Омут (СЛР, 18+)

 » Омут (СЛР, 18+)  [ Завершено ]

Автор - Мария Абдулова (Мэри Арнолд)
Жанр - СЛР, молодёжная проза
Цикл "Омут"
Аннотация:
Кир. Со всеми однажды случается первая любовь. От которой сердце в клочья и гордость в дребезги. От которой нутро жгутом и кожа в мурашках. От которой похмелье потом ещё несколько месяцев и мысли ни о чём и ни о ком, кроме неё. Вот только Кир Авдеев о подобной участи не мечтал и влюбляться намертво в девчонку, которая его, кажется, также намертво ненавидит, не собирался. Она не для него и не его. Она каждый раз смотрит с презрением, словно он не сын мэра, а блоха под её ногами, и это причиняет почти физическую боль. И выкинуть бы её, чужую, сложную, неприступную из головы, да только легче этой самой головой, из которой Алёна Отрадная даже покурить не выходит, с разбега и о ближайшую стену. Но поможет ли? Вряд ли. 
Поэтому, Отрадная, лучше отпусти из омута глаз своих сама. Пожалуйста. Иначе… Иначе он превратит твою жизнь в ещё больший ад.

Алёна. Она, благодаря своему отчиму, худшая. Худшая дочь. Худшая сестра. Худшая, кого можно любить. Её жизнь - омут. Её лучшие друзья - оглушающая вина, горькая тоска и перманентная боль. Главные враги - она сама и Кир Авдеев - дерзкий мажор с глазами цвета весны, ненависть которого слаще мёда, а объятия, как самое безопасное и спокойное место в мире. Ему, холодному, высокомерному, злопамятному, рядом с ней не место. 
Поэтому, золотой мальчик, не дыши ею. Пожалуйста. Иначе… Иначе она утащит тебя за собой на дно.

Дисклеймер: Автор не пропагандирует мат, суицид, распитие спиртных напитков, курение и употребление запрещённых веществ. Сюжет является исключительно художественным вымыслом и любое совпадение случайно.      
 
От автора: Эта история здесь началась почти девять лет назад и здесь же рано или поздно закончится. В сюжете изменения, текст отредактирован (что-то убрано, что-то новое, что-то переписано) и новая обложка (авторство тоже моё) с аннотацией. Приятного чтения)

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (чудо-ёжик)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: чудо-ёжик; yafor; Дата последней модерации: 12.01.2025

 » Пролог

За полгода до...

У Алёны замёрзли ступни и подрагивают пальцы на руках. С мокрых волос срывается капля и медленно скатывается по ключице, а Олег не отрывает от неё взгляда, как будто не насмотрелся за несколько часов, которые удалось вырвать именно ради этого момента, и стоит в точно такой же позе, как и она. Зажимает в пальцах сигарету, чуть наклонившись, опершись ладонями о перила балкона. Наблюдает, как девушка неосознанно вздрагивает под очередным порывом ветра, в котором показались снежинки. Слышит её тихий вздох. Скользит глазами по чуть приоткрытым, опухшим и красноватым после его бешеных поцелуев губам, вкус которых знаком только ему одному, и длинным волосам, спутанными жадными прикосновениями и раскинувшимися тёмным водопадом по спине. Полы мужского, большого для неё халата распахнуты, съезжают с хрупких плеч и почти полностью обнажают голую грудь, украшенную засосами. 
Алёнка ему такой, находящейся полностью в его власти, нравится. Олег по ней такой скучал и хотел до скрежета в зубах. Сильно. Безумно. И не важно, что каких-то полчаса назад она лежала под ним. Ему мало. Всегда мало…
Резким движением он отбрасывает сигарету в сторону и притискивает девушку к себе, а она покорно прижимается к нему всем телом с тихим, едва слышным выдохом и утыкается холодным носом в шею.
Алёнка тоже скучала. Олег в этом уверен. 
Алёнка… Алёнка… Алёнка…
Почти одна единственная в голове и мыслях.
Угораздило же его уехать так надолго. Целый месяц без неё и уже срывает башню. Даже блондинка, скрасившая его парочку ночей, не помогла, хотя ведь так старалась.
- Алё-ё-ёнка, - хрипло протягивает Королёв, едва касаясь губами её виска, и усмехается, когда видит на нежной девичьей коже мурашки. 
- Я замёрзла.
Она закидывает руки ему на шею, не обращая внимания на то, как пояс халата, окончательно развязавшись, падает к её ногам. И не важно, что они стоят под ледяным, зимним, ветром, на виду у всего дома. Мужчина полностью закрывает её своим телом от всего мира. Алёна видит перед собой только его. Глаза ореховые, длинные чёрные ресницы, гладко выбритые щёки и ухмылку на губах. И снова хриплое:
- Алё-ё-ёнка.
У неё в груди что-то привычно обрывается, затем останавливается, а потом быстро-быстро бьётся. 
Сердце? Правда ты? Живо ещё?
Девушка растягивает губы в жалкой улыбке, игнорируя то, как их щиплет от недавних поцелуев. Проводит ладошками по широким плечам и спине, чувствуя, как напрягаются мышцы под её прикосновениями. Прикрывает на секунду глаза. Застывает всем телом в его объятьях. Отмирает и, лениво растягивая, копируя его тон, выдыхает:
- Оле-е-ег...
Королёв, посчитав это за согласие, тут же делает шаг назад. В сумрак спальни. Тянет её за собой зная, что дальнейший сценарий известен и понятен им обоим от и до, игнорируя звонящий где-то в недрах квартиры телефон и спускаясь губами вниз по тонкой шее, к изящным ключицам и плечам. 
Как же он, чёрт возьми, ждал этого момента!

Спустя несколько часов…

Алёна слышит, как хлопает дверь в ванной, но всё также продолжает застёгивать сапоги на ногах. Зачем-то тянет время. Застывает возле входной двери, прекрасно зная, что он не выйдет её провожать. Никогда такого не было. Но она почему-то отсчитывает несколько секунд и только после этого момента, уже давно ставшим традицией, нажимает на дверную ручку и выходит в подъезд. 
Он сейчас будет спать. Ведь забрал её с занятий с самого утра, значит, всю дорогу обратно в город не сомкнул глаз. А она поедет домой, чтобы получить очередные равнодушные слова матери о прогулах, которые Алёна знала уже наизусть, увидеть сверкающие в предвкушении материнские глаза, идеально убранный дом и её саму в новом нарядном платье, с укладкой и счастливой улыбкой на губах. Потому что Инна не видела любимого мужа почти месяц и теперь была готова на всё, чтобы получить от него свою порцию внимания. И совсем не важно, что «любимый муж» вернулся ещё утром. Она всё равно никогда об этом не узнает. Олег об этом позаботится. 
Отрадная прячется в такси от метели, приказывая себе не оглядываться, но, когда машина трогается с места, всё же срывается. Оборачивается, кутаясь в шубу, и облизывает опухшие губы. Неосознанно прикасается к ним по прежнему подрагивающими пальцами, отдаляясь от дома, в котором проходили их встречи, и приближаясь к другому, где с возвращением Олега всё вернётся на круги своя. Брат будет счастлив, что папа вернулся с командировки. Верная жена не удержится от причитаний о долгом отсутствии, и через каждые пять минут будет говорить «люблю», даже не подозревая о том, что Олег этого просто терпеть не может. А она, Алёнка, будет сидеть напротив и в очередной раз убеждаться в своей ничтожности как человека и как дочери, которая слишком слаба, чтобы разорвать запретную, неправильную и постыдную связь с ним - со своим отчимом.

 » 1. Кир

"Вышедший. Якобы. На пять минут. Сорванный с якоря."
Та Сторона – Гудки

Он специально не оглядывается, запрещая себе даже это. Смотрит прямо перед собой. Краем глаза видит, как рядом ёрзает на стуле Мишка, не в силах сидеть спокойно, доставая и раздражая своими вопросами, не только сидящих впереди девчонок, а и его самого тоже, но Кир одёргивает себя, сдерживая резкое замечание в адрес друга. Старается не слушать собственный внутренний голос, который отсчитывает секунды до непонятно чего. Парень предпочитает думать, что он отсчитывает время до конца пары. Всего лишь до окончания нудной и душной пары.
Выдыхает. Слушает, как пульс стучит в висках. Опускает взгляд вниз, на ладони, в которых зажат телефон.
Он не будет смотреть по сторонам. Не будет смотреть назад или вперёд. Не будет, потому что незачем и не для чего. Потому что то, что сейчас происходит у него внутри должно пройти. Через секунду? Через десять минут? Или через полчаса? Чёрт! Почему он раньше не засекал время? Какое по счёту утро у него изнутри разрывает капилляры, и кровь в венах кипит, как будто готова сварить его заживо? Хотя хорошо, что не считал, а то хер ему, а не контроль, обвивающий ошейником с шипами его шею уже далеко не первый и даже не второй год. Бл*ть. Киру кажется, что эта удавка с каждым его вздохом затягивается на шее всё сильнее и сильнее, давя на сонную артерию и намекая, что ему не так много и осталось. Как будто Авдеев сам, без намёков извне этого не понимает и не чувствует. Вот только и сдаваться не собирается. Топчет. Душит. Кромсает на куски, не давая срастись тому, что выжигает у него на сердце только одному ему понятные символы. Парень предпочитает не говорить об этом не только вслух, но и про себя, позволяя сердечной мышце и дальше гнать кровь по венам.

Никто не в силах заставить мой пульс ускориться.
Никто не станет причиной застрявшего в горле дыхания.
Н и к т о, ясно?

Кир хочет, чтобы Мишка, продолжающий болтать, хотя на пару минут замолчал, а Лиля, в упор смотрящая на него, забыла про его существование. Неужели так сложно оставить его в покое? Он ведь не заставлял её строить воздушные замки и говорить всем, что их симпатия взаимна и они вместе навсегда. Дура. Авдеев уже несколько раз успел пожалеть, что пустил её тогда, ночью. Думал, что соблазнительное, поджарое тело, золотые локоны и яркие зелёные глаза Гордеевой помогут избавиться от образа, который появляется перед глазами стоит только их закрыть. Понял, что сделал себе только хуже, когда услышал совсем другой голос, выкрикивающий его имя, не принадлежащий томно стонущей под ним одногруппнице. Лиля даже представить не могла, что в тот момент Кир трахал не её и перед собой видел совсем другие глаза, другие волосы, другое тело, тем самым вспарывая самого себя без наркоза, разрывая душу на клочья. И он не скажет никому, почему на самом деле пропустил пары на следующий день. Словом не обмолвится о том, что закидывая в себя очередную порцию коньяка, распахнул все окна в квартире, не в силах терпеть приторный аромат Лилиного парфюма и завис на несколько часов на экран смартфона, где сохранено и скрыто от чужих глаз паролем фото. На тот самый снимок, о котором он запрещал себе думать, часто на него смотреть и периодически порывался удалить, чётко осознавая, что в этом случае у него есть все шансы свихнуться окончательно.
Ему от этого всего уже даже не смешно, хотя поначалу он ржал в голос от абсурдности ситуации, в которую его угораздило попасть. Сейчас ему больно и страшно. Страшно чувствовать, как контроль, держащий его на привязи с самого начала наваждения под именем “Алёна Отрадная”, медленно растворяется, истончается, утекает сквозь пальцы как вода, а грёбаная ярость на себя самого выходит из берегов и застилает глаза тонкой пеленой, через которую видно только одного человека. И в пору забить тревогу. И снова начать латать то, что повредилось из-за очередной вспышки гнева, желания, горечи. Потому что чувствовать всё это дерьмо он не хочет и не хотел никогда. Ему ЭТО, мать его, не нужно. Он не мечтал и не грезил. Не считал, что ЭТО должно быть в его жизни. Но почему-то именно ЭТО по нему ударило. Наотмашь. Железной битой по затылку. И вот через несколько секунд он уже лежит, распластавшись по полу, сплёвывая кровь, не в силах понять, что с ним произошло. Смотрит прямо перед собой, ощущая, как всё нутро сковывает алмазными цепями и больше не отпускает. Держит на коротком поводке. Контролирует каждый его вздох и выжигает на коже слово из шести букв, начинающееся на "л" и заканчивающееся на…
Авдеев мотает головой, слыша, как та самая воображаемая бита снова со свистом рассекает воздух и замирает в нескольких миллиметрах от его виска. На этот раз замирает. На эту секунду, чтобы в следующую ударить ещё сильнее, выбивая дух из тела.
Он постоянно ищет от этого чувства, начинающегося на "л" и заканчивающегося многоточием, лекарство. Запивает, пойманный ненароком и обращённый не к нему, взгляд карих глаз, или улыбку, так редко появляющуюся на её губах, алкоголем. Заменяет случайной девкой желаемую. Закуривает, осознавая, что в очередной раз потерпел фиаско в поисках избавления от мучений. Вместо этого ещё больше отравляет себя, позволяя распространится яду по всему телу и каким-то образом умудряясь не подпускать его вплотную к сердцу. Кир не сдастся без боя. Из такого дерьма за прошедшие несколько лет выбирался, неужели сейчас не сможет?

Сможет ведь, правда?

Ему отчаянно хочется думать, что это просто случайность. Проклятие. Порча. Вот только он ни во что из перечисленного не верит. Поэтому ищет причины ломки в другом. Например, в простуде, которая тоже была способна сковать по рукам и ногам и без должного лечения, дать осложнение, поразив внутренние органы. Вот только и здесь возникала небольшая проблема. От простуды можно вылечиться, а от чувства на букву "л" нет. У него по крайней мере это не получается сделать уже на продолжении достаточно долгого промежутка времени.
Звонок, оповещающий о конце пары, отдаёт ноющей болью в затылке и Кир поднимается на ватные ноги. Шарит в карманах в поисках сигарет, натыкаясь на взгляд Мишки, который задаёт вполне логичный в данной ситуации вопрос:
- Ты куда? Сейчас короткая перемена и лекция начнётся через пять минут.
Кир не хочет ничего объяснять. Да и что, чёрт возьми, тут объяснишь?! Что его ломает снова? Что снова вместо нормального здорового сна стоит её образ перед глазами? А колючий ошейник контроля сдавил шею с такой силой, что воздух приходится порциями вдыхать? Только Романов и так всё это прекрасно знал и ничего нового он другу сказать не сможет.
- Хорошо, - кивает Михаил, понимая его лишь по одному взгляду, и обеспокоенно хмурится. - Иди. Прикрою.
Авдеев в ответ лишь кивает. Он благодарен, только сил, чтобы выразить благодарность в словах, почему-то нет. Из аудитории выходит, смотря прямо перед собой, не замечая ничего и, самое главное, никого. В правой ладони крепко зажата пачка сигарет, но разве кто-то посмеет сказать хоть слово по этому поводу сыну мэра? Преподавателям, проходящим мимо, легче отвернуться и сделать вид, что так и надо.
Парень сворачивает направо, к лестнице, ведущей в подвал и подсобные помещения. Скрытая от посторонних глаз дверьми и находящаяся в отдалении, она уже давно стала излюбленным местом для тех, кто хочет уединиться и этот раз не стал исключением.
- Да, - тихо и как-то растерянно звучит в тишине чужой, но чертовски хорошо знакомый ему, благодаря надоедливым и оставляющим после себя лишь горечь на языке снам и скручивающей его в бараний рог реальности, голос. - Я всё понимаю.
Кир замирает, зажимая в зубах, вынутую из пачки, сигарету. Отчётливо различает её фигурку, сидящую на несколько ступеней ниже от него, в неярком свете вечно барахлящей лампочки. Её плечи опущены. Лоб упирается в согнутые в коленях ноги. Длинные тёмные волосы лежат на спине, гипнотизируя его своим блеском. Они у неё всегда были предметом зависти у девчонок с их курса. Авдеев не раз слышал, как Лилька плюётся ядом, с ненавистью смотря на них. В такие моменты ему всегда хочется свернуть Гордеевой шею. И себе заодно. За то, что так реагирует.
- Хорошо.
Её присутствие на расстоянии нескольких шагов заставляет парня прислониться спиной к стене, надавить затылком на холодный бетон и начать молиться непонятно кому, чтобы его отпустило раньше, чем он натворит глупостей.
Вот только кто-то сверху уже подписал ему приговор, потому что уйти он не может. Так и стоит в тишине, как долбанный псих, наблюдая исподтишка, как она, запустив пальцы в волосы, больше ничего не говорит и только молча слушает собеседника, который находится на другом конце провода, а потом, стоит только прозвучать звонку, поднимается на ноги и, не прощаясь, сбрасывает вызов. Ему, конечно же, маниакально хочется знать всё. С кем она говорила? Почему закончила разговор таким образом? Или, может, она его прервала просто ради пары и продолжит потом, на следующей перемене?
Девушка оборачивается. Кир следит, как от резкого движения её волосы взлетают в воздух, а потом опускаются обратно. Замечает, как она замирает на мгновение, увидев его, а потом хмурится, недовольно щурясь и поджимая губы.
- Окончательно охренел, Авдеев?
Да. Окончательно. Может даже безвозвратно.
- Не дерзи, Отрадная.
Кир позволяет себе гадкую ухмылку, которую делят напополам горечь с угрозой, и поворачивается к ней уже всем телом, прислоняясь к стене только плечом.
- Ты подслушивал?
Алена сокращает расстояние между ними. Становится напротив, скрестив руки на груди. А Кир запрещает себе виснуть на ней снова. Вот что в ней такого, чего он не видел у других? Отчего сейчас ловит себя на том, что хрен знает сколько времени смотрел бы на неё ещё и ещё?
Упрямое выражение лица, черты которого стёрлись из-за неяркого освещения и которые он знает наизусть. Тонкая шея. Приталенный пиджак, с эмблемой университета на груди. Белый воротничок рубашки. Клетчатая юбка в клетку до колена, подчёркивающие стройные ноги.
Почему она такая? Почему, смотря на неё, он ощущает дикое, едва контролируемое желание, касаться, прижать к себе, ощутить её тело рядом? Ведь если он разрешит себе это, прижмёт к стенке, нависнув сверху, то ей не вырваться. Не хватит сил. Хрупкая она. Стройная. А он гораздо выше и перевес сил будет очевидно в его пользу.
- Слишком много чести, - выдавливает из себя парень.
На удивление, голос не хрипит и не срывается. И в качестве награждения за выдержку, он, наконец, прикуривает, мимолётом подмечая, что руки, несмотря на внутренний пи*дец, не дрожат. Хотя, если честно, лучше бы его так снаружи прошибало, чем изнутри.
- Придурок, - по-детски бросает напоследок Отрадная, обходя его стороной и скрываясь за дверью.
Кир не спорит. Курит. Вдыхает дым. Затягивается, понимая, что одной сигареты ему не хватит точно. И одной бутылки виски, которая стоит дома в баре, тоже.
Алёну Отрадную ни выпить, ни вытравить из головы невозможно. Всю душу собой выжгла и продолжает выжигать, заставляя раз за разом тонуть в омуте, который ему и ад, и рай заменяет. От него уже ничего не осталось, кроме тупого отчаяния и отравляющей злости на себя самого.


Ничего, Отрадная!
Неужели не видишь?!

 » 1. Лиля

- Не ходи за ним, - бросает Лиле в спину Романов, когда она поднимается на ноги.
В его голосе слышится пренебрежение, которое царапает её гордость острым коготком, и понимание почему она так резко вскочила со своего места. От этого девушке хочется поморщиться, но она растягивает губы в обворожительной улыбке и оборачивается к одногруппнику, что когда-то был другом, лицом.
- Что-что?
- Я говорю, Кир тебя с собой не звал, поэтому можешь сесть на попу ровно и не дёргаться.
У Мишки ангельская внешность - каштановые кудри, огромные голубые глаза и красивые скулы. По какой-то неведомой для неё причине Кир считает его своим лучшим другом и только это спасает Романова от неё и дикого желания свернуть ему шею, чтобы он, бл*ть, наконец, засунул своё мнение туда, на что с милой улыбочкой советовал ей сесть. Парень даже не представляет как порой близко подходит к краю и каких усилий Лиле стоит, чтобы не растоптать его никчемную жизнь парочкой фраз. Поэтому, прежде чем ответить, она делает шаг вперёд и наклоняется к его уху, чтобы никто другой не смог их услышать.
- Мишенька, дорогой, у тебя недотрах? Тебя снова кинули? - каждое слово сочится из Лилечкиного рта липкой патокой, оставляя следы уже на Мишкиной гордости. - Если хочешь, то я могу познакомить тебя с кем-нибудь, кто мог бы, так сказать, помочь тебе в зализывании твоих душевных ран в прямом и переносном смы…
- Может для начала ты сама такой помощью воспользуешься? - перебивает Романов, тем самым выдавая свою реакцию.
Обычно спокойный, рассудительный и надменный, он опасно прищуривается и даёт понять взглядом, что эта тема находится за чертой дозволенного. Вот только, когда Лиле не было всё равно на чужие личные границы и рамки?
- Милый, ты же знаешь, что кроме Кира мне никто больше не нужен, - объясняет она ему как неразумному ребёнку простые истины. - Я однолюбка.
Парень едко усмехается и откладывает ручку, которую до этого крутил в руках.
- Сука ты, Лиля. Самая настоящая.
- Спасибо за комплимент, дорогой. Мне очень приятно.
Миша молча отворачивается, ставя точку в их обмене любезностями, а Лиля, наконец, делает то, что хотела - направляется следом за Киром. Коридоры университета полны студентов и преподавателей, но она идёт прямо, не сворачивая, расправив плечи и вздернув вверх подбородок. Её уверенность и твердая походка вынуждают людей расступаться, освобождая девушке путь, и провожать миниатюрную фигурку взглядами. У кого-то есть дорогая тачка с крутым номером, у кого-то - цацки и шестизначная сумма на счету, а у неё - личный подиум, по которому Гордеева вышагивает каждый день с гордо поднятой головой, и бегущая впереди репутация бессовестной дряни. На минуточку, очень красивой бессовестной дряни.
Когда до лестницы остаётся несколько шагов, Лиля замедляется, чувствуя, как сердце, по мнению многих у неё отсутствующее, наоборот ускоряется. Ритмично стучит в груди, ощущаясь даже на кончиках пальцев, и едва ли не оглушает. Такое шумное, неугомонное и заново собранное, благодаря Киру, стоящему за дверью. Оно хочет что-то сказать. Что-то очень глупое и важное, но с губ срывается лишь: "Что за…?", когда дверь распахивается и вместо Авдеева, девушка сталкивается с Отрадной. У той в глазах полыхает злость, ненависть и такое знакомое чувство беспомощности, что Лиля на мгновение замирает. А одногруппница наоборот продолжает движение и, проходя мимо, едва касается Гордеевой плечом, но этого вполне хватает, чтобы та пришла в себя.
- Какого чёрта ты там делала, Отрадная? - цедит сквозь зубы Лиля, успев схватить девушку за локоть и развернуть к себе лицом.
- Лиля, мне сейчас совершенно не хочется с тобой разговаривать.
Алёна пытается вырвать руку, но Гордеева лишь усиливает хватку и подходит ближе, всматриваясь ей в лицо.

Какая же ты, Отрадная, жалкая.

Лиля презрительно кривит губы. С каждой новой встречей с этой неудачницей желание избавиться от неё любым способом становится всё сильнее. А Отрадная будто нарочно испытывает её терпение, постоянно попадаясь на глаза не только в коридорах и аудиториях университета, но и дома в гостиной, столовой или на кухне. И если с этим Гордеева ещё хоть как-то могла смириться, то мысль о том, что Кир провёл наедине с Алёной даже пару секунд, заставляет сжимать пальцы на её руке всё сильнее.
- Я задала тебе вопрос, Отрадная.
- Отпусти меня, Лиля. Пара уже началась и мне нужно идти.
- Ещё раз спрашиваю, что ты забыла рядом с моим парнем? - встряхивает её Гордеева.
Отрадная непонимающе хмурится и предпринимает ещё одну попытку освободиться.
- Только не делай вид, что не знаешь, о чём я говорю.
- Лиля, тебе лечиться надо, серьёзно.
Она пропускает слова одногруппницы мимо ушей и улыбается той самой своей едкой улыбкой, от которой у нормальных людей сводит зубы и ненароком появляются мысли о своей никчемности.
- Я, кажется, уже сама догадалась, что ты там делала, - Лиля наклоняет голову к плечу и окидывает девушку придирчивым взглядом. - Решила пойти по стопам своей обожаемой тётушки, которая увела моего отца из семьи, и попытаться обратить на себя внимание Кира? Советую не тратить силы зря, Алёна. Ты же должна понимать, что на такую, как ты, он никогда не посмотрит.
Отрадная поджимает губы и с силой дёргает локтем, наконец, сбрасывая руку Гордеевой. Она ждёт, что Алёна развернётся и молча уйдёт, как поступала всегда раньше, но, на удивление, одногруппница остаётся стоять на месте.
Лиля до сих пор помнит тот день, когда, вернувшись со школы, она услышала крики родителей, которые, будучи партнёрами не только в личной жизни, но и в юридическом бизнесе, обычно решали проблемы на спокойных тонах, без скандалов, и отчётливое, врезавшееся ей навсегда в память, "я хочу развод!" голосом папы. Потом несколько месяцев нервов, неизвестности и осознания того, что привычная жизнь закончилась. Отец, возвращаясь с работы, теперь будет обнимать другую женщину, а ей звонить лишь по выходным и при встрече навязывать общение со своей новой женой и её племянницей. Будто к тому моменту она ещё недостаточно сильно ненавидела их обеих. Будто Лиля с нетерпением ждала субботы только для того, чтобы послушать про успехи Алёны Отрадной, которую папа почему-то решил возвести для неё в пример, а не для того, чтобы провести с ним время наедине.

"Алёна поступила в тот же университет, что и ты, Лиля. Я договорился, чтобы вас определили в одну группу"

В тот момент Гордеевой впервые в жизни захотелось послать отца далеко и надолго вместе с его жёнушкой и остальными родственниками, которые ему стали дороже родной дочери.

"Алёна поможет тебе, Лиля"

Отрадная пусть сначала себе поможет, а Лиле помощь нужна была раньше. Когда её, семнадцатилетнюю девчонку с разбитым сердцем, загнали в угол и против воли показали жестокую реальность, от которой она до сих пор не может отмыться.

Где же ты был тогда, папа?

Девушка раздражённо сжимает руки в кулаки. Столько раз запрещала себе об этом думать, но один лишь вид Отрадной перед глазами и всё заново. И горечь эта на языке. И непреодолимое желание устроить скандал, чтобы хоть кто-то обратил внимание.
- На тебя он, значит, смотрит, Лиля? - спрашивает одногруппница.
Её голос такой обычный. Такой безразличный, будто спрашивает о погоде, а не о Кире. От этого у Гордеевой мир окрашивается в ярко-красный и шумит в ушах.
- Кир - мой парень, глупышка, - тянет она, складывая руки под грудью и вздергивая подбородок выше. - На кого ему смотреть, как не на меня?
- А Авдеев в курсе, что он твой парень? Ты бы предупредила его, пока не поздно.
Взгляд Лили становится острым, как только-только заточенное лезвие, и если бы глазами можно было убивать, то Отрадная бы уже валялась у её ног с перерезанным горлом, захлебываясь кровью.
- На что ты намекаешь?
Алёна усмехается и качает головой, отчего её волосы падают на плечи, закрывая лицо.
- Я не намекаю, Лиля, а говорю прямо - занимайся собой и своим как бы парнем, а меня оставь в покое.
Девушка, напоследок взглянув на неё исподлобья, разворачивается и стремительно уходит. Её торопливые шаги эхом раздаются в тишине коридора и Гордеева, оставшись одна, позволяет эмоциям взять вверх.
- Отныне, Отрадная, покой тебе будет только сниться, - зло цедит сквозь зубы она. - Даю слово, ты пожалеешь! Ты, бл*ть, пожалеешь!
Лилино терпение закончилось. Она ещё могла выдержать присутствие Алёны в своей жизни в качестве нежелательной родственницы и одногруппницы, но вот выслушивать её мнение о своих отношениях, будто оно имело хоть какое-то значение, было уже слишком.
Жалкая неудачница возомнила себя смелой и открыла свой рот? Так пусть теперь готовится играть по-крупному и по Лилиным правилам. Следующий ход за Гордеевой.
Девушка ведёт плечами, стараясь расслабиться, но не успевает, потому что слышит за спиной хрипловатое:
- Кто пожалеет?
Лиля, резко обернувшись, встречается со взглядом Кира и тут же тонет в серо-зелёных глазах. Тонет так стремительно, что в следующую секунду не чувствует даже ног и держится прямо скорее машинально, чем осознанно.

Это же надо было так влюбиться.
Это же надо было так пропасть.

От него пахнет дымом и дождём, моросящим снаружи. От него мурашки бегут по коже, будто по приказу, а в груди, за рёбрами, беспокойно ворочается сердце. Такое неугомонное и уже давно ей непринадлежащее, что Лиля чувствует его только, когда Кир находится где-то поблизости.
- Я тебя искала, - выдыхает Гордеева и делает шаг вперёд, к нему, чтобы прижаться крепко-крепко, вплотную и губы в губы, но парень вопросительно приподнимает правую бровь и она в нерешительности останавливается на полпути.
- Зачем?
В голосе у Кира холод, а в глазах - её отражение. Искажённое, неправильное и пустое. Будто смотрел не на неё, а мимо. Будто думал о чём-то другом.
- Хотела спросить у тебя насчёт сегодняшнего вечера. Может, сходим куда-нибудь вместе?
Дыхание застревает в горле и последние слова Лиле даются с трудом. Гордая, неприступная, опасная с другими и неуверенная, робкая, забывающая обо всём - с ним.

Что ты со мной сделал, Кир?
Я же на тебе помешалась. Я же в тебя как в последний раз влюбилась.

- У меня дела.
Парень мажет по ней нечитаемым взглядом и запускает руки в карманы. Гордеева же мнёт в непослушных пальцах плотную ткань пиджака и кусает губы, пытаясь заставить себя замолчать, но отчаянный вопрос всё же вырывается из груди.
- А можно мне с тобой?
Она смотрит на него с плохо скрываемой надеждой, ждёт ответа и хоть какую-то эмоцию в свою честь, но получает лишь равнодушное, скупое и резкое:
- Нет.
Отказ разъедает в ней дыру. Небольшую, но достаточно болезненную. Лиля чувствует её между лопаток и чуть горбится, чтобы ослабить боль, но легче почему-то не становится.
- Я пошёл на пару, - бросает ей Кир, прежде чем уйти по тому же пути, что и Отрадная пару минут назад.
Девушка прикрывает глаза и молча кивает, борясь с желанием броситься следом, догнать и сделать всё, о чём грезила с их последней полноценной встречи не в стенах университета. В первую очередь вдохнуть запах его кожи, во вторую - прикоснуться, в третью - поцеловать, жарко и яростно. А дальше по поступательной. Так, как он любит. На грани грубости и с привкусом спиртного. До тёмных пятен перед глазами и сорванных связок.

Я позволю тебе всё, Кир.
Только никогда не отпускай меня.

Но Лиля остаётся стоять на месте, как верная псинка, которой отдали команду "ждать". Разве только хвостом не машет и не скулит, слушая, как в голове звенит надоедливый голос Отрадной.

А Авдеев в курсе, что он твой парень?
А на тебя он, значит, смотрит?

А ему на тебя, Лилечка, не наплевать?

 » 2. Алёна

"Все чувства изношены... стёрты грани хорошего..."

Андрей Леницкий ft. HOMIE – Лето как осень

Чувство драмы внутри зашкаливает. За края выходит. От него дрожь по всему телу распространяется и очень сильно мёрзнут ладони. Но Алёна старается не обращать на это внимания и винит во всём прохладное утро с бессонницей. Рисует фигуры на запотевшем стекле машины, иногда отвлекаясь на что-то незначительное, например, на блёстки, которыми щедро усыпаны оба её браслета, обвивающие запястья, и прибавляет громкость музыки, не боясь повредить слух и заглушая то, как настойчиво душа просит вернуть ей лето. Не хочет она сентябрь. Не хочет дождя и тяжёлого влажного воздуха. Потому что и так постоянно задыхается, чувствуя, как нехватка кислорода спицами пронзает лёгкие.
- Олежа... - улавливает девушка мамин голос, когда в наушниках так "вовремя" останавливается музыка.
Отрадную передёргивает. Она пытается быстро разблокировать телефон, чтобы заставить его воспроизвести следующую песню, но вместо этого слышит разговор, который ей слушать совсем необязательно и в то же время нужно для того, чтобы не отрываться от реальности. Поэтому девушка, так и не включив музыку, оставляет смартфон в покое и откидывается на мягкую спинку кожаного сидения. Стискивает ладони, лежащие на ногах, отчего коротко стриженные ногти пронзают кожу на коленях, оставляя за собой красные отметины, но она этого даже не замечает. Прикрывает глаза, считая про себя пульс, бьющийся в висках, и старается дышать… Хотя бы просто дышать.
- Олежик, любимый, я всё помню.
Мама улыбается. Отрадная понимает это по одной интонации, с которой та разговаривает. Она даже может за пару секунд воспроизвести выражение её лица в эту минуту. Голубые глаза, скрытые за стильными солнцезащитными очками, сверкают, излучая радость и удовольствие от возможности слышать голос супруга. Красные губы растягиваются в красивой белоснежной улыбке. Жена счастлива разговаривать со своим мужем. Всё верно. Всё правильно. Всё так, как и должно быть.
- Да, я приеду через сорок минут. Жди, родной.
У Алёны же при разговоре с ним, будто кто-то перекрывает подачу кислорода. Ей приходилось прилагать усилия, чтобы контролировать дыхание, тон и громкость голоса. Потому что одно неосторожное слово может сломать последнее, что у неё осталось.
- Олеженька, ты же знаешь, что я не против.
Знала бы только мама как сильно ему не нравятся то, как употребляют его имя в уменьшительно-ласкательном варианте. Олег не любит, когда к нему обращаются небрежно, без должного уважения. И он ненавидит, если она, Алёнка, начинает проявлять эмоции. Не переносит буквально. Требует контроля и осмотрительности. А она не может оставаться спокойной рядом с ним. Не может. Просто напросто не хватает сил. Ведь прекрасно знает, что она ему не нужна, что вселенной для него не является. Отрадная для него скорее недостаток. Лишнее. Неважное. Для неё это понимание, словно, солью по ранам на запястьях, которые на деле давно зажили, а по ощущениям, казалось, до сих пор кровоточили.
И нет, ей не хочется выть от жизненной несправедливости. Не хочется лезть на стенку от безысходности и обиды. Не хочется рвать на себе волосы, осознавая свою вину. Эти ощущения уже порядком притупились, оставив вместо себя лишь глухое раздражение и смирение, которое, наверное, было страшнее всего вышеперечисленного. Она, как и многие другие люди на планете, просыпается по будильнику, успев поспать не больше пяти часов. Здоровается со своим отражением в зеркале словами "доброе утро, дрянь". Смотрит на ставшие уже привычным явлением тёмные синяки под глазами, искусанные губы, выпирающие худые ключицы и тощие запястья, скрытые за объёмными браслетами. И понимает, что всё это заслужила.
- Алёна! Алёна, ты слышишь меня? - вопрос, прозвучащий излишне громко в тишине салона, заставляет её открыть глаза и медленно, растягивая время, снять наушники.
Мама, удостоверившись, что она её слушает, продолжает:
- Ты помнишь про то, что у нас сегодня ужин в ресторане?
- Какой ужин? - немного хрипло от долгого молчания переспрашивает девушка, чувствуя, как напряжение сковывает внутренности. - Мы уже не можем дома поужинать? Зачем это всё?
- Во-первых, измени тон и вспомни с кем ты разговариваешь, - Инна бросает на дочь предупреждающий взгляд в зеркало заднего вида. - Во-вторых, тебе не обязательно знать все подробности предстоящего мероприятия. В-третьих, этот ужин важен для Олега.
- Подожди, на этом ужине мы одни будем или...
- Или, Алёна. Или, - женщина ловко сворачивает на парковку одного из самых элитных университетов города. - Ужинать мы будем с приятелем Олега и его семьёй.
- Тогда для чего мы вам там с Егоркой? Какой от нас толк?
- Егор остаётся дома с няней. Ты едешь с нами.
- Но зачем?
Алёнка искренне не понимает для чего тратить вечер на бессмысленный ужин, на котором она будет совершенно не к месту.
- Алёна, твоя обязанность просто соответствовать случаю и не опозориться перед уважаемыми людьми! Поэтому, прошу тебя, веди себя как подобает девушке твоего возраста. Твои вопросы и недовольство не уместны. От тебя требуется только твоё присутствие, ясно?
Отрадная как будто наяву слышит, как трещит по швам мнимое спокойствие, заставляя её крепко, до побелевших пальцев, сжать ручку сумки. Горькая ухмылка появляется на губах прежде, чем она успевает её подавить. Всё-таки нужно было ехать в университет на метро, избавив себя и маму от становящихся всё более частыми выяснениями отношений и непонимания, достигнувшего максимума.
- Ясно.
Уходит, не прощаясь, сцепив пальцы до хруста. Пытается сосредоточиться на шуме. На сотнях чужих голосов, пока идёт от парковки до здания университета. Считает ступени на крыльце. Машинально здоровается с охраной и поднимается на второй этаж, в аудиторию, в которой уже собралась почти половина группы в ожидании начала занятий. Кивает в знак приветствия, не замечая, ответили ей тем же или просто проигнорировали. Бросает сумку на парту, за которой сидит одна, и тут же уходит. Ей нужна минута. Одна лишь грёбаная минута, чтобы прийти в себя и не обращать внимания на разъедающую душу обиду.
Когда, наконец, остаётся в одиночестве, выдыхает. Садится на холодные ступени служебной лестницы и закрывает лицо руками. В этот момент ей становится ещё холоднее, чем обычно и ещё сильнее не хочется этого ужина вечером и строить из себя послушную умницу-дочку. Потому что она не такая. Алёнка последняя дрянь и сволочь. Она спит с мужем своей матери и не может заставить себя это прекратить. Она уже не видит грань между плохим и хорошим. Она из комнаты боится выходить в собственном доме, потому что становится страшно от того, что не сможет спокойно пройти мимо, встретив его в одном из тёмных коридоров. Ей практически физически становится плохо, когда, смотря на него и маму за обеденным столом, приходится стискивать зубы и пялиться себе в тарелку, слушая их семейные разговоры. Нет, это не ревность. Ей просто хочется выйти на балкон, чтобы вдохнуть свежего воздуха, а не пропитавшегося ложью смога, который висит над ними всеми уже не один год. Но даже несмотря на это, Алена не может заставить себя поставить точку. По крайней мере сейчас. Пусть больно. Пусть кровоточит. Но с Олегом не так пусто внутри. С ним не хочется думать о том, что бы было, измени она своё решение три года назад. С ним она пытается оставаться на плаву, не теряя равновесия. Если здраво рассудить, то это не так уж и мало. Тем более в её ситуации.
Девушка вздрагивает, когда телефон вибрирует в кармане пиджака. Ей не нужно смотреть на экран, чтобы понять, кто звонит. Алёнке требуется несколько секунд, чтобы вздохнуть полной грудью, проверить есть ли слёзы, и прочистить горло, прежде чем ответить.
- Почему так долго не отвечаешь? - спрашивает Олег без приветствия, хотя они даже утром дома не виделись.
- Искала место, где можно поговорить, - говорит спокойно, чувствуя, как участившийся пульс колотится в висках.
- Ясно.
Молчание в несколько секунд. Тихое, размеренное дыхание по другую сторону телефонной связи. До боли закушенная нижняя губа.
- Я хочу, чтобы ты появилась на ужине, - пауза, сказавшая ей больше, чем слова, прозвучавшие вслух. - Алёна, мне не нужны сейчас проблемы.
- Да. Я всё понимаю.
Лично она, Алёнка, в проблемах уже с головой утонула. Только никого это не волнует и, наверное, сейчас, в эту минуту, её саму в том числе.
- Тебе не обязательно присутствовать на нём до конца. Не хочу оставлять Егора в позднее время с няней, поэтому ты сможешь уехать раньше нас. Успеешь собраться к шести часам?
- Да, успею.
Снова молчание. Снова крепко стиснутые пальцы. Отрадная зачем-то продолжает держать телефон у уха, когда Олег уже сбросил вызов. Откидывает волосы назад и понимает, что, кажется, в очередной раз подписала себе приговор, если не на смертную казнь, то на болезненные пытки уж точно. И ничего не остаётся, кроме, как подняться на ноги, переброситься с такими уже привычными за несколько лет «любезностями» с Авдеевым и Лилей. Пройти мимо, тут же забыв и об одногруппниках, и о том, что возможно Кир смог услышать её разговор. Зайти в аудиторию, извинившись перед преподавателем за опоздание, и провести весь день, смотря в окно. А затем, после занятий, сцепив зубы, ехать домой, где её уже ждали младший брат, как всегда недовольная её действиями мама и подготовка к ужину.
Когда в квартире появляется Олег, мимолётом скользнув по ней, Алёнке, взглядом, и натянуто улыбается Инне, девушка заставляет себя шепнуть одними губами: "Привет" и отвернуться. Её состояние выдают лишь подрагивающие пальцы, сжимающие маленькую сумочку, и неестественно прямая спина.
- Алёна, поторопись, - бросает мама, взяв мужа за руку и потянув его к выходу.
- Проходи вперёд, - освобождает он ладонь и отступает на шаг назад, становясь практически вплотную к Отрадной.
Она задерживает дыхание и считает про себя удары сердца, которое своим грохотом заглушает стук шпилек Инны, когда та выходит за дверь и они с Олегом остаются вдвоём. Алёна пытается заставить себя сделать шаг вперёд, чтобы увеличить между ними расстояние, которого и так почти не осталось, но безвольно прирастает к месту, стоит только ему, протянув руку, прикоснуться горячими пальцами к её коже у основания шеи.
- Синяк сошёл? - спрашивает мужчина, наклонившись так близко, что Отрадная чувствует на своей щеке его горячее дыхание.
- Да, - хрипит она в ответ, смотря прямо перед собой и не видя ничего конкретного.
- Мои засосы на тебе - самое лучшее, что я видел в жизни.
Из подъезда слышится звук открывшихся дверей лифта и Королёв спешит к жене, мгновенно вернувшись в роль верного супруга, а Алёна прикрывает глаза и прижимает холодную ладонь к шее. Туда, где его губы в последнюю встречу оставили багровый след, который она несколько дней очень старательно прятала под водолазками и плотными рубашками. Где под кожей лихорадочно пульсировала жилка и висела невидимая петля из желания, вины и отвращения к самой себе.

За что ты мне, Олег? За что?

- Алёна, ну, где ты там? - раздражённо окликает её мама.
Девушка вздрагивает, облизывает сухие губы, и выдавливает глухое:
- Я спущусь по лестнице.
Ей нужно всего две секунды, чтобы вздохнуть, собраться с силами и отстраниться от только что произошедшего. Но получается откровенно плохо. Она с трудом передвигает ногами и, когда доходит до машины, то Инна не упускает возможности упрекнуть дочь в том, что из-за её медлительности они уже опаздывают на ужин. А в салоне всё пахнет им и в зеркале заднего вида прищуренные, ореховые, пытливые глаза, от которых нет спасения.

Я знаю, о чём ты думаешь, Алёна.

Она отворачивается к окну и сосредотачивается на каплях дождя, моросящего снаружи и оставляющего после себя разводы.

Я знаю, чего ты хочешь.

Отрадная сводит колени и прислоняет голову к стеклу, жалея, что не додумалась взять с собой наушники. Будто не знала, что её ждёт. Будто надеялась, что в этот-то раз точно сможет сдержаться. Противостоять. Вовремя одуматься. Будто их с Олегом впервые тянет в этот пошлый, глупый жанр трагедии, замиксованного с драмой. В нём она прячется от матери в своей комнате за просмотром сериалов на ноутбуке, а он - в офисе, командировках и деловых встречах. Между ними ночи полные бессонницы и сквозняка, которым тянет с открытого окна, и один на двоих грязный секрет, способный разрушить жизни.

Никто не должен знать, Алёна.
Н и к т о, слышишь?

- Поменяй, пожалуйста, выражение своего лица на более приветливое, - просит Инна, повернувшись к ней, когда машина останавливается на парковке ресторана.
Отрадная отворачивается от окна и отвечает перекошенной улыбкой.
- Так лучше, мама?
Женщина морщит лоб и недовольно качает головой.
- Ты могла хотя бы постараться быть не такой угрюмой.
- Могла, - кивает девушка. - Но не хочу.
Инна ещё хочет что-то сказать, но встречается глазами с мужем и передумывает. Только лишь бросает на дочь раздражённый взгляд и выходит из машины, хлопнув дверью. Алёна выбирается из салона следом и идёт позади, наблюдая за тем как Олег, наверняка наказывая её за несдержанность, обнимает маму за талию, прижимая к себе, и что-то шепчет на ухо.

Сегодня он выбрал не тебя.
Выдохни.

Но дышать не получается, потому что воздух застревает в глотке, когда они доходят до указанного официантом столика и девушка замечает тех, кто поднимается на ноги, приветствуя их. Один из этих людей - её дневной кошмар и причина, по которой она мечтает сменить университет.

Давно не виделись, Кир, не правда ли?

Авдеев смотрит на неё с высоты своего роста из-под нахмуренных бровей и, кажется, продумывает варианты того, как в следующий раз спросит с неё за эту встречу. За то, что ему приходится стоять напротив и молчать, хотя, наверняка, у него есть тысяча обидных, неприятных, едких слов в её честь, которыми он бы с удовольствием с ней поделился будь они наедине.

Я тоже очень “рада” видеть тебя, Кир. Ведь только твоей ненависти мне сегодня для полного счастья и не хватало.

 » 2. Кир

«Пусть пою себе. Пока, пусть пульс не в курсе,

Буду обманывать нас, давлюсь смыслом тихих прокуренных фраз»

Та сторона - Капилляры

Галстук неприятно давит на шею и, кажется, что через несколько мгновений он из аксессуара превратится в лишающую жизни удавку. Хочется сдёрнуть его, расстегнуть верхние пуговицы на рубашке и сказать, что ему абсолютно наплевать на то, что она сидит напротив. И что он на неё, бл*ть, совсем не смотрит. Кир лишь пялится себе в тарелку, в сторону и на циферблат наручных часов, секунды на котором почему-то тянутся слишком медленно, чтобы спокойно улыбаться и говорить себе, что ещё немного и всё пройдёт.

Ведь всё в порядке, Кир. Нет никаких причин, чтобы с такой силой стискивать челюсть в застывшей улыбке. Какого хрена ты так морозишься?

Парень проводит рукой по волосам и игнорирует обращённый к нему взгляд матери, которая, конечно же, не осознаёт, на что его обрекла, уговорив присутствовать на этом ужине. И ведь он чувствовал, что ничего хорошего этот вечер ему не принесёт, но всё равно, сука, пошёл.

Какой же ты, Авдеев, идиот.

В самую пору было завыть, как той больной псине, которой какой-то придурок переехал задние лапы, и она чудом доползла до дома Авдеевых несколько лет назад в надежде получить помощь. Но даже несмотря на то, что отец привёз для неё ветеринара, она всё равно умерла через несколько дней. Киру тогда ничего не оставалось кроме как проглотить противную горечь, ставшую комом в горле, развернуться и идти успокаивать сестру, которая уже успела привязаться к собаке.
Сейчас ситуация почти повторяется. Только нет собаки и плачущей сестры. Но есть комок в горле и желание убраться отсюда как можно дальше. Туда, где нет этих карих глаз в обрамлении длинных ресниц, красного платья и туфель на каблуках.

Бл*ть. Отрадная, ты специально что ли так вырядилась?

- Кир? Алёна? - его мать старательно улыбается, смотря на них. - Вы же учитесь вместе, в одном университете насколько я помню?
- Да, вы правы, - девушка спокойно растягивает губы в улыбке, мимолётно скользнув по нему взглядом. - Мы учимся в одной группе.
Кир ухмыляется. Ошибаешься, Отрадная. Кто-то учится, а кто-то с катушек слетает. И он бы предпочёл учиться, а не думать о том, что в который раз читает в её глазах усталость и пугающую его обречённость.

Дави в себе то, с чем не можешь справиться, Авдеев. Так будет безопасней и правильней.

Она продолжает как ни в чём не бывало улыбаться всем подряд и отвечать на бессмысленные вопросы родителей. А он сам в это время молча слушает её голос и чувствует как скребёт что-то под ребрами и заставляет контролировать каждый вдох и выдох.
Ему абсолютно точно следует отсюда уйти да поскорей, чтобы не чувствовать потребность смотреть на нее, не отрываясь, вопреки собственной воле и благоразумию, не отсчитывать каждые пять секунд и делать вид, что он смотрит куда-то поверх её головы, а не на то, как девушка прикрывает глаза, когда о чем-то задумывается. Как касается пальцами своих браслетов, наверное, сама того не замечая. Как хмурится и поджимает губы, услышав слова своей матери о её образовании.
- Я считаю, что юридическое образование очень престижно и значимо, тем более в нашем сегодняшнем мире, когда неизвестно, что будет завтра, - Инна Королева говорит уверенно, не обращая внимания на то, как отворачивается в сторону дочь, пребывая явно не в восторге от её слов. - Именно я настояла на этом ВУЗе, когда Алёна поступала.
- У нас же Кир сам решал, куда будет поступать, - его мать (и как только отец умудрился вытащить её из дома да и относительно в нормальном состоянии?) снова улыбается и кладёт ладонь на плечо сына. - Мы с Лёшей думаем, что дети сами должны принимать такие важные решения, правда?
Авдеев-старший с готовностью поддакивает, бросив на него и жену осторожный взгляд, и переводит разговор на другую тему, не касающуюся ни самого Кира, ни Алёны, которая похоже принимает решение слиться с окружающей обстановкой и сжимается на стуле, смотря вниз на свои колени. Вот только её замысел не увенчивается успехом. Потому что нельзя стать невидимкой в красном платье, при этом прикусив нижнюю губу и притупив взгляд.

Как же ты красива, Отрадная.
Как же ты, чёрт возьми, красива!

От её ссутуленной позы и понимания того, что, скорее всего, мысли у неё в голове после разговора родителей не радужные, у Кира ломит затылок. Потому что изменить это он не сможет. Ведь он же для неё, бл*ть, ничего не значит. Ведь Отрадная лишний раз на него посмотреть не может нормально, без неприязни. Ведь они же друг друга вроде как не дух не переносят. Только этот факт не отменяет того, что Кир знает, что эта юриспруденция ей нахер не сдалась. Что ей не хочется сталкиваться с преступлениями и людьми, которые их совершают, а уж защищать таких - тем более. И университет она посещает только потому что так надо и так хотят родители.

А чего хочешь ты, Алёнка? О чём мечтаешь?

Кир сжимает вилку в пальцах и кусает себя за щеку изнутри.
Ему самому сейчас очень хочется курить. А ещё обхватить девичье лицо ладонями, заставить посмотреть на себя, заглянуть в глаза и, наконец, понять, что происходит в её голове.

Ну, давай, Отрадная, улыбнись. Не рви душу своим кислым видом. И так херово.

И так сложно не смотреть. Сложно дышать нормально. Будто цепями сковало и теперь ни на шаг не сдвинуться. Будто завяз по уши и нет ничего, за что можно ухватиться, чтобы выбраться. Потому что на этот раз Отрадная подобралась слишком близко. Протяни руку, сделай два шага вперёд и вот она. Кажется, везде теперь только она. Словно внутривенно закачали. Под кожу. И не вырвать теперь ничем, не вывести. Даже при наличии строгого и изначально казавшегося идеальным плана, которого Авдеев тщательно придерживался, решив справиться со всем этим дерьмом на букву "л" сам. Без чьей-либо помощи и не прибегая к радикальным мерам. В нём насчитывалось всего три кратких и на первых порах представляющихся очень лёгкими для выполнения пункта.

Не обращать на неё внимания.
Не думать.
Заглушать чем-нибудь мысли и не важно, что это будет или кто.

Ведь он по началу считал, что это ненадолго, до первой понравившейся юбки. Или что эта зацикленность одно из последствий аварии, которое нужно всего лишь перетерпеть, пережить.
Ведь это смешно. Не может Алёна Отрадная цеплять его глазами своими карими, бездонными, голосом не для него нежным, хрупкостью фигуры и ненавистью к нему. Не может.
Ведь что с того, что от каждого взгляда на неё его оглушает так, что ноги слабеют и приходится считать про себя участившийся пульс? Она же всего лишь чужая девчонка. Всего лишь не самый приятный “привет” из прошлого, из-за которого гормоны сходят с ума и выводят его, в силу характера и социального положения не переваривающего подобное, на эмоции. Диктуют ему вести себя как отъявленный му*ак, что в попытках заглушить в себе непрошенные эмоции даёт молчаливое согласие на издёвки, направленные специально на неё. Сам и пальцем не шевелит, но смотрит, как другим весело, когда она стоит униженная после очередной подставы, пронзает его взглядом, точно зная, кто отдал такой приказ, из-за которого ей приходится терпеть насмешки и измывательства. Застилают глаза и не позволяют остановиться, даже тогда, когда становится предельно ясно, что всё зашло слишком далеко.
Ведь он же, в конце концов, Кир Авдеев. У него и без этой е*алистики к Отрадной всё есть - и плохое, и хорошее. Зачем ему ко всему прочему ещё и непонятные чувства к девчонке, которая Авдееву не нужна и после всей истории их взаимоотношений должна вызывать, как минимум, желание никогда её больше не встречать? У него же и без неё в душе такой раздрай, что никакие нитки не помогали. Все рвались, открывая незажившие раны и причиняя боль. И единственный, благодаря кому он до сих пор держится и не позволяет себе дать слабину, был брат, который в нём нуждается, даже сам того не осознавая. Не может же ещё и Кир его бросить. Алек не справится в одиночку со всем тем, что на него свалилось.
Поэтому ему хотелось и хочется до сих пор избавиться от этого наряду с желанием искренне, от всей души сказать, что ему абсолютно параллельно на то, что в каждом её взгляде, направленных на него, нет ни грамма положительных эмоций. Что ему наплевать на неё саму и, вообще, всю ситуацию в целом. Что он не чувствует, как пульс стучит в голове отбойным молотком. Прокричать об этом на весь мир, чтобы каждая собака знала, что Алёны Отрадной нет в его мыслях. Он о ней не думает. А следом заставить всех в это поверить любыми способами, если вдруг у кого-нибудь возникнут сомнения. Чтобы каждое живое существо на свете знало, что он не способен любить кого-то вот так сильно, на разрыв, без продыху. Кира Авдеева волнуют только он сам, родители с братом и друг Миха. Для остальных путь к его сердцу заказан. Нет там места. Нет, и не будет никогда. Уж он об этом позаботится. Уж эти чувства ему тюрьмой не станут. Костьми ляжет, но свою жизнь от омута девичьих бездонных глаз избавит.
Вот только впоследствии выяснилось, что и его план, и пункты, и все его желания перед Алёной Отрадной бессильны. Что, кажется, иного выхода, кроме очевидного и яро им непринимаемого, нет. Что вся жизнь в один момент пошла по одному месту и…

…и сваливай пока ещё есть силы, дурак.

Кир бросает взгляд на часы, не слушая, о чём говорят за столом. Ему это не интересно и не нужно. Он свою новую дозу яда с кайфом получил. Хватит с него на сегодня. Действительно, пора сматывать.
- Какая прекрасная игра.
Спокойный, так давно им не слышимый голос матери отвлекает его от мыслей, и парень поднимает взгляд, чтобы увидеть, как та оглядывается на музыкантов, которые расположились неподалёку. Заметив пары, танцующие посреди зала, женщина кладёт салфетку на стол и спрашивает у мужа:
– Ты же не откажешь мне в танце?
Отец, молча кивнув в ответ, поднимается на ноги и протягивает ей руку. За ними поднимаются Королёвы, и в следующую секунду Кир слышит то, что заставляет его сжать до хруста пальцы.
- Кир, Алёна, не сидите просто так, присоединяйтесь к нам, - Виктория проводит ладонью по напряжённым плечам сына, проходя мимо. – Такая чудесная музыка. Алисе бы понравилось…
Парень чувствует, как на лице играют желваки от накрывшей в ту же секунду злости и безысходности. Как дыхание рваным выдохом вырывается из груди и панически еб*шит сердце.

бл*ть-бл*ть-бл*ть.

Его будто бы со всей дури кувалдой по груди ударили, кроша рёбра в порошок. Кажется, даже после аварии, когда его чуть ли не по кусочкам собирали, было не так больно. Сейчас же у Кира чешется глотка от дикого желания заорать вслух о том, что у него уже нет никаких сил находиться рядом с ней настолько близко. Но он молчит, ощущая на себя строгий взгляд отца, и сглатывает горечь, образовавшуюся во рту.
Ножки стула неприятно скрипят по полу, когда парень резко поднимается на ноги. Авдееву хватает двух шагов, чтобы преодолеть расстояние до Алёны, которая отчётливо вздрагивает при его приближении. Она затравленно смотрит на то как Кир протягивает ладонь, а он в свою очередь видит в её карих глазах едва ли не панику.

Откажись, слышишь? Просто скажи «нет», Отрадная. Покачай отрицательно головой, и я уйду. Попытаюсь забыть, что стоял настолько близко к тебе. Постараюсь выкинуть тебя из головы. Сделаю для этого всё что угодно, только не соглашайся. Пожалуйста, не соглашайся!

Когда её пальцы всё-таки оказываются в его руке, парень закрывает глаза. Если посмотрит, то захочет, чтобы так было всегда. А этого допускать категорически нельзя. И именно поэтому красная кнопка «warning» верещит где-то на задворках сознания, предостерегая. Потому что опасно ощущать, насколько кожа её руки гладкая и нежная. Потому что дышать нечем. Вместо кислорода – едва уловимый аромат шоколада и чего-то ещё, что он пока разобрать не в силах, что застревает в лёгких и заставляет сжимать её ладонь, как будто он имеет на это хоть какое-то право. В Отрадной словно вся его вселенная в одно мгновение сосредотачивается. Бесконечная, темная с бесчисленным количеством звёзд, планет и галактик - лишь в ней одной. Такой хрупкой, миниатюрной и, чёрт возьми, такой далёкой.
Она смотрит ему куда-то в подбородок, кусая пухлые губы и двигаясь в такт мелодии следом за ним. Не понимая, что Авдеев отдал бы всё, чтобы растянуть этот момент и вдоволь ощутить пропасть между ними, скрывающуюся в нескольких сантиметрах, в которую Кир добровольно срывается в свободном полёте, заранее зная, что разобьётся. Зная, что немногим позже Отрадная снова будет ему сниться. Будет появляться перед глазами, стоит ему их закрыть. Будет мило улыбаться, когда он даже не попытается уклониться от удара до боли знакомой железной биты. А потом, после, он наверняка вновь пропадёт на несколько дней. Закроется у себя в квартире, не отлипая от фото на телефоне, но игнорируя входящие звонки и сообщения. Сдерживая желание махнуть со всей дури бокал в стену в попытках доказать себе, что пьёт не ради того, чтобы забыться. Не для того, чтобы хотя бы на несколько часов избавиться от навязчивых мыслей, в которых никого кроме неё нет абсолютно ничего и никого. Затем, когда острая фаза наваждения стихнет, перетерпит похмелье, поставит новый пароль на её фото, мечтая его тут же забыть и поедет к брату, старательно делая вид, что с ним всё в порядке, что на него можно опереться, что у него получается быть сильным за двоих. Что ничего не случилось. Он просто медленно внутри подыхает. Не о чем беспокоиться.
В противовес мыслям губы тут же искажает жалкая, уничтожающая ухмылка.

Серьёзно, Авдеев? Надеялся, что отпустит? Что выбраться сможешь? Тебе же не пять лет. Перестань верить в глупые сказки. Прекрати быть таким, бл*ть, идиотом.

Девушка вдруг смотрит ему в глаза, нахмурив брови и недовольно поджимая губы. Во взгляде плещется знакомая до боли неприязнь.
- Что? Не терпится снова какую-нибудь гадость сказать? – спрашивает тихо, раздражённо откидывая волосы за спину, видимо, приняв его улыбку на свой счёт, но, не отходя ни на шаг в сторону.

Не спрашивай ни о чём, Отрадная.
Просто молчи. Просто танцуй. Просто будь рядом.

Кир давится не прозвучавшими вслух фразами. Захлёбывается ими, чувствуя, как они застревают в глотке, мешая дышать. И смотрит в бездонные карие глаза, на которых он, кажется, свихнулся.
- Отпусти меня, Авдеев, - всё также тихо просит она, так и не получив от него ответа, когда музыканты заканчивают играть и на весь зал звучат аплодисменты.
Если бы всё было так легко, то он бы сделал это в первую же секунду. Не задерживал бы дыхание, как перед прыжком в ледяную воду, и не ощущал себя таким потерянным, когда отошёл на два шага назад от неё, замечая, как тепло её кожи, оставшееся на кончиках пальцев, исчезает в тот же момент и резко становится холодно.

Без тебя, Отрадная, холодно.

К столу, где их ждут родители, он идёт чуть позади неё и вопреки самому себе не может оторвать взгляд от изящной фигуры. Словно, если посмотрит в другую сторону, то пропадёт и не найдётся. Как будто, Алёна Отрадная – тот самый маяк, воспеваемый в стихах, свет которого способен разогнать даже самый плотный туман.
Кир тяжело опускается на стул, игнорируя отца, который пристально следит за каждым его движением, и залпом осушает бокал с водой. Жаль, конечно, что не что-то покрепче, но хотя бы на этом спасибо.
- Вы замечательно танцевали, ребята, - мягко замечает его мать, отчего так сильно становится похожа на себя прежнюю. - Предлагаю на этом не останавливаться и станцевать ещё раз, ведь вечер только начина...
- Мне уже пора, - выпаливают они в один голос и также одновременно вскидывают друг на друга взгляды.

Я хочу убежать от тебя, Отрадная.
А от кого хочешь убежать ты?

- Как? Уже? - Виктория меняется в лице и поворачивается к нему. - Может, ещё ненадолго останешься? Мы же так редко видимся, Кир…
- Я приеду в выходные.
- А что, Кир живёт отдельно? - удивлённо интересуется Инна Королёва, наблюдая за их разговором.
- Да, он у нас самостоятельный парень, - кивает отец, скупо улыбнувшись. - Может позаботиться о себе сам.
- Вам повезло с сыном. В нашем случае Алёне пока даже рано об этом думать, правда?
Женщина смотрит на дочь в упор, отчего у той напряжённо выпрямляются плечи и поджимаются губы, будто девушка хочет что-то сказать, но в последний момент передумывает. Недосказанность повисает в воздухе невидимым куполом, делая этот вечер ещё более невыносимым. Кир неосознанно подаётся вперёд, чтобы заглянуть Алёне в глаза, понять о чём она думает и хоть как-нибудь поддержать, но одёргивает себя, когда слышит от мамы:
- Родной, если ты уезжаешь, то тогда подвезёшь Алёну до дома?
- Спасибо, но не нужно, - быстрее, чем следует, отказывается Отрадная, не давая ему и шанса ответить самому. – Я уже вызвала такси.
Парень стискивает пальцами деревянные ручки стула и, не сдержавшись, зло усмехается, чувствуя, как внутри всё переворачивается только лишь от одного её пренебрежительного тона.

Конечно же, лучше уехать неизвестно с кем, чем со мной, да, Отрадная?

Они снова одновременно, будто сговорившись, поднимаются на ноги и выходят из-за стола.
- Хорошего вечера, - желает он хриплым голосом, что неприятно дерёт горло, вынуждая облизать сухие губы и вспомнить про почти полную пачку сигарет, оставшуюся в машине.
Попрощавшись с родителями, Кир идёт к выходу, не сводя глаз со спины Отрадной, которая почему-то вновь шагает впереди него. А он, как верный пёс, несмотря на злость, что клокочет внутри и желание стереть себе память, чтобы забыть эту нечаянную встречу, танец и, самое главное, прикосновения, готов хоть в самое пекло за ней следом, даже не спрашивая нужны ей такие жертвы или нет. По этой же причине Авдеев останавливается рядом с ней, когда за спиной хлопает закрывшаяся дверь ресторана, а девушка зябко обхватывает себя руками, пытаясь спрятаться от вечерней прохлады. И именно из-за этого он стягивает пиджак и накидывает ей на плечи, не успевая отвернуться от пронизывающего взгляда карих глаз.

Неужели насквозь меня видишь, Алёна? Давай, угадай, кому ты уже не первый месяц снишься. Узнай, кто готов слушать твой голос без перерыва. Пойми уже, наконец, что со мной происходит. Избавь мои мысли от себя. Найди противоядие.

- Спасибо, - её голос чуть дрожит и удивлённо распахнутые глаза как-то иначе, по-особенному, сверкают в сумерках сентябрьского вечера.
Парень молча кивает и наблюдает за тем как она кутается в его пиджак, который ей велик на несколько размеров. Такая маленькая, хрупкая и красивая до чёрных точек перед глазами, что он готов смотреть хрен знает сколько времени, не отрываясь.
- Почему ты ушёл с ужина? Если из-за меня, то…
Она разворачивается к нему всем телом и Кир ловит себя на мысли, что, наверное, это их первый относительно спокойный разговор за несколько лет знакомства. Без её немого упрёка и его обидных выходок.
- А почему ушла ты?
Девушка немного хмурится и устало вздыхает. Убирает упавшую прядь волос от лица. На несколько мгновений отводит взгляд.
- Мне нужно ехать домой.
- А мне не хочется смотреть на этот фарс, который устроили наши родители, - Авдеев пожимает плечами, понимая, что ранее ощущавшийся холод отступил, несмотря на то, что он стоит в одной рубашке. – Ты, правда, вызвала такси?
- Нет, - девушка снова поворачивается к нему и Кир готов поклясться чем угодно, что свет фонаря, освещающий парковку ресторана, становится ярче. – Я попросила тётю забрать меня. Она сейчас должна подъехать, а такси… Не знаю, почему про него сказала.
Отрадная замолкает, погружаясь в свои мысли и хмурясь ещё сильнее. А ему хочется подойти и разгладить эту складочку между бровями. Почувствовать пальцами гладкость и бархатистость кожи её лица. Попросить улыбнуться. Узнать вкус пухлых губ, слегка к ним прикоснувшись в поцелуе. Вдохнуть полными лёгкими запах её волос, которые пахли его любимым горьким шоколадом и чем-то ещё, что он ещё пока не успел...
Когда на парковку заезжает машина, останавливаясь недалеко, в нескольких шагах от них, и Алёна оборачивается на звук, Кир резко поднимает руку во внезапном порыве остановить её, схватить за локоть и прижать к себе, чтобы ответить, наконец, на все мучавшие вопросы. Задышать ею. И также резко одумывается, спускаясь с небес на землю.
- Твою мать! – зло рычит на самого себя, зажимая ладонь в кулак и прижимая его к губам, так и не посмев коснуться.

Идиот! Окончательно свихнулся?

Он резко отворачивается и быстрыми шагами идёт к своей машине, не увидев, как Отрадная растерянно смотрит ему в спину, прижимая к груди чёрный пиджак, который собиралась вернуть владельцу. Сев в машину, Авдеев зажимает сигарету между зубами, прикуривает и, глубоко затянувшись, закрывает глаза, но вместо темноты видит её красивое лицо и сверкающий взгляд.
- Да чтоб тебя! – рявкает в пустоту и бьёт ладонью по рулю, желая, чтобы боль сосредоточилась только в одном месте, а не растекалась раскаленным варевом по сердцу, вскрывая залатанные шрамы.
Затем заводит машину и стремительно выруливает с парковки, включив радио на полную громкость, с помощью которого хочет заглушить её голос в мыслях и не обращать внимания на то, как горечь от несказанных слов разъедает изнутри.

Уматывай, Кир. Убирайся. Как можно дальше и не оглядываясь назад.

И он уматывает. Сваливает на запрещённой правилами скорости туда, где в пьяном бреду, сквозь туман в голове и её образ перед глазами, впервые прозвучало: «Она мне снится, Мих, каждую грёбаную ночь снится». Сбегает, чтобы собрать себя из ошмётков чувств воедино под монотонное бормотание друга, который молчать в такие моменты не умеет, даже если ничего не слышит в ответ. Уходит, ускользая от карего взгляда, в котором вряд ли, когда-нибудь появится то, что он ощущает каждую секунду по отношению к ней.
Мишка встречает его возле подъездной дорожки к гаражу, переминаясь с ноги на ногу и кутаясь в растянутый свитер. Взлохмаченный весь, в пижамных серых штанах и со следами от подушки на правой щеке. Вздрагивает от каждого порыва ветра и, нахмурившись, смотрит на Авдеева, когда тот выбирается из салона автомобиля. Кир даже знает, какими словами его Романов сейчас проклинает, ведь он, как частенько бывает в такие моменты, не предупредил о приезде.
- Спал?
Голос хрипит от долгого молчания, когда он подходит к другу и протягивает раскрытую пачку сигарет.
- Нет, развлекался. Неужели по мне не видно? - язвит Миша, наблюдая, как закрываются автоматические ворота, и прикуривая сигарету. – Слушай, я так никогда с тобой не брошу.
- А ты хотел бросить?
- Конечно, ведь курение убивает, - Романов выдыхает дым, откинув голову назад, и стряхивает пепел. - Медленно, но верно.
- А знаешь, что ещё убивает медленно и верно?
- Что?
- Занудство, Миха.
- Ха-ха-ха, как смешно, - друг закатывает глаза. - Ты на ужине с родителями также шутил и поэтому он так рано закончился?
Кир ломано ухмыляется и запускает пальцы в волосы, убирая упавшие на лоб пряди.
- Если бы только с родителями…
- Не понял? - Миша поворачивается к нему, вопросительно вскинув брови. - С вами был кто-то ещё?
- Да.
- Судя по твоему состоянию, это мог быть только один человек, но таких совпадений просто не бывает.
- Как показывает практика, бывает.
Мишка неверяще качает головой, а Авдеев в который раз поражается тому, насколько друг хорошо его знает и тонко чувствует.
- Подожди, Кирюх, но… Как так получилось-то?
- Насколько я понял, у отца есть какие-то дела с Королёвым, которые они хотели решить за ужином, а меня об этом предупредить он не посчитал нужным.
- Охренеть. А Отрадная? Она как отреагировала?
Кир молча отворачивается и направляется к дому, оставляя вопросы Романова без ответа. Озвучить вслух то, как она на него сегодня смотрела, как касалась и разговаривала, было тяжело. Если у него даже в мыслях это всё никак не получалось уместить, то сложить в слова, а после в предложения, парень не сможет и подавно.
- Ты так и будешь молчать? - не унимается идущий за ним следом Миша. - Или мне из тебя клещами всё вытягивать?
- Позже.
Когда станет легче. Когда успокоится сердце и стихнет её голос внутри. Когда он поймёт, что всё позади и сможет вернуться к своему прежнему состоянию.
- Слушай, а может ты всё-таки уже…
- Б*я, Мих, я тебя прошу, давай без этого, ладно? - резко перебивает Авдеев, с полуслова понимая, что тот ему хочет предложить.
Кир тяжело опускается на диван, откидываясь на мягкую спинку, и жёстко проводит ладонью по лицу. Ему нельзя допускать эти подающие надежды: «может, хотя бы поздороваешься?» или «может, подойдёшь и поговоришь с ней?». Он сегодня уже и поздоровался, и подошёл, и поговорил… Месяц ещё отходняк по нервам колотить будет.
- Хорошо, как скажешь.
Романов быстро ретируется на кухню и возвращается обратно с бокалами с тёмно-коричневой жидкостью в руках. Садится рядом и, словно ничего из ряда вон не произошло, начинает рассказывать о кино, которое смотрел днём, а Кир прикрывает глаза и старается сосредоточиться на болтовне друга. Его хватает на каких-то пару минут, прежде чем он снова мысленно возвращается к ней и отключается от реальности.

Где ты сейчас, Отрадная? С кем?

Парень совершенно некстати вспоминает о том, как она пряталась от ветра в его пиджаке, и сжимает до хруста в костяшках пальцы.

Насколько тебя ещё хватит, Кир?
Как долго ты сможешь держаться на расстоянии?

Ведь сил почти не осталось. Ведь злость и ненависть не помогают, а скорее, наоборот, только усугубляют ситуацию. Ведь гнать от себя её образ, отпечатавшийся на обратной стороне век, с каждым днём становится всё сложнее и сложнее. И уже даже предложение дяди переехать в Лондон не кажется таким неправильным и несвоевременным. Может, хотя бы там Отрадная перестанет его преследовать? Вдруг у него получится вернуть себя прежнего?

Ты обманываешь самого себя, Авдеев.

Кир морщится и отпивает из бокала. Вкус виски с колой на пару секунд возвращает его в действительность, благодаря чему он замечает, что Миша молчит и озадаченно смотрит на свой телефон.
- Что случилось?
Романов молча показывает ему экран смартфона и тоже делает глоток.
- Если хочешь, я могу ответить, - предлагает Авдеев.
Друг отрицательно качает головой и проводит пальцем по экрану, отвечая на звонок старшего брата и включая громкую связь.
- Слушаю.
- Привет, Мишаня, - слышится из динамиков заплетающийся голос Дениса. - Как дела?
- Пока ты не позвонил, всё было отлично.
- Я знал, что ты будешь рад меня слышать.
- Ден, говори сразу, ты под кайфом или просто бухой?
- А обязательно нужно выбрать что-то одно?
Кир качает головой и поднимается на ноги, давая возможность Мише поговорить с братом наедине. Не ему ли знать, как тяжело сохранять спокойствие, когда родной человек делает всё, чтобы угробить свою жизнь, не желая слушать и слышать ни свою семью, ни друзей, ни самого себя.
Оказавшись в гостевой, которая уже давно считается его комнатой, он падает на кровать прямо в одежде, крепко зажмуривается и, зная, что его просьба никогда не будет услышана, хрипло шепчет в гулкую тишину:
- Не снись мне, Отрадная. Пожалуйста, только не снись.

 » 2. Алёна

«Буду жива в пыльном свечении гаснущих ламп,

Но чем мне дышать, ведь воздуха здесь не осталось»

Лена Лобас – До утра

- Алёна, у тебя всё хорошо? - Маргарита выходит из машины и, подойдя к ней, ласково привлекает к себе.
Отрадная неуверенно ведёт плечами, не зная, что ответить, и сжимает в ладонях чёрный пиджак, который не успела вернуть его владельцу. Честно говоря, она не ожидала. Даже не думала, что такое может произойти. Потому что Кир Авдеев не жертвует своим удобством в пользу кого-либо. Он презрительно кривит губы и отворачивается, стоит ей только появиться в его поле зрения. Кир Авдеев не танцует с кем-то вроде неё. Он просто проходит мимо, изредка обращая на неё своё драгоценное внимание и то, если ей в очередной раз подстроили какую-нибудь гадость. Потому что Кир Авдеев – это… Кир Авдеев. И, кажется, для неё его имя стало синонимом эгоистичности, цинизма и предательства. Но почему-то сегодня она с трудом узнаёт в этом парне своего одногруппника. За несколько часов проведённых вместе не прозвучало ни одного плохого слова с его стороны, хотя Отрадная точно знает, что он не в восторге от такого времяпровождения пятничного вечера. И это настораживало. Заставляло гордо расправлять плечи и стараться не упасть в грязь лицом. Потому что плавать рядом с акулами гораздо легче, чем выдержать прямой уничтожающий взгляд сына мэра.
- Кто это был с тобой?
Тётя открывает перед ней дверцу, предлагая скрыться от холодного ветра в тёплом салоне автомобиля.
- Кир Авдеев, - тихо произносит она, словно боясь, что Кир, уже дошедший до своей машины, может её услышать и вернуться.
Его сегодня и так слишком много рядом. Не то, чтобы Алёнка сильно по этому поводу беспокоится, просто непривычно.
- Сын мэра? – женщина хмурится и переводит взгляд на племянницу.
Девушка кивает и садится на заднее сидение машины, зная, что тётя не будет против.
-Это его? - Марго кивает на пиджак, который Отрадная устроила у себя на коленях. - Золотой мальчик увидел, что ты замёрзла и решил побыть джентльменом?
В этот момент с парковки ресторана на проезжую часть выезжает машина Авдеева и с визгом вливается в поток других автомобилей. От ярких вспышек фар и скорости, с которой Кир скрывается из виду, у неё холодеют ладони и становится сухо во рту. Появляется сильное желание закрыть глаза. Прижать руки к ушам настолько крепко, чтобы не слышать ничего. Лишь гулкую пустоту. Лишь своё неугомонное сердце, которое колотится сейчас где-то в горле.

Не сейчас, слышишь? Пожалуйста. Не сегодня…

- Алёна, ты в порядке? Ты резко побледнела..
Девушка морщится. Проглатывает комок горечи и, заметив как тётя на неё внимательно смотрит, криво улыбается. Маргарита её гримасам не верит, но комментировать никак не спешит. Алёнка мысленно благодарит судьбу за то, что в эту минуту рядом именно она, а не Олег или мама. Они бы не поняли. С ними бы было сложнее. Марго же не привыкать видеть её такой. Ей не впервой молча протягивать бутылку с водой и слышать сиплое, сказанное, скорее для себя, чем для неё:
- Я в порядке.

Конечно же, ты в порядке, Отрадная.
Это просто воспоминания.
Это просто картинки прошлого.
Это просто причина твоих шрамов на запястьях.

- Мы можем отсюда уехать? - Алёна специально говорит тише, чтобы дрожь в голосе ощущала только она. – Заодно расскажешь про свою поездку в Сан-Ремо.
Хватается за собственные слова, как за соломинку. Она ведь и, правда, уже давно хочет узнать подробности поездки тёти и её мужа в один из курортных городов Италии.
- Дорогая, мне кажется или ты переводишь тему разговора? - тётя мягко ей улыбается.
- Неправда, - девушка переводит взгляд себе на колени и пытается разжать пальцы, сжимающие плотную ткань мужского пиджака. – Мне действительно интересно как прошло ваше путешествие.
Маргарита качает головой и поворачивается лицом к дороге, начиная свой рассказ, а Алёнка откидывается на спинку сидения и стягивает с ног успевшие надоесть за вечер туфли. С облегчением выдыхает, когда машина мягко трогается с места и вскоре ресторан остаётся позади, как и мама с Олегом. Но то ощущение, поселившееся внутри несколько часов назад во время короткого разговора с Королёвым, продолжает держать в напряжении. Девушка же его старательно игнорирует. Внимательно слушает Марго и даже умудряется поддерживать разговор.

Тебе нужно было поступать не в юридический, а в театральный, Отрадная. Так реалистично играть безмятежность и постоянно лгать сможет не каждый.

А всё потому что ей уже не впервой перешагивать через себя, запуская в свою жизнь шум ненужных эмоций, который оглушает даже сквозь самую громкую, разрывающую барабанные перепонки, музыку. Стирая руками чужие поцелуи с шеи. Оставляя после себя невидимые следы, заставляющие постоянно оглядываться и возвращаться. По ним же. Шаг в шаг. Не позволяя отклониться от проложенного маршрута даже на миллиметр. Постоянно чего-то ожидая и лишь только иногда проявляя волю. Как, например, сегодня вечером, отказавшись от помощи Авдеева и сказав что-то про такси. Зачем? Для чего? Чтобы получить взгляд, который оставил очередной ожог на сердце? Показать Королёву, что самостоятельная? Что не нужно за неё ничего решать? Ведь она не обязана смотреть на то, как они обнимаются, танцуя. Как разговаривают о чём-то, улыбаясь друг другу. Настоящая семейная пара. Две половинки, нашедшие друг друга в огромном мире.

Не обязана, Алёнка, понимаешь?

Но смотрит, саму себя загоняя в угол. Слушает, чувствуя, как пульсируют вены где-то внутри. Шепчет себе под нос: «Улыбнись, Отрадная», утверждая, что так будет лучше.
И снова распахнутые окна в тёмной комнате. Осенний ветер, отрезвляющий, заставляющий вспомнить о том, что нужно снять платье. Убрать волосы и смыть макияж. Хотя бы просто отойти от двери. Перестать прислоняться к ней спиной. Но сил, после разговора с Марго, прощания с няней брата, чтения сказки на ночь ему же, не остаётся. Будто выключилась фонограмма, спала иллюзия и вот она – фальшь во всей красе. Искусанные губы. Красные глаза. Прижатые колени к груди. Упирающийся в стену затылок и горький привкус на языке. Дешёвая во всех смыслах драма.

Уйди, глупое отчаяние. Пожалуйста… Дай вздохнуть спокойно.

Но оно не уходит. Шепчет сбивчиво из темноты о том, что она никогда от этого не избавится. Не хватит духа. Воли. Сил. Будет чувствовать осколки, застрявшие глубоко в лёгких. В наказание не позволит зарасти старым шрамам, раз за разом, наступая на одни и те же грабли. И ей не помогут дневники с разлинованными страницами, в которых слишком много места для пропитанных абсурдом мыслей и в которых впервые когда-то было выведено слабым почерком: «Я совершила ошибку». Не спасут слёзы. Сорванный голос не исправит ситуацию.

Ты безнадёжна, Отрадная. Ореховые глаза не отпустят. Ты же это знаешь, Алёнка. Ты же это понимаешь…

Словно в подтверждение собственным мыслям слышится, как поворачивается ключ в замочной скважине. Как мамин голос переливается звонкими колокольчиками, заставляя прикусить нижнюю губу, чтобы не застонать в голос. Как отдаётся во всём теле тихий, немного хриплый мужской голос. Заполняет всё пространство. Практически оглушает.
- Тебе понравился ужин?
Алёнка жмурится, пытаясь прогнать картинки, возникшие перед глазами. Олег сейчас ласково держит маму за талию, смотря ей в глаза с высоты своего роста. А Инна теряется под этим взглядом, пропадает, чувствуя, как бешено грохочет в груди сердце, как с каждой секундой растёт желание растворится в нём навсегда. Девушка это чувство знает. Боится его до мурашек, скользящих по спине, но бороться с ним не решается. Потому что больно. Потому что страшно и пусто. Потому что иначе уже не сможет.
- Замечательный вечер, любимый. Я очень рада, что мы могли на него вырваться. Почему ты раньше не говорил, что учился с Авдеевым в одной школе?
Мама, не снимая туфли, проходит мимо её комнаты и скрывается за дверью спальни, продолжая на ходу что-то рассказывать супругу. Вот только Олег не идёт следом. Останавливается напротив Алёнкиной двери, словно зная, что она сейчас там, сидит совсем рядом, вжавшись в стену и затаив дыхание. Всматривается лихорадочно в темноту, чувствуя, как ток пробегает по венам, распирая изнутри, нажимая на те точки, которые Отрадная пыталась скрыть не то, что от других, даже от самой себя.

Не позволяй. Отодвинься, дура. Уйди! Уйди, Алёнка, слышишь?

Узорами на коже проявляются ласковые прикосновения, словно, их не разделяла тонкая грань в виде двери и невидимой развернувшейся бездны под ногами. Будто в который раз, почувствовав, о чём она думает, он перечёркивает все попытки к сопротивлению, заставляя вспомнить тепло сильных ладоней, неровное дыхание, срывавшиеся с зацелованных губ, и терпкий запах мужского парфюма, впитывающийся в кожу, волосы и, кажется, в саму душу. И не смыть его потом. Не избавиться. Он остаётся на ней призрачным клеймом, не давая сердцу выровнять сбитый ритм, превращая жизнь в никчёмный бесконечный бег по кругу. И вроде уже и сил нет нестись по этому кругу, как впрочем и смысла, но остановиться ещё страшнее, чем продолжать двигаться.
- Ложись спать, Алёна, - говорит так, чтобы услышала только она, и уходит к жене, неслышно ступая по полу, будто и не было его вовсе.
- Не могу, - тихим шепотом в ответ, еле раздвигая искусанные губы.
Не может сейчас. Не может даже тогда, когда на следующий день, брат после совместных игр засыпает рядом, практически на руках, делясь своим теплом и безмятежностью. Не может, потому что слышит рано утром едва различимые слова, раздавшиеся из прихожей:
- Мне надоели эти твои командировки. Сколько уже можно? В выходные, Олег! Какие командировки могут быть в выходные?
- Инна, не начинай. Ты прекрасно знаешь, какие могут быть командировки в выходные дни. Прекрати себя так вести. Сына разбудишь.
- Ах, сына? – мама едко усмехается. - Егор скоро забудет, как ты выглядишь, Олег! Когда ты в последний раз…
- Успокойся. Я уезжаю всего на три дня. Не вижу в этом никаких поводов для твоей истерики.
Но Инна эти самые поводы видит, и Алёнка её понимает. Олег после таких поездок возвращался с едва уловимым шлейфом женских духов и подарками для жены и сына, оставляя для Алёнки время на следующий день, забирая с занятий и проводя с ней несколько, будто украденных, часов.
И даже тогда она не может закрыть глаза, чувствуя, как струится по венам горечь, перемешиваясь с кровью, как щекочут бабочки внутри, которые уже давным-давно превратились в банальную моль. Они вызывают тошноту и головокружение, которые девушка чувствует фоном на протяжении всех следующих дней. Они заставляют сжимать пальцы в замок за спиной, в бессмысленных попытках успокоиться, когда мама в понедельник, перед тем как отвезти её в школу, забирает ключи от входной двери, объясняя это тем, что:
- Егорка соскучился по отцу и мы решили сделать Олегу сюрприз. Свои ключи я оставила в офисе. Не волнуйся, мы вернёмся до того, как у тебя закончатся занятия».
Отрадная и не волнуется. Просто выходит молча из машины, мечтая, чтобы поскорей этот день закончился. И он заканчивается гораздо быстрее, чем она могла бы себе представить, когда один из одногруппников, проходящий мимо со словами: "Уйди с дороги, Отрадная!", больно цепляет её плечом, отчего Алёнка вдруг запинается о собственные же ноги и падает, разбивая коленки в кровь, царапая кожу на ладонях и ударяясь головой о стену.
«Интересно, на сердце столько же ран? – отстранённо думает она, лёжа на боку и ощущая, как мир качается перед глазами. – Или всё же на несколько незаживающих царапин больше?».

Да, начинала читать эту историю.Вдохновения автору.
_________________

Спасибо!

 » 3. Кир

«Это - то самое чувство драмы,

Чтобы шагать по краю, равновесия - мало.

И когда тебе надо не верить в любовь и стоять прямо -

Ты теряешь контроль и начинаешь падать»

Та сторона – Только не я

Перед тем как позвонить в дверной звонок Кир снимает солнцезащитные очки и оглядывается. Родительский дом, скрытый от любопытных глаз высоким забором, когда-то был для него нерушимой крепостью, в которой можно было спрятаться от всех невзгод и страхов. Сейчас же ему хочется покончить со своим сыновним визитом как можно скорее и вернуться к себе в квартиру. К гулкой тишине, одиночеству и пачке сигарет, которую он забыл на подоконнике на кухне.
- Кир Алексеевич? - удивлённо смотрит на него горничная, открыв двери. - Здравствуйте.
- Добрый день. Родители дома?
- Да, Алексей Владимирович у себя в кабинете, а Виктория Александровна…
- В комнате Алисы? - догадывается он по жалостливому выражению лица женщины.
Она кивает и отводит глаза, не выдержав его прямого взгляда.
- А Алек?
- Он у себя. Не выходил из комнаты с самого утра.
Парень морщится и проходит вглубь коридора, привычно цепляясь за картины и фотографии, висящие на стенах. Его первый рисунок, на котором по задумке должна была быть изображена машинка, подаренная на день рождение, но получилось лишь нечто размазанное. Фотоснимки, запечатлевшие беременную сестрой и братом маму и выписку с ними же из роддома. На следующей фотографии - он-первоклассник в идеально выглаженном мамой костюме и букетом гладиолусов в руках, закрывающих практически всё лицо. Далее до смешного кудрявый Мишка в спасательном жилете и Авдеев, сидящий рядом, жмурящийся от яркого солнца. Первая для них обоих поездка к морю. Кир даже помнит, что этот снимок, как старший, а, значит, более ответственный, под чутким руководством родителей, сделал Денис. Затем десятки фото с различных поездок и мероприятий. Его работы за время недолгой учёбы в художественной школе и рисунки сестры, гораздо более яркие, аккуратные и красивые. А потом взгляд натыкается на снимок, перевязанный чёрной траурной лентой, и одно лишь его существование проходится тупым ножом по беспокойному ныне сердцу. И слышится где-то на периферии сознания жалкое: «Херово без тебя, Алиска», отзываясь неприятной вибрацией по всему телу и сосредотачиваясь нервной дрожью в пальцах.
Кир проводит рукой по волосам, отворачиваясь, и проглатывает комок, ставший поперёк глотки.
Ему до сих пор тошно, несмотря на то, что все говорили и продолжают говорить, что боль потери со временем притупляется. Что не может быть плохо постоянно. Что однажды обязательно станет легче. У него же боль от утраты, кажется, с каждым прожитым днём становится сильнее и занимает больше и больше места где-то внутри, за рёбрами, выжигая и заставляя давиться горечью от слёз, которых уже нет несколько лет. И стоит хотя бы на миг подумать, что в нём уже ничего не осталось для того, чтобы болеть или кровоточить, как приходит образ Отрадной, уничтожая всё зажившее повторно, только куда с большим энтузиазмом и силой. После чего не остаётся ничего кроме, как лишь молча терпеть в стороне этот убийственный микс, изредка поскуливая, будто щенок с перебитой лапой, потому что на что-то большее у него нет прав.

Соберись, Авдеев.
Не будь, бл*ть, такой тряпкой.

Он раздражённо ведёт плечами и без стука заходит в отцовский кабинет. Алексей, говорящий в этот момент с кем-то по телефону, поднимает на сына глаза и резко замолкает.
- Я не вовремя? - вопросительно вскидывает бровь Кир и переступает порог, закрывая за собой дверь.
Авдеев-старший был бы плохим политиком, если бы не умел справляться со своими эмоциями за пару секунд, поэтому в следующее мгновение он уже расслабленно откидывается на спинку кресла и улыбается. Многочисленные подчинённые, коллеги, оппоненты и журналисты посчитали бы эту улыбку абсолютно честной и настоящей, но Кир его сын и знает, как никто другой, что искренности в ней ноль, а вот фальши наоборот хоть отбавляй.
- Конечно, нет, - Алексей сбрасывает вызов, даже не предупредив собеседника, и кладёт телефон на стол. - Когда ты приехал?
- Только что.
- Нужно было предупредить и мы бы как следует подготовились к твоему приезду.
- Вот поэтому и не предупредил, потому что хотел своими глазами посмотреть как обстоят дела.
Взгляд отца тяжелеет и ещё пару лет назад Кир бы почувствовал себя из-за этого не в своей тарелке, но теперь ему плевать. Слишком много изменилось после аварии, из-за которой их семья стала меньше на одного человека и, вообще, перестала соответствовать этому тёплому, уютному и важному для всех слову. Сейчас они всего лишь четверо абсолютно разных людей, которые, скорее по нужде, чем по желанию, продолжают поддерживать друг с другом общение.
- У нас всё хорошо.
- Да, я вижу, - кивает он, усмехаясь. - Ты закрылся здесь, мама в комнате у Алисы, а Алек у себя. Прекрасное семейное времяпровождение, не так ли?
-Ты приехал, чтобы поссориться? - прищуривается мужчина.
- Нет, я приехал к Алеку.
- Тогда шёл бы сразу к нему, а не в очередной раз обвинял меня во всех грехах!
Кир смотрит отцу в глаза и видит перед собой не того, у кого в детстве так часто искал в глазах одобрение и сидел на коленях, пока тот работал, а почти незнакомого человека, который хочет поскорей от него отделаться.
- Не переживай, скоро я уеду, но сначала ответь мне на один вопрос, - парень подаётся корпусом вперёд. - Для чего был нужен этот ужин с Королёвым и его женой? И, самое главное, зачем ты позвал меня с собой?
- Это уже два вопроса, сын.
- Тебе так сложно ответить?
- Нет, не сложно, - отец повторяет его позу. - Ты прекрасно знаешь, что Олег Королёв - мой товарищ, с которым я учился в одной школе. Мы давно не виделись и решили встретиться. Такой ответ тебя устраивает?
- Если честно, не очень. Ты бы не стал просто так видеться с тем, в ком не видишь выгоды. С Королёвым тем более.
- Не лезь не в своё дело, Кир, - резко одёргивает сына Авдеев.
- Я бы не стал лезть не в своё дело, если бы ты сам не втянул меня в него.
Мужчина вздыхает и на мгновение прикрывает глаза, пытаясь взять себя в руки.
- Это был просто ужин старых друзей со своими семьями, сын.
- Твоя реакция говорит об обратном, - продолжает стоять на своём Кир. - Ну да ладно, пусть это остаётся на твоей совести. Только, прошу тебя, в этот раз проследи, чтобы твои делишки не просочились в прессу как та история с баней и шлюхами, хорошо?
Парень поднимается на ноги, наблюдая за тем, как отец кривит губы и сжимает ладони в кулаки. Кир знает, что своими словами сделал ему больно, но совершенно об этом не жалеет.

Ты это заслужил, папа.

- Неужели ты настолько сильно меня ненавидишь? - бросает Алексей в спину, когда парень уже берётся за ручку двери.
- А ты как думаешь? - отвечает вопросом на вопрос, не оглядываясь.
Отец молчит и, решив, что на этом разговор можно считать завершённым, Кир выходит за дверь. Через секунду из кабинета слышится звук разбившегося стекла и глухое ругательство.
Наверное, он плохой сын, если до сих пор не может простить отцу его предательство. Наверное, нужно быть умней и позволить обиде отступить, но, когда поднявшись на второй этаж, он приоткрывает дверь комнаты сестры и видит маму, разговаривающую с портретом Алисы, то все «наверное» сразу исчезают. Их место занимает злость, собранность и упрямство, с которым можно заставить земной шарик крутиться в обратную сторону.
- Мама, - тихо зовёт Кир, боясь напугать, и открывает дверь шире.
Виктория не откликается. Она сидит на кровати, которую собственноручно заправляет каждое утро, будто в ней кто-то ночует, держит в руках рамку с фотографией трёхлетней давности и с улыбкой на губах о чём-то рассуждает. Её светлые волосы убраны в аккуратную причёску, рубашка и брюки идеально выглажены, а в ушах и на шее блестят подаренные мужем на юбилей свадьбы бриллианты. Выглядит так, будто всё по-прежнему. Будто она всё ещё счастливая жена и мать троих детей. Будто её дочь всё ещё жива.
- Мама! - повторяет Кир уже громче, резче, добавив металла в голос, но вновь ничего не слышит в ответ.
Когда-то ему казалось, что мама - это свет и защита от всего мира, что периодически показывал свою плохую сторону в виде случайного падения с велосипеда или дворовых хулиганов, желающих забрать любимого солдатика. Когда-то мама специально прятала для него зефир - любимое лакомство на верхнюю полку, куда не могли добраться Алек с Алисой. Когда-то мама каждый вечер желала ему сладких снов, крепко держала его руку на прогулках и говорила, что он лучший сын на свете. Сейчас же Виктория его даже не слышала и из-за этого у него печёт в глазах и нестерпимо горчит на языке.
- Мама, это я, слышишь?
Парень подходит ближе и бросает взгляд на фото. Алиса смотрит с него хитрющими серо-зелёными глазами, обнимая огромного плюшевого медведя, которого он ей подарил на восьмое марта.

- Теперь, каждый раз смотря на него, буду вспоминать тебя, Кирюш, - хихикала сестра, во все глаза рассматривая подарок.

Через месяц после этого её не стало, а игрушечный великан занял место в кресле в дальнем углу комнаты и стал одной из памятных ниточек, что связывали Кира с ней.
Парень встряхивает головой и прислушивается к словам матери.
- Я думаю, что нам обязательно нужно будет поменять гардероб, чтобы не замёрзнуть этой осенью. Синоптики обещают, что она будет холодной и дождливой. И ещё можно уже начать думать над тем, куда мы отправимся на новогодние каникулы. Ты бы куда хотела, солнышко? На море или на горнолыжный курорт? У твоих братьев и отца об этом даже спрашивать не буду, так как уверена, что они выберут второй вариант, - Виктория мягко смеётся. - Но последнее слово всё равно за тобой, так что подумай об этом, хорошо?
Кир, зажмурившись, закидывает голову назад и глубоко дышит. Для него наблюдать за тем, как мама общается с Алисой, было не впервой, но с каждым новым разом воспринимать это становится всё тяжелее. По началу он пытался помочь. Старательно подбирая слова и не обращая внимания на то, как безысходность скребёт изнутри, объяснял, что сестры больше нет. Пытался уговорить маму обратиться к специалисту, который бы помог справиться с горем, но она только отмахивались и говорила, что всё в порядке. Отец равнодушно пожимал плечами, говорил, что не может вмешиваться пока Виктория сама этого не захочет и ехал на очередное рабочее собрание, оставляя поломанную морально и физически семью дома. А потом Алек едва не ушёл следом за сестрой-двойняшкой и Кир был вынужден сделать очень сложный, почти бесчеловечный выбор.
- ...я так удивилась, когда узнала, что твоя учительница по химии уволилась из школы и…
- Мама, хватит! - обрывает он никак не заканчивающийся монолог и, обхватив плечи женщины ладонями, резко поднимает её на ноги.
Виктория от неожиданности роняет фотографию на кровать и растерянно моргает. Не отрывая от снимка глаз, она, управляемая им, послушно шагает к выходу из комнаты и, только когда перед её носом захлопывается дверь, будто просыпается ото сна. Испуганно вздрагивает, сжимается и, обернувшись, встречается взглядом с Киром.
- Сынок, это ты, - облегчённо выдыхает она, расслабляясь.
- Да, мама, это я, - горько усмехается парень.
В детстве Виктория могла лишь по одним шагам понять, что это именно он поднимается по лестнице, а теперь узнавала только после такой небольшой встряски.
- Когда ты приехал?
- Полчаса назад.
Мама улыбается и, протянув ладонь, ласково прикасается к его щеке, как делала это раньше, когда в зелёных глазах её любимого старшего сына ещё не было такой серьёзности и ответственности, будто он и только он один должен тащить все испытания, выпавшие на их долю, лишь на своих плечах. Но парень, поджав губы, отстраняется от её пальцев и отходит назад. Злость на себя, родителей и эту грёбаную жизнь отдаётся ноющей пульсацией в висках, не находя выхода наружу.
- Мама, пожалуйста, не надо.
- Я соскучилась по тебе, милый, - словно не слыша его, произносит женщина. - Хорошо, что нашёл время и приехал.
- Я приехал к Алеку.
- Да, Алек сейчас в…
Виктория замолкает на полуслове, понимая, что не может вспомнить, где находится младший сын. В школе? У друзей? Во дворе?
- Когда ты видела его в последний раз? - правильно истолковав мамино молчание, спрашивает Кир.
Его прищуренные глаза, будто видят её больную, тоскующую, кровоточащую каждый день душу насквозь, отчего женщина виновато опускает голову, и обхватив себя руками, неопределенно пожимает плечами.
- Я же просил, мама, - выдыхает он сквозь зубы. - Ты же мне обещала!
- Кирюша, я…
- Неужели это так сложно - быть рядом со своим ребёнком, когда он в тебе нуждается?!
- Ты прав… Ты абсолютно прав… Просто я…
- Хватит, мам, - просит Авдеев, поморщившись. - Я не хочу слушать оправдания, лучше пойду к Алеку.
- Почему ты так жесток со мной?! - жалобно всхлипывает ему в спину Виктория.
- Потому что иначе уже нет сил.
Поставив жирную точку в разговоре, Кир стремительно уходит. Взгляд матери прожигает затылок, но он не оборачивается. Только сжимает и разжимает ладони, пытаясь сбросить раздражение. А ещё дышит. Глубоко и через нос, но это лишь приводит к тому, что парень улавливает запах сигаретного дыма, тянущегося из комнаты брата.
Резко нажав на ручку двери, он застаёт Алека, лежащим на кровати, в наушниках и с сигаретой в руках.
- Эй! Ты что делаешь?! - возмущённо кричит тот, когда Кир вырывает из его пальцев сигарету и бросает её в грязную кружку из-под кофе, стоящую на краю захламлённого всем чем ни попадя стола.
- У меня к тебе этот же вопрос.
Брат морщится и нехотя вынимает один наушник из уха.
- Что, стало скучно и ты решил в кои-то веки приехать, чтобы повоспитывать своего непутёвого младшего братишку?
- Прекращай скалиться, - обрывает его Кир и открывает окно настежь. - Ты охренел настолько, что начал курить дома?
Алек складывает руки под головой и тянет губы в усмешке.
- Не тебе меня в этом упрекать.
- А кому тогда?
- Маме, потому что она единственная в этом доме не курит, но ей на меня плевать, так что по итогу получается, что некому.
Он отодвигает ящик прикроватной тумбочки, достаёт оттуда пачку сигарет и показательно снова закуривает, бросая на старшего брата насмешливый взгляд. Такой весь из себя взрослый, независимый, гордый, а в словах слышится колкая обида и желание быть хоть кому-то нужным.
- Не надо травить себя на зло мне или родителям.
- Жизнь идёт, а Кир Авдеев по-прежнему думает, что мир крутится вокруг него, - зло смеётся Алек. – Тебе не приходило в голову, что может быть я сам этого хочу, нет?
- Тебе семнадцать, Алек, - напоминает ему Кир. - Ты должен хотеть играть в компьютерные игры, ходить на свидания и думать о том, куда хочешь поступить после школы, а не закрываться в комнате с сигаретами, кофе и музыкой.
- Кофе - мой друг, музыка - мой драг*, - цитирует брат строчку из песни. – Так что хватит учить меня жизни, лучше разберись со своей.
Авдееву нечем парировать, потому что Алек прав.
Чем он мог ему помочь, если сам разорван в клочья? Если с таким трудом удавалось делать вид, что всё под контролем? Что он справляется. Что продолжает жить дальше и, вообще, его ничто не способно вывести из равновесия. Ни смерть сестры, ни раскол в семье, ни чувства к Отрадной.

Ты беспомощный, жалкий, слабый.
Ты - тот, кого всегда презирал сам.

Кир на негнущихся ногах подходит к кровати и садится рядом с братом. Тот машинально пододвигается, освобождая ему место, и отворачивается.
- Переезжай ко мне, - предлагает Авдеев, кажется, уже в тысячный раз за два года.
Алек ожидаемо отрицательно качает головой и отвечает:
- Нет.
- Если дело в отце, то я могу с ним…
- Дело не только в нём.
- В маме?
- Нет, во всех нас, - брат одёргивает задравшийся рукав толстовки, пряча за плотной тканью белёсые полосы на коже. - В особенности, во мне.
- Ты же больше не…? - напрягается Кир, заглядывая младшему в глаза.
В прошлый раз он облажался, упустив момент, когда Алеку особенно нужна была поддержка, в результате чего тот теперь постоянно ходил в закрытой одежде. Во второй раз совершать подобную ошибку парень был не намерен.
- Нет, я этого не делал.
Авдеев с облегчением выдыхает и прислоняется затылком к стене.
- Хорошо. Я надеюсь ты помнишь, что дал мне обещание сказать о том, если вдруг снова…
- Я страдаю от депрессии, а не от слабоумия, поэтому, конечно, помню, - огрызается подросток. - Хватит уже об этом.
- Послушай, я…
Кир замолкает, когда слышит короткий стук в дверь и следующий за ним голос горничной:
- Алек, к тебе пришла Олеся.
Дверь немного приоткрывается и в проеме показывается девичье лицо.
- Тук-тук-тук, можно?
- Да, Лесь, заходи.
Алек поднимается на встречу подруге, бросив на него выразительный взгляд. Она же напротив, заметив Кира, широко улыбается и радостно восклицает:
- Какие люди! Неужели это Кир Алексеевич собственной персоной?
С любого другого парень был спросил за тон, с которым были произнесены эти слова, но Лесю Мартынову он знает с детства, поэтому реагирует лишь ответной улыбкой и закатыванием глаз.
- Надеюсь, я вам не помешала?
Девушка плюхается на место рядом с ним и коротко прижимается к его плечу в качестве приветствия.
- Нет, не помешала, - отвечает за двоих Алек. - Кир всё равно уже уходит.
Олеся переводит глаза на него и осуждающе цокает языком. Её русый хвост забавно подпрыгивает в такт движению головы и Авдеев замечает, как брат ловит это действие взглядом, а после хмурится, беспомощно и растерянно, будто сам не понимает, почему, вообще, это привлекло его внимание.
Это состояние Киру знакомо от и до. Он бы, наверное, мог написать инструкцию на нескольких языках мира о том, как справиться с осознанием того, что твоё сердце тебе больше не принадлежит. О том, как оно совершенно по-особенному бьётся при виде конкретного человека, а окружающий мир вдруг против твоей же воли переворачивается с ног на голову. И то, что раньше было белым и чёрным, окрашивается в цвет её глаз и все грани допустимого стираются. Становится абсолютно плевать на свои же принципы, убеждения и установки.

Не влюбляться в девушку друга, пусть даже бывшего.
Не сходить с ума по той, что так яростно его ненавидит.
Не мечтать о том, что никогда не сбудется.

И ещё сотня других "не…", которые были им нарушены из-за...
Парень резко встряхивает головой, машинально отвечает Лесе на вопрос, который даже толком не слышит, и отчётливо понимает, что пора уходить. Его ждёт одиночество, укутанное в сигаретный дым, беспокойная ночь и бесчисленные попытки перестать высматривать в своём отражении на запотевшем после душа зеркале прежнего Кира Авдеева. Старшего сына влиятельных родителей, у которого есть всё, о чём только можно мечтать. У которого впереди перспективное будущее и жизнь без забот. У которого живы все близкие и не ноет в груди из-за безответных чувств.
- Ты всё-таки уходишь? - с сожалением спрашивает Мартынова, когда он всё-таки встаёт с кровати. - Я думала, что мы, как раньше, соберёмся все вместе и…
- В следующий раз, Лесь.
Кир на прощание проводит рукой по вихрастому затылку брата и сжимает его плечо.
- Не забывай хотя бы звонить, ладно?
- Ладно, - со вздохом кивает Алек.
Оказавшись на улице, Кир попадает под моросящий сентябрьский дождь. Запрокидывает голову назад, подставляя лицо холодным каплям, и чувствует на себе взгляды родителей, которые наблюдают за ним из окон своих отдельных спален. Не оглядываясь, парень скрывается от них в тёплом салоне машины и уезжает к себе. Без лишних слов и прощаний. Будто они совсем чужие друг другу люди.

*Строчка из песни рок-группы Нервы "Кофе - мой друг".

 » 3. Лиля

- Что ты сейчас сказала?
Зеркальце выпадает из её пальцев на асфальт и с громким звоном разбивается, но Лиля этого не замечает. Она смотрит на подругу, которая едва ли не подпрыгивает на скамье от нетерпения рассказать новую сплетню, и чувствует, что её хорошее настроение стремительно катится вниз.
- Кир и Отрадная провели вместе вечер пятницы, - Дина наклоняется к ней ближе. - Я видела их с родителями, когда ужинала с папой. Хотела рассказать тебе сразу, но ты не отвечала на мои звонки.
Девушка заторможено кивает. Вечером того дня она была занята тем, что в компании красного полусладкого пыталась не думать о том, где Кир, с кем и что делает. Даже периодически порывалась набрать ему, но в последний момент останавливалась и откладывала телефон, будто знала, что ничего хорошего он ей не скажет.
- Это просто ужин с родителями, - возражает Гордеева, едва шевеля непослушными губами. - Это ничего не значит… Кир не мог с ней…
- Они танцевали! Вот, смотри…
Гусева сует ей в руки свой айфон в пушистом чехле и проводит пальцем по экрану, включая видеозапись. Первое, что Лиля видит - это зал ресторана и людей, снующих туда-сюда, перед камерой, а потом взгляд из общей толпы цепляет знакомую высокую фигуру. Кир, красивый-родной-любимый, стоит рядом с Отрадной, одной рукой обнимая её за талию, а в другой сжимая ладонь. Они плавно двигаются в такт музыки и… Девушка порывисто выдыхает… Смотрят друг другу в глаза. Внимательно, открыто, не стесняясь внимания со стороны. Так, словно не видят никого кроме друг друга. Так, будто…
Гордеева одним движением блокирует смартфон и, не давая себе возможности додумать, резко поднимается на ноги. Первокурсницы, проходящие мимо, отшатываются в сторону, чтобы избежать столкновения, но одна из них не успевает и слегка задевает Лилю локтем.
- Ты слепая?! – тут же взрывается она. – Не видишь, куда идёшь?!
- Я… П-п-прости… Я случ…
- Да мне плевать!
- Но я не хотела…
- Пошла вон отсюда! И чтобы больше я тебя рядом с собой не видела, поняла?!
Поджав дрожащие губы, девушка кивает и, стремительно развернувшись, спешит прочь. Дина, наблюдающая за происходящим со стороны, громко смеётся ей в след. От этого неуместного веселья злость в груди у Гордеевой расцветает с ещё большей силой.
- Сильно смешно, Дин? – прищурившись, холодно спрашивает она. - Забыла, как тебя саму гнобили все, кому не лень?
Гусева мгновенно меняется в лице и сутулит плечи, стараясь уменьшится под неуютным взглядом подруги, но всё же находит в себе силы, чтобы ответить:
- Нет, Лилечка, благодаря тебе не забыла. Ты постоянно мне об этом напоминаешь.
- Тогда помни своё место и не зарывайся, иначе верну тебя обратно, где нашла.
- Как скажешь… подруга.
Дина, вскочив со скамьи, выхватывает из её рук свой айфон и быстрым шагом направляется в сторону университета. Гордеева не спешит ту останавливать, так как знает, что на следующей перемене подруга сама прибежит мириться. Потому что слишком слаба, чтобы выжить среди богатеньких пираний самостоятельно. Для этого ей нужна Лиля и её очаровательные зубки, которые она умело показывает от случая к случаю. Эта черта спасает её от последствий дурной привычки всегда говорить только правду и объединяет с Киром, которому умение ставить людей на место, кажется, передалось по отцовской линии.

Как же так, любимый? Неужели ты тогда соврал, сказав про дела?

Она обессиленно опускается обратно на скамью и прижимает пальцы к векам, будто хочет выдавить образ танцующей пары из головы. Выдрать. Стереть. Забыть и жить как ни в чём не бывало дальше. Как десять минут назад, когда Кир был только её, а Отрадная, жалкая-никому-не-нужная-презираемая-всеми, не представляла из себя никакой угрозы.

Ты не мог так со мной поступить.
Ты не мог быть с ней.

Он ведь её ненавидит. Сильно, яростно и по какой-то только лишь ему одному известной причине. Он кривит губы при виде неё и отворачивается. Он не мог так смотреть на ту, которая не раз во всеуслышание заявляла, что считает его двуличным, гнилым и высокомерным.

Ведь не мог, правда?

Девушка глухо стонет сквозь зубы и тут же прикусывает язык, когда слышит над ухом обеспокоенное:
- Лиля, что случилось? Почему ты одна?
Генка Смирнов, туповатый и влюблённый в неё по уши ещё с гимназии, где они учились в одном классе, садится рядом и кладёт свою ручищу ей на спину. Это прикосновение не вызывает в ней ничего, кроме раздражения, и Лиля уже открывает рот, чтобы послать наглого одногруппника в уже известное ему путешествие, но в последний момент останавливается. Потому что внезапно осенившая её идея требует совершенно другого подхода.
Гордеева крепко зажмуривается, отчего несколько слезинок показываются на глазах, а потом громко и жалобно всхлипывает.
- Лилечка, ну, ты чего? - мгновенно покупается на спектакль парень и наклоняется к ней, пытаясь заглянуть в лицо. - Тебя кто-то обидел?
- Гена…
Она снова всхлипывает и под напором одногруппника отводит руки от лица.
- Что случилось, Лиля?
- Я не хочу об этом говорить…
Генка недовольно хмурит брови и повторяет свой вопрос. Вместо ответа Гордеева кивает на своё карманное зеркало, которое до сих пор валяется разбитым на асфальте.
- Объясни нормально, Лиль, а то я ничего не понимаю. Ты зеркало что ли разбила?
- Не я, а…
- Кто?! Скажи мне и я сам с ним разберусь!
Девушка отворачивается, чтобы спрятать победную улыбку, что только сильнее распаляет Генкино геройство.
- Не молчи, Лиля. Кто он?
- Это не он, а она, - поправляет его Гордеева, вытирая слёзы. - Это Отрадная его сломала.
Смирнов с чувством матерится и, пользуясь случаем, крепче сжимает свою ладонь на её плече.
- Я всегда знал, что эта девчонка ненормальная!
- Гена, я не понимаю, что я ей плохого сделала. Я ведь просто сидела здесь и никого не трогала, а она…
- Ну-ну, Лилечка, не плачь, - парень привлёк её к себе. - Она не стоит твоих слёз, слышишь?
- Но зеркальце было твоим подарком на день рождение… Оно мне очень дорого, Ген. Было…
- Отрадная ответит за него. Я тебе это обещаю.
- Правда? - девушка поднимает на него влажные глаза и, судя по блаженному выражению лица одногруппника, попадает точно в цель.
- Конечно, вот увидишь, эта сучка ещё на коленях к тебе приползет, чтобы попросить прощения!
Генка не заставляет себя долго ждать и сдерживает своё обещание через пару часов. Проходя мимо Отрадной, он, будто бы случайно, цепляет её плечом с такой силой, что она как подкошенная падает на пол. Лиля, наблюдавшая за его действиями со стороны, раздвигает губы в довольной усмешке.

Я же предупреждала, что ты пожалеешь, Отрадная.
Я же тебе это обещала.

 » 4. Кир

Она крепко сжимает пальцы на его плечах и что-то лихорадочно шепчет на ухо, но её голос перекрывает странный гул и Кир не слышит ни единого слова.
- Я не понимаю, Алёнка, - кричит он, пытаясь заглянуть ей в лицо. - Я не слышу!
Отрадная в ответ только плачет. Он чувствует как содрогается её тело от рыданий в его объятиях и мокнет ткань рубашки от слёз. Гул с каждой секундой становится всё громче, отчего ушные перепонки, кажется, готовы взорваться от боли и парень прижимает ладони к голове девушки, чтобы хоть немного облегчить ей эти ужасные ощущения.
- Алёна… - шепчет Авдеев, зажмурившись. - Что же с нами происходит?!
Она вдруг вздрагивает, слепо мажет губами по его щеке и исчезает, а он…

Он подрывается с постели с болезненным стоном, чувствуя, как беспокойно заходится сердце в груди и мокрая от пота футболка неприятно липнет к спине. Парень резко сдирает её с себя, отбрасывает в сторону и жёстко трёт лицо ладонями, пытаясь таким образом прогнать сон из мыслей.

Ненавижу тебя, Отрадная.
Н Е Н А В И Ж У
Крупными буквами прямо по сердцу. Под кожу. Везде, куда ты успела забраться. Вырвать бы тебя оттуда заживо. С корнем. Навсегда. Чтобы не мучиться больше. Не чувствовать, как разрывается что-то внутри, без надежды срастись обратно. Не ломать самого себя после каждого такого пробуждения. Просто не реагировать.

Кир проводит дрожащими пальцами по щеке, которая горит после иллюзорного поцелуя, и с шумом выдыхает. Глаза печёт от резкого выхода из сна, но он на это не обращает внимания, потому что где-то далеко, под рёбрами, печёт точно также от дикого желания её увидеть. Увидеть, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Чтобы заглянуть в карие глаза и спросить, схватив за плечи: «Довольна, Отрадная? Довольна?!». Подойти ближе, чем на три шага. Вторгнуться в её личное пространство и, наконец, понять, что вот таков его личный финал. С длинными волосами, звучной фамилией и вечным вызовом, кинутым ему молча и по причинам, которые понимают лишь они вдвоём. С постоянной борьбой друг с другом, находясь на совершенно разных полюсах, когда при виде неё он забывает, как дышать, а она при виде него как можно скорее хочет избавиться от его общества.

Бл*ть. Нахер это всё.
Пошла ты к чёрту, Отрадная. Это не твои мысли. Не твои сны. Ты не имеешь никакого права в них находиться.

Авдеев поднимает взгляд на часы и отбрасывает от себя одеяло. Больше он сегодня точно не уснёт, даже если очень сильно этого захочет.
- Твою мать, - усмехается жалко, когда видит себя, невыспавшегося, помятого, со спутанными волосами в отражении зеркала в ванной.
Неужели, это и есть любовь? Та самая, о которой пишут в книгах, поют в песнях и показывают в фильмах? Горькая, больная, невыносимая. Которая ядом по венам, прямо к сердцу. У которой, кажется, только одно предназначение - свести с ума, уничтожить, сломать.

Отрава ты, Отрадная.
В чистом виде отрава.

Или это только ему так несказанно “повезло”?
Кир облизывает сухие губы и откручивает кран с водой. Холодные капли жгут кожу и он ненароком задерживает дыхание от яркого контраста, когда мокрые пальцы притрагиваются к месту, куда прикоснулись её губы во сне. Будто клеймо поставили. Фантомное, невидимое, но так ясно ощущаемое, что привычная маска Кира Авдеева, которую он натягивает на себя каждое утро, сегодня почему-то трескается. Из каждой трещины выглядывает незнакомый, слабый и безнадёжно влюблённый мальчик с красными от недосыпа глазами. Кир прячет этого неудачника за солнцезащитными очками, но Миша, встретившийся ему в одном из коридоров университета, всё равно умудряется его разглядеть.
- Плохая ночка? - спрашивает друг нахмурившись.
- Отвратительная.
Романов сжимает его плечо, молчаливо поддерживая, и тянет к аудитории, но Кир даже не успевает сделать и пару шагов, как повернув за угол, нос к носу сталкивается с Отрадной. Мир вокруг знакомо сужается до неё одной, а он замирает перед Алёной, не в силах отступить в сторону. Смотрит, стараясь ничего не упустить, будто за те два дня, что её не видел, в ней могло что-то измениться. Взглядом проводит по убранным в высокий хвост волосам, по бледному лицу и поджатым в тонкую нить губам. На них он и останавливается. В тёмные глаза напротив взглянуть боится, потому что тогда она точно всё поймёт.

Я в тебе пропал, Алёна.
Утонул.

Они стоят так неподвижно несколько долгих секунд, за которые он забывает обо всём, а потом Отрадная вдруг спокойно кивает в знак приветствия и обходит его, продолжая свой путь.
- Мне сейчас не показалось? - будто сквозь толщу воды слышится удивлённо-радостный голос Миши. - Она с тобой поздоровалась?
Авдеев обессиленно приваливается к стенке и прижимает руку к щеке, которая начинает гореть с новой силой, напоминая о чертовом сне. Ему хочется, чтобы вместо того, чтобы удивляться, друг его одёрнул, спустил на землю, сказав что-то вроде: "Не придумывай, дружище. Это ничего не значит. Не позволяй себя надеяться". Но Романов только расплывается в улыбке и смотрит на него с очевидным намёком.
- Лучше молчи, Миш, ладно? - просит хрипло.
- А я что? - друг невинно пожимает плечами. - Я ничего такого… Просто впервые вижу как Отрадная с тобой поздоровалась и, мягко говоря, очень этому удивлён. Это вы на том ужине с родителями успели наладить общение? Ещё немного и...
- Мишань, правда, не надо… - перебивает его Кир, спасая свой глупый, качающий кровь орган, что сейчас оглушительно грохочет в груди. - Я не… - беспомощно хватает воздух ртом, не зная, как объяснить то, как надежда, вдруг молниеносно расправив крылья, разрушает собой все стены и преграды, которые он с таким усердием возводил. - Это ничего не значит.
- Как скажешь.
Романов кивает и направляется к лекционной аудитории, где вот-вот должна начаться первая пара. Кир плетётся следом и, сев на своё место, сразу же находит глазами её фигуру, сидящую на несколько рядов вниз от него.
- Отвернись, - пихает его плечом Миша, едва сдерживая улыбку, примерно на половине лекции. - Неприлично так на девушек пялиться.
Авдеев сжимает шариковую ручку и пытается заставить себя перевести взгляд на преподавателя, но сдаётся после первой же неудавшейся попытки. Раньше умудрялся держать себя в руках, натягивая цепи самоконтроля, не позволяющие и с места сдвинуться. Теперь же эти цепи куда-то делись, растворились в слабом головокружении, оставив его одного. И без них он не знает, что делать. Куда деть слабость под коленками и подрагивающие в напряжении пальцы рук. Куда деть сердце, бьющееся внутри так восторженно, радостно, отдающее вибрирующей пульсацией по всему телу, будто она не просто кивнула, а как минимум по имени позвала.

Кто же тебя только выдумал, Отрадная?

"А тебе не всё ли равно?" - вопросом на вопрос шелестит в голове. И парню не остаётся ничего, кроме как самому себе признаться, что, да, ему абсолютно параллельно, откуда она такая взялась. Главное, чтобы не исчезала больше. Чтобы оставалась в его жизни неясными образами, приходящими во снах. Пламенем, в котором горели мысли, медленно обращаясь в пепел. Несвязным шёпотом в тишине квартиры, в темноте, в грёбаном одиночестве и тумане в голове, вызванным алкоголем. Несмелыми мечтами, в которых трудно признаться. Только бы была. Потому что...
Кир резко ведёт плечами, выбираясь из трясины собственных мыслей, когда занятие подходит к концу.
- Пойдем, покурим? - встаёт на ноги, пряча от Миши глаза.
- Давай.
Они не успевают отойти от аудитории дальше нескольких метров как вдруг идущие впереди них студенты расступаются и Кир, словно в замедленной съёмке видит Алёну и одногруппника, двигающегося ей наперерез.
- Уйди с дороги, Отрадная, - зло выплёвывает Смирнов, а после со всей дури врезается в неё своим плечом.
Девушка, не ожидавшая столкновения, спотыкается и заваливается вперёд, едва успевая выставить руки перед собой, чтобы смягчить падение. Киру, кажется, что он отчётливо слышит тихий стон от боли, который срывается с её губ, когда она ударяется головой о стену.
Внезапно всё замирает. Застывает, будто по щелчку пальцев. Останавливается.
А потом мир окрашивается в безумный ярко-алый и переворачивается, меняется, выворачивается наизнанку, ломая последний бастион контроля, возведённый против неё и сдавшийся без боя в эту самую секунду. Ломая его самого. Ломая и выпуская наружу вместе с кипящим гневом ещё и невероятный по своим масштабом страх. Страх, который, Кир надеялся, больше никогда в жизни не ощутит и который со всей силы толкает его в спину, заставляя сорваться с места.
До неё всего несколько шагов, но ему кажется, что расстояние между ними, как минимум, в футбольное поле, которое он никак не может пересечь. Затылок сверлят любопытные взгляды студентов, что даже на один миллиметр не сдвинулись и не попытались хоть как-то ей помочь, но парню откровенно на них плевать, потому что дыхание со свистом вырывается из его груди, когда он, рухнув рядом с девушкой на колени, видит её сбитые в кровь колени и ладони.
- Отрадная, - зовёт хрипло, едва слышно. – Алёна…
Она лежит на боку, закрыв лицо руками и прижав ноги к груди. Ему на секунду… На одну чёртову секунду кажется, что Отрадная даже не дышит, но Кир тут же отметает подобные мысли, не позволяя панике схватить себя за горло.
– Алёна… - повторяет на выдохе. – Ты… Ты слышишь меня?
Протянув ладонь, он осторожно касается кончиками пальцев её тонкого плеча. Неосознанно ждёт, что девушка окажет сопротивление, отстранится и посмотрит на него своим пронзительным презрительным взглядом, но ничего из этого не происходит и он, громко сглотнув, обхватывает любимое лицо ладонями. Отводит в сторону волосы и сбивчиво шепчет:
- Давай, Отрадная, открывай глаза. Я с тобой. Я тебе помогу.
Когда она поднимает веки и встречает его взгляд, Авдеев вздрагивает. Облегчение тут же накрывает с головой девятиметровой волной. Забыв обо всём и всех, он наклоняется ниже и проводит большим пальцем по её щеке.
- Как ты себя чувствуешь?
Девушка моргает, вслушиваясь в вопрос, пытается перевернуться на спину, но послушно замирает, когда его руки не позволяют ей этого сделать.
- Я… - тихо начинает Алёна, облизнув пересохшие губы, отчего пульс парня мгновенно учащается. – Я нормально… Всё хорошо…
- Твои разбитые колени говорят об обратном.
Она переводит взгляд на них, хмурится и хочет что-то ответить, но её прерывает преподаватель и по совместительству куратор их курса, которую привёл Миша.
- Боже, какой ужас! – громко восклицает женщина, подбежав к ним. - Алёна, ты в порядке?
- Чего уставились, стервятники? А ну, разошлись по своим норам быстро! - в один голос с ней рявкает Романов на зевак. – Оглохли что ли? Быстро, я сказал!
Нехотя, толпа расступается и в поле зрения Кира попадает Смирнов. На его лице играет самодовольная улыбка, а глаза направлены куда-то в сторону, поэтому он не замечает, как Авдеев кивает на него другу и холодно произносит, вкладывая в слова гораздо больший и опасный смысл:
- Не дай ему уйти.
Миша понимающе улыбается и направляется к одногруппнику, на ходу закатывая рукава рубашки. Гена переключает на него внимание, только когда Романов подходит вплотную и указывает рукой в сторону подсобной лестницы.
- Я в порядке, Светлана Константиновна, - тем временем отвечает Отрадная, полностью сосредоточившись на разговоре с преподавательницей.
- Алёна, не геройствуй. Миша мне сказал, что ты ударилась головой о стену, а с этим не шутят.
- Но со мной, правда, всё хорошо.
Девушка предпринимает попытку подняться, но тут же морщится от боли и садится обратно. Беспомощно оглядывает свои раны, не зная, как безболезненно встать на ноги. От этого зрелища у него болезненно сжимается сердце и в очередной раз прерывается дыхание.
- Хватит, Отрадная, мы идём в медпункт, - категорично отрезает.
Кир аккуратно подхватывает её на руки и крепко прижимает к своей груди. Алёна даже ахнуть не успевает от неожиданности, только смотрит на него широко распахнутыми глазами и беззвучно открывает-закрывает рот.
- Что ты делаешь? - практически шёпотом спрашивает она через пару шагов, невероятно шокированная его действиями, как и все остальные вокруг.
- Несу тебя.
Его голос всё также хрипит, но парень уже не обращает на это внимание, потому что, чувствуя в руках её приятную тяжесть, тепло и близость, в голове вертятся совершенно другие мысли. О том, как он не хочет, чтобы это мгновение прекращалось. Не хочет, потому что всё ещё душит страх за неё, отзываясь колкими мурашками. Не хочет, потому что перед глазами не коридоры университета, а до сих пор она с прижатыми к лицу руками в позе эмбриона.
- Я… Я могу сама идти, - слабо сопротивляется Алёна. – Ты можешь меня отпустить.
- Нет, я тебя не отпущу.

Не могу, Отрадная. Не могу и не хочу, понимаешь?
Хочу прижать тебя к себе ещё крепче. Зарыться носом в волосы, вдыхая аромат твоего шампуня. Хочу смотреть в твои глаза и не видеть в них этого болезненного тумана. Потому что тебе не должно быть больно, Отрадная. Кому, бл*ть, угодно, но только не тебе!

- Ты на ногах и дольше минуты не продержишься, - добавляет он перед дверью в медпункт.
Эти слова она подтверждает через несколько минут, когда Кир, посадив её на кушетку, сразу же ловит за талию после того, как Алёна, вскочив на ноги, вновь решает заверить всех, что с ней всё в порядке, но покачнувшись, начинает заваливаться вперёд.
- Сиди на месте, Отрадная, и не дёргайся, - цедит сквозь зубы, опуская её обратно и смотря прямо в глаза.
Девушка упрямо поджимает губы, но спорить не пытается. Послушно складывает руки на коленях и немного опасливо косится на врача.
- Я буду за дверью, - бросает на выходе из кабинета парень преподавательнице, которая, если и удивилась его заявлению, то виду не подала.
В коридор он выходит уже совершенно другим Киром Авдеевым. Не только безнадёжно влюблённым в запретную для него девушку, но и тем, кто за неё порвёт всех без исключения. Сегодня этот список возглавляет Смирнов, который очень сильно пожалеет, что заслужил это почётное первое место. Потому что страх за Отрадную чуть ослабил на горле хватку, а вот гнев наоборот схватил так, что...

что тебе, Гена, лучше начать молиться прямо сейчас.

Когда парень добирается до лестницы, то застаёт одногруппника уже не в таком расслабленном состоянии как пару минут назад. Он беспокойно переминается с ноги на ногу, настороженно посматривая на непривычно хмурого и угрожающе на него смотрящего Мишу, и неловко улыбается.
- Миш, я всё-таки не понял. Что случилось-то? - спрашивает одногруппник и вздрагивает, когда дверь с грохотом открывается и в проёме появляется Авдеев.
- Не переживай, сейчас узнаешь, - хмыкает Миха, отходя в сторону и забирая у друга пиджак.
- Присмотришь за Отрадной, пока я здесь? - не отводя взгляд от Смирнова, просит Кир.
- Конечно, - кивает Романов и выходит в коридор, насвистывая под нос весёленькую мелодию.
- Кирюх, слушай…
Первый удар приходится Смирнову в переносицу, поэтому договорить он не успевает, лишь громко вскрикивает и хватается за нос, из которого в ту же секунду брызгает во все стороны кровь. Второй - в живот и одногруппник, скрючившись, сползает по стенке, хрипя от боли.
- Это ты меня слушай, ничтожество, - выплёвывает Кир, присев рядом с Геной на корточки. - И слушай внимательно, потому что, сам знаешь, повторять два раза я не привык.
- Ч-ч-что т-ты…? Я же н-ничего плохого н-не сд-делал!
Новый удар, на этот раз унизительная пощёчина, резко отбивают у Смирнова всю охоту снова открывать рот. Сжавшись в дрожащий комок, он смотрит на него огромными слезящимися от боли глазами, в которых Авдеев без особых проблем узнаёт страх с готовностью выполнять любые его указания, и вжимается в стену, прижимая руки к окровавленному лицу.
- Боишься, Ген? Правильно, бойся, ведь она тоже боялась, когда из-за тебя-ублюдка чуть голову о стену не разбила.
Вкрадчивый голос Кира разносится эхом по пустой лестничной площадке. От желания объяснить одногруппнику всю неправильность его поступка не словами, а силой, дрожат руки, но парень чувствует, что если начнёт, то вряд ли сможет остановить себя сам. А Мишка, способный бы ему в этом помочь, рядом с Алёной, которую оставлять без присмотра на долгое время не хочется ещё сильнее.
- Зачем ты её толкнул? Нах*я ты, вообще, в её сторону посмотрел, дерьма кусок?!
- Кир, это же… - глухо сипит Смирнов не своим голосом. - Это же Отрадная… Ты же сам…
- Я, бл*ть, её никогда даже пальцем не трогал и никому другому не разрешал! - рявкает во весь голос, сжимая ладони в кулаки до побелевшей кожи.
Сколько бы они с Отрадной не ссорились, как бы друг друга не оскорбляли и не пытались задеть, у него даже мысли о физическом воздействии на неё ни разу не возникло. И сейчас осознание того, что пусть и косвенно, он сам виноват в её травмах, потому что когда-то смог убедить всех в своей к ней ненависти, тем самым дав недоумкам карт-бланш на травлю, сжирает его по кусочкам. Жрёт смачно, чавкая и постанывая от удовольствия. Ещё чуть-чуть и кроме слепой ярости в нём не останется ничего. Ещё чуть-чуть и…
Авдеев, выругавшись, бьёт кулаком в стену рядом с головой одногруппника, отчего тот дёргается и сжимается ещё сильнее в ожидании нового удара. Жалкий, испуганный, никчемный. От этой картины Кир брезгливо морщится и вытирает ладони о брюки.
- Значит так, - начинает сухо и жёстко. - Я хочу, чтобы через полчаса ни тебя, ни твоих документов в универе не осталось. Увижу тебя здесь или рядом с Отрадной - вышибу мозги или что там у тебя вместо них.
- Кир, подожди, не надо… Пожалуйста! Что угодно, но не… - заикаясь, белеет на глазах Смирнов. - Ты же знаешь… Отец мне этого не простит, он же меня…
Парень усмехается. Конечно же, он знает, иначе бы придумал как наказать его по-другому. Знает, что учеба здесь для Гены последний шанс и, если он вылетит отсюда или уйдёт сам, то его папаша, жёсткий, не принимающий никаких оправданий и ошибок, от него просто-напросто откажется. Перестанет его обеспечивать, вычеркнет из своей жизни и продолжит со спокойной душой жить с молодой женой, которая вот-вот должна родить ему второго сына.
- Он тебя выкинет на улицу как мусор, Гена.
- Кир, прошу тебя… Не надо, пожалуйста… Мы же с тобой сто лет знакомы! Ты не можешь так со мной поступить из-за…
- Ошибаешься, Ген, - Авдеев выпрямляется во весь рост и смотрит на одногруппника снизу вверх. - Ещё как могу. Надеюсь, что ты сумел меня понять, в противном случае этот разговор будет проходить совсем по-другому. У тебя на сборы двадцать минут. Время пошло.
Оставив Смирнова одного, Кир уходит обратно к медпункту, возле двери которого сидит Миша и, судя по сведённым к переносице бровям, о чём-то напряжённо думает.
- Она ещё там? - спрашивает парень, садясь рядом с другом.
- Да.
Авдеев вздыхает и, откинув голову назад, упирается затылком о стену. Десятиминутный перерыв на выбивание из Смирнова дерьма немного отвлёк от переживаний о её состоянии, но стоило ему только оказаться через стенку от неё и страх тут же вернулся.
Бл*ть, лучше бы она сейчас находилась в аудитории и, как раньше, не замечала его, чем сидела на кушетке в компании врача, морщась от боли.
Хотя кого Кир хочет этим обмануть?
Это же О т р а д н а я. Та самая, что прочно засела в голове. Что похитила сердце, которое он никому и никогда не планировал отдавать. Что появилась в его жизни совершенно неожиданно и, судя по тому как его от неё кроет, останется там навсегда.

Навсегда же, да, Алёна?
Мне не показалось?

- Как прошёл разговор с Генкой? - повернувшись к нему, интересуется Миша.
- Прекрасно.
- А как он сейчас себя чувствует?
- Х*ёво.
Романов усмехается и ободряюще хлопает Кира по плечу. Парень видит, что друг хочет добавить что-то ещё, но Мишу прерывает открывшаяся дверь кабинета. Вскочив на ноги, Авдеев впивается взглядом в появившуюся в дверном проёме девушку, которая держась за косяк, осторожно перешагивает через порог. От вида её перебинтованных коленей он вновь с силой сжимает ладони в кулаки и давит в себе желание вернуться обратно к Смирнову, чтобы закончить начатое.
- … так что в целом всё хорошо, раны и царапины заживут, сотрясения, на первый взгляд, нет, но за состоянием шишки на голове всё равно стоит понаблюдать, Алёна, - строгим голосом предупреждает медработник. – Если почувствуешь головную боль, тошноту, головокружение, шум в ушах, то не медлишь и сразу едешь в больницу, хорошо?
- Хорошо, - кивает она и устало улыбается. – Спасибо за помощь, Ирина Петровна.
- Не за что. Выздоравливай и береги себя.
Женщина уходит на своё рабочее место и Отрадная поворачивается к преподавательнице.
- Светлана Константиновна, дальше я справлюсь сама, не беспокойтесь.
- Ты даже не сообщила своим родителям о произошедшем, Алёна. Как ты справишься сама? Не поедешь же ты на общественном транспорте в таком состоянии одна?
- Я не смогла до них дозвониться, поэтому…
- Я сам тебя отвезу, - перебивает девушку Кир. – Миша, принесёшь наши вещи, пожалуйста?
Друг, кивнув, быстро уходит, а Авдеев, игнорируя всё такой же удивлённый взгляд преподавательницы, внимательно наблюдает за реакцией Алёны. Она растерянно смотрит ему в глаза и хмурится, словно не верит, что он всё ещё рядом с ней. Киру же хочется разгладить её сомнения пальцами, а потом зарыться носом в густые волосы и сказать какую-нибудь приятную чушь на ухо, чтобы она смогла расслабиться, довериться.
- Спасибо, но не нужно, - ожидаемо отказывается девушка. – Я вызову себе такси…
- Нет, на такси ты не поедешь.
- Но…
- Я не отпущу тебя на такси, Отрадная.
Алёна хмурится ещё сильнее и упрямо поджимает губы, но он не собирается уступать в вопросе, который касается её здоровья и безопасности. Если понадобится, унесёт эту упрямицу к себе в машину против воли, но одну не отпустит.
- Я думаю, что Кир прав, - вторгается в их разговор Светлана Константиновна. – Тебе не стоит ехать на такси, тем более одной. Вдруг тебе станет плохо?
- Со мной всё будет в поряд…
Она не успевает договорить, потому что парень во второй раз за последний час ловко подхватывает её на руки, тем самым ломая всё сопротивление, и, кивнув на прощание преподавательнице, направляется к выходу из университета.
- Это уже переходит все границы, Авдеев! – возмущённо выдыхает ему в шею Отрадная и хватается за его плечи. – Ты не можешь делать со мной всё, что тебе вздумается!
- Ты так считаешь?
- Конечно!
Кир выходит на улицу под сгущающиеся тучи, обещавшие дождь, и осенний ветер, в то же мгновение забравшийся под одежду. Алёна в его руках ёжится и неосознанно прижимается ближе. От этого жеста он едва не замирает на месте, но девушка бросает на него недовольный взгляд из-под бровей и это моментально приводит его в чувство.
- Прекращай на меня так смотреть, я всё равно не передумаю. Ты едешь со мной. Точка.
Авдеев оглядывается в поисках Мишки и останавливается возле машины, аккуратно ставя девушку на ноги, но не отпуская, обнимая, пытаясь закрыть от холодных порывов ветра, который теребит одежду, теряется в волосах, наводя свой, только ему понятный порядок, бросает пыль и опавшие листья в лицо, будто подталкивает к чему-то, настаивает.
- Вроде головой стукнулась я, а чудишь ты, - она, аккуратно приподнявшись на носочки, тыльной стороной ладони касается его лба. – С тобой всё хорошо?
Парень утвердительно качает головой, мгновенно потеряв дар речи и связь с реальностью, и поражается тому, с какой скоростью меняется его жизнь. Ещё утром он чувствовал себя хуже некуда, а теперь Отрадная волнуется о его состоянии. Касается…
- Эй, ребят, я вещи принёс, - выбегает из университета Миша. - Прошу прощения за то, что немного задержался.
Романов щурится от резких порывов ветра, который наводит в его кудрях ещё больший беспорядок, и протягивает Киру его пиджак, в котором лежат ключи от машины, телефон и бумажник, а девушке сумку.
- Классные наколенники из бинтов, Отрадная. Тебе очень идёт.
Авдеев на секунду беспокоится, что специфическое чувство юмора друга может девушку обидеть, и поспешно пытается придумать как сгладить ситуацию, но она вопреки его опасениям реагирует лишь доброй усмешкой, ничуть не расстроившись из-за Мишкиных слов.
- Спасибо, Миш. Если хочешь, могу дать тебе поносить на денёк.
- Нет уж, благодарю, я и без них красивый.
Девушка мягко хмыкает, отстраняется от него и с благодарностью кивает, когда Романов распахивает перед ней дверь машины. Сразу, как только она оказывается вне зоны слышимости, друг поворачивается к нему и, переменившись в лице, серьёзно спрашивает:
- Мне ехать с вами?
- Нет, Мишань, спасибо, лучше проследи за тем, чтобы Смирнов убрался отсюда и не возвращался.
- Без проблем. Удачи, Кирюх. Если что, звони.
Романов хлопает друга по плечу и, развернувшись, уходит обратно в здание университета, пробормотав себе под нос: «Этот день войдёт в историю». Кир решает сделать вид, что ничего такого не слышал и, разместив вещи на заднем сидении, садится за руль.
- Мама, привет. Вы уже вернулись домой?
Он бросает взгляд на Алёну, у которой от улыбки, что ещё минуту назад красовалась на её губах, не остаётся и следа. Она сидит, прислонив голову к стеклу, одной рукой держа телефон возле уха, а другой зарывшись в волосы. Смотрит прямо перед собой, полностью сосредоточившись на разговоре, а Авдеев неожиданно ловит себя на мысли, что ещё ни одна девушка, побывавшая в его машине, не выглядела в ней так органично и правильно.
- Подожди, а мне сейчас что делать? - Отрадная хмурится. - Может, у Риты или ещё кого-нибудь есть запасные?
Услышав ответ, она обречённо вздыхает и устало трёт глаза. У него от этого вздоха противно скребёт что-то под рёбрами и покалывает кончики пальцев от желания протянуть руки и прижать Алёнку к себе снова. Почувствовать ток, пробегающий по венам. Дать ей понять, что нет ничего, что он бы не смог сделать ради неё.
- Ладно, я поняла, - резко отвечает девушка, а потом сбрасывает вызов и кидает телефон себе на колени.
В её движениях столько негодования, пассивной злости и тщательно скрываемой обиды, что он на мгновение теряется и не успевает среагировать, когда Отрадная поворачивается в его сторону. Встречается с карим взглядом и будто с головой уходит под воду.
- Ты не мог бы отвезти меня до ближайшей гостиницы?
- Гостиницы?
- Моя мама и… - Алёна запинается и нервно облизывает губы. - Олег уехали по делам в соседний город. Мой дубликат ключей сейчас у неё и я не смогу попасть домой, пока они не вернутся, а сделают они это только завтра. Тётя с её мужем тоже уехали из города, поэтому мне нужно место, где я смогла бы переночевать.
Кир чувствует, как тонкие перегородки, состоящие из нескольких сотен “нельзя” и выстраиваемые им с первого дня их знакомства, стираются в пыль. Рушатся с таким грохотом, разлетаясь острыми микроскопическими осколками в разные стороны, что его оглушает на несколько секунд и последние её слова он слышит будто издалека.

Бл*ть, Отрадная, неужели не видишь, что ты со мной делаешь? Как все “нельзя” перестают иметь для хоть какое-либо значение? Как я, обезоруженный, уставший и с самого начала принадлежавший лишь тебе, сдаюсь?

Потому что это конец. Конец прежней жизни, которую Авдеев так тщательно от неё охранял, а она ловко обошла всю его защиту и проникла в самое сердце. Конец отрицанию и борьбы с самим собой. Конец абсолютно всему, что могло бы его от неё спасти.
- Нет, я не повезу тебя в гостиницу.
Голос хриплый. Простуженный, словно снова всю ночь просидел у открытого окна, выкуривая сигарету за сигарету, надеясь вытравить её из мыслей едким дымом. Ломкий, будто не то, что говорить, а даже дышать больно.

Ты собственными руками сейчас себя закапываешь, Авдеев. Сам, понимаешь?
Ты же потом, когда она уйдёт, загнёшься. Просто сдохнешь там один.

Кир понимает. Прекрасно понимает и осознаёт, что потом слетит с катушек. Знает, что потеряет все оставшиеся разумные аргументы, которые помогут ему хоть как-то продержаться без её близкого присутствия. Знает, что потом бессонными ночами и навязчивыми мыслями так просто не обойдётся. Знает, но… Но, кажется, он в любом случае свихнётся. Поэтому терять ему нечего.
- Что? Почему? Ты же сам сказал, что отвезёшь, и я…
Она непонимающе сдвигает брови к переносице и этот взгляд ему, как удар ножом в грудь. Вскрывает все внутренности, ломает рёбра и хочет добраться до сердца, которое сейчас лихорадочно бьётся где-то в глотке.
- Я не отказываюсь от своих слов, но… - парень заводит машину и аккуратно выруливает с парковки. – Я не отпущу тебя в неизвестно какую гостиницу одну.
- Мне всё равно больше некуда идти.
- Ошибаешься, Отрадная.
- Я не понимаю тебя, - признаётся Алёна и устало откидывается на спинку сидения. – Но если это снова одна из твоих игр, Авдеев, то остановись прямо сейчас и я просто уйду.
- Это не игра.
- Тогда куда ты меня везёшь?
- К себе домой.
Кир с силой сжимает ладони на руле, когда слышит резкое и твёрдое:
- Нет, я не останусь у тебя. Останови машину!
- Алёна, послушай… - просит он, пытаясь оставаться спокойным.
- Останови машину!
Её глаза наполнены страхом, который проявляется в побелевших пальцах, стискивающих ремень безопасности, и дрожью в голосе.
- Отрадная, я не причиню тебе вреда.
В горле першит от того, как вместо этих слов ему хочется произнести совершенно другое. Тайное. Сокровенное. Честное.
- Я тебе не верю! - выпаливает она совершенно очевидную и горькую для него истину.
- Я знаю! - повышает тон Кир, останавливаясь на светофоре и поворачивается к ней корпусом. - Знаю, слышишь? Я знаю, что ты обо мне думаешь. Я знаю, куда ты хочешь меня послать. Знаю, что ты не хочешь видеть меня рядом с собой, но, прошу тебя, давай оставим нашу неприязнь до тех времён, когда у тебя не будет разбитых коленей и вероятного сотрясения мозга! Я, бл*ть, не конченная мразь, чтобы издеваться над тобой в таком состоянии! Поэтому давай без истерик, ладно? Если твои родители вернуться раньше, то я сам тебя к ним отвезу, но пока их нет ты останешься у меня. Это не обсуждается.
Алёна молча сверлит его взглядом из-под тёмных бровей несколько долгих секунд, которые Авдееву кажутся вечностью. Он судорожно перебирает в мыслях варианты того, что могло бы хоть немного убедить её в его искренности, но получается хреново. Потому что единственное, пришедшее в голову и едва не сорвавшееся с языка "ты для меня всё" вряд ли поможет делу. Только сильнее всё запутает. Только сильнее её оттолкнет и испугает.
- Зелёный, - вдруг нарушает тишину она.
- Что?
- Загорелся зелёный свет.
Кир моргает и оглядывается, замечая громкий звук клаксона из машин, собравшихся позади. Чертыхнувшись, парень трогается с места. Ждёт от Алёны продолжения протеста, но она молчит всю оставшуюся дорогу до его дома. Только лишь, когда он останавливается напротив своего подъезда, отстёгивает ремень безопасности и, несмотря на него, говорит:
- Надеюсь, я не пожалею об этом.
Авдеев кривит губы в усмешке, чувствуя, как колется что-то в груди от её слов, пропитанных сомнениями. Как темнеет в глазах, когда Отрадная отказывается от его ладони, которую он протянул ей, чтобы помочь выйти из машины.
- Спасибо, но я сама справлюсь.
- До чего же ты, чёрт возьми, упряма, - вполголоса рычит парень себе под нос, забирая вещи с заднего сидения.
- Что ты сказал? - подозрительно прищуривается она. - Я не расслышала.
Тяжело вздохнув, он закрывает машину и, ничего не ответив, направляется к подъезду. В лифте девушка прижимается спиной к противоположной от него стене и Кир закатывает глаза.
- Ты ведёшь себя как ребенок, Отрадная.
Алёнка вспыхивает от его слов как спичка. Парень наблюдает за тем, как зажигаются яркие искры в её глазах, а по щекам разливается румянец. Он в эту же секунду зависает на ней, такой непривычной и незнакомой, и в последний момент успевает подхватить её под локоть, когда лифт, дёрнувшись, останавливается на его этаже, а девушка от неожиданности теряет равновесие.
- Сама, говоришь, справишься, да?
Она отводит взгляд и недовольно поджимает губы, но освободить руку или отойти не пытается. Только нерешительно замирает на входе в его квартиру, когда Кир распахивает перед ней дверь.
- Проходи, Отрадная, и не бойся. Я тебя не съем.
- Всего лишь покусаешь? - вскидывает Алёна на него глаза.
- Если только сама попросишь, - усмехается Авдеев и, пока девушка не успела сообразить, мягко подталкивает её вперёд.
Отрадная осторожно переступает порог и оглядывает обстановку прихожей, когда Кир включает свет.
- Пойдём.
Аккуратно обхватив пальцами тонкое запястье, парень ведёт Алёну за собой туда, где ещё сегодняшним утром видел её во сне и бессчисленное количество раз ранее в алкогольном тумане и сигаретном дыме. Туда, где она мешает дышать одним лишь своим образом, который колючей проволокой обвивает шею, давя на сонную артерию. Где он обещал себе, что с ней никогда и ни за что, а теперь сам открыл перед ней все двери.
- Это моя спальня, - Авдеев, пройдя вглубь комнаты, оставляет её вещи на кровати. - Ты можешь располагаться здесь.
- А как же ты?
Девушка задумчиво осматривает его лицо, словно хочет найти в нём подвох, чтобы убежать как можно дальше.
- Не переживай, эта комната не единственная в квартире, - он усилием воли заставляет себя отойти от неё к выходу. - Если тебе что-то будет нужно, то я через стенкой.
- Хорошо, - кивает Алёна и, поморщившись от боли в коленях, садится на кровать. - Спасибо.
Кир, не оглядываясь, выходит из спальни и, как можно скорее, чтобы удержать себя от глупостей, скрывается в гостевой комнате, где обычно остаётся Мишка, машинально замечая, что домработница успела навести чистоту и порядок, пока он был в университете. Заваливается на постель прямо в одежде, только сейчас понимая, как загнанно бьётся пульс в висках и сдавливает лёгкие, словно выкурил несколько сигарет подряд.
Похожие ощущения Кир испытывал только в первый день учёбы в университете. Тогда у него внутри зияла пугающих размеров дыра, а вместо коридоров универа, аудиторий и одногруппников он видел дорожную полосу, ослепительно белые стены больницы и брата, стоящего на подоконнике в распахнутом окне. Знакомое ещё из прошлой жизни "Алёна Отрадная", сказанное на перекличке преподавателем, пробилось в сознание яркой вспышкой. Оторвав пустой взгляд от парты, Авдеев натолкнулся на невысокую фигуру в нескольких метрах от него и, словно сквозь толщу воды, услышал удивлённый голос Миши:
- Подожди, а это разве не...
- Да, это она.
Девчонку, что с такой яростью обвиняла его в их последнюю встречу во всех грехах, он не перепутал бы ни с кем. Те же длинные каштановые волосы. Те же карие глаза и пухлые губы. Тот же мягкий, по девчачьи звонкий, нежный голос. Она держалась ото всех особняком и старательно игнорировала его присутствие, хотя Авдеев был уверен, что Алёна тоже его узнала. В тот момент впервые за долгое время он неожиданно для самого себя что-то почувствовал. Не боль из-за потери сестры, не страх за брата, не обиду на родителей, а злость. Да ещё такой силы, что, кажется, даже земля на миг ушла из-под ног.

- Кирюх, слушай, - задумчиво протянул Миша. – Это же просто совпадение или…
- Вот сейчас и узнаем.
Поднявшись на ноги, он прошёл к её парте и, нависнув сверху, спросил:
- Какого хрена ты здесь забыла?
Кир ожидал, что Отрадная испугается бросить ему вызов при всех, но вместо этого натолкнулся на гордо вздёрнутый подбородок и такую же злость в глазах напротив.
- Не твоё дело.
- Ты забыла, что я тогда сказал? Хочешь, чтобы я тебе напомнил?!
- Мне на тебя плевать. Делай, что хочешь, Авдеев.
Одногруппники, внимательно слушающие их разговор, посмотрели на неё с жалостью. Потому что так отвечать сыну мэра было нельзя. Ведь он старше, сильнее, влиятельнее. Ведь он был априори лидером и мог при желании испортить жизнь кому угодно.
- Я хочу, чтобы ты исчезла и больше никогда не появлялась передо мной со своим…
- А я хочу, чтобы ты, наконец, понял, что и мизинца его не стоишь и закрыл свой рот.

Та секунда стала началом началом их войны, в которой парень потерпел поражение первым, но осознать это смог не сразу. Сначала ощутил, что ненависть к ней помогает держаться в тонусе и не позволяет расклеиться. А затем вдруг осознал, что эта девчонка его затягивает. Туда, откуда обратной дороги нет. Где даже самые стойкие ломаются и перестают принадлежать самому себе. Где Кир больше не может представить свою жизнь без неё, потому что…

…потому что он ею даже больше не болеет, не задыхается.
Он ею, бл*ть, уже живёт.

 » 4. Миша

Лиля, стоящая в коридоре у окна, ощутимо вздрагивает, когда он неслышно подходит к ней со спины, и расправляет плечи, вооружаясь непробиваемым образом невыносимой суки.
- Соскучился по мне, Мишенька?
Обернувшись к нему, она тянет уголки губ в отрепетированной красивой улыбке и щурит красивые глаза, скрывая в них блеск, подозрительно похожий на слёзы.
- Это ведь ты подстроила, да? - спрашивает Миша, прислонившись плечом к стене рядом с девушкой.
- Загрязнение окружающей среды? Экономический кризис? Глобальное потепление? Уточняй, что именно, а то я могу не догадаться с первого раза в чём меня обвиняют сегодня.
Лиля снова отворачивается к окну, вид которого открывается на университетскую парковку. Ещё пару минут назад на ней стояли Кир с Алёной, а теперь ветер в одиночестве гонял сухие листья по асфальту.
- То, что Отрадная едва не разбила себе голову, когда Генка её толкнул.
- Ключевое слово здесь - едва.
- То есть, ты признаёшь, что это твоих рук дело?
Гордеева, откинув голову назад, заливисто смеётся, отчего эхо проносится по пустому коридору.
- Миш, ты серьёзно меня об этом спрашиваешь? - сквозь смех спрашивает она.
- Конечно, ведь я хорошо тебя знаю.
- Ошибаешься, Кудряшка. Ты хорошо меня знал, когда нам было по шесть лет и единственной нашей проблемой был сломанный хулиганами велик.
Парень усмехается и кивает, признавая правоту её слов. Потому что тогда они действительно были не разлей вода и он знал Лилю, кажется, даже лучше самого себя. Та шестилетняя девчонка с хвостиками умела смешить его до слёз, знала кучу сказок и ничуть не хуже других мальчишек лазила по деревьям. Со стоящей перед ним девушкой с ярко-красной помадой на губах и ледяным взглядом та Лиля не имела ничего общего. По той Лиле он очень скучал.
- Весёлое было время, - соглашается Романов, запуская руки в карманы.
- И понятное. Без сложных отношений с родителями, выживания среди богатеньких мажористых крысёнышей и безответной любви.
- А она у тебя безответная?
- А она у меня, Миша, большая и красивая - Гордеева отточенным движением откидывает волосы за спину. - Такая, что сама себе завидую.
- Смирнов тоже думал, что у него большая и красивая, а в итоге оказался с разбитым носом и документами на улице. Тебе не жалко его, Лиль?
Девушка складывает руки под грудью и задирает вверх подбородок. Холодная. Красивая. Надменная. Прекрасно играющая роль самовлюблённый стервы. Миша ненароком вспоминает как они днями напролёт читали вместе “Гарри Поттера” и Лиля мечтала стать доброй волшебницей. Тыкала в него палкой, сорванной с дерева, и без устали повторяла: "Вингардиум Левиоса"*, а сейчас одним взглядом могла бросить в него непростительными** и, как ни в чём не бывало, пройти мимо.
- Мне плевать.
- Уверена?
Гордеева раздражённо вздыхает и закатывает глаза.
- Что ты от меня хочешь, Миш?
- Чтобы ты честно ответила о своей причастности ко всей этой истории, - парень склоняется над ней, внимательно всматриваясь в лицо. - Отрадная из-за тебя пострадала?
- Отрадная пострадала из-за того, что многое себе позволяет, ясно? Это видят все, в том числе и Генка, но почему-то только ты и Кир вдруг словно ослепли. Кстати, не расскажешь причину, из-за которой вы так резко поменяли к ней своё отношение?
- Сомневаюсь, что тебе понравится мой ответ.
Лиля сжимает пальцы на предплечьях и Романову кажется, что она прекрасно понимает, о чём он умалчивает, но из-за упрямства и неумения проигрывать продолжает отрицать очевидное. То, что Кир к ней ничего не чувствует и никогда не чувствовал. То, что он по уши влюблён в другую. То, что у неё нет ни единого шанса, чтобы быть с ним.
- Прости, Кудряшка, но мне начинает надоедать этот разговор, - девушка забирает с подоконника свою сумочку и поворачивается к нему спиной, чтобы уйти, но останавливается, когда слышит:
- Я уверен, что это ты сделала, Лиля.
- Докажи.
Махнув ему на прощание рукой, Гордеева уходит, а Миша переводит взгляд на окно, за которым погода разгулялась окончательно. В такой бы дождь сидеть дома под пледом и смотреть сериалы, а не пытаться вывести на чистую воду бывшую лучшую подругу, чтобы помочь нынешнему лучшему другу. И ведь он действительно был уверен, что в этой со всех сторон мерзкой ситуации каким-то образом замешана Лиля. Потому что видел каким обожаемым взглядом на неё смотрел Смирнов, пока Кир пытался привести Отрадную в чувство. Видел её победную улыбку, которая мгновенно превратилась в горькую гримасу, стоило только другу поднять Алёну на руки.
Парень вздыхает и запускает ладонь в волосы. Телефон, лежавший в правом кармане брюк, вырывает его из мыслей вибрацией, а имя контакта на экране заставляет поморщиться.
- Да, мам.
- Здравствуй, Михаил.
Он прикрывает глаза, выдыхая сквозь зубы, и чудом сдерживает желание по-детски сбросить вызов.
- Добавляла бы уже и отчество, а то просто «Михаил» звучит не так укоризненно и официально, как тебе бы хотелось. Хотя, чего это я? Папа же от меня отказался, значит, и отчества теперь у меня нет. Что-то этот момент совершенно вылетел у меня из головы.
Теперь черёд вздыхать и сдерживаться от лишних слов настал Елены Григорьевны. Романов будто наяву видит, как мать с негодованием поджимает губы, ставит вызов на громкую связь и беспомощно оглядывается на мужа.
- Ты мог бы воздержаться от сарказма?
- Мог бы, но не хочу.
- Я звоню не для того, чтобы пререкаться, поэтому, прошу тебя, смени тон и вспомни, что ты разговариваешь со своей матерью.
Миша усмехается и качает головой. Каждый их разговор начинался с этого предложения и каждый раз это приводило лишь к очередной ссоре.
- Не волнуйся, мам, я об этом никогда не забываю, только жаль, что ты вспоминаешь обо мне раз в полгода.
- Михаил, хватит, - приказывает женщина и парень меняется в лице, чувствуя, как от этой сухой и резкой интонации у него начинает зудеть в горле. – Я звоню, чтобы узнать про Дениса, а не выслушивать твои обвинения. Ты знаешь, где твой брат? Он тебе звонил?
Парень стискивает челюсть и пальцы, отчего корпус телефона жалобно скрипит в его ладони. Ему хочется запустить смартфон в окно, чтобы звоном стекла заглушить огорчение, которое раскалённым железом заструилось по венам. Будь здесь Лиля, то она наверняка назвала бы его наивным и глупым мальчишкой, потому что он после всего произошедшего до сих пор верит в то, что родители смогут его принять таким, какой он есть. Что мама в один прекрасный момент позвонит для того, чтобы узнать именно про его дела, а не в очередной раз об ушедшем в загул Денисе.

Тебе уже давно не шесть лет, чтобы верить в сказки.

- Да, звонил в прошлую пятницу, - Миша старается говорить ровно, будто ему совсем-совсем не больно.
- Где он? С ним всё хорошо? Он…
- Он был под кайфом, мам. Так что, думаю, да, ему было очень хорошо.
- Не говори так! – дрожащим голосом обрывает его женщина. – У Дениса такая серьёзная проблема, а ты вместо того, чтобы ему помочь, только насмехаешься! А если с ним что-нибудь случится?!
- Вот только не нужно перекидывать вину на меня. Ведь это вы родители, которые одного сына вырастили наркоманом, а другого… Как там папа назвал меня в нашу последнюю встречу? Ошибкой природы?
- Михаил!
- Что, мам? Разве я не прав? – парень тянется к карману, где лежит пачка сигарет, чтобы перебить привкус отчаяния горьким дымом, но вспоминает, что стоит сейчас в коридоре университета, и устало прислоняется лбом к холодному стеклу. – Это ведь вы, а не кто-то другой, отправили его в Лондон, хотя прекрасно знали, что ни к чему хорошему эта затея не приведёт. Это ведь вы даже не пытаетесь уговорить Дениса обратиться к специалисту и свято верите, что его зависимость пройдёт сама собой. Это вы и только вы ему всё прощание, чем лишь усугубляете ситуацию.
- Если Денис тебе ещё раз позвонит, то передай ему, чтобы он с нами связался, - вместо матери вдруг отвечает отец и Романов на миг теряется, к своему собственному ужасу понимая, что слышит его голос впервые за год.
По обыкновению низкий, хмурый и строгий. Будто добавь он в интонацию хоть чуть-чуть тепла, случится конец света. Будто Миша и без этого жёсткого тона не в курсе, какого тот мнения о его жизни.
- Ты даже не поздороваешься со мной? - хрипло выдавливает из себя парень.
Секунда молчания. Тяжелого, как тучи за окном, и пропитанного немым упрёком напополам с разочарованием, а потом вызов обрывается.
Миша убирает телефон обратно в карман и прижимает пальцы к глазам, которые в ту же секунду предательски увлажняются.
Будь Лиля здесь, то непременно назвала бы его дураком, что никак не может принять действительность. Что продолжает верить в лучшее и каждый раз всем своим нутром надеется на то, что никогда не произойдёт.

Ты для них неправильный, больной, аномальный.
Ты для них позор, изъян, недостаток.
Ты для них кто угодно, но точно не любимый ребёнок.

*Вингардиум Левиоса — заклинание Левитации. Поднятие предмета в воздух.
**Непростительные заклятия — три проклятия, которые являются незаконными в мире волшебников.

 » 4. Алёна

«И мы с тобой просто звук,

Пьяны от любви уже с утра.

По спутанным венам рук

Холод бесконечных драм.

Коридорами глаз блуждать,

По надорванным связкам крик,

Не любить, не мечтать, не ждать!

Просто плыть.. по узорам твоим»

Лена Лобас – По узорам

За окном солнце пытается пробиться сквозь тучи и плотные шторы в комнате у Кира Авдеева, а у неё пальцы подрагивают, и хочется рухнуть обратно на подушки, чтобы зарыться лицом в мягкую ткань и уснуть. Уснуть и не знать, что в телефоне несколько пропущенных вызовов и смс-сообщений от Олега, из-за которых шумит в голове и появляется желание выбросить смартфон из окна, потому что у неё до сих пор нет сил, чтобы с этим справиться. Потому что она впервые за долгое время спала ночью, а не измеряла комнату шагами, считая часы до рассвета. Потому что… Потому что так будет намного проще, а убегать от проблем у неё всегда получалось лучше всего.

Глупая.
Какая же ты, Алёнка, глупая.

Девушка нервно облизывает губы и убирает телефон в карман пиджака, про себя перебирая возможные варианты того, что она увидит, если откроет одно из сообщений. Очередное, очень похожее на приказ, «перезвони» или отдающее щекоткой где-то в животе «хочу тебя увидеть». И она, к своему сожалению, не понимает чего ей хочется больше, а узнавать страшно. Ведь и так уже по самую макушку.
Натянув рукава пиджака на озябшие ладони, она морщится и вглядывается в щёлочку между задёрнутыми шторами. Натыкается взглядом на лужи от прошедшего вчера дождя, опавшие листья и хмурое небо. Осень, а она, как говорит тётя, та еще мерзлячка и холода боится. Как-то незаметно сквозняки перестали спасать от мыслей и окна открыты нараспашку скорее по привычке, чем по надобности. Кажется, что пора искать другое противоядие от… От… от чего? От своей бесконечной тупости? Или, может, от чувства безысходности, которое съедает изнутри последние остатки гордости и самообладания? Отрывает от жизненно-важных органов по куску и поглощает, не пережевывая, не давая возможности опомниться. Секунда и нет кусочка сердца. Минута и дышать больно, потому что от лёгких остались одни ошмётки. Час и в голове одно желание – прыгнуть с разбега в бездну, где никто и никогда не найдёт. Где нет ничего и её самой, Алёны Отрадной, не будет.

полёт-падение-тишина
с в о б о д а.

Сладкая, неизведанная, призрачная свобода.
Вот только бездны рядом нигде не наблюдается, лишь девятнадцатый этаж, на котором находится квартира Авдеева и вибрирующий в кармане телефон.

Не хочу отвечать тебе, Олег, понимаешь? Не хочу.

Вздохнув, девушка поднимается на ноги и шагает в сторону двери. Нажав на ручку, тянет её на себя и нерешительно останавливается, когда слышит из кухни:
- Хорошо, Миш, я понял. Да, давай, жду.
Кир отвечает другу мягко, тепло, с едва улавливаемой хрипотцой в голосе. Без тех резких и твёрдых нот, к которым она привыкла за время их знакомства.
- Нет, ничего не нужно. Просто приезжай, ладно?
Отрадная прикусывает нижнюю губу, ощущая заманчивое желание отступить назад. Туда, где витает аромат морской свежести и чистоты. Где плотные шторы, тёмное покрывало и куча книжек, корешки которых она рассматривала, засыпая. Где почему-то смогла уснуть без лишних проблем, несмотря на все свои страхи и опасения. Хотя первые часы своего нахождения в этой спальне просидела, почти не двигаясь и прокручивая в голове каждое слово хозяина квартиры. Сверлила напряжённым взглядом дверь и ждала, что та откроется и на пороге появится Кир. Не тот, который носил на руках, спрашивал о самочувствии и хотел помочь, а прежний, хорошо знакомый и всей душой её презирающий Авдеев, что однажды предал, растоптал, уничтожил единственного, кому Алёнка была хоть капельку важна. Но время бежало вперёд, а ничего подобного не происходило, только из-за стены время от времени улавливались шорохи, и незаметно для себя девушка смогла расслабиться.
Теперь же, стоя посреди коридора в полном замешательстве, Отрадная чувствовала, как вчерашнее состояние к ней возвращается вновь и сковывает сомнениями, недоверием, неловкостью. Ведь сейчас нельзя с чистой совестью гневно выпалить Киру прямо в лицо всё, что она о нём думает. Ведь несколько часов назад именно он оказался рядом в трудный для неё момент. Ведь у неё до сих пор оставался его пиджак и висел дома на плечиках, в самом углублённом месте шкафа, чтобы исключить вероятность лишних и вызывающих растерянность вопросов.

Что же с тобой происходит, золотой мальчик?
Почему ты так внезапно изменился?

Девушка неуверенно опускает ладонь с дверной ручки и направляется вперёд, стараясь ступать как можно громче, чтобы её появление не стало для хозяина квартиры неожиданностью.
- Доброе утро, - тихо произносит она, появляясь на пороге кухни.
Он вскидывает голову и находит её глазами, в которых проскальзывает что-то нечитаемое, тяжелое, сильное. Алёна прищуривается, пытаясь разглядеть эту вспышку во всех подробностях, но парень моргает и всё исчезает.
- Доброе. Как себя чувствуешь?
- Нормально.
Кир чертит взглядом по её лицу, шее, плечам, спускаясь всё ниже и ниже, пока не останавливается на уровне коленей, отчего она неловко переступает с ноги на ногу от такого пристального внимания.
- Тебе нужно сменить повязки.
Девушка хмурится и опускает глаза вниз, к своим коленям, замечая на белой ткани пятна крови. Словно по приказу, царапины и ушибы после вчерашнего падения тут же напоминают о себе резкой болью.
- Садись, - парень поднимается на ноги и отодвигает стул от стола, приглашая присесть. – Я сейчас принесу аптечку и вернусь.
- Ничего страшного, ерунда, - отмахивается она и замечает часы, висящие на противоположной стене. – Моя мама, наверное, уже вернулась и будет лучше, если я…
- Будет лучше, если ты хотя бы на минутку перестанешь спорить, Отрадная, и позволишь мне помочь.
- Я просто не хочу злоупотреблять твоим гостеприимством и…
Короткая вибрация в кармане, оповещающая о новом смс, заставляет её замолчать на полуслове и сжать пальцы в замок, чтобы не сорваться и не заглянуть в текст сообщения. Потому что если посмотрит, то снова перестанет принадлежать себе. Снова побежит к нему, туда, где ей нет места. Где она лишняя, слабая, безвольная.
-...и поэтому готова наплевать на своё здоровье? - Кир подаётся корпусом вперёд и хмурит брови. - Сядь уже на стул, Алёна. Я сам тебя отвезу, куда скажешь, но сначала поменяем повязки и позавтракаем.
На то, чтобы, скрепя сердцем, признать его правоту, у неё уходит несколько долгих секунд и лишь только потом девушка со вздохом произносит:
- Хорошо, твоя взяла.

Ведь сейчас мне проще дышать одним воздухом с тобой, чем с ним, Кир, понимаешь?

Поравнявшись с Авдеевым, она заправляет волосы за ухо и садится, чувствуя макушкой его взгляд, а после замечает на столе глубокую кружку, судя по запаху, с кофе и почти пустую раскрытую пачку сигарет.
- Во сколько ты проснулся? - неожиданно для себя самой спрашивает Отрадная, когда парень возвращается на кухню с аптечкой и присаживается возле неё на корточки.
Он такой высокий, что даже в этой позе его лицо находится с её почти на одном уровне, чем Алёна бессовестно пользуется и заглядывает ему в глаза. В них обычно не видно ничего кроме злости или равнодушия, но сегодня девушка уже второй раз за утро наблюдает за тем, как в зелёных радужках всё сверкает, блестит, переливается и живёт.
- Не помню.
Кир неопределённо ведёт плечами и принимается методично слой за слоем разворачивать бинты на её коленях.
- Я… Не нужно… - запаздало пытается воспротивиться она. - Я могу сама.
- А спокойно посидеть на одном месте и не мешать мне ты можешь?
Пригвождает её взглядом к стулу и снова возвращается к своему занятию. Не зная, куда деть руки от неловкости, Отрадная сминает в пальцах ткань юбки и пытается смотреть в одну точку, поверх головы парня, но глаза сами соскальзывают на русые волосы, высокий лоб, темные брови, а после на ровный, прямой нос, заострённые, словно выточенные талантливым скульптором, скулы и ниже к губам, ровным и выразительным.
Алёна моргает и резко отворачивается, осознав, что в открытую пялится на своего… Врага? Неприятеля? Просто знакомого?

Кто мы друг другу после всего произошедшего, Кир?

- Очень больно? - спрашивает он, осторожно обрабатывая одну из ссадин заживляющей мазью.
- Нет, терпимо, - отвечает девушка и, взглянув на свои колени сине-феолетового цвета, вздыхает. - Ужасное зрелище.
- Через пару недель сойдут, не переживай.
- Думаешь?
- Уверен, если, конечно, ты не будешь забывать про их лечение.
- Я постараюсь не… Ой!
Вздрогнув от неожиданного прилива жгучей боли, Алена морщится и неосознанно хватается за руку Кира, удерживая его от своих царапин на расстоянии.
- Тихо-тихо, Отрадная, - успокаивающе сжимает пальцы на её ладони Авдеев и подаётся ближе. - Я знаю, что это больно, но нужно немного потерпеть.
- Почему-то в детстве, когда я училась ездить на двухколёсном велосипеде и падала почти на каждом квадратном метре, это не было так неприятно, - выдавливает она, пытаясь не думать об ощущениях.
- Тогда у тебя была цель и ты к ней упорно шла, несмотря ни на что. Сейчас же ситуация немного другая.
Парень мягко улыбается и Отрадная ловит себя на мысли, что хочет ответить ему тем же. В это серое и очень неловкое утро ей вместо того, чтобы держаться подальше от человека, которому она, как минимум, не доверяет, хочется улыбнуться. Искренне и открыто.
- К сожалению, я тогда так и не смогла научиться кататься, - признаётся девушка, смущённо нахмурившись.
- Почему?
- После очередного падения я сильно подвернула ногу и мама запретила мне подходить к велосипеду даже на метр.
Кир удивлённо вздергивает брови и улыбается ещё шире.
- Неужели ты послушалась?
- Конечно же, нет, - с улыбкой качает головой Алёна. - Но научиться ездить у меня всё равно не получилось.
- Никогда не поздно попробовать научиться заново.
- Сомневаюсь. Я уже слишком взрослая для этого.
Парень пытливо щурится, словно хочет таким образом заглянуть к ней в мысли и понять действительно ли она так думает или просто повторяет чужие слова. Будто там, внутри, у Отрадной ещё осталось что-то настоящее, не прогнившее, достойное его внимания и способное подсказать правильный ответ.
- Тебе всего девятнадцать, Алёна. У тебя впереди целая жизнь.
Девушка тушуется и прячет лицо за распущенными волосами. Возможно, у других её сверстниц, которые не спят с мужьями своих матерей, действительно, впереди яркая и насыщенная жизнь, но точно не у неё. В своём будущем Алёна видит лишь боль, сожаление и одиночество. В нём нет места таким простым вещам как прогулка на велосипеде или поход в кино на выходных.

Я этого всего не заслужила, Кир, понимаешь?
Я этого всего не достойна.

Отрадная прикрывает на мгновение веки и силится снова улыбнуться или хотя бы сделать вид, что всё хорошо, но вместо этого вдруг понимает, что до сих пор касается своей ладонью его. Резко разжав пальцы, девушка прячет руку себе за спину и прочищает горло.
- Я… До сих не поблагодарила тебя за помощь и... - голос так не вовремя подводит и обрывается. - В общем, спасибо тебе.
Кир, продолжая сверлить её глазами, молча кивает, а спустя секунду всё-таки отворачивается. Не спеша, собирает аптечку и выпрямляется. Та лёгкость, что ещё минуту назад витала между ними невидимой дымкой, превращается в непроглядный туман напряжённости и девушка выпрямляет спину, пытаясь не выдать своего непонятно откуда взявшегося огорчения.
- Сейчас приедет Миша, мы позавтракаем и поедем на пары, - как ни в чём не бывало говорит Авдеев, останавливаясь в дверях. - Или тебя отвезти домой?
- Нет, не нужно, - она отрицательно качает головой. - Не хочу опоздать на лекцию.
- Хорошо, если передумаешь, дай знать.
Через десять минут в кухне появляется Романов с пакетами полными, судя по запаху, ароматной выпечки в руках и хитрым прищуром ясно-голубых глаз, от которого ей тут же становится не по себе.
- Привет, Алён. Как себя чувствуешь?
У одногруппника кудри на голове всклокочены так, будто он даже не попытался вспомнить про расчёску после пробуждения, а на губах красуется заразительная улыбка от уха до уха.
- Здравствуй, Миша, - немного нервно улыбается в ответ Отрадная, не ожидавшая такого повышенного к себе внимания. - Спасибо, у меня всё хорошо.
- Выглядишь гораздо лучше, чем вчера, правда же, Кирюх?
Миша поворачивается к Киру, который стоит к ним спиной и разбирает покупки. Девушка успевает заметить как у него на мгновение напрягаются плечи, а потом вновь расслабленно опускаются и он, не оборачиваясь, кивает.
- Миха, мой руки и за стол. Будешь мне помогать.
- Одну секунду.
Парень исчезает, а Алёна приподнимается с места и скорее из вежливости, чем по желанию, предлагает:
- Я тоже могу помочь.
Кир бросает на неё пристальный взгляд через плечо, открывая дверцу шкафчика, и Отрадной снова кажется, что он таким образом хочет прочитать её мысли, разгадать все тайны и раскрыть секреты.

Зачем тебе это, золотой мальчик? Чего ты добиваешься?

- Не нужно, мы справимся сами, - Авдеев, наконец, отворачивается и возвращается к своему занятию. - Только, пожалуйста, проследи за тем, чтобы Миша не оттяпал себе ножом пальцы, когда будет резать хлеб.
- Эй! - возмущается Романов, в этот момент вернувшийся из ванной. - Это всего один раз было!
- Но было же, правильно? - Кир подаёт другу разделочную доску, нож и хлеб. - Алёна, чай или кофе?
- Чай.
- Молодец, что выбрала чай, - заговорщически шепчет Миша, наклонившись к ней. - Кофе он готовит просто отвратительно.
В следующую секунду в него прилетает скомканное полотенце и Михаил заливисто смеётся, оглядываясь на Авдеева.
- Ой, ты слышал, да?
Парень закатывает глаза и, поставив перед Отрадной полную кружку горячего чая, садится напротив.
- Приятного аппетита, Алёна.
- Спасибо.
- А мне чай? - продолжает веселиться Романов.
- Если только за шиворот, - невозмутимо отвечает Кир.
- Добрый ты, Кирюх, - вздыхает Миша и поднимается на ноги. - Ладно, я не гордый, сам налью.
Вернувшись за стол, одногруппник всеми силами пытается втянуть её в их с Авдеевым разговор, но добивается лишь односложных ответов и несколько напряжённых неловких улыбок, которыми Алёна пытается создать видимость того, что она нормальная. Что ей совершенно не хочется оказаться дома, в своей комнате, за запертой дверью и под одеялом, наблюдая за действиями персонажей очередного бессмысленного сериала с экрана ноутбука. Что завтракать за одним столом с людьми, в сторону которых раньше даже не смотрела, ей ничего не стоит. И разговор с Киром несколькими минутами ранее её тоже ничуть не волнует. Даже когда они, позавтракав, втроём собираются на занятия и Авдеев открывает перед ней заднюю дверь своей машины, помогая взобраться на сидение, она реагирует только благодарным кивком.

Знал бы ты, золотой мальчик, насколько мне тяжело воспринимать тебя т а к и м.

Отрадная продолжает держать лицо по дороге в университет, всеми силами пытаясь отвлечься и отогнать мрачные ассоциации, которые сами собой возникают в сознании, стоит ей взглянуть в сторону одногруппника за рулём.

Не смей вспоминать, Алёна. Сейчас не то время и не то место.

Девушка кусает губы и отворачивается, чтобы даже на одну секунду не допустить мыслей о том, что разорвало её жизнь на лоскуты. Ведь все так делают, когда хотят забыть запах сырой земли и избавиться от приторного ощущения неизбежности, правда? Бегут от проблем, отстраняются от воспоминаний и не желают смотреть в страшные глаза горя и потери. Алёнка же не одна такая, верно? Она научилась улавливать моменты, когда эти ощущения, продолжающие отравлять её существование, начинают смешиваться. В такие минуты Отрадная просто выбирает то, что легче вынести. Что не выжигает всё напрочь изнутри, а лишь не даёт дышать полной грудью. Что позволяет скривить губы в улыбке и как можно скорее оказаться подальше от источника нарушения самообладания. Так, например, натыкаясь на старые семейные фото она выбирает Олега, а когда сознание решает вернуть её на несколько лет назад Алёнка предпочитает Авдеева с Романовым и внимание, которое обрушивается на неё стоит им только зайти в аудиторию втроём. Потому что с косыми взглядами и чужим мнением она более-менее справится, а вот с неожиданными флэшбэками вряд ли.
Девушка откидывается на спинку стула и вздыхает, вынимая вновь вибрирующий телефон из кармана. Отрадной порой кажется, что Олег обладает каким-то шестым чувством и ощущает её состояние на расстоянии. Он появляется из ниоткуда, бросает пару фраз и глупая, безвольная Алёна спасена. Чувство безысходности и потерянности отступают, а искусанные губы бесконтрольно шепчут «ты мне нужен», даже не надеясь получить в ответ «ты мне тоже».
Она окончательно сдаётся, когда до конца первой лекции остаётся пять минут, прочитав очередное смс-сообщение с коротким текстом «жду на парковке». Даже выдыхает с облегчением, понимая, что очередной выбор сделан и ей не придётся оставаться с этим горьким привкусом воспоминаний один на один. Дожидается окончания пары и, собрав вещи, уходит, оставляя позади странную ночь и не менее странное утро. Убегает, скрываясь от сверлящих затылок глаз, ныряя с головой в другой, ореховый, заставляющий задохнуться взгляд. И щёлкает что-то в голове, когда она видит его машину на парковке кафе, находящегося неподалёку от университета. Переключается с режима глупой Алёнки Отрадной на режим полной дуры. Ощущение того, что обратного пути нет, заставляет двигаться вперёд, не обращая внимания на остатки здравого смысла, который сейчас истерично вопит где-то внутри, но в следующую секунду послушно замолкает, когда слышится спокойное и немного хриплое:
- Здравствуй, Алёна.
На нём чёрная рубашка с такими же чёрными брюками и золотые часы на запястье правой руки, подаренные мамой на день рождения. Между бровей складка задумчивости, и Отрадная еле сдерживается, чтобы не разгладить её пальцем.
- Привет, - произносит тихо, потому что вдруг замечает собственное сбившееся дыхание и знакомую слабость под коленками.
Олег к ней не поворачивается, просто следит в зеркало заднего вида за тем, как она пристёгивается, и сжимает ладони на кожаной обивке руля, как делает всегда, когда хочет сдержать непрошеные эмоции.
- Почему ты так долго не отвечала на мои звонки и сообщения?
Мужчина осторожно выруливает с парковки и, наконец, отводит взгляд, давая ей возможность собраться с мыслями. Девушка отмахивается от образа Авдеева, который сразу же возникает перед глазами и кусает нижнюю губу, перед тем как ответить, потому что даже для неё самой правда слишком противоестественна, а уж о том, чтобы озвучить её вслух не могло быть и речи.
- Я спала и не слышала. Телефон стоял на беззвучном.
- Инна сказала, что забрала твои ключи от дома. Где ты была всю ночь?
От звука его голоса пересыхает в горле и Алёна благодарит судьбу за то, что он решил расспросить у неё обо всём именно в этот момент, когда был занят вождением и не мог определить ложь в её словах.
- В отеле, - девушка проглатывает волнение и отворачивается к окну, игнорируя дрожь, ползущую вниз по позвоночнику. – Он находится неподалеку от университета.
- Что с твоими коленями?
- Я оступилась и упала. Ничего особенного.
- Сильно поранилась? Отвезти тебя к врачу?
- Нет, не нужно. Я в порядке.
Только сердце, заполнившее собой всю грудную клетку целиком, ноет. Сжимается болезненно и напоминает о том, что они оба от себя отгоняют.
- Не делай так больше никогда, Алёнка, - отрывисто, будто с трудом сдерживая эмоции, произносит мужчина. - Не смей не отвечать на мои звонки. Я очень за тебя переживаю.
От его слов, пропитанных искренностью и теплотой, она вздрагивает и, не узнавая собственный голос, послушно отвечает:
- Прости, больше такое не повторится.
Королёв кивает и всю оставшуюся дорогу молчит, бросая на неё пронзительные взгляды через зеркало заднего вида, от которых Алёна уже привычно выкидывает из головы всё то, что мешает дышать, колет сердце и вырезает на рёбрах невидимым размашистым почерком "ты снова попала в эту ловушку". Она успевает только добавить от себя отчаянное, пропитанное сожаление «не могу иначе», когда они, наконец, добираются до старой квартиры Олега и дверь позади закрывается с глухим щелчком.
Отрадная прислоняется спиной к стене и зажмуривается, когда ловит на себе голодный, потемневший от обрушившихся чувств взгляд.
- Алёнка… - жаркий мужской шёпот вспарывает тишину прихожей. - Я чуть не свихнулся сегодня, когда узнал, что ты осталась одна в городе и без ключей от дома, понимаешь?
Девушка поднимает веки, когда чувствует как ласково мужские пальцы обхватывают её шею, гладят, посылая разряды тока по всему телу, и зарываются в волосы на затылке. Олег стоит напротив, не торопясь преодолеть разделявшие их сантиметры. Оглаживает глазами лицо. Изучает, словно за то время, что они не виделись в ней что-то могло измениться.
- Знаешь, сколько раз я тебе звонил, Алён? Сколько смс послал? Знаешь?
Она приоткрывает губы, чтобы ответить, но с них срывается лишь судорожный выдох, когда его горячая ладонь перемещается ей на грудь.
- Как только смог, сразу рванул сюда, - мужчина опирается свободной рукой о стену по правой стороне от головы девушки и наклоняется, сокращая расстояние. – Лишь бы только тебя увидеть и убедиться, что ты в порядке.
Бархатистый аромат его парфюма оседает на языке кардамоновым привкусом и тут же заполняет лёгкие до отказа. Так, что она даже не может ничего вымолвить в ответ и только зачарованно смотрит в темные глаза напротив, опасно сверкающие в полумраке комнаты.
- Не поступай так больше со мной, ясно? Ты не в праве заставлять меня волноваться.
Алёна даже не думает спорить и сама подаётся на встречу, когда его губы накрывают её в требовательном поцелуе. Обхватывает ладонями мужское лицо, ощущая, как руки Олега сплетаются за спиной и прижимают её к его груди до хруста в ребрах. Но она этого даже толком не замечает, потому что их первые поцелуи всегда такие. Жадные, будто не хватает друг друга. Злые, подавляющие волю, но нужные до головокружения и тёмных пятен перед глазами.
Каждый раз словно последние.
Коротко всхлипнув, Отрадная отрывается от Олега и запрокидывает голову назад, хватая воздух ртом и подставляя шею под мужские губы.
- Чёрт, какая же ты… - рычит он и прижимается теснее, давая ей почувствовать своё желание. - Алёнка… Моя Алёнка…
Девушка зарывается пальцами в его короткие и немного жёсткие на затылке волосы и ощущает как снова в нём растворяется. Как попадает в клетку и даже не пытается, не хочет вырваться. Потому что страдать из-за безвольности и отвращения к себе гораздо легче, чем день за днём переживать потерю, которую уже никогда не удастся восполнить.
- Олег, я… - едва слышно проговаривает она. - Я…
- Тшш, милая...
Мужчина бегло пробегает по пуговицам её рубашки, дёргает топ, заменяющий бюстгальтер, вниз, открывая себе доступ к груди, и снова приникает к нежной коже губами. Отрадная глухо стонет, выгибаясь ему навстречу. Так беззастенчиво и открыто. Так доверчиво и беспечно. Так, будто имеет на это право.
- Не сдерживай себя, девочка, - просит он и обхватывает ртом по очереди острые вершинки, а рукой забирается под юбку, оглаживая бёдра, сжимая ягодицы, трогая её сквозь тонкую ткань белья и пуская разряды колкого удовольствия по телу.
Алёна судорожно хватает губами воздух и шире расставляет дрожащие ноги, подставляясь под обжигающие плоть прикосновения. Низ живота нестерпимо тянет, а лицо, шея и грудь пылают, как при высокой температуре. Но, несмотря на это, хочется больше, глубже, ярче и через несколько секунд она уже сама нетерпеливо нанизывается на мужские пальцы, смотря Королёву в глаза, наблюдая, как от каждого её стона, движения, вдоха его ведёт, дурманит и заводит всё больше и больше.
- Я от тебя пьянею, Алёнка, чувствуешь?
Мужчина тянет её ладонь к своей ширинке и ускоряет темп, отчего у неё начинает качаться комната перед глазами. Закусив губу, девушка прикрывает веки и молча кивает.

А я от тебя, Олег, разрушаюсь, ломаюсь и падаю ниже плинтуса.

Он неожиданно вынимает руку и Отрадная протестующие мычит, закидывая ногу ему на бедро, не желая отпускать его из себя.
- Сейчас, маленькая, подожди… Я сейчас…
В следующую секунду Алёна слышит только как расстегивается молния брюк и разрывается обёртка презерватива, а потом Олег заполняет её собой с первого толчка и она окончательно перестаёт отдавать отчёт своим действиям. Хрипло стонет в перерывах между поцелуями, иногда срываясь на крик. Двигается ему в такт. Теряет связь с происходящим и позволяет мужу своей матери всё, лишь бы только вновь не остаться один на один с тяжёлой реальностью.

 » 5. Кир

«Прикинь, какого это - чувствовать боль эту?

Быть для себя же непонятым и в разнобой с тобой.

Было довольно хреново порой,

Но обоснованно тебя не сменит никто другой»

Та сторона - Капилляры

Кир смотрит в голубые глаза друга и понимает, что будь Лиля сейчас рядом, то он, ни секунды не раздумывая и не жалея, свернул бы ей шею. И, судя по тому, как морщится Миша и нервно отбивает ручкой только ему известный ритм по поверхности стола, он тоже это знает.
- Кирюх, ты же понимаешь, что это не выход, - пытается успокоить его Романов. - Я рассказал о своих догадках не для того, чтобы ты делал из Лильки крайнюю, а, наконец, разобрался с вашими недоотношениями, в которых она по тебе сохнет, а ты… - парень взмахивает рукой, благоразумно не упомянув имя Отрадной вслух, чтобы не злить друга ещё больше. - И, вообще, возможно я не прав, ведь мне могло просто показаться, что это именно Лиля подговорила Смирнова.
Авдеев хрустит шеей и напряжённо стискивает челюсть, чтобы не сказать лишнего, потому что пусть в словах Михи и была доля правды, но смириться с ней было не так-то просто. Потому что если Лиля действительно подстроила ту ситуацию, то выходит, что он сам был вдвое больше причастен к падению Отрадной. Ведь мало того, что отчаянно пытался доказать себе и всем вокруг, что ему на Алёну плевать, так ещё и позволил Гордеевой думать, будто между ними было что-то больше, чем ничего не значащий перепих на пару ночей.
- Тебе не показалось, Миш. Это точно она.
- И что ты будешь делать? - устало вздыхает Романов. - Также, как и Генку, выгонишь из универа?
- Нет, такую суку, как Лиля, нужно держать поблизости, чтобы знать, что ей взбредёт в голову в следующий раз и вовремя отреагировать.
- Мы будто не про Гордееву говорим, а о главной злодейке из комиксов.
- О, Мишань, поверь, твоя подруга детства намного хуже.
Другу его слова явно не нравятся, но опровергать их он не торопится. Только хмурится обеспокоенно и сжимает ручку в руке
- Спасибо, что поделился своими догадками, - Кир кладёт ему ладонь на плечо и пытается благодарно улыбнуться, но из-за злости, бурлящей за грудиной, получается криво и неестественно. - Ты прав. Мне давно нужно было решить вопрос с Лилей.
Миша кивает и, хлопнув Авдеева по колену, поднимается на ноги, тем самым ставя точку в непростом для них обоих разговоре.
- Ты ещё не передумал ехать в бар? Я думаю, что Никитос переживёт, если не увидит нас в зале.
Тащиться вечером на выступление бывшего одноклассника с чётким намерением напиться после того, о чём узнал, и, правда, было не очень хорошей идеей. Это скорее походило на очередную попытку добить себя окончательно, но как иначе вернуться в прежнее, менее болезненное состояние, Кир не знает. Ему остается только прибегнуть к старым, но рабочим методам, и упиться вечером в хлам, надеясь на то, что образ Отрадной хоть сегодня его оставит в покое и позволит насладиться всеми прелестями головной боли и разочарованием, которое на вкус было хуже сигаретного дыма. Не то что бы это времяпровождение было пределом его мечтаний, но другой альтернативы он не видит. Потому что сегодня Алёна, наконец, появилась в университете после своего двухдневного отсутствия и Авдеев едва смог усидеть на месте, чтобы не ринуться к ней и не потребовать честного ответа на вопрос о том, где она столько времени пропадала. Почему никого не предупредила, когда так неожиданно ушла с пар? По какой причине пропустила занятия? Из-за чего так отстранённо смотрела вперёд и не смогла ответить на простейший вопрос одного из преподавателей?

Почему, Отрадная? Что у тебя случилось?

- Нет, не передумал, - парень отрицательно качает головой. - Тем более мы давно обещали ему увидеться.
- Хорошо, как знаешь.
Миша неохотно идёт переодеваться, а Авдеев оглядывает знакомую до самого крохотного рисунка на обоях комнату и останавливает взгляд на фото в рамке, стоящем на рабочем столе друга. На нём ему с Денисом по четырнадцать, а Мишке только исполнилось тринадцать, но это не мешает тому быть выше всех. На лицах широкие улыбки, а на заднем фоне виднеется красочный плакат со словами "С днём рождения!", который нарисовал сам Денис для младшего брата, но заставил Кира вешать его на стену.
- Денис появлялся? - Авдеев оборачивается к другу, сменившему домашнюю футболку на простой коричневый джемпер, и, заглянув ему в глаза, понимает всё без слов. - Только не говори, что тебе снова родители звонили?
Романов молча кивает, застёгивая часы на запястье левой руки. Ему не надо пересказывать тот неприятный разговор, потому что Кир и так прекрасно знает, что ничего хорошего Миша от мамы не услышал.
- Они не заслуживают такого сына как ты! - ещё, не успев толком успокоиться, вновь начинает заводиться парень. - Просто, бл*ть, не заслуживают!
- Не начинай, Кирюх, и так тошно.
Авдеев раздражённо встряхивает головой, чувствуя, как от несправедливого отношения к человеку, которого он считал братом, появляется дикое желание заорать в голос. Чтобы донести, наконец, до Мишкиных родителей, особенно до его отца, считающего собственного сына чуть ли не ошибкой природы, что из-за своей зашоренности и приверженности к давно изжившим себя принципам они больше теряют, чем приобретают. Что Мишка имеет право любить и заводить отношения с тем, с кем считает нужным. Что он, чёрт возьми, имеет на это полное право. И никто, даже родные мать с отцом, не имеют никакого основания его за это принижать, ущемлять и смешивать с грязью.
- В следующий раз, если будут звонить, сразу шли их к чёрту.
- А смысл-то в этом какой? Чего я этим добьюсь?
- Давай, я пошлю, если сам не хочешь? Сам знаешь, мне не привыкать.
Миша, запрокинув голову, заливисто хохочет, вспомнив, как друг два года назад, став случайным свидетелем их семейной ссоры, прямым текстом высказался о том, куда его отцу стоит пройти и не возвращаться.
- Кстати, с того случая папу до сих пор корёжит от одного упоминания о тебе.
- Честно признаюсь, мне на это глубоко наплевать, - усмехается Кир и забирается на водительское место.
Щёлкнув ремнём безопасности, он вдруг замирает, зацепившись взглядом за что-то белое, лежащее на коврике под пассажирским сидением.
- Мих, подожди, - останавливает он Романова, когда тот садится рядом, и наклоняется ниже. - Ноги подними, пожалуйста.
- Кирюх, для странных просьб ещё рановато. Напоминаю - ты ещё трезв, - хмыкает парень, но всё же подчиняется и через пару секунд удивлённо разглядывает белую резинку-пружинку для волос в ладони друга. - Это что, резинка для волос? Чья она?
Кир озадаченно хмурится и уже открывает рот, чтобы произнести "не знаю", но закрывает его обратно, потому что неожиданно вспоминает, что видел её на тёмно-каштановых волосах Алёны множество раз, когда не мог оторвать от неё глаз. Когда неосознанно ловил себя на мысли о том, что хочет, чтобы она обернулась, чтобы увидела, кто сверлит ей затылок взглядом и, наконец, поняла, по какой причине он это делает.

Твою мать, Отрадная…
Ты теперь в каждой секунде, каждом мгновении и закоулке моей жизни, представляешь?

Он прикрывает глаза и сжимает в ладони свою находку так, будто эта резинка самая драгоценная вещь на свете.
- Это Алёна обронила?
- Да.
Миша ёрзает на сидении и на мгновение отводит взгляд, как обычно делает перед тем как спросить у Кира то, что тому вряд ли понравится.
- Ты просветишь меня о том, как Отрадная оказалась у тебя дома на ночь?
- Она... – парень, покосившись на друга, пытается подобрать правильные слова, чтобы они не звучали так горько, как ощущались на языке. - Она не могла попасть домой и попросила отвезти себя в гостиницу, но я не смог её отпустить.
- И правильно сделал. Пусть знает, что в случае чего ей есть на кого положиться.
Авдеев молчит, стараясь всеми силами сосредоточиться на дороге, а не в очередной раз думать о том, чего та длинная и бессонная ночь, проведённая с ней в одной квартире, ему стоила. Потому что, как оказалось, болеть человеком издалека без возможности прикоснуться или заговорить, было гораздо легче, чем иметь эту грёбаную возможность, видеть Отрадную на расстоянии двух шагов, общаться с ней и осознавать, что это всего лишь навсего случайность. Случайность, которая привела к застеленной иначе, чем он привык, постели, едва уловимому аромату женских духов и совместному утру, впечатавшемуся в память. Случайность, которая больше никогда не повторится, ведь, как известно, молния два раза в одно и то же место не бьёт и Алёна с вероятностью в девяносто девять и девять процентов в его квартире отныне не появится.
- И... Вы смогли поговорить?
- Немного, - нехотя признаётся Кир, не желая делиться подробностями их небольшого разговора даже с лучшим другом.
- Это же вроде хороший знак, так почему ты выглядишь так, будто между вами ничего не изменилось?
- Потому что между нами всё осталось по прежнему.
- Дружище, я уверен, что ты очень сильно ошибаешься.
Романов с удобством откидывается на спинку сидения и чему-то загадочно улыбается, а Кир торопится сменить тему, лишь бы только не ощущать приторно-сладкую надежду, что так отчаянно трепыхается под его сомнениями, страхами и самоконтролем.
- Завтра я позвоню Денису сам и напомню ему о том, что пора заканчивать игру в обиженного на весь мир ребёнка.
Друг при упоминании имени старшего брата меняется в лице и недовольно поджимает губы.
- Не надо, Кирюх, - Миша запускает пальцы в волосы, запутывая непослушные кудри ещё больше. - Только время зря потратишь. Ничего не изменится, пока он сам не захочет завязать.
- Я всё-таки попробую.
-Твоё право, - нарочито беззаботно пожимает плечами Романов. - Если сможешь дозвониться, передавай привет. Вдруг сквозь пьяный угар он вспомнит про младшего брата.
От того сколько обречённости и усталости слышится в его словах у Авдеева ломит в висках. Он так сопротивлялся чувствам к Отрадной, что в итоге погрузился в неё с головой и пропустил момент, когда Миша, поддерживающий и помогающий ему во всём, остался один на один с непонимающей его семьёй и страдающим зависимостью братом.

И какой ты после этого друг, Кир?

- Я поговорю с Денисом, Миш, - твёрдо произносит парень, решив во чтобы то ни стало связаться с Деном. - И постараюсь вправить ему мозги. Обещаю.
Романов отвечает слабой улыбкой и, когда они доезжают до бара, сразу уходит за выпивкой, бросив ему:
- Иди за столик, а я сделаю заказ. Тебе же как обычно?
Дождавшись согласного кивка, он уходит, пробираясь сквозь толпу, собравшуюся, чтобы послушать живые выступления музыкальных групп. На сцене уже кто-то играет, но гул голосов, звон посуды и снующие туда-сюда официанты мешают сосредоточиться на музыке. Авдеев ведёт плечами, сбрасывая навязчивое чувство, зудящее где-то в затылке и вызывающее желание обернуться. Игнорирует его машинально, по привычке, которая выработалась с момента избрания отца мэром города. Хотелось ему тогда этого или нет, но смириться с повышенным вниманием и почти всеобщим предвзятым отношением к себе всё же пришлось. Теперь чужие взгляды отдаются в груди лишь глухим раздражением и жизнь, как раньше, не отравляют. Да, и Кир за это время пришёл к выводу, что лучше от внимания не прятаться, а смотреть в ответ, чего обычно мало кто выносил. То ли совесть не позволяла, то ли смелости не хватало, но к его взгляду в упор обычно со спокойствием относились только близкие и Отрадная в моменты обменом "любезностями". Это его даже забавляло по началу, пока не начал осознавать весь пиз*ец ситуации. Пока не словил себя на том, что специально нарывается на ссору лишь бы только в очередной раз заглянуть в её глаза.
- Кирюх, ты только посмотри, кого я здесь нашёл!
Ему стоило насторожиться сразу, как только он уловил в Мишкином голосе лукавые нотки. Ему стоило бежать от этого места как можно дальше, не оглядываясь. Ему стоило просто поверить своей интуиции, которая ещё пару часов назад подавала сигналы о том, что ехать сюда было нельзя и остаться дома. Но вместо всего этого Кир оборачивается и пропадает в тёмно-карих радужках, о которых вспоминал всего секунду назад. Растворяется в них в то же мгновение и отстранённо думает о том, что ему, наверное, пора бы уже к этому привыкнуть. К тому, как сердце безжизненным камнем тянет вниз и немеют пальцы. Как стирается весь окружающий его мир в размытое пятно. Как исчезает Миша, толпа, музыка и остаются только прекрасные, преследующие его днём и ночью глаза.
- Представляешь, шёл к нашему столику и Алёнку увидел, - Романов широко улыбается, довольно щурясь. - Сидела почти у выхода, так к ней ещё и типов каких-то мутных подсадить хотели, - парень возмущённо цокает языком, но своё удовлетворение от происходящего скрыть даже не пытается. - Вот я и подумал, что надо её к нам позвать.
У неё волосы собраны в высокий хвост, открывая вид на изящную шею, и Авдеев жрёт взглядом каждый миллиметр голой кожи. Впитывает её, такую непривычно другую в полупрозрачной блузке цвета спелой вишни и черных широких джинсах, и сжимает ладони, зудящие от желания прикоснуться, в кулаки.
- Вместе ведь веселее, правда? - продолжает болтать Миша.
Отрадная молчит, никак не реагируя на вопрос одногруппника, потому что прежде столько раз бросала Киру в лицо колкое "ты настоящий му*ак, Авдеев", а он - потому что в горле ком, кажется, с размером с галактику и…

как же ты, Алёна, красива.

- Привет, - с трудом выдавливает из себя слова парень, поднимаясь на ноги.
- Привет.
Она смотрит на него снизу вверх с едва заметной растерянностью и настороженностью, а Кир плывёт от её близости, замечая румянец на девичьих щеках, приоткрытые, чуть влажные губы и движения груди от каждого вдоха. Неосознанно начинает дышать с ней в такт и ощущает как нечто, смешанное из страха любви и затхлой боли, плотно обвивает позвоночник и теснит ранее нерушимые принципы в сторону.

Слышишь, Отрадная?
Слышишь как все мои "нельзя", "не могу", "невозможно" рассыпаются перед тобой в прах?

- Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, хорошо.
Отрадная поворачивает голову в сторону сцены, отвлекаясь на громкий звук гитары, и поправляет ремешок сумки на плече, не догадываясь, что в этот момент у него сердце пропускает удар. Будто отсутствие её внимательного взгляда обесточило его на этот миг. Лишило возможности существовать самостоятельно и это...
И это уже, бл*ть, край.
- Я рад тебя видеть, - вырывается у него из груди прежде, чем парень успевает себя остановить.
Девушка резко разворачивается к нему, удивлённо округлив глаза, а Киру хочется, чтобы она смотрела на него также как он на неё. Не отрываясь. Чтобы видела, как он изнутри сгорает. Как нуждается в ней. Как с ума сходит. Просто молча, уже не сопротивляясь, съезжает с катушек.
- Садись, - отодвигает перед ней стул по правую руку от себя, улавливая в карих глазах подозрительность и едва заметное недоверие, которое скользит будто между строк в каждом движении. - Ты уже сделала заказ?
Для того, чтобы справиться с собой у неё уходит не больше пяти секунд. Авдеев, чёрт его возьми, отсчитывает их про себя, наблюдая за тем, как Алёна прикусывает нижнюю губу, хмурит брови и сжимает в тонких пальчиках сумку. Осторожничает. Взвешивает все "за" и "против" и только потом вешает ремешок на спинку предложенного стула, присаживается на самый его краешек и складывает руки на коленях, словно примерная ученица.
- Да, сделала.
Их разговор прерывает официантка с подносом, на котором помимо тарелок с едой и двумя бокалами виски стоит заварочный чайник и глубокая чашка.
- Салат и виски для вас, - приветливо улыбается Мише и Киру девушка, размещая их заказ на столе. - А облепиховый чай для вас, - поворачивается к Отрадной. - Если вам ещё что-то понадобится, то я в вашем распоряжении. Приятного вечера.
- Облепиховый чай, Алён? Серьёзно? - не может не полюбопытствовать Романов, когда они снова остаются одни. - Ты пришла в бар, чтобы пить чай?
Авдеев откидывается на спинку стула и стискивает пальцы на деревянном подлокотнике. Наверное, это волнение. Не такое, как несколько дней назад, когда она провела всю ночь в его квартире, а он был настолько этим оглушён, что был не смог разложить свои эмоции на составляющие. Сейчас оно граничило с трепетом и... И, да, это было странно. Чертовски странно ощущать его именно с этой стороны. Наслаждаться её нежным, мелодичным голосом, наблюдать за тем, как она отпивает свой чай, обхватив ладошками керамическую чашку и чувствовать, как дыхание застревает комом в горле. Словно не было до этого момента сотни вечеров, когда задыхался совсем по другому поводу. Когда глаза щипало от сигаретного дыма, который серым туманом повисал над головой в пустой квартире, и очень сильно хотелось уехать хоть на край света, лишь бы не знать, лишь бы не видеть себя такого в отражении зеркала, лишь бы ничего не чувствовать. Когда ночью, во снах Алёна Отрадная была ему ближе всех в этом мире, а на утро между ними простиралась пропасть, умноженная надвое, и обидное, громкое, прожигающее кислотой гордость "какое же ты, Авдеев, ничтожество!".

Помнишь, как уверял себя, что тебе не больно, что она не нужна, что справишься?
И где же ты теперь, Кир?

- Я здесь не для того, чтобы развлекаться, Миша, - мягко улыбается она одногруппнику, помешивая ложкой чай.
- А ради чего? Только, пожалуйста, не говори, что пришла послушать этих горе-рокеров, - друг кивает на сцену. - Нас сюда позвал одноклассник, чтобы поддержать его первое выступление на публике. Если бы не он, то ноги бы нашей здесь не бы…
Романов неожиданно прерывается на полуслове и, поменявшись в лице, смотрит Киру куда-то за спину. Авдеев недоуменно хмурится и хочет обернуться, но не успевает, потому что слышит за собой голос человека, которого надеялся никогда больше в жизни не увидеть.
- Глазам своим не верю! Кир Авдеев, Михаил Романов и Алёна Отрадная за одним столом! Кому расскажи, не поверят!
Пахомов бесцеремонно отодвигает единственный свободный стул и садится рядом с Мишей. У него в руках бутылка пива, а на лице мерзкая ухмылка, в которую Кир два года назад внёс свои коррективы чётким ударом с правой. Теперь она немного непропорциональна и со шрамом, пересекающим верхнюю губу.
- А Лили с вами случайно нет? - оглядывается Влад. - А то я бы был не против вспомнить с ней кое-какие моменты наших…
- Пошёл отсюда на *уй! - по слогам цедит сквозь зубы Авдеев, угрожающе подавшись корпусом вперёд.
- Братан, твои манеры, как всегда, просто бесподобны, - смеётся парень и, повернувшись лицом к Отрадной, тут же теряет к нему весь интерес. - Спасибо, что пришла, Алёна. Конечно, я рассчитывал на то, что мы встретимся наедине, но всё равно очень тебе рад.
Кир переводит на неё взгляд и, когда видит в карих глазах спокойствие и невозмутимость, понимает, что не может вздохнуть.

Неужели ты пришла сюда ради него, Алёна?

Авдеев знает Влада, наверное, лет с шестнадцати. Знает, что он та ещё мразь, подсадившая друга и Мишкиного брата по совместительству на наркоту. Знает, что у него в приоритете только бабки и на других ему плевать. А также Кир знает, как он умеет кричать от боли, умолять его не трогать и обещать больше никогда не появляться у него на пути.

Так какого же ты х*я сейчас здесь, тварь?! Рядом с Отрадной?!
Просто. Какого. Х*я. Ты. Здесь.

Парень чувствует на себе предостерегающий взгляд Романова, когда наклоняется ещё ближе, неосознанно заслоняя собой Алёну, и хлопает ладонью по столу перед Пахомовым, привлекая его внимание.
- Эй, ты не понял с первого раза? Я сказал, бл*ть, исчезни!
Влад напряжённо выпрямляется, почувствовав в его голосе нешуточную угрозу, но уходить не собирается. Будто надеется на то, что люди, толпящиеся вокруг них, ему помогут, если Авдеев перейдёт от слов к действиям. Словно думает, что Кира сможет кто-то остановить, если он решит выбить из него всё дерьмо.
- Я не уйду, пока не поговорю с Алёной.
От того, каким тоном этот ублюдок произносит её имя, у парня темнеет в глазах и пальцы сами собой сжимаются в кулак. Под кожей беспокойно ворочается злость, царапая тупыми когтями рёбра. Вибрирует в нём, пытаясь найти выход, а когда не находит, выплёскивается в смехе. В издевательском, гневном, язвительном хохоте, на который оглядываются люди с соседних столиков.
- О чём тебе с ней говорить, мразёныш?
- О ком, а не о чём, Кир, - лениво тянет Пахомов. - О нашем общем знакомом, которого ты предал. Кстати, - он переводит взгляд на девушку. - А как Рома отнесётся к тому, что ты проводишь время с ними?
- Подожди, так ты поэтому настоял на встрече? Из-за Ромы? Он с тобой связывался? - оживившись, переспрашивает Алёна. - Как он? С ним… С ним всё хорошо?
Кир не смотрит на неё, но, кажется, чувствует всем телом её волнение, тоску и надежду. Слышит как дрожит её голос, как резко она отодвигает от себя чашку с уже остывшим чаем и шумно дышит.

Боже, Отрадная, неужели он тебе дорог до нехватки воздуха в лёгких? Неужели ты всё ещё его…

- Да, - отвечает Влад на все вопросы разом. - Он просил передать тебе, что с ним всё в порядке и чтобы ты не переживала.
Она прижимает ладонь ко рту и прикрывает блестящие от слёз глаза, а Авдеев в это время разрушается, распадается, разбивается. На обломки, части, осколки. На прежнюю жгучую ненависть и нынешнюю сумасшедшую любовь. Ту, что сейчас панически бьётся внутри, в самом центре его груди, и жалобно просится наружу. К ней. К Алёне Отрадной. К девочке, что до сих пор помнит своего бывшего (или всё-таки настоящего?) парня.
- Где он? Ты знаешь его адрес или номер телефона? Он вернётся домой? - тараторит девушка.
- Прости, но этого я тебе сказать не смогу.
- Почему?!
- Рома не хочет.
Алёна досадливо морщится, разочарованно опустив плечи, и Кир ловит себя на мысли, что сильнее обычного хочет стереть Пахомова и Королёва в порошок. За то, что дали ей надежду, а потом забрали. За то, что так сильно расстроили и вновь напомнили о прошлом. Том неприятном и причиняющим боль прошлом, у которого просто не могло быть будущего.
- А ты? - Отрадная вдруг поворачивается к нему и заглядывает в глаза. - Ты знаешь, где Рома?
Парень проглатывает, почти слетевшее с языка, "надеюсь, что в аду", и отрицательно качает головой.
- Да брось, Кирюх, - насмешливо фыркает Пахомов. - Ты же всё знаешь.
- Думаешь, если бы я был в курсе, то позволил бы ему так спокойно с тобой общаться и передавать весточки? - с трудом оторвавшись от девушки, переспрашивает Авдеев. - Ты, серьёзно, настолько тупой?
Влад молча пожимает плечами и, кажется, хочет добавить что-то ещё, но почему-то в последний момент передумывает. Кир ждёт от него подвоха, чего-то, что поставит в его неуместном кривлянии жирную точку и позволит Авдееву повторить исход их последней встречи, а если точнее вызов скорой и постельный режим на две недели. Ждёт секунду, две, пять и Пахомов, развернувшись к Мише, всё-таки даёт ему повод не сдерживаться.
- Миша-а-аня, - гадко лыбится он. - Ты скучал по мне?
- Можешь даже не пытаться меня зацепить, Влад, - невозмутимо улыбается Романов. - Не получится.
- И давно ты стал таким непрошибаемым, Кудряшка?
Упоминание детского прозвища, которым его называла только Лиля, мгновенно стирает с Мишиного лица улыбку. Кир замечает как тяжелеет его взгляд и уже собирается вмешаться, но друг справляется сам.
- Давай, Владик, выдавай всё, что хочешь сказать, а то я же вижу, как тебе не терпится. Про Лилю снова что-то скажешь? Про меня самого? Про мои отношения? Ну, давай, еб*шь и не трать ни своё, ни наше время.
- Не горячись так, дорогой. Я же просто хочу передать тебе привет.
- Тоже от Ромки?
-Думаю, его больше интересует Алёна, чем ты, - ржет Влад и едва не опрокидывает на себя пиво. - На самом деле от Дениса, но если тебе неинтересно, то…
- Стой, что? Вы общаетесь?
Романов напряженно выпрямляется, хмурясь, и его смену настроения, кажется, замечает даже Алёнка, глаза которой бегло пробегаются по лицу одногруппника и останавливаются на заходивших на скулах желваках.
- Конечно. Переписываемся, созваниваемся, он недавно приезжал ко мне на концерт.
- Куда-куда приезжал?
- Миш, у тебя со слухом что-то? - довольный полученной реакцией вопросом на вопрос отвечает Пахомов. - Сюда приезжал. Сидел на том же самом месте, где и ты сейчас. Подожди, неужели, ты об этом не знал? - наигранно удивляется парень.
Авдеев, устав наблюдать за этим спектаклем, тяжело поднимается на ноги и нависает над Владом, но Миша останавливает его, резко подняв ладонь. У друга на лице равнодушная маска, словно не он несколько минут назад улыбался во весь рот и беседовал с Отрадной о пустяках, пока Кир в это время не мог и слова вымолвить. Лишь только в голубых глазах клубится злость яркими всполохами негодования и разочарования. От этой злости у Миши опускаются уголки губ и требуется время, чтобы осознать смысл прозвучавших слов, чтобы увериться в сделанных ранее выводах и понять окончательно, что он, бл*ть, не нужен собственному брату.
Несколько секунд оглушительного молчания и Романов сухо произносит:
- Тогда и от меня передавай ему привет, раз вы так тесно общаетесь.
Миша поднимается с места, не смотря ни на кого и не обращая внимания на то, как противно скрипят ножки стула по полу, раздражая слух.
- Пойду покурю, - бросает на ходу и стремительно направляется к выходу из бара.
- Я что-то не то сказал? - невинно интересуется Пахомов, закидывая в рот горсть жареного арахиса.
Вместо ответа Авдеев хладнокровно прикладывает его головой о стол, краем глаза замечая испуганные визги на фоне и обращённые к ним взгляды.
- О, Боже, Кир, что ты делаешь?! - тут же подрывается Отрадная и обхватывает его за локоть, прижимаясь всем телом.
Он слышит в её голосе панику со страхом и это единственное, что его останавливает. Даже, когда внутри всё печёт, горит от гнева и подстрекает закончить начатое. Даже, когда Влад стонет от боли и громко матерится, прижав руки к окровавленному лицу.
- Му*ила! Да я тебя, бл*ть, урою! Да ты…
- Закройся, - наклонившись к нему, выплевывает парень. - И скажи спасибо ей, - коротко кивает в сторону, всё ещё удерживающей его, девушки. - Иначе одним разбитым носом ты бы не обошёлся.
Пахомов мычит что-то невнятное, но Киру уже неинтересно что именно. Вытащив из кошелька пару купюр, парень бросает их на стол и, неосознанно переплетя свои пальцы с пальчиками Алёны, быстрым шагом уходит, ведя её за собой. Улица встречает их неожиданной тишиной и сентябрьским ветром, который тут же забирается под одежду. На парковке, рядом с машиной, маячит высокая фигура Миши и Авдеев шумно выдыхает. Хорошо, что друг не видел этой сцены, иначе сейчас ему было бы ещё хуже. Хорошо, что…
До него резко доходит ощущение тепла её руки и Кир замирает на месте, отчего Отрадная, не успев затормозить, набегает на него со спины.

Это же не сон? Ты, правда, рядом со мной?

Обернувшись, парень наталкивается на огромные, почти черные в вечерних сумерках, глаза Алёны и опускает взгляд на их переплетённые ладони. И вроде бы он касается её уже не первый раз. И она уже не первый раз находится так близко, на расстоянии двух шагов. И шум в ушах привычен и знаком. Но того напряжения, сковывающего каждое движение, уже нет. Как и нет чувства потери контроля над ситуацией. Лишь только ощущение правильности. Целостности, в которую Авдеев ныряет с головой и запоминает Отрадную такой. Шокированной, сбитой с толку, но послушно идущей следом, будто у неё даже мысли не возникло выдернуть пальцы из его ладони и остаться там, в баре, с Владом. Будто она, как и Кир, поступила инстинктивно и только сейчас начала осознавать свои действия.
- Прости, - хрипит парень. - Я, кажется, тебя напугал.
- Н-нет, в-всё в п-порядке, - запинаясь, едва слышно проговаривает Алёна. - Я п-просто не ожидала и… Наверное, Влад действительно это заслужил.
Он тянет носом воздух, надеясь, что вместе с запахами улицы сможет почувствовать и её саму, но в этот момент девушка, опомнившись, отступает на шаг назад и разжимает ладонь, не оставляя ему выбора, кроме как разжать и свою тоже. Поправляет ремешок сумки на плече и так пытливо смотрит, что Кир даже не пытается скрыть своё разочарование.

Я бы мог стоять с тобой так вечность, Отрадная, понимаешь?

- С Мишей всё нормально? - с беспокойством спрашивает Алёна спустя несколько секунд молчания. - Похоже, что Влад своими словами причинил ему боль.
Авдеев кивает и с трудом себя сдерживает, чтобы не зажмуриться от щемящей сердце нежности. Оказывается, наблюдать за тем, как любимая девушка переживает за его друга, было неожиданно, но чертовски приятно.
- Сейчас узнаем, - вполголоса отвечает Кир. - Пойдём.
Мишка даже бровью не ведёт, когда они останавливаются напротив. Кривит губы, в которых зажата сигарета, в улыбке, сжимает рукой волосы на затылке и ерошит их одним быстрым движением, будто хочет выгнать непрошенные мысли. Прячет взгляд, разглядывая асфальт под ногами.
- Вы чего так рано вышли?
Авдеев морщится, когда слышит знакомые ноты в голосе. Узнаёт себя в рваных движениях, когда Романов стряхивает пепел и снова подносит сигарету ко рту, глубоко затягиваясь, втягивая щёки, словно дым внутри единственная возможность успокоиться. Прекрасно понимает состояние друга, но что ответить на его вопрос не знает, потому что Мишка вычислит его ложь на раз, а сказать правду, значит, подкинуть ему ещё больше поводов для переживания.
- Я… - начинает говорить парень
- Мне уже пора ехать домой, - неожиданно перебивает девушка, словно прочитав его мысли, и бросает на Кира быстрый взгляд. - Поэтому я пришла попрощаться.
Кир с облегчением выдыхает и благодарно кивает, на что она отвечает поднятыми уголками губ.
- Я был рад тебя увидеть, Алёна.
Миша снова пытается улыбнуться, но на этот раз получается только усмешка, отдающая горечью.
- Я тоже, - она прикасается к его плечу, молчаливо поддерживая.
- Тебя подвезти? - предлагает Авдеев.
- Нет. Не нужно, спасибо. За мной должна заехать тётя, - оглядывается в сторону въезда на парковку и в этот момент появляется чёрный мерседес, который Кир видел две недели назад, после ужина в ресторане. - Хорошего вам вечера. Увидимся на занятиях.
Алёна исчезает из его поля зрения так быстро, будто её и не было, оставляя после себя лишь единственное напоминание о своём присутствии - пылающие огнём пальцы правой руки.

Однажды придёт момент, Алёна, когда я возьму твою ладонь и больше никогда и ни за что не отпущу.

- Вы снова поругались? - отвлекает его от мыслей Миша.
Кир забирает из рук друга пачку сигарет с зажигалкой, когда тот в очередной попытке закурить обжигает себе пальцы и роняет сигарету на землю.
- Хватит, Мих. И, нет, мы не ругались.
- Кир, отдай, - хмурит брови Романов и требовательно протягивает руку, после того как Авдеев убирает пачку себе в карман.
- Нет, не отдам. Лучше садись в машину и поехали.
- Куда?
- Я отвезу тебя домой.
Кир забрасывает руку на плечи друга и мягко подталкивает его к машине.
- А ты? Останешься у меня сегодня?
- Да, но сначала мне нужно съездить в одно место.
- Не скажешь куда?
- Нет, не скажу.
Парень недовольно поджимает губы и отворачивается к окну, а Авдеев заводит машину и выезжает с парковки. Бар очень скоро остаётся позади, а перед глазами всё ещё картинка её ладони в его. Такая маленькая, хрупкая, нежная. Так ему необходимая.

Это тебя только от такого невинного прикосновения так вставило, Кир, а представь, если…

Он запускает пальцы в волосы, грубо сжимая их на затылке, чтобы прийти в себя. Потому что представлять то как они могли бы… Слишком. Просто за край.
- Почему? - вдруг спрашивает Миша, нарушая тишину.
- Что "почему"? - хрипит в ответ Авдеев и жёстко трёт лицо.
- Почему Денис не сказал, что приедет? Почему эта мразь-Пахомов ему ближе, чем я? Почему он так поступает со мной?!
К концу фразы Романов почти кричит. До такого состояния его не в силах довести даже родители, постоянно ищущие повод для конфликта и новых ссор.
- Я не знаю, Мишань, правда. Если бы знал, то…
- То всё было бы намного легче, - заканчивает за него друг и, тяжело вздохнув, снова отворачивается к окну.
Кир кивает, молча соглашаясь. Да, всё было бы гораздо легче. И это чувство беспомощности его бы сейчас не душило. И не хотелось бы отмотать время на несколько лет назад, чтобы всё исправить, спасти, склеить. И глаза бы так предательски не щипало. И ещё очень много "бы", которым сбыться, к сожалению, уже не суждено.
- Только не задерживайся, ладно? - просит Миша, когда машина останавливается возле его дома.
- Ладно, а ты не грузи себя. Всё будет хорошо. Я уверен.
Друг неопределенно пожимает плечами и выходит на улицу, а Авдеев направляется туда, где находиться не имеет никакого желания.
"Я буду возле твоего дома через пятнадцать минут" - пишет он смс, остановившись на светофоре.
Ответ не приходит, но парень знает, что его сообщение было доставлено и прочитано. И убеждается в этом спустя указанное время, когда видит Гордееву на детской площадке рядом с её подъездом. Она выглядит иначе, чем он привык видеть её в университете. Без макияжа, с заплетёнными в косу волосами и в спортивном костюме.
Заметив его, Лиля бегом пересекает разделяющее их расстояние и в одну секунду липнет к нему всем телом. Прижимается грудью, обхватывает его за пояс и утыкается лицом в рубашку.
- Привет, - выдыхает едва слышно и широко улыбается. - Я очень рада тебя видеть.
Кир ведёт плечами, пытаясь высвободиться, но девушка только крепче стискивает объятия. Возможно другой на его месте ни за что бы не упустил такой шанс, ведь объективно, несмотря на свою стервозность, Лиля была красивой девчонкой, да вот только у него перед глазами стояла её полная противоположность. И по внешности, и характеру, и отношению к нему. Он даже, если честно, не мог представить ситуации, в которой бы Отрадная могла кинуться ему на шею. Может, если только наступит конец света и то не факт.
- Отпусти меня, Лиля, - холодно произносит Кир.
- Не хочу.
- Мне плевать, чего ты хочешь, а чего нет. Я сказал, отпусти меня.
Гордеева вздрагивает и с явным нежеланием разжимает руки. Отступает на шаг, но продолжает смотреть с таким обожанием, что Киру становится тошно.
Она столько раз предлагала ему себя. Столько раз бежала следом, словно на поводке. Столько раз говорила, что любит, что сама в это поверила и теперь цеплялась за него всеми силами, лишь бы только не возвращаться, не вспоминать, стереть из памяти и прошлого ту себя. Рыдающую, отчаянную, униженную, преданную. Ту, что готова была попрощаться с жизнью из-за Пахомова. Ту, что так его му*ака обожала и так сильно после его предательства страдала. А Авдеев в свою очередь брал, не отгонял и пытался с её помощью забыться, переболеть и спастись. Выбить из себя наваждение по имени Алёна Отрадная клин клином и освободиться, но в итоге свихнулся на её карих глазах ещё сильнее.
- Может, поднимемся ко мне? - предлагает Гордеева, даже не пытаясь скрыть надежду в голосе.
- Нет.
- Почему? Я думала мы…
- Нет никаких "мы", Лиля.
Девушка вздрагивает. Обнимает себя за плечи и кусает губы.

Давай, девочка, не молчи. Пошли меня на все четыре стороны. Где твоя чёртова гордость, которую ты всем так рьяно демонстрируешь?

- Нет и никогда не было, - продолжает резать по живому парень. - И не будет, ясно?
- П-п-почему т-ты т-так гов-в-воришь… - с трудом выдавливает из себя она, побледнев.
- Потому что я тебя не любил, не люблю и не полюблю. Запомни это уже наконец и перестань выдумывать то, чего нет.
Жёсткие слова срываются с губ так легко и так равнодушно, будто Кир говорит о прогнозе погоды. Таким же тоном он просил её молчать и раздеваться в ту самую первую ночь, когда Лиля пришла к нему. Такой же интонацией он вызывал ей такси утром. И также холодно здоровался на следующий день, не придав их короткой связи никакого значения.

И чем же ты лучше Пахомова, который её сломал два года назад?

Резкий порыв ветра доносит до него короткий всхлип и едва слышное:
- Не верю.
Лиля отрицательно качает головой, из-за чего её волосы выбиваются из косы и падают на лицо.
- Я. Тебе. Не. Верю, - повторяет громче. - Слышал меня?! Я ТЕБЕ НЕ ВЕРЮ!
Авдеев раздраженно морщится и с шумом выпускает воздух, сдерживая желание взять её за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы она, наконец, увидела образ другой в его глазах и отступила.
- Мне наплевать. Я тебе всё сказал. Верить или нет - это твоё дело, но теперь… - парень шагает к ней и угрожающе нависает сверху. - Ты будешь держаться от меня, Отрадной и Миши как можно дальше.
Он ждёт от девушки новых криков, даже истерики и обвинений, но вместо этого Гордеева неожиданно хватает его за полы расстёгнутой ветровки и, поднявшись на носочки, резко прижимается губами к его губам. От неё пахнет цветочным шампунем и карамелью. От неё у Кира в душе звенящая пустота. От неё ему хочется отмотать время назад и вернуться на парковку бара к Отрадной.
Эта мысль мгновенно отрезвляет и Авдеев, опомнившись, грубо отпихивает Лилю от себя.
- Ты что, бл*ть, творишь?! - рычит он, вытирая губы. - Ты не слышала, что я сказал?!
Она довольно улыбается, смотря ему куда-то за спину, и заправляет волосы за ухо. Кир оглядывается, но, не увидев никого и ничего, что могло бы привлечь её внимание, поворачивается обратно.
- Я слышала тебя, - вкрадчиво отвечает девушка, продолжая улыбаться. - Теперь и ты меня послушай. Я от тебя никогда не откажусь и никому не отдам. Ты моё всё, Кир.
От того с каким холодным спокойствием и уверенностью она произносит эти слова у него сводит зубы.

Вот такими ужасными могут быть последствия твоих необдуманных поступков, Авдеев.

- Ты будешь моим, несмотря ни на что…
- Нет, Лиля, этого никогда не случится! - перебивает её парень, повысив голос. - Ясно?! Ни-ко-гда!
- Ошибаешься, родной. Если надо будет, то я сожгу всё на своём пути. Никого не пожалею! Отрадную тем более!
Разозлившись окончательно, Кир жёстко хватает Гордееву за плечо и, смотря ей в глаза, обещает:
- Если она хоть ещё один раз пострадает из-за тебя, то…
- То что, Кир? - усмехается девушка. - Выгонишь меня из университета как Генку Смирнова?
- То я забуду о своей ненависти к Пахомову, Лиля, - услышав фамилию своего бывшего, она мгновенно бледнеет и меняется в лице. - И напомню тебе о том вечере, той видеозаписи и тех событиях, которые ты пытаешься забыть мною.
Гордеева вздрагивает и смотрит на него остекленевшим взглядом. В любом другом случае он бы никогда не прибегнул к такой грязной тактике, но когда вопрос касался безопасности и здоровья девушки, которую он любит до помешательства, то все нормы морали для него переставали существовать.
- Надеюсь, что ты меня поняла, - бросает Авдеев напоследок и разжимает пальцы. - Два раза я повторять не буду.