Легенды Агроникса. Серебряный Лис

 » Легенды Агроникса. Серебряный Лис  [ Завершено ]

Что крепче: вековой наговор или сила духа? Что сильнее: золото или боевое братство? Что надежнее высокие крепостные стены или единение двух сердец? Озрику, графу Сильверфокс предстоит пройти через предательство, смерть и весь мир что бы узнать ответы на эти вопросы.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Anonymous)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 20.01.2017

Этот мир золотым покрывалом одет,
Инкрустирован мрамором древних гробниц.
Там где магия света – защита от бед,
Будет магией боя – свет новых зарниц.

Будет петь тетива в полуночной тиши,
И в овраге – поблескивать древко копья.
В волчьей шкуре колдун прочь, во тьму, заспешит,
И оденутся в лед голубые моря.

Этот мир будет лучше под куполом неба,
И дороги покроются пылью веков.
Будет нам все равно, это быль или не быль,
Будут руки в следах от разбитых оков.

Будет грудь разрываться от слез и желаний,
Мы в чащобе отыщем дорогу за Край.
Этот мир – только сон, но когда-нибудь станет,
Настоящим он, времени каплю лишь дай.

Помоги же ему, мчись в объятья Рассвета,
В новый путь заплетется твой гаснущий след.
У дороги цветы – символ нового лета,
Лепестками прошепчут твой Новый Завет…



Илунга из рода Совы



«Ибо нефиг!»
Неизвестная Доллийская контрабандистка


Пролог
Ночной разговор

- Что было дальше? – Озрик смотрел сквозь Ратмира невидящими глазами.
- Дальше... Дальше я шел за ними сквозь Великий Лес. Дважды пытался отбить твою жену, но её стерегли не только увальни Трора, но и рейдеры Лиги. Да и опаивали её постоянно каким – то зельем, Анариэль всю дорогу спала.
- Значит и Сумраки! – Озрик еще более потемнел лицом и так стиснул нож, что костяная рукоятка жалобно хрустнула.
- Во второй раз меня едва не прикончили – продолжил Ратмир, не глядя на брата. – Пришлось уходить в Дагор, к тамошним целителям обращаться – он глянул на свою руку, где от пальцев через всю кисть шел, теряясь в рукаве, широкий, рваный шрам. – Я вернулся через месяц, но уже ничего не смог сделать. На месте замка возвышалась новая крепость гномьей работы. Мощная и хорошо охраняемая. Брата едва от штурма отговорил…
- Этель хотел штурмовать крепость Трора?
- Да. Рвался отомстить за тебя и вернуть захваченные земли. Пришлось сказать, что мстить не за что.
- Ты сказал ему, что я жив?! – в голосе Озрика прорезался металл – Как ты посмел!
- А лучше если бы он голову сложил под этими стенами? – Ратмир выпрямился и твердо взглянул в глаза Озрику – И положил всех наших людей?
Несколько мгновений они мерялись взглядами. Наконец Озрик отвел глаза.
- Ты прав – глухо сказал он, глядя на пламя свечи – Но Трор не успокоится, пока не отыщет меня, если узнает, что я жив. Я живой для него как бельмо на глазу. Он будет меня искать.
- Так может тебе найти его первым? – Ратмир пристально смотрел на брата, и Проводнику становилось не по себе. Никогда в жизни Ратмир не видел Озрика таким – сломленным, безмерно уставшим. Плечи его опустились, глаза будто потухли и от всей фигуры веяло безысходностью.
«Лесной Отец, да что ж это делается то, он же вот-вот сломается- с ужасом думал Ратмир привыкший видеть брата железным, несгибаемым человеком.
- Все тлен… все прах – тихо сказал Озрик – что мне в мире, если она отказалась от меня. Какое я имею право разрушать её счастье и идти против её выбора…
- Озрик! Да очнись же ты! – взорвался Ратмир, не заметив, что перешел на крик, чего никогда раньше не позволял себе при разговоре с графом. – Какой к демонам выбор?! Какое счастье?! Да её зельем опоили и несли как чушку дубовую! Ты что думаешь – высокородная эльфийка от слова своего, любимому человеку данного, отказаться может как девка портовая…
- Окстись! – рявкнул Озрик впиваясь взглядом в Ратмира – не по своей воле Анариэль женой моей стала…
- Ой, да не смеши, Озрик! – треснул кулаком по столу Ратмир – Невозможно эльфийку против силы на такое согласиться заставить. Ни у кого, никогда такое не получалась. Она же тебя любит дубина ты репоголовая! Любила всегда и любит до сих пор! Хоть и считала, что ты мертв.
- Что?! – Озрик вскочил, опрокинув скамью и тяжело отперевшись на столешницу, наклонился к самому лицу Ратмира – Откуда… - голос графа сбился до сиплого шепота – С чего ты это взял?!
Ратмир отшатнулся, мгновенно остывая. Озрик был страшен. Тело его напряглось как сжатая пружина, пальцы сжали край стола так, что затрещала доска, лицо пошло пятнами, в глазах загорелся лихорадочный блеск.
- Когда я был у стен крепости, её вывели на прогулку…
- Вывели? – голос Озрика упал до глухого рычания
- Да. Её выводят под стражей. Видимо боятся, что сбежит или руки на себя наложит. В общем, стражники на мгновение отвлеклись, я её и показался. Открыл свой разум… так что Анариэль знает что ты живой.
Озрика качнуло, он, слепо шаря рукой, едва нашел, на что сесть.
- На следующей прогулке она сбросила со стены вот это – Ратмир протянул брату красную ленту, ту самую, что Озрик разорвал и отдал обратно посланцу Трора. Толька теперь лента была крепко сшита и связана в кольцо. Озрик сжал голову руками и застонал раненым зверем.
Ратмир отошел к окну, давая брату время прийти в себя. Глядя в ночную темноту, он ждал…
- Что с моими людьми? – голос графа был сух как пустыня и холоден как лед.
Ратмир повернулся и порывисто вздохнул, поражаясь произошедшей перемене. От безысходности не осталось и следа, Озрик сидел хмурый, злой и готовый к схватке.
- Они в добром здравии. Успели перейти гребень до подхода Трора и его людей. Мизгирь по-прежнему сотник дружины у нашего брата, Эванс там же. Салим ушел к своим, а Градимир подался в отшельники. Винит себя в том, что не смог графиню уберечь и тебя подвел.
- Этель?
- Ждет. Готов передать титул и земли. Трудновато ему на хозяйстве, но он справляется.
- Ты?
- Я как всегда – усмехнулся Ратмир – Я с тобой брат.
Озрик молчал, Ратмир тоже. Потрескивала, догорая, свеча на столе. За окном перекликались совы. В ночной тишине, в круге света сидели два человека, два брата. Один погруженный в свои мысли, другой ожидающий решения. Мгновения медленными каплями падали в чашу вечности и мир совершал свой круговорот, не замечая людей погруженных в молчание. Предутренний ветер донес далекий и тоскливый волчий вой и Озрик словно очнулся.
- Ложись спать Ратмир, Утром решим что делать. Завтра наступит время перемен.
Засыпая, Ратмир слышал тяжелые шаги Озрика вышагивающего по комнате из угла в угол.
«Что за зараза такая – любовь. Упаси Лесной Отец от такого» – подумал он, услышав как, с протяжным звоном, сломался нож, что был в руках у брата…
Сломав нож, Озрик бросил обломки на стол и уткнулся лбом в притолоку окна. Пустоты, что была в нем, с которой он уже успел сжиться, не было. Теперь место пустоты заняла боль, сердце пронзительно ныло, да жгла руку туго повязанная Алая Лента.

Очень интересно. Стихи замечательные!
Автор, Вам успеха и вдохновения!
_________________

Спасибо, очень приятно. Стихи правда не мои

 » Глава 1.

Глава 1
Перевал


Покрытые пылью всадники выехали к замку сразу после полудня. Замок был стар и сильно запущен. Зубцы стены искрошились, вал оплыл, был усеян промоинами от дождей, предполье заросло кустарником. Однако ворота были плотно закрыты, а на башне, мелькая меж зубцами стрелковой площадки, блестел шлем стражника.
- Эй! На башне! – надсаживаясь, крикнул передовой всадник – Открывай ворота!
- Кто такие!? – донеслось в ответ.
- Его сиятельство граф Озрик! Демоны тебе в печень, открывай, олух! – крикнул всадник, разворачивая штандарт с серебряным лисом на зеленом поле.
- Ох, ты ж, Отец Лесной! – по-стариковски воскликнул часовой и, перегнувшись через парапет, закричал в замковый двор – Робяты! Открывайте воротину, да поживей! Сам граф приехал!
Несколько человек подскочили к воротам. Натужно заскрипели древние петли и тяжелые, дубовые створки, оббитые потемневшей от времени бронзой, распахнулись.
Кавалькада втянулась под гулкие своды надвратной башни, заполняя не сильно большой двор замка лошадьми, людьми, ржанием, гулом голосов и звяканьем поклажи. Пока всадники спешивались и расседлывали лошадей, слух о приезде графа облетел замок, собрав всю немногочисленную челядь в главном зале, в ожидании хозяина.
Первым, в распахнутые двери, вошел граф Озрик, высокий, широкоплечий и светловолосый он стремительно шел через зал, на ходу отряхивая покрытый пылью дорожный камзол, оживленно беседуя с идущей рядом женщиной. Позади графа толпой валили воины, сопровождавшие его в поездке.
Граф остановился возле большого стола, кивком ответил на поклоны слуг.
- Саид!
Рядом с графом тот час возник смуглолицый воин в тюрбане, короткой куртке покрытой затейливым узором и шароварах. На наборном поясе покачивалась сабля в изузоренных ножнах и кривой кахарский кинжал.
- Найди мне управляющего и распорядись выставить охрану на воротах.
- Будет исполнено – Саид приложил руку к сердцу и коротко поклонился – Лоор! Риг! К воротам! Где управляющий?! Немедля к его светлости!
Сквозь челядь протолкался высокий и тощий как жердь человек, торопливо отряхивающий и поправлявший одежду. Рубаха его была замызганной, а криво сидящий камзол лоснился потертостями и застарелыми пятнами. Приблизившись к графу, он оставил попытки привести свой гардероб хотя бы в относительный порядок и склонился в низком поклоне.
- Имя!
- Мелвил, Ваша Светлость – ответил управляющий, поднимая глаза на графа и осторожно поправляя редкие, тонкие волосы, упавшие на лицо во время поклона.
- Мне что, тебя на воротах вздернуть, скотина! – громыхнул граф, меряя несчастного управляющего яростным взглядом – Ты до чего мой замок довел, шкура!
- Ваша Светлость – Мелвил содрогнулся и отступил на пол шага перед грозным хозяином – местность пустынна, крестьян мало и рабочих рук не хва…
- Молчать! – рявкнул граф и вислые усы его грозно встопорщились – Платить людям надо! Платить уложенное, а не гнать трудников на повинность! – граф схватил управляющего за грудки и встряхнул как тряпичную куклу – Я зачем сюда деньги слал?! Что бы ты их пропил али в кубышку затолкал?! - голова Мелвила болталась при каждом встряхивании, будто хребта у него не было вовсе – Я тебя в яме сгною! На цепи будешь сидеть! – граф наконец выпустил несчастного, кулем упавшего на пол – Саид! Тащи его на конюшню и десять плетей отмерь!
Воин тут же схватил несчастного управляющего за шкирку, встряхнул как коврик, заставив вскочить на ноги.
Женщина, что до сего момента молча стояла подле графа, шагнула вперед и положила свою руку ему на плечо.
- Стоит ли так жестоко наказывать несчастного Мелвила? – спросила она мелодичным голосом – Он, несомненно, виноват. Но осознал уже свою вину и жаждет все исправить.
- Анариэль, дорогая! – ответил граф, все еще фыркая нерастраченным гневом – Коли всех вот так прощать, так совсем страх перед господином потеряют и обленятся не меряно. Я знаю, что твое милосердие воистину безгранично, но Мелвил будет наказан! – рыкнул граф в сторону управляющего и тот рухнул на колени.
- Я не спорю, однако любое наказание должно соответствовать тяжести проступка – Анариэль слегка улыбнулась и взяла графа за вторую руку – он же не крал эти деньги, а берег их как умел.
- О, Великий Дух! – воскликнул граф, но было видно, что гнев его утекает как вода из дырявой бочки – Ладно. Саид, пять плетей ему и шкуру не портить. - Озрик снова посмотрел на управляющего – А ты молись Великому Духу и благодари госпожу! Но если еще раз… Пеняй на себя! Прочь!
Мелвил забормотал слова благодарности, и вяло поплелся к выходу направляемый железной рукой Саида.
-Так. – граф задумчиво посмотрел на оставшихся слуг – Накройте стол, мы голодны с дороги! И приберите мои покои! – слуги кинулись в рассыпную, а граф, ведя под руку супругу, подошел к окну.
- Мне, право, неловко дорогая, – сказал граф, обнимая жену, с упоением вдыхая запах её волос. Вот уже пять лет он был женат на Анариэль, высокородной эльфийке из дома Аэра, последнего короля Эльфов Агроникса, но не уставал дивиться её красоте и умению неизменно выглядеть в любой ситуации. Вот и сейчас графиня была свежа как майское утро, как будто не было долгой и утомительно скачки по трудным горным дорогам. От Анариэль веяло свежестью, светлые, мягкие волосы, схваченные золотым обручем, ничуть не растрепались, в больших, чуть раскосых, глазах мелькали веселые искорки. Охотничий костюм, идеально сидевший на стройной фигуре, был чист и даже красные сапожки блестели словно только что начищенные. Хотя сам граф и его воины были изрядно запачканы дорожной грязью и пылью. – Тебе следовало остаться с обозом. Я хотя бы, успел привести замок в должный вид. Да и безопаснее там. Со мной ведь только дюжина дружинников…
- Не стоит, Озрик – ответила графиня, проводя рукой по его щеке.- Я хочу быть с тобой, где бы ты ни был. И потом, приехав сюда позже, что бы я увидела? Толпу запуганных насмерть слуг и тебя взъерошенного и злого как пещерный тролль? – Анариэль засмеялась – Нет уж. Надо что бы хоть кто-то тебя сдерживал.
- Ваши светлости! – супруги оглянулись. Перед ними, в поклоне застыл слуга – Трапеза готова.
- Пойдем – Озрик кивком головы отослал слугу – я голоден как волк. Да и время им надо дать, комнаты в порядок привести. А то я точно кого-нибудь прибью.

***
- Все! Привал! – Ратмир сбросил тяжелый мешок на землю под раскидистой сосной и вытащил топор – дальше не будет удобного места.
- Ты - Проводник, тебе видней – пожал плечами Озрик, распуская ремни на своем мешке…
На сборы братьям много времени не понадобилось. Оружие, кое-какой инструмент, смена одежды, еда на первое время. Все это уместилось в туго набитых дорожных мешках. Едва взошло солнце, как Ратмир с Озриком тронулись в путь, к Срединному хребту, отделявшему страну Россавов от остального мира. Здесь, где сила Россавов гасила любую магию, нельзя было войти в Великий Лес, и пришлось путникам преодолевать полтораста верст до хребта, и еще полсотни предгорьям и горам, через Печальный перевал в страну Вархов.
- Ты решил, куда двинемся после Печального? – спросил Ратмир рубя топориком набранный валежник. Озрик же пристроив над костром котелок с водой, потрошил кролика пойманного в кустах.
- Сначала в Кирк. Оттуда к Шести Островам, – ответил Озрик сноровисто кроша в котелок мясо для похлебки.
- Что мы там забыли?
- Я должен рассказать Аэру, что случилось с его дочерью – разом помрачнев, ответил Озрик.
- Надеешься на помощь тестя?
- И это тоже. Эльфийские лучники в войске еще никому не мешали – Озрик глубоко вздохнул – да и должен я сказать Аэру, что не уберег его дочь от беды.
- Опять начинаешь? – нахмурился Ратмир.
- Нет. Традиция у них такая, – безразлично пожал плечами Озрик.
- Ну, хорошо. Допустим, он тебя не казнит за любимую дочку…
- Его право.
-…Допустим, даже даст воинов. Дальше что? Трора просто так не взять. Он то ли клад драконий раскопал, то ли на жилу богатую вышел, но золота у него куры не клюют. Он себе ни в чем не отказывает, и крепость первоклассная, и припасов много и наемников в достатке.
- Я это и предполагал – кивнул Озрик – да только и у меня есть к кому обратиться.
- А сдюжим?
- Сдюжим. Он столько натворил, пока за Анариэль гонялся, что на пятерых хватит. Сколько у него воинов?
- Ну, сейчас в крепости примерно сотня – полторы. Узнает о тебе – будет нанимать еще. Сотен пять я думаю, наберет, не больше. Только нам от сего не легче, нам стены брать, вдвое, а то и втрое супротив его гарнизона надо.
- Вот по этому после Шести Островов пойдем к Кривому Кряжу, не сразу и не напрямую, но именно туда.
- К гномам?! Рехнулся?! Они ж тебя в момент в своих пещерах и закопают! Достанет там у Трора друзей для сего дела! – Ратмир напрягся, точно собрался броситься на брата, связать его и отнести обратно в селение Волков.
- Успокойся, сразу и дуром я туда не полезу. Есть способ. Гномы народ прямой и справедливый. Я потребую собрать суд старейшин. А обвинения в сторону Трора для этого более чем серьезные.
- Например? – спросил Ратмир, все еще подозрительно глядя на брата.
- Например? – Озрик откинулся на траву и уставился в небо – Например, он похитил и удерживает силой высокородную эльфийку. Это самое тяжелое, пожалуй, обвинение. Гномы такое спустить не могут, ибо действия Трора нарушают Ордосский мирный договор. Обвинение может предъявить герольд Короля Эльфов, поэтому-то и надо попасть на острова.
- А если Аэр не согласится?
- Тогда обвинить могу я! Как законный супруг и член дома Аэра!
- Ладно, допустим – сказал Ратмир, примирительно поднимая руку с ложкой, которой он помешивал похлебку - дальше что?
- Нарушение того же договора, но уже с Империей – Озрик нахмурился и сжал кулаки – Нападение на подданных Императора! Захват земель Империи! В конце концов, он попрал обычай побратимства и я могу требовать боя насмерть!
- Ладо, не кипятись. Лучше поснедай, а то остынет – Ратмир разлил похлебку по мискам и нарезал хлеба.
Некоторое время прошло в молчании, усталые путники с удовольствием поглощали наваристую похлебку.
- В конце концов, можно попросить помощи у Княжгорода, лихих молодцов там много. Да и в ордене Храма, тоже не думаю что очень довольны самоуправством Трора.
-Все можно, но гномы нужны сугубо – в сгустившейся темноте блики огня делали лицо Озрика похожим на жуткую маску – даже если не выступят с нами, то хотя бы останутся в стороне…

С утра они двинулись дальше, по хоженым тропам сквозь светлые сосновые леса предгорий, с каждым днем поднимаясь все выше и выше туда, где неприступная стена гор прогнулась седловиной перевала, открывая путь в страну Вархов, к морскому побережью.
Уже сошли на нет леса, кончился чахлый кустарник, все чаше попадались покрытые снегом проплешины и ветер уныло завывал среди каменистых пустошей, когда, на шестой день пути Озрик с Ратмиром подошли к устью перевала.
-А почему он называется Печальным? – спросил Ратмир, переводя дыхание
- А ты прислушайся – ответил Озрик, глядя на угрюмое ущелье.
В тиши раздавались протяжные, тоскливые звуки, будто кто-то оплакивал здесь свою злую судьбу, вечно жалуясь небесам на несправедливость мира.
- Ого! Это что, ветер так? – застыл Ратмир с открытым ртом.
- Ветер. – Озрик оглянулся назад, туда, где в туманной синеве лежала страна Россавов. – У нас говорят, услышать, как плачет ветер в Печальном перевале - к удаче.
- Она нам понадобится. Пошли.
Путники вступили на перевал. Тропа стала шире и плавно вилась между серых стен, обходя валуны и трещины. Ущелье вело на юг, едва заметно поворачивая к западу и не было в нем ни кустика, ни клочка травы, ни кого живого. Только серый камень и песок под ногами, только ветер упрямо несущий песок вдоль стен и рождающий, почти человеческие, стенания и плач.
Братья шли в полном молчании не решаясь вести разговоры в этом месте, словно опасаясь, что их слова подхватит ветер и, отразив их от серых стен, вплетет новой жалостной нотой в общий хор.
Ратмир смотрел на Озрика, широко шагающего впереди, и ясно представлял себе его лицо, сведенные в дугу широкие брови, жестко суженые глаза, плотно сжатые губы и закаменевши скулы. Таким Ратмир помнил брата в самые важные моменты жизни. О таком Озрике ходили легенды. О битве с кахарцами на Черном Берегу, где императорские гвардейцы три дня сдерживали натиск конников Кахара, положив возле моста через реку полк Бешенных. После чего, в отчаянной атаке прорвали центр вражьего войска и перебили почти всех полководцев султана. Гвардейским полком командовал тогда Озрик. После этого боя суровые воины гвардии раз и навсегда признали за Озриком право командовать и готовы были идти за ним в любое пекло. Что и доказали много позже когда три сотни гвардейцев прорвавшись к окруженной графской дружине, в битве на Вересковых холмах, вынесли своего бывшего капитана, тяжко израненного, на собственных щитах, окружив тройной живой стеной. Ощетинившись мечами и копьями, рубя всех кто дерзнул заступить им путь, гвардейцы с дружинниками графа прорвались к своим, попутно смяв строй на фланге орочьей орды. Сдав, едва живого, графа на руки лекарям, воины развернулись и в ярости втоптали остатки орков в грязь, разметав по окрестным каменистым склонам.
Таким был Озрик когда ради Этеля, наперекор отцу, отправился в одиночку к злейшему врагу их рода, тану Граделу и смог не только сосватать за Этеля единственную дочь тана, но и прекратить давнюю вражду, открыв торный путь караванам по Северному Взморью.
Таким был Озрик, когда в яростном споре с отцом отстаивал право Ратмира выбирать себе дорогу в жизни самостоятельно и стать в итоге Проводником, когда вызвался ехать с посольством к эльфийскому королю и смог таки заключить взаимовыгодный договор с беспокойным анклавом.
И, наконец, таким он был, когда шесть лет назад уговорил Императора вмешаться в свару между гномами и эльфами, и сам с сотней гвардейцев, вклинился на бранном поле между готовыми сойтись гномьем хирдом и эльфийским ополчением. Не дал разразиться кровавой сече и настоял на переговорах между эльфами и гномами. Наградой за это стало уважение гномов, признание эльфов и рука Анариэль, старшей дочери короля Аэра.
Такой Озрик куда больше нравился Ратмиру, чем тот, которого он нашел неделю назад в селении Черных Волков…
Стены ущелья постепенно сошли на нет, пологий спуск стал круче и тропа, соскочив с последнего увала, скрылась предгорных перелесках.
- Ну, вот и Изумрудный Каскад – нарушил, наконец, молчание Озрик.
Они стояли на последнем скальном уступе глядя на поросшую зеленью долину изрезанную десятками рек, речушек и ручьев, бравших свое начало у ледников Срединного хребта.
- Когда ты сможешь открыть Вход?
- Скоро - Ратмир прислушался к своим ощущениям. – Дойдем до той рощи, там можно. Только зачем? До тракта на Кирк дня два пути, а там лошадей можно на станции взять.
- Спешить нужно, сейчас каждый час на счету – Озрик коснулся алой ленты на правой руке – Боюсь не успеть…
- Думаешь, что она может тебя не дождаться? – Ратмир уже дошел до первых деревьев и скупыми, выверенными жестами открывал вход в Великий Лес.
- Нет, не то… - Озрик поморщился и яростно потер подбородок, заросший колючей щетиной – Анариэль знает, что я жив, но не знает, что я иду за ней.
- Так ведь ждет, раз знак прислала.
Вход в Великий Лес, наконец, открылся. Чаща впереди будто подернулся рябью, и деревья за этой пеленой стали много выше, краски заиграли ярче, словно солнце посветило каждый лист, тонко потянуло свежестью и прелью. Ратмир критически оглядел содеянное и, взяв Озрика за руку, шагнул под сень Леса.
- Любое терпенье имеет предел – ответил Озрик, настороженно озираясь по сторонам.
- Иди спокойно и не напрягайся – сказал Ратмир, заметив настороженность брата – страховидлов всяких, да и просто зверья здесь не встретишь, опасности никакой. Только вот без Проводника сюда не попасть, да и обратно не выйти… Ты бы ей знак какой подал что ли, что бы знала и ждала.
- Знак… знак… - Озрик вновь поскреб подбородок – Останавливаться здесь можно?
- Можно, но не стоит. Скоро выходить уже – Ратмир посмотрел на небо почти скрытое пологом леса, затем на стену деревьев впереди, словно определяя где выход – А что?
- Достать кое что из мешка надо – Озрик покосился на алую ленту – Когда дойдем до Кирка я отправлюсь к Шести Островам, а ты – к Этелю. Весть подать, чтобы дружину собирал. Ну и передашь кое-что по дороге Анариэль.
- Лесной Отец!! Как?!
- Что-нибудь придумаешь! Она же смогла мне весточку отправить…
- Слушай! Одно дело ленту, со стены сброшенную, подобрать. Другое – на эту стену что либо закинуть! Да так что бы кому надо попало!
- Ратмир! – мир перед ними снова подернулся рябью и Лес выпустил их на вершине холма неподалеку от большого портового города.
- Ратмир! – Озрик положил руку на плечо брата и развернул его к себе лицом – Я редко просил тебя о чем то. Сейчас я прошу. Я должен знать, что она дождется меня!
Ратмир угрюмо молчал. Озрик скинул мешок на землю, распустил завязки и, с самого дна, достал небольшой сверток.
- Ты что-нибудь придумаешь, я знаю. Хотя бы издали покажи ей – Озрик развернул тряпицу. Внутри оказался изящный перстень – два золотых листа переплетенных черенками и поддерживающих искусно ограненный в виде капли сапфир.
- Матушкин перстень – сказал Ратмир, глядя на блестящее украшение – тот самый, что ты ей подарил.
- Тот самый. Анариэль уходя, отдала его мне – ответил Озрик не сводя глаз с перстня – сказала, оденет, когда все кончится, и я приду за ней. Она поймет, что я за ней иду! Ратмир, брат. Прошу…
Ратмир хмуро глянул на Озрика, пнул камень и едва слышно выругался.
- Ладно, черт с тобой. Давай, – он сгреб перстень с ладони брата, завернул и спрятал за пазуху – Что смогу – сделаю. Ты сам-то уверен, что надо идти к эльфам одному?
- Уверен – Озрик затянул мешок и вскинул на плечи – времени куда меньше чем нужно, нам еще до другого края земли дойти придется – Озрик сжал руку брата. – Жди меня через месяц в Таэре, в таверне «Золотой Тур».
- Удачи, брат – ответил на пожатие Ратмир и, глядя как Озрик легким, размеренным шагом спускается с холма в сторону города, добавил – храни тебя Лесной Отец.

Хорошо жить в богатом торговом городе, Еще лучше, когда город этот Вольный и сам себе хозяин. Здесь нет суровой императорской стражи, которая дубинками внушает уважение к Закону империи любому, не важно правому или виноватому. Нет мытарей тянущих последнюю рубаху с ремесленного люда, купцов и капитанов, из всех до кого могут дотянуться. Нет спесивых нобилей и лордов, что смотрят на простой люд как на грязь, усмехаясь, когда дюжие слуги плетьми расчищают им дорогу в толпе. Здесь каждый предоставлен сам себе и каждый выбирает сам, что ему делать и куда силы тратить. Здесь стараются не совать нос в дела соседа, соблюдай законы, плати налог и тебя никто не тронет.
Хватало, конечно, тут разного отребья, воров и душегубов, сомнительных ростовщиков и жулья всех мастей, но больше было купеческих лавок, где можно купить все что угодно, таверн и харчевен где готовят еду на любой вкус, постоялых дворов, трубадуров, менестрелей, бардов и бродячих артистов, устраивающих свои представления прямо на улицах и площадях, и многого другого хватало в Вольном и веселом Кирке. И шли сюда караваны с товарами со всех уголков обитаемых земель, шли торными трактами, шли морем. И день за днем звучал на улицах вольного града разноязыкий говор. Богат и славен по всему южному побережью был Вольный Кирк, и любой мог попасть за его надежные стены, уплатив лишь малую пошлину в городскую казну, да доставив товар для досмотра бравым стражникам у городских ворот.
Незадолго до полудня, когда утренний поток людей давно схлынул, к воротам Кирка подошел человек, облаченный в темно-зеленый плащ, запахнутый наглухо и перепоясанный толстой веревкой. Лицо путника скрывал глубокий капюшон с застегнутым пыльником, оставляя открытыми только глаза. В руке он держал крепкий дубовый посох с узловатым навершием, такой, что в умелых руках мог запросто обращаться в грозное оружие. За спиной у человека болтался объемистый, но изрядно похудевший, дорожный мешок.
Стражники уважительно поклонились. Шел к ним Странник. Отшельник, путник перехожий, обет Великому Духу давший, грехи чужие замаливать как свои, советом, а когда и делом людям и нелюдям помогать. Мало их было, тех, кто смог на себя такую тяжесть взять, ценили и уважали Странников. И тяжким грехом считалось на путника перехожего руку поднять либо в беде оставить.
Стражники посторонились, пропуская Странника без пошлины, но тот остановился и вытянул из сумы положенную за проход серебрушку.
-Я чту законы – сказал Странник глухим голосом, протягивая монету стражнику – ответь мне воин. Есть ли в порту корабль к Шести Острова идущий?
- «Морской Змей» стоит на погрузке – ответил стражник, сжимая монету в кулаке – вечером отчаливает.
- Благодарю – Странник приблизился к воину и чуть слышно сказал – у тебя ремень плечевой почти перетерся. Замени, а то лопнет не вовремя - беда случится – и легко шагнул в ворота, оставив ошарашенных часовых за спиной.
Стражник оттянул наплечник и неловко заглянул по него. Ремень и правда, держался на последней жилке.
- Великий Дух… - только и смог пробормотать стражник – откуда узнал?...
Давно уже Озрик не бывал в Кирке, но знали его в городе многие, потому и рад был, что плащ Странника одел. Надежно от глаз скрывает, да и лишнего внимания нет. «Прости Великий Дух, что не по праву звание высокое взял» -думал Озрик. И, хотя одежда эта по разрешению Странника истинного на нем была, смутно было на душе у графа. Хоть и спас от душегубов святого человека, а все равно тяжко давит плащ сей, Ой как тяжко…
… Простившись с Ратмиром, Озрик не стал искать дорогу, а пошел напрямик, через перелесок, к городской стене, стараясь успеть до заката. Хоть и не было давно в этих местах набегов и нашествий, стража городская службу несла исправно. И каждый день, на закате, ворота закрывались. Шел Озрик ходко, привычно. Руки сами отводили ветви деревьев, ноги искали прочную опору, глаза дорогу выбирали. Только думалось плохо, пусто было в голове. Может, потому то и услыхал граф слабый стон, доносившийся из ельника. Чуть позже за ним последовал приглушенный хохот.
- Стони, старик, стони – взревел чей-то хриплый голос – Ща ты нам все отдашь, и золото, и свитки. Портки и те отдашь. Хотя на что они нам – обмоченные – и снова взрыв хохота.
Озрик остановился. Аккуратно сняв с плеча мешок, поудобнее перехватив посох, прокрался к ельнику и заглянул меж ветвей.
На небольшой полянке, среди молодых елочек горел костер. Возле костра двое кудлатых мужиков увлеченно рылись в дорожном мешке. Еще пара таких же стояли подле большого камня и, посмеиваясь, тыкали короткими тяжелыми дубинками привязанного к камню человека. Странника в порванном и изрезанном плаще. Лицо у Странника было разбито, на одежде виднелись, набрякшие багровым, полосы и прожоги.
- Ну что, надумал говорить? – спросил бородатый разбойник, что сидел возле костра. Отложив нож, он вытащил из пламени пылающую головню – Или тебе этим промеж ног ткнуть? Глядишь и думать быстрее начнешь, а то и удовольствие получишь – бородатый криво ухмыльнулся, а остальные зашлись хохотом.
Озрик, не раздумывая более, ринулся вперед. Бородач только начал подниматься, оборачиваясь на шум, как посох из звонкого россавского дуба ударил его точно в темечко. Раздался глухой стук, бородач кулем осел на землю, а посох, продолжая движение, с хрустом влепился в скулу тому мужичку, что все еще копался в мешке Странника. Разбойник удивленно хрюкнул, и рухнул со свернутой на бок челюстью. Двое, что стояли у камня, кинулись на Озрика, выхватывая длинные охотничьи ножи. Первым подоспел чернявый, невысокий мужичек. Замахнулся дубинкой, одновременно пытаясь достать Озрика ножом в живот. Граф привычным движением уклонился от ножа, сбил посохом удар дубины вниз и впечатал подток чернявому в ухо. Мужичок взревел от боли, и растянулся на земле, получив жестокий удар сапогом под колено. Второй, высокий, светловолосый парень, едва уклонившись от мелькнувшего посоха, швырнул в Озрика дубинкой и бросился бежать. И достиг уже края поляны, когда посох, брошенный опытной рукой, с тяжелым гулом грянул ему промеж лопаток. Парень вскрикнул, с разбега наткнулся на ель и, ломая ветки, сполз по стволу.
Тяжело дыша после схватки, Озрик пинком угомонил чернявого который, держась за ухо, вопил, катаясь по земле. Прошелся по поляне, осматривая побитых разбойников
«Ничего интересного – подумал Озрик связывая бесчувственных мужиков – обычная шваль с большой дороги, какой много на земле». Закончив с путами, Озрик подобрал посох и вернулся к Страннику, который уже не шевелился и лишь тихонько постанывал в забытье.
«Эко ж его – подумал Озрик, перерезая веревки. Тело Странника было густо покрыто синяками, порезами и ожогами, черты лица залитого кровью было сложно разобрать, так сильно оно было разбито – мало я вам, ублюдкам, отвесил…»
Перенеся Странника к костру, Озрик бережно уложил его на расстеленный поверх лапника плащ и принялся обмывать раны.
Били старика сильно и умело, но не насмерть. Переломов вроде не было. Озрик смазал порезы и ожоги целебной мазью, предусмотрительно прихваченной еще в селении и как умел перевязал, без жалости распоров на бинты свою запасную рубаху. Укрыв старика, армяком почище, Озрик присел возле костра и уставился на огонь
«Задержка, опять задержка – думал он, глядя на пламя костра. В лесу сгустился вечерний сумрак. В город Озрик уже не успевал, да и бросить старика-Странника здесь не мог – прости родная – он погладил ленту на правой руке – но не мог я пройти мимо.
Тряхнув головой, Озрик поднялся и проверил старика. Тот просто спал согретый и успокоенный целебной мазью. Проверив узлы на веревках, и добавив по паре полновесных оплеух незадачливым грабителям, Озрик устроился на ночлег.
Ближе к утру его разбудил треск веток и вкусный запах похлебки, В предутреннем тумане перекликались ранние птахи, звезды сошли с посветлевшего небосклона и лишь одна, крупная и яркая виднелась еще в просветах древесных крон, при виде которой Озрик поморщился и повернулся к костру. Странник аккуратно раскладывал хлеб на плаще, где уже стояли две миски исходящие ароматным дымком. Вчерашние побои выдавали разве что синяки под глазами, разбитые губы и скособоченная поза старика.
- Болит? – поинтересовался Озрик удивленный тем как быстро старик отошел от ран.
- Терпимо – ответил Странник, протягивая ему миску с похлебкой и хлеб – Кто ты?
- Зовут Озриком. По крови Россав из рода Черного Волка.
- Озрик? – старик в задумчивости пожевал губами – не россавское имя…
Граф молча пожал плечами и принялся за еду
- Должен сказать тебе спасибо. Если б не ты, добили бы меня тут.
- За что они тебя так, отец? – граф кивнул на разбойников, которые молча сидели у камня, со злостью глядя на него.
- Решили, что я несу деньги. Достаточный повод напасть на одинокого путника.
- Даже если этот путник – Странник? – Озрик выжидающе посмотрел на старика.
В свой черед Странник тоже молча пожал плечами.
- Ну что же. Ты в мои дела не лезешь, я - в твои. Тебе до города помочь дойти? – Озрик ополоснул миску и принялся собирать свой мешок, глядя как Странник приводит в порядок плащ и собирает разбросанные разбойниками вещи.
- Не надо, ибо я иду из Кирка. А тебе за помощь мой совет – до срока открывай лицо только тем, кому доверяешь – Странник достал плащ точь в точь такой же, как его собственный – В плаще Странника Серебряному Лису будет легче оставить охотников с носом.
- Узнал значит…- Озрик с сомнением покачал головой – таиться, прятать лицо…
- Узнал я, узнают и другие – Странник пристально смотрел на графа – стоит ли терять преимущество? Ты мертв, тебя не ждут ни друзья, ни враги…
- Скоро все равно узнают – ответил Озрик, надевая плащ и опуская на лицо капюшон.
- Лучше поздно, чем рано. Или смерти ищешь про обещанное забыв? – охнул Странник поднимаясь и забрасывая мешок на спину – с этими что делать будешь?
- В городе скажу стражникам, пусть пришлют кого ни то – ответил Озрик шагая в сторону тракта – А что до смерти – меня нелегко убить…
- В схватке – да. Только вот от яда или кинжала в спину можно и не уберечься. Сумеречники за деньги убьют любого…
- С Сумеречной Лигой у меня договор…
- Ну и много тебе помог этот договор в прошлый раз?
Озрик тяжело вздохнул и кивнул, вспоминая свой промах
- Здесь мы с тобой расстанемся – они вышли на тракт – до города пара лиг, к полудню дойдешь. Прощай граф, да пребудет с тобой Великий Дух.
- Прощай Странник, долгой дороги и легкого пути. За совет и помощь – спасибо.
- Тебе спасибо Озрик из рода Черного Волка. За жизнь спасибо. – Странник пожал протянутую руку и, развернувшись, легко зашагал по дороге, будто и не били его вчера смертным боем. Озрик проводил взглядом фигуру Странника, растворяющуюся в лесном сумраке и зашагал в сторону вольного города…
Озрик шел по, мощеным камнем, улицам Кирка, направляясь прямиком в порт. Раньше, в прошлой жизни, он непременно потолкался бы по торговой площади, прицениваясь к заморским диковинкам, заглянул бы в оружейные лавки Северного квартала, где можно было найти уникальные клинки тонкой работы. Непременно заглянул бы в «Парус и Сеть» где готовили изумительную рыбу с соусом из моллюсков. Да и много других мест посетил бы граф Сильверфокс в веселом Кирке. Сейчас же Озрик шел в порт ни куда не сворачивая и ни на что не отвлекаясь, пропуская мимо ушей выкрики зазывал и торговцев, не обращая внимания на изумительные ароматы готовящейся пищи из трактиров и харчевен. Чувству я лишь как нестерпимо жжет правую руку Алая лента.
Порта он достиг не скоро. Роскошные дома сменились конторским зданиями, за ними длинная череда амбаров и складов, а дальше, за Морской стеной, засветился голубой простор бухты, лес мачт и приземистые башни цитадели.
Миновав ворота, Озрик оказался на длинной, выложенной камнем пристани. Звуки и запахи волной окатили его, заставив на мгновение остановиться. Остро пахнуло солью, водорослями, смолой и дегтем, мокрой пенькой и деревом, невообразимой мешаниной запахов исходивших от тюков, бочек и мешков с товарами сгружаемых на пристань. Крики носильщиков, возгласы капитанов, солидные голоса купцов, ругань матросов и прочего портового люда сливались в невообразимый гул, резко кричали чайки, слышалось ржание лошадей. Люди торговались, ругались, спорили, работали, не обращая внимания на застывшего Странника, лишь слегка кланяясь, когда проходили рядом.
Озрик внимательно рассматривал корабли, пытаясь среди разнообразия корпусов и мачт рассмотреть «Морского змея»
«Лесной Отец, да где же он» - подумал Озрик и поймал за руку пробегавшего мимо мальчонку лет десяти от роду.
- Мальчик, где отшвартовался «Морской Змей»?
- Он на рейде, сударь – ответил мальчик, с любопытством рассматривая Странника
- А капитан?
- Вон там, – мальчишка махнул рукой в сторону здания Морского магистрата, – капитан Вёлве.
Озрик увидел группу людей, среди которых выделялась высокая, стройная фигура капитана.
«Эльф – подумал Озрик, протягивая мальчишке мелкую монетку – можно было догадаться»
- Вам стоит поторопиться, сударь – сказал мальчишка, пряча монетку – «Змей» скоро отправляется
Озрик кивнул, сунул мальчишке еще один медяк и зашагал к магистрату
«Ну, точно, эльф – подумал Озрик на ходу, рассматривая капитана «Змея». Высокий, на голову выше остальных, стройный и широкоплечий, эльф был похож на своих собеседников. Та же одежда - суконная куртка, перехваченная широким поясом, легкий клинок в потертых ножнах, штаны, заправленные в короткие сапоги. Тот же соленый говорок с множеством непонятных слов и выражений. Только подойдя ближе можно было увидеть кончики острых ушей, выглядывающие среди длинных волос перехваченных кожаной гайтаной и приподнятый к вискам разрез темно-фиалковых глаз.
Озрик подошел и разговор затих. Моряки выжидающе смотрели на Странника, которого каким-то чудом занесло в порт. Озрик остановился и отперся на посох, молча разглядывая колоритную компанию.
- Эхм… Вы что то хотели, сударь? – начал, наконец, разговор один из моряков
- Мне нужен корабль идущий на Шесть Островов – ответил Озрик, стараясь придать своему голосу глухость и плавность речи старика-Странника. – Добрые люди посоветовали мне обратиться к капитану Вёлве, с коим я и хотел бы поговорить.
- Я слушаю тебя Странник – сказал эльф, делая шаг вперед. Остальные тут же утратили интерес к разговору, следуя неписанным правилам вежества морского братства: есть капитан, есть пассажир – остальное их дело.
Вёльве и Озрик отошли в сторону
- Какое же дело у Странника в нашем королевстве – эльф внимательно вглядывался в глаза Озрика, словно пытался понять, кто же скрывается под личиной Странника.
- У меня весть для высокородного Аэра, короля эльфов – ответил Озрик, переходя на эльфийскую речь – Ты можешь доставить меня в Ортос?
В глазах эльфа блеснул огонек интереса. Мало кто из людей в нынешние времена понимал эльфийский язык, еще меньше было тех, кто мог говорить на нем правильно.
- Ты знаешь наш язык? Кто ты? И какая весть у тебя к королю?
- Прости меня, перворожденный, но имя свое я тебе не назову, странник я, путник перехожий – ответил Озрик стараясь следовать правилам вежливости – так же не отвечу, что за весть я несу королю, ибо послание это предназначено только для него…
Эльф молчал, выжидающе глядя на собеседника.
- Но я могу поклясться Лесным Отцом, Корнями, Кроной и Кровью Предвечных Звезд что ни мыслью, ни делом не нанесу вреда или урона народу эльфов и их королю!
Озрик заметил, что эльфийский капитан заколебался. Клятва была принесена серьезная и очень не многие решались её нарушить, однако сомнения у Вёлве еще оставались.
- У меня нет оружия, и я не владею Искусством – продолжил Озрик – но у меня есть вот это.
Граф поднял левую руку, где на безымянном пальце светился тонкий ободок охранного перстня положенного тем, кто считается гостем эльфов. Озрик замолчал, молчал и эльф, перебирая длинными тонкими пальцами по рукояти меча. Озрик застыл как изваяние, опираясь на посох и ждал. Говорить больше было нечего. Все сейчас зависело только от решения капитана
- Я верю тебе – нарушил молчание Вёлве – не знаю, кто ты или что ты, но я верю тебе. Будь через час у шестого причала, там будет ждать лодка. И не опаздывай. «Змей» уходит с вечерним отливом, и ждать я не намерен.
- Я буду там, капитан – ответил Озрик, склоняя голову в знак согласия.

 » Глава 2

Глава 2
Ортос


Третий день в замке кипела работа. Третий день крестьяне из окрестных селений приводили в порядок имение графа Сильверфокс. Очищали и подправляли вал, подновляли стены и башни. Третий день стучали молотки каменотесов, звякали заступы землекопов, тюкали топоры древоделей. Люди работали слажено, дружно и весело. Да и как не работать если плата велика, харчи обильны, а грозный граф ежедневно сам обходит стены, все видя и замечая, хваля усердных и строго наказывая бездельников. Всем хотелось заработать нежданную прибавку и не хотелось быть отосланным по собственной глупости из замка, а ведь иных и выгоняли, да еще плетьми напутствовали.
Работа спорилась. Слуги уже вычистили и вымыли замок изнутри до зеркального блеска так, что, казалось, ступи на пол и покатишься как по льду. Трудники расчистили и подровняли вал и всем многолюдством навалились на стены, заменяя выщербленные камни, заделывая трещины и выбоины.
Порой Озрик, разгораясь, скидывал дорогой камзол и в одной рубахе работал наравне с мужиками заступом, тесалом или топором. Вот и сейчас, командуя зычным голосом десятком взмыленных мужиков, втаскивал тяжелую балку на одну из башен.
- Ваша светлость! – закричал часовой с надвратной башни – Госпожа с прогулки возвращается!
- Навались! – рявкнул Озрик и непослушное бревно со щелчком встало на свое место.
– Молодцы мужики! – Озрик с размаху хлопнул ладонью по спине одного из древоделей, отчего тот охнул, и ткнулся под общий хохот носом в балку, и легко соскользнул вниз.
- Вот так граф! – одобрительно сказал один из мужиков, забивая гвоздь обухом топора – сразу видать – Хозяин!
- И не говори Рыжий – отозвался второй – все видит, везде успевает. И нашего брата – мужика ценит, и работать не гнушается.
- А рука у него будь здоров – поддержал третий – не хотел бы я ему подвернуться под руку горячую…
И мужики снова захохотали, глядя как клюнувший носом охает, растирая лопатку.
Возле колодца Озрик стянул мокрую от пота рубаху и согнувшись вперед приказал слуге:
- Лей! Да побольше! – и тут же охнул под потоком холодной колодезной воды, плеснувшей на разгоряченную спину. – Давай еще!
Слуга выплеснул второе ведро, подал графу чистый плат, а затем и свежую рубаху.
Из арки надвратной башни вынырнули всадники и, пересекая двор, направили коней к коновязи рядом с колодцем, останавливаясь в паре шагов от него. Озрик, уже надевший рубаху, надевая камзол, с удовольствием наблюдал за женой, которая сидела на лошади как влитая. Остановив скакуна, графиня легко соскользнула на землю и передала повод конюху.
- Как прогулка? – спросил Озрик, затягивая перевязь с мечом и кинжалом.
- Прекрасно дорогой. Тишина, дивный воздух, лес…
- Ничего, еще пара дней и здесь тоже будет тихо – Озрик покосился на стены, откуда доносился стук топоров, лязг железа и крики мастеровых – замок надо восстановить…
Анариэль взяла мужа за руку и заглянула ему в глаза
- Тебя что-то тревожит?
- Мне неспокойно, дорогая – Озрик стиснул рукоять кинжала – смутно на душе, что-то должно произойти.
- Успокойся, Озрик – Анариэль обняла мужа, увлекая его в сторону небольшого сада разбитого на боковой площадке – К чему всё это беспокойство? Кто посмеет напасть на Серебряного Лиса, да еще в его же владениях?
Супруги присели на скамью под развесистой яблоней. Граф откинулся на ствол дерева и привлек жену к себе.
- Мне все же было спокойнее в столице – Озрик закрыл глаза, наслаждаясь минутами близости, не слишком частыми у графской четы весь день находящейся на виду у слуг – или в Сильверфоксе.
- Что же тебя так тревожит?
- Что-то витает в воздухе – Озрик поморщился – предчувствия нехорошие…
- Ох уж эти люди – Анариэль рассмеялась легким серебристым смехом – Всегда у вас какие-то предчувствия и ощущения. Ты так доверяешь своему чутью?
- Иначе бы не дожил до своих лет.
-Нет, вы все-таки странные существа и вряд ли старшие народы когда-нибудь смогут постигнуть ход ваших мыслей.
- Иначе не можем. Да и должно же оставаться хоть что-то непостижимым для перворожденных – отшутился Озрик, внутренне морщась. Начинался разговор, который он любил и ненавидел одновременно. Любил потому что можно было спокойно поговорить о сути отличий народов без обязательного в таких спорах упоминаний достоинств, недостатков и взаимных обид. Ненавидел, потому что неприятно резали слух слова Анариэль «Мы эльфы, а вы люди» и Озрик понимал, что эльфийка так и не смогла стереть различия между ними и полюбить его так же как он её. Заставлял вспоминать, как Анариэль стала его женой, вспоминать и, в глубине души, стыдиться содеянного…
… И я решил, что сей договор является необходимым для моего народа – король обвел взглядом тронный зал, придворных и остановил свой взгляд на после Империи людей – графе Сильверфокс – мой народ устал от воин и крови. И жаждет мира и спокойствия – по мановению короля в Зал внесли свиток, украшенный тремя внушительными печатями: красно-золотой - людей, бело зеленой - эльфов и черно-серебряной - гномов.
Граф скосил глаза на низкорослых воителей застывших рядом с людьми и едва заметно вздохнул. Феникс, Лебедь и Молот заключили мир. Кончатся бесконечные схватки между эльфами и гномами, жестоко задевавшие людские поселения. Перестанут бежать поселяне из богатых, но опасных приграничных земель. Эльфы получали мир, гномы получали мир, люди получали мир и торговлю с теми и другими.
Король и послы продолжали говорить слова положенные строгим посольским протоколом. Озрик отвечал заученными фразами, кивал, в нужных местах кланялся. Дело, которое он начал три недели назад, дело, которое считалось невыполнимым, тем более в столь короткий срок, было выполнено. Но не было радости. Он добился того, чего хотел, но не достиг того, чего желал. Желал страстно, неистово и обреченно.
Прием, наконец, был закончен. Послы покидали Зал, унося с собой надежные кованые ларцы с грамотами договоров. Люди выходят последними, направляясь в свое крыло дворца. Озрик идет, погрузившись в невеселые думы о судьбе.
- Граф – мелодичный голос выводит Озрика из задумчивости. Из боковой галереи, ведущей к королевским апартаментам, выступает эльф-стражник, прикладывая руку к груди в знак приветствия. Озрик останавливается, гвардейцы сопровождения замирают в готовности.
- Мой сюзерен пригашает тебя для ужина и беседы, на восточной террасе – эльф сдержанно и с достоинство склоняет голову.
Граф прикладывает руку к сердцу в знак согласия и, отпустив гвардейцев, следует за провожатым…
…Течет неспешная беседа, о прошлом, о будущем, о дальних странах и деяниях. Меняются изысканные блюда, плещется в кубках старое вино. Озрик сидит за королевским столом, внешне невозмутим и спокоен, едва сдерживая трепыхавшееся сердце. Напротив него, рядом с отцом, Анариэль, наследная принцесса дома Аэра, старшая дочь короля, источник счастья и мучений графа.
- Ты много сделал для моего народа, друг мой – говорит король поднимая кубок – и этот порыв был самоотвержен, будто ты эльф, а не человек. Ты и твои люди могли погибнуть, не успей остановиться мы или наугримы.
- Я воин, Ваше Величество – Озрик изо всех сил старается смотреть на короля, а не на его дочь – я привык рисковать, если риск этот оправдан. А смерти я не страшусь, она ждет каждого человека. Рано или поздно.
- И ты спокойно говоришь об этом роке? – Анариэль смотрит на графа – тебя не страшит неизбежность?
- Нет, Ваше Высочество – граф отпивает глоток вина, эльфийская речь трудна и быстро утомляет человеческое горло – наша жизнь конечна, но это заставляет ярче пылать наши сердца и делает яростней наш дух. Я считаю, что смерть не проклятье, а дар Великого Духа. Дар, который не все понимают, и не многие принимают, но все же именно дар.
- Разве вам хватает отпущенного срока, что бы исполнить мечты и желания? – король внимательно смотрит на Озрика
- Нет, Ваше Величество – Озрик качает головой – конечно нет. Много остается недоделанным, многое с самого начала бывает несбыточным.
- Зачем же тогда мечтать о недостижимом?
- Что может быть хуже жизни, в которой все мечты исполнились? Жизни, в которой не к чему больше стремиться, в которой не о чем больше мечтать? Это хуже смерти, много хуже.
- И у тебя есть такие мечты? Которым не суждено сбыться?
- Несбыточных нет. Я слишком прагматичен, – граф бросает быстрый взгляд на Анариэль – а вот трудновыполнимая есть.
Эльфийка отрывает взгляд от пейзажа за перилами террасы и смотрит на графа.
«Она знает – мысль бьется в голове как рыба в сети, и сердце стучит кузнечным молотом – она все знает»
- Я повторюсь, ты многое сделал для моего народа Озрик – король встал и с кубком в руке подошел к поднявшемуся навстречу графу – и заслужил любой награды, которую я в силах дать.
- У меня есть Ваша дружба и уважение вашего народа, сир – Озрик смотрит в сторону, борясь с предательской дрожью.
- И все-таки?
Озрик смотрит прямо в глаза королю. Стоило решиться, как все опасение словно сдуло порывом ветра, а сердце полыхнуло жарким пламенем.
- Я прошу оказать мне честь – граф перевел взгляд на Анариэль, утопая в зеленых омутах её глаз – Я прошу руки Вашей дочери, сир!...

Гулкий, густой звук сигнального рога, разорвав пелену воспоминаний, вернул графа действительности. Трубил стражник на верхней площадке донжона, кто-то приближался к замку. Сигнал повторился вновь и в этот раз из-за стены донесся ответный звук, более хриплый и низкий.
Граф поднялся со скамьи, поправляя перевязь. От ворот к ним бежал один из воинов.
- Что случилось? – с беспокойством спросила Анариэль
- Сейчас узнаем. В чем дело Корин?
- Отряд Ваша светлость!- запыхавшийся воин бухнул кулаком в левую сторону груди – Около семи десятков. Под стягом Ордена Храма.
- Что здесь храмовники забыли… Добре. Найди мне Саида!
Дружинник опрометью бросился выполнять приказание, а Озрик повернулся к жене.
- Дорогая, поднимись в свои покои. Кто знает, что это за отряд.
Эльфийка поднялась со скамьи и выразительно взглянула на стены и застывших у зубцов дружинников.
- Я понимаю, Анариэль. Но у меня лишь горстка воинов, остальные мужики к бою никак не готовые. А кто там за стеной и с чем они пришли неясно. Что будут делать тоже – граф глубоко вздохнул, понимая, что если Анариэль упрется, уговаривать её будет бесполезно – Анариэль, дорогая. Прошу, ради меня, поднимись к себе.
- Хорошо, Озрик – секунду помедлив, ответила Анариэль, - я буду у себя. Не рискуй понапрасну, – легко ступая, эльфийка пошла по дорожке в сторону донжона.
- Ваша светлость! – рядом, как из-под земли, появился Саид – Все на своих местах. Мы готовы.
Озрик заметил, что кахарец уже одел бронь и готов к немедленному бою.
- Надеюсь, обойдемся без этого…
С площадки надвратной башни отлично просматривалось плато, на котором стоял замок, от кряжа Единорога до Волчьего урочища и Северных Врат, откуда к замку вела хорошо утоптанная за последние дни дорога. На дороге клубилась пыль. Временами порывы ветра сносили завесу, и взгляду открывалась стальная змея пешей колонны медленно ползущей на плато. Над строем полоскался на ветру стяг – белое знамя с красным крестом.
- Панцирники – дружинник, стоящий справа от Озрика, смачно сплюнул вниз, под стену – все в бронях.
- Копья зачехлены, да и щиты за спинами – отозвался другой – значит не воевать пришли…
- Щиты на руку перебросить не долго – не унимался первый – да и копья расчехлить труд невеликий.
Не дойдя до стен сотни шагов, отряд остановился. Над застывшими в строю воинами разнесся рев сигнального рога и стяг описал в воздухе сложную дугу. От строя отделились четверо. Впереди всех шел гном с ног до головы закованный в золоченый доспех, чешуя на плечах и бедрах дробила солнечные лучи на множество ярких бликов, а кираса сияла как огонь. Низкий шлем с собранной из квадратных пластинок бармицей защищал голову и часть лица, оставляя свободными лишь глаза и нос. За ним два воина-человека. Один в белой частью закрытой накидкой кирасе, с широкими пластинчатыми наплечниками и в глухом шлеме похожем на ведро. Второй в черной откованной узкими, стоящими внахлест полосами броне. Связанные ремешками узкие полоски металла закрывали плечи и бедра. Шлем его, круглый с широкими полями и массивным назатыльником, бросал на лицо густую тень. Последним шагал знаменосец в обычной кольчуге, удерживая в руках древко со стягом ордена.
- Вызывают на переговоры, Ваша Светлость. Выслать глашатая?
Граф внимательно всмотрелся в фигуру в золотой броне.
- Нет – отойдя от парапета, граф ступил на лестницу, спускаясь с башни к воротам – Трубите ответ, я сам выйду.
- Ваша Светлость? – на лице Саида проступило удивление
- Со мной пойдет Корин.
- Броню его Светлости – крикнул было Саид, но граф оборвал его.
- Не надо Саид. Долго это, да и ни к чему.
- Ваша Светлость!! – верный воин едва не задохнулся от возмущения. Где ж видано идти без брони, с одним кметем на разговор непонятно с кем. – Дозвольте вместо Корина пойти!
- Нет, Саид – граф жестом приказал открыть ворота. Двое мужиков налегли на блоки и створки медленно открылись – Мне ты нужен здесь.
Озрик и Корин, несший графский штандарт выехали вперед к застывшим в десятке саженей воинам Ордена.
- Во имя Силы Гор и Храма светлого и милосердного мир вам! – густым, глубоким басом поприветствовал Озрика гном в золоченной броне.
- Именем Лесного Отца и милостью Великого Духа мир вам! – ответил граф, внимательно глядя на гнома, узнавая почти не изменившиеся черты лица под низким шлемом – Кто вы воины и что ищите в моих владениях бронно и оружно?
- Клянусь Молотом и Горном, мы пришли с миром! – ответил гном снимая шлем и поднимая обе руки ладонями вперед в знак мирных намерений – Мы воины Ордена Храма. Возвращаемся из похода за море в земли диких кочевников веры истинной не признающих, в обитель Ордена, что на южной оконечности кряжа, в окрестностях славного Дагора расположена.
- Назови себя доблестный тангар – Озрик откровенно потешался над тем, что гном никак не может его узнать – Раз ты пришел с миром, то имя тебе скрывать не след.
- Я тангар Трор сын...- начал говорить гном, но Озрик перебил его.
- Даина из клана Золотого Медведя – закончил Озрик, перейдя на речь гномов и с удовольствием наблюдая за растерянным лицом гнома.
- Откуда ты?... – Трор внимательнее всмотрелся в лицо графа – Ты?! Не может быть!
- Может брат! Может! – наконец позволил себе улыбнуться граф – Озрик граф Сильверфокс к твоим услугам доблестный тангар.
- Ах ты, старый Лис, расплющи тебя Молот! – заорал Трор и граф задохнулся в могучих объятиях
- Я… тоже рад…тебя… видеть! – прохрипел Озрик, с трудом высвобождаясь из тяжкого захвата и переводя дыхание – вот ведь каменная башка! Чуть не раздавил!
- Спали тебя Горн, Озрик! Сколько же лет прошло?! Пять? Шесть?
- Десять без малого, Трор, десять! Гостем сегодня моим будешь! Пир закатим! Пиво у меня доброе, густое. Хороший урожай был!
- Да какие сомнения! Мне бы вот только людей своих разместить. Устали все, от самого Таэра без роздыху почти идем.
Озрик задумался. Брат братом, а пускать столько чужих воинов в замок не хотелось
- Припас есть? Снеди в достатке?
- Припас знамо дело есть, вот со снедью туго.
- Разбивай лагерь вон там, в Волчьем Урочище, места там в достатке и вода рядом. А снедь мои люди подвезут. Пошли!
- Обожди. Людей сначала устрою и к тебе!
- Ну, смотри! Жду к вечеру! – граф вскочил в седло и направил скакуна к воротам замка.
- Управляющего ко мне! – приказал граф, едва ворота закрылись за ним
- Я здесь, Ваша Светлость – Мелвил возник рядом с Озриком будто из под земли, как видно наказание пошло ему в прок.
- Снеди и пива! На семь десятков человек. Собрать и отправить к Волчьему Урочищу. Немедля!
- Слушаюсь Ваша Светлость.
- Свободен
Граф соскочил с коня, быстро миновал двор, широким шагом прошел по коридорам и лестницам донжона и распахнул дверь своих покоев.
Анариэль стояла у окна и смотрела вдаль. Озрик подошел, обнял жену, зарываясь лицом в густые золотистые локоны.
- Я же просила тебя не рисковать понапрасну – с укором сказала Анариэль и в её голосе прорезались странные нотки, которых раньше слышать Озрику не доводилось.
- Я и не рисковал – ответил Озрик улыбаясь.
- По твоему выходить с одним воином без брони и оружия к сотне готовых к бою людей - это не риск?
- Анариэль, успокойся. – Озрик сел на стул и усадил жену к себе на колени – Командир этого отряда – мой друг. Даже больше чем друг, побратим – кровный брат. Он гном, а гномы свято чтят закон побратимства. Трор же этот закон блюдет в двойне. Он скорее изрубил бы половину своих воинов, чем позволил кому-то из них нанести мне вред.
- Тангар? Твой побратим - наугрим? – удивилась Анариэль – Я не знала, что наугримы братаются с людьми.
- И о том, что эльфы могут выходить замуж за людей ты тоже не подозревала – спросил Озрик мысля отшутиться и тут же пожалел, что еще в детстве не откусил себе язык.
Анариэль высвободившись из его объятий, вновь отошла к окну.
- Ты знаешь, почему я вышла за тебя! – голос её стал звонким и холодным как льдинки в весеннем ручье – Я сделала это ради своего народа!
Озрик тяжело вздохнул и подошел к жене
- Прости меня, дорогая. Я зря сказал это. Просто я из тех людей, кто уверен, что в нашем мире возможно все. И дружба с гномами, и любовь к эльфам и мирное соседство с орками.
- Тебе не за что извиняться Озрик – Анариэль повернулась к мужу – Я была несдержанна и не должна была ставить твои слова под сомнение. Так как вы побратались с наугримом?
- Кровью пролитой в бою. Трор отбивался один от своры кобольдов. Я помог. Вместе дрались, плечом к плечу. После боя он спросил, почему я не прошел мимо. Я ответил, что не мог, видя неравный бой. Он ответил, что теперь мой должник и пока не вернет долг, не успокоится. Вот так мы и побратались.
- И он отдал долг?
- Не единожды. Сколько раз Трор мою шкуру спасал, сколько раз я его – мы не считали.
- Ты рад, что встретил друга?
- Еще бы! – Озрик хлопнул ладонями по коленям – Мы не виделись лет десять. Он ушел с отрядом Ордена в поход Веры куда то за море
- Поход длиной в десть лет? – Эльфийка удивленно вскинула брови – на такое способны только фанатики…
- Сам поход начался только шесть лет назад. Да и Трор с Орденом пошел не из-за стремления к их вере. Он ушел после договора с эльфами.
- Из-за мирного договора?
- Да – Озрик посмотрел в окно – Он ненавидит Эльфов и считает что не может быть мира с кровными врагами. Его можно понять, клан Золотого Медведя попал в эльфийскую засаду во время одной из войн. Все погибли кроме Трора…
- Воинов всегда убивают в боях, за что же здесь объявлять кровную месть?
- Там не было боя, на клан напали во время перехода.
- Убили всех воинов клана?
- Нет. Всех членов клана – Озрик подошел к столу и налил себе кубок вина, руки его слегка дрожали – включая женщин, детей и стариков.
- Это ужасно – Анариэль побледнела – Воистину ужасно. Но это война.
- Это бойня, а не война! – граф сжал кубок, так что металл скрипнул – Никакая война не может оправдать убийства безоружного ребенка или женщины!
- Наугримы тоже убивали наших женщин и детей – тихо сказал Анариэль
- Знаю – Озрик шумно выдохнул, беря себя в руки – гномы, эльфы, люди – Все! Все были убийцами. Я хотел бы положить конец этой бойне, именно потому мой меч уже давно не обагрялся кровью в бою. Я слишком хорошо знаю, как выглядят города и селения, взятые на меч, где нет никого живого кроме воронья, пирующего на телах жителей поруганных, зарубленных озверевшими победителями…
Озрик залпом допил вино и с силой сдавил виски кончиками пальцев. В дверь осторожно постучали
- Ваша Светлость – раздался голос служанки – к вам гость. Ожидает в большом зале.
- Пойдем, дорогая – сказал он, беря жену под руку – Это Трор. Я обещал познакомить его с тобой.
По винтовой лестнице супруги спустились на первый этаж напрямую в Большой Зал, где ярко полыхал камин, ночи в горах были прохладными. Несколько светильников заправленных подземным маслом, едва рассеивали темноту у Высокого стола, остальная часть огромного помещения оставалась во власти теней. Тангар сидел на скамье возле освещенного края стола и пил вино. Борода его была тщательно расчесана, на шее, поверх темно зеленого камзола, сверкала массивная золотая цепь с медальоном в виде вставшего на дыбы медведя. Сверкал надетый ради торжественного случая драгоценный пояс, отделанный золотом, серебром и драгоценными камнями. Штаны, заправленные в начищенные до блеска сапоги, были тщательно вычищены.
Завидев графа, Трор встал из-за стола навстречу другу. Руки человека и гнома встретились в крепком рукопожатии.
- Твоя рука все так же крепка Тангар – с улыбкой сказа Озрик
- А твои погреба все так же богаты, – ответил Трор, гулко хлопая графа по плечу – Прекрасное Акеларское.
- Ты все так же не разбираешься в винах – рассмеялся граф – это Кахарское!
- Позор на мою бороду! – возопил гном – Ты мог бы промолчать!
- Будто ты промолчал, назови я эль – медовухой! Рад тебя видеть брат. Я смотрю, ты вырядился как на королевский прием.
- Ты предупредил, что представишь меня свое супруге. А истинный Тангар должен быть безукоризнен в присутствии дамы. Представишь меня или я сам отрекомендуюсь?
- Клянусь Лисом, поход за море прибавил живости твоему языку – рассмеялся Озрик – Ну что ж. Гном Трор сын Даина из рода Золотого Медведя.
Гном отвесил глубокий поклон, почти подметая пол бородой.
- Моя супруга, высокородная Анариэль, старшая принцесса Дома Аэра, графиня Сильверфокс.
- Я рада приветствовать друга моего мужа в нашем Доме – Анариэль вернула поклон, а Озрик внимательно смотрел на Трора. Не единый мускул не дрогнул на лице тангара, лишь что-то странное мелькнуло в глубине глаз.
-«Молодец Трор – подумал Озрик, когда они усаживались за стол – сдержался.»

***

Вёлве оказался опытным капитаном. «Морской Змей» ходко шел по волнам, ловя парусами попутный ветер и уже к утру второго дня входил в гавань Ортоса, единственного большого города на Шести Островах.
Мягко стукнувшись бортом о причал, корабль отшвартовался. Моряки скинули сходни, и Озрик ступил на белые камни пристани, где его уже ждали. Какими путями Вёлве сумел подать весть о странном пассажире Озрик не представлял, но у выхода с пирса выстроились стражники во главе с бессменным капитаном Галиатом, хорошо знакомым Озрику по прошлым визитам. Граф внимательно осмотрелся, но мечи стражников покоились в ножнах, а луки в саадаках. Значит встреча пока мирная. Капитан сделал два шага вперед, поднимая руку в приветственном жесте.
- Долгих лет тебе Странник – сказал Галиат – Приветствую тебя на берегу Ортоса. Что привело тебя в нашу гавань?
- Приветствую тебя, доблестный воин. – Озрик приложил руку к сердцу и поклонился – Я принес весть славному Аэру, правителю государства перворожденных и прошу аудиенции у короля.
- Не в моей власти решать, кто может говорить с государем, но весть о тебе достигла Его Величества и у меня приказ доставить тебя во дворец.
- Полностью отдаю себя в руки доблестной Стражи – ответил Озрик, склоняя голову и следуя за эльфом к выходу с пристани.
Покинув шумный порт Озрик, на время, забыл о своих заботах, поддавшись духу эльфийской столицы. Лишь в Княжгороде Озрик чувствовал себя так же хорошо как здесь. Но стольный град Свободного Племени будоражил и горячил кровь, заставляя быстрее и радостнее биться сердце воина. Княжгород дарил ощущение свободы и силы, звал за собой. Дух эльфийского города напротив начисто вымывал тревоги и дарил душе целительный покой. Озрик давно уже не бывал в Ортосе и теперь с жадным любопытством глядел по сторонам. Ортос был прекраснее любого людского города и даже стольный Итиль не мог равняться с ним, как не может тягаться рыбацкая деревушка с вольным градом. Улицы Ортоса были мощены разноцветными каменными плитами, сливавшимися в затейливые узоры. У обочин улиц, вдоль желобов с кристально чистой водой росли деревья привезенные эльфами из родных лесов. Здания поражали воображение гармоничностью линий и стройностью форм. Тонкая резьба, покрывавшая стены, колонны, балконы и террасы создавала ощущение воздушности и невесомости строений. И выше всех зданий, среди буйной зелени, парил королевский дворец будто сотканный из тончайших кружев и морской пены.
У ворот дворца наваждение покинуло Озрика, вернулась тревога и ноющая боль, терзавшая сердце, но вместе с тем пришло чувство спокойной уверенности в том, что он пойдет до конца, каким бы этот конец не был.
- Государь ожидает тебя, Странник – сказал Галиат, переговорив с превратной стражей – Тебя проводят. Мне же пора возвращаться на берег. Да пребудут с тобой предвечные звезды.
- Да хранит тебя Великий Дух, доблестный воин – ответил Озрик и последовал за стражниками в ворота.
-«А этот дворец мало чем отличается от того что был в Алда-Ап-Гоэре – думал Озрик пока его вели через превратный зал, коридоры и анфилады комнат – и если это так, то ведут меня не в Тронный Зал – он огляделся, пытаясь припомнить планировку старого дворца Аэра – поворот, коридор, еще поворот, ощутимо пахнуло свежестью – на Западную Террасу. Значит говорить будем наедине.»
Провожатый свернул в короткий переход и распахнул дверь в узкой сводчатой арке, жестом приглашая Озрика войти.
Просторная терраса была, в этот утренний час, погружена в прохладную тень. Сквозь распахнутые окна, из которых открывался изумительный вид на поросшие буйной зеленью холмы, вливался легкий ветерок, доносивший журчание воды и аромат садов разбитых вокруг дворца. Король сидел возле окна в кресле с низкой спинкой, внимательно изучая свиток, который держал в руках. Рядом с ним стоял низкий столик, заваленный пергаментом и еще одно кресло. На другом столике стоял серебряный кувшин и два изящных кубка богато украшенных самоцветными камнями. И хотя давно уже не было эльфам никакой бранной угрозы, позади короля изваяниями застыли два стража личной гвардии. Озрик, отлично знавший на что способны эти воины, преклонил колено не доходя пяти шагов до Аэра.
- К чему все эти церемонии Странник – сказал король глубоким и звучным голосом, откладывая свиток – Поднимись. Я ждал тебя. Надеюсь, что ты поможешь мне в моем горе.
«Так вот куда ты шел Странник» - подумал Озрик поднимаясь.
– Сожалею, Ваше Величество, но я не Странник которого вы ожидали.
Король удивленно вскинул бровь и Озрик почувствовал, как напряглись стражи за его спиной.
- Я пришел сюда в трудный час, неся с собой надежду и просьбу о помощи.
Их взгляды скрестились, темно зеленый как лесная хвоя и холодный синевато серый как полярный лед. Помедлив мгновение, Озрик отстегнул пылевик и сбросил капюшон.
- Озрик?! – пораженный король поднялся с кресла и шагнул к Озрику – Ты ли это?! Мне доносили что ты мертв?!
- Весть о моей смерти… не соответствуют положения дел, Ваше Величество – Озрик склонился в поклоне – Ибо автором тих слухов был я сам.
- Почему?! Что произошло?! И где Анариэль?
- Я отвечу на все вопросы. Для этого и прибыл – просить прощения и помощи.
- Подожди – Аэр кивну в сторону кресел – садись и рассказывай. Клеврин! Вели подать еще вина, и распорядись приготовить трапезу. Здесь!
-Не думаю, что Вам захочется разделить со мной трапезу, Ваше Величество – мрачно сказал Озрик, опускаясь в кресло.
- Зависит от твоих слов, граф – Аэр уже пришел в себя после первого удивления – Рассказывай!
Озрик начал рассказ, о горном имении, о Троре, некроманте и Серых, о наемнике и разговоре с Анариэль, о Утренней Звезде и обмане, о всем что произошло в те летние дни. О своем подлоге и бегстве, о поисках Ратмира и ночном разговоре, о пути в Ортос и встречи со Странником.
Аэр долго молчал, бесстрастно взирая на пейзаж за окном.
- Ты бросил мою дочь на произвол судьбы – сдерживая гнев, сказал король – Как ты мог?! Как ты мог отпустить её одну?! Как ты мог вообще выпустить её из осажденного замка?!!
- Такого было её желание – как можно спокойнее ответил Озрик – Она считала, что так можно будет избежать боя и кровопролития.
- У тебя своя голова есть!
- Да не мог я её удержать! – взорвался Озрик – Не мог я удерживать Анариэль против её воли! Я дал ей слово, что опущу её, как только она пожелает!
- Ты мог дать ей больше воинов!
- Я едва убедил её взять оного!
- Ты мужчина или нет?!
- А вы не знаете свою дочь?!
При этих словах гнев Аэра как-то сразу выдохся. Он опустился в кресло, и устало откинулся на спинку.
- Почему ты не попытался её отбить?
- Я не мог вести людей на верную смерть, Храмовников было больше сотни. А у меня только сорок человек… И.. я читал её письмо, и считал что это её желание – Озрик поник головой и закрыл глаза ладонями – Идти против её выбора я не хотел.
- Что было дальше? – жестко спросил Аэр.
Когда Озрик закончил рассказ трапеза, к которой он едва притронулся, давно остыла. И гнев обоих мужчин тоже. Аэр молчал, задумчиво перебирая пальцами по резному подлокотнику. Озрик сидел, уткнувшись взглядом в пустую тарелку. Еда не лезла в горло ни ему, ни королю.
- Я должен был казнить тебя за твой поступок - произнес, наконец, Аэр – казнить позорно как труса и предателя!
При этих словах Озрик вздрогнул как от удара, но ничего не сказал.
- И казнил бы, если бы знал тебя хуже, и если бы я не знал свою дочь.
Озрик по-прежнему молчал
- Есть еще один довод в твою пользу. Эта проклятая Утренняя Звезда! – Король встал и, подойдя к парапету, продолжил, не глядя на Озрика – Анариэль не первая в моем роду кого касаются её лучи, но раньше… Утренняя Звезда была благом для перворожденных. Мы творили… мы созидали… мы одерживали победы в её сиянии – король обернулся к Озрику – А теперь это привело к несчастию… Ты оправдан по всем статьям, сын мой… Я, а не ты, должен просить прощения.
- Не стоит, Ваше Величество. Здесь такой клубок, что невозможно понять степень вины… Один шанс – разрубить этот узел и втоптать его останки в прах!
- Ты для себя уже все решил?
- Да Ваше Величество, я пойду до конца. Не важно как и кто будет со мной, я вытащу Анариэль из плена. И убью всех, кто встанет на моем пути.
- А если она все же не захочет освобождения? – спросил Аэр и содрогнулся, увидев, как полыхнули бешенством глаза Озрика.
- Тогда я доставлю её сюда, в ваш дворец и верну ей Ленту. Дальше пусть живет, так как хочется!
- Успокойся Озрик, сейчас не время для гнева. Скажи лучше, какую помощь я могу тебе оказать?
- Мне нужны воины, Ваше Величество. Эльфы лучшие лучники во всех обитаемых землях.
- Боюсь этого я сделать не смогу – сказал Аэр после долгого раздумья – Эльфы штурмующие замок наугрима – это нарушение договора. Я не могу жертвовать благополучием своего народа. Даже ради спасения собственной дочери. Еще первые стрелы не успеют найти свою цель, как наугримы объявят договор расторгнутым.
- Только если на то не будет решения самих гномов.
- Ты хочешь обратиться к старейшинам Кривого Кряжа?
- И призвать Трора к ответу на суде. Он захватил мой замок и похитил твою дочь. Это тоже нарушение договора. А гномы хотят мира не меньше эльфов.
- А Трор явится на суд?
- Тем лучше – пожал плечами Озрик – я вызову его на поединок и убью.
- Значит, на суде его не будет – король вновь наполнил кубок – хотя он будет знать, что ты жив.
- Это мало что меняет, обвинение будет предъявлено не мной, а королем эльфов.
- Хитро. Сколько времени тебе надо?
- Трех месяцев хватит. К исходу лета мыслю быть уже под стенами замка.
- Я дам тебе две сотни. Больше не проси, оголять побережье я не стану, не смотря на мир.
- Этого хватит – кивнул Озрик – Через три месяца в Калорне я буду ждать лучников Ортоса, Ваше Величество.
- Да будет так – Король поднялся – с тобой отправится герольд, облаченный правом говорить от моего имени,… я пошлю с тобой Галиата. Капитан умеет хранить молчание лучше остальных. Кроме того, он опытный воин и не будет тебе обузой в долгом пути.
- Спасибо, Ваше Величество – Озрик поклонился.
- Оставь церемонии Озрик, мы не при дворе. Отправишься морем?
- Только до Таэра. Там меня будут ждать. Дальше по суше.
- Морем быстрее.
- Только не для Проводника.
- Клерин! – двери тотчас распахнулись, и на пороге возник распорядитель – Вызови Галиата и распорядись подготовить «Ласточку» к выходу в море к вечеру.
Придворный молча поклонился и исчез за дверью. Аэр повернулся к Озрику.
- Надеюсь, что с Анариэль все будет в порядке, пока ты собираешь войско.
- Она знает что я жив – кивнул Озрик и показал королю Алую Ленту, охватывающую его руку – И знает что я иду за ней…

 » Глава 3.

Глава 3
Таэр

- Интересные, однако, люди шастают в твоих владениях – сказал Трор отхлебывая из большой кружки.
Ужин уже давно кончился, Анариэль сославшись на усталость, поднялась в свои покои, а побратимы, переместившись в малый зал, сидели у ярко пылавшего камина, потягивая густое темное пиво.
- Что за люди? – Озрик, несмотря на количество выпитого сохранял ясную голову, будто и не пил вовсе.
- Когда бивуак разбивали, к часовым вышел человек. Странный такой. Парни потом говорили, что от него мороз по коже шел. А ведь воины опытные, не новички. – Трор покачал головой и вновь отхлебнул пивка – Ну и поговорили с ним. Человек этот сказал, что в горах есть рейдеры Сумеречников…
- Ты его допросил?
- Так в том то и дело, что нет! – Трор в сердцах грохнул кружкой по столу – Замутил он стражей, расплющи его молот! Парни его отпустили и стояли будто замороженные, насилу обоих в чувство привели.
- Маг? – Озрик задумчиво потер подбородок – Что здесь забыл маг? Как он выглядел то?
- Высокий, темный. Плащ на нем был такой черный и рубаха красная – Трор наморщил лоб вспоминая подробности – На шее медальон серебренный, в виде звезды… И посох… Точно. Посох с черепом!
- Лесной Отец! – Озрик отхлебнул пива, стараясь проглотить вдруг вставший в горле комок – Некромант!
- Некромант?! – брови гнома поползли вверх от удивления
- Скорее всего. Никакой другой маг череп на посохе носить не будет – Озрик задумчиво глядел на танец пламени в камине.
- Ну, может и не некромант – сказал Трор, подливая себе пива – Магики мечей не носят. У этого был.
- Меч, говоришь, был… - Озрик дернул себя за ус – Это совсем плохо… Я этого выродка знаю.
- Кто такой?
- Видентес Мертвая Голова. Лет семь назад бесчинствовал в окрестностях Орина – Озрик с хрустом сжал кулаки – Мы его тогда ловили… Пожгли всех его учеников… книги, да и логово спалили, а сам он ушел…. Я думал уже не вернется, а вот тебе новость! Неспроста он здесь объявился, ох, неспроста.
- По твою душу, думаешь?
- Возможно – ответил Озрик – Корин!
На пороге тенью возник молодой стражник
- Ваша Светлость?
-Найди Саида. Скажешь, я приказал удвоить стражу на воротах и стенах. И никого без моего разрешения не пускать! Хоть сам Великий Дух во плоти явится!
- Слушаюсь, Ваша Светлость! – воин развернулся и выскочил за дверь.
- Чего ты так всполошился? – Трор икнул и отхлебнул пива – Эта головешка так опасна?
- Он опытен и многое умеет. Со мной то магией не совладать, а вот через кого другого напакостить вполне способен.
- Думаешь, нападет на замок?
- На замок – сил не хватит, селянам же может достаться – Озрик поморщился – Да и Анариэль…
- Твоя супруга? Что ей может грозить в замке?
- Она каждый день на прогулку ездит. С эскортом конечно, но что простые воины могут против мага…
- Так не пускай!
- Не могу. Ради этих прогулок я и привез её сюда. Итиль её гнетет. В Сильверфоксе чуть лучше, но он на вересковых холмах стоит, а ей нужен лес. Она ведь Эльфийка… - Озрик глянул на тангара.
- Я уж понял, не слепой – Трор спокойно прихлебывал пиво – Угораздило тебя жениться на эльфийке. – гном фыркнул и расхохотался. - Сделай лицо попроще и не переживай! Моя вражда к длинноухим на жену друга не распространяется – Тангар гулко хлопнул Озрика по плечу – На твоем месте я бы и сам на ней женился, твоя жена – редкостная красавица. А что до прогулок, отправлю своих ребят в караулы. Последим. И если эта черепушка где появится – прикончим.
- Ну, спасибо, брат. Уважил – Озрик вернул удар и Трор подавился пивом.
- Кстати – прокашлявшись, спросил Трор – а что по рейдерам?
- В смысле?
- Ну, есть они тут или как? Если есть, прошу, скажи где. У меня с этими гаденышами свои счеты!
- Да нет здесь рейдеры, откуда. Егеря есть. У баронов, соседей моих. Эти высокородные засранцы обожают охоту. Может, некромант их за Сумеречников принял?
- А что, похожи?
- Похожи. Особенно у барона дан Порта, – кивнул Озрик – Толстяк когда-то поучаствовал в походе против Кахара. Ну и проникся любовью. Целый обоз барахла с собой приволок. И слуги у него в основном кахарцы. Ну и выглядят соответствующе. Ты смотри, гноме, не перепутай. Не хватало еще разнимать вас с бароном.
- Не перепутаю – ответил Трор поднимаясь – Ладно, брат. Поздно уже, поеду к своим.
- Остался бы?
- Да не судьба. Мало ли что учудят там ребята без меня. Рад был встречи.
- Заезжай еще брат – сказал Озрик, пожимая руку гному – пива и убоины всегда хватит. Корин! Проводи гостя до ворот!
Трор ушел, а Озрик еще долго сидел у камина, глядя на прогорающие угли.
- Выходи – вдруг сказал граф в темноту – и больше так не делай.
Из мрака бесшумно возникла фигура в черном камзоле, штанах и сапогах. Лицо пряталось под капюшоном. За спиной висел лук и колчан со стрелами, на поясе кинжал.
- Мое почтение, граф – тихо, но твердо произнес пришелец.
- Садись – ответил граф, выкладывая на стол взведенный арбалет – И скажи напарнику, что б убрал лук. Вражды между мной и Лигой нет.
Сумеречник, поколебавшись несколько мгновений, тихо свистнул. Из тени показался второй рейдер, продемонстрировал пустые ладони и исчез в темноте. Озрик разрядил арбалет.
- Давно вы здесь?
- Достаточно
- Про тангара все поняли?
Сумеречник кивнул
- Не трогайте его. Попадетесь – выдавайте себя за егерей. Про некроманта слышал?
Новый кивок, сопровождаемый легким смешком
- Найдете его – убейте. Оплата как всегда – Озрик жестко посмотрел на рейдера – и в следующий раз приходите в замок обычным путем.
Ему показалось или Сумеречник позволил себе самодовольно улыбнуться.
- Магистру, мое почтение. Сахибу Аратана тоже. Он еще жив?
- Пока да – ответил Сумеречник – что, с его характером, крайне удивительно.
- Передайте сахибу, что через месяц на храм Аратана будет карательный поход. Барон Корор из Калорна жаждет снискать славу победителя Сумеречной Лиги. Это как задаток.
- Я тебя понял, почтенный – сказал Сумеречник, вставая – мы уходим. Понадобимся – вывеси стрелу на южной башне.
Озрик кивнул и рейдер растворился во мраке так же бесшумно, как и возник.
«Щенки слепые – подумал Озрик про стражу, поднимаясь наверх – Сумеречников проглядели. Хотя… хорошо, что так, зря полегли бы».
В спальне горели свечи, Анариэль сидела на скамье у зеркала, расчесывая волосы. Озрик молча присел на край кровати и стал стаскивать сапоги.
- Что случилось, дорогой? – Анариэль присела рядом, помогая скинуть камзол, – ты обеспокоен.
Озрик привлек жену к себе, целуя золотистые завитки волос у виска.
- Ограничь свои прогулки ближними окрестностями замка, дорогая. Сегодня мне принесли дурные вести.
Эльфийка отстранилась и требовательно взглянула мужу в глаза.
- В окрестностях появился некромант – ответил граф на немой вопрос – Я его хорошо знаю. Слишком хорошо.
- Ты думаешь, он явился за тобой?
- Хочет отомстить. Со мной ему не справиться, а твоя жизнь для него лакомый кусочек.
- Эльфы, умирая, дают больше силы, чем люди…
Озрик кивнул и прижал жену к себе
- Анариэль, дорогая. Побереги себя, пока я его не отыщу. Ради меня. Мне страшно подумать, что ты можешь попасть в лапы этому ублюдку…

***
…Сколько дней уже прошло, сколько страшных ночей проведено в беспамятстве, Анариэль не считала. Сначала жизнь шла короткими рывками, когда она приходила в себя, медленно и мучительно отходя от действия сонного зелья и снова проваливаясь в пустоту. Сколько дней, недель, месяцев она провела в таком полусне, Анариэль не знала. Потом зелье давать перестали, по крайней мере, днем. И первое, что она увидела, окончательно очнувшись, была её свадебная лента разорванная напополам. Ей говорили, что Озрик сам порвал ленту, и она знала, что это так. Ей говорили, что её муж умер, но она не верила.
И с тоской смотрела на мир, лежащий за пределами её тюрьмы. Кляла себя за слабость, за упрямство, за то, что не хватило веры в Озрика, который обещал её защитить. Он стоял рядом, нависая как башня, в своей броне, и уговаривал её не уходить. Убеждал, просил…
А потом был путь через горы. Напрасный путь, их нагнали возле перевала. Нагнали Сумеречники и тот наемник. И не помогла охранная грамота и ничего не смог сделать Градимир, против хитрости троих опытных охотников…
Что было потом Анариэль не знала, в памяти зиял провал. Пустота с редкими вспышками полусна. И вот она здесь, в крепости Трора. На том же месте где стоял замок Озрика. Пленница…
Хвала Предвечным Звездам, что Трор хотя бы разрешил ей выходить на стену. Пусть и с идущей по пятам стражей. Пятеро воинов - трое наемников, двое Сумеречников - сопровождали её везде вне пределов её комнаты.
«Не убежать, ни кинуться со стены… край, тупик» думала Анариэль. И словно опровергая её мысли из кустов за рвом высунулась волчья морда. Очень большая волчья морда. Янтарные глаза зверя поймали взгляд Анариэль. Эльфийка потянулась вперед, и в открытый разум, хлынул поток образов. Горящий замок, темная фигура на скале, дорога и тонкая нить знакомого запаха… «Он жив – слова настойчиво стучались в её разум – Я найду его… Держись, сестренка… Дай знак… обманули… Завтра, здесь же… Дай знак…»
Анариэль покосилась на охрану. Стражники волка не заметили или же, заметив, не придали значения, больше интересуясь шуточной потасовкой во дворе. И чуть заметно кивнула. Волк тут же исчез в зарослях, как и не было его. А на следующий день Анариэль сбросила со стены свою Алую Ленту. Крепко сшитую и связанную в кольцо.
С тех пор минуло уж три месяца. Три месяца жила Анариэль в тревоге, три месяца ждала. Ждала чего угодно, знака, знамения, войска у ворот крепости. Чего угодно, лишь бы знать точно…
… В крепости все горит, крошатся под мощными ударами зубцы на стенах и башнях, двор застилают густые клубы дыма, сквозь который слышен грохот жестокой сечи. Анариэль стоит на вершине главной башни и, стиснув до боли в пальцах каменный парапет, пытается разглядеть, что творится внизу. Ветер, наконец, относит дым пожара в сторону. С грохотом распахиваются ворота и в пробитую брешь стальным клином протискиваются атакующие латники. Они идут, сомкнув строй, закрывшись массивными щитами, ощетинившись копьями и мечами. Словно тараном, бьют в редкую цепь защитников крепости, прорывая её и расшвыривая странно изломанные фигурки воинов, которые с резким суком падают на каменные плиты двора, будто и не люди вовсе, а деревянные фигурки…
Анариэль вздрогнула и открыла глаза. В окно, что-то стукнуло. Потом еще раз и еще. Эльфийка потянулась и толчком распахнула ставню окошка, маленького, не пролезть, но достаточного для солнца и воздуха. И тут же отпрянула в сторону. Нечто, с протяжным гулом, влетело в окно, грохнуло о стену и упало на пол. Анариэль торопливо запалила маленький светильник и в круге дрожащего света увидела на полу короткий, арбалетный болт. Поставив светильник на скамью, подняла стрелку. Короткое оперенное древко было исчерчено мелкими, но читаемыми рунами эльфийской речи, а прядь черной звериной шерсти повязанная возле наконечника не оставляла сомнений об авторе послания. Как и просил Ратмир, Анариэль пристроила светильник на подоконнике вновь распахнутого окошка и отступила в бок. Второй болт, пушенный на огонек лампы, ударил в стену ровно над кроватью, упав на покрывало. Возле оголовка была туго намотана тряпица, для верности перетянутая тонкой жилкой. Под тряпицей прощупывалось нечто твердое.
Недолго думая Анариэль подхватила светильник и трижды прикрыла огонек ладонью подавая условленный сигнал. В ответ, на темном склоне горы напротив её окна, появилась и тут же пропала крошечная огненная точка. Вновь поставив светильник на скамью, Анариэль торопливо распустила жилку и развязала тряпицу, под которой обнаружилось насаженное на древко знакомое кольцо – два золотых листа и сапфировая капля на них…
… Ратмир напряженно всматривался в ночную тьму, туда где смутно вырисовывалась громада крепости, ожидая условного сигнала.
Ему везло. Три дня он околачивался возле крепости, пока не узнал, где находится нужное ему окно, еще день ушел на поиски удобного места для стрельбы. Ратмир с улыбкой погладил чуть шершавое ложе арбалета. Мощная машинка, мощная и точная. Сегодня ему повезло еще раз. Ночь выдалась ясная и безлунная. В лесу на гребне темно как в брюхе дракона, но много ли света нужно Проводнику.
Огонек в заветном окошке мигнул и пропал, снова появился и пропал, и еще раз. Три вспышки – стрела достигла цели. Ратмир отложил арбалет, торопливо вынул из укромной ямки свой светильник и подал ответный знак. Все, дело сделано, можно уходить. Медленно и осторожно Ратмир отполз от края скалы, на котором лежал и, аккуратно раздвигая ветви, втиснулся в густой кустарник. Отгородившись от крепости заслоном густой листвы, Ратмир поднялся и легким, бесшумным шагом побежал к приметному валуну, где оставил свой мешок, меч и почти готовый вход в Лес. Выбираться из долины обычной дорогой, а по большей части ползком да по кустам ему не сильно улыбалось. Так же как и попасться дозору нынешнего хозяина долины, которые были густо натыканы по всем тропам, а у Северных Врат тем более.
До валуна оставалась пара саженей, как впереди что-то мелькнуло. Ратмир замер, присмотрелся и медленно опустился на корточки, под прикрытие густого подлеска. Впереди, у валуна, спиной к нему стоял Сумеречник. Стоял прямо на схроне с вещами в двух шагах от Портала. Ратмир беззвучно выругался, везение кончалось. Сумеречник явно почувствовал волшбу и явился посмотреть, что здесь твориться.
«Сумеречники поодиночке не ходят» вспомнил Ратмир слова брата и огляделся. Высмотрев рядом корявое дерево Ратмир, медленно переполз к нему и прижался спиной к стволу, лихорадочно обдумывая следующий шаг. Сумеречник молча двинулся в обход валуна, держа руку на рукояти кинжала. Был бы это обычный стражник, Ратмир проскочил бы мимо легко и незаметно, но с Сумеречниками все было намного сложнее. «Убить его – думал Ратмир – труп найдут и насторожатся. Оглушить? Не факт что получится. Усилят сторожу, будут искать, найдут болты под стеной. Значит надо ждать».
На всякий случай, осторожно, чтобы не скрипнула тетива, Ратмир взвел арбалет и вложил болт.
Сумеречник второй раз обогнул валун, пригибаясь уже к самой земле. Вот-вот наткнется на присыпанный палой листвой мешок. Ратмир скрипнул зубами. Сумеречник замер прислушиваясь, резко выпрямился и… с размаху ударился макушкой о каменный выступ валуна. Ратмир едва не зашелся хохотом, глядя, как Сумеречник, шипя от боли, трет ушибленное место. Рейдер глянул на торчащий кусок камня, зло сплюнул и, спрятав кинжал, растворился в темноте. Ратмир облегченно выдохнул. Сохранил Лесной Отец, надоумил спрятать мешок под этим выступом. Выждав для спокойствия с полчаса, Ратмир подобрался к тайнику, вытащил вещи и нырнул на Тропу к Таэру…
Рассвет застал «Ласточку» в открытом море. Корабль, ловя позолоченными утренним солнцем парусами попутный ветер, рассекал волны Лазурного Моря, забирая далеко на юго-запад что бы обогнуть огромный полуостров, протянувшийся далеко на полдень. Полных две недели «Ласточка» шла в открытом море, не заходя в порты и не приближаясь к берегу. И лишь однажды команда положила корабль в дрейф, когда на траверзе показались леса Алда-Ар-Гаэра зеленой стеной подступавшие к самому берегу.
Каждое утро Озрик поднимался на палубу, встречая солнце, величественно выплывающее из водной пучины за кормой «Ласточки». Одежд Странника он не снимал, держа команду в неведении. Для эльфов он оставался просто гостем короля, и это его вполне устраивало.
Даже Галиат, явно озадаченный своей миссией герольда, не догадывался о личности своего спутника. И не смотря на любопытство, распиравшее эльфа, запрет короля не давал, скованному железной дисциплиной, капитану открыто спросить Озрика о его имени. Однако каждый раз граф ловил на себе пристальный взгляд Галиата, теряющегося в догадках и однажды, уловив во взгляде эльфа изрядную толику неприязни, Озрик понял, что тянуть дальше бессмысленно.
- Нам надо поговорить, уважаемый, – сказал Озрик на следующее утро, когда туманная полоса на горизонте превратилась в, ясно различимую, полоску берега. «Ласточка» приближалась к Таэру. – Наедине.
Галиат молча кивнул и спустился в каюту вслед за Озриком. Усевшись на скамейки, напротив друг друга эльф и человек с минуту молчали, меряясь взглядами. Галиат открыл было рот, чтобы задать вопрос, но Озрик поднял руку, призывая к тишине. Затем вздохнул и, отстегнув пыльник, откинул капюшон.
Лицо Галиата вытянулось и побледнело, руки дернулись то ли к эфесу меча, то ли сделать оберегающих жест.
- Узнал? – спокойно спросил Озрик
- Узнал – голос Галиата оставался тверд – Значит ты не..
- Мертв? Для большинства, да. По слухам – Озрик позволил себе тень усмешки – А так… Жив, так же как и ты.
- Тогда зачем называться мертвым? – было видно, что, не смотря на показное спокойствие, Галиат едва сдерживает себя – Что происходит? И где, во имя Предвечных Звезд, принцесса?
- Это мои ошибки и моё личное дело – мрачно проронил Озрик – Что касаемо моей жены… Она в плену.
- И ты спокойно об этом говоришь?! – взорвался Галиат, вскакивая – А ты сидишь и играешь в непонятные игры?! Надо идти на помощь! Выручать госпожу! Немедля…
- Сядь! – голос Озрика стеганул словно плеть, Галиат вздрогнул и нехотя опустился на скамью – Я уже отгоревал своё и без толку. Анариэль надо выручать из полона, а не бросаться на стену в самоубийственных атаках. Иначе погибнем, дело не сделав.
- Если и погибнем, то с честью! Выручая госпожу! – воскликнул Галиат в запале.
- Ну да. Мертвые сраму не имут – криво ухмыльнулся Озрик – Много же пользы будет от наших голов перед вражьим замком.
- Есть моменты… - начал было Галиат упрямо.
- Есть! Были и будут! – отрезал Озрик – Надо будет – пойду на клинки, не задумываясь! Ты слушать будешь или будем продолжать этот бессмысленный спор?!
- Бессмысленный?! – вновь вскинулся Галиат
- Именно! Ты не знаешь всего, и не узнаешь если будешь доказывать мне прописные истины как восторженный юнец, наслушавшийся менестрелей. Так что помолчи ныне и изволь слушать!
Галиат, возмущенный такой отповедью замолк.
- Анариэль захватил гном Трор, мой побратим – горькие слова дались Озрику с трудом, бередя незажившую рану. – Не суть сейчас как именно, но он смог заставить меня считать это желанием Анариэль. Правда вскрылась слишком поздно. У Трора в горах крепость и сильный гарнизон. Так что соваться туда с ходу верный способ свести счеты с жизнью. Нам нужно собрать дружину для штурма крепости…
- Государь даст воинов!
- Уже дал. Целых двести лучников, – спокойно парировал Озрик – ты готов вести сородичей на убой?
Галиат смутился и вновь замолк
- Ты знаешь, что мы идем с посланием к старейшинам гномов Кривого Кряжа – продолжил Озрик, доставая из сундучка кубки и наполняя их вином из оплетенной соломой бутыли – ты потребуешь суда над Трором, обвиняя его в нарушении Ордосского договора и оскорблении своего государя.
- И что это даст?
- Многое. В первую голову решение суда в нашу пользу лишит Трора поддержки, и облегчит нам ведение осады. Мне как-то совсем не улыбается внезапно оказаться между стенами крепости и атакующим хирдом. Лучше иметь хирд на своей стороне.
- Думаешь, у Трора нет друзей среди сородичей?
- Есть, но один два гнома в крепости погоды не сделают. Его собственный клан уничтожен давным-давно, а помощи других он запросить не сможет,- закончил Озрик
Галиат молча вертел кубок в руках, уткнувшись глазами в стол.
- Я не понимаю тебя Озрик – наконец сказал эльф упрямо поджав губы – как ты можешь спокойно рассуждать когда принцесса в плену у грязного наугрима? И мне страшно думать, что он делает с госпожой. А ты рассуждаешь о сборе дружины и дипломатических этюдах! Неужели у тебя нет ни капли любви к своей супруге?
- Ты считаешь лучшим броситься сейчас к крепости, стукнуть мечем в ворота и вызвать Трора на поединок?
- Хотя бы так!
- И лечь под этими воротами со стрелой в горле! – Озрик грохнул кубком по столу – Трор не воин уже. Он преступил все писанные и не писаные законы. И поступать с ним надо как с бешеной крысой. – В глазах Озрика плескалось яростное пламя – За каждый день, что она проводит в плену, я расплачусь сполна и отвечу перед ней, после того как все кончится! И судить меня за задержку может только она! Не ты и ни кто другой! Сейчас мне важен результат, не методы и способы. Важно спасти Анариэль и раздавить это отродье пещерной тьмы. Мертвым я этого не сделаю.
Озрик жадно опростал кубок и перевел дух
- Ни одного лишнего дня не будет потрачено зря, в этом я тебе могу поклясться чем угодно, – добавил он глядя на стиснувшего рукоять клинка эльфа. – Потом можешь вызвать меня на бой или просто пристрелить, но сейчас слушай меня. В Таэре нас ждет Проводник…
К Таэру Ратмир вышел за два дня до срока, назначенного братом. Жизнь проводника давно уже приучила Ратмира радоваться немудреным удобствам трактиров и харчевен, и он, с наслаждением пользовался любой возможностью отдохнуть под крышей, в тепле и уюте. Вот и теперь, Ратмир, устроившись в углу большого зала таверны «Золотой Тур», со вкусом поглощал жаркое и пиво, в пол-уха прислушиваясь к разговорам постояльцев и горожан и временами поглядывая на входную дверь. Идти никуда было не надо, да и не хотелось. Ливень, разразившийся над городом, надежно отгонял любые мысли о прогулке, кроме того, сегодня истекал срок ожидания, и, хотя в дороге могло случиться всякое, вот-вот должен был появиться Озрик.
Ратмир отхлебнул пива и лениво скользнул взглядом по залу. Посетителей пока было не густо, что не удивляло, если учитывать погоду и время дня. Ближе к вечеру в «Золотом туре» будет не протолкнуться, а сейчас едва ли треть столов была занята. Несколько купцов, зашедших просушиться, беседовали возле очага. Пара мастеровых отдавали дань кухне, да еще в противоположном углу расположилась компания приезжих в потертых кожухах и заляпанных дорожной грязью сапогах, все при мечах, двое с долгими боевыми луками. От этого стола вскоре стали доноситься взрывы хохота и добродушная брань.
«Наемники – подумал Ратмир, присматриваясь – Издалека. В стражу береговую наниматься пришли, что ли…»
Очередной взрыв хохота заглушил раскат грома за стенами таверны. Дверь распахнулась и через порог шагнул человек закутанный в мокрый, зеленый плащ с глубоким капюшоном, скрывающим лицо. Вслед за ним вошел высокий эльф много меньше пострадавший от разгула стихии, чем его спутник.
«Странник и эльф – необычная пара» – подумал Ратмир, а увидев, что пришедшие направляются прямиком к нему, удивленно вскинул брови.
- Мир тебе, Проводник – сказал Странник приглушенным голосом – Великий Дух свидетель, рад встретить тебя здесь. Дело у нас имеется неотложное.
- И вам по здорову – ответил Ратмир, делая приглашающий жест – Дела ко мне имеются у многих, да только я сейчас на отдыхе, досточтимые.
Непонятно почему, но Ратмиру показалось, что Странник улыбнулся при этих словах.
- Ты все ж выслушай нас, а опосля реши – продолжать тебе свой отдых или нет.
- Послушать можно, бо труд невеликий – ухмыльнулся Ратмир – присаживайтесь, уважаемые…
- Галиат. Волей Предвечных Звезд, герольд короля Аэра – представился эльф, присаживаясь на скамью напротив Ратмира.
Странник же молча обогнул стол и, устроившись в углу, где тень опорной балки делала его почти невидимым, промолвил:
- Дело у нас простое, но срочное. Нужно нам до конца месяца попасть в Княжгород. Да по пути завернуть в Итиль и Орин. Сам понимаешь, дорога долгая и простыми путями в срок никак не уложиться.
- Я бы с удовольствием провел вас, досточтимые – попытался отговориться Ратмир, гадая, откуда на его голову, свалилась эта странная парочка – но, увы, уже заключил контракт на поход и жду клиента с минуты на минуту…
- Это не проблема, Проводник. Вопрос с твоим заказчиком, мне думается решить будет не сложно – прервал его Странник, жестом пресекая все дальнейшие попытки Ратмира отказать.
Жест был знаком молодому Проводнику, знаком с детства, когда, очень часто вызывал у него бурю возмущения, злость и обиду. С таким же категоричным взмахом руки старший брат отметал все возражения Ратмира, крушил доказательства и пресекал попытки добиться своего. Брат всегда оказывался прав, и это злило Ратмира еще больше. Увидев этот жест Ратмир, на мгновение, онемел, замерев с открытым ртом.
- Узнал, наконец – усмехнулся Озрик, отстегивая пылевик – я уж и не надеялся.
- Какого…! – Ратмир задохнулся от возмущения – Что за идиотизм?! Ты с ума сошел – выдавать себя за Странника?!!
- Успокойся, брат. Так надо. И только с позволения настоящего Странника. Ты выполнил мою просьбу?
- Выполнил – обиженно буркнул Ратмир – Кольцо доставлено. Еще и Этеля успел навестить. Вот тебе посылка. - Ратмир вытащил из под стола длинный, тяжелый сверток и передал его брату. – Думаю именно то, чего тебе сейчас не хватает.
Озрику не понадобилось разворачивать плотную ткань, что бы узнать свой собственный меч, оставленный на попечение Мизгиря перед уходом. До боли зачесались ладони от желания взяться за рукоять, высвободить клинок из тесного плена ножен…
- Эй! Хозяин!! – донесся от стола, где гуляли наемники, зычный голос – Неси еще вина! Мой кувшин пуст, а в глотке сухо как в песках Кахара!
Одобрительный рев десятка глоток стал поддержкой этому воплю. Но, не успел трактирщик наполнить кувшины, как другой голос перекрыл возгласы всей компании.
- Отставить вино! Хватит!
- Какого демона, Таэль! – возмутился тот, кто требовал выпивки – Тебе что, вступило, что ли пойла зажилить для ребят?! Сам не пьешь, так уж и другим нельзя что ли?!
- Заткнись Берг! – голос стал жестким и колючим. Наемники враз притихли – Я сказал, хватит! Все, отдых закончен. Чтоб через пять минут все были в седлах!
- Да ты чего, Таэль?! – возопил Берг – в такую погоду и в дорогу?
- Кто боится намокнуть, может оставаться. Контракт расторгнут. Несогласные есть? – Таэль на минуту замолчал, ожидая реакции наемников – Вот и хорошо, – звякнули монеты, покатившись по столу – А теперь, на выход. Мастер Трор ждать не будет, пока вы задницы в тепле отогреете.
Ратмир почувствовал, как ледяные мурашки пробежали по позвоночнику. Таэль, Трор – очень знакомые имена, до безумия знакомые. Ратмир бросил взгляд на брата, застывшего в своем углу. Озрик сидел, стиснув кулаки так, что побелели костяшки и, недобро прищурившись, провожал взглядом, выходящих за дверь, наемников. Ратмир украдкой перевел дух, брат смог себя сдержать.
- Ну, вот и встретились, Таэль – тихо произнес Озрик – пора вернуть долг…

 » Глава 4.

Глава 4
Итиль


- Чертов Порта, старый боров – ворчал Озрик покачиваясь в седле в такт шагам Стрелки – чтоб тебе лопнуть от обжорства…
Стояло раннее утро, солнце еще не взошло над хребтом, и мир вокруг был тих, погруженный в сладкую дрему. Озрик и Саид только что миновали перевал и теперь кони ходко спускались по дороге к Каменой Пади. Прохладный утренний ветер, напоенный ароматами горной пихты и мяты, освежал тяжелую от выпитого вчера голову.
Барон дан Порта, чьи земли соседствовали с угодьями Озрика, узнав, что граф гостит в своем имении, стал зазывать соседа в гости. Дан Порта был столь настойчив, что Озрику пришлось нанести визит вежливости. Благо, с приходом обоза, воинов в замке прибавилось, и за порядком теперь присматривал Мизгирь, испытанный и опытный сотник графской дружины, верой и правдой служивший дому Сильверфоксов уже много лет.
Взяв с собой Саида, граф отбыл в гости, надеясь вернуться до темноты. Однако барон, стремясь показать радушие и гостеприимство, устроил грандиозный пир, затянувшийся до глубокой ночи и Озрику пришлось заночевать в поместье барона. Утром же, едва рассвело, граф спешно двинулся в обратный путь, тем паче, что утренний холодок позволял взбодриться и прийти в себя, а мысль о том, во что может вылиться завтрак, вызывала у графа тошноту.
Дорога, спустившись к самому берегу реки, сворачивала в право и, повторяя извивы русла, спускалась вниз по долине, то и дело скрываясь за скалами, ныряя в перелески, огибая заросли терновника и ежевики. Со склонов, заросших сосной и пихтой, уже доносились первые робкие птичьи голоса, а у реки покой нарушало лишь журчание воды на перекатах и камнях.
Прекрасное утро на время избавило графа от тяжких раздумий. Не смотря на отсутствие явной причины, чувство приближающейся беды не покидало Озрика с тех самых пор, как отряд Трора встал лагерем в Волчьем Урочище. И хотя граф склонен был винить в этом некроманта, интуиция упрямо шептала, что дело отнюдь не в угрозе со стороны мстительного темного мага.
- Ваша Светлость – окликнул графа Саид – Думаю, вам надо взглянуть. Там, на склоне… эм… человек вроде.
Уловив в голосе десятника непривычную растерянность, Озрик осадил коня и посмотрел в сторону ближнего склона. Там, шагах в тридцати от дороги, на небольшой террасе, сложенной выпирающими из склона скалами, действительно стоял человек. Был он высок, темноволос и худощав, что сразу бросалось в глаза, не смотря на мешковатую красную рубаху, темные шаровары и черный, пропыленный плащ, накинутый на плечи. Из-под плаща выдавалась рукоять меча, в руке странный наблюдатель держал длинный посох с массивным черепом на навершии.
- Может… того… - предложил Саид, оглаживая короткий, тугой лук, подвешенный в саадаке у седла.
- Нет, Саид, – ответил Озрик, спешиваясь – эта дичь не по твоей стреле. Сам разберусь. Жди здесь.
- Господин! – возмутился Саид
- Я сказал, жди здесь! – прервал его Озрик и стал подниматься наверх по едва заметной стежке. Чем ближе Озрик подходил к незнакомцу, тем больше деталей становилось видно, и тем больше становилась уверенность в правильности своих предположений.
Потертая фляга на поясе, серебрение во многих местах сошло, обнажая дерево… оголовье меча, в виде раззявленной пасти неведомой твари, полуживой и вполне способной укусить… массивный медальон на груди, неправильной формы пятилучевая звезда… краешек дикого узора татуировки, видневшийся в распахнутом вороте рубахи… и знакомые черты лица…
- Видентес – выдохнул граф, останавливаясь в пяти шагах от некроманта – жив и осторожен, как всегда – Озрик кивнул на, разделявшею их, широкую расщелину, не видимую с дороги.
- Его Светлость Озрик Граф Сильверфокс собственной персоной – ехидно улыбаясь, ответил некромант и картинно поклонился – И тебе мое почтение.
- Свое почтение можешь оставить при себе. Что тебе нужно в моих землях?!
- Как не вежливо Граф. Где Ваши манеры…
- Мои манеры к тебе отношения не имеют. Быстрая смерть, единственная вежливость на которую ты можешь рассчитывать – холодно прервал некроманта граф – Повторяю вопрос. Что тебе нужно?
- Да так. Мелочи. Немного отдохнуть, слегка попрактиковаться, чуть-чуть силы подкопить… Ах нет, дражайший граф, не надо так страшно дергать глазом и хвататься за меч – хихикнул Видентес, глядя как побелели костяшки пальцев на руке Озрика сжимавшей рукоять клинка – Ваше волнения совершенно не обоснованны. В данном случае. Жертвоприношения, гримуары, конечно сильны, но это так… - некромант пощелкал пальцами, подбирая нужное слово - …так неудобно и беспокойно. Есть более незаметные для смертных способы. Тем более, почти все мои дела здесь завершены, кроме одной маленькой проблемки относящейся к вам, дражайший граф.
- Жаждешь мести? – спросил Озрик – тогда к чему медлить? Я здесь и один.
- Нет, нет, дражайший граф. Месть дело тонкое и не свершается впопыхах. Конечно, я не отказал бы себе в удовольствии опробовать на тебе пару тройку интересный плетений, но. Увы и ах, – Видентес всплеснул руками в притворном огорчении – На вас граф Сила не действует, не буду даже и пытаться.
- Так может, решим спор честной сталью? Или ты таскаешь на поясе пол пуда железа, чтоб на девок деревенских впечатление производить? Твой меч еще способен покинуть ножны, некромант? Или там только рукоять от клинка? – презрительно сощурился граф
- Ха, ха и еще раз ха, – с сарказмом ответил Видентес – не держи меня за слабоумного Озрик – Я неплохо владею мечем, но схватка с тобой не входит в список моего личного безумия. Я Некромант, а не самоубийца.
- Видентес, я напрасно теряю свое время. А ты, если решил уболтать меня до смерти, теряешь свое.
- Знаешь, Озрик. Как мне и неприятно это признавать, но ты прав. Перейду к сути – хмыкнул Видентес, меряя шагами скалу – Итак. Прошу тебя, обрати свое внимание на восток. Видишь яркую, звезду над горизонтом?
Озрик покосился вправо. Там, над самым гребнем гор, сверкала крупная звезда. Не смотря на лучи восходящего солнца, её было видно ясно и отчетливо, словно ночью.
- Так вот, наличие оного светила на небосклоне означает, если верить эльфийским манускриптам, только одно – Видентес остановился, взяв театральную паузу – тебе пора отдавать шлем на перековку!
Озрик в немом удивлении уставился на некроманта.
- Вижу, вы удивлены, дражайший граф. Тогда поясню. Вам просто необходимо приделать к шлему рога. И желательно гномской работы – Видентес хохотнул – что бы, так сказать, соответствовать статусу.
- Тебе вредно находиться на солнце, некромант – наконец сказал Озрик – Ты и раньше не отличался здравостью рассудка, а теперь несешь полный бред.
- Озрик, Озрик – давясь смехом, покачал головой некромант – ты меня разочаровываешь. Я считал тебя более проницательным. Ты рогоносец, Озрик. Твоя возлюбленная эльфийка изменяет тебе с гномом, о Пламя бездны, что может быть противоестественней, чей отряд стоит неподалеку от твоего замка. Гном же, насколько мне известно, твой побратим – Видентес расхохотался – Каприз судьбы. Причем, совсем без моего вмешательства. Даже обидно. Ну-с, дражайший граф, что скажете?
- Пошел прочь, холоп – сказал, как сплюнул, Озрик – Ты идиот, если считаешь, что я поверю в этот бред. Сгинь с глаз моих – Озрик вытянул из ножен кинжал, тонкой работы, чье лезвие из синеватой подгорной стали увивали чеканные руны, умело вписанные в узор металла, и перехватил за лезвие, готовясь метнуть. - Иначе, клянусь Великим Духом, я не пожалею на тебя дорогой мне клинок.
- Как знаешь, Озрик – некромант отступил на пару шагов – Спроси у жены про Утреннюю Звезду, может, узнаешь кое-что интересное для тебя.
Видентес, шагнув в сторону, исчез в зарослях кустарника, которым заросла большая часть склона.
- Что б тебе там шею свернуть – от всей души пожелал Озрик и спустился вниз по склону к Саиду, который уже собирался лезть наверх, вопреки приказу.
- Едем домой, Саид – ответил граф на немой вопрос воина, поднимаясь в седло – и побыстрее. Задержались мы тут слишком.
Оставшаяся дорога промелькнула быстро. Пустив коней широкой рысью, Озрик и Саид, миновав Каменную Падь, переправились через реку, чуть выше водопада и, спустя час, въехали в ворота замка.
Бросив поводья конюху, Озрик поднялся по ступеням крыльца, миновал коридор и вошел в Малый Зал, погруженный, в этот утренний час, в тишину и полумрак. Найдя на столе кувшин с вином, граф наполнил кубок, залпом его осушил и присел возле стола, устало откинувшись на спинку стула. Тревога, терзавшая его последние дни, усилилась стократно, и ощущение приближающейся беды стало невыносимым, пробивая в голову острой болью. Озрик поморщился, отставил кубок и потер пальцами переносицу.
Узкие, прохладные ладони легли на виски, и тонкие пальчики слегка сдавили лоб, снимая боль и успокаивая душу.
- Что случилось, Озрик? Барон был слишком гостеприимен? – нежный голос Анариэль гасил тревогу и гнал прочь все сомнения и предчувствия – Или плохие вести из дома?
«Проклятый некромант… знал куда ударить, змеиное отродье» - подумал Озрик, а вслух сказал – Все в порядке, дорогая. У дона Порты хорошее вино, но его слишком много. Да и – граф заставил себя непринужденно улыбнуться – на обратном пути столкнулся с некромантом.
Пальцы Анариэль замерли, и в воздухе повис немой вопрос.
- Нет, он не пытался меня убить – вновь усмехнулся Озрик и, обернувшись, обнял жену, усадив себе на колени – нес всякую чушь о своем могуществе, силе и так далее.
- Ты напугал меня, Озрик – облегченно сказала Анариэль, обнимая мужа – Мало ли что мог выдумать некромант. Подлое племя.
- Не выйдет. Магия меня не берет, а подойти для удара… Кишка тонка! – и Озрик скорчил свирепую мину.
- Знаю, знаю – засмеялась Анариэль, взъерошивая волосы мужа – ты у меня самый сильный, свирепый и непобедимый. Не смотря на седину в волосах, ты так и остался мальчишкой – графиня вздохнула, поцеловала Озрика и, высвободившись из его объятий, пошла к дверям – Я распоряжусь о завтраке. Ты голоден?
- Как волк! – рыкнул Озрик и громко клацнул зубами
- Люди – улыбнулась Анариэль – вечные дети…
- Тем и интересны, – парировал Озрик, вновь наполняя кубок
- И все-таки, будь осторожнее, дорогой. Мне страшно за тебя.
Озрик, было, усмехнулся. Но, подумав, серьезно кивнул
- Не бойся Анариэль. Я найду Видентеса сам. Найду и убью.
Следующим же утром Озрик, взяв с собой пятерых дружинников, начал охоту на некроманта. День за днем, маленький отряд, обшаривал долину, осматривая все тропинки, стежки, полянки, пещеры и просто места хоть как-то пригодные для ходьбы или отдыха. Сил шестерых охотников не хватало, но Озрик не увеличивал отряд, не желая ослаблять защиту замка.
Отказался он и от помощи Трора, обговорив с ним лишь дозоры на перевалах и основных дорогах.
… - Чего ты мечешься по горам, как заяц? – спрашивал его Трор – Давай я подниму бойцов и мы за пару дней прочешем всю долину частым гребнем вдоль, поперек и на три сажени в глубину!
- И ничего не добьемся кроме свежих трупов твоих воинов. Поверь мне, это опытный, сильный и хитрый маг. Твои парни ему не страшны…

… Какого демона! Куда мог деться этот некромант, порази его понос! – ворчал в полголоса Озрик, продираясь по очередной тропке сквозь заросли боярышника.
Солнце палило немилосердно. От земли поднимался одуряющий запах пыли, перемешанный с ароматом чабреца, мяты и полыни. Лениво стрекотали цикады и мошкара, кружившаяся в струях горячего воздуха, назойливо лезла в лицо, забиваясь в ноздри при каждом вздохе. Тропа петляла по склону, огибая колючие заросли ежевики и терновника, поднималась на самый верх и, перескочив через гребень, уводила к скалам в Дроковом ущелье, густо заросшем орешником и сучковатыми, приземистыми вязами. От самого подножья скал, теряясь в дымке жаркого полдня, поднималась тонкая струйка дыма.
- Спускаемся! Надо посмотреть, кто там привал решил устроить.
Сказать оказалось проще, чем сделать. Западный склон кряжа был круче восточного, и коней пришлось вести на поводу. Тропка резко забирала вправо, спускалась по склону широкими петлями и выводила на дно ущелья далеко в стороне. Прошло не меньше полутора часов, прежде чем дружинники достигли небольшой поляны у самой подошвы скал в глухом конце ущелья. На свободном от зарослей пространстве, в тени каменной стены, горел костер. Возле костра лежал тощий походный мешок и одеяло, сверху примостился помятый черный шлем без забрала. Над костром, на рогульках исходил паром закопченный котелок. За костром, привалившись спиной к валуну, сидел человек и, прищурив глаза, внимательно смотрел на вышедших из чащи дружинников.
«Наемник. Больно морда наглая» - решил Озрик, разглядывая щегольской наборный доспех из медненных пластин сработанных под драконью чешую. Остальная же одежда, черные штаны, рубаха из плотного полотна и тяжелые сапоги были совершенно обычны для тысяч людей обитавших в Империи. На поясе наемника висел кинжал с обтянутой кожей рукоятью, второй же выглядывал из-за голенища. На коленях лежал длинный меч, с узким лезвием и медной гардой и серебряным противовесом.
- По здорову тебе путник – первым заговорил Озрик, подойдя к костерку – Как звать, величать тебя?
- И тебе не кашлять – ответил наемник, не двигаясь с места – Зови Таэлем, не ошибешься. Сам-то кто будешь, коль интересуешься?
За спиной Озрика скрипнул зубами Саид и послышался шорох клинка покидающего ножны. Таэль сузил глаза и напрягся, руки его, едва заметно, сдвинулись поближе к рукояти меча.
Озрик поднял ладонь, призывая своих воинов к спокойствию.
- Озрик, граф Сильверфокс. И ты разбил лагерь на моей земле. Достаточный повод, что бы задавать вопросы?
- Вполне – нагло ухмыльнулся Таэль – Раз так, прощения просим, но на тебе не написано что ты граф. Присаживайся, поснедай, коли не побрезгуешь.
Озрик, не смущаясь, уселся на ближайший камень.
- Шеек, Градимир! Тащите сюда снедь и вина. Твой котелок слишком мал на семерых, лишним не будет, – усмехнулся Озрик

– Итак, Таэль, продолжим. Откуда ты и куда путь держишь? – спросил Озрик когда с едой было покончено
- Иду из Дагора в Таэр – ответил Таэль, сыто рыгнув – В Дагоре сейчас тихо, но и с работой не особо хорошо. А в портовом городе завсегда что-нибудь да случается. Работенка, глядишь, для меня найдется.
- Значит ты наемник? – спросил Озрик и после утвердительного кивка продолжил – в какую роту входишь? Илы ты сам кондотьер? Или, может, вольный стрелок?
- Скорее вольный охотник.
- Не слыхал о таких. Зверье истребляешь или нечисть?
- Нечисть пусть Ведьмаки пользуют. Я по разным людишкам неугомонным работаю. Из тех, кто горожан, да селян беспокоит – снисходительно улыбнулся Таэль – Зарвавшиеся колдуны, обнаглевшие разбойники, ссучившиеся наемники и тому подобный сброд.
- Хм… - Озрик задумчиво потеребил ус – Впервые слышу о таком ремесле.
- Меня знают все, от Черного берега до Чертого Пальца и дальше по побережью – было заметно, что слова графа задели Таэля за живое
- И как охота?
- По-разному бывает.
Озрик скептически хмыкнул про себя. Дела у охотника шли неважно и уже давно. Шлем был помят и нуждался в ремонте, щегольская чешуя светила множеством потертостей и царапин, сапоги носили следы частых починок, да и кошель на поясе был худоват для золота или серебра. Однако, при всем потасканном виде, Таэль выглядел опытным бойцом.
- А с некромантами сталкивался?
- Было дело – Таэль потянулся к куче вещей и вытянул из мешка два серебряных медальона в виде, так любимых темными, черепов. Один человеческий, покрытый затейливой гравировкой, другой конский и абсолютно гладкий – двое на моем счету. Засранцы были редкостные, пришлось повозиться.
«Хоть и бедствует, а трофеи не продал» - мысленно поставил Таэлю плюс Озрик.
- Возьмешься за подобную работу?
- Некрос завелся? – прищурился Таэль – Возьмусь, коли в цене сойдемся.
- Есть тут один. Его и разыскиваю. Найдешь – оплатой не обижу.
- За некроса на меньше двух сотен.
- Если найдешь быстро – дам пятьсот.
- У как тебя прижало-то. Кто таков? Судя по цене, зверь бывалый да опытный.
- Видентес Мертвая Голова.
- Слыхал о таком. Хитрый зверь. И сильный. Пять сотен маловато выходит.
- В самый раз – отрезал Озрик, поднимаясь – мой замок за этим кряжем. Закончишь работу – оплачу сполна.
- А задаток? Мне ж постой надо платить…
- Чуть выше есть деревня с постоялым двором. Остановишься там, я распоряжусь.
- Устраивает. До встречи, граф.
- Я жду результат, охотник.

… - Дерьмовая погода – ворчал, нахохлившийся в седле, Берг – какого рожна мы не остались в теплом и сухом трактире? А, Таэль? Чего тя дернуло в дорогу, сквозь такую мерзость?!
- Заткнись Берг! – Таэль смахнул капли с лица и осмотрелся. Дождь, зарядивший с утра, мерно моросил, плотной стеной отгораживая мир. Вдобавок от земли поднималась дымка, сливаясь с завесой дождевых капель в непроницаемый для взгляда полог. Со своего места, в голове колонны, Таэль видел лишь небольшой клочок дороги впереди и Берга, ехавшего на полкорпуса сзади. Остальное терялось в мокром мареве, и присутствие остальных всадников угадывалось только по чавканью копыт по раскисшей земле.
- Тебе ж объяснили, бестолочь. Хозяин торопит, а мне еще за следующей партией ехать в Дагор. Так что заткнись и терпи. Верст через семь будет деревенька с харчевней. Там обсохнем и…
Что еще можно сделать в придорожной харчевне Таэль рассказать не успел. Раздался короткий свист и захрипел Берг, ехавший слева. Конь под Таэлем отчаянно заржал, поднимаясь на дыбы. Сбросив седока, испуганное животное рванулось по дороге, канув в моросящей мгле. Больно приложившись плечом об землю, Таэль кубарем скатился на обочину и затаился в канаве за большим валуном. Оказавшись в укрытии, Таэль вытянул кинжал из-за голенища и прислушался. Над дорогой установилась тишина, шум дождя и далекий топот удирающей лошади не в счет. Ни криков, ни лязга оружия, ни свиста стрел.
«Нешто всех разом» - подумал Таэль, выглядывая из-за валуна. Налетевший ветер смахнул дождевую кисею, открывая взгляду ленту дороги. Все его люди лежали на мокрой земле. У каждого из глазницы торчала белоперая стрела. Берг же заполучил короткий арбалетный болт в горло.
- Что б меня ибриты скопом имели – сквозь зубы процедил Таэль, прячась за камень. Холодные мурашки, табуном пронеслись по спине, собираясь в ледяной, вязкий комок в горле – Откуда тут эльфы?!
Таэль вновь замер укрываясь в заросшей папоротником впадине и напряженно ища выход из положения. Уйти от стрелы эльфа не получится даже при всей его изворотливости. Это Таэль понимал хорошо. И все же он до сих пор жив. Значит, зачем-то нужен неведомым длинноухим стрелкам. Зачем? Тишина и неизвестность начинали уже действовать на нервы.
- Выходи Таэль! – раздался с дороге голос от звука которого Охотник вздрогнул, столько ненависти в нем звучало – Выходи! Иначе, клянусь Лесным Отцом, я прирежу тебя как свинью в той канаве, где ты схоронился!
Прятаться дальше смысла не имело, бежать – только не под стрелами остроухих. Умирать, не попытавшись отбиться, не хотелось. Таэль поднялся и, выдернув меч из ножен, шагнул на дорогу.
Дождь кончился, и резкий ветер вовсю гнал по небу ошметки черных туч. Сквозь просветы пробивались солнечные лучи, играя тысячами капель на ветвях деревьев и кустов, освещая тела наемников застывшие на дороге и человека, который уже полгода как был мертв.
- Озрик?! – не поверил своим глазам Таэль – Ты же умер! Сгорел!
- Не важно, Охотник. Я обещал тебе оплатить сполна. – Озрик обнажил меч - Пора рассчитаться.
- Тебе не хватит сил убить меня, старик – ухмыльнулся Таэль крутанув клинком восьмерку – Проще было зарезать меня на земле.
И резко атаковал ударом в левое плечо. Озрик уклонился, пропуская клинок Таэля перед собой. Шагнул влево и рубанул в открывшийся бок. Лезвие меча проскрежетало по доспеху, уродуя чешую. Ребра Таэля ощутимо хрустнули и бок налился тянущей болью.
- Я - Россав, Охотник. Сил на тебя у меня хватит.
Противники кружились по дороге обмениваясь ударами, стараясь загнать друг друга к телам или на обочину, лишить маневра, заставить споткнуться. Таэль снова и снова атаковал со всей отпущенной ему скоростью, тщась достать врага, но все атаки, раз за разом, разбивались о скупую и точную защиту Озрика успевавшего уворачиваться от выпадов или подставлять под удар клинок, резко и сильно контратакуя. Чешуя на плече Таэля была сорвана, из длинного пореза на руке струилась кровь, бок ныл немилосердно, а на скуле, вскользь зацепленной противовесом, вспухал огромный синяк.
Таэлю стало не по себе. Любой другой противник уже был бы измотан и ранен, не в силах равняться в скорости с полу-вампиром, Озрик же бился спокойно и размеренно, как механизм и все успехи Охотника заканчивались порванной полой камзола и легкой царапиной на левом плече.
- Пришел за своей длинноухой сучкой? – прорычал Таэль, разрывая дистанцию – Зря! Её устраивает Трор. Он трахает её каждую ночь, да так что от её стонов кончает половина гарнизона – выкрикивал Таэль, в надежде разозлить Озрика, заставить атаковать безоглядно, надеясь поймать на ошибке – И ведь хорошо трахается девка, с выдумкой, с огоньком. Мне особенно понравилось…
Высверк стали у самого лица заставил Таэля заткнуться на полуслове. Озрик усилил натиск, нанося удары то справа, то слева, не давая ни мгновения на передышку. Дважды черный клинок проходил по доспеху, срезая чешую и распарывая толстый кожаный подклад. В отчаянной попытке прервать град ударов, Таэль, извернувшись, сделал выпад, целясь Озрику в живот. Граф принял удар на гарду, резким рывком отбросил меч противника в сторону и накоротке резанул по низу. Таэль отпрыгнул, спасая ноги, и пропустил обратное движение меча. Клинок Озрика ударил туда, где уже не было чешуи, пропоров кожу подклада и плоть как тряпку. Задохнувшись от обжигающей боли, Таэль выронил меч, пошатнулся и отступил на несколько шагов назад. Ноги отказались ему служить. Охотник медленно сполз по шершавому боку валуна, за которым укрывался от стрел, со страхом глядя на приближающегося Озрика. Только сейчас, отрезвленный болью, он понял, что раны его не затягиваются и силы стремительно убывают с каждой каплей крови струящейся из ран. Вампирья половина не помогала.
«Россав… хладное железо..» - успели промелькнуть мысли, прежде чем пол локтя стали с хрустом вспороли его грудь.

Озрик молча смотрел как Таэль, захрипев, загребает в агонии руками землю. Как пробежавшие по телу судороги выпрямили ноги в щегольских замшевых сапогах. Как струя крови, выхлестнув изо рта, залила грудь. И лишь когда жизнь угасла в глазах Охотника, выдернул меч из его тела.
- Вот и все – Озрик отер клинок и спрятал оружие в ножны – Долг оплачен.
На дорогу, из зарослей кустарника выбрались Галиат и Ратмир.
- Может сожжем? – спросил эльф заворачивая выдернутые из тел наемников стрелы в тряпицу – Оживет еще…
- Не оживет – ответил Озрик, надевая плащ Странника поданный ему Ратмиром – Хладное железо не позволит.

- Все-таки замечательная место, Великий Лес, – сказал Галиат, с интересом оглядываясь по сторонам – Пол дня на пять сотен верст. Верхом месяц бы потратили, если б не более.
- Место конечно хорошее, но это пока не ты Проводником работаешь – устало проворчал Ратмир – Три прохода за день для меня многовато. Все. Хорошего помаленьку. Дальше – пешком.
- До заката еще часа три – сказал Озрик, взглянув на солнце, опускавшееся к горизонту – успеем до закрытия ворот. Пошли.
Путники шагали по широкому тракту вымощенному, чуть шершавыми, пятиугольными плитами, медленно приближаясь к стенам города. Редкие фермы и поместья сменились небольшими, аккуратными домиками предместий, все ближе подступавших к тракту, пока дорога не стала напоминать уже городскую улицу, заполненную спешащими по своим делам горожанами. Несколько раз путников обгоняли верховые, обдав клубами пыли, порой приходилось самим обгонять телеги, влекомые медлительными волами.
Миновав последние дома посада Озрик, Ратмир и Галиат вышли на широкую площадь, что тянулась вдоль крепостной стены. На другой стороне площадь обрывалась глубоким рвом, заполненным водой. За рвом, на высоту двадцати локтей вздымался вал, облицованный, тщательно подогнанными, каменными плитами. Вершину вала венчала крепостная стена из огромных блоков серого, с черными прожилками, камня с крытой стрелковой галереей и узкими бойницами. Каждую сотню саженей стена прерывалась круглыми башнями, на верхних площадках которых виднелись крепостные орудия.
Путники пересекли ров по подъемному мосту, сбитому из дубовых брусов толщиной с торс взрослого человека, прошли под гулкими сводами надвратной башни и вышли на мостовую.
Широкая улица, замощенная серым плитняком вела вглубь города мимо добротных двухэтажных домов под остроконечными крышами покрытыми разноцветной черепицей, небольших лавок и ремесленных мастерских, уже закрывающихся по вечернему времени, мимо сверкающего в лучах заката, храма Великого Духа, мимо гильдийских зданий, поблескивающих стеклами витражей и узорами кованных флюгеров, мимо небольших скверов и садов, сквозь узорчатые тени деревьев на мостовой.
Вечерний сумрак уже плотно укутал город, и небо налилось густой синевой с капельками первых звезд, когда улица, повернув последний раз, вывела путников к стене Верхнего Города. Яркий свет фонарей был бессилен осветить всю громаду стен и выхватывал из сгущавшейся темноты лишь арку ворот, контрфорсы привранных башен и мост через ров.
За воротами улица стала уже, но оделась в полированный камень с яркими узорами мозаичных вставок. Дома стали богаче и больше, обзавелись садами, отгороженными от улицы узорчатыми решетками оград, из которых часто доносилось журчание фонтанов, звуки голосов и смех.
Пройдя по улице несколько десятков шагов, Озрик уверенно свернул направо, увлекая спутников в узкий проулок между двух особняков. Миновав пару перекрестков, они вышли к большому, трехэтажному зданию, стоящему немного особняком от остальных домов.
Добротная постройка с узкими окнами, мощными контрфорсами и башенками по углам крыши больше напоминала крепость, чем городской дом. Увитая плющом стена, из грубо обтесанных камней, отгораживала большой двор, закрывая часть здания от взглядов с улицы. Ворота, из толстых, потемневших от времени досок, укрепленных полосами черной бронзы, были гостеприимно распахнуты. Над воротами, на каменном выступе был укреплен воинский шлем, начищенный до блеска и доска с золотыми буквами на темно-красном фоне, гласившими «Старый Шлем».
Путники прошли через двор, оставив по левую руку амбары и конюшню, поднялись на террасу, где по летнему времени были расставлены столы с лавками и вошли в двери постоялого двора.
Почти весь первый этаж занимала общая зала, заставленная столами и лавками. В дальнем углу виднелся очаг с вертелом и цепями для котла, сейчас погасший и тёмный. Напротив двери была устроена стойка, за которой виднелся проход в кухню, слева от стойки начиналась лестница на второй этаж.
Каменные стены залы были на половину высоты забраны резными, деревянными панелями. Массивные балки подпирали стены, упираясь в стропила из ошкуренных бревен. Три колонны из цельных стволов держали потолок, деля зал надвое.
Большая часть столов была уже занята, и множество голосов сливалось в единый гул. Пахло пивом, луком, жареным мясом и острым соусом.
Едва путники успели осмотреться, как к ним подбежала молоденькая служанка.
- Что изволят досточтимые господа? – спросила девушка, учтиво поклонившись.
- Господа изволят комнату на троих, а так же мяса, сыра, хлеба и пива! Тоже на троих – плотоядно улыбаясь ответил Ратмир и глянув на эльфа добавил – впрочем, пива два кувшина, и бутылку Оринского светлого.
- Будет исполнено сударь. Прошу за мной – служанка засеменила вверх по лестнице.
Поднявшись вслед за девушкой, путники прошли по коридору, стены которого были увешаны иззубренным оружием, щитами и шлемами, носившими следы страшных ударов, и прошли в отведенную им комнату с тремя кроватями, столом и массивным сундуком у двери. Пара узких окон была закрыта ставнями, на полу лежал чуть потертый и выцветший, но все еще мягкий кхандский ковер. Чуть позже служанка принесла заказанный ужин, и путники смогли, наконец, перевести дух.
Ели молча. Ратмир откровенно наслаждался едой, Галиат ел с интересом, словно прислушиваясь к своим ощущениям, Озрик же поглощал содержимое тарелок без всякого удовольствия, не чувствуя вкуса пищи, лишь отдавая дань своему телу которое в ней крайне нуждалось. Покончив с ужином, Озрик снял плащ, сбросил сапоги, пояс и завалился на кровать, оставив спутников за столом разбираться с оставшейся снедью.
Все тело ныло от усталости, гудели мышцы и связки, саднил порез на руке, бой с Таэлем дался Озрику нелегко. Однако не смотря на дикую усталость, уснуть не получалось и граф скользил по грани сновидения в неясной тяжелой дреме, рассеянно слушая голоса Галиата с Ратмиром, что беседовали в пол голоса, обсуждая события последних дней.
- Мда… - задумчиво потянул Галиат – Таэль сам себе подписал приговор. Стереть его с лица мира было очень своевременно. Но зачем граф подарил ему поединок? Не много ли чести отродью мрака?
- В свое время Озрик пообещал ему оплатить сполна – ответил Ратмир, прихлебывая пиво – А брат всегда держит слово. Вот и оплатил. Сполна.
- Да уж, сполна это точно сказано – Галиат едва заметно поморщился, вспомнив располосованное тело Охотника – Жесток граф. Знал, что суров, но не думал что настолько.
- Что посеешь, то и есть заставят.
- Я все же не пойму, почему Охотник магией не воспользовался, ведь было ясно, что ему не выстоять? Сила у него была…
- А бесполезно, на Озрика магия не действует – ухмыльнулся Ратмир
- Амулет?
- От рождения, он сам как ходячий негатор.
- Как так? – Брови эльфа удивленно поползли вверх
- О Россавах слышал? Ну, так вот, Озрик – Россав. И клинок у него россавской работы. Поэтому-то ни сжигать, ни кольями протыкать таэлевскую тушку не понадобилось.
- Тогда многое становится понятным – сказал Галиат, после долгого молчания и, поймав вопросительный взгляд Ратмира, пояснил – про «Утреннюю Звезду». Граф не подвластен магии, а Звезда – магия в чистом виде.
- Ого! – Ратмир ожесточенно почесал затылок – вот почему Анариэль вела себя будто блаженная. Перебор вышел. А Трор оказался не в том месте не в то время.
- Думаешь, его задело откатом?
- Скорее, волной накрыло. Учитывая любвеобильность гномов вообще, Трор долго и не сопротивлялся…
- Это его не оправдывает. Мог бы и по чести поступить. В конце концов, решить спор честной сталью.
- Он конечно гном, но не самоубийца – хмыкнул Ратмир – в поединке Озрик сделает из него много, много маленьких тангарчиков. Собственно поэтому он и постарался убить Озрика чужими руками.
- Как думаешь, Трор догадывается о том, что Озрик жив?
- Нет, не думаю. Потому как на его месте я бы давно пятки салом смазал.
- Зачем? – удивился Галиат
- Что бы бежалось легче. Для него единственный шанс уцелеть – бежать за море. Тогда, может быть, Озрик остынет раньше, чем его найдет. Потому как выйти с ржавым ножиком против бешенного элефанта и уцелеть более выполнимо, чем остаться в живых встав на пути у Озрика…
Ратмир прервался, глянув на заворочавшегося, на кровати брата.
- Давай ка спать, Галиат. Только Лесной Отец ведает что нас завтра ждет.

- Ратмир! – голос порвал паутину сна и Проводник, вздрогнув, открыл глаза.
Яркое, утреннее солнце освещало комнату, узкими лучами пробиваясь через окошки-бойницы. На соседней лежанке спал Галиат. Над кроватью склонился Озрик, уже в плаще Странника и потряс Ратмира за плечо.
- Проснулся, брат?
- Угу. – Ратмир зевнул, сел на кровати и с силой потер ладонями лицо, прогоняя остатки сна – Ты чего так рано?
Жажда заставила Ратмира встать, пить хотелось неимоверно, выпили они с Галиатом вчера не мало. По этому, первым делом он подхватил со стола кувшин с остатками пива и надолго приложился к краю.
- Время не удержишь про запас – ответил Озрик, открывая дверь – Там, на столе два письма. Сходи на наше подворье и отправь. Адреса на футлярах. Я вернусь к вечеру, – и Озрик вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь.

- Ваша Светлость, к вам посетитель, – физиономия секретаря, просунувшаяся в дверь выражала крайнюю степень растерянности.
Виконт Халдар дан Трог, капитан Императорской Гвардии поднял глаза от свитка, внимательно взглянул на подчиненного и вопросительно вскинул бровь.
- Там… это… - от волнения секретарь запнулся, но, справившись с собой, доложил по уставу. – Капитан! Странник просит аудиенции.
- Ну, зови, – хмыкнул Халдор, поднимаясь и выходя из-за стола, заваленного свитками. По правде говоря, капитан был рад, что хоть кто-то отвлек его от утомительного занятия. Охапку отчетов приходилось разбирать с самого утра, конца этой канцелярии не было видно, и Халдор уже не раз задумывался о том, что котел с раскаленным маслом для казначея и интендантов как раз то, что нужно. Секретарь отступил в коридор, пропуская посетителя, и плотно затворил за ним дверь.
Халдор окинул вошедшего взглядом. Среднего роста, среднего сложения. Темно-зеленый, наглухо застегнутый плащ скрадывает фигуру, но движения, плавные и скупые, выдают опытного воина. Глубокий капюшон и пыльник прятали лицо, но глаз не скрывали. Хадлор посмотрел Страннику в глаза и вытянулся в струну. Этот взгляд, синевато-серый и тяжелый как свинец он узнал бы в любом месте, среди тысяч других.
- Узнал? – спросил Странник, откидывая капюшон.
- Капитан… - только и смог произнести пораженный Халдор.

…- Капитан! Нам не выстоять! – морщась от собственного бессилия, говорит Халдор. Внизу, у подножия холма строятся кахарцы, готовясь втоптать в землю жалкую горстку защитников моста, дерзнувших заступить им дорогу.
Озрик оборачивается, смотрит на две сотни измученных, усталых бойцов. Взгляд цепляется за изрубленные щиты, иззубренное оружие, пробитые и кое-как залатанные доспехи, покрытые пылью, грязью и кровью. Две сотни – все, что осталось от полнокровной тысячи за три дня боев с Бешенными.
- Не выстоять – глаза Озрика сверкают холодной яростью за смотровой щелью забрала – Но и за реку не пропустим! – и, шагнув вперед, как в пропасть с обрыва, кричит – Вперед Воины! О нас сложит легенды!
Гвардейцы, на ходу теснее смыкая строй, идут за своим командиром, нагоняя, втягивая в ряды первой шеренги. И становится некогда думать о смерти, налитые усталостью ноги могут подвести, ровнее шаг, шире! Нельзя споткнуться и упасть, склон под уклон изрыт за дни сражений. Строй надо держать.
Двести шагов до врага. Глухо лязгают щиты, сбиваясь в твердую стену. Покрепче сжать петли, упереться в щит плечом, держать линию!
Сто шагов. Отчаянье уходит, сменяясь яростью и жаждой схватки. Тело работает само, становясь легким и быстрым.
Пятьдесят шагов. Первый ряд, не сбиваясь с шага, бросает саунионы и чуть пригибается, освобождая простор для броска второго. Тяжелые, стальные дротики, брошенные умелыми руками, навылет пробивают легкие кахарские щиты, глубоко вонзаясь в тела зазубренными наконечниками, отрывают головы, руки, насквозь пробивают ноги. Первый ряд кахарцев выкашивает полностью. А за волной саунионов следует вторая, третья, и еще одна, и еще…
Двадцать шагов. Дротики кончаются. Над плечом просовывается хищное жало сариссы. Строй гвардейцев переходит на бег, вытягиваясь клином. Кахарцы стреляют из луков и стрелы вязнут в щитах. Кто-то падает, нет времени остановиться и посмотреть. Воины затягивают бреши и бегут дальше.
Пять шагов.
- На смерть! – кричит Озрик.
- На смерть! – слитным ревом отзываются воины.
Гвардейцы с разгону вламываются в, пробитую саунионами брешь.
- На смерть! – взлетает над рядами клич отчаянной атаки, перекрывая лязг, грохот и крики умирающих людей. Сариссы рвут врагов, опрокидывают, пронзают насквозь. Выворачиваются из рук скользкие от крови древки, ломаются под тяжестью тел. Теряя своих и забирая жизни врагов, гвардейцы пробиваются все глубже в кахарские ряды.
- На смерть! – рвется из пересохшего горла боевой клич, которому предстоит стать легендарным. Слева сражается Озрик, прикрываясь щитом, бьет страшным шестопером. Смерть обходит его стороной и люди идут за своим капитаном. Справа Логмар, десятник первой сотни, всаживает обломок древка в разверстый рот кахарца и, сорвав с пояса тяжелый чекан, гвоздит направо и налево, сминая шлемы, распарывая доспехи. Халдор сражается как заведенный, рубя коротким, широким мечем. Кахарцы уже не лезут вперед, страшась подступать к императорским воинам, ставшим в одночасье берсерками, упираются копьями в щиты, не дают шагнуть вперед.
- Ступеньку! – кричат сзади, и Халдор пригибается, принимая на плечи щит. Грохочут ноги, воин пробегает по щитам, ставшим лестницей и, оттолкнувшись, перелетает через копья, падает, подминая под себя кахарцев. Халдор бросается вперед, врывается в получившуюся брешь, срубает еще двоих копейщиков. Мгновение и рядом Озрик с Логмаром, брешь растет, гвардейцы прорывают строй.
- На смерть! – хриплый рык глушит все звуки вокруг. Честные воины закончились, впереди элита. В глазах рябит от золота насечек, драгоценных каменьев и узоров на доспехах и плащах.
Но умирают они не хуже простых нукеров, а порой даже и лучше. Кто-то сражается, вспомнив доблесть предков, кто-то бежит, захлебываясь визгом, кто-то падает на колени, бросая оружие. Падают под клинками гвардейцев кахарские полководцы, остается без командиров вражеская армия. Со всех сторон напирают нукеры, бросаются под лезвия клинков, стараясь спасти хоть кого-то, а сзади грохот копыт несет гибель. Но Халдору плевать, гвардия этот бой выиграла, кахар за реку не пойдет. Осталось только побольше забрать с собой за грань.
Все кончается в одночасье. Ослабевает натиск, нукеры пятятся, отступают, бегут, бросив копья…
- Итиль! – волной накатывает клич Империи, разбивая черный лед сковавший сердце. Обходя выживших в бойне гвардейцев, справа и слева проносятся конники Империи и гонят, гонят кахарцев обратно, в выжженную солнцем степь.
Запалено хватая ртом воздух, Халдор оглядывается. Из начавших атаку двух сотен на ногах стоит не больше сорока человек…
- Капитан…
- Ты сейчас капитан, Халдор – Озрик шагнул навстречу и старые соратники крепко обнялись.
- Раздавишь, костолом – придушенно прохрипел Озрик
- Тебя раздавишь, как же – ответил Халдор, отстраняясь – садись и рассказывай, какого демона уж полгода как все твердят, что ты мертв…
По мере рассказа Халдор все более мрачнел, сжимая пудовые кулаки.
- Что от меня потребуется, капитан? – спросил Халдор, с преувеличенной аккуратностью поставив кубок на стол.
- Люди – ответил Озрик, глядя в глаза другу – я набираю дружину.
- Сколько?
- Сколько откликнется. У Трора первоклассная крепость и прямо сейчас уже не меньше трех сотен гарнизона.
- Могу поднять всю тысячу.
- Нет. Более того, мне нужны только те, кто уже оставил службу. Я не хочу возводить личные заботы в ранг государственных.
- Зря. Мои ребята эту крепость по камушкам раскатают.
- Знаю. Но все же не стоит.
- Ладно. Ты всегда был упрямым, капитан, будь по-твоему. – Халдор, на пару минут задумался – Мыслю, не меньше полутора сотен соберу. Но учти! Если что, я туда весь полк приведу.
- Куда от тебя денешься-то. Не только я упрям – усмехнулся Озрик – Ты парней предупреди. Дело рисковое. Кто откажется – не обижусь.
- Когда гвардия без риска жила. – Халдор плеснул в кубки еще вина – Сколько у тебя уже набралось?
- Пока две сотни лучников. Эльфы. Кстати, не плохо бы им проход обеспечить до Калорна.
Халдор кивнул.
- Еще сотню – полторы поднимет Этель. Будут еще резервы, но пока рано говорить кто и сколько.
- С моими – пол тысячи выходит. Внушительно.
- Сам знаешь, бойцов много не бывает.
- Твоя правда, – улыбнулся Халдор и, посерьезнев, спросил – Когда и где?
- Через два месяца, в Калорне. Успеешь?
- Успею.
- Добре. Пора мне уже – Озрик поднялся и накинул капюшон.
- Рад, что ты жив, командир – Халдор крепко пожал протянутую руку.
- Я тоже. Да, и еще. Лучше если я пока побуду безвременно почившим – улыбнулся Озрик, застегивая пыльник – а к тебе приходил Странник. Помолиться за павших. И за живых.
До выхода из гвардейских казарм Озрик с Халдором дошли в полном молчании. Лишь когда стражники распахнули створки, выпуская Озрика за ворота, Халдор сказал:
- Помолись за нас Странник. Воины гвардии этого заслуживают. И молитв твоих не подведут.
Озрик кивнул и канул в толпе прохожих. Халдор долго смотрел в след командиру, а потом окликнул стоящего чуть в стороне ординарца.
- Рег! Эльтара, Марга, Лиора, Аглена ко мне! – и резко развернувшись на каблуках, зашагал к своему кабинету.

Через час из ворот столицы выехали четверо всадников. Каждый гонец вел за собой пару заводных коней, каждый вез на груди послание, запечатанное личной печатью виконта дан Трог.

Озрик шагал по улицам Итиля, заставляя себя идти размеренно, не срываясь на бег. Разговор с Халдором разворошил воспоминания, яркими красками вспыхнувшими в памяти. Сердце зло торкало в груди, тянуло, рвалось вперед. Алая лента, казалось, горит огнем, прожигая руку до кости. Хотелось все бросить и бежать под стены горной крепости, крушить руками неподатливый камень, ломать сталь решеток, рвать врагов на куски. Желание это было столь сильным, что вся сила воли, все внимание Озрика уходило на борьбу с собой. Когда же, наконец, удалось загнать подступающее безумие в глубину сознания и оглянуться, Озрик понял что ноги вынесли его к стене Павших.
Здесь не было домов и лавок, храмов, портиков и фонтанов, клумб, аллей и праздно гуляющих горожан. Здесь было царство тишины и покоя. Высокая стена опоясывала площадь по краю, прерываясь лишь там, где проходила улица. В центре площади рос раскидистый, кряжистый дуб, в тени которого и остановился Озрик.
Его взгляд скользил по золотым буквам на черном мраморе стены, складывая их в имена, знакомые и не очень, вызывая в памяти лица тех, кого он знал и о ком слышал. Разбушевавшееся сердце медленно затихало и багровая волна ярости, захлестнувшая было его душу, спадала, сходя на нет. Озрик долго стоял возле Стены, не думая ни о чем, не следя за временем, наслаждаясь покоем. Впервые за много месяцев стало легче дышать. Будто кто-то незримый подставил плечо, принимая на себя часть тяжести, что лежала у него на душе.
В «Старый Шлем» Озрик вернулся вечером. Минуя общий зал, до отказа забитый посетителями, поднялся в комнату. Скинул порядком надоевший плащ и присел у стола оперевшись спиной о стену. Ратмир молча пододвинул к нему тарелку с наваристой ухой, краюху хлеба и кружку с пивом.
- Ну как? – спросил Галиат, когда Озрик покончил с едой
- Полторы сотни – ответил Озрик – минимум.
- А максимум? – Ратмир испытующе глянул на брата
- Гвардейский полк в полном составе – Озрик поморщился и привычным движением потер виски, отгоняя усталость – ты письма отправил?
- Отправил. Хотя пришлось повозиться с порталом и, отыскивая нужных голубей.
- Добре. Ладно, давайте спать. Завтра, с рассветом идем дальше.
- Куда теперь?
- В Сильверфокс. Обрадуем Этеля – сказал Озрик и скупо улыбнулся, что в последнее время с ним случалось очень редко.
***
Мерно поскрипывали колесные оси. Телега, тяжело переваливаясь на ухабах, ползла в гору влекомая унылой лошаденкой непонятной масти с жидкой гривой и куцым хвостом, которым коняга отмахивалась от злых мохнатых слепней. На сене, нагруженном в телегу, так что бока свисали далеко за борта, волочась отдельными косицами травы по дороге, восседал невзрачный крестьянин. Устало откинувшись на мягкую, пахучую копну мужик изредка лениво дергал поводья, скорее ряди порядка, нежели от желания ускорить езду, и, посматривал по сторонам гоняя толстый стебелек из одного угла рта в другой. Вокруг, по обе стороны дороги, расстилались поля усеянные копнами сена. В тихом вечернем воздухе деловито гудели пчелы, перелетая с цветка на цветок, цвиркали ласточки, стремительно пролетая над самой землей, громко стрекотали кузнечики. Быстро приближающийся стук копыт привлек внимание крестьянина. Мужик дернул поводья, направляя телегу к обочине, и посмотрел вдоль дороги на вершину холма, за гребнем которого уже поднималась, золотящаяся в лучах закатного солнца, пыль. И хотя восточное пограничье было местом довольно спокойным, крестьянин решил не рисковать, мало ли кого Великий Дух несет, свел телегу в поле, освобождая дорогу, и остановился. Лошаденка, довольно всхрапнув, тут же потянулась к короткой придорожной траве, вполне довольная передышкой.
Передовые всадники вынырнули из-за гребня холма, стремительным аллюром приближаясь к застывшей на обочине телеге. Крестьянин от удивления раскрыл рот, с трудом удерживаясь от желания закопаться в сено и не вылезать оттуда до завтрашнего утра. По дороге десяток за десятком проносились самые что ни на есть настоящие кахарцы. Стройные, смуглолицые всадники в просторных плащах, странного золотисто-серого цвета, будто каждый воин нес на плечах шлейф песка, плавно покачивались в седлах. Под плащами поблескивали доспехи, головы прикрывали островерхие шлемы, обмотанные многослойной чалмой, каждый всадник имел при себе длинное копье с пушистой серебряной бахромой возле наконечника, круто изогнутую саблю и длинный кинжал в богато изукрашенных ножнах, заткнутых за широкий кушак. Выпуклый круглый щит, раскрашенный синими и серебряными полосами, покачивался с левой стороны седла, саадак с тугим луком и колчан полный стрел – с правой. Статные кони, шли ровно, плавно, словно плыли, не касаясь копытами земли. Лишь топот копыт и звяканье богатой украшенной золотом, серебром и разноцветными кисточками, сбруи доказывали, что прекрасные животные все же движутся по дороге, а не парят над ней.
Кавалькада пронеслась мимо, не останавливаясь, укутывая телегу клубами пыли. Уже давно скрылся вдали последний конник, а крестьянин все так и сидел с открытым ртом, гадая, какая нужда занесла кахарцев в земли Империи и чем все это может обернуться для жителей пограничья…

 » Глава 5.

Глава 5
Сильверфокс

Сидящие вокруг большого букового пня воины напряженно прислушивались к перестуку костей в стаканчике и каждый надеялся, что капризная фортуна будет на его стороне, куш на кону стоял не малый.
- Какого демона, Шеек! – голос раздался над головой как гром с ясного неба. Воин выронил стаканчик с костями и вскочил, вытягиваясь как на строевом смотре. Мгновением спустя все дружинники графа стояли в строю, поеживаясь под тяжелым взглядом господина.
- Где госпожа, Шеек? – Озрик говорил тихо и спокойно, но от этого воинам становилось еще страшнее – Почему ты торчишь здесь, играя в кости? Отвечай!
- Её светлость приказала нам остаться здесь, изволив продолжить прогулку в сопровождении мастера Трора и его людей.
- Я тебе что приказал?! – Озрик нависал над своими людьми как осадная башня, каждым словом, будто, вгоняя их в землю – Чтоб от госпожи ни на шаг! Так какого хрена ты сидишь здесь смерд!
- Её светлость велела…
- Я отдал тебе приказ! Как ты смел его нарушить?!
- Её светлость мне тоже госпожа! – не выдержав, воскликнул Шеек – Её приказы я выполняю, так же как и ваши!
Озрик надолго замолчал, обводя мрачным взглядом своих воинов.
- Рассказывай! Когда, куда и с кем отправилась госпожа. Подробно!
Шеек позволил себе слегка перевести дух. Гроза прошла стороной, задев его лишь краем.
- Часа два назад. Мы ехали в сторону Дикого Поля, когда с Волчьего Урочища вышел мастер Трор с десятком своих людей. Её светлость изволила беседовать с мастером Трором. Затем спешилась, оставила Льдинку на наше попечение и велела ждать здесь. Сама с мастером Трором, в сопровождении его людей проследовала по тропе к лощине Ветра. С тех пор мы здесь, сидим и ждем.
- А ты мог додуматься издали следовать за госпожой, дубина? – рыкнул неизрасходованным гневом Озрик
На этот вопрос у Шеека ответа не нашлось, и воин виновато понурил голову.
- Ты будешь наказан – резко сказал Озрик – коней седлайте и в замок возвращайтесь!
Уже давно стих перестук копыт коней незадачливых охранников, а Озрик все стоял, слушая тишину. Мысль о возможной правдивости слов некроманта не давала ему покоя, обретая все больший вес. Наконец, усилием воли отогнав мрачные думы, Озрик зашагал к Лощине.
Тропа поднималась вверх, стелясь по склону отрога, и уже через пору десятков шагов свернуть с нее стало невозможно. Склон слева густо зарос ежевикой, а справа край тропинки круто обрывался вниз и с каждым шагом обрыв становился все глубже.
За очередным изгибом тропы путь Озрику преградили четверо храмовников. Молодой, еще безусый парень в храмовой накидке поверх белых лат, стоял посередине тропы, опираясь на обнаженный полуторный меч, загораживая проход. Чуть позади него, на небольшом пятачке, где сходились две тропинки, удобно устроились еще трое воинов постарше.
- Стой! – гаркнул парень, состроив суровую мину – Стой, кому говорю!
Озрик продолжал идти вперед, не обращая внимания на его слова.
- Я сказал стоять! – крикнул парень, сжимая рукоять меча – Дальше нельзя!
Остальные дозорные, отдыхавшие на полянке, поднялись на ноги, но вмешиваться не спешили.
- Стоять! – дав петуха, завопил парень, когда Озрик подошел уже вплотную, и попытался поднять оружие.
Озрик остановился, смерив молодого воина холодным взглядом. И хотя граф даже не прикоснулся к своему оружию, меч молодого воина замер как замороженный. Озрик молчал, внимательно глядя на незадачливого дозорного, молчали и товарищи храмовника за его спиной. Тишина сгустилась, стала ощутимо давить на нервы вязкой пеленой, и парень не выдержал, нарушил молчание:
- Ты не пройдешь здесь! Таков приказ!
- Уйди с дороги, парень – тихим голосом ответил Озрик – не доводи до греха.
- У меня приказ никого не пропускать!
- И кто же дал тебе такой приказ?
- Мастер Трор.
- Мастер Трор слишком много на себя берет, распоряжаясь на моей земле – Озрик сжал рукоять кинжала – последний раз говорю. Уйди с дороги.
Парень побледнел, попытался вскинуть меч, но граф пресек эту попытку, придавив левой рукой противовес бастарда.
- Ну же. Твой выбор парень?
За спиной дозорного лязгнули мечи его товарищей. Узость тропы не позволяла им прийти на помощь парню и принуждала ждать развязки.
- Я. Не. Могу. Тебя. Пропустить. – сквозь сжатые зубы процедил дозорный – Можешь убить меня, но приказ я выполню, будь ты хоть граф, хоть император, хоть сам Великий Дух.
Глаза Озрика опасно сузились, он бросил быстрый взгляд на храмовников, оценивая свои шансы в схватке.
- Артес прав – сказал один из них, опуская готовый к бою клинок.
Высокий и широкоплечий, он чуть сутулился как опытный боец – одиночка. Шлем с полумаской наличья скрывал лицо, оставляя на виду только подбородок с, заплетенной в косицу, узкой бородкой. Весь доспех воина ограничивался этим шлемом и видавшей виды кирасой закрывавшей грудь и спину. Шаровары из сурового полотна и добротные сапоги на броню никак не тянули, а руки, покрытые сложной вязью татуировки, и вовсе были обнажены до плеч.
- Меня зовут Явергам – продолжил тем временем воин – я знаю тебя, Озрик из Сильверфокса. Доводилось видеть в бою. Быть может мы все здесь ляжем от твоего меча, но пока живы – тебе по тропе не пройти. Не гневайся граф. Но таков приказ командира, а приказ для нас превыше всего.
С минуту Озрик продолжал держать меч Атреса, внимательно рассматривая противников. Во взглядах воинов Храма не было ни страха, ни издевки. Только решимость выполнить свой долг. Озрик вздохнул и выпустил меч молодого дозорного. Убивать этих людей только за то, что они выполняют приказ, не хотелось.
В этот момент послышались шаги, из-за поворота показался Трор и шестеро храмовников.
- Хей! Что тут происходит? – спросил Трор, с удивлением глядя на Озрика и своих людей с обнаженными мечами.
- Это и мне хотелось бы знать, – холодно ответил Озрик – С каких пор, Трор, твои люди распоряжаются на моей земле?
Их взгляды скрестились, Озрику показалось, что в глубине глаз Трора мелькнуло разочарование. Разочарование и злость. Лишь пару ударов сердца длилось это противостояние. Затем Трор шагнул вперед, растолкал своих дозорных и, широко улыбаясь, хлопнул Озрика по плечу.
- Не ярись, брат. Моя вина, ребята слишком дословно поняли приказ. Я им велел тропу стеречь, ну на случай если некромансер твой объявится, а они решили что вообще от всех кто пройти пожелает. Не дивлюсь, если они и муравьев с мухами пытались останавливать, – со смехом сказал Трор.
Озрик веселья не поддержал, продолжая холодно смотреть на Трора, и улыбка гнома увяла.
- Где Анариэль, Трор? – спросил Озрик – Ты вроде сопровождал её, но я не вижу здесь своей супруги. Где она?
- Во имя Молота и Горна, что за муха тебя укусила? – лицо гнома вытянулось – В чем ты меня обвиняешь?!
- Я не обвиняю – спокойно ответил Озрик – я задал вопрос. И рассчитываю получить ответ.
- Ах ты ж, лис упрямый! – фыркнул Трор – Дома твоя супруга, кайло тебе в печень! Я проводил её до замка через кряж.
- Так почему же не вернулся назад по тракту, ближе будет, да легче?
- Мне своих людей собрать надо было с постов – развел руками Трор – Что-то мне совсем не нравится этот разговор, брат.
- А мне не нравится, что ты увиваешься возле моей жены!
- Что?!? В своем ли ты уме?!
- В своем, не сомневайся! И глаза мои на месте, да и слухом тоже не обделен – резко ответил Озрик – То, что я вижу и слышу, мне совсем не нравится!
Трор стоял пунцовый от злости, и яростно пыхтел в бороду.
Озрик резко выдохнул и, с силой, провел ладонью по лицу, словно стирая морок, заставляя себя говорить спокойно:
- Охолонь, брат. Мы с тобой не для того кровь мешали, чтобы передраться из-за женщины. Но запомни, Анариэль моя жена. Добром прошу – уймись.
Трор молчал, вцепившись обеими руками в свой пояс, как утопающий в соломинку.
- Подумай над моими словами, брат. Нужно ли оно тебе – сказал Озрик и зашагал вниз по тропе.

В замок граф вернулся поздно. Солнце давно уже село за гребень скал и сумерки заполнили долину, когда граф спешился на дворе замка. Оставив коня на попечение конюха, тяжело шагая, Озрик поднялся в свой кабинет, запалил свечи и сел за рабочий стол. Задумчиво глядя в темноту за окном он не заметил, как проскользнувший в комнату слуга поставил на стол кувшин и кубок, растопил камин и так же тихо исчез за дверью.
«Почему? - думал Озрик – Что я сделал не так?» – спрашивал он себя и не находил ответа. Мысли как белки в колесе бегали по кругу.
Тихий стук в дверь оторвал его от горьких раздумий.
- Кто?
- Ваша Светлость, к вам посетитель. Назвался Таэлем – доложил слуга, просунув голову в дверь
- Зови.
Таэль вошел в кабинет и остановился посередине комнаты, с интересов осматриваясь. Доспехов на нем не было, но меч с кинжалами находились на своих местах. Черная, мятая рубаха была распахнута, обнажая безволосую грудь, на штанах виднелись свежие подпалины. От Таэля явственно пахло пивом, потом и горелым мясом.
- Уютненько у тебя здесь, твоя светлость – усмехнулся Таэль, рассматривая гобелены на стенах, полки с книгами, гравюры и коллекцию клинков.
- Жить можно. Ближе к делу, охотник – оборвал его Озрик
- К делу, так к делу – показано вздохнул Таэль – заказ выполнен. Голову принести не смог, но доказательства есть.
Таэль бросил на стол медальон некроманта. Серебряная звезда была цела, а вот цепочка – порвана и оплавлена в нескольких местах.
- Ты его сжег что ли? – спросил Озрик, рассмотрев трофей
- Ага – беззаботно ответил Таэль – уж больно прытким оказался, Да и клинком помахать не дурак. Пришлось Огненным Шаром подпалить. Дело сделано, твоя светлость. Пора бы и расчет.
- Не задержу – ответил Озрик, извлекая из сундука за спиной пять туго набитых кошелей.
Таэль взвесил кошели на ладони. Развязал один, вытащил монету и попробовал на зуб. Озрик следил за этими манипуляциями с плохо скрытым презрением.
- Что поделать, времена такие – картинно развел руками Таэль – Никому на слово верить нельзя.
- Что ж тогда не пересчитаешь?
- И так понятно. Если вдруг еще работа будет – зови. Я тут недельку – другую задержусь. – Таэль хищно улыбнулся – уж больно пиво в таверне хорошее.
- Будет – кивнул Озрик – внизу лагерем стоит отряд гнома, именем Трор. Сделаешь так, что б отряд ушел – получишь вдвое больше чем за некроманта.
-Ум – мечтательно протянул Таэль – хороший куш, посмотрю, что сделать можно.
- Только без смертей – сказал Озрик, построжев – найду хоть одного покусанного…
- Все понял – ухмыльнулся Таэль – удаляюсь
Дверь за Охотником закрылась, стихли шаги на лестнице. Озрик посмотрел в окно. Над горами занималась заря. В синеющем небе ярко сияла крупная звезда.
- Надо ехать домой…

***

Каждый раз, проходя Великим Лесом, Галиат поражался резкости перехода. Ровная граница Леса, гигантские стволы деревьев, уходящих кронами на головокружительную высоту, заросли папоротника, в котором легко укроется небольшой отряд, а впереди уже равнина, заросшая ягелем, пушицой и вереском. Там сям из земли выпирали мшистые валуны, заросли осоки отмечали маленькие озерца. В лицо ударил ветер, в котором смешались холодный запах льда, солоноватый - моря, медовый аромат вереска и влажная прель земли. Мягкий покров мха пружинил под ногами, временами выдавливая на поверхность капли воды. А сверху раскинулось небо изумительной чистоты. Белые шапки облаков, бросая на землю легкие тени, плыли низко над головой. Казалось, протяни ладонь и зачерпнешь полную пригоршню пушистого тумана.
Галиат оглянулся, Леса за спиной не было. До самого горизонта простиралась та же равнина. Левее местность повышалась, переходя в гряду пологих холмов, справа же, саженях в сорока, бежала, искрясь на камнях, маленькая речка, за которой виднелись приземистые ульи.
- Похоже мы на пасеке старого Гуна – нарушил молчание Озрик – вон, те ульи точно его рук дело.
- Значит, к вечеру будем в Сильверфоксе. – весело ответил Ратмир, щурившийся на солнце, словно довольный кот. – Двинулись, чего время-то терять.
Путники шли, сбивая белые соцветия пушицы, продираясь сквозь заросли ягеля, обходя валуны и поросли вереска – с большими, злыми пчелами, деловито гудящими среди его цветов, связываться не хотелось даже эльфу. Вскоре, похрустывая мелкими камушками, под подошвами сапог появилась тропинка бегущая среди холмов. Узкая вначале, спустя час тропка стала широкой дорогой, а еще час спустя, влилась в торный тракт, идти по которому было легко и удобно.
Солнце миновало зенит и ощутимо припекало, когда путники подошли к развилке. Упираясь в огромный валун, не меньше двух саженей высотой, тракт уходил налево, в сторону близкого моря. Вправо же отходила, мощенная светлым камнем дорога. На обращенной к развилке стороне камня, выровненной руками неведомых камнетесов, искусный резчик выточил силуэт лиса.
Галиат подошел поближе, что бы лучше рассмотреть рисунок и замер в восхищении. Лис, словно живой, выпрыгивал из травы, растущей у подножия камня. Резец мастера, любовно выгравировал каждую шерстинку на роскошной шкуре, подметил каждое движение мышц животного, хитрый прищур глаз, прижатые в азарте уши, уверенный наклон головы. Казалось, вот- вот лис спрыгнет с камня и ухватит, наконец, свою добычу.
Ратмир легонько хлопнул очарованного барельефом эльфа по плечу и ткнул рукой в сторону обочины. Там, взобравшись на теплый плоский камень, восседал точно такой же лис из плоти и крови. Снежно белый, с искорками серебра, он смотрел на путников со спокойным любопытством, довольно жмуря синие глаза.
- Так они действительно существуют – только и смог вымолвить пораженный Галиат, не отрывая взгляда от легендарного зверя.
Ратмир весело хмыкнул, а Озрик шагнув вперед, коснулся барельефа. Нагретый солнцем камень щедро отдавал тепло рукам человека. Пальцы приятно зудели от прикосновений к шероховатостям рисунка на теле скалы. Озрик перевел взгляд на живого зверя и улыбнулся. Он вернулся домой…
Внезапно лис насторожился. Уши зверя встали торчком, пушистый хвост, вальяжно лежащий на камне, вытянулся в линию. Лис сосредоточенно втянул воздух влажным, черным носом, тревожно тявкнул и, соскочив с камня, скрылся в траве.
Со стороны дороги ведущей в Сильверфокс, донесся нарастающий грохот копыт. Пару минут спустя, из-за поворота показались идущие на рысях всадники. Высокие шлемы и долгие кольчуги воинов поблескивали на солнце, у каждого к седлу был приторочен саадак с луком и колчан полный стрел. Треугольные щиты висели за спиной, копья, с развивающимися узкими прапорами смотрели точно в зенит. Конники ехали по трое в ряд, ведя на поводу заводных лошадей.
Путники посторонились, ступив на обочину, освобождая дорогу конным, однако предводитель отряда вскинул руку и натянул поводья, осаживая коня. Всадники один за другим останавливали недовольно фыркающих коней, вытягивая ряды вдоль обочины дороги.
Командир отряда лихо спрыгнул с седла в двух шагах от путников и стянул шлем.
- Доброго Ратмир – тряхнув короткими, светлыми волосами, сказала девушка. Светло-зеленые глаза, слегка прищуренные, чуть вздернутый нос и широкая улыбка придавали лицу насмешливое выражение, будто хозяйка его готова в любой обстановке рассмеяться хорошей шутке и так же метко и ехидно срезать шутника в ответ. Кольчуга сидела на воительнице как влитая, не скрывая подтянутой фигуры, талию туго перепоясывали широкий пояс и перевязь парных клинков, что покачивались в ножнах на широких бедрах. Из-за спины выглядывал колчан полный стрел и верхний рог тугого кахарского лука.
- Доброго Эванс, рад тебя видеть – ответил Ратмир, обнимая девушку – Не думал тебя здесь встретить. Да еще во главе полусотни.
-Хей! Держи свои руки на коротком поводке, волчара! – со смехом ответила Эванс – Время сейчас неспокойное. Вот и приходится мотаться по округе с целым войском…
- Стряслось чего? – тут же построжел Ратмир
- Банда у нас объявилась. Странная, – устало вздохнула Эванс – Деревни, хутора, да и караваны торговые не трогают, а вот на малые отряды нападают. Людей в полон берут, пытают страшно. До смерти.
- Да неужто в наших пределах такое возможно… - озадаченно почесал затылок Ратмир
- Что я, врать, что ли буду? – хмыкнула Эванс – И поймать никак не можем, только пощипали в паре стычек. Появляются из ниоткуда и в никуда уходят.
- Мда…дела… А Этель чего?
- Разослал полусотни, такие как моя, на все дороги. Может удастся загнать душегубов. Эх, был бы жив господарь Озрик, давно бы уже всех на елках развесили,- открытое, веселое лицо девушки помрачнело – Ты в Замок?
- Ну да. Гостей вот к Этелю веду.
- Осторожней будь. Где-то рядом нечисть эта хоронится. Нутром чую. – Эванс на мгновение задумалась, прикусив палец – Вот что. Бери ка ты коней, быстрее и надежней будет. Элег, Рогвор, Турон! Заводных Ратмиру оставьте – скомандовала она своим воинам – Проводить мне вас недосуг, а так хоть что-то. Даст Великий дух – свидимся в Сильверфоксе.
- Бывай Эванс. Удачи – ответил Ратмир, глядя как девушка ловко поднимается в седло.
- Об Озрике… - начала было Эванс подобрав повод.
- Ничего пока – ответил Ратмир, отводя взгляд и принимая поводья коней
Эванс разочарованно покачала головой и, пришпорив коня, помчалась прочь, увлекая за собой полусотню.
Ратмир осуждающе посмотрели на брата, хмыкнул и взобрался в седло вороного доставшегося ему от щедрот дозорных.
- Раньше тронемся быстрее доедем, – озвучил он древнюю как само время мысль, устраиваясь в седле. – Поехали.
Сберегая коней и собственные силы, путники двигались неспешной рысью. Дорога тянулась средь невысоких, оплывших от времени холмов, ныряла в мелкие распадки, пересекала ручейки и маленькие ленивые речушки. Монотонное движение убаюкивало, навевало легкую дрему, когда сознание погружается в золотистый туман, оставляя тело действовать по привычке, без раздумья на одних рефлексах, тем более что приученные кони шли вперед сами, не требуя ни понуканий, ни управления. На разговоры не тянуло, думать тоже особо не хотелось, и путники ехали в молчании, наслаждаюсь теплым днем, лениво поглядывая по сторонам больше по инерции, чем из осторожности…
Резкий, переливчатый свист вырвал Озрика из полусна, заставив не раздумывая пригнуться в седле, пришпоривая коня. Краем глаза он заметил как валится на землю Ратмир перехваченный черной петлей аркана, как Галиат, дав шенкеля скакуну, выхватывает меч, как с обеих сторон дороги поднимаются из высокой травы и зарослей можжевельника фигуры нападавших и, размахивая оружием, бегут к путникам.
Веревочная петля бессильно соскользнула по его спине и Озрик, крепче сжав посох в руке, спрыгнул с седла на помощь брату. Времени высвобождать меч, притороченный к поклаже, уже не оставалось, а драться с седла дубиной было как-то не с руки.
Справа раздалось, полное боли, лошадиное ржание. «Галиата все таки спешили» отстраненно подумал Озрик врезаясь в нападавших.
Посох из звонкого россавского дуба с гулом рассек воздух, обрушиваясь на голову самого шустрого разбойника. Раздался короткий хруст, и голова незадачливого пленителя на пядь ушла в плечи. Приняв на оголовье посоха молодецкий удар дубины, Озрик дал ему соскользнуть в пустоту и, вложив всю силу в разворот, приласкал подтоком качнувшегося вслед за своим оружием врага по спине, ломая хребет. Обратным движением Озрик вбил подток в лицо подобравшемуся со спины разбойнику, закрутил размашистую мельницу, выгадывая мгновения передышки и осмотрелся.
Ратмира нигде не было видно. Галиат, прижавшись спиной к валуну, отбивался от четверых, не давая накинуть на себя аркан. Противники Озрика же приближаться не спешили, опасаясь попасть под удар гудящего в воздухе посоха. Возле уха, пробив капюшон, с шелестом прошла стрела. Озрик кувыркнулся в бок, уходя с линии выстрела. Вскочив на ноги, он длинным выпадом ударил в пах бросившемуся на него разбойнику и оглянулся. Двое лучников, шагов с десяти, выцеливали его спокойно и неторопливо, будто мишень на стрельбище. Озрик метнулся влево и вперед, сбивая прицел. Стрелы прошли мимо, но трое копейщиков встретили его рогатинами, не пуская к стрелкам. Отбив один удар и увернувшись от другого, Озрик попытался обойти копейщиков слева, удачно свалив третьего ударом в открытый бок, но и здесь наткнулся на разбойников взявшихся за него уже всерьез, стараясь не оглушить, а убить. Отбиваясь от града ударов, Озрик видел, как лучники прицеливаются, понимая, что в этот раз от стрел нему деваться некуда.
Стрелки уже тянули тетивы, вскидывая луки, когда кусты можжевельника позади них расступились, выпуская на волю комок разъяренного мрака. Черный волк, ощерившись, как хлебнувший святой воды демон, прыгнул на плечи стрелку. Мощные челюсти сомкнулись на шее, разрывая плоть и жилы, круша позвонки. Волк, оттолкнувшись от падающего тела, прыгнул, живым снарядом сбивая с ног второго лучника. Лязг клыков, булькающий хрип и фонтан крови из распоротого горла, а волк уже скрывается в высокой траве, чтобы спустя несколько мгновений призраком возникнуть за спиной наседавших на Озрика разбойников. Вырвав почти половину ляжки у копейщика, волк метнулся вправо, уходя от ударов мечей, подныривая под древки копий, полосуя клыками то одного то другого.
Отбиваясь, Озрик быстро потерял волка из вида, слыша только крики боли и свирепый рык, где-то позади, где оборотень прикрывал его спину. Накал схватки нарастал, и усталость уже давала знать о себе болью в мышцах и связках, ноющих от напряжения. Посох с гулом рвал воздух, едва успевая прикрывать хозяина от ударов. Едкий пот заливал глаза, горчил на губах, холодил спину и грудь. Уклонившись от тычка рогатиной в лицо, Озрик подсечкой сбил нападавшего с ног, сапогом раздавал ему горло, но пропустил выпад слева. Копье врезалось в плечо, ударило лишь древком, но и этого хватило, что бы рука отнялась от боли. Выронив посох, Озрик упал на землю, уворачиваясь от дубинки, пнул разбойника в колено, ломая сустав, и принял на кинжал падающее тело, прикрываясь им как щитом.
Рядом на колени рухнул копейщик, царапая слабеющими руками древко стрелы пробившей горло. Свистнуло еще несколько стрел и наступила тишина.
Подтянув здоровой рукой посох, тяжело опираясь на него, Озрик поднялся на ноги. Схватка кончилась. Наседавшие на него разбойники лежали в траве пронзенные белооперенными стрелами. Прихрамывая, к Озрику подошел Галиат, держа в готовности лук с наложенной на тетиву стрелой.
- Всех положили? – голос эльфа звенел от напряжения. Лицо украшал огромный синяк, штанина на левой ноге набухала кровью сочившейся из длинного пореза.
- Вроде всех. – Озрик осмотрелся – Ратмир куда то пропал…
- Да вон он. Прижал кого-то
Озрик обернулся. В нескольких саженях, среди измятого вереска, застыл Ратмир. Залитая кровью, черная шерсть стояла дыбом. Из глотки волка вырывалось свирепое рычание, порой срывающееся на хрип.
Морщась от боли, Озрик дошел до брата. Навалившись всем своим немалым весом, тот прижимал к земле разбойника в добротной одежде и тонко выделанном кожаном панцире, упираясь ему передними лапами в грудь. В какой-то пяди от правой руки разбойника лежал синий кристалл правленый в золотую сетку, внутри которого пульсировали искорки света.
Дотянуться до него разбойник не пытался, как и не пробовал воспользоваться кинжалом или мечем, что оттягивали его пояс. Замершие в волоске от трепещущего горла оскаленные клыки лишали его желания шевелиться. И, судя по всему, все силы пленника уходили на то, чтобы не обмочиться позорно от страха.
- Тише братишка, тише – Озрик легким тычком отправил пленника в забытье и напрягая все силы оттащил волка от добычи – Что ж ты тяжелый то такой… Все, закончилось уже. Оборачивайся обратно.
Пока Озрик связывал пленника ремнями, а Галиат приводил лошадей, благо убежавших недалеко, волк, рыкнув для острастки, шумно встряхнулся, смахивая со шкуры кровь и налипший мусор, прыгнул и, кувыркнувшись через голову, скрылся в траве. Из травы поднялся уже Ратмир. Помятый, злой, но целый.
- Лесной Отец! Что это было? – ошарашено спросил он, присев рядом с Озриком
- Видимо та самая банда, о которой Эванс предупреждала – ответил тот, потирая ушибленное плечо.
- Что делать будем?
- Да все уж сделали. Едем дальше, кони целы. Этого спеленаем и в Сильверфоксе расспросим кто, зачем и почему. Не прост он, далеко не прост.- Озрик кивнул на кристалл - Обычному разбойнику, пусть и атаману, ключ от портала не достать. Галиат, ты как?
- Бывало и хуже – слабо улыбнулся эльф, перевязывая рану на ноге. – В седле держаться смогу.
- Тогда едем – Озрик поднялся, пряча кристалл в поясную сумку – Пара верст осталась

Когда-то давно, когда по просторам совсем еще юного Мира бродили говорящие звери, когда великаны и титаны сходились, бывало, в яростных схватках, а с небес запросто спускались боги, далеко на севере, на краю света однажды содрогнулась земля. Канули в Студеном море Ирбитовые острова – обитель древних сил, унося в пучину своих хозяев и знания их. На Медвежьем архипелаге пробудились от долгого сна огненные горы, растапливая жаром своих недр вековечный лед и согревая землю окрест. Море гигантской волной обрушилось на побережье, смывая поселения, дробя в щебень гранитные утесы, оборачивая реки вспять. Сосновые горы поднялись еще выше, смыкая ладони скал над перевалами, оставив лишь одну брешь в своей стене. Густые чащобы, что тянулись от их подножья на закат, искорежило расщелинами и оврагами. Поднявшиеся из недр земли скалы проредили заросли, оставив лишь малую часть былого густолесья. Пробившиеся к поверхности водоносные жилы испятнали Полночную равнину множеством родников, ручьев, речек и мелких озер. А в считанных десятках верст от побережья, истерзанного разгневанным морем, кости земные прорвались к небу длинным, острым гребнем, да так и застыли навеки.
Шли годы, складываясь в века, тысячелетия. Мир залечивал раны. Поднялись новые леса взамен погубленным, распались песком камни, потекли новыми руслами реки. Время, дожди и ветры сгладили острые грани скал, земля укрыла их своим покрывалом, поросла травой, поднялся над ними цветущий вереск. На месте обрывистого кряжа, на берегу быстрой, бурливой реки осталась гряда пологих холмов, обрывающаяся острым зубом утеса над самой рекой.
А потом пришли люди. Срезали землю со скал, сделав гряду неприступной, стесали излишки, заполнили трещины, пробили в теле утеса лабиринт ходов, из камня возвели на вершине высокий замок, подняв над ним знамя с Серебряным Лисом.

Дорога резво бежала по холмам, перепрыгивала со склона на склон, поднимаясь к замку, что ленивым зверем разлегся на вершине исполинского утеса. Укрепления тремя уступами поднимались вверх по гряде, на самом краю обрываясь тонким шпилем смотровой башни. Высокие стены с острыми зубцами, сложенные из светлого, будто посеребренного, камня вырастали прямо из склонов, настолько тщательно были сведены края скал и фундамент стен. Круглые башни под шатровыми крышами, насмешливо смотрели на равнину узкими глазами бойниц. И выше всего ослепительно сверкала на солнце крыша донжона. Дорога заканчивалась у широкого рва, пробитого в толщи скалы. Крепкий подъемный мост, собранный из брусьев «вечного» мореного дуба, оббитый темной бронзой, был опущен. Две башни, прикрывавшие гостеприимно распахнутые ворота, подпирали с обеих сторон надвратную арку, увенчанную стрелковой галереей, над покатой крышей которой, на высоком флагштоке, вился длинный узкий стяг с Серебряным Лисом.
- Этель так и не поднял отцовское знамя – укоризненно покачал головой Озрик.
- И не поднимет – ответил Ратмир, направляя коня в ворота – Ты старший, Сильверфокс твой по праву. А поперек Этель не пойдет.
- Упрямый, – вздохнул Озрик, – как и все мы.
Копыта коней звонко процокали по настилу моста. Острые глаза Галиата различили в полумраке арки зубья подъемной решетки и второй ров во всю ширину ворот, куда при подъеме уходило полотно моста, не давая ему рухнуть, если перебьют цепи. Стража – десяток воинов в литых полупанцирях поверх добротных кольчуг, высоких шлемах с острой стрелкой наносья, с короткими копьями и треугольными щитами – приветствовали Ратмира веселыми здравницами.
- Поздорову, Ратмир. – сказал начальник стражи, пожимая протянутую руку – Давненько тебя видно не было, но приехал ты вовремя.
- Я всегда вовремя, Гектор! Везу гостей Этелю, да и подарочек Мизгирю – Ратмир с размаху хлопнул по свертку, перекинутому через холку коня. Сверток дернулся, донеслось приглушенное мычание.
- Кто это у тебя?
- Пленник. Из разбойничьей ватаги. Напоролись верстах в трех от замка. Этот умудрился выжить, – оскалился Ратмир – Ладно, недосуг мне. Будь Гектор!
- Наше Вам – ответил стражник, освобождая дорогу.
За воротами открылся широкий двор, засыпанный плотно утрамбованным песком. Вдоль стен шли приземистые коробки хозяйственных построек, амбаров, складов. Дымила трубой кузня. Большую часть двора занимали ристалище и стрельбище, сейчас свободные от ограждений. Туда-сюда сновали слуги, сколачивая столы и лавки, выкатывая пузатые бочонки с вином и огромные бочки с пивом, вынося корзины и короба со снедью. В дальнем углу, над пышущими жаром очагами вращались вертела с кабаньими и бычьими тушами, булькали котлы, шипели сковородки, распространяя умопомрачительные ароматы свежего хлеба, печева и жареного мяса.
Миновав двор Ратмир, Озрик и Галиат подъехали к стене внутреннего замка, как две капли воды похожей на внешнюю, за исключением рва. Построенная на естественном выступе скалы стена и башни внутреннего замка возвышались над внутреннем двором на три сажени, а мост заменял пологий пандус, поднимавшийся к самым воротам. Внутренний двор широким треугольником раскинулся на самом краю гряды. Конюшни, псарня, дровяные и сенной сараи, амбары справа; арсенал, казармы, больше похожие на отдельный бастион, гостевой дом и голубятня слева теснились к стенам, образуя обширное пространство, мощенное плитами молочно белого камня. На вершине треугольника возвышался над всем замком донжон хозяев Сильверфокса. Высокий, в четыре этажа, увенчанный тонким шпилем дозорной башни, он плыл над равниной, купаясь в голубом сиянии неба и солнечном свете. По светло-серому камню стен, украшенному сложным узором, пробегали, рожденные солнечными лучами, серебристые искорки. Крыша, покрытая взятыми в боях многими поколениями Сильверфоксов доспехами и щитами врагов, сияла, словно чешуя гигантского дракона.
Путники не спеша, пересекли двор заполненные людьми, занятыми подготовкой к празднику и спешились возле крыльца, переда поводья подоспевшему конюху.
- У вас намечается пир – не то спросил, не то просто отметил Галиат
- А то! – отозвался Ратмир, стаскивая с коня мешок с пленником – Эльен, старший сын Этеля сегодня пострижен будет, аккурат семь исполнилось. Взрослый уже. Да и младшему, Дарону, ровно год! Так что пир будет знатный.
Ратмир оглушительно свистнул, привлекая внимание стражников. Пока он объяснял, что нужно сделать с пленным, Озрик огляделся. За год отсутствия его в замке ничего не изменилось. Все так же танцевал Лис на фронтоне, так же сверкала крыша. Челядь сновала по двору, весело здороваясь с Ратмиром и вежливо кланяясь гостям, воины стояли на стенах и на башнях все так же вольно трепетали на ветру изумрудные вымпелы.
Сердце больно кольнуло, Озрик машинально сжал Алую ленту на правой руке, укрытую от сторонних взглядов широким рукавом плаща. Подошедший Ратмир сжал его руку и понимающе заглянул в глаза.
- Пойдем – мягко сказал он – Этель ждет.
Увлекая за собой Галиата, братья поднялись по ступеням высокого крыльца и прошли внутрь донжона, миновав приветливо распахнутые створки дверей. Короткий коридор вывел их в двусветную галерею, идущую вдоль фронтона, каменные стены которой были покрыты шпалерами светлого дуба, а на отполированный до блеска пол падали солнечные блики, проходившие сквозь узкие стрельчатые окна второго уровня. С массивных балок, подпиравших потолок, свисали кованые светильники.
Ратмир уверенно свернул налево и, пройдя несколько шагов, распахнул двустворчатую дверь, ведущую в большой зал.
Шагая через залу к лестнице, чье начало виднелось у дальней стены, Галиат, никогда раньше не бывавший в людских жилищах, с интересом рассматривал длинные пиршественные столы, расставленные вдоль колонн, подпиравших высокий свод, гобелены на стенах, оружие и доспехи, закрепленные в простенках между окнами, затейливые узоры витражей в окнах, светильники тонкой работы, спускающиеся на цепях с потолка.
Затем спутники ступили на лестницу, спирально поднимавшуюся в толще стены, миновали второй этаж, свернув в короткий коридор на третьем, прошли вдоль нескольких дверей до самого конца, попав, наконец, в кабинет хозяина замка.
Этель стоял у окна, посматривая вниз, на замковый двор и задумчиво теребил пальцами отцовский медальон, висевший у него на груди. Темно синий камзол, ладно пригнанный по фигуре, казался ему слишком тесным и неудобным, а бирюзовая рубашка из тонкого кахарского шелка, раздражала как никогда. Этель с силой дернул медальон, загоняя желание все бросить и переодеться в удобную, домашнюю одежду в глубину души. Никогда не любивший шумных застолий и пиров он вынужден был смириться с происходящим, слишком весомым был повод. Легкий скрип двери отвлек его от наблюдений за готовящимся праздником. Этель повернулся, готовя вежливую, но непреклонную отповедь, однако слова, заготовленные для очередного просителя, остались невысказанными. На пороге стоял Ратмир. Лохматый и небритый, в пропыленной одежде, с ехидной улыбкой на лице и застывшей настороженностью в глазах. Этель широко улыбнулся, разом забыв о раздражении, и шагнул навстречу брату.
- Ну, здравствуй, бродяга! – сказал он, принимая крепкое рукопожатие – Я уже думал, что не явишься. Где пропадал, братишка?
- Я всегда прихожу точно в срок, ты же знаешь – ответил Ратмир, улыбаясь еще ехиднее – А так. Дела, дела. Все больше на юге. Позволь представить тебе моих спутников. – Ратмир подался в сторону – Галиат. Капитан Стражи Шести островов, ныне Герольд короля Аэра.
Эльф учтиво поклонился, приветствуя хозяина. Этель вернул поклон и повернулся ко второму гостю. Замер, глядя в глаза, недоверчиво прищурившись. Гость отстегнул пыльник, скрывавший лицо и сдернул капюшон. Ворвись сейчас сюда толпа орков, пади с потолка молния или обрушься стены замка, Этель бы даже не заметил, бросаясь к стоящему перед ним брату.
- Живой! – выдохнул Этель, обнимая брата.
- Живой, – ответил Озрик, сжимая его плечи – прости Этель, но так было надо…
Этель отстранился, окинул Озрика взглядом, отмечая, что изрядно прибавилось седины в волосах, резче обозначились морщины на лбу и взгляд синевато-серых глаз, ушедших глубже в глазницы, стал угрюмее и холоднее.
- Плевать на все. Главное что жив!
Озрик порывисто вздохнул и притянул к себе Ратмира, обнимая обоих братьев. На время, пусть ненадолго, но вся тяжесть забот исчезла, уступая место уюту и спокойствию родного дома.

Галиат молча смотрел на них, не смея нарушить торжество момента, и думал. Думал, сравнивая братьев, оценивая их силу заново, будто видел их впервые. Гибкий и изворотливый Ратмир. Копна, соломенно-желтых, непослушных волос стянута простой тряпицей, чтобы не лезли в глаза. Всегда бесшабашный и насмешливый, весельчак, балагур и бабник с ухмылкой на лице и веселыми бесенятами в голубых глазах, он кажется несерьезным и безопасным. Он не воспринимается как угроза и сколь либо серьезным противником. Но, если присмотреться по внимательней, из-за этой маски взглянет на тебя хитрый, коварный, расчетливый и жестокий зверь. Взглянет, оценит и спрячется до поры, оставив на память чувство опасности и смутную тревогу…
Высокий и стройный как клинок Этель. Длинные, прямые волосы, стянутые в хвост, светлы как лен. Темно-синие глаза смотрят прямо и твердо. Черты лица, осанка, жесты, весь облик сквозит смелостью и отвагой и несгибаемой силой воли. Умен, благороден, хладнокровен. Истинный хозяин своих земель, он, среди братьев, больше всего походит на серебряного лиса…
И Озрик. Крепкий, коренастый и жилистый - он словно ожившая скала. Холодный, цепкий взгляд синевато-серых, как штормовое море, глаз, упрямо сведенные брови, тронутые сединой темно-золотые волосы. На обветренном, суровом лице грозно топорщатся долгие усы. От него волной расходится сила. Рядом с ним чувствуешь себя за надежным щитом, против него – травинкой на пути камнепада. Надежный и верный друг, страшный, упорный и безжалостный враг.
Такие разные, братья Сильверфокс добавляли друг друга, являя взгляду силу рода Людей. Силу действия и единства.
И Галиат вдруг осознал, Трору не жить, как не жить любому другому кто встанет у них на дороге…
- Ну, в ногах правды нет! – голос Этеля вернул Галиата в действительность – сейчас распоряжусь.
Озадачив мальчишку-слугу приказом нести закуску в кабинет, Этель открыл сундук стоявший в углу, вынул и водрузил на стол пузатую глиняную бутыль и четыре деревянные кружки чуть пахнувшие дымком.
- Зимний Эль только из них и пить – веско обронил Этель, откалывая сургучную пробку с горлышка бутыли – Тесть привез. Взяли на меч в орочьем караване в начале весны.
Густой, тягучий, темно-коричневый напиток полился в кружки, наполняя воздух запахом осени, терпким от дыма с освежающим холодком солода и хмеля.
- За встречу! – провозгласил Ратмир и сделал добрый глоток. Чуть пряный, горьковатый напиток прохладной волной омыл горло, изгоняя усталость и даря ощущение покоя.
- Хорошо – улыбнулся Этель, отставляя кружку – Рассказывайте черти, где вас носило!
- Да много где – хмыкнул Озрик – Россавия, Кирк, Ортос, Итиль. Ты письмо мое получил?
- Получил, да и подготовил уже все.
Осторожно постучав, в дверь протиснулся слуга с подносом заставленным плошками и тарелками с соленьями, копченой и жареной рыбой, тонко нарезанными ломтями окорока, сыра и кусками душистого хлеба. Поклонившись, бесшумно проскользнул к столу, поставил поднос и замер в ожидании распоряжений.
- Спасибо Дарек. Можешь идти – Этель подтянул поднос на середину стола – И передай, чтобы меня не беспокоили.
- В общем, дружина собрана в полном составе – продолжил Этель, когда за слугой закрылась дверь – Семь десятков тяжелых всадников, сто сорок пять латников. Еще в ополчение люди просятся, сотни три можем набрать свободно.
- Столько не надо – отмахнулся Озрик и поморщился, руку стрельнуло болью – тяжелую конницу оставлю в замке, толку от нее в горах немного, ополчение тоже. А вот латников заберу всех.
- Добре, – кивнул Этель – А с рукой чего? Сцепился с кем?
- С той самой шайкой, что Эванс на тракте ловит – ответил Озрик и, видя удивление брата, добавил – Послать кого ни-то надо. Покойников прибрать. А то вонять скоро начнут.
- Вы что, всех положили? – ошарашено спросил Этель
- Да там было то… десятка два всего – зевнул Ратмир – так, на пару укусов.
- Вот почему от тебя псиной несет. Я уж думал, опять по кустам за какой-нибудь смазливой сучкой шнырял, – рассмеялся Этель.
Ратмир скорчил удивленную мину и принялся обнюхиваться с уморительным видом. Тут уже засмеялись все.
- А если серьезно, полтора десятка душегубов было, ну может чуть больше. И одного взяли живым. Сюда притащили, да страже сдали, – отсмеявшись, сказал Озрик. – Мыслю, если попытать, многое узнать сможем.
- Думаешь, какая-то особенная банда? – спросил Этель.
- Знаю, – веско ответил Озрик и выложил на стол ключ от Портала.
- Ну и за что мне все это, – вздохнул Этель и дернул за шнур колокольчика, вызывая слугу.
Едва Озрик успел накинуть капюшон и склониться над столом, пряча лицо в тени, как в приоткрывшуюся дверь проскользнул давешний отрок.
- Дарек, сбегай вниз, найди мне Горволда и скажи, чтоб немедля поднялся ко мне.
- Будет исполнено, – ответил парень и исчез за дверью.
- Ты лучше сам расскажи, как тут живется – сказал Озрик – будто век дома не был, хотя и года еще не минуло.
Этель кивнул и стал рассказывать о жизни в Сильверфоксе, о новых пажитях и починках, об урожае, о торговле и ярмарке в Орине, о семье и соседях. За время рассказа слуги трижды меняли тарели со снедью. Заскучавший Ратмир увел Галиата побродить по замку и показать диковинки, скопившиеся в нем за долгие годы. Ушел начальник стражи озадаченный распоряжением на счет пленника, а солнце уже коснулось горизонта, предвещая приход, короткой летом, северной ночи.
Наконец Этель завершил свой рассказ, промочил пересохшее горло добрым глотком эля и расслаблено откинулся на спинку кресла.
- Ты стал хорошим хозяином для нашей земли – задумчиво сказал Озрик, отпивая глоток осени из своей кружки – но до сих пор не сменил свой штандарт.
- Да какой там, - усмехнулся Этель – это только временное хозяйство.
- Не временное, брат. Это насовсем. Из тебя выйдет отличный Лорд.
- Озрик! – воскликнул Этель, моментально вспыхнув, будто кипятком в лицо плеснули – Ты в своем уме?! Что б я, наперед тебя?! Ты же старший в роду… - Этель вдруг осекся, посмотрел на брата с подозрением и тревогой во взгляде – Ты чего удумал, а?!!
- Спокойно, брат. Все будет в порядке. И со мной, и вообще…
- Нет уж! Изволь объясниться!
Озрик помолчал, собираясь с мыслями.
- Сильверфоксу будет лучше с таким хозяином как ты, – сказал он, наконец. – Еще в Итиле я переписал на тебя право владения и наследный титул. Теперь ты Лорд Сильверфокс и глава рода.
- Зачем?! Почему?! – Этель резко подался вперед, едва не выпав из кресла. Ошарашено глядя на Озрика, он пытался осмыслить сказанное. – Я отказываюсь принимать такое! Что б потом в лицо тыкали, будто брата старшего подсидел?! Не бывать такому!
- Охолонь Этель, – в голосе Озрика прорезался металл .– Я принял решение и этого уже не переменить. Надо думать о роде, а не личных пристрастиях. Я уже не молод и детей у меня нет. От Ратмира мы тоже вряд ли племянников дождемся. У тебя же подрастают сыновья – будет, кому передать родовое гнездо.
- Ты говоришь так, будто уже похоронил себя – глухо сказал Этель, не глядя на брата – Дети дело наживное, да и какие твои годы. Анариэль мы выручим. И вернется все на круги своя. Мне- то есть что детям оставить, Ингрид у тестя единственная дочь, сыновей же у него нет.
- Не забывай что сыновей у тебя двое. А так все в лад будет. Эльену, как старшему, отойдет Сильверфокс, а Дорату – владения тана. Разом решим вопрос и возможной кривды избежим. Мои же дети, коли попустит Великий Дух, все равно будут полукровками. Пока жив я, слова никто не скажет, но коситься будут, а не станет меня, все припомнят. Будто ты людей не знаешь.
Озрик встал, прошел через комнату и остановился у окна, глядя вниз, на замковый двор, где в вечерних сумерках уже зажигались факелы и лампы, освещавшие праздничные столы, ломившиеся от яств.
- Удружил ты мне, Озрик – вздохнул Этель, поднимаясь. – Я уж думал, все, сдал наконец заботу тебе…
- Не надейся – хмыкнул Озрик – Я своё отстоял до конца, теперь твоя очередь. Тем паче у тебя лучше выходит. Люди тебя любят, соседи уважают, земля обихожена. Все в твоих руках, братишка…
- Пошли уж, старик. Праздник вот-вот начнется и мне не хочется заставлять людей ждать.
- Э, нет, брат. Это без меня. Странник за пиршественным столом это хорошо и почетно, да только я-то не Странник, – развел руками Озрик. – Не будем так шутить. А племянников я опосля поздравлю. Когда время придет.
Этель нахмурился было, но, поразмыслив, понимающе кивнул и вышел из кабинета.
Озрик сел в кресло, плеснул в кружку еще эля и задумался. Дружина собиралась внушительная и в том, что замок Трора будет взят, он не сомневался. Только бы Анариэль вытерпела, дождалась. Мысли перескакивали с одного на другое, путались, становились все более туманными. Усталость, сытная еда и крепкий эль сделали свое дело и, когда за окном взревели рога, застучали барабаны и прозвучали первые здравницы, Озрик уже крепко спал, успев только подумать, что хотя бы Этелю повезло с семьей.
Шагнув за грань сна Озрик ощутил, что парит высоко в небе и некая дружественная ему сила влечет его прочь от замка и тела, оставшегося в кресле, не давая пошевелиться. Внизу мелькнули вересковые пустоши, прошли и изуродованные шрамами оврагов рощи и перелески Редколесья. Длинной полосой потянулся Северный тракт, на котором почудилась фигура, закутанного в бурый плащ, путника и Озрик мог бы поклясться, что видел блик отраженного от острых лезвий лунного света. Пологие холмы сошли на нет вместе с Имперским Кольцом, потянулась, усеянная редкими лесочками, равнина Среднего Итильена, сменилась изрезанной ручьями и озерами Логранской низменностью и вот уже взгляду Озрика открылся невысокий хребет похожий на уснувшего дракона и узкая долина между двумя кряжами. Веселая и бурная речка несла свои воды к далекой равнине, но вместо графского замка высилась на её берегу приземистая крепость, искусно вписанная умелым зодчим в окружающие скалы. Широкие, круглые башни несли на своих площадках крепостные орудия, направленные в долину, а толщина стен повергла бы в уныние любой таран. Ворота, окованные бронзой и защищенные решеткой, надежно перекрывали путь внутрь, а на стрелковых галереях стояла многочисленная стража.
Но Озрику не было дела до толщины стен и бдительности стражи. Незримой тенью скользнул он над укреплениями и, проникнув в маленькое оконце, забранное решеткой, оказался в богато обставлено комнате.
Несколько свечей горели в шандалах, выхватывая из мрака стены, укрытые драгоценными кахарскими коврами, занавеси из дорогого шелка, резной столик черного дерева с остатками трапезы и огромную кровать со смятыми атласными покрывалами. На постели, неподвижно лежала Анариэль. Тонкая ткань рубашки была изорвана, едва прикрывая стройное тело, руки безвольно раскинуты. В широко распахнутых глазах застыл ужас, и дыхание чуть слышно срывалось с приоткрытых губ. Душа, едва заметным огоньком, ставшим вдруг видимым для Озрика, едва теплилась, трепеща, как свеча на ветру. Озрик ринулся к жене, но ноги отказались ему служить, будто вросли в пол. Он перевел взгляд выше и гнев волной окатил сознание, а рука тщетно искала рукоять меча. Возле кровати стоял Трор, сосредоточенно сопя, застегивал пояс. Борода и волосы гнома слиплись от пота, круглое лицо лоснилось, матово поблескивая в свете свечей. Небрежно запахнутая рубаха открывала безволосую грудь, исчерканную свежими царапинами, а под глазом синел синяк. Наконец Трор справился с пряжкой ремня, сыто потянулся и, окинув масляным взглядом распростертое на кровати тело эльфийки, вышел, хлопнув дверью. Оковы, удерживающие Озрика, пали. Почувствовав себя свободным, он метнулся к жене. Когда руки его прошли сквозь Анариэль, Озрик едва не застонал от отчаянья. Он вновь и вновь пытался коснуться любимой и раз за разом пальцы его проходили насквозь не чувствую преграды плоти. Уже отчаявшись что-то сделать, Озрик вдруг осознал, что огонек, трепещущий над телом выпрямился и окреп. Ободренный этим знаком он опустился на колени и как мог, обнял Анариэль.
Мутный поток страха, отчаянья, безнадежности и боли хлынул в его сознание, грозя оторвать от земной тверди, закружить, унести с собой прочь. Волны кошмаров обрушивались на Озрика, захлестывая омерзительными сценам еженощного насилия, выворачивая наизнанку, раздирая душу, заставляя корчится от стыда и ненависти к себе. И, встав на пути этого потока, Озрик понял, что бросать жену наедине с этим нельзя. Он оскалился диким зверем, уперся, пропуская мутную жижу сквозь свою душу терпел, держа удар, как бывало на бранном поле, и ждал. Наконец поток иссяк, как иссякает грязь и сор, смытый половодьем. Анариэль судорожно вздохнула и погрузилась в спокойный, глубокий сон без сновидений. Озрик рискнул отойти от супруги, только убедившись, что огонек души горит чистым, ровным светом. Сделал шаг назад и провалился в спасительную тьму беспамятства.
А высоко в небе, вдруг вспыхнула яркая звезда. Вспыхнула и пропала, рассыпавшись мелкими искрами.
- Озрик! Озрик!! Какого демона!!! Озрик!!! Да очнись же ты, наконец!!!
- Лекаря зови!
- Нельзя! Воды дай!
- Он в крови весь! Полотно тащи! Перевязать надо!!
- Да нечего перевязывать!! Раны нет! Озрик, очнись!! Очнись же, орка тебе в…!!!
Голоса пробивались сквозь толстое покрывало тьмы, тормошили, звенели набатными колоколами, не оставляли в покое. Медленно, неохотно вынырнув из уютной темноты, Озрик приоткрыл веки. Солнечные лучи резанули по глазам, заставив зажмурится. Вернулись чувства и ощущения, но лучше бы не возвращались. Тело ныло, болели руки и зубы, в голове поселился злобный карлик, который со всей дури лупил в громадный медный таз.
Проморгавшись Озрик различил обеспокоенные лица братьев склонившихся над ним.
- Что случилось? – хрипло спросил он, пытаясь приподняться. Тело не слушалось, страшная слабость едва позволяла поднять руку, и Озрик откинулся обратно в кресло.
- Это тебя надо спросить – ответил Этель, протягивая брату чистое полотенце – Захожу утром, ты весь в крови и сидишь без движения, бледный как мертвец. Еле дозвались до тебя. Что вообще произошло?!
Озрик скосил глаза, руки были покрыты подсыхающей кровью, солоноватый вкус чувствовался и на губах. Приняв рушник, Озрик вытер кровь, сочащуюся из длинных ссадин на ладонях, из- под ногтей и из носа.
Дождавшись, когда Озрик приведет себя в относительный порядок, Этель забрал у него окровавленный рушник и протянул кубок вина, вопросительно подняв бровь
- Сон, – ответил Озрик, опустошив кубок, тут же наполненный Ратмиром – Я видел Анариэль. И то, что с ней сотворили. Времени совсем мало. Ратмир! Найди Галиата. Собирайтесь и выступаем. Напрямую к Кривому Кряжу!
- Хей, упертая голова! – воскликнул Ратмир, глядя как Озрик, пошатываясь, встает, поддерживаемый Этелем. – Тебе если куда и выступать сейчас, то только в сторону кровати. На денек-то задержимся. Тебя сейчас любым сквозняком сдувать будет!
- Нет у меня дня, – отмахнулся Озрик, борясь с предательской слабостью, – даже часа нет! В дороге отдохну!
- Ой, дурак! – схватился за голову Ратмир – Не поведу я тебя никуда, пока не оклемаешься.
- Тогда сам пойду! – рявкнул Озрик, выпрямляясь
- Так! Прекратили спорить! Ратмир, иди, собирайся – с нажимом сказал Этель, подмигивая брату – А ты, сядь-ка обратно. Пока Ратмир ищет Галиата, отдохнешь хоть немного, да поешь. И послушаешь, что пленник рассказал.
Ратмир укоризненно покачал головой и вышел из комнаты, прикидывая как бы подольше собирать мешки и искать эльфа по всему замку.
- Заговорил? – спросил Озрик, откидываясь на спинку кресла.
- Обижаешь, – усмехнулся Этель, – соловьем запел, хоть и зовут его Враном. Наемник. Из не сильно щепетильных. Сколотил отряд. Брался за любые заказы. В этот раз заказ был на путников, что пойдут в Сильверфокс с юга. Что интересно, по приметам путников должно быть трое – четверо, среди них обязательно эльф и Странник. Назвал и заказчика. Некий Артес из Арвиля.
Он же и передал кристалл. За каждого обещал две сотни золотом.
- Значит, Трор уже прознал о нашем походе. Артес один из его ближников, – пояснил Озрик. – Не знает только кто именно собирает дружину. И когда выступит. Тем более время дорого. Лесной Отец ведает сколько говорильня у гномов продлиться. Где, семь раз его через лисий хвост, Ратмир?!
Этель только усмехнулся. Как ни ярился Озрик, сборы затянулись до позднего вечера, и выступить получилось только на следующее утро. Этель, с десятком воинов проводил братьев до ближайшей рощи.
- Удачи, брат! – сказал он Озрику, прощаясь и добавил, обращаясь уже к Ратмиру, – береги его.
- Встретимся скоро, – ответил Озрик.
Ратмир лишь кивнул и шагнул по сень Вечного Леса, открывая Тропу.
***
- Да не пройдет он здесь! – прошипел Корень, давя очередного комара – На кой купцу, да с золотишком на наш проселок соваться. Трактом двинется, да к какому ни то каравану примкнет.
- Умолкни Корень, тебя за версту слыхать, – лениво отозвался Пельмень, – здесь он пойдет, зуб даю. На тракте – заставы, пошлину платить надо, да и крюк изрядный выходит. Юхан верно слыхал – спешит гость торговый.
- Юхану с браги поблажилсь, а ты поверил – огрызнулся Корень – надоело уже комаров кормить.
Где-то невдалеке недовольно застрекотали сороки.
- Тихо! Идет кто! – рыкнул на приятеля Пельмень, перекладывая поудобнее неуклюжий самострел.
Из-за поворота дороги показался путник, на купца похожий меньше всего. Шел он пешком, упругим быстрым шагом. Высокий и широкоплечий, темные волосы коротко острижены, черные глаза вроде как рассеянно смотрели вдаль, острый, с горбинкой нос и упрямо сжатые тонкие губы придавали лицу мрачное выражение. Поношенный плащ, видавшие виды сапоги были заляпаны дорожной грязью и пылью, серые портки из грубого, домотканого полотна, многажды латаный камзол, перетянутый широким поясом, и тощий дорожный мешок делали путника похожим на бродягу, у которого в кошеле если и водится монета, то скорее медный грош, а не увесистый золотой.
- Что за…? – Корень озадаченно почесал затылок – Это и есть твой купец?
- Не… Не он, вроде – Юхан приподнялся, рассматривая прохожего – Не. Точно, не он. Тот толще и волос светлый, а этот жилистый и черный как сажа.
- Дубины вы оба – в сердцах ругнулся Пельмень – Коровьи дети, собачья отрыжка. Это ж Град-отшельник. За Горелым Логом его хибарка стоит.
- Ото ж я смотрю рожа знакомая – сплюнул Корень – Слышь, Пельмень! Мож его тож пощупаем? Вона в мешке чегой ни то есть.
- Тебя, Корень, в детстве в колодец видать роняли ни по разу и все башкой вниз. Совсем блажной.
- А чо?! Зря чо ли комарье здесь кормим?!
- А ты, дурень, не помнишь, кто зимой деревне от волков отбиваться помогал? Если б не Град со своей секирой погрызли б всех. А кто не по разу детишек из чащоб выводил, да сеструху Юхана из болота вытащил? То-то тетеря, так что заткнись и лежи тихо!
- Чудно однако. Куда его дернуло-то, – сказал Юхан
- Да кто его знает. Молчун. – Пельмень вытащил из-за пазухи краюху хлеба и стал жевать вприкуску с луковицей. – Только люди говорят, воин он. Обет отшельничества дал, вину какую-то искупая. Вот, видать, и кончилось его покаяние.

Доброго времени суток, Ратмир!
Какое интересное повествование.
Слог просто очаровывает
Спасибо огромное за удовольствие. Жду продолжение
_________________

Спасибо, приятно что моя история нравится читателям. Продолжение обязательно последует.

 » Глава 6.

Глава 6.
Кривой Кряж.

- Вот смотри! Еще один! – Мизгирь ткнул пальцем в направлении Северных Врат. По дороге, едва различимый на таком расстоянии, пылил отряд всадников. – Это уже третий за два дня. И дозоры храмовников на перевалах усилены и укреплены.
- Сколько их уже?
- Полторы сотни и продолжают прибывать. Сегодня утром два десятка отправились в лес с топорами и пилами. – Сказал Мизгирь, скривившись, как от зубной боли. – Мыслю, снасть осадную будут мастерить, более незачем.
Озрик помрачнел. Трор все же решился на осаду, презрев доводы разума и узы побратимства. Теперь на земле место оставалось только одному.
- Что делать будем? – окликнул задумавшегося графа Мизгирь
- Караулы со стен не снимать. Ворота закрыть, без моего приказа никого не пускать. Поставь стражу у колодцев. И здесь пару ребят, поглазастее. Если что заметят – что б сообщали незамедлительно. На стене запас камней и бревен подготовь, все механизмы проверить и смазать, если что сломалось – заменить немедля. – Озрик задумался на мгновение, припоминая, все ли он учел. – Проверь все луки и арбалеты, и запас стрел. Справных стрелков у нас маловато, пусть Саид посмотрит, кто из местных на что годен. И пару парней пошустрее пошли к лагерю Трора, пусть постерегут вблизи, да поглядят что к чему.
- Сделаем
- Если что, меня зови сразу. Неважно день иль ночь на дворе.
Мизгирь кивнул и, протиснувшись в люк, исчез на лестнице ведущей вниз.
Озрик остался стоять у парапета, поглядывая на лагерь храмовников и обдумывая предстоявший ему, очень непростой разговор с супругой. Лишь когда на площадку башни поднялись двое дозорных, он спустился вниз. Миновав два пролета, Озрик свернул в коридор и остановился у двери в Теплую Гостиную.
Нежная, легкая мелодия, пробивалась сквозь дверь, заполняя собой коридор. Озрик замер у порога, собираясь с мыслями. Месяцем раньше, звенящая хрустальными льдинками мелодия свирели, играючи развеяла бы печаль и отогнала тяжкие думы прочь. Но сейчас серый, промозглый туман, царящий в его душе, могла развеять только буря.
Резко выдохнув, Озрик толкнул дверь и вошел в комнату. Музыка смолкла. Анариэль опустила свирель, с изумлением глядя на мужа. Тонко чувствуя настроение Озрика, Анариэль всегда удавалось подобрать нужный тон для разговора, развеять его сомнения, облегчить печаль или смягчить гнев. Но сейчас начать разговор она не могла, ибо ощущение набравшего разбег штормового вала заставляло замереть, отдаваясь на волю стихии.
Озрик широким шагом пересек комнату, остановился и хмуро посмотрел на жену. Анариэль вздрогнула, прижимая свирель к груди. Этот взгляд, тяжелый и сумрачный, в котором мешались бессильная ярость, непонимание, обида и боль, прожигал насквозь, добираясь до самых потайных уголков души.
- Расскажи мне про Утреннюю Звезду – глухо сказал Озрик, отводя глаза.
- Я не… - начала Анариэль, чувствую, как воздух округ звенит от напряжения, будто струна готовая порваться в любой момент.
- Не надо, дорогая. Не стоить юлить, – голос Озрика был глух, безжизнен и холоден как глыба льда. – Рано или поздно я узнаю все, и лучше будет, если ты расскажешь сама.
- Что случилось?! – Анариэль казалось, что она кричит, но на самом деле голос упал до едва слышного шепота.
- Случилось то, что Трор, мой побратим Трор, жаждет заполучить тебя, забыв обо всем на свете кроме этого желания, словно разума лишившись. Он готовит свою дружину к штурму нашего замка. Храмовников уже вдвое больше моих людей и подкрепления продолжают прибывать. - Озрик устало вздохнул и присел на скамью рядом с женой, обнял её, прижимая к себе – Я знаю, что между вами что-то было. И хотя мне больно это сознавать, я готов понять и … и забыть о случившемся. Но я должен знать причину! Что такое Утренняя Звезда?!
Эти слова скрежетом металла отдались в мыслях Анариэль, почудилось вот-вот и брызнут искры. Высвободившись из объятий мужа, Анариэль встала и отошла к окну, все так же прижимая свирель к груди, держась за нее, как утопающий за соломинку.
- Так что же это, Анариэль?
- Благословления моего народа, – наконец ответила она. – Когда встречаются два любящих сердца, две родственные души, две половины целого, их страсть становится силой созидания, которая осеняет землю далеко окрест. Как знак свершившегося в небе вспыхивает в свете зари яркая звезда. В её лучах крепче и выше растут деревья, плодятся звери и птицы, обильнее родят поля и не переводится счастье и удача в домах смертных.
Это дар Богов, сотни лет помогавший Детям Звезд! – голос Анариэль звенел, почти срываясь на крик. – Дар, ставший для нас с тобой проклятьем! Я не знаю, почему это случилось, не знаю при чем здесь Трор, этого не должно было быть!
- Почему ты молчала? Почему не рассказала мне сразу?!
Анариэль отвернулась к окну и закрыла глаза.
- Я боялась… боялась и стыдилась содеянного! Надеялась что это бред, наваждение, морок! Я просила его уйти, исчезнуть, но стоило мне выйти за ворота замка, он появлялся рядом и все мои усилия шли прахом, – выдавливая из себя слово за словом говорила Анариэль. – Я теряла голову и память отказывалась служить мне. Каждая встреча с Трором – темный провал и осознание приходило много позже…
Закатное солнце, алыми зайчиками, пробивалось сквозь сомкнутые веки. Прохладный ветер, несущий ароматы горных трав и хвои, остужал горящее от стыда лицо. Сердце разрывалось на куски, трепыхалось пойманной пичужкой. Прорвавшиеся, наконец, слова принесли облегчение, но не дали покоя. Обрывки мыслей скользили по краю сознания не задерживаясь, сбиваясь в мешанину образов, обрывов чувств и хотелось просто шагнуть в заполненный светом портал окна, лишь бы избавиться от всего этого….
Анариэль скорее почувствовала, чем услышала, как подошел Озрик, протянул руку и застыл, так и не коснувшись её плеча, но удерживая от безумного поступка своим присутствием рядом.
- Почему же у нас с тобой не было этой Утренней Звезды, - в голосе Озрика, сквозь напускное спокойствие пробивалась боль.
И, вдруг, с неистовой силой захотелось забыть все чему её учили при двое отца: сдержанности, спокойствию, самоконтролю, плюнуть на родовую гордость и хваленное достоинство перворожденной. Захотелось повернуться, прижаться к груди и затихнуть в кольце сильных и ласковых рук, впитывать его тепло, слушать как размеренно и сильно бьется его сердце и шептать в такт ударам одно единственное слово, так и не сказанное за все годы…
Анариэль не двинулась с места, и горькие слова упали прежде чем она успела прикусить язык.
- Утренняя Звезда осеняла только перворожденных. В том, что её не было, нет ничего странного, ведь ты… - Анариэль осеклась, осознав, что ударила любимого в самое больное место.
- Ведь я человек! – тихий ответ прозвучал для нее громовым раскатом. Ощущение тепла исчезло, Озрик отступил назад. – Я понял тебя, Анариэль. Ты моё счастье и суть моей жизни, но не по чести было бы с моей стороны удерживать тебя против воли. Если ты захочешь уйти, я не буду тебя держать – слова мужа хлестали больней шипастой ламии – Даю Слово.
Шаги отдалились, чуть скрипнули дверные петли. Оцепенение спало с Анариэль, она резко обернулась. Муж стоял на пороге, распахнув дверь.
- Озрик! Я… Что же делать, Озрик?
- Не знаю, – осветил он, не поворачиваясь. – Трор уже не остановится. Завтра, может послезавтра, мы примем бой. И, надеюсь, Лесной отец не обойдет меня милостью и даст шанс вспороть тангару брюхо. Ты же вольна поступать по своему разумению, – и вышел, отсекая любые возражения захлопнувшейся дверью.
Со звоном лопнула невидимая струна. Анариэль, всхлипнув, опустилась на колени, выронив из бессильно упавших рук раздавленную свирель.
Озрик спускался по лестнице на первый этаж. Стылый туман окутавший душу стал пламенной стеной, боль обиды жгла сильнее чем каленое железо, рвалась наружу требуя выхода.
Сойдя с последних ступеней, Озрик миновал коридор, не замечая уступавших дорогу слуг, прошел холл, пинком распахнул входную дверь, едва не сорвав с петель, и остановился на крыльце. Замер, невидяще глядя в густеющие сумерки.
Вокруг него продолжалась деловая суета, Пробегали люди, таща из арсенала пучки стрел и связки копий, работники, что недавно ремонтировали замок, подтаскивали теперь к стенам увесистые камни, наполняли водой большие бочки и котлы. Возле очага сновали поварихи, готовя еду для ночной смены. Из кузни доносились звонкие удары молота. Замок готовился к обороне.
Кое-как, стряхнув оцепенение, Озрик дошел до колодца, сбросил камзол и рубаху, выхватил из рук конюшего полное ведро и опрокинул на себя. Поток холодной воды взбодрил его, окончательно вернув способность трезво мыслить. Озрик с силой отер лицо руками, взъерошив мокрые волосы, вернул ведро удивленно молчащему конюшему, оделся и, поднявшись на стену, пошел по стрелковой галерее, проверяя бдительность стражи, наличие припасов, готовность механизмов. Где хвалил, где бранил, где наравне со всеми помогал втаскивать наверх камни, бревна, бочонки со смолой и маслом, тяжкой работой притупляя боль. Только глубоко за полночь усталость взяла свое и Озрик, едва добравшись до кабинета, уснул за рабочим столом, провалившись в глубокий черный сон, без сновидений.

Проснулся он мгновенно, словно от легкого толчка. Щурясь спросонья, поднял голову и, хрустнув суставами, потянулся. Сквозь неплотно прикрытые ставни сочился серый утренний свет. Рядом стоял разбудивший его слуга.
- Доброго утра, ваша Светлость. Госпожа спрашивает, спуститесь ли Вы к трапезе.
- Скажи – задержусь, пусть начинает без меня. – Озрик зевнул, едва не вывихнув челюсть. – И принеси на двор свежее платье.
Отпустив слугу, Озрик спустился вниз, через кухню вышел наружу. В свете пасмурного утра пустынный замковый двор выглядел уныло. Занявшийся под утро ветер нагнал плотных облаков, скрыв солнце за серой пеленой, временами моросившей мелкой водяной пылью. Поеживаясь под холодными порывами, то и дело брызгавшими в лицо нудной моросью, Озрик дошел до колодца. Запачканный пылью и грязью камзол и прелая рубаха полетели на землю. Вытянув ведро воды, Озрик умылся, а потом, затаив дыхание, опрокинул остатки на себя. Ледяная вода обожгла кожу, мгновенно смывая остатки сна.
- Утро доброе, Озрик – поздоровался Мизгирь, подходя к колодцу со стороны казармы – Помочь?
- Утро, – буркнул Озрик. – Пособи.
И подставив руки под струю воды, спросил:
- Слышно что-нибудь?
- Да тихо пока, – ответил Мизгирь, заново наполняя ведро. – Сидят в лагере. Только с рассветом десятка полтора ушло в сторону Северных Врат.
- Усиливают заставу на тракте, – поморщился Озрик, принимая у подскочившего слуги рушник. – Боится Трор, что мы заслон собьем и уйдем на равнину к Таэру.
- Ты уверен, что будет штурм? – Мизгирь испытующе посмотрел на Озрика – Может будут и дальше так сидеть?
- Уверен. Ему осаду чинить несподручно. А то ведь и правду уйдем горными тропами. Сегодня – завтра будет штурмовать, так что смотри в оба и парням спуску не давай.- Озрик одел чистую рубаху и колет, принесенные слугой, туго перепоясался ремнем, застегнул пояс с оружием. – Вопрос только в том, сколько он еще выжидать станет.
Завтрак прошел в хмуром молчании. Озрик ел молча и сосредоточенно, не глядя по сторонам. Анариэль же напротив почти не притронулась к своей тарелке. Неотрывно глядя на мужа, она искала слова, что бы объясниться, исправить так опрометчиво вырвавшуюся, жестокую фразу, и не находила нужных. Изящные построения и обороты рассыпались бессмысленными осколками, мысли ускользали маленькими рыбками, вроде вот они, крутятся, а не ухватишь. Промучившись до конца трапезы, Анариэль решилась было, но опоздала. Озрик отодвинул тарелку, поднялся и стремительно вышел из зала.
Коря себя за промедление и нерешительность, Анариэль спустилась в сад, что бы успокоиться и собраться с мыслями среди живых деревьев. Присев на скамью под яблоней, эльфийка прислонилась к теплому стволу и прикрыла глаза, сливаясь с сутью дерева, стараясь почувствовать биение жизни вокруг себя, что бы занять малую толику спокойствия и сил у этого бесконечного круговорота, неспешного и невозмутимого в своем движении.
Рев сигнально рога разорвал ласковые объятия Силы, возвращая её в реальность. Вздрогнув, Анариэль открыла глаза, вскочила со скамьи, заполошно оглядываясь. Со смотровой башни вновь заревел рог, а через двор бежали к стенам дружинники в бронях и с оружием. Анариэль нахмурилась и, поддернув длинный подол платья, направилась к ближайшей лестнице, ведущей на стену. Взбежав по крутым ступенькам, под удивленными взглядами воинов, эльфийка подошла к бойнице и выглянула наружу. Внизу, в нескольких саженях от ворот, гарцевала полусотня всадников, под стягом Храма, возглавляемая хмурым воином с жестоким лицом и пронзительным взглядом темных глаз, облаченным в черные доспехи, которого Анариэль много раз видела в ближнем окружении Трора.
… - Что-то не слишком ты гостеприимен, граф – крикнул воин, Айя, вспомнила Анариэль его имя. – Держишь гостей у закрытых ворот, да еще и стрелами грозишь.
- Мое гостеприимство на наглецов и хамов не распространяется! – раздался в ответ голос мужа. Анариэль отпрянула от бойницы и, привстав на цыпочки, глянула вдоль галереи. Озрик, в вороненой кольчуге, но без шлема и щита, стоял на площадке надвратной башни, отперевшись рукой на парапет, смотрел вниз – Так что стой покуда там, где позволили!
- Ты ответишь за это оскорбление! – взъярился Айя, дернув повод. Конь под ним заплясал, поднимаясь на дыбы. – Открывай ворота! Именем Храма, Святого и Всеблагого тебе приказываю!
- Забываешься парень. Это моя земля, а ты не в Акеларе что б имя Храма любые двери отворяло.
- Отворяй, не то ворота подожжем!
- Уезжай, пока цел! – в голосе Озрика лязгнула сталь. Анариэль, поняв, что муж в бешенстве и сдерживается только чудом, решительно двинулась вперед. Глядя в глаза дружинникам, почтительно расступавшимся перед ней, эльфийка видела многое, уважение, любопытство, решимость, затаенный страх, злость. Но не было презрения и ненависти, не было гадливости и осуждения. Мысль о том, что эти люди готовы стоять до конца, защищая не только замок и своего господина, но и её саму, заставляли ускорить шаг. - Не то стали отведаете! Лучники!
- Озрик! – Анариэль буквально взлетев по последним ступенькам, повисла на руке мужа готового отдать команду – Подожди, не надо!
Озрик резко обернулся, ожег гневным взглядом, скрипнув зубами.
- Не лей первую кровь!
- Он смеет угрожать мне! Смеет требовать распахнуть ворота и пустить его полусотню в замок! – прорычал Озрик - Чтобы, передать послание тебе! Да я вздерну наглеца на валу!
- Смири свой гнев, Озрик, прошу тебя. В чем повинен воин исполняющий приказ? – Анариэль перехватила вторую руку супруга, заглядывая ему в глаза – Я выслушаю его здесь, вместе с тобой.
Кажущееся вечностью мгновение Озрик молчал, потом дернул щекой и отступил на шаг, с трудом удерживая клокочущую ярость.
- Ты хотел меня видеть, воин? Я слушаю, – гордо вскинув голову, сказала Анариэль, и голос ее зазвенел, отражаясь от серых стен крепости.
- Леди. – Айя почтительно склонил голову, прижимая руку к груди. – Вели открыть ворота. Я должен говорить с тобой лично.
- Мой супруг отказал тебе в гостеприимстве. И не мне менять этого решения, говори так.
- Но у меня четкие указания, Леди…
- Это мое последнее слово воин, – высокомерный тон эльфийки отбивал всякое желание возражать.
- Мастер Трор, приглашает тебя на пир в честь Клана Золотого Медведя сегодня лично – наконец сказал Айя. – Дабы засвидетельствовать свое почтение и приязнь. Я должен сопроводить тебя.
По стене пронесся возмущенный ропот дружинников. Эванс, стоявшая у соседней бойницы, вскинула лук и выразительно посмотрела на графиню, как бы предлагая сейчас же ссадить наглеца с седла.
- Передай мастеру Трору следующее, – голос Анариэль похолодел так, что оказавшиеся рядом дружинники поежились. – Я отказываюсь от столь сомнительной чести. Скажи также, что я не желаю более видеть столь презренное существо как мастер Трор, чье невежество и наглость намного превосходят его рост!
- Но…
- Ты слышал леди? – оборвал сконфуженного посланца Озрик – Уходи. И предай Трору, что б убирался с моей земли!
Не слушая, что ответит на это Айя, Анариэль сбежала по ступенькам прочь со стены. Щеки её горели от стыда. Не помня себя Анариэль, добежала до сада. Остановилась у любимой яблони. Решение как быть дальше пришло само собой.

- Озрик – касание узкой, прохладной ладони чувствовалось даже сквозь кольчугу и поддоспешник. Озрик обернулся
- Мне нужно поговорить с тобой – сказала Анариэль, дрогнувшим голосом.
- Я слушаю тебя, дорогая, – Озрик жестом отпустил десятников – Почему ты при оружие и одета по походному?
Анариэль смущенно оглядела свой дорожный костюм, тот самый в котором приехала в замок и поправила перевязь меча, чья рукоять выглядывала из-за правого плеча.
- Я возвращаюсь к отцу, – как можно более спокойно сказала Анариэль
Глаза Озрика заледенели, темнея, словно море перед штормом.
- Почему? – отстранено спросил он.
- Так будет лучше. Для всех. – Ответила Анариэль, отводя взгляд. Смотреть в глаза мужу было страшно.
Озрик глубоко вздохнул и шагнул ближе к жене.
- Посмотри на меня, дорогая – сильно, но аккуратно, сжав её плечи, Озрик заставил Анариэль поднять голову. – Мне наплевать на то, что и когда произошло у тебя с Трором. Нет в этом твоей вины. А с зарвавшимся гномом я разберусь.
- Не в этом дело, Озрик – Анариэль высвободилась и отшагнула назад, зябко кутаясь в плащ.
- А в чем же?
- Во всем этом! – резко ответила эльфийка, обводя рукой стены замка, двор, дружинников на башнях, бочонки, груды бревен и камней, запертые ворота. – Я не хочу этой войны, не хочу чтобы твои мальчишки гибли по моей вине!
- Понимаю, ты решила, что покинув замок ты отведешь от них сию участь, – Озрик ожесточенно потер подбородок рукой, стараясь подобрать нужные слова – Но там, за стенами воины Трора. На всех дорогах, тропах и перевалах. И они будут рады схватить тебя при первой же возможности. В замке я смогу тебя защитить. За стенами нет. Нас просто сомнут количеством.
- Поэтому я пойду одна.
- В себе ли ты?! Тебя схватят, не успеешь ты и на перестрел от замка отойти!
- Ты забываешь, что я Эльф. Ловить меня в лесу – безумие.
- Безумие – прорываться одной сквозь осаду!
- Я все решила, Озрик. Не отговаривай меня
- Лесной Отец, это слишком опасно, – отчаявшись переубедить жену, воскликнул Озрик. – Я не могу позволить тебе такое безрассудство!
- Ты обещал! – прибегнула к последнему средству Анариэль – Ты дал слово, что я могу уйти в любой момент! Ты поклялся!
Возразить Озрику уже было нечего
- Да, я дал слово, – глухо отозвался Озрик. – Но и отцу твоему я тоже клялся беречь тебя.
- Дорогой, пойми. Все будет хорошо. – Анариэль обняла его, прижимаясь щекой к холодным кольцам доспеха. – Тебе же легче будет здесь без меня. И Трор утратит интерес к штурму. Нет смысла брать замок, где его не ждет добыча. Он снимет осаду и уйдет. А я буду ждать тебя в Ортосе.
-Ну что ж, ступай, раз уж решила, – обреченно сказал Озрик, после долгого молчания, – но хоть десяток воинов с собой возьми.
- Одной больше шансов пробраться мимо дозоров.
- Ну, хоть пятерых. Не угонятся за тобой, так хоть погоню со следа собьют.
- Нет.
- Одну я тебя не отпущу и точка. Один воин будет тебя сопровождать. Ты конечно Эльф, но здесь не твой родной лес. Это горы.
- Только если один – согласилась Анариэль, понимая, что спорить дальше бессмысленно.
- Хоть так, – тяжкий камень на сердце лежал недвижимо. – Градимир!
Молодой дружинник, высокий, темноволосый парень только что весело балагуривший с миловидной кухаркой у входа, подорвался и подбежал к графу.
- Ваша Светлость! – поклонился он, широко улыбаясь – Госпожа!
- Будешь сопровождать госпожу в пути, куда бы она не направилась, – устало сказал Озрик. – От нее ни на шаг! Головой отвечаешь.
- Все сделаю, Ваша Светлость, – улыбку у парня как ветром сдуло. Весельчак и душа компании, Градимир воином был справным и хорошо понимал, когда смеху не место.
- Добро. Собирайся. Жду тебя возле восточной стены.
Дружинник коротко поклонился и побежал к казарме
- Градимир надежный человек и не самый плохой боец, – сказал Озрик, – к тому же родился и вырос здесь. Мыслю, с ним ты не заплутаешь. Идем. Провожу тебя.
Анариэль молча кивнула и рассеянно подала руку, думая о чем-то своем. Озрик, поддерживая супругу под локоть, прошел через Большой двор, миновал маленький сад, спустился в нижний двор по узкой лестнице, вырубленной в камне террасы и остановился возле едва заметной, узкой дверцы выводящей прямо к берегу Серебрянки на крошечный плес. Здесь можно было брать воду на нужды замка, не опасаясь засады врага. Можно было хоть и с трудом, но переправится на другой берег бурной речки, покрытый сланцевыми полками, осыпями и чахлым кустарником.
- Здесь вам будет легче пройти, минуя дозоры – сказал Озрик – Выше по склону тропа, ведущая к перевалу над Северными вратами… О ней мало кто знает, есть шанс что дозоров там совсем нет…Может все же откажешься от своей безумной идеи и останешься?
- Нет, Озрик, – упрямо покачала головой Анариэль. – Решение принято и менять его я не буду. Не говори ничего, – она прикрыла ладонью губы мужа, готового возразить. – Потом. Когда все кончится, быть может. Но не сейчас.
Озрик поцеловал ладонь и обнял жену.
- Надеюсь, что ты права,– сказал он с горечью в голосе и отстранился. С террасы слышались торопливые шаги Градимира. Озрик открыл поясную сумку, вынул свиток и протянул его Анариэль. – Вот, возьми. На крайний случай.
- Что это?
- Охранная грамота Сумеречной Лиги. Если встретишь рейдеров – покажи свиток. Пропустят, а может и сопроводят до места. Только не надо никому кроме нас с тобой об этом знать.
Анариэль кивнула, спрятала свиток и, привстав на цыпочки, поцеловала мужа.
- Все будет хорошо – шепнула она, прежде чем проскользнуть в открытую дверь тайного хода.
- Не беспокойтесь, Ваша Светлость, – сказал подошедший Градимир, поправляя тяжелую, обоюдоострую секиру заткнутую за пояс. – Доведу докуда надо, в целости и сохранности.
Озрик молча пожал ему руку и, выпустив дружинника за стену, и долго стоял у выхода, глядя как двое беглецов, петляя среди осыпей и валунов, взбираются по склону, стремясь выйти на тропу до темноты.

***

Ратмир не подвел. Без малого две недели вел он Озрика и Галиата через Великий Лес, забираясь порой в такие дебри, что даже у невозмутимого эльфа волосы начинали шевелиться от ужаса. И когда осунувшийся и смертельно уставший Проводник вывел их маленький отряд в обычную дубраву близ Кривого Кряжа, все вздохнули с облегчением, а сам Ратмир, заснув на ходу, упал, где стоял. Озрик с Галиатом переглянулись. Эльф пожал плечами и занялся обустройством стоянки, а Озрик, кое-как перевалив бесчувственного брата на расстеленный плащ, отправился на поиски дров. Ходить по округе пришлось долго. Могучие дубы сучья роняли редко, высыхали и того реже, а рубить молодые деревца у Озрика как-то не поднялась рука. Да и жителей в округе видать было много, сухостой и валежник кто-то аккуратно собирал.
Шорох шагов заставил Озрика обернуться. Обходя заросли малины, по едва заметной тропке, на прогалину вышел Странник. Зеленый, плотный плащ, подпоясанный вервием, посох, мешок за плечами, капюшон, скрывающий лицо. Словно в зеркало посмотрел
- Мир тебе, Озрик – Странник остановился в двух шагах.
- И тебе отче. Как твои раны? Зажили или все еще беспокоят?
- Узнал, значит – Озрику показалось, что Странник довольно улыбнулся.
- Узнал. Дней-то не шибко много минуло.
- Хорошо, это только упрощает дело. – Странник оглянулся и, приметив удобный пенек, присел. – Ты дошел уже почти до конца пути, Озрик. Осталось совсем немного.
- Ну да, всего делов-то, – саркастично хмыкнул Озрик. – Убедить гномов осудить соплеменника в угоду чужакам и взять штурмом его крепость.
- В этой жизни ничего даром не дается. Но самое трудное ты уже преодолел. Сломить вековой наговор и судьбе наперекор пойти не каждый сможет. И не любой сдюжит. – Покачал головой Странник – Остальное, дела тебе привычные и знакомые и не по разу деланные. Ты справишься.
- Может и так, – согласился Озрик, складывая припасенные дрова в вязанку, – но позволь спросить, что привело тебя с столь отдаленный уголок земель обитаемых? Не думаю, что только для торжественного оглашения моих успехов ты в эту чащобу забрался. Да и для случайного совпадения как-то многовато удачи.
- По воле Богов дороги мои ложатся по миру. Однако ты прав и этой встречи я искал. Пришла пора снять маску, Озрик. Гномы народ прямой и справедливый, обособливо когда спор идет не за злато и каменья самоцветные, а за честь родовую. Идти к ним суда алкая да самому таясь, невместно. С открытым лицом надежней будет.
- Давно пора, – с облегчением сказал Озрик и принялся стаскивать изрядно надоевший плащ. – Прости отче, но не по моим плечам твоя одежа. Устал я от нее, будто мешки с камнем колотым на плечах таскал
Странник только хмыкнул в ответ, затаив в уголках глаз веселые морщинки. Принял от Озрика плащ, уложил в мешок, крепко завязки затянув.
- Ну, вот и все. – Странник поднялся на ноги – будет на то воля богов – свидимся еще.
- Может поснедаешь с нами, отче? – кинул Озрик на вязанку хвороста, – мы тут недалече устроились. Костерок разведем, а там и что пожевать поспеет.
- За приглашение спасибо, но недосуг мне – сказал Странник – Прощай Озрик, удачи тебе.
Старик подхватил мешок и зашагал обратно по тропке, скрывшись вскоре за поворотом. Озрик постоял еще пару минут, запрокинув голову, подставляя лицо лучам закатного солнца, пробившим густую листву. Затем глубоко, во всю грудь, вздохнул лесной воздух, повел плечами, радуясь свалившейся с них тяжести, поднял вязанку и пошел обратно к стоянке.
Шурша прошлогодней листвой и мелкими камушкам, Озрик поднялся на взлобок холма обрамленного могучими дубами и бросил вязанку возле подготовленного эльфом кострища. Галиат, примостившись на теплом от солнечных лучей камне, перебирал стрелы, рассыпанные перед ним на плаще. Ратмир, чуть слышно похрапывая, спал в тени молодого дубка, невесть как выросшего на самой вершине холма.
- Долго ты, – сказал Галиат, подтягивая жилку на стреле
- Сухостоя мало в округе, – ответил Озрик, ломая сучья и складывая их шалашиком для будущего костра, – то ли деревня рядом, то ли святилище какое в дубраве, непонятно. Но задерживаться здесь не след.
- Значит, не будем, – Галиат отложил обихоженную стрелу в колчан, перевел взгляд на Озрика и удивленно вскинул бровь, – ты потерял плащ?
- Хозяин забрал, – развел руками Озрик, – сказал хорошего помаленьку.
Галиат скептически хмыкнул. Пока Озрик щелкал огнивом, разводя огонь, эльф перебрал все стрелы, сложил их в колчан и, обстругав длинную жердь, нанизал на неё тушку подсвинка, подстреленного в ближнем перелеске.
Огонь весело трещал, поглощая сухие ветки, рассеивая сгущающиеся сумерки. Аромат жареного мяса, смешиваясь с пряным запахом дыма, поплыл над стоянкой, заставив Ратмира сонно заворочаться, шумно втягивая носом ночной воздух. Однако даже близость сытного и вкусного ужина не смогла вырвать его из тенет сна. Проводник, почмокав губами, сглотнул набежавшую слюну, перевернулся на другой бок и затих.
- Может разбудить? – спросил Галиат, прокручивая самодельный вертел. – Голодным останется.
- Пусть спит, – Озрик поворошил дрова, уменьшая пламя, – ему сейчас отдохнуть важнее, чем наестся. Оставим пару кусков посочнее.
- Останемся на дневку? – спросил Галиат, глядя как угольки в кострище весело потрескивают, плюясь язычками пламени в тех местах, где с подрумянившейся тушки капал жирок.
- Смысла нет. До кряжа недалече, – пожал плечами Озрик, отрезая от жаркого кусочек на пробу. – Ратмир из Леса всегда близко к цели выводит. Да и тракт, скорее всего, где-то рядом. Места-то обжитые. О! Вроде готово!
- Я заметил, – отозвался Галиат, помогая снять вертел, – дичь пуганная, осторожная. Ягодники обобраны полностью и грибов не видать.
- Значит, будем дежурить, – Озрик, сноровисто орудуя ножом, разделал тушу, срезая мясо с костей. – Я до третьего часа по- полуночи. Ты до рассвета.
- У меня задумка получше, – эльф бросил ненужный уже вертел в костер и, покопавшись в мешке, достал сверток в котором покоился ярко-зеленый кристалл размером с детский кулачек. Сжав амулет в руке, Галиат обошел стоянку по кругу, под самыми стволами деревьев, кончиком меча очерчивая линию на земле. Едва концы линии сошлись, заключая стоянку в кольцо, линия и камень в руке эльфа ярко вспыхнули на мгновение. Галиат довольно кивнул и вернулся к костру, убирая амулет в сумку.
- Готово, – сказал он, усаживаясь возле костра, – теперь эту линию ни живой, ни мертвый не переступит. Только Озрик, ты тоже к защите не приближайся, а то, сам понимаешь…
- Да знаю я, – отмахнулся Озрик, – не дурак. Ешь и давай на боковую. Ратмиру не забудь оставить. А то он нас с тобой завтра с голодухи сожрет.
Раскатав шкуру, Озрик лег, пристроив голову на мешок, накрылся плащом, закрыл глаза и мгновенно провалился в сон, темный, глубокий и спокойный.
Треск веток и неразборчивое бормотание разбудили Озрика. Казалось, только глаза сомкнул, а небо уже просветлело, отделяясь от земли узкой полоской зари, и звезды пропали до следующей ночи. Погасли все без исключения.
Озрик сел, провел руками по траве и протер лицо, утренней росой, смывая остатки сна и огляделся. Возле костра, скрестив ноги на кахарский манер, сидел Ратмир, разогревая над огнем, оставленное с вечера мясо, жадно заглатывая дымящиеся кусочки и запивая их крупными глотками воды. Галиат, бесшумно ступая, ходил вдоль опушки леса, снимая охранный круг.
Озрик встал, потягиваясь и разминая затекшие ноги.
- Доброго утречка, – буркнул Ратмир, протягивая ему баклагу с водой, – чего вчера не разбудили? Жрать охота, аж живот подводит. Сил никаких нет.
- У тебя их и не было, – парировал Озрик. – Ты вчера больше на бревно похож был, потому и не разбудили.
- Хорошо хоть оставили чего пожевать, – проворчал Ратмир, вгрызаясь в кость в поисках костного мозга.
- Вот и не бухти. Наслаждайся
- Мне одному кажется, что за нами следят? – спросил Галиат, подойдя к костру
Озрик поднял голову и огляделся – Вроде нет никого…
- Это свирени. – Ратмир с сожалением отставил пустую миску и вытер руки о траву. - Мы сейчас на их земле, хоть и с самого краю.
- Свирени? – Галиат потянулся к луку, пристально рассматривая окружающие холм заросли – Я никого не вижу.
- И не увидишь, – Ратмир сделал еще глоток и вылил остатки воды в костер. Угли яростно зашипели, плюясь серым, горячим паром и угасли. – Забодай меня тур, если хоть кто-то может увидеть этих ребят без их на то доброй воли. Не хватайся за лук, они мирные. Пока мы не буяним. Собирайтесь. Свирени позволили нам здесь заночевать, но испытывать их терпение я бы не стал… Хей, Озрик! А где плащ?
- Нету, – проворчал Озрик, – Хозяин забрал.
- Ну, тогда все, – скорчил кислую мину Ратмир, – хана спокойной дороге.
- А то она раньше уж больно спокойной была, – съязвил Озрик надевая колет из толстой кожи и застегивая перевязь с мечем. Знакомая тяжесть оружия привычно легла на бедро. – Тут осталось-то. С гномами урядим и напрямую, в Калорн.
- Много или мало, а в пути всякое случается, – Ратмир затянул завязки мешка и вскинул его на спину. – Ну что, готовы?
- Готовы, – ответил Галиат, укладывая последний кусок дерна на потухшее кострище. Озрик молча кивнул.
- Тогда пошли, – и Ратмир зашагал на восток.
Едва кроны деревьев сомкнулись над головами путников, Озрик понял, о чем говорил Галиат. Внимательные глаза наблюдали за ними отовсюду: из зарослей малины и орешника, из листвы деревьев, из-за больших замшелых валунов. Казалось даже трава под ногами и та следит за чужаками. Однако тропинка исправно уводила путников все дальше сквозь светлый лес, и никто не попытался заступить им путь. Почти до полудня пробирались они едва заметной стежкой, обходя завалы и буреломы, пересекая влажно чавкающие торфяные болотца в низинах, продираясь сквозь заросли ивняка и темные ельники. Не раз и не два Озрику попадались следы человеческих рук. То метка на дереве, то обобранные ягодники, туески на белоствольных березах. Но ни разу таинственные свирени не показались на глаза, наблюдая за незваными гостями издали. Лишь когда путники миновали ровный ряд высоких ясеней, украшенных лосиными и кабаньими черепами, продрались сквозь густой кустарник и вышли на широкую ленту тракта, ощущение пристального взгляда исчезло.
- Выбрались, – шумно вздохнул Ратмир, вытирая пот с лица
- Куда теперь? – спросил Озрик, протягивая брату флягу.
- Влево, – напившись, ответил Ратмир, – тут верст шесть – семь будет. Дойдем до Леснянки, а там уже рядом.
Переведя дух, путники зашагали на север, радуясь набежавшим облакам, скрывшим припекающее солнце. Проложенный трудолюбивыми гномами тракт, выложенный плитами синеватого гранита, вился среди холмов поросших ясенями, дубами и березами, пересекал ручейки и речки по надежным каменным мостам, проходил тщательно расчищенными от валунов распадками с идеально выровненными и укрепленными склонами. Шагать по тракту было легко и удобно, не смотря на пасмурный день и туман все более укутывающий окрестности, ни трещин, ни колдобин, ни луж с застоявшейся грязью. Знай переставляй ноги, да насвистывая что-нибудь для настроения. Путники ходко двигались вперед и вот дорога, сделав петлю, вывела их к бурливой реке. Стиснутая высокими, обрывистыми берегами река ревела на перекатах, вздымала пенные шапки вокруг валунов, и осыпала дорогу завесой водяной пыли висевшей над руслом.
- Леснянка, – сказал Ратмир, едва перекрикивая рев воды. – Передохнём?
- Нет, – ответил Озрик, подтягивая лямки мешка. – Время дорого, да и оглохнем здесь к лешему.
Ратмир всплеснул руками, пробормотав под нос нечто малоприятное, Галиат лишь пожал плечами, и путники зашагали дальше.
Дорога, вильнув на самом краю обрывистого берега, будто испугавшись, отпрыгнула в сторону и потянулась дальше в пяти саженях от реки, повторяя извивы русла. Холмы по левую руку от тракта постепенно становились все выше, теряясь вершинами в туманной мгле, часто вместо крутых травянистых склонов выставляя к дороге отвесные матерые скалы. Рев воды чуть поутих, русло, ушедшее глубже, очистилось от камней и порогов. Очередной поворот тракта вывел путников на длинную узкую прогалину. Слева вздымалась отвесная многосаженная стена, справа стремительно несла свои воды Леснянка. В самом конце лога, тракт свернул, выводя путников на круглую вырубку, пересек её и нырнул в прогалину между древесными стволами.
- Однако, странное место для дружеской встречи. – сказал Озрик, останавливаясь. – Похоже, кому-то очень не хочется, что бы мы добрались до Кряжа.
Ратмир выглянул из-за плеча брата и громко выругался. Впереди, шагах в двухстах, перегораживая выход с вырубки, выстроился отряд конников. Первыми стояли пятеро в белых накидках с Крестом и Медведем на груди. Чуть позади, от скалы до реки выстроились всадники в черных с золотом плащах поверх доспехов.
- Это все по наши души? – иронично спросил Галиат
- Именно так, – ответил Озрик, сбрасывая походный мешок на обочину. – Первые пятеро из дружины Трора, остальные – леший их знает кто: наемники или люди, какого ни будь захудалого барона, польстившегося на золото. Здесь таких много.
Один из пятерых, тронул коня каблуками, посылая скакуна вперед неспешной рысью. Приблизившись на полсотни шагов, он спрыгнул с седла и уже пешим подошел к путникам, держа на виду открытые ладони.
- Озрик, – медленно произнес он. – Трор должен мне золотой.
Смерть в огне пожара не то завершенье твоего пути, что должно быть.
- Явергам, – Озрик едва заметно улыбнулся. – Воистину судьба шутит с тобой. Второй раз встречаю тебя, и опять ты стоишь у меня на пути.
- Смех богов смертным понять не дано, – покачал головой Явергам. – Однако в этот раз мы не на узкой тропке и со мной полусотня всадников против вас троих. Бросай оружие Озрик и твои спутники уйдут невозбранно.
- Ты же сам понимаешь, что впустую сотрясаешь воздух, – засмеялся Озрик
- Понимаю, – легко согласился Явергам. – Ты не сдашься. Но твои спутники могут думать по-другому. Трор не жаждет воевать с эльфами, а убивать Проводника – что выливать воду в пустыне. Глупо и чревато. Ну, так как уважаемые?
Эльф тихо процедил сквозь зубы пару фраз на родном языке, презрительно глядя поверх Явергама.
- Если коротко – он предложил тебе совокупиться с трухлявым пнем, причем отнюдь не в роли активной стороны, – пояснил удивленному храмовнику Ратмир, – я, кстати, полностью поддерживаю столь емкое пожелание.
- Зря,– сказал Явергам, нервно дернув щекой. – Троим пешим нет шансов против полусотни конников. Я дам вам время подумать над моим предложением. Пока я возвращаюсь к своим людям.
Явергам развернулся и зашагал к своему коню.
- Он прав, шансов нет,- в полголоса сказал Озрик, вытягивая из ножен меч. Черный клинок зазвенел, радуясь свободе и грядущему бою.
- На все воля Предвечных Звезд, – спокойно пожал плечами Галиат, накладывая на тетиву первую стрелу. Вторую эльф сжал в зубах, чтоб не тянуться к колчану.
Ратмир же молча кувыркнулся в бок, поднимаясь с короткой придорожной травы уже волком. Иссиня-черный зверь подошел к Озрику, ободряюще ткнул его в бок лобастой головой и замер рядом, ощерив двухвершковые клыки в беззвучном до поры рыке.
Явергам неспешным шагом добрался до своих воинов, долгим пристальным взглядом посмотрел на путников и, неодобрительно покачав головой, вскинул было руку, отдавая сигнал к атаке, замер на мгновение и медленно, очень медленно её опустил. Всадники в черных плащах растерянно закружились на месте, с трудом сдерживая готовых сорваться в галоп коней.
- Я так понимаю, у вас здесь не веселая пирушка намечается, – раздался позади звучный, властный голос. – Хотя полсотни на троих и в понятие честной схватки как-то не укладывается.
Озрик обернулся. Обладатель голоса, лениво откинувшись в седле каракового скакуна, шагах в пяти за его спиной, внимательным взглядом прищуренных глаз следил за смешавшимися рядами воинов Явергама.
Вороненая кольчуга, словно вторая кожа, облегала тело всадника, высокий шлем с пластинами нащечников защищал голову, оставляя открытым лицо, обрамленное короткой русой бородой. Руки, удерживающие поводья, были прикрыты пластинчатыми наручами и пальчатыми кольчужными рукавицами, а на ногах поверх сапог и портов покоились литые поножи. Слева, на поясе, покоился прямой, обоюдоострый меч, с изогнутой полумесяцем гардой и медной рукоятью. Чуть выше пристроился кривой бебут двух пядей длиной. На задней луке седла висел червленый щит – капля с отпечатком звериной лапы по центру.
Левее, отстав на полкорпуса, возвышался второй всадник, чье лицо было скрыто жесткой личиной шлема. На центральной пластине зерцала, надетого поверх кольчуги, виднелся искусно отчеканенный оскаленный череп. Всадник был высок ростом и широк в плечах. В левой руке он держал древко стяга с распустившей парус ладьей на синем поле, а правой оглаживал рукоять длинного клинка со сложной двойной гардой украшенной звериными черепами. Слева от седла висел уже знакомый щит капля, прикрывавший его ногу.
За их спинами, в колонне по четверо, что терялась в тумане, застыли всадники кованной рати, поблескивая бронями и гранеными наконечниками копий на червленых древках.
- Вольная Стая, – произнес Галиат, выплюнув стрелу и опуская вскинутый было лук.
Сдавлено заскулил Ратмир, перекидываясь в человеческий облик. Озрик убрал меч в ножны, приложил руку к сердцу и отвесил поясной поклон, будто старшему родовичу.
- Мыслю, уважаемые не будут против, если мы сравняем шансы,- скупо улыбнулся в усы передовой всадник.
- Не в нашем положении отказываться от помощи, – ответил Озрик.
- Поможем родовичу, Ратибор?
- Не вопрос, княже, – весело ответил знаменосец, – тем паче проучить Макдайла сами боги велели.
- Ныне я стяг постерегу, – сказал князь, принимая древко у Ратибора. – Веди побратимов в бой.
- Княже! – воскликнул Озрик. – Окажи милость. Пусть хотя б одного с крестом и медведем живьем возьмут.
- Коли надо – будет тебе живой, – кивнул князь. – Ратибор, сделаешь?
Воин кивнул и, пришпорив коня, умчался. Хрипло взревел рог. Княжеская сотня стронулась с места, обтекая путников с обеих сторон, на ходу смыкая строй, тесно, стремя к стремени сбивая ряды.
Явергамовцы, поняв, что дело оборачивается куда более серьезно, попытались развернуться, но узость лога сыграла против них. Конники топтались на месте, мешая друг другу, цепляясь оружием и сбруей. Лишь немногие в задних рядах смогли, развернув коней, выбраться на дорогу.
Яростным туром вновь взревел рог. Вольники, разом пригнув копья, сорвались в галоп, покрывая сотню шагов за пару мгновений. Ощетинившийся копьями клин тараном ударил в смешавший ряды отряд, распарывая его на две части. Одних прижали к стене и добили без жалости, других смели к берегу и сбросили с обрыва в бурную Леснянку. Десятка два Вольников, задорно улюлюкая, помчались по тракту в погоне за беглецами.
Ратибор вернулся с тремя дружинниками, волоча на привязи пленников взятых на меч. Недавно надменные и уверенные в себе наемники выглядели жалко в порванной, изгвазданной грязью одежде. Бесчувственного храмовника, как куль везли поперек седла.
- Вот, княже, – широко улыбнулся Ратибор и дернул за веревку, заставляя людей Макдайла выбежать вперед. – И крестатого взяли как надо, живой он. А от Первушеного удара отойдет еще и здоровым будет. И этих прихватили. За конями схоронились, думали, что не найдем.
- Добре, Ратибор, добре, – усмехнулся князь, хищно глядя на пленников. – Ну что сучата, допрыгались. Запомните скудоумные и хозяину своему передайте. Эти люди под моей защитой. Да скажите, что б головой думал чаще, чем задницей. В следующий раз Вольная Стая постучится уже к нему в ворота. Тараном!
- Этих отпустить, – продолжил князь, – доплетутся как-нибудь. Что с добычи взяли меж ратников раздели по справедливости. Крестатого спеленай аккуратно, да к седлу привяжи. Да присмотри тройку коней для графа с сотоварищами.
- Сделаю княже, – кивнул Ратибор, отвязывая пленников и парой добрых затрещин отправляя прочь.
Князь легко соскользнул с седла, подошел к Озрику.
- Благодарствую Княже, – сказал Озрик, склоняя голову, – в добрый час наши пути пересеклись. Порубили бы нас тут без твоей дружины.
- Помочь родовичу не в тягость. Ты ведь россав? Ну вот и добро, – ответил князь когда Озрик кивнул. – Я рад, что успел. Однако же странно видеть в одном ряду человека, эльфа и оборотня. Что свело вас на пути и чем вы Макдайлу помешали?
- Дорога у нас одна, Княже. К гномам Кривого Кряжа. А кто такой Макдайл до сей поры не ведаю. Помехой мы скорее храмовникам стали.
- Хм…, - князь задумчиво огладил бороду. – Странно сие… К гномам говоришь. Значит по пути.
- Коли так, Княже, не возьмешь ли нас в попутчики?
- Возьму, – улыбнулся князь. – Но плату потребую, честным рассказом. Уж больно любопытна мне твоя история.
- … Теперь иду к гномам, требовать суда над отступником – закончил Озрик свой рассказ, когда княжеская сотня достигла развилки. Вправо уходила от тракта дорога, пересекали Леснянку по добротному мосту, что бы вскоре затеряться среди холмов.
- Познавательно, – задумчиво сказал князь. – Нравишься ты мне Озрик. Честный, смелый и настойчивый. Посему скажу так. Как бы судьба не повернулась, в землях Свободного Племени тебе будут рады. Коль жив будешь, жду тебя в Княжгороде на погостить. Сейчас, увы, дороги наши разойдутся. У нас за рекой еще дела имеются. Тебе ж путь прямо лежит. Прощай.
Пожав Озрику руку, князь пришпорил коня, посылая его на право, к мосту. Вслед за ним, ряд за рядом проезжали Вольники, кто кивал, кто махал рукой. Проводив взглядом последних дружинников, Озрик тронул коня, следуя дальше по синеватым плитам гномьего тракта.
Ко входу в подгорное государство путники подъехали когда затянувшие небо облака разродились наконец коротким, но сильным ливнем. За пеленой дождя остались знаменитые башни, выстроенные на отрогах-руках крайнего хребта Кряжа, капли дождя стекавшие по лицу слепили глаза, не позволяя рассмотреть суровую красоту природных укреплений дополненных трудолюбивыми руками подземных мастеров. Хотя, сработанный из цельной плиты, подвижный мост через пробитый в скальной породе ров и громада Отпорной крепости, не имевшей ни единых ворот, поразили воображение.
Разбрызгивая потоки воды копытами лошадей, путники подъехали к большому трактиру, редко пустовавшему в любое время года. «Рудник Тьюрина» знаменитый своим пивом, кухней и многочисленными удобными комнатами для гостей был популярен у купцов, торговавших с гномами, позволяя не тащить свой товар в пещеры и тоннели, и жить во время переговоров как пристало людям и со всеми удобствами. Воспользовались этим и Озрик с Ратмиром и Галиатом, решив переждать непогоду у жаркого очага за доброй кружкой ароматного грога.
Переодевшись в снятой комнате в сухое, они устроились в общей зале, отдыхая после долгого перехода, когда распахнувшаяся дверь пропустила еще одну компанию. Четверо коренастых бородачей степенно прошли через зал, стряхивая воду с плотных плащей и, заняв ближайший к очагу стол, громко потребовали пива у засуетившегося хозяина. Мокрые плащи полетели на руки прислуге, являя посетителям трактира драгоценное шитье камзолов, массивные Мастерские цепи на широких плечах, усыпанные золотом и самоцветами роскошные пояса.
Один из гномов несколько мгновений присматривался к Озрику, а потом, поднявшись, медленно подошел к их столу.
- Мастер Озрик? – недоверчиво спросил гном. – Ты ли это?
- Я, мастер Цхалин, – с улыбкой ответил Озрик, поднимаясь навстречу старому знакомому. – Собственной персоной.
- Великий Молот! Рад видеть тебя в здравии! – возопил гном стискивая руку Озрика словно тисками. – А то тут слухи разные ходили. Будто ты и мертв уже давно, сгорел в пожаре.
- Да ты присаживайся к нам, мастер, – Озрик кивнул на свободный стул. – Не гоже стоя-то говорить.
- Благодарствую, – гном уселся за стол и махнул рукой трактирщику, требуя свой заказ. – Какими судьбами-то к нам?
- Вот именно примерно по тому, что со слухами связано я и приехал, – помрачнев, сказал Озрик. – Ты, уважаемый Цхалин, как чувствовал когда и где надо появиться.
- Что ж стряслось то? – Цхалин отставил кружку в сторону, лицо его сделалось серьезным и внимательным.
- Вот, уважаемый Галиат, привез послание от своего государя. Тебе и остальным старейшинам Кривого Кряжа.
- Во исполнение договора, мой государь, уповая на справедливость подгорного народа, просит помощи в разрешении своей печали, – кивнул Галиат
- Что же опечалило славного Аэра? – И чем могут помочь тангары своему союзнику?
- Судом Старейшин.
- Судом? – удивленно протянул гном. – Сколько живу, впервые слышу, чтоб Дети Звезд суда у тангаров просили. По какому поводу-то?
- Мой повелитель, не желая умаления чести подгорного племени и потери дружеского расположения, просит учинить суд над гномом известным как Трор из клана Золотого Медведя коего не может судить по законам перворожденных.
- Что?! – удивленно выпучил глаза Цхалин, едва не пролив пиво из кружки. – Что натворил этот упрямец?! Убил кого?! Священную рощу подпалил?!
- Все сложнее, мастер Цхалин. Трор похитил дочь короля, принцессу Анариэль.
- Да быть того не может! – воскликнул Цхалин. – Зачем ему? Да и когда бы он смог до Шести островов добраться… Погоди. Анариэль? Озрик, так это твоя жена что ли? Погоди…, - гном яростно поскреб затылок. – Пожар! Ведь весть о твоей смерти принес Трор…
- Именно, друг мой, именно, – кивнул Озрик
- Да как же ж так, – глаза у гнома казалось вот-вот станут размером с добрую тарелку. – Вы ж побратимы с Трором. Ты поясни, мастер Озрик, ибо клянусь Силой Гор, ничего понять не могу, а ведь окромя этой кружки не пил вовсе.
- Долгая история Мастер Цхалин, – нахмурился Озрик, – долгая и тяжелая.
- Ничего, я не тороплюсь, да и силой-то не обделен. Рассказывай.
Очередной рассказ о событиях прошлого лета дался Озрику на удивление легко, только тяжесть с души никуда не делась, да Лента так же как прежде жгла руку.
- Так, расплющи меня Молот, дело и, правда, непростое. Не обессудь Озрик, но на слово в таком деле верить я не могу, – мрачный как туча Цхалин поднялся из-за стола. - Просьбу твою, досточтимый Галиат, я уважу. Завтра, в два пополудни, будьте у Ворот. Пришлю за вами кого ни то…
Старейшина откланялся и грузно ступая, ушел к своему столу, попрощался со своими спутниками и, накинув еще мокрый плащ, вышел из таверны.
На следующий день, ровно в назначенное время все трое, вместе со своим пленником, стояли возле Ворот, ожидая провожатого. Вход в подгорное государство поражал воображение. Широкий зев тоннеля, пробитый в стене мог вместить четыре телеги в ряд и еще оставалось место для пеших. Двое ворот, открытых по мирному времени, перекрывали в случае нужды тоннель толстым слоем крепчайшего гранита, о который могли биться все тараны Акелара вместе взятые и без всякого толку. Стены тоннеля, отполированные до зеркального блеска, были идеально ровными и прямыми. Две полукруглые башни, высеченные в коренной породе, надежно прикрывали подходы к воротам своими бойницами и крепостными орудиями на высоких площадках.
Соратники успели изрядно утомиться ожиданием, когда появился, наконец, посланец старейшин и повел их вглубь коридоров центральным трактом, вдоль которого то и дело сновали прохожие, носильщики с тюками за спиной, с телегами и вагонетками, загруженными товарами. Вскоре провожатый свернул направо, уходя от суеты главного тракта в переплетение коридоров и галерей жилых секторов. Пройдя длинным переходом, освещающимся бездымным пламенем светильников, Озрик со спутниками поднялся по спиральной лестнице, миновав несколько ярусов, прошел малым залом, откуда брали свое начало коридоры яруса и вышли, наконец, к высоким дверям, высеченным из цельных кусков красноватого опала.
- Вас ждут, – сказал провожатый, распахивая двери.
Зал Совета был переполнен, каким образом весть о необычном суде распространилась так быстро только Великому Духу известно, но скамьи вдоль стен были заполнены гномами, так тесно, что меж сидящими не втиснулся бы даже мелкий гоблин.
Чуть впереди, на возвышении, в резных малахитовых креслах восседали Старейшины подгорного народа. Перед ними, на черном зеркале пола был выложен молочным мрамором большой круг, озаренный солнечным светом, струившимся из узкой шахты в потолке зала, от чего круг казался окном в белое сияние среди озера зеркальной черноты. Стены Зала, гладкие и ровные не покрывала ни одно изображение, ни одна рукотворная черта. Только торжественно-черный полированный камень, со светлыми прожилками слюды.
Раздался гулкий удар и гномы умолкали один за другим. В наступившей тишине, со своего места в центре возвышения поднялся Цхалин.
- Досточтимые тангары, – голос его прокатился под сводами зала, заполняя все уголки. – Мы собрались нынче, чтобы выслушать мастера Галиата, герольда короля Аэра Владыки эльфов и союзника подгорного народа. Сей государь обратился к нам, требуя суда и справедливости. Говори, о Перворжденный, мы внимаем.
Галиат вышел вперед, вступая в круг. А Озрик вдруг заметил среди гномов, сидящих на скамье вдоль стены знакомую фигуру Странника, скромно притулившуюся в затененном углу.
- Досточтимые мастера – начал свою речь Галиат, и звуки его мелодичного голоса поплыли по залу, отражаясь от стен. – Мой государь шлет своим союзникам, искусным и храбрым гномам, свой привет и заверение в искренней дружбе. Однако же дело с которым я пришел в сей воистину гостеприимный чертог, далеко не так радостно как хотелось бы.
Галиат на мгновение замолчал, окинув взглядом зал совета. Гномы внимали.
- Мой государь, уповая на справедливость подгорного народа, требует суда над гномом известным как Трор сын Дайна из клана Золотого Медведя. От лица Владыки Эльфов я обвиняю его в том, что гном сей, влекомый низменными страстями, похитил и удерживает против воли высокородную Анариэль, графиню Сильверфокс, урожденную принцессу Дома Аэра, старшую дочь короля!
Собрание возмущенно зашумело, гул голосов мгновенно заполнил зал, но был прерван новым гулким ударом.
- Тише! – Цхалин отставил посох. – Продолжай, уважаемый.
- В конце минувшего лета, рекомый наугрим во главе отряда паладинов Ордена Храма посетил земли своего побратима, Озрика графа Сильверфокс. Узрев супругу графа, леди Анариэль, Трор сын Дайна воспылал к ней страстью и, призрев законы гостеприимства и узы братства, тайно стал склонять её к измене супругу, уговорами и посулами добиваясь от леди Анариэль плотской близости!
- Это бред! Быть такого не может! – старейшина Двалин грохнул кулаком по подлокотнику кресла, разбивая в крошку тонкую резьбу. – Трор истинный Тангар! И свято блюдет вежество! Не мог он такого сотворить, будь эльфийка хоть трижды раскрасавица! Горном клянусь, не мог! Побратимство дороже!
- Спокойно, друже, – Цхалин примирительно поднял ладонь, широкую словно лопата. – Рассказ досточтимого Галиата и в правду странен, поверить трудно. Но невместно судить, не выслушав до конца. Продолжай, уважаемый, мы внемлем.
- Получив отказ, рекомый Трор затеял полонить высокородную Анариэль и добиться своего силой. Осадил замок, где граф Сильверфокс прибывал с малым отрядом. Когда же леди Анариэль попыталась ускользнуть из замка, надеясь не допустить кровопролития меж побратимами, подстерег и полонил ее, прибегнув к помощи рейдеров Сумеречной лиги и запретному искусству некромантии. Схватив, затуманил разум графини зельем что некромант приготовил, воина же её сопровождавшего, заклятьем волю подавив, заставил солгать господину своему, будто отреклась леди от уз брака, желая жить порочно с рекомым Трором, подослав с ним к графу убийцу, коему, хвала Предвечным Звездам, не дали возможности исполнить задуманное воины графа.
Старейшины и остальные гномы возмущенно зароптали, яростно споря меж собой. Послышались крики, брань и снова Цхалину пришлось стучать наконечником посоха по полу, дабы успокоить присутствующих.
- Озрик же, в смятение посланием лживым повергнутый, не стал супруге своей препятствовать, надеясь позднее в сем клубке разобраться. Однако Трор от планов своих не отказался, и к замку приступить собрался, что бы убить побратима своего, ибо опасался, что вскроется скоро подлог его. Тогда Озрик, желая жизни людям сберечь, дружину свою малую с челядью замковой тайной тропой отослал, а сам замок поджег и мертвым сказался, дабы Трор мысли о преследовании оставил, а сам, таясь вотчину свою покинул и скрылся до поры. Рекомый же Трор на сем не успокоился, вотчину Озрика в долине Ручьев захватил, жителей, что скрыться не успели, побил нещадно и в рабство обратил, а на месте замка графского крепость свою построил и править стал именем своим, стяг свой подняв, от Закона людей именем Ордена прикрывшись. Дабы силу набрать ратную существ многоразличных на службу к себе призвал, звонким серебром за нее отплачивая. Тех же, кто с ним разбой творил, наградил златом и землями, родней назвал, в клан свой приняв…
- Что?!!! – взревел Глофур. – Людей в клан принимать ровно тангар чистокровных!!!
- Вот и я говорю, брехня все это! – поддержал его возмущенный Двалин.
- На то есть доказательства и свидетели ,– спокойной невозмутимости Галиата можно было только позавидовать. – Того более, продолжая в плену леди Анариэль удерживать, рекомый Трор опаивает её зельем мерзким, некромантом составленным, насилие чинит и урон чести и телу. А прознав, что собираются его к ответу призвать на суд справедливый за шкоды его, стал убийц и лиходеев посылать, дабы лишили они жизни посланцев Его Величества. До того в злобе своей дошел, что на жизнь Странника покусился, коего людям своим приказал поймать и пытать нещадно!
Двалин, собиравшийся в очередной раз возразить, поперхнулся гневными словами, остальные же гномы выпучили глаза от удивления.
- Посему, государь мой Аэр, Владыка эльфийский, дело сие премерзостное на суд славных наугримов выносит и просит досточтимых старейшин преступника покарать за шкоды его по заслугам, ибо честность и справедливость подгорного народа известна во всех уголках земель обитаемых и уступает только их доблести. Я закончил. – Галиат поклонился и отступил из круга.
В зале повисла вязкая тишина, нарушаемая лишь перешептыванием старейшин.
- Обвинение тобой высказаны серьезные, – откашлявшись произнес, наконец, Цхалин. – Не было на нашей памяти еще столь тяжких проступков среди подгорного народа. И верить на слово невместно будет, посему покажи свидетельства и послухов, о которых ты говорил.
- Я свидетель того, что Трор леди Анариэль в плену держит! – воскликнул Ратмир, выступая вперед. – Своими глазами видел, как несли кмети Трора графиню без чувств и связанную, видел рейдеров, что её сторожили. Как поили её насильно дрянью какой-то из фляги от некроманта полученной, когда в себя Анариэль приходила. И самого некроманта видел, как с ним Трор договаривался, слышал. Видел и убил Темного своими… гхм, руками. В том клянусь Отцом Лесным и Силой своей!
- Однако запнулся ты, Проводник, – тут же подозрительно зацепился за заминку Двалин. – Юлишь что-то.
- Ну.. в общем, не руками я его убил, – смутился Ратмир.
- Как же ты тогда можешь утверждать, что убил именно некроманта, – продолжал давить Двалин, – может просто воин какой случился или писарь? А может и не в отряде Трор тот был, а рядом ошивался?
- Да потому что загрыз я его! – зарычал Ратмир и рык этот покрыл слова старейшины, заставив гномов схватиться за оружие. – Глотку я ему разорвал клыками! А потом и вовсе голову откусил, и сердце вырвал, чтоб не ожила мерзкая тварь!
В глазах Ратмира зажглись звериные огоньки. – Оборотень я!
- Я подтверждаю, – нарушил тишину, сгустившуюся после рычания Ратмира Странник. – Проводник может перекинуться волком. Я так же подтверждаю слова досточтимого Галиата. Меня подстерегли по дороге к Кирку. Схватили и пытали о том, что я нес Эльфийскому Владыке. Тако же подтверждаю слова о участи леди Анариэль. Ибо побывал я в крепости Трора и вызнал о её судьбе.
Лицо Двалина скривилось, но выступить против слов Странника он не решился.
- А это новые воины Золотого Медведя, – Озрик вытолкнул вперед пленника взятого у Леснянки. – Как видите, отнюдь не гном. Мыслю, многое он может рассказать интересного о Троре и его шкодах, если расспросить хорошенько.
Взгляды Старейшин были прикованы к гербу на одежде пленного, а лица Цхалина и Глофура не предвещали ему ничего хорошего. Цхалин шевельнул посохом и двое крепких гномов, поднявшись со скамьи, приняли пленника под руки и увели прочь из зала. А Озрик шагнув к креслам Старейшин, положил на пол перед ними ключ-кристалл.
- Это ключ портала, взятый с тела наемника, что командовал ватагой пытавшейся полонить нас у замка Сильверфокс. Я думаю, уважаемые, вам будет интересно узнать каким образом один из ценнейших артефактов подгорного племени попал в руки наемников-людей. Расспросите о сем Трора и его присных.
Теперь побагровел Глофур. По слухам его скупость превосходила только его же страсть к пиву. Передача столь ценного сокровища людям в его глазах была куда большим преступлением чем все остальное.
- Весомо, – покачал головой Цхалин. – Что ж. Суд Вас услышал. Решение же узнаете не ранее чем через три дня. Вас призовут сюда, в Зал Совета, когда будет готов ответ. До сего же момента будьте гостами Подгорного Народа. Я сказал!
Тяжкий удар посоха завершил его речь. Гномы склонили головы в знак согласия, по одному покидая зал. Галиату, Озрику и Ратмиру ничего не оставалось, как последовать за провожатым. Отведенные им покои находились на одном уровне с Залом Совета в конце длинного бокового коридора. Комната, вытесанная в толще зеленоватого камня, была пустовата. Стол из того же камня, тщательно заполированный до зеркального блеска, две скамьи покрытые пушистыми ковриками, несколько полок вырубленных в стенах вот и вся обстановка. Напротив двери было прорублено широкое окно - шахта выходящее на склон хребта, с подвижной ставней из квадратиков горного хрусталя отправленного медным переплетом. С боку виднелась арка, ведущая в смежную комнату, где возле стен стояли топчаны вполне человеческих размеров, а справа от входа бил из затейливой вырезанной в виде драконьей трубы фонтанчик чистой воды, стекавший в маленький бассейн.
Озрик устало опустился на скамью под окном. Теперь, в ближайшие дни, от него больше ничего не зависело, и это было тяжелее всего. Терпеливо ждать решения кого-то другого, когда сердце бьется пойманной птицей, рвется вперед, требует все бросить и идти дальше. Озрик прикрыл глаза, привычно сжимая рукой Алую ленту, казавшуюся обручем раскаленного металла.
Кто-то тронул его за плечо. Озрик поднял веки. Рядом стоял Ратмир, протягивая ему кружку с шапкой белоснежной пены.
Стол был обильно уставлен тарелками и горшочками, парившими ароматным дымком. Рядом возвышался пузатый бочонок со снятой крышкой. В углу, возле двери лежали, аккуратно сложенные вещи путников, принесенные из «Рудника».
- Выпей, поешь и иди отдыхать, – брат говорил тихо, мягко, но непреклонно. Озрик хмыкнул, и не подумаешь что младший, – тебе надо. Я знаю, каково это, когда душу наизнанку выворачивают.
Озрик кивнул, принял кружку и отхлебнул доброго пива, долгим глотком. Снял пояс с оружием и принялся за еду.
- Не стоит изводить себя напрасно, – поддержал Ратмира Галиат. – Надо ждать.
Поев, Озрик поднялся из-за стола. Разговаривать не хотелось, в голове шумело от пива и усталости. Совет брата оказался как никогда кстати. Едва найдя силы наскоро умыться, Озрик сбросил сапоги, повалился на кровать и уснул, едва коснувшись головой подушки. Спокойный сон его никто не тревожил. Проспав до следующего полудня, Озрик первым делом спросил о Старейшинах. Но спутники его только развели руками. Вестей пока не было.
Потянулось ожидание. Время текло медленно, тягуче, будто патока. Медленно и неторопливо проходили дни, не принося никаких новостей. Ни на третий, ни на четвертый день, ни через седмицу решения не было. Старейшины хранили молчание. Первые время Озрик, Галиат и Ратмир просто отсыпались, отдыхая от долгого и трудного пути. На третий день спать уже стало невмоготу, обильная пища не лезла в горло, а доброе гномье пиво разве что не лилось из ушей. Соратники разошлись по подземелью, подыскивая себе занятие, что бы хоть как-то скрасить томительное ожидание.
Галиат просто бродил по коридорам, рассматривая искусные барельефы стен, мозаики на полах многочисленных залов, тщательно ограненные колонны, инкрустации из самоцветов и благородных металлов, восхищаясь умелыми руками гномов что смогли, не разрушая суровую красоту подземных залов, превратить их в произведения искусства.
Ратмир отыскал знакомых и целыми днями, а порой и ночами пропадал в харчевнях, тавернах и трактирах, дегустируя кухню и содержимое погребов в компании нескольких лихих гномов.
Озрик же, сдружившись с мастером Гифуром, проводил время в его кузнице, ожесточенно долбя молотом по раскаленным заготовкам, стараясь тяжелой работой заглушить ноющее сердце.
Минуло полных две недели, прежде чем появившийся на пороге комнаты посланник призвал их в Зал Совета. В назначенный час все трое собрались возле опаловых дверей, Галиат с извечной маской невозмутимости на лице, сосредоточенный и небывало серьезный Ратмир и мрачный, словно грозовая туча, Озрик.
Едва по коридору прокатился гулкий звон гонга, знаменующий начало Совета, двери плавно распахнулись. В молчании и тишине соратники вошли в зал и остановились у светлого круга в ожидании приговора суда.
Старейшины молчали. Озрик, глядя исподлобья, по лицам гномов пытался угадать, что ждет его и его спутников. Двалин был мрачен, еще более мрачен, чем Озрик, его руки тисками сжимали многострадальные подлокотники, маленькие, близко посаженные глазки сверкали колючими льдинками, окладистая борода подергивалась от едва сдерживаемой злости. Глофур растерян, переводит взгляд с Галиата на Озрика и обратно, теребит кончик уса, спохватывается, засовывает пальцы за пояс. Лица Гифура и Фалина не выражают ничего кроме вежливого внимания, Цхалин же отрешенно смотрит поверх голов, шевеля губами, будто повторяя про себя заготовленную заранее речь. Молчание затянулось. Галиат шагнул было вперед, намереваясь задать вопрос, тревожащий всех уже много дней, но Цхалин жестом остановил его.
Медленно и тяжело гном поднялся с кресла. Окованный сталью посох ударил в каменную плиту, высекая сноп искр. Гулкий звук прокатился по залу, отразился от стен, вырвался сквозь распахнутые двери в коридор и затих.
- Слушайте истцы, слушай подгорный народ, слушай Мать Скала и Отец Огонь. Мы приняли решение, – глубокий и густой бас Цхалина гремел в тишине зала набатным колоколом. – Деяния Трора сына Даина противны закону Подгорного Народа, воле Предков и Слову Договора. Пойдя на поводу похоти и страстей Трор очернил славное имя свое и опозорил память клана, клана кузнецов и воинов. Словом Старейшин Кривого Кряжа объявляю о вечном изгнании рекомого Трора. Да не ступит более нога преступника в пределы народа Тангар! - гулкий удар посоха прокатился по залу. – Всем тангарам, чтущим закон, отныне и до века запрещено оказывать помощь, давать кров и укрытие изгнаннику под страхом суда и наказания!
- Однако же в прошении о воинской помощи решено отказать, ибо Трор сын Даина остается гномом, кровь от крови нашей, плоть от плоти Матери Скалы. Решение сие есть Слово Гор от сего дня и до века пересмотру не подлежит!
Ратмир дернулся было вперед, оспорить слова Цхалина, но Озрик успел ухватить его, сдавив плечо железной хваткой, удерживая от опрометчивых поступков.
- Государь мой благодарит Старейшин за справедливый и скорый суд, – склонился Галиат в церемонном поклоне.
Даин раздраженно дернул щекой, скрипнул зубами и отвернулся, сдерживая гнев.
- За сим, благодарю Подгорный Народ за гостеприимств

 » Глава 6. Окончание

- За сим, благодарю Подгорный Народ за гостеприимство и прошу позволение откланяться, дабы отбыть с вестью к Государю моему.
- Наш народ всегда рад принять друзей и союзников в своих стенах, – сказал молчавший доселе Фалин. – Вы можете прибывать в нашем государстве столько, сколько считаете нужным.
Отвесив еще один поклон, Галиат повернулся и степенным шагом покинул зал вместе с Озриком и Ратмиром.
- Чего ты не дал мне сказать, – хмуро спросил Ратмир, когда они добрались до своих комнат и в кружках вспенилось доброе гномье пиво. – Я бы выбил из бородачей малый хирд как минимум.
- Охолонь, братишка, – Озрик отхлебнул пива и откинулся спиной на стену. – Мы и так получили многое. Спорить же здесь бесполезно. Суд гномов не торжище городское, где цену сбить можно да выгоду стрясти.
- Да ладно, – ехидно протянул Ратмир, – будто я на судилище никогда не был, тот же торг только товар другой.
- Озрик прав, – Галиат оперся локтями на стол. – Такое решение далось мастеру Цхалину далеко не так просто как думается. Даже при всем его уважении к графу. Двое из пяти были откровенно против нас. Ты сам видел лица Даина и Глофура. Нам повезло, что мастер Цхалин смог убедить Гифура и Фалина в нашей правоте.
- И что теперь? – буркнул Ратмир
- Теперь собираемся в дорогу, – Озрик поднялся со скамьи. – До Калорна путь неблизкий, а времени совсем мало осталось. Пора уже заканчивать с этим.
***
… Отец стоял возле портика и, повернувшись к свету, читал письмо принесенное гонцом. Читал долго, старательно шевеля губами, водя пальцем по строчкам и смешно морща лоб. Грамоту отец знал, но не слишком хорошо. Хотя чего можно требовать с деревенского парня сумевшего выслужится из обычного рекрута до десятника гвардии, умеет и ладно. Наконец, покончив с чтением, отец свернул свиток, протягивая его гонцу.
- Передай капитану, я в деле. Завтра с утра двинусь в путь. Многие из наших откликнулись?
- Да почитай все кто жив и относительно цел, – гонец спрятал грамоту за пазуху, – даже старый Гуг едет, хоть из него уже песок сыпется. Двоих не застал на месте, а Бертран помер аккурат перед моим приездом. Остальные все.
- Упокой Великий его душу, – склонил голову отец, – есть то будешь? Чай не кончилась дорога-то еще
- Благодарствую, но нет, – гонец вскочил в седло, прибрав узду, – время не терпит.
- Добро, воин. Легкой дороги.
Дробный топот возвестил об отъезде посланника. Скрипнули половицы под тяжелыми шагами, и Лангедок отпрянул от окна, возвращаясь к прерванной работе.
Отец вошел в комнату серьезный и сосредоточенный.
- Опять куда-то собрался, – ворчала мать, раскатывающая на столе тесто для пирогов, – не мальчик уж, седина в пол головы, а все неймется. Когда ж, Великий Дух вразуми, тя в покое оставят. На выслуге уж давно, а все дергают!
- Молчи, Исильда, – тихо сказал отец. Мать махнула рукой, продолжая бурчать себе под нос. – Бывших гвардейцев не бывает. Лангедок!
Мальчик вскочил, и сердце его учащенно забилось в предчувствии чего-то важного. Стараясь унять постыдную дрожь, он стиснул в враз вспотевших ладонях наполовину уже отчищенную бляху ремня.
- Собирайся. Со мной поедешь.
- Совсем из ума выжил, старый! – вскинулась мать. – Куда мальчишку тянешь?! Не пущу!
- Мальчишке уже пятнадцать стукнуло, – усмехнулся отец. – Женить пора, а ты все его за юбку спрятать норовишь.
- Не пущу! Чай не в Итиль на ярмарку собрался! Вижу же, что опять на брань зовут! Убьют мальчика иль покалечат, ироды! Не пущу!
- Все, закончили спор! – возвысил голос отец. – То не девка, мужчина растет, Воин! Лангедок! Бегом собираться, поснедай и сразу спать. Выедем чуть свет. Проспишь, ждать не стану. Дома останешься.
Лангедок яростно замотал головой, отвергая саму мысль о том, что он сможет проспать, и бросился вон из комнаты, задержавшись только что бы обнять расстроенную мать.
- Я вернусь, мама, – шепнул он, уткнувшись в её мягкое и теплое плечо.
В эту ночь Лангедок долго ворочался в кровати. Сна не было ни в одном глазу. Задремав далеко за полночь, он проснулся, едва звезды начали покидать небосклон. Поняв, что уснуть больше не получится, парень встал, натянул портки из плотного сукна, мягкие сапоги, надел чистую рубаху. Сверху накинул камзол из толстой кожи, с успехом заменявший поддоспешник и перепоясался широким ремнем с тяжелой литой бляхой, которую вчера так усердно оттирал. Стараясь не шуметь, Лангедок ухватил свой дорожный мешок, сложенный загодя, еще вечером, спустился по едва скрипнувшим ступенькам вниз, и вышел из дома во двор. Было темно и тихо. Восточный край небосклона успел только слегка просветлеть, отливая зеленью в преддверии близкого рассвета. Холодный утренний ветерок бодрил, забираясь под воротник, принося с собой запахи близких полей, травы и свежести утренней росы уже павшей на землю.
Лангедок передернул плечами, с удовольствием потянулся и, оставив мешок на портике, пошел в конюшню, готовить лошадей к дальней дороге. За делом время пролетело незаметно. Лангедок заканчивал седлать буланую кобылку, затягивая подпругу, когда скрипнув воротиной, в конюшню зашел отец,
- То-то тебя в доме не слыхать, – усмехнулся он. – А ты тут с лошадками возишься. Не спал что ли всю ночь?
- Спал, – смутился Лангедок. – Поднялся только рано, вот и решил времечко скоротить. За делом чай быстрее проходит.
- Молодец! – отец ласково потрепал вихрастую голову сына. – Правильно сделал, лошади не люди, сами о себе позаботиться не могут. Закончил?
- Да, отец, – обрадованный похвалой Лангедок быстро затянул подпругу и накинул уздечку на морду буланой. – Только сумки заброшу на седло и все.
- Добре, – кивнул отец. – А сейчас беги в дом, поешь перед дорогой, с матерью и сестрами попрощайся. Да бронь одень.
- Зачем бронь, отец? Мы ж еще за порог не выехали.
- Мал ты еще, да зелен, – усмехнулся отставной гвардеец. – Воин в броне завсегда быть должен, особенно в походе. Есть, пить, спать. Привыкнуть к ней как к собственной коже. Иначе не подмогой железо будет, а лишним грузом. Да и ворог ждать не станет, пока ты в доспех облачишься. Ему тебя бездоспешного рубить куда как легче. Понял?
- Да, отец, – Лангедок покраснел от стыда, не подумать о такой простой вещи, и опрометью побежал в дом.
Давясь и обжигаясь, Лангедок проглотил кашу и кус пирога. Наверное было вкусно, мама по-другому готовить не умела, но сейчас парень вкуса не чувствовал, все мысли его были лишь о близком походе. Первом настоящем походе в его жизни. Покончив с едой, Лангедок распотрошил мешок, вытащив броню. Подумав немного, вернулся на кухню, обнял мать, расцеловал щеки сестренок, потрепал волосы братишке и только после этого вернулся к доспеху. Надел поверх камзола ширококольчатую байдану, сверху – набранную из стальных пластин бригантину. Застегнул на запястьях широкие бронзовые браслеты, с лихвой заменявшие наручи, надел на голову войлочную шапочку, поверх которой водрузил низкий шлем с бармицей из мелкой чешуи. Перепоясавшись заново ремнем и прицепив ножны с мечом, Лангедок вышел на двор.
Отец ждал у ворот, придерживая уздечки лошадей. В белой броне императорской гвардии он стал будто выше ростом, шире в плечах и непривычно строже, так что Лангедок как-то оробел, замедлил шаг, разглядывая отца.
Литая кираса полностью закрывала его тело от шеи до пояса, ниже шли ряды мелкой треугольной чешуи, чьи пластинки, плотно пригнанные друг к другу, защищали бедра, спускаясь до самых наколенников. Искусно откованные по ноге поножи прикрывали голени и лодыжки, оставляя открытыми только кончики сапог.
Наплечники с вертикальными щитками закрывали от ударов шею и плечи, спускаясь наборными пластинами до локтя, к самым наручам, кисти рук и пальцы скрывались в стальных перчатках из мелких, с ноготь большого пальца, выпуклых пластинок. Покатый шлем, с наносьем и массивными щеками, оставлявшими открытыми только глаза и часть подбородка, венчался длинным красно золотым гребнем, ниспадавшим на спину.
- Готов? – голос отца из-под шлема прозвучал глуховато, но нотки одобрения и гордости за сына явно проскальзывали в его словах.
- Да, отец.
- Тогда по коням, – старый воин легко, едва коснувшись стремени сапогом, вскочил в седло. Будто и не чувствуя тяжести доспеха.
Следом взобрался на лошадь Лангедок. Оглянувшись на вышедших на крыльцо мать с братишкой и сестрами, чуть помедлил, махнул рукой на прощанье и, пришпорив кобылку, поскакал вслед за отцом.
Копыта лошадей глухо шлепали по утоптанной дороге, оставляя в пыли четкие следы подков. Утренний ветер гнал по окрестным полям золотые волны, играя колосьями пшеницы, трепал листву оливковых деревьев на меже, сносил пыль поднимаемую всадниками в сторону реки, скрытой недальними холмами. Высоко в небе цвиркали юркие ласточки, гонявшиеся за сонными по утренней поре мошками. Мир вокруг дышал покоем. Кони сами шли неспешным шагом по знакомой дороге, убаюканный равномерным ритмом, Лангедок умудрился задремать в седле, крепко держась за поводья и проспать поворот на Имперский Тракт.
- Не спи парень!- голос отца выдернул его из дремоты. Лангедок вздрогнул и завертел головой, – с коня упадешь!
Осмотревшись, Лангедок только и смог что удивленно присвистнуть. Он проспал в седле не меньше полутора лиг, и дорога к их усадьбе давно уже скрылась из виду. Пшеничные поля и оливковые рощи уступили место стройным кипарисам, чьи рощицы перемежались поросшими короткой травой взгорками и мелкими овражками с зарослями барбариса.
Справа виднелась дорога, покрытая мелкой, белесой галькой, с которой на тракт выезжали пятеро всадников.
- Эй! Гуг, старый черт, – весело закричал отец, приветственно размахивая рукой. – Какому демону ты пообещал душу, что бы взобраться в седло?
- Ты поговори у меня, поговори, Альнар. Как раз тобой и расплачусь! – хохотнул в ответ старый воин, ехавший во главе пятерки. – Я еще покрепче тебя буду, даром, что старше на два десятка лет.
- Ой, не заливай! – засмеялся отец. – Там все три насчитать можно!
Лангедок только рот раскрыл от удивления, глядя на старого Гуга, как звали старика дети со всех окрестных деревень и поместий. Добряк, весельчак и мастер на все руки, старик часто возился с малышней, не делая различий между своими и чужими, устраивал чудесные праздники с фейерверками и подарками, собирая у себя всех соседей, а игрушки, сделанные его умелыми руками, расходились далеко окрест. Да и рассказы старины Гуга слушали, открыв рот, не только дети, но и взрослые…
Сейчас же перед Лангедоком в седле могучего тяжеловоза сидел Воин. Совсем седой и старый, но не растерявший мастерства и сноровки. И не гнулась спина, не горбились широкие плечи под весом доспехов. Большие, костистые руки уверенно держали поводья, не тряслись и не дрожали. Взгляд построжел, на морщинистом, коричневом от загара лице, четче проступил длинный узкий шрам, идущий от виска к подбородку. И лишь широкая, добрая улыбка осталась прежней.
- Ты по делу, али как? – спросил Гуг, пристраивая своего коня рядом с отцовским.
- По делу, по тому же что и ты, – ответил отец. – Капитан позвал.
- Угу, – Гуг провел пальцем по шраму. – Слыхал, что всех кто на Черном берегу был, звал.
- Значит, дело будет жаркое, коли капитану старики вспомнились.
- Ты ж там тоже был?
- Был, только в полк взяли, и началась пляска у реки. – Отец прижал руку к левому подреберью, будто кольнула старая рана. – Как в живых остался, по сию пору не пойму.
Лангедок придержал коня, на сажень отстав от отца. Лезть в разговор старших было слишком дерзко, а болтаться пристяжью рядом с отцом не хотелось. Лангедок ехал молча, в пол-уха слушая разговоры братьев Гугринов о том и о сем.
Чем дальше всадники двигались по тракту, тем больше становился отряд. На каждом рассохе или перекрестке к ним примыкали новые гвардейцы-ветераны. По двое, по трое. Порой они нагоняли тех, кто вышел в путь раньше, или их нагоняли задержавшиеся с выходом. К полудню, когда число всадников перевалило за сотню, а сверкавших белой броней гвардейцев набралось уже три десятка, над головами передовых всадников с хлопком развернулось золотистое имперское знамя с пламенным фениксом.

Автор, люблю такие романы, присоединяюсь к Вам

Всегда пожалуйста :-)