В объятиях пламени

И когда двери распахнулись, приглашая войти, Лиз посмотрела на отца, крепче сжимая его руку своей. Последние минуты когда она черпала силу и поддержку от него. И когда на хорах раздалась музыка, они с отцом сделали первый шаг. Так, как делалось из поколения в поколение. Как делалось века до нее, и будут еще многие их поколения. Шаг к тому, к единственному, кого видел взгляд. Не смотря ни на кого вокруг. Лиза их не знала. Почти никого. Здесь и сейчас, для нее был только он.

Ее маркиз ждал ее. О чем он думал в эту минуту? Возможно со временем она узнает. А пока, преодолевая последние метры, она шла к нему. Как шла наверно все эти годы.
И когда они с отцом подошли к маркизу, отец вложил ее руку в протянутую руку ее будущего мужа, и отойдя занял пустующее место в первом ряду.
Священник поднял руку призывая всех к вниманию, и служба началась.

Пока Илеана приводила в порядок прическу и платье, сам Александр пытался взять себя в руки. Услышав слова девушки, Карлайл повернулся и взял ее под руку. В церкви уже было полно гостей. Жених замер в ожидании невесты.
Александр провел девушку к свободному месту, оберегая от толпы гостей, чтобы ее никто не задел и сел рядом, ожидая начала церемонии.
- После приема едим к твоему отцу, - шепнул он Илеане.

- Зачем? - почти неслышно спросила я, расправляя платье по скамье. - Если из-за письма, то не беспокойтесь: я что-нибудь придумаю. Вместе нас никто не видел, значит, вы не обязаны на мне жениться, милорд. Я знаю, что вы хотите последовать примеру своих родителей и вступить в брак по любви.
_________________

Как бы не так! Позволить решать женщине? Эти сэнди совершенно посходили с ума, если допускают такое. Но он быстро научит Юну уважать и почитать мужа, принимать его волю, как собственную и быть покорной во всём.
Будет ли она согласна выйти за него? Смешно, право слово. Её желание выйти замуж не осталось не замеченным никем! Мог ли на его месте быть кто-то другой? Вот это был вопрос, который беспокоил его. Конечно, он был прекрасной добычей. Лучшей, на которую Юна могла рассчитывать. Уж не в этом ли причина того, что именно он стал объектом её нескрываемого интереса? А что, если бы он не поддался её чарам? Позволила бы она другому ласкать себя, чтобы обеспечить своё будущее и будущее своих сестёр? У этой девицы не было ничего! Ничего! Ни безупречной родословной, ни баснословного богатства, ни положения в обществе, ни исключительной красоты. Её единственным безусловным достоинством было то, что он до безумия желал её, не хотел расставаться с ней. Даже простая мысль о Юне волновала его кровь, а при взгляде перехватывало дыхание. «Ты – идиот, Эксетер, - поздравил себя Траэрн, - И не потому что женишься, а потому что готов принять её на любых условиях».
"Он привезёт её к нему в назначенный день и час!" - вдруг вспомнились слова виконта. Траэрн саркастично усмехнулся. Как бы не так! Его невеста поедет с ним. И точка.
Поднявшись в королевские покои, Траэрн написал записку и велел Пауэрсу незамедлительно отправляться в Паудерхэм-холл. Вдовствующая герцогиня, он был уверен, прибудет в их лондонский особняк на сутки раньше, даже если он будет гнать во весь опор днём и ночью, как только узнает, что сын собирается жениться. Она будет замечательной и понимающей дуэньей. Его это устраивало.
Теперь остался сущий пустяк - сообщить Юне, что они уезжают. Он написал ещё одну записку для мисс МакДональд, в которой говорилось, что он сообщил виконту Глинкерику о их отъезде в Лондон и попросил быть готовой через два часа. Слуга ушёл выполнять поручение, а довольный собой Траэрн расположился в кресле с бокалом виски...
_________________

Её голос, тихий, но уверенный. Прямой взгляд.
Квентину так хотелось верить, что он не был пешкой в каких-то её играх, что она действительно беспокоилась о нем и … совершенно искренне отвечала на поцелуй в парке Уиндлсхэма.
Хотелось верить, что она такая, какой он увидел её - гордой женщиной. Не пустой кокеткой, не глупой болтушкой, не хищной охотницей за титулами. Он увидел в ней достоинство, прежде всего это его привлекло в ней. Эта женщина знала цену себе, каждому своему жесту и каждому своему слову.
Неужели он ошибся? Его интуиция говорила "нет"! Но ...

Он еще не был готов ей верить. Ему казалось, что она предала его, растоптала его чувства.
Ведь он мог не узнать всего этого и действительно предложить ей руку, сердце, титул, честь. Хотя ...
Что она знает о чести. Что знает о чести женщина, сбежавшая с любовником и родившая от него внебрачного ребенка?
Что может знать о чести женщина, занимавшаяся шпионажем?
Что может знать такая женщина о чести семьи? Как она может блюсти честь мужа, если не смогла сохранить свою?

Герцогская корона Квентина выросла до размеров королевской и немилосердно давила ему на лоб. Вся спесь его предков вопила о том, что эта женщина растоптала их семейную честь.

Но где-то там, очень глубоко в душе, Квентин понимал, что она не виновата. Он приметил её в придорожном трактире, он преследовал её своим вниманием. Она же только старалась уйти и старалась предупредить. «Я, действительно, не подходящая для Вас женщина, милорд».
Она не оправдывалась, когда граф Шрусбери обвинял её в в совершении этих ужасных вещей. Она приняла все слова спокойно, как будто говоря о том, что готова ответить за любое из своих прегрешений. Но ответить не перед ним, а перед другим судьей.

Квентин отвернулся от нее, бездумно глядя куда-то, за кромку леса.
Леди Вайолет Честер, «покойная» дочь графа Шрусбери была крайне не подходящей парой для герцога Сомерсет. Не просто скандальной, «неудобной», а именно «неподходящей».
На минуту он представил, как представит леди Честер своей матери в качестве будущей невестки. Она ужаснется, узнав её историю. Она возмутится подобным положением вещей. Именно ей придется передать титул, который она не запятнала ничем, пока с такой гордостью и достоинством носила в течение почти тридцати двух лет.
От него отвернуться все его друзья, он станет посмешищем в свете. Он опозорит титул своих предков, когда приведет в дом неподходящую жену.

Квентину захотелось застонать от того, что все было против него. Он не мог отпустить Вайолет. Он хотел её. И хотел не просто, как очередную шлюху в своей постели, он хотел, чтобы она смеялась, хотел видеть всю глубину её чувств к нему, когда она будет обнимать его, хотел, чтобы она была счастлива. С ним!
Тогда и он будет счастлив!

Сейчас он пожалел, что тот бородатый незнакомец, стрелявший в него вчера, не был достаточно меток. Вчера он бы умер счастливым, и сегодняшний кошмар не навалился бы многотонной глыбой ему на плечи.
Истина была такова, что он не был готов отпустить Вайолет.
Как и не был готов принять её вместе с её «прошлым».

Впервые в жизни Квентин не знал, как ему поступить. И не знал, какого совета и у кого попросить.
Он был растерян, как мальчишка, впервые столкнувшийся с трудной проблемой. Все казалось ему сложным, не имеющим решения.

Конечно, матушка найдет ему жену. В этом не было сомнения. Тихая, спокойная английская девочка, обязательно девственница, льняные локоны, водянисто-голубые глаза, книксены «да, милорд», «как Вам угодно, милорд». Тихие вздохи, имитирующие страсть, никакого движения, обязательно рубаха с длинными рукавами и высоким воротом. Постная, как овсяная каша.
Квентина передернуло от такой перспективы.

И он снова посмотрел на Вайолет.
Она не была разбита или потеряна. В её глазах он видел такую же усталость, как и у него. Казалось, она переживала те же самые чувства, что и он.
Квентин пристально вглядывался в нее. Он хотел увидеть хоть мимолетный всплеск чего-то неестественного и лживого. Тогда ему будет легче решить и расстаться с ней.
Но он не видел ни капли лжи в её глазах.
Она была печальна. И встречала очередное несчастье, выпавшее на её долю, с поистине царским достоинством: голова откинута, подбородок гордо вздернут, спина прямая.

Нет, он не мог судить её. Он не был тем судьей, который вынесет ей приговор.
И он не готов отпустить её! Как только она уйдет из его жизни, вместе с нею уйдет что-то важное, что-то светлое, что поселилось в нем с её появлением.

Впервые в жизни Квентину Сеймуру стало плевать на родовую честь. Он хотел простого человеческого счастья с женщиной, которую любил. Эгоистичное желание, но разве он не герцог? Он делает все, что считает нужным.
И он решился! Он рискнет всем, что у него есть! Он поставит на кон очень крупную ставку и либо выиграет, либо проиграет. Третьего не дано!
Но он сделает это! Для себя … И для нее!

- Вайолет, - Квентин подошел к ней.


Но она отвернулась от него. Ему показалось, что плечи её слегка поникли, готовясь принять на себя очередной груз. Он вдруг понял, что в жизни этой женщины было больше предательств, чем счастья. Она была предана своим любовником, своим отцом. И он сейчас тоже предавал её, своим недоверием, своей подозрительностью, своим гневом.
Он предавал женщину, которую еще вчера целовал с такой страстью, с какой еще никого не целовал.
Женщину, которую любил.


- Посмотрите на меня, Вайолет.

Он подождал, но она не хотела смотреть на него. Тогда он подошел к ней близко, почти прижавшись к её спине, наступая на край её подола:

- Я … Я доверяю Вам самое главное, что есть у меня, Вайолет – мою честь. Так получилось, что я не готов расстаться с Вами ни теперь, ни потом. И я предлагаю Вам выбор. Если Вы согласны остаться со мной, то план действий таков: предлагаю Вам вернуться в поместье маркиза Уиндлсхэм и попасться на глаза, как можно большему количеству людей. Не думаю, что это будет сложно, как раз скоро закончится венчальная служба. Потом Вы запретесь в своей комнате. Скажитесь больной. Вы останетесь в доме Уиндлсхэма, пока за Вами не приедут. Вам передадут письмо от меня и Вы сможете довериться этим людям. Если же Вы не хотите этого ... Я приму Ваше решение ... Люди графа Шрусбери ожидают Вас ...

Он пропустил сквозь пальцы локон, лежащий на плече девушки, и тихо пояснил:

- Я предлагаю Вам, леди Честер, свою руку и сердце. Видит Бог, не так я хотел предложить Вам это. Но, к сожалению, обстоятельства круто изменились и пока не в нашу пользу. Но я намерен исправить это. Все то время, что Вы проведете, заперевшись в комнате, подумайте, сможете ли Вы полюбить меня …
_________________

Двери церкви открылись и появилась она, Лиза была прекрасна. Маркиз не мог отвести от нее взгляд, все переживания, мучаюшие его с самого раннего утра, отступили. Как-то незаметно до себя Артур успокоился. Обхватив ее ладошку своей рукой, он собственническим жестом притянул Лизу к себе, нарушая правила приличий. Перед алтарем они стояли так близко друг к другу, соприкасаясь не только пальцами, ее плечо касалось его руки, вызывая дикое желание схватить ее на руки и унести подальше от людских глаз, закрыться с ней в спальне и не выпускать из постели, забыв о том, что она леди.

Молодые опустились на колени перед алтарем и пока священник читал молитвы, поучения и прочее, маркиз поглаживал кончиками пальцев ее ладошку, из-за прилива крови к голове и дикого возбуждения от осознания, что еще немного и она будет принадлежать только ему, он практически не слышал и не понимал слов.
Традиционные клятвы произнесены, "да, согласен" уже прозвучало.
- Можете поцеловать друг друга, - проговорил довольный священник.
Артур, подняв фату, обхватил ладонями ее щеки и глядя в глаза, нежно коснулся ее губ своими. Он так и не узнал как леди занимаются сексом.

Рядом с ней был шум и гвалт, но Эйприл смотрела только на разворачивающееся перед ней действо. Священное действо, происходящее между двумя людьми, которые любят друг друга. Разве может так смотреть девушка на своего будущего мужа, если она не любит его? Разве может так улыбаться ему, так трепетать от волнения, если у неё нет чувств? Разве может он смотреть на свою невесту таким взглядом, если он не любит её? Нет. Никогда. Что бы кто ни говорил, этот брак был по любви. По большой любви.
Эйприл не смотрела по сторонам, боясь увидеть его. Боялась увидеть Джорджа и пропасть, потому что она знала - так и будет, стоит только ему приблизиться к ней. Стоит только ей увидеть его лицо, которое она помнила до чёрточки.
Графиня почти не слышала того, что говорил священник и что говорили друг другу маркиз и мисс Бедфорд. Она ждала, сжимая руки, одетые в перчатки, в кулачки. Готовая каждую секунду встать с места, извиниться перед маркизой за скорый отъезд и уехать. Только бы эта маска, которую она надела, была на её лице до самого конца.
Наконец, церемония была совершена, и гости поднялись со своих мест, чтобы засвидетельствовать почтение жениху и невесте - теперь уже мужу и жене - и принести свои самые искренние поздравления. У Эйприл не будет такой возможности, потому что слишком велик риск увидеть Джорджа, а этого просто нельзя допустить.
Она казалась себе такой глупой, мысли метались с одной на другую. Почему она решила, что он захочет продолжать это? Потому что он просил её пообещать? Когда она стала верить обещаниям? И всё же она верила ему, верила Джорджу. Так хотела верить и совершенно не могла выполнить своего обещания. Толпа гостей окружила её со всех сторон, Эйприл с трудом добралась до маркизы Уиндлсхэм, чтобы шепнуть ей всего несколько слов:
- Приношу Вам свои извинения, Ваше Сиятельство, но дела в моём имении требуют моего обязательного присутствия. Очень сожалею, что не могу остаться на бал, и прошу принять мои поздравления с этим бракосочетанием.
Сделав реверанс, Эйприл повернулась и быстро, стараясь не сорваться на бег, пошла в сторону выхода из церкви. Ей навстречу шли гости, много гостей, среди которых графиня лавировала, уже видя впереди украшенные цветами двери церкви.
Прохладный воздух ворвался в лёгкие, Эйприл всего на мгновение застыла на верхней ступени крыльца, с трудом делая вдох, а потом сорвалась с места и побежала. Марта уже должна была ждать её в запряжённой карете. Ещё немного, вот и подъездная аллея. Всего несколько шагов для такой желанной и ненавистной свободы.
_________________

Церемония закончилась, и барон Редфорд поднялся со своего места. Он намеревался перехватить Эйприл, пользуясь тем, что все стремятся подойти к новобрачным и могут не обратить внимание на отстающую парочку. Шаг, другой, он уже почти у цели... Но графиня тоже идёт вперёд, не замечая его взгляда, и людской поток желающих поздравить оттесняет его в сторону.
- Простите, - барон извинился перед двумя дамами, с которыми нечаянно столкнулся, а когда повернул голову, заметил знакомое рыжее пятно уже возле самого выхода из церкви.
Досадливо морщась, он наконец-то подошёл к маркизу и маркизе Уиндлсхэм, церемонно поздравил их и уступил место следующим, устремляясь на выход.

На улице то там, то здесь стояли группы гостей, обсуждающие между собой детали свадебной церемонии, особо чувствительные дамы подносили к глазам кружевные платочки, но нигде не было видно той, которая интересовала Джорджа больше всех. По подъездной аллее проехала, громыхая, карета и, в первый момент, барон удивился, кто бы мог так быстро уехать? А во второй он заметил мелькнувший в окне огненный всполох. Шестое чувство сработало моментально - она! Но почему??? Что-то всё-таки случилось? Редфорд инстинктивно дёрнулся вперёд, но тут же остановился с окаменевшим лицом.
Что случилось? Случилось то, что она уехала. Сбежала! Без предупреждения. Без объяснения причин. И этим ясно показала своё отношение к нему и своему обещанию.
Поразительно, но Джордж чувствовал себя брошенным и обманутым. И кем? Обычной женщиной, с которой он всего лишь провёл ночь! Да, сумасшедшую по силе страсти. Да, не такая уж она обычная. Но в остальном... Кто она и что она для него? Если она так хочет - пусть едет. Барон Редфорд не собирался никого ни к чему принуждать.
_________________

Казалось прошла целая вечность, с тех пор, как она ответила.
Сомерсет не спускал с нее испытывающего взгляда, и на его лице отражались все эмоции, все чувства, бурлящие в этот момент в его душе.
Гнев. Обида. Недоверие. Гордость. Растерянность...

Вайолет видела, как нелегко ему было принять правду, и у самой сердце обливалось кровью от сострадания к нему. Как же ей хотелось сейчас вернуть время вспять. Вернуться к той нескладной девочке, которой она была в шестнадцать лет. Как ей хотелось сохранить для него одного то, что так бездумно и легко она отдала Фрэнсису и Антуану...



Что-то заставило ее посмотреть на него. Нет, не его слова были тому причиной, - хотя и они тоже - а скорее интонация, с которой они были сказаны. В них была решимость. Окончательность принятого решения, требующее беспрекословного подчинения. Опять подчинения!
Вайолет почувствовала, как в ее душе автоматически начала подниматься волна протеста, но она подавила ее... Потому что вместе с желанием подчинять, в его словах она уловила желание доверять... Квентин Сеймур десятый Герцог Сомерсет предлагал довериться ему - слепо, безоговорочно... предлагая взамен:



От этих слов Вайолет покачнулась, чуть не упав перед ним на колени. Но она усилием воли взяла себя в руки и склонилась перед ним в низком реверансе - наклонив голову и выражая тем самым полное свое подчинение ему...
_________________

- Именно так я и намереваюсь поступить, миледи! - также негромко ответил Александр, - Где ваши манеры, леди Илеана? Разве вас не учили, что вы во всем должны подчиняться своему супругу и именно мужчина решает, как и что произойдет, а вашей задачей является лишь исполнение его желаний? - граф смотрел на молодоженов у алтаря и ожидал ответа Илеаны, на его губах играла улыбка, в предвкушении ее явно бурного ответа....

Перед внутренним взором Марианны проносились все свадебные церемонии, в которых она принимала участие. Родные, друзья, знакомые. Каждый раз она была захвачена особенной атмосферой соединения двух жизней, двух начал. Единственной свадьбой, которую она хотела бы забыть, была её собственная, насквозь фальшивая и нарушающая святость союза между мужчиной и женщиной. К счастью, сложилось так, что её брак всё-таки можно было назвать счастливым, но осадок от греха, совершаемого перед лицом Господа, этот брак назло бывшему жениху, остался. Но сейчас маркиза не хотела об этом думать, а просто радовалась за пасынка и Лизу, лица которых светились от испытываемых ими чувств.

Гости поднялись, чтобы поздравить новобрачных.

- Леди Ратленд, я бесконечно счастлива, что Вы посетили наш приём и буду рада видеть Вас снова, - по привычке пригласила Марианна, но, провожая взглядом эту чудесную женщину, подумала, что пока не знает, куда и когда отправится после свадьбы.

А пока их ожидал свадебный завтрак.

Квентин протянул ей руку, помогая девушке подняться. Поднеся её пальчики к своим губам, он сказал:

- Леди Честер, я буду с нетерпением ожидать нашей следующей встречи. Прошу Вас ни о чем не беспокоится и надеяться на лучшее.

Положив её руку на рукав своего камзола, он повел её из леса. Проходя мимо людей графа, он обронил:

- Леди Честер находится под моей защитой. В связи с чем, приказ графа Шрусбери аннулирован и не подлежит исполнению.

Он проводил девушку к её лошади, помог сесть в седло. Ожидая пока его люди оседлают лошадей, чтобы проводить леди Честер до поместья маркиза Уиндлсхэма, глядя снизу вверх на Вайолет, сказал:

- Ничего не бойтесь, моя леди. Ожидайте от меня вестей и прошу Вас, подумайте над моими словами.

Увидев своих людей верхом, он отступил и смотрел вслед умчавшейся кавалькаде, пока на дороге не улеглась пыль.
Квентин повернулся к дому. Его взгляд стал жестким. Ему предстоял серьезный разговор с графом Шрусбери.
_________________

Барон Редфорд не собирался ни кого ни к чему принуждать.
Но его чертовски задело то, что она не нашла в себе честности подойти и прямо сказать, что не собирается ничего продолжать и не желает его больше видеть. И чёрт бы его побрал, если он не скажет ей об этом!
Джордж резко повернулся и побежал к конюшням.
- Коня, быстро! - потребовал он у конюхов, вскочил на спешно поданного жеребца и галопом поскакал по аллее. Он не знал точно, по какой дороге должна поехать графиня, но она не могла успеть далеко уехать.

...Она и не успела. Впереди, по дороге, огибающей дубовую рощу, показалась и скрылась знакомая карета.
- И не надейтесь, миледи, - мстительно заявил себе под нос Бёрлингтон, и пустился наперерез через рощу.

- Стой! - барон, приблизившись почти вплотную, махнул кучеру, требуя остановиться и уже примериваясь к поводьям. Не потребовалось: сообразительный кучер предпочёл не лезть на рожон и на всякий случай остановиться и узнать у благородного господина, чего тот изволит желать. В общих чертах.

Редфорд спешился и бросил поводья кучеру. Распахнул дверцу и запрыгнул внутрь. На него уставились удивлённые и испуганные глаза Её милости вдовствующей графини Ратленд и её горничной.

- Доброго дня, миледи, - спокойным светским тоном заявил барон, и только холодные глаза выдавали внутреннюю злость, - Какая неожиданная встреча. Как много в жизни неожиданностей, не считаете? - он открыто намекал на её внезапный отъезд, но ждал, что, может, хоть теперь она найдёт в себе смелость сказать правду, какой бы она ни была.
А если нет? Если она тоже продолжит "светский" разговор? Неужели он уйдёт? Чёрта-с-два!
_________________

"Что он сказал?! - я едва не упала со скамьи, думая, что ослышалась. - Он меня... любит! Даже если и нет, я постараюсь сделать все, чтобы полюбил - пусть не сейчас, со временем. Чтобы рад был меня обнять, чтоб росли счастливыми дети..."

- Учили, милорд. Если я вам нужна - я согласна, - я взглянула на Александра и шепотом добавила, сходя с ума от собственной смелости. - Что же касается исполнения желаний, это легко проверить, если мне не изменяет память, мы уже попробовали.
_________________

- Да, согласна,- четко, ясно и громко. Так, что бы ни у кого не осталось сомнения, а самое главное у Артура. Только ему, смотря в глаза. Ему одному, соглашаясь и обещая.



На глазах у всех гостей прикоснуться к его губам, отстраняясь и с улыбкой смотря вокруг.
Отныне ее место здесь, бок о бок с ее мужем. И что бы не случилось, она всегда будет рядом.
Первым их поздравил отец. Немного грустный и одновременно счастливый.
А потом они принимали поздравления гостей. Искренние и не очень. Те, кто вчера ее казнил, сегодня поздравлял. Ну что же, это и есть Свет, и как бы ей не хотелось этого, она теперь то же его часть.
Поэтому, придав своему лицо самое любезное выражение, Лиза, стоя рядом с мужем и принимала поздравления.
А после, когда поток желающих поздравить спал, они, рука в руку, вышли из церкви. Впереди их ожидала целая жизнь. Рядом. Вместе.

Взяв мужа под руку, они не спеша двинулись в сторону дома, где, как она точно знала, уже во всю накрывались столы к их первому, совместному завтраку.