Я тебя нашла (Современный ЛР)

 » Я тебя нашла (Современный ЛР)  [ Завершено ]

Когда-то они были близки. Когда-то они были парой. Но вмешался третий. И она ушла к третьему, вышла замуж, родила детей. А он остался один. Но судьба была милостива, он встретил новую любовь, стал мужем и отцом.
И каждый из этих двоих оказался счастлив по отдельности.
«Не так скоро», - сказала судьба.
Однажды их дети – ее дочь и его сын - встретились. Очень-очень разные, они полюбили друг друга. И что теперь прикажете делать и ей, и ему? Ее дочь собирается замуж за сына мужчины, которого она когда-то любила. Его сын собирается жениться на дочери человека, который когда-то увел у него женщину. Как дальше жить?
Слышите, как смеется судьба? Вы слышите, как она хохочет?



Первая книга дилогии

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (PoDarena)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: PoDarena; Дата последней модерации: 23.03.2022

Поздравляю с началом нового романа! Успехов в творчестве, море вдохновения и благодарных читателей!
Я очень рада! Ура!

Даша, приветствую!
Интересная аннотация, завлекательная. Посмотрим как будут развиваться события.
___________________________________

 » Глава 1

Все просто: либо ты счастлив, либо нет.
Таня Тобольцева (ТТ)
 
 
Домой…
Машина с водителем, присланная Антоном Головановым, чтобы встретить Илью, мягко катила по дороге.
За окнами мелькала вечерняя Москва. Таня откинула голову назад, касаясь затылком мягкой кожи сиденья, и смотрела на город. Кажется, она никогда не покидала его так надолго. Конечно, были поездки на море и в другие города, были отпуска за границей, пару раз были даже рабочие командировки, но чтобы на полтора месяца… Такого не бывало. Она возвращалась домой после долгого отсутствия, а рядом сидел человек, для которого вся жизнь складывалась из таких вот приездов-отъездов, прилетов-отлетов. Рядом сидел Илья. И Тане было, о чем подумать.
На Новый год они уехали в Альпы – солнце, горы, бело-голубой снег, маленькое шале среди высоких елей и горячий глинтвейн. Ожившая сказка. Таня всегда считала себя довольно счастливым человеком и никогда не думала, что у счастья есть мера. Все просто: либо ты счастлив, либо нет. Оказалось – ошибалась. Оказалось, что дни в Альпах – это были не просто дни счастья, это были дни абсолютного, радостного, упоительного и головокружительного счастья. Когда каждый день начинается с поцелуя и никуда не надо спешить, зато можно много гулять, валяться в снегу, бродить по маленькой, затерянной в горах деревушке, покупать сувениры, обедать в одном из трех местных ресторанчиков, заниматься любовью и постоянно смеяться. У него замечательное чувство юмора. Своеобразное, но потрясающее. Неужели когда-то Таня была настолько слепа, что не разглядела его? Была. Слепа, глупа, самонадеянна…
Она повернула голову и встретилась взглядом с Ильей. Он улыбнулся, и Таня счастливо улыбнулась в ответ. За окном мелькала Москва, они вернулись в родной город.
А ведь еще утром были в Бельгии и закупали в дюти фри знаменитый бельгийский шоколад. Завтра же первый рабочий день, надо всем привезти подарки, в том числе руководству, которое отпустило Таню в отпуск на полтора месяца. Неслыханное дело! Правда, месяц она взяла за свой счет после долгих тяжелых переговоров и неизвестно, чем бы они закончились, если бы в эти переговоры не вмешался Илья. Тут как нельзя кстати пришлись его международные музыкальные награды и видное место в музыкальном мире. Так вопрос с отпуском был улажен. Подарки нужны были и Женечке – ее бессменному партнеру по эфиру, который работал с заменой, и девочке, совсем неопытной, которая подменяла Таню все полтора месяца. В общем, покупки в брюссельском аэропорту оказались внушительными. Как и благодарность людям, подарившим ей эти полтора месяца, из которых новогодние каникулы заняли всего неделю, а потом… потом был концерт в Вербье. Таня впервые посетила место, где летом проходят легендарные музыкальные фестивали. Впрочем, в январе концертный зал тоже оказался полон. А дальше – три концерта в Италии и большой тур по странам Бенилюкса. Но перед тем, как выступить в Брюсселе, они заехали в Германию – на знаменитейшую звукозаписывающую фирму «Дойче граммафон». Там готовили к выпуску сборник Моцарта, где каждое произведение исполнялось музыкантом-виртуозом. Илье предложили записать «Фантазию де минор». Он, конечно, согласился.
Все произошедшее с Таней за эти полтора месяца еще только предстоит уложить в голове, чтобы понять: какой на самом деле будет ее новая жизнь? Жизнь, проведенная рядом с Ильей. И сколько в ней останется от прежней? И что придется перестроить? От чего отказаться?
Так много вопросов, но Таня подумает о них позже, не сейчас. Сейчас она устала после перелета и после этого концертного тура.
А как тогда устал он? В эти дни Таня увидела то, чего не видел никто. За исключением, конечно, его родителей, учителей и работников концертных залов. Она узнала, сколько сил уходит на один концерт. Каждый раз Таня сидела в зале, слушала, смотрела, волновалась, наблюдала за публикой – вы слышите? Вы заворожены? Вы понимаете эту музыку? И успокаивалась только тогда, когда чувствовала – контакт музыканта с залом установлен. Ладони ее к тому моменту становились совершенно влажными. А после концерта она уходила за кулисы и видела перед собой совершенно эмоционально выжатого человека. И ей становилось страшно. Илья всего себя растрачивал за роялем перед людьми, собравшимися послушать музыку. Он давал им эту музыку, опустошая себя. А к следующему концерту должен был быть снова полон. Таня видела, как он готовился. К разным концертам по-разному. Настраивался еще с утра, и Таня его не трогала. Пару раз вообще старалась не попадаться на глаза – уходила из номера отеля, чувствовала – так будет лучше. Пусть побудет один.
Все это она собралась сделать своей жизнью. И как прежде уже не получится. Если, конечно, она не передумает становиться его женой.
Таня снова посмотрела на сидящего рядом Илью. Разве можно передумать? Нет, конечно.
Машина, наконец, подъехала к жилому комплексу, миновала раскрывшиеся ворота и остановилась у подъезда.
А через несколько минут они уже стояли в прихожей, и через арку в гостиной Таня видела поблескивающий лакированный бок Модеста Ильича. Дома. Они дома.
Илья чувствовал абсолютно то же самое, потому что, после того, как он помог снять и убрать в шкаф ее верхнюю одежду, раскинул руки и сказал:
- Как хорошо дома.
А потом этими широко распахнутыми руками Илья обнял Таню сзади, прошептав в волосы: - Правда же?
- Очень, - согласилась она, после чего они прошли в гостиную, и Таня приветствовала сразу двух Модестов Ильичей – старшего и младшего, а Илья стоял рядом.
Да, они были дома. У себя дома. Оказывается, у счастья есть несколько степеней. И эта – даже выше, чем Новый год в Альпах.
 
На следующее утро Таня еле встала. Утренний эфир и разница часовых поясов давали о себе знать. Илья выглядел гораздо более бодрым. Как ему это удается? Они пили чай с булочками и бутербродами.
Неразобранные чемоданы стояли в коридоре, из них еще предстояло извлечь подарки.
- Я после эфира вечером к родителям хочу съездить, - сказала Таня, намазывая булочку маслом, - подарки передам и вообще... Мы давно не виделись.
- Хорошо, - Илья кивнул. - Передавай привет маме. - Потом вздохнул, добавив: - И папе.
Таня улыбнулась, протянула к нему руку, нежно провела пальцем по скуле.
- Обязательно.
 Все будет хорошо. Ей очень хотелось в это верить. Наверное, Таня чего-то не понимала. Почему папа так отнесся к Илье? Может, он просто не был готов к ее замужеству? Да, скорее всего так и есть. В любом случае, Тане казалось, что все потихоньку выправляется. В первые дни отъезда она каждый день общалась с мамой, изредка писал Иня. Папа молчал. А потом вдруг отправил фотографию – новогоднюю Москву. И она ответила заснеженными Альпами. И как-то… робкий контакт установился. Папа не спрашивал об Илье, она про него не писала. Зато писала про погоду, местную кухню и попытки освоить горные лыжи.
Впрочем, попытка была всего одна. Таня поняла, что это занимает время, которое можно провести вдвоем. Илья, в отличие от Тани, на лыжах катался, но именно в эти дни предпочел от них воздержаться. Впереди были концерты – Илья берег руки.
Они решили, что будут кататься вдвоем в следующий раз. И этот «следующий раз» отзывался в ее сердце музыкой. У них обязательно будет много «следующих разов».
А пока ждал эфир. Таня быстро выудила из сумок и чемоданов все необходимые сувениры и сладости, оделась в удобные джинсы и свитер, накинула куртку, поцеловала Илью, схватила ключи и выбежала из квартиры.
 
***
Фото девочки с синим бантом поселилось на его рабочем столе. И сейчас Илья задумчиво смотрел на него, ожидая, когда абонент возьмет трубку.
- Глазам и ушам своим не верю, - раздалось в трубке мягко и иронично.  – Любимый сын почтил своим вниманием.
- У тебя есть нелюбимый, Гертруда? (1)
- Иногда я начинаю сомневаться, стоило ли столько сил и денег вкладывать в твое образование, - рассмеялась мама. -  Отцу такое сравнение не понравится, имей в виду!
- А мы ему не скажем, - бодро отозвался Илья.  – Ты готова соблазняться Кейджем?
- Нет. И вряд ли буду. Но я ужасно соскучилась по тебе, поэтому готова и на Кейджа.
Илья улыбнулся. Во время поездки он много раз общался с родителями  по телефону, и даже в новогоднюю ночь они с Таней созванивались из  Вербье с Москвой. Но это все не заменит живого общения.
- Отлично. Среда, в два у тебя свободно?
- К счастью, да.
- Отлично. Я скину тебе адрес.                                                
- Буду ждать. И, Илюша, одна просьба…
- Да, мам?
- Разбавь Кейджа Шопеном, сделай маме приятное.
Он рассмеялся.
- Договорились.
 
Для встречи с Антоном Илья поехал к нему в офис. Как правило, они обычно встречались на бегу, между репетициями, выступлениями и прочими мероприятиями, на многих из которых Антон бывал, так сказать, по долгу службы.  Но сейчас Илья посчитал правильным приехать к импресарио в офис. Голованов этому только обрадовался.
- Ты теперь не звезда, - Антон пожал Илье руку. – Ты суперзвезда.
- Я не стар, я суперстар, - процитировал Илья фразу, весьма любимую отцом.
- Тоже верно, - рассмеялся Антон. – Ты смотрел мое последнее письмо? Готов обсуждать?
- Пока не готов, - покачал головой Илья. – Мне надо подумать. Я по другому поводу.
- Слушаю, - тут же принял деловой вид Антон.
А Илья молчал. В его окружении не так много людей. Но все они занимают очень важное место в его жизни. Антон принадлежит к их числу. Его нельзя назвать близким человеком, и Илья отчетливо понимает, что деловые интересы в их отношениях на первом месте. Но как ни крути, у Антона есть своя роль – и довольно ответственная роль, без импресарио быть успешным музыкантом невозможно. А значит, Антон тоже должен быть в курсе.
А Антон его молчание интерпретировал по-своему.
- Илья Ильич, ты чем-то недоволен?
- Нет, - покачал головой Илья, подбирая слова. Во всем, что касалось личного, слова ему всегда давались трудно.
- Если ты надумал уйти к другому менеджеру – говори прямо, - вдруг выдал Голованов. Выглядел он взволнованным.
Вот так вот думаешь, что знаешь человека – а он берет и удивляет тебя самым внезапным образом.
- Я женюсь, - перестав подбирать слова, Илья сказал прямо. – Я думаю, тебе надо об этом знать.
- У-ф-ф-ф, - Антон откинулся на спинку стула.  – Ты меня напугал!
Илья скупо улыбнулся, про себя подумав, что не лишним было убедиться, насколько Антон дорожит их отношениями, пускай и чисто деловыми. Как проект, Илья Королёв был важен для Голованова – и с финансовой, и с репутационной точки зрения. А это залог долговременного и продуктивного сотрудничества.
- Так, погоди! – к Антону вернулась его обычная деловитость.  – Ты хочешь, чтобы я сделал официальное заявление на эту тему?
- Боже сохрани! – от неожиданности Илья даже совершенно несвойственным ему жестом всплеснул руками. – Это информация только для тебя!
- Н-да? – задумчиво посмотрел на него Антон. А потом энергично кивнул. – А впрочем, ты прав! Известие о женитьбе весьма расстроит твоих поклонниц.
Илья вздрогнул. Официальный инстаграм пианиста Ильи Королёва вел именно Антон. И он в последнее время с завидной регулярностью информировал Илью о все прибывающей армии поклонников, а точнее, поклонниц музыкального дара пианиста Королёва –  Илья предпочитал думать, что дело именно в музыке. Но попытки Голованова рассказать о пассажах этих поклонниц в комментариях и в личных сообщениях быстро пресек. Сам же Илья с недавних пор заглядывал в официальный инстаграм только для отслеживания ленты, трусливо не читая комментарии. И Таню от всего этого надо оградить!
- Шут с ними, с поклонницами. Я хочу тебя познакомить с моей будущей женой.
- Я с удовольствием!
- Отлично, - Илья встал и протянул руку для прощания.  – Мы с Таней обсудим, и я тебе сообщу, когда.
- Договорились, - Антон крепко пожал ему руку. – И – лучше поздно, чем никогда – прими мои поздравления!
 
***
Иван пришел в половине девятого, когда дочь уже несколько часов провела дома, вместе с Дуней приготовила ужин, попила чаю, поставила на журнальный столик в зале кучу подарков. Сумочку для нее, кашемировый шарф и бутылку коньяка для отца, модную майку и какие-то невообразимые кожаные браслеты для брата, а еще бельгийский шоколад и французский сыр.
Таня показалась Дуне изменившейся, повзрослевшей. Как будто прошедшие полтора месяца сделали из девушки женщину. И эта женщина была счастлива, хотя немного озадачена.
- Все так сложно, - сказала Таня за чаем.
- Его родители? – осторожно поинтересовалась Дуня.
- Его родители? – недоуменно переспросила дочь. – Нет, там все нормально. Мы больше не общались, вернее, я. Но через Илью они всегда передавали мне привет.
Дуня взяла в руки чашку и беззвучно выдохнула. Этот вопрос не давал ей покоя.
- И на Новый год мы созванивались по видеосвязи, - продолжила Таня. – Все друг друга видели.
А вот они по видеосвязи не созванивались. Только по телефонной. Потому что… потому что Иван не был готов увидеть жениха дочери. Это не обсуждалось, это просто чувствовалось. Новый год прошел тихо и по-домашнему. Иня остался с ними до полуночи, поднял свой бокал с шампанским и ближе к часу ночи ускакал. Молодой парень должен веселиться, а не сидеть с родителями. Мужу Новый год дался непросто. Ему и отъезд Тани дался непросто.
Сам он с дочерью не общался, зато ходил очень задумчивый и каждый вечер спрашивал, как там Таня, все ли у нее в порядке? О чем пишет?
Дуня за всем этим наблюдала со смесью нежности и грусти, и сердце разрывалось. Обнимала мужа, говорила, что все хорошо, показывала сообщения. А потом Иван решился - написал. И ситуация начала выравниваться. Насколько это возможно. А потом удивил Иня. Он впервые сдал сессию без троек и хвостов. И муж как-то по-другому посмотрел на сына. Хотя после отъезда Тани он вообще стал уделять Ине больше внимания, но после удачной сессии… даже согласился послушать новый Ванечкин шедевр про любовный треугольник. Выслушал стоически, и все закончилось совместным распитием пива на кухне и хоровым пением старого доброго «ДДТ», пока Дуня не погнала громогласных певцов спать.
- Что же тогда сложно? – спросила она у дочери. – Илья?
- Да, Илья, - Таня задумчиво повертела чашку. – Вернее, не он сам, а его жизнь. Она другая, понимаешь? Чтобы нам быть вместе, придется многое менять. И в большей степени мне.
О, это Дуня понимала отлично. Гораздо лучше, чем представляла себе ее дочь. Вопрос был только один: Таня на это готова?
- Ты на это готова?
- Да,  – ответ прозвучал уверенно и просто. – Только… только я пока не знаю, как это сделать… по-умному. Вот ты же сумела?
Нет, девочка, я как раз не сумела.
- Я ничего не меняла, - ответила Дуня.
- Разве жизнь с папой не заставила тебя изменить что-то?
Дуня задумалась.
- Наверное, - согласилась она медленно, - но это не было… это не было болезненно, я не ломала себя.
- Я тоже не ломаю, но я не хочу наделать ошибок. Мы встречались, и все было романтично и красиво – цветы, кафе, свидания, а потом я прожила с Ильей вот эти полтора месяца и увидела его настоящую жизнь. Она непростая, и я как-то должна все это…
Таня замолчала, Дуня улыбнулась понимающей женской улыбкой. Да, ее дочь рядом с этим мальчиком повзрослела. Повзрослела так, как ни с одним из своих предыдущих поклонников.
- Не торопись, - сказала она дочери. – Все потихоньку само придет в нужное состояние. Начни с малого, прислушивайся к себе, прислушивайся к нему.
- Да, - задумчиво проговорила Таня. – Наверное, так и надо сделать. Не буду торопиться. – Потом она подняла глаза и спросила совсем другим, оживленным голосом. – Мам, а ты помнишь, как возила нас на ледовый «Щелкунчик», где еще Иня потерялся? На мне было платье в горох и такой же бант.
Дуня совсем забыла про тот день, но сейчас, когда Таня спросила – вспомнила. И исчезновение сына, и свою панику, и встречу с женой Ильи около лотка с сахарной ватой.
- Помню, - удивленно ответила она.
- И Илья помнит, представляешь? Он тогда меня впервые увидел и запомнил.
- Не может быть.
- Еще как может, - Таня засмеялась. – Это вообще удивительная история. Илья меня запомнил и позвонил в эфир, когда понял, что это именно я.
И Таня рассказала невероятную историю их знакомства, к которой приложил свою руку Иня. Дуня слушала и не могла поверить. Как же причудливо складывается жизнь. Как же играет людьми судьба.
Почему-то уже не удивлялась, что этот мальчик запомнил Таню. Ведь он его сын. Он тоже никогда ничего не забывал.
Иван пришел, когда они из кухни перебрались в комнату. Муж остановился в дверях. Две пары абсолютно одинаковых темных глаз смотрели друг на друга, и как только Иван распахнул руки, Таня тут же кинулась к отцу. У Дуни заблестели глаза, и она украдкой смахнула появившиеся некстати слезы. У мужа и дочери всегда были свои очень близкие отношения, и этот первый разлад дался обоим очень тяжело.
Иван крепко обнимал дочь, а потом слегка отстранил ее за плечи, начал любоваться и говорить:
- Казалось бы куда - а все хорошеешь!
- Ты тоже! – не осталась в долгу Таня.
Оба сели на диван, и муж скомандовал:
- Ну, рассказывай! И показывай фото.
Таня не ожидала таких слов. Она вопросительно посмотрела на отца: «Я не ошиблась?» и только после того, как Иван утвердительно кивнул: «Нет, ты не ошиблась», вынула из кармана свой телефон и начала показывать и рассказывать. Это было что-то совершенно невообразимое. Иван снял разделявший их заслон, и рассказ дочери напоминал лавину, которая накрывала обоих. Таня показывала концертные залы, рассказывала про «Дойче Граммофон» и как там все серьезно, и что в некоторых случаях на записи собирают слушателей, чтобы музыкант чувствовал отдачу. Она показывала концертный зал в Вербье, загружала видео репетиций. Рассказывала, рассказывала и не могла остановиться. Дуня наблюдала за обоими, она видела, как меняется лицо мужа. После того, как дочь сказала, что выходит замуж, после того, как он узнал, за кого именно, Иван не интересовался пианистом Ильей Королёвым. Ему казалось, что он и без того знает достаточно. И только сейчас муж начинал понимать, что недостаточно. Только сейчас он начинал осознавать, с кем собирается связать свою жизнь их дочь. И дело не в имени, дело в масштабе этого человека. Пару раз Иван поднимал голову и смотрел на Дуню слегка ошалевшими глазами. Она беззвучно разводила в ответ руками. Да, Верьбе, да, «Дойче Граммафон», такие дела, Ваня.
Выплеснув, наконец, все свои эмоции, Таня торжественно указала на стоявший на столике коньяк и сказала:
- Это тебе, папа.
Коньяк папе был кстати.
Время прошло быстро, Таня глянула на часы и поднялась.
- Мне пора, - сказала она.
Уже прощаясь в коридоре, добавила:
- Илья передавал вам привет. И маме,  - чмокнула Дуню в щеку,  - и папе – поцелуй достался Ивану.
Муж потер задумчиво щеку и ответил:
- И ему привет... и чмоки.
- Папа, сразу видно, как много ты в последнее время общался с Иней, - улыбнулась Таня. – Надо же… чмоки.
Таня ушла, а они остались вдвоем в коридоре, задумчиво смотрели на захлопнувшуюся дверь.
Наконец Иван произнес:
- Надо как-то аккуратно подготовить маму. Что ее мечта сбылась. И у нас в семье появился выдающийся пианист.
Дуне показалось, что она ослышалась. У нас в семье… он сказал: «У нас в семье…»
Она внимательно посмотрела на мужа, открывая и закрывая рот, а потом раскинула руки и практически кинулась ему на шею. Ваня! Дон Кихот ты мой самый лучший!
И тут входная дверь открылась. На пороге возник сын. Он окинул взглядом родителей, демонстративно закрыл ладонями глаза и сказал:
- Я ничего не вижу, мне еще нет двадцати одного года.
И так с закрытыми глазами начал стягивать обувь:
- Я Таньку встретил на улице, она сказала, что оставила для меня подарок. И еще привезла сыр, шоколад и какую-то колбасу. Вы тут не все без меня съели? Мне глаза уже открывать можно?
Иван, обнимая одной рукой жену, другой потрепал сына по макушке.
- Таня не сказала про самое главное. Про коньяк. Но тебе нельзя, тебе же еще нет двадцати одного года.
 
***
Сестра вернулась, и жизнь Ини стала как-то светлее. Оказывается, он соскучился. Ведь столько лет жили в одной квартире, а после, когда она переехала к умнику, часто пересекались, перезванивались. В общем, без Таньки было одиноко.
Зато за прошедшие полтора месяца начали меняться отношения с отцом. Ваня уже практически смирился с тем, что они никогда друг друга не поймут. Отец – хозяин собственной фотостудии, солидный и именитый фотограф. Он никак не мог понять мятущуюся Ванину душу. Вот вроде и сам с татуировкой, и пропагандирует свободу личности, но… все равно застрял в своем поколении «кому за…» В общем, только Ваня смирился с тем, что все время они будут на разных полюсах, как вдруг что-то изменилось. И темы для разговоров нашлись, и игра на гитаре уже не слишком сильно раздражала отцовские уши, и даже поступило предложение устроить фотосессию. Фотографии потом могут пригодиться для афиш – ведь приглашения выступать в клубах уже были. А афиш не было.
Ваня как раз задумался над тем, что надеть для этой фотосессии, когда зазвонил телефон. Умник, надо же! По нему Ваня тоже соскучился. По этим интонациям и высказываниям, взгляду и даже занудству. Вот ведь.
- Привет, - сказал Ваня, закрывая шкаф с одеждой. Потом решит, во что одеться. Фотосессия все равно не сегодня.
- Привет. Как ты относишься к Кейджу? – поинтересовался Илья.
Еще бы знать, кто это такой…
- Пока не знаю. Уточни, кто это: математик или музыкант? Я погугглю.
- Лучше не гуггли, мне нужно твое свежее восприятие. Приглашаю на обкатку новой программы. В среду в два сможешь?
- Ого! Смогу. А куда?
Умник назвал какой-то музыкальный центр, про который Ваня ни разу не слышал. Но это неважно – потом найдет в сети точный адрес.
- А одеваться как? - уточнил на всякий случай, а то вдруг конфуз получится.
- Форма одежды свободная. Пиво только с собой не приноси - не пустят.
Эх, все-таки не хватало Ине в прошедшие полтора месяца этих легких шпилек.
- Ладно, уговорил, - ответил Ваня с широкой улыбкой.
И в среду он был на месте! Обрядился все же поприличнее, мало ли какие люди соберутся? Черные джинсы, тонкий бежевый джемпер, шейный платок. И туфли вместо кроссовок. Чуть не опоздал, влетел в зал в последний момент, когда уже собрались двери закрывать. Билет он получил от умника по электронной почте и потом некоторое время блуждал с ним по полутемному залу в поисках нужного места. Зал был небольшой, уютный, словно специально созданный для неформальных представлений. На сцене стоял, блестя черным лаком, рояль. Он ждал музыканта.
Отдавив несколько ног и постоянно извиняясь, Иня, наконец, сел в свое кресло. И сразу же из-за кулис вышел Илья. Его появление сопроводилось радостными аплодисментами. Ваня присоединился к хлопавшим людям. Умник был сосредоточен.
«Как будто ему выкатили математическую задачу для академиков», - подумал Ваня.
А Илья, поклонившись публике, сел на табурет, открыл крышку рояля и начал играть. Сразу же давая понять слушателям, насколько Кейдж не похож на Малера. Это было… необычно. Это было авангардно и почти революционно. Первые пятнадцать минут Ваня сосредоточенно внимал звукам, которые издавал рояль, а потом… потом Ваня устал. К собственному удивлению, захотелось вдруг Шопена – его мелодичности. Даже привыкшему к року и металлу уху не хватало… гармонии. Прикрыв зевок ладонью, Иня начал осторожно поглядывать по сторонам – как люди это воспринимают? Внимательно слушают? Нравится? Он повернул голову чуть влево – женщина явно наслаждалась Кейджем, а вот ее спутник, закрыв глаза, дремал. Наверное, недоспал с утра. Ваня повернул голову вправо – там упивались зрелищем на сцене. Да, на сцене было что посмотреть – умник играл эмоционально, Ваня перевел взгляд на ряд перед ним и… по диагонали увидел женщину. Вернее, затылок, шею, плечи. И немного щеки. И уха. И еще эта женщина чуть кивала в такт, и вообще, была, наверное, самым внимательным слушателем.
А у Вани, наконец, перехватило дыхание от Кейджа. Конечно, от Кейджа. Конечно… Как пролетел остаток концерта, он не помнил. Слишком быстро все закончилось. Хотелось еще. Хотелось смотреть на нее… на эту шею, плечи, щеку… Вот если бы она повернулась еще чуть-чуть, чтобы стал виден профиль, капельку, но… не повернулась.
Илья закончил играть, собрал цветы и аплодисменты, и даже на бис исполнил Шопена. Именно то, чего еще полчаса назад не хватало Ине. Сердце было готово выпрыгнуть из груди.
После концерта, когда зрители от души наслушались, нахлопались и потянулись к выходу, он встал со своего места, но не торопился покинуть зал, потому что она осталась. Поднялась на ноги, начала что-то искать в сумке, потом повернулась и… узнала Ваню. Лицо ее сразу же озарилось улыбкой. А он вместо того, чтобы поздороваться, стоял дуб дубом и смотрел.
- Ванечка! Очень рада вас видеть! – Майя Михайловна радостно замахала рукой. - Как вам Кейдж?
Она начала пробираться к Ине, а он продолжал на нее смотреть. Потом сглотнул. Потом все же ответил:
- Я бы сказал, что если чуток добавить басов и ударных, то будет крутой рок, а так... чего-то не хватает, - потом спохватился и торопливо добавил: - Но Илья молодец!
- Вы тоже молодец! – она была уже совсем рядом и похлопала Ваню по руке. - Вы в этой музыке хоть что-то понимаете. Как и мой сын. Я вот так и не могу найти в ней ничего, чему могла бы сопереживать. Ну что, пойдем, скажем Илье, какой он молодец?
И он пошел за ней, полностью очарованный. Ваня не понимал куда идет, он просто шел следом, смотрел на спину в шелковой блузке, разглядывал замысловатый узел темных волос, наблюдал за легким покачиванием бедер, вдыхал обволакивающий шлейф духов. Он шел за ней и больше всего на свете хотел ее коснуться. Но не смел этого сделать.
 
***
То, что они пришли вдвоем – мама с Иваном – оказалось для Ильи сюрпризом. Он знал, что мама знакома с Иваном – она рассказывала, что встретила его в квартире Ильи, когда тот завозил корм для Сатурна. Выходит, теперь они встретились в зале и вместе слушали.  Поэтому сюрприз был приятным.
Он крепко пожал Ивану руку, а потом… потом сделал то, что полагается делать хорошему сыну. Он обнял маму. И с удовольствием почувствовал, как его обнимают такие родные тонкие руки.
- Я привез тебе фарфоровую скрипку.
Мама тихо-тихо вздохнула. Так, словно она больше всего на свете хотела получить эту фарфоровую статуэтку, купленную в Брюсселе. Тихонько погладила его по плечу - и быстро разжала руки.
Настроение у Ильи решительно было прекрасным. Он любил такие камерные выступления, в них ощущение диалога с залом было каким-то особенно ярким. И усталости почти не было. И мама, и друг здесь. Не хватало только Танюши, но у нее сегодня поздний эфир.
- Судя по твоему виду, Кейджа ты по-прежнему не любишь.
- Зато он понравился Ванечке! – бодро отозвалась мама, пряча за улыбкой растроганность от встречи.
Илья перевел удивленный взгляд на Ваню. Неожиданно. Впрочем, этот парень полон неожиданностей.
Выглядел Ваня сегодня настоящим франтом, черные джинсы, приличный джемпер, а шейный платок он носит как настоящий лондонский денди.
- Из этого потенциально можно сделать рок, - «денди» привычным движением взлохматил чуб и стал сразу похож на себя.
- Бери в репертуар, я в тебя верю! – рассмеялся Илья. Засунул руку во внутренний карман пиджака и выудил оттуда коробочку. Каждому из Тобольцевых – по коробочке. – Держи. Малер – это на удачу.
Открыв коробочку и увидев в ней памятную юбилейную монету с профилем Малера, Иван расхохотался. А потом тоже полез в карман – только джинсовый. В его руках оказалась тонкая черная бархатная тряпочка.
- Хотел подарить попозже, но раз такое дело... это протирать достопочтенного Модеста Ильича.
Теперь пришла очередь Ильи рассмеяться. Они смотрели друг на друга и вспоминали тот памятный вечер, когда Илья обнаружил на рояле следы женских прелестей и лупил Ваньку нотами Малера. Кажется, это было давно. Но это было так здорово! Они стояли, смотрели друг на друга, хохотали и хлопали по плечам. А на них смотрела Майя Михайловна Королёва.
Стукнула дверь - и к их веселью присоединился Виктор Рудольфович.
- Майя Михайловна, мое почтение, - пророкотал профессор, образцовым галантным жестом целуя коллеге руку.  – Рад, что вы пришли послушать. Как вам Кейдж?
 - Пока вникаю, - с легкой улыбкой ответила мама.   – Рада была бы обсудить, но в другой раз. У меня урок.
Майя Михайловна одарила сына поцелуем в щеку, пожала руку его другу, удостоилась еще одного поцелуя руки от профессора Самойленко и исчезла за дверью.  Виктор Рудольфович обернулся к друзьям и с живейшим интересом уставился на молодых людей.  А Ваня совершенно ошарашенно смотрел на Самойленко. Ах, да. Илья как-то не собрался рассказать о том, что их педагоги – братья. Да не просто братья – близнецы. Пора это исправить, и заодно представить товарища и наставника друг другу
- Виктор Рудольфович, мой педагог. А это Иван, мой друг и большой ценитель Кейджа. А еще он учится у вашего брата, профессора Марка Рудольфовича Самойленко.
- Вот так совпадение! – изумился Виктор Рудольфович.  – Вот так дела!
Ваня же продолжал ошалело смотреть на педагога, потом перевел взгляд на Илью, потом обратно.  Потянул себя за чуб под протяжное «Ой…», которое потонуло в дружном смехе. Спустя несколько секунд смеялись уже трое.
- А еще Ваня - тот самый эксперт, который считает, что мне надо было на второй тур конкурса Чайковского идти с Листом вместо Брамса, - добросердечно разбавил общее веселье Илья. Ваня его порыв не оценил. А профессор воодушевился.  Взял Ваню за локоть своим излюбленным жестом и бодро спросил:
- Аргументируйте свою позицию, молодой человек, мне очень интересно.
Ваня бросил на Илью укоризненный взгляд. Илья достал из кармана футляр с очками и принялся дышать на стекла и протирать их новым подарком.
- Ну это...  – Ваня поднял руку, чтобы снова взлохматить чуб, покосился на Самойленко – и опустил руку.  - Брамса сыграть можно, а трансцендентные этюды без ошибок фиг сделаешь. Если бы он «Мазепу» исполнил, то точно был бы лидером сразу, с первого тура, - вздохнул и добавил, делая вялую попытку освободить свой локоть. – Ну, я так думаю.
У Виктора Рудольфовича загорелись спорщицким азартом глаза. Он еще одним излюбленным движением покрутил ус. Ваня, воспользовавшись тем, что ему вернули его локоть, тут же сунул руки поглубже в карманы джинсов.
- Это было слишком очевидное решение, - энергично произнес профессор.  - Но! Возможно, правильное! Алягер ком алегеро. Юноша пианист?
Этот вопрос Самойленко адресовал пространству между юношами. Ваня бросил на Илью беспомощный взгляд. Но… но удержаться было просто невозможно!
- Юноша контртенор,  - невинно ответил за двоих Илья.
Виктор Рудольфович буквально булькнул от восторга. Профессор питал слабость к вокалистам. Ваня этот звук интерпретировал совершенно правильно и поспешил с ремаркой.
- Я не в голосе! –  Ванька скорчил Илье страшную рожу и добавил, уже обернувшись к профессору. - И мне того... пора уже.
- Мне, к сожалению, тоже, - Виктор Рудольфович посмотрел на часы. - Забегайте к нам на репетиции, когда будете в голосе! – он энергично пожал Ване руку, коротко обнял Илью – и был таков.
- Знаешь, - Ванька, наконец, дал волю рукам и привел чуб в совершеннейший беспорядок. – А дай мне ноты.
- Зачем? – Илья перестал делать над собой усилия, и улыбка сама собой растянула губы.
- Затем! Ты меня Малером по заднице лупил, а я тебе - Кейджем в лоб!
- Кейджа нельзя в лоб, его надо играть вдумчиво, - Илья потянул Ивана за многострадальный локоть.  – Пошли, пока еще кто-нибудь не явился. Приглашаю тебя в ресторан – для исцеления моральных травм контртенора.
- Ну может, хоть Шопеном по носу щелкнуть! – пробормотал Ванька, но и на его лице уже была улыбка. 
 
***
Ресторан оказался ничего так. Впечатлял. Ваня поначалу оглядывался по сторонам, а потом все же принял невозмутимый вид. Мол, ничего удивительного. Удивительного и впрямь ничего не было, если не считать того факта, что до этого в ресторанах Ваня Тобольцев бывал от силы раза два-три, предпочитая кафе и фаст-фуд. У студента с финансами негусто, пусть этот студент порой и подрабатывает концертами. А тут… тихая музыка, официанты в униформе, все дела. В таком месте и пива-то не закажешь – принесут в хрустальном фужере. А умнику это место шло. Вписался идеально, будто родился здесь. И меню листает так уверенно. Наверное, каждый день ест этот… как его… Ваня нахмурил брови и прочитал: «Тартар из дикого лосося и краба с авокадо». И чуть ниже: «Карпаччо из олюторской сельди с брусникой». Во как!
Посмотрел на официанта и заказал греческий салат и свинину на ребрышках.
- Чего-то Танька опаздывает, - сказал, чтобы скрыть смущение.
Все-таки обстановка немного давила.
- Она присоединится, когда закончит все свои дела, - ответил Илья. - У нее на радио новый проект, я ей написал, где мы ужинаем.
- А-а-а… - протянул Иня с глубокомысленным видом.
Майя Михайловна тоже любит рестораны. Она тоже в них смотрится… да она везде смотрится так… Все, надо переключаться. О Майе Михайловне он будет думать позже – вся ночь впереди.
Официант принес салаты. Ваня не чувствовал особого голода, но был рад занять себя – хоть бы и салатом.
- Как твои январские гастроли? – начал он беседу.
Спросил и самому стало смешно, насколько чопорно это прозвучало. Потом надо будет обязательно про погоду поинтересоваться. Это все ресторан с тихой музыкой и официантами в униформах. Хотя, сказать по правде, Ване действительно было интересно узнать о гастролях. Он, конечно, видел фотографии, и новости читал, и переписывался и с сестрой и умником. Но переписка – это все не то.
- Все хорошо. Только устал, – ответил Илья. Еще бы не устать. -  Как твоя сессия? – вернул он вопрос.
- Сессия отлично. Ни одной тройки, ни одного хвоста, - Ваня с удовольствием жевал помидор.
Помидор был сладкий и совсем не походил на те безвкусные плоды, что продавали зимой в супермаркетах.
- Да ты герой!
Ваня улыбнулся похвале, а потом вздохнул:
- Да это так... получилось случайно... Что-то как-то в последнее время... Знаешь, - он поднял голову и посмотрел на друга, - чем непонятнее ситуация в жизни, тем лучше учится. У тебя такое было?
Илья с ответом не торопился. Он думал, даже есть перестал, и Ваня почувствовал на себе испытывающий взгляд друга. А потом Илья покачал головой и сказал:
- Нет. Я предпочитаю ясность.
Кто бы сомневался, что ты предпочитаешь ясность.
- Ну и хорошо, - Ваня отставил в сторону салат и принялся за горячее.
Хотя, ну как принялся… Аппетит так и не появился. Но можно резать мясо на маленькие кусочки и раскладывать из них на тарелке узоры. Он бы тоже предпочел ясность. Хотя все ясно и так… Она старше и замужем…
- Дома все в порядке? – послышался вопрос.
- Да, дома все хорошо, Танька на днях забегала. Я, правда, ее только на улице встретил - не успел раньше вернуться, но родители были счастливы. И знаешь, - Ваня поднял глаза на Илью, - мне кажется, отец к тебе... потеплел.
- Это замечательно, что потеплел, - пробормотал умник и решил устроить допрос. - Если с учебой все хорошо и дома все в порядке, откуда тень печали на твоем челе?
- Да так... – ответил Ваня. А ведь по другому-то и не ответишь, надо срочно менять тему. - Слушай, у меня тут засада одна. У нас практические работы пошли, надо устроиться на временную работу в какую-нибудь организацию. Стажером. Недели на три примерно, а потом написать большой отчет. У тебя ничего такого на примете не найдется? Я думал, но к отцу не вариант вообще. А к маме, там да – по экономике можно много всего интересного и нужного для отчета собрать, но это знаешь как… Все тебя знают, все тебя обсмотрят, все с тобой чайку попьют, а реально… Лучше устроиться там, где тебя никто не знает и попробовать свои силы. Может, у тебя есть какие-нибудь знакомства?
И снова этот внимательный взгляд, а потом легкие движения пальцев по скатерти, словно сыграл что-то на невидимых клавишах.
- Я подумаю. У меня есть идея. И дам тебе знать. А теперь давай есть. И расскажи мне подробнее про Кейджа - что понравилось, что нет.
Так получилось, что Кейджа они обсуждали уже втроем, потому что в ресторан влетела запыхавшаяся и очень голодная Таня. Как ни странно, она в джинсах и ярком голубом свитере тоже отлично смотрелась в этом ресторане. Волосы, убранные в низкий узел и золотые кольца в ушах делали ее элегантной. Таня захотела ростбиф с рукколой и карельскую форель. Ваня подавился свининой и запивал соком мясо и Танин заказ.
Красиво жить не запретишь, конечно. Потом сестра оживленно рассказывала о новом проекте – передаче, которая будет выходить раз в две недели. Предполагаются самые разные гости, в основном, люди, связанные с музыкой: музыканты, певцы, продюсеры, а еще художники, актеры, режиссеры, спортсмены, писатели. Беседа будет о жизни и о проблемах сегодняшнего дня.
- Сейчас очень популярен формат интервью. Смотри, сколько каналов на ютубе, и среди них жесточайшая конкуренция. Что мешает нам сделать нечто подобное на радио? Порой бывает очень сложно пригласить к себе человека из-за его плотного графика. Мы можем выезжать на место, брать интервью, потом монтировать запись и просто пускать ее в эфир в определенны дни. Мне кажется, это перспективно.
После того, как с ужином было покончено и все трое вышли на улицу, Илья предложил подвезти Ваню до дома, но тот отказался. Не хотелось чувствовать себя третьим лишним в машине. Он же видел, как им не терпелось остаться наедине. Все правильно – любовь, она такая.
- На метро быстрее, - сказал Иня, похлопав по плечу друга и поцеловал на прощанье сестру.
А потом стоял на улице, провожая глазами зеленый спортивный «мерседес».
 
(1)    – Намек на героев трагедии Шекспира «Гамлет».
_________________

Любовь она такая,прав Иван! 😉
Вот и увидела Танюша работу Ильи изнутри,очень нелегкий труд у пианиста!
Родители пришли в себя 😉,можно назначать свидание!!😉
Даша, Наталья,продолжаем влюбляться в ваших героев!!☺️❤️❤️❤️
_________________

Наташа, Надя, НатальяКалмыкова, приветствую! Рада видеть.

Они, родители, так не считают!

Тут просится слово каторжный, реально. Так что Юне Таня очень нужна, чтобы не свихнуться от всего этого)))
_________________

 » Глава 2

Кури молча.
Май
 
Майя прибыла к месту встречи, а вот профессора Ци Лян пока не было. Впрочем, профессор – гость столицы, и ему вполне простительно легкое опоздание. Майя достала телефон, чтобы проверить время и сообщения. На заставке смартфона стояло фото, сделанное Майей в январе этого года в Питере. Они жили в отеле прямо на Исаакиевской площади, и фотографий собора у Майи набралось много. Но это – это было особенным. На фото - двое.  Сумрачный златоглавый Исакий нависал над стоящим спиной к зрителю человеком. Однако человек этот, с непокрытой головой и в темно-сером пальто нисколько не тушевался перед великом символом Петербурга.  Стоял, чуть подняв голову и засунув руки в карманы пальто – и словно говорил.  О чем-то своем. Человек и собор.  И зимний январский хмурый Питер.
Это был очень необычный Новый год. Впервые за очень долгое время они встретили его вдвоем с мужем. Без сына. А сын в это время находился в Швейцарии. Со своей невестой.
Подумать только. Как все изменилось. У ее мальчика – который, если верить мужу, вырос и уже мужчина! – у ее мальчика теперь есть невеста. Девушка, которая станет ему женой. И пойдет с ним по жизни. Руку об руку. Весь путь. Майя верила в это, иначе быть и не могло!  Это огромное счастье. И как же хорошо, что Майя вовремя сумела это понять!
А еще у ее сына теперь есть друг. Это было, может, даже более удивительно, чем появление Тани. В конце концов, тут помог голос пола. А дружба – это немного иное.
Майя снова вернулась мыслями во вчерашний день. И вспомнила своего сына. Хохочущего. Хлопающего по плечу другого юношу.  Счастливого и беззаботного. Ее мальчик, непонятый сверстниками, замкнувшийся в себе, оставшийся один на один со своим даром – и вдруг смеется! Обменивается подарками и одними им, молодым, понятными шутками. Открытый и раскрепощенный Ваня словно раскрыл что-то и в Юне. Это походило на чудо. Так, словно все мечты и надежды Майи вдруг наконец исполнились. И ее сын теперь не один. И не будет один, когда…
Неизвестно, куда бы привели мысли Майю, но раздался телефонный звонок.  Юня. Легок на помине.
- Здравствуй, дорогой.
- Привет, мам.
В звонке сына не было ничего необычного. Но все же что-то чувствовалось в его голосе, неуловимое. Непривычное.
- У тебя все в порядке?
- В полнейшем, - безмятежно отозвался сын. А тут же добавил неожиданно: - У меня к тебе просьба.
Тут Майя насторожилась. Просьба – очень редкое слово в арсенале сына. Он рано стал самостоятельным, просить не любил. Как и его отец.
- Слушаю тебя.
- Ты помнишь Ивана?
- Ванечку?  Конечно, мы ведь только вчера виделись.
- Он учится в одном ВУЗе со мной, на финансовой специальности.  Сейчас у него должна быть практика… - сын замолчал.
- Я прекрасно понимаю, что у студентов бывает практика, - отозвалась весьма заинтригованная Майя.
- У него должна быть практика в работающей фирме. Ты не могла бы поговорить с отцом, чтобы он взял Ивана на практику к себе?
Последние слова Юня все же произнес быстрее, почти уже скороговоркой. Волнуется.
А Майя задумалась. Она никогда не вмешивалась в дела мужа. Это было не табу, это был ее внутренний закон. Она присутствовала на всех необходимых приемах и фуршетах, вела себя сообразно статусу, давала советы и принимала участие в мероприятиях, организуемых компанией мужа. А в дела – ни-ни. Но ведь сейчас… Собственно, ничего особенно и не потребуется, всего лишь устроить мальчика на практику. Да, в очень успешную компанию. Но ведь и мальчик – не просто мальчик. Он друг сына. И сам по себе замечательный юноша. Умненький, энергичный, живой. Судя по всему, из нормальной семьи. В музыке разбирается, Малера знает. Из него со временем вырастет яркий харизматичный мужчина. Надо только дать ему шанс. Это ведь важно – чтобы у Юни в жизни было дружеское плечо. Крепкое и надежное.
- Я поговорю с отцом.
- Спасибо, мам! И еще, кстати…
В конце холла показался профессор Ци Лян, и Майя принялась спешно прощаться.
- Потом, солнце мое, потом, у меня встреча с профессором Пекинской консерватории.
Встреча вышла долгой, но плодотворной, несмотря на очень скверный русский профессора, категорически отказавшегося переходить на другой язык. А потом все мысли Майи занял предстоящий разговор с мужем.
 
***
 
Майя: Я хочу угостить тебя кофе.
Илья: Сегодня какой-то особенный праздник?
Майя: Ты забыл?! День резервного копирования.
Илья:  Мы не можем пропустить такой важный день, согласен.
 
Майя с удовлетворенным вздохом откинулась на спинку стула и еще раз перечитала переписку с мужем. Первый пункт плана по выполнению просьбы сына выполнен. Осталось скинуть Илье время и место встречи.
Ну вот. Теперь все. Теперь – только ждать назначенного часа. Но приехать все же заранее, чтобы предупредить персонал о том, что ее спутнику кофе нужно готовить без кофеина.
 
Супруг проявил оригинальность. Во-первых, он приехал с цветами. Во-вторых, оригинальность заключалась отнюдь не в этом. А в том, что это были не любимые ее и наиболее часто даримые им пионовые розы – а обычные, темно-бордовые, между которым был засунут конверт. На конверте обнаружилась надпись  - «Для резервного копирования», в конверте  - флешка.
Ох, Июль, Июль…  Май улыбнулась, пряча за улыбкой неожиданное смятение. Ей вдруг подумалось, что с годами даримые им букеты становятся какими-то другими. Они пахнут иначе? Или они тяжелеют? Нет, глупости, это всего лишь цветы. Или – не всего лишь? Но она подумает об это в другой раз.
А сегодня у них в меню – кофе, десерт и разговор. 
 - Помнишь, я рассказывала тебе про друга Юни?   - они сделали заказ, цветы уже красовались в вазе, конверт со средством для резервного копирования убран в сумочку, и Майя решила не откладывать дело в долгий ящик.
- Да, - односложно ответил муж, но Майя знала, что он приготовился внимательно слушать. И она начала. Не очень издалека.
- Это очаровательный мальчик, умный, образованный, любит Малера! Мы вчера с ним слушали Кейджа в Илюшином исполнении, - Майя взяла паузу, чтобы подобрать следующие, очень важны слова. И заодно посмотреть на реакцию Ильи. Реакция не замедлила себя показать.
- Давно ты ходишь куда-то с друзьями Юни? – темная бровь изогнулась.
Неисправим! Но Майя теперь знает, что делать с этим сарказмом.
- Это впервые. Потому что это его первый друг, - тихо ответила она.
Бровь вернулась в свое обычное положение, а ее обладатель кивнул, ожидая продолжения.
- Так вот. Сегодня мне звонил наш сын. Этот мальчик учится вместе с Ильей на финансовом. Юня спрашивал, нельзя ли этого мальчика устроить к тебе на практику каким-нибудь стажером, - Майя приложила все усилия, чтобы не повторить промах Юни и не перейти на скороговорку. У нее получилось.
Принесли заказ. Эспрессо для Ильи, латте и шоколадный фондан для нее. Муж сделал глоток. Майя попыталась понять по его лицу, выполнил ли бариста ее указания – и не сумела. Отломила ложечкой фондан, и его мягкое содержимое потекло на тарелку. Вкусно, наверняка. Но Майя не могла есть, не получив ответ.
- Это важно Юне и это важно тебе, так? – негромко произнес муж.
- Это важно Юне, поэтому это важно мне, - твердо ответила Майя. Потому что и в самом деле так считала.
- Хорошо, - кивнул Илья и сделал еще один глоток все с тем же непроницаемым выражением лица. - Я могу ошибаться, но, по-моему, в марте у нашего сына нет крупных выступлений. Он отдыхает после тура и учит что-то новое. Я согласен устроить его друга на стажировку и дам распоряжение, пусть этого мальчика примут. Но придет он вместе с Юней. На три недели. Вне зависимости от того, как будет складываться карьера сына дальше, я должен начать передавать ему хотя бы часть дел уже сейчас. Три часа в день он вполне сможет выделить.
Ответ мужа Майю изумил. Она надеялась, что он согласится. Но и предположить не могла, что это затронет Юню. Выдвинутое условие было для Майи совершенно необъяснимым.  Если Илья принял решение понемногу передавать дела Юне – сын бы подчинился воле отца без единого возражения, Майя была в этом уверена. Чувство сыновнего долга у Юни было очень сильно развито. И никакие дополнительные условия совершенно не нужны. Но, с другой стороны, Майя знала, видела, что у ее мужчин какие-то свои, недоступные ее пониманию отношения – тут и отец и сын, и наставник и ученик, и просто какие-то только мужчинам понятые нюансы взаимоотношений. Майя не могла все это постичь – да ей и не нужно это. И, преодолев первое чувство изумления, Майя пришла к выводу, что Юня точно сможет правильно понять и принять решение отца. Ведь он Королёв.
- Не пей это, - вдруг импульсивно произнесла она. Что такое кофе без кофеина?  Это, наверное, как десерт без шоколада. Как постель без секса. Майя сделала знак официанту. - Раз уже я приношу в жертву свою талию пирожному, то пусть все будет поровну.
Он улыбнулся – самым краешком губ. Он знал, что его кофе без кофеина.
 
***
День резервного копирования прошел как обычно, то есть с легким налетом свидания. Для Ильи это оставалось загадкой. Сколько раз они с Майей за совместные годы ходили в различные кафе и рестораны, сколько раз ужинали и обедали, сидя за столиком друг напротив друга, но только в этой совсем уже старой кофейне все было как-то по-другому. Может, потому, что с ней связано слишком многое в их жизни? И как только они переступали порог, это прошлое невидимой дымкой окутывало обоих. Менялся интерьер, менялось меню, менялись официанты, но стены все равно помнили юную девушку, которая когда-то фантазировала здесь про липовую аллею и великолепную тираншу, поедая мороженое. И ведь все сбылось!
Стены помнили другой день, в который эта девушка получила предложение руки и сердца и признание в любви. Все получилось не совсем правильно, конечно. Но стены помнили. И Илья с Майей тоже помнили. И каждый раз, встречаясь в этом месте, оба чувствовали себя немного на свидании.
Хотя Майя пришла с серьезным разговором. Если она решила его пригласить в их кофейню – это уже говорило само за себя. Насколько для нее это важно. Что же, против стажера на три недели Илья не имел ничего против. Походит, посмотрит, найдется для него какая-нибудь вспомогательная работа. Главное другое Юня. Отличный повод привлечь, хоть на время, в компанию сына. Показать какие-то вещи, начать вводить в курс дела. Илья прекрасно понимал, что будущее Юни связано с музыкой, и ближайшие десятилетия он проведет, разучивая новые произведения, выступая с концертами по всему миру и записывая на студиях новые альбомы.
Но однажды Юня унаследует семейный бизнес, и ему все равно придется в нем разбираться, находить себе помощников, создавать команду, контролировать работу. Современные технологии позволяют это делать. Чем раньше Юня начнет входить в курс дела – тем лучше. Тем легче будет потом.
Обсудив предстоящую стажировку с супругой и получив, наконец, хороший кофе, Илья прекрасно провел время, наблюдая за собственной женой, которая по привычке делилась с ним всеми новостями, рассуждала о предстоящих концертах и вообще мало изменилась за прошедшие годы. Только повзрослела.
А ночью, лежа в кровати без сна и слушая дыхание Май, он думал о том, что она сегодня поговорить с ним серьезно смогла. А он не смог. Не хотел портить вечер.
Очередная возможность была упущена.
Он вспомнил другое кафе, в Питере, где они провели новогодние дни вдвоем. Тогда Илья тоже сидел напротив и думал, что надо поговорить. Но тут Майя получила сообщение от Юни – сын прислал селфи с Таней. Оба были счастливыми и улыбающимися, а на заднем плане белели альпийские горы.
- Какая она здесь хорошенькая, - сказала Май, разглядывая фотографию.
И Илья вынужден был с женой согласиться.
Майя разглядывала фото внимательно, даже про свой десерт забыла. Илья же разглядывал Майю, а потом произнес:
- Наш сын счастлив.
Майя что-то написала в ответ на сообщение и выключила экран смартфона.
- Внуки будут красивые, - сказала она.
Илье стало смешно. Внуки. Нет, конечно, однажды это произойдет, и он… он даже был к этому готов, но внуки и Майя… Майя и внуки…
- Мороженое будешь, бабушка? – поинтересовался он.
И Май погрозила ему пальцем.
В общем, Илья не захотел ей портить праздничные дни. Май предвкушала Мариинский и концерт в Михайловском замке. Даже питерская погода в эти дни была милостива, и они гуляли по центру, наслаждаясь неторопливыми днями и новогодними каникулами вдвоем.
А поговорит Илья позже. Время еще есть. Так он думал тогда, а теперь понял, что времени почти не осталось. Рано или поздно они встретятся с родителями Тани. Май узнает правду. Только правду она должна узнать от него и раньше грядущей встречи. Май должна быть готова.
На самом деле, ведь ничего страшного. У каждого человека есть прошлое, и оно вылезает в самые неподходящие моменты. Однако это прошлое уже давно перестало что-то для Ильи значить. И Майя это поймет. Он должен с ней поговорить в ближайшие дни.
 
***
«Ты колдунья», - шептал он ей, а Таня лишь смеялась. И не спорила.
Илья не мог теперь ни вспомнить, ни понять - как он питался до того, как Таня вошла в его жизнь. Точнее, в его дом. Такое ощущение, что вкуса еды он раньше просто не чувствовал. Зато теперь греху чревоугодия – впрочем, не только ему, но сейчас речь идет именно о нем – Илья предавался с азартом. И гадал, чем его Танечка удивит за очередным ужином.
Сегодня его удивили спагетти со сливочно-грибным соусом. Так вкусно он никогда не ел. Даже в родительском доме – но об этом лучше не говорить маме. И, кстати, надо поговорить с Таней – есть пара интересных тем.
- Я хочу познакомить тебя со своим импресарио, - Илья наблюдал за тем, как Таня заваривает чай. Ему вообще очень нравилось наблюдать за ней на кухне. Во всем этом было что-то… Не бытовое. Похоже на священнодействие. Колдунья же! -  Ну, то есть, вы уже виделись. Но теперь я хочу тебя представить в качестве невесты.
Таня после этих слов замерла. Смешно посопела носом и накрыла заварочный чайник грелкой.
- Я ему не понравилась. Но ты прав, нам все равно придется теперь встречаться.
Он погладил ее по руке уже ставшим привычным и естественным жестом. 
- Антон четко делит людей на тех, кто нам выгоден, а кто нет. На своих и чужих. Теперь ты в числе своих. И вам действительно предстоит контактировать.
Таня со вздохом кивнула. Но по своей привычке оставила последнее слова за собой:
- Делить людей четко на тех, кто выгоден и кто нет - это ужасно.
- По-другому в его профессии - никак, - не стал углубляться в спор Илья. - А теперь давай сделаем еще одно важное дело, - он потянулся к своему смартфону.  - Надо подать заявление.
- Какое заявление?  - хлопнула Таня своими огромными шоколадными глазами. - Куда?
Илья не торопился с ответом. Он зашел в нужное приложение и теперь разбирался с тем, как там все работает. Ага, вот!
- Заявление о том, что вы, Тобольцева Татьяна Ивановна, желаете вступить в законный брак с Королёвым Ильей Ильичом. Госпошлину, так и быть, я оплачу.
- А-а-а, - Таня с совершенно растерянным видом – будто слышит о предстоящем браке в первый раз! – подвинула к себе чашку. Потом поставила чашку перед Ильей.  - Погоди, надо сначала определиться с датой, наверное. Мы же ведь можем выбрать дату?
- Можем, - улыбнулся Илья. - Выбирай.
- Июнь? Тепло и лето.
- Июнь - это прекрасно.
И Таня наконец тоже улыбнулась. И вдруг сменила тему.
- Знаешь, моя мама помнит, как мы ходили на «Щелкунчика». И тебя помнит. Удивительно, правда? Из всех нас о том дне помните только ты и она.
Это и в самом деле удивительно. Как и то, что к Евдокии Романовне Илья чувствовал какую-то… даже нельзя назвать это чувство симпатией. Это больше было похоже на некую связь. Что-то похожее он чувствовал к Виктору Рудольфовичу – когда не близкий тебе по крови человек становится все-таки близким так, словно он тебе родной. Но с педагогом Илью связывают длительные отношения, а с мамой Тани он познакомился два месяца назад. Хотя… если вспомнить тот «Щелкунчик»… то знакомы они даже больше, чем с Виктором Рудольфовичем. Илья тоже ее помнил – смутно, но помнил, что там была другая женщина, помимо его мамы. И яркий платок с бахромой помнил. Правда, это все.
- Твоя мама - удивительная женщина. И я рад, что не я один это помню. У меня есть свидетели!
- А скоро будет теща.
- Чтобы она стала тещей, надо все-таки подать заявление. Давай, доставай телефон, будем выбирать точную дату. Июнь – это и в самом деле прекрасно.
 
***
- А на сегодня все. С вами были Татьяна Тобольцева и Жека Сургучев.
Дальше пошла рекламная пауза, и Таня сняла наушники. Эфир подошел к концу. Женечка блистал остроумием, Таня шутила с радиослушателями, розыгрыш двух билетов на кинопремьеру был проведен, модные композиции в нужное время поставлены. Все прошло отлично.
Теперь предстоит главное – возобновление знакомства с продюсером Ильи.
- Пожелай мне удачи, - сказала Таня, когда они вместе с Женечкой покидали студию.
- Знакомство с родителями жениха? – поинтересовался он.
- Почти. С его продюсером.
Женечка знал, за кого Таня собирается замуж. Вначале сильно удивился и не мог поверить, потом сказал: «Даже не знаю, поздравлять или сочувствовать», но потом все же поздравил.
- Он первый, кому удалось так крепко тебя привязать к себе, - сказал он. – В э-э-этом парне оп-п-пределенно что-то есть.
«Мерседес» уже ждал, когда они вышли на улицу. Женечка подошел к Илье и мужчины обменялись рукопожатиями.
- Вот он, коварный похититель лучших диджеев, - сказал вместо приветствия Женечка.
- А будете меня ругать – похищу совсем, - не остался в долгу Илья.
Всю дорогу до студии, где планировалась встреча, Таня была сосредоточенна и напряжена. В то далекое и не очень удачное интервью на студии они с Головановым не слишком друг другу понравились, поэтому многого от предстоящей встречи она не ожидала. Илья рядом выглядел абсолютно спокойным.
Офис Голованова был просторным и современным. Все в светлых тонах и в стиле минимализма. Стол, кресла, большие окна с поднятыми вверх жалюзи.
На почти белых стенах дипломы и афиши. А на самом видном месте – большой плакат с осеннего мероприятия – Илья с обнимку с Элиной Самсоновой. На вкус Тани – отвратительное фото.
Голованов, высокий, тощий и энергичный, тут же широко улыбнулся, пригласил всех сесть и заказал секретарю кофе. Само радушие.
- Антон, это Татьяна, моя невеста, - представил ее Илья.
- Очень приятно, я раз знакомству, - сказал Голованов, протягивая руку. А потом, уже внимательно глядя на Таню, добавил: - Интервью, оказывается, было судьбоносным.
И улыбнулся. Зубы у него были ровные – плод работы хорошего стоматолога. Тане они показались хищными. Она представила, как продюсер ими клацает, и зубы издают звук. Такой человек вряд ли способен на дружбу. Но и ссориться с ним нежелательно.
- Иногда бывает так, что степень удачного или неудачного эфира можно оценить только через некоторое время. Тот эфир был на редкость удачным, - Таня ответно пожала руку.
А потом села в кресло. Спиной к отвратительной афише, чтобы не смотреть на победно улыбающуюся Элину. Голованов слегка приподнял бровь, но промолчал.
Принесли кофе. Можно было начинать разговор.
- Вы уже назначили дату свадьбы? – спросил Голованов.
Таня посмотрела на Илью и тот кивнул головой, мол, говори, налаживай контакт.
- Да, - ответила Таня, делая аккуратный глоток. - Мы планируем в июне.
Про конкретное число она говорить не стала. Если что, Илья потом уточнит.
- Надеюсь, я приглашен?
Этот вопрос был уже задан напрямую ей. Хищные зубы продолжали восхищать ровностью и белизной, губы улыбались, а глаза буравили насквозь.
- Ваше имя в списке сразу после родителей, - милым вежливым голосом ответила Таня.
- Мы будем делать медийное освещение события? Или вы планируете камерное мероприятие? – и снова вопрос обращен ей.
А Таня перевела взгляд на Илью и говорила, смотря на своего суженного.
- Не хотелось бы из этого события делать представление для прессы. Это наше личное.
Антон развел руками.
- Ваше право, но фотосессии и репортаж можно очень хорошо продать и тем самым привлечь к себе интерес, особенно с учетом июньского музыкального фестиваля «Белые ночи», - и через едва уловимую паузу добавил: - И обновить постеры у нас в офисе.
Все он видит, все замечает, паразит.
Таня ответила лучезарной улыбкой:
- Мой папа – талантливый фотограф. Он сделает отличное фото для обновления интерьера.
- Договорились, - ответили Тане с не менее лучезарной улыбкой и обратились к Илье уже другим, деловым тоном. – Я получил подтверждение на май, все в силе.
- Отлично, - Илья вернул пустую кофейную чашку на блюдце.
- И там же еще… ну, ты помнишь… в конце месяца.
- Я помню.
- И про апрель не забудь!
- Главное, не планировать ничего на март - я буду готовить программы.
- Я помню, Илья, я помню.
Таня слушала внимательно. Теперь это была и ее жизнь.
 
***
Знакомство прошло в целом удачно. Таня немного выпускала иголки, Антон раскрыл сонары, сканируя обстановку. В общем, они оба друг к друг присмотрелись, оценили, обозначили свои намерения и подписала пакт о взаимном ненападении. И о дележе его, Ильи, заодно. Это было забавно. И хорошо, что под конец встречи Таня стала гораздо меньше нервничать. Но все-таки, когда они вышли из офиса, на мгновение коснулся ее поясницы ладонью.
Все хорошо, я рядом, ты молодец.
Таня улыбнулась, но ответить не успела – у Ильи зазвонил телефон. А когда Илья показал ей гаджет, улыбка у нее стала еще шире. На экране красовалось лицо Вани Тобольцева.
Илья знал, зачем Ваня звонит. И у него было, что ответить.
Честно говоря, решение отца Илью слегка озадачило. Поставить участие самого Ильи в делах семейного бизнеса в качестве условия прохождения там же практики Ваней…  казалось Илье странным. Он прекрасно знал, что в его складывающейся вполне успешно профессиональной карьере вклад отца переоценить невозможно. Вклад этот был весомый и финансовый. Квартира, два рояля, автомобиль, поездки – все это на деньги отца. Илья только-только начал зарабатывать самостоятельно, и даже это – благодаря отцу.  Поэтому внутреннюю готовность уплатить по этому счету Илья чувствовала всегда. Для этого не нужно никаких дополнительных условий, достаточно просто сказать: «Сын, время пришло».  Но, с другой стороны, среди базовых истин мира Ильи Королёва, среди важнейших значилось: «Отец всегда прав».  Нот – семь, октав – девять, клавиш – восемьдесят восемь, отец прав. Всегда. А значит, у него есть причины так сказать и так поступить. Илья выполнит, что положено, тем более, что в разучивании  новой программы случались затыки, и их очень хорошо проходить, переключаясь на что-то другое. В последнее время у Ильи не было проблем, на что переключаться. Однако, отказать отцу невозможно. Да и за Ванькой не лишним будет присмотреть. В том, что Иван запросто может что-нибудь учудить от большой и неуемной энергии, Илья не сомневался.
- Привет.
- Привет. Занят? – раздался в трубке бодрый голос.
- Уже нет. Сам планировал тебе сегодня звонить.
- Да? Есть новости? – голос у Ивана едва заметно дрогнул.
- Мы с тобой выходим на производственную практику в середине марта.
- Да ты что?! – заорал Ваня так, что Илье пришлось отнять трубку от уха.  - Мы?! С тобой? Тебя тоже, что ли, замели?
- Да, благодаря тебе высокое начальство и про меня вспомнило, - Илья кивнул Тане, которая с любопытством смотрела на него. Вопрос практики Ивана он действительно с ней пока не обсуждал.
- О! А высокое начальство чего? Фирмы? Слушай, ну вдвоем веселее, - обрадованно вещал Иван. -  А куда идем-то?
- В крупный строительный холдинг, - с трудом сохраняя серьезность ответил Илья.  Таня, которая, кажется, сама догадалась, о чем идет речь, улыбалась совсем широко.
- Ух ты! Реально? Ну круто вообще! – продолжал радоваться Ваня. - Ну ты даешь! Я не понимаю, зачем пианисту нужен холдинг, конечно. Но у тебя всегда все непонятно.
- Ну, с непонятным разберемся на месте, - Илья почувствовал на щеке Танины губы. - Таня шлет тебе поцелуй.
- Только поцелуй? А увидеться не хочет? Я чего звоню, я написал пьесу для гитары и свистка. Мне кажется, круто. Я сейчас в подвале. Один. Приезжайте.
Илья прижал телефон к лацкану пальто и расхохотался. Ваня неисправим! И это прекрасно.
 - Тебе нужен только один исполнитель партии свистка?  - приступ смеха удалось быстро унять.
- Да я сам все исполняю! Руки, губы и еще нога свободная. Думаю над ножной ударной установкой, чтобы ритм был четче, но тебе лучше послушать. Все-таки твой Кейдж вдохновляет.
Илья снова прижал телефон к пальто.
- Твой брат зовет на премьеру новой пьесы для гитары и свистка. Поедем?
Таня тоже рассмеялась.
- Если это премьера, то обязательно.
И они поехали на премьеру, купив по дороге кофе и коробку печенья.
 
***
Если кто и может кардинально изменить его рабочий день, то это Май. В магазин музыкальных инструментов привезли скрипки. Не такие замечательные, конечно, как у Майи, но тоже неплохие. Так уж получилось, что с тех пор, как его жена стала преподавать в консерватории и обзавелась учениками, она начала помогать подающим надежды начинающим музыкантам. Большинство из которых было сильно стеснено в средствах. Им требовались инструменты. Хорошие инструменты. Те, которые станут продолжением их самих.
Сейчас у Майи был мальчик, которого она готовила к конкурсу. Техничный, артистичный, слышащий музыку, но инструмент… Конечно, Илья согласился помочь. И вот сегодня ему позвонили из магазина, сказали, что скрипки привезли. Теперь эти инструменты должна посмотреть жена. Она отберет три-четыре скрипки и покажет их мальчику. Ведь никто, кроме самого музыканта, не сможет прочувствовать по-настоящему свой инструмент.
Илья позвонил Май, сказал, что скрипки ждут, а она, в свою очередь, сказала, что ждут не только скрипки, но и подарки на Восьмое марта. Ведь теперь у них есть Танечка, так что перед визитом в музыкальный они должны купить подарок девочке.
«Да, - подумал Илья, - теперь у них есть Танечка…»
И разговор с Май откладывать бессмысленно. Сегодня же все ей расскажет. Сначала они купят подарок, потом посмотрят скрипки, а потом…
Через час Илья Юльевич вместе с женой бродили по торговому комплексу в поисках подходящего подарка. Идей было много разных – от модной сумочки до современного гаджета. Но потом Май вспомнила, как в одном из телефонных разговоров Юня хвалил кулинарные способности Тани, поэтому решено было заглянуть в магазин посуды. Если девочка любит готовить, значит, фарфор и хрусталь, как элемент сервировки, не смогут оставить ее равнодушной.
Илья бродил мимо полок, рассматривая блюда, вазы, изящные статуэтки, чайные сервизы и думал о том, что дочь унаследовала от матери любовь к кулинарии и теперь он ходит, разглядывая витрины, и ищет подходящий подарок для дочери Дуни. Уму непостижимо. А рядом ничего не подозревающая Май, которая не хочет промахнуться с выбором. Не переживай, не промахнемся. Я, оказывается, помню достаточно.
Илья остановился перед полкой с тортовницами. Если эта девочка унаследовала хотя бы четверть таланта своей матери, то печь торты она умеет точно. А на полке стояли не тортовницы – произведения искусства. Здесь и изысканный фарфор, и богемское стекло с тонкой позолотой, и модная авторская керамика. Он остановился перед блюдом на ножке «Белая орхидея». Блюдо – как белый изысканный цветок, никелированная ножка изображает стебель и листья.
- Твой выбор? – Май остановилась рядом и тоже стала рассматривать «Белую орхидею».
- Я думаю, это может подойти, если она отлично готовит, - потом немного помолчал и добавил. - Подарок в их дом.
Май согласно кивнула:
- Значит, берем.
Майя обернулась, чтобы найти глазами консультанта. Илья продолжал рассматривать произведение фарфорового искусства, когда совсем рядом за его спиной послышался диалог. Два голоса – мужской и женский.
- Мы же за кружками пришли. Зачем нам столько кружек вообще?
- Потому что дома осталось только три. Ты на нервной почве перебил все.
- Хорошо, но зачем мы идем сюда? Кружки же в другой стороне.
- А здесь тортовницы, скоро Восьмое марта. Наушники мы дарили на Новый год, теперь надо что-то другое. И, знаешь, мне кажется...
Что кажется женщине, услышать не удалось, потому что подошла консультант.
- Чем могу помочь?
- Мы хотим купить у вас вот эту тортовницу… - начала говорить Май.
Что она говорила дальше, Илья уже не слышал. Он повернулся вместе с женой к консультанту и увидел разговаривающую пару – мужчину и женщину. И они его увидели тоже.
Ну вот и все. Так долго оттягиваемая встреча произошла. Если люди сами не спешат ее устроить, это желает жизнь.
Они изменились, оба. Но не узнать невозможно. На мужчину рядом Илья не смотрел – не хотел, а Дуня… Увидеть в этой уже немолодой женщине со следами прожитых лет ту, из далекого прошлого, было и легко, и сложно. Сложно - потому что перед Ильей стоял совершенно чужой человек, легко – потому что глаза остались прежними. Улыбка, наверное, у нее тоже прежняя. Но сейчас Дуня не улыбалась. Сейчас никто из них не улыбался.
Консультант, что-то сказав Майе, удалился. А Дуня, почти испуганная и в этом своем испуге почти прежняя, сделала шаг вперед. И сказала негромким глухим голосом:
- Здравствуй, Илья.
И он ответил:
- Здравствуй, Дуня.
А потом нарисовался ее муж, который тут же сделал шаг вслед за женой и демонстративно положил руку ей на талию. Мол, она моя. Илья еле удержался от усмешки. До сих пор столбишь территорию? Твоя, вижу. И даже не претендую.
А умница Дуня, надо признать, она всегда была умницей, перевела взгляд на Май и сказала:
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, - вежливо ответила Майя, которая тоже была умницей.
Илья повернул к ней голову и представил:
- Майя, познакомься. Это родители Тани, а это, - он снова посмотрел на пару перед собой, - моя жена.
 
***
Консультант что-то говорил, то, что положено в таких случаях – про прекрасный выбор, про оплату, про доставку. Майя его почти не слушала.  Кивала, отвечала односложно. И краем глаза наблюдала за мужем. И стоявшей рядом с ним парой.
Явно какие-то знакомые Ильи. И при этом не знакомые ей. Раньше, когда они только поженились, таких было много. Но постепенно Майя вошла в мир мужа, познакомилась со всеми важными для него людьми – а в основной своей массе в той или иной степени это были деловые партнеры. И белых пятен среди круга знакомств мужа для Майи уже давно не было. У них, можно сказать, был общий круг знакомств.
Но этих людей Майя не знала. При этом было совершенно очевидно, что это не просто какие-то случайные знакомые.  Нет, они хорошо знакомы - судя по тому, как они все трое смотрели друг на друга: ее муж, темноволосая румяная женщина и мужчина с артистической небритостью и небрежно повязанным шарфом. Эта пара не походила на деловых партнеров. Но откуда-то знала ее мужа.
Илья повернулся к ней и взял под локоть.
- Майя, познакомься. Это родители Тани, а это моя жена.
Майе показалось, что мир вокруг замер стоп-кадром. «Ваша покупка будет ждать вас на кассе», - прошелестел сзади продавец. Майя кивнула. И отмерла.
Это -  родители Тани?! И Илья их откуда-то знает? Откуда?!
Но все эти вопросы необходимо оставить на потом. На другое время. Майя до сих пор корила себя за то, как отреагировала на известие о свадьбе сына. Чуть не испортила сыну важное событие в его жизни. И теперь обязана ничего не испортить при знакомстве с родителями его избранницы.
Майя Михайловна Королёва выдала самую лучшую свою улыбку.
- Иван Иванович Тобольцев, известный фотограф? И Евдокия Романовна Тобольцева, дизайнер? Очень рада познакомиться.
Никто Майе в ответ не улыбнулся. Пара напротив так и стояла с напряженными, словно застывшими лицами. Майя почувствовала, как ее руки коснулись пальцы мужа и привычно переплелись. Что-то происходит… Что вот только? И все молчат почему-то…
-  А я могла бы и сама догадаться, - Майе ничего не оставалось, кроме как улыбаться и говорить. Одной. Она же трещотка.  - Дочь очень на вас похожа, - Майя обратилась персонально к мужчине. Темные глаза за стеклами стильных очков были и правда знакомыми. А потом Майя обернулась к Таниной маме и улыбнулась ей. Главное, чтоб не треснули щеки.  - А кулинарные таланты - это, наверное, от мамы.  Мы как раз Танечке подарок покупали на Восьмое марта. Вот!
Две пары глаз дружно проследили за взмахом руки Майи и посмотрели на выставленную на полке тортовницу.  И снова повисла тишина.
Да что же происходит?! Майя почувствовала, как ее пальцы сильнее сжали.
- Да, Таня очень любит готовить, - словно сквозь силу проговорила женщина. - Рада с вами познакомиться...
Так. В любой непонятной ситуации надо заваривать чай!
- Если вы не слишком торопитесь, мы могли бы...  – теперь Майя сжала пальцы мужа. Ей нужен был знак, что она все делает правильно. И она его получила. - ... мы могли бы выпить по чашке кофе... или чая... в кафе. Чтобы познакомиться поближе и, может быть, что-то обсудить.
- Отличная идея, - на лице женщины, наконец, появилась слабая улыбка.
- Я бы с удовольствием выпил кофе... с коньяком, - хрипло произнес мужчина. Это были его первые слова.
- Да, кофе не помешает, - подвел итог переговорам Илья.
И они пошли в кафе. На кассе Майя быстро оформила покупку. А все остальные ждали ее, каждый глядя в свою сторону.
Очень, очень странная встреча. Остается надеяться, что за столиком кафе ситуация немного прояснится.
 
***
Дуня пыталась взять себя в руки, но ничего не получалось. Конечно, эта встреча рано или поздно должна была произойти. Но одно дело, когда к ней готовишься заранее. Например, в четверг, пятого числа, в восемнадцать ноль-ноль, а другое дело – когда вот так. Только что искала кружки в дом, а через секунду стоишь напротив своего прошлого. И не знаешь, что сказать, и почти забыла, как дышать.
Пока поднимались на нужный этаж, располагались в кафе, делали заказ, Дуня восстанавливала дыхание. Вскоре на столе появился большой чайник для двоих, американо для Дуни и кофе с коньяком для Ивана. Ну вот и все. Время для того, чтобы прийти в себя, закончилось. И надо как-то начинать общаться. А напротив – Илья. И эта девочка, скрипачка. Правда, совсем уже не девочка, а очень красивая яркая женщина. Рядом с ней Дуня почувствовала себя вдруг очень простой, немолодой и уставшей женщиной. Что же почувствовала Таня, когда пришла на смотрины к ним в дом? Илья, Илья… что ты всегда умел делать безукоризненно, так это ставить всех на свои места. Даже здесь, даже сейчас… твоя жена выглядит утонченно, под стать тебе, ты справился, мы по сравнению с вами плебеи… Какие глупости лезут в голову, какая чушь. И ведь надо что-то сказать. Она и сказала:
- У вас замечательный сын.
Его жена вежливо кивнула и ответила:
- Спасибо, могу вернуть комплимент.
Иван молча пил кофе, и Дуня знала, что у него стресс. Илья невозмутимо пил чай, и Дуня знала, что ни одна мелочь не пройдет мимо его цепкого взгляда. А разговор, похоже, будут вести они – две женщины.
- Удивительно, как они встретились, - проговорила Дуня в пространство. То ли ему, то ли его жене.
А Илья совсем седой. Похож на почтенного отца семейства. Боже, как бежит время.
- Таня вам рассказывала, как брала у Илюши интервью, и как потом ставила его музыку в эфире? – Майя заметно оживилась.
- Нет, - покачала головой Дуня. - Она очень много интервью берет. Бывают удачные, бывают не очень, но в подробностях Таня редко рассказывает. А вот то, что она много слушает музыку в исполнении Ильи, это я знаю. Таня очень музыкальная девочка.
- Да, я заметила, как увлеченно она рассказывала о музыке. И это замечательно! Ведь музыка теперь станет важной частью ее жизни. - Дуня посчитала эти слова за похвалу и немного выдохнула. Ее дочку все-таки приняли. - Скажите, у вас в семье есть музыканты?
Иван рядом вздрогнул и наконец подал голос:
- Моя мама - бывший директор музыкальной школы. У нее... – тут он вздохнул, - абсолютный слух.
- Как чудесно! – кажется, все нащупали безопасную тему и с радостью начали ее развивать. Только Илья молчал. - Это чувствуется. Мама жива, здорова?
- Да, спасибо, - почти пробурчал Иван и снова уткнулся в свою чашку с кофе.
Дуня, сглаживая тон мужа, поспешила добавить:
- Идея Ивановна - замечательный педагог. Некоторые ее ученики попадали даже на общероссийские конкурсы.
- Да, я понимаю, - закивала ее собеседница. - Такие педагоги - основа успеха взрослых музыкантов. Мы до сих пор поддерживаем отношения с первым педагогом Ильи - его роль невозможно переоценить. Низкий поклон вашей маме, Иван Иванович.
- Мне кажется, на правах будущих родственников можно обойтись без отчества, - Ваня все-таки протягивал руку навстречу другой стороне. - Зовите меня просто Иваном, пожалуйста.
И Дуня, наконец, сделала первый глоток уже остывшего кофе.
 
***
Странное напряжение рассеивалось, но крайне медленно и неохотно. Муж молчал. Он умел молчать, любил молчать, и Майя к этому привыкла. Но не сейчас же! Сейчас, когда они налаживают отношения со своими будущими родственниками – как совершено справедливо заметил отец Тани. Даже он принял какое-то посильное участие в разговоре, хотя тоже явно не выглядел настроенным на общение. Но Илья не сказал ни слова. А ведь именно он тогда говорил, что Юне нужна их поддержка. А теперь – молчит. Но все эти вопросы придется оставить на потом. Сейчас Май придется говорить за двоих. Ведь им всем четверым так много нужно обсудить.
- Скажите, Танечка не говорила вам ничего о предполагаемой дате?  - Майя обращалась теперь исключительно к Евдокии. - Наш сын молчит как партизан - он очень самостоятельный.
- Нет, - женщина слегка улыбнулась. Улыбка ей шла, и в улыбках мать и дочь были определенно похожи.  - Таня тоже много подробностей не рассказывает. У них как-то все быстро и отдельно от нас... Честно говоря, даже боюсь вмешиваться и спугнуть. Они оба такие счастливые и влюбленные.
Такая сентиментальность Майю удивила. Она покосилась на мужа, но Илья отрешенно смотрел куда-то в середину стола. Ладно. Все люди разные. Вот их новые родственники такие – более открытые в эмоциях даже на людях. Ну и в конце концов… они же теперь не чужие люди друг другу.
- Да, конечно, вмешиваться не стоит, - нейтрально ответила Майя, а Евдокия вдруг принялась развивать свою мысль. Как-то немного торопливо и вдруг еще более эмоционально.
- Им еще многое предстоит наладить. У Тани эфиры. У Ильи гастроли. Вы знаете, ведь Таня с самого детства мечтала стать диджеем и даже была ведущей на школьном радио. А теперь она понимает, что жизнь придется как-то менять. Все-таки семья - это... Им придется подлаживаться друг под друга.
Евдокия замолчала. Молчала и Майя. Странные слова, которые она пока не могла оценить в точности.  Очень похожи на декларацию о намерениях. Или нет? Майя перевела взгляд на мужа, в надежде увидеть его реакцию на эти слова. И обнаружили, что теперь он смотрит на Танину маму.
Нет, не так.
Они смотрят в глаза друг другу – ее муж и Танина мама. Долго. Неприлично долго.
- Да, им придется.
Это были первые слова, что он произнес в кафе. И он сказал их персонально Евдокии Тобольцевой.
- Она сможет, - персонально ее мужу ответила Евдокия Тобольцева.
А вот Майе теперь сказать было нечего. Но, оказывается, встреча уже подошла к концу.
- Нам пора, - муж вдруг встал из-за стола.
- И в самом деле, - Майе ничего не осталось, кроме как согласиться и тоже встать.  – Пора. Очень рада была познакомиться
- Я тоже. До свидания, – отозвалась Евдокия Тобольцева.
-  Взаимно. Всего наилучшего, - присоединился к жене Иван Тобольцев.
- Всего хорошего, - кивнул Илья в пространство между Тобольцевыми.
Следуя за мужем и глядя в его спину в темно-сером пальто, Майя вдруг подумала о том, что оба мужчины не сказали друг другу ни слова.  И не пожали руки – ни при встрече, ни при прощании.
Все гораздо страннее, чем ей показалось в начале.
 
***
Коньяк, спустя годы, снова обратился – на этот раз в кофе. Его присутствия в своей чашке Иван совсем не почувствовал. Или это бармен нечист на руку.
- Тебе заказать коньяк?
 Дуня с совершенно отсутствующим видом кивнула. Молчала все то время, пока исполняли их заказ – два по пятьдесят коньяка и шоколадку.
Надо было что-то сказать. Но ничего умного в голову не приходило.  Только какие-то глупости, нелепые детали, которые он не мог не подмечать, потому что фотограф – это навсегда. А он совсем седой, черного почти не осталось. Жена у него гораздо моложе его и очень красивая. И, судя по ее лицу, была единственной, кто ничего не знает. Иван злорадно усмехнулся, представив, какой непростой разговор ожидает… этого… человека.
- Скажи, я тоже так же сильно постарел?  - он ляпнул первое, что пришло в голову. Только чтобы не молчать.  Иван знал, что Дуня потрясена гораздо больше, чем он. Если тут, конечно, уместны меры «больше» и «меньше».
Раздался царский смешок.
- Ты вообще не меняешься, судя по заданному вопросу.
Ну вот и отлично. Смеется – это просто прекрасно. Что теперь – не плакать же. В конце концов, рано или поздно это должно было случиться. А теперь случилось – и можно выдохнуть. Хуже уже не будет. Иван толкнул своим бокалом в ее.
- Постоянство - признак мастерства.
Дуня вернула ему жест и потянулась за шоколадкой. Правильно, лучшее средство от стресса – коньяк, шоколад и секс. Можно еще бутерброды с колбасой, но это для продвинутых.
- Знаешь, они не против нашей Тани, - Дуня с удовольствием засунула дольку за щеку. -  И это здорово. Это шанс, что у нее все будет хорошо.
Вот этого Иван решительно не понимал. Как кто-то может быть против его дочери? Слепые? Сумасшедшие?  Идиоты?
- С чего бы им быть против? Он гад, но не дурак. И должен понимать, какое сокровище наша дочь. Пусть спасибо скажут, что отдаем. Безвозмездно! И без калыма.
Дуня посмотрела на него, и на ее лицо вернулась ее обычная слегка снисходительная мягкая улыбка.
- Илья хороший человек. Тебе просто не хочется этого признать. И жена у него... хорошая.
Ревность давно сгорела. Он бы даже не вспомнил про нее, если бы не этот заковыристый кульбит судьбы. И теперь оставил свое последнее слово в обсуждении «хорошего человека» исключительно по привычке.
- Хороший человек запросто может быть гадом. Но жена у него и в самом деле милая женщина. У него есть вкус на женщин, вынужден это признать.
Дуня едва слышно фыркнула, когда он поцеловал ее в щеку. Допила коньяк и поставила пустой бокал на стол.
- Давай повторим?
Иван кивнул. С этими новыми родственниками они точно сопьются.
 
***
Майя научилась молчать. И сейчас она молчала. Нет, не специально, не в пику, не почему-то еще. Просто именно сейчас молчание было истинным золотом. Слишком много мыслей. И слишком мало слов, чтобы их выразить.
И слишком мало времени.
Слишком мало времени они проехали, прежде чем автомобиль свернул и припарковался у небольшого сквера.
- Пойдем.
Как лаконично. Как по-июльски. Майя оглядела бело-черный, похожий на штрих-код, сквер.
 - Липовая аллея, трость и великолепный тиран, - вздохнула и добавила. -  Пойдем.
И они пошли. По тщательно почищенным грязно-белым дорожкам сквера. Молча. А потом муж все же заговорил.
 - Я давно должен был тебе это сказать, но никак не мог выбрать подходящий момент. Что же... момент нашел меня сам. Когда-то давным-давно мы были с Дуней вместе.
Предельно лаконично. Очень по-июльски.
Отчего-то Майя не удивилась. Точнее, удивилась, но не слишком.  Не то, чтобы она ждала чего-то такого. Но чего-то она ждала. Все это было слишком странным, чтобы не иметь объяснения.
А объяснение вот какое.
Мы были вместе.
Какая обтекаемая фраза. И на первый взгляд совсем не конкретная. Если бы ее не произнес предельно конкретный человек.
Когда-то, на заре их отношений, Илья предупреждал Майю о прошлом. Она даже видела одну страничку этого его прошлого в ток-шоу по телевизору - длинноногую, белозубую, с грудью навылет. Но эта… Дуня… она совсем не такая. И никогда не была такой, это видно.
- Давным-давно - это когда? – услышала Майя словно со стороны свой голос.
- Это до тебя.
В этом Майя не сомневалась. Она и в муже своем не сомневалась. До вот прямо сегодняшнего дня. Да и сейчас… это не то… но что же…
- За сколько месяцев? Лет?
- Мы были вместе несколько лет, потом расстались. Я не помню точно, сколько прошло времени с нашего расставания и до того момента, как я увидел тебя, - ей казалось, что Илья говорит с легким раздражением, тем самым, которое могли уловить только она да Юня. А, может быть, ей это только кажется. Майе подумалось вдруг, что она утратила эту способность – его понимать, видеть, СЛЫШАТЬ. - Год - полтора, наверное. Это важно?
Это важно. Потому что откуда-то взялась мысль, что их встреча, их знакомство, все, что случилось потом – лишь попытка заменить. И попытка пережить разлуку. Майя появилась не сама по себе в его жизни. А чтобы занять пустующее место. Чье-то.
Да нет. Абсурд какой-то. Разве что…
- Ты ее любил?
- Да.
Четыре коротких слова. Три ее, одно его. Они так обычно говорили, да. На три ее слова – одно его. В лучшем случае.
От них должно было стать очень больно. Особенно от последнего, короткого, как выстрел, «да».
Больно стало. А еще стало пусто. И холодно.  Словно в теплой комнате открыли настежь окно, и туда ворвался острый, как игла, порыв ледяного воздуха.
Он ее любил. Не «ресторан-постель-подарок-прощай». А лю-бил. Целовал, жарко брал на шоколадных простынях, смеялся с ней, ел приготовленную ею еду. Строил какие-то планы. Был с ней счастлив.
Это очевидно.
Майя давно смирилась с тем, что в прошлом мужа были женщины, и их было немало. Глупо было с этим не смириться, она полюбила взрослого зрелого мужчину. Было бы странным, если бы у него этого багажа не было. Но Майя по какой-то непонятной причине была уверена, что любил он всегда только одну женщину. Любил и любит. Только ее, Майю.
Интересно, почему она так самонадеянно решила?
Ведь все не так.
Он любил эту женщину. Евдокию. С которой Майя так мило и любезно рассуждала про музыку и детей еще полчаса назад.
Сейчас Майя не могла их представить вместе – эту на первый взгляд простоватую Дуню и своего мужа. Но когда-то они были совсем другими. А если представить, что тогда, в то время, Евдокия была похожа на свою дочь, то… То вполне понятно, на что Илья мог запасть. Как и его сын.
Господи, какая чушь лезет в голову…
Майя почувствовала взгляд мужа. Но не могла сейчас смотреть ему в глаза.
- Ясно, - кивнуть удалось по-июльски невозмутимо. – Спасибо, что сказал.
Прекрасно, Майя Михайловна, прекрасно. Так держать. Что бы ни случилось – всегда держи лицо. Даже если твой мир превратился вдруг в совершенно нечитаемый штрих-код. Но они, несмотря ни на что, шли среди этого штрих-кода вперед.
- Я не в восторге от такого поворота судьбы, - а умение СЛЫШАТЬ, оказывается, никуда не делось и в черно-белом штрих-кодовом мире. И голос Ильи синий. Как и его шарф. - Но Таня действительно замечательная девочка. А главное, ее любит Юня, поэтому это надо просто принять.
У нас нет другого выхода, Июль. Только принять. Но она не сказала этого вслух.  Молчать сейчас было как дышать. Необходимо.
Они остановились у скамейки. Неужели сядем и будем сидя молчать? Вместо этого Илья резким движением вытащил из кармана пальто пачку сигарет и зажигалку и, прикрывая пламя рукой, прикурил. Дым просочился сквозь пальцы, окутывая ладонь, пряча обод обручального кольца.
Он отвернулся и выпустил длинную струю дыма в сторону.
У тебя есть в кармане сигареты. Как давно ты это знаешь? Что Танина мама – твоя бывшая любовь?
Как давно ты с этим живешь?
- Теперь я понимаю, что в этой девочке такого, что ты куришь, - снова словно бы со стороны услышала Майя свой спокойный голос. -  Но постулат о том, что на тебя ремня нет, это не отменяет.
Он повернулся. Улыбнулся. Разогнал рукой отсутствующий дым.
А потом обнял и притянул к себе. И прошептал знакомое:
- Май…
Окно закрыли. Но комнате еще стыло.
Май прижала палец к узким твердым губам.
- Кури молча.
Не стал спорить. Сделал три глубоких затяжки – ох, видел бы это кардиолог! – а потом потянул Майю за руку.
- Поехали выбирать скрипку.
Скрипку… Боже, это было в другой жизни. Утром. Когда они обсуждали вопрос приобретения скрипки для ее ученика. Это было там и тогда, где Майя думала, что она единственная.
Потом. Она обдумает это потом. У нее будет время. А сейчас - время выбирать скрипку.
 - Заодно пора обновить тебе свистульку.
И они пошли. Прочь из черно-белого штрих-кодового мира.
_________________

Очень сильно, девочки. Мне, читая сцену разговора Ильи и Май, хочется плакать. Прямо чувствую себя на месте Май, будто я узнала, что муж любил кого-то до, когда ты уверена, что единственная. Очень больно за Май, с ее безусловной любовью к своему "солнцу в зените". Очень сильно. Спасибо.

gladiatorus, поскольку этот кусь мой - я скромно расшаркиваюсь) На самом деле, это большое потрясение - узнать о таком. На фоне тотального доверия, уверенности, что знаешь о человек все, и что вообще - что этот человек весь с потрохами твой.
Зато здесь видно, как выросла Май, как она повзрослела, какой она стала мудрой. Несмотря на то, что кое-кто считает ее девочкой)
Я очень рада, что текст трогает.
_________________

 » Глава 3

Модест Ильич против жизни во грехе.
Илья Королёв (Юня)
 
Утро было чудесным, хотя просыпаться не хотелось. Но эфир утренний, вставать рано, никуда не денешься. Зато ее разбудили поцелуем – это раз! Составили компанию за завтраком – это два! А теперь везут на работу – это три! И не надо спускаться в метро, не надо стоять в переполненном вагоне, а можно сидеть рядом с Ильей, смотреть в окошко и радоваться новому дню. И вообще, сегодня первый день весны!
Таня усердно привыкала к своей новой жизни, но никак не могла привыкнуть. И это было не первое утро, когда Илья отвозил ее в студию, а все равно внутри все пело, потому что здорово вдвоем катить по уже весенним улицам. Конечно, скоро потеплеет, и она пересядет на мотоцикл - в холодное время года Таня пользовалась исключительно общественным транспортом или такси - но это будет самое раннее во второй половине апреля. А пока можно вместе проводить утро, даже если оно рабочее.
Вчера Иня устроил им знатный концерт, затянувшийся до вечера. Сначала они пили кофе, пока тот не остыл, потом слушали новое сочинение брата, потом его обсуждали, а потом вообще разговаривали на тему музыки. Вечер пролетел незаметно, но из подвала Таня вышла слегка озадаченной. Она не узнавала брата. Нет, гитара со свистком – это было как раз по его, по-Ининому. Ваня еще пять раз консультировался с Ильей насчет ножной ударной установки для более четкого ритма. И Илья с серьезным видом советовал попробовать. Он даже такт ногой отбивал при повторном исполнении Ваней своего произведения. Все было как обычно. С одной стороны. С другой же… музыка стала другая. И даже при таком хулиганском сочетании она стала… более серьезной? Хотя, ну какая серьезность от свистка? Таня не могла понять, ухватить то, что изменилось в брате. Но что-то совершенно точно изменилось. И взгляд стал другим.
Позже, когда они ехали домой, Таня спросила Илью:
- Ты считаешь, у Вани есть талант музыканта?
- Твой брат вообще всесторонне одаренная личность.
Не сказал «да», но и способностей не отрицает. Значит, тоже зацепили эти гитара со свистком.
И как-то так получилось, что за всем этим концертом они не сказали Ване главного – что подали заявление, и что свадьба назначена на июнь.
Зато, приехав домой, Таня сказала это по телефону маме, желая разделить с ней свою радость. Ведь это свадьба! Ее свадьба! С красивым платьем и цветами. Мама, ведь у тебя когда-то тоже такое было, ты сможешь понять.
- Седьмое июня. Семь – счастливая цифра, правда же?
Но мама отреагировала странно. Поздравила, конечно, только как-то через силу.
- Мама, что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? – забеспокоилась Таня.
- Да, что-то немного голова побаливает. Мы сегодня с папой ходили в торговый центр за новыми кружками… и… наверное, там было очень душно.
- Ясно, - растерянно произнесла Таня, хотя ничего ясно не было.
- Вы, главное, не торопитесь. Жизнь вдвоем, это всегда отличная проверка. Но я верю, что у вас все будет хорошо.
Мама говорила так, будто не верила в собственные слова, и Таня не понимала, что происходит.
- У тебя точно все в порядке?
- Точно, не беспокойся. Ой, прости, меня папа зовет, что-то ему нужно найти.
Таня еще долго после разговора смотрела на свой телефон и, наверное, выглядела  озадаченной, потому что Илья подошел, вынул из ее рук смартфон и спросил:
- Что случилось?
- Ничего. Я маме сказала про седьмое число. Мне кажется, она оказалась не совсем готова к новости. Может, думала, что мы еще года два просто поживем вместе?
- Модест Ильич против жизни во грехе, - улыбнулся Илья, и Таня почувствовала, что выдыхает.
- Теперь я понимаю, кто занимался твоим правильным воспитанием, - сказала она, гладя его по щеке.
Может, у мамы и правда просто болит голова? Она выпьет таблетку, поспит, и все пройдет. Все снова станет хорошо. И вообще, на границе зимы и весны погода всегда шалит, а люди стали очень метеозависимы.
Таня улыбнулась Илье, обняла его шею и притянула к себе. Модесту Ильичу все же придется смириться с их грешной жизнью до июня.
А утром все тревожные вчерашние мысли куда-то делись. И они вдвоем ехали по весеннему городу, слушали радио, и в сумочке лежал ключ от квартиры, на который Таня прицепила совершенно няшный брелок с сердечками. Ну что поделать, если именно этому ключу не подходило ничего, кроме сердечек?
 
***
Майю настигла бессонница. Обычно она была прерогативой мужа, а Майя не спала с ним за компанию. Но сейчас Илья спал, а она – нет. Лежала, смотрела в темноту. Думала.
Жизнь видимой стороной вернулась в обычную колею. Дом, работа, разговоры, дела разнообразные. Скрипку вон Мишеньке купили. А внутренняя сторона - закручивалась в какую-то непонятную болезненную спираль. И она не давала спать.
Майя осторожно спустила ноги с постели, обернулась. Илья спал. И она тихо вышла из спальни.
Для этого бессонница, наверное.  Потому что днем – работа занимает все внимание, занятия, ученики, музыка. А все остальное время – Илья, даже если он не рядом. И второй Илья, который уже не рядом, но мысли всегда с ним. И только ночь – ночь для нее одной. Время, которое дано, чтобы прожить и пережить то, что необходимо прожить и пережить.
Майя остановилась перед дверью в кабинет мужа. Сначала хотела пойти на кухню, поставить чайник, выпить чаю. Но вдруг поняла, что это не то. Да и так можно разбудить Илью.  И Майя решительно толкнула дверь кабинета.
 Мягкий ковер гладил босые ступни. Свет она включать не стала, прошла к окну, раздвинула шторы. Света с улицы вполне достаточно – ведь этот кабинет и все, что в нем расположено, Майе хорошо известны. Повинуясь смутному импульсу, она подошла к столу и выдвинула верхний слева ящик. Так и есть.
Пачка сигарет, зажигалка, пепельница. Ремня на вас нет, господин Королёв. И на меня тоже нет. Только пижама. И Майя решительно достала все это богатство из ящика.
Дым был горький и горячий, такой же, как ее мысли.
Он любил эту женщину. Да, когда-то давно, давным-давно, как он сам сказал – но любил. Так же, как любит сейчас Майю. Или как-то иначе. Наверное, в молодости она была красивой. Наверное, тоже любила готовить, как и ее дочь – и готовила для него. И был секс, и много чего еще, наверное, было. А потом перестало быть. Интересно, почему? Майю жгла мысль – точно так же, как обжигал сейчас горло дым – что сама она пришла на ее место, на место этой Дуни. И их отношения с Ильей – для него всего лишь попытка забыть ту, другую женщину, которую он любил, но с которой перестал быть. Но не разлюбил. По крайней мере, не сразу.
Майя замерла с сигаретой в руке. Наверное, это как-то связано с нынешним мужем Евдокии, Иваном. Поэтому не было сказано ни слова между мужчинами, поэтому не было рукопожатий. Что-то тогда случилось, давно.
Когда сама Майя была еще ребенком. В школе училась, на скрипочке играла. А три человека в это время переживали серьезную жизненную драму.
Господи, как давно это было. Тогда почему же так больно?! Да потому, что она была уверена, что знает об Илье все.  За столько лет. Нет, она даже не знала. Она чувствовала его, как себя. И вот оказывается, что человек, которого, казалось, ты знаешь и чувствуешь, как себя… Оказывается, ни черта ты о нем не знаешь.
И была любовь, и была утрата. Майя знала, как он умеет любить. И могла представить, как он страдал. А сама Майя ничего об этом не знала. И не узнала бы, если бы не этот поворот судьбы. Если бы ее сын не полюбил эту девочку. Дочь женщины, которую когда-то любил ее муж.
Майя посмотрела на давно потухшую сигарету в своей руке, обронила ее в пепельницу. И потянулась за новой. И как Илья курит эту дрянь? Горько же… Как хорошо, что сын не перенял от отца эту скверную привычку.
Сын. Ее сын. Он теперь не одинок. У него есть Таня, чудесная девушка, которая его любит, даже, судя по взглядам, обожает. Которая будет ему надежной опорой. Рядом с которой он сам станет настоящим мужчиной.
А еще у него появился друг, чудесный мальчик, так на Юню не похожий. Но они дают что-то важное друг для друга, это было видно невооруженным глазом. Юня рядом с Ваней становился более раскрепощенным и открытым миру. Юня… тоже, наверное, что-то дает этому мальчику. Как минимум, помощь с практикой. И наверняка что-то еще.
И, главное, ее сын больше не одинок. Он счастлив, у него блестят глаза, он любим и любит, впереди – блестящая карьера. Так, может быть, вот за это – и цена? За счастье сына надо заплатить тем, что счастлив он будет с дочерью бывшей любимой твоего мужа?
Цена высока.
Но вполне по средствам заплатить.
Майя затянулась, закашлялась, зажала себе рот рукой, чтобы вышло тише. Потом вытерла вступившие от кашля слезы, убрала на место пепельницу, зажигалку, пачку сигарет, задернула шторы.
От пальцев непривычно пахло табаком. Вместо канифоли. Все, пора спать.
 
***
А наутро Майя разбила тортовницу. День вообще не задался с самого утра – давлением у мужа. И его скверным по этому поводу настроением.  Хмуро дал себе померить давление, с видом оскорбленной добродетели выпил лекарство и гордо удалился в кабинет  - работать. Потому что ни о каком офисе речь пока не шла.
А Майя не находила себе места. Занятия у нее с трех, можно бы что-то почитать или послушать записи с последнего конкурса скрипачей. Но сосредоточиться ни на чем не получалось, и все валилось из рук.
Буквально.
Майя решила проинспектировать тортовницу - на это особой мыслительной активности не требовалось. Ну мало ли, может, запылилась она, может, скол какой-незаметный – в общем, надо проверить. В магазине было не до осмотра. Неудобно будет дарить вещь грязную или с дефектом. И Майя полезла за коробкой. А через секунду под музыкальное «та-а-ам-м-м-м» стояла в озере белых осколков.
Да за что же ей это все…
На пороге кухни показался Илья. На его невозмутимом лице отразилось нешуточное удивление, когда он обозрел всю картину целиком.
- Все нормально? Не порезалась? Стой здесь и не двигайся.
Двигаться Майе было некуда, повсюду был битый фарфор. Только битый фарфор и ее босые ступни. Любить домашнюю обувь Майя так и не научилась. А вот Илья был в домашних войлочных туфлях на твердой подошве и поэтому пошел прямо по осколкам. Осмотрел руки, особое внимание почему-то уделив запястьям, покосился на ноги – и развернулся.
- Я за веником и пылесосом.
Позавчера она узнала, что ее муж когда-то любил другую женщину и даже с этой женщиной познакомилась. Сегодня – что ее муж знает, где в их квартире находятся веник и пылесос. Что будет завтра?
Вернулся Илья. В одной руке веник, в другой совок. Ты полон сюрпризов, мой милый.
- Я хотела ее рассмотреть как следует, а она оказалась ужасно тяжелой...  – Майя решила, что лучше не молчать. - Придется покупать Тане новый подарок.
- Не двигайся, - лаконично отозвался муж. И принялся методично ликвидировать устроенный ею погром. Смел крупные осколки на совок и выкинул их в ведро.  Потом снова ушел, вернулся с пылесосом и тапочками – розовыми, с помпонами, свекровью любимой черт знает когда даренные.
- Аккуратно.
Майя посмотрела на розовые помпоны у своих ног. Со вздохом всунула в них ноги и, сделав два шага, села с ногами на табурет. Помпоны перекочевали с ног в руки.
Майя Королёва сидела на стуле с тапками в руках.  Илья Королёв тщательно пылесосил пол. У него это очень ловко выходит. Может быть, им пора отказаться от услуги домработницы?
Нет, голова сегодня решительно не для мыслей.
Между тем Илья закончил с уборкой, унес обратно орудия труда и снова вернулся на кухню. Присел на корточки и осмотрел ее ноги. А потом вернул тапочки на их законное место.
Теперь пол был привычно чист. Лишь на столе сиротливо стояла коробка от тортовницы. Теперь и насовсем - пустая.
- Моя нелюбовь к кулинарии распространяется даже на посуду, - не смогла удержать вздоха Майя, не сводя взгляда с коробки.
Ее плеч коснулись привычно теплые руки, а в макушку привычно поцеловали. 
- Не переживай. Купим что-нибудь другое, время есть.
- Только стальное. Извини, что отвлекла от работы.
Он поднял ее за руку со стула. Долго-долго смотрел в лицо, обняв любимым жестом ее лицо ладонями. И поцеловал.
И какая, в сущности, разница, что было так давно? Важнее то, что происходит здесь и сейчас.
 
Они не остались дома. Майя быстро собралась, и они поехали вдвоем в офис к мужу. У него там была встреча с проектировщиком нового комплекса, они обсуждали свои важные дела, а Майя сидела в уголке с умным видом и делала наметки для грядущего занятия. Под рассуждения про парковочные зоны, этажность и атриумы думалось особенно хорошо.
Они оба наработали себе аппетит, и перед началом занятий муж отвез Майю обедать. Сидя за столиком ресторана и глядя, как он делает заказ, Майя почувствовала, что не только внешняя жизнь вернулась в свою обычную колею. Внутренняя туго зажатая спираль тоже потихоньку разворачивается, давая свободу дышать полной грудью. И Майя вдруг задала вопрос, который не раз прокручивала в голове мысленно.
- Почему ты решил ввести сына в дела таким вот образом – через практику его друга?
- Прийти ко мне, как сын, или как стажер в компании другого стажера - немного разные вещи. Ты можешь закончить профильный ВУЗ и получить диплом. Но основы всегда познаются с нижней ступени. Стажерство - прекрасная вещь. Глупо было бы расписывать для нашего сына план блужданий по отделам на три недели, когда все знают, кто он, и будут смотреть ему в рот. Но если он придет в компании обычного студента, у которого практика, возможно, Юня увидит и узнает немного другое. Я пока дал задание разработать план для прохождения практики просто студента.
Это было логично, лаконично и очень по-королёвски.
И всю дорогу, пока они ехали до консерватории на служебной машине с водителем, он не отпускал ее руку.
 
***
Блуждаешь где-то
Между строк,
А в сердце – трещина.
И мысли выстрелом
В висок:
«Чужая женщина».
И он не знал, куда от этих мыслей деться. Прятался в учебе, в музыке, в репетициях, писал.
Выплескивал стихами все то, что творилось на душе, и чувствовал – пропадает. И никому не скажешь. Кому? Эдику? Тот посмеется, еще поиздевается. Сестре? Умнику? Кому?! Никому.
Надо как-то самому выбираться. Но как? Если и выбираться не хочется. Ваня все вспоминал и вспоминал тот концерт, и ее после.
«Ванечка…» Радость в глазах искренняя. Ну и что, что как ребенку. Он и на такое согласен. Вы только поговорите со мной, Майя Михайловна, вы только посмотрите на меня.
Глупо все как. Вот всегда у него не так, как у людей. Прав отец. Есть люди нормальные, у них все правильно, а есть вот такие. И что теперь делать?
Ваня закрыл тетрадь. Там вместо лекции красовалось новое стихотворение. А лекция была скучная. Про валютный контроль. Хотя, наверное, очень полезная. Но с валютным контролем он разберется потом. Сейчас будет семинар по менеджменту, на семинаре – самостоятельная. И к этой самостоятельной Ваня готов, в кои-то веки. Все равно ночью надо было себя чем-то занять.
Ваню теперь учителя хвалили, считали, что он за ум взялся. А он просто искал себе дела.
На телефоне сообщение от Эдика.
Эдик: Ну что? Сегодня коннектимся?
Ваня: Сегодня не могу. У меня сейчас самостоятельная, прогулять не получится. А потом встреча.
Эдик: С кем?
Ваня: По практике.
Врал. Не было у него никакой встречи, тем более по практике. Кстати, с умником они так про практику и не поговорили, не получилось. Опять о музыке разговор вышел.
Самостоятельную Ваня написал, а потом поехал к консерватории. Все говорили, что он везучий. Может, и сегодня повезет? И он ее увидит. И просто скажет: «Здравствуйте».
 
***
То, что было зажато в тугую пружину – распускалось, разворачивалось, и все снова вставало на свои места. Июль, как прежде, с ней, для нее, ее. Он чуть ли не прокричал это, когда почти три часа буквально не отпускал ее от себя. И Майя выдохнула. Выпустила, отпустила, приняла.
Оставался легкий разброд в мыслях, но это лечится работой и вообще – любыми хлопотами. Именно поэтому Майя Михайловна утомила сегодня своих студентов до изнеможения, так что терпеливые и трудолюбивые, оба ее любимых ученика запросили пощады и были отпущены с миром. А сама Майя отправилась к ожидающей ее служебной машине - и тут Илья тоже позаботился. Он ничего не упускал из виду.
Майя не могла понять, чем зацепила ее высокая тощая фигура, стоящая у края площадки перед консерваторией. Наверное, как думала потом Майя, ей показалось, что это Мишенька не торопится почему-то домой – у него была тоже такая же высокая немного нескладная фигура. А это оказался Юнин друг – Ваня, в короткой куртке, с намотанным вокруг шеи в три ряда шарфом и в неизменной полосатой шапке с помпоном. Встрече Майя обрадовалась.
- Здравствуйте, Майя Михайловна, - Ваня успел поздороваться первым, пока Майя только подходила к нему.
- Ванечка! Какими судьбами тут?
- Да... – Ваня почесал в затылке по шапке, чуть не сбив ее на землю, - как-то так получилось. Шел-шел и вот. Из института шел - погода хорошая.
Погода была не то, чтобы слишком хорошей - небо было затянуто облаками, и температура пока не намекала на весну. Но у молодых свои понятия о хорошей погоде.
- А я думала, у вас тут занятия, - Майя была и в самом деле рада неожиданной встрече и не торопилась прощаться. - Педагог Илюши говорил, что у вас редкие вокальные данные.
- Это ваш сын так говорит, а педагог меня не слушал, - немного смущенно отозвался Ваня. - И, если честно, боюсь, будет разочарован. Так что на прослушивание я пока не решился. Да и времени, наверное, скоро уже не будет свободного. – Он вздохнул. - Учеба.
И в самом деле. Мальчик учится. И скоро пойдет на практику. В голове были еще свежи воспоминания о визите в офис мужа. И его слова по поводу совместной практики она помнила прекрасно. Майя еще раз, более пристально посмотрела на Ваню. Он ответил ей еще одной смущенной улыбкой. Мальчик чудесный, но неужели он вот в таком виде пойдет на практику?
- Ах да! У вас же с моим сыном практика в компании Илюшиного папы.
И без того немаленькие, глаза Вани еще шире распахнулись. Он развел руки, словно хотел обхватить себя, потом безвольно уронил их. И сипло выдохнул:
- Мы пойдем туда?
- Ну конечно! - реакция Ивана Майю слегка озадачила. - Разве Илюша вам еще не сказал?
- Н-н-нет, - Ваня почему-то стал заикаться. - Сказал только, что в какое-то крутое место пойдем с ним вдвоем. Я думал, ему тоже в институте положено. У него какой-то свой план обучения.
Иван снова потянулся к своему затылку и сбил-таки шапку на асфальт. Ему пришлось наклоняться, поднимать, отряхивать подарок бабушки об колено и возвращать обратно на голову. Все его движения выдавали растерянность. Мальчика можно было понять – производственная практика в такой серьезной компании, как у ее мужа, кого угодно выведет из состояния равновесия.
Так. Ване нужна помощь. Определенно. Только надо сделать это аккуратно. И точно так же аккуратно Майя взяла Ивана под локоть.
- Ванечка, не сочтите мой вопрос бестактным, но... У вас есть костюм?
- Что? Какой костюм? - он моргнул растерянно. - А! Нее... мне и в джинсах нормально.
- Вам очень хорошо в джинсах, - ласково улыбнулась Майя, так, будто говорила с Юней. - Но в компании моего мужа довольно строгий дресс-код. Вам необходим костюм.
Он еще несколько раз моргнул. У него совершенно девчачьи ресницы - вдруг заметила Майя. Из этого мальчика со временем вырастет очень интересный мужчина. Так же, как и из ее сына.
- Я понял, - он все еще продолжал сипеть. - Я куплю.
- Нет-нет, - Майя уже приняла решение и уверенно взяла Ваню под руку. - Не я, а мы. Раз уж у вас сейчас свободное время... и у меня тоже... Я точно знаю, что вам будет необходимо для практики. Тут недалеко. Пойдемте.
В конце концов, это не только для Вани. Но и для Юни – чтобы его друг рядом с ним выглядел прилично. И для Ильи, в конце концов – за безупречным обликом компании надо следить. И, еще, совсем чуть-чуть, для самой Майи. Чтобы суетой шоппинга окончательно расставить, разместить все на свои места.
Ваня спорить не стал, послушно шел рядом, приноравливая свой широкий шаг к перестуку небольших каблуков ее полусапожек. Майя молчала, мысленно уже прикидывая, что именно им необходимо будет примерить. Ее охватил какой-то странный азарт. Но Ваня решил вмешаться в ее мысли.
- Таня мне рассказывала, что ум... в смысле Илья получил приглашение на фестиваль "Белые ночи".
Майя рассеянно кивнула, подтверждая информацию про «Белые ночи». И только спустя несколько секунд до нее дошло начало фразы. Таня? Таня?!
- Таня? Ах, да-да, конечно, получил приглашение... – от растерянности Майя слегка споткнулась, и ей пришлось опереться на Ванину руку. - А вы знаете Танечку? Хотя... вас, наверное, Илюша уже познакомил со своей невестой.
- Он познакомит, как же, - хмыкнул Ваня. - До последнего держал в секрете. Да и Танька хороша, тоже ничего не рассказывала.
Слова, которые произносили на русском языке, ускользали от понимания Майи. Такое ощущение, что она чего-то не знает, чего-то важного… И Ваня подтвердил ее подозрения:
- Так вы не знаете? Таня - моя сестра. Родная.
- Как – сестра?! – Майя неосознанно остановилась. И снова, иначе, во все глаза смотрела на друга сына, выискивая черты сходства – с сестрой, с отцом, …с матерью.
- Ну... как это бывает? – Иван с недоумением пожал плечами. - Сначала она родилась, потом я.
Прошлое никак не отпускало. И снова подкралось, и снова выскочило, как грабитель из-за спины. Но теперь Майя была к этому натиску готова. Ну и что же, что друг Юни тоже связан с прошлым  ее мужа? Пусть. В этом даже есть какая-то своя, пусть и немного безумная, логика. Для настоящего и будущего это не имеет значения. Не должно.
- А вы похожи на отца, Ваня, - Майя снова взяла Ивана под руку. - Ну что же. Тогда - тем более. Раз мы почти родственники, подойдем к делу основательно.
 
***
Мимо этого магазина Ваня проходил миллион раз. Иногда даже останавливался, чтобы посмотреть на витрины. Ну а что? За «посмотреть» денег не берут. Пластмассовые безликие манекены были всегда одеты как на неделе моды в Париже или в Милане. Он сильно в этом не разбирался. Но заглядывался, да. Внутрь не заходил никогда. Даже в голову не приходило.
А вот теперь зашел. С ней. С ней он бы зашел куда угодно. К черту в пекло. Ваня вообще соображал плохо с того момента, как увидел ее. И отвечал совсем неостроумно, а хотелось живо, весело, с юмором. Не получалось. И про Таньку, чувствуется, не то ляпнул. Хотя, вроде, не совсем глупость сморозил.
Он следовал за Майей Михайловной покорно, как бычок на веревочке, и в мыслях совсем не называл ее по имени-отчеству. В мыслях она была просто Майей. Любимых женщин называют по имени.
Они зашли в магазин, и Ваня остановился посреди зала, ощутив на себе подозрительный взгляд продавца. Ну да, такие, как я, к вам не заглядывают. Захотелось даже выкинуть что-нибудь эдакое, типа, знай наших. Но Майя… как необычно и волнующе звать ее про себя Майей, Майя деловито прохаживалась мимо вешалок с одеждой, разглядывала, качала головой, шла дальше. Если он что-нибудь выкинет, то поставит в неудобное положение ее.
Майя подняла голову и посмотрела на Ваню. Как же она прекрасна! Ваня не сразу понял, что обращались к нему, и пропустил то, что сказали. Зато увидел, как рука махнула в сторону раздевалок. Значит, ему туда. Все ясно.
А потом появилась для примерки рубашка. Ну точно, неделя высокой моды в Милане. Ване ее полагалось примерить. Он когда эту рубашку взял и увидел цену, поперхнулся. Да кто же столько денег платит за одну рубашку?
- Майя Михайловна, давайте в другой раз, - сказал тихо, отодвинув шторку. - У меня с собой столько денег нет.
У него их не просто с собой нет, у него вообще таких денег нет.
- Ванечка, у меня есть, - тут же ответила она. - И не отпирайтесь, мы же одна семья.
- Да? Ну я... – Ваня задвинул шторку и ошалело посмотрел на ворох рубашек, которые тоже ждали своей примерки.
А за шторкой она командовала хорошо поставленным голосом, совсем не таким, каким произносила «Ванечка».
- Нам на юношу костюм, темно-синий, шерсть, к нему три-четыре рубашки и галстуков на выбор.
Консультант уже не поглядывала на Ваню подозрительно. Она послушно принесла костюм.
А Ване казалось, что он умрет. Майя была так близко, что он чувствовал аромат ее духов, а ее пальцы жгли кожу даже через ткань. Майя же ничего не замечала, поправляя галстук или гладя лацкан пиджака.
- Ваня, вам исключительно идет европейский крой.
Да? Будет иметь в виду.
- А галстук можно поярче, - это уже консультанту, и потом опять ему. - Завязывайте узел свободнее, вам позволительно, вы молодой.
И тронула его за шею, ослабляя узел. Мимолетное касание, а он весь мокрый. От любви с ума сходят, теперь он это точно знает. Стоять так перед ней было и наслаждением, и мукой. А потом он надевал свои старые вещи, пока она шла к кассе. Расплачиваться. Женщина не должна расплачиваться за мужчину, это неправильно. Это недопустимо. Он все ей вернет. До копейки. Пока, правда, не знал, как. Но что-нибудь придумает.
Когда Ваня подошел к кассе, Майя обернулась, а потом вдруг уставилась на его ноги. Он опустил голову вниз. Кроссовки. Стоптанные, да. Зато удобные. И понял этот взгляд.
- Туфли у меня есть! – сказал торопливо.
- Цвет?
- Черный.
- Ну хорошо, - она улыбнулась.
Итоговая цена покупки Ваню ошеломила, и когда они вышли на улицу, он посчитал своим долгом озвучить свои недавние мысли.
- Я все отдам.
Она не стала спорить. Путь обратно показался Ване короче, и вообще, понимание, что сейчас они расстанутся, отозвалось тоской. Майя остановилась, не доходя до консерватории, и повернулась к Ване лицом.
- Я надеюсь, этот костюм принесет вам удачу во время прохождения практики. И помните, Ванечка, - в компании Ильи Юльевича ценят пунктуальность, исполнительность и аккуратность. Я знаю, у вас есть эти качества. Демонстрируйте их почаще.
Он сглотнул и кивнул:
- Я понял. Я буду.
- Умница! – она одобряюще похлопала его по ладони, а потом даже слегка приобняла.
Он стоял на улице с огромными пакетами в руках и смотрел, как она переходит дорогу, а потом садится в автомобиль. Не со стороны водительского сиденья. Оказывается, все это время ее ждала машина с водителем. И никакая она не Майя, а Майя Михайловна, у которой совершенно другая жизнь. И муж. И как Ваня будет проходить практику в компании ее мужа – неизвестно.
 
***
Май отдалялась. Тихо, маленькими шагами. Утром, выдвинув ящик стола, Илья увидел пепельницу, а в ней недокуренные сигареты. Май?
Он даже забыл, что собирался работать. Стоял и смотрел. Он никогда не убирал в стол пепельницу с окурками. Май, следившая за фигурой и ограничивающая себя в сладком, до сих пор умудряется забывать убирать фантики от нечастых конфет. Убирал фантики по привычке он. Вытряхивал пепел и недокуренные сигареты в ведро тоже он. Потом вернул пепельницу на место и сел в кресло.
Вспомнил, какой счастливой она была в Петербурге на новогодних праздниках, много шутила, смеялась и вела себя как девчонка. Какой молчаливой стала после той встречи в торговом комплексе.
Рано или поздно встреча с родителями Тани должна была случиться. Рано или поздно Майе все равно пришлось бы узнать правду.
Как ни странно, отматывая сейчас назад минувшее событие, Илья понял, что эта встреча его не взволновала. Как только исчез эффект неожиданности, вернулась четкость мысли. Он не был ни удивлен, ни потрясен, ни взволнован. Ему было даже все равно, что подумают и что скажут о нем после Дуня и этот ее… муж. В сложившейся ситуации Илью волновала Май. И только она.
Он знал, что сделал ей больно и знал, что избежать этого было невозможно. И вот Май начала замыкаться и отдаляться.
Тогда она спросила, любил ли он Дуню. Конечно, Илья мог бы ответить: «Нет». Но врать не имело смысла. Она бы все равно почувствовала ложь. И осознание того, что с ней были неискренни, только бы все ухудшило. Поэтому Илья ответил честно.
Сегодня, услышав звук бьющегося стекла и поспешив на кухню, он понял, что Майя не в себе и понял, что оставлять ее наедине с собой и своими мыслями нельзя.
Она стояла посреди кухни, босая, и глядела на осколки вокруг растерянная и несчастная. Что-то уже нафантазировала в своей голове. Так дело не пойдет. И он взял жену с собой на работу, чего никогда не делал прежде.
Но никогда прежде они и не оказывались в такой ситуации. Илья повез ее на работу, пригласил на встречу, потом отвез пообедать. Чтобы все время быть рядом, не давать ей думать невесть о чем, безмолвно говорить: «Смотри, мы вместе, я делю с тобой всю мою жизнь, я с тобой, чтобы ни случилось и чего бы ты себе ни напридумывала».
И Май потихоньку начала оттаивать. Но расстояние между ними Илья все еще чувствовал. И надо это дело исправлять.
Вернувшись домой, он увидел на столе блестящий стальной стебель с листьями – все, что осталось от тортовницы. Недолго думая, выкинул его в ведро. Время купить новый подарок еще есть, а этот - хорошо, что разбился. Не самые лучшие воспоминания с ним связаны.
Майя пришла домой через час, задержалась после уроков. Это хорошо, общение со студентами должно переключить голову на музыку, занятия и предстоящие выступления.
Она мыла руки в ванной, он слушал шум доносившейся воды. Ну же, девочка, не прячься там, выходи.
Она вышла, слегка румяная, немного возбужденная, почти прежняя. И все же настороженная. Что еще? Он понял, что не хочет знать. Все может подождать. Илья взял Май за руку и поправил на ее пальце обручальное кольцо, которое от мытья с мылом немного съехало к средней фаланге. Илья надел кольцо до конца. Вот так. Чтобы никаких сомнений и никаких больше недокуренных сигарет в его пепельнице. А потом он притянул Май к себе и обнял. Она прижалась всем телом. Так, как умела только она, она одна. Он привычно поцеловал ее в висок, а потом сказал:
- Совершенно случайно узнал, что сегодня день рождения степлера, день сырных палочек и день питья. Сырных палочек у нас, конечно, нет. Но есть камамбер, кьянти и штопор.
- Штопор при определенной доли фантазии можно считать степлером, у которого была трудная жизнь.
Илья улыбнулся. Острота языка и скорость реакции были абсолютно майскими.
Май, его Май возвращалась.
_________________

Привет, может быть, я не права, но я не очень поняла, чего Май так вскипяшилась. Да, бывшая, да смотрели друг на друга, но где ее всепоглощающее доверие к мужу? Сердце ее где? Неужели она не почувствовала, что сейчас она единственная, а что было, то быльем поросло. Я, конечно, помню, как мой муж, тогда еще жених, подчеркнуто "столбил территорию", когда мы оказались вместе с тем парнем, которого я любила раньше. Но тогда это только начало было, и там только корочки сходили, да и мы женаты не были еще, и он вдруг испугался. А тут столько лет вместе...
Да, еще мне очень интересно, как Дуня с Ваней воспримут костюм сына.
___________________________________

uljascha, мне тоже кажется, что ты не права. Я, правда, не знаю, что еще добавить к тому, что есть в тексте. Ты пишешь про доверие и сердце. Именно поэтому. Именно потому что было безоглядное доверие - так ярко это было воспринято. потому что Май была уверена, что знает теперь о муже ВСЕ. И именно потому, что знает, какое это сердце и как оно умеет любить - поэтому его слова о том, что он любил эту женщину - такие сильные чувства у Май вызвали. Но, впрочем, это я уже повторяюсь, все это есть в тексте.
Ну а мы продолжаем продолжать.
_________________

 » Глава 4

Лучшие друзья девушек - это мужья.
Иван Тобольцев
 
 
У подъезда остановился «мерседес». Машина и водитель в ней ждали, когда на улицу выйдет пассажир. Такое уже было когда-то. Только «мерседес» был черный, а не зеленый, и ждали Дуню, а нее ее сына.
- Ваня, тебе пора, - она отошла от окна.
У сына сегодня первый день практики. Хорошо, что муж вчера уехал на три дня в Самару на съемки, а то обязательно возникли бы вопросы, откуда у Ини все эти вещи. Они возникли и у Дуни, когда Ванечка зашел в дом с ворохом пакетов, на которых красовались логотипы дорогой одежды. Слишком дорогой. А сын стоял с этими сумками какой-то потерянный. И Дуня, повинуясь то ли женскому, то ли материнскому инстинкту, быстро взяла пакеты из его рук и спрятала куда подальше от глаз мужа. В шкаф Тани. Туда он точно не заглянет.
Что-то произошло. Мысль, которая не покидала Дуню последние месяцы. Постоянно что-то происходило. Постоянно…
Она устала от потрясений. Устала пить успокоительные и мечтать сбежать из города и от проблем хотя бы на недельку. Сбежать – это удел слабых. Пусть так. Дуня слабая. Она с этим и не спорит.
Неожиданная встреча с Ильей и его женой потрясла Дуню, хотя все было ожидаемо. Так или иначе, они должны были встретиться.  Муж потом поинтересовался, так же ли он постарел, как и Илья… Дуня не замечала возраста Ивана. Он казался ей все тем же Дон Кихотом, за которого она когда-то вышла замуж. И какая разница, что на висках появилась седина? Илья… Илья изменился. Сидя в кафе, Дуня ощущала разделявшую их пропасть. Его молчание не вводило ее в заблуждение. Он все слышал, все видел, все замечал и подал голос только тогда, когда посчитал это нужным. Как ни странно, но хозяином положения в кафе был именно он. Он же и решил, что сказано достаточно, поднялся и увел с собой жену.
Эта встреча оставила сильное впечатление. Дуня едва узнала в сидящей напротив красивой ухоженной женщине девочку, для которой когда-то украшала концертный зал. Надо отдать Илье должное, он сумел взрастить и воспитать свою идеальную половину. Они прекрасно выглядели вместе – солидный успешный мужчина в годах и его элегантная, умеющая вести светскую беседу жена.
Встреча привела к неожиданным результатам. Она заставила Дуню посмотреть со стороны на себя. Дуня увидела в Илье с Майей состоявшуюся успешную пару. А что они увидели в ней? Возраст, морщины, усталость? Вечером Дуня очень тщательно изучала себя в зеркало. Вывод был неутешителен. Бедра после двух родов так и остались слишком широкими, грудь давно потеряла упругость, на переносице – неразглаживаемая морщина, да и под глазами… А Иван это видит каждый день. Вот они сидели там, в кафе, и он их сравнивал – Дуню, у которой никогда не было бриллиантов (те, что давным-давно дарил Илья, а она при расставании вернула – не в счет), и Майю, еще молодую, в дорогой одежде и эксклюзивных украшениях.
На следующий день Дуня купила себе новые антивозрастные крема, сделала в парикмахерской стрижку, купила полосатую, скрадывающую полноту блузу и весь вечер пыталась поймать взгляд мужа. Она ему все еще интересна как женщина? Хотя раньше такие вопросы даже в голову не приходили. Дуня была в этом уверена, но после встречи в торговом комплексе уверенность пошатнулась.
А потом наступило Восьмое марта, и к ним в гости заглянула Таня. Одна, потому что у Ильи было какое-то интервью и выступление.
То, что дочка пришла одна, почему-то принесло облегчение. Хотя против ее жениха Дуня ничего не имела. Наверное, просто не готова была к встрече. Слишком много всего происходит в последнее время. Слишком часто стало хотеться сбежать.
Дочь подарила сертификат на часовой расслабляющий массаж. То, что надо. А они ей цветы и книгу. Книгу выбрал Иван. "Руководство по воспитанию мужей и собак". Хорошо, что Таня пришла без Ильи. Устроили чаепитие, смеялись, вспоминая случаи из прошлого. Таня рассказывала про новый авторский проект на радио. Все было почти, как прежде. Просто потом дочь заспешила в свой новый дом, сказав, что пора. Илья, наверное, уже должен вернуться, а вечером у них выступление. Не у «него», а у «них».  
А вечером Дуня получила свой подарок от мужа. Это были серьги. С бриллиантами. О которых она даже и не мечтала.
- Лучшие друзья девушек - это мужья. Но бриллианты лишними не будут, - сказал он.
Дуня подняла на Ивана глаза. Он улыбался. И Дуня вновь почувствовала себя любимой.
 
Зеленый «мерседес» под окнами продолжал ждать, а сын метался по квартире. Наконец, забежал на кухню:
- Мам, ты галстуки завязывать умеешь?
Дуня вздохнула, взяла из рук Вани шелковую полоску и отвернула воротник сорочки.
- У Майи Михайловны так ловко получилось в магазине.
Кто бы сомневался. Майя Михайловна… Дуня ревновала. Ревновала сына к этой Майе Михайловне, которая сделала поистине королевский подарок. На следующий день после покупок Дуня вызвала Ванечку на разговор. Она должна была знать, откуда вещи. И Ваня рассказал. Рассказал про практику, форму одежды, неожиданную встречу у консерватории и поход в магазин. Все это с трудом укладывалось в голове. Что-то снова произошло.
- Я бы могла тебе сама все это купить, - сказала Дуня, чувствуя обиду.
Чужая женщина одевает ее сына.
- Я знаю, мам. Но так получилось…
Да, так получилось.
- Это все очень дорого, ты не должен был принять настолько дорогой подарок, это неправильно.
- Я знаю, - голос его прозвучал гораздо тише. – Я ей все верну. До копейки.
- Я посмотрю, сколько у меня на счете…
- Не надо. Я заработаю и верну сам, – это уже был ответ мужчины.
- Но у тебя же нет столько.
- Зато будет концерт в клубе. Хватит на рубашку и, может быть, галстук.
Вот этот галстук она сейчас и завязывала.
- Все, можешь идти.
- Мам, я тебя люблю, - Ванечка поцеловал Дуню в щеку и направился в коридор.
Дуня последовала за ним. Она провожала сына практически на первый рабочий день. День, который он проведет в строительной компании Ильи Юльевича Королёва. Вот уж действительно неисповедимы пути…
Закрыв за сыном дверь, Дуня вернулась к окну. Дождалась, когда из подъезда выйдет Ваня. Он сел в зеленый «мерседес». Через несколько секунд машина тронулась с места.
 
***
- Привет! – немного запыхавшийся Иван плюхнулся на переднее пассажирское сиденье.
- Привет, - отозвался Илья.  - Отлично выглядишь.
Он и в самом деле даже не подозревал, что в гардеробе его друга-рокера есть такие костюмы. И что Ваня умеет их носить.
- Ты тоже ничего, - буркнул Иван, возясь с ремнем безопасности. От обычно жизнерадостного и брызжущего позитивом Вани такое поведение было странным.  Неужто волнуется?
- Сегодня у нас проектный отдел, -  машина аккуратно выехала из двора, а Илья решил немного проинформировать своего товарища по практике о том, что им предстоит. И что волноваться особенно не о чем.  - С него мы начнем. Ты готов?
Ваня рассеянно кивнул и, похоже, слова Ильи его не слишком заинтересовали.
- Слушай, ты на ней вообще когда-нибудь гонял?
Да, так и есть. Илья улыбнулся, вспомнив фото с дорожных камер. Ну если не это называется «гонять»…
- Было дело. Штрафов набрал полную корзину.
- Да ладно?!
Илья многозначительно выгнул бровь.  Иван не менее многозначительно пожал плечами. На этом разговор двух практикантов-строителей завершился.
В офисе их уже ждали – строгая неулыбчивая женщина средних лет. При виде нее Ваня страдальчески вздохнул. Илье показалось, что Ванька изо всех сил сдерживает желание взять его за руку – чтобы не так страшно было. Он бы, может, и взял – но тут таких жестов точно не поймут.
Илье офис отца, деловая атмосфера в нем были привычны – он тут бывал и не раз. Ваня же, по привычке засунув руки в этот раз в карманы костюмных брюк, с демонстративно независимым видом шел рядом, задрав высоко подбородок. Но Илья был уверен, что на этот независимый вид уходят все его силы, и Иван вряд ли слышит и понимает, что ему говорят. Что им обоим говорят.
Ладно. Лиха беда начало. Ванька умный, он справится с собой.
В проектном отделе все было не так строго и протокольно, а архитекторы вообще оказались довольно неформальными ребятами. Ванька оживился, привычно растрепал чуб, закатал рукава своего прекрасного пиджака до локтя и полез в гущу событий. Ивана и Илью  интересовали разные вещи, и задавали они совершенно разные вопросы.
- А на разных этажах разная планировка? Ведь выгоднее портировать планировочное решение?
- А почему решили арку сделать здесь?
- Вот эту фигню здорово придумали.
- Это не фигня, молодой человек, это эркер. Это было пожелание Ильи Юльевича.
Однако благодаря таким разным вопросам у них обоих формировалась довольно цельная картина работы данного подразделения строительного холдинга. Ваня повеселел, нервозность его прошла, и за обедом они оживленно беседовали и даже бурно поспорили.
В общем, начало практики удалось. И Ваньке интересно, и сам Илья чувствовал, что понимание работы холдинга отца начинает приобретать четкие структурные очертания. А музыка… музыка временно взяла выходной. Ей это полезно. Им это полезно – иногда отдыхать друг от друга.
 
***
В жизни Тани было много изменений. К некоторым она привыкала быстро, например, к совместной жизни с Ильей. Даже никаких притираний, о которых постоянно говорят психологи и специалисты по отношениям, не было. Все получилось легко и как само собой разумеющееся. На некоторые изменения Таня шла намеренно сама. Например, авторская передача на радио. Сегодня была первая запись первого интервью с известным автором, который написал урбанистический роман, и этот роман собирались экранизировать. Роман Таня прочитала, сильного впечатления он не произвел, но беседа получилась интересной. Но дело даже не в этом. А в том, что, создавая такого рода передачи, не нужно было каждый день выходить в прямые эфиры. Конечно, Таня будет скучать и по эфирам, и по Женечке, но если речь идет о долгой совместной жизни с Ильей – быть диджеем, как раньше, уже не получится. И Тане нужно думать, как сохранить собственную профессию, но при этом стать настоящей женой. Такой, какой мама всегда была для папы. А Илья – это даже не папа. Илья – это совершенно другой масштаб личности.
Папа, кстати, подарил на Восьмое марта книгу с громким названием, весьма забавную – сборник рассказов о любви на тему семьи и животных. Один из рассказов Таня даже зачитала вслух Илье. В нем говорилось про пожилую пару, которая каждый август ездила к морю и танцевала на набережной под аккомпанемент уличных музыкантов.
Потом она спросила у Ильи, что бы он сыграл для этих людей, и он ответил:
- Танец рыцарей.
А еще были в жизни Тани такие изменения, к которым она привыкала не настолько легко. Например, родители Ильи подарили ей дорожный несессер «Луи Виттон». Нет, он, конечно, был очень красивый и удобный. Маленький чемоданчик, в котором находилось все: зеркала, расчески, маникюрный набор, косметичка, отделение для лосьонов и кремов. Очаровательная вещь. Только… к предметам роскоши тоже надо привыкать. Одно дело – кольцо на пальце. Это знак любви. А другое дело - вот это. Илья тоже подарил ей роскошь, шелковое каре Гермес – невероятная красота, дух захватывало. Только Таня очень хотела, чтобы он знал – она с ним не из-за этого. Она с ним из-за него самого, такого необычного и такого чудесного. И он, конечно, об этом знал.
Сегодня у Ильи первый день практики в компании отца. А у Тани было с писателем раннее интервью, и вернулась она домой около пяти. Заглянула в гостиную, увидела неразобранную сумку с музыкальными дисками. У Ильи огромная фонотека, что неудивительно. Но у Тани дома тоже была своя фонотека. Совсем другая. Если собрание Ильи включало в себя практически всю мировую классику, то Таня покупала рок, фолк, этно и блюз. Некоторые вещи она в недавний визит забрала из дома, а Илья выделил ей стойку в своем царстве. Вот сейчас как раз можно и разобрать привезенные диски.
Быстро переодевшись в домашние майку и коротенькую юбку, Таня захватила из шкафа с подсобными вещами пипидастр  - а вдруг там пыль? – и вернулась в гостиную. Чтобы работа шла веселее, она поставила в проигрыватель свой любимый блюзовый альбом и под чарующие звуки гитары и саксофона сначала смахнула едва намечающуюся пыль с пустой полки, а потом начала раскладывать диски. Работа заняла немного времени, вскоре все альбомы были аккуратно размещены в свои ячейки, а музыка продолжала играть. Таня же очень давно не ходила в танцевальный зал. Не до того было. А музыка манила… и Таня, сделав шаг навстречу воображаемому партнеру, повела бедром и развернулась. Какое блаженство… Она закрыла глаза и, вырисовывая в воздухе тонкой палочкой с перьями на конце фигуры, почти дирижировала. Дирижировала и двигалась в такт тягучей чувственной мелодии. В танец включилось все: ноги, бедра, плечи, шея, руки… шаг, еще, потом бедро и… Кто-то за это бедро схватил. Таня подпрыгнула от испуга, вскрикнула, повернулась и шлепнула со всей силы пипидастром неизвестного.
Страх и шок от неожиданности.
Музыка закончилась. Перед ней стоял Илья. Таня не слышала, как он вошел в дом - музыка играла слишком громко. Но все равно, разве можно так пугать?! Сердце билось сумасшедше. Они смотрели друг на друга через перья этой штуки от пыли. Смотрели и молчали. Таня пыталась успокоиться, а он… Да что он? Маньяк-фетишист он. И этим все сказано.
На диске зазвучала следующая песня. Старая-старая, еще времен папиной юности. Sam Brown «Stop». Ну что же, раз ты ничему не научился… держись! Таня вручила Илье пипидастр (кто придумал такое название?!) и сделала три шага назад, а потом, глядя ему в глаза, начала двигаться. Повела в такт бедром, подцепила пальцем низ обтягивающей майки и стала медленно поднимать ее вверх.
 
***
Есть такое устойчивое выражение – «Дадим джазу!». А у них тут – «Дадим блюзу!». А еще лучше, давайте Илье Королёву дадим.
Он не очень понимал, как умудрился дойти до дивана. Сел. С удивлением обнаружил, что в руках у него разноцветная метелка с каким-то дурацким названием – но он, разумеется, сейчас бы ни за что не вспомнил, каким. Он сейчас вообще мало бы что смог вспомнить. Он просто смотрел.
Перед Ильей Королёвым впервые в его жизни танцевали стриптиз. И не кто-нибудь, а любимая девушка. Он завороженно смотрел, как медленно оголяется красивый плоский живот… выше… на Тане сверху нет белья… и это прекрасно... прекрасно и…
Перед глазами что-то мелькнуло. Илья моргнул. Оказывается, он обмахивается этой чертовой метелкой.
Мелькнуло еще раз. Оказывается, в Илью швырнули майкой. Правильно, нечего отвлекаться. Он отбросил пушистую хреновину на диван. Таня жестом фокусника выудила откуда-то из спрятавшего в складках короткой пышной юбочки кармана  носовой платок и прикрыла стоящую на рояле фигурку.  Правильно, маленький еще Модест Ильич-младший для таких танцев.
Хриплый женский голос надрывно пропел «Stop!». Но никто и не думал останавливаться. Пополз вниз замок юбки, потом сама юбка тоже с одного краю опустилась вниз, еще больше обнажив красивый женский живот. Потом снова вверх. Потом с другой стороны вниз. И снова вверх.
А потом юбка взметнулась от резкого движения, Таня повернулась спиной, оперлась ладонями о рояль и начала…
… и начала в такт музыке двигать бедрами.
Впрочем, «двигать бедрам» описывало это действо примерно так же, как фраза «играет музыка» описывает гениальное исполнение Чайковского.
Это было не движение. И даже не танец.
Магия.
Он, конечно, под нее попал.
Таня жадно прижалась к нему всем своим сильным и почему-то очень горячим телом, когда Илья порывисто обнял ее сзади.
Он не мог и не хотел останавливать движения своих ставших очень жадными рук. А она не останавливала движения своих бедер.
- Я не подозревал, что ты так шикарно танцуешь, - сейчас еще можно что-то сказать. Точнее, прошептать в маленькое и тоже горячее ухо.  Спустя минуту, не больше, они говорить уже не смогут.
Таня повернулась. Снова прижалась бедрами.
- У тебя еще много интересных открытий впереди.
На его шею легли ее руки. Губы сомкнулись в поцелуе. Двое, не размыкая рук и губ, рухнули на диван.
Единственным снятым предметом одежды оказалась Танина маечка. А пипидастр они все-таки сломали.
 
***
На кухне стояли крокусы. В горшке, раскрашенном под медь. Крокусы одним своим существованием говорили, что началась весна. Каждый раз, заходя на кухню, Таня чувствовала их аромат и подходила к подоконнику. Надо же, крокусы. Он подарил ей на Восьмое марта крокусы и невообразимое каре от «Гермес» таких же расцветок, как красота на подоконнике: голубое и медь. К «Гремесу», наверное, тоже надо привыкать. Как и к «Луи Виттону».
На кухне стояли крокусы, а в гостиной был рояль. И этот рояль сейчас играл. Не сам по себе, конечно, с помощью Ильи.
После того, как они сломали ту штуку от пыли, надо было немного успокоиться. При воспоминании о танце Таня улыбнулась. Она сама от себя такого не ожидала. Она, если честно, вообще такое не практиковала… А зря! Надо взять на вооружение.
За стеной раздавался прекрасный и унылый Малер. Потом его сменила какая-то новая, незнакомая Тане музыка – абсолютно космическая. А потом зазвучал Кейдж. Илья каждый день играл Кейджа – готовился к записи нового альбома. Сказать по правде, Таня не была от этой музыки в восторге. Илья ее, конечно, исполнял чудесно, и первые раза три Таня даже с огромным интересом слушала это своеобразное музыкальное полотно, но к четвертому устала. Есть такая музыка, от которой устаешь. Как Илья ее играет раз за разом? Загадка.
Таня еще раз посмотрела на крокусы и вынула из холодильника грудку индейки. К рису идеально.
Так они провели ближайшие сорок минут. Он играл, она готовила, крокусы благоухали.
А потом Таня пошла в гостиную и прервала вечерние занятия. Она наклонилась, обняла Илью со спины и тихо сказала на ухо:
- Ужин готов. А Модесту нужен небольшой перерыв. Он уже немолод.
- Модест - просто младенец по меркам роялей, - Илья прижался щекой к ее руке. - Что у нас на ужин? Я ужасно голодный.
- Рис с индейкой и овощи. И белое вино.
- Звучит заманчиво. Что празднуем?
Илья встал и они вместе пошли на кухню. Правда, Таня на несколько секунд задержалась. Она сняла платок с Модеста Ильича-младшего. Бедный, столько времени стоял в темноте. Ай-ай-ай!
- Мы празднуем твой первый рабочий день в строительной компании, - ответила Таня зайдя на кухню.
Илья рассмеялся:
- Ване вино сегодня нужнее, чем мне. У него стресс.
- Да?
Таня наблюдала, как он открывает бутылку и разливает вино по бокалам. Она заметила, что Илья практически совсем не употребляет спиртное. Но в некоторых случаях это так вкусно! Вино является отличным вкусовым дополнением к еде. Сегодня Таня решила ему это показать. Сегодня просто день показов.
- Он весь день ходил с круглыми глазами и молчал, - продолжал свой рассказ об Ине Илья. - Что для твоего брата совершенно неприлично.
Таня взяла свой бокал.
- Да уж... – согласилась она. - А ты как?
- Знаешь, сегодня я понял одну вещь. В проектировании домов и сочинении музыки - много общего. В музыке - тоника-доминанта, тоника-доминанта, тоника-доминанта. В проектировании - стены-перекрытия, стены-перекрытия, стены-перекрытия. А потом - субдоминанта. Или атриум. Это ужасно интересно, - он протянул свой бокал.
Таня задумчиво подперла рукой щеку и задала риторический вопрос:
- И откуда ты такой взялся?
Она тоже протянула свой бокал. Стекло, соприкоснувшись, зазвенело.
- Мы в ответе за тех, кого приручили, - ответил Илья.
Только вот Таня не знала, кто кого приручил: он ее или она его. Но то, что они в ответе друг за друга, она знала точно.
- Практика не помешает твоей музыке?
- Нет, наоборот. Прекрасно переключает голову. Я сегодня прошел довольно сложное место, которое мне никак не давалось.
- У Кейджа?
Илья немного помолчал, прежде чем ответить:
- Нет. У меня.
Вот как… у него… Это значит что? Что та космическая музыка – его?!
- Я хочу послушать, - слова вылетели раньше, чем она подумала об этом.
И после ужина они вернулись в гостиную. Таня села на диван и слушала. А потом еще раз, и еще. Ощущение космоса не покидало. В мелодии звучала бесконечность.
- Эта музыка имеет название, - сказала Таня. – «Бесконечность».
Илья обернулся.
- У тебя дар. Ты должен писать музыку.
_________________

Мне просто показалось, что она должна понять, что сейчас он любит только ее.
А она растерялась...

Дописано
И он точно должен писать музыку
___________________________________

Я бы тоже растерялась на месте Май. А потом ка-а-ак поняла)))
Юня тебя услышал)
_________________