Маэстро (НФ)

Любители классической музыки прекрасно знают замечательное произведение, вышедшее в 1958 году под таким названием: «Ремо Джацотто. Адажио соль минор для струнных и органа на основе двух фрагментов темы и цифрового баса Томазо Альбинони».
Сам Ремо Джацотто объяснил появление этой мелодии очень романтично. В 1945 году, когда войска союзников жестоко и совершенно необоснованно сносили с лица земли немецкий город Дрезден (об этом можно написать отдельную статью и не одну), на развалинах саксонской библиотеки он нашел два листка с нотами. И надо же было такому случиться, что эти два листка попали в руки именно тому, кому надо.

Джацотто был музыкальным историком, критиком, редактором, музыковедом и даже профессором истории музыки Флорентийского университета. Он сразу понял (не спрашивайте, как он это понял, просто поверьте!), кому принадлежат найденные четыре такта нот для скрипки и генерал-бас. Чтобы было понятно, что это такое, объясню, что в Cредневековье тоже очень боялись плагиаторов, а потому записывали только басовые ноты от партии (basso numerato), а все остальное потом играли по памяти.

В разных вариациях пишут о двух тактах, четырех тактах и шести, но само название произведения, приведенное в этой статье ранее, говорит о «двух фрагментах темы и цифрового баса». Сколько их там было на самом деле, сложно сказать, да и уже не важно.

В одном интервью Ремо Джацотто рассказал журналистам, что нашел эти листки в той самой библиотеке в 1940 году, что полностью расходится с первой красивой версией. Бомбежка и летающие в воздухе горящие два листа с нотами, которые Ремо схватил и затушил в последнюю секунду, конечно, выглядят красивее и бьют наповал.

В любом случае, впоследствии выяснилось, что подобных документов в саксонской библиотеке Дрездена не было, а в каталогах и архивах, куда немцы со свойственной им пунктуальностью вносят каждую страницу, эти две страницы никогда не значились.

Через год после смерти Джацотто известный музыковед, профессор Люнебургского университета Вульф Дитер Лугерт в соавторстве с коллегой Фолькером Шютцем после длительного исследования сделали вывод в журнале «Praxis des Musikunterrichts» о том, что Альбинони никогда не писал такой музыки, а принадлежит она самому Ремо Джацотто.

Последний помощник Ремо Джадзотто Муска Мангано, правда, рассказал, что нашел у мэтра в особняке ксерокопию рукописи нескольких тактов и партии генерал-баса, причем на этих листках была даже печать библиотеки Дрездена. Однако ученые заявляют, что подлинность этих копий вызывает у них огромные сомнения, а музыковеды отрицают принадлежность записанной там музыки к эпохе барокко.

Зачем Ремо Джацотто выдал эту музыку за композицию Альбинони, мы точно уже не узнаем. В конце своей жизни Джацотто сделал заявление, что это его собственное сочинение, но никаких объяснений так и не дал, и в 1998 году музыканта не стало. Теперь до 2048 года авторские права на произведение будут принадлежать ему и его наследникам. Ведь в любом случае, даже если бы мистификация оказалась правдой и он восстановил по двум тактам чужое произведение, Джацотто можно считать как минимум соавтором.

Ученые подозревают, что эта мистификация сначала нужна была для того, чтобы подогреть интерес к своей работе и прославить Альбинони, который до этого был совершенно неприметной и всеми забытой личностью. А потом, когда музыка триумфально разошлась по всему миру, было уже поздно сдавать назад.

Ремо Джацотто был музыкальным критиком и параллельно писал музыку. Но все ведь знают, что музыкальный критик не может сочинить ничего путного. Заяви он, что написал что-то, кроме иронических ухмылок не получил бы в ответ ничего. А музыку опубликовать очень хотелось.

Видимо, так и родилась идея выдать свое адажио за произведение старинного автора. Плюс немного красивой, практически сказочной истории обретения, и дело в шляпе — дамы вытирают слезы надушенными платочками, мужчины сопят и уважительно склоняют головы перед давно умершим мэтром.

Но сегодня уже никто не сомневается, кто истинный автор этой известной всему миру музыки. Склоним голову перед его памятью и мы.