
- Забор твой прошлой осенью упал, я его заново ставил, - пояснял Селем, пока они пробирались к крыльцу сквозь нетореную целину, - колодец на задах засыпал, а то кто ненароком свалится еще, присмотра ж никакого.  В поселке у всех давно централизованный водопровод, канализация и прочие  блага. Тут, в углу, еще сарай стоял, я его снес, потому что он совершенно сгнил и завалился на бок. Да и вообще, вид портил. Но больше я ничего не трогал.
- Не сарай, а баня тут стояла, - отозвался Скучаев, - но я без претензий, правильно  сделал.  Все работы потом в смету включи, я оплачу.
- Ключи давай! – Селем, не глядя, протянул руку ладонью вверх.
- У меня нет, - сказал Скучаев. – Подожди, я поищу.
Он оттер Скулашова широким плечом и пошарил  за косяком. Потом принялся ощупывать ближайшую оконную раму, потоптался на узком крылечке…
- Тоже мне, домовладелец! – фыркнул Селем. – Что там за замок – электронный?
- Нет, механический, совсем старый.
- Пусти, - Селем поднялся на крыльцо, присел на корточки и огладил пальцем извилистую замочную скважину. – Последи за улицей, не хочу, чтобы меня видели, а то потом замучаешься объяснения  давать.
- Ломать станешь?
- Вот еще, - буркнул он, растирая ладони и плотно прижимая правую к замку, - заржавел, зараза…
Внутри замка что-то противно заскрежетало. Селем толкнул дверь плечом, и та послушно скрипнула на несмазанных петлях.
- Прошу!
- Круто, - сказал Роман, поднимаясь по ступеням в дом, - где научился?
- Секрет.
- А не боишься, что я тебя в чужой дом привел? Документы же ты так и не просканировал.
- Я ничего не боюсь, - Селем безуспешно пощелкал выключателем. -  Где у тебя генератор?
- Не помню. В кладовке за кухней, кажется.  Но сомневаюсь, что там были атомные батареи.
- А фонарик ты захватил?
Роман ухмыльнулся:
- А ты?
- Ладно, семь бед – один ответ, - и Скулашов  приглушенно щелкнул пальцами.
Над их головами вспыхнул яркий  сгусток света, отбросивший повсюду контрастные тени.
- А ты в  самом деле крут, - даже с некоторым  восхищением констатировал Скучаев, - запрещенными приемами балуешься и ничего не боишься. Или ты тоже элита, которой наплевать на правила для всех?
- Я не элита, - откликнулся Селем, - я сам по себе.
- Какая у тебя категория?
- Никакой.
- Серьезно? – Роман был искренне удивлен. – Но ты же первый помощник Эники Келнер!
- И что с того?
- Она  архонт. Не верю, что она рискнула иметь дело с уклонистом.
- Вот ты, старик, сдашь меня властям?
- Нет, - ответил Скучав без колебаний, - я не стукач. И в твои дела лезть не собираюсь.
- А почему она должна быть хуже?
- Я не о том, кто хуже или лучше. Просто не понимаю, что общего может быть у людей, стоящих на таких разных идеологических позициях. Вы  работаете совместно, доверяете друг другу.  И при этом  умудряетесь не ссориться из-за методов ведения дел. Мне всегда казалось, что так не бывает.
- В жизни всегда есть место исключениям, - философски заметил Скулашов. И поинтересовался бесцветно: - Это она тебя ко мне прислала – на счет ремонта?
- Да, но я не знал, что Эн тебя не предупредила, - Роман скупо улыбнулся. – И ничего не сказала о нас.
- Мы деловые партнеры и личную жизнь не обсуждаем.
- Да, Эн говорила тоже самое, но я не поверил. Я видел, как ты на нее смотришь.
- Однако тебя это не смутило.
- Нет. Но сильно захотелось расставить все точки над и.
Селем отвернулся.
- Понимаю.  Между нами никогда ничего не было. А теперь уж и не будет. Если она в самом деле выбрала тебя, я не стану помехой.
- Я люблю ее, - просто сказал Роман, - с первого дня, как увидел.
- А в ней ты уверен?
- А как ты думаешь, зачем мне этот дом?
- Что ж, - Скулашов отвернулся, - тогда  совет вам, да любовь.
Он пошел по дому, оглядывая потолок, стены и скудную обстановку.
- В целом, хибара выглядит вполне прилично. Стены сухие, пол ровный, протечек нет, плесени тоже. Рамы можно поменять, двери немного рассохлись… а так, уборку хорошую сделать, и можно  жить.  Правда, есть  две вещи достаточно трудоемкие: проводку переделать и водопровод провести. Это до весны никак не отложишь.
- Сколько времени все займет?
- Как пойдет. Сам понимаешь, своих друзей, пусть и архонтов, я в доме с удобствами во дворе не поселю. Передай Эн, что, возможно, к новому году и управлюсь.
- Передам. Спасибо, - Роман протянул ему руку.
Селем посмотрел на нее, перевел взгляд на  лицо Скучаева и все-таки ответил на рукопожатие.
- Только учти, старик,  - сказал он, - лишь при одном условии мы с тобой не станем врагами.
- Знаю. Я сделаю все, чтобы она была счастлива.
- Ты пообещал!
- Так и будет, - заверил Скучаев.
 
Домой Скулашову идти расхотелось. Как только он представил себе свою одинокую  кухню и разогретое блюдо на ужин, так на душе сделалось тоскливо, хоть вой. Поэтому он дошел до площади Звезды и завернул на соседнюю улицу, где располагался круглосуточный бар. Время было совсем не позднее, и зал был полон посетителей. Селем замер недалеко от входа, выискивая знакомые лица. Напиваться в одиночку ему сегодня совершенно не улыбалось.
- Лем, иди к нам!
Он оглянулся. Ему махали из-за крайнего столика у окна. Три девушки, два парня – все служащие космоточки, вполне подходящее окружение на этот вечер. Селем согласно кивнул им и поймал пробегающего мимо официанта:
- Сергей, для начала бутылку коньяка, шампанское для дам и какую-нибудь закусь вон за тот столик!
Потом не спеша снял куртку и пристроил на забитую вешалку у входа.
- Привет честной компании, - произнес он, присаживаясь на свободное место.
- Привет, Лем, как поживаешь?
- Лучше не бывает.
Официант принес заказанное шампанское и пару тарелок с нарезкой и фруктами.
- Ого, гуляем по полной? – оживились за столом.
- Что празднуем? – спросила миловидная девица с рыжими конопушками на светлом лице.
Селем заглянул в  светло-серые глаза, полные симпатии и затаенного восхищения. «Ира» - всплыло ее имя.
Почему бы и нет, подумал он и улыбнулся ей ласково и беспечно:
- Начало моей новой жизни, конечно!
 
 
_________________

Нат, не хватает вот того, что ты сказала) Раньше не надо все раскрывать. Пусть будет постепенно. Иначе нарушится баланс сюжета и истории. Я сама не любитель когда вся инфа вываливается сразу. Я подожду) Просто мир у тебя сложный. Его сразу не охватишь)
читать приду вечером)
___________________________________

Лен, привет!
нет ничего постоянного. В том числе и в композиции. Можно переставить главы местами - если будет необходимость. Если что-то ДЕЙСТВИТЕЛЬНО тяготит или вызывает вопросы, пиши об этом. я буду думать.
а потом, после всего, мы еще раз к этом вернемся.))
все это - черновики. ты знаешь)
Жду твоих умных и бесценных замечаний - как всегда с нетерпением
_________________

Наташ, спасибо за продолжение.
Роман показал себя с неожиданной стороны. Могла раньше не прочувствовать, конечно, но здесь его рассуждения о добре и зле вызвали неожиданное к нему уважение. Если в прошлой главе были намеки на то, что Селем придерживается буддистского взгляда на жизнь (учение о пустоте и другое), то сейчас размышления Романа явственно отдают христианством. Не боишься пускаться в такие сакральные материи? ))
Последнее интермеццо (кстати, откуда такок музыкальное словечко?) тронуло душу какой-то тоскливой обреченностью. Бедный Селем! Лью слезы по его печальной судьбе... Почему он не уехал из поселка? Я бы сбежала.

Присоединюсь к предыдущему комментатору по поводу размышлений Романа. Но не считаю рассуждения Романа чем-то сакральным. Человечество сколько существует - столько и рассуждает о добре и зле, о порядке и хаосе. О любви. Каждый волен рассуждать, а автор - может сталкивать те или иные взгляды, тем самым заставляя читателя рефлексировать и решать, на какой позиции ему лучше находиться. Книга - это ролевая игра, где читатель примеряет на себя все роли, но выбирает ту, которая наиболее близка.
Мысль о том, что магистр Урана инфицирован хаосом, мне понравилась до жути! Это придает магистру некий мрачноватый оттенок, его действия воспринимаются отныне, как неизбежная стихийная сила - не хорошая, не плохая, ведь не бывает хорошим или плохим ураган или цунами. Это просто случается и этому нельзя противостоять - только надеяться, что на этот раз "пронесет".
Разумность темной силы - мысль не менее впечатляющая, чем предыдущая, мной отмеченная. Есть ли у урагана или цунами разум? а у хаоса?
Теперь Эника конкретно называет нависшую над всеми угрозу и объясняет действия Рона.
А вот беседа Романа и Селема, а также последнее интермеццо как-то неприятно удивили... Не в том плане, что плохо написано или нелогично. Не в этом дело. Дело скорее в отношении всех к Энике. Она тут, как нигде более, кажется неживым существом, неким артефактом, аналогом Кольца Всевластья - которым очень хочется владеть, за него можно сражаться, огорчаться, когда сокровище достается не тебе. Весь мир вообще крутится вокруг одной-единственной женщины. И прочее не имеет значения. По тексту ранее не припомню, чтобы было описано отношение самой Энике к чувствам других - к чувствам Романа, к Селему... Чувств как таковых - нет. Эника действительно только инструмент, и ее отчуждение и нечеловечность иногда шокирует до неприятия - но лишь потому, что она слишком чужда человеку. Мы всегда боимся или отрицаем то, чем понять не в состоянии. Не знаю, правда, какой реакции ты добивалась, но мое восприятие на текущий момент таково) Интересно, произойдут ли с Эникой перемены?
спасибо за яркую и размышлятельную главу! О действиях героев не пишу - мне показалось, главное здесь - мысли и причины, побуждающие к определенным действиям.
___________________________________

Катя, спасибо за отзыв.


На самом деле я не стремлюсь погрузиться так глубоко в эту тему. Это просто рассуждения человека, воспитанного в тех или иных традициях. Здесь не планируются ни религиозных споров, ни противопоставления мировоззренческих точек зрения. мы все зависим от среды, от воспитания, от мнения тех, кого считаем авторитетами. Если мне удастся передать разные взгляды на одну и ту же проблему в том числе через призму веры, то это будет отличным результатом.

а почему нет? Интермеццо - это тема, не связанная с предыдущей. Вставка.
Хотя лично для меня эти сцены действительно связаны, скорей, не с музыкой, а со зрительными вспышками-воспоминаниями. В но в живописи, вроде, таких понятий нет - или есть?
------------------------
Лена , большое и горячее спасибо за такой подробный комментарий: с размышлениями и впечатлениями! Для меня твои отзывы всегда важны, ты чуткий и внимательный читатель, о котором только можно мечтать.

Замечательно сказано! подписываюсь под каждым словом.

Спасибо. Я абсолютно не умею создавать злодеев. Все время исхожу из того, что у всякого своя правда. Может, и есть откровенные садисты и извращенцы, но они не интересны как личности.
с магистром Урана, поскольку он, как и главная героиня, не столько человек, сколько физический носитель некой Силы, все одновременно и сложней, и проще. Сложней, потому что его все равно хочется понять, объяснить, прикоснуться к его чувствам, которых не существует. А проще - потому что его, как игрока за враждебную команду, можно просто обозначить. Без подробной детализации. В нем нет и не будет ничего нового, чего бы мы не могли увидеть в Энике или Альваро.


Чувства и личные переживания для Эники на тот момент - это нечто неважное, несущественное. В глубине души, где-то в самом темном и дальнем углу, я в этом уверена на все сто, она прячет то, что ей по настоящему дорого. Но ведет она себя так, как требует от нее идея, которой она вынужденно служит. Именно она - идея, желанная цель - стоит на первом месте. Все прочее - помеха.
И Роман, и Селем, и Вячеслав - это всего лишь три важных для дела объекта из ее медальона. К каждому из них она что-то испытывает (в большей или меньшей степени), но не имеет права (как она считает) это выражать в открытую. Она играет для всех ту роль, которая заставит ее партнера поступать нужным ей образом. Она может быть доброй, милой или холодной и жестокой, но все это - маски.
В следующей главе я наконец-то дам ей слово. И если она, заговорив, так и останется после этого непонятной и пугающей диковинкой - то я готова ловить в свой адрес и тапки, и помидоры, и тухлые яйца.

------------------------
Ниже - вторая часть главы З.
_________________

 » Глава З (часть 2)

(продолжение)
***
Селем, уже в неком подобии рабочего костюма, проворно взбежал на второй этаж Растопырки и толкнулся в кабинет Перевалова.
- Ага, явился, - встретил тот его, - это ведь ты вчера грузовики встречал?
- Я и  грузить  помогал, - не стал отпираться Скулашов.
- А что за живописную кучку головешек  я созерцал сегодня утром возле памятника?
 - Остатки, Палыч. Машины не резиновые. Сегодня вечером или завтра зайдут на второй круг. Не беспокойся, все уберем. Ты проект-то уже выбрал?
- В процессе, - Вячеслав кивнул на экран компьютера, - к сожалению, мы очень ограничены в средствах. Поэтому те, что мне нравятся, мы не потянем. А те что потянем…
- Можно взглянуть?
-  Разумеется.  
Селем без колебаний  уселся на ближайший стул и подтянул к себе трехмерный монитор-излучатель.
- Кстати, Лем, не  объяснишь, что за митинг ты устроил под нашими окнами?
- Это ты этих ребят имеешь в виду? – спросил Селем, кивая на улицу, - так это не я, это они сами, по собственной инициативе. У нас тут сегодня забастовка.
- Чего? -  в зеленых глаза Вячеслава заплясали подозрительные искорки.
- Чес-слово. Никто не работает, кроме нас с тобой. Даже бар закрыт, дабы  у бастующих не возникло соблазнов.
- В честь какого же праздника?
 - В честь самодурства господина Келнера.  Ребята считают, что его безответственные заявления  грозят им потерей работы и финансового благополучия.
- Так, - Перевалов посерьезнел и прислонился к краю стола, - рассказывай!
- По пунктам? – зачем-то уточнил Селем, придирчиво разглядывая архитектурные изыски очередного фасада.
- Можно и по пунктам.
- Тогда первое. Несколько лет назад Уильям Келнер, отставной капитан второго ранга прибыл к нам по доброй воле спасать хиреющую грузовую космоточку. Спас. За что все местные благодарны ему по гроб жизни. Вновь пошли заказы, да не от кого-то там, а от самого крупного  транснационального концерна «Конкет Дэспас». Они нам деньги, а мы им, значит,  запуски и никаких вопросов.
Селем замолчал и ткнул пальцем в  чертеж:
- Вот, по-моему, то, что надо!
- Да, - согласился Перевалов, - мне тоже понравился.
 - Ну-ка, и  во сколько этот домишко нам обойдется?
 - Во все наши деньги, - вздохнул Вячеслав. – Так что там с Уилом?
- Пункт второй, - провозгласил Селем. – «Конкет Дэспас» с тех пор разрослась, разбогатела  пуще прежнего и начала ворочать проектами, один круче другого. Ее последнее детище – поселение в Астероидном поясе.
- Проект Микосяна «Общее дело», - кивнул Вячеслав.
- Он самый. Кто-то считает его фантастическим прорывом в будущее. А кое-кто – напрасной тратой средств. Уил Келнер принадлежит, увы, к последним. Однако до сего дня крепился и особо против «Конкет» не возникал.
- А что изменилось сегодня?
-  Не понятно, - ответил Селем, - это всех и бесит. Каждый человек имеет право на собственное мнение. Но когда от твоего мнения зависят другие, надо высказывать его  весьма осторожно. Келнер эту осторожность задвинул куда подальше. Сегодня он вылетел на расширенное заседание Концерна с самоубийственным намерением разругаться там со всеми в пух и прах.
- Но отчего? – изумился Перевалов, - чем ему так не угодили  колонисты и Микосян?
- Колонисты ни при чем, - сказал Скулашов, - Уил едет ругаться из-за спасательной экспедиции к «Аиуи». Это такой маленький довесочек к  «Общему делу». Первая звездная, как ее величают, хотя звезды тут и близко не стояли, должна отбуксировать к зоне-икс модуль.  На заседании Келнер планирует выступить с речью  о несостоятельности  гипотезы «о хромом маятнике» и о том, что спасать на самом деле на «Аиуи» некого. И если эта обличительная речь произведет впечатление, то наша космоточка враз лишится всех заказов. Ведь, мы преимущественно работаем именно с «довеском» к Первой звездной. Нет спасательной миссии –  у нас нет работы.
- М-да, - Вячеслав взъерошил волосы, - непонятный демарш. Я слышал, Уил сделал много для того, чтобы спасательная миссия состоялась. Почему он передумал?
- Сон плохой приснился, - хмыкнул Селем, - Келнер не похож на злодея из комиксов, но он знает об «Аиуи» не понаслышке и настроен весьма решительно. Парни опасаются, что  магнаты к нему прислушаются. Вот они и забросили сегодня свои обязанности в знак протеста. А если  «Конкет» действительно отыграет назад, то могут устроить и еще чего похуже. Поджечь что-нибудь,  к примеру. Да, Палыч, и такое на улице звучало. Они жаждут довести до общественности мысль, что Уил  не является выразителем всеобщей точки зрения. Что с ним тут вообще никто не согласен.
- Черт знает что такое! – вспылил Перевалов. – Мало им было одного пожара?  А Эника куда смотрит?
- А ее нет, она тоже  в отъезде, - ответил Селем. – К тому же она считает  глупостью заявления, которые делает ее брат. И обычно я ей верю. Она просчитывает каждую партию  «Конкет» на  сто ходов вперед.
- Но я улавливаю в твоем голосе ноту сомнения, - заметил Вячеслав. – Ты опасаешься, что Эника может и ошибаться?
- Еще три дня назад я бы ответил, что Эника в принципе никогда не ошибается, - проговорил Скулашов, - но сегодня я уж и  не знаю. В последние дни она несколько, как бы сказать, не в себе.
- Звучит пугающе: архонт и не в себе. Что-то случилось?
 - Да не, - Селем отмахнулся, - просто  устала, наверное. Много работала, много  размышляла о высоких материях.  Но поскольку она человек ответственный, то приняла решение недельку отдохнуть в  санатории, вдали от проблем и приставучих клиентов. Очень не вовремя, правда…
- А по-моему, ты темнишь, - сказал Вячеслав.
- Я? Да никогда!
- Куда уехала Эника?
-  Понятия не имею!
- А вот здесь ты точно врешь, - констатировал Вячеслав. – Я заметил, что когда ты говоришь неправду, то начинаешь теребить мочку левого уха. Вот прямо как сейчас.
-  Спасибо, что предупредил: в покер я с тобой играть не сяду.
- И хорошо сделаешь. Азартные игры это зло. Так, где Эника, Лем?
- А какая тебе разница,  где она? – полюбопытствовал Селем. – Ты настойчив, как шпион вражеского государства.
-  У меня есть вопросы, которые я хотел бы с ней обсудить. Ты, кстати,  сообщил ей, что я просил о личной встрече?
 - Если честно, запамятовал. Прости..
- А я на тебя рассчитывал. Вчера я сам пытался до нее дозвониться, но  ее номер постоянно недоступен. У меня вообще складывается впечатление, что вокруг происходит что-то  странное. И Эника к этому причастна.
- Ну, здесь ты недалек от истины, - пробормотал Селем.
- Но вот чего я никак понять не могу, - продолжил Вячеслав, - так это твою роль во всем этом.
- Поверь,  она весьма скромна.
- Извини, но не поверю. Ты  в курсе всего, что происходит в поселке, а может и не только в поселке. Но при этом постоянно темнишь, юлишь и скрываешь правду. Так что не известно, кто из нас двоих тут шпион.
- Что ты ко мне прицепился? -  недовольно спросил Селем, - Я к тебе со всей душой, со всем уважением…
-  Я хочу поговорить с Эникой, - твердо сказал Вячеслав. – Немедленно. Если ты мне не поможешь, я  обращусь к другому.  Тот космодесантник, Роман Скучаев, если не ошибаюсь, он, ведь, еще в Земном?
-  Оставь Скучаева в покое.
- Отчего же? – возразил Перевалов. – Если ты не знаешь, как связаться с Эникой, то он наверняка знает.
- Ну, ты точно шпион! Ладно, - Селем решился, - я скажу тебе номер санатория, где она сейчас находится.  Но если тебя на том конце не захотят с ней  связать, я  ни при чем.
- Хорошо, - легко согласился Перевалов.
- Только вот еще проблема, - Селем принял задумчивый вид, - если Эника поймет, что я тебе ее сдал добровольно, она меня в порошок сотрет.
- Если хочешь, скажу ей, что дал волю  грубым порывам и пытал тебя долго и мучительно. Наставил фингалов, вгонял под ногти иголки…
- Ну, можно и без подробностей, - сказал Селем, - все равно она  не поверит. Ты,  знаешь что, ей скажи… Скажи, что скучаешь, что хочешь немедленно ее видеть, и чтобы она быстрее возвращалась.
- Ты сдурел? – Вячеслав был настолько ошарашен, что даже не нашелся, что  еще добавить.
-  Нет, Палыч, я абсолютно серьезно.  Я потом тебе все объясню.
- Это такая маленькая месть за то, что я на тебя давлю?
-  Я, кажется, уже признавался, что не мстителен.
- А как тогда тебя понимать?
- Сейчас главное – вернуть Энику обратно. И чтобы она была в форме. Это единственный выход.  Она должна быть уверена, что кто-то в ней остро нуждается. А для этого ты должен ее удивить, вывести из спячки. Поэтому скажи ей то, что она меньше всего ожидает от тебя услышать.
- Я не буду ей этого говорить! – возмутился Вячеслав.
- Это замечательно,  что не будешь. Но – придется, потому что это единственный шанс вытащить ее оттуда. Ты, может быть, ее последний козырь! 
- Что ты несешь?
-  Давай, быстро садись за стол! Я сам наберу  этот чертов номер,  - Селем подтолкнул Вячеслава к  столу и буквально силой  запихнул в кресло. – Значит, так, - продолжал он, не давая тому опомниться, - на вызов, скорей всего, откликнется такой  смуглый парень с бородкой.  Это Альваро Сантес.  Он тот еще тип. С ним  вообще ни о чем не говори, просто требуй Энику.
- Да что происходит? – Вячеслав попытался отстраниться, но Селем уже набирал на коммуникаторе нужные цифры. – То ты скрываешь ее местоположение, то порешь горячку…
- Все, не отвлекайся, вызов прошел! – Селем отпрянул по ту сторону стола, выходя из радиуса передающего контура. - Упирай на то, что ты должен видеть ее немедленно.
- Почему?!
- Скажи, что тебя волнует наша забастовка. Что ты видел во сне кошмар про взорванный кенотаф!  Ну, ты же горел с ней пообщаться –  так давай,  действуй.
На экране коммуникатора возникло лицо молодого и довольно симпатичного мужчины с длинными волосами, забранными в хвост, и добрыми карими глазами.
- Э-э, - Перевалов растерянно взглянул на Селема. Тот замахал руками. – Здравствуйте…
- Доброе утро, Вячеслав Павлович! – произнес мужчина после едва уловимой  заминки.  – Или что там у вас в Земном - день?
- Да…  Я прошу прощения, но мне бы надо…
- Конечно, - улыбнулся его собеседник, отчего вокруг глаз у него собрались десятки мелких  веселых морщинок, - подождите минутку. Эни! – он  повернул голову. –  Ответишь или нет?
- Ты сможешь! – одними губами произнес Селем и, изобразив воздушное рукопожатие, на цыпочках вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.
Вячеслав выдохнул  и посмотрел на экран:
- Эника?...
 
 
_________________

Спасибо за пояснения!
Да, злодеев пока у тебя в романе не встречается. Но их роль выполняет - судьба? фатум? некая угроза?
Про чувства Эники я помню, ты уже говорила) Про идею и цель - понятно, и в ее положении это нормально)
Продолжение главы проливает свет на экспедицию к Аиуи и проект Конкет. Интриги вокруг этого развернулись не шуточные, но пугает, что в дела замешаны жизни и судьбы обычных людей - просто потому, что они есть в медальоне Эники.
Интересно, скажет ей Вячеслав эти слова?) Хотя мне что-то кажется, что она в курсе, что все по ней скучают, любят и вообще носятся с ней как с расписной торбой
___________________________________

Конечно, не скажет))
он вообще к ней относится с бооольшим недоверием. тем и отличается от прочих.
вовремя подсуетился с просьбой не гипнотизировать его?
_________________

А что, он верит, что дева его послушает?
___________________________________