Аранэум - литературный антиконкурс

Простыни давно сбились. Кровать несмотря на те баснословные кредиты, которые я за нее отвалила, изволила скрипеть. Но нам с…кажется, с Нэдом, (не помню точно его имени), было на это наплевать. Парень, на мое счастье, попался натренированный, и я как раз собиралась слетать к звездам в третий раз, как вдруг высокий противный писк кома сообщил о том, что на мой адрес пришло сообщение. Писк, будь он неладен, сбил весь настрой, и на рекорд мой «атлет» ушел один. Сжав мои ягодицы, он сделал пару-тройку мощных толчков, затем на пару мгновений замер, отчего мышцы на его предплечьях завораживающе вздулись и с громким стоном (я из солидарности хрипловато ему подвывала) кончил. Довольные друг другом (кто-то в большей, кто-то в меньшей степени), мы обессилено растянулись на кровати.

- Ты просто бомба, – шумно выдыхая, отметил мои скромные таланты Нед.
- А ты штурмовой таран.
- И как там твоя крепость?
- В руинах. – Я подцепила пальцем вальяжно возлежащие на прикроватной тумбочке трусики и вяло ими помахала. – Твердыня пала, поверженное воинство выбросило белый флаг.
- Тебе сообщение, – указывая кивком головы на призывно мигающий маячок коммутатора, напомнил мужчина.
- Я думала, ты не заметил.
- Не заметил, как ты из-за него передумала осчастливить меня в третий раз? Черт, да я так возмущен, что готов раздолбать его на хрен и срочно заняться восстановлением справедливости.

Я засмеялась, все же Нед (или Эд?) мне нравился. Силен, смазлив и занятно шутит. Жаль, военный, служит на самом удаленном форпосте Ожерелья, охраняя базу Моррейн в водах Мертвого океана, а значит, пробудет на острове Грез недолго. Скорее всего, несмотря на наш улетный секс мы с ним больше не увидимся. Хотя… мужикам я почему-то нравилась, и иногда некоторые из них даже хотели остаться. Ровно до того момента, когда узнавали, что я служу старшим инспектором в ДВК. Перед этим фактом меркли все мои немногочисленные достоинства: связи, состояние, внешность порно-звезды до атомной эры… Не сказать, что сейчас порно-звезды сильно отличались от прежних, разве что теперь людей среди них не числилось, а аморальное поведение негласно приравнивалось к преступлению против общества. Общество свободных директорий нынче сплошь цивилизованное и высоконравственное. Всю грязную работу за людей делают синтетики. Так что обзавестись ореолом безгрешности не составляет труда. Двадцать пять лет назад, когда андроидные биомеханизмы словно по волшебству обрели суть и свойства живой материи, население Ортакса разделилось на три лагеря: тех, кто счел синтетиков дурным предзнаменованием и ратовал за их уничтожение, тех, кто пришел в восторг и возомнил себя подобием Всеблагого, с правом эксплуатировать свое творение, не слишком то с ним осторожничая, и тех, кто был готов принять синтетиков как равных, но относился к новому виду с изрядной долей настороженности, так как никто не знал, что он них можно ожидать в дальнейшем. Лично мне синтетики нравились больше, чем люди, среди их расы почти полностью отсутствовало такое явление, как снобизм. Да и откуда ему взяться, если жизни тебе отведено не более тридцати лет, и это притом, что тридцатка – срок, отпущенный далеко не каждому АБМ. Тут волей-неволей научишься беречь то немногое, что имеешь, не тратя время и силы на бесплодную неприязнь да высокомерие. Первым синтетикам вообще не повезло более прочих, их ограничительный код сработал на втором году их нелегкой жизни, причем произошло это неожиданно для всех. Как выяснилось, код выставляли произвольно, сначала не вполне понимая, что на свет появилась жизнеспособная новая раса и, стараясь тем самым обезопасить себя, а потом, попросту забыв о нем. Тогда погибли не все АБМ, но многие. Это посеяло в их рядах страх, однажды, вот так, ни с того ни с сего просто перестать существовать. Людям подобная фобия пришлась кстати. Тем, кто боится, легче управлять. Срок эксплуатации АБМ, разумеется, увеличили, объявив, что за добросовестное служение нуждам директорий ограничительный код может быть отменен. Так, среди синтетиков появились первые Вестники.

Я игриво оттолкнула успевшего добраться до моей груди, любовника и покинув кровать, активировала сообщение.
- Что такое, детка? – спросил Нед/Эд, заметив, что я нахмурилась. Подумать только, какое сокровище залетело ко мне в постель! К списку вышеозвученных достоинств прибавилась еще и заботливость.
- Ничего существенного, малыш. Дела служебные.
Тут я, конечно, соврала, первое для меня официальное заседание в составе членов Протектората ни при каких обстоятельствах нельзя было назвать несущественным. Однако, для Неда/Эда эта информация явно была лишней.

Заседание намечалось на два часа по полудни, по крайней мере так написала Шайен Рейгард, одна из старейшин Протектората (по моим данным, вполне способная устроить маленькую комедию абсурда из этих помпезных посиделок). До Паучьего острова на специальном экранере час пути, сейчас одиннадцать, значит, еще есть время принять душ, позавтракать и нарядиться. Интересно, куда я засунула то леопардовое платье с вырезом «да-да-ты-не-ошибся-у-меня-полный-четвертый»? Свое первое явление сильным мира сего следовало обставить с надлежащим шиком.
Нед/Эд времени даром не терял. Смекнув, что продолжить таран приглянувшейся крепости ему сегодня уже вряд ли удастся, он быстренько (есть у военных это полезное качество) натянул на себя одежду и поспешил на выход.

- Пока, детка, ты лучше всех. – Он наклонился, касаясь моих губ легким дразнящим поцелуем.
- Пока, Нед, – немного захмелев от ласки, неосмотрительно прошептала я.
- Тед, меня зовут Тед, – с нажимом поправил он.
- Ах, да, с тобой я малость глупею, – костеря себя за глупость, выкрутилась я и, обняв его за шею, промурлыкала: - Как будешь на острове в следующий раз, сообщи.

На этой оптимистичной ноте мы к взаимному облегчению расстались.

Десятью минутами спустя, покинув душ, я вся распаренная и благоухающая дивным ароматом растительного геля для душа под названием «Лайм и Страсть», вошла в кухню. Утро после ночи высококлассного секса наполнено приятной усталостью и уверенностью в том, что жизнь прекрасна! Я заварила сушенные лепестки тинча и, блаженствуя, сделала первый бодрящий глоток.
- Черт, черт, черт! – зашипела я от боли, когда горячий напиток выплеснулся мне на руку. – Проклятый ком! Очередное сообщение взорвало мозг истошным писком. Такой сигнал я выставляла только на особо важных адресатов.
В этот раз меня решил осчастливить родной департамент, пришел ответ на запрос по делу, которое я сейчас вела. Новости оказались столь шокирующие, что я мгновенно забыла о боли, вызванной ожогом, и поспешила одеться. Прежде чем отправиться на заседание Протектората, мне предстояло посетить еще одно примечательное место…

В центре генетических исследований и репродуктивной медицины «Эволюция» я была нечастым гостем. По мнению департамента, дела здесь велись без лишней «грязи», слишком уж важными являлись задачи, над разгадкой которых бились местные светила. Впрочем, так дела обстояли до сего дня…

Учитывая дефицит времени, нанести визит в здешние пенаты мне пришлось при полном параде, хорошо, что на пропускной дежурил робот, хотя, кажется, даже он удивился глубине моего декольте. Посмеиваясь про себя, я спустилась на нижние этажи и быстрым шагом (искусство бегать на шпильке я освоила еще лет в четырнадцать) подошла к встречающему.

- Не понимаю, инспектор, как подобное могло случиться?! – взволнованно лепетал невысокий лысоватый тип, заведующий отделением криосна и экспериментальной заморозки. Звали его Отарио Менард и слыл он большим специалистом по части превращения людей в живые сосульки. В свое время, когда межпланетное сообщение в результате КС оказалось капитально нарушено, он участвовал в процессе отладки транспортировки осужденных на Этрон при помощи телепартационного луча. Во избежание сбоев, которое бы автоматически заменили временное заключение, на смертный приговор, осужденных погружали в криосон, и в капсулах отправляли в место не столь отдаленное. А точнее, очень даже отдаленное, на один из малых спутников Ортакса, где располагался тюремный лагерь.
- Это какое-то ужасающее недоразумение. Никогда. Никогда!!! У нас не случалось ничего столь вопиющего.
- Успокойтесь, Менард, вас нет в черном списке Департамента. Пока… - Я наклонила голову и посмотрела поверх своих винтажных очков в ярко-алой оправе. В век сверх передовых технологий данный аксессуар являлись примерно такой же нелепицей, как и лысина моего провожатого. Людей с плохим зрением нынче не существовало вовсе, так же, как и не существовало лысых. Медицина, генная инженерия и пластическая хирургия успешно доделывала и исправляла то, что не удавалось матушке природе. Так что очки с моей стороны относились скорее к орудию психологического давления, нежели чем к физиологической необходимости, а вот отчего Менард мирился с подобным «натюрмортом» на своей голове, для меня оставалось загадкой.

- Страшно подумать, чтобы стало с девочкой, если бы вы не подняли ее мед. профайлы, – стараясь поспеть за моим быстрым шагом, удрученно вещал мужчина.
- С ее мед. профайлами как раз все в полном порядке. Кто-то очень добросовестно подчистил все до самой последней запятой несмотря на довольно серьезную даже по нашим меркам защиту. Кто-то влиятельный ловкий и наглый. У вас нет соображений, кто бы это мог быть? – Я снова посмотрела на мужика своим фирменным взглядом поверх оправы, с удовлетворением заметив капельки пота на его висках. Нервничает – это хорошо. Нервные люди, как правило, много болтают. А информация – главное оружие в моей профессии.
- Помилуйте, инспектор. Быть может, это все таки сбой в программе? Ведь девочка уснула незадолго до катастрофы, а оператор, который вносил и отслеживал данные, погиб за барьером. Вряд ли такое можно было спланировать.
- Возможно, я бы с вами и согласилась, если бы родители уснувшей не получили сообщение, заверенное оттиском заведующего и лечащего врача, то есть вашим личным, Менард, оттиском, о том, что по причине катаклизма в отделении криосна произошла авария, в результате которой их дочь впала в ледяную кому. В то же время сам госпиталь, в котором девочка наблюдалась, и ваш распрекрасный центр каким-то мистическим образом попросту забыли про… - Я посмотрела на зажатый в моей руке вирт-лист и сверила данные, - капсулу Т18/11.
Мы остановились возле той самой ячейки, где сквозь небольшое, замутненное инеем окошко проступало безмятежное лицо белокурой девушки. На сенсорной панели капсулы значился диагноз, лечащий врач и сроки сна/пробуждения.
Менард набрал какую-то комбинацию на сенсорах и дисплей высветил скрытые установки. Кто-то ввел новые команды и сменил пароли. Согласно увиденному, девушка бы проспала вечность.

- Никак не могу в это поверить, – бормотало за моей спиной светило криогенной науки. – Как подобное могло случиться? Какая чудовищная халатность!
Я ухмыльнулась. К халатности случившиеся никакого отношения не имело, все было намного серьезнее и запутаннее. Александра Хантер, дочь маститого астрофизика Жозефа Хантер, в свое время принимавшего активное участие в разработке секретного проекта по синтезированию праны, а ныне ставшего одним из наиболее ярких членов так называемой новой аристократии Ожерелья, обратилась в госпиталь с крайне любопытной проблемой. Как выяснилось, ее способность к сопереживанию простиралась несколько дальше обычного сочувствия. Девочка являлась эмпатом, столь сильным, что это мешало ей жить. На сегодняшний день способностями подобного уровня на Ортаксе могли обладать лишь синтетики модификации фантом/псионик, но при условиях их жизни данный «талант» причинял бы лишь дополнительный вред. Меж тем, стремление оказывать страждущему посильную помощь сослужило Александре дурную службу, девочка истощилась и заболела. На ее несчастье, бонусом от ее воздействия на «страдающих» являлся практически наркотический кайф – незамутненное и прекрасное чувство эйфории, стопроцентно полезный и экологически чистый «продукт». Ясное дело, при таком раскладе желающих получить свою долю «жалости» находилось в достатке, не брезговали даже родственники, так что… Глупышка эксплуатировала свой дар весьма интенсивно, в результате дело дошло до обращения в госпиталь, а затем и в генетический центр. Как сообщали мои источники, изначально девушке было предложено некое экспериментальное средство – по мнению разработчиков, способное снизить порог ее чувственного восприятия до верхнего порога нормы, но для его безопасного введения требовалось погружение в длительный сон. Летом, 37 никса, примерно за месяц до своей свадьбы и всего лишь за неделю до падения астероида, Александра Хантер подверглась крио-заморозке. Ее сон должен был продлиться чуть дольше десяти дней, а в итоге она проспала двадцать шесть лет.
Случившееся, если прознают репортеры, грозило обернуться грандиозным скандалом, первым подобным со времен крушения прежнего мира. А в том, что рано или поздно так и случится, можно было не сомневаться. Социальная верхушка Ожерелья очень ревностно хранила неприкосновенность своей внутренней жизни, сенсации в которых фигурировали лидеры новой аристократии, случались крайне редко. Откровенно говоря, Протекторат следил, чтобы подобного не случалось вовсе. Но «вечный» сон дочери Хантера скрыть навряд ли получится. Гораздо вероятнее, что репортерам скормят какую-нибудь утку о неудавшемся эксперименте… После катастрофы к неудавшимся экспериментам относились со стыдливым пониманием. Человеческое существо устроено так, и синтетики тут не исключение, что если жажда жизни сильнее мук совести, очень легко прощает себе любые преступления. Я хорошо это усвоила за годы своей службы в департаменте, а посему всецело не доверяла никому.

***

Пока ученый производил необходимые для немедленной разморозки манипуляции, уединившись в небольшой лаборантской комнате, я изучала присланные по секретной линии сводки. День продолжал «радовать» тревожными новостями. Я прочитала гриф: 4Д. код «Химера», что означало охренеть какую кровавую заварушку, покрытую туманом и припорошенную следами аномальных субстанций с Арены. Подобные сообщения приходили уже не в первый раз, а в последнее время все чаще. Пятый эпизод за подходящее к концу лето.
Разборки среди синтетиков не были таким уж невиданным событием. Конечно, подобное не афишировалось, но все та же модификация Потрошитель, если не удавалось вовремя снять напряжение, была склонна к беспричинной агрессии. А уж если съезжал с катушек Щит… начиналась такая мясорубка, что побоище в рамках Игр Влияния представлялось детской забавой. По счастью, существовали Законники - синтетики способные справиться с самыми свирепыми забияками, хотя, с точки зрения секса, мне всегда больше нравились плохиши. Жаль, потрахаться с обитателями четвертой директории удавалось крайне редко. Мне, как представителю надзирающего органа, не дозволялось вступать в близкие связи с представителями новой расы. Иногда, рискуя быть разжалованной, я нарушала этот запрет. Но только иногда.

- Что же, черт возьми, там происходит? – пробормотала я себе под нос, изучая скудные данные.
Директория Хаоса всегда воспринималась мной, как огромная живая сущность, склонная к злому юмору и запредельному коварству. Человек жить бы в ней не смог. Несмотря на то, что кибер-город по сути зависел от нажатия кнопок на пульте управления, на самом деле не подчинялся никому. Как такое могло произойти, гадать было бесполезно. В условиях нового мира, построенного на обломках былой цивилизации, случалось множество странных вещей, с которыми можно было только смириться. Собственный блуждающий разум кибер-города был одною из них.
Внезапно, прокручивая в голове известную мне информацию, я поняла, с чем мы имеем дело. Поняла и ужаснулась. Уже очень давно, примерно половину тысячелетия назад, если верить старинным хроникам уголовных сводок, Ортакс не знал такого отвратительного явления, как серийные убийства. Тем не менее, то, что сейчас происходило в четвертой директории, лучше всего отражало именно это отталкивающее понятие.
- Итак, похоже, в ДХ завелся маньяк.

***
- Инспектор? – в дверную щель просунулась лоснящаяся голова Менарда. – Она приходит в себя. Возможно, вы сможете поговорить до приезда ее родителей.
Я поднялась из кресла, в котором сидела, мимоходом бросив взгляд на коммутатор, и удивилась, как много времени я провела, решая, что следует предпринять дальше.
- Что ж, пойдемте. Но учтите, объясняться перед госпожой Хантер и ее родными вы будете сами.
Менард расстроено поджал губы. Так я и знала, что он рассчитывал прикрыть свою задницу моею одиозной персоной.
Надо отдать мужику должное, изображать раскаяние он умел преотлично, девочку поместили в роскошную, больше похожую на люксовые апартаменты фешенебельного отеля, палату. В вазе стояли свежие цветы, на антикварном столике громоздилась гора фруктов – всё на 100% натуральное, без намека на синтетику.
Девушка в шелковой сорочке, даже я себе могу позволить такую не с каждой зарплаты, неподвижно лежала на роскошной кровати, ни грамма не похожую на привычную больничную койку. Пробуждение было обставлено в лучших традициях классической мелодрамы.

Девушка медленно и как бы с неохотой открыла глаза. Несколько секунд у нее ушло на то, чтобы сфокусировать отвыкшее от обычных нагрузок зрение. Про себя я поразилась умиротворяющей глубине ее ясного небесно-голубого взгляда.
- Меня зовут Тэрра Рокс, - без предисловий начала я. – Инспектор из Департамента контроля, впрочем, вы не слышали о таком. Вот. – Я протянула ей вирт-визитку, если вам будет страшно, или случится что-то смутившее вас, я помогу. С возвращением. – Вложив визитку ей в руку, я приветливо улыбнулась (да-да, я вполне способна на такой подвиг) и покинула палату.
По пути мне встретилась чета Хантеров в полном составе. Мать девушки явно была сильно взволнована и практически не обратила на меня внимания. А вот отец, высокий седовласый красавец, до самого последнего волоска своей внушительной фигуры пропитанный осознанием собственно власти и неотразимости (если бы он не был законченным снобом, чего я совершенно не выносила, я бы с ним давно переспала), насторожено прищурился, вовсе не выказывая восторга от нашей встречи.
- Рокс? Что вы здесь забыли? – даже и не думая проявить элементарную вежливость, потребовал он ответа.
- Хантер? Вопрос не в том, что здесь забыла я, а вопрос в том, что здесь забыли вы…
- Не трогайте мою семью, если не хотите проблем…
Я засмеялась.
- Не угрожайте мне, если не хотите проблем. Кстати, поздравляю с воссоединением...

***

Уже в экранере, вводя данные для скоростного скачка к центральной магистрали Паучьего острова, где вот-вот должно было состояться заседание Протектората (мое первое заседание в качестве его полноправного члена), я связалась с начальником Департамента Алаусом Фитцем и поделилась с ним своими соображениями.
- Серийный убийца? Ты уверена? - хмуро переспросил Фитц.
- Нет, – честно ответила я. - Но рисунок нападений имеет характерные повторяющиеся черты. Точнее я смогу сказать, лишь изучив ситуацию на месте.
- Не проси меня командировать тебя в четвертую директорию. Уверен, что в итоге мне придется тебя разжаловать, а я не хочу лишаться своего лучшего инспектора.
- Ты мне льстишь. И обещаю, я возьму с собой вибратор.
Фитц криво усмехнулся и покачал головой.
- Симулятор и мешок вибраторов. Ты же сам понимаешь, я должна туда поехать, иначе ничего не выгорит.
- Я отправлю туда другого нашего сотрудника. Он будет собирать данные, а ты анализировать их на месте, – Упорствовал Ал.
- Ну уж нет! – Я не постеснялась нарушить субординацию и повысила голос. – Тебе не хуже моего известно, что так мое чутье не работает. Ал, я кишками чувствую, нужно поскорее разобраться с этим делом! Если тебе будет спокойнее, я разрешаю тебе подобрать мне напарника из местных.
- Ты разрешаешь мне? – Фитц изобразил удивление. – И почему я тебя терплю?
- У меня классные сиськи?
Начальник Департамента контроля не выдержал и, откинув голову, рассмеялся.
- Правильно, так что будь добра доставь свои отменные буфера назад в целости и сохранности, профайл на твоего напарника я только что загрузил на «Чакру».
Экран-проектор кома погас.
- Ничего себе! - поразилась я в тишине персональной кабины экранера. «Чакрой» в департаменте называли особый вид передачи данных, принцип действия которых до конца не знала даже я. Его суть заключалась в том, что сверх секретные данные внедрялись непосредственно в сознание, что исключало перехват или любой другой вид утечки. Для их извлечения требовалось только сосредоточиться и представить некий символ-ключ, отпирающий информацию. В моем случае это был мак – хрупкий, уже несуществующий в природе цветок. Я откинула голову на подголовник и представила его нежные, алые лепестки…

Вот за что я всегда считала своего начальника отличным мужиком, одним из лучших среди, тех кого я знала (а знала я многих…), он всегда умел меня удивить.
В вводной информации значилось: Н. Доссон – синтетик, модификации утилизатор. Фитц подсунул мне в напарники гробовщика! Это при том, что у Департамента имелась обширнейшая сеть внедренных «местных жителей», тем или иным образом находящихся от него в полной зависимости. Причем, среди этих своеобразных двойных агентов числились синтетические особи далеко не самого последнего ранга и таланта. Но чтобы мне пришлось работать с Утилизатором?! Синтетиком очень скромных способностей, созданных для рутинной грязной работы. Уничтожать трупы. Не то чтобы я питала какое-то предубеждение против людей такой профессии, но я искренне не понимала, чем в моем и без того нелегком деле мог пригодиться гробовщик? И с чего вдруг информацию о нем Фитц послал мне самым засекреченным маршрутом?
- Что-то тут не чисто. – Я заставила себя унять разыгравшееся волнение и вновь вызвала в своем воображении цветок мака. Перед внутренним зрением поплыл непрерывный поток прелюбопытной информации.
Официальное имя – Николя Доссон, модификация АБМ06 Утилизатор. Официальный статус – гробовщик. Место проживания - открытая фаза Медведь, сектор 2\18, блок 309 «Центральный крематорий» ДХ.
Позывной – Джек. Истинный статус – гибридный андроидный био-механизм (ГАБМ)111с (следопыт), боевые и тактические возможности до конца не известны. Синтетик первого поколения. Внедрен в ДХ для перманентного мониторинга внутренней обстановки кибер-города. Коэффициент благонадежности (КБ) 99%. Совместимость с субкультурными прослойками ДХ средний показатель 70%. Биологический возраст 37 лет. Фактический возраст 26 лет. Указание – задействовать только в случае крайней необходимости. Ни при каких обстоятельствах не рисковать прикрытием.
Я тихо ахнула. Последняя фраза означала, что в случае дилеммы между моей безопасностью и его прикрытием выбор будет сделан в пользу последнего. Что в корне противоречило главному постулату о сотрудничестве инспекторов департамента и синтетиков. По заведенному правилу, в случае опасности синтетик обязан спасать прежде всего работающего с ним в связке человека. Нарушение данной заповеди влекло за собой смерть и отнюдь не человека. Если, конечно, тот оставался цел, дабы самолично увидеть расправу над синтетиком.
Перестав отвлекаться на рассуждения, я стала выискивать упущенные подробности. Больше прочего, меня волновало то, как выглядит этот загадочный Н.Доссон. Обнаружив некое подобие портрета, если таковым можно назвать своеобразное воспоминание об облике моего будущего напарника, я помимо воли мечтательно вздохнула. Прогулка в кибер-город обещала множество незабываемых впечатлений…
Меж тем, управляемый автопилотом экранер замер на посадочной площадке здания Протектора.